если я раздам все имение мое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею,
нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не
завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет
своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется
истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь
никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и
знание упразднится_.
Вымысел и правда.
Итак, подвергнув тщательному анализу отдельные главы _Деяний
апостолов_, мы пришли к выводу, что рассказанное там нельзя признать
исторически достоверным. Возникает вопрос: как же относиться ко всему
сочинению в целом, можно ли его всерьез считать надежным источником
сведений о раннем христианстве? Среди ученых существуют в этом вопросе
полярные расхождения: от безоговорочного признания достоверности до точки
зрения известного протестантского библеиста Мартина Дибелиуса, назвавшего
_Деяния апостолов_ сборником кратких новелл.
Нельзя забывать, что _Деяния апостолов_ были написаны спустя
несколько десятилетий после смерти Павла, то есть тогда, когда очевидцев
описываемых событий уже не было в живых. У автора, как видно, не было
доступа к первоисточникам, он даже не был знаком с посланиями Павла и
черпал свои сведения из устных рассказов. Эти рассказы, хотя и сдобренные
фольклором, легендами и суевериями, имели все же под собой, несомненно,
конкретную историческую почву. В Эфесе, например, наверняка произошли в
описываемый в _Деяниях_ период какие-то беспорядки, а народная фантазия
видоизменила их характер и размеры, чтобы показать, каким могучим и
влиятельным было христианство уже в ту пору, и тем самым возвеличить Павла.
Однако нельзя сказать, что _Деяния апостолов_ как историческое сочинение
отражают свою эпоху. Напротив. Когда сравниваешь их нашпигованное
чудесами и несуразностями повествование с необыкновенными
интеллектуальными вершинами, которых достигли греческие историки,
поневоле приходишь к выводу, что в развитии историографии
_Деяния апостолов_ представляют собою явный регресс. То же самое
можно сказать и о многочисленных речах, будто бы буквально цитируемых в
_Деяниях апостолов_. Сегодня никто не решится утверждать, что они
подлинные, что именно эти слова произносили Гамалиил, Стефан, Петр или
Павел. Они могут представлять интерес лишь как образцы литературного стиля
автора или как отражение его взглядов.
На одной из этих речей стоит все же остановиться несколько подробнее,
так как она представляет собою хорошую иллюстрацию к тому, что мы уже
сказали об авторе как историке. Имеется в виду речь Гамалиила в защиту
апостолов, произнесенная перед синедрионом. В ней содержатся грубейшие
исторические ошибки: Гамалиил упоминает о двух восстаниях: некоего Февда и
Иуды Галилейского. О первом восстании он не мог знать вообще, поскольку оно
вспыхнуло спустя десять лет после произнесения им этой речи. Второе же
восстание, которое он датирует более поздним временем, произошло за сорок
лет до его речи.
Гамалиила, по-видимому, в этой путанице обвинять не следует. Стало
быть, вывод напрашивается один: речь не зиждется ни на каких исторических
источниках и является исключительно плодом воображения автора _Деяний
апостолов_. Ну и, разумеется, свидетельством того, как плохо он разбирался в
затронутой им исторической тематике.
Стремясь создать увлекательное, драматическое повествование, автор
полностью пренебрегал хронологией. В результате совершенно невозможно
понять, когда происходили те или иные описанные им события. Единственной
точной датой мы обязаны не ему, а археологии. Из найденной при раскопках в
Дельфах надписи следует, что проконсул Галлион, перед судом которого
предстал Павел, пребывал в Коринфе в 51 году нашей эры. Таким образом мы
узнали, когда Павел был в этом городе, и 51 год стал точкой отнесения, которая
позволила нам определить другие даты биографии апостола. Автор _Деяний
апостолов_ проявляет крайнюю непоследовательность даже в рамках
собственного повествования и противоречит самому себе, забывая сказанное
ранее. В частности, не в каком-нибудь пустяковом вопросе, а в описании столь
значительного и необычайно важного для церкви события, как чудесное
обращение Павла, где, казалось бы, все должно быть предельно ясным и
выверенным до мельчайших деталей.
В _Деяниях апостолов_ имеются три описания этого достопамятного
события: один раз рассказ ведется от лица автора, а дважды рассказывает о
своем обращении сам Павел в своих выступлениях перед жителями Иерусалима
и перед царем Агриппой. В этих версиях совпадает лишь то, что сам Иисус не
появлялся, что небо озарилось ослепительным светом и раздался голос Иисуса.
Но в других деталях налицо явные расхождения. Итак:
В первой версии (9:7) спутники Павла _стояли в оцепенении, слыша
голос, а никого не видя_. Во второй версии (22:9) все наоборот:
те же спутники _свет видели и пришли в страх_, но голоса не слыхали. В
третьей версии (26:13, 14) Павел говорит, что увидел с неба свет, _осиявший
меня и шедших со мною. Все мы упали на землю_; спутники вели себя так же,
как Павел, а следовательно, должны были видеть и слышать то же, что и он.
В двух первых версиях Иисус говорит примерно одно и то же: _Савл!
Савл! Что ты гонишь меня? Трудно тебе идти против рожна_. А вот в третьей
версии он уже говорит совсем другое: _Я Иисус, которого ты гонишь. Но встань
и стань на ноги твои; ибо я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя
служителем и свидетелем того, что ты видел и что я открою тебе, избавляя тебя
от народа иудейского и от язычников, к которым я теперь посылаю тебя открыть
глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к богу, и
верою в меня получили прощение грехов и жребий с освященными_ (26:15_18).
Совершенно очевидно, что автор _Деяний апостолов_ вкладывает в уста Иисуса
свою собственную доктрину, касающуюся роли и значения Павла в
христианстве. Мы видим на этом примере, с какой легкостью он в случае
надобности приспосабливал для своих пропагандистских целей даже
освященные традицией речи Иисуса. При этом его совершенно не смущали
текстовые расхождения, ставившие под сомнение правдивость его рассказа. А
теперь заглянем в послания Павла, чтобы узнать, как он сам описывает свою
встречу с Иисусом. В послании к галатам есть знаменательные строки:
_Когда же бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший
благодатью своею, благоволил открыть во мне сына своего..._ (1:15_16). Ясно,
что Павел изображает этот акт обращения как внутреннее озарение, как
переживание чисто субъективного характера. Это признание содержится в
послании, где авторство Павла не подлежит сомнению, и нам нет надобности
доказывать его значение. _Деяния апостолов_, написанные несколькими
десятилетиями позже, преподносят это событие уже в сильно видоизмененном
варианте. В значительной степени это уже плод воображения страстно верящих
простых людей, которые не могли представить себе этот эпохальный для церкви
момент иначе, как в драматическом оформлении, подобающем великому чуду: с
сиянием на небе, голосом невидимого Иисуса и людьми, потрясенными этим
небесным знамением. Итак, _Деяния апостолов_ не могут рассматриваться как
историческое сочинение в строгом смысле слова. Они обладают типичными
атрибутами агиографии, полной чудес и невероятных происшествий. Но это не
значит, что там нет совершенно ничего достоверного. _Деяния апостолов_ _
конгломерат правды и вымысла. Например, можно, несомненно, считать
историческим фактом то, что автор сообщает о миссионерской деятельности
Павла в эллинских городах, о конфликтах, какие вспыхивали вокруг него в связи
с этим, и вообще о его заслугах перед церковью. Автор неплохо разбирается в
трассах и условиях мореходства на Средиземном и Адриатическом морях,
знаком с обычаями и общественными отношениями описываемых им стран.
Известно, что в _Деяниях апостолов_ нет окончания, что повествование
обрывается неожиданно и внезапно. После бурной встречи с соплеменниками в
Риме Павел ещё два года беспрепятственно проповедовал свое учение. А что
произошло потом? Почему автор замолк в самый драматический момент, когда
Павел предстал перед Римским трибуналом?
Были ли у автора причины не описывать этого события? Логично
рассуждая,_ нет. Если бы трибунал оправдал Павла, его можно было бы
изобразить триумфатором, в случае же вынесения и приведения в исполнение
смертного приговора мученическая смерть достойно венчала бы всю его
деятельность, полную самоотверженности и заслуг. Ведь именно так, в ореоле
мученика, изображает Павла устная традиция. Какая же тайна кроется за этой
недомолвкой? Библеисты и здесь расходятся во мнениях. Одни предполагают,
что существовала ещё третья часть _Деяний апостолов_ с описанием конца
жизненного пути Павла, но она погибла во время пожара Рима в 64 году. Ведь
жертвою огня пали тогда целые кварталы с тысячами домов и людей, с
библиотеками, архивами и дворцами. Мудрено ли было в этих условиях сгореть
скромному свитку с окончанием _Деяний_? Другие выдвигают более простое
объяснение: автор хотел дописать свое произведение, но не успел, так как вместе
с Павлом погиб от преследований императора Нерона. Сторонники этой
гипотезы полагают, что Павла похоронили в общей могиле вместе с другими
безымянными мучениками, что он погиб анонимно. По их мнению, предание о
том, что Павел был казнен в индивидуальном порядке и похоронен своими
почитателями в отдельной могиле, высосано из пальца. Могилы Павла, так
усердно разыскиваемой археологами, просто никогда не существовало.
Как могло случиться, что смерть одного из самых активных пионеров
христианства окутана таким мраком? Ведь были же у Павла в Риме спутники,
ученики, противники, наконец, которые не могли не знать о его смерти. Почему
они молчали, и эта тема лишь много лет спустя возникла в устных преданиях? И
тут оказывается, что будто бы, когда он умирал, никаких спутников и учеников
рядом с ним не было вовсе. Так, во всяком случае, утверждает известный
английский библеист Поуэл Дэвис. По его мнению, Павел в момент своего
самого тяжкого жизненного испытания был совершенно одинок. Это
действительно явствует из некоторых эпизодов _Деяний апостолов_. В Путеоле
и на Форуме Аппия единоверцы, правда, радушно встречают Павла, но потом
они куда-то исчезают. Разговоры и полемику с ним, окончившуюся горькой
сценой расставания, ведут исключительно руководители тамошней иудейской
колонии. Стоя перед судом и кладя голову на плаху, Павел также был один как
перст. Никто не заботился о его судьбе и, быть может, даже не знал, что с ним
произошло. Павел простился с жизнью с горестным сознанием, что он покинут
всеми.
Эта, казалось бы, фантастическая гипотеза английского библеиста не
лишена некоторых оснований. Дэвис ссылается на два отрывка из второго
послания к Тимофею. В одном Павел так изливает свою горечь: _При первом
моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!_
(4:16). В другом месте он рассказывает о своем положении более подробно:
_Ты знаешь, что все Асийские оставили меня, в числе их Фигелл и
Ермоген. Да даст господь милость дому Онисифора за то, что он многократно
покоил меня и не стыдился уз моих, но быв в Риме, с великим тщанием искал
меня и нашел_ (1:15_17). Сведения, содержащиеся в этом тексте, однозначны:
когда Павла, закованного в кандалы, перевели в тюрьму, у него внезапно не
стало друзей и товарищей.
Все разбежались, _стыдясь_ узника и предпочитая, осторожности ради,
забыть о своем знакомстве с ним. Точно так же, кстати, поступил Петр, когда
арестовали Иисуса. Понятно, почему Онисифор, прибыв в Рим и расспрашивая о
Павле, поначалу не смог узнать, где он, и вынужден был искать его по всем
