нас греческое название дьяка. Но'" при низком уровне нравственного и
гражданского чувства у тогдашнего русского княжья церковь не могла внес-
ти какого-либо существенного улучшения в политический порядок. Когда
между князьями затевалась ссора и готовилась кровавая усобица, митропо-
лит по поручению старейшего города Киева мог говорить соперникам внуши-
тельные речи: "Молим вас, не погубите Русской земли: если будете воевать
между собою, поганые обрадуются и возьмут землю нашу, которую отцы и де-
ды наши стяжали трудом своим великим и мужеством; поборая по Русской
земле, они чужие земли приискивали, а вы и свою погубить хотите". Добрые
князья, подобные Мономаху или Давиду черниговскому, плакали от таких
слов, но дела шли своим стихийным чередом, порядок добрых впечатлений и
порядок привычных отношений развивались параллельно, не мешая один дру-
гому и встречаясь только в исключительных личностях на короткое время,
по истечении которого кляузы родичей быстро заметали следы плодотворной
деятельности отдельных лиц. До нас дошло от XII в. горячее "Слово о
князьях", произнесенное одним церковным витием на память святых князей
Бориса и Глеба. Тема, разумеется, братолюбие и миролюбие; цель поуче-
ния-обличение княжеских усобиц, в разгар которых оно, по-видимому, было
сказано. "Слышите, князья, противящиеся старшей братии и рать поднимаю-
щие и поганых наводящие на свою братию! Не обличит ли вас бог на страш-
ном суде? Святые Борис и Глеб попустили брату своему отнять у них не
только власть, но и жизнь. А вы одного слова стерпеть брату не можете и
за малую обиду смертоносную вражду поднимаете, призываете поганых на по-
мощь против своей братии. Как вам не стыдно враждовать со своей братией
и единоверными своими!" Это негодование-опора для суждения о людях того
времени: пришлось бы ценить их очень низко, если бы из среды их не пос-
лышал
ось негодующего голоса против княжеских беспорядков. И все-таки про-
поведник горячился напрасно: источником беспорядков был самый порядок
княжеского управления землей. Князья сами тяготились этим порядком, но
не сознавали возможности заменить его другим и не сумели бы заменить,
если бы и сознавали. Да и сама иерархия не обладала ни авторитетом, ни
энергией в достаточной мере, чтобы сдерживать генеалогический
задор князей. В ее верхнем правящем слое было много пришельцев. В
далекую и темную скифскую митрополию шли не лучшие греки. Они были рав-
нодушны к местным нуждам и заботились о том, чтобы высылать на родину
побольше денег, чем мимоходом кольнул им глаза новгородский владыка XII
в. Иоанн в поучении своему духовенству. Уже в то время слово грек имело
у нас недоброе значение-плута: таил он в себе обман, потому что был он
грек, замечает летопись об одном русском архиерее.
НА ОБЩЕСТВО. Церковная иерархия действовала не столько силой лиц,
сколько правилами и учреждениями, ею принесенными, и действовала не
столько на политический порядок, сколько на частные гражданские и осо-
бенно на семейные отношения '. Здесь, не ломая прямо закоренелых привы-
чек и предрассудков, церковь исподволь прививала к туземному быту новые
понятия и отношения, перевоспитывая умы и нравы, приготовляя их к восп-
риятию новых норм, и таким путем глубоко проникала в юридический и
нравственный склад общества. Мы видели состав этого общества по Русской
Правде. Оно делилось по правам и имущественной состоятельности на поли-
тические и экономические классы, высшие и низшие, лежавшие один над дру-
гим, т.е. делилось горизонтально. Церковь стала расчленять общество в
ином направлении, сверху вниз, вертикально. Припомните состав общества
церковных людей. Это не был устойчивый и однородный к ласе с нас-
ледственным значением, не было новое сословие в составе русского общест-
ва: в число церковных людей попадали лица разных классов гражданского
общества, и принадлежность к нему условливалась не происхождением, а во-
лей или временным положением лица, иногда случайными обстоятельствами
(убогие и бесприютные, странники и т.п.). Даже князь мог попасть в чис-
ло церковных людей. Церковный устав князя Всеволода, составленный на ос-
новании Владимирова устава и данный новгородскому Софийскому собору во
второй четверти XII в., причисляет к церковным людям и изгоев, людей, по
несчастий) или другим причинам потерявших права своего состояния, сбив-
шихся с житейского пути, по которому шли их отцы. Устав различает четыре
вида изгоев; это-попов сын, не обучившийся грамоте, обанкротившийся ку-
пец, холоп, выкупившийся на волю, и князь, преждевременно осиротевший.
Итак, рядом с общественным делением по правам и имущественной состоя-
тельности церковь вводила свое деление, основанное на иных началах.
ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
Она" соединяла в одно общество людей разных состояний или во имя це-
ли, житейского назначения, религиозно-нравственного служения, или во имя
чувства сострадания и милосердия. При таком составе церковное общество
являлось не новым государственным сословием с духовенством во главе, а
особым обществом, параллельным государственному, в котором люди разных
государственных сословий соединялись во имя равенства и религиоз-
но-нравственных побуждений ".
НА СЕМЬЮ. Не менее глубоко было действие церкви на формы и дух част-
ного гражданского общежития, именно на основной его союз-семейный. Здесь
она доканчивала разрушение языческого родового союза, до нее начавшееся
". Христианство застало на Руси только остатки этого союза, например"
кровомщение: цельного рода уже не существовало. Один из признаков его
цельности-отсутствие наследования по завещанию, а из договора Олега с
греками мы видели, что уже за три четверти века до крещения Владимира
письменное обряжение, завещание, было господствующей формой наследова-
ния, по крайней мере, в тех классах русского общества, которые имели
прямые сношения с Византией. Построенный на языческих основаниях, родо-
вой союз был противен церкви, и она с первой минуты своего водворения на
Руси стала разбивать его, строя из его обломков союз семейный, ею освя-
щаемый. Главным средством для этого служило церковное законодательство о
браке и наследовании. Мы уже знаем, что летопись отметила у полян еще в
языческую пору привод невесты к жениху вечером, форму брачного союза,
которую она даже решилась признать браком. Но из поучения духовенству,
приписываемого архиепископу новгородскому Иоанну, видим, что даже в его
время, почти два века спустя по принятии христианства, в разных классах
общества действовали различные формы языческого брака-и привод, и умыч-
ка, заменявшие брак христианский. Поэтому "невенчальные" жены в просто-
народье были столь обычны, что церковь принуждена была до известной сте-
пени мириться с ними, признавать их если не вполне законными, то терпи-
мыми, и устав Ярослава даже налагает на мужа пеню за самовольный развод
с такой женой, а сейчас упомянутый архиепископ настойчиво требует от
священников, чтобы они венчали такие четы даже и с детьми. Гораздо стро-
же, чем за уклонение от церковного венчания, карает тот же устав за бра-
ки в близких степенях родства. Митрополит Иоанн II во второй половине XI
в.
налагает епитимью на браки даже между четвероюродными; но потом до-
пускали брачный союз и между троюродными. Христианский брак не допуска-
ется между близкими родственниками, между своими; следовательно, стесняя
постепенно круг родства, в пределах которого запрещался брак, церковь
приучала более отдаленных родственников смотреть друг на друга как на
чужих. Так церковь укорачивала языческое родство, обрубая слишком широко
раскидывавшиеся его ветви.
РАЗВИТИЕ СЕМЕЙНОГО НАЧАЛА^. Трудным делом церкви в устройстве семьи
было установить в ней новые юридические и нравственные начала. Здесь
предстояло внести право и дисциплину в наименее поддающиеся нормировке
отношения, направляемые дотоле инстинктом и произволом, бороться с мно-
гоженством, наложничеством, со своеволием разводов, посредством которых
мужья освобождались от наскучивших им жен, заставляя их уходить в монас-
тырь. Христианская семья, завязываясь как союз гражданский обоюдным сог-
ласием жениха и невесты, держится на юридическом равенстве и нравствен-
ном взаимодействии мужа и жены. Необходимое следствие гражданской рав-
ноправности жены-усвоение ей права собственности. Еще в Х в. дружинная и
торговая Русь знакома была с раздельностью имущества супругов: по дого-
вору Олега с греками на имущество жены не падала ответственность за
преступление мужа. Церкви предстояло поддерживать и укреплять это уста-
новление: церковный устав Владимира Святого ей предоставил разбирать
споры между мужем и женой "о животе", об имуществе. Впрочем, влияние
церкви на семейный быт не ограничивалось сферой действия формального
церковного суда, регламентируемого уставами: оставались отношения, кото-
рые она предоставляла чисто нравственному суду духовника. Устав Ярослава
наказывает жену, которая бьет своего мужа, но обратный случай обходит
молчанием. Духовника не следует забывать и при разборе статей церковных
уставов об отношениях между родителями и детьми. Здесь закон ограничива-
ется, как бы сказать, простейшими, наименее терпимыми неправильностями
семейной жизни, сдерживая произвол родителей в деле женитьбы или заму-
жества детей, возлагая на родителей ответственность за целомудрие доче-
рей, карая детей, которые бьют своих родителей, не только церковной, но
и гражданской, "властельской казнью", как тяжких уголовных преступников.
Зато предоставлен был полный простор
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
мужу и отцу как завещателю: древнейшие памятники русского права не
налагают никаких ограничений на его предсмертную волю, не следуя в этом
за своими византийскими образцами. "Как кто, умирая, разделит свой дом
детям, на том и стоять": такова основа наследственного права по Русской
Правде. Закон не предполагает, чтобы при детях возможны были вне семьи
какие-либо другие наследники по завещанию. Близкие родственники выступа-
ют только в случае опеки, когда мать-вдова при малолетних детях вторично
выходила замуж, а в договоре Олега являются законными наследниками, ког-
да после умершего не оставалось ни детей, ни завещания.
Припомним, что в этой победе семейного начала над родовым церковное
законодательство только доканчивало дело, начатое еще в языческие време-
на другими влияниями, на которые я указывал прежде (в лекциях VIII и X)
"*.
ЛЕКЦИЯ XVI
ГЛАВНЫЕ ЯВЛЕНИЯ II ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. УСЛОВИЯ. РАССТРАИВАВШИЕ
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПОРЯДОК И БЛАГОСОСТОЯНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ. БЫТ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТ-
ВА:
УСПЕХИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ И ПРОСВЕЩЕНИЯ. ПОЛОЖЕНИЕ НИЗШИХ КЛАССОВ; УС-
ПЕХИ РАБОВЛАДЕНИЯ И ПОРАБОЩЕНИЯ. ПОЛОВЕЦКИЕ НАПАДЕНИЯ.
ПРИЗНАКИ ЗАПУСТЕНИЯ ДНЕПРОВСКОЙ РУСИ. ДВУСТОРОННИЙ ОТЛИВ НАСЕЛЕНИЯ
ОТТУДА. ПРИЗНАКИ ОТЛИВА НА ЗАПАД.
ВЗГЛЯД НА ДАЛЬНЕЙШУЮ СУДЬБУ ЮГО-ЗАПАДНОЙ РУСИ И ВОПРОС О ПРОИСХОЖДЕ-
НИИ МАЛОРУССКОГО ПЛЕМЕНИ. ПРИЗНАКИ ОТЛИВА НАСЕЛЕНИЯ НА СЕВЕРО-ВОСТОК.
ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ОТЛИВА И КОРЕННОЙ ФАКТ ПЕРИОДА.
II ПЕРИОД. Обращаюсь к изучению второго периода нашей истории, про-
должавшегося с XIII до половины XV в. Наперед отмечу главные явления
этого времени, которые составят предмет нашего изучения. Это были корен-
ные перемены русской жизни, если сопоставить их с главными явлениями
первого периода. В первом периоде главная масса русского населения сос-
редоточивалась в области Днепра; во втором она является в области Верх-
ней Волги. В первом периоде устроителем и руководителем политического и
хозяйственного порядка был большой торговый город; во втором таким уст-
роителем и руководителем становится князь-наследственный вотчинник свое-
го удела. Итак, в изучаемом периоде являются новая историческая сцена,
новая территория и другая господствующая политическая сила: Русь днеп-
ровская сменяется Русью верхневолжской: волостной город уступает свое
место князю, с которым прежде соперничал. Эта двоякая перемена, террито-
