шает.
Легкий сквозняк быстро выдавил на улицу спертый воздух, дышать сразу
стало легче. С запахами разделаться просто, нетрудно навести порядок в
комнате, убрать тарелки с закисшей пищей, стаканы с остатками спиртного
и даже стереть мокрой тряпкой зловещий меловой силуэт.
Но самая тщательная уборка не поможет избавиться от того, что превра-
тило уютную загородную дачу в место происшествия. Теперь это не просто
комфортабельное место отдыха, а Дом, имеющий Страшную Тайну, Дом с При-
видением. Готов держать пари, что Золотовы продадут дачу, и очень скоро.
Недаром на предложение поехать сюда вместе глава семейства ответил кате-
горическим отказом: "Что вы, после того, что случилось... Уж вы, пожа-
луйста, сами..."
"Кают-компания" представляла собой просторную светлую комнату. Три
мягких кресла, журнальный столик, декоративный электрокамин-бар, магни-
тофон. Справа у окна - сервированный на четверых стол.
- Ну-ка, следопыты, что скажете?
- Здесь были курящие женщины, - сделал вывод Петр.
Верно. В пепельнице двадцать два окурка "Мальборо", двенадцать - со
следами помады, из них семь скурены до фильтра.
- А поглубже?
- Можно подумать, что пили одни люди, а закусывали другие!
- Точно! Молодец, Валек!
Бутылки могли служить украшением любого бара. "Камю", "Мартель" - на
донышке еще осталось немного пахнущей спиртом жидкости. "Бордо" - здесь
тоже что-то плещется. Красивая, под хрусталь, плоская бутылка с черной
этикеткой - эта пустая. Две пустые из-под шампанского.
А вот закуска - другого рода: дешевые консервы, вареная колбаса, ка-
бачковая икра, плавленые сырки. Странно.
- Хозяин - моряк?
Петр рассматривал большую гравюру - фрегат с туго надутыми парусами,
накрененный в лихом галсе, орудийные порты окутаны клубами дыма. На жур-
нальном столике искусно выполненная модель парусника, над ним - старин-
ный штурвал. Вот и еще атрибут морской романтики, на стене - ножны от
кортика. Того самого, что сейчас лежит у меня в сейфе.
- Хозяин - нет, но кто-то в семье - наверняка. Держи рулетку. Так, от
двери - два метра шестьдесят...
Неожиданно раздался телефонный звонок.
"Телефон на даче - редкость", - мелькнула мысль, я прошел в кабинет и
взял трубку.
- Все в порядке? - осведомился мужской голос.
- Да, - ответил я. Действительно, не спрашивать же, что он понимает
под "порядком".
- О'кей. - Раздались гудки. Разговор был окончен.
Осмотр и составление протокола, планов и схем заняли часа полтора.
Дело шло к концу. Я поднялся наверх, заглянул в две маленькие комнатки с
кроватями, вышел на веранду. Отсюда открывался умиротворяющий вид на ок-
рестный пейзаж, и надо сказать, с приподнятой точки обзора он выглядел
еще живописней. А через поляну по направлению к даче шел человек.
Я отпрянул в глубину веранды, но тут же сообразил, что отсвечивающее
на солнце стекло делает меня невидимым.
Кто же это? Скорее всего кто-то из хозяев, может быть, даже сам Золо-
тов-старший. Впрочем, нет. Хотя я беседовал с ним только по телефону и
поэтому узнать не смог бы, этот человек гораздо моложе - подобранная фи-
гура, резкая отмашка руками... Лица рассмотреть не удавалось, вот подой-
дет...
Но когда незнакомец подошел ближе, забор скрыл его из поля зрения.
Я спустился вниз и вместе с практикантами вышел на крыльцо, чтобы
встретить посетителя. Но прошла минута, другая, третья, а в калитку ник-
то не входил.
- Ну-ка, ребята, посмотрите, куда он делся.
Оставшись один, я быстро вытащил книжку, плюхнулся в кресло, расслаб-
ленно вытянул ноги.
"... Мы высаживались на Леду последней сменой. Этот факт не был из-
вестен никому на Земле, за исключением узкой группы экспертов, получив-
ших специальный допуск к отчетам, видеозаписям, образцам и другим мате-
риалам, собранным нами и двумя первыми экспедициями. Официально планета
считалась необитаемой и непригодной для освоения из-за высокого уровня
природного радиационного фона..."
Что-то отвлекало внимание, я прислушался. Тихий тупой скрежет то про-
падал, то появлялся вновь. Жук-древоточец! Я подошел к стене и внима-
тельно осмотрел ровную деревянную поверхность. И точно. Одна дырочка,
другая, третья... А сколько ходов уже проделано там, внутри? Дача оказа-
лась больной...
Вернулись Валек с Петром.
- Никого нет, мы все вокруг обегали. Наверное, он куда-то в другое
место шел.
- Может быть, конечно, и в другое. Но тропинка ведет прямо к воротам,
больше идти по ней некуда...
Я сфотографировал все помещения, снял со стены ножны от кортика. Под-
чиняясь внезапно пришедшей мысли, отлил в пронумерованные флаконы образ-
цы спиртного из экзотических бутылок. Кажется, все, можно дописывать
протокол.
Когда мы вышли на улицу, солнце уже скрылось за деревьями. Я сделал
еще пару снимков - общий вид дачи и подходы к ней. Хотелось есть, а
предстоял еще обратный путь до станции, потом ожидание электрички, по-
том...
- А почему вы не ездите на машине? - Мысль Петра работала в том же
направлении.
- Потому что на ней ездит прокурор, - дал я исчерпывающий ответ и
приготовился к следующему вопросу, но его не последовало. Чувствовалось,
что ребята устали.
Из окна электрички я все время смотрел в левую сторону. Там, за де-
ревьями, любили проводить время Валерий с друзьями, и, видно, отдых уда-
вался на славу, недаром же они называли дачу "Баркентина "Кейф".
В названии чувствовалась фантазия, изобретательность, слово "кейф"
произносилось правильно, без распространенной ошибки.
Грамотные, симпатичные, положительные молодые люди с развитым вообра-
жением... И тем не менее один из участников вчерашней вечеринки лежит
сейчас на холодном каменном столе морга, а другая заперта в душной каме-
ре...
Лес расступился, и я увидел знакомое здание на холме. Оно напомнило
мне парусник, идущий ко дну.
ЭКИПАЖ БАРКЕНТИНЫ
Тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Пройдя узкий
и глубокий, как колодец, двор, я миновал сводчатую арку и вышел на широ-
кий проспект. Здесь светило солнце, катились по своим маршрутам троллей-
бусы, проносились автомобили, спешили куда-то прохожие - словом, шла
обычная жизнь.
Изолятор временного содержания (сокращенно - ИВС) находился в глубине
двора, и никто из проходящих мимо людей не подозревал, что в какой-ни-
будь полусотне метров существует другой мир с круглосуточными электри-
ческими лампочками вместо дневного света, со стенами, выкрашенными уны-
лого цвета масляной краской, с лязгающими замками и спертым, несмотря на
вентиляцию, воздухом, пропитанным тяжелой смесью запахов человеческого
пота, карболки и чего-то еще - специфическим камерным духом, который не-
возможно истребить даже ежедневной уборкой.
Допрос, можно сказать, не получился. Марина Вершикова дала показания,
подписала протокол, но контакта с ней установить не удалось, не удалось
поговорить по душам, когда подследственный не просто рассказывает о со-
вершенном, но и проявляет эмоции, отражающие отношение к своим поступ-
кам, когда исподволь, незаметно выявляются мотивы преступления и цели,
на достижение которых оно было направлено.
Вершикова все время плакала и сквозь слезы рассказывала, что да, она
ударила Петренко кортиком, за что - не помнит, так как была пьяна. Уби-
вать не хотела и, как все получилось, сказать не может.
За размышлениями я незаметно прошагал три квартала до своей конторы.
Высокая массивная дверь, лестница, выложенная линолеумом, ступеньки с
дюралевыми уголками. Прокурор - хороший хозяин, за десять лет работы
здесь он полностью перекроил, перестроил старое запущенное здание, бла-
гоустроив его так, чтобы каждый сотрудник имел отдельный кабинет. Потом
началась "доводка" - двери с двух сторон обивались дерматином, настилал-
ся паркет, обновлялась мебель.
Другие прокуроры завидовали нашему помещению, удивляясь оборотистости
шефа. А он продолжал "шлифовать" свое детище: появились занавески, кар-
низы, шторы, паркет регулярно покрывается лаком, ежегодно проводится те-
кущий ремонт: побелка, покраска...
Сейчас наша прокуратура блестит, как пасхальное яичко, так что в зда-
ние просто приятно войти. Не всем, конечно, - сотрудникам. Одним словом,
созданы все условия для работы. А раз так - можно спросить и за ее вы-
полнение. Шеф - великий стратег. И спрашивать он умеет.
- Юрий Владимирович, а вас Павел Порфирьевич все утро разыскивает, -
наверху стояла машинистка Симочка. Она была в новых босоножках, я обра-
тил внимание на изящные пальчики с красным педикюром и тут же поймал се-
бя на мысли, что мне приятно смотреть на нее.
Вот тебе и раз! Симочка пришла к нам три года назад, едва достигшей
совершеннолетия, этакая упитанная домашняя девочка с круглым миловидным
личиком и румяными щеками. Она была трудолюбива, аккуратна и исполни-
тельна, быстро вошла в коллектив и стала всеобщей любимицей, но воспри-
нималась всеми именно как не знающий жизни несмышленый ребенок, которого
можно опекать, угощать шоколадками, расспрашивать о планах на будущее,
давать различные советы...
И этот стереотип отечески-снисходительного отношения к Симочке не
претерпел изменений за прошедшие годы, тем более что в котле, в котором
все мы варимся, время несется быстро и некогда особенно осматриваться по
сторонам и приглядываться друг к другу. И даже когда не так давно я об-
ратил внимание, что у нее красивые руки, то не задумался над этим, прос-
то сознание отметило еще один воспринятый зрением факт, отложив его в
свой объемистый запасник. И вот теперь я заметил, что мне приятно смот-
реть на нее.
- Спасибо, Симочка, сейчас я к нему зайду.
Она пошла к себе, а я задержался на площадке, глядя вслед. Три года
сделали свое дело, и Симочка стала очень симпатичной женщиной с отличной
фигурой. И если бы я не был на десять лет старше и женат, я бы с удо-
вольствием за ней поухаживал. Интересно, ей говорили, что у нее красивые
ноги?
- Сима! - Она оглянулась уже в конце длинного коридора, и на лице по-
явилось выражение преувеличенного внимания - девчоночья манера реагиро-
вать на обращение старших.
- Ты напечатала обвинительное?
- Да, сейчас принесу.
Печатала она грамотно, без ошибок, я бегло прочитал документ, подпи-
сал все четыре экземпляра и один подшил к оконченному накануне делу. Те-
перь можно идти к шефу. Интересно, зачем я ему понадобился?
Прокурор пребывал в прекрасном расположении духа, это я понял сразу
же, как только он ответил на приветствие.
- Можно направлять в суд. - Я положил перед ним законченное дело.
- Так-так, - Павел Порфирьевич взглянул на обложку. - Иванцов и Замо-
рин, грабеж, две кражи, угон автомобиля и вовлечение несовершеннолетних.
Целый букет... Ничего нового не раскопали?
- Как же, Иванцову добавилось два эпизода квартирных краж, а Заморину
- сбыт похищенного. Больше за ними ничего нет - проверял со всех сторон.
- Хорошо, хорошо... А что, Иванцов так и не признался? - Меня всегда
поражала феноменальная память шефа, который не только держал в голове
перечень всех дел, находившихся в производстве следователей, но и помнил
их суть, ориентировался в обстоятельствах преступлений, знал позиции об-
виняемых и свидетелей.
- Не признался. Ну это дело его - не новичок. На этот раз влепят ему
на всю катушку...
Белов дочитал обвинительное заключение, полистал пухлый том и разма-
шисто подписался под словом "утверждаю".
- А как обстоит дело с убийством на даче Золотовых?
- Вчера делал дополнительный осмотр, сегодня допрашивал подозревае-
мую...
- Ее фамилия Вершикова, если не ошибаюсь? - Шеф не ошибался и знал
это, просто хотел продемонстрировать свою осведомленность и блеснуть па-
мятью. - Ну и что она? Признается?
- Признается-то признается, да как-то странно. Дескать - убила, а как
