- улыбнулась красотка и пустила новую серию колечек в потолок.
- Ну, держись, говно собачье! - посоветовал ей толстяк и стал куда-то
названивать по телефону.
- Ты чего уставился? - нехорошим голосом спросил меня Тимур. - Это же
мужик в бабьих шмотках! Сам не видишь, что ли?
Я, честно говоря, просто обалдел! Ну надо же... Никогда бы не поду-
мал.
И тут мы подошли к столу Рут Истлейк, за которым ее не было. Но то,
что это был ее стол, - я мог дать хвост на отруб!
В столпотворении сотен самых разных запахов большого полицейского
участка, зачастую резких, явственных, знакомых и неожиданных, сбивающих
с толку и настораживающих, - нежный, "негромкий", тончайше-характер-
но-женственный запах Рут Истлейк, в котором уже неразрывно присутствова-
ли и запахи Тимура, я узнал сразу же!
- Куда тебя несет? - спросил я Тимура. - Вот же мамино место, не ви-
дишь, что ли?..
- Но ее же... Ой, а откуда ты знаешь, что это ее стол?!!
- Как-нибудь объясню, - пообещал я. - Там записка. Не для нас?
- Точно... - Тимур прочитал записку. - Она просит подождать. Скоро
вернется.
К нам подошел низенький квадратный человек. Из-под короткой кожаной
куртки у него на живот свисали наручники. А еще от него разило пистоле-
том.
- Привет, Тим! Мама просила тебя подождать.
- Спасибо, Джек. Я уже прочел записку... Вылезай, Мартын. Позна-
комься.
Я выпрыгнул из рюкзака прямо на стол Рут и уставился на этого Джека.
- Мартын, это - детектив Джек Пински, бывший партнер Фреда Истлейка.
Наш друг. Джек, это - Мартын. Настоящий русский Кот. Представляешь,
Джек, он один, сам приплыл в Нью-Йорк из России!
- Привет, Мартин, - сказал Джек, не осилив буквы "ы".
Я вежливо вильнул хвостом, но промолчал.
- Серьезный Котяра, - с уважением заметил Джек и оценивающе оглядел
меня со всех сторон. - По версии профи-бокса - верный полутяж. Даже бли-
же к тяжу...
Я сразу почувствовал симпатию к этому Джеку. Уж чего-чего, а профес-
сионального бокса, и именно американского, я в Германии по телеку нас-
мотрелся до одури! И что такое "тяж" или "полутяж", для меня не состав-
ляло загадки.
- Только он не любит, когда его гладят, - неожиданно сказал Тимур
Джеку.
- Я его понимаю. Я тоже этого не люблю, - ответил Джек. - Вас покор-
мить, ребята?
- Спасибо, Джек. Мы подождем маму.
- Олл райт! Тогда - привет, - и Джек пошел по своим делам.
- Откуда ты знаешь, что я не люблю, когда меня гладят? - спросил я
Тимура.
- Я это в порту понял.
Нет, я определенно везучий Котяра: пацан мне попался, как сказал бы
Водила, - просто зашибись! Классный пацан. Теперь бы еще разыскать Шу-
ру...
Но тут прибежала запыхавшаяся Рут, притиснула к себе Тимура, поцело-
вала меня в нос, бросила какието бумаги в стол и побежала за стеклянную
загородку к своему начальнику.
Там она ему что-то рассказала - весело, со смехом, а потом указала на
нас. Начальник посмотрел в нашу сторону, помахал Тимуру, и Тимур сделал
ему ручкой в ответ. После чего Рут выскочила в общий зал, перебросилась
несколькими словами с Джеком Пински и побежала к нам.
Честно говоря, направляясь в полицейский участок, я рассчитывал уви-
деть там Рут Истлейк в полной полицейской форме - вот как та ужасно
толстожопая негритянка, которая только что остановила Рут и стала ее о
чем-то просить.
Вот толстуха была в порядке! Форма, пистолет, дубинка, полицейский
значок буквально лежал на ее фантастической груди, какие-то знаки на ру-
кавах, небольшая рация типа уоки-токи, которыми пользовались наши "Ака-
демико-Абрамовцы..." во время стоянки в портах и при разгрузке контейне-
ров.
А кроме всего, толстуха была обвешана еще кучей всяких полицейских
предметов, которых я в жизни не видел!..
В отношении же Рут Истлейк мои ожидания были обмануты самым симпатич-
ным образом: она была в элегантной спортивной меховой "парке" с капюшо-
ном, ярком джемперочке и джинсах. Через плечо болталась большая сумка на
длинном ремешке.
Однако, когда она закидывала эту сумку на плечо, джемпер у нее слегка
задрался, и я увидел, что на поясе джинсов у Рут был пристегнут большой
металлический полицейский знак на кожаной подкладке.
Но уже в следующее мгновение Рут одернула джемпер - и значка как не
бывало!
С трудом отвязавшись от толстухи в форме, Рут подхватила меня под
мышку, скомандовала Тимуру: "Вперед!" - и мы помчались на выход мимо
всех столов, мимо тоже прозрачной загородки дежурного по участку со вся-
кими пультами и мониторами, мимо бледного долговязого типа в наручниках,
которого под руки вели два ну абсолютно хиповых паренька! У одного из
них были даже разноцветные волосы...
Помню, такие хипари в Мюнхене обычно кучковались на Мюнхенфрайхайт, у
Хауптбанхофа и на бульваре Герцог-Вильгельм-штрассе. Задвигались нарко-
той и пили дешевое вино с пивом.
Оба американских хипаря почтительно поздоровались с Рут.
- Это тоже полицейские?!.. - удивился я.
- Одни из лучших, - ответила Рут. - Ребята, я отпросилась пораньше, и
мне совсем не хотелось бы сейчас же мчаться домой и становиться к плите.
Есть предложение. Тим! Катим в Манхеттен, показываем нашему дорогому
гостю деловую и роскошную часть Нью-Йорка и там лопаем в какой-нибудь
симпатичной и недорогой забегаловке... Я лично хотела бы японское "су-
ши".
- А с Кысей пустят? - резонно спросил Тимур.
- Попробуем договориться.
Договорились. Пустили с Кысей.
Мало того, даже приволокли для меня специальный высокий детский стул
с откидывающимся небольшим столиком. И все это сооружение поставили
вплотную к нашему столу.
И подали потрясающую жратву! Причем для меня - бесплатно,
Хозяин ресторанчика - у Таймс-Сквер на углу Сорок шестой улицы и
скрещения Бродвея с Седьмой авеню - пожилой японец вспомнил, как ког-
да-то Рут с Фредом несколько раз бывали у него, а потом, уже недавно,
кажется, в прошлом году, миссис была здесь со своим мальчиком. И с тех
пор мальчик очень-очень вырос и стал очень-очень похож на свою
очень-очень красивую маму!..
Мы все трое переглянулись, Рут поблагодарила хозяина за комплимент,
после чего нам и стали метать на стол всякие японские вкусности.
- Вот видишь? - сказал Тимур, словно продолжая давно начавшийся раз-
говор. - Мне и в школе говорили, что я на тебя похож! А однажды, в
спортзале, когда мы только что вернулись с тобой из Флориды и я был та-
кой загорелый, один говнюк даже сказал мне, что я... Ма, ты не огорчай-
ся... Слышишь, мама? Он сказал мне, что я - "черномазый"...
У меня даже в животе похолодело! Я перестал есть и боялся поднять
глаза на Рут.
- Ну, а ты? - спокойно спросила Рут и улыбнулась странной улыбкой.
- Отгадай!
- Уже, - сказала Рут. - Это было в тот день, когда ты вернулся домой
с рассеченной бровью и разбитым ртом. А потом не очень талантливо сочи-
нил историю про падение с турника.
- Откуда ты знаешь, мам?!
- У меня такая профессия - быть твоей "мам". Ешь! В порту были?
- Да.
- Нашел то, что искал?
- Не темни, мам. Я Мартыну уже все рассказал. Нет, не нашел. Но полу-
чил вот это... - и Тимур протянул Рут визитную карточку того портового
начальника. - Обещал что-то придумать.
Рут внимательно изучила визитку и уверенно сказала:
- Видимо, сильный мужик. Обязательно созвонись с ним.
Я свою изумительную японскую сырую рыбу прикончил в один присест. Рут
и Тимур еще макали ее в какие-то соусы, чем-то сдабривали, посыпали, и
на это у них уходило масса лишнего времени. Мне же все эти приправы были
до лампочки: рыба есть рыба, и жрать ее надо, с точки зрения нормального
Кота, без всяких примесей и гарниров.
Поэтому Рут и Тимур еще были заняты едой, а я уже умывался, прилизы-
вался, приводил себя в порядок и думал: "Интересно, а про Шуру она
что-нибудь узнала?.."
- Да, КЫ-ся... По Квинсу твой Шура Плоткин не числится, - тут же ска-
зала Рут. - Мы запросили Бронкс и Бруклин. Бронкс обещал дать сведения
завтра. А Бруклин - не раньше, чем дня через четыре. У них там куча
проблем с вашими новыми русскими евреями - одно убийство за другим, каж-
дый вечер стрельба, все под контролем вашей мафии, и наши ребята вкалы-
вают там день и ночь, и то зашиваются. Просили чуточку подождать. Ладно?
- Конечно, - сказал я, а сам подумал: "Надо что-то предпринимать са-
мому. Это им кажется, что они за четыре дня покончат с русскими. Я-то
знаю, что наши - неистребимы!"
Наверное, наверное, и у нас в России сейчас есть такие замечательные
отделения милиции, как этот полицейский участок в Квинсе!
У нас сейчас вообще все есть. Малость залежалое, сильно подороже, но
есть же!.. Это мне милиционер Митя говорил. Он врать не станет. Ему
врать смысла нету.
И наверняка где-то в Америке есть маленькие, мрачные полицейские
участочки с заплеванными полами, ничуть не лучше того ленинградского от-
деления милиции, где мы были с Шурой...
Просто ни одна полиция в мире ни хрена еще сто лет не сможет поделать
с нашими ребятами, пока у них перед глазами есть такой замечательный
пример, как наши родные русские правители, которые ограбили свой народ и
разворовали собственную страну.
Это мне еще посредине Атлантического океана Мастер говорил. Это же в
Санкт-Петербурге мне втолковывал Митя - младший лейтенант милиции Дмит-
рий Павлович Сорокин. А за месяц до моего знакомства с Митей, в Грюн-
вальде, самом дорогом районе Баварского Мюнхена, теми же словами и со-
вершенно то же самое объяснял мне мой старший друг Фридрих фон Тифенбах.
Только Митя в каждую фразу вставлял минимум три слова "бля", а закан-
чивал фразу одним словом "ебть", чего Фридрих фон Тифенбах, несмотря на
свое блистательное образование, естественно, не делал, по причине незна-
ния нормального русского языка.
- Мам, а что это за русская баня, о которой ты начала говорить еще в
машине? - спросил Тимур.
Оказалось, что сегодня Рут по служебным соображениям была в районе
Форрест-Хилл, рядом со Сто восьмой и универмагом "Ломанс", на улице Кал-
лоуэй, в "сердце русского Квинса", на открытии огромной бани под назва-
нием "Сандуны".
- У нас в Москве тоже были "Сандуны"! - тут же сказал Тимур.
Премьера Квинсовских "Сандунов" была безудержно роскошной, с уймой
гостей, с выпивками и закусками.
Торжественно открывалась "парилка". Это такая комната, где при помощи
очень... ну, просто очень горячего пара люди доводят себя до обмороч-
но-полусваренного состояния, а потом сигают в бассейн с ледяной водой,
что лишний раз доказывает природное мужество русских и их евреев!
Открытие русской бани именно там - было безошибочным. Что за "русс-
кий" район без русской бани?..
- В этом районе много русских? - с неясной надеждой спросил я у Рут.
- Очень! - ответил мне Тимур.
Может, Шура пока что живет у кого-то из приятелей? И поэтому в поли-
ции о нем не знают? Он же в Америке всего полтора месяца... Он и в Моск-
ве всегда останавливался у одного знакомого художника. "Ни гостиниц не
было, ни денег на гостиницу", - говорил Шура.
Надо, надо будет самому пошуровать! Или ехать в Вашингтон, к тому
конгрессмену - приятелю Фридриха. До Вашингтона на автобусе всего пять
часов неторопливой езды. Это мне еще Капитан-АлександрИванович-Кэп-Мас-
тер рассказывал.
А там уже все просто - где тут у вас Конгресс? Ах, вот он! Тогда, по-
жалуйста, позовите мне конгрессмена... Ох, елочки точеные! Как же его
зовут?! Он еще учился вместе с герром Фридрихом фон Тифенбахом... Может,
знаете? Как зовут?.. А черт его знает! Как же его звали, конгрессмена
этого?.. Мамочки родные! Ведь Фридрих мне раз десять его имя повторял, а
я... Склеротик чертов!!!
Тимура бы к этой поездке подключить... Тем более у них какой-то авто-
