их случайный знакомый, бродяга и авантюрист, мимоходом решивший все их
проблемы. С помощью твердой натуры, крепкой руки и револьвера.
Сюжет не новый, постоянно повторяющийся: герой-одиночка, восстанавли-
вающий справедливость мощным ударом и метким выстрелом. Но гриновский
Черняк вовсе не супермен, у него обычные, а не пудовые кулаки и даже ре-
вольвер - только атрибут, не столько решающий довод, сколько необходимый
довесок к спокойному умению отчетливо видеть цель и с непреклонной реши-
тельностью ее добиваться.
Сам Элефантов, привыкший действовать только в рамках дозволенного, не
представлял, как можно без колебаний и сомнений идти напролом через все
преграды и запреты, и всегда немного завидовал тем, кто на это способен.
Он положил книгу на стол.
А ты, Серега, можешь стремиться к заветному рубежу без оглядки, не
считаясь ни с чем? Ведь ты не трус и если раньше не делал ничего такого,
то только потому, что не было значительной цели. Сейчас она есть...
Он прислушался к себе. Та же тоска, растерянность, горечь. "Если
что-то отнимают, надо бороться, а в крайнем случае отнять самому". Уже
давно он не испытывал душевного покоя, метался, ревновал, переживал...
"Вас это мучает? А есть ли у вас револьвер?"
Сергей открыл платяной шкаф и, пошарив среди изрядно поредевших ве-
щей, вытащил из дальнего угла тяжелый, глухо лязгнувший чехол зеленого
брезента. Пальцы привычно расстегнули два ремешка, присоединили стволы к
ложу, защелкнули цевье. В руках у него был короткий японский штуцер.
Верхний ствол гладкий, двенадцатого калибра, под дробовой патрон, нижний
- нарезной. Из любого он легко попадал с пятидесяти метров в консервную
банку.
Двадцать два тридцать семь. Самое время. Элефантов читал достаточно
детективных романов, чтобы знать, что делают в подобных случаях. Он по-
ложил в карман два - хватит и одного, но всегда должен быть запас - хищ-
но вытянутых остроконечных патрона, связку ключей, накопившихся в хо-
зяйстве за долгие годы, фонарик. В футляр для чертежей поставил разоб-
ранный штуцер, завернутый в старую болонью. Готово. В двадцать два сорок
пять он вышел на улицу, на такси подъехал к нужному месту, последний
квартал прошел пешком. В темном углу двора, надетской площадке, надел
плащ и дождевую кепочку, спрятал в песочницу футляр, накинул на шею ру-
жейный ремень и, придерживая через карманы части оружия, чтобы не звене-
ли, зашел в подъезд и поднялся наверх.
Вопреки опасениям, подобрать ключ к чердачной двери удалось довольно
быстро. Здесь было душно и темно, фонарик пришелся как раз кстати. Осто-
рожно ступая, Элефантов подошел к слуховому окну. Нужные ему окна распо-
лагались как раз напротив и чуть ниже - очень удобно. Лампа под старин-
ным оранжевым абажуром освещала обеденный стол, за которым ужинал Эдик
Хлыстунов.
"Какие-то тридцать пять - сорок метров", - прикинул Элефантов, соби-
рая штуцер. Патрон мягко скользнул в патронник, четко щелкнул замок. От-
личная машина.
В оранжевой комнате появилась мама Эдика со стаканом чая в руках.
Элефантов прицелился. Он охотился на кабана, лося и волка, но в человека
целил впервые. Как всегда, перед выстрелом он сросся с оружием, стал
продолжением непомерно удлинившегося ствола и перенесся в миг, следующий
за спуском курка. Резкий, усиленный замкнутым пространством звуковой
удар, красно-желтая вспышка, слабо тренькнувшее в комнате со старомодным
абажуром стекло, опрокинувшийся навзничь вместе со стулом Хлыстунов, бе-
зумное лицо и истошный, душераздирающий крик его матери...
Отраженное от цели воображение вернулось на захламленный чердак, где
остро пахло бездымным порохом, и убийца лихорадочно разбирал сделавший
свое дело штуцер.
Элефантов вернулся из будущего мгновения, которому так и не суждено
было стать настоящим. Нажать на спуск и хладнокровно влепить пулю в лоб
Хлыстунову он, конечно, не мог.
Собственно, он с самого начала знал, что не выстрелит. Сделанное до
сих пор - только попытка доказать самому себе нечто весьма существенное,
но настолько неуловимое, что точно сформулировать это словами было зат-
руднительно. А приблизительно, огрубленно... Что ж, можно сказать так:
способность бороться за свою возлюбленную методами, свойственными насто-
ящему, не знающему сомнений мужчине. И тем, что он уже выполнил, а на
юридическом языке это называлось приготовлением к убийству, он доказал
требуемое.
Ведь от научного сотрудника Сергея Элефантова - начинающего ученого,
соискателя степени кандидата технических наук, законопослушного гражда-
нина и члена профсоюза, все совершенное за последний час потребовало не
меньшего напряжения воли, смелости и решительности, чем расправа с шай-
кой бандитов от лихого ковбоя из заокеанского вестерна. А стрелять в лю-
дей он, естественно, не умел. Эта способность, наверное, требовала ка-
ких-то особых качеств, которыми он не обладал.
Элефантов переломил ружье. С отрывистым щелчком вылетел и шлепнулся
где-то позади неиспользованный патрон. "Черт, забыл выключить эжектор!
Теперь не найдешь! Ну да хрен с ним!"
Все. Игра в гриновского героя кончилась. В реальной сегодняшней жизни
пуля козырем не является. Элефантов снова повесил разобранное ружье на
шею, под плащ.
Хлыстунов допил чай и смотрел телевизор - гладенький, самодовольный и
благополучный. У него не было серьезных проблем и мучительных пережива-
ний, он не умел жить страстями и, уж конечно, не был способен на аван-
тюрные, экстраординарные поступки. Даже из-за Марии.
Элефантов ощутимо почувствовал свое превосходство, и у него улучши-
лось настроение. Что Мария в таком нашла? Нет, это не соперник!
"Все равно обойду я любого, в порошок разгрызу удила, лишь бы выдер-
жали подковы и печенка не подвела!" - насвистывая, он направился к выхо-
ду, не зажигая фонарика, так как прекрасно ориентировался в темноте.
Но по дороге домой настроение снова стало портиться от мысли, отог-
нать которую не удавалось. Элефантов постарался думать о чем-либо дру-
гом, но она упорно выплывала на первый план, настолько короткая и чет-
кая, что не воспринять ее однозначно было невозможно при всем желании.
Дело вовсе не в Хлыстунове!
Когда Элефантов прятал штуцер обратно в шкаф, его второе "я" ехидно
прошептало: "Тебе пришлось бы перестрелять полгорода. Патронов не хва-
тит. Лучше уж выстрели один раз в нее - и дело с концом!"
Элефантов выругался и сильно хлопнул дверцей.
Утром он позвонил Орехову.
- Скажи своему купчику, что, если он не передумал, я готов. Да, по
тому делу. И чем скорее он раскошелится, тем лучше.
Орех поощряюще закудахтал в ответ, но Элефантов не стал слушать.
"Попробуем по-другому, - с тяжелой злостью думал он, захватив ладонью
нижнюю часть лица. - Всей этой свистобратии до меня далеко. И если я
возьмусь за крапленые карты и сяду играть по их же правилам - все равно
буду первым!"
Под пальцами скрипнула щетина, Элефантов достал бритву. Из зеркала на
него смотрело незнакомое лицо: запавшие щеки, туго обтянутые кожей ску-
лы, мешки под глазами, лихорадочный недобрый взгляд.
- Ну, здравствуй, - сказал Элефантов. - Только имей в виду: ты не по-
бедил меня, а я поддался тебе.
"А это имеет значение?" - глазами спросил тот, новый.
И Элефантов должен был признать, что никакого.
Глава пятнадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Ответ с Сахалина пришел раньше, чем можно было ожидать. Крепкий па-
рень с обветренным лицом уверенно распахнул дверь кабинета, резко протя-
нул руку, и еще до того, как представился, стало ясно: свой.
- Палатов, начальник Холмского уголовного розыска.
Он дружелюбно улыбнулся.
- Исполнял запрос, а тут появилась необходимость проскочить в ваши
края: интересующий нас человек здесь объявился. Вот, думаю, два дела
сразу и сделаю.
Палатов положил на стол несколько бумаг.
- Посмотрите вначале это, а потом о моих нуждах потолкуем.
Протоколы допросов нескольких сотрудников метеостанции, знавших Эле-
фантова.
"... Хороший, дельный человек, знающий специалист, в общем, надежный
парень. Увлекался охотой, хорошо стрелял. Своего оружия не было, пользо-
вался ружьями товарищей..."
Во втором протоколе то же самое, в третьем... Вот оно! "... Несколько
раз охотился с двуствольным карабином иностранного производства, который
одалживал у кого-то из местных жителей. Собирался купить его, но купил
или нет - я сказать не могу..."
Справка Холмского РОВД: "За Элефантовым С. Н. огнестрельного либо хо-
лодного оружия не зарегистрировано".
- Что у вас там за карабины иностранного производства?
- Японские двустволки. Верхний ствол под дробовой патрон, нижний -
пулевой. Хорошая штука. Откидной диоптрический прицел, автоматический
выбрасыватель гильз. У местного населения их много, да и в экспедици-
ях...
Я порылся в сейфе, поставил на стол патрон.
- От нижнего ствола?
- Точно!
Палатов подбросил патрон на ладони и вернул на место.
- Этот парень, которым вы интересовались, стрелял классно. На пари
вешал на палку консервную банку, отходил и метров с пятидесяти - бах!
Вся в пробоинах! Ну дробовой сноп - понятно, многие попадали, а потом он
пулей - бац! И опять в цель. Вот этого почти никто повторить не мог.
Кстати, в связи с чем вы его проверяете?
- Покушение на убийство.
- Из этой японской штучки?
- Похоже, что да.
- А почему "покушение"?
- Промахнулся, чуть зацепил по ребрам.
Палатов с сомнением покачал головой.
- Судя по тому, как о нем отзываются, непохоже, чтобы он выстрелил в
человека. Да еще промазал!
Палатов невесело улыбнулся, глядя, как я прячу патрон.
- Впрочем, чего в жизни не бывает! И люди меняются, и отличные стрел-
ки промахиваются. Давайте перейдем к моему делу...
Вечером без вызова пришел Элефантов.
- Вы забыли спросить, делал ли я глушитель для двигателя.
Понятно, Громов рассказал о нашем разговоре.
- Я и так знаю.
- Значит, хотели поинтересоваться, могу ли изготовить такой же, но
поменьше?
Да что с ним случилось? Умышленно обостряет ситуацию, лезет на рожон!
Нервы? Непохоже - спокоен...
- А действительно, можете?
- Могу. Только...
Элефантов улыбнулся, глядя прямо мне в глаза.
- Только нет смысла с ним возиться для разового использования. Ком-
пенсировать перепад давлений и уменьшить силу ударной волны можно с по-
мощью подручных материалов. Например, двух обычных резиновых сосок для
детского питания.
- Понятно. Что вы еще хотите рассказать?
- Пока ничего. Только спросить.
- Пожалуйста.
- Раз вы меня подозреваете, мне, очевидно, нельзя больше приходить к
Игнату Филипповичу?
Так звали Старика.
- Я хотел с ним посоветоваться.
- Почему же нельзя? Посоветоваться всегда можно. Только вряд ли вы
его застанете, он сейчас очень занят.
- Я постараюсь.
- Кстати, получить совет вы можете и у меня.
- Учту. Спасибо.
Он круто повернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я набрал номер Зайцева. Телефон не отвечал, следователя на месте не
было.
Визит Элефантова и его поведение можно было расценивать од-
ним-единственным образом: как заявление - это сделал я!
Но какова цель такого заявления? И зачем ему Старик?
Старик был нужен Элефантову для того, чтобы вывалить весь груз, нако-
пившийся на душе за последнее время, вдавливающий его в землю с каждым
днем все сильнее, не дающий спать, есть, пить, жить. Вывалить и получить
совет. Элефантов знал, каким будет этот совет, но хотел выслушать его от
Старика.
Старика дома не оказалось.
Окно Сизова было темным, на стук никто не отозвался. Элефантов решил
ждать, чтобы убить время, забрел в гремящий музыкой парк и почти сразу
наткнулся на аляповатую будочку с заманчивой надписью: "Иллюзион". По-
