ны, красный, ничего не соображает...
- Хорошо, успели выбежать, мог любого зарезать, он психованный...
Возбужденно гомонили женщины в шлепанцах и домашних халатах, непри-
вычно выглядящие на оживленной улице.
- Пойдешь с нами, Васильич? - спросил Котов у крепкого, средних лет
мужчины в майке и тренировочных брюках и расстегнул кобуру.
Васильич без особого воодушевления кивнул.
По крутой лестнице поднялись на третий этаж. Котов осторожно толкнул
дверь, возле которой лепился добрый десяток звонков.
- Заходи, кому жить надоело! - вырвался на площадку истеричный крик.
- Не дури, Петя, милиция.
Котов нырнул в дверной проем, что-то ударилось о стенку, зазвенел ме-
таллический таз. Я прыгнул следом. В длинном коридоре голый по пояс че-
ловек с охапкой ножей под мышкой занес над головой руку, Котов, закрыва-
ясь табуреткой, двигался на него. Рука резко опустилась, нож пролетел
над головой и хлестко ударился о дверь. Я схватил таз, защищаясь им, как
щитом.
Вам! Звонко отозвался импровизированный щит. Хлоп! Третий нож стук-
нулся о табуретку.
Петя, как заправский метатель в цирке, выхватывал из-под мышки ножи и
бросал, а мы наступали, оттесняя его в глубь коридора. Когда мы прибли-
зились, он повернулся и побежал, я схватил с подоконника цветочный гор-
шок и бросил вдогонку. Горшок угодил в голую спину, дебошир шлепнулся на
пол. В каждой руке он держал ножи и отчаянно размахивал ими.
- Все равно не дамся! Всех порежу!
- Сейчас поглядим!
Котов длинными деревянными щипцами, с помощью которых хозяйки вынима-
ют из выварки белье, прижал шею хулигана к полу, я наступил на одну ру-
ку, осмелевший Васильич - на другую.
- Докатился, поймали тебя, как гадюку! - укорил он соседа.
- Убью и отвечать не буду! - продолжал хрипеть тот. - Ты, сука, счи-
тай, уже мертвец!
- Сейчас, сейчас...
Котов защелкнул наручники.
- Вот теперь пугай как можешь!
- Что же вы со мной делаете, - Петя неожиданно жалобно заплакал. - Я
- больной, у меня нервы, в психиатричке лежал, а вы - в кандалы... Да
знаете, что вам за это будет?! У меня справок полный чемодан...
- Все, Петя, кончились твои справки.
Котов перевел дух, вытер клетчатым платком вспотевшее лицо, поправил
галстук, поднял с пола и отряхнул о колено фуражку.
- Кончились. Подошьют их, конечно, к делу, экспертизу тебе проведут и
напишут: психопатические черты личности, алкогольный невроз...
Петя притих, слушал внимательно, а при последних словах участкового
блаженно улыбнулся и согласно закивал головой.
- ...а в конце добавят: способен отдавать отчет в своих действиях и
руководить ими, вменяем. Значит, можешь отвечать перед судом, перед
людьми, потерпевшим...
Петя икнул, из носа выскочила сопля.
- А если я извинюсь? Извинюсь я? Я ж его не сильно порезал! И перед
вами на колени встану...
- Пошли в машину!
По дороге Петя плакал, жаловался на горькую судьбу, нервное
расстройство, помешавшее стать дипломатом, ругал потерпевшего, который и
сам во всем виноват.
Сдав его наконец в дежурную часть, я с облегчением вздохнул и тща-
тельно вымыл руки. Но через час пришлось повторить эту процедуру, потому
что ко мне пришел сотрапезник по вечеринке у Рогальских - величавый Се-
мен Федотович, который начал с приглашения потолковать в ресторане по
душам, а закончил обещанием завтра же вручить сберкнижку со вкладом на
предъявителя.
Между этими предложениями он невнятно бормотал что-то про неприятнос-
ти по работе, непорядок в документах, из-за которых образовалась недос-
тача, упоминал Широкова, опечатавшего склад, и делал многозначительные
жесты, сопровождающиеся столь же многозначительным подмигиванием.
Он изрядно подрастерял свою важность, был явно напуган и выглядел до-
вольно жалко, если бы не эти потирания пальцами и подмигивания - как
своему, я бы не вышел из себя, не стал бы хватать его за шиворот и выб-
расывать из кабинета и уж, конечно, не наподдал бы коленом под зад, что
совсем недостойно работника милиции.
Тем более что к двери приближался очередной посетитель, и посетителем
этим, как ни странно, оказался Сергей Элефантов.
- Ты что, мысли прочел? Теперь тебя можно вызывать без повесток?
- Да я насчет Юртасика. Его мать на работу прибежала: узнай, что те-
перь будет...
- Какая мать, какой Юртасик?
- Вы сегодня задержали Петю Юртасика, он соседа ножом пугал, что
ли... Я с ним в школе учился. Вот мать и пристала: сходи, узнай у Крыло-
ва, он тебя допрашивал, вроде как знакомый...
- А она откуда в курсе всех дел? Элефантов махнул рукой.
- Когда придет к вам, поймете. Уникальная женщина! Энергии вагон, уже
весь город на ноги поставила!
- Скажи, что ко мне ходить не нужно. Дело передадут в прокуратуру -
тяжкие телесные повреждения, сопротивление работникам милиции, а потом -
в суд.
Раз Элефантов и без вызова оказался у меня, я решил его допросить, но
сказать о своем намерении не успел: в кабинет влетела полная краснолицая
женщина в черном траурном платье с ворохом бумаг в одной руке и клеенча-
той хозяйственной сумкой в другой.
- Кого в суд? Петю моего?! - с негодованием закричала она и, отпихнув
Элефантова в сторону, плюхнулась на стул передо мной.
- Да вы знаете, какой он больной? Он себя не помнит, не отвечает за
себя, его психозы накрывают... Вот, вот, - она бросала неразборчиво ис-
писанные листки с лиловыми печатями и прихлопывала сверху ладонью. Толс-
тые, унизанные кольцами пальцы громыхали о стол, подтверждая весомость
каждого документа.
- А вот от самого профессора Иваницкого, - победно громыхнула посети-
тельница последний раз и снисходительно глянула на меня. - А вы говорите
- под суд! - в голосе Петиной мамы слышались великодушные нотки, извиня-
ющие человеческую глупость.
- Так что оставляйте себе справки, какие надо, кроме, конечно, про-
фессорской, а Петьку отдайте, мы его с Серегой сейчас в психдиспансер
отвезем, я уже договорилась.
Как у нее все просто получалось!
- Да вы не думайте, я через час заявление от Кольки привезу, что он
претензий не имеет. Если надо еще чего - тоже привезу. Хотите, напишет -
сам на ножик напоролся?!
- Ничего он не напишет.
- Да ну! Как же иначе! Я ему уже апельсинов купила, - посетительница
приподняла, как бы взвешивая, свою сумку. - Меду купила, курицу, оре-
хов...
- Потерпевший сейчас на операционном столе, неизвестно, выживет ли...
- Ничего, завтра напишет. Я ему бульон понесу вместе с Серегой...
Элефантов незаметно выскользнул за дверь.
- Так где Петька? - деловито спросила она. - Смирительную надевали?
Можете снять, мы с Серегой его управим, он меня слушается.
Я вызвал помощника дежурного и, с трудом прервав словоизвержение Пе-
тиной мамы, объяснил, что отпускать ее сына никто не собирается, интере-
сующие вопросы она сможет выяснить у следователя, а сейчас я прошу ее
покинуть кабинет.
Сержант взял ее под локоть и, преодолевая некоторое сопротивление, с
вежливой настойчивостью вывел в коридор, а я, чуть не испепеленный ее
прощальным взглядом, посочувствовал следователю, которому придется вести
это дело.
Бесцеремонная посетительница выбила меня из колеи и спугнула Элефан-
това, который, видимо, хорошо знал, чего можно ожидать от матери бывшего
соученика.
Я сидел перед чистым лицом бумаги, собираясь с мыслями, когда в каби-
нет зашел председатель домкома по Каменногорскому, 22, Бабков, такой же
величавый, как и в прошлый раз.
- Только что повестку принесли, - сообщил он, усаживаясь. - Да я и
сам собирался. Вы меня позавчера позвали чердак смотреть, а зря... Вот!
Он вытащил из портфеля и бухнул на стол тяжелый газетный сверток, в
котором оказался ржавый амбарный замок.
- В углу лежал, а вы не заметили! Как он туда попал, где раньше висел
- вопросов встает много...
- Егор Петрович, а вы могли бы узнать того человека?
- Который на чердак лазил? Конечно! Только покажите, сразу скажу!
Я пригласил понятых и положил перед Бабковым лист с десятком фотогра-
фий.
- Не этот, не этот, не этот...
Палец миновал фото Спиридонова, не остановился и на снимке Элефанто-
ва.
- Вот он!
- Точно?
- Абсолютно, так и запишите: твердо опознал на девятой фотографии, ну
и так далее.
Бабков "опознал" подставную фотографию, на которой изображен человек,
заведомо не имеющий отношения к делу.
- Ошибки не будет?
- Никогда! У меня память острая! Я составил протокол, Бабков с досто-
инством расписался.
- Я так понимаю, что если у вас его фотография имеется, то, значит,
узнали, кто такой, - он был явно доволен своей проницательностью. - Неп-
лохо, неплохо...
Егор Петрович настолько размяк, что мне удалось убедить его забрать
замок. Ушел Бабков в полной уверенности, что оказал следствию неоценимую
услугу.
На следующий день я допрашивал мордатого автомобилевладельца Петра
Гасило. Он, как и в прошлый раз, ничего не знал и не помнил, но я приду-
мал, как освежить его память.
- На каком-этаже вы живете?
- На втором, - вопрос его явно удивил.
- Вокруг есть высокие дома?
- Напротив пятиэтажка... - удивление возрастало.
- Вы занавешиваете окна?
Гасило стал нервно теребить замок своей замшевой куртки.
- Когда как... А почему... Почему вы об этом спрашиваете?
- Да так. Советую задергивать шторы перед тем, как включаете свет. И
поплотнее.
Гасило бросило в жар.
- Вы думаете, и в меня могут...
- Не исключено. На всякий случай примите меры предосторожности и не
выходите на балкон.
- Какие это меры! - Гасило подскочил на стуле. - Он может меня у
подъезда, в машине, да где угодно! Не я, а вы обязаны принять меры!
- Для этого мы должны знать как можно больше. А вы не хотите говорить
откровенно. И тем самым, возможно, подвергаете свою жизнь опасности.
- Еще не хватало! И правда, Машка... То есть Мария Викторовна сказа-
ла: "От него всего можно ожидать". Действительно, стрельнет в меня, чего
доброго... Вот ввязался в историю!
Гасило обхватил голову руками. Он был готов. И я предложил ему по по-
рядку, подробно рассказать о событиях того вечера. Страх оказался прек-
расным стимулятором памяти: он заговорил охотно, с жаром и жестикуляци-
ей.
- С Машкой меня кент познакомил, Толян, она с ним в институте работа-
ет. Было у них что или нет - не знаю, он говорит: помоги, баба деловая,
внакладе не останешься. Ну, помог, не жалко, взяла стенку, потом звонит:
на чашку кофе... Ну, ясное дело. Пришел, кофе, коньяк, то да се, короче,
остаюсь ночевать, она уже постель стелит, вдруг - дзинь! Я сразу думаю:
кто-то камень в стекло пустил! А она за бок - хвать, согнулась, смотрю -
кровь!
Гасило испуганно выкатил глаза, заново переживая страшную картину.
- Эх, говорит, зря связалась с этим полудурком, и мне - быстро звони
в "Скорую".
Он перевел дух.
- Выбежал на улицу, позвонил, сел в тачку, а ехать не могу: руки, но-
ги дрожат. Думаю: еще чуть, получил бы "маслину" в голову, и все удо-
вольствие!
- Нежинская знает, кто в нее стрелял?
- Конечно! - хмыкнул Гасило. - Не каждый же день в нее стреляют. Но
не скажет. Я потом расспрашивал, она в ответ: наверное, один дурачок из
бывших друзей, от него всего можно ожидать. И предупредила: держи язык
за зубами!
Гасило посмотрел искренним взглядом раскаявшегося правонарушителя.
- Потому и держал. Но если самого могут прихлопнуть - какой резон
молчать?
Уходя, он спросил, не мог бы я охранять его по вечерам частным обра-
зом, за вознаграждение. Видно, от страха ум за разум совсем зашел у бед-
няги.
Следующим на повторный допрос пришел Спиридонов.
Пористая дряблая кожа, воспаленные глаза, отечность - скрытый порок
все отчетливее проявлялся во внешности, по существу, переставая быть
скрытым. Добавь сюда грязную мятую одежду - и никаких вопросов: спивший-
