Иакова не щадили энергии и денег, чтобы вырвать Савла из рук _эллинистских_
мстителей, хотя не могли не знать, сколько зла он им причинил. Чем
руководствовались иудео-христиане в своем милосердном поступке? Скрытой
убежденностью, что Савл справедливо обуздал опасных еретических
авантюристов? Или простым человеческим снисхождением к тому, кто
зачеркнул свое ужасное прошлое и примкнул к ним? Каковы бы ни были
подлинные мотивы их действий, несомненно одно: обе христианские
группировки шли уже в то время каждая своим путем и более того _
враждовали друг с другом.
Мы показали, как можно путем логического умозаключения прочесть
между строк то, о чем автор сознательно или несознательно умолчал.
Полученные таким образом выводы весьма неожиданны и чрезвычайно полезны
для лучшего понимания того, что в действительности происходило в первые
годы существования христианства. Итак, мы пришли к выводу, что Савл
преследовал не всех назореев, а лишь представителей крайнего крыла:
_эллинистов_ и их главного агитатора, Стефана. Причем отнюдь не за то, что
они были последователями галилейского пророка, а за их воинственность,
которая могла вызвать в городе политические беспорядки. Евреи подавляли в
зародыше такие экстремистские выступления, опасаясь _ и не без оснований _
вооруженной интервенции римлян.
Итак, Савл защищал не Моисееву религию, которой, по его мнению,
ничего со стороны назореев не угрожало, он защищал от покушений
_эллинистов_ старый строй с его издревле сложившимися общественными
отношениями и властью синедриона. То есть им руководили исключительно
политические, а не религиозные мотивы. И тут напрашивается вывод, что
преследование христиан в том смысле, в каком их изображает церковная
традиция, вообще не имело места. Этот вывод интересен для нас ещё и потому,
что позволяет глубже понять любопытнейший, загадочный внутренний облик св.
Павла. Как известно, его обращение в веру назореев было внезапным и, казалось
бы, парадоксальным. Неудивительно, что людям, отлично помнившим ещё этого
свирепого агента синедриона, такое
внезапное превращение казалось чудом.
Но мы, проанализировав взятые из текста фактографические детали,
знаем уже сегодня, что этот внезапный поворот был, в сущности, неизбежен.
Прежде всего, как мы установили, у него не было никаких ни личных, ни
религиозных предубеждений по отношению к людям, которые, сохраняя
верность иудаизму, верили в божественную миссию Иисуса. Он никогда не
только не поднимал на них руку, но они были ему, в сущности, ближе, чем это
могло показаться. Ведь он был фарисей, а фарисеи, в отличие от саддукеев, тоже
верили в бессмертие души, в воскресение и приход предсказанного пророками
мессии. От веры в мессию до убеждения, что Иисус и есть мессия, был всего
один шаг. И Савл во время своего путешествия в Дамаск этот шаг сделал. Все,
что мы узнаем из посланий самого Павла и из _Деяний апостолов_, доказывает,
что это был не случайный выбор, а необходимость, вытекающая из его
внутренних склонностей и феноменальной цепкости ума. В соответствии с
составленной библеистами хронологической таблицей, все описанные выше
события приходятся примерно на 35_36 годы, то есть они произошли за
тридцать пять лет до разрушения Иерусалима и, что самое удивительное, вскоре
после смерти Иисуса. Значит, его учение очень рано начало отрываться от
своего иудаистского ствола. Это произошло, как мы знаем, стараниями
_эллинистов_, то есть евреев, говоривших на греческом языке, которые
вынуждены были покинуть Иерусалим. Поселившись в эллинских метрополиях
Средиземноморья, они становились пионерами христианства, подчиняясь
одновременно преображающему влиянию новой среды. Христианские общины,
выраставшие, как грибы, по всему Средиземноморскому побережью,
приобретали все новых адептов, но в представлении этих неофитов Иерусалим
был уже каким-то экзотическим городком где-то на краю света. Они по сути
дела не имели понятия о том, кем был Иисус в действительности, какова была
его судьба. То, что им рассказывали, касалось главным образом его
божественной миссии, мученической смерти и воскресения. Они любили его за
то, что ради их спасения он принял такую же смерть, какой карали их, плебеев
Римской империи, голытьбу, лишенную каких-либо человеческих прав. И
разумеется, при этой любви, преклонении и обожании им хотелось знать, каким
он был человеком, что говорил, как выглядел, как вел себя в повседневной
жизни. Они жадно ловили и распространяли любые сведения о нем. Но вести из
иудейской провинции доходили скудные, искаженные и сильно поблекшие от
расстояния. Что касается очевидцев событий, появлявшихся иногда в эллинских
метрополиях, то шансы встретиться с ними были поистине ничтожны. Ведь их
было очень немного, а количество христиан исчислялось уже тысячами и
тысячами. Кроме того, эти истинные или мнимые спутники Учителя
рассказывали о нем лишь то, что он творил чудеса, погиб на кресте и воскрес.
Его земная биография их не интересовала. Типичным примером является тут св.
Павел. Из его посланий, то есть из самых древних документов христианства,
тогдашний читатель узнавал об Иисусе лишь то, что он был распят и потом
воскрес. Автор не называет даже имен его родителей, Иосифа и Марии. Для
людей, привыкших мыслить конкретными, осязательными образами, такой
вакуум был невыносим. И народная фантазия заполняла его, создавая легенды и
притчи, полные обаяния и глубокого смысла. Таким образом, постепенно
создавалась агиографическая биография божественного учителя, основанная на
смешении фактов с вымыслом. Пищу для этого фольклорного творчества
верующие черпали не только из собственных чаяний и надежд, но и из древних
мессианских традиций иудаизма и из греческих религиозных мистерий. Таким
образом, чуть ли не сразу же после смерти Иисуса началось то синкретическое
слияние еврейских и греческих элементов, из которого возникла в конечном
итоге новая религия. В её основе лежала христология, сформулированная св.
Павлом, и мифологический образ Иисуса Христа, созданный авторами
евангелий, образ, мало похожий на еврейского пророка из Галилеи.
Как св. Павел стал апостолом.
Как мы уже говорили, вторая, несколько более обширная часть _Деяний
апостолов_ почти целиком посвящена деятельности и жизненным перипетиям
главного идеолога этих эпохальных сдвигов _ св. Павла. Она начинается с 13-й
главы, но уже раньше мы видим как бы интродукцию к ней _ рассказ о
внезапном переходе грозного агента синедриона на сторону назореев. Павел не
прервал своего путешествия в Дамаск, но, как гласит сказание, пробыл там
недолго. Тамошние ортодоксальные иудеи, мстя ему за отступничество, так
настойчиво покушались на его жизнь, что ему пришлось спасаться бегством. У
городских ворот устроили на него засаду, но преданные ученики из числа вновь
обращенных спустили его под покровом ночи с городской стены в привязанной
к канату корзине. Автор _Деяний апостолов_ рассказывает, что беглец
направился в Иерусалим и попал, как говорится, из огня да в полымя. Ибо там
решили, в свою очередь, расквитаться с ним _эллинисты_. Спасаясь от них,
Павел очутился наконец в своем родном городе Тарсе.
Имеющиеся источники не сообщают, сколько он там пробыл, но по
некоторым косвенным указаниям, содержащимся в посланиях Павла, можно
заключить, что срок этот исчислялся годами. Что же он делал там так долго?
Точно это не известно, но то, что произошло потом, позволяет строить кое-какие
предположения и, более того, делать логические выводы. Именно в тот период,
когда Павел исчезает с исторической арены, все более важную роль в развитии
христианства начинает играть столица Сирии _ Антиохия. Это был тогда
третий по величине город Римской империи с населением почти в полмиллиона,
именуемый благодаря своим великолепным сооружениям, площадям и садам
_Царицей Востока_. Там господствовала, разумеется, эллинская культура, а все
население, несмотря на свою этническую пестроту, говорило на греческом
языке.
В Антиохии существовала с давних пор большая еврейская колония,
которая, по свидетельству Иосифа Флавия, пользовалась множеством
гражданских привилегий. Неудивительно поэтому, что _эллинисты_, бегущие от
преследований из Иерусалима, искали прибежища прежде всего в Антиохии.
Благодаря этим беженцам там возникла самая многочисленная и активная, а
также самая богатая _ после Иерусалимской _ христианская община. Ведь, как
мы знаем из _Деяний апостолов_, члены этой общины оказывали материальную
помощь своим иерусалимским собратьям, страдавшим при императоре Клавдии
от голода. Слухи об антиохийских последователях Иисуса быстро дошли до
Иерусалима, и Иаков, должно быть, не слишком доверяя _эллинистам_, решил
послать туда доверенного человека для наблюдения и руководства. Выбор его
пал на уже знакомого вам Варнаву. Это был в прошлом очень богатый левит с
острова Кипр, который продал все свое имущество, а вырученные деньги отдал
апостолам на нужды общины. В Антиохии Варнава развил бурную деятельность,
и число приверженцев новой религии быстро увеличивалось. Одному Варнаве
все труднее было руководить разросшейся общиной, и он стал подумывать о
помощнике. И вот сейчас, после этого отступления, мы возвращаемся к
главному герою нашего рассказа _ Павлу. Оказывается, Варнава решает
претерпеть все невзгоды трудного пути в Тарс, чтобы привести оттуда бывшего
агента синедриона, перешедшего много лет назад в христианскую веру.
Неужели он бы так поступил, если бы Павел сидел в Тарсе тихо,
занимаясь лишь простыми житейскими делами? Разумеется, нет. Должно быть,
Павел проповедовал новую религию в своем родном городе, а также на его
тылах _ в римской провинции Киликии. Причем проявлял в этом такую
активность, что о его деятельности стало известно даже в Антиохии. Иначе
трудно объяснить поступок Варнавы. Тут могут спросить, не слишком ли много
места мы посвящаем этому вроде бы незначительному вопросу. Но мы ответим,
что нет, напротив. Полученные дедуктивным методом выводы чрезвычайно
важны для подкрепления нашего основного тезиса. Ибо что мы видим?
Страстный еврейский патриот и фарисей внезапно переходит в веру, с которой
он знаком лишь постольку, поскольку беспощадно уничтожал её самых
ревностных приверженцев, а тех из них, кто мог бы ему рассказать подробнее об
Иисусе и его учении, по всей вероятности, вообще в глаза не видел. Это не
голословное утверждение, к такому выводу мы пришли после критического
анализа того, что рассказано в _Деяниях апостолов_. Напомним, что там же
сообщается, что вскоре после своего обращения Павел был вынужден бежать из
Дамаска и вернуться в Иерусалим, где будто бы встретился с Иаковом. И здесь
мы вынуждены отметить, что автор _Деяний апостолов_ что-то напутал, ибо его
версия не соответствует тому, что пишет сам Павел в своих посланиях. В
послании к галатам (1: 17_18) он утверждает (а кому верить, как не ему?), что
из Дамаска отправился в Аравию и лишь через три года снова приехал в этот
сирийский город, а оттуда в Иерусалим. Правда, во втором послании к
коринфянам Павел упоминает о бегстве из Дамаска (11: 32), но как причину
указывает вражду не со стороны евреев, а со стороны областного правителя,
царя Ареты. Возможно, автор _Деяний апостолов_ просто перепутал
хронологию, а пресловутое бегство действительно имело место, но только после
трехлетнего пребывания Павла в Аравии и по совершенно иной причине. Так
или иначе, из этих противоречивых рассказов ясно одно: как ни странно, Павел,
свежеиспеченный последователь Иисуса, не ощущает никакой потребности
связаться с его подлинными учениками в Иерусалиме и расспросить их о жизни
и учении Учителя. Он, правда, прибывает в Иерусалим, но лишь через три года,
причем, по всей вероятности, скрываясь от преследований царя Ареты. Да и
