постель не была постелена.
- А теперь, полковник, я прошу вас вспомнить: когда вы разговаривали
с Маккуином, кто-нибудь проходил мимо вас по коридору?
- Масса народу, должно быть, но я не следил за этим.
- Я говорю о последних полутора часах вашего разговора. Вы выходили в
Виньковцах, верно?
- Да. Но всего на минуту. Стоял ужасный холод, мела метель, так что я
был рад вернуться, в эту душегубку, хотя вообще-то я считаю, что топят
здесь непозволительно.
Мсье Бук вздохнул.
- На всех не угодишь, - сказал он. - Англичане открывают все окна,
другие, наоборот, закрывают. Да, на всех не угодишь.
Ни Пуаро, ни Арбэтнот не обратили никакого внимания на его слова.
- А теперь, мсье, попытайтесь вернуться мыслями в прошлое, - попросил
Пуаро. - Итак, на платформе холодно. Вы возвращаетесь в вагон. Распола-
гаетесь в купе и закуриваете сигарету, а возможно, и трубку, - Пуаро
запнулся.
- Я курил трубку, Маккуин - сигареты.
- Поезд отправляется. Вы курите трубку, обсуждаете положение дел в
Европе, в мире. Уже поздно. Почти все легли. Кто-нибудь проходил мимо
вас? Подумайте.
Арбэтнот сдвинул брови.
- Трудно сказать, - произнес он наконец, - видите ли, я за этим не
следил.
- Но вы же военный. Вы должны отличаться особой наблюдательностью. Вы
наверняка многое замечаете, так сказать, сами того не замечая.
Полковник снова подумал и покачал головой.
- Не могу сказать. Не помню, чтобы кто-нибудь проходил мимо, разве
что проводник. Нет, погодите, кажется, проходила какая-то женщина.
- Вы ее видели? Какая женщина - молодая, старая?
- Я не видел ее. Не смотрел в ту сторону. Просто до меня донесся шо-
рох и запах духов.
- Духов. Хороших духов?
- Да нет, скорее плохих. Такой, знаете ли, запах, что издалека шибает
в нос. Но учтите, - торопливо продолжал полковник, - это могло быть и
раньше. Видите ли, как вы сами сказали, такие вещи замечаешь, сам того
не замечая. И вот в течение вечера я отметил про себя: "Женщина... Ну и
духи!" Но когда она прошла, точно не могу сказать, хотя... скорее всего,
после Виньковцов.
- Почему?
- Помню, я почуял этот запах, как раз когда мы заговорили о пятилет-
ке. Знаете, как бывает, запах духов навел меня на мысль о женщинах, а с
женщин я перекинулся на положение женщин в России. А я помню, что до
России мы добрались уже к концу разговора.
- Вы можете определить, когда это было, более точно?
- Н-нет. Где-то перед концом нашего разговора, примерно за полчаса.
- После того как поезд остановился?
Полковник кивнул:
- Да. Я почти в этом уверен.
- Что ж, перейдем к другому вопросу. Вы бывали в Америке, полковник?
- Никогда. И не имею ни малейшей охоты туда ехать.
- Вы были знакомы с полковником Армстронгом?
- Армстронг... Армстронг... Я знал двух или трех Армстронгов. В шес-
тидесятом полку служил Томми Армстронг - вы не о нем спрашиваете? Потом
я знал Селби Армстронга - его убили на Сомме.
- Я спрашиваю о полковнике Армстронге. О том, что женился на амери-
канке. О том, чью дочь похитили и убили.
- А, припоминаю, читал об этом в газетах, чудовищное преступление.
Нет, я не знаком с ним. Хотя, конечно, слышал о нем. Тоби Армстронг.
Славный малый. - Общий любимец. Отлично служил. Награжден крестом Викто-
рии.
- Человек, которого убили прошлой ночью, был виновен в гибели ребенка
Армстронгов.
Лицо Арбэтнота посуровело:
- Я считаю, что этот негодяй получил по заслугам, хотя лично я пред-
почел бы, чтобы его повесили по приговору суда. Хотя в Америке, кажется,
сажают на электрический стул?
- Следовательно, полковник Арбэтнот, вы за правосудие и против личной
мести?
- Разумеется, не можем же мы поощрять кровную месть или пырять друг
друга кинжалами, как корсиканцы или мафия, - сказал полковник. - Говори-
те что хотите, а, по-моему, суд присяжных - система вполне разумная.
Пуаро минуту-другую задумчиво глядел на полковника.
- Да, - сказал он, - я так и думал, что вы придерживаетесь такой точ-
ки зрения. Ну что ж, полковник, у меня больше нет вопросов. Скажите, а
вы не помните ничего такого, что показалось бы вам прошлой ночью подоз-
рительным или, скажем так, кажется вам подозрительным теперь, ретроспек-
тивно. Ну, хоть сущий пустяк?
Полковник Арбэтнот задумался.
- Нет, - сказал он. - Ничего. Вот разве... - и он замялся.
- Пожалуйста, продолжайте, умоляю вас.
- Это же абсолютная чепуха, - сказал полковник неохотно, - но раз уж
вы сказали - хоть сущий пустяк...
- Да, да, продолжайте.
- Да нет, это действительно пустяк. Но раз уж вас так интересуют пус-
тяки, скажу. Возвращаясь к себе, я заметил, что дверь купе через одно от
моего, да вы знаете, последняя дверь по коридору...
- Знаю, дверь купе номер шестнадцать.
- Ну, так вот, эта дверь была неплотно прикрыта. И сквозь щель украд-
кой выглядывал какой-то человек. Увидев меня, он тут же захлопнул дверь.
Конечно, это абсолютная чепуха, но меня это удивило. Я хочу сказать, все
открывают дверь и высовывают голову, когда им нужно выглянуть в коридор,
но он делал это украдкой, как будто не хотел, чтобы его заметили. Поэто-
му я и обратил на него внимание.
- Мд-да, - сказал Пуаро неуверенно.
- Я же вам говорил, это абсолютная чепуха, - виновато сказал Арбэт-
нот. - Но вы знаете, раннее утро, тишина, и мне почудилось в этом что-то
зловещее - настоящая сцена из детективного романа. Впрочем, все это
ерунда.
Он встал.
- Что ж, если я вам больше не нужен...
- Благодарю вас, полковник, у меня все.
Полковник ушел не сразу. Он явно перестал гневаться на паршивого
французишку, посмевшего допрашивать британца.
- Так вот, что касается мисс Дебенхэм... - сказал он неловко. - Може-
те мне поверить: она тут ни при чем. Она настоящая pukka sahib, - вспых-
нул и ушел.
- Что значит pukka sahib? - полюбопытствовал доктор Константин.
- Это значит, - сказал Пуаро, - что отец и братья мисс Дебенхэм обу-
чались в тех же школах, что и полковник.
- Только и всего... - доктор Константин был явно разочарован. - Зна-
чит, это не имеет никакого отношения к преступлению?
- Ни малейшего, - сказал Пуаро.
Он ушел в свои мысли, рука его машинально постукивала по столу.
- Полковник Арбэтнот курит трубку, - вдруг сказал он. - В купе Рэт-
четта я нашел ершик для трубки. А мистер Рэтчетт курил только сигары.
- И вы думаете...
- Пока он один признался, что курит трубку. И он знал полковника
Армстронга понаслышке и, не исключено, что знал его лично, хотя и отри-
цает это.
- Значит, вы считаете возможным...
Пуаро затряс головой:
- Нет, нет, это невозможно... никак невозможно... Чтобы добропорядоч-
ный, недалекий, прямолинейный англичанин двенадцать раз кряду вонзил в
своего врага нож! Неужели вы, мой друг, не чувствуете, насколько это
неправдоподобно?
- Это все психологические выкрутасы, - сказал мсье Бук.
- Психологию надо уважать. У нашего преступления свой почерк, и это
никоим образом не почерк полковника Арбэтнота. А теперь, - сказал Пуаро,
- допросим следующего свидетеля.
На этот раз мсье Бук не стал называть итальянца. Но он хотел, чтобы
вызвали именно его.
Глава девятая
ПОКАЗАНИЯ МИСТЕРА ХАРДМАНА
Последним, из пассажиров первого класса вызвали мистера Хардмана -
здоровенного, огненно-рыжего американца, обедавшего за одним столом с
итальянцем и лакеем.
Он вошел в вагон, перекатывая во рту жевательную резинку. На нем был
пестрый клетчатый костюм и розовая рубашка, в галстуке сверкала огромная
булавка. Его большое мясистое лицо с грубыми чертами казалось добродуш-
ным.
- Привет, господа, - сказал он. - Чем могу служить?
- Вы уже слышали об убийстве, мистер э... Хардман?
- Ага, - и он ловко перекатил резинку к другой щеке.
- Так вот, нам приходится беседовать со всеми пассажирами.
- Лично я не против. Наверное, без этого не обойтись.
Пуаро посмотрел на лежащий перед ним паспорт:
- Вы - Сайрус Бетман Хардман, подданный Соединенных Штатов, сорока
одного года, коммивояжер фирмы по продаже лент для пишущих машинок?
- Так точно, это я.
- Вы едете из Стамбула в Париж?
- Верно.
- Причина поездки?
- Дела.
- Вы всегда ездите в первом классе, мистер Хардман?
- Да, сэр, - подмигнул американец, - мои путевые издержки оплачивает
фирма.
- А теперь, мистер Хардман, перейдем к событиям прошлой ночи.
Американец кивнул.
- Что вы можете рассказать нам о них?
- Решительно ничего.
- Очень жаль. Но, может быть, вы сообщите нам, мистер Хардман, что вы
делали вчера после обеда?
Похоже, американец в первый раз не нашелся с ответом.
- Извините меня, господа, - сказал он наконец, - но кто вы такие?
Введите меня в курс дела.
- Это мсье Бук, директор компании спальных вагонов. А этот господин -
доктор, он обследовал тело.
- А вы?
- Я Эркюль Пуаро. Компания пригласила меня расследовать убийство.
- Слышал о вас, - сказал мистер Хардман. Минуту, от силы две он коле-
бался. - Я думаю, - сказал он наконец, - лучше выложить все начистоту.
- Разумеется, вы поступите весьма благоразумно, изложив нам все, что
вам известно, - сухо сказал Пуаро.
- Да я бы много чего вам наговорил, если б что знал. Но я ничего не
знаю. Ровным счетом ничего, как я уже и говорил вам. А ведь мне полага-
ется знать. Вот что меня злит. Именно мне и полагается все знать.
- Объяснитесь, пожалуйста, мистер Хардман.
Мистер Хардман вздохнул, выплюнул резинку, сунул ее в карман. В тот
же момент весь его облик переменился. Водевильный американец исчез, на
смену ему пришел живой человек. Даже гнусавый акцент и тот стал более
умеренным.
- Паспорт поддельный, - сказал он, - а на самом деле я вот кто, - и
он перебросил через стол визитную карточку.
Пуаро долго изучал карточку, и мсье Бук в нетерпении заглянул через
плечо.
"Мистер Сайрус Б. Хардман. Сыскное агентство Макнейла. Нью-Йорк".
Пуаро знал агентство Макнейла - одно из самых известных и уважаемых
частных агентств Нью-Йорка.
- А теперь, мистер Хардман, - сказал он, - расскажите нам, что сие
означает.
- Сейчас. Значит, дело было так. Я приехал в Европу - шел по следу
двух мошенников, никакого отношения к этому убийству они не имели. Пого-
ня закончилась в Стамбуле. Я телеграфировал шефу, получил распоряжение
вернуться и уже было собрался в Нью-Йорк, как получил вот это.
Он протянул письмо. На фирменном листке отеля "Токатлиан".
"Дорогой сэр, мне сообщили, что вы представитель сыскного агентства
Макнейла. Зайдите, пожалуйста, в мой номер сегодня в четыре часа дня". И
подпись: С. Э. Ретчетт.
- Ну и что?
- Я явился в указанное время, и мистер Рэтчетт посвятил меня в свои
опасения, показал парочку угрожающих писем.
- Он был встревожен?
- Делал вид, что нет, но, похоже, перепугался насмерть. Он предложил
мне ехать в Париж тем же поездом и следить, чтобы его не пристукнули. И
я, господа. поехал вместе с ним, но, несмотря на это, его все-таки прис-
тукнули. Крайне неприятно. Такое пятно на моей репутации.
- Он вам сказал, что вы должны делать?
- Еще бы! Он все заранее обмозговал. Он хотел, чтобы я занял соседнее
с ним купе, но с этим делом ничего не вышло. Мне удалось достать только
купе номер шестнадцать, да и то с огромным трудом. По-моему, проводник
хотел попридержать его. Но не будем отвлекаться. Осмотревшись, я решил,
что шестнадцатое купе - отличный наблюдательный пункт. Впереди стам-
бульского спального вагона шел только вагон-ресторан, переднюю дверь на
платформу ночью запирали на засов, так что, если б кому и вздумалось
пробраться в вагон, он мог выйти только через заднюю дверь или через
другой вагон, а значит, в любом случае ему не миновать меня.
