благотворное вмешательство в экономику в условиях, которые в прежние времена
делали вмешательство неоправданным" [Ibid., p. 335 (там же)]. Таким образом,
отметив предварительно в этой главе, что мы не должны "сопоставлять
несовершенный регулирующий механизм никем не сдерживаемых частных предприятий
с наилучшим регулирующим механизмом, который могут вообразить экономисты в
своих исследованиях", Пигу умудряется сделать как раз это, предположив
существование (почти) совершенно работающих государственных учреждений.
Похоже, что Пигу и не сомневается в том, что эти комиссии будут работать как
раз так, как он описывает. Потому-то, начав с утверждения о несовершенстве
правительства, Пигу открывает совершенную форму правительственного учреждения,
что и позволяет ему избежать углубления в ситуацию, в которой недостатки
правительственного вмешательства приведут к тому, что дела после вмешательства
пойдут хуже. Вера Пигу в достоинства независимых комиссий по регулированию,
которая выглядит сегодня столь смехотворной, была первоначально выражена в
работе "Богатство и благосостояние" в 1912 г., а затем без изменений
повторялась в каждом издании книги "Экономическая теория благосостояния".
Похоже, что ему никогда и в голову не приходило посмотреть, насколько
оправдано его оптимистическое представление об этих комиссиях событиями
последующих 40 лет (репринтное издание 1952 г. -- последнее, в котором мог бы
появиться новый материал). Во всех изданиях Межштатная комиссия по торговле
носит название Межштатной железнодорожной комиссии, и это учреждение,
созданное в 1887 г., все время описывается как "недавно созданное", что не
свидетельствует о сколь нибудь реальном интересе к предмету.
Все это очень ясно раскрывает интеллектуальные склонности Пигу. Вопреки
мнению, что Пигу был, по наблюдению Остина Робинсона, "озабочен в первую
очередь... "плодами", а не "светом", стремился создать практически действенную
теорию благосостояния", он не провел ни одного детального исследования работы
экономических институтов. Он рассматривал конкретные вопросы так, что
возникает впечатление, что его знания почерпнуты из нескольких книг и статей,
и часто он не поднимается над уровнем вторичных источников, на которые
опирался. Примеры конкретных ситуаций в его работах скорее иллюстрируют его
позицию, чем являются основой понимания. Остин Робинсон сообщает, что Пигу при
чтении "всегда искал реалистические иллюстрации для цитирования в собственных
работах", и это показательно для его стиля работы. [Austin Robinson, Arthur
Cecil Pigou, in the International Encyclopedia of the Social Sciences, Vol.
12. Macmillan Co. and Free Press, 1968, p. 92, 94. Я обладатель принадлежавшей
Пигу книги Municipal Monopolies (Edward W. Bemis, 4th ed., Thomas Y. Crowell &
Co., 1904), которую он шесть раз цитирует в главах 20 ("Государственное
вмешательство"), 21 ("Государственный контроль над монополией") и 22
("Деятельность государства в промышленности") "Экономической теории
благосостояния". Я передам эту книгу в специальную коллекцию библиотеки
Регенштейна Чикагского университета. Изучение его пометок и комментариев
обозначит стиль работы Пигу.] Едва ли удивительно, что, подбирая иллюстрации
таким образом, Пигу часто не понимал их смысла. Например, как я отметил в
"Проблеме социальных издержек", ситуация, при которой искры от паровозов могут
поджечь лес вдоль железной дороги, а дорога не должна платить компенсацию
владельцам леса (правовая ситуация в Англии в то время, когда Пигу писал, о
которой он мог знать), возникла не вследствие пассивности правительства, а как
прямой результат его действий.
Современные экономисты в основном используют тот же подход, что и Пигу, хотя и
с некоторыми изменениями терминологии и еще большей отстраненностью от
реального мира. Самуэльсон в своих "Основах экономического анализа" (1947)
безо всяких несогласий следующим образом подытоживает позицию Пигу: "... его
доктрина утверждает, что в замкнутой экономике в условиях конкуренции
устанавливается строгое равновесие всегда, за исключением случаев, когда есть
внешняя технологическая экономия или дизэкономия. При этих условиях, поскольку
действия каждого индивидуума оказывают на всех других воздействие, которого он
даже не принимает в расчет, принимая решение, возникают prima facie основания
для вмешательства. Но это действительно только в случае технологических
факторов (нарушение покоя и порядка из-за дыма и пр.)..." [Samuelson Paul A.,
Foundations of Economic Analysis (Cambridge, Mass.: Harvard University Press,
1947), p. 208]. В позднейшей дискуссии появилось единственное различие: фраза
"внешняя экономия или потери" была заменена словом "экстерналии" -- термином,
который, кажется, был отчеканен Самуэльсоном в 50-х годах. [Впервые я встретил
термин "экстерналии" в принадлежащем Самуэльсону обзоре работы de Graaf,
"Theoretical Welfare Economics" в Economic Journal (September 1958, p.
539--541) и в его статье "Aspects of Public Expenditure Theories" в The Review
of Economics and Statistics (November 1958, p. 332--338). Эта статья
представляет собой слегка пересмотренный вариант работы, выпущенной в декабре
1955 г.]. Хан в 1981 г. писал, что "мы называем экстерналиями ... влияние
действий одного на благосостояние другого". Он добавляет, что "со времен
Маршалла и Пигу было признано, что наличие экстерналий образует prima facie
случай для правительственного вмешательства в рыночную экономику". [Hahn
Frank, Reflections on the Invisible Hand // Lloyds Bank Review, April 1982, p.
78. Эта статья перепечатана в книге: Hahn Frank, Equilibrium and
Macroeconomics, Cambridge, Mass.: MIT Press, 1984, p. 111--133.]. Экстерналий
чаще определяют как воздействие решений одного человека на кого-либо, кто не
участвовал в принятии решения. Так, если А покупает что-то у В, его решение
купить воздействует на В, но это воздействие не рассматривается как
"экстернальное". Однако если сделка А с В воздействует на С, D и Е, которые в
сделке не участвовали, потому что, например, результатом оказываются дым или
запах, которые им мешают, то это воздействие на С, D и Е именуют
"экстерналией". С этой поправкой данное Ханом изложение подхода Пигу и
представляет собой господствующий стиль экономического анализа. Следует также
заметить, что когда современные экономисты говорят о правительственном
вмешательстве, они обычно имеют в виду обложение налогом или, что бывает реже,
прямое регулирование деятельности определенных фирм или индивидуумов.
Этому подходу свойственны серьезные недостатки. Он не в силах вскрыть факторы,
которые определяют, желательно ли правительственное вмешательство и какого
рода, и он игнорирует другие возможные способы действий. Он, в конце концов,
завел в тупик экономистов, пытающихся сформулировать правительственную
политику. В частности, наличие "экстерналий" вовсе не значит, что здесь prima
facie случай для правительственного вмешательства, если это выражение
означает, что возникновение "экстерналий" оправдывает правительственное
вмешательство (налогообложение или регулирование), а не какой-нибудь другой
возможный способ действий (включая невмешательство, отказ от прежней политики
правительства или облегчение рыночных трансакций).
Предположим, что А при производстве чего-либо сильно дымит (на что А имеет
право), чем причиняет беспокойство С, с которым у А нет контрактных отношений
и о существовании которого он, может быть, даже не знает. Здесь налицо
"экстерналия". Предположим, что правительство способно действовать и что оно
правильно мотивировано, как Межштатная комиссия по торговле в воображении
Пигу. Что ему следует делать? Возьмите случай, когда С готов заплатить за
избавление от беспокойства меньше, чем дополнительные издержки А на
прекращение выбросов дыма. В этом случае совершенное правительство,
озабоченное максимизацией национального дивиденда, не станет делать ничего для
прекращения выбросов дыма: ни облагать А налогом, ни вмешиваться
непосредственно. "Экстерналия" будет существовать по-прежнему и не будет
вызывать правительственного вмешательства.
Теперь возьмите случай, когда С готов заплатить за избавление от беспокойства
больше, чем дополнительные издержки А на прекращение выбросов дыма. Сначала
нам нужно выяснить, почему С не заключил сделки с А о прекращении выбросов
дыма: ведь сделка представляется возможной, когда условия сделки выгодны и А,
и С. Ответ должен быть такой: издержки трансакции оказались выше, чем выгоды
от нее. Если ситуация действительно такова, что должно сделать совершенное
правительство? Также как А и С учли издержки трансакции, и совершенное
правительство должно учесть издержки на то, чтобы установить: сколько С готов
заплатить за избавление от беспокойства, издержки А по прекращению выбросов
дыма, а равно и издержки правительства на осуществление любого выбранного
варианта. Если издержки исследования и выполнения решения достаточно высоки
и/или полученные результаты достаточно неопределенны, так что ожидаемые выгоды
от правительственного вмешательства меньше, чем соответствующие издержки,
тогда правительство не станет ни облагать А налогом, ни вводить регулирование,
которое бы устранило дым. Можно было бы также изменить закон и сделать А
ответственным за наносимый ущерб, что сделает ненужным заключение соглашения
между А и С. Еще есть возможность включить в закон требование о контракте
между А и С так, чтобы сократить издержки заключения соглашения между ними. Но
можно предположить, что такое идеальное правительство уже учло воздействие
такого изменения закона на другие трансакции в других случаях и отказалось от
изменений, решив, что потери в других случаях окажутся выше, чем возможные
дополнительные блага в этом конкретном случае. В гипотетическом примере,
рассмотренном сейчас нами, издержки трансакции и издержки по совершению
правительственных действий делают желательным исход, когда "экстерналия"
продолжает существовать, а правительство не вмешивается, чтобы ее устранить.
Как мы видим, само по себе существование "экстерналии" не дает оснований для
правительственного вмешательства. Сам факт, что издержки трансакции существуют
и что они велики [North D., and Wallis J., Measuring the Size of the
Transaction Sector in the American Economy, 1870--1970; in Long Term Factors
in American Economic Growth, ed. by S. Engerman and R. Gallman // Studies on
Income and Wealth, Vol. 51, National Bureau of Economic Research, 1987, p.
95--148], предполагает, что многие из последствий человеческих действий не
будут покрываться рыночными трансакциями. В результате "экстерналии" будут
повсеместными. Тот факт, что правительственное вмешательство также имеет свои
издержки, говорит о том, что большинству "экстерналий" следует позволить
существовать, если мы хотим максимизации ценности производства. Этот вывод
укрепится еще больше, если мы учтем, что правительство не походит на идеал,
воображенный Пигу, но представляет собой обычную государственную власть --
невежественную, подверженную давлению и коррупции. Что же касается предложения
о желательности правительственного вмешательства при наличии "экстерналий", то
все зависит от соотношения издержек. Можно представить себе соотношение
издержек, когда такое предположение будет верным, а в другом случае оно будет
ложным. Утверждение, что экономическая теория оправдывает такое предположение,
ошибочно. Здесь мы имеем дело с фактическими вопросами. Повсеместность
"экстерналий" наводит меня на мысль, что здесь случай, который prima facie
требует невмешательства, и изучение эффектов регулирования, введенного в
последние годы в Соединенных Штатах будь это регулирование сельского хозяйства
или зонирование городов -- которые свидетельствуют о том, что регулирование в
общем случае сделало положение дел хуже, поддерживает меня в этом убеждении.
Концепция "экстерналий" приобрела центральную роль в экономической теории
