Александра и спросил безупречно официальным тоном:
- Как фамилия?
- Ткаченко...
- Вот что, Ткаченко... Хочешь научиться прыгать? По-настоящему?
- Хочу! - вскочил тот, едва не опрокинув стул, на котором сидел.
- Тогда явишься в четверг к семи утра под трамплин. До школы, понятно?
- Понятно! - радостно выпалил Саша. - Ух ты... мне бы только научиться
прыгать... Летать!
- Брысь! - сказал Гиви. - Исчезни и не попадайся мне больше на глаза.
Ты не шашлык, у меня от тебя скоро изжога будет...
Когда за мальчиком хлопнула дверь, он улыбнулся:
- Ишь ты, летать он хочет! Лыжи Гиви Сахадзе ему подавай... А падать он
не хочет? Шлепаться, шмякаться, брякаться... Как там еще, а?
- Ничего... - сказал старый тренер серьезно. - Главное-то ведь и
вправду - летать! А падать... Падать жизнь сама научит... И падать и
вставать!
И посмотрел на Гиви.
КРАСНАЯ ШАПОЧКА И ПИРОЖКИ С КАПУСТОЙ
Светлане
- Сказку вы все хорошо знаете, - сказала Светлана Яковлевна,
воспитательница младшего отряда. - Теперь давайте импровизировать...
- Чего делать? - испуганно переспросил Саша Воробьев. В свои
одиннадцать лет он был невероятно длинным, за что носил прозвище "Дяденька,
достань воробушка!". Подходящей роли ему не нашлось, и он был привлечен к
постройке декораций.
- Им-про-ви-зи-ро-вать... - свистящим шепотом сказал его
дружок-закадыка Стасик Аверкин, тоже невероятного баскетбольного роста. -
Это значит - дурака валять... Делай что хочешь!
Он был очень начитанным мальчиком...
- Ага! Идет это, значит, Серый Волк по тропиночке и встречается ему...
барон Мюнхаузен...
- И посылает его, конечно, в другую сторону...
- А там Кот в сапогах. Он и говорит...
- Дорогие Бременские музыканты!
- Правильно... Тут, мол, у меня есть ударная установочка...
- Дед бил-бил, не разбил... Баба била-била, не разбила... И вообще -
как вы относитесь к "Бони М"?!
- Стоп, стоп! - остановила разбушевавшуюся ребячью фантазию
режиссерша-постановщица Светлана Яковлевна. - Очень хорошо! Есть много
дельных предложений. Разумеется, мы используем музыку и из "Бременских
музыкантов", и записи "Бони М", и других ансамблей, а еще - вот такую...
И она сыграла на довольно-таки расстроенном лагерном пианино забавную
музыку.
- Это кто? - спросили ее. - АББА, что ли?
- Нет... Это Прокофьев. Музыка к пьесе "Петя и Волк".
- Ладно... - снисходительно сказал Стае. - Годится. Технику я беру на
себя.
- А Серый Волк будет петь песенку крокодила Гены! - проворковала
второклассница Маша Ильина, которую единогласно утвердили на роль Красной
Шапочки.
- Еще чего! - взбеленился будущий Серый Волк. - Я тебе что - чокнутый?
С ами песенку придумаем! Мы что, "боников" хуже? Верно, Стас?
И верный Стас согласно мотнул головой.
Начались муки творчества.
На следующий день, самодовольно пыхтя, волнуясь и скрывая авторское
тщеславие, Серый Волк предложил песенку собственноручного изготовления:
Я - голодный серый Волк!
День и ночь зубами щелк!
Я не верю вам совсем,
Ам! И съем!
Верный друг Стасик извлек из гитары несколько бурных аккордов.
Он был человеком очень разнообразных дарований...
- Очень хорошо... - похвалила соавторов Светлана Яковлевна. - Главное -
энергично. На ближайшей репетиции, правда, с этой песенкой произошел
некоторый конфуз. Дело в том, что репетиции шли не в клубе, где можно было
запереть двери - и все, а так сказать, на открытой сцене, по случаю жаркой
погоды. И хотя работу над спектаклем пытались держать в тайне и по
близлежащим дорожкам выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков
из других отрядов, - это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики
появлялись в самых неож по-пластунски из кустов акации, сваливались с крыши
и даже вылезали, все в мусоре и паутине, из-под сцены... сказать, на
открытой сцене, по случаю жаркой погоды. И хотя работу над спектаклем
пытались открытой сцене, по случаю жаркой погоды. И хотя работу над
спектаклем пытались пытались держать в тайне и по близлежащим дорожкам
выставили патрули, бдительно перехватывающие лазутчиков из других отрядов, -
это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в самых
неожиданных местах: выпо бдительно перехватывающие лазутчиков из других
отрядов, - это помогало мало. Болельщики и доморощенные критики появлялись в
самых неожиданных местах: выползали мало. Болельщики и доморощенные критики
появлялись в самых неожиданных местах: выползали местах: выползали
по-пластунски из кустов акации, сваливались с крыши и даже вылезали, все в
мусоре и паутине, из-под сцены... даже вылезали, все в мусоре и паутине,
из-под сцены...
Репетировали песенку Серого Волка. Первая часть куплета нареканий не
вызывала. Когда же после слов "зубами щелк" Волк весьма реалистически,
крепко и звонко постукал челюстями, - из кустов даже донеслись
снисходительные аплодисменты. А Светлана Яковлевна сказала, что это
подлинная актерская находка, чем весьма польстила серому Волку...
Но далее следовал такой самокритичный текст:
Я - ужасный серый Волк!
Из меня весь вышел толк!
Вот тут-то из-под сцены, из большой щели, словно бы из суфлерской
будки, кто-то прокомментировал:
- Ну да! Весь толк вышел, одна бестолочь осталась!
Стражи в пионерских галстуках бесстрашно ринулись в темноту и мрак под
сценой, там послышались приглушенные возгласы, возня и сопение, после чего -
шорох в кустах от постыдно ретировавшегося критика.
- Подумаешь... - сказал Серый Волк.
- Обычная зависть к талантам... - в верхних слоях атмосферы задумчиво
проговорил Стас. Да, он был очень развитым мальчиком!
Только кто-то из мелюзги, которую сверху Стасу и разглядеть-то было
трудно, не удержался и спросил писклявым голоском, на всякий случай держась
подальше:
- Эй, Стас! А какая погода там, наверху?
На некоторое время, чтоб навести должный порядок и дисциплину,
репетицию пришлось прервать.
- Итак, Красная Шапочка говорит Серому Волку, - снова начала
дирижировать Светлана Яковлевна. - "Я несу своей больной Бабушке корзинку с
пирожками и бутылочку молока..."
- А кефир не подойдет? - заинтересованно спросил Саша Воробьев.
- Перестань паясничать, ты, серая птица воробей! - одернули его. Но вот
пирожки... Эти выпечные изделия вдруг вызвали неожиданную дискуссию.
- А с чем будут пирожки? - деловито спросил Серый Волк и облизнулся: в
жизни он был практичным третьеклассником Витькой Серовым и прекрасно знал,
что внучки и бабушки ему все равно не видать. А вот пирожки...
- Конечно, с черничным вареньем! - тряхнула бантами в косичках Красная
Шапочка - Маша Ильина, чувствуя себя примадонной.
- Ты с ума сошла! Завтра у нас вечер танцев, а от твоей черники зубы
будут черные! - испуганно вспорхнула ресницами пятиклассница Нонна Бородина,
которую пригласили на роль Бабушки из другого отряда из-за ее преклонного
возраста... - Только с зеленым луком и грибами!
- Бабушка! - пробасил серый Волк. - А почему у тебя, Бабушка, такие
большие зубы? С мясом должны быть пирожки! - кровожадно прорычал из волчьего
нутра Витька. - С мясом, с мясом и еще раз с мясом! Или... я не знаю, кого
съем!
- А с морковкой не хочешь? - опять язвительно спросил Саша Воробьев на
этот раз со стремянки, где он помогал устанавливать декорации.
Подсобным рабочим пирожки все равно не светили...
- При чем тут морковка? - приняв намек на свой счет, обиделась Красная
Шапочка. - Что я тебе - заяц из мультика? Ну, Воробей, погоди!
- Может быть, лучше рулет с маком и изюмом? - нерешительно предложила
Вика Бурцева. Она в задумчивости - и с самой большой кисточкой в руке -
стояла перед бумажным деревом, под которым - по режиссерскому замыслу
Светланы Яковлевны - должны были встретиться Красная Шапочка и Серый Волк.
Вообще-то задумчивость и нерешительность не были ее обычным состоянием.
В данном случае ее художнические раздумья объяснялись проще простого: она
израсходовала на зеленую листву все наличные запасы акварельной краски. В
силу этих обстоятельств летнее дерево надо было превращать в осеннее:
красной и желтой краски должно было хватить...
- А моя мама печет пирожки с курагой! - непрошено высунулся шестилетний
Лешка, всюду проникающий в силу своей мелкости и любопытного неуемного
характера. Он был сын лагерной медсестры, "безотрядник", и поэтому от него
отмахнулись как от мухи:
- А где ты курагу возьмешь, Лешка-мошка? Шурупишь, нет?
- С медвежатиной! - под общий смех выкрикнул Киса Средний. Киса - так
звали Киселева Лешку, среднего из трех братьев-погодков, девяти, десяти и
одиннадцати лет. Все они - по порядку - были на букву "А": Александр,
Алексей и Афанасий, все в одном отряде, в одной палате, а в спектакле все
трое должны были играть Охотников, которые, как известно, по сюжету
благополучно освобождали из волчьего брюха Бабушку и Красную Шапочку.
Киселевых звали: Киса Малый, Киса Средний, а у Кисы Старшего было еще
дополнительное прозвище: "Афанасий восемь на семь".
Может быть потому, что увлекался фотографией.
И тут отовсюду посыпались предложения заинтересованных болельщиков,
рабочих сцены и прочих, всегда путающихся под ногами у больших артистов и
мешающих их сценическому вдохновению:
- С рыбой!
- Ага... Ты вот ершей наловишь...
- С яйцами и зеленым луком!
- С чернилами!
- С лягушками!
- С Витькиными веснушками!
- Ти-хо! Ти-шина на сцене! - громко и отчетливо прокричала режиссер
Светлана Яковлевна.
- Не выходите из творческих рамок. Сохраняйте в себе образ.
Сосредоточьтесь! Продолжаем репетицию... А пирожки, я думаю, должны быть
чисто условными...
- Ка-ак... условными? - раздался общий вопрос.
- А так... На настоящей, большой сцене есть прием: игра с воображаемыми
предметами...
- Что это - воображаемые?
- Например, в условный бокал, сделанный из папье-маше, из бутылки как
будто наливают воду, а актер - настоящий актер! - делает вид, что пьет...
Понятно?
На сцене и вокруг нее наступило озадаченное молчание...
- Так, может, и спектакль сделаем воображаемым? - вступил в разговор
Стас. Да, что ни говори, а он был очень развитым мальчиком!
- Понятно! Понятно! Очень даже понятно! - вслед за Стасом закричал
Лешка-безотрядник, проныра и путаник. - Пирожки у них будут как будто, а они
все - воображалы!
- Понятно... - вздохнула Бабушка, любившая поесть. - Значит, никаких
гонораров? Чистое искусство?
Серому Волку - Витьке Серову не были еще доступны размышления на столь
высоком уровне. Но он, как уже говорилось, в реальной жизни был человеком
практическим.
- Понятно-то понятно... - протянул он. - Только с настоящими пирожками
мы бы и играли по-настоящему... А так что - одна видимость? Воздух? Воздухом
сыт не будешь!
- В самом деле, не могу же я нести пустую корзинку! - поддержала Волка
Красная Шапочка. На ее глазах выступили крупные слезы, и бантики в косах
сиротливо обвисли.- Кто же мне поверит?!- в отчаянии добавила она и полными
слез глазами посмотрела на режиссершу.
- Ладно... - после некоторого раздумья сдалась Светлана Яковлевна. -
Уговорили... Мы попросим испечь нам десяток пирожков. Ну... пусть это будут
маленькие слоеные пирожки с капустой... Согласны?
- Десяток? - драматически подняв брови, с очень-очень большим
