просьбе сделал из латуни знакомый гравер.
Кончилась жеребьевка. Серёже выпало выступать в первой же паре. Он
застегнул нагрудник, натянул перчатку... и понял, что уже не боится и не
волнуется.
Первый бой был нелегкий. Большой, грузный Женька Голованов лишь на
первый взгляд казался неповоротливым. Клинок его мелькал и свистел перед
Серёжей, выписывая кольца и восьмерки. Голованов не тратил времени на
долгую разведку, он шел напролом в атаку за атакой, давил корпусом,
вертя двойные и тройные переводы.
Серёжа уходил в сторону и огрызался короткими контратаками.
У них было уже по три очка, когда Голованов налетел на Серёжу всем
корпусом, проскочил вперед, извернулся и нанес удар со спины.
- Четыре - три.
Если мечтаешь о первом месте, проигрывать первый бой нельзя. Серёжа
не выдержал, забыл про осторожность и полез в отчаянное наступление.
Голованов ринулся навстречу. Олег остановил бой.
- Обоюдная атака. Делаю предупреждение.
Женька тяжело дышал. Он был на шаг от победы. Он рвался к ней.
"Ладно, - сказал себе Серёжа. - Не будем больше прыгать.
Пофантазируем, как говорил Олег".
Он быстро отступил и встал в третью позицию, когда кисть руки на
уровне пояса отведена влево, а клинок смотрит вниз. Он открылся перед
противником. С точки зрения фехтовальной науки это был бред. Голованов
от неожиданности на миг остановил свой клинок. Тут же Серёжа снизу вверх
нанес по нему скользящий удар. Женькина рапира взмыла под потолок, а
Серёжа вошел в глубокий выпад. Есть!
Зрители взревели.
- Неправильно! - кричали болельщики Голованова. - Клинок выбит,
нельзя колоть!
- Нет, правильно, - сказал Олег. - Клинок ещё не упал, когда был
сделан укол. Четыре - четыре.
После этого Голованов разозлился, полез в атаку слишком открыто и
проиграл ещё очко.
Серёжа снял маску, пожал противнику руку и, вытирая рукавом лоб, стал
пробираться в угол к Наташе. Трикотажная рубашка липла к спине.
- Ух, как я переживала! - шепотом сказала Наташа. - Просто даже
страшно. Ты такой молодец, Серёжка. Держись дальше.
И он держался. Он выиграл ещё два боя: у почти незнакомого
семиклассника Павлика Сосновского из второй группы и у Леньки Мосина.
Ленька дрался лихо, но не очень умело. Когда проиграл, то обиделся,
надулся, но через пять минут уже спокойно болтал с приятелями.
Володьке Огонькову Серёжа проиграл. Проиграл глупо, досадно, так, что
завыть хотелось от обиды. Конечно, Огоньков дрался не хуже Серёжи. Но
если бы Серёжа в последний момент, при счете четыре - четыре, не
промахнулся так по-дурацки, то обязательно победил бы.
А Митя у Огонькова выиграл. Этого никто не ждал. Может быть, Огоньков
устал после встречи после с Серёжей, а может быть, недооценил
противника: худенького, белобрысого пятиклассника, неизвестно как
попавшего в финал. Если недооценил, то зря. Мог бы видеть, что с
Кольцовым шутить не стоит: до этой встречи Митька вышел победителем из
двух боев.
Болельщики, следившие за хитростями финальной таблицы, начинали
гудеть сначала удивленно, потом одобрительно. Дело в том, что вслед за
Огоньковым и Каховским Кольцов пробивался в лидеры.
Серёжа следил за Митей с радостным удивлением. И даже с легкой
завистью. Кольцов дрался так, будто не думал о победе и поражении. Бой
для него был как песня, как музыка, в которую человек вкладывает всю
душу. Так, по крайней мере, казалось. В каждую схватку он шел, словно
этот бой - самое главное и самое радостное дело в| его жизни, а потом
будь что будет. |
Серёжа теперь уже не думал: "Когда он успел..." Если у человека
талант, он может вспыхнуть моментально.
После каждого боя Митя сбрасывал маску и улыбался счастливо, открыто
и в то же время так, словно говорил противнику: "Ты уж не обижайся,
пожалуйста". Потом он пробирался к маме под шум и аплодисменты, под
крики Данилкиных барабанщиков, которые вскакивали на диван и от восторга
лупили друг друга по спине.
Мама, такая же, как и Митя, маленькая, светловолосая, остроносенькая,
-тихо смеялась, прижимала его к своей вязаной кофточке, скомканным
платком вытирала с его лба мелкие горошины пота. Что-то быстро-быстро
шептала ему на ухо. Он улыбался и кивал.
Он совсем не стеснялся маминой ласки на глазах у ребят. Может быть,
кто-то считал это глупым и усмехался про себя. Но только не Серёжа. Он
сам, наверно, тоже не стеснялся бы. Он подумал: "А пришла бы сюда моя
мама?" И решил, что пришла бы обязательно.
И отец мог бы прийти, но он опять был в командировке. Хорошо, что
хоть Наташка была рядом. Она тоже следила за Митей.
- Вы очень похоже сражаетесь, - сказала она.
- Ну что ты! - искренне возразил Серёжа. - Он ведет бой совсем
раскованно, будто танцует.
- А это хорошо или плохо?
- Это здорово, - ответил Серёжа. Но тут его кольнула тревога за Митю.
Вернее, она появилась раньше, но он не понимал почему. А сейчас понял. И
встревоженно сказал:
- Но так нельзя, наверно. Он выматывается весь в каждом бою. Он
устанет и не дотянет до конца.
- Ну так что же, - рассудительно заметила Наташа.
- Это даже неплохо. У тебя с ним последний бой. Легче его победишь.
"И верно!" - спохватился Серёжа. До сих пор он просто радовался за
Митю и не думал о нем как о будущем противнике.
Митька между тем выиграл бой у Мосина. Вызвали Серёжу и Алешу
Смирнякова - капитана группы номер четыре. Это был веселый парнишка с
горячими зелеными глазами.
Серёжа, насмотревшись на Митю, заразился его ритмом. Он мог бы,
наверно, покончить с противником быстро, но теперь он думал не только о
победе - его увлекла сама схватка.
Вот это был бой!
Смирняков хоть и был послабее, но совсем не собирался проигрывать. Он
два раза принуждал Серёжу отступить до конца дорожки. Тот мог бы
ответить прямой, короткой контратакой, потому что Алешка в азарте
открывал грудь, но... пусть. Пусть звенят и посвистывают клинки: дзан,
дзанн, дзиу-у!.. Пусть мышцы поют как струны! И вспыхивают в мыслях
молниеносные головоломки приемов!
Удар, защита, выпад! Шаг назад (ну иди, иди поближе), атака, захват!
Ах, черт, ушел... Ну, на это ты меня не поймаешь: приоткрыл левый бок и
думаешь, я - на приманку, а ты - в сторону и в атаку справа? А я - удар
по клинку и укол вверх, под маску. Ага!
И Серёжа, и Алеша с досадой опускали клинки и поднимали маски, когда
Олег останавливал бой. Олег переговаривался с боковыми судьями:
- Был укол?.. Был?.. Не был?.. Не действительный? Не считать!
Не считать так не считать! К бою! И опять, уже без долгих разведок,
без выжидания: дзан-дзах, дзиу!..
Вот она, мушкетерская песня огневой честной схватки!
Кто ты, Алешка Смирняков? Я тебя почти не знаю. Ты в другой группе, в
другой школе. Но я вижу: ты благороден и смел. Мы сейчас сошлись друг
против друга, но мы, если надо, станем плечом к плечу с клинками в
руках... И где-то совсем недалеко вскидывают нетерпеливые головы и
рвутся у коновязи наши золотистые кони...
Что же случилось? То ли Серёжа увлекся, то ли Алешка набрал силу в
бою, но вдруг оказалось, что счет: четыре - четыре.
И теперь Серёжа не был уверен в победе. Проиграешь очко - проиграешь
бой. Черные квадратики таблицы - как ступеньки, по которым покатишься
вниз.
Но азарт боя продолжал звенеть в нем. И Серёжа сделал то, что никогда
не позволил бы себе в первых встречах. Как в давней схватке с Олегом, он
пошел на отчаянный риск: после ложной атаки в отчаянно длинном выпаде
упал на левую руку!
Этот почти театральный прием опять удался ему...
Серёжа пожал Смирнякову руку, повернулся... и увидел у двери, на
уголке чужого стула, Генку Кузнечика. Генка улыбался и показывал большой
палец: молодец!
Серёжа подбежал и потащил его в угол к Наташе.
- Вот! Это Наташка... Это Генка. Ух, хорошо, что пришел. Кончилась
тренировка?
- Не-а... Мне здорово клюшкой врезали. Я захромал, и меня отпустили.
А ты ещё не чемпион?
- Что ты! Тут ещё такая заваруха будет!
Наташа объяснила Кузнечику:
- Видишь вон того беленького в черном костюме? У них с Серёжкой
главный бой, самый последний в таблице.
- Ага, - сказал Генка. Но смотрел не на "беленького в черном", а на
Наташу. И рассеянно улыбался.
А Серёжа, по правде говоря, чувствовал себя почти чемпионом.
Он не боялся встречи с Митей. Он знал, что все-таки сильнее. Правда,
когда он выиграет бой, то у него, и у Мити, и у Огонькова будет по пять
побед и по одному поражению. И между тремя претендентами начнутся
дополнительные бои. Но ни за что на свете Серёжа больше не проиграет
Володе Огонькову! А Мите Кольцову - тем более. Митька - молодец, но он
устал...
Митя и правда устал. Он сам ещё, наверно, не замечал своей усталости.
Но Серёжа заметил ее, как только начался бой. Он в первые же секунды
нанёс Кольцову прямой четкий укол, и тот не успел взять защиту. Вернее,
даже не попытался.
Все притихли. И непонятно, кто за кого болел. Многие - за Митю: он до
сих пор так стремительно и весело шел к победе. Многие - за Серёжу: уж
он-то имел полное право на первое место.
Если Кольцов выиграет сейчас, он получит жетон чемпиона. А Серёжа
займет лишь третье место, потому что на второе в любом случае выйдет
Огоньков. По очкам.
Но Кольцов не выиграет.
Серёжа снова пошел в атаку. Митя четко взял защиту и сделал ответный
выпад. И ещё!
Нет, зевать, оказывается, нельзя!
Но все равно Митька уже не опасен. Он бережет силы. Выжидает, атакует
не часто. Можно передохнуть на миг, бросить взгляд на зрителей. Вон
Генка и Наташа, устроившись на одном стуле, неотрывно следят за Серёжей.
Вон Митина мама все комкает и комкает в кулаке платочек. Волнуется
больше Мити. Ещё бы! А его мама разве не волновалась бы? Наверно, тоже
сидела бы неподвижно и повторяла бы про себя: "Ну, давай, Серенький; Ну,
держись".
Я, видишь, держусь. Теперь уже нетрудно, все опасности позади.
Впереди только победа. Ее несложно отвоевать у вымотанного Митьки...
Разве я виноват, что он так обессилел?
Ну да, я понимаю, что невелика честь - победить уставшего противника.
Но что здесь нечестного? Ведь он сам устал в боях, а в спорте побеждает
сильнейший... (Дзах, дзах, дзиу! Ух ты черт! Уже три - два. Он ещё
держится, он ещё жмет из последних сил. Он даже не понимает, что все
равно проиграл.) Нет, я не виноват. У каждого своя сила и свое умение.
Ведь это спорт. Не только спорт?
Да, я помню, что говорил д'Артаньян. Не тот молодой и отчаянный, из
"Трех мушкетеров", а старый, поседевший в боях д'Артаньян из длинного и
печального романа "Виконт де Бражелон". Он говорил, что не в умении
владеть шпагой заключается доблесть и честь человека. Она в самом
человеке... Но разве я дерусь против совести? Разве Мите Кольцову,
который на два месяца позже меня пришел в "Эспаду", мало третьего места?
Это же все равно и слава, и почет, и диплом... Да, диплом, конечно, не
понесешь в класс, не будешь хвалиться. Другое дело - маленький
золотистый жетон на школьной курточке: "Чемпион "Эспады". Он сам говорит
за себя. Говорит всем, кто не верил и раздражался, кто усмехался, глядя
на тихого щуплого пацана.
Но разве это будет честно, если Митька не по правде выиграет
последний бой?
Но почему не по правде? Ведь он бьется до конца, из последних сил. А
перевес в одно очко разве не может быть просто случайностью?
(Ж-жах! Выпад, второй! Что он делает? Идет уже напролом! Ведь стоит
Серёже ответить поточнее - и все.)
Но он ещё держится, Митька Кольцов. Он все ещё верит в себя. И тут
