В классе наступило напряженное молчание. Все с каким-то, пожалуй даже
любопытствующим, ожиданием посматривали то друг на друга, то на Олю.
- От работы кони дохнут... - донеслось наконец из угла.
- В ПТУ навкалываемся!
- Совершенно несогласованная инициатива! - пропыхтела Нонна Бодрова,
член школьного комитета комсомола.
- Раздолина... - лениво усмехаясь, процедил Гусев. - Вот ты у нас
человек с общественной жилкой. Тебе и лопату в руки!
- Ты и работай! - засмеялся Князев.
- Я ж тебе говорила: не возникай! - почти прошипела Белочка, стягивая
Олю с парты. - И потом - ресницы же потекут!
- Да люди вы, в конце концов, или кто?! - в растерянности от их
изворотливости, чуть не со слезами на глазах закричала Оля.
- Прегоминиды... - ехидно отреагировал на ее вопрос умненький
Стрельников и, поправив хорошо отработанным киножестом очки в квадратной
оправе, перевел для непосвященных: - Почти человекообразные...
- Вот именно: почти!- с гадливостью подхватила его изысканную реплику
Оля. - А может быть, так полными никогда и не станете? Мне на вас смотреть
противно! Я одна пойду!
И она решительно направилась к двери.
- Что ж... - резюмировал умненький Стрельников ей вслед. - Мы потеряли
количественно, ничуть не потеряв при этом качественно...
И без всякой паузы, тем же серьезным тоном предложил Гусеву:
- Сгоняем пару "блицев"? Надо освежить мозги...
Оля разыскала школьного завхоза Марию Ильиничну, вечно чем-то
недовольную, громко ворчащую женщину, с большим трудом выпросила у нее ключ
от кладовки и взяла широкую фанерную лопату с жестяной обивкой по краю.
Положив лопату на плечо и не оглядываясь на окна своего класса, она
направилась к воротам детского сада.
Створки ворот прижало высоким, искрящимся на солнце сугробом. Оля
перехватила лопату поудобней и стала методично вгрызаться в его мягкий бок.
Очистив небольшую площадку и приоткрыв одну створку, она стала
прокапывать в снегу чтото вроде траншеи, неширокой, размером в три захвата
лопаты, отбрасывая снег попеременно то на левую, то на правую стороны
прохода.
"Словно бы снежный окоп рою", - думалось Оле. Снег был еще не
слежавшийся, не плотный, он не отрезался пластами или квадратиками, а
ложился на лопату рыхловатой кучей, выбрасывать его вверх и в стороны было
не слишком-то удобно, потому что он все время норовил соскользнуть и
просыпаться. На крыльцо детсада выбежала детвора и с ними воспитательница.
- Тетя! Тетя! Мы вам по-мога-ем! - закричали малыши, потрясая
крохотными, в две своих ладошки, цветными пластмассовыми лопатками на ломких
неудобных ручках. Среди них был и Дима, хозяин Бори Звездочкина.
"Ну вот и помощь появилась!" - довольно улыбнулась Оля, и работать
сразу стало интереснее. Отступать теперь было уже нельзя... Вдруг
рядом с Олей в снежную стенку врезалась еще одна широкая, совсем
недетская лопата. Оля повернула голову вправо. Борис Чертков молча
встретился с ней глазами и стряхнул большую кучу снега на бортик со
своей стороны.
"Борька?! - удивилась Оля. - Вот уж никак не ожидала!" Но внутри у нее
потеплело, словно бы в мартовскую оттепель.
В самом деле - Борька Чертков, новенький в их восьмом "б", начал
учиться с ними, старожилами, с конца сентября. Оля знала только, что отец у
Бориса - военный и его перевели в город откуда-то с Севера.
Борис, рослый сероглазый подросток, был несколько загадочной личностью.
В классе он держался особняком, не приставал ни к одной из сложившихся
компаний и не отзывался на многочисленные записочки, которыми в первые дни
обстреливали его девчонки. Был он немногословен и учился как-то странно: не
слишком часто получал пятерки, но никогда не опускался до троек.
Вечный Миддл - Середнячок прозвал его умненький Стрельников, но - тоже
странное обстоятельство: этим подчеркнуто англизированным именем звал Бориса
лишь один Стрельников. Прозвище к Борису почему-то так и не прилипло...
- Надо успеть до перемены... - только и сказал Борис, когда они
остановились перевести дух.
Вдвоем работа пошла веселее. Ребята согласными, поочередными движениями
втыкали лопаты в снежную массу, подхватывали на них снежную ношу и
отбрасывали - теперь уже каждый на свою сторону. Азартный ритм
необъявленного соревнования захватывал, завораживал, подталкивал.
- Уф! - Оля воткнула лопату в снег, разогнула спину и потянулась так,
что хрустнули - позвонки. - Ничего себе снежок... "Вьется легкий пушистый
снежок..." - шутливо пропела она. - А руки горят и поясницу ломит...
- Оля... - начал Борис почему-то шепотом, хоть они стояли чуть ли не
вплотную. - Я давно хотел тебе сказать...
- Что, Боря? - вскинула на него глаза Оля, но, встретив его серьезный
взгляд, невольно порозовела. - Жарко... - словно бы извиняясь, сказала она,
удивляясь новому ощущению внутри себя.
- Да... - словно бы понимая, согласился Борис. - У нас на Севере, в
гарнизоне отца, были частые снежные заносы. Тогда на расчистку выходили
все... Дело, в общем, привычное...
- "Пара гнедых, запряженных с зарею... - протянул вдруг за их спинами
спокойно-издевательский голос Гусева. - Старых, усталых и тощих на вид..."
Борис и Оля оглянулись. Гусев и Князев стояли на расчищенной дорожке и
наблюдали за их работой, демонстративно засунув руки в карманы своих ярких
спортивных курток.
- Пролетарская солидарность! - прокомментировал подоспевший к ним
умненький Стрельников.
- Борис выигрывает по очкам! Он явно опережает своих соперников! - с
дурашливой язвительной готовностью подхватил стрельниковскую "подачу" Генка
Князев и продолжал, пародируя манеру спортивных восторженных телерепортеров:
- Смотрите все: Борис Чертков! Советский Союз! - И он поднял руку победным
жестом чемпиона.
- "...И вызываете смех у иных..." - допел Гусев и закатил глаза. Борис
отмерил два-три неторопливых шага навстречу одноклассникам и вдруг сделал
короткий и точный выпад правой рукой снизу...
Тело Генки Князева, прославленного чемпиона по вольной борьбе, описало
неожиданную дугу и плавно приземлилось в сугробе...
Гусев в страхе открыл рот и делал судорожные глотательные вдохи...
Невозмутимый умненький Стрельников, ретируясь задом и придерживая
трясущиеся на носу очки, пробормотал:
- Абсолютно старорежимный способ выяснения отношений... - Затем
повернулся и, по-девчоночьи взбрыкивая ногами вбок, потрусил к школьному
зданию.
Оля повернула к Борису восторженное лицо. Губы у нее тряслись от смеха,
а глаза почему-то сияли.
- Так что же ты хотел мне сказать? - стараясь казаться спокойной, ну,
совершенно спокойной, спросила она.
- Оля... - снова сказал Борис голосом, севшим в шепот и от этого
казавшимся чересчур даже громким, прямо-таки гремевшим на весь заснеженный
двор, на весь мир, - Оля... Ты красивая... Ты очень красивая, Оля...
Но Генка Князев наверняка не слышал этих слов: оглушенный ударом в
подбородок и весь облепленный снегом, он выбрался из сугроба и, сразу
ссутулившись, уходил по расчищенной дорожке...
Для чемпиона по вольной борьбе операция "Снег" окончилась бесславно...
