Владислав Крапивин
МАЛЬЧИК СО ШПАГОЙ
Роман
РЕБЯТА, в этой книге рассказывается о мальчишке, который очень верил
в дружбу, в честность и доброту. И считал, что все люди должны быть
справедливыми друг к другу. А ещё он верил в свою сказку про всадников,
которые приходят на помощь в очень трудные минуты. Верил так крепко, что
не сказочные, а настоящие всадники в звёздных шлемах примчались ему на
выручку, когда случилась беда...
Когда журнал "Пионер" печатал повести об этом мальчике - Серёже
Каховском,- в редакцию приходили письма. Мальчишки и девчонки писали
Серёже, просили его адрес, очень хотели с ним подружиться.
А отвечать на письма пришлось мне.
Дело в том, что такого Серёжи, по фамилии Каховский, я не знал.
Кое-кто из читателей, наверное, обидится: "Значит, нас обманули!"
Нет, ребята. Просто в книгах не описывается всё в точности, как
случилось в жизни. Ведь и художник, когда рисует картину, не делает её
похожей на фотоснимок.
Серёжи Каховского не было. Не было и отряда с названием "Эспада". Но
всё время, когда я писал "Мальчика со шпагой", рядом со мной были
ребята, очень похожие на Серёжу. Рядом со мной, вместе со мной рос и
работал, шагал через поражения и радовался победам такой же, как
"Эспада", пионерский отряд - отряд юных моряков, юнкоров и
фехтовальщиков.
Я точно знаю: не будь этих ребят - не было бы и "Мальчика со шпагой".
И потому эту книгу я посвящаю своим лучшим друзьям:
матросам, подшкиперам и барабанщикам, штурманам и капитанам,
флаг-капитанам и флагманам отряда "Каравелла".
Владислав Крапивин
Часть первая. ВСАДНИКИ НА СТАНЦИИ РОСА
1
Хорошее было у станции название. Очень для нее подходящее. Мальчик
пришел сюда рано утром, и, пока он брел от дороги к домику, брюки у него
до колен вымокли от росы. Потому что кругом стояли высокие травы и на
них дрожали крупные водяные шарики. В шариках зажигались огоньки:
малиновые, золотые, синие.
Мальчик подошел к скамейке, поставил чемодан, бросил на него потертую
рыжеватую курточку, сел и стал ждать поезд. Ждал он долго и терпеливо.
Огоньки в траве давно погасли, пришел июльский безоблачный полдень.
Станционный домик стоял среди лопухов и высокой овсяницы. Он был
небольшой, светло-коричневый, с белыми кружевными карнизами. На коньке
крыши весело торчал жестяной петух. Он будто высматривал, не спешит ли
сюда из-за дальних лесов какой-нибудь поезд. Но поезда появлялись редко:
станция располагалась не на главной дороге, а на боковой ветке.
У крыльца, в палисаднике, стояла гипсовая скульптура: мальчик и
жеребенок. Низенький постамент скрывался в траве, и можно было подумать,
что мальчик с жеребенком стоят прямо на земле. Будто они играли на
соседнем лугу и на минутку забежали на станцию взглянуть на круглые
часы: не пора ли обедать? Наверно, было еще не пора, потому что они
затевали новую игру. Мальчик правой рукой обнял жеребенка за шею и чуть
нагнулся, словно хотел что-то ему на ухо прошептать. Жеребенок стоял
смирно, однако в каждой жилке его звенело нетерпение. Он будто говорил:
"Я тебя люблю и слушаюсь, но давай поскорее перестанем шептаться и
пойдем еще поскачем".
Так, по крайней мере, казалось маленькому пассажиру. Ему нравились
гипсовые мальчик и жеребенок, чем-то похожие друг на друга - оба
тонконогие, маленькие и, конечно, веселые, - и он смотрел на них как на
товарищей. И даже немного им завидовал. Но все-таки они были не
настоящие.
Мальчик на скамейке вздохнул и перевел взгляд.
Дверь в дом была открыта. В маленьком станционном зале громыхала
ведрами пожилая уборщица. За домом поднимался зеленый солнечный бугор с
редкими и очень прямыми березами. За березами виднелись крыши и антенны
дачного поселка. Еще дальше темнел сосновый лес. Он огибал станцию с
трех сторон. А на юге, за рельсовой линией, уходили к реке светлые луга
и кустарники.
Было жарко и тихо (только ведра погромыхивали). Пахло смолой и
гудроном от разогретых шпал.
Из-за бугра пришел серый, клочкастый пес. Ростом с козу. У него были
полустоячие уши, толстые лапы и озабоченная морда. Он сунулся было в
дверь, но увидел уборщицу и попятился, поджав похожий на веер хвост.
Улизнув от двери, пес принял независимый вид и деловито оглянулся. Тут
он заметил мальчика.
С полминуты они разглядывали друг друга с любопытством и чуть
настороженно. Потом пес медленно двинулся к мальчику и остановился в
трех шагах.
- Чего тебе? - сказал мальчик. Сказал не сердито, а с неловкостью,
как говорят с маленькими детьми, когда не умеют с ними обращаться и
боятся обидеть.
Пес нерешительно махнул хвостом. Один раз. Мальчик чуть улыбнулся.
Щелкнул замком чемоданчика и поднял крышку. Пес сделал еще шаг,
торопливо сел, наклонил голову и совсем по-человечьи моргнул. Мальчик
вынул газетный сверток с дорожным запасом. Это были два ломтика хлеба, а
между ними - котлета. Песий хвост засвистел и замелькал как пропеллер, с
пушистых одуванчиков стайками взлетели семена-парашютики и осели у
мальчика на брюках. Он засмеялся, разломил котлету и бросил половину
псу.
Мальчик думал, что кусок моментально исчезнет в собачьей пасти. Но
пес, получив угощение, перестал вертеть хвостом, лег и начал жевать
котлету, деликатно придерживая лапой. При этом поглядывал на мальчика
благодарно и хитровато. Другую половину котлеты мальчик съел сам.
Потом они поделили хлеб. Он был не такой вкусный, как котлета, но пес
охотно сжевал весь кусок и выразительно посмотрел на мальчика: "Нет ли
еще?"
- Все, - сказал мальчик.
Пес глазами показал на газету: "А это?"
- Это же просто бумага. Видишь? - Мальчик повертел перед ним смятый
газетный лист.
Пес не прочь был пожевать и бумагу, пропитанную таким вкусным
котлетным запахом, но мальчик не понял. Он скомкал газету и оглянулся:
куда бы кинуть? Кругом было чисто. В траве палисадника и на дорожке
мальчик не заметил ни окурков, ни бумажных клочков. К тому же сердитое
побрякивание ведер напоминало, что мусорить на станции не следует.
Уборщица уже вымыла пол внутри дома и мыла крыльцо. Мальчик подошел к
ступеням.
- Скажите, пожалуйста, куда можно бросить бумагу?
Уборщица выпрямилась и глянула с высоты. Она сделала вид, что лишь
сию секунду заметила мальчика, хотя давно украдкой наблюдала за ним. Она
знала, что от мальчишек добра не бывает. Бывают лишь вытоптанные клумбы,
шум, беспорядок, а то и окурки по углам. Она привыкла обходиться с этим
народом сурово. Но сейчас привычка боролась в ней с симпатией к
незнакомому парнишке - спокойному, удивительно ясноглазому, непохожему
на скандальных поселковых пацанов.
Наконец она снисходительно сказала:
- Если уж так порядок любишь, снеси вон туда, за угол. Там мусорный
ящик есть.
Он кивнул и неторопливо зашагал по тропинке, протоптанной вдоль
кирпичного фундамента. Пес неодобрительно взглянул на уборщицу и пошел
за мальчиком. Они свернули за угол.
Уборщица смотрела мальчику вслед. "Ишь какой, - думала она со скрытым
удовольствием. - Не хулиганистый, ладненький мальчонка. Родители,
видать, культурные..."
Потом она взглянула на скамейку, где мальчик оставил вещи. Курточка
сползла со спинки и свалилась в траву. Женщина вытерла о подол руки,
спустилась с крыльца и подняла куртку. "Из лагеря возвращается, -
подумала она. - Чего же это он один-то? Самостоятельный... "
...К большому огорчению пса, мальчик бросил вкусную газету в
побеленный дощатый ящик и хлопнул крышкой. Пес вздохнул и сел.
- Что вздыхаешь? - спросил мальчик. - У тебя тоже неприятности? Пес
замахал хвостом. Он как бы говорил: "Неприятности - чушь.
Если хочешь, я готов быть веселым"".
- Ты смешной, - сказал мальчик. - Ушастый, хвостатый, блохастый. Пес
наклонил набок голову. Одно ухо встало у него торчком, а другое совсем
упало и закрыло глаз. Мальчик засмеялся:
- Чучело репейное. Как тебя зовут?
Пес вдруг подскочил и припал на передние лапы. Он приглашал поиграть.
Морда у него стала дурашливая и озорная.
- А ты меня нечаянно не слопаешь? - спросил мальчик.
Пес замотал головой так, что уши захлопали: "Ни в коем случае!"
Мальчик шлепнул его по косматому загривку:
- Ты ляпа! Догоняй! - и помчался по высокой траве.
Разинув большущую розовую пасть, пес рванулся за ним. Он тут же
догнал мальчика и постарался ухватить его за ногу. Мальчик споткнулся и
полетел в упругие заросли репейника. Пес вцепился в его штанину.
Обрадованно заурчал. Но при этом косился золотистым глазом: "Тебе не
больно? Ты не ушибся?"
- Эй-эй! - крикнул мальчик. Брысь со своими зубами! Не имеешь права!
Он тряхнул ногой и вскочил. Пес отпрыгнул и ждал, махая хвостом.
- Смотри, что ты грызешь, укоризненно сказал мальчик. - Мои
заграничные штаны. На них твой портрет, а ты - зубами...
Он повернулся к собаке задним карманом. Карман украшала кожаная
заплата с отпечатанной головой овчарки и буквами "Szarik". Это был
знаменитый Шарик из польского фильма "Четыре танкиста и собака". Но
кудлатый станционный пес не смотрел многосерийных телефильмов, и ему
было все равно. Он снова примерился, как бы сцапать мальчика за штанину.
- Ах, ты так?!
Мальчик прыгнул к нему и хотел повалить в траву, но пес увернулся и
зигзагами бросился наутек.
- Догоню! - крикнул мальчик. И правда догнал, хотя и не сразу.
Хлопнул пса по кудлатой спине:
- Ты опять ляпа! А ну, поймай!
И пес бросился за ним... Он понял, что такое игра в "ляпки"...
Наконец они устали.
Мальчик сел на старую шпалу в тени красной трансформаторной будки,
похожей на часовенку. Пес встал перзд ним, вывесил язык и моргал желтыми
глазами.
- Ты хороший, - сказал мальчик. - Ты совсем не чучело. Я пошутил. Пес
одобрительно задышал, подошел вплотную и сунул морду мальчику под мышку.
- Пойдем, - сказал мальчик. - Вдруг у меня украли чемодан со
скамейки? Тогда мы с тобой бросимся по следу и поймаем преступников.
Согласен?
Пес был на все согласен. Они пошли в станционный скверик. Чемодан
оказался на месте, куртка тоже. Да и кто мог их взять? На всей станции,
кроме мальчика, было всего три человека: в глубине дома дремал пожилой
дежурный, в комнатке с квадратным окошечком шелестела журналом кассирша,
а недалеко от крыльца чистила медный колокол уборщица. Она стояла на
табурете и драила колокол тряпкой с белым порошком. Солнце отражалось в
начищенной меди, как большая лучистая звезда.
Мальчик и пес подошли, и уборщица глянула на них неласково. Теперь
мальчик не казался ей таким уж культурным и воспитанным. Был он помят и
взъерошен, на рубашке и брюках висели серые шарики репейника, в
спутанных светлых волосах торчали мелкие листики и обрывки травы.
- Извините, - сказал мальчик. - Вы не знаете, как его зовут? - Он
притянул к себе пса за шею.
- Этого-то зверя? - спросила уборщица хмуро и пренебрежительно. - Да
никак его не зовут. Как его звать, если он бесхозяйный? Как хошь, так и
зови. Он на все откликается, лишь бы кормили.
- Значит, он ничей?
- Может, и был чей, а сейчас не поймешь. Ребятня притащила откуда-то,
а в дом никто не пускает. Кусок кой-когда кинут, ну и все... Кто
Полканом кличет, кто Жучкой, кто Фантомасом.
- Спасибо, - сказал мальчик. Ему хотелось еще что-то спросить, но он
не решался.
Псу было неуютно тут, рядом с сердитой женщиной, у которой в руках
