зону неподсудности за причиненный ущерб, что всегда сильно осуждалось
экономистами (которые при этом полагали, что эта неподсудность является знаком
недостаточной вовлеченности правительства в хозяйственную жизнь). Например, в
Британии полномочия местных органов власти рассматриваются либо как
абсолютные, либо как условные. В первом случае местные власти не могут
произвольно использовать предоставленные им полномочия. "Можно сказать, что
абсолютные полномочия покрывают все неизбежные последствия прямого их
применения, даже если эти последствия представляют собой нарушение
общественного покоя и порядка". С другой стороны, условные полномочия могут
осуществляться только таким образом, что их последствия не создают нарушений
общественного покоя и порядка.
Законодательное собрание определяет, будут ли полномочия
"абсолютными или условными... (Поскольку) есть возможность, что социальная
политика законодательного собрания может со временем измениться, полномочия,
которые в одну эпоху были бы истолкованы как условные, в другую эпоху будут
перетолкованы как абсолютные -- ради продвижения в сторону государства
благосостояния. Это обстоятельство следует иметь в виду при рассмотрении
старых процессов по закону о нарушениях общественного покоя и порядка" [Cairns
Mary В., The Law of Tort in Local Government, London: Shaw, 1954, p 28--32].
Подытожим рассуждения этого большого раздела. Когда мы сталкиваемся с
действиями, порождающими вредные последствия, возникающая проблема не сводится
просто к ограничению тех, кто является источником затруднений и беспокойства.
Следует сравнить выгоды от предотвращения ущерба с убытками, которые неизбежно
возникнут в результате прекращения той деятельности, которая является причиной
ущерба. В мире, где перераспределение прав, основанных на законе, требует
издержек, суды, сталкиваясь с исками о нарушении покоя и порядка, принимают
решения, фактически, об экономических проблемах и предопределяют способы
использования ресурсов. Были приведены свидетельства того, что суды осознают
это и что они зачастую, хотя и не всегда в явной форме, сравнивают возможные
выгоды от устранения источника вредных эффектов и ущерб от прекращения
соответствующей деятельности. Но разграничение прав также является результатом
законодательных установлении. Также и здесь мы находим свидетельства того, что
обоюдный характер проблемы осознается. В то время как законодательные акты
расширяют список действий, квалифицируемых как нарушение общественного покоя и
порядка, предпринимаются меры для узаконения действий, которые бы
рассматривались как нарушение общественного покоя и порядка в обычном праве.
Ситуация, которую экономисты склонны рассматривать как взывающую к
корректирующему правительственному вмешательству, зачастую и возникает именно
в результате правительственного действия. Такое действие не обязательно
является неразумным. Но есть реальная опасность, что чрезмерное
правительственное вмешательство в хозяйство может привести к тому, что защита
тех, кто порождает вредные для других последствия, зайдет слишком далеко.
VIII. Трактовка Пигу в "Экономической теории благосостояния"
ПЕРВОИСТОЧНИКОМ современного экономического анализа по проблеме, обсуждаемой в
этой статье, является "Экономическая теория благосостояния" Пигу, а в
особенности тот раздел части II, который посвящен расхождению между чистым
общественным и чистым частным продуктами, которое возникает потому, что
"индивид А, предоставляя индивиду Б определенную услугу (которая
оплачивается), случайно приносит выгоду или ущерб другим индивидам (не
являющимся производителями подобных услуг); в последнем случае нет возможности
собрать плату с тех, кто получает выгоды от услуг, не имеют возможности
оплатить их, а стороны, терпящие убытки, не могут получить компенсации".
[Pigou А. С., The Economics of Welfare, 4th ed., London: Macmillan & Co.,
1932, p. 183. (Пигу А. Экономическая теория благосостояния: в 2-х т. М.:
Прогресс, 1984, перевод аналитического изд. 1984 г., с. 251). Все ссылки будут
по четвертому изданию, но аргументы и примеры, использованные в этой статье,
оставались преимущественно неизменными от первого (1920 г.) издания до
четвертого (1932 г.) издания. Большая часть этого анализа (но не весь целиком)
появилась уже в работе 1912 г. "Богатство и благосостояние".]
Пигу заявляет, что его цель во второй части "Экономической теории
благосостояния" сводится к тому,
"чтобы понять, насколько свободная реализация корыстного интереса,
действующего в условиях данной законодательной системы, позволяет распределить
ресурсы страны наиболее благоприятным образом с точки зрения величины
национального дивиденда и насколько в силах государства воздействовать на эти
"естественные процессы" [Ibid. (там же, с. 502)].
Если судить по первой части этого утверждения, цель Пигу в том, чтобы
обнаружить, возможны ли вообще какие-либо улучшения при данных условиях
использования ресурсов. Поскольку Пигу приходит к выводу, что улучшения
возможны, можно ожидать, что он продолжит предложением тех изменений, которые
сделают их реализуемыми. Вместо этого Пигу прибавляет фразу, в которой
противопоставляет "естественные" тенденции действиям государства, причем так,
что существующие условия отождествляются некоторым образом с "естественными"
тенденциями, а значит, для достижения улучшений необходимы действия
государства (если они возможны). Что приблизительно в этом и заключается
позиция Пигу, видно из главы I части II [Ibid., p. 127--130 (там же, с.
194--198)]. Пигу начинает со ссылки на "оптимистических последователей
классической экономической науки", которые утверждали, что ценность
производства будет наибольшей, если правительство будет воздерживаться от
любого вмешательства в хозяйство, а условия экономической деятельности будут
таковы, какими они сложились бы "естественным" путем. [В "Богатстве и
благосостоянии" Пигу приписывает "оптимизм" самому Адаму Смиту, а не его
последователям. Там он говорит о "чрезвычайно оптимистической теории Адама
Смита о том, что национальный дивиденд при данных условиях спроса и
предложения "естественно" стремится стать наибольшим". Ibid., p. 104 (там же,
с. 195)] Пигу продолжает утверждением, что если корыстный интерес способствует
экономическому благосостоянию, то только потому, что общественные институты
были созданы соответствующим образом. (Эта часть рассуждений Пигу, которые он
развивает, опираясь на цитаты из Кэннена, мне представляется в основном
верной.) Пигу заключает:
"Даже в самых развитых государствах в этой деятельности наблюдаются неудачи и
изъяны ... существуют многие препятствия на пути наиболее эффективного
распределения ресурсов общества... Наша задача теперь заключается в том, чтобы
выяснить, каковы эти препятствия... Цель такого исследования носит по существу
практический характер. С его помощью мы попытаемся пролить свет на
определенные способы, которые сейчас (или в отдаленном будущем) доступны
правительствам, контролирующим игру экономических сил таким образом, чтобы
обеспечить экономическое благосостояние (а посредством этого и общее
благосостояние) всех своих граждан" [Pigou, А. С. Op. cit., p. 129--130 (Пигу,
Указ. соч., с. 197--198)].
Похоже, что в основе всех построений Пигу была примерно такая мысль: некоторые
утверждали, что нет нужды ни в каких действиях государства. Но система
работала столь хорошо как раз благодаря действиям государства. И при этом
налицо определенные несовершенства. Какие еще государственные действия нужны?
Если это изложение позиции Пигу корректно, ее неадекватность может быть
продемонстрирована с помощью анализа первого из приводимых примеров
несовпадения общественного и частного продуктов.
"Может оказаться ... что непосредственные издержки лягут на людей, не
связанных непосредственно с созданием данного продукта, например:
невосполнимый урон может быть нанесен деревьям, на которые попадают искры от
проходящих по железной дороге паровозов. Действие такого рода факторов надо
учитывать (оно может носить как благотворный, так и губительный характер) при
оценке полного общественного чистого продукта, создаваемого предельным
приращением объема ресурсов, применяемых в каком-либо производстве" [Ibid., p.
134 (там же, с. 201)].
Приводимый Пигу пример относится к реальной ситуации. В Британии железные
дороги обычно не должны возмещать убытки тем, кто пострадал от пожара,
вызванного паровозными искрами. В свете сказанного им в главе IX части II я
истолковываю рекомендации Пигу, во-первых, так, что необходимы действия
государства, чтобы откорректировать эту "естественную" ситуацию, и, во-вторых,
что следует принудить железные дороги к возмещению убытков тем, чей лес
сгорает. Если это толкование позиции Пигу верно, я буду утверждать, что первая
рекомендация основывается на неверном понимании фактов, а вторая не так уж и
желательна.
Рассмотрим правовую позицию. В "Halsbury's Laws of England" под заголовком
"Паровозные искры" мы находим следующее:
"Если организаторы железной дороги используют паровой двигатель без явного
позволения закона его использовать, они несут ответственность -- независимо от
того, были они осторожны или беспечны -- за пожары, вызванные искрами из
двигателя. Однако, как правило, организаторам железной дороги предоставляют
право использовать паровой двигатель; это значит, что если двигатель
сконструирован со всеми научными предосторожностями от пожара и используется
без проявлений халатности, они в соответствии с правилами обычного права не
несут ответственности за ущерб, который может быть причинен искрами.
Организаторы обязаны во избежание ущерба использовать в конструкции двигателей
все открытия, которые предоставляет им наука, если эти открытия таковы, что
разумно требовать от компании их использования, с должным учетом вероятности
ущерба, а также издержек и удобства использования; но не является
свидетельством халатности организаторов, если они отказываются использовать
аппараты, эффективность работы которых открыта для bona fide сомнений".
К этому общему правилу существует исключение, базирующееся на Законе о
железных дорогах (пожарах) от 1905 г., дополненном в 1923 г. Оно касается
сельскохозяйственных земель или посевов.
"... тот факт, что двигатель использовался с позволения закона, не устраняет
ответственность компании за причинение ущерба... Эти положения, однако,
приложимы, только если ... иск о возмещении ущерба не превышает 200 ф. ст.
(100 ф. ст. в законе 1905 г.) и если письменное извещение о пожаре и о
намерении предъявить иск было отослано компании в течение 7 дней после
причинения ущерба, а подробное описание ущерба в письменном виде, с сообщением
итоговой суммы иска в денежном выражении, не превосходящей 200 ф. ст., было
отослано компании в течение 21 дня".
Сельскохозяйственная земля не включает вересковые пустоши или строения и те
обработанные земли, с которых урожай уже собран или соскирдован [см. "Railways
and Canals" в "Halsbury's Laws of England" (Vol. 31, p. 474--475), откуда
взяты как это обобщенное изложение позиции закона, так и все цитаты]. Я не
проводил тщательного изучения парламентской истории этого исключения из
закона, но, судя по дебатам, которые велись в палате общин в 1922 и 1923 г.,
это исключение, скорее всего, 6ыло разработано ради помощи мелким фермерам
[See 152 Parl. Deb., H. С 2622-63 (1922); 161 Part. Deb., H. С. 2935-55
(1923)].
Вернемся к примеру Пигу о невозмещаемом ущербе, который причиняют лесам
паровозные искры. По-видимому, пример этот должен был показать, какие
"действия государства могут улучшить "естественные" тенденции". Если считать,
что этот пример относится к положению до 1905 г. или является чисто
произвольным (ведь Пигу точно так же мог написать "окружающие строения", как и
"окружающие деревья"), тогда ясно, что железные дороги не выплачивали
компенсации потому, что им были предоставлены законные полномочия использовать
