четверо - Водила, Лысый, Алик и я?..
Я почему-то сидел на крыше кабины нашего грузовика...
- Кыся, а Кыся!.. - услышал я голос Водилы. - Ну-ка, очнись, родимый.
Ты чего это замер, как памятник Ленину? Гляди, чего я тебе купил на той
заправке!..
Я с облегчением вернулся в сиюсекундное НАСТОЯЩЕЕ, в предвечерний, но
еще светлый день, в несущуюся нам навстречу дорогу, глубоко вздохнул и
даже слегка помотал головой, стряхивая с себя остатки мистического на-
важдения, которое позволило мне на несколько секунд заглянуть в БУДУ-
ЩЕЕ...
Впереди нас по-прежнему катил грузовик Лысого, и в правом большом бо-
ковом зеркале я видел бегущую за нами "Тойоту" Алика.
- Кыся... У тебя совесть есть? Я тебе кыскаю, кыскаю, и так, и эдак,
а ты - ноль внимания... - обиделся Водила.
Я спохватился, потерся мордой о Водилино ухо и виновато промурчал:
"Прости, Водила... Задумался. Извини меня, пожалуйста..."
- То-то же! - обрадовался Водила. - Я говорю, глянь, чего я тебе на
дорожку в той лавке припас!..
И Водила выкладывает на мое сиденье коротенькую колбаску величиной с
нормальную сардельку в прозрачной упаковке, сквозь которую видно, что
это никакая не колбаска, а самый настоящий сырой фарш! Такой же, как
тот, который я лопал в столовой на Ганноверской заправке. Только там это
называлось "Татарский бифштекс".
Я спрыгнул со спинки кресла вниз на сиденье, обнюхал эту колбаску
и... несмотря на то, что она была с обоих концов запакована металличес-
кими скобками, я все-таки почувствовал, что к фаршу там явно примешан и
сырой лук, с которым у меня с детства натянутые отношения.
Мне очень не хотелось огорчать Водилу и я промолчал. Но Водила тут же
сказал:
- Я посмотрел там в столовке, как ты этот фарш трескаешь, так сразу
сообразил - надо моему Кысе эту хреновину на дорожку купить. "Цви-
бельнвурст" называется. Там лучок, приправки всякие. Я его лично - жутко
обожаю! Но ты не стесняйся, если тебе с луком не по вкусу - кайн проб-
лем! Я и ветчинкой отоварился. Так что - выбирай. И молока я тебе пакет
купил. Честно скажу - пожиже. Всего полтора процента жирности. А то...
По себе знаю, я как тут в Германии нормального молока попью, потом дри-
щу, как умалишенный! Извини за выражение - сутки с горшка не слезаю...
Непривычные наши русские желудки к нормальному молоку - нам, как всегда,
подавай разбавленное, бля...
Спустя часа полтора стало быстро темнеть. Встречные машины уже почти
все шли с зажженными фарами. Мы тоже включили "ближний свет", как сказал
мне Водила.
Теперь, когда за окнами стала опускаться на землю темно-серая мгла, в
нашей кабине, достаточно симпатичной и при дневном освещении от мягкой
зеленой подсветки приборов, - стало удивительно уютно и благостно.
На какое-то мгновение вдруг показалось, что нет в мире никакого кока-
ина, пистолетов с глушителями, Барменов, Лысых, и разных профессио-
нальных Аликов...
Будто бы всякие Пилипенки, Васьки, сачки, тюремные фургончики, отвра-
тительные и уродливые, кустарные шапки из несчастных, когда-то свободных
Котов, Кошек и Собак, - просто кем-то выдуманы! Будто все это рождено
чьей-то злобной фантазией, чьим-то больным воображением, воспаленным не-
навистью ко всему нормальному и живому.
- Нет, Кыся, нам главное, чтоб нас никто до Мюнхена не тормознул! -
упрямо сказал Водила, напрочь разрушив мои сладкие иллюзии, навеянные
мягким светом приборного щитка. - Не станут же они пулять в центре
большого города?! Там-то мы уж как-нибудь отмахнемся. Мне бы товарища
"Калашникова". Я бы им, блядям, показал светлое будущее! Ладно, хер с
ними пока... Давай-ка перекусим лучше.
Очень ловко, не снижая скорости и не снимая левую руку с руля, одной
правой рукой и зубами, Водила разорвал целлофановый пакет с ветчиной,
"колбаску" с фаршем, открыл коробочку с сыром и вытащил булочки. Все это
он разложил на бумажном полотенце прямо на моем сиденьи и для себя отк-
рыл большущую бутылку "Кока-колы". Мне же Водила ухитрился налить молока
в неизвестно откуда появившуюся квадратную пластмассовую коробочку.
- Ты не брезгуй этой посудкой, - сказал мне Водила. - Она из-под мо-
роженого, чистая. Я ее специально для тебя в лавке попросил. Так что
прошу к столу, Кыся!..
А через два с половиной часа произошло то, что я уже один раз ВИ-
ДЕЛ...
Когда до Мюнхена оставалось километров десять, и в лилово-черном небе
уже светилось гигантское розовое зарево большого вечернего города, я
увидел, как белый микроавтобус "Тойота" выехал из правого ряда в сред-
ний, мгновенно поровнялся с нами, а затем...
Вымотанный дальней дорогой Водила смотрел только вперед. Я же, чтобы
лучше видеть, что произойдет дальше, перелез со спинки своего кресла на
спинку кресла Водилы и привалился боком к его затылку. Мало ли куда еще
захочет выстрелить этот страшненький Алик?.. А так я хоть смогу успеть
наклонить голову Водилы пониже.
Водила рассмеялся, сказал мне хриплым от усталости голосом:
- Точно, Кыся... Давай, помассируй мне шею, а то затекла, черт бы ее
побрал! Старею, Кыся. Мать ее за ногу - судьбу шоферскую...
Затем я увидел, как автоматически опустилось правое стекло кабины
"Тойоты" и оттуда высунулась худенькая рука Алика с большим пистолетом и
навинченным длинным глушителем из американских телевизионных сериалов.
Мало того, я увидел лицо Алика... Левой рукой он держал руль, поглядывая
на дорогу, бежавшую нам навстречу со скоростью сто двадцать километров в
час, и старался перегнуться от руля в нашу сторону так, чтобы точно по-
пасть из пистолета нам в левое переднее колесо. В какой-то миг он увидел
меня, стоящего на задних лапах, в ужасе прилипшего к стеклу, и тут прои-
зошло то, чего не было в том моем ВИДЕНИИ! Алик усмехнулся, подмигнул
мне весело, и выстрелил... Выстрела я не слышал. Я только почувствовал,
как резко вильнула наша машина в сторону, услышал, как под нашей кабиной
что-то тревожно зашлепало, и Водила хрипло выматерился такими словами,
каких я не мог бы услышать ни в каком своем самом фантастическом виде-
нии.
"Ах, ебть!.. Передний скат спустил, бля, сука!!! Мать их..." - были
самыми-самыми приличными. Просто для детей дошкольного возраста. Ос-
тальные слова были чудовищным и бессмысленным нагромождением омерзи-
тельно грязного мата, призванного выразить всего лишь два нормальных че-
ловеческих ощущения - злости и удивления. Под нескончаемые матюги Водила
стал притормаживать, и когда в свете наших фар появилась табличка "Р" -
200 м", хрипло выдохнул:
- Слава те, Господи!.. Есть хоть куда съехать...
...Все было, как в моем видении - параллельная автобану "Зона отды-
ха", скрытая плотным высохшим кустарником и деревьями, слабый свет трех
фонарей, врытые в землю деревянные столы и скамейки, мусорные баки и...
И то, чего я не мог бы вообразить себе даже в самом ярком своем озарении
- чистенький, веселый домик с двумя дверцами, на одной из которых красо-
вался маленький силуэтик женской фигурки, на второй - мужской.
Но Водила мой был сейчас так раздражен, что обрушился даже на это
достижение немецкой дорожной цивилизации:
- Сральник они умудрились поставить, а нормально осветить площадку -
кишка тонка, ети их в глотку мать! Все экономят, суки! А у меня, бля,
скат спустил...
"Он не спустил, - сказал я Водиле. - Это Алик прострелил тебе колесо,
чтобы ты остановился..."
- Та-а-ак... Тогда приплыли мы с тобой, Кыся, - потерянно проговорил
Водила и остановил машину под слабым светом двух фонарей. - Что де-
лать-то будем?..
В боковом зеркале я видел, как сзади к нам уже подъезжала "Тойота"
Алика. Я понял, что нельзя терять ни секунды:
"Соглашайся на все! Нужно выиграть время... Что-то должно произойти!
Я чувствую - нам что-то поможет!!!"
Я врал самым беспардонным образом! Ничего я не чувствовал! Никакой
помощи ниоткуда не ждал... Но мне так нужно было сейчас хоть как-то
взбодрить Водилу... Я же видел, как неожиданно этот большой, сильный и
решительный Человек вдруг растерялся и утратил над собой контроль. Он
даже внешне обмяк - будто из него воздух выпустили...
"Не нервничай! Умоляю - возьми себя в руки. У тебя есть какое-нибудь
оружие?" - я дале взмок от напряжения, чего с Котами никогда не бывает.
Водила достал из-за спинки своего кресла метровый кусок электрическо-
го кабеля толщиной с бывшую краковскую колбасу:
- Вот... От хулиганья держу. Когда ночью из гаража возвращаюсь.
"Отлично!!! Прекрасно!.. - фальшиво возликовал я только для того,
чтобы поддержать в Водиле боевой дух сопротивления. - Засунь свой кабель
под куртку. Держи его наготове..."
Спереди на нас надвигался задним ходом грузовик Лысого. Нас попросту
запирали со всех сторон!
- Ты ж смотри, чего делают... - в отчаянии проговорил Водила.
"Водила! Послушай... Что ты обычно делаешь, когда у тебя спускает ко-
лесо?" - быстро спросил я.
- Ставлю запасное...
"Замечательно! Начинай немедленно ставить запасное, будто ничего не
произошло. Ни слова о том, что ты знаешь, КАК спустило это колесо. На
всякий случай не выключай мотор. Ты сможешь им объяснить, почему ты его
не выключаешь?"
- Смогу.
"Очень хорошо!.. Я попытаюсь тебя подстраховать, как смогу. Помни,
Водила, я все время с тобой! Начинаем... Пошел, Водила!.."
Водила засунул кусок электрического кабеля под куртку, застегнулся,
открыл дверь кабины, тяжело спрыгнул на землю и несколько раз присел,
разминая затекшие ноги.
Я тут же вскарабкался на крышу кабины и уселся, будто бы ни в чем не
бывало. Единственное, что могло бы выдать мое волнение, это внезапно на-
павшая на меня нервная зевота. Но такое понять могли бы только Коты,
Кошки и Шура Плоткин.
Кстати, по любимому выражению того же Шуры Плоткина, - "дальше все
шло уже, как в посредственном кино":
...Лысый выскочил из кабины - правая рука в кармане куртки. Он явно
не последовал совету Алика - засунуть пистолет Бармена себе в задницу,
достал его из заначки и теперь в кармане сжимал его рукоять потной и
скользкой от страха ладонью.
- Ну, ты даешь! Ты чего в Нюренберге на ночевку не встал?! Я тебе
что, двужильный?! - начал он тут же орать на моего Водилу. - Куда тебя,
бля, понесло?..
- Вольному - воля, спасенному - рай, - неожиданно очень спокойно про-
говорил мой Водила и стал натягивать брезентовые рукавицы. - Устал - ос-
тановись, отдохни. Хочешь спать - залезай в койку и дави ухо. Чего ты за
мной поперся? Ты чо, в детском саду, что ли?
Водила надел рукавицы и стал доставать разные инструменты, вытаски-
вать запасное колесо.
Тут, наконец, вылез из своей "Тойоты" и Алик. Внимательно огляделся
и, не подходя близко, улыбаясь спросил Водилу:
- Чего бы тебе двигатель не заглушить?
- Аккумулятор - говно. Банка замыкает - идет саморазряд... Заглушу,
потом ни в жисть не завести. Пускай пока на генераторе помолотит, - лег-
ко ответил Водила, не прекращая что-то доставать, что-то отвинчивать...
В голосе его не было даже намека на растерянность, на испуг. Человек
делал свое привычное дело и был абсолютно уверен в благополучном его ис-
ходе.
Ай да Водила! Как мгновенно сумел перестроиться!
Я так и знал, что он очень сильный Человек! Поэтому он имеет полное
право и на минутную растерянность, и на естественное чувство страха, и
на целый ряд слабостей, совершенно нормальных для всех нас. Ибо ни о чем
не думают и ничего не боятся - одни идиоты. У нас в Питере среди уличных
Котов, десятками погибающих под колесами автомобилей, таких кретинов -
величайшее множество!
Но тут в руке у Алика внезапно появился уже знакомый мне большой ав-
томатический пистолет с глушителем, и Алик ласково, но твердо сказал:
- Внимание, детки! Не двигаться! Или, как говорят наши друзья немцы -
