благосостояния, и результаты этого оказались крайне неудачными. Несомненно,
что люди, принимающие решения, оказывают неучитываемое ими влияние на других
(и даже на самих себя). Но сегодня использование термина предполагает, что
после обнаружения "экстерналий" правительство должно что-то сделать, чтобы
устранить их. Как уже установлено, единственная причина того, что отдельные
люди и частные организации их не устраняют, сводится к тому, что выигрыш от
устранения будет перекрыт потерями (включая издержки заключения соглашений,
необходимых для получения результата). Если при правительственном
вмешательстве для устранения "экстерналий" потери также перекрывают выгоды, то
очевидно, что желательно их сохранение. Чтобы исключить впечатление, будто я
разделяю общепризнанную точку зрения, я в "Проблеме социальных издержек" ни
разу не использую слово "экстерналии", но говорю о "вредных последствиях", не
уточняя, предвидели их те, кто принимал решения, или нет. Ведь одной из моих
целей в этой статье было показать, что такие "вредные последствия" можно
рассматривать наподобие любых других факторов производства, что иногда
желательно их устранение, а иногда нет, и что нет нужды использовать для
анализа такие понятия, как "экстерналии", чтобы получить правильный результат.
Однако моя попытка отмежеваться от господствующего подхода явно не имела
успеха, поскольку "Проблему социальных издержек" даже те, кто склоняется к
моей точке зрения, часто описывают' как исследование проблемы "экстерналий".
Следует осознать, что, когда экономисты исследуют работу экономики, они имеют
дело с воздействиями отдельных лиц или организаций на других, работающих в той
же системе. Это и есть наш предмет. Если бы не было таких воздействий, не
существовало бы подлежащих изучению экономических систем. Отдельные люди и
организации, преследуя свои собственные интересы, предпринимают действия,
которые облегчают или затрудняют действия других. Они могут предлагать
трудовые услуги или отказывать в них, предоставлять капитальное оборудование
или нет, испускать дым или бороться с выбросами дыма и т.д. Цель экономической
политики состоит в создании такой ситуации, когда бы люди, принимая решения о
своей деятельности, выбирали такие, которые обеспечивают наилучшие результаты
для системы в целом. В качестве первого шага я предположил, что наилучшими
решениями будут те, которые максимизируют ценность всего производства (и в
этом я пигувианец).
Поскольку сплошь и рядом люди предпочитают делать то, что, по их мнению,
соответствует их собственным интересам, чтобы изменить их поведение в сфере
экономики нужно их заинтересовать. Правительству при этом доступно только одно
средство (за исключением увещеваний, которые в общем случае неэффективны) --
изменить законы или способ их применения, формы таких изменений многообразны.
Можно дополнить права и обязанности, которые людям разрешено приобретать или
которыми они, как принято считать, владеют, а можно повысить либо понизить
издержки трансакций, изменив требования к законно обязывающему контракту.
Можно также изменить налагаемые судами наказания в тех случаях, когда
кому-либо причиняют ущерб вне рамок контракта. И, конечно, могут быть
использованы любимые средства экономистов -- обложение налогами, или
предоставление субсидий за выполнение определенных действий, или переход к
правительственному регулированию с целью запретить или потребовать выполнения
определенных действий. На функционирование экономики повлияют и все другие
изменения в работе правовой системы, такие, как: изменения судебной процедуры,
перераспределение функций между правительственными учреждениями и (в
Соединенных Штатах) сдвиг в распределении обязанностей между федеральным
правительством и штатами. Экономическая политика состоит в выборе таких
правовых норм, процедур и административных структур, которые обеспечат
максимизацию ценности производства. Но нелегко установить, как именно разные
правовые ситуации воздействуют на работу экономической системы, хотя в этом
деле и достигнут определенный прогресс в результате исследований экономистов,
занятых в новой области -- "экономике права". Я исполнен надежды, что, как
скоро экономисты придут к осознанию неудовлетворительности нынешнего подхода,
число экономистов, посвятивших свой талант работе в этой области, возрастет.
Экономическая политика предполагает выбор между альтернативными социальными
институтами, а они создаются силой закона или зависят от него. Большинство
экономистов не осознают этой проблемы. Они изображают идеальную экономическую
систему, а затем, сравнивая ее с тем, что они наблюдают (или думают, что
наблюдают), предписывают изменения, необходимые, чтобы достичь этого
идеального состояния, и при этом вовсе не заботятся о том, как это все может
быть сделано. Анализ выполняется с большой изобретательностью, но при этом
далек от реальности. Это, как я обозначил однажды, "экономическая теория
классной доски". Очень мало исследований того, как именно работает экономика,
а в результате вряд ли удивит кого-либо открытие, что, как в случае с Пигу,
конкретные примеры нередко вводят в заблуждение. Вот недавняя история с Мидом,
который в часто цитируемой статье использовал пример пчел, опыляющих плодовые
сады, для демонстрации отношений, которые не могут быть предметом рыночных
контрактов, и явно при этом не подозревал о существовании, по крайней мере, в
США, контрактов между пчеловодами и садоводами. [Meade James J., External
Economies and Diseconomies in a Competitive Situation // The Economic Journal,
62, March 1952, p. 54--67. Интересное описание того, как организовано
пчеловодство в Соединенных Штатах, включая контрактные отношения между
пчеловодами и земледельцами, можно найти у David В. Johnson в "Meade, Bees and
Externalities" (The Journal of Law and Economics, 16, щ 1, April 1973, p.
35--52). Более детальный анализ этих контрактных отношений, убедительно
демонстрирующих эффективность рынка, содержится в статье Steven N. S. Cheung
"The Fable of the Bees: An Economic Investigation" (Ibid., p. 11--33). Мид
представляет собой еще один пример того, как экономисты иллюстрируют свои
теоретические построения, не заботясь о том, чтобы их слова соответствовали
обстоятельствам реального мира.]
Исчерпывающей иллюстрацией того, насколько неадекватен обычный подход
экономистов к вопросам экономической политики, по крайней мере, на
микроэкономическом уровне, служит пример с маяком, рассматриваемый в моей
статье "Маяк в экономической теории", которая включена в этот том. Крупнейшие
экономисты -- от Джона Стюарта Милля до Самуэльсона -- использовали маяк, как
пример услуги, которую должно предоставлять правительство, и ту же роль маяки
выполняли в бесчисленных учебниках, созданных менее выдающимися людьми. При
этом ни один из этих великих экономистов, которые использовали маяк в качестве
примера, никогда, насколько я знаю, не изучал системы финансирования и
управления маяками. С учетом этого вряд ли кого удивит, что их утверждения по
этому поводу ошибочны, запутанны и вводят в заблуждение. Самуэльсон зашел
дальше, чем экономисты прошлого, и, используя обычный для современных
экономистов подход, доказывает не только, что сборы за услуги маяков
невозможны (что просто неверно), но и то, что, даже если бы такие сборы
оказались возможными, это было бы нежелательным, поскольку предельные издержки
равны нулю (издержки на то, что дополнительное судно воспользуется услугами
маяка), а цена должна быть равна предельным издержкам. Самуэльсон и не пытался
продвинуться хоть на шаг, сравнить результаты, достигаемые при наличии сборов
за услуги маяков, и результаты, получаемые, когда услуги маяков финансируются
из общих налогов. Он начинает с постулирования идеальной ситуации (таковой он
считает бесплатность услуги) и предполагает, что ее и следует воплощать в
жизнь, даже не задумываясь о том, как такая политика повлияет на работу
маяков. Я доказывал, что в случае Англии, в которой существовал сбор за услуги
маяков, служба маяков оказалась лучше приспособленной к нуждам судовладельцев
в результате действия существовавшей системы, чем это было бы при оплате
маяков из общих налогов. Основательны ли мои выводы, -- другой вопрос. Но они
могут быть опровергнуты только сравнительным анализом, подобным моему, который
бы показал, что я не учел некоторые существенные факторы или неверно оценил
влияние тех, которые я рассмотрел. Мое заключение нельзя отвергнуть указанием
на то, что результаты, достигнутые при рекомендованной мною политике, не
соответствуют некоторому недостижимому идеалу.
VII. Дальнейший путь
Я ПОЛАГАЮ, что при рассмотрении экономической политики экономисты должны
принять новый подход. Но изменения подходов недостаточно. Без некоторого
знания того, что может быть достигнуто при альтернативных институциональных
установлениях, разумный выбор между ними невозможен. Следовательно, мы
нуждаемся в теоретической системе, дающей возможность проанализировать эффект
изменений в этих установлениях. Для этого не нужно отбрасывать стандартную
экономическую теорию, но необходимо ввести в анализ трансакционные издержки,
поскольку столь многое из происходящего в экономике создано либо для
сокращения трансакционных издержек, либо чтобы сделать возможным то, что
невозможно просто в силу их существования. Невключение трансакционных издержек
обедняет теорию. Несомненно, что другие факторы также следует добавить. Но
вовсе нелегко улучшить анализ, не зная больше, чем мы знаем сейчас, о том, как
действительно разворачивается экономическая деятельность. Пример маяков
показывает, сколько ошибок могут наделать экономисты, если они не знают
фактов. В моей статье "Эконономика организации отрасли: программа
исследований", включенной в этот том, я отметил, сколь мало мы знаем и сколь
многое нам еще следует узнать о деятельности фирм и о контрактных отношениях.
Сходным образом в "Проблеме социальных издержек" я привел в качестве примеров
того, что подлежит изучению, "работу брокера по сведению сторон, действенность
ограничивающих соглашений, проблемы большой компании, занимающейся развитием
недвижимости, воздействие правительственного зонирования и других видов
регулирования". С тех пор как эти статьи были напечатаны, была проделана
отличная работа, но многое еще предстоит сделать. Из оставшихся задач самыми
пугающими представляются те, которые мы обнаруживаем в новой области --
"экономике права". Взаимоотношения между экономической и правовой системами
чрезвычайно сложны; изменение закона воздействует на экономику, и многие
последствия таких изменений еще скрыты от нас (а ведь они составляют саму суть
экономической политики). Эссе, собранные в этом издании, большей частью только
указывают желательные направления исследований. Долгое, трудное, но
многообещающее путешествие ждет нас.
Природа фирмы
В ПРОШЛОМ экономическая теория страдала оттого, что не могла отчетливо
сформулировать свои предпосылки. Развивая теорию, экономисты часто уклонялись
от исследования основ, на которых она воздвигалась. Но такое исследование
существенно не только для предотвращения ложных толкований и ненужных споров,
возникающих при недостаточном знании исходных установок теории, но также в
силу крайней значимости для экономической теории разумного суждения при выборе
между соперничающими наборами теоретических предпосылок. Например,
предполагается, что слово "фирма" может в экономической теории использоваться
совсем не так, как его употребляют "обычные люди" [Robinson Joan, Economics is
a Serious Subject Cambridge, Eng.: W. Heffer & Sons, 1931, p. 12]. Поскольку в
экономической теории проявляется явная тенденция начинать анализ с отдельной
фирмы а не с отрасли [Kaldor Nicholas, The Equilibrium of the Firm // Economic
Journal 44, March 1934, p. 60--76], тем больше необходимость не только в ясном
определении слова "фирма", но и в установлении отличия, если оно существует,
