дополнительные тренировки или короткие соревнования - пульки. Иногда
ребята забирались на большущий старый диван, оставленный давними
жильцами вместе с люстрой и телефоном, и читали что-нибудь вслух. Пока
было тепло, ходили купаться за пристань, на плоты. А случалось, что Олег
приносил старенький кинопроектор, и они, завесив окна, который раз
подряд смотрели купленные в ЦУМе мультфильмы: "Корабль пиратов",
"Шпионские страсти", "Чьи в лесу шишки"...
Но самое лучшее - это были, конечно, бои.
Серёжа любил приходить по выходным дням ещё и потому, что можно было
встретиться на фехтовальной дорожке с почти незнакомыми противниками. С
теми ребятами, которые учились в первую смену и в клубе занимались после
обеда, когда Серёжа был в школе. Может, и сегодня встретятся?
В "Эспаде" было четыре десятка ребят. А в Серёжиной группе - восемь.
По группам и занимались. Во-первых, учились в разных сменах, во-вторых,
тренироваться сразу большому числу фехтовальщиков было негде. Самая
большая комната - длиной в десять метров. Низкий потолок, скрипучий пол,
небольшие окна в толстых старинных стенах. Все это никак не походило на
спортзал.
Когда создавался детский клуб, думали, что девочки и мальчики будут
сидеть за столами, клеить игрушки, рисовать, разучивать песни и
выпускать стенгазеты. Но райком комсомола назначил руководителем клуба
Олега Петровича Московкина - бывшего артековского вожатого,
студента-заочника, фехтовальщика первого разряда. Олег принес в клуб
сетчатые маски, четыре стеганых нагрудника, книгу "Три мушкетера" и
букет новеньких рапир. Когда рапиру брали в руки, тонкая зеркальная
сталь клинка чутко дрожала, словно в ожидании схватки.
Летом, когда клуб только открылся, в него записалось больше ста
человек. Даже из Серёжиной школы, которая дальше всех отсюда, было
полтора десятка ребят. Но, впрочем, и тогда из шестого "А" только один
Серёжа записался.
Потом народ схлынул. На некоторых "надавили" родители: лето, мол,
кончилось, и надо думать не об игрушках, а об уроках. Кое-кому надоела
дисциплина: Олег и совет капитанов групп "завинчивали гайки". Они
требовали, чтобы никто не пропускал занятий, чтобы все приходили в
форме, отутюженные и начищенные. Олег не терпел, если кто-то появлялся
без пионерского галстука. "У нас на дверях написано "Пионерский клуб", -
доказывал Олег. - Мы частичка пионерской организации. Если есть такие,
кто забывает или стесняется надевать галстук, пусть лучше заявит, что
выходит из организации. Это будет, по крайней мере, честно. Свинство,
когда человек считается пионером, а галстук прячет в карман".
Двух человек совет отчислил за то, что они самовольно взяли из
пирамиды рапиры и начали бой, не надев к тому же маски и нагрудники.
После этого Олег достал масляные белила и на стене, рядом с
нарисованными во весь рост мушкетерами, выписал крупными буквами третий
пункт устава "Эспады":
ВЗЯВ В РУКИ ОРУЖИЕ, Я БУДУ ПОМНИТЬ, ЧТО В НЕМ ЗАКЛЮЧЕНА СМЕРТЬ.
ПОЭТОМУ Я НИКОГДА НЕ НАПРАВЛЮ ДАЖЕ НЕЗАРЯЖЕННОЕ ОРУЖИЕ НА ЧЕЛОВЕКА, НЕ
ОБНАЖУ КЛИНКА ПРОТИВ СОПЕРНИКА, НЕ ЗАЩИЩЕННОГО МАСКОЙ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ЭТИ
ЛЮДИ НЕ БУДУТ НАСТОЯЩИМИ И ОПАСНЫМИ ВРАГАМИ.
Под "незаряженным оружием" имелась в виду расхлябанная пневматическая
винтовка, которую Олег добыл в районном комитете ДОСААФ. Убить из нее,
конечно, было нельзя, но выбить глаз или вогнать пулю под кожу - вполне
возможно.
Из этой винтовки ребята стреляли по круглым мишенькам с черным
"яблочком" размером с пятак: сдавали нормы на значок "Меткий стрелок".
Лучше всех стрелял Володя Огоньков - семиклассник из сорок шестой
школы, капитан Серёжиной группы. Он то и дело выбивал сорок пять - сорок
шесть очков из пятидесяти. И всегда будто удивлялся своему успеху, даже
стеснялся немного. Володя был большой, спокойный, добрый. С круглой
головой, покрытой, словно медной щеткой, коротенькими рыжими волосками.
Долго никто не знал, что у него постоянно болеют мать и бабушка, а отца
и вовсе нет, и что ему приходится тащить на себе все домашние заботы.
Это стало ясно после одного случая. Володя беспокойно поглядывал то на
круглые часы у двери, то на хозяйственную сумку, которую притащил с
собой, и Олег вдруг сказал:
- Ты не нервничай. Давай деньги, и пусть кто-нибудь сбегает за
картошкой, пока ты ведешь бои...
За картошкой охотно побежал пятиклассник Андрюша Гарц. Он вообще все
делал охотно, по крайней мере в клубе. Он торчал в "Эспаде" все
свободное от школы время. И не потому, что надеялся выпросить лишний
бой, а просто так. Он даже уроки готовил здесь же, приткнувшись в уголке
дивана. Олег с трудом прогонял его обедать. Андрюшка возвращался через
пятнадцать минут, дожевывая на ходу бутерброд и раскалывая крепкими
зубами косточки от компота.
- Тебя родители скоро из дома выгонят, - говорил Олег.
Андрюшка морщил переносицу и весело соглашался:
- Ага. Мама говорит, чтобы я забирал подушку и шел жить в клуб.
- Бедная твоя мама... - вздыхал Олег.
Был в группе ещё один Андрюшка - по фамилии Ткачук. С ним постоянно
случались неприятности. Он мог поскользнуться на ровном месте и
вывихнуть ногу, мог ни с того ни с сего зацепить провод и грохнуть на
пол телефонный аппарат (а телефон был великой ценностью; счастье, что
его не сняли, когда уехали жильцы). Именно он, Андрюшка, во время
купания застрял однажды на плоту между бревен и расцарапал спину и пузо.
На его счету было больше, чем у всех, сломанных рапирных клинков. Однако
больше всего неприятностей с ним случалось в школе. Один раз Серёжа
слышал, как Олег объяснялся по телефону с Андрюшкиной учительницей
английского языка:
- Что? Двойка? Очень прискорбно. Хорошо, учту... Что значит не
допускать к занятиям? Вообще? Ах, пока не исправит двойку? И
поведение... А когда он их исправит?.. Простите, почему мне виднее?
Все-таки вы его учительница, а не я... Да, но здесь у него все в
порядке... Господи, ну я прекрасно знаю, что школа важнее. Но в клубе-то
он занимается не во время уроков, а в свободное от школы время. Что?..
Вы всерьез уверены, что если он не будет ходить в клуб, то станет больше
времени сидеть над домашними заданиями? Ах, не уверены! Я тоже... Что
значит наказать? Это я не столько его, сколько себя накажу: он пропустит
тренировку, а потом я должен буду с ним дополнительно заниматься. У меня
тоже программа... Ну, это вы считаете, что неважно. А я считаю, что
спорт важен не только для отличников, а для всех. И не только спорт, а
вообще жизнь в товарищеском коллективе... Классный коллектив? Ничуть не
отрицаю, просто это разные вещи... Да, но почему, когда его классный
коллектив участвовал в "Зарнице", Андрея не взяли? Не знаете? А я знаю:
из-за двойки по истории. А знаете, что он мне сказал? "Если будет
настоящая война, разве на нее тоже не будут брать с двойками?" Глупо? А
по-моему, он прав... Ну, педагогику я тоже учил, уверяю вас... Да
жалуйтесь, пожалуйста... Хоть в Совет безопасности. Всего хорошего...
Он брякнул трубку на рычаг, обернулся, заметил Серёжу и сказал:
- Это не значит, конечно, что можно безнаказанно хватать двойки.
- А я и не хватаю, - слегка обиделся Серёжа.
Он и правда начал год вполне прилично, даже троек не получал.
Были в группе ещё Валерик и Вовка Воронины. Вовка учился в пятом,
Валерик - в седьмом, но оба казались одинаковыми: невысокие, худые,
молчаливые и дружные. Это они вместе с Олегом расписали стены
мушкетерами, рыцарями, замками и крутобокими каравеллами.
На тренировки Воронины приходили с шестилетним братишкой Вадиком -
тот не хотел оставаться дома один. Вадик был такой же спокойный и
молчаливый, как братья. К оружию не лез, тренировкам не мешал. Помогал
подметать полы и мыть окна. Наконец Вадику сказали, что он может считать
себя членом "Эспады", и назначили запасным барабанщиком. Дали нашивку со
шпагами и белый капроновый аксельбант.
Из всех ребят Серёже не нравился только Ленька Мосин - сердитый,
черный, похожий на растрепанную ворону. Дрался на рапирах он зло, словно
был не в спортзале, а шел на абордаж с борта пиратского судна. В первом
же бою с Серёжей он, не взяв защиту, пошел во встречную атаку, сломал
клинок и обломком расцарапал Серёжину руку у локтя. Олег бинтовал Серёже
локоть и ругал Мосина. Тот развинчивал сломанную рапиру и хмуро
огрызался. Серёжа на него тогда разозлился.
А потом, в коридоре, Ленька подошел к Серёже и, глядя в сторону,
пробормотал:
- Ну чо... Я же не хотел.
- Да ладно, - отмахнулся Серёжа. Ленька постоял рядом, вздохнул и
отошел. Через десять минут он догнал Серёжу на улице:
- Ну, Серега... Ты не злись.
У него был виноватый вид. И не просто виноватый, а какой-то
беспомощный.
- Да не злюсь я, - сказал Серёжа. - Что ты в самом деле... Зря ты
только скачешь во время боя как бешеный.
Мосин облегченно улыбнулся.
- Понимаешь, я не могу, если кто-нибудь на меня обижается.
"А сам-то хорош, на всех рычишь", - чуть не брякнул Серёжа. Но
поглядел на Мосина и промолчал. Ленька был сейчас совсем не злой. Он
улыбался по-хорошему и вообще он как-то даже посветлел: стал не черный,
а темно-русый и глаза у него были теплые, коричневые...
"Интересно, кто из них сегодня придет? - подумал Серёжа, шагая по
заросшему двору. - Ну, Андрюшка Гарц, наверно, уже там. Огонькова не
будет: у него бабушка болеет. Воронины появятся, конечно... А из других
групп? Прежде всего примчится наверняка "барабанная команда" Данилки
Вострецова".
Но самым первым, кого Серёжа увидел в клубе, был совсем незнакомый
мальчик.
3
Мальчик стоял в коридоре у окна. Тоненький, белобрысый,
нерешительный. В нарядной клетчатой курточке с белым воротничком.
Курточка была легкая, летняя, но под ней Серёжа заметил плотный голубой
джемпер.
"Новичок, - безошибочно определил Серёжа. - С мамой пришел".
Никакой мальчишка, если он сам идет записываться в клуб, не станет
одеваться как в театр. А в костюме этого мальчика заметна была женская
забота: и принарядить, и не простудить. Кроме того, человек
посамостоятельнее обязательно уселся бы на удобный широкий подоконник. А
мальчик стоял. Ленька Мосин, а пожалуй, и Андрюшка Гарц прошли бы мимо
новичка, задрав нос и помахивая рукой с нашивкой над локтем. И
мальчишка, разумеется, смутился бы и с робостью глядел бы на
"ветеранов". Но Серёжа не любил, если при нем кому-нибудь было неловко
или страшно. Ему становилось неудобно за этого человека, и он мучился
вместе с ним.
И сейчас, чтобы новичок не застеснялся, Серёжа подошел и спокойно,
будто между прочим, спросил:
- Записываться пришел?
Мальчик на секунду вскинул синие глаза и выдохнул:
- Да...
- А почему не заходишь?
Новичок посмотрел на дверь спортзала.
- У меня там мама.
- А она согласна, чтобы ты записался?
Мальчик кивнул.
- Ну, тогда все в порядке, - ободряюще сказал Серёжа и шагнул в зал.
Олег беседовал с женщиной. Он был, как всегда, ярок и великолепен: в
малиновых спортивных брюках с белыми лампасами, в оранжевой футболке. Он
словно светился на фоне темной стены. Женщина была невысокая, худая, с
таким же острым носиком, как у мальчишки. Она беспокойно вертела в руках
сумочку. В маленьком спортзале не было никакой мебели, кроме шкафа и
узких низеньких скамеечек вдоль стен, поэтому Олег и мать новичка
разговаривали стоя.
- Здрасте, - сказал Серёжа.
- Добрый день, - откликнулся Олег. - Сделай одолжение, размонтируй
