жилетку и спросил еще раз: - Сходить с тобой?
- Подожди меня лучше здесь. Мало ли что...
Дверь в дом была наглухо закрыта и на ней красовалась новая кодовая
установка с кнопками и номерами шифра на них.
В это время, слава Богу, я услышал, как кто-то открывает дверь изнут-
ри. Я приготовился проскользнуть на лестницу, но дверь отворилась, и
первое, что произошло - я получил оглушительный пинок в бок, и кувырка-
ясь, отлетел чуть ли не под колеса черной "Волги". Вслед мне послышалось
злобное:
- Только гадят по лестницам! А потом нюхай их ссаки!
Боль была ужасной! Такой здоровенный мужик, оказывается, живет теперь
в нашем доме...
Но тут из "Волги" молнией вылетел Митя! Я не успел охнуть, как он ух-
ватил этого мужика за горло, бросил его спиной о стену дома, а под нос
пихнул ему неизвестно откуда взявшийся пистолет.
- Ты что животную забижаешь, сука?!! В рот тебе, в Господа, в душу, в
Бога мать ети!!! Я вот счас наделаю в тебе дырок, козел вонючий!..
Для верности Митя еще раз шарахнул мужика головой об стенку:
- Говори шифр, падлючий твой рот!
- Пять... семь... один... - заикаясь от страха, выдавил из себя му-
жик.
- То-то! - Митя дал мужику ногой в зад и спихнул его со ступенек
подъезда. - Чтоб я тебя не видел здесь, курва!..
Потом Митя нажал пятую, седьмую и первую кнопки на кодовом уст-
ройстве, сам открыл дверь и пошел со мной к лифту:
- Хрен чтобы я тебя теперь одного оставил, - сказал мне Митя, пропус-
кая меня в кабину лифта. - Какой этаж?
- Восьмой... - с трудом сказал я. Боль в боку была нестерпимой, но я
ждал встречи с Шурой и готов был терпеть любые муки только ради одного
первого мгновения этой встречи!..
Мы поднялись на восьмой этаж, вышли из лифта и я показал Мите нашу
дверь. Тот порылся во внутреннем кармане куртки, достал свое милицейское
удостоверение и сказал мне негромко:
- Наверное, ксиву придется показывать. Счас все боятся всех. Никто
тебе просто так не откроет.
- Мой откроет, - сказал я. - Мой никогда никого не спрашивал "Кто
там?".
- Ты, видать, давно дома не был, - сказал Митя. - Посмотрим.
И нажал кнопку звонка. Меня аж затрясло! Сейчас, сейчас...
- Кто там? - спросил из-за двери женский голос,
- Милиция! - и Митя приставил свою книжечку к дверному глазку. Кни-
жечку долго разглядывали - может, у Шуры гостит кто-нибудь? А потом пос-
лышались звуки отпираемых замков - один, другой, третий... Батюшки! Да,
у нас и не было никогда столько замков...
Я было засомневался - может, этажом ошибся? Стал внимательно разгля-
дывать дверь. Да нет, - дверь наша. Шура сам ее обивал...
Наконец дверь осторожно и боязливо открылась. На пороге стояла моло-
дая женщина с ребенком на руках. Это еще что такое?!
- Вам кого?
А я еще в машине Мите назвал Шурину фамилию.
- Нам бы гражданина Плоткина, - сказал Митя.
- А он тут уже не живет, - напряженным голосом сказала женщина.
- Та-а-ак... - проговорил Митя и вопросительно посмотрел на меня.
Как это "не живет"?! Быть того не может! Вот же - наша вешалка, наше
зеркало...
Я тут же прошмыгул в квартиру. Заплакал ребенок. Женщина стала его
успокаивать, говорить: "А вон к нам киса пришла!.. Давай с кисой поигра-
ем?.. Ну, не плачь, не плачь..."
Это была и наша, и не наша квартира! Остатки нашей мебели были пере-
мешаны с незнакомыми столами, диванами... Мое любимое кресло завалено
стираными пеленками и детским барахлишком. Наши книжные стеллажи стояли
совершенно без наших книг. На их пустых полках громоздились нераспако-
ванные коробки, посуда, детские игрушки...
А книжек, наших с Шурой книжек, не было ни одной. Не было и любимых
Шуриных картинок на стенах, не было большой моей фотографии, которую Шу-
ра сделал два года назад и очень гордился ею...
И запахов наших уже почти не было. В нашей квартире пахло только чу-
жим ребенком.
- А где же он сейчас живет? - спросил Митя у женщины.
- Кто? - не поняла женщина.
- Гражданин Плоткин.
- А-а-а... А он уже месяц как в Америку уехавши. Насовсем.
Как мы спустились к машине - не помню... Шли по лестнице вниз пешком
- на лифте почему-то не ехали. Шли мимо знакомых соседских дверей, мимо
сызмальства известных мне запахов, мимо всего того, к чему я так рвался
последние несколько месяцев.
По лестнице брел наугад - глаза полные слез, все двоится, в глотке
комок застрял.
И только одно желание в голове - умереть. Взять и перестать жить....
А Митя идет рядом, бубнит чего-то, успокаивает.
- Не убивайся, - говорит. - Айда ко мне жить! Прокормимся. Я ж теперь
на двух работах...
Спустились на первый этаж, вышли на улицу. Я сошел со ступенек
подъезда, лег в грязный снег, закрыл голову лапами, и думаю: "Господи,
как же мне умереть? Помоги мне, Господи, не жить больше!"
Слышу, кто-то мне говорит по-Животному:
- Мартын, а Мартын!.. Ну-ка, подними голову! Убери лапы с морды!
Я одну лапу убрал, открыл один глаз - мамочки родные!.. Сидит напро-
тив меня мой ближайший кореш - бесхвостый Кот-Бродяга. Такой сытый,
гладкий, весь лоснится, и так приветливо на меня смотрит.
Тут, не буду скрывать, я просто в голос разрыдался. Нервы не выдержа-
ли... Облизались мы, обнюхались, Бродяга и говорит:
- Кончай плакать! Идем ко мне! Безвыходных положений, Мартын, как ты
помнишь, на свете не бывает! Это твой Человек?
И показывает на Митю.
- Да, - говорю. - Знакомый. Но хороший...
- Ты ему скажи - пусть с нами идет. Жратвы на всех хватит.
Но Митя деликатно отказался. Сказал, что в машине подождет, радио
послушает. У него, дескать времени - навалом, он специально в своей ми-
лиции двухнедельный отпуск взял на случай моего приезда. Пилипенко обе-
щал хорошо заплатить...
Зашли мы с Бродягой за дом со стороны мусоросборника, а там дверь в
подвал открыта. Я и говорю Бродяге:
- Это чего же тут дверь открыта? Видать, наша дворничиха Серафима ухо
завалила!
- Серафиму еще в ноябре прошлого года похоронили, - печально сказал
Бродяга. - С тех пор никто эту дверь и не закрывает. Мне-то это на лапу.
Не надо через разные дырки в подвал корячиться. А Серафиму очень даже
жалко. Она меня часто подкармливала, пока я на работу не поступил...
- На какую еще работу?! - поразился я.
- В охрану, Мартын, в охрану. Сейчас кто хорошо живет? Или тот, КОГО
ОХРАНЯЮТ, или тот, КТО ОХРАНЯЕТ!
И Бродяга рассказал мне, что сейчас он работает у Сурена Гургеновича
в шашлычной по охране ее от крыс. Их там сейчас развелось - чертова уй-
ма! Правда, сам Бродяга уже крыс не ловит, нанимает разных знакомых и
незнакомых Котов за харчи, которые ему Сурен специально выделяет. Ес-
тественно, и самому Бродяге остается немало! Вот рыбка, вот колбаска,
вот курочка - прямо с гриля! Только остыла... Ешь, Мартын! Не стесняйся.
Молока - хоть залейся!..
С Кошками вопрос сам по себе решился. То на него, бесхвостого, никто
из них смотреть не хотел, а то теперь от Кошек отбою нет! Если хочешь,
можем сегодня позвать парочку - прибегут как миленькие. И устроим такой
междусобойчик со сменкой в процессе, что чертям тошно станет! По случаю
твоего, Мартын, возвращения!.. А?
- Нет, - говорю. - Спасибо. Ты мне лучше про Шуру расскажи...
- А что про Шуру рассказывать? Шура, когда из Москвы вернулся и не
нашел тебя - чуть с ума не сошел! Весь город объездил, всех знакомых
обегал, даже к бывшей жене заглядывал. Людей нанимал на поиски тебя,
мальчишкам кучу денег переплатил! В газеты давал объявления - у нас сей-
час за бабки что хочешь напечатают! На столбах всякие бумажки расклеи-
вал. А на телевидении, где у него полно знакомых - объявление не взяли!
Сказали, что у них на носу какие-то выборы, и про Кота - это несерьезно.
А Шура сказал, что ему его Кот гораздо серьезнее, чем любые выборы! И
запил...
- Ты-то это откуда знаешь?! - спросил я, и поймал себя на элементар-
ной ревности. - Тебе-то это откуда известно?
И это объяснил Кот-Бродяга - предприниматель хренов. Шура знал, что
мы дружим, и все просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его
понимал, но рассказать про наше последнее приключение - побег из Пили-
пенковского фургончика, - не смог. Образования не хватило...
От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим
хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку.
А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не
удерживает!..
Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих
дел. А месяц тому назад зазвал его в гости - Бродяга по этому случаю
слямзил у Сурена палку твердокопченой колбасы для Шуры, пришел не с пус-
тыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый ее
большой город...
Бродяга забыл, как называется этот город, потому что в эту ночь Шура
надрался так, что его потом до утра выворачивало! А Бродяге было не до
названия американских городов...
Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где
трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке.
- Где эта карточка?! - рявкнул я.
- Не рычи, - спокойно сказал Бродяга-предприниматель. - Вот... И вы-
тащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я ее сразу узнал. Они у нас
на письменном столе в коробочке всегда лежали.
На карточке было что-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но что -
я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило...
- И все? - спросил я.
- Нет, - ответил Бродяга. - Он просил, если я случайно встречу тебя
или ты сам откуда-нибудь вернешься, передать тебе на словах следующее:
МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!..
Все! Все!! Все!!!
Никаких слез! Никаких рассопливаний!.. Взять себя в лапы, успоко-
иться, наметить конкретный план действий, и не ждать у моря погоды, а
вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совер-
шу все, что наметил, все, что мне необходимо, все - без чего мне другой
жизни просто-напросто на хрен не нужно!
Первым делом - необходимо выяснить, что там на этой Шуриной визитке
накарябано?
- Митя, посмотри, что я принес от своего кореша. Ну, того, без хвос-
та... Это визитная карточка моего Шуры. Он там рукой написал, где он бу-
дет жить в этой Америке. Ты можешь прочесть?
- "Нью-Йорк", - прочитал Митя.
- Это далеко?
- У-у-у... Бляха-муха, не то слово!
- Дальше Мюнхена?
- Раз в десять!
- А как туда попадают?
- Кто как. На самолете - часов пятнадцать-двадцать лететь, на парохо-
де - недели две плывут, минимум... Хрен его знает. Но, если тебе нуж-
но...
- Очень, Митя!
- Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдешь в этом Нью-Йорке?
- Не знаю.
- Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов!
- Я, Митя, в цифрах не того... Это много?
- Как три Петербурга!
- Ох... - только и сказал я. - Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхе-
ном. Доставай мой телефончик...
Наша черная "Волга" стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и
проспекта Науки, почти напротив кинотеатра "Современник". То есть, мы
даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз.
Мы всего лишь немного отъехали от моего бывшего дома и остановились на
маленькое совещание.
Митя достал мой сказочный телефон, нажал нужную кнопку, приложил те-
лефон к своему уху, и через несколько секунд мы оба услышали голос Тани:
- Доктор Кох. Я-а, битте!
Митя откашлялся и сказал напряженным голосом:
- Здравия желаю! Младший лейтенант милиции Сорокин Дмитрий Павлович.
Соединяю с господином Кысей!..
И Митя приставил трубку к моему уху.
- Какой ужас, Кыся! Что случилось?! Почему ты попал в милицию? -
взволновалась Таня.
Я быстренько успокоил ее, объяснил - кто такой Митя и как мне с ним
