трухе волосы и нежно и осторожно гладил по хрупкому мальчишескому затылку.
- Все, сынок... Все... Порядок в танковых частях... - беспомощно и
нелепо бормотал сержант, откинув автомат за спину и ощущая на своей груди,
прямо под орденом Красной Звезды, как гимнастерка его тепло намокает от
обильных слез. Ему самому вдруг захотелось плакать.
- Отставить! - вместо этого негромко скомандовал сержант. - Слезы
от-ставить!
Мальчишка мгновенно стих, но продолжал еще шмыгать носом.
- Ты как это очутился в зоне военных действий? - строго спросил
Федотов. - Доложить по всей форме!
- А я... Я в сено зарылся... - робко прошептал мальчик. - Как стрельба
началась... Я и не успел из зоопарка выскочить...
- Так это что ж... Выходит, значит... Мы в зоосад въехали? - глупо
спросил сержант.
- Ну да... - подтвердил мальчишка. - Только здесь никого почти не
осталось. - И снова всхлипнул: - Петра Макеича они прямо там... - он махнул
рукой в глубину сада. - Прямо там... расстреляли. Он как раз на тележку корм
накладывал.
- Макеич этот твой... Он кто? - спросил сержант тихо.
- Сторож. Я его давно, еще с довойны знаю... Он меня сюда по вечерам
иногда пускал. Мы слона кормили... А всех птиц - и лебедей даже черных, и
павлинов - немцы перестреляли. Офицеры... Как в тире... И оленей тоже... А
Томми они увели...
- Томку? - как-то туго соображая, но сразу проникаясь сочувствием,
спросил сержант. - Сеструху твою, что ли?
- Нет, не сестренку... Так нашего слона звали. Он был очень умный,
очень. Ни за что не хотел в Германию в плен ехать! Так они его... цепями за
ноги... и к бронетранспортеру. Так и потащили на буксире. Он сильный, наш
Томми! Разве бы он... добровольно... сдался?!
- Так... - подытожил сведения сержант. - А тебя, выходит, как зовут?
- Федя... Федор Капустин.
- А меня - Федотов, - почему-то обрадовался сержант. - Тезки почти!
- Но это еще не все... - заторопился Федя. - Тут немец один... в
слоновник вбежал... И прямо в бегемота дал очередь из автомата...
- В бегемота? - не сразу понимая, поморщился Федотов.
- Ну да... Это вон там, в конце самом. Идемте, покажу...
Вода в небольшом бассейне была мутной и темно-красной. "От крови,
видать..." - привычно подумал про себя сержант и цепко прищурился.
- Бишка... - громко позвал мальчик, и в голосе его звучали боль и
страдание. - Би-и-шка...
Из воды медленно поднялась огромная голова и так же медленно, с
усилием, развалилась на две половины. Из красной зубастой пасти пахнуло
дурным лихорадочным жаром.
И Федотов - бесстрашный разведчик Федотов - невольно попятился!
- Ты это... того... - запинаясь и вдруг охрипнув, с трудом проговорил
он. - Твой боровокто... Ведь проглотит с голодухи за милую душу. Целиком! Со
всей амуницией... Только пуговицы выплюнет...
- Да вы, дяденька Федотов, не бойтесь... - вдруг заулыбался мальчишка и
словно бы весь засветился тем - довоенным - весельем.- Бишка добрый... И
смирный. Морковку и свеклу очень любит. И сено с удовольствием ест...
Как бы догадавшись, что разговор идет о нем, бегемот снова раскрыл
чудовищную пасть, но из нее вместо громового рева раздалось жалобное
мычание, напоминающее жалобу теленка, отставшего от матери.
- Ишь ты... Это что же, вроде лошади, значит, на довольствии стоит? - с
детским любопытством уточнил дотошный сержант.
- Ага... Бегемот - это просто так, а по-научному его называют
"гиппопотам"...
Услышав незнакомое, нерусское слово, сержант вздрогнул и машинально
схватился за автомат. Но мальчик не заметил его реакции.
- ...а "гиппопотам" это и значит: водяная лошадь! - с торжеством
объяснил мальчик.
- И откуда ты все знаешь? - подозрительно спросил бдительный Федотов.
- Я до войны юннатом был... - сообщил Федя. - Знаю, чем зверей
кормить... А вот лечить... Лечить не пробовал. Ему, наверное, раны надо бы
йодом смазать. И забинтовать. А то у него нагноение будет. Вода грязная...
Бишка в воде сидел. Хорошо, что он ему не в голову попал. Торопился... Если
бы в голову - все. Конец.
Теперь бегемот вылез из воды почти весь. На его круглой задней части,
наискосок к ноге, словно пробоины на боковой броне, виднелась цепочка
круглых дырок. Из них проглядывало розовое кровоточащее мясо...
Федотов придирчиво оглядел огромную лоснящуюся буровато-зеленую тушу и
горестно вздохнул:
- Это ж... Это же сколько йоду на такое пойдет?! Тут же целый медсанбат
потребуется!
- Жалко Бишку... - губы у Феди дрожали. - Пропадет ведь...
- Стоп! - спохватился быстрый на решения бывалый разведчик. - Имеется
возможность подмогчи твоей этой... Как его? Лошади? - Он коротко хохотнул. -
В общем, битюгу твоему... За мной!
Разведчик и командир танка столковались в полминуты.
- Народное достояние! - с крестьянской убедительностью сказал, как
отрубил, Федотов. - Понимаешь?!
- Давай! - кивнул командир.
Мальчика подсадили на броню. Потом его, раскрасневшегося от счастья и
волнения, крепкие руки танкистов втянули в люк. Федотов похлопал танк,
словно по крупу коня, и заорал:
- Погоняй!
Нужное хозяйство разворотливый разведчик отыскал быстро...
- Сколько?! - задохнувшись от праведного возмущения, тучный полковник,
начальник полевого эвакогоспиталя, угрожающе надвигался на замершего по
стойке "смирно" Федотова. - Сколько?! Два литра медицинского спирта? Ты,
сержант, в своем уме?!
Но поскольку сомнения по поводу свихнувшегося сержанта не покинули
военврача, он, придвинувшись к Федотову вплотную, положил ему на лоб большую
мягкую ладонь:
- Хм... Температуры вроде нет... Покажи язык! - приказал он. Федотов
дисциплинированно высунул язык. Военврач - мужчина приличного роста -
нагнулся.
- Та-а-ак... А ну-ка дыхни! - внезапно рявкнул он. Сержант, мокрый от
напряжения, послушно дыхнул...
- Трезвый... - ошарашенно сказал военврач. - Трезвый? Так зачем тебе
два литра спирта?! - снова оглушительно заорал он. - Кругом!
- Ох, не могу больше! - взмолился Федотов и юркнул за дверь, из-за
которой тотчас же появился, таща за руку перепуганного и упирающегося что
есть сил Федю. - Вот пусть он вам все как есть разъяснит... Юннат!- И
совершенно по-граждански развел руками.
- Нам для промывки ран... - собрав последние остатки решительности,
почти прошептал мальчик.
- Чего? Чего? - недорасслышал рослый полковник и присел на этот раз
чуть ли не на корточки. - Громче докладывай!
- Спирт... для промывки ран... - попытался было объяснить мальчик,
краснея и запинаясь, но военврач прервал его лепетание.
- И не совестно тебе, Федотов, боевому разведчику, заставлять
несовершеннолетних заниматься вымогательством?! - багровея, заорал он.
- Не для себя... Для бегемота... По-научному - для гиппопотама! -
брякнул сержант...
- Для кого?! - полковник навострил ухо. Он был опытным врачом, очень
опытным, и знал, что на фронте может случиться всякое. - Для кого? Давайте
толком!
Когда Федотов и Федя в два голоса, торопясь, перебивая друг друга,
изложили положение дел, полковник медицинской службы вдруг поверил им сразу
и безоговорочно. Такое нельзя было придумать! Это могло быть только
правдой...
- Черт с вами! - махнул он рукой. - Разрешаю! Спасайте вашу животину! -
И, упав на стул, захохотал.
Он хохотал, трясясь всем своим крупным телом так, что стул под ним тоже
трясся и подпрыгивал всеми своими четырьмя ножками, словно одушевленное
существо. Хохотал долго и заразительно, но ни Федотов, ни Федя не могли
понять причины его смеха и поэтому смотрели на него молча и обиженно.
- Как же вы... - отсмеявшись и вытирая слезы, спросил полковник,- как
же вы... Его бинтовать будете? Эх вы, чудо-лекари! Ватных тампонов побольше
возьмите, - сразу став серьезным, коротко и деловито распорядился он. - И
липкого пластыря побольше. Ясно? Разрежете на полоски... Думаю, удержится...
Да! И прихватите граммов двести аспирина. Жаропонижающее...
Он быстро притянул к себе Федю и посмотрел на него сверху вниз умными
внимательными глазами.
- Ишь ты... - фыркнул он. - Добрая душа... И не боишься?
Мальчик отрицательно покачал головой.
- Ну иди. Марш отсюда! Гиппопотамов Гиппократ!
- Чего? - опять насторожился Федотов.
- Ничего, проехало... - ответил военврач. - Бегемотий доктор...
- Ну и как, выздоровел бегемот? - заинтересованно спросил я своего
собеседника.
- Выздоровел... Бишка... то есть бегемот аспирин свой со свеклой съел.
Не поморщился. А пластырь липкий, действительно, крепко держал.
- А где сейчас... бегемотий доктор... то есть Федя?
Федор Степанович поправил наброшенный на плечи белый халат с синим
крестиком ветеринарной службы над боковым кармашком, взъерошил белобрысые
волосы, в которых седина была совершенно незаметной, и рассмеялся:
- А вот это - военная тайна!
АКУЛА
(Из разговоров в кают-компании)
- Ловили мы тунца у берегов Гвинеи. Дело для нас, сами понимаете, новое
да и вообще - деликатное. Тунец - рыба гордая, быстрая, самостоятельная.
Одно слово - торпеда! Сетью ее не взять... Вы когда-нибудь в детстве
переметы ставили? Так вот, и тунца ловят на гигантский перемет: трос длиной
километра два выбрасывают в море на буйках и через каждые сто-сто пятьдесят
метров крепят на нем, на тросе на этом, поводки с наживкой. Ну, крючочек там
соответственный. С багор... На наживку чаще всего идет свежая макрель, целая
рыбина. Сама порой кило на три, на четыре...
На каждом тунцелове таких переметов ставят, смотря по месту и погоде,
три - пять. И способы разные: кто за корму дорожкой спускает, кто от бортов
стелит, а иногда, как мы говорим, "звездой", наудачу в разные стороны от
судна вываливают.
Да вы ешьте, ешьте... Вот "калтык" пробуйте - это горло тунца, сами
коптим. Имейте в виду - в другом месте не дадут! А как балычок, ничего? У
тунца вообще вкус отменный - и у свежего, и у копченого, и в консервах.
Японцы - те прямо тунцов называют "океанской говядиной"...
И пристроилась, доложу вам, за нашим СРТ... средним рыболовным
траулером... одна акула. Там вообще-то акул шныряет множество, страшноватые
твари, честно скажу... Но жадные. На любую дрянь кидаются, даже на тряпку
красную. А эта... Эта повадилась у нас тунцов с крючков скрадывать.
Прямо-таки обложила нас тунцовой данью!
Так-то, в честном бою да в открытом море ей с тунцом ни за что не
справиться: он от нее запросто уйдет, ходок он просто первоклассный. А уж
когда такая туша на крюке - бейся ни бейся, а отщипнет от тебя акула лучший
кусочек... Ну, а нам - прямой урон.
Мы эту самую акулу уже все на судне в лицо, так сказать, знали. Не по
размерам отличали, нет. Она как раз была других чуток поменьше, так
что-нибудь три с половиной метра. А вот на морде у нее - шрам страшенный,
рваный, наискосок от угла пасти к левому глазу. То ли товарки ее
когда-нибудь цапнули, добычу не поделили, то ли с крюка сорвалась, то ли еще
чего - в общем, отметина - лучше не надо! Нам даже казалось, что со стороны
левого глаза она вообще ничего не видит.
И прозвали мы поэтому вреднющую эту акулу, как настоящего пирата,
Одноглазым Джеком... Говорят, у рыб характера нет и быть не может. Не знаю,
не знаю... Может, в общем случае, в среднем, так сказать, это и верно, но у
Одноглазого Джека характерец был тот еще!
Сколько раз мы ее поймать пытались - ни на какую приманку не идет! Даже
