перед Алланом, и выбежал из дома именно в тот миг, когда воспитатель,
спешно призванный, приближался к месту действия. Так что визит кончился
полной неудачей, и Эдгар вернулся в Балтимор - к привычной нищете.
В апреле 1833 года он напишет "покровителю" последнее письмо. Там
есть слова, которые не требуют комментариев: "Ради Господа Бога, сжалься
надо мной и спаси от гибели". Аллан не ответил. Эдгар же в это самое
время завоевал первую премию (50 долларов) за рассказ "Рукопись, найден-
ная в бутылке", посланный на конкурс в журнал ("Балтимор сатердей визи-
тер"). Так что от рассказов его было больше проку, чем от писем.
1833 год и большая часть следующего стали временем изнурительного
труда в ужасающей нищете. По уже обрел известность в просвещенных кругах
Балтимора, а рассказѕпобедитель принес ему восторженные хвалы. В начале
1834 года до него дошли вести о том, что Аллан находится при смерти, и,
недолго думая, Эдгар предпринял вторую, и столь же бессмысленную, попыт-
ку навестить "свой" дом.
Оттолкнув мажордома, которому, видно, были даны указания не впускать
его, Эдгар вбежал по лестнице и остановился у двери комнаты, где обезно-
жевший от водянки Джон Аллан, сидя в кресле, читал газету. Увидев Эдга-
ра, больной пришел в ярость: он попытался встать, размахивая палкой над
головой и изрыгая чудовищные проклятия. Прибежали слуги и выкинули Эдга-
ра вон. Вскоре в Балтиморе узнали о смерти Аллана. Тот не оставил воспи-
таннику ни гроша из своего огромного состояния. Но справедливости ради
заметим, что, согласись Эдгар следовать по одной из тех надежных дорог,
кои предлагал ему покровитель, Аллан, вне всякого сомнения, помогал бы
ему до конца. Эдгар имел полное право идти своим путем, но и на Аллана
не стоит возводить напраслину. Истинная вина его заключалась не в том,
что он "не понимал" Эдгара, а в том, что он вел себя без нужды скупо и
жестоко, вознамерившись во что бы то ни стало загнать в угол и укротить
строптивого мальчишку. В итоге мистер Джон Аллан проиграл поэту во всех
отношениях, но победа Эдгара слишком походила на Пиррову и приводила в
отчаяние в первую очередь самого победителя.
Теперь мы подступаем к "загадочному эпизоду", к провокационной теме,
которая заставила пролиться буквально реки чернил. Маленькая Вирджиния
Клемм, кузина Эдгара, в скором времени сделалась его невестой, а потом и
женой. Вирджинии едва исполнилось тринадцать лет, Эдгару было двадцать
пять. Заметим, что в те времена считалось обычным делом, когда девушки
выходили замуж в четырнадцать лет. Другое обстоятельство придает всей
истории некий надрыв: умственно Вирджиния была недостаточно развита и до
самой своей смерти сохраняла детские повадки. Мадди не противилась ни
ухаживаниям Эдгара за Вирджинией, ни свадьбе (хотя бракосочетание прошло
тайно, из боязни вызвать гнев остальных родственников, - гнев вполне во-
образимый). Отсюда следует, что раз Мадди доверила дочь Эдгару, у нее не
было в нем никаких сомнений. Вирджиния обожала своего "кузена Эдди" и,
должно быть, согласилась на брак со свойственным ей детским легкомысли-
ем: ее приводила в восторг мысль о том, чтобы сделаться женой такого из-
вестного молодого человека. Загадка кроется в нем самом. Да, он всегда и
всей душой любил свою Сис и не раз докажет это на деле. Но любил ли он
ее как женщину и почему сделал своей женой? Это было и остается предме-
том горячих споров. Одна из самых разумных, на наш взгляд, версий сво-
дится к следующему: По женился на Вирджинии, чтобы иметь защиту в своих
отношениях с другими женщинами и чтобы удерживать эти отношения в дру-
жеских рамках. Не случайно только после смерти жены любовные увлечения
Эдгара обрели былую необузданность, хотя в них всегда было чтоѕто смут-
ное и двусмысленное. Но от чего же защищал себя Эдгар? Вот здесьѕто и
открываются шлюзы, начинают литься чернила. Мы же не станем добавлять в
словесную реку еще один ручеек.
Единственно праводоподобным нам видится предположение, что у Эдгара
По были какиеѕто сексуальные проблемы на психической почве, и это, с од-
ной стороны, заставляло его сублимировать свои влечения в мечты, в сферу
идеального, с другой же - настолько мучило, что ему требовалась по край-
ней мере видимость нормальности - а такую видимость и обеспечивал брак с
Вирджинией. Много говорилось о садизме, о нездоровом влечении к незрелой
- или едва вступившей в пору зрелости - женщине... История эта рождает
бесконечные версии.
В марте 1835 года Эдгар переживает невероятный творческий подъем, но
в то же время у него нет приличного костюма, чтобы принять приглашение
на обед. В чем он и вынужден был к стыду своему признаться в письме к
некоему доброжелателю, решившему помочь ему осуществить литературные
планы. Честное признание оказалось верным шагом. Джентльмен немедленно
связал Эдгара с ричмондским журналом "Южный литературный вестник" ("Сау-
терн литерари мессенджер"). Там напечатали "Беренику", а несколько меся-
цев спустя Эдгар в очередной раз вернулся в "свой" город - чтобы сде-
латься штатным сотрудником этого журнала, то есть впервые поступить на
постоянную службу. Между тем у него стало явно ухудшаться здоровье. Есть
свидетельства, что именно в балтиморский период Эдгар принимал опий (ла-
уданиум - как Де Куинси и Колридж). Сердце давало сбои и нуждалось в
стимуляторах - на помощь приходил опий. Опий же, видимо, надиктовал ему
большую часть "Береники" и надиктует еще много других рассказов. Возвра-
щение в Ричмонд означало мгновенное воскрешение, возможность печатать
написанное и, разумеется, возможность зарабатывать хоть какиеѕнибудь
деньги и посылать их Мадди и Сис, которые ждали его в Балтиморе. Многие
обитатели Ричмонда помнили Эдгара ребенком, потом юношей со скандальной
славой, теперь они увидели мужчину, выглядевшего гораздо старше своих
двадцати шести лет. Но физическое возмужание очень шло Эдгару. Неизмен-
ный черный костюм, опрятный, хотя и слегка поношенный, придавал его об-
лику нечто роковое
- в байроновском духе, а стиль этот уже укоренился и здесь, нашел се-
бе фанатичных последователей. Эдгар По был красив, неотразим, говорил
блестяще, завораживал взглядом и писал странные стихи и рассказы, от ко-
торых по спине пробегал изумительный холодок, - чего и жаждали подписчи-
ки литературных журналов, идущих в ногу со временем. Плохо было то, что
Эдгар зарабатывал в "Вестнике" всего десять долларов в неделю, что
друзья юности всегда оказывались рядом и что в Виргинии крепко пьют. При
этом ни Мадди, ни Вирджинии рядом не было. Что тоже сыграло свою роль.
Эдгар выпивал первую рюмку - и дальше все шло по заведомо известному
сценарию. Такое вот чередование срывов и долгих периодов воздержания бу-
дет теперь с удручающей монотонностью повторяться до самого конца его
жизни. Наверное, можно отдать что угодно, лишь бы прекратилось колебание
этого маятника, лишь бы избежать инфернального раздвоения и хождения по
кругу, подобного хождению узника по тюремному двору. После одного из
срывов Эдгар в отчаянии пишет другу, хотя, как часто случается, старает-
ся не называть вещи своими именами: "Я чувствую себя несчастным, не знаю
почему... Утешьте меня... ведь вы можете это сделать.
Только поскорее... или будет слишком поздно. Убедите меня, что жить
стоит и дальше, что это необходимо..." Здесь уже звучит завуалированный
намек на самоубийство, а через несколько лет По предпримет попытку по-
кончить с собой.
Естественно, место в журнале он вскоре потерял, но директор "Вестни-
ка" ценил По и какоеѕто время спустя снова взял на работу, правда посо-
ветовал перевезти в Ричмонд семью, а также держаться подальше от любой
компании, где на стол ставилось вино. Эдгар совета послушался. Миссис
Клемм и Вирджиния приехали к нему. Публикации на страницах журнала упро-
чили славу молодого писателя. Его критические заметки - едкие, язви-
тельные, подчас несправедливые и субъективные, но всегда сверкающие та-
лантом - пользовались большой популярностью. Более года Эдгар вел абсо-
лютно трезвую жизнь. В "Вестнике" начала выходить в виде книжки с про-
должениями повесть "История Артура Гордона Пима". В мае 1836 года состо-
ялось его второе - теперь уже открытое, в присутствии друзей - бракосо-
четание с Вирджинией, которая относилась к нему с прежним восторгом.
Этот период - хотя уже случались срывы, к несчастью, все более частые -
отмечен появлением невероятного количества его рецензий и эссе.
Росла слава Эдгара По - критика, и в литературных кругах Севера, где
с привычным пренебрежением относились к интеллектуальному уровню южан,
многие были задеты и даже взбешены этим самым "мистером По", который
брал на себя смелость обличать их cliques, их кумиров, а что касалось
скверных писателей и поэтов, то он буквально в порошок их стирал, нимало
не заботясь о разгоравшемся скандале. А как бы они разъярились, если бы
узнали, что Эдгар вынашивает планы покинуть уже ставшую ему тесной Вир-
гинию и попытать счастья в Филадельфии или НьюѕЙорке - двух центрах аме-
риканской литературы.
Окончательного разрыва с "Вестником" долго ждать не пришлось: дело
ускорилось изѕза долгов Эдгара, к тому же иссякло терпение директора -
сотрудник слишком часто не являлся на работу, подолгу приходя в себя
после очередных возлияний.
И все же журнал не мог не сожалеть о потере такого автора, как По,
ведь с его помощью тираж "Вестника" всего за несколько месяцев подскочил
в восемь раз.
В НьюѕЙорке Эдгар с семьей устроился с трудом, момент был весьма неб-
лагоприятным: в годы правления Джексона страна переживала экономическую
депрессию и почти невозможно было отыскать работу. Но вынужденная празд-
ность как всегда оказалась для Эдгара благотворной в творческом аспекте.
Он больше не тратил времени на рецензии и заметки и мог целиком посвя-
тить себя сочинительству. Так появился новый цикл рассказов. К тому же
удалось добиться, чтобы "История Артура Гордона Пима" была напечатана
отдельной книгой, хотя продавалась она из рук вон плохо. Вскоре Эдгар
убедился, что от НьюѕЙорка ничего хорошего ждать не приходится и что
лучше было бы попробовать силы в Филадельфии - литературной и изда-
тельской столице США той поры. И вот в середине 1838 года Эдгар По с се-
мейством поселяется в бедном пансионе в Филадельфии. Красноречивым сви-
детельством того, в каком положении они пребывали, служит следующий
факт: Эдгар ставит свое имя под книгой по конхиологии, которая представ-
ляла собой выполненную американским специалистом при участии По передел-
ку известного английского исследования. Позднее книга принесла Эдгару
массу неприятностей: его обвинили в плагиате; он же гневно возражал, что
всякий современный текст пишется на основе других книг.
Замечание справедливое - и для тех времен, и для нынешних, - только
вот в устах такого неистового обличителя плагиата, каким слыл сам Эдгар
По, оно выглядело слабым аргументом защиты.
Зрелость
В 1838 году По написал любимый свой рассказ - "Лигейя". На следующий
год появилось еще более неожиданное повествование - "Падение дома Аше-
ров", пронизанное легко узнаваемыми автобиографическими деталями. Здесь
уже в полную силу проявилось то, что было только обещано в "Беренике", а
потом мощно громыхнуло в "Лигейе": странная тяга писателя к болезненно
садическим и некрофильским сюжетам.
В этот период судьба, казалось, стала наконец улыбаться ему. Он был
принят литературным консультантом в "Бертонс мэгэзин" и страстно мечтал
открыть собственный журнал, где мог бы воплотить свои идеи как критик и
сочинитель.
Денег на такое издание, разумеется, не было (хотя мечта эта преследо-
вала По до конца жизни), так что пока приходилось сотрудничать с "Бер-
