первое неконтролируемое проявление эмоций.
- А зачем дарят? - он опять погладил ее руку. - Чтобы сделать челове-
ку приятное. Нравится?
Она помолчала, ему показалось, для того, чтобы побороть дрожь в голо-
се.
- Очень красиво, но... Мне даже неудобно...
Она действительно смущена и растрогана, хотя, как обычно, пытается
скрыть свои чувства. И ей действительно было неловко. Это омрачало ра-
дость Элефантова: ведь от Астахова она принимала более дорогие подарки.
Когда он вышел из ванной, Мария, как обычно, приготовила постель, уб-
рала верхний свет и включила ночник.
- Уже поздно, а я так устала сегодня, - ему показалось, что она смот-
рит немного виновато. - И чувствую скверно. Голова кружится, поташнива-
ет...
- Значит, давай спать, - не раздумывая, ответил Элефантов. - Просто
спать.
Жертвуя радостью, которую ему доставляла близость с Марией, он не ис-
пытывал ни малейшего разочарования или досады. Напротив - удовлетворение
от того, что может таким образом проявить искренность и чистоту своих
чувств.
Предусмотрительная Мария достала два одеяла, и, лежа рядом, они не
касались друг друга. Чуть слышно тикал будильник, четко прорисовывалась
на полу посредине комнаты тень от рамы. Лунный свет ласкал полированную
"стенку", отражался в зеркале, дробился в рюмках и фужерах. Несмотря на
усталость, спать не хотелось. Было хорошо, покойно, уютно. Нервотрепка в
министерстве, спешка, неурядицы с билетами, ночной полет - совсем недав-
ние события казались страшно далекими и совершенно нереальными. А ос-
тальное? Призрачный серебристый свет, зыбкие очертания малознакомой ком-
наты, блики и полутени, упругость непривычной тахты... Это разве ре-
ально? Или всего-навсего чуткий предрассветный полусон, который легко
исчезает, оставляя разочарование и огорчение от того, что не сбылось
что-то желанное, важное и хорошее, до которого было рукой подать?
- Чем у тебя пахнут волосы? - он ожидал, что ответ убедит в реальнос-
ти происходящего и все опасения тут же исчезнут.
- Не знаю, - похоже, она не была расположена к разговорам.
- Лесом, - он зарылся в них лицом. - Ты русалка...
- Разве русалки живут в лесу?
- Да, в бездонных таинственных озерах, в самой чащобе.
Он поймал себя на мысли, что болтает чепуху. Аромат, исходящий от Ма-
рии, достигался умелым применением дорогой парфюмерии, никакого кол-
довства тут не было. Но разве это имеет значение?
- Я люблю тебя.
- Успокойся и спи.
- Да я не к тому, - его несколько обидело, что Мария так приземленно
истолковала его слова. - Просто я хочу, чтобы ты это знала.
- Спокойной ночи.
- Спокойной.
Всю ночь Элефантов не спал. Он смотрел на тонкий профиль Марии, слу-
шал ее тихое дыхание, поправлял одеяло и думал, что первый раз ночует в
чужой квартире, но странно - чувствует себя здесь как дома. Стыдно ска-
зать, но даже лучше, чем дома. И спящая рядом женщина близка и дорога
ему, как никто другой. Что же это будет?
За завтраком Мария спросила:
- Почему ты вчера сидел в сторонке и не встречал меня?
Элефантов пожал плечами. Говорить напрямую об унизительной неопреде-
ленности своего положения ему не хотелось.
- Я же не знал, с кем ты идешь... Вот и ожидал, как развернутся собы-
тия.
- А представляешь, если бы мы с тем парнем спокойненько зашли в дом и
поднялись ко мне? - пошутила Мария и засмеялась.
Две серии опытов прошли удачно, как говорится, "в цвет". Поскольку
визит в министерство дал обнадеживающие результаты, директор выделил
Элефантову персональную лаборантку - совсем юную пухленькую Леночку, ко-
торая с осознанием важности выполняемой работы производила измерения и
чертила на больших листах ватмана красочные графики. Благодаря этим гра-
фикам результаты экспериментов приобрели солидную и вполне наглядную
форму.
К Сергею вернулась прежняя работоспособность. Он оформил первую главу
диссертации, подготовил выступление к предстоящей конференции и написал
статью "Биополе человека как носитель информации (Постановка проблемы)".
Внизу он поставил фамилию автора - М. Нежинская.
Мария прочла, размашисто подписалась, поблагодарила.
- Я хочу, чтобы ты начала вникать в проблему. Может, что-то непонят-
но? Спрашивай, я объясню.
- Честно говоря, я не ухватываю сути. Только общий смысл, и то очень
расплывчато.
- Ничего, малыш, это вполне естественно: ты же только начинаешь. Вот,
почитай.
Он принес стопку специально подобранных книг. В нужные места уже были
вложены закладки, особо важные, ключевые моменты он отчеркнул каранда-
шом. Ни один научный руководитель не опекает так своего ученика. Духов-
ная пища добыта, приготовлена и даже разжевана. Осталось только прогло-
тить. А ведь основная масса непроизводительных затрат времени и сил при
научной работе приходится на подбор, анализ литературы, выборку нужного
материала. Уж кто-кто, а Элефантов это хорошо знал. И ощущение своей по-
лезности для любимой женщины согревало ему душу.
Нежинская лечилась в пригородном санатории, но часто приезжала. Она
предупредила, что будет давать один звонок и класть трубку, это послужит
условным сигналом, и когда через несколько минут звонок повторится, у
телефона должен находиться Элефантов. А он в разговоре называл ее именем
своего товарища, и, таким образом, коллеги не должны были ничего запо-
дозрить. Правда, Спирька каким-то шестым чувством улавливал, в чем дело,
вздыхал, хмурился и мрачнел. Но Сергей не обращал на это внимания: все
мысли концентрировались на взаимоотношениях с Марией. Наличие общей тай-
ны, казалось, объединяло их, и он даже не задавался вопросом: откуда у
Нежинской опыт в ухищрениях по части конспиративных телефонных звонков?
Может быть, оттого, что самый естественный ответ был бы ему неприятен.
Как правило, она назначала свидание, он отвечал нейтральными, ничего не
значащими фразами, а в условленное время уходил по выдуманным неотложным
делам.
Они встречались у Марии, и встречи эти были кратковременными: она
спешила к ребенку, или на очередную процедуру, или куда-то еще, и самое
неприятное заключалось в том, что Элефантов в глубине души не верил
вполне убедительным и, казалось бы, безупречным во всех отношениях
объяснениям. Хотя очень хотел им верить.
Он влюблялся в Нежинскую все сильнее и сильнее. Мельчайшие детали в
ее облике, черточки, на которые Сергей не обращал внимания в других жен-
щинах, подчеркивали необыкновенность Марии. Его восхищала изящная прямая
фигура, стремительная летящая походка, манера держать голову. Восхищала
чистоплотность и аккуратность, даже в сильный дождь она не забрызгивала
ноги, не надевала несвежих или чуть примятых вещей. На стельках ее обуви
не было следов пота, а кожа ступней была тонкой и гладкой, как перга-
мент, ни огрублений, ни мозолей, будто она ходила, не касаясь земли.
Он умилялся детской привычке употреблять слова с ласкательным оттен-
ком: дождик, трамвайчик, зубик, полотешко.
Необыкновенная, возвышенная, чудесная - женщина из мечты. Прекрасная
Дама. И помыслы она пробуждала соответствующие: чистые, романтичные и
возвышенные. Преклонять колени, стремглав поднимать упавшую перчатку,
салютовать шпагой, целовать край платья, выполнять прихоти и капризы,
драться из-за нее на дуэли. Прекрасной Даме должны были соответствовать
окружение и обстановка, и Элефантову хотелось ходить с ней в картинные
галереи, театры, на концерты. Вспоминая свое прежнее отношение к ней,
вспоминая пыльные неприбранные квартиры и незастеленные диваны, Элефан-
тов содрогался от ужаса и отвращения. Надо же! Он обращался с ней, как
со шлюхой! Она не подавала виду, что это ее унижает, но в душе, навер-
ное, сильно переживала. Забыла ли она? Простила ли? Или до сих пор стоят
между ними эти проклятые замызганные комнатушки с мышиным запахом и по-
рождают тот холодок, который, он явственно ощущает, иногда проскальзыва-
ет в ее отношении?
Мысли Элефантова самопроизвольно возвращались к тому, о чем он ста-
рался не думать. Что-то не получалось. Отношения с Марией не складыва-
лись так, как бы ему хотелось, в них чувствовалось неравенство.
Он жил только ею. Одно ожидание встречи пробуждало приподнятость
настроения, все другие "земные" дела отходили на второй план, казались
мелкими и незначительными. Свидание было праздником, рождало бурю эмо-
ций, светлые и радостные чувства. И сама она была праздником. Женщи-
на-праздник.
Свои действия теперь он рассматривал с одной позиции: как отнесется к
ним Мария? Каждый ее звонок, случайная встреча на улице будоражили все
его существо. Если в условленное время телефон не звонил, он поднимал
трубку: не испортился ли аппарат, а услышав ровный гудок, начинал волно-
ваться, томился, не находя себе места, и не мог заниматься никакими де-
лами до тех пор, пока не раздавался долгожданный звонок. Он понял, поче-
му пешком поднимается к ней на седьмой этаж: ценность предстоящего сви-
дания была настолько велика, что он не мог рисковать им из-за поломки
лифта. В общем, он жил только ею.
А она... Элефантов так и не мог понять, как она относится к нему. Он
вообще очень мало знал о жизни Марии. Что она любит и что ненавидит, чем
увлекается, где, как и с кем проводит время в промежутках между их
встречами? Скрытность Марии настораживала и вызывала тягостные раздумья.
Так же, как некоторые слова и фразы, проскальзывавшие в безобидном раз-
говоре.
- Можешь надеть эти тапочки, они специально для гостей.
- И часто у тебя гости?
- Довольно-таки. У меня ведь много друзей.
"Откуда ты их берешь?" - хотелось спросить Сергею.
Круг его друзей был довольно узок - в основном бывшие соученики, нес-
колько сослуживцев да люди, с которыми его связывали длительные отноше-
ния и общие интересы. Он знал, что некоторые легко зачисляют в друзья
случайного знакомого, попутчика в поезде, особенно, если он может ока-
заться чем-то полезен, обмениваются телефонами и обращаются за помощью,
если понадобится.
Сергею такие легкие, поверхностные отношения казались какими-то не-
достойными, хотя иногда он думал, что чего-то не понимает и его взгляды
чересчур консервативны.
Но Мария по идее тоже должна быть консервативной - женщинам, во вся-
ком случае порядочным, вообще свойственна сдержанность при установлении
контактов. И тем не менее ее пухлая записная книжка с трудом вмещала
многочисленные номера телефонов, в основном с мужскими именами.
Откуда? Где она знакомится с ними и на какой почве находит общий
язык, оставалось загадкой. Она вообще не афишировала свои знакомства,
раскрывались они обычно случайно: неосторожной фразой, неожиданным теле-
фонным звонком, нежданной встречей на улице.
Объяснить подобную контактность с противоположным полом у любой дру-
гой женщины Элефантов смог бы двумя-тремя словами, но применительно к
Прекрасной Даме такое объяснение, конечно, не годилось.
Он отказался надевать "гостевые" тапочки и ходил босиком, решив, что
со временем заведет здесь собственные домашние туфли. В своем воображе-
нии Сергей рисовал приятные картины: как квартира Нежинской станет для
него вторым домом, а он сам превратится в необходимого Марии человека, с
которым можно посоветоваться, поделиться горем или вместе порадоваться,
которому можно полностью доверять и на которого можно рассчитывать в
трудную минуту. И тогда все остальные "друзья" станут ей не нужны, ибо
женщине достаточно одного преданного и любящего мужчины. А "гостевые"
тапочки она выбросит.
Согреваемый такими размышлениями, Элефантов купил комнатные туфли, но
вытащить их из портфеля в последнюю минуту постеснялся: в столь тонком
вопросе инициатива должна была исходить от Нежинской. Но...
Похоже, что Мария и не помышляла об этом. Когда она встречалась с
