А, собственно, отчего все должно перемениться? Почему Мария вдруг
предпочтет тебя остальным? Что есть у тебя за душой? Возможности,
власть, деньги? Вот то-то!
Зато у меня голова на плечах!
Эка невидаль! Посмотри вокруг - вон их сколько, голов-то! Да еще ка-
ких, не чета твоей! Модные прически, фирменные шляпы, кожаные и замшевые
кепочки! А что под ними - никого не интересует. К тому же там у всех
одинаково - серое мозговое вещество. И каждому хватает: на недостаток
ума никто не жалуется. Правда, ты гордишься своей способностью быстро
перерабатывать информацию, выдавать качественно новые мысли, идеи, тео-
рии... Но кому это нужно? И какая польза, например, Марии от твоего хва-
леного интеллектуального потенциала?
И тут Элефантова осенило. Надо предложить Марии заняться наукой! Это
ее захватит, отвлечет от глупостей и мелочей, на которые можно незаметно
растранжирить всю жизнь. Перед ней откроется необозримое поле для прило-
жения сил, появятся реальные перспективы! Скоро он получит отдел, и Ма-
рия сможет беспрепятственно разрабатывать свою тему. Да, в конце концов,
у него самого собрано материала не на одну диссертацию!
Его идея Нежинской понравилась.
- Я и сама думала над этим. Я себя знаю, я справлюсь, буду работать
как вол, надо только взяться. И чтобы меня кто-то подталкивал, направ-
лял...
- Не беспокойся, я сумею подтолкнуть тебя, помочь. Через три года ты
защитишься, гарантирую!
Элефантова распирала радость: он сможет сделать для своей любимой
большое дело, станет ей полезным, у них появятся общие интересы, общая
цель... Но почему на ее лице явственно проступает сомнение?
- Тебя что-то смущает?
- Все не так-то легко, - она помедлила, как бы раздумывая: продолжать
или нет. - Ты, например, до сих пор не кандидат.
Элефантов немного обиделся.
- Я же не ставил пока такой цели. Занимался другими делами, экспери-
ментировал, распылялся. Сейчас оформляю результаты и выйду на защиту. Ты
что, сомневаешься?
- Да нет.
Сомнение на лице не исчезало.
- Так в чем же дело? Тебе будет легче идти за мной. Я отдам половину
того, что собрал, определю направление поиска, не будет получаться - на-
пишу сам!
- Вот это меня и смущает: все будет находиться в твоих руках.
Они катались в колесе обозрения, кабинка медленно поднималась над го-
родом, руки Элефантова, нервные и жилистые, лежали на металлическом
штурвальчике.
- А чем плохи мои руки? - он крутанул штурвальчик, и кабина заверте-
лась вокруг оси. - Ничем не хуже чьих-либо других!
Бодрым тоном он пытался затушевать неприятное ощущение: Мария боится
зависимости, но от друга, к которому искренне расположен, нельзя зави-
сеть...
- Да, не хуже... - неуверенно согласилась Мария. - Ну что ж, попробу-
ем...
Прощаясь, он напросился к ней в гости и, дожидаясь назначенного дня,
страшно волновался. Если раньше он ждал каждого телефонного звонка, то
теперь боялся, что Мария передумает и отменит встречу.
Он не стал вызывать лифт и пошел пешком, опасаясь, что Марии не ока-
жется дома. Когда дверь открылась, волнение не прошло, к нему добавились
неловкость и скованность, которых он не испытывал даже при первом свида-
нии.
Он неуклюже вручил Марии цветы, положил на стол фрукты и поцеловал в
щеку, ощутив горький привкус.
- Ты как будто продолжаешь проведывать меня в больнице, - засмеялась
Нежинская.
- Наверное, уже привык, - Элефантов старался никак не проявить волне-
ния и неловкости. - Ты ничего не чувствовала вчера, да и сегодня с утра?
- Ничего, - непонимающе посмотрела она. - А что?
- Ужасно тосковал по тебе, просто выть хотелось. Задрать голову и
выть по-собачьи...
Он уткнулся лицом в ее ладони, по одному целовал тонкие пальцы.
- Какой ты нежный, - как-то задумчиво сказала Мария. - Я давно тебя
таким не видела...
- Ты никогда меня таким не видела. Я люблю тебя.
Этого он не говорил ни одной женщине, даже собственной жене. Чтобы
избегать красивостей.
- Что? - она, очевидно, тоже не ожидала таких слов.
- Я люблю тебя.
Он привлек Марию, целовал щеки, лоб, глаза.
- Почему ты такая горькая?
Мария тихо засмеялась, и он уловил ответный порыв.
- Это косметическая притирка. Я же не думала...
Она не договорила.
Губы Элефантова вобрали привкус лекарства, и теперь горьким казалось
все: нежная шея, трогательно худенькие ключицы, горькой была плоская
чуткая грудь с большими коричневыми сосками, упругий живот, длинные
гладкие ноги... Горькими были мягкие губы и быстрый горячий язык, и она,
ощутив эту вернувшуюся к ней горечь, на миг отстранилась:
- Горькая любовь?
- Нет... Вовсе нет... - ему хотелось высказать все, что делалось на
душе, но слов катастрофически не хватало. - Эта горечь - ерунда...
- Ты стал совсем другим... Такой ласковый...
- Господи, Машенька, как я в тебя влюбился...
- Через три года? - Мария смеялась.
- Да, через три... Я так мучился, переживал...
Первый раз он полностью исповедовался, наизнанку выворачивал душу, и
ему совсем не было стыдно.
- Я же этого не знала.
"Конечно, не знала. А теперь знает. И все будет подругому", - билась
радостная мысль...
Принимая душ, Мария прихватила волосы резинкой, и они торчали вверх,
как корона. Она ходила по комнате обнаженной, и Элефантов любовался ею,
про себя удивляясь переменчивости восприятия.
- Знаешь, чем отличается любимая женщина от нелюбимой?
- Нет, - она выжидающе глянула ему в глаза.
- На нее приятно смотреть и после этого, - он сделал паузу. - А мне
приятно смотреть на тебя.
Она села на диван, и он, как мечтал когда-то, положил голову на ост-
рые коленки.
- Будешь меня любить?
- Почему "будешь"?
Подразумевалось, что она уже сейчас любит, но Элефантову ее тон не
показался убедительным.
- Будешь со мной?
Ставя вопрос по-другому, он все-таки рассчитывал получить более чет-
кий и обнадеживающий ответ.
- Надеюсь.
Снова ему не понравилась неопределенность и нотки равнодушия в голо-
се.
"Просто ей надо ко мне привыкнуть, - решил он. - А для этого требует-
ся время".
Уходить не хотелось. Элефантов долго прощался в прихожей, оттягивая
момент, когда надо будет открыть дверь и захлопнуть ее за собой.
- Все было хорошо? - спросил он напоследок.
- Да, спасибо, ты молодец.
- Тебе спасибо.
Замок щелкнул, и Элефантов побежал вниз по лестнице. Все его существо
пело, только в глубине души чувствовался неприятный осадок: на простыне
он заметил несколько постыдных пятен - следы своего предшественника. Или
предшественников?
Ну, ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь... Сейчас его совершенно не
интересовали ее взаимоотношения со Спирькой, Астаховым, Эдиком. Все это
в прошлом!
Прыгая через три ступеньки, он выбежал на улицу. Возле подъезда стоял
светлый "Москвич" 12-27 КЛМ. И хотя Элефантов понимал, что это совершен-
но не нужно, несолидно и даже глупо, он не удержался и показал ему ку-
киш.
Упругим, пружинящим шагом Элефантов шел по сказочному, раскинувшемуся
на огромной зеленой равнине городу. Городу счастья из мечты своего
детства. Он чувствовал себя молодым, бодрым, стремительным. Кровь игра-
ет, сила бьет через край. Сейчас он может бежать без устали несколько
километров, прыгнуть на асфальт со второго этажа, драться один против
троих, пробить голым кулаком стену в полкирпича!
И весь этот физический и духовный подъем, это чудо перевоплощения
вызваны чудесной женщиной, которая доверилась ему и ответила любовью на
его чувство.
Элефантову хотелось петь.
"Все равно обойду я любого, в порошок разгрызу удила, лишь бы выдер-
жали подковы и печенка не подвела!"
Огромными упругими скачками он несся по бескрайнему зеленому просто-
ру, в лицо бил встречный ветер. Спирька, Эдик и даже Астахов остались
далеко позади. Мария предпочла его им! И, черт побери, она не пожалеет
об этом! У нее не сложилась судьба, она металась из стороны в сторону,
наделала уйму ошибок... И все потому, что рядом не было надежного любя-
щего человека, на которого можно положиться... Но теперь такой человек у
нее есть... Его захлестнула теплая волна нежности. Он сделает все, чтобы
помочь ей стать счастливой! Все, что сможет!
В состоянии блаженной прострации Элефантов переходил через дорогу,
как вдруг из-за остановившегося перед светофором троллейбуса с ревом
выскочил автомобиль; он инстинктивно отпрыгнул, и машина пронеслась
впритирку, обдав волной спрессованного воздуха и парализующего ужаса:
слишком невероятной была эта бешеная скорость на красный свет по полосе
встречного движения, гипсовая маска водителя, не сделавшего попытки
объехать или затормозить, чудовищная реальность неожиданной, а оттого
еще более нелепой смерти, которой только чудом удалось избежать.
"Пьяный, что ли?" - подумал ошарашенный Элефантов, глядя вслед
вильнувшей обратно через осевую серой "Волге - фургону с круглым пятныш-
ком облупившейся краски на задней стойке кузова и вывалившимся уголком
матового стекла.
Трудно было поверить, что похожий на человека шофер только что походя
готов был раздавить его и оставить расплющенным на асфальте на полпути
от дома Марии к его собственному дому. Элефантов с болезненной ясностью
почувствовал, что его смерть стала бы подлинным несчастьем только в од-
ном из этих домов. От хорошего настроения ничего не осталось.
Вечером по телевизору передали сообщение про нападение на инкасса-
торскую машину, очевидцев просили сообщить об увиденном. Элефантов поз-
вонил, в институт пришел поджарый целеустремленный инспектор с волевым
лицом, они поговорили в вестибюле, Крылов записал его адрес и служебный
телефон: если понадобитесь - вызовем, хотя вряд ли, опознать не сможе-
те...
Разглядывая собеседника, Элефантов думал, что этому обычному на вид
парню предстоит стать на пути той темной и беспощадной силы, которая
вчера пронеслась рядом, внушив ощущение беспомощности, растерянность и
страх. А майору, похоже, не страшно, он рвется встретиться с взбудора-
жившими весь город "Призраками", тем острее ощущается собственная несос-
тоятельность: даже примет не запомнил... Впрочем, ерунда, у каждого своя
работа, а у него еще есть Мария" которая сочувственно выслушала рассказ
об этой ужасной истории. Мария, Мария...
Если бы в этот момент кто-нибудь сказал, что слова Марии про горькую
любовь окажутся пророческими, он бы плюнул такому человеку в физиономию.
Глава тринадцатая
РАССЛЕДОВАНИЕ
Слова Старика запали мне в душу. Рассматривая вразброс усеянную про-
боинами мишень, невольно подумал: а как бы отстрелял Элефантов? У него
не дрожат руки, взгляд тверд и цепок, к тому же занимался альпинизмом. А
Спиридонов, кстати, боится высоты...
Зуммер внутреннего телефона прервал размышления.
- Саша, надо выехать на задержание, - голос Гапаськова был достаточно
серьезным. - Получи оружие, Котов уже в машине, по дороге расскажет.
Участковый рассказал немногое. Дом спокойный, и вдруг - бытовой дебош
с ножевым ранением. Преступник вооружен, грозит убить каждого, кто подс-
тупится.
- Наверное, это Петька - больше некому, - озабоченно размышлял вслух
Котов. - Выпить любит, нервнобольного изображает по пьянке, но серьезно-
го за ним не водилось...
Возле подъезда стояла "скорая", толпился народ, раненого успели пог-
рузить в машину.
- В живот, проникающее, - на ходу сказал врач. - Состояние средней
тяжести, нетрезв. После операции можно будет делать прогнозы...
Мигнул маячок, "скорая" рванула с места. Врачам предстоит одна рабо-
та, нам - другая.
- ...На кухне со всех столов ножи собрал и бегает по квартире,
мать-перемать, всех порешу...
- ...думали, притворяется, а видно, вправду дурной - глаза вытараще-
