Но "мерседес" быстро выехал из трюма и растворился в потоке разноцветных
автомобилей с номерами всех стран Европы.
- Ты чего, Кыся?! - удивился Водила. - Увидел кого-нибудь?
Отвечать на этот вопрос мне совсем не хотелось, да и задан он был
просто так, из праздного любопытства. Тем более, что в следующие секунды
Водила был уже вовсю занят своим прямым делом. Поток легковых машин
быстро иссякал, и к выезду потихоньку стали продвигаться большие грузо-
вики с фургонами и автобусы. Тронулись с места и мы.
- Ты, Кыся, не светился бы здесь. Шел бы в коечку и лежал бы там, -
посоветовал мне Водила. - Нас, скорей всего, проверять не будут, но...
Чем черт не шутит. Санитарный контроль пристанет, как банный лист к жо-
пе, - что за кот, на каком основании ввозите в страну кота?.. Немцы та-
кие формалисты! Умрешь...
Он уже протянул было руку, чтобы пересадить меня наверх, за занавес-
ку, но я опередил его, и вспрыгнул туда сам.
Водила даже поперхнулся:
- Ну, ты, Кыся, даешь!.. Вот расскажи кому - ведь ни в жисть не пове-
рят...
Через таможню двигались строго по определенным линиям: легковые маши-
ны по одной полосе, грузовые - по другой. Легковые даже не останавлива-
ли. Выдергивали из общего потока одну из двадцати, отгоняли ее в сторон-
ку и начинали шерстить.
Как выразился Водила - "брали на стук". То есть, по поступившему за-
ранее доносу. Или - информации, если угодно.
Зато грузовые - особенно русские, чешские, польские, болгарские - те,
которые приплыли в Германию из России, досматривали очень строго. Заго-
няли на длиннющую яму рядом с основным проездом и подвергали самому тща-
тельному обыску и снизу, и сверху, и изнутри.
- Дурь ищут, - спокойно сказал Водила и показал мне на немецких тамо-
женников с маленькими Собачками на руках.
Такие плюгавенькие, лохматые собачонки, жутко похожие на одного Шури-
ного знакомого японского журналиста. Этих собачонок запускали в фургон,
прямо на ввозимый груз, и они там носились, как сумасшедшие, обнюхивая
каждый пакет, каждую коробку, каждый уголок...
Но Водиле вдруг показалось, что я могу не понять, что такое "дурь", и
он простодушно пояснил мне:
- "Дурь" - значит, "наркота". По-научному, наркотик. Люди его нюхают,
жрут, ширяются... В смысле, укол себе делают. И чумеют!.. Хотя от такой
жизни, как сегодня, и без "дури" крыша едет. Я не про себя. Я про стари-
ков там разных, которые, кто, конечно, дожил, медали свои по праздникам
нацепят и орут "Уря-а! За Родину! За Сталина!" А назавтра с голоду поды-
хают, потому как ему Родина пенсию уже полгода забывает выплатить...
Я смотрел Водиле в затылок и думал - странно... Вот взять моего Шуру
Плоткина и Водилу. Ну, абсолютно же разные породы! Причем, один из них -
чистый полуеврей... Это Шура. У него мать была украинкой. А второй, Во-
дила, - совершенно русский. И мой Шура Плоткин знает столько, что Водиле
и во сне не приснится. Хотя, надо сказать, что Водила, как про таких лю-
дей говорит Шура, - тоже не пальцем деланный! Про жизнь Водила, навер-
ное, даже побольше Шуры понимает. Только с другой стороны...
М-да... К чему же это я? Совсем из головы выскочило... А-аа! Вспом-
нил!
Так вот, казалось бы, их только одно объединяет - оба всегда и во
всех ситуациях хотят бабу. Но это не показатель похожести. Я тоже посто-
янно хочу трахаться, но я же статей не пишу и грузовиком не управляю! И
потом, я - Кот, а они - нет. Хотя все мы трое очень сильно склонны к
ЭТОМУ самому делу. Ну, в смысле... Сами понимаете! Так вот, повторяю:
Шура и Водила ни в чем не похожи друг на друга. А мыслят (я имею ввиду -
сегодняшний день, стариков-ветеранов, и вообще) ну стопроцентно одинако-
во! Я это от Шуры десятки раз слышал, только еще с большей злобой, чем у
Водилы.
Он даже в "Час пик" писал об этом. А потом мы нашли в нашем почтовом
ящике письмо. Шура даже мне его прочитал. Такое коротенькое-коротенькое.
Всего несколько слов: "Жидовская морда! Убирайся в своей ебаный Израиль,
а то яйца вырежем и на фонаре повесим". И подпись - "Доброжелатели".
Я и не заметил, как автомобиль Лысого оказался перед самым нашим но-
сом. То ли это была случайность, то ли немцы нас так рассортировали -
грузовики двигались по четырем полосам, и таможня осматривала сразу че-
тыре машины.
Я видел, как Лысый направил свой грузовик на длинную яму, в которой
уже сидели два немца в зеленых комбинезонах с длинными фонарями в руках.
Грузовик остановился над ними. Лысый суетливо выскочил из кабины, расш-
нуровал заднюю стенку фургона и снова метнулся к кабине. Влез и тут же
выскочил обратно уже с документами в руках.
- Чего дергается, чего суетится? - недовольно пробормотал Водила и
сказал мне: - Ты, Кыся, давай, лежи тут. Я сейчас... Только документы на
груз предъявлю и паспорт покажу. Лежи, плюй в потолок.
Водила обстоятельно сложил все свои бумаги в красивую кожаную папку
(Шура все мечтал купить себе такую, да денег не было), опустил противо-
солнечный козырек, куда было вмонтировано небольшое зеркало, причесался
и открыл дверцу кабины. Уже спрыгивая на землю, крикнул одному пожилому
немцу в форме таможенника:
- Гутен морген, герр Вебер!
- Гутен морген, майне либер фройнд, - ответил ему тот. - Ви гейтс?
- Аллес гут! - ответил Водила.
Они пожали друг другу руки, и немец спросил Водилу по-русски:
- Героина, амфетамина, метадона, перветина, кокаина - много привез?
Я видел, как Лысый втянул голову в плечи. Мне даже показалось, что я
почувствовал, как у Лысого на пару секунд остановилось сердце.
- Не, не много, - ухмыльнулся Водила. - Тонн двадцать, нихт меер.
- Зер гут, - почти серьезно сказал немец. - Теперь я всем буду гово-
рить, что у меня есть старый знакомый - русский миллиардер!
Водила ушел в помещение таможни, а Вебер дал знак двум молодым тамо-
женникам с лохматыми собачками в руках. Молодые запустили собачек в фур-
гон Лысого, и эти маленькие засранки деловито и молча, что меня, честно
говоря, очень удивило, стали шнырять по всему фургону, принюхиваясь чуть
ли не к каждой коробке с водкой.
Мой Водила уже вышел из помещения, пряча на ходу документы и паспорт
в свою красивую кожаную папку.
Собачонки помотались по фургону и так же молча прибежали обратно. Но
когда Вебер показал Лысому, что тот может зашнуровывать заднюю полость
фургона, собачки вдруг страшно окрысились на Лысого! Они прямо-таки заш-
лись от злости и облаяли Лысого с ног до головы!..
- Вот дурочки, - усмехнулся Водила,
- Нервы, возраст... - сказал пожилой Вебер. - Бедные маленькие хунды
на этой работе сами стали наркоманами. Ошибка...
"Ой, нет, братцы! Никакой ошибки. И не дурочки они, и возраст тут не
при чем. Служат они будьте-нате! На совесть... Но уж если я почувство-
вал, что от него попахивает кокаином, то этим япошкам сам Бог велел об-
лаять Лысого!"
Вебер подписал Лысому какую-то бумажку, шлепнул в нее штамп и махнул
рукой - поезжай, мол. Еле переставляя ноги от страха, Лысый полез в ка-
бину.
Следующая очередь на досмотр была наша. Я понял, что настала пора
действовать и мне. Будут они нас досматривать или не будут, как на это
рассчитывал Бармен и, собственно, из-за чего и затеял всю эту подлянку с
моим Водилой, - на всякий случай, я должен принять СВОИ меры!
Воспользовавшись тем, что Водила еще разговаривал с Вебером, я, никем
не замеченный, быстро вылез на крышу кабины и уже совершенно отработан-
ным путем проник внутрь фургона.
В нос мне сразу ударил стойкий запах кокаина. Голова закружилась, ды-
шать стало трудно, и мгновенно потянуло в сон... Видно, в приливе той,
самой первой, психопатической и безотчетно яростной реакции на этот за-
пах я, наверное, здорово разодрал плотный полиэтилен, в который была за-
паяна эта пачка "фанеры"! От такой концентрации запаха этой дряни те со-
бачки, смахивающие на Шуриного японца, должны просто сойти с ума!
Только бы мне не заснуть от этой гадости, как тогда.
Я проскакал по верхним пачкам поближе к задней части фуры - как назы-
вает Водила этот фургон, - где хоть не намного кокаиновый запах был сла-
бее. Там слегка просвечивала неплотно зашнурованная щель между двумя
прорезинеными брезентовыми полостями задней части фуры. Задняя щель была
меньше передней, через которую я сюда влезал, но все-таки, несмотря на
то, что никакого обзора внешнего мира она не давала, ибо полости накла-
дывались одна на другую, - дышать через эту щель было можно. Тем более,
что мы теперь стояли к морю спиной, а ветер дул со стороны моря, и это
давало мне возможность вдыхать почти свежий воздух. Я прильнул носом к
щели и стал ждать дальнейшего хода событий...
Я слышал, как съехал с досмотровой ямы грузовик Лысого...
Слышал, как мой Водила влез в нашу кабину. Как захлопнул дверцу. Как
завел двигатель...
А потом я услышал, как он внезапно выключил двигатель и завопил на
весь морской Кильский порт:
- Кыся! Кыся!!! Кыс-кыс-кыс!.. Кыся-а-а-а!..
Я слышал, как он выскочил из кабины, как стал бегать вокруг своего
грузовика. Я даже представил себе, как он - здоровенный мужик, чуть ли
не двухметрового роста - на карачках ползает под машиной, заглядывая под
колеса!..
Слышно было, как он рванулся назад, туда, где выстроились другие гру-
зовики, ждущие своей таможенной проверки. На бегу он продолжал истошно и
тупо "кыскать", пока, наверное, его не перехватил испугавшийся пожилой
Вебер и взволнованно спросил его на двух языках:
- Вас ист лос?! Вас ист пассирт?! Что такое? Что случилось?!
И я отчетливо услышал, как Водила отчаянно, почему-то тонким голосом,
прокричал:
- Да кот у меня сбежал!.. Такой кот!!! Елочки точеные, бля! Он, на-
верное, ваших собак испугался... Что же делать?.. Мужики, вы кота не ви-
дели?! Майне каце нихт гезеен?.. У него еще ухо рваное... Кыся! Кы-
ся-а!.. Как же я без него?! Кыся а-а-а!!!
Сердце у меня разрывалось от жалости! В голосе Водилы было столько
неподдельного страдания, что я чуть было не откликнулся.
Но я сдержал себя. Я сдержал себя "ВО ИМЯ ВЫСШЕГО СМЫСЛА!", как ска-
зал бы Шура Плоткин.
Мои тщетные попытки установить немедленно с Водилой Наш Контакт - не
увенчались и малейшим успехом. То ли слишком велико в нем было отвлекаю-
щее ощущение потери, то ли мешал плотный прорезиненный брезент фуры... А
может быть, из-за отвратительного одуряющего запаха кокаина внутри - я
посылал недостаточно четкие сигналы? Хотя я напрягался, как только мог,
чуть ли не до обморока:
"Успокойся, Водила! Немедленно возьми себя в руки!!! Я здесь, не па-
никуй!.. Успокойся сейчас же и садись за руль! Я рядом и никуда от тебя
не денусь! Так надо. Ты слышишь? Так надо, черт бы тебя побрал?!" - вну-
шал я ему.
А сзади уже сигналили на разные голоса десятки грузовиков. Они вытя-
нулись за нами в длиннющую вереницу и были страшно раздражены такой дли-
тельной задержкой. Какой-то кретин даже включил тревожную аварийную си-
рену!
Я слышал, как на эту сирену из помещения таможни выскочили несколько
полицейских с Овчаркой. То, что это были полицейские, я сразу понял по
запаху оружия. А Овчарка у меня будто перед глазами предстала - так она
пахла Овчаркой!
Но Вебер стал всех успокаивать и объяснять, что один русский водитель
потерял свою любимую кошечку, и, кажется, даже помог моему вконец раск-
леившемуся Водиле подняться в кабину, оттуда убитый горем Водила еще па-
ру раз сипло и слабо выкрикнул:
- Кыся, а Кыся!.. Ты где?..
- Не надо всех задерживать, - мягко проговорил Вебер. - Поедешь об-
ратно, я приготовлю тебе очень хорошего дойтче каца. Маленького. Киндер-
каца. Бэби. О'кей? Лос! Лос...
Водила снова завел мотор и въехал на досмотровую яму. Остановился над
ней, выключил двигатель, и я услышал, как Вебер сказал парням в яме:
- Отдыхайте. Мы эту машину знаем, - а Водиле добавил уже по-русски: -
