чтобы помочь своему папочке приготовить фейерверочные ракеты к началу
праздника. Они всегда, еще с детства Моники, делали это вместе...
Гельмут с Францем рассчитают время, необходимое для проезда от одного
дома до другого, приплюсуют еще пятнадцать минут на поцелуи и вручение
рождественских подарков, а потом запрут Хартманновский дом и выедут на
дорогу. Там они на секунду остановятся, Гельмут вытащит свой замеча-
тельный пультик, созданный русскими умельцами, и нажмет заветную кнопоч-
ку. В гараже фон Тифенбаха раздастся мощный взрыв и сразу же унесет на
тот свет и папу, и дочь - Монику фон Тифенбах! И не нужно будет травить
Монику отдельно, чтобы потом имитировать разрыв сердца на могиле отца...
Затем Гельмут с Мозером подъезжают к дому фон Тифенбаха - охи, ахи,
полиция... И так далее. Явная экономия сил и средств. Сведение риска -
до минимума. Во всем виноват этот несчастный взбалмошный старик фон Ти-
фенбах со своими идиотскими ракетами!..
Но для того, чтобы двадцать четвертого декабря "поломка" Хартманновс-
кого "Мерседеса" выглядела бы естественно, Хельмут за пару дней до Рож-
дества заедет в Тифенбаховский дом будто посоветоваться с Мозером, и во
всеуслышание пожалуется на то, что его машина стала плохо заводиться. А
в мастерских перед рождественскими каникулами страшная очередь, и они
могут его записать только на конец будущей недели. Да еще и сдерут кучу
денег!
Тогда звонок двадцать четвертого вечером с просьбой прислать к ним
Мозера с машиной будет самым лучшим алиби, которое можно только предста-
вить...
- Я все поняла, кроме "алиби"... - сказала Дженни. - Ты не знаешь,
что это такое? Что такое "алиби" - я не имел понятия, но сообразил, что
настала пора действовать и мне. Другого такого случая не представится.
Рано утром, в слезах и истерике, позвонила Моника - ночью пропала
Дженни! С вечера Гельмут ездил с ней прогуляться, они вернулись как ни в
чем не бывало, а потом Дженни исчезла...
- Папочка!.. - плакала в телефон Моника. - Гельмут уехал по делам, я
одна дома и могу тебе сказать, что жизнь с ним стала для меня невыноси-
мой... А тут еще это трагическое исчезновение Дженни! Дженни, которая
была единственной отдушиной в моей жизни...
- Успокойся, детка, - сказал ей Фридрих, и я увидел, как у него зад-
рожал подбородок. - Твоя отдушина сидит напротив меня и мы все втроем
завтракаем - Дженни, Кыся и я.
Тут Моника совсем разрыдалась, но уже от счастья, и попросила Дженни
к телефону. Фридрих положил трубку перед Дженни, и та, наклонив головку,
выслушала за одну минуту столько ласковых слов, сколько я не слышал за
шесть лет своей жизни!
Оставшиеся несколько дней до Рождества я был постоянно занят ожидани-
ем приезда Гельмута с "жалобами" на свой "Мерседес".
Только не нужно думать, что я просто так сидел и ждал, когда же прие-
дет этот вонючий Гельмут.
Каждую ночь я спускался в гараж и проверял сохранность своей конт-
рольной веревочки, и однажды днем, возвращаясь из сада в дом через га-
раж, собственными глазами увидел, как Франц Мозер, порвав зацепленную
мною веревочку, поднял крышку ящика с ракетами и проверил - на месте ли
русская "Матрешка"! А потом зарыл ее поглубже, на самое дно ящика, и
забросал сверху пакетами с фейерверком...
Кроме всего прочего, в оранжерее, где стоял душный тошнотворный запах
цветов и влажной зелени, я случайно обнаружил под ящиком от рассады ма-
ленькую радиостанцию с магнитофоном и наушниками. Я такие штуки во всех
полицейских фильмах видел еще в Петербурге. Причем все эти приборы были
пропитаны запахами нового помощника герра Лемке и слегка отдавали запа-
хами Рэкса и Клауса. Из чего я логически заключил, что наемный дядечка
для работы в оранжерее и парнике - полицейский, который время от времени
общается и с Клаусом, и с Рэксом.
Это как раз было неплохо. В какой-то степени успокаивало и вселяло
надежду. Лишь бы они не сорвали МНЕ МОЮ ОПЕРАЦИЮ!
В конце концов, я в германскую полицию не нанимался. Я - РУССКИЙ КОТ,
волей случая посвященный в разные ихние немецкие и немецко-российские
гнусности. И я имею право действовать по своему усмотрению - так, как
считаю нужным и справедливым!
Поэтому в ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря, когда
Баська Ковальска, перед отъездом на каникулы в свою любимую Польшу, спа-
ла в постели Фридриха, и они там за дверью дышали как две Дженни, я
спустился в гараж, волоча за собой заранее украденный у фрау Розенмайер
полиэтиленовый пакет фирмы "Тенгельманн".
Я открыл крышку ящика, разгреб цветастые упаковки с ракетами и осто-
рожно вытащил "Русский сувенир" наружу. С чудовищном трудом я перекатил
эту ужасную "Матрешку" из русского пакета в немецкий, и спрятал его у
самых ворот, за летними колесами от джипа "Чероки".
В "Русские сувенир" с Адмиралтейством я умудрился запихать один лыж-
ный ботинок Фридриха и снова аккуратненько опустил пакет на дно ящика.
Если не брать его в руки - нипочем не поймешь, что там ботинок, а не
бомба. По форме - просто загляденье! Ну, и, конечно, забросал пакет ра-
кетами с фейерверком. Теперь, если Мозеру и Гельмуту взбредет в голову
проверить, - на месте ли их рождественский подарок Фридриху и Монике фон
Тифенбах, они будут полностью удовлетворены.
Не скрою, все действия, которые я совершил, для меня, Кота, - были
невероятно сложными! Для Человека, даже самого глупого - раз плюнуть...
Я же так умудохался, что у меня потом еще часа два лапы дрожали и в ушах
стоял звон. Наверное, тоже давление повысилось, как у Фридриха, когда он
перенервничает. Теперь я ждал Гельмута...
Он приехал на следующий день, двадцать третьего декабря, выдал во
всеуслышание версию, - дескать, его автомобиль плохо заводится и попро-
сил герра Мозера посмотреть - что там такое...
Когда же они с Мозером пошли наверх к Фридриху спросить - может ли
герр Мозер уделить часок автомобилю герра Хартманна, и оставили сереб-
ристый "Мерседес" с открытыми дверцами у гаража, я спокойненько вытащил
"тенгельманновский" пакет с русской бомбой из-за летних колес американс-
кого джипа "Чероки" и запихнул его глубоко под водительское сиденье
"Мерседеса" герра Хартманна. Да еще и догадался прикрыть пакет задним
накладным ковриком...
Теперь осталось только предупредить Дженни, чтобы она попыталась лю-
бым способом войти в Контакт с Моникой и, не говоря Монике ни слова
правды, заставить ее в ближайшие дни даже не подходить к серебристому
"Мерседесу". Что я в этот вечер и сделал. Смотался к дому Хартманнов,
пролез сквозь золотые завитушки ворот в садик и совершенно нагло, уже
чисто Телепатически, вызвал Дженни.
Из дому ей было не выйти - у нее таких проходиков, как мне сотворил
герр Лемке, не было, и единственное, что она могла - встать на задние
лапки у окна гостиной, где еще не опустили жалюзи, и притиснуться к
толстому двойному стеклу своей заспанной мордочкой.
Я хорошо помнил именно этот раздел из книги доктора Ричарда Шелдрейса
- мы его с Шурой Плоткиным даже специально отрабатывали - и сделал все
по науке. Сосредоточился и Телепатически четко передал Дженни свое пре-
дупреждение насчет серебристого "Мерседеса".
К счастью, Дженни все восприняла, как надо, закивала головкой и засу-
чила лапками по стеклу. Мне показалось, что я даже услышал ее ответ -
дескать, "...ВСЕ ПОНЯЛА... НЕ ВОЛНУЙСЯ, ЛЮБИМЫЙ..." И потом - неясно и
неразборчиво, типа - "ОЧЕНЬ ТЕБЯ ХОЧУ!.."
Вот этим разделом из Шелдрейса надо будет подзаняться с Дженни в сво-
бодное время. А то она неважно рубит в Бесконтактной Телепатической Свя-
зи...
И, тем не менее, я, успокоенный, потрюхал к своему дому, считая, что
программа сегодняшнего вечера выполнена мною на все сто процентов. Те-
перь не нарваться бы на мою подругу Лисицу, и можно считать, что день
прошел удачно.
Хотя, почему бы завершающим этапом удачного дня не трахнуть еще и Ли-
сицу?..
Ранним утром двадцать четвертого декабря герр Лемке со своим оранже-
рейно-парниковым "помощником", под непосредственным руководством самого
Фридриха фон Тифенбаха, установили в гостиной, неподалеку от удивительно
уютного камина, напротив которого я теперь наладился валяться в ленивой
полудреме чуть ли не каждый день, - роскошную голубую елку, и принялись
ее украшать поразительно симпатичными игрушками и маленькими цветными
лампочками...
Фрау Розенмайер на кухне готовила соус для омаров. Это такие ги-
гантские раки, каждый величиной с небольшую Кошку. Живые - жуткие, чер-
ные, отвратительные, с чудовищными безжалостными клешнями. Я их вчера
первый раз в жизни увидел - у меня чуть сердце от ужаса не останови-
лось!.. Вареные же омары - красные, вполне мирные, с очень миленьким
рыбным запахом...
Баська еще вчера села в свой десятилетний задрипанный "фордик" и ука-
тила на нем в Польшу, получив от Фридриха рождественский подарок - тыся-
чу марок. Баська сейчас в Польше дом строит. Ей очень нужны деньги...
Францу Мозеру Фридрих вчера разрешил не приезжать с утра в Грюнвальд,
а попросил появиться лишь на час только к шести вечера - помочь ему с
Моникой подготовить рождественский фейерверк. А потом тоже сразу же уе-
хать домой.
В этот день всех ждут дома семьи - дети, мужья, жены, родители, точно
такие же приготовления к празднику, поэтому как только фрау Розенмайер
все приготовит и разложит так "...как это умеет делать только она!.." -
она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок
от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.
То же касается и герра Лемке с его коллегой - только елка! И еще цве-
ты... И все! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам - Тани Кох и Мони-
ки - все накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства! Так что, мои
дорогие дамы и господа - вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы это-
го достойны!
В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже на-
орать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме
нее, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой
день - последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой -
особенно.
Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгно-
венно бросила в электрическую печку (называется "Микровелле") огромную
замороженую форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру теп-
лой, и такой вкусной, что я простил фрау Розенмайер все на свете и даже
потерся о ее ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но... Как цитировал
Шура кого-то из английских королей: "Ничто не стоит нам так дешево и
ничто не ценится нами так дорого, - как вежливость..."
К двенадцати часам дня мы с Фридрихом, наконец, слава Богу, остались
совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приему гостей было все
приготовлено, и у нас оставалась еще уйма времени, чтобы привести себя в
порядок и отдохнуть перед началом Рождественских торжеств.
Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Харт-
манна с сообщением, что "ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ", - волно-
ваться мне нечего, и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с
Фридрихом.
Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней
прерванной темы - почему Коты и Кошки лучше Собак. И почему Собаки не
любят Кошек и Котов? Еще вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки
подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико зави-
дуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам
и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, ког-
да этого хотят сами.
Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые
ведут себя независимо и гордо как Коты - к Котам ненависти не испытыва-
