наясь с ноги на ногу, насколько позволяла колышущаяся вокруг масса раз-
горяченных людей.
Лицо Марочниковой было совсем близко, от нее слегка пахло вином и до-
рогими духами.
- Вы, конечно, думаете, зачем я вас пригласила? - Марочникова загля-
нула мне в глаза. - Угадала?
- Нет, - ответил я чистую правду. То, о чем она спросила, я обдумал
раньше, в короткие секунды, когда поднимался со стула. Потом, когда мы
шли между столиками к эстраде и я поддерживал ее за руку, чуть выше лок-
тя, ощущая гладкую горячую кожу предплечья, перепроверил свои выводы и
окончательно убедился, что никаких определенных целей Марочникова прес-
ледовать не может, скорее всего ею просто руководит интерес экзальтиро-
ванной девицы к человеку экзотической, на ее взгляд, профессии. Да еще,
может быть, желание завести на всякий случай "нужное" знакомство. В пос-
леднем ей, бедняжке, предстоит пережить глубокое разочарование.
- Удивляюсь, как вы удерживаете равновесие.
Она хихикнула.
- Иногда я боюсь бухнуться с этих ходуль. Зато так красивей. Правда?
Увеличенные серой тушью глаза кокетливо раскрылись.
- И еще я думаю, по какому поводу и с кем вы пришли в ресторан.
- Повод? Разве для отдыха нужен повод? - Она откровенно веселилась. -
Мы с Валерием часто здесь бываем. Он любит "Спутник", почти каждый вечер
- сюда.
- И зарплаты инженера-озеленителя хватает?
- Что ему зарплата! Он же как-никак внук адмирала...
- Кстати, кто вам сказал эту чепуху?
- Какую чепуху? О чем вы?
- Что Золотов - внук адмирала?
- Господи, да это всем известно! Почему же так сразу "чепуху"?
- Да потому, что дедушка уважаемого Валерия Федоровича никогда не был
адмиралом!
- То есть как - "не был"? Кем же он был?
- А вы поинтересуйтесь у своего приятеля.
- Не может быть! - Марочникова даже в лице изменилась. - Какая сво-
лочь... И я, дура, - ведь знала, что врет по любому поводу, ложь у него
в крови! Но про деда... и подумать не могла... Ах, мокрица!
Интересно, почему она так остро реагирует? Или притворяется?
Музыка кончилась, пары возвращались к своим столикам.
- Можно еще танец? - взвинченно спросила она. - Не хочу сейчас видеть
эту падаль!
Похоже, она не притворялась.
- Однако! Вы меня удивляете! Вы же... гм, дружите с ним, отдыхаете,
развлекаетесь, сейчас вот пришли в ресторан. И такая реакция... Непонят-
но!
Она отвернулась.
- Разве все объяснишь? Да и к чему?
- "Поспели вишни в саду у дяди Вани, у дяди Вани поспели вишни..." -
радостно сообщала нам певица, по-прежнему колыхался вокруг танцующий на-
род, так же руки Марочниковой лежали у меня на плечах, но что-то измени-
лось: лицо девушки застыло, взгляд стал каким-то отсутствующим, отрешен-
ным. Она будто постарела.
- Чья это затея с коньяком? - Все было и так ясно, но я спросил, что-
бы как-то расшевелить девушку, вывести ее из подавленного состояния,
причину которого понять не мог.
- Ясно чья. Золото не может, чтобы икру не метать.
- Золото?
- Это Валеркина кличка, - она презрительно скривила губы. - Только не
все золото, что блестит. Дерьмо.
Последнее слово она произнесла в сторону, одними губами, но я разоб-
рал.
Музыка кончилась, и я повел Марочникову к ее столику, в малый зал,
примыкающий к основному под прямым углом. Теперь понятно, почему я не
заметил знакомых лиц.
- Кого мы видим! Почет и уважение! - Золотов был изрядно навеселе и
улыбался так, что можно было пересчитать все его зубы. - Ай да Куколка!
Молодчина! Такого гостя нам привела.
Непонятно, объяснялась его аффектация алкоголем или укоренившимся
представлением, что именно так бурно надо выражать свои чувства в подоб-
ных ситуациях.
- Познакомьтесь - Эдик и Таня.
Напротив Золотова сидел крепкий парень с грушевидным, расширяющимся
книзу лицом и обвисшими щеками и смазливая, потасканного вида девица,
которые притворно разулыбались и угодливо закивали головами. Эдик дер-
нулся было, чтобы протянуть руку, но передумал, и правильно сделал.
- Это уважаемые люди, - продолжал распинаться Золотов. - Эдик - зам-
директора магазина, а Таня - его помощница.
По лицу и манерам Тани нетрудно было догадаться, какого рода помощь
она способна оказывать, но я еще раз подивился представлению Золотова об
"уважаемости" на замдирекгорском уровне.
- А что, разве есть зависимость между занимаемой должностью и сте-
пенью уважения? - осведомился я.
- Самая прямая. Как между нехваткой противозачаточных средств и коли-
чеством подпольных абортов, - он тоненько, визгливо засмеялся, дурашливо
тряся головой. - Да вы и сами это прекрасно знаете. Небось коньяк мой
пить не стали, марку выдерживаете, мол, я вот где, - он показал ладонью,
- а вы вон тут, - теперь он провел рукой пониже. - У нас свой круг, у
вас свой!
- Еще бы, - вставил Эдик. - Товарищ запросто с обэхаэсэсником сидит!
Я хотел откланяться и уйти, но Марочникова как стояла рядом, держа
меня под руку и прижимаясь к боку, так и осталась стоять, не отпуская.
- Пить с нами вы, конечно, не будете, - утвердительно сказал Золотов,
поднимая фужер. В фужере лежали массивные часы с металлическим брасле-
том, шампанское придавало им золотистый оттенок и как линза искажало
пропорции. Неправдоподобно толстая красная секундная стрелка резво бежа-
ла за облепленным пузырьками газа стеклом.
- Ну да мы люди не гордые, сами выпьем за ваше здоровье.
Он широко раскрыл рот и, отставив локоть, одним махом вылил в себя
шампанское с миллиардами гнездившихся на браслете микробов. Вино потекло
по подбородку, и Золотов поспешно смахнул его платком.
- Вы рискуете, Золотов.
Он непонимающе вытаращил круглые, навыкате глаза.
- Рискуете проглотить часы вместе с браслетом, - я откровенно насме-
хался над ним и не скрывал этого.
- Это не простые часы, - самодовольно проговорил он. - "Ориенг" -
"Королевский ныряльщик". Тридцать фунтов стерлингов, а у нас в комисси-
онке - четыреста рэ. Идут в любой жидкости - в вине, спирте, керосине -
я пробовал. Так что и желудочный сок им нипочем. Да что там сок! - Золо-
тов довольно захохотал. - Я их раз в чайнике прокипятил, на спор.
Стольник выиграл. А им хоть бы что.
Он врал. Кипячения не перенесет даже "Королевский ныряльщик". Нагрев
нарушит герметичность корпуса, испарит смазку, накипь парализует меха-
низм, и часы можно сдавать в утильсырье. Неужели он сам этого не понима-
ет?
- Валера у нас хват, - одобрительно проговорил Эдик, и его голос по-
казался мне знакомым. - С ним лучше не спорить. Себе дороже обойдется.
Довольный Золотов продолжал рассуждать о преимуществах своего "Ориен-
та" перед "Риконом" или "Сейкой".
- По-моему, вы ошиблись в выборе специальности, - сказал я как можно
насмешливее. - Наверное, мечтали стать часовщиком?
- Нет, - Золотов хохотнул и снова залил часы шампанским. - Знаете,
кем бы я хотел быть? Купцом. Фамилия у меня подходящая. Купец первой
гильдии Золотов! Звучит? Склады, лабазы, мануфактура. Баржи с зерном по
рекам ходят. Заводишко небольшой, коптильня, винокурня. - Он мечтательно
закатил глаза. - Отпустил бы бороду лопаткой, пароходик бы завел, на
корме крупно: "Валерий Золотов и К°". На пароходике, как водится,
банька, бильярдная, цыгане... Галку бы с собой возил. Только фамилию бы
ей заменил, надо что-нибудь звучное - Глэн Маркизова, танцы на столе!
Ножки у нее классные, да и фигурка - все в порядке... - Золотов победо-
носно посмотрел на Эдика и, чуть скривившись, выразительно перевел
взгляд на Таню. - ...Так что была бы вне конкуренции. Полный сбор обес-
печен!
Он опять залпом выхлестал бокал и утерся тыльной стороной руки, а ру-
ку вытер о скатерть. Потом придвинул розетку с зернистой икрой и, нама-
зав толстый бутерброд, смачно откусил.
- Вы любите икру? - обратился ко мне, бодро двигая челюстями. И не
дожидаясь ответа, продолжил: - А я терпеть ее не могу. - Он развел рука-
ми. - Но ем. И знаете почему?
- Нетрудно догадаться. Это же по-купечески - икру есть. И шикарно:
она дорогая, значит, престижу способствует.
- Ну нет! - Золотов опять хохотнул. - Вы уж совсем меня примитивом
считаете! Я вот жую и чувствую, как лопаются на языке, зубах маленькие
шарики. Хрусть, хрусть, хрусть... Каждая икринка - осетр! Сколько я съел
за вечер икринок! Тысячи полторы? Значит, полторы тысячи осетров. Гро-
мадных, тяжелых, в толстой ороговевшей чешуе, с пилообразными спинами и
мощными хвостами. Говорят, осетр еще с мезозойской эры сохранился, пере-
жил ящеров, динозавров, птеродактилей всяких... Царь-рыба! А я за один
присест целый косяк сожрал, семьдесят пять тонн осетрины! А если посчи-
тать, сколько бы они икры наметали? Миллионы, миллиарды осетров! А я
один! И где все эти миллиарды царь-рыб? Вот здесь! - похлопал себя по
отвисшему животу. - Вот когда ощущаешь себя венцом природы!
Он перевернул бутылку, выливая остатки. Шампанское наполнило бокал и
побежало через край, заливая скатерть. Я смотрел на него и думал, что
ошибся, считая его амебой. Нет, это совсем иной зверь... Одноклеточна в
нем, пожалуй, только мораль.
Я высвободил руку.
- Спасибо за танец, мне пора.
Марочникова сделала нетвердый шаг вперед.
- Красиво говоришь, адмиральский внучек! - В голосе отчетливо слыша-
лись издевательские нотки, и смотрела она зло и брезгливо. - Пароходик,
значит... Небось загранплаванье, круизный, высшего класса.
Очевидно, Золотов через свою толстую шкуру почувствовал и злость, и
издевку, потому что отставил недопитый бокал и грубо сказал:
- Ну, что уставилась? Иди пей, звезда стриптиза!
- Брехло собачье! Чтоб у тебя брюхо лопнуло от этой икры! - Марочни-
кова резко повернулась и пошла к выходу.
Уходя, я расслышал, как Золотов сказал своим спутникам:
- Пейте, чего рты раззявили! Никуда она не денется. Перепсихует и
вернется.
Голос у него был искусственно спокойный и деланно благодушный, как
будто ничего не случилось.
Когда я вернулся к своему столику, ребята уже пили кофе.
- Кто эта особа? - поинтересовался Крылов.
- Свидетельница по делу Вершиковой. Ну, убийство на даче. Подружка
обвиняемой.
- Чего хотела?
- Не знаю.
- Странно. По-моему, она из тех дамочек, которые не приглашают на та-
нец без определенной цели.
- Во всяком случае, о своих целях она не высказывалась, - я поднес
чашку к губам.
Кофе "по-турецки" был сварен из кофейного напитка, а может, хитроум-
ные работники обшепита, не мудрствуя лукаво, залили кипятком использо-
ванную кофейную гущу.
- Ну что, встали? - предложил Азаров.
- Да что ты! - притворно удивился Роман. - Только начались танцы,
впереди, можно сказать, самый разгул...
- Вот и задержись, разгуляйся, - добрым голосом посоветовал Костя. -
А я сейчас из первого же автомата позвоню твоей жене и открою глаза бед-
ной женщине, думающей, что ее благоверный ловит жуликов по чердакам.
Это был верный способ сделать Полугарова серьезным.
- Разве так шутят? - обиделся Роман. И сразу засуетился. - Действи-
тельно, давайте собираться!
Мы расплатились и пошли к выходу.
У края танцевальной площадки, небрежно придерживая одной рукой обви-
вавшую его Таню, вальяжно раскачивался Валерий Золотев, лжеадмиральский
внук. Другой рукой он солидно помахал мне. Между пальцами торчала незаж-
женная сигарета. Наверняка "Мальборо".
- А это кто? - настороженно спросил Крылов, как только мы спустились
по лестнице настолько, что увидеть с танцплощадки нас было нельзя.
- Тоже свидетель по делу Вершиковой.
- Они что, все здесь собрались? - попытался пошутить Роман, с лица
которого, впрочем, так и не сошло выражение озабоченности.
- Он вертелся вокруг Сурена Шахназарова, - задумчиво проговорил Алек-
