и получилось, что я совершенно инстинктивно прошмыгнул именно туда, где
меня не было видно, но сам я обрел превосходную позицию для обзора и
наблюдения.
Оказалось, что Капитанская каюта состоит из двух просторных комнат.
Первая, куда я влетел без спросу, была кабинетом - с письменным столом и
компьютером, кожаным диваном и двумя креслами. Над диваном висела в раме
под стеклом большая красочная фотография низкого, длинного парохода, ус-
тавленного железнодорожными контейнерами. Как потом выяснилось, этот па-
роход и был тем самым "Академиком Абрамом Ф. Иоффе", на котором я сейчас
имел честь присутствовать.
Напротив же дивана, в углу, под невысоким потолком, в какой-то хитрой
металлической раме висел большой телевизор.
Из кабинета была видна вторая комната - спальня. Широкая Капитанская
кровать несла на себе все следы только что завершившегося, как говорил
мой любезный друг Водила, "сладкого греха". Кстати, почему ЭТО у Людей
называется "грехом" - понятия не имею.. "Сладкий" - еще куда ни шло, а
вот "грех"-то тут при чем?..
Я прекрасно слышал, как в спальне Капитан наливал себе виски "Джек
Дэниельс". Именно это виски чуть ли не каждый вечер понемногу попивал в
Мюнхене Фридрих фон Тифенбах, и запах "Джека Дэниельса" врезался мне в
память, полагаю, до смерти.
Но вот когда Капитан-Александр-Иванович-КэпМастер, которого я за ис-
текшие сутки только слышал, но так ни разу и не увидел, вышел наконец из
спальни, - я чуть умом не тронулся!..
СО СТАКАНОМ ВИСКИ В РУКЕ ИЗ СПАЛЬНИ В КАБИНЕТ ВОШЕЛ Я!!!
Я - в Человечьем обличий, в голубом "адидасовском" тренировочном кос-
тюме, которого у меня отродясь не было, и в мягких белых тапочках без
задников, которые я, естественно, никогда не ношу.
Уже не говоря о том, что я не пью виски. Тем более - "Джек Дэниельс".
И тем не менее сходство наше было поразительным! Я бы даже сказал -
ПОТРЯСАЮЩИМ! От усов до разорванного левого уха. Те же самые шрамы на
мордах: один - пересекающий чуть ли не всю голову до левого глаза, вто-
рой - разрубающий правую бровь, носи верхнюю губу. Все было МОЕ!.. Спра-
ведливости ради следует заметить, что и ЕГО - ТОЖЕ!
То есть, хотите - верьте, хотите - нет, но я увидел СИЛЬНО УВЕЛИЧЕН-
НУЮ И ОЧЕЛОВЕЧЕННУЮ СОБСТВЕННУЮ КОПИЮ!!! .
Та же мощная короткая шея, та же широченная грудь, набитые мышцами
ноги и руки, сила которых угадывалась даже под просторными складками го-
лубого тренировочного костюма...
Та же мягкость походки, та же вкрадчивость и осторожность в движени-
ях. Уже в том, как он почти беззвучно повернул ключ и запер дверь своей
каюты, я просто узнал свою повадку! Будто в зеркало глядел. Только хвос-
та не было...
Итак, свершилось невероятное! Передо мной стоял сильный, коренастый
ЧЕЛОВЕКОКОТ, или, если хотите, КОТОЧЕЛОВЕК, как две капли воды похожий
на меня. Или я на него?!
Такой же жесткий, решительный, рассчетливобесстрашный, неуемный слас-
толюбец с обостренным ощущением ответственности за все, что ему дорого и
близко, - от ЖИВЫХ СУЩЕСТВ, которых он должен защитить, и до ДЕЛА, кото-
рое он обязан выполнить.
И плевать мне на так называемую пресловутую скромность в оценках са-
мого себя, но в этом ЧЕЛОВЕКОКОТЕ, или КОТОЧЕЛОВЕКЕ, как и во мне, во
всей нашей внешней некрасивости (я имею в виду, как говорил мой Шура
Плоткин, "замшелые параметры этого значения"), за грубыми наружными фор-
мами угадывалось такое внутреннее ОБАЯНИЕ, что не заметить этого было бы
просто непростительно!
Да, с подобным невероятным явлением я столк-
нулся впервые.
И если бы ОН в эту секунду заговорил бы со мной по-нашему, ПО-ЖИВОТ-
НОМУ, я этому ничуть бы не удивился.
Глядя на него из-за своего укрытия, наблюдая за тем, как он садится в
вертящееся кресло у письменного стола, как прихлебывает виски из стакана
и просматривает деловые бумаги, я понял, что с ним, с этим ОЧЕЛОВЕЧЕННЫМ
моим ДВОЙНИКОМ, я просто не имею никакого права играть в разные пошлые
игры и выкидывать всяческие трюки, пытаясь понравиться ЕМУ, даже ради
достижения своей Главной цели - оказаться в Нью-Йорке и встретиться на-
конец с Шурой Плоткиным. Как бы благородно эта цель ни выглядела.
Тут разговор должен быть "на равных", и действовать необходимо только
напрямую.
Я вышел из-за шкафчика, неслышно пересек кабинет и мягко вспрыгнул к
нему на письменный стол.
От неожиданности он на мгновение отпрянул, что и я бы сделал на его
месте. Однако он тут же взял себя в руки, взболтнул лед в стакане и сде-
лал небольшой глоток "Джека Дэниельса", молча глядя на меня.
Я выбрал свободное местечко на его рабочем столе и сел, уставившись
ему прямо в глаза. Ну ей-богу, словно собственное отражение разгляды-
вал!..
Не знаю, просек ли он нашу поразительную похожесть, узрел ли он во
мне САМОГО СЕБЯ так, как это увидел я, но, глядя на него, можно было
дать хвост на отруб, что вздрючился он нервно не меньше меня. Но держал-
ся при этом - великолепно! Как я.
Уже в следующее мгновение он совершил то, что наверняка совершил бы и
я. Он оставил стакан с виски на столе, подошел к небольшому холодильнику
и открыл дверцу. Достал оттуда несколько ластиков нарезанной колбасы,
паштет, сложил все это на тарелку, принес к столу и поставил передо
мной. Затем вернулся к холодильнику, вытащил из него открытую банку сгу-
щенного молока и вопросительно посмотрел на меня.
- Сгущенку лучше слегка разбавить водой, - сказал я ему по-Шелдрей-
совски.
- Холодной или горячей? - через малюсенькую, почти незаметную, паузу
спросил Он.
Я понял, что эта крохотная пауза была необходима ему для оконча-
тельного осмысления происходившего ЧУДА.
- Не очень холодной, - попросил его я.
В отличие от моего первого случайного плавания по маршруту Россия -
Германия, где я, прямо скажем, был всего лишь пассажиром-нелегалом, тай-
но состоявшим при Водиле и его грузовике, сегодняшнее мое пребывание на
"Академике Абраме Ф. Иоффе" носило совершенно иной характер.
Тогда я перемещался по воде в плавучих условиях небольшого западного
города - с почти тысячей грузовых и легковых автомобилей, с магазинами,
ресторанами, концертными залами, кафе и ночными барами. С казино, прос-
титутками и бандитами всех мастей и национальностей. Плюс человек
семьсот нормальных пассажиров, которые за право трехсуточного пребывания
в этом движущемся по воде, комфортабельном городе заплатили какие-то
громадные деньги. И еще триста пятьдесят человек команды, обслуживающих
всю эту махину и получающих за это жалкие гроши.
Я даже название этого плавучего чудовища не помнил. Водила мне как-то
говорил, но оно у меня из головы выскочило...
Другое дело - "Академик Абрам Ф. Иоффе".
Команда - семнадцать Человек. Пассажиров - один. Это Я.
Никаких автомобилей, ресторанов. Небольшая кают-компания с телевизо-
ром и видиком. Она же - столовая, она же - комната отдыха.
Только не воображайте, что мы такие уж маленькие. Ничего подобного!
Длина - как от нашего петербургского дома до шашлычной Сурена Гургенови-
ча. Шура говорил - там метров сто пятьдесят.
Загрузка у нас не полная. Пятьсот сорокафутовых контейнеров. С чем бы
сравнить?... Ну, как полтысячи Водилиных фургонов без колес. Кстати, все
цифры со слов Капитана. Я в них - ни уха ни рыла. Вот эту жуткую тяжесть
и волочет на себе наш глубокоуважаемый "Академик Абрам..." Ну как его?
"...Ф. Иоффе".
А над всем этим, как говорят в море, "Царь, и Бог, и Воинский на-
чальник" - КАПИТАН-АЛЕКСАНДРИВАНОВИЧ-КЭП-МАСТЕР. Или, как некоторые еще
называют его за глаза, ПАПА.
По поводу того, как мы будем называть друг друга, мы договорились с
самого начала, как только я прикончил колбасу, паштет и разбавленную
сгущенку.
Ему очень понравилось мое имя Мартын. Он сказал, что это прекрасное
мужское имя и он будет меня звать только Мартын. Никаких Кысь! Кыся -
это что-то неопределенное, сказал он. Не то Кот, не то Кошка. И годится
"Кыся" разве что для каких-нибудь сугубо домашних Мусек, Пусек, Мурзиков
и Барси ков, а не для такого самостоятельного Кота, как я.
Я ему тоже сказал, что если он не возражает, то буду называть его
"Мастер". Ибо "Капитан" - слишком официально: я у него не служу, а всего
лишь пользуюсь его гостеприимством; "Александр Иванович" - тяжеловесно и
утомительно; "Кэп" - излишне фамильярно, а "Папа", извините, звучит
просто пошловато. Поэтому я считаю, что "Мастер" - в самый раз.
- Отлично. Мне "Мастер" тоже больше нравится А вот откуда это у тебя
такие отметины? - Он осторожно коснулся шрама, идущего через всю мою
морду.
- От разных драк с Котами и Собаками, - ответил я. - А у вас?
- Один тоже от драки. Но очень давно. Еще когда я был курсантом "Мо-
реходки". А второй - чистая случайность...
И рассказал, как несколько лет тому назад один болван вызвался букси-
ровать его "Волгу" и тянул не плавно, как положено, а рывками. Стальной
трос конечно лопнул, размолотил лобовое стекло "Волги" и чуть не снес
полголовы Мастеру, сидевшему за рулем своей машины.
- С тех пор я больше всего на свете боюсь неквалифицированных идио-
тов, - сказал Мастер. - Буксируют ли они автомобили или пытаются руково-
дит государством...
За обедом в кают-компании Мастер отрекомендовал меня команде, свобод-
ной от вахты. Остальным - после обеда, по ходу осмотра судна. Знакомил с
каждым. Сначала представлял меня, затем своего подчиненного. Называл его
имя и должность. И кличку.
Так, например, я узнал, что палубные матросы называются "рогачи" или
"рогали", что радиста зовут Маркони, а Старшего помощника Капитана -
Чиф. Боцман - Дракон, про Деда - Старшего механика - и его "маслопупов"
я уже рассказывал. А вот матросатокаря, в хозяйстве которого, как выяс-
нилось, я провел всю первую ночь, звали просто и незатейливо - Точило.
Матросу-плотнику по прозвищу Колобаха было приказано соорудить для
меня туалет - специальный ящик с песком, а матросу-приборщику с кличкой
Кандей (от морского названия помойного ведра - "кандейка") было поручено
ежедневно менять в этом ящике песок.
На капитанском мостике я был познакомлен со Вторым и Третьим помощни-
ками Капитана. Там же, на мостике, мне был отведен специальный наблюда-
тельный пункт - на Главном Компьютере. Оттуда я мог свободно смотреть
вперед - в тревожную, серую, грязно-белопенную воду, которой не было ни
конца ни края...
Одна немаловажная деталь. Еще у себя в каюте Мастер взял с меня слово
ни с кем на судне не вступать в Телепатический Контакт. Рейс ему предс-
тоит тяжелый: их, слава Богу, зафрахтовала одна западная фирма и они бу-
дут вламывать еще месяцев пять без захода в Питер. Домой вернутся не
раньше лета. А это очень тяжелая психическая нагрузка. Если же я еще
выступлю со своим Телепатическим Контактом - у половины экипажа наверня-
ка поедет крыша. А в таком рейсе каждый на вес золота. Не говоря о ва-
лютных расходах на лечение и транспортировку из собственного кармана.
Потому что они теперь, после развала Российского торгового флота, исклю-
чительно на самоокупаемости. Сами на Западе ищут" кому запродаться, хотя
бы за полцены, сами заключают контракты, зачастую грабительские, где по-
терпевшей стороной все равно будет русское судно, меняют Российский флаг
на какой-нибудь либерийский, и - вперед!..
Но хоть есть работа! Хотя бы на что жить - есть...
А если Капитан не только приличный судоводитель, но еще и толково ше-
велит мозгами и обладает четкой деловой хваткой, тогда можно вывернуться
из любого положения.
Например, не попадать в идиотские ситуации, как попали две трети рос-
сийских грузовых и торговых судов, арестованных во всех иностранных пор-
тах мировой акватории за неуплату долгов.
И помощи им ждать неоткуда. Нашему правительству на них насрать со
