полицейский из сто двенадцатого участка в Квинсе - Фред Истлейк. И через
три месяца мисс Рут Слоун стала миссис Рут Истлейк, так как даже вообра-
зить не могла, - как это она прожила двадцать два года, не будучи женой
Фреда Истлейка с самого детства?!
Здесь, в Квинсе, была снята вот эта квартира. Здесь они с Фредом
только тем и занимались, что каждую свободную минуту пытались завести
потомство. Фред, в своем желании стать отцом, был неутомим, как паровая
машина Джеймса Уатта! Фред был лучшим мужчиной в мире. В то время Рут
еще никогда ни с кем не спала, кроме Фреда, и он по праву считался не
лучшим мужчиной.
Вот только забеременеть она никак не могла. Бегали они с Фредом по
врачам, перепробовали все, что возможно, - вплоть до тибетской медицины,
в отчаянии опустились до визита к каким-то колдунам...
А на второй год безуспешных стараний родить себе детеныша поклялись
теперь жить только друг для друга. И Рут поступила в Полицейскую Акаде-
мию, чтобы не только дома, но и на работе быть ближе к Фреду.
Три года тому назад полицейская машина сержанта Фреда Истлейка, уже
неуправляемая, как потом сказали врачи, медленно подкатилась к отелю
"Рамада Милфорд Плаза", что на Восьмой улице Манхеттена, и мягко ткну-
лась носом в заднюю часть огромного туристского автобуса, ждущего пасса-
жиров.
Когда разъяренный водитель автобуса с отборной руганью выскочил из-за
руля, то увидел, что автобус его, слава Богу, лишь слегка поцарапан, а
за рулем полицейского автомобиля с помятым бампером и разбитой фарой си-
дит мертвый сержант полиции Фред Истлейк, у которого просто остановилось
сердце...
Этот старый толстый автобусник до сих пор навещает Рут, а с тех пор,
как она привезла из России Тимура, стал заглядывать к ним еще чаще.
- Тим рассказывал тебе, как он попал в НьюЙорк?
- В общих чертах... - осторожно ответил я.
- Естественно, что многих деталей он не знает! - усмехнулась Рут и
снова закурила.
...Через полгода после смерти Фреда по обоюдной договоренности руко-
водства Нью-Йоркской полиции и Московского Управления Министерства внут-
ренних дел была организована поездка американских полицейских в Москву с
чисто ознакомительно-дружескими целями. В делегацию включили и Рут Ист-
лейк.
Поездка в Москву вся состояла из непрекращающегося вранья. По любому
поводу русские устраивали обжираловку с водкой и лгали. Лгали без устали
и тоже по любому поводу: шел ли разговор об организованной преступности
или борьбе с проституцией, шла ли беседа о финансовых пирамидах или за-
казных убийствах, говорили ли о транспортировке наркотиков в Россию и
через Россию, или детских преступлениях и беспризорности...
Посещение русского следственного изолятора - заранее подготовленный
спектакль. Поездка в колонию - тщательно отрепетированное представле-
ние... Осмотр подмосковного детского тюремного учреждения, где содержат-
ся дети, совершившие тяжелые преступления, но не подлежащие суду по воз-
расту, - опять вранье и показуха.
Но все равно - это было счастье, что их туда свозили!..
Когда Рут увидела наголо стриженного девятилетнего Тимура, одетого в
негнущийся новый, мышиного цвета, костюмчик, который ему выдали, навер-
ное, специально перед приездом американской делегации, она подумала, что
если Господь Бог дал бы ей радость родить тогда, когда они только поже-
нились с Фредом, - у них был бы уже точно такой же мальчик. Ну, может
быть, младше на год...
Она смотрела на этого ребенка с неслыханным татарским именем Тимур и
понимала, что пройдет еще совсем немного времени, и этот мальчик немину-
емо погибнет. В глазах ребенка-убийцы Рут увидела его собственную
смерть: не приживется в том мире, который его сейчас окружает, - свои
уничтожат, приживется - убьют те, кто будет за ним охотиться.
Вот тогда-то она и подошла к Тимуру.
...А через месяц прилетела за ним уже без всякой делегации. Одна. В
руках у нее был чек на пятнадцать тысяч долларов, куча идиотских доку-
ментов, рожденных воспаленным воображением американских бюрократов, от-
ветственных за всякие "усыновления", и два обратных билета на самолет -
взрослый и детский.
Провожали их три сотрудника детского отдела Управления московской ми-
лиции, сестра покойной матери Тимура, которая за триста долларов подпи-
сала полное отречение от родственных прав, и в качестве переводчика -
интернатский доктор Сергей Хотимский с дочерью Машей.
Спустя несколько месяцев Тимур затараторил по-английски, а еще через
пару недель впервые назвал Рут "мамой".
Сейчас он говорит по-английски так, будто родился в Штатах и никогда
не бывал в России. Хотя Рут и слышала, как он иногда треплется по-русски
в окрестных магазинчиках, где торгуют эмигранты.
- Мне кажется, что Тим не забыл русский язык. Во всяком случае, мне
не хотелось бы, чтобы он его потерял, - неуверенно сказала Рут и спроси-
ла меня: - А как твое впечатление?
Я вспомнил весь невероятный и чудовищный мат, который Тимур обрушил
на головы "Собачьей свадьбы" в порту "Элизабет", и, не покривив душой ни
на йоту, успокоил Рут Истлейк:
- Не волнуйся, Рут, он сохранил русский язык во всех его тончайших
нюансах и говорит на нем превосходно!
Про "нюансы" я ввернул сознательно. У меня всегда в запасе есть нес-
колько слов, значение которых мне когда-то объяснил мой Плоткин, и я по-
рой жду не дождусь логической возможности ввернуть в свою фразу одно из
таких словечек. Кстати - тоже способ произвести впечатление! Выше ран-
гом, чем зазывное мурлыканье или кретинские прыжки, и при разговоре с
интеллигентным Человеком - достаточно действенный приемчик!..
Но только Рут собралась было восхититься моей образованностью, как я
- нечаянно, ну совершенно непроизвольно - разинул пасть, как говорил Во-
дила, "шире некуда!", и зевнул.
- О, Боже! - испугалась Рут и посмотрела на часы. - Четверть
третьего! Я же совсем тебя заговорила... Идем, идем, мой дорогой... Я
сейчас приготовлю у Тима постельку и ты ляжешь баиньки...
К этому времени я, честно говоря, хотел даже больше не спать, а пи-
сать. Просто стеснялся разрушить стройность рассказа Рут и терпел до
последнего. Но сейчас я ей прямо сказал:
- Знаешь, Рут... Мне бы до ветру сходить.
- До чего?!.. - не поняла Рут.
- Ну, пописать, что ли... А может, чего и посерьезней.
- Черт подери! Как же я сразу тебе не предложила? Вот дура! Идем, я
покажу тебе, где ЭТО сделать, а завтра мы с Тимом купим тебе настоящий
туалетик для Котов, и Тим будет ежедневно следить за его чистотой и све-
жестью.
- Погоди, Рут... А нельзя ли как-нибудь сообразить, чтобы я мог ЭТО
делать на улице? Я как-то в доме ЭТОГО никогда...
- А как ты будешь открывать и закрывать запертые двери квартиры и
подъезда, когда нас с Тимом не будет дома?
- А окно? - спросил я.
- Ты сошел с ума! У нас второй и достаточно высокий этаж.
- Это уже мои проблемы. Покажи, пожалуйста, как открывается окно. Я
никогда не видел таких рам.
- Америка... - усмехнулась Рут. - Повсюду в мире окна распахиваются,
а у нас - поднимаются. Смотри! Я беру за эту ручку, поднимаю раму слегка
вверх... Здесь по бокам защелки. Чтобы опустить нужно...
- А нельзя оставить щель, чтобы я мог только просунуть голову?
- Пожалуйста. Тем более что это окно выходит во внутренний дворик со
старыми гаражами.
- Блеск! - сказал я.
Внешний подоконник этого старого дома был широким - на нем даже дрых-
нуть было можно. К тому же рядом, буквально в двух метрах от окна, росло
могучее дерево с прекрасными толстыми ветками, по которым мог бы прыгать
даже Слон.
Вот на это дерево, с этого-то подоконника я и сиганул на глазах у
восхищенной Рут. Быстренько спустился на землю и сразу почувствовал уйму
знакомых и незнакомых запахов, отчего мгновенно утратил чувство сонли-
вости, одолевавшее меня последние полчаса.
Пахло Котами и Кошками, пахло Крысами, старыми автомобилями... Отку-
да-то тянуло откровенной и неопрятной нищетой, витали запахи несомненной
обеспеченности и хорошей еды... Нормальные запахи Большого Города.
Как и всегда в темноте, зрение у меня автоматически обострилось, и я
стал обследовать внутренний двор в поисках места для, сами понимаете,
чего...
Нашел старый, проржавевший огромный легковой автомобиль совершенно
незнакомой мне марки, устроился под ним и, слава Богу, вовремя сделал
все свои дела. Как и положено - зарыл, забросал комочками мерзлой земли
и еще чем-то, что под лапу попадалось, вылез из-под автомобиля и стал
приводить себя в порядок. Почистился, умылся, прилизался, размял когти и
только было собрался к "своему" дереву, как вдруг увидел, что рядом со
мной сидит грязно-беленькая Кошечка и в упор смотрит на меня во все свои
зеленые глазки.
То, что она была ГРЯЗНО-беленькая, я и в темноте увидел. Мало ли я
встречал уличных, ничейных, бесхозных Кошек на своем жизненно-половом
пути?!..
Короче, я посмотрел на нее, она не отвела своего взгляда от меня, и
уже через пять секунд мы трахались как сумасшедшие!..
Несмотря на свою неухоженность, техникой секса она владела безукориз-
ненно! Правда, сквозь стоны наслаждения все время приговаривала и
варьировала на все лады одну и ту же фразу:
- А тебе Вагиф разрешил?.. Ты спросил у Вагифа? Господи, что скажет
Вагиф?.. Я так боюсь, что Вагиф будет против!..
Не скрою, мне это изрядно мешало, но я подумал: в конце концов, в
Америке я трахаюсь впервые и, вполне вероятно, что у НИХ это особый на-
циональный обычай - во время траха бормотать вот такие присказки...
А национальные обычаи страны, в которой я сейчас нахожусь, я просто
обязан соблюдать и уважать!
Мне же не мешало перетрахать в Германии невероятное количество немец-
ких Кошек, хотя они, несмотря на обилие эротических изданий и секстелеп-
рограмм, почти всегда во время ТРАХПРОЦЕССА спрашивали недовольными го-
лосами:
- Ты скоро кончишь? Ну, сколько можно?.. Спать же хочется.
Наши, российские, боясь лишний раз забеременеть, обычно вопят:
- Только не в меня! Только не в меня!..
Каждое государство имеет свои сексуально-национальные особенности.
Поэтому я старался не обращать внимания на стенания моей Первой Амери-
канской Партнерши, все время повторявшей одно и то же, явно восточное,
имя - "Вагиф".
У меня даже мелькнула мысль: может быть, здесь так называют некое Бо-
жество, покровительствующее американским Котам и Кошкам во время их сои-
тия?..
Кончил я достаточно обильно и бурно. Сказалась невозможность сойти на
берег в Канадском порту Сент-Джонс из-за Крыс, как утверждал мистер Чи-
вер, "величиной с поросенка".
- И что же это за "Вагиф"? - лениво спросил я, снова приводя себя в
порядок.
Грязно-беленькая Кошечка, нафаршированная мною минимум семью Котятами
в будущем, изумленно посмотрела на меня и еле вымолвила:
- Ты не знаешь Вагифа?!..
- Нe-а, - легкомысленно ответил я, уже взбираясь на дерево.
- Ой-ой-ой... - только и сказала моя Первая Американочка.
Когда я перепрыгнул с дерева на наш подоконник и просунул голову в
кухню-столовую, то сразу увидел Рут, стоящую у окна со встревоженным ли-
цом. На ее плечи была наброшена короткая теплая полицейская куртка с ме-
ховым воротником.
- Черт побери! Где тебя носило?!.. - обеспокоено спросила она. - От-
туда еще такой холод... Я уже не знала, что и подумать!
- Пока искал подходящее место, пока то-се, пятое-десятое... - уклон-
чиво ответил я. - А чего ты разнервничалась? Что со мной, взрослым Ко-
том, могло случиться?
- Да что угодно! Это Нью-Йорк - банды брошенных и одичавших Котов и
Кошек, бродячие собаки!.. Полчища Крыс, от которых вообще спасения нет!
Разные маньяки, обожравшиеся наркотиками. Уж за восемь лет работы в по-
лиции я такого насмотрелась, что... Могу тебе по секрету сказать, что я,
