деждам. А мысль об "определенных отношениях" вызвала неистовую волну
ревности.
- Но я же люблю тебя... И эта неопределенность положения так унизи-
тельна... Помнишь свою шутку?
Она наморщила лоб.
- Ну, если бы ты с тем парнем поднялась к себе, а я остался сидеть
внизу? Это же чертовски обидно...
- А ты не думаешь о том, что человек, с которым я поднялась бы на-
верх, может стать отцом моего ребенка?
Приставший к ней на улице подвыпивший юнец явно не подходил на роль
отца Игоря, и Элефантов поморщился.
- Или, думаешь, меня не унижает, когда ты приходишь ко мне ночевать и
вынимаешь продукты, приготовленные руками жены, собиравшей тебя в коман-
дировку!
Такой случай действительно был, они вдвоем съели сваренную Галиной
курицу, он испытал неловкость и пожалел, что не выбросил приготовленный
дома пакет, а Мария со смехом проехалась по поводу неверных мужей и сом-
нительных командировок. Значит, она просто скрыла, что ей так же непри-
ятно, как и ему, значит, она тонко чувствует все шероховатости в их от-
ношениях, отсюда и различаемый им холодок.
- И вообще, ты думаешь о моем положении? Что могут говорить обо мне?
Шлюха, принимающая чужого мужа!
Мария вскочила и возбужденно ходила по комнате.
- Но я люблю тебя! Очень люблю! Мне тяжело, я страдаю...
- А может быть, это месть? - Она опять села рядом. - Свыше? - Пальчик
указал на потолок.
- Но за что?
- За твое отношение ко мне три года назад! Нет, она не забыла незас-
теленных диванов, будь они прокляты!
- Но тогда я был совсем другим! - в отчаянии выкрикнул Сергей.
- А сейчас я другая! - отрезала Мария, и фраза причинила ему боль.
Что она хочет этим сказать?
- Но что же делать?
- Да ничего. Пусть все так и остается. Чувства есть, будем встре-
чаться время от времени на час-два...
Ну что ж, получай по заслугам. Бумеранг возвращается. Значит, все-
го-навсего один из четырех углов.
- Ты хотя бы сняла эту побрякушку, - он схватил ее запястье.
- Не буду! - с упрямой злостью она выдернула руку. - Браслет ни о чем
не говорит! По крайней мере, о том, на что ты намекаешь!
Элефантов снова поморщился. Да что она его, дураком считает? Когда
мужчина делает женщине такой подарок, все ясно и без намеков. В память о
совместной работе или товарищеских отношениях золотые браслеты не дарят.
Зачем же отрицать очевидное? Впрочем, есть бабы, уверяющие, будто в пос-
тели с любовником их застали во время невинного отдыха!
Но тут она тяжело вздохнула и, закрыв глаза, начала массировать веки
- неприятные мысли ушли бесследно, как вода в песок.
- Я тебя расстроил? Извини... - порыв прошел. Остались только любовь,
нежность и непереносимая горечь.
- Да ничего, - судя по тону, она уже успокоилась. - Пойдем, я обещала
сходить с Игорьком в кино. Ты выходи первым.
Что интересно: когда он приходил к ней просто так, она не стеснялась
уходить вместе. А после близости предпочитала расходиться поодиночке.
Женская логика!
Поджидая ее на трамвайной остановке, Элефантов думал о состоявшемся
разговоре. И чувствовал себя виноватым: Мария - прямая и честная женщи-
на, сама не затрагивала щекотливую тему, а он напросился, и она ясно да-
ла ему понять, что он эгоист, думающий только о себе и ни в грош не ста-
вящий интересы женщины, которую будто бы любит.
Она права. Иметь комнатные туфли в ее квартире и жену - в своей может
только махровый эгоист. Разойтись с Галиной? Та уже давно не волнует его
как женщина, но она прекрасный человек, любит его и совершенно не заслу-
жила такого финала семейной жизни. И потом, Кирилл... Он никогда не пой-
мет, как это его любимый папка будет жить где-то в другом месте, с чужой
тетей и каким-то незнакомым мальчиком. И объяснить ничего ему будет не-
возможно. И как он будет существовать без Кирилла? Но без Марии он тоже
не может...
- О чем задумался? - Мария, как всегда, подошла незаметно, почему-то
он не мог своевременно увидеть ее, даже если специально поджидал.
- О тебе.
Она никак не отреагировала. И вообще держалась как посторонний чело-
век, как будто не она металась в его объятиях час назад.
Сергей проводил ее до дома матери и смотрел вслед, пока не захлопну-
лась дверь, ожидая, обернется она или нет. Она не обернулась. Как всег-
да. Тогда он поехал в аэропорт и вылетел в Москву, в командировку, кото-
рая для его жены началась еще вчера вечером.
В самолете он размышлял о разговоре с Марией и грустил, но это была
светлая грусть: его возлюбленная - умная и порядочная женщина, она отве-
чает взаимностью, но более трезво смотрит на жизнь. И она права - от
фактов не уйти...
Но эта правота казалась неправильной и несправедливой, мириться с ней
было невозможно, но опровергнуть или поколебать невозможно тоже. Оттого
и щемила душа и тоска требовала выхода.
Сергей достал ручку и пристроил на колене блокнот.
... Но внезапно проступают слезы россыпью,
Глаз твоих заледенеет свет,
Больно колешь острыми вопросами,
На которые ответа нет.
И не первый я над ними мучаюсь -
Это ведь одна из вечных тем:
Гибнут чувства, безнадежно путаясь
В паутине жизненных проблем.
Если бы она его не любила... Парадокс, но было бы легче: нет, значит,
нет! А так... Вдвое, втрое обидней от злой гримасы судьбы, до боли, до
слез жалко себя и ее. Нет, надо что-то делать! Черт возьми, но как же
разорвать проклятую паутину?
За иллюминатором поплыл вверх горизонт, сильно накренилось крыло. Са-
молет заходил на посадку.
Элефантов снова ходил по кабинетам, снова демонстрировал таблицы,
расчеты, схемы и графики, доказывал, убеждал, спорил и не соглашался,
находил союзников и противников, в общем, варился в котле, избежать ко-
торого не может ни один человек, пробивающий новую спорную идею. Но
странное дело: все это не затрагивало его как обычно, воспринималось от-
странение, словно происходило с кем-то другим. Потому что значимость
вопроса, который ему предстояло разрешить, отошла на второй план, оттес-
ненная мыслями о Марии.
После окончания рабочего дня Элефантов не бродил по столице, не ходил
в музеи, театры и выставочные залы, отклонял предложения ребят из голов-
ного НИИ "сообразить" чего-нибудь, хотя это, несомненно, способствовало
бы установлению более тесных контактов, так необходимых человеку в его
положении. Он просиживал вечера в отдаленной гостинице и остановившимися
глазами смотрел в окно, разрываемый противоречивыми чувствами.
Ему все на свете стало неинтересно. Все. Кроме одного.
До-тошноты грустно в синий вечер,
И по телу пробегает дрожь,
Я другой, такой, как ты, не встречу,
Но и ты меня второго не найдешь.
Втайне, не признаваясь даже себе, он надеялся: стихи сделают то, чего
не смогли слова, - переубедят Марию. В конце концов, логически безупреч-
ные решения далеко не всегда являются правильными, любовь выше трезвого
расчета.
Сергей писал Марии через день, как бы разговаривая с ней, ощущая ее
присутствие. Часто рвал исписанные листы и начинал все заново: оказыва-
ется, сказанное и написанное здорово различаются между собой, на бумаге
слова приобретают иной оттенок и из возвышенных могут стать стыдными и
пошлыми.
Понимая, что при нынешних темпах почтовой связи он вряд ли успеет по-
лучить ответ, Сергей имел затаенную мысль: может, Мария напишет и, когда
не заставшее его в Москве письмо вернется обратно, даст ему прочитать. А
может, напишет и сохранит до его приезда...
Когда он вернулся, оказалось, что Мария писем не писала.
- Они бы все равно не дошли.
От ее трезвого тона мысли о написанных и неотправленных письмах пока-
зались ему совсем глупыми.
Отсутствовал он немногим более недели, но за это время Мария отдали-
лась от него еще больше. Иногда оказывалось, что им не о чем говорить, и
Сергей, многократно извинившись, рассказывал привезенные анекдоты,
большинство из которых совсем не подходили для нежных ушек Прекрасной
Дамы. К его удивлению, Марию это ничуть не шокировало, более того, мно-
гие она уже откуда-то знала. Пытаясь вернуться к общему делу, Элефантов
завел разговор о науке, но выяснилось, что Мария не раскрывала принесен-
ных им книг.
- Знаешь, все некогда: то домашние дела, то с Игорьком надо позани-
маться. Да и чувствую себя неважно, головокружения донимают.
Это объяснение тоже не показалось убедительным, тем более что Мария
затеяла ремонт и тратила уйму сил и времени, чтобы добыть паркет, им-
портную плитку, необычную сантехнику.
- Валечка, здравствуй! - радостно говорила она в телефонную трубку, и
Сергей удивлялся такой сердечности, ибо Мария всегда была невысокого
мнения о соседке, считала ее сплетницей и за глаза пренебрежительно на-
зывала Валькой. - Я достала тебе чудесные босоножки. Да, да, шпилька,
двенадцать сантиметров. Что-что? Югославские. Да, сто. В общем, принесу,
посмотришь. А как там мой вопрос? Сейчас запишу. Как зовут? Молодой?
Ха-ха-ха, постараюсь. Ну" всего доброго.
- Здравствуйте, это Алик? Я от Валентины Ивановны. Да, Прохоровой. Вы
мне поможете с чешским компактом? Я буду очень признательна. Да, да.
Ха-хаха. Ну, может быть. Так когда подъезжать?
И так целый день. Элефантов давно чувствовал, что интересы Марии ле-
жат в чуждой для него сфере. Вот и сейчас он не мог понять, чем салатный
или голубой унитаз лучше обычного и стоит ли он таких усилий.
Под предлогом разгрома в квартире и крайней занятости Мария прекрати-
ла свидания с ним, и оказалось, что без постели - единственного связы-
вавшего их звена - они совершенно чужие люди. Пожалуй, со Спирькой у нее
было больше общего. В период расцвета отношений Сергея с Марией тот тер-
пеливо выжидал, а сейчас как ни в чем не бывало вернулся к прежней роли.
Вновь Мария заинтересованно обсуждала с ним что-то вполголоса, прек-
ращая разговор при появлении постороних, вновь он приносил ей какие-то
свертки и пакеты, у них была уйма общих знакомых, они могли подолгу раз-
говаривать, весело смеялись. Все это вызывало у Элефантова чувство недо-
умения и обиды: ну что, спрашивается, могло связывать Прекрасную Даму с
жалким спивающимся человечком?
Потом оказалось, что Мария подружилась с краснолицым истопником инс-
титута Толяном. Молодые здоровые парни, занимающиеся работой для пенсио-
неров, всегда казались Сергею ущербными. Но Толян, судя по всему, таких
взглядов не разделял. У него было много свободного времени и "жигуль" -
он оказывал услуги по извозу тем институтским начальникам, которым не
был положен персональный автомобиль, и, пользуясь их благосклонностью,
успевал калымить, сшибая рубли, трояки и пятерки.
Когда Элефантов первый раз увидел, как Мария любезно беседует с Толя-
ном, дружески улыбается ему, он от удивления чуть не лишился дара речи.
- Что у тебя с ним за дела?
- Договаривались насчет мебели, у него знакомый на базе.
- А почему он смотрел на тебя маслеными глазами?
- Глупый, Толян - хороший парень.
И снова для Элефантова оказалось загадкой, что хорошего может найти
Прекрасная Дама в этом прощелыге.
Дела захватили Нежинскую целиком. Алик достал голубой унитаз и рако-
вину для ванной, Толян - фарфоровые краны и какой-то необычный душ, не-
известный Саша - паркет. Эдик Хлыстунов и Толян перевозили все это на
квартиру Нежинской, Виктор монтировал.
Сергей как-то сам собой оказался вне круга ее дел и интересов. Она
его ни о чем не просила, хотя он был бы рад выполнить ее просьбу. Впро-
чем, он не умел ничего доставать и даже не знал, где водятся импортные
унитазы, паркет и тому подобное добро. Мария это прекрасно понимала.
Зато Хлыстунов проявил способности незаурядного снабженца. То он при-
нес образцы немецких моющихся обоев, то нашел человека, имеющего выход
на розовый кафель, потом договорился насчет уникальной газовой плиты.
