"Почему?" - хотел спросить Элефантов и опять не спросил. Что слова!
Иметь бы тысячу губ, чтобы целовать одновременно всю Марию, не упуская
ни одного сантиметра нежной кожи, десяток рук - ласкать ее, как ли один
мужчина на свете не ласкал свою возлюбленную... Сейчас он испытывал та-
кую нежность к лежащей рядом нагой женщине, что, не задумываясь, вскрыл
бы вены и отдал ей свою кровь.
- Машенька, ласточка, солнышко, звездочка...
- Иди ко мне, - прерывисто вздохнула она.
Потом Мария, как всегда, заспешила.
- Оставайся у меня.
- Не могу, обещала маме прийти. И так задержалась, надо позвонить.
Сейчас только приму душик...
Выйдя из ванной, она забралась на письменный стол, положив ноги на
подлокотник кресла, и придвинула телефонный аппарат.
Изнывающий от нежности Сергей гладил узкие ступни, хотел перецеловать
пальцы, но постеснялся. И тут же подумал, что если бы Мария полностью
отвечала взаимностью, он не боялся бы уронить себя в ее глазах таким
проявлением чувств. Нет, не все у них гладко, далеко не все. И именно
предчувствие близкой потери обостряет любовь и делает ее такой мучи-
тельной.
- Мам, здравствуй! Да, да, сейчас приду. Да, так получилось, задержа-
лась. Из автомата. Да, около дома...
Сергей любовался ее телом, маленькой аккуратной головкой, миндалевид-
ными ноготками, покрытыми темно-бордовым лаком, но его второе "я"
бесстрастно отметило, что врет она умело - и интонации, и выражение лица
были абсолютно правдивыми. Однако ко лжи она прибегала ради него, поэто-
му осуждать ее он не мог.
- Знаешь, что я тебе хотела сказать, - одевшись, Мария села рядом, но
смотрела куда-то в сторону. - Ты должен быть спокойней.
Она сделала паузу, но он молчал, ожидая продолжения.
- Ты все время смотришь на меня, ходишь по пятам, ревнуешь. Также
нельзя! Это привлекает внимание и вообще... Надо держать себя в руках...
Второе "я" Элефантова подсказало: "Уж она-то умеет держать себя в ру-
ках! Разговаривать с тобой, Спирькой, Эдиком, Астаховым, как с посторон-
ними. Ни один мускул на лице не дрогнет! Артистка!"
Сергей не собирался выяснять отношения и не был готов к этому.
Единственное, что он понял из рассудительной и в общем-то правильной ти-
рады Марии, прозвучало как детский лепет:
- Но я же люблю тебя!
- Ну и люби себе на здоровье! Кто тебе мешает?
"Она говорит так, как будто это касается тебя одного!"
- Но любовь порождает ревность и все остальное...
Мария тряхнула головой, и в этом движении чувствовалась некоторая
раздраженность.
- Да что ты заладил про ревность! Смотри, какой Отелло! Держи себя в
руках! Вот Валентин, - голос ее приобрел явную назидательность, - ведь
он не изменил своего отношения ко мне. Понимаешь? Не изменил!
"К чему она клонит?"
Но задумываться над мелькнувшим вопросом он не стал. Раз она сама за-
говорила о Спирьке...
- Кстати, Машенька, давно хотел тебя спросить...
Она выгнула бровь.
- Когда ты звонила из Хосты, помнишь? Мне показалось... В общем... Ты
говорила ему "целуют в конце разговора?
Элефантов просто хотел убедиться во вздорности своих подозрений. И
убедить его было легко, он даже был готов поверить, что Спирька сказал
"я тоже" в уже умолкнувшую трубку специально, чтобы позлить его. Марии
достаточно засмеяться, отшутиться, просто взлохматить ему волосы или ле-
гонько шлепнуть по затылку - дескать, каков ревнивец, - чтобы он поверил
ей слепо и бесповоротно и облегченно вздохнул. Но...
- Я не помню, - она говорила невозмутимо и несколько задумчиво, и от
этой невозмутимости и задумчивости за версту несло фальшью - не помнить
таких вещей было нельзя. - Вообще-то не в моих правилах говорить та-
кое...
Невозмутимость не помогла. Неопределенность ответа, который можно из-
менить в любую сторону в зависимости от степени осведомленности собесед-
ника, только усилила его сомнения.
- И потом Спирька рассказал, как вы с ним пили коньяк и шампанское у
тебя в номере...
- Ну и что? - Мария смотрела с вызовом, холодно и презрительно. - Да,
я могу выпить с мужчиной в номере гостиницы. И что из этого следует?
Следует из этого обычно то, о чем взахлеб рассказывают любители пох-
вастать пикантными похождениями, что обсуждают и смакуют всякие грязные
типы и на что, не без умысла, расчетливо намекнул сам Спирька, чтобы вы-
вести его из себя.
Мария почувствовала - вопрос получился риторическим.
- Ты ведь знаешь, я выпиваю очень умеренно и никогда не теряю контро-
ля над собой. Даже если выпито много, это не значит, что пили поровну...
Спирька уверял - именно поровну. Да какое значение имеют детали! Кто
сколько выпил - велика важность! Дело не в частностях, о которых она го-
ворит, а в главном, что обходит молчанием. Хотя и намекнула, мол, может
позволять вольности, обычно расцениваемые как предосудительные, но это
ничего не значит: в последний миг она превращается в неприступную кре-
пость! В тот самый миг, когда свидетелей такому удивительному превраще-
нию уже не бывает...
- И вообще, - Мария перешла в атаку. - Я тебе уже говорила насчет на-
ших отношений с Валентином! Сейчас я повторялась! Надеюсь, ты удовлетво-
рен? Или хочешь обсудить кого-либо еще? Давай! Кто же следующий?
Неприкрытая враждебность тона испугала Элефантова. Копаясь в прошлом,
он может только озлобить Марию и потерять ее совсем.
- Да нет, ты меня не так поняла, - жалко залепетал он опять. - Я ни-
кого не хочу обсуждать и не хочу раздражать тебя...
Он оправдывался, и в глубине души это было ему противно. Ведь он же
ни в чем не виноват.
- Ну ладно, - Мария смягчилась. - Мне пора.
- Я тебя провожу.
Несмотря на возражения, он на такси отвез Марию и, прощаясь, крепко
сжал ем предплечье.
- Спасибо тебе.
- За что? - улыбнулась она.
- За то, что пришла. И не сердись, я не хотел сказать ничего обидно-
го.
Мария кивнула и, не оборачиваясь, пошла к дому.
Возвращаясь к себе, Сергей, как всегда после близости с Марией, ощу-
щал душевный подъем, прилив сил, бодрость и уверенность. Правда, внутри
копошился червячок. Тоже как всегда. "Почему она всегда ставит мне в
пример Спирьку? Разве бесхребетность и неуважение к себе - это досто-
инства? Какими мерками она руководствуется?"
И, как всегда, он не давал простора этим мыслям, возвышенно думал о
своей возлюбленной, не подозревая, что уже включен механизм бомбы, кото-
рая вдребезги разнесет все иллюзии на ее счет.
Назавтра Элефантов опять уехал в Москву. Его вопрос стоял последним в
повестке дня ученого совета, но он был спокоен: Карпухин сказал, что
серьезных возражений ни у кого нет - обычные замечания по мелочам. И
точно.
Председатель кратко доложил суть дела, охарактеризовал предложение
Элефантова как новое и представляющее несомненный интерес, суммируя мне-
ния членов совета, предложил доработать представленный материал, в част-
ности, показать практические возможности внечувственной передачи инфор-
мации, после чего на следующем заседании совет даст рекомендацию вклю-
чить тему в план их института. Другие мнения есть? Других мнений не бы-
ло. Обсуждение вопроса заняло пять минут.
- Доволен? - спросил Карпухин. - За месяц успеешь?
"Успею за два дня", - хотел ответить Элефантов чистую правду, но пе-
редумал.
- Постараюсь. Хотя замечания накидали серьезные.
- А что ты думал, брат, у нашей фирмы уровень - будь здоров!
На улицу Элефантов вышел в хорошем настроении.
- Постой, Серега, - его догнал Володя Калина, завотделом беспроволоч-
ной связи.
- Мечты сбываются, старик! Рад за тебя. Все сбывается, если изо всех
сил бить в одну точку. Правда, - он хохотнул, - вопрос в том, сколько
уйдет на это времени. Иногда всю жизнь простучишь, как дятел, а ре-
зультатов - никаких! Так что тебе повезло.
Володя был умным парнем, довольно известным, несмотря на молодость,
теоретиком и хорошим администратором. Ко всему этому - большим жизнелю-
бом, балагуром, знатоком бесчисленного количества анекдотов и постоянным
тамадой на любых застольях. С Элефантовым они испытывали взаимную симпа-
тию.
- Понял, к чему я клоню?
По его хитрому прищуру Сергей, конечно, все понял, но решил подыграть
и постарался изобразить недоумение.
- Не совсем.
- Странно, ты же сообразительный парень. Видно, у тебя избирательная
непонятливость. С тебя же причитается!
- Ну что ж, придется уступить такому прямолинейному натиску. Куда
пойдем?
- О, я знаю чудесное местечко неподалеку.
Калина заговорщически взял его под руку.
- Как ты насчет кавказской кухни?
Элефантов подкатил глаза и восторженно покачал головой.
- Отлично, там мы с тобой обсудим взаимно интересный вопрос. И имей в
виду - я угощаю!
По Гоголевскому бульвару они вышли на Калининский проспект.
- Хочешь пить?
Элефантов кивнул.
- Сейчас изопьем холодного кваску.
На углу вилась к квасной цистерне огромная очередь.
- Перестань. Пошли дальше.
- Почему?
- Тут человек девяносто, не меньше!
- Ничего, движется быстро.
- Пошли, пошли, - Элефантов потащил Калину за собой. Тот рассмеялся.
- Я и не думал становиться. Это был тест для тебя. Прелюдия к настоя-
щему разговору.
- Что за тест?
- Ну вот объясни: почему ты ушел? Ты же хочешь пить?
- Ну и что? Потратить сорок минут из-за кружки кваса? Да дело не
только во времени. Знакомиться, смотреть на потные физиономии вокруг...
"Кто последний? Нет, я за этим мужчиной... Вы здесь не стояли!" Бес-
цельное, зряшное времяпрепровождение... И вообще...
- Ну-ну, формулируй четче! - Калина даже чуть забегал вперед, чтобы
заглянуть ему в лицо.
- Да, лучше потерпеть! А если хочешь четкую формулировку, пожалуйста:
предполагаемая кружка кваса не превышает на весах целесообразности неп-
риятных ощущений, связанных с ее получением. Значит, предпочтительнее от
нее отказаться.
- Прекрасно, прекрасно, - Калина сиял от удовольствия. - Но люди-то
стоят! Почему?
- Не знаю. Наверное, меньше ценят свое время. Или больше хотят пить.
- Вот туг ты не прав. Сам же сказал, дело не только во времени. И
умирающих от жажды здесь нет - любой может потерпеть часок. В чем же
загвоздка?
Элефантов пожал плечами.
- В разном отношении к своим желаниям, прихотям, потребностям! Эта
очередь - только модель. Миниатюрная, но исправно действующая и доста-
точно наглядная. Тебе неприятно целый час изнывать на жаре, и ты ухо-
дишь, а есть люди, которые очень заботятся о каждом, даже самом ма-
леньком, своем желании И удовлетворяют их, не считаясь ни с чем! Живог-
лоты!
Калина оживленно жестикулировал, так что Элефантов отошел на полшага
в сторону.
- И рассуждают живоглоты совершенно иначе. Когда пить хочется, поду-
маешь - потерять полчасачас! Зато возьму уж не одну маленькую кружечку,
а две большие и напьюсь от пуза. А значит, не зря стоял! Улавливаешь?
Они каждый раз собирают все силы и бьют в одну точку. И достигают цели!
Кстати, зачастую за наш с тобой счет!
- Вот да все как? - удивился Сергей. - Это уж ты загнул!
- Вовсе не г! Ты же ушел? Значит, очередь на одного человека короче!
И я ушел. На двух! А сколько еще прошло мимо тех, кому лучше потерпеть,
чем в толпе толкаться! Соображаешь?
Калина сделал короткую паузу, переводя дух.
- Ты сколько раз отдыхал по профсоюзным путевкам? Ни разу? Мол, чего
там, и так обойдусь? А ведь наверняка есть у вас в конторе человек, ко-
торый через год каждый год ездит! Есть ведь?
- Есть, - кивнул Элефантов.
- Небось жалуется все время на здоровье, сочувствия у всех ищет, на-
чальству глаза мозолит, в местком бегает? Так?
- Примерно так.
- Вот пожалуйста. Что подтверждает мою теорию.
- Ну ты даешь, Владимир! Целую теорию из простой очереди вывел!
- Я же теоретик. Каждый день иду с работы, натыкаюсь на эту цистерну,
