метно лучше соображать и координированно двигаться.
Сташек закинул видеокамеру на плечо - там был такой специальный ре-
мень. Шура, якобы его ассистент, нес кофр с дыркой, из которой я созер-
цал окружающий мир. И мы втроем направились в Эрмитаж...
...Перед входом в Эрмитаж стояла туча народу! Иностранцев заводили в
боковую дверь, минуя озлобленную километровую очередь русских провинци-
альных туристов.
Сташек тут же нацепил на куртку картоночку в прозрачной пластмассе с
одним большим словом - "Пресса", и тремя маленькими - "Польское радио и
телевидение". А Шура привесил на свой пиджачишко чудом сохранившуюся с
моих Котеночных времен старую табличку со словом "Жюри". Он действитель-
но был когда-то в составе жюри на конкурсе детского самодеятельного
творчества Ленинградского Дворца пионеров.
Для понта Сташек подсуетился с камерой у входа, чтобы все видели, как
он "снимает", а потом нагло раздвинул плечом группу робких китайцев и с
криками:
- Пресса!!! Польское телевидение!.. - прошел сам в Эрмитаж и протащил
нас с Шурой, отрекомендовав Шуру как своего ассистента.
И все шло прекрасно. Шура обнаружил глубокие и серьезные познания,
которыми щедро делился со мной и Сташеком, а у меня хватило сообрази-
тельности, при переходах из зала в зал, убирать свою голову из дырки
кофра, чтобы меня не заметили старенькие и сонные служители в эрмитажной
униформе.
Все произошло в "Рыцарском зале". И, каюсь, по моей вине...
Правда, надо сказать, что к этому времени счастливо найденная бутылка
"Выборовой" сделала свое черное дело.
Как помнится, она была распита перед выездом из дому, без малейшей
закуски, как сказал Шура - "на посошок", и взбодрила союз польских и
русских журналистов всего лишь до определенного момента.
Уже на подходе к "Рыцарскому залу" запас бодрости иссяк, "Выборовая"
всколыхнула в Шуре и Сташеке всю предыдущую трехсуточную поддачу и, по-
вествуя нам заплетающимся языком о достоинствах рыцарских лат четырнад-
цатого века Инсбрукского периода, Шура был вынужден придерживаться за
фигуру этого рыцаря, кстати, очень небольшого роста...
А так как он изрядно устал таскать меня, то поставил кофр на пол.
Сташек в это время делал вид, что снимает, и, чтобы не упасть, старался
на кого-нибудь облокотиться.
- Пардон... - говорил Сташек. - Еще пардон!.. Куррррва мать!.. Екскю-
зе муа!.. Айм сори... Сори, блядь, говорю!..
Но и это прошло бы, наверное, незамеченным в густой толпе с гидами,
щебечущими на разных языках. Если бы...
Если бы я НЕ УВИДЕЛ МЫШЬ!
Она вылезала из стального башмака этого рыцаря-недомерка, и тут я не
выдержал!..
Сейчас понимаю - был молод, несдержан, глуп и крайне импульсивен. Се-
годня мне эта мышь - тьфу! Я бы на нее и внимания не обратил. Подумаешь
- дерьма палата, как говорил Шурик.
А тогда... Ну, что возьмешь с двухлетнего дурачка?
Я пулей вылетел из своего кофра и как идиот бросился за этой мышью!
Раздался многоголосый женский визг, началась дикая паника, суетня!..
Мышь - от меня, я - за мышью, дурак необученный...
От неожиданности и с похмелюги Шура покачнулся, еще крепче ухватился
за этого железного мудака четырнадцатого века, а тот не выдержал повис-
шего на нем Шуру Плоткина и рухнул, рассыпаясь на все свои инсбрукские
составные части! Естественно, вместе с членом "Жюри" конкурса детского
творчества двухлетней давности Александром Плоткиным!!!
Я жутко перепугался грохота и лязга железа и, не помня себя от ужаса,
взлетел на свисающую с потолка длиннющую занавеску, впоследствии оказав-
шейся уникальным рыцарским штандартом-гобеленом, сотканным шестьсот лет
тому назад.
Древний гобелен затрещал, гнилье, на котором он был привязан к потол-
ку, лопнуло, и я вместе с этой рухлядью, как потом нам объяснили, стои-
мостью в миллионы долларов, сверзился на пол...
Что было?!! Зазвенели какие-то звонки!.. Замигали лампочки! Завыла
сирена!!! Откуда-то набежал крепенький народ - все в штатском! Повязали
Шуру и Сташека, а когда я увидел, что Шуре заламывают руки за спину, и
бросился на его защиту, то и меня скрутили в одно мгновение. Очень были
тренированные ребята!
- Вот теперь - полный пиздец, - на весь "Рыцарский зал" очень отчет-
ливо произнес представитель польской прессы Сташек. - На хер нам нужен
был этот Эрмитаж?..
Милиция мне сразу не понравилась. Еще с того момента, когда нас выве-
ли из Эрмитажа и посадили в желто-голубой УАЗик.
Там внутри, прямо на ходу, три здоровенных милиционера сразу же отлу-
пили и Шуру, и Сташека, да так здорово, что Шуру даже вырвало с кровью.
За что его отлупили еще раз.
В отделении милиции было грязно: на полу коридора окурки, следы плев-
ков, мусор... И пахло как в общественном туалете, куда мы однажды захо-
дили с Шурой. Хлоркой и паршивыми Человеческими запахами немытых и пот-
ных тел. И повсюду пахло оружием.
Под потолком коридора висели тусклые, грязные лампочки без абажуров.
Все было выкрашено в омерзительный грязно-серый цвет, а двери кабинетов
- в коричневый.
Через час за Сташеком приехали из польского консульства и увезли его
вместе с продырявленным кофром и видеокамерой.
Какой-то тип в рукавицах, чтобы я его не оцарапал, подтащил меня к
двери и вышвырнул на улицу - во двор какого-то дома, - предварительно
сообщив мне начальную скорость сильным пинком сапога под хвост. Больно
было и обидно - до чертиков!
А Шуру Плоткина оставили.
Я оказался в старопетербургском дворе-колодце, куда выходили "черные"
лестницы отделения милиции и продуктового магазина. Пахло бензином,
стухшим мясом и гнилыми овощами.
Я решил дождаться Шуру во что бы то ни стало!
Ждал я его довольно долго - до следующего утра.
За это время познакомился с несколькими Крысами и двумя вполне при-
личными Котами, которые, как и Крысы, кормились в продуктовом магазине и
поэтому были равнодушны друг к другу. Наоборот, между ними была заметна
даже некая общность и, я бы не побоялся сказать, подобие дружелюбия...
Уже под вечер один Кот куда-то смотался и привел с собой парочку до-
машних Кошек. У одной даже бантик был на шее. Можете себе представить,
что ночь мы все пятеро провели совсем недурно. К тому же второй Кот
слямзил на складе магазина огромный кусок свежей трески. Как он его до-
волок - ума не приложу!..
Короче, мы и перетрахались в доску, и треской этой обожрались, еще и
Крысам оставили хороший шмат! И если бы так не болела задница от мили-
цейского пинка и не мучала бы совесть, что, пока я здесь жру и справляю
всякие удовольствия, тут же рядом, за толстой кирпичной стеной, в гряз-
ной милиции томится мой дорогой и любимый друг Шура Плоткин, - все было
бы вообще в кайф!..
Утром Шуру выпустили. Он вышел небритый, помятый, отлупленный и уни-
женный. Увидел меня, вздохнул глубоко, посадил меня к себе на плечо, и
мы поехали трамваем домой.
Так что в русской милиции я побывал.
Участок же американской полиции в Квинсе произвел на меня совершенно
иное впечатление. Это отнюдь не означает, что Тимур привел меня в некое
подобие полицейского рая, где летают ангелы в форме и штатском - с ду-
бинками, наручниками и пистолетами, пахнущими одеколоном "Арамис".
Я назвал "Арамис" только лишь потому, что это был любимый одеколон
Шуры Плоткина. Мне нравилось, что очень сильно небогатый, прямо скажем -
нищеватый, Шура покупал себе всегда такой дорогой одеколон! Я считаю,
что настоящий Кот... То есть Мужчина, обязан хорошо выглядеть, даже если
у него, как у Мастера или у меня, физиономия располосована шрамами или,
к примеру, разорвано ухо. Это я утверждаю при полном врожденном неприя-
тии каких-либо одеколонных запахов...
Нет, в полицейском участке Квииса работали нормальные Люди. И в фор-
ме, и в штатском, и пахли они нормальными Человеческими и оружейными за-
пахами...
Если вы заметили, я много и часто говорю о запахах. Кого это будет
слегка раздражать, я прошу сразу же вспомнить, что в эту секунду вы об-
щаетесь не с Человеком вам подобным, а с КОТОМ, для которого обоняние
является одним из важнейших инструментов постижения мира и окружающей
действительности.
Итак, американский полицейский участок был совершенно не похож на ле-
нинградское отделение милиции, куда четыре года тому назад нас с Шурой и
Сташеком приволокли из Эрмитажа.
Там был грязный заплеванный коридор и наглухо закрытые двери кабине-
тов, за которыми ни черта не было видно.
Здесь все было открыто - практически никаких кабинетов. Лишь в углу
большого зала с письменными столами друг против друга, за которыми рабо-
тали сотрудники, большой стеклянной стенкой с поднятыми пластмассовыми
жалюзями был отгорожен кабинет, наверное, начальника участка. Потому что
у него в углу тоже стоял флаг Соединенных Штатов Америки. Как и у того
начальника из Управления порта "Элизабет" в Нью-Джерси.
Думаю, что это было очень удобно: начальник мог видеть, что делают
его подчиненные, а подчиненные постоянно могли наблюдать - чем занят их
начальник. Конечно, пока тот не опустит жалюзи...
На каждом столе был свой телефон, на многих столах - компьютеры. Сза-
ди и сбоку письменных столов расставлены были невысокие железные шкафы с
глубокими ящиками. Там хранились разные дела, картотеки, фотографии...
Как вы сами понимаете, всю эту информацию я получал от Тимура, кото-
рый в этом участке был со всеми на дружеской ноге.
А уже сам я заметил, что на всех письменных столах в общем зале, кро-
ме служебных бумаг, телефонов и компьютеров, обязательно стояло еще
что-то, совершенно не имеющее отношение к службе в полиции, - что-то
очень личное и собственное хозяина этого служебного стола. Это могла
быть заводная игрушка, резиновый Мики-Маус, нестандартная настольная
лампа, фотография в рамочке - чаще всего детская, - маленький школьный
глобусик, разрисованный фломастером, с изображенной веселой мультяшной
рожицей...
На стенах приколоты временные записи, бумажки с телефонами, памятки с
кучей восклицательных знаков. Висели и объявления о розыске преступников
с двумя фотографиями - в профиль и анфас. Или с рисунком. Тимур объяс-
нил, что это называется "фоторобот".
Напротив, на другой стене - большая карта района этого участка поли-
ции.
Дальний угол зала был отгорожен нормальной тюремной решеткой, за ко-
торой стояли, сидели и валялись временно задержанные, в ожидании разбо-
рок.
У некоторых столов сбоку сидели Люди, уже дождавшиеся своего часа вы-
яснения отношений с законодательством США. Как мне объяснил Тимур, это
были мелкие торговцы крэгом (наркотиками), проститутки - ценнейший ис-
точник информации, воришки невысокого ранга, взломщики автомобилей и
прочая шушера.
У одного стола сидела роскошная молодая дама невероятной красоты, вся
в дорогих мехах. На ней были серебряные туфли с высоченными золотыми
каблуками. Она курила длинную коричневую сигарету и очень ловко пускала
в потолок синие колечки дыма.
Я на нее так засмотрелся, что чуть не выпал из рюкзака! А когда я ус-
лышал, как с ней разговаривает пожилой толстяк в свитере, весь перепоя-
санный наплечной кобурой с огромным пистолетом, я вообще запаниковал. Уж
слишком это было похоже на то, как когда-то милиционер Митя, еще работая
в ГАИ, разговаривал с Пилипенко - бывшим тогда еще рядовым жуликом по
отлову Собак и Кошек.
- Ты, мудила, мне глазки не строй, - говорил толстяк. - А то я упеку
тебя на девяносто дней без всякого залога в такое место, что ты у меня
там уже через две недели загнешься! Ясно?
- Ясно, - спокойно отвечала эта красотка с золотыми каблуками. - Ска-
жи мне, что я должна сделать, - и вся проблема.
- А "ДОЛЖНА" ты мне вот по этим фотографиям опознать Хозе-Луиса Мар-
тинеса, блядюга.
- Если я это сделаю, я загнусь не через две недели, а гораздо раньше,
