- не помню, по деталям ничего не дает...
- Это объяснимо - вечеринка, выпивка... В общем-то, дело несложное.
Надо в этом месяце и закончить.
Шеф внимательно разглядывал меня. Он был массивным, внушительного ви-
да мужчиной с крупными, простоватыми чертами лица и имел привычку изуча-
юще рассматривать собеседника. Один глаз он потерял на войне, протез был
подобран умело, и долгое время я не мог определить, какой глаз у него
живой, а какой стеклянный, и оттого испытывал неловкость, когда он вот
так, в упор, меня рассматривал.
- И еще вот что. У меня был Золотов-старший...
Интересно, когда же он успел?
- ...он просил как можно деликатней отнестись к ним. Они уважаемые
люди, и так уже травмированы, а тут следствие, повестки, огласка, ну, вы
понимаете... Так что постарайтесь как-нибудь помягче. Может быть, вообще
не будет необходимости их допрашивать...
- Такая необходимость уже есть! - Я не любил подобных разговоров.
- ...а если все-таки понадобится, то можно вызвать по телефону, одним
словом, поделикатней. Мы же должны внимательно относиться к людям, с по-
ниманием...
Это уже начинались нравоучения, до которых шеф большой охотник. И хо-
тя большей частью он говорил банальные вещи, именно потому ему было не-
возможно возразить, и, следовательно, он всегда оказывался прав.
- ...проявлять терпимость и такт. Так?
Он внимательно посмотрел на меня, ожидая подтверждения.
- Так. - Действительно, что можно еще сказать в ответ? - Я могу идти?
- Минуту. У меня для вас приятная весть. - Белов торжественно заулы-
бался и поднялся из-за стола.
Я был заинтригован - в нашей работе приятные вести случаются гораздо
реже неприятных.
- Поздравляю вас с очередным классным чином. - Он пожал мне руку и
вручил две бумаги - выписку из приказа Генерального о присвоении мне
первого класса и поздравление с этим событием от прокурора области, ко-
торый желал "крепкого здоровья и успехов в работе".
- Спасибо, - как можно прочувствованнее ответил я, чтобы не огорчать
шефа, и отправился к себе, гордо неся на невидимых петлицах штатского
пиджака новенькую, только что полученную звездочку.
Содержимое служебного сейфа почти всегда приводит следователя в уны-
ние. У меня, кроме изрядного количества проверочных материалов, имелось
еще семь уголовных дел.
Несовершеннолетние Акимов и Гоценко - квартирные кражи. Получить ха-
рактеристики, справки о стоимости вещей и можно заканчивать.
Тряпицын - покушение на убийство жены. Составить обвинительное заклю-
чение - и в суд.
Факелов - два разбойных нападения и убийство. Это пойдет в остаток:
обвиняемый стационирован для психиатрической экспертизы.
Я раскладывал дела на две стопки: те, которые можно окончить в этом
месяце, и остающиеся на следующий. Обычные папки - некоторые в толстых
картонных переплетах коричневого цвета, другие - в мягких бумажных об-
ложках, но в каждой - человеческие судьбы, горе, надежды, отчаяние...
Впрочем, в данный момент поддаваться эмоциям не стоило: надо было решать
производственные вопросы - одним из критериев оценки работы следователя
является число выданных "на-гора" дел.
Рассадина, домоуправ. Взятки за прописку и предоставление служебной
жилплощади. Это тоже надолго - действовала она не одна, надо искать соу-
частников, кроме установленного эпизода, будут и другие, так что еще ра-
ботать и работать.
Прораб Перов - нарушение правил производства строительных работ.
Судьбу дела и самого Перова решает сейчас сложная комплексная эксперти-
за, заключение поступит со дня на день.
Васильцов, Игнатюк, Розанов - бывшие директор, главный инженер и
главбух молкомбината. Хищения, злоупотребление служебным положением,
приписки... Работы - непочатый край, тоже пойдет в остаток...
Наконец на свет появилась тоненькая пачка скрепленных листов - пока
это все материалы об убийстве на даче Золотовых. Шеф был прав - дело из
той категории, которые следователю нужно лишь должным образом задокумен-
тировать и оформить, закончить его можно довольно быстро.
Я набросал план расследования и отпечатал необходимые документы: зап-
росы на характеристики всех участников вечеринки, сведения о наличии у
них судимостей и постановление о назначении судебно-медицинской экспер-
тизы. Обычные вопросы: причина и время наступления смерти, характер и
локализация телесных повреждений, причинная связь их с наступившими пос-
ледствиями, наличие алкоголя и ядов в крови.
- Можно? - Дверь кабинета приоткрылась. Одновременно зазвонил теле-
фон.
- Входите. - Я снял трубку.
- Гражданин Зайцев? - Голос был строгий и официальный. - Вы обвиняе-
тесь в том, что скрываете от широкой общественности факт присвоения оче-
редного классного чина!
- Ну ты даешь, Саша! Когда успел разузнать?
- Уголовный розыск знает все! Что вы можете сказать в свое оправда-
ние?
- Что же мне остается? Только пригласить в гости на завтрашний вечер!
- Разговаривая, я рассматривал вошедшую в кабинет девушку.
- Не могу, завтра иду в засаду, - сказал Крылов своим обычным голо-
сом. - Давай послезавтра.
- А послезавтра я дежурю.
Блондинка, лет двадцати пяти, короткая стрижка, аккуратно уложенные
волосы, красивенькое и какое-то кукольное личико, серый вельветовый са-
рафан со множеством ремешков, заклепок, карманчиков, волна дорогой пар-
фюмерии. Кто же это у нас? В календаре запись: "12.00 - Марочникова (де-
ло Верш.)". Сейчас двенадцать двадцать, опаздывает...
- Ну вот и поговорили! - Мы оба знали, что загадывать дальше чем на
два дня вперед нельзя, мало ли как сложатся обстоятельства. - Тогда при-
вет супруге. В конце недели созвонимся.
- Счастливо, - я положил трубку и указал посетительнице на стул. -
Присаживайтесь. Вы, как я понимаю, Марочникова?
Она удивленно подняла брови.
- Откуда вы знаете?
- Паспорт с собой?
- Принесла, в повестке же написано, - девушка положила документы на
стол, и я начал переписывать установочные данные в протокол. Марочникова
Галина Васильевна, двадцать три года, образование 10 классов, продавец
магазина "Фиалка", незамужем, ранее не судима...
- Допрашиваетесь в качестве свидетеля; должны говорить правду, за да-
чу ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность. Распиши-
тесь, что предупреждены об этом, - я подвинул свидетельнице протокол.
- Я всегда говорю правду! - Она округлила глаза и, вновь подняв бро-
ви, с укором посмотрела на меня.
Я подождал, пока она распишется.
- Теперь расскажите, давно ли знаете Золотова, как часто ездили на
его дачу, кто еще там бывал, как проводили время, а потом подробно про
последнюю вечеринку.
Марочникова развела руками.
- Так много вопросов... Давайте я буду рассказывать все подряд, а ес-
ли чего упущу - вы напомните?
- Ну что ж, давайте так. - Про себя я отметил, что она уверенно дер-
жится в кабинете следователя, пожалуй, слишком уверенно для своего воз-
раста.
- Валерку все знают, он парень приметный. И я с ним часто сталкива-
лась: в одних местах бываем, в одних компаниях... Так и познакомились:
раз вместе время провели, второй - и пошло. Знакомых много и у него, и у
меня, постепенно всякая шушера отсеялась, остался узкий круг. Собира-
лись, отдыхали... Вначале в городе, у кого-нибудь дома, потом на баркен-
тине... Это так дачу Валеркину называли, ну в шутку... У него дедушка
был адмирал...
Свидетельница на мгновение умолкла, выжидающе глянула пустенькими
блестящими глазками, ожидая удивления: "Адмирал! Правда? Да что вы гово-
рите! Как интересно!" Но я молча ждал, и она обескураженно хлопнула ку-
кольными ресничками раз и другой.
- Да, адмирал... И дача чудесная, знаете, такое уютное место, кругом
лес, в общем - красота! Мы приезжали на день-два, человек по шесть, от-
дыхали. Музыка классная, вина хорошего выпьем, там запас марочного, им-
портного... Танцуем, в баньке паримся... Да, там и финская баня есть!
- Почему финская? - не выдержал я.
- А какая же? - Глазки удивленно раскрылись. Ей бы очки - в модной
оправе с дымчатыми стеклами... Со временем додумается, не сама - так
подскажут...
- Финская баня, хоть у Валерия спросите...
- Ну хорошо, продолжайте.
- Всегда все нормально, ни драк, ни скандалов. Валерка в этом отноше-
нии культурный... Да и остальное. Свой круг все же... Если бы Машка это-
го морячка не притащила, ничего бы и не было!
- Давайте по порядку.
Свидетельница поерзала на жестком протертом стуле, но вряд ли ей ста-
ло удобней.
- Одна пара поехать не смогла - у него какието дела, я с Валерой, да
Машка Вершикова привела этого... морячка. И зачем он ей сдался! Только
что плавает... Подумаешь, радость! Шмотки и так можно достать... Поужи-
нали, музыку послушали, потанцевали. Все нормально. Я пошла наверх
спать, а разбудила меня уже милиция. Оказывается - такое дело...
- Скажите, Марочникова, вы были сильно пьяны в тот вечер?
- Кто, я?! - Она посмотрела такими изумленными чистыми глазами, что
мне должно было стать стыдно за допущенную бестактность. И, может, стало
бы, если бы я не читал справку дежурного следователя, в которой черным
по белому написано: "Опросить Марочникову не представилось возможным
ввиду того, что она находится в сильной степени опьянения".
- Кто, я?! - повторила она. - Да я вообще больше трех рюмок никогда
не пью!
- Значит, это были вместительные рюмки. - Я показал свидетельнице
справку, и она мгновенно перестроилась:
- В этот вечер и правда немного перебрала. Знаете, коньяк на шампанс-
кое...
- А остальные?
- Да как вам сказать... Валерка выпил прилично, Машка тоже свою норму
выбрала. А морячок - тот сачковал, пропускал часто и коньяка почти не
пил. Говорил, ему с утра идти куда-то надо...
- О чем вы разговаривали?
- Сейчас разве вспомнишь? Обычный треп. Анекдоты, побасенки всякие...
- Не ссорились?
- Нет, что вы! Какие там ссоры! Все чинно-благородно.
- Чинно-благородно! Прямо тишь да гладь! Как же в столь благочинной
компании могло произойти убийство?
- Ну уж убийство! Несчастный случай вышел... Может, баловались по
пьянке, он и напоролся случайно?
- Вы Вершикову хорошо знаете?
- Да вроде... Подружками были! Развлекались вместе, то да се... Она
баба компанейская, веселая. Но с вывертами. Никогда не знаешь, что выки-
нет. Бывает, сядет ни с того ни с сего в угол - все танцуют, а у нее
глаза на мокром месте. Что у человека внутри - разве ж узнаешь? Чужая
душа - потемки...
- А Золотова?
- Валерку знаю неплохо.
- Какие у вас с ним отношения?
- Ну ясно какие! Неужели не понятно?
Мне было понятно, но допрос тем и отличается от обычного разговора,
что в протокол вносятся не догадки, умозаключения и намеки, а слова,
прямо и недвусмысленно высказанные собеседником. Хотя бывает, что доби-
ваться этих прямых слов несколько неудобно. Но ничего не поделаешь.
- Признаться, не понятно, - я выжидающе смотрел на Марочникову.
Она досадливо поморщилась и передернула плечами.
- Ну, живу я с ним. Что такого - мне не шестнадцать лет. Надеюсь, в
протокол вы этого записывать не будете?
- Придется записать. Как и все, о чем мы говорим. Так что собой
представляет Золотов?
- Нормальный парень. Пофорсить, правда, любит, как же - адмиральский
внук! А так - ничего...
- Ничего? И это все, что вы можете сказать о близком человеке?
- Я же не тост за него поднимаю! Хватит и этого. Чем меньше говоришь
следователю - тем лучше.
- Вот как? Интересная мысль. Кто вам ее подсказал?
- Сама не маленькая.
Марочникова неторопливо прочитала протокол.
- Правильно записано?
- Правильно. Только вот стиль, - она неодобрительно покачала головой.
- Сделайте скидку на то, что это все-таки не роман, - я не нашелся,
