Дерьмо ты, Мартын, а не "КЫСЯ"!!!
- Кыся... А, Кыся!.. Ну-ка, открой глазки. Ишь, заспался. Кушать по-
ра.
Я открываю глаза. Передо мной - чистое, розовое, свежевыбритое улыба-
ющееся лицо моего Водилы, пахнущего хорошим дешевым одеколоном. У Шуры
Плоткина - точно такой же.
Значит, мне это все приснилось?!. Значит, Водила - жив! Вот
счастье-то!..
И тут я вдруг, неожиданно для самого себя делаю то, чего никогда не
делал с детства, с ушедших в далекое прошлое неразумных Котенкиных вре-
мен: я вспрыгиваю на широкое плечо Водилы, и ужасно неумело пытаясь мур-
лыкать, закрываю глаза от нежной радости и начинаю тереться мордой об
наодеколоненную физиономию Водилы! Хотя, если честно признаться, запаха
одеколона - не выношу.
- Ну, надо же, какая ласковая тварь! - удивляется Водила. - А погля-
деть, и не скажешь... На-ка вот покушай, Кыся. Слезай, слезай с меня.
Оголодал, небось? И с тетей познакомься. Дианой зовут. А это мой Кыся!..
Гляжу я на эту Диану и глазам своим не верю! Никакая это не "Диана",
а самая обыкновенная Манька-поблядушка - судомойка из шашлычной Сурена
Гургеновича! Я ее даже однажды со своим Шурой Плоткиным познакомил, и
Шура ее трое суток драл, как сидорову козу! У нее в шашлычной отгулы бы-
ли, так она из нашей тахты семьдесят два часа не вылезала...
Потом она куда-то исчезла, и в шашлычной стали поговоривать, что
Манька стала теперь "сильно крутая" - в "загранку" на корабле ходит, де-
ло имеет только с иностранцами, и только за твердую валюту. Даже финские
марки уже не берет!
- Ты давай, кушай. Кушай! Я тебе тут в мисочке всего нанес, - говорит
мне Водила и поворачивается к этой Маньке-Диане:
- Здоровый у меня Кыся? Гляди, какой богатырь!..
- Видала я и поздоровей, - отвечает ему Манька. - У меня в прошлом
годе был один знакомый еврейчик-корреспондент, так у него кот был в два
раза больше!..
Врет, мерзавка, без зазрения совести! Я уже который год в одном и том
же весе. Жаль Шура ее не слышит...
- Только звали того кота очень грубо - "Потап", что ли?.. Или, нет -
"Михей", кажись... Счас уж и не помню. И этот еврейчик с ним как с чело-
веком разговаривал. Все у нас в шашлычной ошивался. Крыс ловил - беспо-
добно!
- Кто? Еврейчик?! - удивился Водила.
- Да, нет! Кот его - Михей...
"Мартын", идиотка! - хотелось мне ее поправить, но, понимая всю бес-
полезность моих усилий, я просто спрыгнул на пол кабины и заглянул в
миску. Чего там только не было! Да здравствует Водила!
- А ты, Дианочка, быстренько залезай в коечку, сблочивай там все с
себя, а уж потом и я туда. А то двоим там не разобраться. Узковато, -
говорит Водила, и отработанно начинает задергивать занавесками окна ка-
бины.
- А ты чего обещал? - спрашивает Манька-Диана.
- А чего я обещал? - переспрашивает ее Водила.
- А десять долларов?
- Ох, батюшки... Я и забыл. Прости, ради Господа. Тебе сейчас или по-
том?
- Конечно, счас! Я теперь только вперед беру. Хватит! Меня уже
сколько раз так напаривали. И все ваша шоферня "Совтрансавтовская"!..
- Нет проблем, Дианочка! О чем ты говоришь?! Вот, пожалуйста... - и
Водила вытащил из заднего кармана бумажник.
Мы как-то с Шурой по телевизору смотрели выступление одного фокусни-
ка. У него всякие предметы в руках исчезали. Потрясающий был фокусник.
Так вот у этой Маньки десять долларов исчезли в руке - втрое быстрее!
Посбрасывали они одежду на сиденья, Манька ловко и привычно сиганула
наверх - в подвесную шоферскую койку, Водила влез за ней следом. Стали
они там дышать и устраиваться.
Вдруг слышу, Манька так испуганно охнула и возмутилась:
- Ой, мамочка!.. Это что же за оглобля такая?! Да, если бы я знала, я
бы ни в жисть не согласилась!
- Ничего, Дианочка... - шепчет мой Водила. - Я тебе еще пятерочку
наброшу за вредность... Ну, с Богом!..
Подвесная коечка скрипнула, и Манька к-а-а-ак заорет, ка-ак завоет,
ка-а-ак заверещит!..
У меня даже кусок ветчины в глотке застрял. Хорошо, рядом плошка с
молоком стояла. Я хоть запить успел. А то так и подавиться недолго.
Нет, что ни говори, а вчерашняя черненькая - Сузи, та покрепче была!
Главное, что Сузи это делала с удовольствием. Как Дженни...
А Маньке теперь - не до удовольствия. Не то, что прежде, когда ее вся
шашлычная трахала - и сотрудники, и посетители. Теперь Манька - деловая.
Бизнесмен. Теперь Манька деньги зарабатывает. Крутая - дальше некуда...
Покряхтела она там наверху, поохала фальшивым голосом, и вдруг так
деловито, как в очереди за огурцами, говорит моему Водиле:
- Ты, давай, закругляйся поскорей, а то у меня перерыв кончается.
И если от всхлипов вчерашней Сузи я даже сам завелся на это дело, то
тут мне стало так тошно, так противно, что я бросил свою замечательную
жратву, и выпрыгнул из кабины к чертовой матери на железный пол автомо-
бильного трюма. Тьфу! Пропади она пропадом, эта Манька-Диана...
Ну, нельзя! Нельзя, как говорил Шура, "разлагать гармонию алгеброй!"
Я понятия не имею, что это такое, но Шура обычно говорил эту фразу в
очень схожих ситуациях. И я был с ним совершенно согласен - нельзя!..
Смотался я к пожарному ящику с песком, сделал все свои естественные
дела, зарыл поглубже, и побрел под машинами. И чувствую - лапы меня сами
несут к серебристому "мерседесу". Причем, без какого бы то ни было жела-
ния трахаться. Просто поболтать... А то, и с Водилой, и со всеми ос-
тальными, у меня, как бы сказать, "игра в одни ворота". Я их всех пони-
маю, а они меня - нет. А тут, с Дженни, вариант обоюдный. Она меня пони-
мает, я ее понимаю, болтай, пока язык не отсохнет! Можно было бы, конеч-
но, потрепаться и с Рудольфом, я этот ночной бар нашел бы запросто, но
Водила так просил "не отсвечивать", что подвести его под неприятности с
администрацией судна, с моей стороны было бы просто непростительным гре-
хом. Я и попер напрямик к "мерседесу"...
Иду, а в башке у меня вдруг начинает крутиться этакая логическая спи-
раль: "мерседес" - Дженни - золотая зажигалка - мой Водила - его желание
объявить по корабельному радио - дескать, "кто потерял такую-то и та-
кую-то зажигалочку?" - возврат зажигалки этому хаму - хозяину Дженни...
Нет! Этого я не мог допустить! Пока мой Водила-Мудила со своей искон-
но-посконной, чисто российской совестливостью еще не добрался до радио-
рубки, я должен кое-что предпринять. Тем более, что для этого сейчас -
самый подходящий момент!
Я развернулся и галопом помчался к своему грузовику. Вскарабкался в
кабину через приспущенное боковое стекло как раз в тот момент, когда мой
Водила под истошный вой Маньки-Дианы заканчивал свои половые упражнения.
Зажигалку я увидел сразу же. Она валялась на полу кабины, выпав из
кармана джинсов моего Водилы, впопыхах брошенных на сиденье. Там же, на
полу, валялись рассыпаные сигареты и какая то медная денежная мелочь.
Я прихватил зажигалку зубами, снова выполз из ходуном ходившей каби-
ны, но уже не спрыгнул вниз, а наоборот, вскарабкался на крышу кабины. А
уже оттуда пробраться в запретный фургон было для меня делом плевым.
Внутри фургона, в кромешной темноте, стараясь не вдыхать запахи иду-
щие от "той" пачки фанеры, я проскакал по остальным упаковкам к самому
заднему борту. Там я обнаружил провонявшую соляркой и перегоревшим ма-
шинным маслом грязную коробку с ветошью и зарыл туда золотую зажигалочку
от самого "Картье" стоимостью в пять с половиной тысяч долларов. А это
не хвост собачий! Это пятьсот пятьдесят Манькиных шоферов-дальнорейсови-
ков!..
Если считать каждого по червонцу. Потому что, кроме моего Водилы,
вряд ли найдется еще кто-то, кто станет добровольно доплачивать к
Манькиной таксе пять долларов за нестандартность собственных размеров.
А мой Водила пусть пока думает, что он потерял зажигалку. Зато, когда
через месяц мы будем возвращаться в Петербург к Шуре Плоткину, я препод-
несу эту зажигалку своему Водиле "в самом лучшем виде", как сказал бы
Шура.
Вылез я из фургона и уже с легким сердцем побежал к "мерседесу" -
рассказать все Дженни. Однако, серебристый "мерседес" сухо и неприветли-
во встретил меня наглухо поднятыми стеклами дверей и намертво задраенным
верхним люком.
Дженни в машине и след простыл.
Мне ничего не оставалось делать, как вернуться к своему грузовику.
Маньки-Дианы не было. Видимо, у нее кончился перерыв в судомойке, и
она умчалась готовить посуду к обеду шестисот пассажиров.
Водила ползал по кабине, поднимал на полу коврик, заглядывал под си-
денья. Увидел меня и огорченно сказал:
- Вот, Кыся... Зажигалочка-то твоя- тю-тю! Видать, мало ей, сучке,
пятнадцати долларов показалось, этой Диане задроченной, так она еще и
зажигалочку нашу скоммуниздила...
Неожиданно мне стало вдруг очень жалко эту дуреху Маньку! Мало того,
что она все еще радуется десяти долларам, в то время как валютные потас-
кухи уже давно перешли на стодолларовую оплату, а гостиничные проститут-
ки - Шура как-то говорил - меньше, чем за полтораста и разговаривать не
начинают, так ее, беднягу, еще и в воровстве, которого она не совершала,
обвинили...
Не дай Бог, думаю, сейчас мой Водила пойдет в ресторанную судомойку,
разыщет Маньку-Диану и начнет права качать! Кто там будет разбираться -
брала, не брала?! Вышибут с хлебного места в два счета. Как тех теток из
"Астории"...
А так как интрига с зажигалкой от начала до конца - моих лап дело, то
я просто обязан встать на защиту Маньки!
Но, как?! Единственный способ - это попытаться немедленно установить
с Водилой хотя бы намек на телепатическую связь "по доктору Ричарду
Шелдрейсу". Правда, в своей теории английский биолог считал, что Начало
Установления Контакта обязательно должно идти от Человека, как от су-
щества более высоко организованного в своем развитии. Как в моем случае
с Шурой Плоткиным.
С Водилой же, при всех моих симпатиях к нему, об этом не могло быть и
речи. Здесь, конечно, я должен был взять на себя основную нагрузку по
Установке Контакта, и осторожно, бережно относясь к психике моего реци-
пиента-Водилы, попытаться подключить его к своему собственному мышлению.
Я впрыгнул в кабину, уселся напротив Водилы, уставился ему глаза в гла-
за, собрался с силами, сосредоточился чуть ли не до обморочного состоя-
ния, и отчетливо, мысленно произнес: "ВОДИЛА! СЕЙЧАС ИЛИ НИКОГДА...
СМОТРИ НА МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО... СТАРАЙСЯ МЕНЯ ПОНЯТЬ. ИНАЧЕ МНЕ БУДЕТ
ОЧЕНЬ ТРУДНО ПОМОЧЬ ТЕБЕ ВО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ. ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЙ И СМОТРИ
НА МЕНЯ... ОНА НЕ БРАЛА ТВОЕЙ ЗАЖИГАЛКИ. НЕ БРАЛА... ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ? ОНА
ТВОЕЙ ЗАЖИГАЛКИ НЕ БРАЛА!"
Несколько секунд Водила неотрывно и обалдело смотрел мне в глаза. И я
видел, что в его голове сейчас происходит какой-то чудовищно напряженный
процесс! Мне показалось, что я даже слышу, как он у него там происходит.
А потом Водила вдруг облегченно выдохнул, будто ему неожиданно откры-
лось то, что было сокрыто от него за семью загадками. И... О, Боже!
Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить...
Водила улыбнулся и сказал мне слегка виновато:
- А может, она тут и не при чем... Да, Кыся? Может, я сам эту зажи-
галку где-то обронил. А то так очень даже легко возвести на человека
напраслину. Ладно, черт с ней, с этой зажигалкой. Да, Кыся? Ты на меня
не сердишься, что я ее потерял?
Наконец-то!!! У меня - как гора с плеч.
И тут наваливается такая расслабуха, что хоть ложись и помирай. Я
вдруг почувствовал себя таким вымотанным, таким опустошенным - сердце
частит, перебои, лапы дрожат, хвост висит тряпкой... Нет сил ничего даже
одобряющего муркнуть моему Водиле. Хотя в таких случаях поощрение должно
последовать незамедлительно. Чего Шура никогда не забывал делать!
Надо заметить, что и Водила выглядел не лучше. Он буквально на глазах
постарел. Резко обозначились морщины, глаза запали, рот безвольно отк-
