А невоспитанный Мишка Маслюк пообещал:
- Счас как дам тебе, дежурная, ниже позвоночника!..
Лилька опять заморгала.
- Хулиганы! Я к дежурной учительнице пойду.
- Иди, иди, - сказал Мишка.
Серёжа в это время наклонился над малышом, взял у Генки Кузнечика
платок и начал вытирать второкласснику зареванное лицо. Это было не
очень приятно, однако что делать.
- Ну, вставай, - сказал Серёжа. - Хватит реветь. Малыш сидел,
всхлипывая, и со страхом смотрел на Лильку.
- Не встану...
- Не бойся, - сказал Серёжа. - Она больше не тронет.
Он почти насильно поднял мальчишку, и тот сразу прижался к нему,
вцепился в куртку. Серёжа чувствовал, как все щуплое тело малыша под
форменным сукном вздрагивает от нервного озноба и всхлипов.
- За что она его? - спросил Серёжа у второклассников.
Крупный мальчик с красивыми карими глазами рассудительно сказал:
- Он сам виноват.
- "Сам виноват"! Эх вы... он же ваш товарищ.
- А Неля Ивановна говорит, что он нам не товарищ, раз так себя ведет,
- все так же рассудительно сообщил кареглазый мальчик.
- Она сама велела Грачёва к директору отвести, - объяснила аккуратная
кудрявая девочка. - Потому что у нее самой уже руки опускаются.
Маленький Грачёв вдруг дернулся и снова зарыдал, не отцепляясь от
Серёжи. Мадам Жирафа неожиданно засопела, растолкала малышню и тяжело
побежала вдоль коридора.
Резко ударил звонок. Ребятишки, нерешительно оглядываясь на Грачёва и
его спасителей, потянулись в класс. Грачёв заплакал ещё сильнее. Что с
ним было делать, куда девать?
- Как бы не заболел, - опасливо сказал Мишка Маслюк. - Маленькие, они
такие...
И Серёжа понял, как поступить.
- Вы идите, ребята, не надо всем опаздывать. Я сейчас...
Этажом ниже, у самой лестницы, был кабинет врача. Уговаривая и
подталкивая, Серёжа повел туда Грачёва.
- Можно, Марина Аркадьевна? Вот... Успокойте его как-нибудь. Просто
беда...
- Ну-ка, ну-ка... - Доброе лицо Марины Аркадьевны стало озабоченным.
- Батюшки, сколько слез! Двойку получил? Нет?.. Ну, тогда ничего
страшного. Тебя как зовут?.. Стасик? Вот и отлично. Давай-ка, Стасик,
перестанем плакать. Я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Она вопросительно повернулась к Серёже, подошла. Он шепотом
рассказал, что случилось. Марина Аркадьевна кивнула: все в порядке,
можешь идти.
Серёжа вышел. И услышал из-за двери голос Марины Аркадьевны:
- Да что ты от меня шарахаешься, глупенький? Не будет никаких уколов.
Честное слово. И лекарств не будет. Видишь, я даже халат снимаю. Никакой
врач не делает уколы без халата, это не полагается... А чего же ты
директора-то испугался? Разве он страшный? Ну, успокойся... Вот так,
наконец-то. Смотри, что я тебе покажу...
Потом наступила тишина, а через полминуты послышался неуверенный,
прерывистый смех Стасика Грачёва.
...Серёжа вошел в класс. Он чувствовал себя как после тяжелой работы
или хорошей драки. Даже в голове гудело и ослабели руки.
Был урок географии. Классная руководительница Татьяна Михайловна
спросила:
- Ты где это гулял, моя радость?
- У врача был. Она встревожилась:
- А что с тобой?
- Да не со мной. Один второклассник расшибся, я его отводил, - соврал
Серёжа.
- Серьезное что-нибудь?
- Кажется, нет.
Татьяна Михайловна пригляделась.
- Да ты и сам какой-то... Голова не болит? Ну садись. Я тебя
спрашивать хотела, да уж ладно.
- Что вы, Татьяна Михайловна, спрашивайте, - забеспокоился Серёжа. -
Я учил...
А теперь Серёжа со смутной досадой вспоминал этот случай. Кажется, он
все сделал как надо. Откуда же непонятное беспокойство? Наверно, вот
откуда: не мог Серёжа забыть, как маленький Стаська вздрагивал весь,
трепетал просто, прижимаясь к нему. Он был какой-то совсем беспомощный,
весь перекрученный страхом, и не осталось в нем ни гордости, ни капельки
мальчишечьего характера.
Ну разве можно так доводить человека?!
И ещё Серёже казалось, будто он забыл что-то и вспомнить не может.
И наконец понял: фамилия-то у Стаськи - Грачёв! Наверно, это сын
Грачёвых, которые поселились в старой Серёжиной квартире. Наташа
говорила, что у них есть мальчишка-второклассник. Взрослого Грачёва
Серёжа несколько раз видел, когда приходил к Наташе, а сына не встречал
и не расспрашивал о нем. И Наташа, и он почти не говорили о новых
жильцах. Неприятно было, что в квартире, где много лет две семьи жили
как одна, появились незнакомые люди. Может быть, и хорошие, но чужие...
...Непонятно где - то ли в соседней квартире, то ли в репродукторе на
пристани - пропищали радиосигналы: десять часов.
Серёжа отложил почти готовый флюгер и потянулся за рубашкой.
Рубашка была темно-стального цвета, с блестящими пуговками и
погончиками. На левом рукаве, над локтем, голубел суконный шеврон:
рыцарский щит с тремя золотистыми скрещёнными шпагами. Над шпагами
пламенела звездочка с оранжевыми языками костра. Над звездочкой и витыми
рукоятями шлаг полукругом шла желтая надпись:
ESPADA
Рубашку тетя Галя купила в "Детском мире". Шеврон вышивала Наташа,
она же пришила его на рукав. Трудно было найти голубое сукно, однако
Наташа перерыла все лоскутки в шкафу и отыскала обрезок от старого тети
Машиного пальто. Обрезок был большой. Остаток Серёжа отдал Женьке
Голованову. А Женька за это вытравил кислотой две шпаги на Серёжиной
военной пряжке. Они как бы скрещивались позади звезды.
Серёжа заправил рубашку и стал протягивать в петли на брюках широкий
форменный ремень (тетя Галя специально перешивала петли, чтобы ремень
проходил в них). Пряжка звонко щелкнула, пояс плотно охватил талию, и
Серёжа сразу почувствовал себя выше и стройнее. Он лихо повязал галстук,
схватил со стола черный берет с блестящей "майорской" звездочкой и вышел
в коридор к зеркалу. Глянул на себя придирчиво, как командир на
новобранца. Ещё летом ребята и Олег договорились не ходить в клуб
обормотами, быть всегда в форме и "держать марку".
Все было в порядке. Серёжа показал язык своему отражению (чтобы не
зазнавалось) и крикнул:
- Тетя Галя, я пошел!
Он выскочил на улицу.
День был не такой теплый, как это казалось из окна. С реки тянул
холодный ветерок. Серёжа поработал локтями, чтобы прогнать озноб, и
зашагал вдоль дома.
Посреди пустыря шумели ребята. Но это был уже не шум игры. Сквозь
возмущенные мальчишечьи голоса пробивался визгливый женский крик.
Мимо пробежал, как сумасшедший, второклассник Вовка Лебедев и крикнул
Серёже:
- Дзыкина мяч отобрала!
В окружении ребят стояла круглая тетя в цветастом халате. Она
прижимала к животу красный футбольный мяч и кричала. Кричала о том,
какие все вокруг паразиты, особенно дети. и как они отравляют ее
несчастную жизнь, и что она не отдаст мяч, пока не придут родители и не
расплатятся за все причиненные ей убытки и унижения. Это и была Дзыкина.
Серёжа и раньше сталкивался с ней. Один раз. Две недели назад ребята
играли с Ноком, и пес по инерции проскочил около дзыкинской грядки с
георгинами и астрами. Грядка была огорожена колышками с белой матерчатой
лентой. Нок зацепил хвостом колышек, и лента затрепыхалась. Бдительная
Дзыкина увидела это и подняла крик. Правда, тогда она кричала издалека:
Нок не любит, когда ругают его хозяина.
Сейчас, видимо, мяч попал в цветы, а Дзыкина, к несчастью, оказалась
рядом. Разговаривать с ней было бесполезно. А что делать?
Прежде чем решиться на стычку, Серёжа сделал отсчет. Этому его научил
Олег. Он говорил: "Если приходится влезать в неприятное дело или в драку
какую-нибудь, сосчитай, как перед стартом. Чем серьезнее дело, тем
больше бери отсчет. Помогает справиться со страхом и успокаивает голову,
чтобы не напороть горячку".
Сейчас никакого страха Серёжа не чувствовал, было просто противно.
Однако не уходить же. Отберет мяч насовсем, испортит людям весь день и
настроение. И ничего они с ней не сделают, тем более что народ собрался
совсем молодой, не старше четвертого класса.
Серёжа начал с пяти: "Пять, четыре, три, два, один, ноль!"
- Отдайте мяч!- резко сказал он.
Дзыкина хлопнула губами н уставилась на Серёжу. В ее булавочных
глазках появилось злорадство. Не отрывая взгляда от Серёжи, она вобрала
воздух и заголосила:
- Петя-а!..
От пронзительности и стараний у нее получилось: "Пи-етя-а! Пиетя-а!"
Из открытого гаража появился Петя. Это был широкий, лысоватый мужчина
с распаренным, как после бани, лицом. Жидкие прядки волос приклеились к
его липкому лбу. Он вытирал о мешковатые штаны масленые ладони. Петя
раздвинул примолкших мальчишек и встал рядом с Дзыкиной.
- Вот! - выдохнула она. - Опять в клумбу засобачили, шпана
проклятая...
Петя осторожно взял мяч за тонкий ремешок шнуровки.
- Здесь общая земля, а не ваш участок, - сказал Серёжа. - Теперь
из-за ваших цветов не играть здесь, что ли?
Петя не ответил, будто Серёжи и не было. Он обвел взглядом всех
мальчишек и деловито спросил:
- Чей?
- Общий, - сказал Петька Лебедев. - Отдайте, мы же не нарочно. Мы по
полтиннику собирали на этот мячик.
- По полтиннику, - почти ласково повторил Петя. - Свои полтиннички
вы, значит, любите. А когда люди труд вкладывают, землю роют, вам,
значит, наплевать...
Свободной рукой он вытащил из просторного кармана складной нож.
Оскалившись, открыл зубами узкое лезвие. Потом прижал мяч к животу и
нацелился ножом, как на арбуз.
Тут считать было уже некогда. Резким ударом кулака, снизу вверх,
Серёжа выбил мяч, и он свечкой взмыл над головами. Ребята на секунду
замерли. Затем разнесся ликующий крик, и все кинулись за мячом.
Потная Петина рожа стала сиреневой.
- Ах ты, шкура! - выдохнул он и схватил Серёжу за руку. У плеча,
повыше нашивки.
Несколько ребят унесли на безопасное расстояние мяч, а остальные
столпились за Серёжей.
- Петенька! - закудахтала Дзыкина. - Ножик убери, ножик! Скажут, что
с ножиком на мальчишку. Потом не докажешь.
Петя протянул ей нож. Он, не отрываясь смотрел на Серёжу. Глаза у
него были, как у Дзыкиной, - булавочные, лютые.
"Дверь не закрыта. Если ударит - свистну", - подумал Серёжа. И
представил, как серым снарядом вылетает из квартиры и несется по пустырю
громадный косматый Нок.
В Петиных глазах мелькнула растерянность. Он, видимо, не мог понять,
почему мальчишка не вырывается. Стоит спокойно и молчит.
Серёжа медленно посмотрел на грязные пальцы, вцепившиеся в его руку,
и опять перевел глаза на Петино лицо.
- Ну-ка, отпустите, - брезгливо сказал он. - Вы мне рубашки не
стираете.
Петя отпустил. Серёжа шевельнул плечом, словно отряхивая след от его
пальцев, и пошел прочь.
- Шибко грамотные стали. - сказала за спиной Дзыкина.
- Все равно узнаю! - вдруг визгливо закричал Петя. - И фамилию узнаю,
и где живет!
- Второй подъезд, квартира девятнадцать, - не оглядываясь, сказал
Серёжа.
...Старый каменный дом стоял в заросшем лопухами дворе. Его окружали
новые здания: пятиэтажные и одно девятиэтажное. Сначала дом хотели
снести, а потом почему-то раздумали. На верхнем этаже помещались
какие-то кладовые и контора слесарей и техников местного домоуправления.
Нижний этаж отдали для детского клуба. Сейчас на двери была прибита
вывеска: "Пионерский клуб "Эспада". А выше, над карнизом, приколочен был
голубой фанерный щит со шпагами - в точности такой же, как нарукавная
нашивка у Серёжи, только большой.
По средам, как и по воскресеньям, занятий в клубе не было, но ребята,
кто хотел, собирались в выходные дни просто так. Иногда Олег устраивал
