Самые интересные книги - Ключевский В.О. - Курс русской истории: сочинения в 9-ти томах т.1

Курс русской истории: сочинения в 9-ти томах т.1

Ключевский В. О.
Сочинения: В 9-ти т. Т. 1. Курс русской истории.

В первый том Сочинений В. О. Ключевского вошли двадцать лекций "Курса
русской истории", являвшегося вершиной его научного творчества. В них
освещены вопросы исторической методологии автора, план курса, основные
элементы его концепции и общей периодизации русской истории. Автор уде-
лил большое внимание географии страны и значению природных условий в ис-
тории ее народа. Повествование охватывает древнейший период русской ис-
тории по "удельные века" и завершается XIV веком.

ЛЕКЦИЯ I

i-l Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
текста, имевшегося в литографии: "Я начинаю общий курс истории России и
в настоящем году изложу его первую половину до конца шестнадцатого сто-
летия, т.е. до пресечения старой московской династии и Калитина племе-
ни. Изложению этого курса я предпошлю несколько общих мыслей о цели и
приемах предстоящей нам работы.
Предпринимая изложение истории России, прежде всего надо решить воп-
рос: какую цель может иметь изучение местной истории? Цель эта двоякая:
во-первых, чисто научная, а во-вторых, прикладная, практическая. Та и
другая должна быть выведена из общей задачи исторического изучения.
Итак, какую научную цель можно поставить изучению истории одной ка-
кой-либо страны, одного какого-либо народа? Цель эта, очевидно, должна
быть та же, к какой направлено изучение общей истории человечества.
Задача каждой науки заключается в познании происхождения и свойств
изучаемого предмета".
2-2 раздел лекции значительно переработан при подготовке курса ко
второму изданию (1906 г.).
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Текст, добавленный автором во второе издание вместо текста, имевшегося в
первом издании: "Но подобное разделение труда допускается и в такой ос-
торожной отрасли знания, как биология: строение органических тел,
свойства и функции их органов удобнее изучаются на отдельных особях, да-
же по оторванным частицам органического вещества; каплю крови или хобот
мухи кладут под микроскоп. Рост всего организма познается по совокупнос-
ти отправлений всех его органов, а строение его-по отдельным частицам
или клеточкам. И в историческом изучении с помощью усиленного наблюде-
ния, сосредоточенного на ограниченном пространстве, можно яснее разгля-
деть наблюдаемый предмет.
Однако есть ли это разделение труда-простое методологическое
удобство, или оно имеет и дидактическое оправдание?
Начнем ответ на этот вопрос другим вопросом: какой умственный интерес
руководит нами, когда мы на протяжении веков наблюдаем

КОММЕНТАРИИ

медленные и нетвердые, иногда ошибочные совместные шаги людей по пути
своего усовершенствования?" ^Ключевский В. О. Курс русской истории. 1
изд. Ч. 1. М., 1904. С. 6. ].
5-5 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 6-6
Текст, добавленный автором во второе издание, вместо текста, имевшегося
в первом издании: "Эти сочетания и вызывали наружу чрез общества, подпа-
давшие под их действие, те или другие свойства человечества, раскрывали
его природу с разных сторон.
Итак, всеобщая история создавалась, по крайней мере доселе, не сово-
купной жизнью всего человечества, существовавшего в известное время, и
не однообразным взаимодействием всех сил и условий человеческой жизни, а
отдельными народами или группами немногих народов, преемственно сменяв-
шимися, при разнообразном местном и временном подборе сил и условий,
нигде более не повторявшемся. Эта непрерывная смена народов на истори-
ческой сцене, этот вечно изменяющийся подбор исторических сил и условий
может показаться игрой случайностей, лишающей историческую жизнь всякой
планомерности и закономерности. На что может пригодиться изучение исто-
рических сочетаний и положений, когда-то и для чего-то сложившихся в той
или другой стране, нигде более непредвидимых? Правда, пока наука многого
не умеет еще объяснить в превратностях человеческих судеб. Но историчес-
кие явления, в которых вскрываются и развиваются силы и свойства челове-
ческой природы, доступны изучению, и если в их возникновении многое ос-
тается для нас неясным или кажется случайным, то их действие на склад
человеческой жизни носит характер закономерного, необходимого отношения
или достаточного основания. Мы наблюдаем строение человеческих обществ,
действие сил, над ними работающих, соотношение элементов, их составляю-
щих, условия, направляющие их взаимодействие, и при этом замечаем, что
все эти условия и соотношения запечатлены местным характером и вне дан-
ного места неповторимы. Причинная связь исторических явлений, пре-
емственность культур и цивилизаций дает возможность связать их на протя-
жении тысячелетий в последовательный процесс развития человечества. Но
чтобы найти и понять скрытые пружины, движущие этот общий культурно-ис-
торический процесс, надобно на время оторваться от него и сосредоточить
внимание на частичных местных строениях, представляемых жизнью того или
другого народа.
Итак, отдельное изучение местной истории имеет свою задачу, которая
дает ему научное оправдание, потому что соответствует законам строения
человеческих обществ. Как же строится человеческое общежитие?" {. Клю-
чевский В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 8,9]. 7-7 Текст, добавлен-
ный автором при подготовке первого издания. 8-8 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания, вместо текста, имевшегося в литогра-
фии: "Но человеческий дух проявляется в истории в двух видах или конк-
ретных формах". 9-9 Текст, добавленный автором при подготовке первого
издания. io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого изда-
ния, вместо текста, имевшегося в литографии: "Это те простейшие стихии,
которые найдем в каждом людском союзе, анализируя его состав, те тончай-
шие связи, которыми держится человеческое общежитие и благодаря которым
случайные и разнохарактерные людские единицы с мимолетным существованием
сплачиваются в стройные и плотные общества, живущие целые века. Эти эле-
менты-язык, кровь или кровное родство, мысль, знание, чувство, обычай,
право, порядок, труд и капитал и т.п. Каждый из этих элементов имеет
свою долю участия в создании и развитии человеческих союзов; все эти
элементы присутствуют везде, в каждом обществе, но общества, создаваемые
ими в разные времена и в различных местах, не похожи друг на друга".

11-11 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
12-12 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 13-13
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо текста
литографии, содержащего иной фактический материал.
14-14 Далее в первом издании следовал текст, опущенный автором при
подготовке второго издания: "Природа и взаимодействие элементов общежи-
тия, как они проявлялись в исторически слагавшихся обществах, - таков ос-
новной предмет исторической социологии. Эти общества-все различные мест-
ные сочетания и положения общественных элементов. Следовательно, чем
больше изучим мы таких местных сочетаний, тем всестороннее узнаем
свойства и действия разных общественных элементов и проявляемых ими ис-
торических сил, тем полнее раскроется перед нами природа каждого и каж-
дой из них. С другой стороны, изучая происхождение того или другого со-
четания исторических сил и общественных элементов, мы узнаем, при каких
условиях устанавливается то или другое отношение между ними, т.е. при
каких условиях известный элемент или сила выступает той или другой сто-
роной своей природы. Значит, посредством изучения местной истории мы
познаем не только природу людского общежития, но и законы его движения,
так сказать, его механику, познаем, при каких условиях известный элемент
его двигает человечество вперед по пути мирового прогресса и когда за-
держивает его движение, когда, например, капитал убивает свободу труда,
не усиливая его производительности, и когда, наоборот, помогает труду
стать более производительным, не порабощая его. Таким образом из науки о
том, как строится человеческое общежитие, может со временем-и это будет
торжеством исторической науки-выработаться и прикладная часть ее-наука о
том, как наилучше строить его-это общежитие" {Ключевский В. О. Курс
русской истории. Ч. 1. С. 17] [ср.: С. 39 настоящего издания].
15-15 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, на
основе перередактированного текста литографии. 16-16 Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ II
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2х-2х
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2а-2а Текст,
добавленный автором при подготовке четвертого издания (1911 г.).
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 4-4
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 5-5 Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания. 6-6 Уточнение, вне-
сенное автором при иод готовке первого издания, вместо текста литогра-
фии: "Приблизительно с конца XII века..." 7-7 Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания. 8-8 Текст, добавленный автором при под-
готовке первого издания. 9-9 Текст, добавленный автором при подготовке
первого издания. io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого
издания. ii-ii Текст, добавленный автором при подготовке первого изда-
ния. 12-12 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
13-13 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Сохра-
нился набросок введения к литографии, сделанный в 1895 г. и относящийся
к вопросам, рассматриваемым в XI лекции: "Ход и качество народной жизни
зависят от направления и характера народного исторического труда, от то-
го употребления, какое народ по условиям своего положения делает из сво-
их сил и средств, данных ему географической и исторической его обстанов-
кой, природой его страны и его международным соседством. Каждому народу
предстоит исполнить две работы, которые

КОММЕНТАРИИ

составляют существенное содержание его истории и между которыми каж-
дое лицо из народа делит свои житейские усилия. Одну часть этих усилий
оно несет на общее благо, на выработку политических и экономических
средств для беспрепятственной и справедливой установки общественных от-
ношений, людского общежития-словом, для упрочения внешней безопасности и
внутреннего благоустройства, а другая часть удерживается лицом для своих
частных потребностей, для устройства своего личного существования, для
развития своих умственных и нравственных сил. Для нормального полного и
стройного хода народной жизни требуется известная соразмерность усилий,
обращаемых народом на обе работы, и на устроение общества, и на развитие
личности; без этой соразмерности одна работа идет в ущерб другой и этим
подрывает собственную прочность, тогда как при нормальном ходе обеих ус-
пехи одной облегчают и упрочивают другую, изменяя требовательность или
притязательность государства, непосильная тяжесть внешней обороны задер-
живает успехи частного благосостояния, развитие личности; с другой сто-
роны, справедливый общественный порядок устанавливается легче и прочнее
при надлежащем развитии личности, т.е. при правильном понимании людьми
своих средств и интересов, своих прав и обязанностей. Но для такого со-
размерного хода обеих работ нужна довольно резкая встреча многих благоп-
риятных условий. Нашему народу были даны далеко не все необходимые для
этого условия, и в его жизни одна работа получила решительный перевес
над другой, сообщив одностороннее направление его историческому труду.
Заброшенный между Европой и Азией, среди леса и степи, вдали от старого
образованного мира, русский народ не нашел в доставшейся ему стране ни-
какой культурной подготовки, ни преданий, ни даже никаких развалин и
многие века должен был тратить большую часть своих усилий на два грубые
дела: 1) на первичную разработку неподатливой своей страны, с бою усту-
павшей человеку свои дары, и 2) на изнурительную оборону от хищных степ-
ных соседей, отнимавших у него лучшие, наиболее открытые части
его страны. В том и другом ему большую часть самому приходилось выра-
батывать приемы действия, помощью собственных опытов и соображений; на-
учные знания, технические средства культурного мира перехватывались
спешно и случайно через русского купца, а потом византийского священни-
ка. От работ, требовавшихся общенародным благом, государством в виде по-
датных и военных повинностей отдельному лицу оставалось очень мало для
работы над самим собой, над своими частными отношениями, над устройством
[над страницей: "усовершенствованием"] его личного благосостояния и раз-
вития. С поля, из леса или степного похода древнерусский человек прино-
сил в свою дымную и грязную избу усталые силы и встречал здесь самые
первичные нужды и непосильные, тревожные материальные заботы (Котоши-
хин). Все это помешало древнерусскому человеку достаточно проявить себя
в сфере личного духовного творчества в той области человеческой дея-
тельности, где работает индивидуальный дух и где для его уединенной бла-
готворительной работы необходимы известное довольство и спокойствие до-
суга вместе с известной возбужденностью общежития. Русская литература
чуть не до самого XIX в. скудна самородными идеями, лишена последова-
тельности, хотя и не лишена талантов, появлявшихся в ней в виде случай-
ных мимолетных мастеров. Зато жизнь русского народа останавливает на се-
бе внимание изучающего массовым трудом, работой коллективного народного
ума, безличного творчества, оставившей свои плоды в безымянных произве-
дениях народной словесности, в приметах, пословицах, поговорках, сказ-
ках, песнях. Эти непосредственные, часто меткие и глубокие наблюдения
над частной жизнью, над природой и людьми, над людскими отношениями, как
они есть, не творческие идеи, которые строят и перестраивают жизнь и
людские "тношения".

14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо текста, имевшегося в литографии: "... чему научат нас..."
15-15 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо текста, имевшегося в литографии: "Они, во-первых, покажут нам,
какие элементы общежития преобладали в развитии нашей истории и какке
действовали слабее, - следовательно..."
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо текста, имевшегося в литографии: "Если, например, мы заметим, что
право часто бывало у нас слугой капитала, то нашей практической задачей
должно стать усиленное развитие права как оплота общественной правды и
личной свободы, а не как орудия, которым закрепляется перевес матери-
альной силы".
17-17 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо текста, имевшегося в литографии: "Идеалы эти создаются совокупны-
ми усилиями всех образованных народов, но не всегда и везде, не в каждом
народе они осуществимы в одинаковой мере".
18-18 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо текста, имевшегося в литографии: "Правильный выбор между ними не-
возможен без исторического изучения, которое только и может показать,
какие из предполагаемых порядков общежития ниже наличных сил и средств
народа и какие выше их, не под силу народу, чтобы знать, куда и как ид-
ти, нужно знать, откуда и как мы пришли".
ЛЕКЦИЯ III
Текст III и IV лекций в литографии отсутствует. Отдельные фрагменты
этих лекций имеются в архиве В. О. Ключевского, хранящемся в Отделе ру-
кописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина (ф. 131, п.
1, д. 4, II).
1 Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. 27
(полутом 54). СПб., 1899. С. 25,27,28.
2 ((Дн. 360)); Перетяткович Г. И. Поволжье в XV и XVI веках. М.,
1877. С. 6-7.
3 Энциклопедический словарь. С. 47.
4 ((Дн. 360)); Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси (далее: Ило-
вайский. Разыскания). М., 1876. С. 5.5 Московские ведомости. 1900. N
231. С. 4; 1902. N 290. С. 4. (" Летопись по Лаврентьевскому списку (да-
лее: Лаврентьевская летопись). СПб., 1897. С. 8.
и Статистический временник Российской империи. СПб., 1866. С. 158. *
Далее в фрагменте: "В Сибири леса занимают 4800 верст в длину и 2700 в
ширину (1902 г.)".
9 Семенов П. П. Географически-статистический словарь Российской импе-
рии (далее: Семенов). Т. 1. СПб., 1863. С. 388.1" Московские ведомости.
1900. N 223. С. 4.
il Вильд Г. Новые многолетние и пятилетние средние количества осадков
и числа дней с осадками для Российской империи // Записки Академии наук.
8-я серия по физико-математическому отделению. Т. III. N 1. СПб., 1895.
ЛЕКЦИЯ IV 1 Московские ведомости. 1900. N231. С. 4; 1902. N 290. С.
4.
ЛЕКЦИЯ V
i-i Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
текста, имевшегося в литографии: "Мы должны прежде, чем

КОММЕНТАРИИ

начнем изложение фактов этого времени, познакомиться с главным источ-
ником, откуда будем черпать сведения о них. Одним из самых обильных ис-
точников изучения нашей древней истории служат летописи".
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
текста, имевшегося в литографии: "Подобный характерный образчик такого
свода представляет так называемая неточно "Тверская летопись" (издана в
15-м томе Полного собрания русских летописей. СПб., 1863) (далее: ПСРЛ);
этот свод составлен в 1534 г. сельским священником Ростовского края.
Составитель сокращал или дополнял, иногда буквально переписывал древние
летописи, вставляя в свою композицию отрывки из житий, сказаний и т.
п. ".
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 4-4
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 5-5 Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания, вместо текста, имев-
шегося в литографии: "Это можно заметить по двум признакам: во-первых, в
этой "Начальной летописи" ^мы встречаем отдельные известия и даже целые
статьи, повести, написанные не киевским летописцем, а вставленные в свод
позднее, во-вторых, в позднейших летописных сводах мы находим известия о
киевских событиях, очевидно заимствованные из древних киевских летопи-
сей, но опущенные в дальнейших, нам неизвестных, ее списках.
Чтобы объяснить такой состав "Начальной летописи", надобно заметить,
что следы летописных и вообще литературно-исторического повествования
становятся заметными у нас еще в половине XI века. Так, в Новгороде ве-
лась летопись уже около половины XI столетия. Сохранилось известие в
позднейших летописях, новгородских сводах, о смерти первого новгородско-
го епископа Иоакима в 1030 году, сопровождающееся замечанием: "Бе же
ученик его Ефрем, ия^е ны учаше". Из этого мы можем заключить, что еще в
первой половине XI столетия в Новгороде жил летописец, который называл
себя учеником первого новгородского епископа. Вставки из этой древней
новгородской летописи находим уже в начальном летописном своде. Таков,
например, читаемый нами в обоих древних списках под 1115 годом рассказ
об ослеплении теребовльского князя Василька князем Давидом Игоревичем,
помещенный в начальном своде под 1097 годом, написан неким священником
Василием, который плохо знал киевский край, но бывал во Владимире на Во-
лыни; он является действующим лицом в этом событии, был посредником в
переговорах между обоими князьями. Был ли это летописец Волынский или
только автор отдельной повести об ослеплении Василька, сказать трудно.
Он писал еще до смерти Василька (1124 г.), потому что, говоря о порезе
лица, нанесенном Васильку при его ослеплении, он заключает' "Есть рана
та же на Васильке и ныне". ^ Лаврентьевская летопись. С. 224.
" Татищев В. Н. История российская с самых древнейших времен (далее:
Татищев). Кн. 1. М., 1768. С. 51; Бестужев-Рюмин К. ^. Русская история
(далее: Бестужев. История). Т. 1. СПб., 1872. С. 21; "сличи": Лав-
рентьевская летопись. С. 183 и ел. и Яковлев В. А. Памятники русской ли-
тературы XII-XIII вв. (далее: Яковлев). СПб., 1862. С. 129,135.
^ Лаврентьевская летопись. 1051 г. С. 156; Соловьев С. М. История
России с древнейших времен (далее: Соловьев. История). 5 изд. Т. 3. М.,
1880. С. 123.
9 "Сказание о Борисе и Глебе в своде Яковлева. Сказание о Печерском
монастыре под 1051 г. писано по смерти Ярослава (Лаврентьевская лето-
пись. С. 153) и даже Феодосия (о кончине Феодосия под 1074 г. см.: Лав-
рентьевская летопись. С. 178,202) деятелем открытия (монастыря), мона-
хом Печерского монастыря, учеником Феодосия"; Бестужев-Рюмин К. Н. О
составе русских летописей до конца XIV века (далее: Бестужев. О соста-
ве). СПб., 1868. С. 12,63.

10 Лаврентьевская летопись. С. 137.
11 Лаврентьевская летопись. С. 243.
12 "По Палее"; Бестужев. История. Т. 1. С. 136; "Письменность при
Ярославе"; Лаврентьевская летопись. С. 148.
13 Терновский Ф. А. Изучение византийской истории и ее тенденциозное
приложение к Древней Руси (далее: Терновский). Вып. 1. Киев, 1875. С.
23-25.
i^ "И даже в русской редакции"; Бестужев. История. Т. 1. С. 135.15
"Было в 864 [над строкой-860]"; Терновский. С. 108; "И Игоря 841 г. ";
ПСРЛ. Т. 1. СПб., 1846. С. 245.
16 Далее в литографии шел текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Но этот год она считает началом царствования Михаила
III вместо 842, а при этом византийском императоре впервые стало извест-
но Византии имя Руси, ибо Русь при этом царе нападала на Царьград, о чем
автор повести узнал из греческого хронографа, т.е. Амартолова продолжа-
теля. Самое нашествие Руси на Царьград случилось не в 852 году, а отне-
сено в Повести к 866 году вместо 864 года. Итак, 852 год понадобился для
хронологии"; Терновский. С. 107.
17 Далее в литографии шел текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Рассказывая о нападении хозар на полян. Повесть заме-
чает в конце: "Володеют хозары Руськие и до днешнего дне". Так не мог
сказать русский повествователь XII века: в то время землею хозар владели
половцы. В 965 году русский князь Святослав разрушил хозарское царство;
скоро, впрочем, землею хозар завладели печенеги. В 1036 году Ярослав на-
голову разбил под Киевом печенегов, так что остатки их убежали в степь и
пропали без вести. По их следам к пределам Руси придвинулись торки, а
потом половцы. Последние в 1061 году одержали первую победу над Русью и
завладели степями, которыми прежде владели хозары. Итак, Повесть, кото-
рая считает русских властителями Хозарии, могла быть написана между 1036
и 1061 годами. В той же Повести находим другое, более точное указание на
время ее составления". 1^ Лаврентьевская летопись. С. II. 19 "Исповеда-
ние веры Владимиру"; Лаврентьевская летопись. С. 109; "Мих. Синкела
(умер в 835 или около)"; Павлов А. С. Первоначальный славяно-русский Но-
моканон (далее: Павлов). Казань, 1869. С. 52.
20 Лаврентьевская летопись. С. 83,84.
21 "Главнейший источник-житие Владимира, едва ли Иакова"; "Сице убо
бысть малым прежде сих лет, сущу самодержцю всея рускыя земля Володиме-
ру"; Голубинский Е. Е. История русской церкви (далее: Голу-бинский). Т.
1, половина 1. М., 1880. С. 195; "Прямо с путешествия слуг в иные страны
по делу о верах. Противоречие Похвалы Якова Житию"; Бестужев. О составе.
С. 38, примеч. 121; "В крещении 33 года жил Владимир по житию, не 28"
[см. там же, примеч. 123].
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
23-23 Текст, значительно расширенный автором при подготовке первого
издания.
2 - 24 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. Следующая заметка была опущена
автором: "Под 898 г. о деятельности Кирилла и Мефодия из паннонских жи-
тий: изобретание письмен и крещение Моравы. Из разнообразия источников
противоречия свода: Переяславль [существовал] при Олеге и основан Влади-
миром, 992 г., два первые прихода печенегов [у Ключевского ошибочно на-
писано: "половцев"], 915 и 968 гг. "; Бестужев. О составе. С. 34,35.
25 "Два слоя исторического эпоса"; Летописец Переяславля-Суздальско-
го, составленный в начале XIII века. Изд. М. А. Оболенский. 996 г. (да-
лее: Летописец Переяславля). М., 1851. С. 33.

КОММЕНТАРИИ

26-26 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании вставки к литографии.
27 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Собирая материалы по отечественной истории,
Сильвестр нашел ряд поэтических былин, народных преданий о старине и
несколько письменных сказаний, в числе которых главные были: Повесть о
начале Русской земли. Повесть о крещении Руси Владимиром с очерком
дальнейшей деятельности этого князя [над строкой: "т.е. житие"], нако-
нец, Начальная киевская летопись. Эти три повествования, кое-где сокра-
тив, а кое-где пополнив их, он положил в основание своего свода, а оста-
вавшиеся между ними хронологические промежутки наполнил сам [подчеркнуто
позднее автором] из других известных ему источников, черпая частью из
византийского хронографа, частью из былинного киевского эпоса и проч., в
самую киевскую летопись вставил несколько дополнительных статей (о Пе-
черском монастыре и преподобном Феодосии, об ослеплении князя Василька)
и весь этот разнохарактерный запас материалов расположил по одному хро-
нологическому плану, им самим составленному [над строкой: "и притом не
точно"] при помощи византийского хронографа и туземных источников [на
полях: "Хронологический трафарет по памяти о числе лет каждого княжения.
Покорение племен Олегом из Киева"]. Поэтому все хронологические пометки
при событиях iX и Х веков в своде гадательны и не могут считаться вполне
достоверными. С доверием можно относиться только к хронологическим за-
меткам в рассказе о событиях XI века, описанных начальным киевским лето-
писцем.
Таковы главные выводы, к которым приводит нас разбор начального лето-
писного свода. Еще раз повторяю эти выводы. Этот свод состоит из трех
главных и разновременных частей: из Повести о начале Русской земли, сос-
тавленной неизвестным автором никак не позже 1054 года, из Повести о
крещении Руси, написанной кем-то в начале XII века, наконец, Начальной
киевской летописи, которую вел во второй половине XI и начале XII века
до 1110 года включительно монах Печерского монастыря по древнему киевс-
кому изданию Нестор. Промежутки между этими главными частями были напол-
нены из разных иноземных и туземных источников составителем свода, кото-
рый был, по всей вероятности, игумен Выдубицкого монастыря Сильвестр,
кончивший свой труд в 1116 году" [слова "кончивший свой труд в 1116 го-
ду" зачеркнуты; вместо них на полях приписка: "и писавший далее"].
ЛЕКЦИЯ VI
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
текста, имевшегося в литографии: "Эти выводы дают нам некоторую опору
для оценки достоверности древнейших известий о нашей земле, содержащихся
в начальном летописном своде. Предания, передающие в полусказочной форме
события IX и Х вв., были записаны спустя менее чем 200 лет после событий
того и другого века, именно первые (IX в.) не позднее половины XI в., а
вторые (X в.) не позднее первой четверти XII в. Полтора или два века не
долгое время для крепкой народной памяти: чрез такое хронологическое
пространство она умеет... пронести сущность, зерно факта, растеряв его
подробности, которые обыкновенно заменяют поэтическими чертами. Этим со-
ображением мы и должны руководиться при разборе сказаний древней Повести
о начале Русской земли, как и преданий, следующих за нею в начальном ле-
тописном своде. Теперь перейдем к летописям XII века".
2 Соловьев. История. Т. 3. С. 132, примеч. 242.
3 "Ипатьевский список идет по 1200 г. "; Летопись по Ипатьевскому
списку (далее: Ипатьевская летопись). СПб., 1871. С. 4,79.

4 Татищев. Кн. 3. М., 1774. С. 416,463.
5 Ипатьевская летопись. С. 470.
6-6 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
черновых заметок к литографии.
ЛЕКЦИЯ VII
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании вставки к литографии.
2 Nestor. Russische Annalen in ihrer Slavonischen Grundsprache
verglei-chen, iibersetzt und erklart von Aug. - Ludw. Schlozer. T. I-5.
Gottingen, 1802-1809 (русский пер.: Нестор. Русские летописи на древ-
ле-славенском языке. Сличенные, переведенные и объясненные А. Л. Шле-
це-ром. Ч. 1-3. СПб., 1809-1819. Пер. с нем. Д. Языкова; далее: Шлецер,
Нестор).
з "о Шлецере" см.: Соловьев. История. Т. 26. М., 1876. С. 296 и ел. ^
Лаврентьевская летопись. С. 12,18.
^ "Теория летописца: ранние судьбы Руси связывает с общей историей
славян, исходя из идеи первобытного единства славянства"; Лаврентьевская
летопись. С. 5,25,28 и ел.
6-6 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 7-7
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
материалов литографии (см. примеч. II). 8 Лаврентьевская летопись. С.
29.
9-9 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. '" "По
Иорнанду, стр. 28"; De Getorum origine et rebus gestis. Gloss. 27;
Sclaveni... usque ad Danastrum et in boream Viscia tenus commorantur
(пер. см.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. Вступ. ст.,
перевод, комментарий Е. Ч. Скржинской (далее: Иордан). М., 1960. С. 72.
II Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Есть два указания на эту стоянку, предшествующую
заселению Днепровья. Наша повесть о начале Русской земли не помнит о
пребывании восточных славян на Карпатах; но она рассказывает о расселе-
нии славян и в этом рассказе различает две их ветви-западную и восточ-
ную. Славяне с Дуная расселились в разные стороны и назвались по именам
мест, где поселились: одни поселились на реке Мораве и назвались мора-
вой, другие-чехами. Это западные славяне. От них отличаем славян восточ-
ных. Восточную ветвь составляли хорваты белые, сербы и хорутане; от этих
славян Повесть и производит те племена, которые заселили Днепровье. Она
рассказывает, что когда Волхи-по исследованию некоторых писателей-Римля-
не [на полях заметки: "Траян 98-117 гг. ". "Киммериане, Скифы, Сарматы,
Аланы, Даки, "Walsch"] - напали на славян Дунайских, сели среди них и на-
чали их угнетать, эти восточные славяне одни пришли на Днепр и стали на-
зываться полянами, а другие прозвались древлянами, потому что поселились
в лесах, и т.д. Итак, Повесть чуть помнит, что днепровские славяне пош-
ли от хорватов белых и сербов, а местопребыванием этих племен, где их
знают потом византийские писатели, были северо-восточные склоны Карпат,
т.е. нынешняя Галиция с областью верхней Вислы. Хорватов знает здесь и
наша Начальная летопись даже в Х веке при Олеге. Забыв о Карпатской сто-
янке. Повесть, однако, запомнила обитавшие на Карпатах племена, от кото-
рых пошли восточные славяне, поселившиеся на Днепре и по другим рекам
русской равнины"; Соловьев. История. Т. 1. М., 1874. С. 51,52.
12 "Готы в России в IV в... В III в. при Аврелиане Дакия уступлена го-
там (ок. 275). Гунны разрушили царство готов в 376 г. С конца V в. бол-
гары на Дунае (по смерти Аттилы в 453 г.). В 565 г. авары перешли Дон.

КОММЕНТАРИИ

При Ираклии (610-641 гг.), Угры Белые (напали) на славян"; Соловьев.
История. Т. 1. С. 89,90; Бестужев. История. Т. 1. С. 5.13 "Истреблены
болгарами в 867 г. "; Соловьев. История. Т. 1. С. 90. ^ Венелин Ю. И. О
древних жилищах русского народа. Чтения в Обществе истории и древностей
российских (далее: ЧОИДР). 1847. N 9.15 Бестужев. История. Т. 1. С.
170.
^ "После 562 г. "; Procopii Caesariensis. Debello Gothico, III, 14;
IV, 4,5 (перевод см.: Древние славяне в отрывках греко-римских и визан-
тийских писателей по VII в. н.э. Вестник древней истории. 1941. N 1. С.
237,242; Прокопий из Кесарии, война с готами. М., 1950); Соловьев С. М.
Очерк нравов, обычаев и религии славян. Архив историко-юридических све-
дений, относящихся до России. Изд. Н. В. Калачов (далее: Архив Калачо-
ва)... Кн. 1. Отд. 1. СПб., 1876. С. 22.
- 17 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Лаврентьевская летопись. С. II.
19-19 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании вставки к литографии, в которой использован материал "Краткого
пособия русской истории" В. Ключевского (далее: Пособие). 3 изд. М.,
1903. С. 12,13.
ЛЕКЦИЯ VIII
' Архив Калачова. Кн. 1. Отд. 1. С. 19.2-2 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания, вместо текста, имевшегося в литогра-
фии: "Под руководством этого племени среди постоянной борьбы с Византией
восточные славяне, по-видимому, успели сомкнуться в большой военный со-
юз, о котором еще помнят на Руси около половины Х столетия, судя по то-
му, что известие о распадении этого вооруженного союза попало в сочине-
ние тогда писавшейся географии Масуди; но в XI веке, когда составлялась
Повесть о начале Русской земли, уже не помнили хорошо ни времени Ирак-
лия, ни причин этого разрушения. Можно только догадываться, что это рас-
падение совпало с нашествием авар на восточных славян и с началом после-
довавшего затем расселения этих славян далее к востоку [над строкой:
"Что причина и что следствие? "]"; Лаврентьевская летопись. С. II.
з "Этнографическая их обстановка на равнине - соседи Литва, Финны,
Болгары, Хозары"; Бестужев. История. Т. 1. С. 74.
^*^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии. ^ а Лаврентьевская летопись. С.
53 и ел. ^ Лаврентьевская летопись. С. 239.
5 - 5 * Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании коренной переработки соответствующего раздела литографии.
5 "По описанию течения Днепра (Borysthene, arnne, quern accolae
Denaprum vocant... inter hos (bremes-Hypanern et Danastnim?) terra
vastissima, silvis consita, paludibus dubia. Jord{anis] V. P. 34. Closs"
(пео см Иордан. С. 73-74). '
"И бяше около града [Киева] лес и бор велик... "; Лаврентьевская лето-
пись. С. 8.
б "Разрушение родового наследования в договоре Игоря"; Лавровский П.
А. О коренном значении в названиях родства у славян (об этой работе см.:
Протоколы Ак. наук. Записки Академии наук. Т. XI. Кн. 1. СПб., 1867. С.
84).
7 - 7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материала "Пособия". С. 16,17.
7а Бестужев. История. Т. 1. С. 13; Лаврентьевская летопись. С. 52,
53,77 и 80; Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и
русских (далее: Гаркави. Сказания). СПб., 1870. С. 269.

76 "Роженица-Матка"; Востоков А. X. Словарь церковнославянского языка
(далее: Востоков). 2 изд. Т. 2. СПб., 1861. С. 156.
7 в "Смоленская грамота 1150 г." (см.: Дополнения к Актам историчес-
ким. N 4. Т. 1. СПб., 1846. С. 6).
8 - 8* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов литографии и черновых заметок к ней. 8а (("Дан.
478-480")).
86 "Хордадбе. Игорь [прибыл] в Киев из Босфора Киммерийского"; Ило-
вайский. Разыскания. С. 123.9 Бестужев. История. Т. 1. С. 78. 'о Со-
ловьев. История. Т. 1. С. 90.
II "Завоевание южно-славянской] равнины в VIII веке; свой квартал в
Итиле с особым судьей, и в войске, и при дворе кагана служили. Масуди";
Гаркави. Сказания. 10. С. 129,130; Бестужев. История. Т. 1. С. 79,80.
12-12 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
13 "Русское море-Черное в IX и Х вв. "; Лаврентьевская летопись. С. 7;
Гаркави. Сказания. С. 130 и 133; "Хвольсон о Руси в Багдаде ок. 850 г. ";
Хвольсон Д. А. Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славя-
нах и руссах Ибн-Даста. СПб., 1869. С. 159-162.14-14 Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ IX
1 Гедеонов С. А. Отрывки из исследований о варяжском вопросе (далее:
Гедеонов. О варяжском вопросе). Приложение ко II тому Записок Академии
наук. N 2. СПб., 1862. С. 101,108.
2 "Болгары"; Бестужев. История. Т. 1. С. 74; Лаврентьевская летопись.
С. 10,50,82; Гаркави А. Я. Дополнения к сочинению "Сказания му-
сульманских писателей о славянах и русских". СПб., 1871. С. 31; Иловайс-
кий. Разыскания. С. 123; "Родство с хозарами"; "убиен бысть от Болгор
Осколдов сын" 864 г.; "Походы князя на обоих болгар"; Гаркави. Сказания.
С. 219; Русская летопись по Никонову списку (далее: Никонов-ская лето-
пись). Ч. 1. СПб., 1767. С. 8,16.
з "Vaering или warang у Куника" (см.: Гедеонов. О варяжском вопросе.
С. 129-131,136,138).
4 ПСРЛ. Т. 7. СПб., 1856. С. 268.
5 Лаврентьевская летопись. С. 20.
6 "Иначе по Гедеонову" (Гедеонов С. Варяги и Русь. Ч. 1. СПб., 1876.
с. 498-500; С. XCVII, примеч. 262).
7 Далее в литографии следует текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Эти Варяги, появившиеся на Руси, по многим признакам
скандинавы, а не славянские обитатели южнобалтийского побережья, как ду-
мают некоторые ученые" [на полях заметка: "Наша Повесть-Варяги-севе-
ро-германские племена"].
8 - 8* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновой заметки к литографии.
8а-8а Текст, добавленный автором при подготовке второго издания,
вместо текста, имевшегося в первом издании: "... тот же народ, который в
нашей летописи является киевскими варягами Аскольда и Дщ)а" (Ключевский
В. О. Курс русской истории. Ч. 1. С. 154). 9-9 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания. 10 "Извлечение из саги Олава, сына
Триггвиева, короля HopвeЖJ ского" / пер. С. Сабинина (далее: Сабинин)-,
"Русский исторический вестник". Т. 4. Кн. 1. М., 1840.
11 Гедеонов. О варяжском вопросе. С. 180-182, сноска 1.
12 Лаврентьевская летопись. С. 20.13-13 Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания на

КОММЕНТАРИИ

основании черновой заметки к литографии. В целом весь раздел "Образо-
вание городовых областей" подвергся при подготовке первого издания
большой редакционной правке. ^ Лаврентьевская летопись. С. 77. ^ "Именно
этот факт скрыт в саге о призвании".
16 Лаврентьевская летопись. С. 74 (980 г.).
17 В данной фразе в литографии после слов "в числе их и Русь" в скоб-
ках было написано: "т.е. норманны".
18 Лаврентьевская летопись. С. 18.
19 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
20 Никоновская летопись. Ч. 1. С. 16,17.
21 "866 г. по нашей летописи, 864 г. по продолжателю Амартола"; Тер-
новский. С. 108,109; Забелин И. Е. История русской жизни с древнейших
времен. Ч. 1. М., 1876. С. 426,436; Иловайский Д. ^. История России (да-
лее: Иловайский. История). Ч. 1. М., 1876, примеч. 2.22-22 Текст, до-
бавленный автором при подготовке первого издания. 23-23 Текст, добавлен-
ный автором при подготовке первого издания на основании материалов ли-
тографии.
24 Лаврентьевская летопись. С. 23.
25 Лаврентьевская летопись. С. 23.
26 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором "при подго-
товке первого издания: "... а политические союзы зарождали в сердцах на-
циональное чувство, которое звучит уж в словах князя Святослава, обра-
щенных к дружине перед битвой с греками: "Не посрамим земли русские, по-
ляжем костьми".
ЛЕКЦИЯ Х
I - i * Текст, дополненный и сильно перередактированный автором при
подготовке первого издания.
la Карамзин Н. М. История Государства Российского. Изд. Эйнер-линга
(далее: Карамзин, 5-е изд. Т. 1. СПб., 1842. Стб. 116,136 [и 137]; Со-
ловьев. История. Т. 1. С. 124,138; Никоновская летопись. 4.1. С. 41; "И
беша седяще Угличи по Днепру вниз"; Лаврентьевская летопись. С. 12.
16 "Натурой и деньгами. По шлягу с плуга [платили] Вятичи и Радимичи,
885 г. и 964 г. (хазарам)"; Лаврентьевская летопись. С. 23,63.
i в "Штльяг, щляг, щеляг, щлязь, стлязь, стьлязь, склязь, Кормчая
XIII в.: "литроу злата сиречь о и в стлязя"; Востоков. Т. 2. С. 192,
289; "Шеляг-участок, обрабатываемый плугом"; Виноградов П. Г. Исследова-
ния по социальной истории Англии в средние века. СПб., 1887. С. 124,
125.
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. з "До-
говор 945 г. "; Лаврентьевская летопись. С. 47. ^ Текст, добавленный ав-
тором при подготовке первого издания. 5 - 5* Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания. 5" "Пороги"; Семенов. Т. 2.1865. С. 79;
Болтин И. Н. Примечания на историю древния и нынешния России господина
Леклерка. Т. 1.1788. С. 66.
56 Лаврентьевская летопись. С. 50.
^ "Не даром Константин: "difficile illo aerumnarum [над строкой:
"невзгод"] ас metus [над строкой: "опасность"] plena navigatio".
"Deadm. ", гл. 9" (Константин Багрянородный "De administrando imperio";
см. пер. Г. Ласкина: "Мучительный, опасный, труднопроходимый и тяжелый
путь" // ЧОИДР. Кн. 1. Разд. III. 1899. С. 75). (" Лаврентьевская лето-
пись. С. 119.
7 Константин Багрянородный. О фемах и о народах / Предисл. Г. Ласки-
на. ЧОИДР. Кн. 1. Разд. III. 1899. С. 140. Далее в литографии следовал
текст, опущенный автором при подготовке первого издания:

"Передовые кибитки печенегов передвигались на расстояние лишь одного
дня пути от Киева, т.е. верст на 40 от него, к реке Стугне (правый при-
ток Днепра)".
^ "Duxit me ipse usque ad regni sui terminum ultimum, quern propter
vagum hostem firmissima et longissima saepe undique circumciausit";
Гильфердинг А. Ф. Неизданное свидетельство современника о Владимире Свя-
том и Болеславе Храбром; Русская беседа. Кн. 1.1856. С. 12.
9 "в 1030 г. после победы над чудью"; Лаврентьевская летопись. С.
146.
10 Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1873.
С. 33 (или Барсов Н. П. Материалы для историко-географического словаря
России. Вильно, 1865. С. 32,33).
ii "Хакан Рус, князь Руси-Ибн Даст (930-х годов)"; Гаркави. Сказания.
С. 267; "Из послесловия к исповеданию веры митрополита Илариона 1051 г.:
"... благоверному кагану Ярославу... "; Павлов. С. 18., примеч. 32; Нико-
новская летопись. Ч. 1. С. 103.
12 Лаврентьевская летопись. С. 124 (996 г.).
13 Лаврентьевская летопись. С. 124.
i4 - i4* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании перередактированного текста литографии и черновых заметок к
ней.
1^ Лаврентьевская летопись. С. 122.1^6 Лаврентьевская летопись. С.
123.14в Лаврентьевская летопись. С. 45.
15 "Договор с болгарами 1006 г. "; Татищев. Кн. 2. М., 1773. С. 88,
89.16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
17 "Правда, и из купцов немногие с славянскими именами. "Варяг, кре-
щения не имея"; Текст Русской Правды на основании четырех списков раз-
ных редакций. Изд. Н. В. Калачов (далее: Русская Правда). СПб., 1889. С.
42. Ст. 4.
18 Лаврентьевская летопись. С. 80.
19 "Сице бо тии звахуся Варязи Русь, яко ее друзии зовутся Свие,
друзни же Урмане"; Лаврентьевская летопись. С. 18,19; Пособие. С. 33;
"Здесь об огнищанах и сословиях из Пособия, стр. 37".
20-20 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ XI
1 "Политический строй Русской земли устанавливался порядком княжеско-
го владения". Погодин М. П. Об сношениях удельных князей между собой
(1054-1240) см. ' Временник московского общества истории и древностей
российских. Кн. VI. М., 1850; Соловьев С. М. Учебная книга русской исто-
рии. Гл. VI-VIII и XII. М., 1880 ["Учебная книга" С. М. Соловьева мно-
гократно переиздавалась в XIX в. Все дальнейшие ссылки на эту книгу да-
ются по восьмому изданию (далее: Учебная книга)]. 2 "... а Ярослав перес-
тал платить"; Лаврентьевская летопись. С. 127. з-з Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания на основании черновых заметок к
литографии.
4 "... умер 1052"; Лаврентьевская летопись. С. 156.
5 "Мечь взимають Роговоложи внуци противу Ярославлим внуком", "под
1128"; Лаврентьевская летопись. С. 285; Соловьев. История. Т. 1. С. 206.
(" "Цитата по диссертации Соловьева {Соловьев С. М. История отношений
между русскими князьями Рюрикова дома. М., 1847], сравни его же: "Исто-
рия России с древнейших времен". Т. 2. С. 13" (Соловьев. История. Т 2.
М., 1879).

КОММЕНТАРИИ

7 Титмар Мерзебургский. Kitava magna civitas, urbis nimis valida
(Thietmari Mer^eburgensis episcopi. Chronicon. Hannoverae, 1889). P.
237,257.
* "Metropolis civitas (Rusciae. - примеч. В. К.) est Chive, aernula
sceptri Constantinopolitani, clarissimum decus Graeciae" [Adami
Bremensis gesta Haniinaburgensis ecclesiae pontificum. Hannoverae, 1846.
P. 62]; Шлецер. Нестор. Ч. 1.1809. С. 443.
9 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания частично
на основании черновых заметок к литографии.
10 Лаврентьевская летопись. С. 158; Соловьев. История. Т. 2. С. 14.
11 Соловьев. История. Т. 2. С. 25,26. i2 - i2* Текст, добавленный ав-
тором при подготовке первого издания на основании черновых заметок к ли-
тографии. i2a Лаврентьевская летопись. С. 210.
13 Ипатьевская летопись. С. 462.
14 Пособие. С. 33,34.
15-15 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых записей к литографии, вместо текста литографии: "Про-
исхождение этого порядка. Описанный порядок княжеского владения имел до-
вольно сложное происхождение [на полях: "отсутствие мысли о единоличной
власти"]. В основание его легло родовое право [под строкой: "идея"]
старшинства [на полях: "совместное владение и родовые разделы"]. Родовое
право со времени расселения восточных славян, поколебавшееся в частном
гражданском общежитии, теперь стало основанием политического порядка. Но
этим правом не все объясняется в указанном подвижном порядке владения. И
на Западе, особенно у славян в начале их государственной жизни, действо-
вало право старшинства при участии всех родичей во владении; и там иног-
да государи делили свои владения между сыновьями, подчиняя младших влас-
ти старшего. Но там, раз разделившиеся совладельцы, не меняясь владения-
ми, устанавливали скоро наследование в прямой и исходящей линии. Там из
права старшинства при участии всех родичей во владении не развивался та-
кой [зачеркнуто: "подвижной"] порядок владельческих отношений, какой
старались установить у нас Ярославичи. Следовательно, у нас действовали
наряду с родовым правом старшинства еще другие, так сказать, вспомога-
тельные условия. Эти именно условия и создали самую характеристическую
особенность действовавшего у нас порядка владения, его подвижность. Ус-
ловия эти заключались в своеобразном сочетании политических понятий и
привычек наших князей с экономическим положением страны. Постоянное вла-
дение предполагает уже готовое понятие о территориальном владельце, име-
ющем постоянные связи с владеемой территорией. Такого понятия незаметно,
или оно только что зарождалось среди русских князей XI в. Они еще оста-
вались тем же, чем были их предки IX в., речными викингами-витязями, ко-
торых шедшие из степи опасности едва заставили пересесть с речной лодки
н^ коня. Они видели в себе не столько владетелей и правителей русской
территории, сколько руководителей и охранителей русского торга
и военных сторожей торговых путей и русских границ. За эти оборони-
тельные услуги они получали с земли вознаграждение, корм в виде налогов,
полюдий и пошлин судебных и торговых. Этот корм был их политическим пра-
вом, эта оборона земли и торга их политическою обязанностью, служившей
источником этого права. Таковы два элемента, входившие в состав понятия
о русском князе-владельце XI в., составлявшие его политическую физионо-
мию. И Ярославичи, как их предки IX в., вожди военно-промышленных ва-
ряжских компаний, соперничали друг с другом за богатые города и в этом
соперничестве переходили из города в город; только теперь, составляя
тесный родственный круг, а не толпу случайно встретившихся искателей
торгового барыша и сытного корма, они старались заменить случайное и
беспорядочное действие личной удали

или личной удачи обязательным правом старшинства как постоянным пра-
вилом. Правда, при нормальном положении страны такие владельческие поня-
тия и привычки князей, унаследованные от предков, не помешали бы им ско-
ро превратиться из бродячих сторожей Русской земли в оседлых территори-
альных^ладельцев ее областей. Если бы благосостояние каждой области за-
висело исключительно от ее внутренних экономических средств, Ярославичи,
раз разделившись, занялись бы каждый в своей доле эксплуатацией этих
средств, установили бы наиболее выгодную администрацию и систему обороны
своих территорий [над строкой: "княжеств"] и, работая уединенно в своих
территориях, привыкли бы считать их своими постоянными частными владени-
ями и передавать их своим детям. Несколько позднее на другой почве мы
встретимся с подобным процессом в нашей истории. Но в днепровской Руси
XI и XII вв. описанные понятия и привычки князей встречались с такими
условиями народного хозяйства, которые помешали такому превращению. Эко-
номическая жизнь Руси была слишком сосредоточенна. Все области этой Руси
были богаты пушным зверем, медом и воском, но цена этих богатств зависе-
ла от спроса [над строкой: "сбыта"] на заграничных рынках, а спрос [над
строкой: "сбыт"] был возможен, когда были чисты степные торговые пути,
шедшие к этим рынкам от Чернигова, Переяславля, преимущественно от Кие-
ва. Малейшее засорение этих путей бо-лезненно отзывалось в самых отда-
ленных краях русского промышленного мира. В этом отношении днепровская
Русь была похожа на нервный организм, который был обращен головой - Кие-
вом в степь, навстречу вражеским ударам, и был сцеплен сетью артерий и
нервов, шедшей от этой главы в виде Днепра с его притоками. При таком
состоянии народного хозяйства невозможна была уединенная правительствен-
ная деятельность князей в своих областях. Они должны были защищать землю
общими силами, направляя их на более угрожаемые пункты, на южные грани-
цы. Князь, сидевший в Новгороде или в Смоленске, постоянно смотрел в ту
же далекую степь, от которой не отводил глаз его южный родич, кня

зь Переяславский или Курский, потому что благосостояние и северных
областей в значительной степени зависело от безопасности южных границ,
земли и пролегавших по степи торговых путей.
Необходимость защищать страну общими силами вместе с живым чувством
родства не позволяла первым Ярославичам разделить между собой землю [на
полях: "отсутствие наследования в нисходящей"] на постоянные нас-
ледственные части, поддерживала в них мысль о нераздельности владения
отцовским и дедовским достоянием. Но при тесной экономической связи об-
ластей не все они одинаково подвергались внешним опасностям: в этом от-
ношении наиболее страдали южные области. Случилось так, что наиболее уг-
рожаемые области были и наиболее богатые, доходные для князей. Экономи-
ческое благосостояние каждой области определялось ее географическим по-
ложением, именно близостью к Киеву, к главным речным путям страны и к
приморским рынкам, т.е. близостью к степи, которая грозила Руси наи-
большими опасностями. Такое своеобразное сочетание стратегического и
экономического значения областей и указало князьям самый порядок общего
нераздельного владения. Если бы оба эти значения областей не были связа-
ны одно с другим, если бы наиболее богатыми были области наименее опас-
ные, а наиболее угрожаемыми-наименее зажиточные, то старшие Ярославичи
постарались бы по праву старшинства захватить наиболее. богатые области,
предоставив младшим наиболее опасные. Тогда установился бы ряд постоян-
ных наследственных владений, между которыми, при господстве мысли о
старшинстве владетелей, могли сохраниться некоторые связи: они могли об-
разовать федерацию, в которой взаимные отношения союзных владетелей в
дальнейших поколениях определялись бы старшинством их родоначальников,
т.е. сыновей Ярослава; по числу последних

КОММЕНТАРИИ

род княжеский распался бы на несколько генеалогических линий, и в
каждом поколении старшим князем считался бы старший представитель линии
старшего Ярославича, Изяслава. Это было бы неподвижное старшинство, свя-
занное с одной линией Ярославова рода. Но указанная встреча условий, оп-
ределившая экономическое и стратегическое положение областей, не позво-
лила установиться такому порядку. Общий интерес князей требовал, чтобы
оборона и обладание наиболее угрожаемой областью доставались тому из
них, который имел наиболее права на ее богатства и наиболее средств обо-
ронять ее. Эти права и средства связаны были со старшинством личным.
Старший из наличных князей был наиболее способен оборонять наиболее
опасную область: чем старше был князь, тем большую наживал он дружину;
со старшинством личным связан был правительственный и военный авторитет
князя; старшего князя больше слушались, больше боялись. Но старшинство
личное переходчиво: со смертью каждого старшего оно должно было перехо-
дить с князя одной линии на князя другой, с Изяславича на Святославича
или Всеволодовича и обратно, смотря по случайностям рождения и смертей.
Вместе с этими переходами личного старшинства и наличные князья по по-
рядку его должны были переходить из одной, менее угрожаемой и богатой
власти в другую, более опасную и более богатую.
Итак, тесная экономическая солидарность областей Руси при тесной
родственной связи князей поддерживала нераздельность княжеского владе-
ния; господствовавшие между князьями политические понятия положили в ос-
нование их владельческих отношений мысль о родовом старшинстве: сочета-
ние экономического значения областей со стратегическим сообщило этому
старшинству личный подвижной характер, a такой характер старшинства при
содействии унаследованных Ярославича-ми владельческих привычек ввел в
нераздельное владение передвижку по изменчивой очереди личного стар-
шинства. Из совокупности таких элементов и сложился очередной, или под-
вижной, порядок княжеского владения в XI и XII вв. Таково значение выс-
казанного выше положения, что очередной порядок княжеского владения вы-
шел из своеобразного сочетания политических [над строкой: "владельчес-
ких"] понятий и привычек князей с экономическим положением страны {над
строкой: "областей"]".
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
i7 - i7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии и ее перередактированного текс-
та.
i7a Ипатьевская летопись. С. 218; Соловьев. История. Т. 2. С. 108.
176 Соловьев. История. Т. 2. С. 105.
i^ [Зачеркнута приписка: "князя] Всеволода (умер в 1138 г.) церковный
устав Новгородскому Софийскому собору"; Макарий (М. П. Булгаков). Исто-
рия русской церкви (далее: Макарий). Т. II. СПб., 1857. С. 361.
19-19 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
20-20 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
21-21 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. 22-22 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке второго издания.
ЛЕКЦИЯ XII
1 Лаврентьевская летопись. С. 137.
2 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Великий князь, садясь в Киеве, должен был

вступать в соглашение с вечем для упрочения стола. По смерти Вячесла-
ва в 1154 г. соправителю его Ростиславу, сбиравшемуся на Юрия и его чер-
ниговских союзников, мужи говорят: "... ты ся еси еще с людми Киеве не
утвердил; а поеди лепле в Киев, же с людми утвердися", хотя киевляне уже
признавали его соправителем Вячеслава и своим князем до его, Вячеслава,
живота"; Ипатьевская летопись. С. 326.
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании перередактированного текста литографии и черновых заметок к ней;
Учебная книга. С. 32. Следующая черновая заметка к литографии опущена
автором при подготовке первого издания: "В XI в. это еще новость непри-
вычная. Ответ Олега Святополку: "Олег же усприем смысл буи и словеса ве-
личава, рече сице: несть лепо мене судити епископом и черньцем или смер-
дом"; Ипатьевская летопись. С. 160. ^ Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания. 5 Учебная книга. С. 32.
6-6 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания."
"Земли-10 по басс[ейнам рек]. Их отношение к князьям"; Бестужев. Исто-
рия. Т. 1. С. 146 [далее зачеркнуто: "Это были большею частью те же го-
родовые области, которые образовались еще в IX в. до призвания князей;
только их политический строй теперь получил более демократический харак-
тер: ими руководили не представители городской торговой знати, а всена-
родные веча главных городов"].
8 Лаврентьевская летопись. С. 358.
9 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "В Х в. на Руси еще не заметно частной земельной
собственности. В XI в. появляются признаки этой собственности, прежде
всего княжеской и церковной".
lo "Слово боярин в Русской Правде [означало] привилегированный зем-
левладелец, дружинник, а не один княж муж".
11 ПСРЛ. Т. 5. СПб., 1851. С. 87.
12 "Позвониша заутренюю рано у святыя Софеи, а он в Кыеве звон слы-
ша"; Слово о полку Игореве. Изд. Н. С. Тихонравов (далее: Слово о полку
Игореве). М., 1868. С. 10, II.
13-13 Текст, добавленный автором при подготовке второго издания.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке второго издания. 15-15
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
черновых заметок к литографии. 16 Соловьев. История. Т. 2. С. 62,63.
17-17 Текст, добавленный автором при подготовке второго издания.
18-18 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании черновых заметок к литографии.
19-19 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания с ис-
пользованием материалов литографии и черновых заметок к ней.
20 Далее в литографии следовала заметка, опущенная автором при подго-
товке первого издания: "Историография ценит явления не по впечатлению на
наблюдателя, а по смыслу, какой открывает в них исследователь, а смысл-в
результатах для общежития".
21 Карамзин. Т. VI. СПб., 1842. Стб. 5.
22 Лаврентьевская летопись. С. 257. Далее в литографии следовал текст
и черновые заметки, опущенные автором при подготовке первого издания:
"Ибо смутно чувствуют, что зарождаются важные факты общежития". "Такие
времена отличаются творческой силой: в них зарождаются коренные факты
народной исторической жизни". "Нет ли причины глубже, не во впечатлении
изучающего, а в самом содержании изучаемых [фактов] жизни? ". "Народ за-
помнил в поэтических преданиях то же, что и историк читает между строка-
ми русской летописи XI и XII вв. ". 23 - Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания.

КОММЕНТАРИИ

24 "В IX и Х вв. "Русская земля" впервые в договоре Игоря"; Лав-
рентьевская летопись. С. 46.
25-25 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. Макарий. Т. II. С. 132,134,
136.
ЛЕКЦИЯ XIII
i Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Одним из следствий очередного порядка [было] обобщение
житейских отношений в частях Русской земли. Значит, изучая гражданские
порядки, [мы] изучаем один из элементов земского или народного единства,
какие вносил в русское общество этот порядок княжеского владения. Граж-
данский порядок слагается из очень сложных отношений экономических,
нравственных, семейных и других. Эти отношения строятся и приводятся в
движение личными интересами, чувствами и понятиями. Это-область личнос-
ти.
Если, однако, при всем разнообразии причин [над строкой: "интересов и
побуждений"] эти отношения сохраняют гармонию и складываются в порядок,
это значит, что в личных интересах, чувствах и понятиях времени есть
нечто общее, их примиряющее и слаживающее, что всеми признается за обя-
зательное. Из этого вырабатываются рамки, коими сдерживаются частные от-
ношения, правила, коими регулируются игра и борьба личных интересов,
чувств и понятий. Совокупность рамок и правила [составляют] право; [оно]
охраняет общие интересы и выражает общепризнанные отношения, отливая же
и другие в требования и положения-законы. Личные стремления обыкновенно
произвольны, личные чувства и понятия всегда случайны, те и другие неу-
ловимы; по ним нельзя определить общего настроения, уровня общественного
развития. Мерилом для этого могут быть только отношения, признаваемые
нормальными и обязательными, а они формулируются в праве и потом делают-
ся доступны изучению. Здесь к отдельному вопросу применен взгляд на зна-
чение идей в истории их введения".
2 Калачов Н. В. Исследования о Русской Правде (далее: Калачов). 1846.
С. 45.
з Ланге Н. И. Исследование об уголовном праве Русской Правды. СПб.,
1860. С. 24.
4 "Сборник XV в. ". Имеется в виду рукописный сборник XV в. Кирил-
ло-Белозерского монастыря, подробное описание которого дано в Ученых за-
писках 2 отделения Академии наук // Кн. V. СПб., 1859. Текст о Ярославе
Правосуде из этого сборника приводится И. Е. Забелиным в кн.: История
русской жизни с древнейших времен. Ч. 2. М., 1879. С. 490,520.
5 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "III. В Русской Правде не встречается постановлений о
нескольких разрядах преступных деяний, которые, однако, несомненно
встречались в тогдашней судебной практике. Так, в Правде нет постановле-
ний о преступлениях политических, об оскорблении женщин и детей, об оби-
дах словом и т.п. Припомнив другие древнейшие памятники русского права,
мы находим объяснение некоторых из этих важных пробелов, допущенных
Правдой. Первые христианские князья Руси Владимир и Ярослав издали цер-
ковные уставы, определявшие положение в государстве и сферу деятельности
церкви. Несмотря на позднейшую порчу текста обоих памятников, видно, од-
нако, что основа их несомненно восходит к первым временам христианства
на Руси. В этих памятниках встречаем постановления о некоторых из тех
преступлений, о которых молчит Правда, например статьи об оскорблении
женщин, об обидах словом. Одни из этих дел судились исключительно цер-
ковным

судом на основании особых законоположений. Правда не имела юридичес-
кой нужды говорить об этих преступлениях. Другие преступные деяния этого
рода судились смесным или "вопчим" судом, т.е. разбирал их княжеский
судья, но в присутствии церковного, с которым первый делился получаемой
с виновного денежной пеней. К числу таких преступлений, подлежавших
смесному суду, принадлежало, например, похищение, или "умычка", девиц.
Русская Правда молчит и о преступлениях, разбиравшихся смесным княжес-
ко-церковным судом" [зачеркнутая заметка: "Не государственная власть-ис-
точник кодекса первоначальный"]. б Гаркави. Сказания. С. 260,269.
" "Договор 1229,15 ст., и даже с конца XII в. Договор 1195, ст. II? ".
(Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. 4
изд. Вып. 1. СПб.; Киев, 1889. С. 95,102).
8 "Обилие списков-знак практического употребления".
9 Калачов. С. 55; "кроме одного".
10 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "На Руси в первые века ее христианской жизни был из-
вестен Номоканон в южнославянских переводах двух составов: Константино-
польского патриарха Иоанна Схоластика (VI в.) и Номоканон в XIV-ти титу-
лах VI или VII в., дополненный Константинопольским же патриархом Фотием
в IX в. "; Неволин К. А. Полн. собр. соч. (далее: Неволин). Т. 6. СПб.,
1859. С. 402,403.
11 tit[ul] 17-й.
12 ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 69.
13 "Закон градский-jus civile, jus manuale (?)-40 тит. ".
14 Исход, XXII, 2 и 3; Калачов. С. 141; Русские достопамятности (да-
лее: Русские достопамятности). Ч. II. М., 1843. С. 187.15 Русская Прав-
да. С. 10. Ст. 36.
l^ [Зачеркнуто]: Эклога, XIV, 3; ". Мт^те - иттер той
Se(т'пo^ov, ^^. 'r\^e х(хта 8"(ттг6то1) 8ou\os ^ атгс\ег)^еро:
иьс1рт"ире1ттаг. Дог"Л. о^ ov ^артирет"." Русская Правда. С. 14. Ст. 59.
18 "Влияние византийско-римского права на терминологию древнерусских
памятников. "Свои, приказываю (хеХсита) никому не виноват в завещаниях
(ог)8с-у сатгоч) т^ттТесгбта" "и продасться яко тать"; Русские достопа-
мятности. С. 166; ПСРЛ. Т. 6. С. 74,75 и далее; Эклога, XVII, 7.
19 Русская Правда. С. 8. Ст. 27.
20 "Более прямые заимствования"; Русская Правда. С. 20. Ст. 115.
21-21 Текст добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании черновых заметок к литографии.
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
23-23 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, при-
чем раздел "Время составления - на основании материалов литографии.
24 - "4* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания
частично на основе перередактированного текста литографии.
24а Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подго-
товке первого издания: "В ней можно заметить следы несоответствия коди-
фикатора некоторым юридическим обычаям Руси, слишком отзывавшимся язы-
ческой стариной" [над строкой заметки: "поле и внесение новых норм";
Русская Правда. С. 16,17. Ст. 87,92. "Влияние церкви: греко-римское
право"; Русская Правда. С. 20. Ст. 115]. Но трудно уличить его в поправ-
ках, прямых отступлениях от действовавшего права. По-видимому, он ста-
рался не столько исправлять местный юридический обычай введением новых
норм на место прежних, сколько, с одной стороны, обходить то, что счита-
ется необходимым исправить или устранить в нем, а с другой-пополнять
его, формулируя такие юридические отношения и случаи, на которые обычай
не давал прямых ответов. Поэтому Русскую

КОММЕНТАРИИ

Правду можно признать довольно верным, но не цельным отражением юри-
дического порядка ее времени [на полях заметка: "хорошее, но разбитое
зеркало"]: она не вводила нового права взамен действовавшего, но в ней
воспроизведены не все части действовавшего права [на полях заметка: "те-
лесные наказания и пытка"], а части, воспроизведенные пополнены и более
развиты, может быть, в ней впервые изложены так спокойно и отчетливо,
как не сумел бы изложить их тогдашний княжеский судья".
246 Лаврентьевская летопись. С. 31,34,49,51.
25 - 25* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов литографии и черновых заметок к ней. 25" Лав-
рентьевская летопись. С. 124.
256 "К этому 3-му источнику - косвенное участие сторонних источников.
Этим путем в русском законодательстве влияние церковно-византийского
права". Макарий. Т. II. С. 362; Ключевский В. О. Содействие церкви успе-
хам русского гражданского права и порядка: Речь на публичном акте Мос-
ковской духовной академии 1 октября 1888 г. (далее: Ключевский. Речь).
М., 1888. С. 7.26-26 Текст, добавленный автором при подготовке первого
издания.
ЛЕКЦИЯ XIV
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2-2
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. з - з* Текст, добавленный ав-
тором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. За "Schuidmoment-статья Че-
ринга. В Русской Правде эта пеня
большей частью в пользу князя, кроме 2,42"; Русская Правда. С. 10.
Ст. 42.
4-4 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 5-5
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов литографии и черновых заметок к ней. б Русская
Правда. С. 4. Ст. 37." Лаврентьевская летопись. С. 210. * Голубинский.
Т. 1, половина 1.87. С. 518.9 Русская Правда. С. 13. Ст. 57. io-io
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии. 11-11 Текст, добавленный ав-
тором при подготовке первого издания
частично на основании материалов литографии.
ЛЕКЦИЯ XV
1 [Зачеркнуто]: "Отразилось ли это течение в Русской Правде?.
Слабо"; Русская Правда. С. 17. Ст. 92.2 [Лаврентьевская летопись. С.
122]. "Влияние греко-римского права";
Акты Археографической Экспедиции (далее: ААЭ). Т 4. СПб., 1836.
N 309. з "Предание о времени"; Акты, относящиеся к истории Западной
России. Т. 1. СПб., 1846. С. 191 (1032 г.). 4 - 4* Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания
частично на основании материалов литографии. 4а Голубинский. Т. 1,
половина 1. С. 537.46 Там же. 14. С. 539; 16. С. 540.4в Там же. 8. С.
539.4г Там же. 28. С. 541.

5 "Общий суд"; Голубинский. Т. 1, половина 1.33,35. С. 542,543;
Макарий. Т. 1.1857. С. 272.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 7-7
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
черновых заметок к литографии. Русская Историческая Библиотека (далее:
РИБ). Т. 6. СПб., 1880. Стб. 4. Ст. 7 (1080-89 г.); Макарий. Т. II. С
345,346.
8-8 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 9 Лав-
рентьевская летопись. С. 254.
io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
11-11 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании черновых заметок к литографии.
12 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Брачный союз был запрещен безусловно до третьего
поколения [на полях заметка: "4-го, до троюродного включительно"], т.е.
даже между троюродными братьями и сестрами [на полях заметка, "стесняли,
но не разводили и 4-роюродных"], допуская браки между более отдаленными
родственниками" [на полях заметка: "это уступка родовому чувству"]; РИБ.
Т. 6. С. 12.
13-13 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания час-
тично на основании материалов литографии. Следующие черновые заметки бы-
ли опущены автором при подготовке первого издания: "Наследство по заве-
щанию и раздельность имущества жены и мужа. Устройство семейного союза:
Ярославов устав об умычке-2 и 7, о женитьбе по воле женящихся-27-46, о
разводе-16,4,8-10, об ответственности родителей за целомудрие доче-
рей-5, о побоях жены мужу-41, о битье родителей-44" // Макарий. Т. II.
С. 354 и ел.; Ключевский. Речь. С. 18-23 ((Рецензия 13)). 14-14 Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ XVI
1 Далее в литографии следовали текст и черновые заметки, опущенные
автором при подготовке первого издания: "Материальное довольство вырази-
лось в успехах искусства и книжного образования, заметных по художест-
венным памятникам искусства и литературы XII в. Церкви, школы, книги,
литературная школа, греческий язык". "Язык знал сын Всеволода" [Князь
Владимир Мономах] Соловьев. История. Т. 3. С. 83; Лаврентьевская лето-
пись. С. 238.
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ Гар-
кави. Сказания. С 267.
4 "Огневщина в договоре с Болгарами. 1006 г., превращение огнищан в
землевладельцев, огневщина болгарского договора"; Татищев. Кн. 2. С. 88,
89.
5-5 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания частично
на основании материалов литографии. 7 Лаврентьевская летопись. С. 239. ^
"Торки"; Лаврентьевская летопись. С. 1^9 (1060 г.). ^ "Богатырь-преемник
витязя на лодке и предок казака. Средства обороны".
10 "Рагдай Удалой, "яко наеждаше сей на 300 воин", умер в 1000 году;
Демьян Куденевич в 1148 г. "; Никоновская летопись. 4.1. С. Ill; Со-
ловьев. История. Т. 2. С. 43; Т. 3. С. 24.
II "Торки на левом берегу Стугны, в 25 в. от Киева, в Торческе (горо-
дище у дер. Старые Безрадичи), по Трубежу под именем Черных Клобуков, в
Баруче (местечко Барышевка Переяславского уезда) образо-

КОММЕНТАРИИ

вали военные поселения по степным границам Руси. Но погребения на
кладбищах Торческа по показанию Хвойка чисто славянские"; Московские Ве-
домости. N 299 (1902 г.). С. 4.
12 "Еще города Корсунь, Богуслав; где-то на притоке Торческ. Канев
около устья"; Иловайский. История. Ч. 2. М., 1880. С. 16,17.
^ "На месте запустевшего Витичева"; Иловайский. История Ч 2 С. 16.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Ипатьевская летопись. С. 188 (1110 г.).
16 "Реквизиция лошадей в походе - то лошади жаль, а самого не жаль
ли? "; "поидоша полкове [половецкие], акти борове, и не бе презрети
их - поэтический отзвук"; Лаврентьевская летопись. С. 267,268; Ипатьевс-
кая летопись. С. 191 (1111 г.).
i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
"Здесь о переселении киевлян в Грецию"; Лаврентьевская летопись. С. 178.
^ "Умер в 1170 г. "; Ипатьевская летопись. С. 368 (1170 г.); Соловьев.
История. Т. 2. С. 211 1У Соловьева поход на половцев под 1168 г По
Ипатьевской летописи, Мстислав Изяславич умер 19 августа 1172 г см С.
281,382].
^ [Зачеркнуто]: Ипатьевская летопись. С. 370 (1170 г.). ^ *'^ *
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
черновых заметок к литографии.
. О христианстве в Польше XIV в. сохранилась заметка к литографии,
опущенная автором при подготовке первого издания: "Христианство в Польше
в XIV в. ".
1) Татары сожгли православную церковь в Сандомире, в которой похоро-
нены в 1211 г. Аделаида, дочь Казимира Справедливого, и Елена, дочь Все-
волода Белевского. Петрушевич А. С. Краткое историческое известие о вве-
дении христианства в предкарпатских странах. Львов, 1882.
В Краковской области известно о древле православных церквей во имя
св. Климента; ср.: Pam^tnik acadernii umiej^tnosci w Krakowie. Т. 3.
1876. ^1 л/"
Церковь Честного Креста на Лысой горе, основанная Болеславом Храбрым,
Wladislaum II Poloniae regem [Ягайло] pictura graeca exornata; Длугош.
Liber beneficiorum. III. Cracoviae, 1864. P. 228.
Сетовали паны на твердость русских в своей вере, языческой. Theiner
Augustin. Vetera monnumenta Poloniae et Lithuaniae. T. I-2. Romae, 1860.
... Хронист Витодуран о Юрии II-numerum et ritum Latinorum illic (в
Руси даже multiplAcassent).
2) В Кракове до XV в. богослужение совершалось на славянском языке.
Церковь св. Троицы в Кракове, в которой похоронен Лешек Казимирович.
После папы предлагали Даниилу Романовичу короноваться в Кракове
(Ипатьевская летопись. С 548,591).
3) В 1339 г. православная приходская церковь в Варшаве (св. Георгия).
М. Bolinski i Т. Lipinski. StarozytnaPolska. Warszawa. Т. 1.1843. ^411.
В письме папы Гонория III 1221-острогом. Архиепископу аббатств Вышег-
радское место, graecorum шопасЬогила ab antique ibidem existentum.
4) Петрушевич. Указ. соч. С 8. (Вышеград см.: Ипатьевская летопись.
С. 524). В 1292 г. Краковский Прокопий из русинов (Нарушеввч) звал его
владыкой ".
21я "Потомство Володаря пресекалось смертью Владимира, сына Осмомыс-
ла, в 1198 r. "i Бестужев. История. Т. 1. С. 183-185.
^ Плано Карпини. Асцелин // Собрание путешествий к татарам и другим
восточным народам. СПб, 1.825 (далее: Плано Карпини). С. 9, II, 27, СА-
ЯОвмв. История. Т. 3. С. 200. ^ "Urbs valde magna et populosa, nunc
quasi ad aihilum est redacta: vix

enim domus ibi remanserunt ducentae"; Плано Карпини. С. 154,155;
"Очерк Киева в ХШ-XVI вв., Гваньини. С. 13,1581" [имеются в виду: Анто-
нович В. Б. Киев, его судьба и значение с XIV по XVI столетие // Киевс-
кая старина. 1882. N 1; извлечение из сочинения А. Гваньини // Сборник
материалов для исторической топографии Киева и его окрестностей. Киев,
1874. С. 13].
24 "Малая Русь в XI в. Mtxpci Фадогьа; 1380 г. грамота патриарха Ни-
ла"; РИБ. Т. 6. прил. Стб. 168; "В грамотах Юрия II Галицкого", 1335 г.;
Иловайский. История. 2 изд. Ч. 2. М., 1896. С. 76; ср.: примеч. С. 16;
"Dux totius Russiae Minoris" {Лонгинов А. В. Грамоты малорусского князя
Юрия II. ЧОИДР. 1887. N 2].
^ [Зачеркнуто]: Михамн Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян.
Архив Калачова. Кн. 2, половина 2. Отд. V. М., 1854. С. 69.
26 "Остатки этой Руси в Люблинской и Седлицкой губерниях".
27 "Антропологический тип под влиянием восточных инородцев, наречие
под влиянием Польши и Литвы". 28-28 Текст, добавленный автором при под-
готовке первого издания. 29 [Зачеркнуто]: Семенов. Т. 1. С. 320. з"
ПСРЛ. Т. 9. СПб., 1862. С. 196; Т. 4. СПб., 1848. С. 8 (по летопи-
сям-1151/52 г., у Ключевского-1150 г.).
31 "В 1158 г. Замыслил в 1155 г. "; ПСРЛ. Т. 5. С. 161,1157 г.; Ка-
рамзин. Т. II. СПб., 1842. Стб. 169.
32 Карамзин. Т. II, примеч. 383; ПСРЛ. Т. 9. С. 196.
33 Татищев. Кн. 3. С. 76, примеч. 458; Замысло^ский Е. Е. Объяснения
к учебному атласу по русской истории. СПб., 1887. С. 40, примеч. 34
"... повыше Балахны Радилов"; Семенов. Т. 1. С. 668. з^ "На котором Бел-
город-к западу от Киева верст 20; Галич на Рязани"; Труды Рязанской уче-
ной архивной комиссии. 1889. N 5. С. 98; Соловьев. История. Т. 3. С.
289.
36 Татищев. Кн. 3. С. 76.
37 "Стоят сторожами на заставах богатыри и ездят во чисто поле поля-
ковать. Осада Киева Идолищем"; ГильфердингА. Ф. Онежские былины. СПб.,
1873. N 22 (("и рассказ о Святославе")).
з^ Текст, добавленный автором при подготовке петого издания на осно-
вании черновых заметок к литографии.
ЛЕКЦИЯ XVII
i Бестужев. История. Т. 1. С. 460.
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. з
Jordanis. XXIII. С. 89; "Германарик покорил Vasinabronc-as, Merens,
Mordens, lmniscaris" (пер. см.: Иордан. С. 89). 4 [Зачеркнуто): Бесту-
жев. История. Т. 1. С. 187, примеч. 6. ^ Cornelius Tacitus P.
Germ[ania]. Гл. 46. "Fennis mira feritas, foeda paupertas, поп arma, поп
equi, поп penates, victui herba, vestui pelles, cubile humus; solae in
sagittis opes, quas inopia ferri ossibus asperant" (пер. см.: Сочинения
Корнелия Тацита, все, какие сохранились. С лат. перевел и издал А. Кле-
ванов. Ч. 1. М., 1870. С. 251).
^ "В перечне народов Scandzae insulae-Finni mittissimi, Scandzae
cultoribus omnibus mitiores. Jordanis. III. стр. 19 по Клоссу" (пер.
см.: Иордан. С. 69).
- " Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании перередактированного текста литографии и нового фактического мате-
риала.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. io-io
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.

КОММЕНТАРИИ

i - ii Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
1^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
1^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
- ^ "Ростовская чернь"; Корсаков Д. А. Меря и Ростовское княжество.
Казань, 1872. С. 31, примеч.
^'^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
'^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
^'^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании черновых заметок к литографии.
i - i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
'^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ XVIII
- ' Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2 По-
собие. С. 70.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания." Со-
ловьев. История. Т. 2. С. 242 (1149 г.); Лаврентьевская летопись. С.
306.
^ Татищев. Кн. 3. С. 35. [У Татищева-1151 г., у Ключевского - 1150
г. ].
^ Никоновская летопись. Ч. 2. С. 150; Соловьев. История. Т. 2, при-
меч. 321.
" "Сего же не было никогда же"; Лаврентьевская летопись. С. 336. ^
Ипатьевская летопись. С. 373.
" "Резкое проявление падения Киева как политического и культурного
средоточия и разрыва русской народности, отчуждения северных колонистов
от покинутой родины. Еще в 1157 г. в Киевской земле "избивахуть Суждалцы
по городом и по селом". Ипатьевская летопись. С. 336; ПСРЛ. Т. 5. С.
163; Соловьев. История. Т. 2. С. 229. io-io Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания.
11 "Вышгород и Белгород".
12 "В 1174 г. "; Ипатьевская летопись. С. 388. i^ Ипатьевская лето-
пись. С. 390.
i^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Наконец этот князь, отделив княжеское старшинство
от киевского стола, персый попытался заменить полюбовное родственное
соглашение князей, как основание владельческого их порядка, обязательным
подчинением младших родичей старшему - подручничеством". 15 ПСРЛ. Т. 5.
С. 163.
i - i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. '^1^
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ Лав-
рентьевская летопись. С. 333,351; Никоновская летопись. Ч. 2. С. 179.
'^ Ипатьевская летопись. С. 356; Никоновская летопись. Ч. 2. С. 177;
Карамзин. Т. II, примеч. 405.
"Вот другое слово, параллельное подручнику"; ПСРЛ. Т. 2. С. 109 и
др.; Ипатьевская летопись. С. 390.
В литографии имелась заметка, опущенная автором при подготовке перво-
го издания: "Но этот осторожный и расчетливый правитель страдал полным
неуменьем владеть собой, раздражительностью и неуживчиво'

стью. Совмещение таких несовместимых свойств поразило летописца";
ПСРЛ. Т. 2. С. 108-111.
20-20 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 21
Соловьев. История. Т. 2. С. 253.
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
23-23 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 24-24
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
25 Соловьев. История. Т. 2. С. 279.
26 Соловьев. История. Т. 2. С. 276; Ипатьевская летопись. С. 448.2^
Лаврентьевская летопись. С. 412,413; Соловьев. История. Т. 2. С. 306.
2^ Лаврентьевская летопись. С. 470.29 Слово о полку Игореве. С. 8.
ЛЕКЦИЯ XIX
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
2 Летописец Переяславля. С. 110.
3 "1249-1252 гг. Андрей, умер в 1264; 1252-1263 гг. Александр Невс-
кий, согнав с татарами Андрея"; Соловьев. История. Т. 3 С. 184; Бесту-
жев. История. Т. 1. С. 289.
* "Ярослав Всеволодович урядил сыновей"; Лаврентьевская летопись. С.
448 (1247 г.); Соловьев. История. Т. 3. С. 183.5 Ипатьевская летопись.
С. 462 (1195 г.).
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Временный владетель той или другой волости не имел по-
буждения заботиться о расширении ее пределов; князь северный XIII в.,
владевший своим уделом наследственно, прилагал все заботы о территори-
альном расширении своего удела, чтобы передать его детям в больших раз-
мерах, чем в каких получал его от отца. Отсюда среди северных князей
развились стремления к "примыслам", к земельным приобретениям, которые
иногда получали характер земельного хищничества".
- " Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
материалов литографии и черновых заметок к ней; Слово о полку Игореве.
С. 5.
Следовавший далее текст литографии с черновыми заметками опущен авто-
ром при подготовке первого издания: "Следя [на полях: "к нашествиям"] за
княжескими отношениями, в Суздальской земле мы чувствуем, что при-
сутствуем при глубоком переломе жизни. Княжеские отношения сходят со
старых оснований и перемещаются на новые. В старой Киевской Руси вла-
дельческое значение князя определялось [над строкой: "зависело"] его ге-
неалогическим положением среди родичей: чем старше был князь, тем лучше
была волость, которая доставалась ему. На севере, напротив, значение
князя среди родичей определялось его владельческим положением: чем луч-
ше, богаче был удел, доставшийся известному князю^ тем выше становился
он среди родичей. Княжеский род Ярославичеи XII в. представлял подвижную
лестницу старшинства, ступенями которой были живые лица. Племя суз-
дальских Всеволодовичей представляло из себя беспорядочную толпу князей,
в которой князь возвышался над другими перевесом материальных сил, раз-
мерами земельных владений. Значит, центр тяжести в княжеских отношениях
на севере переместился с лица на землю; основанием их вместо старшинства
стала сила, приобретаемая величиной и богатством удела. Вот почему на
севере княжеские споры о старшинстве сменились борьбой за земельные вла-
дения. Связь между князьями Ярославичами XII в. поддерживалась родствен-
ными фамильными преданиями, генеалогическими счетами; отношения между

КОММЕНТАРИИ

князьями Всеволодовичами в XIII и XIV вв. определялись их личными
стремлениями и средствами, хозяйственным положением и честолюбием каждо-
го.
Такова была перемена, внесенная удельным порядком владения во взаим-
ные отношения князей. Эта перемена помогает нам уяснить себе историчес-
кое происхождение удельного порядка владений, объяснить: 1) юридический
источник идеи такого владения и 2) внешние условия ее осуществления или
действия. Удельное княжеское владение чем отличалось от очередного? Пер-
вое слагалось из двух княжеских прав: из права личной собственности на
удел, владеемый князем, и из права располагать этим уделом по завещанию.
Второе, очевидно, есть юридическое последствие первого. В очередном-пра-
во собственности, т.е. власть роду, не лицу; отдельные лица владели и
распоряжались владениями не по завещанию, т.е. не по личному усмотре-
нию, а по очереди старшинства, устанавливаемому или порядком рождений
или соглашениями князей. Так, субъект власти и порядок владения иные: не
род, а лица, не очередь, а завещания, не случайность рождения, а личная
воля. Итак, надобно объяснить происхождение личной наследственности
власти в верхневолжской Руси в XIII в. Как возникли и развились эти пра-
ва? Юридические нормы-идеи с обязательной практической силой [над стро-
кой: "действием"]. Они всегда связаны с условиями материального быта; не
создаются ими, но вызываются из наличного запаса идей. Родство и там и
здесь, но здесь парализовалось, уступая только естественному влечению
личного интереса".
"^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 10-10
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
материалов литографии и черновых заметок к ней. ii-ii Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания. 12 Ключевский В. О. Боярская Ду-
ма Древней Руси (далее: Ключевский. Боярская Дума). Изд. 3. М., 1902. С.
92.
13-13 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок и литографии. 14-14 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ XX
' К данному тексту относится вставка, опущенная автором при подготов-
ке первого издания (Архив Института истории АН СССР, ф. Ключевского, д.
2, л. 453-455): "Но здесь я считаю своевременным сделать небольшое отс-
тупление в область исторической методики. Приступая к изучению истори-
ческого факта, мы прежде всего задаем себе вопрос о его причинах и
следствиях. Решение этого вопроса нам представляется основным требовани-
ем исторической науки; мы не признаем исторического факта изученным, ес-
ли не умеем ответить на этот вопрос, и наша научная совесть считает свое
дело отработанным, когда мы доищемся, почему что-либо случилось и что из
этого вышло. Связь причин и следствий в исторической жизни образует ис-
торическую закономерность. Но не замечаете ли вы, что это все понятия,
как будто взятые не из исторической жизни, а из другого порядка идей и
явлений? Законы в смысле неизменных правил, которым следуют явления,
возможны там, где последующее вытекает из предшествующего в силу необхо-
димости. Историческая жизнь представляется свободной от такого абсолю-
тизма логики; по крайней мере наше житейское сознание находит возможным
не признавать его. Причинность в точном, безусловном смысле слова есть
требование закона необходимости, а в явлениях человеческого общежития мы
допускаем смягченную, ограниченную причинность, так называемый закон
достаточного основания, допускающий ход дел и так и этак, т.е. допуска-
ющий случайность явлений. Должно ли это охлаждать нас к

историческому изучению, поселять в нас сомнение в его научной ценнос-
ти? Станем прямо перед своей задачей и спросим себя, какой интерес вле-
чет нас к историческому изучению? Неужели только желание проверить, нас-
колько история усвоила логику? Думаю, что нет, что в историческом изуче-
нии есть интерес и помимо вопроса: от чего что произошло и могло ли
вместо случившегося совершиться что-либо иное? Если нашему разумению по-
ка не дается решение этого вопроса, неужели нам остается признать исто-
рическое изучение только досужим любительским занятием? Для изучающего
историю важно не только то, от чего что произошло: еще важнее то, что в
чем вскрылось, какие свойства проявили человеческая личность и людское
общество при известных условиях, в той или другой комбинации элементов
общежития, хотя бы данное сочетание этих условий и элементов по своей
сложности было нам необъяснимо в своем происхождении, т.е. казалось со-
вершенно случайным и не отвечало требованиям закономерности, которая со-
общает такую силу и привлекательность изучению явлений природы. В исто-
рических явлениях, даже очень от нас отдаленных по пространству и време-
ни, и как бы ни казались неудовлетворительны с логической точки зрения,
есть интерес другого рода' в них мы, по превосходному выражению
Гельмгольца, научаемся распознавать те сокровенные способности и движе-
ния нашей души, которые не проявляются при обыкновенном, спокойном ходе
жизни цивилизованного народа. Если историк хочет говорить своим языком,
соответствующим природе изучаемого им предмета, он может говорить не о
причинах и следствиях-категориях, взятых из области логического мышле-
ния, а о чем-то другом. Сводя исторические явления к причинам и
следствиям, мы придаем исторической жизни вид отчетливого, разумно-соз-
нательного процесса, забывая, что к силам, взаимодействием которых соз-
дается историческая жизнь, не идут исключительно логические и вообще ка-
кие-либо однородные определения, потому что каждая из них образует свой
особый порядок явлений и все они в своем взаимодействии вступают в столь
сложные соч

етания, что научная мысль пока останавливается перед ними, как перед
неразобранными письменами. Имея в виду, что история-процесс не логичес-
кий, а народно-психологический и что в нем основной предмет научного
изучения-проявление сил и свойств человеческого духа, развиваемых обще-
житием, подойдем ближе к существу предмета, если сведем исторические яв-
ления к двум перемежающимся состояниям, к настроению и движению, из коих
одно постоянно вызывается другим или переходит в другое. Из каких эле-
ментов слагается и в каких явлениях обнаруживается то и другое состоя-
ние? Эта постоянная взаимная смена обоих состояний делает исторический
процесс похожим на движение предмета, брошенного в волнообразно текущий
поток: есть ли здесь место для вопроса о причинной связи и можно ли
признать причиной движения этого предмета ту волну, на хребте которой мы
его видим в данное мгновенье и которая сейчас же исчезает, сменяясь дру-
гой, сейчас же возникшей? Великая Северная война была могучей двига-
тельницей реформы Петра Великого; но эта реформа последовала бы и без
войны, как бывали и войны со Швецией, не сопровождавшиеся никакой рефор-
мой, и войну эту можно одинаково признать и одной из причин, и одним из
следствий преобразовательного дела, предпринятого Петром, потому что мы
ничего не познаем в явлениях, устанавливая причинную связь между ними, а
только связываем свои наблюдения над ними в привычную логическую нить.
Изучая так называемые следствия исторического процесса, или житейско-
го порядка, мы наблюдаем не причинность явлений, а последовательность
движения или роста. Это, собственно, почти одно и то же, только проще и
понятнее, без излишних притязаний: здесь мы ничего не создаем, а только
наблюдаем, не набрасываем на явления собственной логики, а только следим
за ходом жизни, т.е. поступаем согласно с

КОММЕНТАРИИ
природой и задачами своей науки, имеющей дело не с процессами духа,
не с умозаключениями отвлеченного мышления, а с конкретными явлениями
жизни. Зная шаткость исторических наблюдений, предельность исторического
познания, мы поступим осторожнее, если не будем расширять своих задач,
не будем искать того, чего не найдем, а ограничимся наблюдением того,
что видим. Будем прежде всего искренни, откровенны с самими собой: отк-
ровенность не все, что требуется в научном изучении, но-это первое, что
в нем требуется. Рассматривая следствия удельного порядка, не будем умо-
заключать, что должно было из него выйти и чего не могло, а станем наб-
людать явления, в которых его действие обнаружилось". 2-2 Текст, добав-
ленный автором при подготовке первого издания.
3 "Согожа, приток Шексны"; Семенов. Т. 4. СПб., 1873. С. 661.
4 "Курбица"; Семенов. Т. 2. СПб., 1865. С. 848. ^ "Юхоть-правый при-
ток Волги выше Мологи"." "Село"; Акты исторические. Т. 3. СПб., 1841
С. 180." "Приток Суды".
^ "Левый приток Сухоны-течет 30 верст". ^ Ключевский. Боярская Дума.
С. 76 и ел.
io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого издания час-
тично на основании материалов литографии. 11-11 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания. 12-12 Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания, вместо текста, имевшегося в литографии: "Он
пользовался верховными правами; но эти права, входя в состав его
удельного хозяйства, вытекали, как последствия, из его права собствен-
ности на удел, как статьи хозяйства. Целью, к которой направлялись эти
права, было охранение, поддержание личных интересов князя, а не общего
блага управляемого населения. Значит, общественный порядок в удельном
княжестве держался не на политическом основании, не на идее общего бла-
га, а на гражданских связях, прикреплявшихся к частному интересу князя".
1^ Ключевский. Боярская Дума. С. 74.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании черновых заметок к литографии.
i^ "Общее понижение уровня жизни, [отражавшееся] в летописи"; Со-
ловьев. История. Т. 4. М., 1881. С. 367 [и ел. ]; Гизо Ф. История цивили-
зации в Европе. СПб., 1892. С. 131,132. i^ Ключевский. Боярская Дума.
С. 74.
ЛЕКЦИЯ II
ПЛАН КУРСА.
КОЛОНИЗАЦИЯ СТРАНЫ КАК ОСНОВНОЙ ФАКТ РУССКОЙ ИСТОРИИ. ПЕРИОДЫ РУССКОЙ
ИСТОРИИ КАК ГЛАВНЫЕ МОМЕНТЫ КОЛОНИЗАЦИИ. ГОСПОДСТВУЮЩИЕ ФАКТЫ КАЖДОГО
ПЕРИОДА. ВИДИМАЯ НЕПОЛНОТА ПЛАНА.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ И ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ ИДЕИ. РАЗЛИЧНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ И
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ТЕХ И ДРУГИХ. КОГДА ИДЕЯ СТАНОВИТСЯ ИСТОРИЧЕСКИМ ФАКТОМ?
СУЩЕСТВО И МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ФАКТОВ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ЭКОНОМИЧЕС-
КИХ. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ ИЗУЧЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ.
ПЛАН КУРСА'. Мы говорили о научных задачах изучения местной истории.
Мы нашли, что основная задача такого изучения-познание природы и
действия исторических сил в местных сочетаниях общественных элементов.
Теперь, руководствуясь этой задачей, установим план курса.
На протяжении всей нашей истории наблюдаем несколько форм или складов
общежития, преемственно в ней сменившихся. Эти формы общежития создава-
лись различными сочетаниями общественных элементов. Основное условие,
направлявшее смену этих форм, заключалось в своеобразном отношении насе-
ления к стране-отношении, действовавшем в нашей истории целые века,
действующем и доселе '.
КОЛОНИЗАЦИЯ, КАК ОСНОВНОЙ ФАКТ. Обширная восточноевропейская равнина,
на которой образовалось русское государство, в начале нашей истории не
является на всем своем пространстве заселенной тем народом, который до-
селе делает ее историю. Наша история открывается тем явлением, что вос-
точная ветвь славянства, потом разросшаяся в русский народ, вступает на
русскую равнину из одного ее угла, с юго-запада, со склонов Карпат. В
продолжение многих веков этого славянского населения было далеко недос-
таточно, чтобы сплошь с некоторой равномерностью занять

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ II

всю равнину. Притом по условиям своей исторической жизни и географи-
ческой обстановки оно распространялось по равнине не постепенно путем
нарождения, не расселяясь, а переселяясь, переносилось птичьими переле-
тами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые. При
каждом таком передвижении оно становилось под действие новых условий,
вытекавших как из физических особенностей новозанятого края, так и из
новых внешних отношений, какие завязывались на новых местах. Эти местные
особенности и отношения при каждом новом размещении народа сообщали на-
родной жизни особое направление, особый склад и характер. История ^ Рос-
сии есть история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней
расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то подни-
маясь, это вековое движение продолжается до наших дней. Оно усилилось с
отменой крепостного права, когда начался отлив населения из центральных
черноземных губерний, где оно долго искусственно сгущалось и на-
сильственно задерживайтесь. Отсюда население пошло разносторонними стру-
ями в Новороссию, на Кавказ, за Волгу и далее за Каспийское море, осо-
бенно за Урал в Сибирь, до берегов Тихого океана. Во второй половине XIX
в., когда только начиналась русская колонизация Туркестана, там водвори-
лось уже свыше 200 тысяч русских и в том числе около 100 тысяч образова-
ли до 150 сельских поселений, составившихся из крестьян-переселенцев и
местами представляющих значительные острова почти сплошного земле-
дельческого населения. Еще напряженнее переселенческий поток в Сибирь.
Официально известно, что ежегодное число переселенцев в Сибирь, до
1880-х годов не превышавшее 2 тысяч человек, а в начале последнего деся-
тилетия прошлого века достигшее до 50 тысяч, с 1896 г. благодаря Сибирс-
кой железной дороге возросло до 200 тысяч человек^, а за два с половиной
года (с 1907 по июль 1909 г.) в Сибирь прошло около 2 миллионов пересе-
ленцев ^. Все это движение, идущее преимущественно из центральных чер-
ноземных губерний Европейской России, при ежегодном полуторамиллионном
приросте ее н

аселения пока еще кажется малозначительным, не дает себя чувствовать
ощутительными толчками; но со временем оно неминуемо отзовется на общем
положении дел немаловаж-
ными последствиями^.
ПЕРИОДЫ РУССКОЙ ИСТОРИИ КАК ГЛАВНЫЕ МОМЕНТЫ КОЛОНИЗАЦИИ. Так пересе-
ление, колонизация страны была основным фактом

нашей истории, с которым в близкой или отдаленной связи стояли все
другие ее факты. Остановимся пока на самом факте, не касаясь его проис-
хождения. Он и ставил русское население в своеобразное отношение к стра-
не, изменявшееся в течение веков и своим изменением вызывавшее смену
форм общежития. Этот факт и послужит основанием плана курса. Я^ делю на-
шу историю на отделы или периоды по наблюдаемым в ней народным передви-
жениям ^ Периоды нашей истории-этапы, последовательно пройденные нашим
народом в занятии и разработке доставшейся ему страны до самой той поры,
когда, наконец, он посредством естественного нарождения и поглощения
встречных инородцев распространился по всей равнине и даже перешел за ее
пределы. Ряд этих периодов-это ряд привалов или стоянок, которыми преры-
валось движение русского народа по равнине и на каждой из которых наше
общежитие устроялось иначе, чем оно было устроено на прежней стоянке. Я
перечислю эти периоды, указывая в каждом из них господствующие факты, из
коих один-политический, другой-экономический, и обозначая при этом ту
область равнины, на которой в данный период сосредоточивалась масса
русского населения, - не все население, а главная масса его, делавшая ис-
торию.
Приблизительного VIII в. нашей эры, не раньше, можем мы следить с не-
которой уверенностью за постепенным ростом нашего народа, наблюдать
внешнюю обстановку и внутреннее строение его жизни в пределах равнины^.
Итак, с VIII до XIII в. масса русского населения сосредоточивалась на
среднем и верхнем Днепре с его притоками и с его историческим водным
продолжением-линией Ловать - Волхов. Все это время Русь политически раз-
бита на отдельные более или менее обособленные области, в каждой из ко-
торых политическим и хозяйственным центром является большой торговый го-
род, первый устроитель и руководитель ее политического быта, потом
встретивший соперника в пришлом князе, но^ и при нем не терявший важного
значения. Господствующий политический факт периода-политическое дробле-
ние земли под руководством городов^. Господствующим фактом экономической
жизни в этот период является внешняя торговля с вызванными ею лесными
промыслами, звероловством и бортничеством (лесным пчеловодством). Это
Русь Днепровская, городовая, торговая.
С^ ХШ^ до середины XV в. приблизительно среди ^ общего разброда и
разрыва народности^ главная масса русского населения является на верхней
Волге с ее

ЛЕКЦИЯ II
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

притоками. Эта масса остается раздробленной политически уже не на го-
родовые области, а на княжеские уделы. Удел-это совсем другая форма по-
литического быта. Господствующий^ политический факт периода-удельное
дробление Верхневолжской Руси под властью князей^. Господствующим фактом
экономической жизни является сельскохозяйственная, т.е. земледельчес-
кая, эксплуатация алаунского суглинка посредством вольного крестьянского
труда. Это Русь Верхневолжская, удельно-кня-жеская, вольно-земледельчес-
кая.
С половины XV до второго десятилетия XVII в. главная масса русского
населения из области Верхней Волги растекается на юг и восток по донско-
му и средневолжскому чернозему, образуя особую ветвь народа-Великорос-
сию, которая вместе с населением расширяется за пределы Верхнего По-
волжья. Но, расплываясь географически, великорусское племя впервые сое-
диняется в одно политическое целое под властью московского государя, ко-
торый правит своим государством с помощью боярской аристократии, образо-
вавшейся из бывших удельных князей и удельных бояр. Итак^, господствую-
щий политический факт периода-государственное объединение Великороссии^.
Господствующим фактом жизни экономической остается сельскохозяйственная
разработка старого верхневолжского суглинка и новозанятого средне-
волжского и донского чернозема посредством вольного крестьянского труда;
но его воля начинает уже стесняться по мере сосредоточения землевладения
в руках служилого сословия, военного класса, вербуемого государством для
внешней обороны. Это Русь Великая, Московская, царско-боярская, воен-
но-землевладельческая.
С начала XVII до половины XIX в. русский народ распространяется по
всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского
хребта, Каспия и Урала и даже проникает на юг и восток далеко за Кавказ,
Каспий и Урал. Политически все почти части русской народности соединяют-
ся под одной властью: к '° Великороссии примыкают одна за другой Мало-
россия, Белороссия и Новорос-сия, образуя Всероссийскую империю. Но эта
собирающая всероссийская власть '" действует уже с помощью не боярской
аристократии, а военно-служилого класса, сформированного государством в
предшествующий период - дворянства. Это" политическое собирание и объеди-
нение частей Русской земли и есть господствующий политический факт пери-
ода". Основным фактом экономической жизни остается земледельческий труд,
окончательно ставший

крепостным, к которому присоединяется обрабатывающая промышленность,
фабричная и заводская. Это период всероссийский, императорско-дворянс-
кий, период крепостного хозяйства, земледельческого и фабрично-заводско-
го.
Таковы пережитые нами периоды нашей истории, в которых отразилась
смена исторически вырабатывавшихся у нас складов общежития. Пересчитаем
еще раз эти периоды, обозначая их по областям равнины, в которых сосре-
доточивалась в разные времена главная масса русского народонаселения: 1)
днепровский, 2) верхневолжский, 3) великорусский, 4) всероссийский.
ФАКТЫ И ИДЕИ ^. БОЮСЬ, что изложенный мною план курса вызовет в вас
одно важное недоумение. Я буду излагать вам факты политические и эконо-
мические с их разнообразными следствиями и способами проявления-и
только, ничего более. А где же, может быть, спросите вы, домашний быт,
нравы, успехи знания и искусства, литература, духовные интересы, факты
умственной и нравственной жизни-словом, то, что на нашем обиходном языке
принято называть идеями? Разве они не имеют места в нашей истории или
разве они-не факторы исторического процесса? Разумеется, я не хочу ска-
зать ни того ни другого. Я не знаю общества свободного от идей как бы
мало оно ни было развито. Само общество-это уже идея, потому что общест-
во начинает существовать с той минуты, как люди, его составляющие, начи-
нают сознавать, что они-общество. Еще труднее мне подумать, что идеи,
лишены участия в историческом процессе. Но именно в вопросе об истори-
ческой дееспособности идей, боюсь, мы можем не понять друг друга, и по-
тому я обязан наперед высказать вам свой взгляд на этот предмет.
Прежде всего обратите внимание на то, что факты политические и эконо-
мические отличаются от так называемых идей своим происхождением и форма-
ми или способами проявления. Эти факты суть общественные интересы и от-
ношения, и их источник-деятельность общества, совокупные усилия лиц, его
составляющих. Они и проявляются в актах не единоличного, а коллективного
характера, в законодательстве, в деятельности разных учреждений, в юри-
дических сделках, в промышленных предприятиях-в обороте правительствен-
ном, гражданском, хозяйственном. Идеи-плоды личного творчества, произве-
дения одиночной деятельности индивидуальных умов и совестей, и в своем
первоначальном, чистом виде они проявляются в

ЛЕКЦИЯ II
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

памятниках науки и литературы, в произведениях уединенной мастерской
художника или в подвигах личной самоотверженной деятельности на пользу
ближнего. Итак, в явлениях того или другого порядка мы наблюдаем дея-
тельность различных исторических сил-лица и общества.
ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ. Между обеими этими силами, лицом и обществом, меж-
ду индивидуальным умом и коллективным сознанием происходит постоянный
обмен услуг и влияний. Общественный порядок питает уединенное размышле-
ние и воспитывает характеры, служит предметом личных убеждений, источни-
ком нравственных правил и чувств, эстетических возбуждений; у каждого
порядка есть свой культ, свое credo, своя
^ поэзия. Зато и личные убеждения, становясь господствующими в об-
ществе, входят в общее сознание, в нравы, в право, становятся правилами,
обязательными и для тех, кто
1 их не разделяет, т.е. делаются общественными фактами.
УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ ИДЕИ В ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ. Так от общественных отно-
шений отлагаются идеи, а идеи перерабатываются в общественные отношения.
Но в историческом изучении не следует смешивать те и другие, потому что
это-явления различных порядков. История имеет дело не с человеком, а с
людьми, ведает людские отношения, предоставляя одиночную деятельность
человека другим наукам. Вы поймете, когда личная идея становится общест-
венным, т.е. историческим фактом: это-когда она выходит из пределов
личного существования и делается общим достоянием, и не только общим, но
и обязательным, т.е. общепризнанным правилом или убеждением. Но чтобы
личная идея получила такое обязательное действие, нужен целый прибор
средств, поддерживающих это действие, - общественное мнение, требование
закона или приличия, гнет полицейской силы. Идеи становятся исторически-
ми факторами подобно тому, как делаются ими силы природы. Сколько веков
от создания мира молния, по-видимому, бесполезно и даже разрушительно
озаряла ночную мглу, пугая воображение и не увеличивая количества света,
потребляемого человеком, не заменяя даже ночника при колыбели! Но потом
электрическую искру поймали и приручили, дисциплинировали, запрягли в
придуманный для нее снаряд и заставили освещать улицы и залы, пересылать
письма и таскать тяжести-словом, превратили ее в культурное средство. И
идеи нуждаются в подобной же обработке, чтобы стать

культурно-историческими факторами. Сколько прекрасных мыслей, возни-
кавших в отдельных умах, погибло и погибает бесследно для человечества
только потому, что не получает вовремя надлежащей обработки и организа-
ции! Они украшают частное существование, разливают много света и тепла в
семейном или дружеском кругу, помогая домашнему очагу, но ни на один за-
метный градус не поднимают температуры общего благосостояния, потому что
ни в праве, ни в экономическом обороте не находят соответствующего при-
бора, учреждения или предприятия, которое вывело бы их из области добрых
упований, т.е. досужих грез, и дало бы им возможность действовать на
общественный порядок. Такие необработанные, как бы сказать, сырые
идеи-не исторические факты: их место в биографии, в философии, а не в
истории.
Теперь я вас прошу возвратиться к программе курса. Изучая факты поли-
тические и экономические, мы в основе каждого из них найдем какую-либо
идею, которая, может быть, долго блуждала в отдельных умах, прежде чем
добилась общего признания и стала руководительницей политики, законода-
тельства или хозяйственного оборота. Только такие идеи и могут быть
признаны историческими явлениями. Таким образом сама жизнь помогает ис-
торическому изучению: она производит практическую разборку идей, отделяя
деловые или счастливые от досужих или неудачных. В литературе мы встре-
чаем осадок того, что было передумано и перечувствовано отдельными мыс-
лящими людьми известного времени. Но далеко не весь этот запас личной
мысли и чувства входит в житейский оборот, делается достоянием общества,
культурно-историческим запасом. Что из этого запаса усвояется общежити-
ем, то воплощается в учреждение, в юридическое или экономическое отноше-
ние, в общественное требование. Это воплощение, т.е. эта практическая
обработка идеи, и вводит ее фактором в исторический процесс. Идеи, блес-
нувшие и погасшие в отдельных умах, в частном личном существовании,
столь же мало увеличивают запас общежития, как мало обогащают инвентарь
народного хозяйства замысловатые маленькие мельницы, которые строят дети
на дождевых потоках.
Итак, я вовсе не думаю игнорировать присутствия или значения идей в
историческом процессе или отказывать им в способности к историческому
действию. Я хочу сказать только, что не всякая идея попадает в этот про-
цесс, а попадая, не всегда сохраняет свой чистый первоначальный вид. В
этом виде, просто как идея, она остается личным

ЛЕКЦИЯ II
В. О, КЛЮЧЕВСКИЙ

порывом, поэтическим идеалом, научным открытием-и только; но она ста-
новится историческим фактором, когда овладевает какою-либо практической
силой, властью, народной массой или капиталом, - силой, которая перераба-
тывает ее в закон, в учреждение, в промышленное или иное предприятие, в
обычай, наконец, в поголовное массовое увлечение или художественное всем
ощутительное сооружение, когда, например, набожное представление выси
небесной отливается в купол Софийского собора.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ФАКТОВ ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ. Из со-
ображений, объясняющих план курса, извлечем некоторые методологические
выводы. Полагая в основу исторического изучения процессы политические и
экономические, я не хочу сказать, что историческая жизнь состоит только
из этих процессов и что историческое изучение должно ограничиваться кан-
целяриями да рынками. Не одними канцеляриями и рынками движется истори-
ческая жизнь; но с них удобнее начинать изучение этой жизни. Подступая в
изучении к известному обществу с политической и хозяйственной стороны
его жизни, мы входим в круг тех умственных и нравственных понятий и ин-
тересов, которые уже перестали быть делом отдельных умов, личных созна-
ний, и стали достоянием всего общества, факторами общежития. Следова-
тельно, политический и экономический порядок известного времени можно
признать показателем его умственной и нравственной жизни: тот и другой
порядок настолько могут быть признаны такими показателями, насколько они
проникнуты понятиями и интересами, восторжествовавшими в умственной и
нравственной жизни данного общества, насколько эти понятия и интересы
стали направителями юридических и материальных его отношений. Но в от-
дельных умах, в частном обиходе мы всегда найдем запас других помыслов и
стремлений, не достигших такого господства, оставшихся без практического
употребления. Да и житейский порядок, политический и экономический, ос-
новавшийся на господствующих идеях и закрепляющий их господство своими
принудительными средствами, может возбуждать в отдельных умах или в из-
вестной части общества помыслы, чувства, стремления, несогласные с его
основами, даже прямо против них протестующие; они или гаснут, или ждут
своего времени. У нас, например, в XVIII в. жалобы на несправедливость
крепостного права послышались из самой крепостной среды даже раньше, чем
в образованном

обществе; но долго эти жалобы обращали на себя еще меньше прави-
тельственного внимания, чем освободительные представления образованных
людей. Однако потом опасения, внушенные настроением крепостной среды,
подействовали на ход освободительного дела сильнее каких-либо соображе-
ний высшего порядка.
ФАКТЫ ОБОИХ ПОРЯДКОВ В ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ. Вникнем в сущность полити-
ческих и экономических фактов, чтобы видеть, что могут они дать для ис-
торического изучения. Политическая и экономическая жизнь не составляет
чего-то цельного, однородного, какой-то особой сферы людской жизни, где
нет места высшим стремлениям человеческого духа, где царят только низ-
менные инстинкты нашей природы. Во-первых, жизнь политическая и жизнь
экономическая-это различные области жизни, мало сродные между собою по
своему существу. В той и другой господствуют полярно противоположные на-
чала: в политической-общее благо, в экономической-личный материальный
интерес; одно начало требует постоянных жертв, другое-питает ненасытный
эгоизм. Во-вторых, то и другое начало вовлекает в свою деятельность на-
личные духовные средства общества. Частный, личный интерес по природе
своей наклонен противодействовать общему благу. Между тем человеческое
общежитие строится взаимодействием обоих вечно борющихся начал. Такое
взаимодействие становится возможным потому, что в составе частного инте-
реса есть элементы, которые обуздывают его эгоистические увлечения. В
отличие от государственного порядка, основанного на власти и повинове-
нии, экономическая жизнь есть область личной свободы и личной инициативы
как выражения свободной воли. Но эти силы, одушевляющие и направляющие
экономическую деятельность, составляют душу и деятельности духовной. Да
и энергия личного материального интереса возбуждается не самым этим ин-
тересом, а стремлением обеспечить личную свободу, как внешнюю, так и
внутреннюю, умственную и нравственную, а эта последняя на высшей ступени
своего развития выражается в сознании общих интересов и в чувстве
нравственного долга действовать на пользу общую. На этой нравственной
почве и устанавливается соглашение вечно борющихся начал по мере того,
как развивающееся общественное сознание сдерживает личный интерес во имя
общей пользы и выясняет требования общей пользы, не стесняя законного
простора, требуемого личным интересом. Следовательно,

ЛЕКЦИЯ II
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

взаимным отношением обоих начал, политического и экономического, тор-
жеством одного из них над другим или справедливым равновесием обоих из-
меряется уровень общежития, а то или другое отношение между ними уста-
навливается степенью развития общественного сознания и чувства
нравственного долга. Но каким способом, по каким признакам можно опреде-
лить этот уровень как показатель силы духовных элементов общежития?
Во-первых, он выясняется самым ходом событий политической жизни и связью
явлений жизни экономической, а во-вторых, наблюдения над этими событиями
и явлениями находят себе проверку в законодательстве, в практике управ-
ления и суда. Возьмем пример не из самых выразительных. В Древней Руси
нравственные влияния, шедшие с церковной стороны, противодействовали
усиленному развитию рабовладения и по временам встречали поддержку со
стороны правительства, пытавшегося во имя государственной пользы сдер-
жать и упорядочить это стремление к порабощению. Борьба церкви и госу-
дарства с частным интересом в этой области шла с переменным успехом в
зависимости от условий времени. Эти колебания, отражаясь в памятниках
права и хозяйства, помогают измерить силу действия гуманных идей, а че-
рез то и нравственный уровень общежития в известный период. Так получаем
возможность определять нравственное состояние общества не по нашим
субъективным впечатлениям или предположениям и не по отзывам современни-
ков, столь же субъективным, а по практическому соотношению элементов об-
щежития, по степени соглашения разнородных интересов, в нем действующих.
ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ. Я хочу сказать, что факты по-
литические и экономические полагаю в основу курса по их значению не в
историческом процессе, а только в историческом изучении. Значение это
чисто методологическое. Умственный труд и нравственный подвиг всегда ос-
танутся лучшими строителями общества, самыми мощными двигателями челове-
ческого развития; они кладут наиболее прочные основы житейского порядка,
соответствующего истинным потребностям человека и высшему назначению че-
ловечества. Но по условиям исторической жизни эти силы не всегда одина-
ково напряжены и не всегда действуют на житейский порядок в меру своей
напряженности, а в общий исторический процесс они входят своим действием
на житейский порядок и по этому действию подлежат историческому изуче-
нию. Порядок изучения не совпадает с

порядком жизни, идет от следствий к причинам, от явлений к силам.
Что же, однако, какие именно предметы предстанут пред нами в изуче-
нии, отправляющемся от политических и экономических фактов, и насколько
полно охватит оно народную жизнь? Эти предметы-государство и общество,
их строение и взаимное отношение, люди, руководившие строением того и
другого, условия внешние, международные, и внутренние, физические и
нравственные, устанавливавшие отношение между тем и другим, внутренние
борьбы, какие при этом приходилось переживать народу, производительные
силы, которыми созидалось народное хозяйство, формы, в какие отливался
государственный и хозяйственный быт народа. Всего этого мы коснемся с
большим или меньшим досугом, иного даже только мимоходом. Может быть,
придется задержать ваше внимание на некоторых глубоких переломах соци-
альных и нравственных, пережитых нашим обществом. Но чего бы я желал
всего более, это-чтобы из моего курса вы вынесли ясное представление о
двух процессах, коими полагались основы нашего политического и народного
быта и в которых, кажется мне, всего явственнее обнаруживались сочетания
и положения, составляющие особенность нашей истории. Изучая один из этих
процессов, мы будем следить, как вырабатывалось в практике жизни и выяс-
нялось в сознании народа понятие о государстве и как это понятие выража-
лось в идее и деятельности верховной власти; другой процесс покажет, как
в связи с ростом государства завязывались и сплетались основные нити,
образовавшие своей сложной тканью нашу народность. Но это слишком узкая
программа, подумаете вы. Не буду оспаривать этого и останусь при своей
программе. Курс истории-далеко не вся история: заключенный в тесные пре-
делы академического года, в рамки учебных часов и минут, курс не может
охватить всей широты и глубины исторической жизни народа. В этих грани-
цах преподаватель может со своими слушателями проследить лишь такие те-
чения истории, которые представляются ему главными, господствующими, об-
ращаясь к другим струям ее лишь поскольку они соприкасались или слива-
лись с этими магистралями. И если вы из моего изложения при всех его п

робелах вынесете хотя в общих очертаниях образ русского народа как
исторической личности, я буду считать достигнутой научную цель своего
курса.
ЧЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ ИЗУ-ИСТОРИИ. Из общей задачи

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ П

. В связи с той же задачей решается еще один
исторического изучения мы вывели научную цель изучения местной исто-
рии, а эта цель дала нам основание для плана курса, указала порядок и
приемы изучения русской истории. В связи с той же задачей решается еще
один вопрос: сверх чисто научного какой еще практический результат можно
получить от изучения местной истории? Этот вопрос тем важнее, что мест-
ная история, изучение которой мы предпринимаем, есть история нашего оте-
чества. Научные наблюдения и выводы, какие мы сделаем при этой работе,
должны ли остаться в области чистого знания, или они могут выйти из нее
и оказать влияние на наши стремления и поступки? Может ли научная исто-
рия отечества иметь свою прикладную часть для детей его? Я думаю, что
может и должна иметь, потому что цена всякого знания определяется его
связью с нашими нуждами, стремлениями и поступками; иначе знание стано-
вится простым балластом памяти, пригодным для ослабления житейской качки
разве только пустому кораблю, который идет без настоящего ценного груза.
Какая же может быть эта практическая, прикладная цель? Укажу" ее теперь
же, чтобы не напоминать об ней в изложении курса: она будет молчаливым
стимулом нашей работы.
ГОСУДАРСТВО И НАРОДНОСТЬ-ГЛАВНЫЕ ПРЕДМЕТЫ КУРСА. Я сейчас сказал об
исторической личности народа: это-основной предмет изучения его истории.
Значение народа как исторической личности заключается в его историческом
призвании, а это призвание народа выражается в том мировом положении,
какое он создает себе своими усилиями, и в той идее, какую он стремится
осуществить своею деятельностью в этом положении. Свою роль на мировой
сцене он выполняет теми силами, какие успел развить в себе своим истори-
ческим воспитанием. Идеал исторического воспитания народа состоит в пол-
ном и стройном развитии всех элементов общежития и в таком их соотноше-
нии, при котором каждый элемент развивается и действует в меру своего
нормального значения в общественном составе, не принижая себя и не угне-
тая других. Только историческим изучением проверяется ход этого воспита-
ния. История народа, научно воспроизведенная, становится приходо-расход-
ной его книгой, по которой подсчитываются недочеты и передержки его
прошлого. Прямое дело ближайшего будущего-сократить передержки и попол-
нить недоимки, восстановить равновесие народных задач и средств. Здесь
историческое изучение своими конечными выводами подходит вплоть к прак-
тиче-
ским потребностям текущей минуты, требующей от каждого из нас, от
каждого русского человека отчетливого понимания накопленных народом
средств и допущенных или вынужденных недостатков своего исторического
воспитания. Нам, русским, понимать это нужнее, чем кому-либо. Вековыми
усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобного которому по
составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римс-
кой империи. Но народ, создавший это государство, по своим духовным и
материальным средствам еще не стоит в первом ряду среди других европейс-
ких народов. По неблагоприятным историческим условиям его внутренний
рост не шел в уровень с его международным положением, даже по временам
задерживался этим положением. Мы еще не начинали жить в полную меру сво-
их народных сил, чувствуемых, но еще не вполне развернувшихся, не можем
соперничать с другими ни в научной, ни в общественно-политической, ни во
многих других областях. Достигнутый уровень народных сил, накопленный
запас народных средств-это плоды многовекового труда наших предков, ре-
зультаты того, что они успели сделать. Нам нужно знать, чего они не ус-
пели сделать; их недоимки-наши задачи, т.е. задачи вашего и идущих за
вами поколений '\
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Чем же" могут помочь разрешению этих задач когда-то ^
составившиеся в нашей истории сочетания общественных элементов, которые
мы будем изучать? Люди ^ иногда чувствуют неловкость своего положения,
тяжесть общественного порядка, в котором живут, но не умеют ни опреде-
лить, ни объяснить отчетливо этой тяжести и неловкости. Историческое
изучение вскрывает неправильности в складе общества, больно и смутно
чувствуемые людьми, указывает ненормальное соотношение каких-либо об-
щественных элементов и его происхождение и дает возможность сообразить
средства восстановления нарушенного равновесия. Если мы заметим, напри-
мер, что в нашем прошлом одни общественные элементы не в меру развива-
лись на счет и в ущерб другим, столь же законным, мы поймем^, какие
именно предстоит нам усиленно развивать, чтобы ^ достигнуть возможной
стройности и справедливости общественного состава. Каждому народу исто-
рия задает двустороннюю культурную работу-над природой страны, в которой
ему суждено жить, и над своею собственной природой, над своими духовными
силами и общественными отношениями ^. Если нашему народу в продолжение
веков пришлось

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
упорно бороться с лесами и болотами своей страны, напрягая силы на
черную подготовительную работу цивилизации, то нам предстоит, не теряя
приобретенной в этой работе житейской выносливости, напряженно работать
над самими собой, развивать свои умственные и нравственные силы, с осо-
бенной заботливостью устанавливать свои общественные отношения. Таким
образом, изучение нашей истории может помочь нам уяснить задачи и нап-
равление предстоящей нам практической деятельности. У каждого поколения
могут быть свои идеалы, у моего свои, у вашего другие, и жалко то поко-
ление, у которого нет никаких. Для" осуществления идеалов необходимы
энергия действия, энтузиазм убеждения; при осуществлении их неизбежны
борьба, жертвы. Но это не все, что необходимо для их торжества: нужны не
только крепкие нервы и самоотверженные характеры, нужны еще и сообрази-
тельные умы. Как легко испортить всякое хорошее дело, и сколько высоких
идеалов успели люди уронить и захватать неумелыми или неопрятными рука-
ми! Наши идеалы не принадлежат исключительно нам и не для нас одних
предназначались: они перешли к нам по наследству от наших отцов и дедов
или достались нам по культурному преемству от других обществ, созданы
житейскими опытами и умственными усилиями других народов, раньше или
больше нашего поработавших, и при создании их имелись в виду не наши, а
совсем другие силы, средства и положения. Поэтому они пригодны не для
всех, не всегда и не везде ^. Чтобы знать, какие из них и в какой мере
могут быть осуществлены в известном обществе и в известное время, надоб-
но хорошо изучить наличный запас сил и средств, какой накопило себе это
общество; а для того нужно взвесить и оценить исторические опыты и впе-
чатления, им пережитые, нравы и привычки, в нем воспитанные. Это тем не-
обходимее, что мы живем во время, обильное идеалами, но идеалами, борю-
щимися друг с другом, непримиримо враждебными. Это ^ затрудняет целесо-
образный выбор. Знание своего прошлого облегчает такой выбор: оно не
только потребность мыслящего ума, но и существенное условие сознательной
и ко

рректной деятельности. Вырабатывающееся из него историческое сознание
дает обществу, им обладающему, тот глазомер положения, то чутье минуты,
которые предохраняют его как от косности, так и от торопливости ^.
Определяя задачи и направление своей деятельности, каждый из нас дол-
жен быть хоть немного историком, чтобы стать сознательно и добросовестно
действующим гражданином.
ЛЕКЦИЯ III
ФОРМА ПОВЕРХНОСТИ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ. КЛИМАТ.
ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ РАВНИНЫ. ПОЧВА.
БОТАНИЧЕСКИЕ ПОЯСЫ. РЕЛЬЕФ РАВНИНЫ.
ПОЧВЕННЫЕ ВОДЫ И АТМОСФЕРНЫЕ ОСАДКИ. РЕЧНЫЕ БАССЕЙНЫ.
Начиная изучение истории какого-либо народа, встречаем силу, которая
держит в своих руках колыбель каждого народа, - природу его страны.
В географическом очерке страны, предпосылаемом обзору ее истории, не-
обходимо отметить те физические условия, которые оказали наиболее
сильное действие на ход ее исторической жизни.
ФОРМА ПОВЕРХНОСТИ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ. Мы говорим Восточная Европа или
Европейская Россия, когда хотим обозначить географическое отношение Рос-
сии к странам, лежащим к западу от нее, или отличить русские владения по
ею сторону Урала от зауральских. Уральский хребет, повторяем мы, отделя-
ет Азию от Европы. Мы так привыкли к этим выражениям, что не предполага-
ем возможности и не чувствуем надобности выражаться как-нибудь иначе,
точнее. Однако географические представления образованного мира не всегда
совпадали с этими привычными нашими выражениями. Древние греческие геог-
рафы, например, проводили раздельную черту между Европой и Азией по реке
Танаису (Дону), так что значительная часть нынешней Европейской России
оказалась бы за пределами Европы, а город Москва-на восточной ее грани-
це, если бы тогда существовал. Взгляд античной географии находил истори-
ческое оправдание в явлении, идущем с противоположного полюса человечес-
ко-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ III

го развития. Сама Азия, настоящая кочевая Азия, испокон веков навод-
няя своими кибитками и стадами нынешнюю южную Россию, по-видимому, слабо
чувствовала, что она попадала в Европу. Перевалив за Карпаты, в нынешнюю
Венгрию, ее орды становились в невозможность продолжать прежний азиатс-
кий образ жизни и скоро делались оседлыми. На широких полях между Волгой
и Днестром, по обе стороны Дона, они не чувствовали этой необходимости и
целые века проживали здесь, как жили в степях Средней Азии.
Недаром бытовая практика дикого азиата сходилась с географическим
воззрением образованного грека. Две географические особенности отличают
Европу от других частей света и от Азии преимущественно: это, во-первых,
разнообразие форм поверхности и, во-вторых, чрезвычайно извилистое очер-
тание морских берегов. Известно, какое сильное и разностороннее действие
на жизнь страны и ее обитателей оказывают обе эти особенности. Европе
принадлежит первенство в силе, с какою действуют в ней эти условия. Ниг-
де горные хребты, плоскогорья и равнины не сменяют друг друга так часто,
на таких сравнительно малых пространствах, как в Европе. С другой сторо-
ны, глубокие заливы, далеко выдавшиеся полуострова, мысы образуют как бы
береговое кружево западной и южной Европы. Здесь на 30 квадратных миль
материкового пространства приходится одна миля морского берега, тогда
как в Азии одна миля морского берега приходится на 100 квадратных миль
материкового пространства. Типической страной Европы в обоих этих отно-
шениях является южная часть Балканского полуострова, древняя Эллада:
нигде море так причудливо не избороздило берегов, как с восточной ее
стороны; здесь такое разнообразие в устройстве поверхности, что на
пространстве каких-нибудь двух градусов широты можно встретить почти все
породы деревьев, растущих в Европе, а Европа простирается на 36 градусов
широты.
ЧЕРТЫ СХОДСТВА С АЗИЕЙ. Россия-я говорю только о Европейской Рос-
сии-не разделяет этих выгодных природных особенностей Европы, или, гово-
ря точнее, разделяет их в одинаковой степени с Азией. Море образует лишь
малую долю ее границ; береговая линия ее морей незначительна сравни-
тельно с ее материковым пространством, именно, одна миля морского берега
приходится на 41 квадратную милю материка. Однообразие-отличительная
черта ее поверхности; одна

форма господствует почти на всем ее протяжении: эта форма-равнина,
волнообразная плоскость пространством около 90 тысяч квадратных миль
(более 400 миллионов десятин), т.е. площадь, равняющаяся более чем де-
вяти Франциям, и очень невысоко (вообще, саженей на 79-80) приподнятая
над уровнем моря. Даже в Азии среди ее громадных сплошных пространств
одинаковой формации наша равнина заняла бы не последнее место: Иранское
плоскогорье, например, почти вдвое меньше ее. К довершению географичес-
кого сродства с Азией эта равнина переходит на юге в необозримую мало-
водную и безлесную степь пространством тысяч в 10 квадратных миль и при-
поднятую всего саженей на 25 над уровнем моря. По геологическому своему
строению эта степь совершенно похожа на степи внутренней Азии, а геогра-
фически она составляет прямое, непрерывное их продолжение, соединяясь со
среднеазиатскими степями широкими воротами между Уральским хребтом и
Каспийским морем и простираясь из-за Урала сначала широкою, а потом все
суживающеюся полосой по направлению к западу, мимо морей Каспийского,
Азовского и Черного. Это как бы азиатский клин, вдвинутый в европейский
материк и тесно связанный с Азией исторически и климатически. Здесь ис-
кони шла столбовая дорога, которой через урало-каспийские ворота хажива-
ли в Европу из глубины Азии страшные гости, все эти кочевые орды, неис-
числимые как степной ковыль или песок азиатской пустыни. Умеренная, во
всем последовательная Западная Европа не знает таких изнурительных лет-
них засух и таких страшных зимних метелей, какие бывают на этой степной
равнине, а они заносятся сюда из Азии или ею поддерживаются.
Столько Азии в Европейской России. Исторически Россия, конечно, не
Азия, но географически она не совсем и Европа. Это переходная страна,
посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой;
но природа положила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли
ее к Азии или в нее влекли Азию.
КЛИМАТ'. От однообразия формы поверхности в значительной мере зависит
и климат страны, распределение тепла и влаги в воздухе и частью направ-
ление ветров. На огромном пространстве от крайнего северного пункта ма-
терикового берега Вайгачского пролива (Югорского шара), почти под 70°
северной широты, до южной оконечности Крыма и северных предгорий Кав-
казского хребта, приблизительно до 44°, на протяжении

3 В. О. Ключевский, т. 1

ЛЕКЦИЯ III
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

2700 верст можно было бы ожидать резких климатических различий. По
особенностям климата нашу равнину делят на четыре климатических пояса:
арктический-по ту сторону полярного круга, северный, или холодный, - от
66,5 до 57° северной широты (приблизительно до параллели г. Костромы),
средний, или умеренный, охватывающий срединную полосу равнины до 50° се-
верной широты (линия Харьков - Камышин), и южный, теплый, или степной, до
44° северной широты. Но климатические особенности этих поясов гораздо
менее резки, чем на соответствующих пространствах Западной Европы: одно-
образие формы поверхности делает климатические переходы с севера к югу и
с запада к востоку более мягкими. Внутри Европейской России нет значи-
тельных гор меридионального направления, которые производили бы резкую
разницу в количестве влаги на их западных-и восточных склонах, задержи-
вая облака, идущие со стороны Атлантического океана, и заставляя их раз-
решаться обильными дождями на западных склонах; нет в России и значи-
тельных гор поперечного направления, идущих с запада на восток, которые
производили бы чувствительную разницу в количестве теплоты на севере и
на юге от них. Ветры, беспрепятственно носясь по всей равнине и мешая
воздуху застаиваться, сближают в климатическом отношении места, очень
удаленные друг от друга по географическому положению, и содействуют бо-
лее равномерному распределению влаги с запада на восток и тепла с севера
на юг. Поэтому высота над уровнем моря не имеет большого значения в кли-
мате нашей страны. Моря, окаймляющие Россию с некоторых краев, сами по
себе, независимо от формы ее поверхности и движения ветров, также произ-
водят слабое действие на климат внутреннего пространства страны; из них
Черное и Балтийское слишком незначительны, чтобы оказывать заметное вли-
яние на климат такой обширной равнины, а Ледовитый океан со своими глу-
боко врезывающимися заливами ощутительно влияет на климат только дальне-
го севера и притом на значительную часть года остается подо льдом (кроме
западной части-по Мурманскому берегу).
Этими условиями объясняются особенности, характеризующие климат Евро-
пейской России. Разность температуры между зимой и летом здесь, на мате-
рике, вдали от морей, не менее 23°, по местам доходит до 35°. Средняя
годовая температура от 2° до 10°. Но географическая широта слабо влияет
на эту разность. Нигде на обширных материковых пространствах, удаленных
от морей, температура не изменяется по направлению с севера на юг так

медленно, как в Европейской России, особенно до 50° северной широты
(параллель Харькова). Рассчитали, что ее подъем в этом направле-
нии-только 0,4° на каждый градус широты. Гораздо заметнее действует на
изменение температуры географическая долгота. Это действие связано с
усилением разности температуры между зимой и летом по направлению с за-
пада на восток; чем далее на восток, тем зима становится холоднее, и
различие в зимнем холоде по долготе перевешивает разницу в летнем тепле
по широте, с севера на юг. Карта изотерм наглядно показывает эти явле-
ния. Годовые изотермы, на запад от Вислы часто изгибающиеся зигзагами с
севера на юг, заметно выпрямляются по направлению к востоку, как только
заходят в пределы нашей равнины, но при этом сильно наклоняются к
юго-востоку. Потому одинаковую годовую температуру имеют места, раз-
деленные значительным числом градусов широты и долготы. Оренбург на 8°
южнее Петербурга, но годовая температура его одинакова с петербургской,
даже немного ниже (на 0,4°), потому что он на 25° восточнее Петербурга;
зимняя (январская) разница температуры обоих городов (-6°) перевешивает
летнюю (июльскую +4°). Еще решительнее юго-восточный наклон январских
изотерм. Январская изотерма (-15°) того же Оренбурга, годовая температу-
ра которого почти одинакова с Петербургом, проходит уже не через этот
город, а на 2° севернее и на 20° восточнее-около Усть-Сысольска, т.е.
ее юго-восточное направление от этого города круче уклоняется к югу
сравнительно с годовой петербургско-оренбургской изотермой: расстояние
оренбургского меридиана от усть-сысольского впятеро меньше, чем от пе-
тербургского. Зимние месяцы в Оренбурге холоднее, чем даже в Архан-
гельске, широта которого на 5° севернее Петербурга, хотя годовая темпе-
ратура Архангельска несравненно ниже оренбургской (0,3° и 3,3°). Зато
лето в Оренбурге значительно теплее петербургского (в июле на 4°), более
соответствует его широте, и его июльская изотерма идет гораздо южнее Пе-
тербурга, на Саратов и Елисаветград. Летом температура больше зависит от
широты, зимой-от дол

готы. Потому июльские изотермы выпрямляются в направлении с запада на
восток, стремятся совпасть с параллелями.
ВЛИЯНИЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВЕТРОВ. Сильное влияние на климат Европейской
России имеет направление ветров, являющееся одной из характерных клима-
тических особенностей нашей страны. Изменение температуры по долготе зи-
мой ослабляется, между

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ III

прочим, тем, что теплые западные ветры тогда преобладают в северной
полосе нашей равнины, а более холодные восточные-в южной. Это происходит
от распределения ветров в Европейской России. Отношение западных и вос-
точных ветров у нас изменяется по временам года и по широтам. Замечено,
что западные ветры преобладают летом и в северной полосе, а восточ-
ные-зимой и в южной полосе, и чем южнее, тем это зимнее преобладание
восточных ветров усиливается. Деятельное участие азиатских ветров сос-
тавляет климатическое отличие Европейской России от Западной Европы, на-
ложенное на нашу страну ее соседством с Азией. Мы скоро увидим неодина-
ковое действие обоих противоположных одно другому направлений ветра на
жизнь страны, полезное действие направления западного европейского и
вредное-восточного азиатского. Эта воздушная борьба Азии с Европой в
пределах нашей равнины невольно напоминает те давние исторические време-
на, когда Россия служила широкой ареной борьбы азиатских народов с евро-
пейскими и когда именно в южной степной полосе ее Азия торжествовала над
Европой, напоминала бы, может быть, и более поздние времена, когда в се-
верной полосе завязалась нравственная борьба между веяниями западными и
восточными, если бы это явление не было так далеко от метеорологии.
Ограничиваясь срединной полосой Европейской России, главной сценой
нашей древней истории, без южных степей и крайнего севера, климат этого
пространства, как он определился указанными условиями, обыкновенно ха-
рактеризуют такими общими чертами: зима не особенно суровая, но продол-
жительная, покрывающая землю снегом и воды льдом, при незначительной
разнице в температуре по широте и при более заметном ее изменении по
долготе; весна поздняя, с частыми возвратами холодов; лето умеренно
теплое, благоприятное для земледелия; температура изменяется часто и
быстро зимой и весной, реже и постепеннее летом и осенью.
ГЕОЛОГИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКОЙ РАВНИНЫ. Описанная форма поверх-
ности страны объясняется геологическим ее происхождением. Почва плоской
котловины, какую представляет наша страна, состоит из рыхлых наносных
пластов новейшего образования, которые лежат на площади из гранита и
других древних горных пород, покрывая сплошной толщей всю поверхность
равнины и образуя холмистые возвышения, сообщающие ей волнообразный вид.
Эти пласты,

состоящие преимущественно из смеси глины и песка, в некоторых местах
южной степной полосы лишены всякой плотности. Эта зыбучая почва имеет
такое однообразное строение, какое возможно было только при одинаковом
ее происхождении. В наносных слоях ее, представляющих морские осадки,
находятся стволы деревьев и остовы допотопных животных, а по степи рас-
сеяны каспийские раковины. Эти признаки заставили геологов предположить,
что поверхность нашей равнины сравнительно нового образования и если не
вся, то на большей части своего пространства была дном моря, обнажившим-
ся в один из поздних геологических периодов. Берегами этого моря служили
Уральские и Карпатские горы, чем объясняется присутствие обильных зале-
жей каменной соли в этих горных хребтах. Воды, покрывавшие равнину, от-
лили в огромные водоемы, образуемые морями Каспийским и Аральским. Отлив
произошел, вероятно, вследствие понижения дна этих больших впадин. Оба
этих моря вместе с Черным признаются остатками вод обширного морского
бассейна, некогда покрывавшего южную Россию и Прикаспийскую низменность.
Осадки, отложившиеся от ушедшего моря, и образовали те правильные, одно-
образно расположенные глинисто-песчаные пласты, из которых состоит почва
равнины на обширном протяжении. Севернее пространства, которое было пок-
рыто этим морем, подобные пласты песку, глины и суглинка отложились при
таянии от обширных ледников, покрывавших всю северную и большую часть
средней России. Если бы возможно было с достаточной высоты взглянуть на
поверхность русской равнины, она представилась бы нам в виде узорчатой
ряби, какую представляет обнажившееся песчаное дно реки или поверхность
моря при легком ветре.
При всем однообразии, каким отличается природа нашей равнины, всмат-
риваясь в нее подробнее, можно заметить некоторые местные особенности,
которые также связаны тесно с геологическим образованием страны и оказа-
ли ощутительное действие на историю нашего народа.
ПОЧВА. По предположению геологов, море, покрывавшее некогда южную и
юго-восточную Россию, отступило не сразу, а в два приема. Они находят
следы, указывающие на то, что северный берег этого моря своим севе-
ро-восточным углом шел приблизительно по 55° северной широты, несколько
южнее вцадения Камы, далее, уклоняясь от него к югу. Потом море отступи-
ло градуса на 4, так что северным берегом его стал

КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ III

Общий Сырт, отрог, идущий от южной оконечности Уральского хребта к
Волге в юго-западном направлении. Этим геологи объясняют резкую разницу
в почве и флоре по северную и южную сторону Общего Сырта и особенно то,
что уровень поверхности к югу от этого кряжа значительно ниже, чем к се-
веру: от последних южных уступов Сырта в 40 саженей высоты местность
быстро понижается до 0^. Пространство между 55° и 51° северной широты,
крайней южной линией Сырта, раньше освободившееся от моря, почти совпа-
дает с полосой наиболее глубокого и сильного чернозема. Этот чернозем,
как думают, образовался от продолжительного перегнивания обильной расти-
тельности, вызванной здесь благоприятными климатическими условиями: в
составе тучного чернозема находят свыше 10% перегноя. Напротив, прост-
ранство к югу от этого пояса, образующее степную полосу и позднее вышед-
шее из-под моря, успело покрыться лишь тонким растительным слоем, лежа-
щим на песчаном солончаковом грунте, какой остался от ушедшего моря, и с
гораздо слабейшим содержанием перегноя. Ближе к Каспийскому морю, в аст-
раханских степях, почва лишена и такого тонкого покрова и голые солонча-
ки часто выступают наружу^ Песчаные солончаки и соляные озера, которыми
усеяна эта низменность, показывают, что она еще недавно была дном моря\
Если южные понтийские степи еще обильны травой и производят даже хлебные
растения, то на Прикаспийской низменности встречается только крайне
скудная растительность в виде кустиков или пучков и ползучих порослей.
Но даже и травянистая южная степь по тонкости растительного черноземного
слоя и при постоянных сильных и сухих ветрах, в ней господствующих, не в
силах питать значительной древесной растительности на открытых прост-
ранствах: в этом главные причины безлесья степной полосы. Таким образом,
в южной полосе нашей равнины уцелели довольно явственные следы ее геоло-
гического происхождения и образования ее почвы. Вид и состав почвы при-
каспийских степей, как мы уже заметили, дает возможность предполагать,
что отлив моря с южной половины Европейской России завершился ср

авнительно поздно, может быть, уже на памяти людей, в историческую
пору. Каспийское море вместе с Аральским, некогда составлявшим, вероят-
но, одно с ним целое, продолжает убывать и доселе. Не сохранилось ли
смутное воспоминание об этом перевороте в сказании древних греческих и
средневековых арабских географов о том, будто Каспийское море соединено,
с одной стороны, с Северным

океаном, а с другой-с Азовским морем? Это последнее по своему очерта-
нию и характеру очень похоже на остаток пролива, быть может, соединявше-
го Каспийское море с Черным в довольно позднее геологически время, и да-
же считают Кума-Манычскую низину дном этого пролива. Что касается Север-
ного океана, то, по соображениям геологов, между ним и Каспийским морем
в пределах нашей равнины некогда проходил сплошной водный бассейн, па-
раллельный Уральскому хребту, но только в очень отдаленные геологические
эпохи.
БОТАНИЧЕСКИЕ ПОЯСЫ. Таким образом, в связи с геологическим строением
Европейской России можно различить в ней, не входя в более дробное деле-
ние, две основные почвенные области, особенно важные исторически: север-
ную область супеси и суглинка с большей или меньшей примесью подзола и
область южного чернозема. Этим почвенным областям соответствуют, впро-
чем, не совпадая с ними, два ботанических пояса, лесной и степной, кото-
рые имели сильное влияние на историю нашего народа. Отлив моря с южной
части равнины произошел по склону, какой она делает к морям Черному и
Каспийскому. Юго-восточным направлением этого склона обозначилось геог-
рафическое очертание и степного пространства, созданного этим отливом.
Здесь степной характер почвы усиливается в том же юго-восточном направ-
лении: чем позднее известная часть этого пространства вышла из-под моря,
тем менее бывшее морское дно успело покрыться новыми почвенными образо-
ваниями. При юго-восточном направлении склона северозападный край этого
дна должен был обнажаться раньше северо-восточного, так что северный бе-
рег отступившего моря наклонялся к югу в западной своей части более, чем
в восточной. И степная полоса имеет такое же очертание: она имеет вид
треугольника, основание которого обращено к Уралу; имея наибольшую шири-
ну в северо-восточной своей части, она постепенно суживается к юго-запа-
ду, упираясь клином в низовья Дуная.
СТЕПЬ. Степь не представляет безлесного пространства, однообразного
по составу почвы и характеру растительности. В обоих этих отношениях ее
можно разделить на две полосы, северную, луговую, и южную, дерновую. В
первой-дерновой покров, луг, сплошь покрывает почву и чернозем отличает-
ся наибольшей тучностью; во второй-среди дерна остаются обна-

ЛЕКЦИЯ III
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

женные прогалины и чернозем к югу становится все тоньше и скуднее пе-
регноем. И леса в первой полосе рассеяны частыми островами, за что ее и
характеризуют названием лесостепной, а во вторую они забегают кой-где
отдельными клочками, ютясь в долинах или на горных склонах, где им бла-
гоприятствуют условия местности. И в этих местных изменениях сказывается
зависимость южнорусской почвы и флоры от направления морского отлива,
раньше обнажавшего северо-западные части южной России.
ЛЕС. К степной области с севера и северо-запада примыкает широкий по-
яс леса, образовавшегося здесь вследствие более раннего выхода этого
пространства из-под моря или ледника, что дало время накопиться здесь
более сильному растительному слою. Впрочем, трудно провести раздельную
черту между обоими поясами: так постепенно и незаметно перемешиваются и
сливаются между собою их климатические, почвенные и ботанические особен-
ности. В лесном поясе являются окруженные лесами степные острова, а сре-
ди степей выступают леса разорванными участками и даже сплошными округа-
ми. Теперь первобытного сплошного леса в средней России уже не существу-
ет; лесной пояс вследствие вырубки и распашки значительно отступил с
юга, и степь начинается севернее, чем начиналась прежде. Киев теперь на-
ходится почти в степной полосе, а летопись помнит его еще совсем лесным
городом: "И бяше около града лес и бор велик" ^ Но думают, что некогда
степь шла на север дальше теперешнего и была отодвинута к югу распрост-
ранявшимися с севера лесными породами, а потом рукой человека возвращена
к прежней границе. Начинаясь приблизительно между Пермью и Уфой, до-
вольно узкой полосой вьется все в том же юго-западном направлении по
нижней Каме, минуя с юга Нижний Новгород, Рязань, Тулу, Чернигов, Киев и
Житомир, переходная почва, близкая к чернозему, суглинистая с значи-
тельной примесью перегноя от лиственного леса и потому называется лесным
суглинком. Пролегая между суглинками и песчаниками северной области и
обыкновенным степным черноземом и часто ими прерываемая, эта полоса яв-
ляется раздельной чертой между лесным и степным поясом: здесь встречают-
ся и борются супесь и суглинок с черноземом, лес со степью.
Этот лесной пояс по составу почвы и по характеру растительности делят
на две полосы: чернозем и лесной суглинок на юге питают лиственный лес,
суглинок и песчаник на севере производят лес хвойный. Москва

возникла, по-видимому, в ботаническом узле этих полос или близко к
нему. Впрочем, лиственные породы так перемешались с хвойными, что речь
может быть только о местном преобладании одних над другими, а не о точ-
ном географическом их разграничении. Несмотря на деятельность человека,
притом русского человека, не привыкшего беречь леса, лесная площадь Ев-
ропейской России до последнего времени еще сохраняла значительные разме-
ры. По официальным данным 1860-х годов, здесь из 425 миллионов десятин
лесом было покрыто 172 миллиона, т.е. около 40% \ По сведениям Цент-
рального статистического комитета, собранным в 1881 г., из 406 миллионов
десятин лесная площадь Европейской России без Финляндии и привисленских
губерний занимала 157,5 миллиона десятин, или почти 39%^.
ГЛАВНЕЙШИЕ ВОДОРАЗДЕЛЫ. Процесс образования поверхности нашей равни-
ны, действие которого так заметно в климате страны, в строении ее почвы
и в географическом распространении растительности, не менее деятельно
пов тиял и на распределение вод текучих и стоячих. Здесь имеют значение
некоторые черты рельефа нашей равнины. Не нарушая общего равнинного ха-
рактера страны, внутри нее выступают отдельные подъемы, которые по мес-
там складываются в сплошные плоские возвышенности или гряды холмов со
значительным протяжением, но довольно умеренной высотой, в наивысших
точках не выше 220 саженей над уровнем моря. Недавние гипсометрические
исследования Тилло показали, что внутренние возвышенности Европейской
России следуют более меридиональному, чем широтному направлению. Таковы
так называемая Среднерусская возвышенность, начинающаяся в Новгородской
губернии и протягивающаяся почти меридионально более чем на 1 тысячу
верст до Харьковской губернии и Области Войска Донского, соприкасаясь
там с Донецкою плоскою возвышенностью, идущею по Северному Донцу до До-
на; Приволжская возвышенность, следующая в том же направлении от Нижнего
Новгорода по правому берегу Волги и продолжающаяся также на юге рядом
холмов-Ергеней; Авратынская, которая, начинаясь в Галиции, но совершенно
отдельно от Карпат, проходит несколькими ветвями по Волынской и По-
дольской губерниям, наполняя своими отрогами соседние губернии и образуя
днепровские пороги. Эти возвышенности отделяются одна от другой низина-
ми, из которых наиболее важны исторически Юго-Западная низменность, иду-
щая из Полесья по Днепру до Черного и

ЛЕКЦИЯ III
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Азовского морей, и центральная Московская котловина, или Окско-Донс-
кая низменность с долинами Оки, Клязьмы, Верхней Волги и Дона. Названные
возвышенности со своими разносторонними разветвлениями служат водоразде-
лами главнейших речных бассейнов средней и южной России, а по низменнос-
тям текут главные реки этих бассейнов, и, таким образом, эти возвышен-
ности и низменности связаны с гидрографией Европейской России.
ВОДЫ. Среднерусская возвышенность северной своей частью образует Ала-
унское плоскогорье и Валдайские горы. Эти горы, поднимающиеся на 800-900
футов и редко достигающие тысячи футов, имеют наиболее важное гидрогра-
фическое значение для нашей равнины: здесь ее центральный гидрографичес-
кий узел^. Речная сеть нашей равнины-одна из выдающихся географических
ее особенностей. За четыре с половиной века до нашей эры она бросилась в
глаза и наблюдательному Геродоту; описывая Скифию, т.е. южную Россию,
он замечает, что в этой стране нет ничего необыкновенного, кроме рек, ее
орошающих: они многочисленны и величественны. И никакая другая особен-
ность нашей страны не оказала такого разностороннего, глубокого и вместе
столь заметного действия на жизнь нашего народа, как эта речная сеть Ев-
ропейской России.
Форма поверхности и состав почвы русской равнины дали ее речным бас-
сейнам своеобразное направление; эти же условия доставляют им или под-
держивают и обильные средства их питания. Наша равнина не обделена ни
почвенной, ни атмосферной водой сравнительно с Западной Европой. Обилие
тех и других вод в ее пределах зависит частью тоже от формы ее поверх-
ности в связи с ее геологическим образованием. В углублениях между хол-
мами северной и средней России остались от древнего ледника обильные
скопы пресных вод в виде озер и болот; соляные озера Астраханской и Тав-
рической губерний, остатки отлившего с южной России моря не имеют значе-
ния в ее речной системе. Озера, озерки и болота встречаются почти на
всем пространстве северной и средней России. Верхневолжские губернии
Тверская, Ярославская и Костромская усеяны болотами и озерками; там они
считаются сотнями. В Моложском уезде Ярославской губернии одно из много-
численных болот еще недавно занимало до 100 квадратных верст. С каждым
годом, впрочем, это царство озерков и болот умаляется. На наших глазах
продолжается давний процесс исчезновения этих водных скопов: озера по
краям

затягиваются мхами и водорослями, суживаются, мелеют и превращаются в
болота, которые, в свою очередь, с вырубкой лесов и понижением почвенных
вод высыхают. Несмотря на то, площадь озер и болот в Европейской России
все еще очень обширна. Озерами, которых в ней насчитывают свыше 5 тысяч,
и болотами особенно богаты два края: это так называемая Озерная область
и Полесье. В первом краю, в губерниях Новгородской, Петербургской и
Псковской, не считая Архангельской, Олонецкой и Тверской, которые по
обилию озер также могут быть к ним причислены, болота, - только болота, не
считая озер, - занимают до 3 миллионов десятин. В Полесье, т.е. в смеж-
ных частях губерний Гродненской, Минской и Волынской, площадь болот ис-
числяли почти в 2 миллиона десятин. Как трудна борьба с болотами, пока-
зывает ход осушки Полесья. В 1873 г. для этого составлена была особая
экспедиция. В 25 лет работы она успела осушить до 450 тысяч десятин, т.
е. около одной четверти всего болотного пространства Полесья ^.
С открытыми надземными водами тесно связаны воды подземные, грунто-
вые: первыми питаются последние или их питают. Общий закон их распреде-
ления в Европейской России: по направлению с севера к югу грунтовые воды
постепенно углубляются. В северных широтах они очень близки к поверхнос-
ти и сливаются с открытыми водами, образуя болота. В средней полосе они
уходят вглубь уже на несколько саженей-до 6, а в Новороссии залегают на
глубине 15 и более саженей. Они держатся в глинистых, песчанистых и из-
вестковых породах, образуя по местам в средней полосе могучие жилы прек-
расной воды, бесцветной, прозрачной, без запаха и с ничтожной мине-
ральной примесью, какова, например, мытищинская вода, питающая водопро-
воды Москвы. Чем далее к югу, тем минеральная примесь в составе почвен-
ной воды увеличивается.
Почвенные воды деятельно поддерживаются атмосферными осадками, расп-
ределение которых много зависит от направления ветров. Летом, с мая до
августа, в северной и средней России господствуют западные и преимущест-
венно юго-западные ветры, наиболее дождливые. Урал задерживает облака,
несомые к нам этими ветрами со стороны Атлантического океана, и застав-
ляет их разрешаться обильными дождями над нашей равниной; к ним присое-
диняются местные испарения от весеннего таяния снегов. Летом в северной
и средней России выпадает обыкновенно больше дождей, чем в Западной Ев-
ропе, и потому Россию считают вообще страною летних осадков. В южной
степной

ЛБКЦИЯ III
О. КЛЮЧЕВСКИЙ

России, напротив, преобладают сухие восточные ветры, которым открытая
степь при ее непрерывной связи с пустынями Средней Азии дает свободный
сюда доступ. Потому количество летних осадков в средней и южной России
увеличивается от юга и особенно юго-востока к северу и северо-западу.
Годовое количество их в прибалтийских и западных губерниях-475-610 мил-
лиметров, в центральных-471-598, восточных-272-520, южных степных, аст-
раханской и новороссийских-136-475: minimum западных губерний-maximum
южных".
РЕКИ. У подножия валдайских возвышений из болот и озер, залегающих
между холмами и обильно питаемых осадками, которых здесь выпадает всего
больше, дождями и снегами, берут начало главные реки Европейской России,
текущие в разные стороны по равнине: Волга, Днепр, Западная Двина. Таким
образом. Валдайская возвышенность составляет центральный водораздел на-
шей равнины и оказывает сильное влияние на систему ее рек. Почти все ре-
ки Европейской России берут начало в озерах или болотах и питаются сверх
своих источников весенним таянием снегов и дождями. Здесь и многочислен-
ные болота равнины занимают свое регулярное место в водной экономике
страны, служа запасными водоемами для рек. Когда истощается питание,
доставляемое рекам снеговыми и дождевыми вспомогательными средствами, и
уровень рек падает, болота по мере сил восполняют убыль израсходованной
речной воды. Рыхлость почвы дает возможность стоячим водам находить вы-
ход из их скопов в разные стороны, а равнинность страны позволяет рекам
принимать самые разнообразные направления. Потому нигде в Европе не
встретим такой сложной системы рек со столь разносторонними разветвлени-
ями и с такой взаимной близостью бассейнов: ветви разных бассейнов, ма-
гистрали которых текут иногда в противоположные стороны, так близко под-
ходят друг к другу, что бассейны как бы переплетаются между собою, обра-
зуя чрезвычайно узорчатую речную сеть, наброшенную на равнину. Эта осо-
бенность при нешироких и пологих водоразделах, волоках, облегчала кана-
лизацию страны, как в более древние времена облегчала судоходам перево-
лакивание небольших речных судов из одного бассейна в другой. Выходя из
озер и болот с небольшой высотой над уровнем моря, русские реки имеют
малое падение, т.е. медленное течение, причем встречают рыхлый грунт,
который легко размывается. Вот почему они делают змеевидные изгибы.

Реки горного происхождения, питающиеся таянием снегов в горах и пада-
ющие со значительных высот среди твердых горных пород, при своем быстром
течении наклонны к прямолинейному направлению, а где встречают пре-
пятствие в этих горных породах, там делают уклон под прямым или острым
углом. Таково вообще течение рек в Западной Европе. У нас же вследствие
малого падения и непрочного состава почвы реки чрезвычайно извилисты.
Волга течет на протяжении 3480 верст, а прямое расстояние от ее истока
до устья 1565 верст. Потому же главные реки своими бассейнами захватыва-
ют обширные области: Волга, например, со своими притоками отекает пло-
щадь в 1216460 квадратных верст.
ВЕШНИЕ РАЗЛИВЫ. Отметим в заключение еще две особенности русской гид-
рографии, также не лишенные исторического значения. Одна из них-это пол-
новодные весенние разливы наших рек, столь благотворные для судоходства
и луговодства, оказавшие влияние и на побережное размещение населения.
Другая особенность принадлежит рекам, текущим в более или менее меридио-
нальном направлении: правый берег у них, как вы знаете, вообще высок,
левый низок. Вам уже известно, что около половины прошлого века русский
академик Бэр объяснил это явление суточным обращением Земли вокруг своей
оси. Мы запомним, что эта особенность также оказала действие на размеще-
ние населения по берегам рек и особенно на систему обороны страны: по
высоким берегам рек возводились укрепления и в этих укреплениях или око-
ло них сосредоточивалось население. Припомним местоположение большинства
старинных укрепленных русских городов по реке Волге.
Ограничимся приведенными подробностями и попытаемся свести их в нечто
цельное.
ЛЕКЦИЯ IV
ВЛИЯНИЕ ПРИРОДЫ СТРАНЫ НА ИСТОРИЮ ЕЕ НАРОДА. СХЕМА ОТНОШЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
К ПРИРОДЕ.
ЗНАЧЕНИЕ ПОЧВЕННЫХ И БОТАНИЧЕСКИХ ПОЛОС И РЕЧНОЙ СЕТИ РУССКОЙ РАВНИ-
НЫ.
ЗНАЧЕНИЕ ОКСКО-ВОЛЖСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ КАК УЗЛА КОЛОНИЗАЦИОННОГО, НАРОД-
НОХОЗЯЙСТВЕННОГО И ПОЛИТИЧЕСКОГО. ЛЕС, СТЕПЬ И РЕКИ: ЗНАЧЕНИЕ ИХ В РУСС-
КОЙ ИСТОРИИ И ОТНОШЕНИЕ К НИМ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА.
МОЖНО ЛИ ПО СОВРЕМЕННЫМ ВПЕЧАТЛЕНИЯМ СУДИТЬ О ДЕЙСТВИИ ПРИРОДЫ СТРАНЫ
НА НАСТРОЕНИЕ ДРЕВНЕГО ЧЕЛОВЕКА? НЕКОТОРЫЕ УГРОЖАЮЩИЕ ЯВЛЕНИЯ В ПРИРОДЕ
РАВНИНЫ.
В прошлый час мы все собирали материал для ответа на поставленный
вопрос о влиянии природы нашей страны на историю нашего народа. Теперь,
разбираясь в собранном материале, попытаемся ответить на этот вопрос.
ПРИРОДА СТРАНЫ И ИСТОРИЯ НАРОДА. Здесь не будет излишней одна предва-
рительная оговорка. Поставленный вопрос не свободен от некоторых затруд-
нений и опасностей, против которых необходимы методологические предосто-
рожности. Наше мышление привыкло расчленять изучаемый предмет на состав-
ные его части, а природа ни в себе самой, ни в своем действии на людей
не любит такого расчленения; у нее все силы ведут совокупную работу, в
каждом действии господствующему фактору помогают незаметные сотрудники,
в каждом явлении участвуют разнородные условия. В своем изучении мы уме-
ем различить этих участников, но нам с трудом удается точно определить
долю и характер участия каждого сотрудника в общем деле и еще труднее
понять, как и почему вступили они в такое взаимодействие. Жизненная
цельность исторического процесса-наименее податливый предмет историчес-
кого изучения. Несомненно то, что человек поминутно и попеременно то
приспособляется к окружающей его природе, к ее силам и способам
действия, то их приспособляет к себе самому, к своим потребностям, от
которых не может или не хочет отказать-

ЛЕКЦИЯ IV
ся, и на этой двусторонней борьбе с самим собой и с природой выраба-
тывает свою сообразительность и свой характер, энергию, понятия, чувства
и стремления, а частью и свои отношения к другим людям. И чем более при-
рода дает возбуждения и пищи этим способностям человека, чем шире раск-
рывает она его внутренние силы, тем ее влияние на историю окружаемого ею
населения должно быть признано более сильным, хотя бы это влияние приро-
ды сказывалось в деятельности человека, ею возбужденной и обращенной на
ее же самое.
Законами жизни физической природе отведена своя сфера влияния в исто-
рической судьбе человечества и не все стороны его деятельности в одина-
ковой мере подчинены ее действию. Здесь необходимо предположить извест-
ную постепенность или, как бы сказать, разностепенность влияния; но
очень трудно установить это отношение хотя с некоторой научной отчетли-
востью. Рассуждая теоретически, не на точном основании исторического
опыта, казалось бы, что физическая природа с особенной силой должна
действовать на те стороны человеческой жизни, которыми сам человек не-
посредственно входит в ее область как физическое существо или которыми
близко с нею соприкасается. Таковы материальные потребности человека,
для удовлетворения которых средства дает физическая природа и из которых
рождается хозяйственный быт; сюда же относятся и способы, которыми регу-
лируется удовлетворение этих потребностей, обеспечивается необходимая
для того внутренняя и внешняя безопасность, т.е. отношения юридические
и политические.
Переходя от этих общих соображений к поставленному вопросу, не будем
усиленно искать в нашей истории подтверждения только что изложенной схе-
мы, а отметим явления, которых нельзя объяснить без участия природы
страны или в которых степень ее участия достаточно очевидна. Здесь преж-
де всего следует отметить три географических особенности, или, точнее,
три сложившихся из этих особенностей сочетания благоприятных для культу-
ры условий исторической жизни страны: 1) ее деление на почвенные и бота-
нические полосы с неодинаковым составом почвы и неодинаковой расти-
тельностью, 2) сложность ее водной сети с разносторонними направлениями
рек и взаимной близостью речных бассейнов и 3) общий или основной бота-
нический и гидрографический узел на центральном алаунско-московском
пространстве.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ IV

ЗНАЧЕНИЕ ПОЧВЕННЫХ И БОТАНИЧЕСКИХ ПОЛОС. Почвенные полосы и указанные
свойства речных бассейнов оказали сильное действие на историю страны, и
действие неодинаковое на различные стороны быта ее населения. Различием
в составе почвы разных частей равнины с неодинаковой растительностью оп-
ределялись особенности народного хозяйства, вырабатывались местные эко-
номические типы, смотря по тому, на какой полосе, лесной или степной,
сосредоточивалась главная масса русского населения. Но действие этого
условия сказалось не сразу. Восточные славяне при своем расселении по
равнине заняли обе смежные полосы средней России, лесной суглинок и се-
верную часть степного чернозема. Можно было бы ожидать, что в той и дру-
гой полосе сложатся различные типы народного хозяйства, охотничий и зем-
ледельческий. Однако наша древняя летопись не замечает такого различия.
Правда, Кий с братьями, основавшие город Киев среди "леса и бора велико-
го", были звероловы, "бяху ловяща зверь". Но все племена южного пояса
славянского расселения, поселившиеся в лесах, занимаясь звероловством и
платя дань киевским князьям или хозарам мехами, в то же время, по лето-
писи, были и хлебопашцами. Вятичи, забившиеся в глухие леса между Десной
и верхней Окой, платили хозарам дань "от рала", с сохи. Лесовики по са-
мому своему названию, древляне, с которых Олег брал дань мехами, вместе
с тем "делали нивы своя и земле своя". В первые века незаметно хо-
зяйственного различия по почвенным и ботаническим полосам.
ВЛИЯНИЕ РЕЧНОЙ СЕТИ. Речная сеть, по-видимому, оказала более раннее и
сильное действие на разделение народного труда по местным естественным
условиям. По большим рекам как главным торговым путям сгущалось населе-
ние, принимавшее наиболее деятельное участие в торговом движении, рано
здесь завязавшемся; по ним возникали торговые средоточия, древнейшие
русские города; население, от них удаленное, оставалось при хлебопашест-
ве и лесных промыслах, доставлявших вывозные статьи приречным торговцам,
мед, воск, меха. При таком влиянии на народнохозяйственный обмен реки
рано получили еще более важное политическое значение. Речными бассейнами
направлялось, географическое размещение населения, а этим размещением
определялось политическое деление страны. Служа готовыми первобытными
дорогами, речные бассейны своими разносторонними направлениями рассеива-
ли население по своим

ветвям. По этим бассейнам рано обозначались различные местные группы
населения, племена, на которые древняя летопись делит русское славянство
IX-Х вв.; по ним же сложились потом политические области, земли, на ко-
торые долго делилась страна, и с этим делением соображались князья в
своих взаимных отношениях и в своем управлении. В первоначальном племен-
ном, как и в сменившем его областном, земско-княжеском делении Древней
Руси легко заметить это гидрографическое основание. Древняя летопись
размещает русско-славянские племена на равнине прямо по рекам. Точно так
же древняя Киевская земля - это область Среднего Днепра, земля Черниговс-
кая - область его притока Десны, Ростовская-область Верхней Волги и т.д.
То же гидрографическое основание еще заметнее в последующем удельном де-
лении ХШ-XV вв., довольно точно согласовавшемся со сложным разветвлением
бассейнов Оки и Верхней Волги. Но это центробежное действие речной сети
сдерживалось другой ее особенностью. Взаимная близость главных речных
бассейнов равнины при содействии однообразной формы поверхности не поз-
воляла размещавшимся по ним частям населения обособляться друг от друга,
замыкаться в изолированные гидрографические клетки, поддерживала общение
между ними, подготовляла народное единство и содействовала государствен-
ному объединению страны.
ОКСКО-ВОЛЖСКОЕ МЕЖДУРЕЧЬЕ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Под совместным действием
изложенных условий, ботанических и гидрографических, с течением времени
на равнине обозначился сложный узел разнообразных народных отношений. Мы
уже видели, что Алаунское плоскогорье служило узловым пунктом речной се-
ти нашей страны. Смежные части этого плоскогорья и центральной Московс-
кой котловины, образовавшие область Оки и Верхней Волги, и стали таким
бытовым народным узлом. Когда начала передвигаться сюда масса русского
населения из Днепровского бассейна, в этом Окско-волжском междуречье об-
разовался центр расселения, сборный пункт переселенческого движения с
юго-запада: здесь сходились колонисты и отсюда расходились в разных нап-
равлениях, на север за Волгу, а потом на восток и юго-восток за Оку.
Здесь же со временем завязался и народнохозяйственный узел. Когда разде-
ление народного труда стало приурочиваться к естественным географическим
различиям, в этом краю встретились завязывавшиеся типы хозяйства лесного
и степного, промыслового и

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ IV

земледельческого. Внешние опасности, особенно со стороны степи, вно-
сили новый элемент разделения. Когда усилилось выделение военнослужилого
люда из народной массы, в том же краю рабочее сельское население переме-
шивалось с вооруженным классом, который служил степным сторожем земли.
Отсюда он рассаживался живой оборонительной изгородью по поместьям и
острожкам северной степной полосы, по мере того как ее отвоевывали у та-
тар. Берег, как звали в старину течение Оки, южного предела этого узло-
вого края, служил операционным базисом степной борьбы и вместе опорной
линией этой степной военной колонизации. Переселенцы из разных областей
старой Киевской Руси, поглотив туземцев-финнов, образовали здесь плотную
массу, однородную и деловитую, со сложным хозяйственным бытом и все ос-
ложнявшимся социальным составом, - ту массу, которая послужила зерном ве-
ликорусского племени. Как скоро в этом географически и этнографически
центральном пространстве утвердилось средоточие народной обороны, из
разнообразных отношений и интересов, здесь встречавшихся и переплетав-
шихся, завязался и политический узел. Государственная сила, основавшись
в области истоков главных рек равнины, естественно стремилась расширить
сферу своего владычества до их устьев, по направлению главных речных
бассейнов двигая и население, необходимое для их защиты. Так центр госу-
дарственной территории определился верховьями рек, окружность-их
устьями, дальнейшее расселение-направлением речных бассейнов. На этот
раз наша история пошла в достаточном согласии с естественными условиями:
реки во многом начертали ее программу.
ОСНОВНЫЕ СТИХИИ ПРИРОДЫ РУССКОЙ РАВНИНЫ. До сих пор мы рассматривали
совокупное действие различных форм поверхности нашей равнины, условий
орографических, почвенных и гидрографических, оказавших влияние на хо-
зяйственный быт и политический строй русского народа. Лес, степь и река-
это, можно сказать, основные стихии русской природы по своему историчес-
кому значению. Каждая из них и в отдельности сама по себе приняла живое
и своеобразное участие в строении жизни и понятий русского человека. В
лесной России положены были основы русского государства, в котором мы
живем: с леса мы и начнем частичный обзор этих стихий.

ЛЕС. Лес сыграл крупную роль в нашей истории. Он был многовековой
обстановкой русской жизни: до второй половины XVIII в. жизнь наибольшей
части русского народа шла в лесной полосе нашей равнины. Степь вторга-
лась в эту жизнь только злыми эпизодами, татарскими нашествиями да ко-
зацкими бунтами. Еще в XVII в. западному европейцу, ехавшему в Москву на
Смоленск, Московская Россия казалась сплошным лесом, среди которого го-
рода и села представлялись только большими или малыми прогалинами. Даже
теперь более или менее просторный горизонт, окаймленный синеватой поло-
сой леса-наиболее привычный пейзаж Средней России. Лес оказывал русскому
человеку разнообразные услуги - хозяйственные, политические и даже
нравственные: обстраивал его сосной и дубом, отапливал березой и осиной,
освещал его избу березовой лучиной, обувал его лыковыми лаптями, обзаво-
дил домашней посудой и мочалом. Долго и на севере, как прежде на юге, он
питал народное хозяйство пушным зверем и лесной пчелой. Лес служил самым
надежным убежищем от внешних врагов, заменяя русскому человеку горы и
замки. Само государство, первый опыт которого на границе со степью не
удался по вине этого соседства, могло укрепиться только на далеком от
Киева севере под прикрытием лесов со стороны степи. Лес служил русскому
отшельнику Фиваидской пустыней, убежищем от соблазнов мира. С конца XIV
в. люди, в пустынном безмолвии искавшие спасения души, устремлялись в
лесные дебри северного Заволжья, куда только они могли проложить тропу.
Но, убегая от мира в пустыню, эти лесопроход-цы увлекали с собою мир ту-
да же. По их следам шли крестьяне, и многочисленные обители, там возни-
кавшие, становились опорными пунктами крестьянского расселения, служа
для новоселов и приходскими храмами, и ссудодателями, и богадельнями под
старость. Так лес придал особый характер северно-русскому пустынножи-
тельству, сделав из него своеобразную форму лесной колонизации. Несмотря
на все такие услуги, лес всегда был тяжел для русского человека. В ста-
рое время, когда его было слишком много, он своей чащей прерывал пу

ти-дороги, назойливыми зарослями оспаривал с трудом расчищенные луг и
поле, медведем и волком грозил самому и домашнему скоту. По лесам свива-
лись и гнезда разбоя. Тяжелая работа топором и огнивом, какою заводилось
лесное хлебопашество на пали, расчищенной из-под срубленного и спаленно-
го леса, утомляла, досаждала. Этим можно объяснить недружелюбное или
небрежное отноше-

ЛЕКЦИЯ IV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ние русского человека к лесу: он никогда не любил своего леса. Безот-
четная робость овладевала им, когда он вступал под его сумрачную сень.
Сонная, "дремучая" тишина леса пугала его; в глухом, беззвучном шуме его
вековых вершин чуялось что-то зловещее; ежеминутное ожидание неожидан-
ной, непредвидимой опасности напрягало нервы, будоражило воображение. И
древнерусский человек населил лес всевозможными страхами. Лес - это тем-
ное царство лешего одноглазого, злого духа-озорника, который любит дура-
читься над путником, забредшим в его владения. Теперь лес в южной полосе
средней России-все редеющее напоминание о когда-то бывших здесь лесах,
которое берегут, как роскошь, а севернее-доходная статья частных хо-
зяйств и казны, которая выручает от эксплуатации своих лесных богатств
по 57-58 миллионов ежегодно.
СТЕПЬ. Степь, поле, оказывала другие услуги и клала другие впечатле-
ния. Можно предполагать раннее и значительное развитие хлебопашества на
открытом черноземе, скотоводства, особенно табунного, на травянистых
степных пастбищах. Доброе историческое значение южно-русской степи зак-
лючается преимущественно в ее близости к южным морям, которые ее и соз-
дали, особенно к Черному, которым днепровская Русь рано пришла в непос-
редственное соприкосновение с южно-европейским культурным миром; но этим
значением степь обязана не столько самой себе, сколько тем морям да ве-
ликим русским рекам, по ней протекающим. Трудно сказать, насколько степь
широкая, раздольная, как величает ее песня, своим простором, которому
конца-краю нет, воспитывала в древнерусском южанине чувство шири и дали,
представление о просторном горизонте, окоеме, как говорили в старину; во
всяком случае, не лесная Россия образовала это представление. Но степь
заключала в себе и важные исторические неудобства: вместе с дарами она
несла мирному соседу едва ли не более бедствий. Она была вечной угрозой
для Древней Руси и нередко становилась бичом для нее. Борьба со степным
кочевником, половчи-ном, злым татарином, длившаяся с VIII почти до конца
XVII в., - самое тяжелое историческое воспоминание русского народа, осо-
бенно глубоко врезавшееся в его памяти и наиболее ярко выразившееся в
его былевой поэзии. Тысячелетнее и враждебное соседство с хищным степным
азиатом-это такое обстоятельство, которое одно может покрыть не один ев-
ропейский недочет в русской исторической жизни. Историческим продуктом
степи, соответство-

вавшим ее характеру и значению, является козак, по общерусскому зна-
чению слова-бездомный и бездольный, "гулящий" человек, не приписанный
ни к какому обществу, не имеющий определенных занятий и постоянного мес-
тожительства, а по первоначальному и простейшему южнорусскому своему об-
лику человек "вольный", тоже беглец из общества, не признававший никаких
общественных связей вне своего "товариства", удалец, отдававший всего
себя борьбе с неверными, мастер все разорить, но не любивший и не умев-
ший ничего построить, - исторический преемник древних киевских богатырей,
стоявших в степи "на заставах богатырских", чтобы постеречь землю Русс-
кую от поганых, и полный нравственный контраст северному лесному монаху.
Со Смутного времени для Московской Руси козак стал ненавистным образом
гуляки, "вора".
РЕКА. Так лес и особенно степь действовали на русского человека двус-
мысленно. Зато никакой двусмысленности, никаких недоразумений не бывало
у него с русской рекой. На реке он оживал и жил с ней душа в душу. Он
любил свою реку, никакой другой стихии своей страны не говорил в песне
таких ласковых слов-и было за что. При переселениях река указывала ему
путь, при поселении она-его неизменная соседка: он жался к ней, на ее
непоемном берегу ставил свое жилье, село или деревню. В продолжение зна-
чительной постной части года она и кормила его. Для торговца она-готовая
летняя и даже зимняя ледяная дорога, не грозила ни бурями, ни подводными
камнями: только вовремя поворачивай руль при постоянных капризных изви-
линах реки да помни мели, перекаты. Река является даже своего рода вос-
питательницей. чувства порядка и общественного духа в народе. Она и сама
любит порядок, закономерность. Ее великолепные половодья, совершаясь
правильно, в урочное время, не имеют ничего себе подобного в западноев-
ропейской гидрографии. Указывая, где не следует селиться, они превращают
на время скромные речки в настоящие сплавные потоки и приносят неисчис-
лимую пользу судоходству, торговле, луговодству, огородничеству. Редкие
паводки при малом падении русской реки не могут идти ни в какое сравне-
ние с неожиданными и разрушительными наводнениями западноевропейских
горных рек. Русская река приучала своих прибрежных обитателей к общежи-
тию и общительности. В Древней Руси расселение шло по рекам и жилые мес-
та особенно сгущались по берегам бойких судоходных рек, оставляя в меж-
дуречьях пустые лесные или болоти-

ЛЕКЦИЯ IV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

стые пространства. Если бы можно было взглянуть сверху на среднюю
Россию, например, XV в., она представилась бы зрителю сложной канвой с
причудливыми узорами из тонких полосок вдоль водных линий и со значи-
тельными темными промежутками. Река воспитывала дух предприимчивости,
привычку к совместному, артельному действию, заставляла размышлять и из-
ловчаться, сближала разбросанные части населения, приучала чувствовать
себя членом общества, обращаться с чужими людьми, наблюдать их нравы и
интересы, меняться товаром и опытом, знать обхождение. Так разнообразна
была историческая служба русской реки.
ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ РУССКОЙ РАВНИНЫ. Изучая влияние природы страны на че-
ловека, мы иногда пытаемся в заключение уяснить себе, как она должна бы-
ла настраивать древнее население, и при этом нередко сравниваем нашу
страну по ее народно-психологическому действию с Западной Европой. Этот
предмет очень любопытен, но не свободен от серьезных научных опасностей.
Стараясь проникнуть в таинственный процесс, каким древний человек восп-
ринимал впечатления окружавшей его природы, мы вообще расположены пере-
носить на него наши собственные ощущения. Припоминая, как мы с высоты
нижегородского кремля любовались видом двигавшегося перед нашими глазами
могучего потока и перспективой равнинной заволжской дали, мы готовы ду-
мать, что и древние основатели Нижнего, русские люди XIII в., выбирая
опорный пункт для борьбы с мордвой и другими поволжскими инородцами, то-
же давали себе досуг постоять перед этим ландшафтом и, между прочим, под
его обаянием решили основать укрепленный город при слиянии Оки с Волгой.
Но очень может статься, что древнему человеку было не до эстетики, не до
перспективы. Теперь путник с Восточноевропейской равнины, впервые проез-
жая по Западной Европе, поражается разнообразием видов, резкостью очер-
таний, к чему он не привык дома. Из Ломбардии, так напоминающей ему ро-
дину своим рельефом, он через несколько часов попадает в Швейцарию, где
уже другая поверхность, совсем ему не привычная. Все, что он видит вок-
руг себя на Западе, настойчиво навязывает ему впечатление границы, пре-
дела, точной определенности, строгой отчетливости и ежеминутного, повсе-
местного присутствия человека с внушительными признаками его упорного и
продолжительного труда. Внимание путника непрерывно занято, крайне воз-
буждено. Он припоминает

однообразие родного тульского или орловского вида ранней весной: он
видит ровные пустынные поля, которые какТ будто горбятся на горизонте,
подобно морю, с редкими перелесками и черной дорогой по окраине-и эта
картина провожает его с севера на юг из губернии в губернию, точно одно
и то же место движется вместе с ним сотни верст. Все отличается мяг-
костью, неуловимостью очертаний, нечувствительностью переходов, скром-
ностью, даже робостью тонов и красок, все оставляет неопределенное, спо-
койно-неясное впечатление. Жилья не видно на обширных i пространствах,
никакого звука не слышно кругом-и^ наблюдателем овладевает жуткое
чувство невозмутимого покоя, беспробудного сна и пустынности, одиночест-
ва, располагающее к беспредметному унылому раздумью без ясной, отчетли-
вой мысли. Но разве это чувство - историческое наблюдение над древним че-
ловеком, над его отношением к окружающей природе? Это-одно из двух: или
впечатление общего культурного состояния народа, насколько оно отражает-
ся в наружности его страны, или же привычка современного наблюдателя пе-
релагать географические наблюдения на свои душевные настроения, а эти
последние ретроспективно превращать в нравственные состояния, возбуждав-
шие или расслаблявшие энергию давно минувших поколений. Другое дело-вид
людских жилищ: здесь меньше субъективного и больше исторически уловимо-
го, чем во впечатлениях, воспринимаемых от внешней природы. Жилища стро-
ятся не только по средствам, но и по вкусам строителей, по их гос-
подствующему настроению. Но формы, раз установившиеся по условиям време-
ни, обыкновенно переживают их в силу косности, свойственной вкусам не
меньше, чем прочим расположениям человеческой души. Крестьянские поселки
по Волге и воТ многих других местах Европейской России доселе своей при-
митивностью, отсутствием простейших житейских удобств производят, осо-
бенно на путешественника с Запада, впечатление временных, случайных сто-
янок кочевников, не нынче-завтра собирающихся бросить свои едва насижен-
ные места, чтобы передвинуться на новые. В этом сказались продолжи-
тельная переселе

нческая бродячесть прежних времен и хронические пожары-обстоя-
тельства, которые из поколения в поколение воспитывали пренебрежительное
равнодушие к домашнему благоустройству, к удобствам в житейской обста-
новке. J
УГРОЖАЮЩИЕ ЯВЛЕНИЯ. Рассматривая влияние природы на человека, надобно
видеть

ЛЕКЦИЯ IV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

и действие человека на природу: в этом действии также обнаруживаются
некоторые особенности последней. Культурная обработка природы человеком
для удовлетворения его потребностей имеет свои пределы и требует извест-
ной осмотрительности: увеличивая и регулируя энергию физических сил,
нельзя истощать их и выводить из равновесия, нарушая их естественное со-
отношение. Иначе природа станет в противоречие сама с собой и будет про-
тиводействовать видам человека, одной рукой разрушая то, что создала
другой, и географические условия, сами по себе благоприятные для культу-
ры, при неосмотрительном с ними обращении могут превратиться в помехи
народному благосостоянию. Природа нашей страны при видимой простоте и
однообразии отличается недостатком устойчивости: ее сравнительно легко
вывести из равновесия. Человеку трудно уничтожить источники питания гор-
ных рек в Западной Европе; но в России стоит только оголить или осушить
верховья реки и ее верхних притоков, и река обмелеет. В черноземных и
песчанистых местах России есть два явления, которые, будучи вполне или
отчасти продуктами культуры, точнее говоря, человеческой непредусмотри-
тельности, стали как бы географическими особенностями нашей страны, пос-
тоянными физическими ее бедствиями: это овраги и летучие пески. Рыхлая
почва, с которой распашка сдернула скреплявший ее дерновый покров, легко
размывается скатывающимися с возвышений дождевыми и снеговыми ручьями, и
образуются овраги, идущие в самых разносторонних направлениях. Уже самые
старые поземельные описи, до нас дошедшие, указывают на обилие таких ов-
рагов и отвершков. Теперь они образуют обширную и запутанную сеть, кото-
рая все более расширяется и усложняется, отнимая у хлебопашества в слож-
ности огромную площадь земледельческой почвы. На юге овраги особенно
многочисленны именно в обработанной части степи, в губерниях Волынской,
Подольской, Бессарабской, Херсонской, Екатеринославской и в Области
Войска Донского. Причиняя великий вред сельскому хозяйству сами по себе,
своею многочисленностью, овраги влекут за собой еще новое бедств

ие: составляя как бы систему естественного дренажа и ускоряя сток
осадков с окрестных полей, они вытягивают влагу из почвы прилегающих к
ним местностей, не дают времени этой почве пропитаться снеговой и дожде-
вой водой и таким образом вместе с оскудением лесов содействуют пониже-
нию уровня почвенных вод, которое все выразительнее сказывается в учаща-
ющихся засухах. Летучие пески, значительными полосами прорезывающие

черноземную Россию, не менее бедственны. Переносясь на далекие расс-
тояния, они засыпают дороги, пруды, озера, засоряют реки, уничтожают
урожай, целые имения превращают в пустыни. Площадь их в Европейской Рос-
сии исчисляют в 2,5 миллиона десятин с лишком, и эта площадь, по сделан-
ным наблюдениям, ежегодно расширяется на один процент, т.е. приблизи-
тельно на 25 тысяч десятин. Пески постепенно засыпают чернозем, подго-
товляя Южной России со временем участь Туркестана. Этому процессу помо-
гает пасущийся в степях скот: он своими копытами разрывает верхний
твердый слой песка, а ветер выдувает из него скрепляющие его органичес-
кие вещества, и песок становится летучим. С этим бедствием борются раз-
нообразными и дорогими мерами, изгородями, плетнями, насаждениями. В
последние годы министерство земледелия повело систематическое укрепление
песков посадками древесных и кустарных растений и в пять лет (1898-1902)
укрепило более 30 тысяч десятин песков. Эти цифры убедительно говорят о
трудности и медленности борьбы с песками.
Мы окончили предварительные работы, которые пригодятся нам при изуче-
нии русской истории, условились в задачах и приемах изучения, составили
план курса и повторили некоторые уроки по географии России, имеющие
близкое отношение к ее истории. Теперь можем начать самый курс.
ЛЕКЦИЯ V
НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ КАК ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ПЕРВОГО ПЕРИОДА
НАШЕЙ ИСТОРИИ.
ЛЕТОПИСНОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ; ПЕРВИЧНЫЕ ЛЕТОПИСИ И ЛЕТОПИСНЫЕ СВО-
ДЫ.
ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО КИЕВСКОГО ЛЕТО-
ПИСЦА В НАЧАЛЬНОМ ЛЕТОПИСНОМ СВОДЕ. КТО ЭТОТ ЛЕТОПИСЕЦ?
ГЛАВНЫЕ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. КАК ОНИ СОЕДИНЕНЫ В
ЦЕЛЬНЫЙ СВОД. ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАН СВОДА. НЕСТОР И СИЛЬВЕСТР
НАЧАЛЬНАЯ ЛЕТОПИСЬ. Обращаясь к изучению первого периода нашей исто-
рии, нельзя ' не исполнить еще одного подготовительного дела: необходимо
рассмотреть состав и характер Начальной летописи, основного источника
наших сведений об этом периоде.
Мы имеем довольно разнообразные и разносторонние сведения о первых
веках нашей истории. Таковы особенно иноземные известия патриарха Фотия
IX в., императора Константина Багрянородного и Льва Диакона Х в., сказа-
ния скандинавских саг и целого ряда арабских писателей тех же веков,
Ибн-Хордадбе, Ибн-Фадлана, Ибн-Дасты, Масу-ди и других. Не говорим о ту-
земных памятниках письменных, которые тянутся все расширяющейся цепью с
XI в., и памятниках вещественных, об уцелевших от тех времен храмах, мо-
нетах и других вещах. Все это-отдельные подробности, не складывающиеся
ни во что цельное, рассеянные, иногда яркие точки, не освещающие всего
пространства. Начальная летопись дает возможность объединить и объяснить
эти отдельные данные. Она представляет сначала прерывистый, но, чем да-
лее, тем все более последовательный рассказ о первых двух с половиной
веках нашей истории, и не простой рассказ, а освещенный цельным, тща-
тельно выработанным взглядом составителя на начало отечественной истории
'.

ЛЕКЦИЯ V
ЛЕТОПИСНОЕ ДЕЛО В ДРЕВНЕЙ РУСИ. Летописание было любимым занятием на-
ших древних книжников. Начав послушным подражанием внешним приемам ви-
зантийской хронографии, они скоро усвоили ее дух и понятия, с течением
времени выработали некоторые особенности летописного изложения, свой
стиль, твердое и цельное историческое миросозерцание с однообразной
оценкой исторических событий и иногда достигали замечательного искусства
в своем деле. Летописание считалось богоугодным, душеполезным делом. По-
тому не только частные лица записывали для себя на память, иногда в виде
отрывочных заметок на рукописях, отдельные события, совершавшиеся в оте-
честве, но и при отдельных учреждениях, церквах и особенно монастырях
велись на общую пользу погодные записи достопамятных происшествий. Сверх
таких частных и церковных записок велись при княжеских дворах и летописи
официальные. Из сохранившейся в Волынской летописи грамоты волынского
князя Мстислава, относящейся к 1289 г., видно, что при дворе этого князя
велась такая официальная летопись, имевшая какое-то политическое назна-
чение. Наказав жителей Берестья за крамолу, Мстислав прибавляет в грамо-
те: "а вопсал семь в летописец коромолу их". С образованием Московского
государства официальная летопись при государевом дворе получает особенно
широкое развитие. Летописи велись преимущественно духовными лицами,
епископами, простыми монахами, священниками, официальную московскую ле-
топись вели приказные дьяки. Рядом с событиями, важными для всей земли,
летописцы заносили в свои записи преимущественно дела своего края. С те-
чением времени под руками древнерусских книжников накоплялся значи-
тельный запас частных и официальных местных записей. Бытописатели, сле-
довавшие за первоначальными местными летописцами, собирали эти записи,
сводили их в цельный сплошной погодный рассказ о всей земле, к которому
и со своей стороны прибавляли описание нескольких дальнейших лет. Так
слагались вторичные летописи или общерусские летописные своды, состав-
ленные последующими летописцами из записей древних, первичных. При^ дал

ьнейшей переписке эти сводные летописи сокращались или расширялись,
пополняясь новыми известиями и вставками целых сказаний об отдельных со-
бытиях, житий святых и других статей, и тогда летопись получала вид сис-
тематического летописного сборника разнообразного материала. Путем пере-
писывания, сокращений, дополнений и вставок накопилось труднообозримое

ЛЕКЦИЯ V
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

количество списков, доселе еще не вполне приведенных в известность и
содержащих в себе летописи в разных составах и редакциях, с разнообраз-
ными вариантами в тексте родственных по составу летописей. Таков в общих
и потому не совсем точных чертах ход русского летописного дела. Разоб-
раться в этом довольно хаотическом запасе русского летописания, группи-
ровать и классифицировать списки и редакции, выяснить их источники, сос-
тав и взаимное отношение и свести их к основным летописным типам-такова
предварительная сложная критическая работа над русским летописанием,
давно начатая, деятельно и успешно продолжаемая целым рядом исследовате-
лей и еще не законченная^.
Первичные записи, веденные в разных местах нашего отечества, почти
все погибли; но уцелели составленные из них летописные своды. Эти своды
составлялись также в разные времена и в разных местах. Если соединить их
в один цельный общий свод, то получим почти непрерывный погодный рассказ
о событиях в нашем отечестве за восемь столетий, рассказ не везде одина-
ково полный и подробный, но отличающийся одинаковым духом и направлени-
ем, с однообразными приемами и одинаковым взглядом на исторические собы-
тия. И делались опыты такого полного свода, в которых рассказ начинается
почти с половины IX в. и тянется неровной, изредка прерывающейся нитью
через целые столетия, останавливаясь в древнейших сводах на конце ХШ или
начале XIV в., а в сводах позднейших теряясь в конце XVI столетия и по-
рой забегая в XVII, даже в XVIII в. Археографическая^ комиссия, особое
ученое учреждение, возникшее в 1834 г. с целью издания письменных памят-
ников древней русской истории, с 1841 г. начала издавать Полное собрание
русских летописей и издала 12 томов этого сборника^.
ДРЕВНЕЙШИЕ СПИСКИ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. В таком же составном, сводном
изложении дошло до нас и древнейшее повествование о том, что случилось в
нашей земле в IX, X, XI и в начале XII в. по 1110 г. включительно. Расс-
каз о событиях этого времени, сохранившийся в старинных летописных сво-
дах, прежде было принято называть Летописью Нестора, а теперь чаще назы-
вают Начальной летописью. В библиотеках не спрашивайте Начальной летопи-
си-вас, пожалуй, не поймут и переспросят: "Какой список летописи нужен
вам?" Тогда вы в свою очередь придете в недоумение. До сих пор не найде-
но ни одной рукописи, в которой Начальная летопись

была бы помещена отдельно в том виде, как она вышла из-под пера древ-
него составителя. Во всех известных списках она сливается с рассказом ее
продолжателей, который в позднейших сводах доходит обыкновенно до конца
XVI в. Если хотите читать Начальную летопись в наиболее древнем ее сос-
таве, возьмите Лаврентьевский или Ипатьевский ее список. Лаврентьевский
список-самый древний из сохранившихся списков общерусской летописи. Он
писан в 1377 г. "худым, недостойным и многогрешным рабом божиим мнихом
Лаврентием" для князя суздальского Димитрия Константиновича, тестя Ди-
митрия Донского, и хранился потом в Рождественском монастыре в городе
Владимире на Клязьме. В этом списке за Начальной летописью следуют из-
вестия о южной. Киевской и о северной. Суздальской Руси, прерывающиеся
на 1305 г. Другой список, Ипатьевский, писан в конце XIV или в начале XV
столетия и найден в костромском Ипатьевском монастыре, от чего и получил
свое название. Здесь за Начальной летописью следует подробный и превос-
ходный по простоте, живости и драматичности рассказ о событиях в Русской
земле, преимущественно в южной. Киевской Руси XII в., а с 1201 по 1292
г. идет столь же превосходный и часто поэтический рассказ Волынской ле-
тописи о событиях в двух смежных княжествах-Галицком и Волынском. Расс-
каз с половины IX столетия до 1110 г. включительно по этим двум спискам
и есть древнейший вид, в каком дошла до нас Начальная летопись. Прежде
*, до половины прошлого столетия, критика этого капитального памятника
исходила из предположения, что весь он-цельное произведение одного писа-
теля, и потому сосредоточивала свое внимание на личности летописца и на
восстановлении подлинного текста его труда *. Но, всматриваясь в памят-
ник ближе, заметили, что он не есть подлинная древняя киевская летопись,
а представляет такой же летописный свод, каковы и другие позднейшие, а^
древняя киевская летопись есть только одна из составных частей этого
свода.
СЛЕДЫ ДРЕВНЕГО ЛЕТОПИСЦА. До половины XI в. в Начальной летописи не
встречаем следов этого древнего киевского летописца; но во второй поло-
вине века он несколько раз выдает себя. Так, под 1065 годом, рассказывая
о ребенке-уроде, вытащенном рыбаками из речки Сетомли близ Киева, лето-
писец говорит: "... его же позоровахом до вечера". Был ли он тогда уже
иноком Печерского монастыря или бегал мальчиком смотреть на диковину,
сказать трудно. Но в конце XI в. он жил в

ЛЕКЦИЯ V
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Печерском монастыре: рассказывая под 1096 годом о набеге половцев на
Печерский монастырь, он говорит: "... и придоша на монастырь Печерский,
нам сущим по кельям почивающим по заутрени"^. Далее узнаем, что летопи-
сец был еще жив в 1106 г.: в этом году, пишет он, скончался старец доб-
рый Ян, живший 90 лет, в старости маститой, жил он по закону божию, не
хуже был первых праведников, "от него же и аз многа словеса слышах, еже
и вписах в летописаньи сем". На основании этого можно составить некото-
рое понятие о начальном киевском летописце. В молодости он жил уже в Ки-
еве, в конце XI и в начале XII в. был, наверное, иноком Печерского мо-
настыря и вел летопись. С половины XI в., даже несколько раньше, и лето-
писный рассказ становится подробнее и теряет легендарный отпечаток, ка-
кой лежит на известиях летописи до этого времени.
КТО ОН БЫЛ? Кто был этот летописец? Уже в начале XIII столетия су-
ществовало предание в Киево-Печерском монастыре, что это был инок того
же монастыря Нестор. Об этом Несторе, "иже написа летописец", упоминает
в своем послании к архимандриту Акиндину (1224-1231) монах того же мо-
настыря Поликарп, писавший в начале XIII столетия. Историограф Татищев
откуда-то знал, что Нестор родился на Белоозере^. Нестор известен в на-
шей древней письменности, как автор двух повествований, жития преподоб-
ного Феодосия и сказания о святых князьях Борисе и Глебе. Сличая эти па-
мятники с соответствующими местами известной нам Начальной летописи,
нашли непримиримые противоречия. Например, в летописи есть сказание об
основании Печерского монастыря, где повествователь говорит о себе, что
его принял в монастырь сам преподобный, а в житии Феодосия биограф за-
мечает, что он, "грешный Нестор", был принят в монастырь уже преемником
Феодосия, игуменом Стефаном. Эти противоречия между летописью и назван-
ными памятниками объясняются 'лем, что читаемые в летописи сказания о
Борисе и Глебе, о Печерском монастыре и преподобном Феодосии не принад-
лежат летописцу, вставлены в летопись составителем свода и писаны други-
ми авторами, первое монахом XI в. Иаковом, а два последние, помещенные в
летописи под 1051 и 1074 гг., вместе с третьим рассказом под 1091 г. о
перенесении мощей преподобного Феодосия представляют разорванные части
одной цельной повести, написанной постриженником и учеником Феодосиевым,
который, как очевидец, знал о

Феодосии и о монастыре его времени больше Нестора, писавшего по расс-
казам старших братий обители. Однако эти разноречия подали повод некото-
рым ученым сомневаться в принадлежности Начальной летописи Нестору, тем
более что за рассказом о событиях 1110 г. в Лаврентьевском списке следует
такая неожиданная приписка: "Игумен Силивестр святого Михаила написах
книгы си летописец, надеяся от бога милость прияти, при князи Володиме-
ре, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игуменящю у святого Михаила, в
6624". Сомневаясь в принадлежности древней киевской летописи Нестору,
некоторые исследователи останавливаются на этой приписке как на доказа-
тельстве, что начальным киевским летописателем был игумен Михайловского
Выдубицкого монастыря в Киеве Сильвестр, прежде живший иноком в Печерс-
ком монастыре. Но и это предположение сомнительно. Если древняя киевская
летопись оканчивалась 1110 г., а Сильвестр сделал приписку в 1116 г., то
почему он пропустил промежуточные годы, не записавши совершившихся в них
событий, или почему сделал приписку не одновременно с окончанием летопи-
си, а пять-шесть лет спустя? С другой стороны, в XIV-XV вв. в нашей
письменности, по-видимому, отличали начального киевского летописателя от
Сильвестра, как его продолжателя. В одном из поздних сводов, Никоновс-
ком, после сенсационного рассказа о несчастном для русских нашествии ор-
дынского князя Эдигея в 1409 г., современник-летописец делает такое за-
мечание: "Я написал это не в досаду кому-нибудь, а по примеру начального
летословца киевского, который, не обинуясь, рассказывает "вся временна
бытства земская" (все события, совершившиеся в нашей земле); да и наши
первые властодержцы без гнева позволяли описывать все доброе и недоброе,
случавшееся на Руси, как при Владимире Мономахе, не украшая, описывал
оный великий Сильвестр Выдубицкий". Значит, Сильвестр не считался в на-
чале XV в. начальным летослов-цем киевским.
Разбирая состав Начальной летописи, мы, кажется, можем угадать отно-
шение к ней этого Сильвестра. Эта летопись есть сборник очень разнооб-
разного исторического материала, нечто вроде исторической хрестоматии. В
ней соединены и отдельные краткие погодные записи, и пространные расска-
зы об отдельных событиях, писанные разными авторами ^, и дипломатические
документы, например договоры Руси с греками Х в. или послание Мономаха к
Олегу черниговскому 1098 г. ", спутанное с его же Поучением к детям (под
1096 г.), и даже произведения духовных

ЛЕКЦИЯ V
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

пастырей, например поучение Феодосия Печерского. В основание свода
легли как главные его составные части три особые цельные повествования.
Мы разберем их по порядку в своде.
СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ЛЕТОПИСИ. 1. Повесть временных лет. Читая первые лис-
ты летописного свода, замечаем, что это связная и цельная повесть,
лишенная летописных приемов. Она рассказывает о разделении земли после
потопа между сыновьями Ноя с перечнем стран, доставшихся каждому, о рас-
селении народов после столпотворения, о поселении славян на Дунае и рас-
селении их оттуда, о славянах восточных и их расселении в пределах Рос-
сии, о хождении апостола Андрея на Русь, об основании Киева с новым
очерком расселения восточных славян и соседних с ними финских племен, о
нашествии разных народов на славян с третьим очерком расселения славян
восточных и с описанием их нравов, о нашествии на них хозар, о дани, ко-
торую одни из них платили варягам, а другие хозарам, об изгнании первых,
о призвании Рюрика с братьями из-за моря, об Аскольде и Дире и об ут-
верждении Олега в Киеве в 882 г. Повесть составлена по образцу визан-
тийских хронографов ^, обыкновенно начинающих свой рассказ ветхозаветной
историей. Один из этих хронографов-Георгий Амартола" (IX в. с продолже-
нием до 948 г.) стал рано известен на Руси в славянском, именно в бол-
гарском, переводе '". Его даже прямо называет Повесть как один из своих
источников; отсюда, между прочим, заимствован рассказ о походе Аскольда
и Дира на греков под 866 г. ^ Но вместе с выдержками из Георгия она пере-
дает о восточных славянах ряд преданий, в которых, несмотря на прозаи-
ческое изложение, уцелели еще черты исторической народной песни, напри-
мер предание о нашествии аваров на славян-дулебов. В начале Повесть
представляет сплошной рассказ без хронологических пометок. Хронологичес-
кие указания являются только с 852 г. но не потому, что Повесть имеет
что-нибудь сказать о славянах под этим годом: она не помнит ни одного
события, касавшегося славян в этом году ^, и мы увидим, что вся статья
под этим годом вставлена в Повесть позднее чужой рукой. Далее, первое
русское известие, помеченное в Повести годом, таково, что его нельзя
приурочить к какому-либо одному году: именно под 859 г. Повесть расска-
зывает о том,
что варяги брали дань с северных племен, а хозары с южных. Когда на-
чалась та и другая дань, когда и как варяги покорили северные

племена, о чем здесь узнаем впервые, - об этом Повесть ничего не пом-
нит. Еще более неловко поставлен 862 г. Под этим годом мы читаем длинный
ряд известий: об изгнании варягов и усобице между славянскими родами, о
призвании князей из-за моря, о прибытии Рюрика с братьями и о смерти
последних, об уходе двух бояр Рюрика, Аскольда и Дира, в Киев из Новго-
рода. Здесь под одним годом, очевидно, соединены события нескольких лет:
сама Повесть оговаривается, что братья Рюриковы умерли спустя два года
после их прихода. Рассказ о 862 г. кончается такими словами: "Рюрику же
княжащу в Новегороде, - в лето 6371,6372,6373,6374-иде Аскольд и Дир на
греки", т.е. вставка пустых годов оторвала главное предложение от при-
даточного. Очевидно, хронологические пометки, встречающиеся в Повести
при событиях IX в "не принадлежат автору рассказа, а механически встав-
лены позднейшею рукой. В этой Повести находим указание на время, когда
она была составлена ". Рассказывая, как Олег утвердился в Киеве и начал
устанавливать дани с подвластных племен, повествователь добавляет, что и
на новгородцев была наложена дань в пользу варягов по триста гривен в
год, "еже до смерти Ярославле даяше варягом". Так написано в Лав-
рентьевском списке; но в одном из позднейших сводов, Никоновском, встре-
чаем это известие в другом изложении: Олег указал Новгороду давать дань
варягам, "еже и ныне дают". Очевидно, это первоначальная, подлинная фор-
ма известия. Следовательно, Повесть составлена до смерти Ярослава, т.е.
раньше 1054 г. Если это так, то автором ее не мог быть начальный киевс-
кий летописец. Трудно сказать, чем оканчивалась эта Повесть, на каком
событии прерывался ее рассказ. Пересчитывая народы, нападавшие на сла-
вян, повествователь говорит, что после страшных обров, так мучивших сла-
вянское племя дулебов, пришли печенеги, а потом, уже при Олеге, прошли
мимо Киева угры ^. Действительно, в самом рассказе Повести это событие
отнесено ко времени Олега и поставлено под 898 г. Итак, печенеги по По-
вести предшествовали венграм. Но далее в своде мы читаем, что только п

ри Игоре в 915 г., т.е. после прохода угров мимо Киева, печенеги
впервые пришли на Русскую землю. Итак, повествователь о временах Игоря
имел несколько иные исторические представления, чем повествователь о
временах, предшествовавших княжению Игоря, т.е. события 915 г. и следу-
ющих лет описаны уже не автором Повести. Эта Повесть носит в своде такое
заглавие: "Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля,
кто в Киеве нача первее княжити и откуду

4 В. О. Ключевский, т. 1

ЛЕКЦИЯ V
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Русская земля стала есть". Итак, автор обещает рассказать, как нача-
лась Русская земля. Рассказывая об утверждении Олега в Киеве в 882 г.,
повествователь замечает: "... беша у него варязи и словени и прочи, проз-
вашася Русью". Вот и начало Руси, Русской земли-исполнение обещания,
данного повествователем. Итак, Повесть временных лет есть заглавие, от-
носящееся не к целому своду, а только к рассказу, составляющему его на-
чало и прерывавшемуся, по-видимому, на княжении Олега. Эта Повесть сос-
тавлена не позже смерти Ярослава; призвание князей и утверждение Олега в
Киеве-ее главные моменты.
II. Сказание о крещении Руси при Владимире. Оно разбито на три года:
986,987 и 988. Но это также не летописный рассказ: он лишен летописных
приемов, отличается полемической окраской, желанием охулить все веры,
кроме православной. И это сказание, очевидно, не принадлежит начальному
летописцу, а вставлено в свод его составителем ^. В нем уцелел намек на
время его составления. Когда ко Владимиру пришли евреи с предложением
своей веры, князь спросил их: "Где земля ваша?" Миссионеры отвечали: "В
Иерусалиме". - Полно, так ли? - переспросил их князь. Тогда миссионеры
сказали напрямки: "Разгневался бог на отцов наших и расточил нас по
странам грехов ради наших, и предана была земля наша христианам"^. Если
бы повествователь разумел первых, кто покорил землю евреев, он должен
был бы назвать язычников римлян; если бы он разумел властителей Иеруса-
лима, современных Владимиру, то он должен был бы назвать магометан; если
же он говорит о христианах, ясно, что он писал после завоевания Иеруса-
лима крестоносцами, т.е. в начале XII столетия (после 1099 г.)^. Основ-
ным^ источником Сказания о крещении Руси и о христианской деятельности
князя Владимира служило рядом с не успевшим еще завянуть народным преда-
нием древнее житие святого князя, написанное неизвестно кем немного лет
спустя после его смерти, судя по выражению жития о времени его княжения:
"Сице убо бысть малым прежде сих лет". Это житие-один из самых ранних
памятников русской литературы, если только оно написано русским, а не
греком, жившим в России^.
III. Киево-Печерская летопись. Ее писал в конце XI и в начале XII в.
монах Печерского монастыря Нестор, как^ гласит раннее монастырское пре-
дание, отвергать которое нет достаточных оснований. Летопись прервалась
на 1110 г. Но каким годом она начиналась? Можно только догадываться, что
летописец повел свою повесть с событий,

совершившихся задолго до его вступления в монастырь, куда он поступил
не ранее 1074 г. Так, ему, по-видимому, принадлежит помещенный в своде
рассказ о событиях 1044 г. Говоря о вступлении князя Всеслава полоцкого
на отцовский стол, летописец упоминает о повязке, которой этот князь
прикрывал язву на своей голове. Об этой повязке летописец замечает:
"... еже носит Всеслав и до сего дне на собе", - а он умер в 1101 г. Если
так, то можно предполагать, что летопись Нестора начиналась временами
Ярослава 1. С большей уверенностью можно думать, что летопись прервалась
именно на 1110 г. и что заключительная приписка Сильвестра не случайно
помещена под этим годом. На это указывает самое описание 1110 г. в Лав-
ренть-евском списке, сохранившем Сильвестрову приписку. Потому ли, что
весть о случившемся не всегда скоро доходила до летописца, или по другим
причинам, ему иногда приходилось записывать события известного года уже
в следующем году, когда становились известны их следствия или дальнейшее
развитие, о чем он и предуведомлял при описании предыдущего года как
будто ante factum. Он, впрочем, иногда оговаривался, что это не предви-
дение, а только опоздание записи: "еже и бысть, якоже скажем после в
пришедшее лето", т.е. когда будем описывать наступивший год. То же слу-
чилось и с 1110 г. Над Печерским монастырем явилось знамение, столп ог-
ненный, который "весь мир виде". Печерский летописец истолковал явление
так: огненный столп-это вид ангела, посылаемого волею божией вести людей
путями промысла, как во дни Моисея огненный столп ночью вел Израиля. Так
и это явление, заключает летописец, предзнаменовало, "ему же бе быти",
чему предстояло сбыться и что сбылось: на следующее лето не этот ли ан-
гел был (нашим) вождем на иноплеменников и супостатов? Летописец писал
это уже в 1111 г., после страшного мартовского поражения, нанесенного
русскими половцам, и слышал рассказ победителей об ангелах, видимо помо-
гавших им в бою, но почему-то, вероятно за смертию, не успел описать
этих событий 1111 г., на которые намекал в описании 1110 г. В Ипа

тьев-ском списке то же знамение изображено, как в Лаврентьев-ском,
лишь с некоторыми отступлениями в изложении. Но под 1111 г. в рассказе о
чудесной победе русских то же знамение описано вторично и иначе, другими
словами и с новыми подробностями, хотя и со ссылкой на описание предыду-
щего года, и притом приурочено к лицу Владимира Мономаха, являющегося
главным деятелем подвига, в котором участвовало 9 князей. Этот 1111 г.
описан,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ V

очевидно, другим летописцем и, может быть, уже по смерти Святополка,
когда великим князем стал Мономах. Итак, летопись Нестора была дописана
в 1111 г. и кончалась 1110 г. Как мог летописец вести свою летопись? Так
же, как он писал житие преподобного Феодосия, которого не знал при его
жизни, - по рассказам знающих людей, очевидцев и участников событий. Пе-
черский монастырь был средоточием, куда притекало все властное и влия-
тельное в тогдашнем русском обществе, все, что делало тогда историю
Русской земли: князья, бояре, епископы, съезжавшиеся на собор к киевско-
му митрополиту, купцы, ежегодно проходившие по Днепру мимо Киева в Гре-
цию и обратно. Ян, боярин, бывший киевским тысяцким, друг и чтитель пре-
подобного Феодосия и добрый знакомый летописца, сын Вышаты, которому
Ярослав 1 поручал большие дела, - один этот Ян Вышатич, умерший в 1106 г.
90 лет от роду, был для летописца живой столетней летописью, от которой
он слышал "многа словеса", записанные им в своей летописи. Все эти люди
приходили в монастырь преподобного Феодосия за благословением перед на-
чалом дела, для благодарственной молитвы по окончании, молились, просили
иноческих молитв, жертвовали "от имений своих на утешение братии и на
строение монастырю", рассказывали, размышляли вслух, исповедуя игумену и
братии свои помыслы. Печерский монастырь был собирательным фокусом,
объединявшим рассеянные лучи русской жизни, и при этом сосредоточенном
освещении наблюдательный инок мог видеть тогдашний русский мир многосто-
роннее, чем кто-либо из мирян ".
СОЕДИНЕНИЕ ЧАСТЕЙ ЛЕТОПИСИ В СВОД. Таковы три основные части, из ко-
торых составлен начальный летописный свод: 1) Повесть временных лет,
прерывающаяся на княжении Олега и составленная до 1054 г.; 2) Сказание о
крещении Руси, помещенное в своде под годами 986-988 и составленное в
начале XII в., и 3) Киево-Печерская летопись, в которой описаны события
XI и XII вв. до 1110 г. включительно. Вы видите, что между этими состав-
ными частями свода остаются обширные хронологические промежутки. Чтобы ^
видеть, как пополнялись эти промежутки, рассмотрим княжение Игоря, сос-
тавляющее часть 73-летнего промежутка, отделяющего княжение Олега от мо-
мента, которым начинается Сказание о крещении Руси (913-985). Наиболее
важные для Руси события рассказаны под годами: 941, к которому отнесен
первый поход Игоря на греков, изложенный по хронографу

Амартола и частью по греческому житию Василия Нового, под 944-годом
второго похода, в описании которого очевидно участие народного сказания,
и под 945, где помещен текст Игорева договора с греками и потом расска-
зано также по народному киевскому преданию о последнем древлянском хож-
дении Игоря за данью, о смерти князя и о первых актах Ольгиной мести.
Под восемью другими годами помещены не касающиеся Руси известия о визан-
тийских, болгарских и угорских отношениях, взятые из того же хронографа
Амартола, и между ними четыре краткие заметки об отношениях Игоря к
древлянам и печенегам, что могло удержаться в памяти киевского общества.
Ряд этих 11 описанных лет в нескольких местах прерывается большим или
меньшим количеством годов пустых, хотя и проставленных по порядку в виде
табличек: для этих годов, которых в 33-летнее княжение Игоря оказалось
22, составитель свода не мог найти в своих источниках никакого подходя-
щего материала. Подобным образом восполнена и другая половина этого про-
межутка, как и промежуток между сказанием о крещении Руси и предполагае-
мым началом Печерской летописи. Источниками при этом служили кроме гре-
ческих переводных и южно-славянских произведений, обращавшихся на Руси,
еще договоры с греками, первые опыты русской повествовательной письмен-
ности, а также народное предание, иногда развивавшееся в целое поэтичес-
кое сказание, в историческую сагу, например об Ольгиной мести ^. Эта на-
родная киевская сага проходит яркой нитью, как один из основных источни-
ков свода, по IX и всему Х в.; следы ее заметны даже в начале XI столе-
тия, именно в рассказе о борьбе Владимира с печенегами. По этим уцелев-
шим в своде обломкам киевской былины можно заключать, что в половине XI
в. уже сложился в Киевской Руси целый цикл историко-поэтических преда-
ний^, главное содержание которых составляли походы Руси на Византию;
другой, позднейший цикл богатырских былин, воспевающий борьбу богатырей
Владимира со степными кочевниками, также образовался в Киевской Руси и
до сих пор кой-где еще держится в народе, между тем как обломки перво

го уцелели только в летописном своде и изредка встречаются в старин-
ных рукописных сборниках.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАН СВОДА ^. Ряды пустых годов наглядно обнаруживают
способ составления свода по перечисленным источникам. В расположении
собранного летописного материала состави-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ V

как его последняя
да в начальный летописный свод главная часть. Значит, нельзя сказать
ни того, что Сильвестр был начальным киевским летописцем, ни того, что
Нестор составил читаемую нами древнейшую летопись, т.е. начальный лето-
писный свод: Нестор был составителем древнейшей киевской летописи, не
дошедшей до нас в подлинном виде, а Сильвестр-составителем начального
летописного свода, который не есть древнейшая киевская летопись; он был
и редактором вошедших в состав свода устных народных преданий и письмен-
ных повествовании, в том числе и самой Несторовой летописи.
тель руководился хронологическим планом, положенным в основу всего
свода. Для постройки этого плана составитель располагал, с одной сторо-
ны, указаниями византийских хронографов и датами русских договоров с
греками, а с другой-числом лет киевских княжений, хранившимся в памяти
киевского общества^. В Повести о начале Русской земли вслед за преданием
о нашествии хозар на полян встречаем такую вставку под 852 г.: сказав,
что при императоре Михаиле III "нача ся прозывати Русская земля", потому
что тогда Русь напала на Царьград, как повествуется о том в греческом
летописании, автор вставки продолжает: "тем же отселе почнем и числа по-
ложим". Эта вставка, очевидно, сделана составителем свода. Хронологию
свою он ведет от потопа, указывая, сколько лет прошло от потопа до Авра-
ама, от Авраама до исхода евреев из Египта и т.д. Высчитывая различные
хронологические периоды, составитель свода доходит до того времени, ког-
да (в 882 г.) Олег утвердился в Киеве: "от первого лета Михайлова до
первого лета Олгова, русского князя, лет 29, а от первого лета Олгова,
понелиже седе в Киеве, до первого лета Игорева лет 31" и т.д. Пересчи-
тывая лета по княжениям, составитель свода доходит до смерти великого
князя киевского Святополка: "а от смерти Ярославли до смерти Святополчи
лет 60". Смерть Святополка, случившаяся в 1113 г., служит пределом хро-
нологического расчета, на котором построен свод. Итак, свод составлен
уже при преемнике Святополка Владимире Мономахе, не раньше 1113 г. Но мы
видели, что Киево-Печерская летопись прерывается еще при Святополке,
1110 годом; следовательно, хронологический расчет свода не принадлежит
начальному киевскому летописцу, не дожившему до смерти Святополка или,
по крайней мере, раньше ее кончившему свою летопись, а сделан рукою, пи-
савшею в княжение Святополкова преемника Владимира Мономаха, т.е. между
1113 и 1125 гг. На это именно время и падает приведенная мною Сильвест-
рова приписка 1116 г. Этого Сильвестра я и считаю составителем свода ^.
НЕСТОР И СИЛЬВЕСТР. Теперь можно объяснить отношение этого Сильвестра
и к Начальной летописи и к летописцу Нестору. Так называемая Начальная
летопись, читаемая нами по Лаврентьевско-му и родственным ему спискам,
есть летописный свод, а не подлинная летопись киево-печерского инока.
Эта Киево-Печерская летопись не дошла до нас в подлинном виде, а, частью
сокращенная, частью дополненная вставками, вош-
ЛЕКЦИЯ VI
ИСТОРИКО-КРИТИЧЕСКИЙ РАЗБОР НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ
ДАЛЬНЕЙШЕГО РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ. ОШИБОЧНОСТЬ ХРОНОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВЫ
СВОДА И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОШИБКИ.
ОБРАБОТКА СОСТАВНЫХ ЧАСТЕЙ СВОДА ЕГО СОСТАВИТЕЛЕМ. НЕПОЛНОТА ДРЕВНЕЙ-
ШИХ СПИСКОВ НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ. ИДЕЯ СЛАВЯНСКОГО ЕДИНСТВА, ПОЛОЖЕННАЯ В
ЕЕ ОСНОВУ. ОТНОШЕНИЕ К ЛЕТОПИСИ ИЗУЧАЮЩЕГО. ЛЕТОПИСИ XII в. ИСТОРИЧЕСКИЕ
ВОЗЗРЕНИЯ ЛЕТОПИСЦА.
Мы ' рассмотрели происхождение, состав и источники древнейшего лето-
писного свода, который принято называть Начальной летописью, и признали
наиболее вероятным составителем его игумена Сильвестра. Нам предстоит
оценить этот памятник, как исторический источник, чтобы этой оценкой ру-
ководиться в изучении древнейших его известий о Русской земле. Этот па-
мятник, важный сам по себе как древнейший и основной источник русской
истории, становится еще ценнее потому, что был в истинном смысле слова
начальной летописью: дальнейшее летописание примыкало к ней, как ее не-
посредственное продолжение и посильное подражание; последующие состави-
тели летописных сводов обыкновенно ставили ее во главе своих временни-
ков.
В разборе Начальной летописи наше внимание сосредоточится на самом
составителе свода, на том, что внес он своего в собирательную работу
сведения разнородного материала, вошедшего в состав свода. Ему принадле-
жат хронологическая основа свода, способ обработки источников и взгляд
на исторические явления, проведенный по всему своду.
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА СВОДА. Хронологическая канва, по которой выве-
ден рассказ свода, служит одною из связей, придающих некоторую цельность
разновременным и разнородным его

ЛЕКЦИЯ VI
частям и известиям, почерпнутым из столь разносторонних источников. В
исходной точке этого плана лежит ошибка, в которую русский бытописатель
был введен греческим источником. В XI в. на Руси был уже известен в сла-
вянском переводе так называемый Летописец вскоре или вкратце цареградс-
кого патриарха Никифора (умер в 828 г.) с продолжением. Мы видели, поче-
му составитель нашего свода старался прикрепить начальный пункт русской
хронологии к году воцарения императора Михаила III. Никифоров летописец
и ввел его в ошибочный расчет. Академик Шахматов обстоятельно выяснил,
как это случилось. В хронологической таблице Никифорова летописца, по
которой составитель нашего свода строил свой план, от р. х. до императо-
ра Константина, точнее, до первого вселенского собора, по ошибке постав-
лено 318 лет вместо 325, т.е. за год собора принято число отцов, на нем
заседавших, а сумма лет от собора до воцарения Михаила выведена по не-
точности слагаемых в 542 вместо 517; сложением 318с 542 и получился для
воцарения Михаила год от р. х. 860, а от сотворения мира 6360, так как
летописец Никифора считал от сотворения мира до р. х. ровно 5500, а не
5508 лет, как считаем мы. Вышла ошибка в 18 лет. Не принимая во внимание
участия Никифорова летоисчисления в образовании года 6360, вычитая из
него 5508, получали для воцарения Михаила год от р. х. 852 вместо 860 и
этим недоразумением нечаянно уменьшали ошибку на 8 лет, не доходя до ис-
тины, т.е. до 842 г., только 10 лет. Впрочем, эта ошибка в определении
исходного хронологического пункта мало вредила дальнейшим расчислениям
русского хронолога XII в.: коррективом служили ему даты договоров с гре-
ками. Держась своего летосчисления и относя воцарение Михаила к 6360 г.
от сотворения мира, но зная по преданию или по соображению, что Олег
умер в год второго своего договора с греками, составитель свода на время
от воцарения Михаила до Олеговой смерти, т.е. до первого года Игорева
княжения, отсчитал в своей таблице ровно столько лет (60), сколько того
требует дата договора-6420 г. Я решился ввести вас в э

ти хронологические подробности только для того, чтобы вы видели, с
какими затруднениями приходилось бороться составителю свода и как отно-
ситься к его ранним хронологическим показаниям. Надобно отдать ему долж-
ное: при скудных средствах он вышел из своих затруднений с большим успе-
хом. Он отнес к 866 г. нападение Руси на Царьград, которое, как теперь
известно, произошло в 860 г. Соответственно тому и предшествующие собы-
тия, им

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VI

рассказанные, раздоры между северными племенами по изгнании варягов,
призвание князей, утверждение Аскольда и Дира в Киеве, надобно отодви-
гать несколько назад, к самой середине IX в. Неточности в отдельных го-
дах ничему не мешают, и сам составитель свода придавал своим годам ус-
ловное, гадательное значение. Встречая в древней Повести ряд тесно свя-
занных между собою событий и не умея каждое из них пометить особым го-
дом, он ставил над их совокупностью ряд годов, в пределах которых они,
по его расчету, должны были произойти. Так, изгнание варягов, бравших
дань с северных племен, усобицы между этими племенами, призвание князей,
смерть братьев Рюрика через два года по призвании и уход Аскольда с Ди-
ром в Киев он пометил суммарно тремя годами, 860,861 и 862, и мы плохо
понимаем его, приурочивая все эти события, и в том числе призвание кня-
зей, к одному последнему 862 г. Заслуга составителя свода в том, что он,
располагая сбивчивыми данными византийских источников, умел уловить на-
чальный конец нити отечественных преданий-данничество северных племен
варягам, и на расстоянии двух с половиной столетий, ошибаясь на 6-7 лет,
прикрепить этот конец к верно рассчитанному хронологическому пункту, к
половине IX в.
СПОСОБ ОБРАБОТКИ. Сцепив весь свод одной хронологической основой и
набросив летописную сеть на его нелетописные части, Сильвестр внес в
свое произведение еще более единства и однообразия, переработав его сос-
тавные статьи по одинаковым приемам. Переработка состояла главным обра-
зом в том, что по всему своду проведены исторические воззрения хроногра-
фа Георгия Амартола. Этот хронограф служил для него не только источником
известий, касавшихся Руси, Византии и южных славян, но и направителем
его исторического мышления. Так, в начале Повести временных лет он пос-
тавил заимствованный у Амартола очерк разделения земли между сыновьями
Ноя и эту географическую классификацию, или таблицу, пополнил собствен-
ным перечнем славянских, финских и варяжских племен, дав им место в Афе-
товой части. Для объяснения важных отечественных явлений он ищет анало-
гий у того же Амартола и таким образом в их изложение вносит сравни-
тельно-исторический прием. Характерное место Повести о нравах и обычаях
русских славян он пополнил извлечением из Амартола о нравах сириян, вак-
тириян и других народов и к ним от себя прибавил заметку о половцах, о
которых неизвестный автор

Повести едва ли имел какое-нибудь понятие: они стали известны на Руси
после Ярослава. Вообще, эта часть свода носит на себе следы столь усерд-
ной переработки со стороны его составителя, что в ней трудно отделить
подлинный текст от Сильвестровых вставок и изменений. К этому надобно
прибавить еще тщательность, с какой Сильвестр старался воспользоваться
для своего свода всем наличным запасом русской повествовательной
письменности. Он был знаком с древней новгородской летописью и из нее
привел рассказ о действиях Ярослава в Новгороде в 1015 г. по смерти от-
ца. Киевские события этого года он изложил по сказанию о Борисе и Глебе,
составленному монахом Иаковом в начале XII в. Едва ли не он же сам сос-
тавил и сказание о крещении Руси по древнему житию князя Владимира, ши-
роко воспользовавшись при этом Палеей, полемическим изложением Ветхого
завета, направленным против магометан и частью католиков, которое препо-
дает Владимиру греческий философ-миссионер. Он вставил в свод под 1097
г. и обстоятельный рассказ об ослеплении теребовльского князя Василька,
написанный Василием, лицом, близким к Васильку. Он же поместил в трех
местах Несторовой летописи части упомянутого мною Сказания о Печерском
монастыре и преподобном Феодосии, может быть, им же и написанного. Про-
водя свою мысль в сравнительно-историческом освещении, составитель свода
не боялся вносить в летописное изложение прагматический беспорядок, сое-
динял под одним годом разновременные, но однородные явления. Вспомнив,
что около 1071 г. в Киеве явился волхв, о котором в Печерской летописи
не было известия, он вставил в нее вместе с рассказом об этом волхве це-
лое учение о "бесовском наущении и действе", о пределах силы бесов над
людьми и о способах их действия на людей, особенно посредством волхвов.
Эта демонология иллюстрируется несколькими любопытными рассказами о
волхвах и кудесниках на Руси того времени и параллельными библейскими
примерами. Время событий, рассказанных Сильвестром под 1071 г... обозначе-
но летописными выражениями: "в си же времена, в си лета"; но два случая
и

з рассказанных несомненно были позднее 1071 г. Так не мог написать
простой летописец, каким был Нестор, записывавший события из года в год.
Впечатление ученого книжника, производимое широким знакомством состави-
теля свода с иноземными и своими источниками и способом пользования ими,
усиливается еще проблесками критической мысли. Составитель против мне-
ния, будто основатель Киева был не более как перевозчик через Днепр, и в
критической вставке,

ЛЕКЦИЯ VI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

внесенной в Повесть временных лет, доказывает преданием, что Кий был
князь в роду своем и ходил в Царьград, где был принят с большим почетом
самим царем; только имени этого царя составитель не знает, в чем и соз-
нается. Точно так же ходили различные толки о месте крещения князя Вла-
димира; составитель выбирает из них наиболее достоверное предание.
^ НЕПОЛНОТА ДРЕВНЕЙШИХ СПИСКОВ. Но едва ли одной этой критической
разборчивостью можно объяснить заметную неполноту свода: в позднейших
списках Начальной летописи встречаем ряд известий, которые не нашли себе
места в списках древнейших, хотя сами по себе ничем не возбуждают крити-
ческого недоверия. Большею частью это краткие известия о событиях, кото-
рых нельзя выдумать или не для чего было выдумывать. Так, пропущены из-
вестия о том, что в 862 г. призванные князья построили город Ладогу и
здесь сел старший из них-Рюрик, что в 864 г. убит был болгарами сын Ас-
кольда, в 867 г. воротились от Царьграда (после поражения) Аскольд и Дир
с малой дружиной и был в Киеве плач великий, что в том же году "бысть в
Киеве глад велий", а Аскольд и Дир избили множество печенегов. В древ-
нейших списках 979 г. оставлен пустым, а в позднейших под ним помещены
два любопытных известия о печенежском князе, который бил челом Ярополку
о службе и получил от него "грады и власти", и о приходе к Ярополку гре-
ческих послов, которые "взяша мир и любовь с ним и яшася ему по дань,
якоже и отцу его и деду его". Из времени князя Владимира пропущен ряд
известий о печенежских и болгарских князьях, крестившихся в Киеве, и о
посольствах, приходивших в Киев из Греции, Польши, Чехии, Венгрии, от
папы. Такие пропуски можно проследить и в дальнейших княжениях по всему
XI в. Эти пробелы частью можно отнести на счет Лаврентьевского списка,
который, будучи древнейшим, не может быть признан наиболее исправным: в
нем по вине писца пропущено много мест, сохранившихся в других, ближай-
ших к нему по составу и тексту списках. Иные известия могли быть опущены
по соображениям самого составителя свода, но внесены в него ближайшими
по времени переписчиками, которые бывали отчасти и редакторами переписы-
ваемых произведений и могли восполнить пробелы по источникам, бывшим под
руками у Сильвестра и еще не успевшим затеряться. Но в некоторых лето-
писных сводах, особенно новгородского происхождения, первые века нашей
истории излагаются

столь несходно со сводом, усвояемым нами игумену Сильвестру, что та-
кой разности нельзя объяснить неполнотою списков или редакций. Это и по-
будило академика Шахматова предположить существование особого, более
древнего летописного свода, составленного в конце XI в. и послужившего
"основным ядром", из которого в начале XII в. составился свод, читаемый
нами в Лаврентьевском списке. Все это приводит к мысли, что Сильвест-
ровский свод далеко не вобрал в себя всего запаса рассказов, ходивших в
русском обществе про первые века нашей истории, или по какой-то случай-
ности именно древнейшие списки сохранили Начальную летопись в сок-
ращенном, а позднейшие в более полном составе, как думал С. М. Соловьев.
ИДЕЯ СЛАВЯНСКОГО ЕДИНСТВА. Всего важнее в своде идея, которою в нем
освещено начало нашей истории: это-идея славянского единства. Состави-
тель потому так и занят этнографией, что хочет собрать все части сла-
вянства, указать их настоящее международное место и найти связи, их сое-
диняющие. Описав расселение славян, он замечает: "тако разыдеся сло-
веньский язык; тем же и грамота прозвася словеньская". Она и была одной
из таких связей. Русский бытописатель помнил роковой исторический мо-
мент, с которого началось разрушение славянского единства: это-утвержде-
ние венгров на среднем Дунае в начале Х в., разорвавшее связи между за-
падными и южными славянами, завязанные славянскими первоучителями. По
поводу известия о проходе венгров мимо Киева в 898 г. он вспоминает о
деятельности Кирилла и Мефодия и о ее значении для славянства. Был один
язык славянский-славяне дунайские, покоренные венграми, морава, чехи,
ляхи и поляне-Русь. Первее всего мораве дана была грамота славянская,
которая теперь на Руси и у болгар дунайских. Мефодий был епископом в
Паннонии на столе апостола Андроника, ученика апостола Павла. А апостол
Павел учил в Иллирии, где прежде жили славяне: стало быть, и славянству
учитель Павел. А мы, Русь, - тоже славяне: стало быть, Павел и нам, Руси,
учитель. А славянское племя и русское-одно племя: от варягов прозвались
Русью, а изначала были славяне; только звались полянами, а говорили
по-славянски; звались полянами потому, что в поле сидели, а язык у них
один с другими славянами.
Такой диалектической цепью умозаключений и так настойчиво мыслящий
русский книжник начала XII в.

ЛЕКЦИЯ VI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

прицеплял свое темное отечество не только к семье славянских народов,
но и к апостолическим преданиям христианства. Замечательно, что в об-
ществе, где сто лет с чем-нибудь назад еще приносили идолам человеческие
жертвы, мысль уже училась подниматься до сознания связи мировых явлений.
Идея славянского единства в начале XII в. требовала тем большего напря-
жения мысли, что совсем не поддерживалась современной действительностью.
Когда на берегах Днепра эта мысль выражалась с такой верой или уверен-
ностью, славянство было разобщено и в значительной части своего состава
порабощено: Моравская держава была разбита венграми еще в начале Х в.,
первое Болгарское царство-Византией в начале
XI в., полабские и прибалтийские славяне уступали немецкому напору и,
вместе с чехами и поляками, католическому влиянию.
ОТНОШЕНИЕ К ЛЕТОПИСИ ИЗУЧАЮЩЕГО. Все указанные особенности Начальной
летописи ставят в особенное к ней отношение изучающего по ней начало на-
шей истории. Когда куча разнохарактерного материала расположена по пла-
ну, выработанному путем соображения разнородных данных, подвергнута пе-
реработке по известным приемам, даже с участием критической разборчивос-
ти, и освещена руководящей исторической идеей, тогда мы имеем дело уже
не с простой летописью, но и с ученым произведением, которому принадле-
жат некоторые научные права на внимание. Здесь изучению подлежит не
только сырой исторический материал, но и цельный взгляд, даже с некото-
рыми методологическими приемами. Углубляясь в связь и смысл явлений,
описываемых в таком произведении, мы обязаны принимать в расчет и то,
как понимает эту связь и этот смысл сама летопись, ибо в ней мы имеем
памятник, показывающий, как представляли себе первые времена нашей исто-
рии мыслящие, изучавшие ее книжные люди на Руси в начале XII в.
К Начальной летописи непосредственно примыкают ее продолжения, по-
вествующие о событиях в Русской земле
XII в. до конца первого периода нашей истории'.
ЛЕТОПИСИ ХП в. После приписки Сильвестра с I III г. ^ оба древнейших
списка, Лаврентьевский и Ипатьевский, как и списки более поздние, раз-
нятся между собою гораздо значительнее, чем до этого момента: очевидно,
это уже различные летописные своды, а не разные списки одного и того же
свода. До конца XII в. в

сводах того и другого древнейшего списка описываются большею частью
одни и те же события и по одинаковым источникам, которыми служат первич-
ные местные летописи и сказания об отдельных лицах или событиях, писан-
ные современниками, иногда даже очевидцами и участниками описываемых
дел. Но, неодинаково пользуясь общими источниками, тот и другой свод
изображает события по-своему. Свод Ипатьевского списка вообще полнее
Лаврентьевского. Притом можно заметить, что в изложении событий, в
объяснении их причин и следствий составитель Ипатьевского свода придер-
живался более южнорусских источников, составитель Лаврентьевского - более
источников северных, суздальских, хотя по местам в первом северные собы-
тия рассказаны даже подробнее, чем во втором, и наоборот-южные во втором
описаны обстоятельнее, чем в первом. Наконец, сверх общих источников у
каждого свода были свои особые, которых не знал другой. Поэтому оба сво-
да представляют как бы одну общерусскую летопись в двух различных соста-
вах или обработках. В этом смысле летопись XII в. по Ипатьевско-му спис-
ку у нас иногда называют сводом южно-русским, а летопись того же века по
списку Лаврентьевскому - сводом северным, суздальским. Изучая тот и дру-
гой свод, мы чуть не на каждом шагу встречаем в них следы летописцев то
киевского, то черниговского, то суздальского, то волынско-го. Судя по
этим следам, можно подумать, что во всех главных областных городах Руси
XII в. были свои местные летописатели, записки которых вошли в тот или
другой свод с большей или меньшей полнотой в меру значения каждого горо-
да в общей жизни Русской земли. Первое место в этом отношении принадле-
жало Киеву, и из киевской летописи всего больше черпают оба свода,
только изредка мимоходом отмечая известия, идущие из какого-нибудь дале-
кого угла Руси, из Полоцка или Рязани. Так летописание XII в. развива-
лось, по-видимому, в одинаковом направлении с тогдашней земской жизнью,
подобно ей разбивалось по местным центрам, локализовалось^. Как могли
составители обоих сводов собрать такой обильный запас местных летописей
и с

казаний и как умели свести их в последовательный погодный расс-
каз, - это может быть предметом удивления или недоумения. Во всяком слу-
чае, они оказали неоценимую услугу позднейшей историографии тем, что
сберегли для нее множество исторических данных, которые без них пропали
бы бесследно. Эти своды еще тем дороги, что составители их, сводя мест-
ные записи, щадили их областные особенности, тон и колорит, политические

ЛЕКЦИЯ VI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

суждения и общественные или династические отношения местных летописа-
телей. Летописцы того времени не были бесстрастными и даже беспристраст-
ными наблюдателями совершавшихся событий, как мы склонны их представлять
себе: у каждого из них были свои местные политические интересы, свои ди-
настические и областные сочувствия и антипатии. Так, летописец киевский
обыкновенно горячо стоит за своих любимых Мономаховичей, черниговский-
за их противников Ольговичей, а суздальский рад при случае кольнуть нов-
городцев за их "злое неверстие", гордость и буйство, за их привычку на-
рушать клятву и прогонять князей. Отстаивая своих князей и свои местные
интересы, летописец не чуждался желания по-своему изобразить ход собы-
тий, тенденциозно связывая и толкуя их подробности, причины и следствия.
Разнообразие местных источников сообщает тому и другому своду значение
общерусской летописи, а разнообразие местных интересов и сочувствий вно-
сит в оба свода много живости и движения, делая их верным зеркалом наст-
роения, чувств и понятий тогдашнего русского общества. Читая, например,
по Ипатьевскому списку рассказ о шумной борьбе Изяслава Мстиславича с
черниговскими князьями (1146-1154), мы слышим поочередно голос то киевс-
кого летописца, сочувственный Изяславу, то летописца черниговского, ра-
деющего об интересах его противников, а со времени вмешательства в
борьбу князей Юрия суздальского и Владимира галицкого к хору центральных
летописцев присоединяются голоса бытописателей этих далеких друг от дру-
га окраин Русской земли. Благодаря тому, вчитываясь в оба свода, вы
чувствуете себя как бы в широком общерусском потоке событий, образующем-
ся из слияния крупных и мелких местных ручьев. Под пером летописца XII
в. все дышит и живет, все безустанно движется и без умолку говорит; он
не просто описывает события, а драматизирует их, разыгрывает перед гла-
зами читателя ^ Таким драматизмом изложения особенно отличается
Ипатьевский список. Несмотря на разноголосицу чувств и интересов, на шум
и толкотню описываемых событий, в летописном рассказе нет хаоса: все соб

ытия, мелкие и крупные, стройно укладываются под один взгляд, которым
летописец смотрит на мировые явления.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЛЕТОПИСЦА^. Этот исторический взгляд так срос-
ся с настроением, со всем духовным складом летописца, что его можно наз-
вать летописным, хотя его разделяли люди

одинакового с летописцем настроения или мышления, не принимавшие ни-
какого участия в летописном деле. Этот взгляд имеет большое значение в
историографии, потому что пережил летописание и долго управлял мышлением
ученых историков: они долго продолжали смотреть на явления человеческой
жизни глазами летописца, даже когда покинули летописные приемы их обра-
ботки и изложения. Потому, кажется мне, этот взгляд заслуживает нашего
внимания. Научная задача историка, как ее теперь понимают, состоит в
уяснении происхождения и развития человеческих обществ. Летописца гораз-
до более занимает сам человек, его земная и особенно загробная жизнь.
Его мысль обращена не к начальным, а к конечным причинам существующего и
бывающего. Историк-прагматик изучает генезис и механизм людского общежи-
тия; летописец ищет в событиях нравственного смысла и практических уро-
ков для жизни; предметы его внимания - историческая телеология и житейс-
кая мораль. На мировые события он смотрит самоуверенным взглядом мысли-
теля, для которого механика общежития не составляет загадки: ему ясны
силы и пружины, движущие людскую жизнь. Два мира противостоят и борются
друг с другом, чтобы доставить торжество своим непримиримым началам доб-
ра и зла. Борцами являются ангелы и бесы. У дня и ночи, у света и мрака,
у снега и града, у весны, лета, осени и зимы есть свой ангел; ко всему,
ко всем творениям приставлены ангелы. Так и ко всякому человеку, ко вся-
кой земле, даже языческой, приставлены ангелы охранять их от зла, помо-
гать им против лукавого. И у противной стороны есть сильные средства и
способы действия: это-бесовские козни и злые люди. Бесы подтолкнут чело-
века на зло и сами же над ним смеются, ввергнув его в пропасть смертную.
Прельщают они видениями, волхвованиями, особенно женщин, и разными коз-
нями наводят людей на зло. А злой человек хуже самого беса: бесы хоть
бога боятся, а злой человек "ни бога ся боит, ни человек ся стыдит". Но
и у бесов есть своя слабость: умея внушить людям злые помыслы, они не
знают мыслей человеческих, которые ведает только бог, и потому,
пуская свои лукавые стрелы наугад, часто промахиваются. Борьба обоих
миров идет из-за человека. Куда, к какому концу направляется житейский
водоворот, производимый борьбой, и как в нем держаться человеку-вот
главный предмет внимания для летописца. Жизнь дает человеку указания,
предостерегающие и вразумляющие; надобно только уметь замечать и пони-
мать их. Летописец описывает нашествия поганых на

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VI

ения божия", мирового нравственного порядка, созидаемого провидением.
Летописец^ более всего рассказывает о политических событиях и о междуна-
родных отношениях; но взгляд его по существу своему церковно-историчес-
кий. Его мысль сосредоточена не на природе действующих в истории сил,
известной ему из других источников, а на образе их действий по отношению
к человеку и на уроках, какие человек должен извлекать для себя из этого
образа действий. Эта дидактическая задача летописания и сообщает спо-
койствие и ясность рассказу летописца, гармонию и твердость его суждени-
ям.
Познакомив вас с основным источником для изучения древнейшего периода
нашей истории, перейду к изложению фактов этого периода.
Русскую землю, беды, какие она терпит от них. Зачем попускает бог не-
верным торжествовать над христианами? Не думай, что бог любит первых
больше, чем последних: нет, он попускает поганым торжествовать над нами
не потому, что их любит, а потому, что нас милует и хочет сделать дос-
тойными своей милости, чтобы мы, вразумленные несчастиями, покинули путь
нечестия. Поганые-это батог, которым провидение исправляет детей своих.
"Бог бо казнит рабы своя напастьми различными, огнем и водою и ратью и
иными различными казньми; хрестьянину бо многими напастьми внити в
царство небесное". Так историческая жизнь служит нравственно-религиозной
школой, в которой человек должен научиться познавать пути провидения.
Горе ему, если он разойдется с этими путями. Игорь и Всеволод Святосла-
вичи, побив половцев, мечтают о славе, какая ждет их, когда они прогонят
поганых к самому морю, "куда еще не ходили деды наши, а возьмем до конца
свою славу и честь". Говорили они так, не ведая "божия строения", пред-
назначившего им поражение и плен. Все провозвещает эти пути, не только
исторические события, но и физические явления, особенно необычайные зна-
мения небесные. Отсюда напряженный интерес летописца к явлениям природы.
В этом отношении его программа даже шире, чем у современного историка: у
него природа прямо вовлечена в историю, является не источником стихий-
ных, часто роковых влияний, то возбуждающих, то угнетающих дух человека,
даже не просто немой обстановкой человеческой жизни; она сама-живое,
действующее лицо истории, живет вместе с человеком, радеет ему, знамени-
ями вещает ему волю божию. У летописца есть целое учение о знамениях не-
бесных и земных и об их отношении к делам человеческим. Знамения бывают
либо к добру, либо ко злу. Землетрясения, затмения, необычайные звезды,
наводнения-все такие редкие, знаменательные явления не на добро бывают,
проявляют либо рать, усобицу, голод, мор, либо чью смерть. Согрешит ка-
кая-либо земля-бог казнит ее голодом, нашествием поганых, зноем либо
иной какой казнью^
Так летописец является моралистом, который видит в жизни человеческой
борьбу двух начал, добра и зла, провидения и диавола, а человека считает
лишь педагогиче-ским материалом, который провидение воспитывает, нап-
равляя его к высоким целям, ему предначертанным. Добро и зло, внешние и
внутренние бедствия, самые знамения небесные - все в руках провидения
служит воспитательным средством для человека, пригодным материалом для
"стро-
ЛЕКЦИЯ VII
ГЛАВНЫЕ ФАКТЫ 1 ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО.
НАРОДЫ, ОБИТАВШИЕ В ЮЖНОЙ РОССИИ ДО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН, И ИХ ОТНОШЕНИЕ
К РУССКОЙ ИСТОРИИ.
КАКИЕ ФАКТЫ МОЖНО ПРИЗНАВАТЬ НАЧАЛЬНЫМИ В ИСТОРИИ НАРОДА? ПРЕДАНИЕ
НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ О РАССЕЛЕНИИ СЛАВЯН С ДУНАЯ. ИОРНАНД О РАЗМЕЩЕНИИ
СЛАВЯН В VI в. ВОЕННЫЙ СОЮЗ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН НА КАРПАТАХ. РАССЕЛЕНИЕ
ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН ПО РУССКОЙ РАВНИНЕ, ЕГО ВРЕМЯ И ПРИЗНАКИ. ОБОСОБЛЕНИЕ
ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА КАК СЛЕДСТВИЕ РАССЕЛЕНИЯ.
Приступая к изучению первого периода нашей истории, напомню его пре-
делы и то господствующее сочетание общественных элементов, которое нап-
равляло русскую жизнь в это время.
1 ПЕРИОД РУССКОЙ ИСТОРИИ. Я веду этот период с древнейших времен до
конца XII или до начала XIII в. Не могу точнее обозначить его конечного
предела. Никакое ' поворотное событие не отделяет резко этого периода от
последующего. Нашествие монголов нельзя признать таким раздельным собы-
тием: монголы застали Русь на походе, во время передвижки, которую уско-
рили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них\ Около
половины XI в. территория, на которой сосредоточивалась главная масса
русского населения, тянулась длинной и довольно узкой полосой по средне-
му и верхнему Днепру с его притоками и далее на север через водораздел
до устьев Волхова. Эта территория политически раздроблена на области,
"волости", в каждой из которых политическим средоточением служил большой
торговый город, первый устроитель и руководитель политического быта сво-
ей области. Эти города мы будем называть волостными, а руководимые ими
области городовыми. Вместе с тем эти же волостные города служили средо-
точиями и руководителями и экономического движения, направлявшего хо-
зяйственный быт тогдашней Руси, внешней

ЛЕКЦИЯ VII
торговли. Все другие явления этого времени, учреждения, социальные
отношения, нравы, успехи знания и искусства, даже нравственно-религиоз-
ной жизни, были прямыми или отдаленными последствиями совокупного
действия двух указанных факторов, волостного торгового города и внешней
торговли. Первый и самый трудный вопрос, представляющийся при изучении
этого периода, касается того, как и какими условиями создан был обозна-
ченный склад политических и экономических отношений, когда появилось на
указанной полосе славянское население и чем вызваны были к действию оба
указанных фактора.
ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО. В нашей исторической литературе преобладают
два различных взгляда на начало нашей истории. Один из них изложен в
критическом исследовании о древнерусских летописях, составленном членом
русской Академии наук XVIII в., знаменитым ученым немцем Шлецером на не-
мецком языке и изданном в начале прошлого века^. Вот основные черты
Шлецерова взгляда, которого держались Карамзин, Погодин, Соловьев^. До
половины IX в., т.е. до прихода варягов, на обширном пространстве нашей
равнины, от Новгорода до Киева по Днепру направо и налево, все было дико
и пусто, покрыто мраком: жили здесь люди, но без правления, подобно зве-
рям и птицам, наполнявшим их леса. В эту обширную пустыню, заселенную
бедными, разбросанно жившими дикарями, славянами и финнами, начатки
гражданственности впервые были занесены пришельцами из Скандинавии-варя-
гами около половины IX в. Известная картина нравов восточных славян, как
ее нарисовал составитель Повести о начале Русской земли, по-видимому,
оправдывала этот взгляд. Здесь читаем, что восточные славяне до принятия
христианства жили "зверин-ским образом, скотски", в лесах, как все зве-
ри, убивали друг друга, ели все нечистое, жили уединенными, разбросанны-
ми и враждебными один другому родами: "... живяху кождо с своим родом и
на своих местех, владеюще кождо родом своим" *. Итак, нашу историю сле-
дует начинать не раньше половины IX в. изображением тех первичных исто-
рических процессов, которыми везде начиналось человеческое общежитие,
картиной выхода из первобытного дикого состояния. Другой взгляд на нача-
ло нашей истории прямо противоположен первому. Он начал распространяться
в нашей литературе несколько позднее первого, писателями XIX в. Наиболее
полное выражение его можно найти в сочинениях профессора Московского
университета Беляева

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

и г. Забелина, в 1 томе его "Истории русской жизни с древнейших
времен". Вот основные черты их взгляда. Восточные славяне искони обитали
там, где знает их наша Начальная летопись; здесь, в пределах русской
равнины, они поселились, может быть, еще за несколько веков до р. х.
Обозначив так свою исходную точку, ученые этого направления изображают
долгий и сложный исторический процесс, которым из первобытных мелких ро-
довых союзов вырастали у восточных славян целые племена, среди племен
возникали города, из среды этих городов поднимались главные, или стар-
шие, города, составлявшие с младшими городами или пригородами племенные
политические союзы полян, древлян, северян и других племен, и, наконец,
главные города разных племен приблизительно около эпохи призвания князей
начали соединяться в один общерусский союз. При схематической ясности и
последовательности эта теория несколько затрудняет изучающего тем, что
такой сложный исторический процесс развивается ею вне времени и истори-
ческих условий: не видно, к какому хронологическому пункту можно было бы
приурочить начало и дальнейшие моменты этого процесса и как, в какой ис-
торической обстановке он развивался. Следуя этому взгляду, мы должны на-
чинать нашу историю задолго до р. х., едва ли не со времен Геродота, во
всяком случае, за много веков до призвания князей, ибо уже до их прихода
у восточных славян успел установиться довольно сложный и выработанный
общественный строй, отлившийся в твердые политические формы. Войдем в
разбор уцелевших известий и преданий о наших славянах и тогда получим
возможность оценить оба сейчас изложенных взгляда.
ДОСЛАВЯНСКОЕ ЗАСЕЛЕНИЕ ЮЖНОЙ РОССИИ. Что разуметь под началом истории
какого-либо народа? С чего начинать его историю? ^ Древние^ греческие и
римские писатели сообщают нам о южной степной-России ряд известий, нео-
динаково достоверных, полученных ими через посредство греческих колоний
по северным берегам Черного моря от купцов или по личным наблюдениям. До
нашей эры разные кочевые народы, приходившие из Азии, господствовали
здесь один за другим, некогда киммериане, потом при Геродоте скифы,
позднее, во времена римского владычества, сарматы. Около начала нашей
эры смена пришельцев учащается, номенклатура варваров в древней Скифии
становится сложнее, запутаннее. Сарматов сменили или из них выделились
геты, языги, роксаланы, аланы, бастарны, даки. Эти народы

толпятся к нижнему Дунаю, к северным пределам империи, иногда вторга-
ются в ее области, скучиваются в разноплеменные рассыпчатые громады, об-
разуют между Днепром и Дунаем обширные, но скоропреходящие владения, ка-
ковы были перед р. х. царства гетов, потом даков и роксалан, которым
римляне даже принуждены были платить дань или откуп. Видно, что подго-
товлялось великое переселение народов. Южная Россия служила для этих
азиатских проход цев временной стоянкой, на которой они готовились сыг-
рать ту или другую европейскую роль, пробравшись к нижнему Дунаю или пе-
ревалив за Карпаты. Эти народы, цепью прошедшие на протяжении веков по
южно-русским степям, оставили здесь после себя бесчисленные курганы, ко-
торыми усеяны обширные пространства между Днестром и Кубанью. Над этими
могильными насыпями усердно и успешно работает археология и открывает в
них любопытные исторические указания, пополняющие и проясняющие древних
греческих писателей, писавших о нашей стране. Некоторые народы, подолгу
заживавшиеся в припонтий-ских степях, например скифы, входили через
здешние колонии в довольно тесное соприкосновение с античной культурой.
Вблизи греческих колоний появлялось смешанное эллино-скифское население.
Скифские цари строили дворцы в греческих городах, скифская знать ездила
в самую Грецию учиться; в скифских курганах находят вещи высокохудожест-
венной работы греческих мастеров, служившие обстановкой скифских жилищ.
ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Все эти данные имеют большую общеисторическую цену; но
они относятся больше к истории нашей страны, чем к истории нашего наро-
да. Наука пока не в состоянии уловить прямой исторической связи этих
азиатских посетителей южной Руси с славянским населением, позднее здесь
появляющимся, как и влияния их художественных заимствований и культурных
успехов на быт полян, северян и проч. Присутствия славян среди этих
древних народов незаметно. И сами эти народы остаются этнографическими
загадками. Историческая этнография, изучая происхождение всех этих наро-
дов, пыталась выяснить, какие из них принадлежали к кельтскому и какие к
германскому или славянскому племени. В такой постановке вопроса есть,
кажется, некоторое методологическое недоразумение. Эти племенные группы,
на которые мы теперь делим европейское население, не суть какое-либо
первобытное извечное деление человечества: они сложились исторически и
обосо-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

бились в свое время каждая. Искать их в скифской древности значит
приурочивать древние племена к позднейшей этнографической классификации.
Если эти племена и имели общую генетическую связь с позднейшим населени-
ем Европы, то отдельным европейским народам трудно найти среди них своих
прямых специальных предков и с них начинать свою историю.
НАЧАЛЬНЫЕ ФАКТЫ В ИСТОРИИ НАРОДА. Начало истории народа должно обоз-
начаться какими-либо более явственными, уловимыми признаками. Их надобно
искать прежде всего в памяти самого народа. Первое, что запомнил о себе
народ, и должно указывать путь к началу его истории. Такое воспоминание
не бывает случайным, беспричинным. Народ есть население, не только сов-
местно живущее, но и совокупно действующее, имеющее общий язык и общие
судьбы. Потому в народной памяти обыкновенно надолго удерживаются собы-
тия, которые впервые коснулись всего народа, в которых весь он принял
участие и через это совокупное участие впервые почувствовал себя единым
целым. Но такие события обыкновенно не проходят бесследно не только для
народной памяти, но и для народной жизни: они выводят составные части
народа из разрозненного состояния, соединяют его силы для какой-либо об-
щей цели и закрепляют это соединение какой-либо связующей, для всех обя-
зательной формой общежития. Таковы, по моему мнению, два тесно связанных
между собою признака, обозначающие начало истории народа; самое раннее
воспоминание его о самом себе и самая ранняя общественная форма, объеди-
нившая его в каком-либо совокупном действии. Найдем ли такие признаки в
истории нашего народа?
РАССЕЛЕНИЕ СЛАВЯН С ДУНАЯ. Составитель Начальной летописи не поможет
нам в этом искании. У него другая точка зрения: он панславист; исходя из
своей идеи первобытного единства славянства, он прежде всего старается
связать ранние судьбы родной Руси с общей историей славян^. Начальная
летопись не помнит времени прихода славян из Азии в Европу. В ученом эт-
нографическом очерке, поставленном во главе Повести временных лет, она
застает славян уже на Дунае. Из этой придунайской страны, которую она
называет землею Венгерской и Болгарской, славяне расселились в разные
стороны. Оттуда же вышли и те славяне, которые поселились по Днепру, его
притокам и далее к северу.

Летопись рассказывает, что, когда волхи напали на славян дунайских,
сели среди них и начали их угнетать, одни славяне ушли и сели по Висле,
прозвавшись ляхами, другие пришли на Днепр и прозвались полянами, а по-
селившиеся в лесах-древлянами и т.д. Волхи или волохи-это, по мнению
исследователей, римляне. Речь идет о разрушении императором Траяном
царства даков, которым его предшественник Домициан принужден был платить
дань. Это указание на присутствие славян в составе Дакийского царства и
о передвижении части их с Дуная на северо-восток от римского нашествия в
начале II в. по р. х. - одно из самых ранних исторических воспоминаний
славянства и отмечено, если не ошибаюсь, только нашей летописью; трудно
лишь догадаться, из какого источника оно заимствовано. Но его нельзя
принять за начало нашей истории: оно касалось не одних восточных славян
и притом говорит о разброде славянства, а не о сформировании среди него
какого-либо союза ^
ИЗВЕСТИЕ ИОРНАНДА. Наша летопись не помнит явственно, чтобы восточные
славяне где-либо надолго останавливались по пути с Дуная к Днепру; но,
сопоставляя ее смутные воспоминания с иноземными известиями, узнаем о
такой промежуточной остановке^. В" III в. по р. х. наша страна подверг-
лась новому нашествию, но с необычной стороны, не с востока, из Азии, а
из Европы, с Балтийского моря: это были отважные мореходы-готы, которые
по рекам нашей равнины проникали в Черное море и громили Восточную импе-
рию. В IV в. их вождь Германарих завоеваниями образовал из обитателей
нашей страны обширное царство. Это было первое исторически известное го-
сударство, основанное европейским народом в пределах нынешней России. В
состав его входили различные племена восточной Европы, в названиях кото-
рых можно распознать эстов, мерю, мордву-все будущих соседей восточных
славян. Были покорены Германарихом и венеты или венеды, как называли за-
падные латинские писатели славян с начала нашей эры. Историк готов Иор-
нанд, который сообщает эти известия о царстве Германариха, не указывает,
где тогда жили эти венеты, собственное имя которых (SxXa^ct) в визан-
тийских известиях появляется с конца V в. Зато этот латинский писатель
VI в., хорошо знакомый с миром задунайских варваров и сам варвар по про-
исхождению, родом из Мизии, с нижнего Дуная, обстоятельно очерчивает
современное ему географическое размещение славян.

ЛЕКЦИЯ VII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Описывая Скифию своего времени, он говорит, что по северным склонам
высоких гор от истоков Вислы на обширных пространствах сидит многолюдный
народ венетов. Хотя теперь, продолжает Иорнанд, они зовутся различными
именами по разности родов и мест поселения^, но главные их назва-
ния-склавены и анты. Первые обитают на север до Вислы, а на восток до
Днестра (usque ad Danastrum); леса и болота заменяют им города. Вторые,
самые сильные из венетов, простираются по изогнутому побережью Черного
моря от Днестра до Днепра '". Значит, славяне, собственно, занимали тог-
да Карпатский край. Карпаты были общеславянским гнездом, из которого
впоследствии славяне разошлись в разные стороны. Эти карпатские славяне
с конца V в., когда греки стали знать их под их собственным именем, и в
продолжение всего VI в. громили Восточную империю, переходя за Дунай:
недаром тот же Иорнанд с грустью замечает, что славяне, во времена Гер-
манариха столь ничтожные как ратники и сильные только численностью, "ны-
не по грехам нашим свирепствуют всюду". Следствием этих усиленных втор-
жений, начало которых относят еще к III в., и было постепенное заселение
Балканского полуострова славянами. Итак, прежде чем восточные славяне с
Дуная попали на Днепр, они долго оставались на карпатских склонах; здесь
была промежуточная их стоянка.
ВОЕННЫЙ СОЮЗ СЛАВЯН НА КАРПАТАХ В VI в. Продолжительный вооруженный
напор карпатских славян на империю смыкал их в военные союзы. Карпатские
славяне вторгались в пределы Восточной империи не целыми племенами, как
германцы наводняли провинции Западной империи, а вооруженными ватагами,
или дружинами, выделявшимися из разных племен. Эти дружины и служили бо-
евой связью отдельных разобщенных племен. Находим следы такого союза, в
состав которого входили именно восточные славяне. Повесть временных лет
по всем признакам составлена в Киеве: составитель ее с особенным со-
чувствием относится к киевским полянам, отличая их "кроткий и тихий обы-
чай" от зверинских нравов всех других восточных славянских племен, да и
знает о них больше, чем о других племенах. Она ничего не говорит ни о
готах Германариха, ни о гуннах, вскоре после него затопивших его царство
^. Но она помнит ряд более поздних вражеских нашествий, испытанных сла-
вянами, говорит о болгарах, обрах, хозарах, печенегах, уграх. Однако до
хозар она ничего не запомнила о своих

любимых полянах, кроме предания об основании Киева. Народные потоки,
пронесшиеся по южной России и часто дававшие больно чувствовать себя
восточным славянам, как будто ничем не задевали восточного славянского
племени, ближе всех к ним стоявшего, полян. В памяти киевского повество-
вателя XI в. уцелело от тех далеких времен предание только об одном вос-
точном славянском племени, но таком, которое жило далеко от Киева и в XI
в. не принимало видного участия в ходе событий. Повесть рассказывает о
нашествии аваров на дулебов (в VI - VII вв.):
"Те же обры воевали со славянами и покорили дулебов, тоже славян, и
притесняли женщин дулебских: собираясь ехать, обрин не давал запрягать
ни коня, ни вола, а приказывал заложить в телегу 3,4,5 женщин, и они
везли его; так мучили они дулебов. Были обры телом велики, а умом горды,
и истребил их бог, перемерли все, не осталось ни единого обрина, и есть
поговорка на Руси до сего дня: погибоша аки обре".
Вероятно, благодаря этой исторической поговорке и попало в Повесть
предание об обрах, которое носит на себе черты былины, исторической пес-
ни, составляющей, может быть, отдаленный отголосок целого цикла славянс-
ких песен об аварах, сложившегося на карпатских склонах. Но где были во
время этого нашествия поляне и почему одним дулебам пришлось так стра-
дать от обров? Неожиданно с другой стороны идет к нам ответ на этот воп-
рос. В сороковых годах Х в., лет за сто до составления Повести временных
лет, писал о восточных славянах араб Масуди в своем географическом сочи-
нении Золотые луга. Здесь он рассказывает, что одно из славянских
племен, коренное между ними, некогда господствовало над прочими, верхов-
ный царь был у него, и этому царю повиновались все прочие цари; но потом
пошли раздоры между их племенами, союз их разрушился, они разделились на
отдельные колена, и каждое племя выбрало себе отдельного царя. Это гос-
подствовавшее некогда славянское племя Масуди называет валинана (волыня-
не), а из нашей Повести мы знаем, что волыняне-те же дулебы и жили по
Западному Бугу. Можно догадываться, почему киевское предание запомнило
одних дулебов из времен аварского нашествия. Тогда дулебы господствовали
над всеми восточными славянами и покрывали их своим именем, как впос-
ледствии все восточные славяне стали зваться Русью по имени главной об-
ласти в Русской земле, ибо Русью первоначально называлась только Киевс-
кая область. Во время аварского нашествия

ЛЕКЦИЯ VII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

еще не было ни полян, ни самого Киева, и масса восточного славянства
сосредоточивалась западнее, на склонах и предгорьях Карпат, в краю об-
ширного водораздела, откуда идут в разные стороны Днестр, оба Буга, при-
токи верхней Припяти и верхней Вислы. Итак, мы застаем у восточных сла-
вян на Карпатах в
VI в. большой военный союз под предводительством князя дулебов. Про-
должительная борьба с Византией завязала этот союз, сомкнула восточное
славянство в нечто целое. На Руси во времена Игоря еще хорошо помнили об
этой первой попытке восточных славян сплотиться, соединить свои силы для
общего дела, так что арабский географ того времени успел записать до-
вольно полное известие об этом. Сто лет спустя, во времена Ярослава 1,
русский повествователь отметил только поэтический обрывок этого истори-
ческого воспоминания. Этот военный союз и есть факт, который можно пос-
тавить в самом начале нашей истории: она, повторю, началась в Via. на
самом краю, в юго-западном углу нашей равнины, на северо-восточных скло-
нах и предгорьях Карпат.
РАССЕЛЕНИЕ ПО РУССКОЙ РАВНИНЕ. Отсюда, с этих склонов восточные сла-
вяне в
VII в. постепенно расселялись по равнине. Это расселение можно приз-
нать вторым начальным фактом нашей истории. И этот факт оставил некото-
рые следы в нашей Повести, также значительно проясняющиеся при сопостав-
лении их с иноземными известиями^. Византийские писатели VI и начала VII
в. застают задунайских славян в состоянии необычайного движения. Импера-
тор Маврикий (582-602), долго боровшийся с этими славянами, пишет, что
они живут точно разбойники, всегда готовые подняться с места, поселками,
разбросанными по лесам и по берегам многочисленных рек их страны. Проко-
пий^, писавший несколько ранее, замечает, что славяне живут в плохих хи-
жинах, разбросанных поодиночке, на далеком одна от другой расстоянии, и
постоянно переселяются^. Причина этой подвижности открывается из ее
следствий. Византийцы говорят о вторжениях задунайских славян в пределы
Империи во второй четверти VII в.; приблизительно с этого времени однов-
ременно прекращаются и эти вторжения, и византийские известия о заду-
найских славянах: последние исчезают куда-то и снова появляются в визан-
тийских сказаниях уже в IX в., когда они опять начинают нападать на Ви-
зантию с другой стороны, морским путем, и под новым именем Руси. О
судьбе восточных славян в этот длинный

промежуток VII-IX вв. находим у византийцев мало надежных известий.
Прекращение" славянских набегов на империю было следствием отлива сла-
вян с Карпат, начавшегося или усилившегося со второй четверти VII в.
Этот отлив совпадает по времени с аварским нашествием на восточных сла-
вян, в котором можно видеть его причину.
ЕГО ПРИЗНАКИ. Наша Повесть временных лет не говорит ни о пятивековой
карпатской стоянке славян, ни об этой вторичной их передвижке оттуда в
разные стороны; но она отмечает некоторые отдельные ее признаки и
следствия. В очерке расселения славян с Дуная она отчетливо отличает за-
падных славян, мораву, чехов, ляхов, поморян, от восточных-хорватов,
сербов и хорутан. Славян, расселившихся по Днепру и другим рекам нашей
равнины, она ведет от восточной ветви, а местопребыванием племен, ее
составлявших, где потом знают византийские писатели этих хорватов и сер-
бов, была страна Карпат, нынешняя Галиция с областью верхней Вислы. Хор-
ватов здесь знает и наша Начальная летопись даже в Х в.: они участвуют в
походе Олега на греков 907 г.; с ними воюет Владимир в 992 г." Не помня
ясно о приходе днепровских славян с Карпат, летопись, однако, запомнила
один из последних моментов этого расселения. Размещая восточно-славянс-
кие племена по Днепру и его притокам, она рассказывает, что были в ляхах
два брата, Радим и Вятко, которые пришли со своими родами и сели-Радим
на Соже, а Вятко на Оке; от них и пошли радимичи и вятичи. Поселение
этих племен за Днепром дает некоторое основание думать, что их приход
был одним из поздних приливов славянской колонизации: новые пришельцы
уже не нашли себе места на правой стороне Днепра и должны были продви-
нуться далее на восток, за Днепр. С этой стороны вятичи очутились самым
крайним племенем русских славян. Но почему эти племена летопись выводит
"от ляхов"? ^ Это значит, что они пришли из прикарпатской страны: об-
ласть указанного водораздела. Червонная Русь, древняя страна хорватов в
XI в., когда написана рассказывающая об этом Повесть временных лет, счи-
талась уже ляшской страной и была предметом борьбы Руси с Польшей.
ЕГО ^ ВРЕМЯ. Так, сопоставляя смутные воспоминания этой Повести с
иноземными известиями, не без усилий и не без участия предположений по-
лучаем некоторую возможность представить себе, как подготовлялись оба
начальных факта нашей истории.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

этого века, когда в жизни восточных славян обозначились явления, ко-
торые можно признать начальными фактами нашей истории, эти славяне, рас-
селяясь с Карпат, вступают под действие особых местных условий, сопро-
вождающих и направляющих их жизнь на протяжении многих дальнейших столе-
тий. Наблюдая, как они устроялись на новых местах жительства, мы будем
следить за происхождением и действием этих новых условий^.
Приблизительно ко II в. по р. х. народные потоки прибили славян к
среднему и нижнему Дунаю. Прежде они терялись в разноплеменном населении
Дакийского царства и только около этого времени начали выделяться из
сарматской массы, обособляться в глазах иноземцев, как и в собственных
воспоминаниях. Тацит еще недоумевает, кому сроднее венеды: германцам или
кочевникам-сарматам, и Иорнанд припоминает, что Никополь на Дунае осно-
ван Траяном после побед над сарматами. Но наша летопись помнит, что от
волохов, т.е. от римлян Траяна, тяжко пришлось славянам, которые вынуж-
дены были покидать свои дунайские жилища. Но восточные славяне, принес-
шие на Днепр это воспоминание, пришли сюда не прямо с Дуная, совершив
непрерывную перекочевку: это была медленная передвижка с остановкой на
Карпатах, длившейся со II до VII в. Авары дали толчок дальнейшему движе-
нию карпатских славян в разные стороны. В V и VI вв. в Средней и Восточ-
ной Европе очистилось много мест, покинутых германскими племенами, кото-
рых гуннское нашествие двинуло на юг и запад в римские провинции. Аварс-
кое нашествие оказало подобное же действие на славянские племена, двинув
их на опустелые места. Рассказ Константина Багрянородного о призыве сер-
бов и хорватов на Балканский полуостров императором Ираклием в VII в.
для борьбы с аварами заподозрен исторической критикой и наполнен сомни-
тельными подробностями; но в основе его, кажется, лежит нечто действи-
тельное. Во всяком случае VII в. был временем, когда в той или другой
связи с аварским движением возник ряд славянских государств (Чешское,
Хорватское, Болгарское). В этот же век по местам, где прежде господство-
вали готы, стали расселяться восточные славяне, как в стране, где прежде
сидели вандалы и бургунды, тогда же расселялись ляхи.
ОБОСОБЛЕНИЕ СЛАВЯН ВОСТОЧНЫХ. Изучая начало нашей истории, мы сейчас
видели, как выделялись славяне из этнографической массы с неопределенны-
ми племенными обликами, некогда населявшей восточную припонтийскую Евро-
пу. В VII в., когда уже было известно собственное родовое имя славян, мы
замечаем признаки их внутреннего видового разделения, местного и племен-
ного. Трудно обозначить с точностью время, к которому можно было бы при-
урочить обособление их западной и восточной ветви; но до VII в. видим,
что их судьбы складываются в тесной взаимной связи, в зависимости от
одинаковых или сходных обстоятельств и влияний. С
ЛЕКЦИЯ VII
ГЛАВНЫЕ ФАКТЫ 1 ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО.
НАРОДЫ, ОБИТАВШИЕ В ЮЖНОЙ РОССИИ ДО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН, И ИХ ОТНОШЕНИЕ
К РУССКОЙ ИСТОРИИ.
КАКИЕ ФАКТЫ МОЖНО ПРИЗНАВАТЬ НАЧАЛЬНЫМИ В ИСТОРИИ НАРОДА? ПРЕДАНИЕ
НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ О РАССЕЛЕНИИ СЛАВЯН С ДУНАЯ. ИОРНАНД О РАЗМЕЩЕНИИ
СЛАВЯН В VI в. ВОЕННЫЙ СОЮЗ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН НА КАРПАТАХ. РАССЕЛЕНИЕ
ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН ПО РУССКОЙ РАВНИНЕ, ЕГО ВРЕМЯ И ПРИЗНАКИ. ОБОСОБЛЕНИЕ
ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА КАК СЛЕДСТВИЕ РАССЕЛЕНИЯ.
Приступая к изучению первого периода нашей истории, напомню его пре-
делы и то господствующее сочетание общественных элементов, которое нап-
равляло русскую жизнь в это время.
1 ПЕРИОД РУССКОЙ ИСТОРИИ. Я веду этот период с древнейших времен до
конца XII или до начала XIII в. Не могу точнее обозначить его конечного
предела. Никакое ' поворотное событие не отделяет резко этого периода от
последующего. Нашествие монголов нельзя признать таким раздельным собы-
тием: монголы застали Русь на походе, во время передвижки, которую уско-
рили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них\ Около
половины XI в. территория, на которой сосредоточивалась главная масса
русского населения, тянулась длинной и довольно узкой полосой по средне-
му и верхнему Днепру с его притоками и далее на север через водораздел
до устьев Волхова. Эта территория политически раздроблена на области,
"волости", в каждой из которых политическим средоточением служил большой
торговый город, первый устроитель и руководитель политического быта сво-
ей области. Эти города мы будем называть волостными, а руководимые ими
области городовыми. Вместе с тем эти же волостные города служили средо-
точиями и руководителями и экономического движения, направлявшего хо-
зяйственный быт тогдашней Руси, внешней

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

ЛЕКЦИЯ VII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

вая мнение, будто Кий был простым днепровским перевозчиком, представ-
ляет его знатным человеком, княжившим в своем роде. Выходит, что и этот
род после своего родоначальника княжил в целом племени полян, был как бы
племенной полянской династией и что подобные династии существовали и у
других племен. Но не видно, в каких формах выражалось владетельное зна-
чение этих племенных династий. Предание не запомнило имени ни одного
племенного князя. Мал, неудачный жених Игоревой вдовы, является одним из
древлянских князей, владетелем Искоро-стена, а не всего племени древ-
лян^. Ходота, какой-то влиятельный человек среди вятичей, против которо-
го Владимир Мономах предпринимал два зимних похода, в его Поучении даже
не назван князем и упомянут вскользь, так что его политическая физионо-
мия остается совершенно в тумане^. Может быть, мелкие родовые князьки
того или другого племени, считая себя потомками общего предка, подобного
полянскому Кию, поддерживали между собою какие-либо генеалогические свя-
зи, собирались на племенные веча, как это делали карпатские филархи, или
на поминальные празднества в честь обоготворенного родоначальника. В ис-
торическом вопросе чем меньше данных, тем разнообразнее возможные реше-
ния и тем легче они даются*.
ВЛИЯНИЕ РАССЕЛЕНИЯ НА РОДОВОЙ БЫТ^* По-видимому, в эпоху расселения
родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. По
крайней мере Повесть временных лет только эту форму изображает с некото-
рой отчетливостью: "... живяху кождо с своим родом и на своих местех,
владеюще кождо родом своим". Это значит, что родственники жили особыми
поселками, не вперемежку с чужеродцами. Но это едва ли были первобытные
цельные родовые союзы: ход расселения должен был разбивать такое общежи-
тие. Родовой союз держится крепко, пока родичи живут вместе плотными ку-
чами; но колонизация и свойства края, куда она направлялась, разрушали
совместную жизнь родичей. Расселяясь по равнине, восточные славяне заня-
ли преимущественно лесную ее полосу. К ней относится замечание Иорнанда,
который, описывая пространство к востоку от Днестра, по Днепру и Дону,
говорит, что это весьма обширная страна, покрытая лесами и непроходимыми
болотами (terra vastissima, silvis consita, paludibus dubia). Самый Киев
возник на южной опушке этого громадного леса ". В этом пустынном лесис-
том краю пришельцы

занялись ловлей пушных зверей, лесным пчеловодством и хлебопашеством.
Пространства, удобные для этих промыслов, не шли обширными сплошными по-
лосами: среди лесов и болот надобно было отыскивать более открытые и су-
хие места и расчищать их для пашни или делать в лесу известные приспо-
собления для звероловства и пчеловодства. Такие места являлись удаленны-
ми один от другого островками среди моря лесов и болот. На этих остров-
ках поселенцы и ставили свои одинокие дворы, окапывали их и расчищали в
окрестности поля для пашни, приспособляя в лесу борти и ловища^*. В пре-
делах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укреп-
ленных селений, так называемые городища. Это обыкновенно округлые, реже
угловатые пространства, очерченные иногда чуть заметным валом. Такие го-
родища рассеяны всюду по Приднепровью на расстоянии 4-8 верст друг от
друга. Их происхождение еще в языческую пору доказывается соседством
курганов, древних могильных насыпей. Раскопка этих насыпей показала, что
лежащих в них покойников хоронили еще по-язычески. Не думайте, что эти
городища-остатки настоящих значительных городов: пространство, очерчен-
ное кольцеобразным валом, обыкновенно едва достаточно, чтобы вместить в
себе добрый крестьянский двор. Как возникли и что такое были эти городи-
ща? Я думаю, что это остатки одиноких укрепленных дворов, какими рассе-
лялись некогда восточные славяне и на которые указывает византийский пи-
сатель Прокопий, говоря, что задунайские славяне его времени жили в пло-
хих, разбросанных поодиночке хижинах. Такие одинокие дворы, или, говоря
иначе, однодворные деревни, ставили славянские поселенцы, селясь по
Днепру и по его притокам. Такими од нод верными деревнями и впоследствии
колонизовалось верхнее Поволжье. Дворы окапывались земляными валами, ве-
роятно с частоколом для защиты от врагов, а особенно для обороны скота
от диких зверей. Из таких одиноких дворов вырос и самый город Киев. По-
весть временных лет помнит об основании этого города-знак, что он возник
в сравнительно близкое к ней время. Предание рассказывает, что н

а горном берегу Днепра, на трех соседних холмах поселились три брата,
занимавшиеся звероловством в окрестных лесах. Они построили здесь горо-
док, который назвали по имени Кия, старшего брата, Киевом. Так Киев воз-
ник из трех однодворных деревень с общим укрепленным убежищем, которые
поставлены были тремя звероловами, когда-то поселившимися на берегу
Днепра. Как старший брат. Кий был князем в первоначаль-

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ном смысле родового старейшины; местное предание или предположение
ученого редактора летописи превратило его в знатного родоначальника вла-
детельного рода в племени полян, в князя, как понимали это слово в XI в.
СМЕНА РОДА ДВОРОМ. Такой ход расселения неизбежно должен был колебать
крепкие дотоле родовые союзы восточных славян. Родовой союз держался на
двух опорах: на власти родового старшины и на нераздельности родового
имущества. Родовой культ, почитание предков освящали и скрепляли обе эти
опоры. Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на
все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов
и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовла-
дыка, хозяин двора, глава семейства. В то же время характер лесного и
земледельческого хозяйства, завязавшегося в Поднеп-ровье, разрушал мысль
о нераздельности родового имущества. Лес приспособлялся к промыслам уси-
лиями отдельных дворов, поле расчищалось трудом отдельных семейств; та-
кие лесные и полевые участки рано должны были получить значение частного
семейного имущества. Родичи могли помнить свое кровное родство, могли
чтить общего родового деда, хранить родовые обычаи и предания; но в об-
ласти права, в практических житейских отношениях обязательная юридичес-
кая связь между родичами расстраивалась все более ^ Это ^* наблюдение
или эту догадку мы припомним, когда в древнейших памятниках русского
гражданского права будем искать и не найдем явственных следов родового
порядка наследования. В строе частного гражданского общежития старинный
русский двор, сложная семья домохозяина с женой, детьми и неотделенными
родственниками, братьями, племянниками, служил переходной ступенью от
древнего рода к новейшей простой семье и соответствовал древней римской
фамилии. Это разрушение родового союза, распадение его на дворы или
сложные семьи оставило по себе некоторые следы в народных поверьях и
обычаях^.
КУЛЬТ ПРИРОДЫ. В сохраненных древними и позднейшими памятниками скуд-
ных чертах мифологии восточных славян можно различить два порядка веро-
ваний. Одни из них можно признать остатками почитания видимой природы. В
русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога,
солнцу под именами Дажбога, Хорса, Белеса, грому и молнии под

именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям
природы. Дажбог и божество огня считались сыновьями Сварога, звались
Сварожичами. Таким образом на русском Олимпе различались поколения бо-
гов-знак, что в народной памяти сохранялись еще моменты мифологического
процесса; но теперь трудно поставить эти моменты в какие-либо хронологи-
ческие пределы. Уже в VI в., по свидетельству Прокопия, славяне призна-
вали повелителем вселенной одного бога-громовержца, т.е. Перуна. По на-
шей Начальной летописи Перун-главное божество русских славян рядом с Бе-
лесом, который характеризуется названием "скотьего бога" в смысле покро-
вителя стад, а может быть, и в значении бога богатства: на языке этой
летописи слово скот сохраняло еще старинное значение денег. В древне-
русских письменных памятниках нет ясных указаний на семейства богов,
кроме сыновей Сварога. Но араб Ибн-Фадлан в начале Х в. видел на
волжской пристани, по всей вероятности у города Болгар, большое изобра-
жение какого-то бога, окруженное малыми кумирами, представлявшими жен и
дочерей этого бога, которым русские купцы приносили жертвы и молитвы;
неясно только, какие купцы здесь разумеются, варяжские или славянские.
Общественное богослужение еще не установилось, и даже в последние време-
на язычества видим только слабые его зачатки. Незаметно ни храмов, ни
жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обра-
щались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На откры-
тых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред
которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже
человеческие. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым
Игорь в 945 г. приносил клятву в соблюдении заключенного с греками дого-
вора. Владимир, утвердившись в Киеве в 980 г... поставил здесь на холме
кумиры Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажбога,
Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы.
ПОЧИТАНИЕ ПРЕДКОВ. По-видимому, большее развитие получил и крепче
держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памят-
никах средоточием этого культа является со значением охранителя родичей
род со своими рожаницами, т.е. дед с бабушками, - намек на господствовав-
шее некогда между славянами многоженство ^. Тот же обоготворенный предок
чествовался под именем чура, в церковно-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VIII

славянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пра-
щур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе
сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур
меня! т.е. храни меня, дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур обере-
гал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придает
чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых
полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и
теперь выражаем словом чересчур; значит, чур-мера, граница. Этим значе-
нием чура можно, кажется, объяснить одну черту погребального обряда у
русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совер-
шив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ста-
вили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т.е. сходятся межи
разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом
предков, - это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовс-
кой усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на
перекрестках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чуж-
бине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охрани-
тельных чуров. Все это, по-видимому, говорит о первобытной широте,
цельности родового союза. И однако в народных преданиях и поверьях этот
чур-дед, хранитель рода, является еще с именем дедушки домового, т.е.
хранителя не целого рода, а отдельного двора. Таким образом, не колебля
народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом,
расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство
соседством. И эта замена оставила некоторый след в языке: сябр, шабер,
по первоначальному, коренному значению родственник (ср. лат.
consobrinus), потом получил значение соседа, товарища.
ФОРМЫ ЯЗЫЧЕСКОГО БРАКА. Это юридическое разложение родового союза де-
лало возможным взаимное сближение родов, одним из средств которого слу-
жил брак. Начальная летопись отметила, хотя и не совсем полно и отчетли-
во, моменты этого сближения, отразившиеся на формах брака и имевшие не-
которую связь с ходом того же расселения. Первоначальные однодворки,
сложные семьи ближайших родственников, которыми размещались восточные
славяне, с течением времени разрастались в родственные селения, помнив-
шие о своем общем

происхождении, память о котором сохранялась в отческих названиях та-
ких сел: Жидчичи, Мирятичи, Дедичи, Дедогос-тичи^. Для таких сел, состо-
явших из одних родственников, важным делом было добывание невест. При
господстве многоженства своих недоставало, а чужих не уступала их родня
добровольно и даром. Отсюда необходимость похищений. Они совершались, по
летописи, "на игрищах межю селы", на религиозных праздниках в честь об-
щих неродовых богов "у воды", у священных источников или на берегах рек
и озер, куда собирались обыватели и обывательницы разных сел. Начальная
летопись изображает различные формы брака как разные степени люд скости,
культурности русско-славянских племен. В этом отношении она ставит все
племена на низшую ступень сравнительно с полянами. Описывая языческие
обычаи радимичей, вятичей, северян, кривичей, она замечает, что на тех
"бесовских игрищах умыкаху жены себе, с нею же кто свещашеся". Умычка и
была в глазах древнего бытописателя низшей формой брака, даже его отри-
цанием: "браци не бываху в них", а только умычки. Известная игра
сельской молодежи обоего пола в горелки-поздний остаток этих дохристи-
анских брачных умычек. Вражда между родами, вызывавшаяся умычкою чуже-
родных невест, устранялась веном, отступным, выкупом похищенной невесты
у ее родственников. С течением времени вено превратилось в прямую прода-
жу невесты жениху ее родственниками по взаимному соглашению родни обеих
сторон: акт насилия заменялся сделкой с обрядом мирного хождения зятя
(жениха) по невесту, которое тоже, как видно, сопровождалось уплатой ве-
на. Дальнейший момент сближения родов летопись отметила у полян, уже вы-
шедших, по ее изображению, из дикого состояния, в каком оставались дру-
гие племена. Она замечает, что у полян "не хожаше зять по невесту, но
привожаху вечер (приводили ее к жениху вечером), а заутра приношаху по
ней, что вдадуче", т.е. на другой день приносили вслед за ней, что да-
вали: в этих словах видят указание на приданое. Так читается это место в
Лаврентьев-ском списке летописи. В Ипатьевском другое чтение: "завтра
приношаху, что на ней (за нее) вдадуче". Это выражение скорее говорит
о вене. Значит, оба чтения отметили две новые фазы в эволюции брака.
Итак, хождение жениха за невестой, заменившее умычку, в свою очередь
сменилось приводом невесты к жениху с получением вена или с выдачей при-
даного, почему законная жена в языческой Руси называлась водимою. От
этих двух форм брака, хождения жениха и привода невесты, идут, по-

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

видимому, выражения брать замуж и выдавать замуж: язык запомнил много
старины, свеянной временем с людской памяти. Умычка, вено, в смысле от-
купа за умычку, вено как продажа невесты, хождение за невестой, привод
невесты с уплатой вена и потом с выдачей приданого-все эти сменявшие од-
на^ другую формы брака были последовательными моментами разрушения родо-
вых связей, подготовлявшими взаимное сближение родов. Брак размыкал род,
так сказать, с обоих концов, облегчая не только выход из рода, но и при-
общение к нему. Родственники жениха и невесты становились своими людьми
друг для друга, свояками; свойство сделалось видом родства. Значит, брак
уже в языческую пору роднил чуждые друг ДРУГУ роды. В первичном, нетро-
нутом своем составе род представляет замкнутый союз, недоступный для чу-
жаков: невеста из чужого рода порывала родственную связь со своими кров-
ными родичами, но, став женой, не роднила их с родней своего мужа.
Родственные села, о которых говорит летопись, не были такими первичными
союзами: они образовались из обломков рода, разрослись из отдельных дво-
ров, на которые распадался род в эпоху расселения.
ЧЕРТЫ СЕМЕЙНОГО ПРАВА. Я вошел в некоторые подробности о формах язы-
ческого брака у наших славян, чтобы ближе рассмотреть следы раннего ос-
лабления у них родового союза, которое началось в эпоху расселения. Это
поможет нам объяснить некоторые явления семейного права, встречаемые в
древнейших наших памятниках. Здесь особенно важна последняя из перечис-
ленных форм. Приданое служило основой отдельного имущества жены; появле-
нием приданого началось юридическое определение положения дочери или
сестры в семье, ее правового отношения к семейному имуществу. По Русской
Правде сестра при братьях не наследница; но братья обязаны устроить ее
судьбу, выдать замуж, "како си могут", с посильным приданым. Как наклад-
ная обязанность, которая ложится на наследство, приданое не могло быть
приятным для наследников институтом. Это сказалось в одной пословице,
выразительно изображающей различные чувства, возбуждаемые в членах семьи
появлением зятя: "Тесть любит честь, зять любит взять, теща любит дать,
а шурин глаза щурит, дать не хочет". При отсутствии братьев дочь-полноп-
равная наследница отцовского имущества в землевладельческой служилой
семье и сохраняет право на часть крестьянского имущества, если осталась
после отца незамужней. Все

отношения по наследованию заключены в тесные пределы простой семьи;
наследники из боковых не предусматриваются как случайные участники в
наследстве. Строя такую семью и заботливо очищая ее от остатков язычес-
кого родового союза, христианская церковь имела для того бытовой матери-
ал, заготовленный еще в языческую пору, между прочим, в браке с прида-
ным^*.
ТОРГОВОЕ ДВИЖЕНИЕ ПО ДНЕПРУ^*. Еще важнее ряд экономических пос-
ледствий, которыми сопровождалось расселение восточных славян. Припом-
нив, как Повесть о начале Русской земли размещает славянские племена по
нашей равнине, легко заметить, что масса славянского населения занимала
западную ее половину. Хозяйственная жизнь населения в этом краю направ-
лялась одним могучим потоком, Днепром, который прорезывает его с севера
на юг. При тогдашнем значении рек как удобнейших путей сообщения Днепр
был главной хозяйственной артерией, столбовой торговой дорогой для за-
падной полосы равнины: верховьями своими он близко подходит к Западной
Двине и бассейну Ильмень-озера, т.е. к двум важнейшим дорогам в Бал-
тийское море, а устьем соединяет центральную Алаунскую возвышенность с
северным берегом Черного моря; притоки Днепра, издалека идущие справа и
слева, как подъездные пути магистральной дороги, приближают Поднепровье.
с одной стороны, к карпатским бассейнам Днестра и Вислы, с другой-к бас-
сейнам Волги и Дона, т.е. к морям Каспийскому и Азовскому. Таким обра-
зом область Днепра охватывает всю западную и частью восточную половину
русской равнины. Благодаря тому по Днепру с незапамятных времен шло
оживленное торговое движение, толчок которому был дан греками.
ГРЕЧЕСКИЕ КОЛОНИИ. Северные берега Черного моря и восточные Азовского
еще задолго до нашей эры были усеяны греческими колониями, главными из
которых были: Ольвия, выведенная из Милета за 6 веков до р. х., в глуби-
не лимана Восточного Буга (против Николаева), Херсонес Таврический на
юго-западном берегу Крыма, Феодосия и Пантикапея (ныне Керчь) ^ на
юго-восточном его берегу, Фанагория на Таманском полуострове, на азиатс-
кой стороне Керченского пролива или древнего Босфора Киммерийского^, на-
конец, Танаис в устье Дона. Благодаря промышленной деятельности этих
греческих колоний Днепр еще задолго до р. х.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VIII

сделался большой торговой дорогой, о которой знал Геродот и которою
греки, между прочим, получали янтарь с берегов Балтийского моря. Наша
древняя Повесть о начале Руси также помнит старинное торговое значение
Днепра. Как только разместила она восточных славян по равнине, прежде
чем приступить к изложению древнейших преданий о Русской земле, она спе-
шит описать эту дорогу по Днепру: шел "путь из Варяг в Греки и из Грек
по Днепру, и верх Днепра волок до Ловоти, по Ловоти внити в Ильмень-озе-
ро великое, из него же озера потечеть Волхов и втечеть в озеро великое
Нево и того озера внидеть устье в море Варяжское, и по тому морю ити до
Рима, а от Рима прити по тому же морю ко Царюгороду, а от Царягорода
прити в Понт море, в неже втечеть Днепр река". Сев по Днепру, восточные
славяне очутились на самой этой круговой водной дороге, опоясывавшей всю
Европу. Этот Днепр с притоками и сделался для восточных славян могучей
питательной артерией народного хозяйства, втянув их в сложное торговое
движение, которое шло тогда в юго-восточном углу Европы. Своим низовым
течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черно-
морским и каспийским рынкам. Это торговое движение вызвало разработку
естественных богатств занятой поселенцами страны. Восточные славяне, как
мы знаем, заняли преимущественно лесную полосу равнины. Эта лесная поло-
са своим пушным богатством и лесным пчеловодством (бортничеством) и дос-
тавляла славянам обильный материал для внешней торговли. С тех пор меха,
мед, воск стали главными статьями русского вывоза; с тех пор при хлебо-
пашестве для себя или с незначительным вывозом началась усиленная
эксплуатация леса, продолжавшаяся целые века и наложившая глубокий отпе-
чаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер
русского народа. Лесной зверолов и бортник - самый ранний тип, явственно
обозначившийся в истории русского народного хозяйства^*.
ПОСРЕДНИЧЕСТВО ХОЗАР. Одно внешнее обстоятельство особенно содейство-
вало успехам этой торговли. Случилось так, что около того времени, когда
восточные славяне с запада вступили в пределы нашей равнины, расселяясь
по ее лесам, с противоположной восточной стороны, из-за Волги и Дона, по
южнорусским степям распространялась новая азиатская орда, хозары, давно
блуждавшие между Черным и Каспийским морями. Они начали утверждаться на
северных

берегах Понта и в степях между Доном и Днепром именно с VJI в., когда
началось расселение славян по нашей равнине'". Хозары-кочевое племя
тюркского происхождения; но оно не было похоже на предшествовавшие ему и
следовавшие за ним азиатские орды, преемственно господствовавшие в южно-
русских степях. Хозары скоро стали покидать кочевой быт с его хищничест-
вом и обращаться к мирным промыслам. У них были города, куда они на зиму
перебирались с летних степных кочевий. В VIII в. среди них водворились
из Закавказья промышленные евреи и арабы. Еврейское влияние здесь было
так сильно, что династия хозарских каганов со своим двором, т.е. высшим
классом хозарского общества, приняла иудейство. Раскинувшись на при-
вольных степях по берегам Волги и Дона, хозары основали средоточие свое-
го государства в низовьях Волги. Здесь столица их Итиль скоро стала ог-
ромным разноязычным торжищем, где рядом жили магометане, евреи, христиа-
не и язычники. Хозары^ вместе с волжскими болгарами стали посредниками
живого торгового обмена, завязавшегося между балтийским Севером и арабс-
ким Востоком приблизительно с половины VIII в., около того времени, ког-
да при Аббасидах центр халифата переместился из Дамаска в Багдад. В VIII
в. хозары покорили племена восточных славян, жившие близко к степям, по-
лян, северян, вятичей. Древнее киевское предание отметило впечатление,
произведенное хозарами на покоренных ими днепровских славян, - впечатление
народа невоинственного и нежестокого, мягкого. Повесть временных лет
рассказывает, как хозары стали брать дань с полян. Нашли хозары полян,
сидящих на горах сих (по высокому правому берегу Днепра), в лесах, и
сказали хозары: "Платите нам дань". Подумали поляне и дали "от дыма" (с
каждой избы) по мечу. И понесли эту дань хозары ко князю своему и к ста-
рейшинам и сказали им: "Вот мы отыскали новую дань". Те спросили:
"Где? - "В лесу на горах по реке Днепру". - "А что вам дали?" Те показали
мечи. И сказали старейшины хозарские: "Не добра эта дань, князь; мы до-
искались ее оружием односторонним, т.е. саблями, а у этих оружие о

боюдоострое, т.е. меч; они будут брать дань с нас и с других стран".
Так и сбылось: владеют хозарами русские и до нынешнего дня. Ирония, ко-
торая звучит в этом сказании, показывает, что^ хозарское иго было для
днепровских славян не особенно тяжело и не страшно. Напротив, лишив вос-
точных славян внешней независимости, оно доставило им большие экономи-
ческие выгоды. С тех пор для днепровцев, послушных данников хозар, были

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийс-
ким рынкам. Под покровительством хозар по этим рекам и пошла бойкая тор-
говля из Днепровья. Встречаем ряд довольно ранних указаний на успехи
этой торговли. Арабский писатель IX в. Хордадбе, современник Рюрика и
Аскольда, замечает, что русские купцы возят товары из отдаленных краев
своей страны к Черному морю в греческие города, где византийский импера-
тор берет с них десятину (торговую пошлину); что те же купцы по Дону и
Волге спускаются к хозарской столице, где властитель Хозарии берет с них
также десятину, выходят в Каспийское море, проникают на юго-восточные
берега его и даже провозят свои товары на верблюдах до Багдада, где их и
видал Хордадбе ". Это известие тем важнее, что его относят еще к первой
половине IX в., не позднее 846 г., т.е. десятилетия на два раньше пред-
положенного летописцем времени призвания Рюрика с братьями. Сколько по-
колений нужно было, чтобы проложить такие далекие и разносторонние тор-
говые пути с берегов Днепра или Волхова? Восточная торговля Днепровья,
как ее описывает Хордадбе, могла завязаться, по крайней мере, лет за сто
до этого арабского географа, т.е. около половины VIII в. Впрочем, есть
и более прямое указание на время, когда началась и развивалась эта тор-
говля. В области Днепра найдено множество кладов с древними арабскими
монетами, серебряными диргемами. Большая часть их относится к IX и Х
вв., ко времени наибольшего развития восточной торговли Руси. Но есть
клады, в которых самые поздние монеты не позже начала IX в., а ранние
восходят к началу VIII в.; изредка попадаются монеты VII в. и то лишь
самых последних его лет. Эта нумизматическая летопись наглядно показыва-
ет, что именно в VIII в. возникла и упрочилась торговля славян днепровс-
ких с хозарским и арабским Востоком. Но этот век был временем утвержде-
ния хозар в южнорусских степях: ясно, что хозары и были торговыми пос-
редниками между этим Востоком и русскими славянами.
ДРЕВНЕЙШИЕ ГОРОДА. Следствием успехов восточной торговли славян, за-
вязавшейся в VIII в., было возникновение древнейших торговых городов на
Руси. Повесть о начале Русской земли не помнит, когда возникли эти горо-
да: Киев, Переяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, По-
лоцк. В ту минуту, с которой она начинает свой рассказ о Руси,
большинство этих городов, если не все они, по-видимому, были уже значи-
тельными поселениями. Довольно беглого

взгляда на географическое размещение этих городов, чтобы видеть, что
они были созданы успехами внешней торговли Руси. Большинство их вытяну-
лось длинной цепью по главному речному пути "из Варяг в Греки", по линии
Днепра-Волхова; только некоторые, Переяславль на Трубеже, Чернигов на
Десне, Ростов в области Верхней Волги, выдвинулись к востоку с этого,
как бы сказать, операционного базиса русской торговли как ее восточные
форпосты, указывая фланговое ее направление к Азовскому и Каспийскому
морям. Возникновение этих больших торговых городов было завершением
сложного экономического процесса, завязавшегося среди славян на новых
местах жительства. Мы видели, что восточные славяне расселялись по Днеп-
ру и его притокам одинокими укрепленными дворами. С развитием торговли
среди этих однодворок возникли сборные торговые пункты, места промышлен-
ного обмена, куда звероловы и бортники сходились для торговли, для
гостьбы, как говорили в старину. Такие сборные пункты получили название
погостов. Впоследствии, с принятием христианства, на этих местных
сельских рынках как привычных людских сборищах прежде всего ставились
христианские храмы: тогда погост получал значение места, где стоит
сельская приходская церковь. При церквах хоронили покойников: отсюда
произошло значение погоста как кладбища. С приходами совпадало или к ним
приурочивалось сельское административное деление: это сообщало погосту
значение сельской волости. Но все это-позднейшие значения термина: пер-
воначально так назывались сборные торговые, "гостинные" места. Мелкие
сельские рынки тянули к более крупным, возникавшим на особенно бойких
торговых путях. Из этих крупных рынков, служивших посредниками между ту-
земными промышленниками и иностранными рынками, и выросли наши древней-
шие торговые города по греко-варяжскому торговому пути. Города эти слу-
жили торговыми центрами и главными складочными пунктами для образовав-
шихся вокруг них промышленных округов.
Таковы два важных экономических последствия, которыми сопровождалось
расселение славян по Днепру и его притокам: это 1) развитие внешней юж-
ной и восточной, черноморско-каспийской торговли славян и вызванных ею
лесных промыслов, 2) возникновение древнейших городов на Руси с тянувши-
мися к ним торгово-промышленными округами. Оба эти факта можно относить
к VIII в.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ОГОВОРКА О СЛОВЕ РУСЬ ^. Закончу изложение экономических следствий
расселения восточных славян одной оговоркой с целью предупредить возмож-
ное недоразумение с вашей стороны. Передавая известия о торговле восточ-
ных славян в VIII и IX вв., я называл их русскими славянами, говорил о
Руси, о русских купцах, как будто это выражения однозначащие и своевре-
менные. Но о Руси среди восточных славян в VIII в. совсем не слышно, а в
IX и Х вв. Русь среди восточных славян-еще не славяне, отличалась от
них, как пришлый и господствующий класс от туземного и подвластного на-
селения. В следующий час мы коснемся этого важного в нашей истории пред-
мета, а теперь ограничусь замечанием, что, пользуясь привычным словоу-
потреблением и говоря о русских славянах тех веков, я разумел славян,
которые потом стали называться русскими. Водворившись среди восточных
славян, Русь стала направлять и расширять торговое движение, которое она
здесь застала; но в промышленных успехах, ею достигнутых, участвовало и
туземное славянство, труд которого возбуждался и направлялся ее спро-
сом^.
ЛЕКЦИЯ VII
ГЛАВНЫЕ ФАКТЫ 1 ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЕЕ НАЧАЛО.
НАРОДЫ, ОБИТАВШИЕ В ЮЖНОЙ РОССИИ ДО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН, И ИХ ОТНОШЕНИЕ
К РУССКОЙ ИСТОРИИ.
КАКИЕ ФАКТЫ МОЖНО ПРИЗНАВАТЬ НАЧАЛЬНЫМИ В ИСТОРИИ НАРОДА? ПРЕДАНИЕ
НАЧАЛЬНОЙ ЛЕТОПИСИ О РАССЕЛЕНИИ СЛАВЯН С ДУНАЯ. ИОРНАНД О РАЗМЕЩЕНИИ
СЛАВЯН В VI в. ВОЕННЫЙ СОЮЗ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН НА КАРПАТАХ. РАССЕЛЕНИЕ
ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН ПО РУССКОЙ РАВНИНЕ, ЕГО ВРЕМЯ И ПРИЗНАКИ. ОБОСОБЛЕНИЕ
ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА КАК СЛЕДСТВИЕ РАССЕЛЕНИЯ.
Приступая к изучению первого периода нашей истории, напомню его пре-
делы и то господствующее сочетание общественных элементов, которое нап-
равляло русскую жизнь в это время.
1 ПЕРИОД РУССКОЙ ИСТОРИИ. Я веду этот период с древнейших времен до
конца XII или до начала XIII в. Не могу точнее обозначить его конечного
предела. Никакое ' поворотное событие не отделяет резко этого периода от
последующего. Нашествие монголов нельзя признать таким раздельным собы-
тием: монголы застали Русь на походе, во время передвижки, которую уско-
рили, но которой не вызвали; новый склад жизни завязался до них\ Около
половины XI в. территория, на которой сосредоточивалась главная масса
русского населения, тянулась длинной и довольно узкой полосой по средне-
му и верхнему Днепру с его притоками и далее на север через водораздел
до устьев Волхова. Эта территория политически раздроблена на области,
"волости", в каждой из которых политическим средоточением служил большой
торговый город, первый устроитель и руководитель политического быта сво-
ей области. Эти города мы будем называть волостными, а руководимые ими
области городовыми. Вместе с тем эти же волостные города служили средо-
точиями и руководителями и экономического движения, направлявшего хо-
зяйственный быт тогдашней Руси, внешней

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

ЛЕКЦИЯ VII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VII

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VIII

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VIII

ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ IX
3) ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ РАССЕЛЕНИЯ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН ПО РУССКОЙ РАВ-
НИНЕ. ПЕЧЕНЕГИ В ЮЖНОРУССКИХ СТЕПЯХ. РУССКИЕ ТОРГОВЫЕ ГОРОДА ВООРУЖАЮТ-
СЯ. ВПРЯГИ; ВОПРОС ОБ ИХ ПРОИСХОЖДЕНИИ И ВРЕМЕНИ ПОЯВЛЕНИЯ НА РУСИ.
ОБРАЗОВАНИЕ ГОРОДОВЫХ ОБЛАСТЕЙ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ПЛЕМЕНАМ. ВАРЯЖСКИЕ
КНЯЖЕСТВА.
СКАЗАНИЕ О ПРИЗВАНИИ КНЯЗЕЙ: ЕГО ИСТОРИЧЕСКАЯ ОСНОВА. ПОВЕДЕНИЕ СКАН-
ДИНАВСКИХ ВИКИНГОВ IX в. В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ. ОБРАЗОВАНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯ-
ЖЕСТВА КИЕВСКОГО КАК ПЕРВОЙ ФОРМЫ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА.
ЗНАЧЕНИЕ КИЕВА В ОБРАЗОВАНИИ ГОСУДАРСТВА. ОБЗОР ИЗУЧЕННОГО.
ПЕЧЕНЕГИ. Изложенными в прошлый час экономическими последствиями рас-
селения восточных славян по русской равнине были подготовлены и пос-
ледствия политические, которые становятся заметны несколько позднее, с
начала IX в. С этого времени хозарское владычество, казавшееся столь
прочным дотоле, начало, видимо, колебаться. Причиной этого было то, что
с востока, в тылу у хозар, появились новые орды печенегов и следовавших
за ними узов-торков. Хозары с трудом сдерживали напор этих новых при-
шельцев. Чтобы сдержать этот напор, около 835 г. по просьбе хозарского
кагана византийские инженеры построили где-то на Дону, вероятно, там,
где Дон близко подходит к Волге, крепость Саркел, известную в нашей ле-
тописи под именем Белой Вежи. Но этот оплот не сдержал азиатского напо-
ра. В первой половине IX в. варвары, очевидно, прорвались сквозь хозарс-
кие поселения на запад за Дон и засорили дотоле чистые степные дороги
днепровских славян. Есть два указания на это, идущие с разных сторон. В
одной западной латинской летописи IX в., так называемой Вертинской, под
839 г. есть любопытный рассказ о том, как послы от народа Руси, прихо-
дившие в Константинополь для подтверждения дружбы, т.е. для возобновле-
ния торгового договора, не хотели возвращаться домой прежней дорогой по
причине живших по ней варварских жестоких народов (qui se, id est gentem
suam, Rhos vocari dicebant)'. Из нашего источника

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

узнаем, какие это были варварские попутные народы. Одно из первых из-
вестий о Киеве в некоторых редакциях Повести о начале Русской земли го-
ворит, что Аскольд и Дир в 867 г. избили множество печенегов. Значит,
печенеги уже около половины IX в. успели придвинуться близко к Киеву,
отрезывая среднее Поднепровье от его черноморских и каспийских рынков.
Другим врагом Киевской Руси были тогда черные болгары, бродившие по при-
морским степям между Доном и Днепром: сохранилось известие, что в 864 г.
в войне с ними погиб сын Аскольда^. Хозарская власть, очевидно, уже не
была в состоянии оберегать русских купцов на востоке.
ВООРУЖЕНИЕ ГОРОДОВ. Главные торговые города Руси должны были сами
взять на себя защиту своей торговли и торговых путей. С этой минуты они
начали вооружаться, опоясываться стенами, вводить у себя военное уст-
ройство, запасаться ратными людьми. Так промышленные центры, склады то-
варов, превращались в укрепленные пункты, вооруженные убежища.
ВАРЯГИ. Одно внешнее обстоятельство помогло скоплению военно-промыш-
ленного люда в этих городах. С начала IX в., с конца царствования Карла
Великого, по берегам Западной Европы начинают рыскать вооруженные шайки
пиратов из Скандинавии. Так как эти пираты выходили преимущественно из
Дании, то они стали известны на Западе под именем данов. Около этого же
времени и на речных путях нашей равнины стали появляться заморские при-
шельцы с Балтийского моря, получившие здесь название варягов \ В Х и XI
вв. эти варяги постоянно приходили на Русь или с торговыми целями, или
по зову наших князей, набиравших из них свои военные дружины. Но при-
сутствие варягов на Руси становится заметно гораздо раньше Х в.: Повесть
временных лет знает этих варягов по русским городам уже около половины
IX в. Киевское предание XI столетия склонно было даже преувеличивать
численность этих заморских пришельцев. По этому преданию, варяги, обыч-
ные обыватели русских торговых городов, издавна наполняли их в таком ко-
личестве, что образовали густой слой в составе их населения, закрывавший
собою туземцев. Так, по словам Повести, новгородцы сначала были славяна-
ми, а потом стали варягами, как бы оваряжились вследствие усиленного
наплыва пришельцев из-за моря. Особенно людно скопля-

лись они в Киевской земле. По летописному преданию, Киев даже был ос-
нован варягами^, и их в нем было так много, что Аскольд и Дир, утвердив-
шись здесь, могли набрать из них целое ополчение, с которым отважились
напасть на Царьград^.
ВРЕМЯ ИХ ПОЯВЛЕНИЯ. Так
смутное воспоминание нашей летописи как будто отодвигает появление
варягов на Руси еще в первую половину IX в. Встречаем иноземное извес-
тие, из которого видим, что действительно варяги, или те, кого так звали
у нас в XI в., стали известны Восточной Европе еще в первой половине IX
в., задолго до того времени, к которому наша Начальная летопись приуро-
чивает появление Рюрика в Новгороде. Упомянутые послы от народа Руси, не
хотевшие из Константинополя возвратиться домой прежней дорогой^, отправ-
лены были в 839 г. с византийским посольством к германскому императору
Людовику Благочестивому и там по расследовании дела, по удостоверении их
личности, оказались свеонами, шведами, т.е. варягами, к которым наша
Повесть причисляет и шведов '. Вслед ^* за этим свидетельством западной
хроники идут навстречу темному преданию нашей летописи с византийского и
арабского Востока известия о том, что уже в первой половине IX в. там
хорошо знали Русь по торговым делам с нею и по ее нападениям на северные
и южные берега Черного моря. Образцовые критические исследования акаде-
мика Василь-евского о житиях святых Георгия Амастридского и Стефана Су-
рожского выяснили этот важный в нашей истории факт. В первом из этих жи-
тий, написанном до 842 г., автор рассказывает, как Русь, народ, который
"все знают", начав опустошение южного черноморского берега от Пропонти-
ды, напала на Амастриду. Во втором житии читаем, что по прошествии нем-
ногих лет от смерти св. Стефана, скончавшегося в исходе VIII в., большая
русская рать с сильным князем Бравлином, пленив страну от Корсуня до
Керчи, после десятидневного боя взяла Сурож (Судак в Крыму). Другие из-
вестия ставят эту Русь первой половины IX в. в прямую связь с заморскими
пришельцами, которых наша летопись помнит среди своих славян во второй
половине того же века. Русь Вертинской хроники, оказавшаяся шведами, по-
сольствовала в Константинополе от имени своего царя хакана, всего веро-
ятнее хозарского кагана, которому тогда подвластно было днепровское сла-
вянство, и не хотела возвращаться на родину ближайшей дорого

и по причине опасностей от варварских народов-

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

намек на кочевников днепровских степей. Араб Хордадбе даже считает
"русских" купцов, которых он встречал в Багдаде, прямо славянами, прихо-
дящими из отдаленнейших концов страны славян. Наконец, патриарх Фотий
называет Русью нападавших при нем на Царьград, а по нашей летописи это^
нападение было произведено киевскими варягами Аскольда и Дира^. Как вид-
но, в одно время с набегами данов на Западе их родичи варяги не только
людно рассыпались по большим городам греко-варяжского пути Восточной Ев-
ропы, но и так уже освоились с Черным морем и его берегами, что оно ста-
ло зваться Русским и, по свидетельству арабов, никто, кроме Руси, по не-
му не плавал в начале Х в.
ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Эти балтийские варяги, как и черноморская Русь, по
многим признакам были скандинавы, а не славянские обитатели южнобалтийс-
кого побережья или нынешней южной России, как думают некоторые ученые.
Наша Повесть временных лет признает варягов общим названием разных гер-
манских народов, обитавших в Северной Европе, преимущественно по Варяжс-
кому (Балтийскому) морю, каковы шведы, норвежцы, готы, англы. Название
это, по мнению некоторых ученых, есть славяно-русская форма скандинавс-
кого слова vaering или varing, значение которого недостаточно выяснено.
Византийцы XI в. знали под именем peipo - yoL норманнов, служивших наем-
ными телохранителями у византийского императора^*. В начале XI в. немцы,
участвовавшие в походе польского короля Болеслава на князя русского
Ярослава в 1018 г., приглядевшись к населению Киевской земли, рассказы-
вали потом епископу мерзебургскому Титмару, дописывавшему тогда свою
хронику, что в Киевской земле несметное множество народа, состоящего
преимущественно из беглых рабов и "проворных данов" (ex velocibus
danis), а немцы едва ли могли смешать своих соплеменников скандинавов с
балтийскими славянами. В Швеции находят много древних надписей на мо-
гильных камнях, которые говорят о древних морских походах из Швеции на
Русь. Скандинавские саги, восходящие иногда к очень древнему времени,
рассказывают о таких же походах в страну Гардарик, как называют они нашу
Русь, т.е. в "царство городов". Самое это название, так мало идущее к
деревенской Руси, показывает, что варяжские пришельцы держались преиму-
щественно в больших торговых городах Руси. Наконец, имена первых русских
князей-варягов и их дружинников почти все скандинавского

происхождения; те же имена встречаем и в скандинавских сагах: Рюрик в
форме Hrorekr, Трувор-Thorvardr, Олег по древнекиевскому выговору на
о-Helgi, Ольга-Helga, у Константина Багрянородного - Е\"/а Игорь-Ingvarr,
Ос-кольд-HOskuldr, Дир-Dyri, Фрелаф-Frilleifr, Све-нальд - Sveinaldr и т.
п. Что" касается до Руси, то арабские и византийские писатели Х в. от-
личают ее как особое племя от славян, над которыми она господствовала, и
" Константин Багрянородный в перечне днепровских порогов отчетливо раз-
личает славянские и русские их названия как слова, принадлежащие совсем
особым языкам.
ОБРАЗОВАНИЕ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОГО КЛАССА В ГОРОДАХ. Эти варяги-сканди-
навы и вошли в состав военно-промышленного класса, который стал склады-
ваться в IX в. по большим торговым городам Руси под влиянием внешних
опасностей. Варяги являлись к нам с иными целями и с иной физиономией,
не с той, какую носили даны на Западе: там дан-пират, береговой разбой-
ник; у нас варяг - преимущественно вооруженный купец, идущий на Русь,
чтобы пробраться далее в богатую Византию, там с выгодой послужить импе-
ратору, с барышом поторговать, а иногда^ пограбить богатого грека, если
представится к тому случай. На такой характер наших варягов указывают
следы в языке и в древнем предании. В областном русском лексиконе ва-
ряг-разносчик, мелочной торговец, варяжить - заниматься мелочным торгом.
Любопытно, что, когда неторговому вооруженному варягу нужно было скрыть
свою личность, он прикидывался купцом, идущим из Руси или на Русь: это
была личина, внушавшая наибольшее доверие, наиболее привычная, к которой
все пригляделись. Известно, чем обманул Олег своих земляков Аскольда и
Дира, чтобы выманить их из Киева. Он послал сказать им: "я купец, идем
мы в Грецию от Олега и княжича Игоря: придите к нам, землякам своим".
Превосходная скандинавская сага о св. Олафе'", полная исторических черт,
рассказывает, как этот скандинавский герой, долго и усердно служивший
русскому конунгу Вальдамару, т.е. св. Владимиру, возвращаясь с дружиной
на кораблях домой, был занесен бурею в Померанию, во владения вдовствую-
щей княгини Гейры Буриславны" и, не желая открывать свое звание, выдал
себя за купца гардского, т.е. русского. Осаживаясь в больших торговых
городах Руси, варяги встречали здесь класс населения, социально им
родственный и нуждавшийся в них, класс вооруженных купцов, и

ЛЕКЦИЯ IX
О. КЛЮЧЕВСКИЙ

входили в его состав, вступая в торговое товарищество с туземцами или
нанимаясь за хороший корм оберегать русские торговые пути и торговых лю-
дей, т.е. конвоировать русские торговые караваны.
ГОРОДА И ОКРЕСТНОЕ НАСЕЛЕНИЕ. Как скоро из туземных и пришлых элемен-
тов образовался такой класс в больших торговых городах и они преврати-
лись в вооруженные пункты, должно было измениться и их отношение к ок-
рестному населению. Когда стало колебаться хозарское иго, эти города у
племен, плативших дань хозарам, сделались независимыми. Повесть времен-
ных лет не помнит, как поляне освободились от хозарского ига. Она расс-
казывает, что Аскольд и Дир, подошедши Днепром к Киеву и узнав, что го-
родок этот платит дань хозарам, остались в нем и, набрав много варягов,
начали владеть землею полян ^. По-видимому, этим и обозначился конец хо-
зарского владычества в Киеве. Мы не знаем, как Киев и другие города уп-
равлялись при хозарах; но можно заметить, что, взявши в свои руки защиту
торгового движения, они скоро подчинили себе свои торговые округа. Это
политическое подчинение торговых районов промышленным центрам, теперь
вооруженным, по-видимому, началось еще до призыва князей, т.е. раньше
половины IX в. Повесть о начале Русской земли, рассказывая о первых
князьях, вскрывает любопытный факт: за большим городом идет его округ,
целое племя или часть его. Олег, отправившись по смерти Рюрика из Новго-
рода на юг, взял Смоленск и посадил в нем своего наместника: в силу это-
го без дальнейшей борьбы смоленские кривичи стали признавать власть Оле-
га. Олег занял Киев, и киевские поляне вследствие этого также признавали
его власть. Так целые округа являются в зависимости от своих главных го-
родов, и эта зависимость, по-видимому, установилась помимо и раньше кня-
зей. Трудно сказать, как она устанавливалась. Может быть, торговые окру-
га добровольно подчинялись городам, как укрепленным убежищам, под давле-
нием внешней опасности; еще вероятнее, что при помощи вооруженного клас-
са, скопившегося в торговых городах, последние силой завладевали своими
торговыми округами; могло быть в разных местах и то и другое.
ОБРАЗОВАНИЕ ГОРОДОВЫХ ОБЛАСТЕЙ. Как бы то ни было, в неясных извести-
ях нашей Повести обозначается первая местная политическая форма, образо-
вавшаяся на Руси около половины IX в.: это-

городовая область, т.е. торговый округ, управляемый укрепленным го-
родом, который вместе с тем служил и промышленным средоточием для этого
округа. Эти области и звались по именам городов. Когда образовалось кня-
жество Киевское, вобравшее в себя племена восточных славян, эти древние
городовые области-Киевская, Черниговская, Смоленская и другие, прежде
независимые, вошли в его состав как его административные округа, послу-
жили готовыми единицами областного деления, установившегося на Руси при
первых киевских князьях к половине XI в. Возникает вопрос: действительно
ли эти области образовались под влиянием торговых городов, не имели ли
они племенного происхождения? Наша древняя Повесть о начале Руси, как мы
видели, делит восточных славян на несколько племен и довольно точно ука-
зывает их размещение. Может быть, области Киевского княжества Х-XI вв.
были политически объединившиеся племена полян, северян и пр., а не про-
мышленные округа древних торговых городов Руси? Разбор этнографического
состава древних городовых областей дает отрицательный ответ на этот воп-
рос. Если бы эти области имели племенное происхождение, сложились из
племенных связей, без участия экономических интересов, каждое племя об-
разовало бы особую область или, иначе говоря, каждая область составилась
бы из одного племени. Но этого не было на деле: не было ни одной облас-
ти, которая бы состояла только из одного и притом цельного племени;
большинство областей составилось из разных племен или их частей; в иных
областях к одному цельному племени примкнули разорванные части других
племен. Так, Новгородская область состояла из славян ильменских с ветвью
кривичей, центром которой был городок Изборск. В состав Черниговской об-
ласти вошла северная половина северян с частью радимичей и с целым пле-
менем вятичей, а Переяславскую область составила южная половина северян.
Киевская область состояла из всех полян, почти всех древлян и южной час-
ти дреговичей с городом Туровом на Припяти. Северная часть дреговичей с
городом Минском оторвана была западной ветвью кривичей и вош

ла в состав Полоцкой области. Смоленская" область составилась из вос-
точной части кривичей со смежной частью радимичей. Таким образом, древ-
нее племенное деление не совпадало с городовым, или областным, образо-
вавшимся к половине XI в. Значит, не размещением племен очертились пре-
делы городовых областей. По племенному составу этих областей нетрудно
заметить, какая сила стягивала их. Если среди племени

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ IX

возникало два больших города, оно разрывалось на две области (криви-
чи, северяне). Если среди племени не оказывалось и одного такого города,
оно не образовывало и особой области, а входило в состав области чужеп-
леменного города. Замечаем при этом, что появление значительного торго-
вого города среди племени зависело от географического положения послед-
него: такие города, становившиеся центрами областей, возникали среди на-
селения, жившего по главным речным торговым линиям Днепра, Волхова и За-
падной Двины ^. Напротив, племена, удаленные от этих линий, не имели
своих значительных торговых городов и потому не составили особых облас-
тей, но вошли в состав областей чужеплеменных торговых городов. Так, не
видно больших торговых городов у древлян, дреговичей, радимичей и вяти-
чей; не было и особых областей этих племен. Значит, силой, которая стя-
гивала все эти области, были именно торговые города, какие возникали по
главным речным путям русской торговли и каких не было среди племен, от
них удаленных. Если мы представим себе восточных славян, как они устрои-
лись во второй половине IX в., и сопоставим это устройство с древним
племенным делением их, то найдем на всем пространстве от Ладоги до Киева
восемь славянских племен. Четыре из них (дреговичи, радимичи, вятичи и
древляне) постепенно, частью уже при первых киевских князьях, а частью
еще до них, вошли в состав чужеплеменных областей, а четыре других пле-
мени (славяне ильменские, кривичи, северяне и поляне) образовали шесть
самостоятельных городовых областей, из коих ни одна, кроме Переяславс-
кой, не имела цельного, одноплеменного состава, каждая вобрала в себя
сверх одного господствующего племени или господствующей части одного
племени еще подчиненные части других племен, не имевших своих больших
городов. Это были области Новгородская, Полоцкая, Смоленская, Черниговс-
кая, Пе-реяславская и Киевская. Итак, повторю, большие вооруженные горо-
да, ставшие правителями областей, возникли именно среди тех племен, ко-
торые принимали наиболее деятельное участие во внешней торговле. Города
эти
подчинили себе соплеменные им окрестные населения, для которых они
прежде служили торговыми средоточиями, и образовали из них политические
союзы, области, в состав которых втянули, частью еще до появления князей
киевских, а частью при них, и соседние поселения чужих безгородных
племен.

ВАРЯЖСКИЕ КНЯЖЕСТВА. Образование этой первой политической формы на
Руси сопровождалось в иных местах появлением другой, вторичной и тоже
местной формы, варяжского княжества. В тех промышленных пунктах, куда с
особенной силой приливали вооруженные пришельцы из-за моря, они легко
покидали значение торговых товарищей или наемных охранителей торговых
путей и превращались во властителей. Во главе этих заморских пришельцев,
составлявших военно-промышленные компании, становились вожди, получавшие
при таком перевороте значение военных начальников охраняемых ими горо-
дов. Такие вожди в скандинавских сагах называются конингами или викинга-
ми. Оба этих термина перешли и в наш язык, получив славяно-русские формы
князя и витязя. Эти слова есть и у других славян, которые заимствовали
их у германских племен Средней Европы; в наш язык они перешли от более
близких к нам в древности скандинавов, северных германцев. Превращение
варягов из союзников во властителей при благоприятных обстоятельствах
совершалось довольно просто. Известен рассказ Начальной летописи о том,
как Владимир, одолев киевского брата своего Ярополка в 980 г., утвердил-
ся в Киеве с помощью призванных из-за моря варягов. Заморские его сорат-
ники, почувствовав свою силу в занятом ими городе, сказали своему наем-
щику: "Князь, ведь город-то наш, мы его взяли; так мы хотим брать с го-
рожан окуп-контрибуцию-по две гривны с человека" '". Владимир только
хитростью сбыл с рук этих назойливых наемников, выпроводив их в
Царьград. Так иные вооруженные города со своими областями при известных
обстоятельствах попадали в руки заморских пришельцев и превращались во
владения варяжских конингов. Таких варяжских княжеств мы встречаем на
Руси несколько в IX и Х вв. ^ Так являются во второй половине IX в. на
севере княжества Рюрика в Новгороде, Синеусово на Белом озере, Труворово
в Изборске, Аскольдово в Киеве. В Х в. становятся известны два других
княжества такого же происхождения, Рогволодово в Полоцке и Турово в Ту-
рове на Припяти. Наша древняя летопись не помнит времени возникновения
дву

х последних княжеств; самое существование их отмечено в ней лишь ми-
моходом, кстати ^. Отсюда можно заключить, что такие княжества появля-
лись и в других местах Руси, но исчезали бесследно. Подобное явление со-
вершалось в то время и среди славян южнобалтийского побережья, куда так-
же проникали варяги из Скандинавии. Стороннему наблюдателю такие варяжс-
кие княжества

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

представлялись делом настоящего завоевания, хотя основатели их варяги
являлись обыкновенно без завоевательной цели, искали добычи, а не мест
для поселения. Еврей Ибрагим, человек бывалый в Германии, хорошо знако-
мый с делами Средней и Восточной Европы, записка которого сохранилась в
сочинении арабского писателя XI в. Аль-Бекри, около половины Х в. писал,
что "племена севера (в числе их и Русь)" завладели некоторыми из славян
и до сей поры живут среди них, даже усвоили их язык, смешавшись с ними".
Это наблюдение, очевидно, прямо схвачено со славяно-варяжских княжеств,
возникавших в то время по берегам Балтийского моря и по речным путям на
Руси.
СКАЗАНИЕ О ПРИЗВАНИИ КНЯЗЕЙ. Появлением этих варяжских княжеств впол-
не объясняется и занесенное в нашу Повесть о начале Руси сказание о
призвании князей из-за моря. По этому сказанию, еще до Рюрика варяги
как-то водворились среди новгородцев и соседних с ними племен славянских
и финских, кривичей, чуди, мери, веси, и брали с них дань. Потом данники
отказались ее платить и прогнали варягов назад за море. Оставшись без
пришлых властителей, туземцы перессорились между собою; не было между
ними правды, один род восстал на другой и пошли между ними усобицы.
Утомленные этими ссорами, туземцы собрались и сказали: "Поищем себе кня-
зя, который бы владел нами и судил нас по праву" ^. Порешив так, они
отправили послов за море к знакомым варягам, к Руси, приглашая желающих
из них прийти владеть пространной и обильной, но лишенной наряда землей.
Три родных брата откликнулись на зов и пришли "с роды своими", т.е. с
дружинами земляков. Если снять несколько идиллический покров, которым
подернуто это сказание, то пред нами откроется очень простое, даже гру-
боватое явление, не раз повторявшееся у нас в те века. По разным редак-
циям начального летописного свода рассеяны черты предания, позволяющие
восстановить дело в его действительном виде. Собрав их, узнаем, что при-
шельцы призваны были не для одного внутреннего наряда, т.е. устройства
управления. Предание говорит, что князья-братья" как только уселись на
своих местах, начали "города рубить и воевать всюду". Если призванные
принялись прежде всего за стройку пограничных укреплений и всестороннюю
войну, значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних
врагов, как защитники населения и охранители границ. Далее,
князья-братья, по-видимому, не совсем охотно, не

тотчас, а с раздумьем приняли предложение славянофинских послов, "ед-
ва избрашась, - как записано в одном из летописных сводов, - боясь звериного
их обычая и нрава". С этим согласно и уцелевшее известие, что Рюрик не
прямо уселся в Новгороде, но сперва предпочел остановиться вдали от не-
го, при самом входе в страну, в городе Ладоге, как будто с расчетом быть
поближе к родине, куда можно было бы укрыться в случае нужды. В Ладоге
же он поспешил "срубить город", построить крепость тоже на всякий слу-
чай, для защиты туземцев от земляков-пиратов или же для своей защиты от
самих туземцев, если бы не удалось с ними поладить. Водворившись в Нов-
городе, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство в туземцах: в том
же летописном своде записано, что через два года по призвании новгородцы
"оскорбились, говоря: быть нам рабами и много зла потерпеть от Рюрика и
земляков его". Составился даже какой-то заговор: Рюрик убил вождя крамо-
лы, "храброго Вадима", и перебил многих новгородцев, его соумышленников.
Чрез несколько лет еще множество новгородских мужей бежало от Рюрика в
Киев к Аскольду. Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чу-
жаков властвовать над безнарядными туземцами, а скорее о военном найме.
Очевидно, заморские князья с дружиною призваны были новгородцами и союз-
ными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и по-
лучали определенный корм за свои сторожевые услуги. Но наемные охраните-
ли, по-видимому, желали кормиться слишком сытно. Тогда поднялся ропот
среди плательщиков корма, подавленный вооруженной рукою. Почувствовав
свою силу, наемники превратились во властителей, а свое наемное жало-
ванье превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой
прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о
призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством.
СКАНДИНАВСКИЕ ВИКИНГИ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ ^. События, о которых повест-
вует наше сказание о призвании князей, не заключали в себе ничего осо-
бенного, небывалого, что случилось только^ нашей стране. Они принадлежа-
ли к порядку явлений^ довольно обычных в тогдашней Западной Европе. Де-
вятый век был временем усиленного опустошительного разгула морских пира-
тов из Скандинавии. Достаточно прочитать хроники IX в. монастырей Вер-
тинского и Ваастского^

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

чтобы видеть, что на Востоке с некоторыми местными изменениями повто-
рялось то же, что происходило тогда на Западе. С 830-х годов до конца
века там не проходило почти ни одного года без норманнского нашествия.
На сотнях судов реками, впадающими в Немецкое море и Атлантический оке-
ан, Эльбой, Рейном, Сеной, Луарой, Гаронной, даны проникали в глубь той
или другой страны, опустошая все вокруг, жгли Кельн, Трир, Бордо, самый
Париж, проникали в Бургундию и Овернь, иногда на много лет водворялись и
хозяйничали в стране из укрепленных стоянок где-нибудь на острове в
устье реки и отсюда выходили собирать дань с покоренных обывателей или,
взяв окуп, сколько хотели, в одном месте, шли за тем же в другую страну.
В 847 г. после многолетних вторжений в Шотландию они заставили страну
платить им дань, усевшись на ближних островах; но через год скотты не
дали им дани и прогнали их, как поступили с их земляками новгородцы око-
ло того же времени. Бессильные Каролинги заключали с ними договоры, не-
которыми условиями живо напоминающие договоры киевских князей Х в. с
греками, откупались от них тысячами фунтов серебра или уступали их вож-
дям в лен целые пограничные области с обязательством защищать страну от
своих же соплеменников: так возникали и на Западе своего рода варяжские
княжества. Бывали случаи, когда партия данов, хозяйничавшая по одной ре-
ке Франции, обязывалась франкскому королю за известную плату прогнать
или перебить соотчичей, грабивших по другой реке, нападала на них, брала
и с них окуп, потом враги соединялись и партиями расходились по стране
на добычу, как Аскольд и Дир, слуги мирно призванного Рюрика, отпросив-
шись у него в Царьград, по пути засели в Киеве, набрали варягов и начали
владеть полянами независимо от Рюрика. Во второй половине IX в. много
шумел по Эльбе и Рейну современник и тезка нашего Рюрика, может быть,
даже земляк его, датский бродяга-викинг Рорих, как называет его Вертинс-
кая хроника. Он набирал ватаги норманнов для побережных грабежей, заста-
вил императора Лотаря уступить ему в лен несколько графств во Фри

слан-дии, не раз присягал ему верно служить и изменял присяге, был
изгоняем фризами, добивался королевской власти на родине и наконец
где-то сложил свою обремененную приключениями голову. И достойно замеча-
ния, что, подобно дружинам первых киевских князей, эти ватаги пиратов
состояли из крещеных и язычников; первые при договорах переходили на
службу к франкским королям, владения которых только что опустошали.

БАЛТИЙСКИЕ ВАРЯГИ НА ВОЛХОВЕ И ДНЕПРЕ. Этими западными делами прояс-
няются события на Волхове и Днепре. Около половины IX в. дружина бал-
тийских варягов проникла Финским заливом и Волховом к Ильменю и стала
брать дань с северных славянских и финских племен. Туземцы, собравшись с
силами, прогнали пришельцев и для обороны от их дальнейших нападений на-
няли партию других варягов, которых звали русью. Укрепившись в обороняе-
мой стране, нарубив себе "городов", укрепленных стоянок, наемные сторожа
повели себя завоевателями. Вот все, что случилось. Факт состоял из двух
моментов, из наемного договора с иноземцами о внешней обороне и из на-
сильственного захвата власти над туземцами. Наше сказание о призвании
князей поставило в тени второй момент и изъяснительно изложило первый
как акт добровольной передачи власти иноземцам туземцами. Идея власти
перенесена из второго момента, с почвы силы, в первый, на основу права,
и вышла очень недурно комбинированная юридическая постройка начала Русс-
кого государства. На то были свои причины. Не забудем, что сказание о
призвании князей, как и все древнейшие предания о Русской земле, дошло
до нас в том виде, как его знали и понимали русские книжные, ученые люди
XI и начала XII в., к которым принадлежали неизвестный автор Повести
временных лет и игумен Сильвестр, составитель начального летописного
свода, обработавший эту Повесть и поставивший ее во главе своего ученого
исторического труда. В XI в. варяги продолжали приходить на Русь наемни-
ками, но уже не превращались здесь в завоевателей, и насильственный зах-
ват власти, перестав повторяться, казался маловероятным. Притом русское
общество XI в. видело в своих князьях установителей государственного по-
рядка, носителей законной власти, под сенью которой оно жило, и возводи-
ло ее начало к призванию князей. Автор и редактор Повести временных лет
не могли довольствоваться уцелевшими в предании малоназидательными под-
робностями того, что случилось некогда в Новгороде: как мыслящие бытопи-
сатели, они хотели осмыслить факт его следствиями, случай осветить
идеей. Фактически государства основываются различным образом, но юри-
дическим моментом их возникновения считается общественное признание
властвующей силы властью по праву. Идея такой правомерной власти и вне-
сена в легенду о призвании. Вече северных союзных племен, как-то собрав-
шееся среди родовой усобицы и постановившее искать князя, который бы
"владел и судил по праву", и

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

обращенное к Руси депутатами веча приглашение идти "княжить и воло-
деть" великой и обильной, но безнарядной землей-что это такое, как не
стереотипная формула идеи правомерной власти, возникающей из догово-
ра, - теории очень старой, но постоянно обновляющейся по ее доступности
мышлению, делающему первые опыты усвоения политических понятий? Сказание
о призвании князей, как оно изложено в Повести, совсем не народное пре-
дание, не носит на себе его обычных признаков: это-схематическая притча
о происхождении государства, приспособленная к пониманию детей школьного
возраста '".
ОБРАЗОВАНИЕ ВЕЛИКОГО
КНЯЖЕСТВА КИЕВСКОГО. Из соединения варяжских княжеств и сохранивших
самостоятельность городовых областей вышла третья политическая форма,
завязавшаяся на Руси: то было великое княжество Киевское. Образование
этого княжества было подготовлено указанными выше экономическими и поли-
тическими фактами. На каких бы пунктах русского промышленного мира ни
появлялись варяжские князья, их постоянно тянуло к городу на южной окра-
ине этого мира, замыкавшему цепь торговых русских городов по греко-ва-
ряжской речной линии Днепра - Волхова, - к Киеву. Здесь заморские искатели
выгодного найма и торгового барыша могли поживиться всего более. Киев
был сборным пунктом русской торговли; к нему стягивались торговые лодки
отовсюду, с Волхова, Западной Двины, Верхнего Днепра и его притоков. От-
сюда в летописном рассказе о событиях IX и Х вв. довольно явственно выс-
тупают два факта: тяготение варяжских пришельцев с Балтийского моря к
Киеву и экономическая зависимость русских городов от Киева. Кто владел
Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли.
Вот почему всех варяжских князей, появлявшихся на севере, тянуло к Кие-
ву. Из-за него они соперничали друг с другом и истребляли один другого.
Так новгородский князь Олег за Киев погубил земляков своих Аскольда и
Дира, так и другой новгородский князь, Владимир, за тот же Киев погубил
своего родного брата Ярополка. С другой стороны, все торговые русские
города стояли в экономической зависимости от Киева. В Киеве сходились
нити их благосостояния; он мог подорвать их торговлю, перерезав главную
артерию хозяйственных оборотов страны, не пропуская торговых лодок вниз
по Днепру к азовским и черноморским рынкам. Поэтому общим интересом этих
городов было жить в дружбе с Киевом, чтобы из Киева

иметь свободный выход на степные торговые дороги. Этот общий интерес
заметно сквозит в рассказе Начальной летописи о первых князьях, утверж-
давшихся в Киеве. Аскольд с Диром, отделившись от дружины Рюрика, бесп-
репятственно спустились Днепром до Киева и без заметной борьбы овладели
им вместе со всею землею полян. Дальнейшая деятельность этих варяжских
викингов в Киеве объясняет причины их успеха. Летопись замечает, что
после Кия, основателя Киева, полян обижали древляне и другие окольные
племена. Поэтому Аскольд и Дир, как только утвердились в Киеве, вступили
в борьбу с этими племенами, древлянами, печенегами, болгарами, а потом,
собрав варягов, предприняли поход на Царьград^. Современник и очевидец
этого нападения, константинопольский патриарх Фотий говорит в одной про-
изнесенной по этому случаю проповеди, что Русь очень ловко смастерила
набег, тихонько подкралась к Константинополю, когда император Михаил III
с войском и флотом ходил на сарацин, оставив свою столицу беззащитной со
стороны моря^. Значит, Киевская Русь не только хорошо знала морской путь
к Царьграду, но и умела добывать своевременные сведения о делах Визан-
тии; сами греки дивились нечаянности и необычайной быстроте нападения.
Оно вызвано было, по словам Фотия, тем, что греческий народ нарушил до-
говор, предпринято было Русью с целью отметить за обиду, нанесенную ее
землякам, русским купцам, по-видимому, за неуплату долга, следовательно,
имело целью силой восстановить торговые сношения, насильственно прерван-
ные греками. Значит, еще до 860 г. между Русью и Византией существовали
торговые сношения, закрепленные дипломатическим актом, и узлом этих сно-
шений был Киев, откуда вышел смелый набег 860 г. Узнаем далее, что эти
сношения были довольно давние, завязались еще в первой половине IX в.
Послы от народа Руси, о которых говорит Вертинская летопись под 839 г.,
приходили в Царьград для установления или восстановления дружбы, т.е.
для заключения договора. Такой же ряд явлений повторился и в истории
Олега, шедшего по следам Аскольда. Он также беспрепятственно

спустился из Новгорода по Днепру, без особенного труда захватил по дороге Смоленск и Любеч и без борьбы завладел Киевом, погубивши своих земляков Аскольда с Диром. Утвердившись в Киеве, он начал рубить вокруг него новые города для защиты Киевской земли от набегов из степи, а потом с соединенными силами разных племен предпринял новый поход на Царьград, кончившийся также заключением торгового договора. Значит, и этот поход

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

предпринят был с целью восстановить торговые сношения Руси с Византи-
ей, опять чем-либо прерванные. Обоих вождей, по-видимому, дружно поддер-
живали в этих походах все племена, заинтересованные во внешней торговле,
преимущественно обитавшие по речной линии Днепра - Волхова, т.е. обыва-
тели больших торговых городов Руси. По крайней мере в летописном расска-
зе о походе Олега читаем, что кроме подвластных Олегу племен в деле
участвовали и племена неподвластные, добровольно к нему присоединившие-
ся, отдаленные дулебы и хорваты, жившие в области Верхнего Днестра и
обоих Бугов, по 'северо-восточным склонам и предгорьям Карпат. Охрана
страны от степных кочевников и далекие военные походы на Царьград для
поддержания торговых сношений, очевидно, вызывали общее и дружное со-
действие во всем промышленном мире по торговым линиям Днепра-Волхова и
других рек равнины. Этот общий интерес и соединил прибрежные торговые
города под властью князя киевского, руководителя в этом деле по положе-
нию, какое создавалось для него двояким значением Киева.
^ ДВОЯКОЕ ЗНАЧЕНИЕ г. КИЕВА. Киев служил главным оборонительным фор-
постом страны против степи и центральной вывозной факторией русской тор-
говли. Потому, попав в варяжские руки, он не мог остаться простым мест-
ным варяжским княжеством, какими были возникшие в то же время княжества
в Новгороде, Изборске и на Белоозере или позднее в Полоцке и Турове. За-
вязавшиеся торговые связи с Византией и арабским Востоком, с черноморс-
кими, азовскими и каспийскими рынками, направляя народный труд на разра-
ботку лесных богатств страны, стягивали к Киеву важнейшие хозяйственные
ее обороты. Но для обеспечения этих оборотов необходимо было иметь безо-
пасные границы и открытые торговые пути по степным рекам, даже произво-
дить иногда вооруженное давление на самые рынки для приобретения выгод-
ных торговых условий. Всего этого можно было достигнуть только сое-
диненными силами всех восточных славянских племен, т.е. насильственным
подчинением тех из них, которые, живя в стороне от главных торговых пу-
тей, не имели побуждений добровольно поддерживать князей киевских. Вот
почему известия свои и чужие говорят о воинственных делах первых князей
киевских. Исследования академика Васильевского о житиях святых Георгия
Амастридского и Стефана Сурожского достаточно убедительно доказали, что
Русь еще в первой половине

IX в. делала набеги на берега Черного моря, даже южные. Но до патри-
арха Фотия она не отваживалась напасть на самый Царьград. До Фотия дошли
кое-какие слухи о начавшемся важном перевороте на Руси, шедшем именно из
Киева, и он в своих проповедях по случаю нападения Руси на Царьград и в
последовавшем затем окружном послании объясняет происхождение этой русс-
кой дерзости. Народ, никем не знаемый до этого нападения, ничтожный, по
словам Фотия, вдруг стал пресловутым, прославленным после этого отважно-
го дела, а отвага внушена была ему тем, что недавно он поработил сосед-
ние племена, и этот успех сделал его чересчур гордым и дерзким. Значит,
как только основалось в Киеве варяжское княжество, отсюда началось сос-
редоточение сил страны и вышло первое общерусское предприятие, вызванное
общим интересом, обеспечением торговых сношений^.
КИЕВСКОЕ КНЯЖЕСТВО - ПЕРВАЯ ФОРМА РУССКОГО ГОСУДАРСТВА". Таковы были
условия, при содействии которых возникло великое княжество Киевское. Оно
явилось сперва одним из местных варяжских княжеств: Аскольд с братом
уселись в Киеве как простые варяжские конинги, охранявшие внешнюю безо-
пасность и торговые интересы захваченного ими владения. Олег шел по их
следам и продолжал их дела. Но военно-промышленное положение Киева сооб-
щило всем им более широкое значение. Киевская земля прикрывала собою с
юга всю страну по греко-варяжскому пути; ее торговые интересы разделяла
вся страна, ею прикрываемая. Потому под властью киевского князя волей
или неволей соединились другие варяжские княжества и городовые области
Руси, и тогда Киевское княжество получило значение Русского государства.
Это подчинение было вынуждено политической и экономической зависимостью
от Киева, в какую эти княжества и области стали с падением хозарского
владычества в степи. Поэтому появление Рюрика в Новгороде, кажется мне,
неудобно считать началом Русского государства: тогда в Новгороде возник-
ло местное и притом кратковременное варяжское княжество. Русское госу-
дарство основалось деятельностью Аскольда и потом Олега в Киеве: из Кие-
ва, а не из Новгорода пошло политическое объединение русского сла-
вянства; Киевское варяжское княжество этих витязей стало зерном того со-
юза славянских и соседних с ними финских племен, который можно признать
первоначальной формой Русского государства".

ЛЕКЦИЯ IX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОЕ ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Государство становится возмож-
но, когда среди населения, разбитого на бессвязные части с разобщенными
или даже враждебными стремлениями, является либо вооруженная сила, спо-
собная принудительно сплотить эти бессвязные части, либо общий интерес,
достаточно сильный, чтобы добровольно подчинить себе эти разобщенные или
враждебные стремления. В образовании Русского государства принимали
участие оба указанных фактора, общий интерес и вооруженная сила. Общий
интерес состоял в том, что все торговые города Руси с появлением навод-
нивших степь печенегов почувствовали потребность в вооруженной силе,
способной оградить пределы страны и ее степные торговые дороги от внеш-
них нападений. Главным исходным пунктом, из которого выходили русские
торговые караваны к черноморским и каспийским рынкам по степным рекам,
был Киев. Как скоро здесь явилась вооруженная сила, доказавшая свою спо-
собность удовлетворять указанным потребностям страны, этой силе добро-
вольно подчинились все торговые города Руси с их областями. Этой силой
был варяжский князь со своей дружиной. Став носителем и охранителем об-
щего интереса, подчинившего ему торговые города страны, этот князь с
дружиной из вооруженной силы превращается в политическую власть. Но,
пользуясь новыми средствами, которые доставляла ему эта власть, князь
начал насильственно подчинять себе и другие племена, не разделявшие это-
го общего интереса, слабо участвовавшие в торговых оборотах страны. За-
воеванием этих племен, удаленных от центральной речной дороги, завершено
было политическое объединение восточных славян. Так, повторяю, в образо-
вании Русского государства участвовали и общий интерес, и вооруженная
завоевательная сила, потому что общий интерес соединился с завоева-
тельной силой: нужды и опасности русской торговли вызвали к действию на
ее защиту вооруженную дружину с князем во главе, а эта дружина, опираясь
на одни племена, завоевала другие. Прочтите внимательно рассказ На-
чальной летописи о киевских князьях IX и Х вв., и пред вами раскроется
это двойстве

нное военно-промышленное происхождение Киевского княжества, древней-
шей формы Русского государства. Первые племена, примкнувшие к Киевскому
княжеству и усердно поддерживавшие его князей в заморских походах, были
именно племена, жившие по главной речной дороге Днепра-Волхова и тяго-
тевшие к большим торговым городам. Эти племена легко подчиня-

лись власти киевского князя. Славяне новогородские, призвавшие кня-
зей, пытавшиеся бунтовать против Рюрика и потом покинутые Олегом и Иго-
рем для Киева, повиновались им безропотно. Чтобы подчинить другие племе-
на. иногда достаточно было одного похода, даже без борьбы: так были по-
корены кривичи смоленские и северяне^. Напротив, племена, обитавшие в
стороне от этой речной дороги, среди которых не было больших торговых
городов, т.е. значительного вооруженного купечества, долго противились
власти новых правителей и покорились им только после упорной, не раз во-
зобновлявшейся борьбы. Так после многих трудных походов были покорены
древляне и радимичи; с такими же усилиями были покорены и вятичи в конце
Х в., спустя столетие после основания Киевского княжества^. Таков был
окончательный факт, завершивший собою ряд сложных процессов юридических,
экономических и политических, начавшихся расселением восточных славян по
русской равнине. Перечислю еще раз эти процессы.
ОБЗОР ИЗУЧЕННОГО. Мы застаем восточных славян в VII и VIII вв. на по-
ходе, в состоянии все усиливавшегося общественного разложения. Образо-
вавшийся между ними на Карпатах военный союз распался на составлявшие
его племена, племена разложились на роды, даже роды начали дробиться на
мелкие дворы, или семейные хозяйства, какими эти славяне стали жить на
днепровском новоселье. Но здесь под действием новых условий завязался
среди них обратный процесс постепенного взаимного сцепления; только свя-
зующим элементом в новых общественных построениях служило уже не чувство
кровного родства, а экономический интерес, вызванный к действию
свойствами страны и внешними обстоятельствами. Южные реки равнины и на-
ложенное со стороны иго втянули восточных славян в оживленную внешнюю
торговлю. Эта торговля стянула разбросанные одинокие дворы в сельские
торговые средоточия, погосты, потом в большие торговые города с их об-
ластями. Новые внешние опасности с начала IX в. вызвали новый ряд пере-
воротов. Торговые города вооружились; тогда они из главных складочных
пунктов торговли превратились в политические центры, а их торговые окру-
га стали их государственными территориями, городовыми областями; некото-
рые из этих областей сделались варяжскими княжествами, а из соединения
тех и других образовалось великое княжество Киевское, древнейшая форма
Русского государ-

6 В. О. Ключевский, т. 1

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ства. Такова связь экономических и политических фактов в нашей на-
чальной истории: экономические интерес^ по^е довательно превращались в
общественные свя^и из которых вырастали политические союзы ^.
Теперь, изучив ряд древнейших явлений нашей истории припомним тот ис-
ходный вопрос, от которого мы отптви-
^" ^ ^У^и - Обращаясь к первому периоду и^пей истории, я изложил два
взгляда на ее начало Одни начинают ее довольно поздно, не ранее половины
IX в с прихода варягов, заставших восточных славян в диком состоянии,
без всяких зачатков гражданственности - другие отодвигают начало нашей
истории в туманную ^аль дохристианской древности. Припомнив изученные
н^ми факты и извлеченные из них выводы, мы можем установить свое отноше-
ние к тому и другому взгляду. Наша история не так стара, как думают од-
ни, началась гораздо позднее начала христианской эры; но она и не так
запоздала как думают другие: около половины IX в. она не начиналась^ уже
имела за собою некоторое прошедшее только не многовековое, считавшее в
себе два с чем-нибудь столетия.
ЛЕКЦИЯ X
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ.
ОБЪЕДИНЕНИЕ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯНСКИХ ПЛЕМЕН ПОД ВЛАСТЬЮ КИЕВСКОГО КНЯЗЯ.
УСТРОЙСТВО УПРАВЛЕНИЯ. НАЛОГИ; ПОВОЗЫ И ПОЛЮДЬЯ. СВЯЗЬ УПРАВЛЕНИЯ С ТОР-
ГОВЫМ ОБОРОТОМ. ВНЕШНЯЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. ДОГОВОРЫ И ТОРГО-
ВЫЕ СНОШЕНИЯ РУСИ С ВИЗАНТИЕЙ.
ЗНАЧЕНИЕ ЭТИХ ДОГОВОРОВ И СНОШЕНИЙ В ИСТОРИИ РУССКОГО ПРАВА. ВНЕШНИЕ
ЗАТРУДНЕНИЯ И ОПАСНОСТИ РУССКОЙ ТОРГОВЛИ. ОБОРОНА СТЕПНЫХ ГРАНИЦ. РУСС-
КАЯ ЗЕМЛЯ В ПОЛОВИНЕ XI в. НАСЕЛЕНИЕ И ПРЕДЕЛЫ.
ЗНАЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КИЕВСКОГО.
КНЯЖЕСКАЯ ДРУЖИНА; ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БЛИЗОСТЬ К КУПЕ-
ЧЕСТВУ БОЛЬШИХ ГОРОДОВ.
ВАРЯЖСКИЙ ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ЭТОГО КУПЕЧЕСТВА.
РАБОВЛАДЕНИЕ КАК ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ОСНОВА СОСЛОВНОГО ДЕЛЕНИЯ. ВАРЯЖСКИЙ
ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ДРУЖИНЫ. РАЗНОВРЕМЕННЫЕ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА РУСЬ. ПРЕВРАЩЕ-
НИЕ ПЛЕМЕН В СОСЛОВИЯ.
Мы старались рассмотреть факт, скрытый в рассказе Начальной летописи
о первых киевских князьях, который можно было бы признать началом Русс-
кого государства. Мы нашли, что сущность этого факта такова: приблизи-
тельно к половине IX в. внешние и внутренние отношения в торгово-промыш-
ленном мире русских городов сложились в такую комбинацию, в силу которой
охрана границ страны и ее внешней торговли стала их общим интересом,
подчинившим их князю киевскому и сделавшим Киевское варяжское княжество
зерном Русского государства. Этот факт надобно относить ко второй поло-
вине IX в.: точнее я не решаюсь обозначить его время.
НАПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. Общий интерес, создавший
великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял
и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней дея-
тельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный свод,
встречаем ряд полуисторических и полусказочных преданий, в которых исто-
рическая правда сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти пре-
дания повествуют о князьях киевских IX и Х вв. - Олеге, Игоре, Святославе,
Ярополке, Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных
критических усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли
деятельность этих князей.
6* 163

ЛЕКЦИЯ х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ПОКОРЕНИЕ ВОСТОЧНОГО
СЛАВЯНСТВА. Киев ' * не мог остаться стольным городом одного из мест-
ных варяжских княжеств: он имел общерусское значение как узловой пункт
торгово-промышленного движения и потому стал центром политического
объединения всей земли. Деятельность Аскольда, по-видимому, ограничива-
лась ограждением внешней безопасности Киевской области: из летописи не
видно, чтобы он покорил какое-либо из окольных племен, от которых оборо-
нял своих полян, хотя слова Фотия о Росе, возгордившемся порабощением
окрестных племен, как будто намекают на это. Первым делом Олега в Киеве
летопись выставляет расширение владений, собирание восточного славянства
под своею властью. Летопись ведет это дело с подозрительной последова-
тельностью, присоединяя к Киеву по одному племени ежегодно. Олег занял
Киев в 882 г.; в 883 i. были покорены древляне, в 884 г. - северяне, в 885
г. - радимичи; после того длинный ряд лет оставлен пустым. Очевидно, это
порядок летописных воспоминаний, или соображений, а не самых событий. К
началу XI в. все племена восточных славян были приведены под руку киевс-
кого князя; вместе с тем племенные названия появляются все реже, заменя-
ясь областными по именам главных городов. Расширяя свои владения, князья
киевские устанавливали в подвластных странах государственный порядок,
прежде всего, разумеется, администрацию налогов. Старые городовые облас-
ти послужили готовым основанием административного деления земли. В под-
чиненных городовых областях по городам Чернигову, Смоленску и др. князья
сажали своих наместников, посадников, которыми были либо их наемные дру-
жинники, либо собственные сыновья и родственники. Эти наместники имели
свои дружины, особые вооруженные отряды, действовали довольно независи-
мо, стояли лишь в слабой связи с государственным центром, с Киевом, были
такие же конинги, как и князь киевский, который считался только старшим
между ними и в этом смысле назывался "великим князем русским" в отличие
от князей местных, наместников. Для увеличения важности киевского князя
и эти наместники его в дипломатических документах величали

сь "великими князьями". Так, по предварительному договору с греками
907 г. Олег потребовал "укладов" на русские города Киев, Чернигов, Пере-
яславль, Полоцк, Ростов, Любеч и другие города, "по тем бо городом седя-
ху велиции князи, под Олгом суще". Это были еще варяжские княжества,
только союзные с киевским: князь сохранял тогда прежнее военно-дружинное

значение, не успев еще получить значения династического. Генеалоги-
ческое пререкание, какое затеял под Киевом Олег, упрекая Аскольда и Дира
за то, что они княжили в Киеве, не будучи князьями, "ни рода кня-
жа", - притязание Олега, предупреждавшее ход событий, а еще вероятнее - та-
кое же домышление самого составителя летописного свода. Некоторые из на-
местников, покорив то или другое племя, получали его от киевского князя
в управление с правом собирать с него дань в свою пользу, подобно тому
как на Западе в IX в. датские викинги, захватив ту или другую приморскую
область Империи Карла Великого, получали ее от франкских королей в лен,
т.е. в кормление. И горев воевода Свенельд, победив славянское племя
улучей, обитавшее по нижнему Днепру, получал в свою пользу дань не
только с этого племени, но и с древлян, так что его дружина, отроки, жи-
ла богаче дружины самого Игоря ".
НАЛОГИ. Главной целью княжеской администрации был сбор налогов. Олег,
как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных
племен. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила "уставы и об-
роки, дани и погосты", т.е. учреждала сельские судебно-административные
округа и устанавливала податные оклады. Дань обыкновенно платили нату-
рою, преимущественно мехами, "скорою". Впрочем, из летописи узнаем, что
неторговые радимичи и вятичи в IX и Х вв. платили дань хозарам, а потом
киевским князьям "по шлягу от рала", с плуга или сохи^. Под шлягами
(skilling) '" надобно разуметь, вероятно, всякие иноземные металлические
деньги, обращавшиеся тогда на Руси, преимущественно серебряные арабские
диргемы, которые путем торговли в изобилии приливали тогда на Русь. Дань
получалась двумя способами: либо подвластные племена привозили ее в Ки-
ев, либо князья сами ездили за нею по племенам. Первый способ сбора дани
назывался повозом, второй-полюдьем. Полюдье-это административно-финансо-
вая поездка князя по подвластным племенам'*. Император Константин Багря-
нородный в своем сочинении О народах, писанном в половине Х в., рисует
изобразительную картину полюдья современного ему русского князя. Как
только наступал месяц ноябрь, русские князья "со всею Русью" (ц-ета
IT(XVTCJV T(OV P(os), т.е. с дружиной, выходили из Киева (els та
тго\ь8ь(х) в городки, т.е. на полюдье, о котором ему говорили его сла-
вяно-русские рассказчики и которое он по созвучию приурочил к этому

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

греческому слову. Князья отправлялись в славянские земли древлян,
дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, плативших дань Руси, и
кормились там в течение всей зимы, а в апреле месяце, когда проходил лед
на Днепре, спускались опять к Киеву. Между тем как князья с Русью блуж-
дали по подвластным землям, славяне, платившие дань Руси, в продолжение
зимы рубили деревья, делали из них лодки-однодеревки и весной, когда
вскрывались реки, Днепром и его притоками сплавляли к Киеву, вытаскивали
на берег и продавали Руси, когда она по полой воде возвращалась с по-
людья. Оснастив и нагрузив купленные лодки, Русь в июне спускала их по
Днепру к Витичеву, где поджидала несколько дней, пока по тому же Днепру
собирались купеческие лодки из Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова,
Вышгорода. Потом все направлялись вниз по Днепру к морю в Константино-
поль. Читая этот рассказ императора, легко понять, какими товарами гру-
зила Русь свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду:
это была дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего
объезда, произведения лесных промыслов: меха, мед, воск. К этим товарам
присоединялась челядь, добыча завоевательной дружины. Почти весь Х в.
продолжалось покорение славянских и соседних финских племен из Киева,
сопровождавшееся обращением массы побежденных в рабство. Араб Ибн-Даста,
писавший в первой половине этого века, говорит о Руси, что она произво-
дит набеги на славян, подъезжает к ним на кораблях, высаживается, заби-
рает обывателей в плен и продает другим народам. У византийца Льва Диа-
кона встречаем очень редкое известие, что император Цимисхий по договору
со Святославом дозволил Руси привозить в Грецию хлеб на продажу. Главны-
ми торговцами были киевское правительство, князь и его "мужи", бояре. К
торговому каравану княжескому и боярскому примыкали лодки и простых куп-
цов, чтобы под прикрытием княжеского конвоя дойти до Царьграда. В дого-
воре Игоря с греками читаем, между прочим, что великий князь русский и
его бояре ежегодно могут посылать к великим царям греческим столь

ко кораблей, сколько захотят, с послами и с гостями, т.е. со своими
собственными приказчиками и с вольными русскими купцами. Этот рассказ
византийского императора наглядно указывает нам на тесную связь между
ежегодным оборотом политической и экономической жизни Руси. Дань, кото-
рую собирал киевский князь как правитель, составляла в то же время и ма-
териал его торговых оборотов: став государем, как конинг, он, как варяг,
не переставал еще

быть вооруженным купцом. Данью он делился со своею дружиной, которая
служила ему орудием управления, составляла правительственный класс. Этот
класс действовал как главный рычаг, в том и в другом обороте, и полити-
ческом и экономическом: зимою он правил, ходил по людям, побирался, а
летом торговал тем, что собирал в продолжение зимы. В том же рассказе
Константина живо обрисовывается и централизующее значение Киева, как
средоточия политической и хозяйственной жизни Русской земли. Русь^, пра-
вительственный класс с князем во главе, своими заморскими торговыми обо-
ротами поддерживала в славянском населении всего Днепровского бассейна
судовой промысел, находивший себе сбыт на весенней ярмарке однодеревок
под Киевом, и каждую весну стягивала сюда же из разных углов страны по
греко-варяжскому пути купеческие лодки с товарами лесных зверогонов и
бортников. Таким сложным экономическим круговоротом серебряный арабский
диргем или золотая застежка византийской работы попадали из Багдада или
Царьграда на берега Оки или Вазузы, где их и находят археологи".
СВЯЗЬ УПРАВЛЕНИЯ С ТОРГОВЛЕЙ. Так устроялась внутренняя политическая
жизнь в Киевском княжестве IX и Х вв. Легко заметить основной экономи-
ческий интерес, руководивший этой жизнью, сближавший и объединявший от-
даленные и разрозненные части земли: дань, шедшая киевскому князю с дру-
жиной, питала внешнюю торговлю Руси. Этот же экономический интерес нап-
равлял и внешнюю деятельность первых киевских князей. Деятельность эта
была направлена к двум главным целям: 1) к приобретению заморских рын-
ков, 2) к расчистке и охране торговых путей, которые вели к этим рынкам.
Самым видным явлением во внешней истории Руси до половины XI в. по На-
чальной летописи, были военные походы киевских князей на Царьград. До
смерти Ярослава их можно насчитать шесть, если не считать похода Влади-
мира на византийскую колонию Херсонес Таврический в 988 г.: Аскольдов,
который приурочивали к 865 г., а теперь относят к 860 г., Олегов 907 г.,
два Игоревых-941 и 944 гг., второй болгарский поход Святослава 971 г.,
превратившийся в войну с греками, и, наконец, поход Ярослава, сына Вла-
димира, 1043 г. Достаточно знать причину первого и последнего из этих
походов, чтобы понять главное побуждение, которое их вызывало. При Ас-
кольде Р^усь напала на Царьград, раздраженная, по словам патриарха Фо-
тия, умерщвлением своих земляков, очевидно, русских

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

купцов, после того как византийское правительство отказало в удовлет-
ворении за эту обиду, расторгнув тем свой договор с Русью. В 1043 г.
Ярослав послал на греков своего сына с флотом, потому что в Константино-
поле избили русских купцов и одного из них убили. Итак, византийские по-
ходы вызывались, большею частью, стремлением Руси поддержать или восста-
новить порывавшиеся торговые сношения с Византией. Вот почему они окан-
чивались обыкновенно торговыми трактатами. Такой торговый характер имеют
все дошедшие до нас договоры Руси с греками Х в. Из них дошли до нас два
договора Олега, один Игорев и один краткий договор или только начало до-
говора Святославова. Договоры составлялись на греческом языке и с надле-
жащими изменениями формы переводились на язык, понятный Руси. Читая эти
договоры, легко заметить, какой интерес связывал в Х в. Русь с Византи-
ей. Всего подробнее и точнее определен в них порядок ежегодных торговых
сношений Руси с Византией, а также порядок частных отношений русских в
Константинополе к грекам: с этой стороны договоры отличаются замеча-
тельной выработкой юридических норм, особенно международного права.
ДОГОВОРЫ И ТОРГОВЛЯ С ВИЗАНТИЕЙ. Ежегодно летом русские торговцы яв-
лялись в Царьград на торговый сезон, продолжавшийся 6 месяцев; по догово-
ру Игоря никто из них не имел права оставаться там на зиму. Русские куп-
цы останавливались в предместье Константинополя у св. Мамы, где находил-
ся некогда монастырь св. Маманта. Со времени того же договора импера-
торские чиновники отбирали у прибывших купцов княжескую грамоту с обоз-
начением числа посланных из Киева кораблей и переписывали имена прибыв-
ших княжеских послов и простых купцов, гостей, "да увемы и мы, - прибавля-
ют греки от себя в договоре, - оже с миром приходят": это была предосто-
рожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в
Царьград русские пираты^. Русские послы и гости во все время своего пре-
бывания в Константинополе пользовались от местного правительства даровым
кормом и даровой баней-знак, что на эти торговые поездки Руси в Констан-
тинополе смотрели не как на частные промышленные предприятия, а как на
торговые посольства союзного киевского двора. По"* свидетельству Льва
Диакона, такое значение русских торговых экспедиций в Византию было пря-
мо оговорено в трактате Цимисхия со Святославом, где император обязал-

ся принимать приходящих в Царьград для торговли руссов в качестве со-
юзников, "как искони повелось" ("хо^аттер avexot^ev 'e^^ov ^v). Надобно
заметить при этом, что Русь была платной союзницей Византии, обязывалась
договорами за условленную "дань" оказывать грекам некоторые оборони-
тельные услуги на границах империи. Так договор Игоря обязывал русского
князя не пускать Черных болгар в Крым "пакостить" в стране Корсунской\
Торговые послы Руси получали в Царьград е свои посольские оклады, а
простые купцы месячину, месячный корм, который им раздавался в известном
порядке по старшинству русских городов, сначала киевским, потом черни-
говским, переяслав-ским и из прочих городов. Греки ^ * побаивались Руси,
даже приходившей с законным видом: купцы входили в город со своими това-
рами непременно без оружия, партиями не больше 50 человек, одними воро-
тами, с императорским приставом, который наблюдал за правильностью тор-
говых сделок покупателей с продавцами; в договоре Игоря прибавлено:
"Входяще же Русь в град, да не творят пакости". По договору Олега русс-
кие купцы не платили никакой пошлины. Торговля была преимущественно ме-
новая: этим можно объяснить сравнительно малое количество византийской
монеты, находимой в старинных русских кладах и курганах. Меха, мед, воск
и челядь Русь меняла на паволоки (шелковые ткани), золото, вина, овощи.
По истечении торгового срока, уходя домой, Русь получала из греческой
казны на дорогу продовольствие и судовые снасти, якори, канаты, паруса,
все, что ей надобилось.
ИХ ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ ПРАВА. Такой порядок торговых сношений Руси с
Византией установлен был договорами Олега и Игоря. Разностороннее
культурное значение их для Руси понятно само собою: достаточно припом-
нить, что они были главным средством, подготовившим принятие христи-
анства Русью, и именно из Византии. Но надобно теперь же отметить в них
одну сторону, которая могла возыметь свое действие еще до принятия хрис-
тианства, - сторону юридическую. Правовые отношения между русскими и гре-
ками в Константинополе определялись, уголовные и гражданские правонару-
шения, между ними случавшиеся, разбирались "по закону греческому и по
уставу и по закону русскому". Так возникали смешанные нормы, комбиниро-
ванные из двух прав, которые излагались в договорах. В них иногда трудно
различить составные элементы, римско-византийский и русский, притом
русский двойственный, варяжский и славянский.

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Договоры сами по себе, как дипломатические документы, лежавшие в ки-
евском княжеском архиве, не могли оказать прямого действия на русское
право. Они имеют важное научное значение как древнейшие письменные па-
мятники, в которых проступают черты этого права, хотя, изучая их, не
всегда можно решить, имеем ли мы перед собою чистую русскую норму или
разбавленную византийской примесью. Но отношения, в которые становилась
Русь, имевшая дела с Константинополем, не могли остаться без влияния на
юридические ее понятия и сами по себе, как не похожие на то, что было на
Днепре или Волхове. В юридическое мышление этих людей иное, греко-римс-
кое понятие могло запасть также невзначай, как в некоторые статьи Олего-
ва договора с греками проскользнула терминология греко-римского права. В
Константинополе на императорской службе состояло немало Руси, и крещеной
и поганой. По одной статье Олегова договора, если кто из таких русских
умрет, не урядив своего имения, не оставив завещания, а "своих не
имать", его имение передается "к малым ближикам в Русь". Свои-это римс-
кое sui, нисходящие, а малые ближики, или просто ближики, как читаем в
некоторых древнерусских памятниках-proximi о? - п-хт)о-Соу, боковые. Русь,
торговавшая с Византией, была у себя дома господствующим классом, кото-
рый обособлялся от туземного славянства сначала иноплеменным происхожде-
нием, а потом, ославянившись, сословными привилегиями. Древнейшие русс-
кие письменные памятники воспроизводят преимущественно право этой приви-
легированной Руси и только отчасти, по соприкосновению, туземный, народ-
ный правовой обычай, которого нельзя смешивать с этим правом. Мы припом-
ним это замечание, когда будем изучать Русскую Правду.
ОХРАНА ТОРГОВЫХ ПУТЕЙ. Другою заботой киевских князей была поддержка
и охрана торговых путей, которые вели к заморским рынкам. С появлением
печенегов в южно-русских степях это стало очень трудным делом. Тот же
император Константин, описывая торговые плавания Руси в Царьград, ярко
рисует затруднения и опасности, какие приходилось ей одолевать на своем
пути^. Собранный пониже Киева под Витичевом караван княжеских, боярских
и купеческих лодок в июне отправлялся в путь. Днепровские пороги предс-
тавляли ему первое и самое тяжелое препятствие. Вы знаете, что между
Екатеринославом и Александровском, там, где Днепр делает большой и кру-
той изгиб к востоку, он на протяжении

70 верст пересекается отрогами Авратынских возвышенностей, которые и
заставляют его делать этот изгиб. Отроги эти принимают здесь различные
формы; по берегам Днепра рассеяны огромные скалы в виде отдельных гор;
самые берега поднимаются отвесными утесами высотой до 35 саженей над
уровнем воды и сжимают широкую реку; русло ее загромождается скалистыми
островами и перегораживается широкими грядами камней, выступающих из во-
ды заостренными или закругленными верхушками. Если такая гряда сплошь
загораживает реку от берега до берега, это - порог; гряды, оставляющие
проход судам, называются заборами. Ширина порогов по течению-до 150 са-
женей; один тянется даже на 350 саженей. Скорость течения реки вне поро-
гов-не более 25 саженей в минуту, в порогах-до 150 саженей. Вода, ударя-
ясь о камни и скалы, несется с шумом и широким волнением. Значительных
порогов теперь считают до десяти, во времена Константина Багрянородного
считалось до семи. Небольшие размеры русских однодеревок облегчали им
прохождение порогов. Мимо одних Русь, высадив челядь на берег, шестами
проталкивала свои лодки, выбирая в реке вблизи берега места, где было
поменьше камней. Перед другими, более опасными, она высаживала на берег
и выдвигала в степь вооруженный отряд для охраны каравана от поджидавших
его печенегов, вытаскивала из реки лодки с товарами и тащила их волоком
или несла на плечах и гнала скованную челядь. Выбравшись благополучно из
порогов и принесши благодарственные жертвы своим богам, она спускалась в
днепровский лиман, отдыхала несколько дней на острове св. Елевферия (ны-
не Березань), исправляла судовые снасти, готовясь к морскому плаванию,
и, держась берега, направлялась к устьям Дуная, все время преследуемая
печенегами^. Когда волны прибивали лодки к берегу, руссы высаживались,
чтобы защитить товарищей от подстерегавших их преследователей. Дальней-
ший путь от устьев Дуная был безопасен. Читая подробное описание этих
царьградских поездок Руси у императора, живо чувствуешь, как нужна была
русской торговле вооруженная охрана при движении русских куп

цов к их заморским рынкам. Недаром Константин заканчивает свой расс-
каз замечанием, что это-мучительное плавание, исполненное невзгод и
опасностей ^"^.
ОБОРОНА СТЕПНЫХ ГРАНИЦ. Но, засаривая степные дороги русской торгов-
ли, кочевники беспокоили и степные границы Русской земли. Отсюда третья
забота киевских князей-ограждать и

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ X

оборонять пределы Руси от степных варваров. С течением времени это
дело становится даже господствующим в деятельности киевских князей
вследствие все усиливавшегося напора степных кочевников. Олег, по расс-
казу Повести временных лет, как только утвердился в Киеве, начал города
ставить вокруг него. Владимир, став христианином, сказал: "Худо, что ма-
ло городов около Киева", - и начал строить города по Десне, Трубежу, Стуг-
не, Суде и другим рекам ^ Эти укрепленные пункты заселялись боевыми
людьми, "мужами лучшими", по выражению летописи, которые вербовались из
разных племен, славянских и финских, населявших русскую равнину. С тече-
нием времени эти укрепленные места соединялись между собою земляными ва-
лами и лесными засеками. Так по южным и юго-восточным границам тогдашней
Руси, на правой и левой стороне Днепра, выведены были в Х и XI вв. ряды
земляных окопов и сторожевых "застав", городков, чтобы сдерживать напа-
дения кочевников. Все княжение Владимира Святого прошло в упорной борьбе
с печенегами, которые раскинулись по обеим сторонам нижнего Днепра
восьмью ордами, делившимися каждая на пять колен ". Около половины Х в.,
по свидетельству Константина Багрянородного, печенеги кочевали на расс-
тоянии одного дня пути от Руси, т.е. от Киевской области. Если Владимир
строил города по р. Стугне (правый приток Днепра), значит, укрепленная
южная степная граница Киевской земли шла по этой реке на расстоянии не
более одного дня пути от Киева. В начале XI в. встречаем указание на ус-
пех борьбы Руси со степью. В 1006-1007 гг. через Киев проезжал немецкий
миссионер Бруно, направляясь к печенегам для проповеди евангелия. Он ос-
тановился погостить у князя Владимира, которого в письме к императору
Генриху II называет сеньором Руссов (senior Ruzorum). Князь Владимир
уговаривал миссионера не ездить к печенегам, говоря, что у них он не
найдет душ для спасения, а скорее сам погибнет позорною смертью. Князь
не мог уговорить Бруно и вызвался проводить его со своей дружиной (cum
exercitu) до границ своей земли, "которые он со всех сторон оградил кре

пким частоколом на весьма большом протяжении по причине скитающихся
около них неприятелей"^. В одном месте князь Владимир провел немцев во-
ротами чрез эту линию укреплений и, остановившись на сторожевом степном
холме, послал сказать им: "вот я довел вас до места, где кончается моя
земля и начинается неприятельская". Весь этот путь от Киева до укреплен-
ной границы пройден был в два дня. Мы заметили выше, что в половине Х в.
линия

укреплении по южной границе шла на расстоянии одного дня пути от Кие-
ва. Значит, в продолжение полувековой упорной борьбы при Владимире Русь
успела пробиться в степь на один день пути, т.е. передвинуть укреплен-
ную границу на линию реки Роси, где преемник Владимира Ярослав "поча
ставити город ы", населяя их пленными ляхами. Так первые киевские князья
продолжали начавшуюся еще до них деятельность вооруженных торговых горо-
дов Руси, поддерживая сношения с приморскими рынками, охраняя торговые
пути и границы Руси от степных ее соседей.
НАСЕЛЕНИЕ И ПРЕДЕЛЫ РУССКОЙ ЗЕМЛИ В XI в. Описавши деятельность пер-
вых киевских князей, сведем ее результаты, бросим беглый взгляд на сос-
тояние Руси около половины XI в. Своим мечом первые киевские князья
очертили довольно широкий круг земель, политическим центром которых был
Киев. Население этой территории было довольно пестрое; в состав его пос-
тепенно вошли не только все восточные славянские племена, но и некоторые
из финских: чудь прибалтийская, весь белозерская, меря ростовская и му-
рома по нижней Оке. Среди этих инородческих племен рано появились русс-
кие города. Так среди прибалтийской чуди при Ярославе возник Юрьев
(Дерпт), названный так по христианскому имени Ярослава^; еще раньше яв-
ляются правительственные русские средоточия среди финских племен на вос-
токе, среди муромы, мери и веси. Муром, Ростов и Белозерск. Ярослав
построил еще на берегу Волги город, названный по его княжескому имени
Ярославлем. Русская территория, таким образом, простиралась от Ладожско-
го озера до устьев реки Роси, правого притока Днепра, и Ворсклы или Пе-
ла, левых притоков; с востока на запад она шла от устья Клязьмы, на ко-
торой при Владимире Мономахе возник город Владимир (Залесский), до об-
ласти верховьев Западного Буга, где еще раньше, при Владимире Святом,
возник другой город Владимир (Волынский). Страна древних хорватов Гали-
ция была в Х и XI вв. спорным краем, переходившим между Польшей и Русью
из рук в руки^. Нижнее течение реки Оки, которая была восточной границею
Руси, и низовья южных рек Днепра, Восточного Буга и Днестра находились,
по-видимому, вне власти киевского князя. В стороне Русь удерживала еще
за собой старую колонию Тмуторокань, связь с которой поддерживалась вод-
ными путями по левым притокам Днепра и рекам Азовского моря.

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ХАРАКТЕР ГОСУДАРСТВА. Разноплеменное население, занимавшее всю эту
территорию, вошло в состав великого княжества Киевского, или Русского
государства. Но это Русское государство еще не было государством русско-
го народа, потому что еще не существовало самого этого народа: к полови-
не XI в. были готовы только этнографические элементы, из которых потом
долгим и трудным процессом выработается русская народность. Все эти раз-
ноплеменные элементы пока были соединены чисто механически; связь
нравственная, христианство, распространялось медленно и не успело еще
захватить даже всех славянских племен Русской земли: так, вятичи не были
христианами еще в начале XII в. Главной механической связью частей насе-
ления Русской земли была княжеская администрация с ее посадниками, даня-
ми и пошлинами. Во главе этой администрации стоял великий князь киевс-
кий. Нам уже известен характер его власти, как и ее происхождение: он
вышел из среды тех варяжских викингов, вождей военно-промышленных компа-
ний, которые стали появляться на Руси в IX в.; это был первоначально на-
емный вооруженный сторож Руси и ее торговли, ее степных торговых путей и
заморских рынков, за что он получал корм с населения. Завоевания и
столкновения с чуждыми политическими формами клали заимствованные черты
на власть этих наемных военных сторожей и осложняли ее, сообщая ей ха-
рактер верховной государственной власти: так, в Х в. наши князья под хо-
зарским влиянием любили величаться "каганами". Из слов Ибн-Дасты видно,
что в первой половине Х в. обычным названием русского князя было "ха-
кан-рус", русский каган. Русский митрополит Иларион, писавший в половине
XI в., в похвальном слове Владимиру Святому дает даже этому князю хо-
зарский титул кагана". Вместе с христианством стала проникать на Русь
струя новых политических понятий и отношений. На киевского князя пришлое
духовенство переносило византийское понятие о государе, поставленном от
бога не для внешней только защиты страны, но и для установления и под-
держания внутреннего общественного порядка. Тот же митрополит Иларион
пишет, ч

то князь Владимир "часто с великим смирением советовался с отцами
своими епископами о том, как уставить закон среди людей, недавно познав-
ших господа". И рассказ начального летописного свода выводит Владимира в
совете с епископами, которые внушают ему мысль о необходимости князю
казнить разбойников, потому что он поставлен от бога казнить злых и ми-
ловать добрых".

ДРУЖИНА. Теперь бросим взгляд на состав русского общества, которым
правил великий князь киевский. Высшим классом этого общества, с которым
князь делил труды управления и защиты земли, была княжеская дружина. Она
делилась на высшую и низшую: первая состояла из княжих мужей, или бояр,
вторая из детских, или отроков; древнейшее собирательное название млад-
шей дружины гридь или гридьба (скандинавское grid - дворовая прислуга)
заменилось потом словом двор или слуги. Эта дружина вместе со своим кня-
зем вышла, как мы знаем, из среды вооруженного купечества больших горо-
дов. В XI в. она еще не отличалась от этого купечества резкими чертами
ни политическими, ни экономическими. Дружина княжества составляла,
собственно, военный класс; но и большие торговые города были устроены
по-военному, образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся
тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки (батальоны и роты).
Тысячей командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем ты-
сяцкий, сотнями и десятками также выборные сотские и десятские. Эти вы-
борные командиры составляли военное управление города и принадлежавшей
ему области, военно-правительственную старшину, которая называется в ле-
тописи "старцами градскими". Городовые полки, точнее говоря, вооруженные
города принимали постоянное участие в походах князя наравне с его дружи-
ной. С другой стороны, дружина служила князю орудием управления: члены
старшей дружины, бояре, составляли думу князя, его государственный со-
вет. "Бо Володимир, - говорит о нем летопись, - любя дружину и с ними думая
о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем" ^. Но в этой дружин-
ной, или боярской, думе сидели и "старцы градские", т.е. выборные воен-
ные власти города Киева, может быть, и других городов, тысяцкие и сотс-
кие. Так, самый вопрос о принятии христианства был решен князем по сове-
ту с боярами и "старцами градскими". Эти^* старцы, или старейшины, го-
родские являются об руку с князем, вместе с боярами, в делах управления,
как и при всех придворных торжествах, образуя как бы земскую аристокр

атию рядом с княжеской служилой. На княжий пир по случаю освящения
церкви в Василеве в 996 г. званы были вместе с боярами и посадниками и
"старейшины по всем градом" '^. Точно так же по распоряжению Владимира
на его воскресные пиры в Киеве положено было приходить боярам, гриди,
сотским, десятским и всем нарочитым мужам ^. Но, составляя военно-прави-
тельственный класс,

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

княжеская дружина в то же время оставалась еще во главе русского ку-
печества, из которого выделилась, принимала деятельное участие в заморс-
кой торговле. Это русское купечество около половины Х в. далеко еще не
было славянорусскйм.
ВАРЯЖСКИЙ ЭЛЕМЕНТ. Договор Игоря с греками заключили в 945 г. послы
от киевского правительства и гости, купцы, которые вели торговые дела с
Византией. Те и другие говорят о себе в договоре: "... мы от рода русско-
го ели и гостье" '^. Все это были варяги. В перечне 25 послов нет ни од-
ного славянского имени; из 25 или 26 купцов только одного или двоих мож-
но признать славянами. Указывая на близость тогдашнего русского купе-
чества к киевскому правительству, призвавшему купцов к участию в таком
важном дипломатическом акте, договор вскрывает и роль варягов в заморс-
кой русской торговле того времени: как люди бывалые и привычные к морю,
варяги, входившие в состав туземного купечества, служили его комиссионе-
рами, посредниками между ним и заморскими рынками ^ *. Сторонним наблю-
дателям оба класса, княжеская дружина и городское купечество, представ-
лялись одним общественным слоем, который носил общее название Руси, и,
по замечанию восточных писателей Х в., занимался исключительно войной и
торговлей, не имел ни деревень, ни пашен, т.е. не успел еще сделаться
землевладельческим классом. Следы землевладения у служилых людей появля-
ются в памятниках не ранее XI столетия^; оно и провело экономическую и
юридическую грань между княжеской дружиной и городовым купечеством, но
уже несколько позднее ^: в более раннее время, может быть, и городские
купцы бывали землевладельцами, как это видим потом в Новгороде и Пскове.
В Русской Правде сословное деление основывается на отношении лиц к кня-
зю, как верховному правителю. Княж муж, боярин, приобретая землю, стано-
вился привилегированным землевладельцем, как привилегированный слуга
князя.
РАБОВЛАДЕНИЕ. Но первоначальным основанием сословного деления русско-
го общества, может быть, еще до князей служило, по-видимому, рабовладе-
ние. В некоторых статьях Русской Правды упоминается привилегированный
класс, носящий древнее название огнищан, которое в других статьях заме-
нено более поздним термином княжи мужи; убийство огнищанина, как и княжа
мужа, оплачивается двойною вирой. В древних

памятниках славяно-русской письменности слово огнище является со зна-
чением челяди; следовательно, огнищане были рабовладельцы. Можно думать,
что так назывался до князей высший класс населения в больших торговых
городах Руси, торговавший преимущественно рабами ^. Но если княжеская
дружина в XI в. еще не успела резко обособиться от городского купечества
ни политически, ни экономически, то можно заметить между ними различие
племенное. Княжеская дружина принимала в свой состав и туземные силы,
преимущественно из городской военно-правительственной старшины. Но по
спискам киевских послов, заключавших договоры с греками в Х в., можно
видеть, что решительное большинство в тогдашнем составе княжеской дружи-
ны принадлежало "находникам", как их называет летопись, заморским варя-
гам^. По-видимому, варяжский элемент преобладал в составе дружины еще и
в XI в. Русское общество того времени привыкло считать русского боярина
варягом. Есть любопытный памятник, относящийся к первым временам христи-
анства на Руси: это слова на святую четыредесятницу с предшествующими ей
неделями. В одном из этих несомненно русских произведений, в слове на
неделю мытаря и фарисея, следовательно, на тему о смирении, мы встречаем
одно любопытное указание проповедника. Внушая знати не кичиться своей
знатностью, проповедник говорит: "Не хвались родом ты, благородный, не
говори: отец у меня боярин, а мученики христовы братья мне". Это намек
на христиан-варягов, отца с сыном, пострадавших от киевских язычников
при князе Владимире в 983 г. ^ Значит, русскому обществу XI в. боярин
русский представлялся непременно родичем, земляком киевских мучени-
ков-варягов, хотя в Х и в начале XI в. известно по летописи немало кня-
жих мужей из туземцев-славян. Слово писано, когда совершалось племенное
обновление княжеской дружины, но еще не успели соответственно измениться
привычные социальные представления.
СЛОВО "РУСЬ". Княжеская дружина, служа орудием администрации в руках
киевского князя, торгуя вместе с купечеством больших городов, носила
вместе с ним специальное название руси. До сих пор не объяснено удовлет-
ворительно ни историческое происхождение, ни этимологическое значение
этого загадочного слова. По предположению автора древней Повести о Русс-
кой земле, первоначальное значение его было племенное: так называлось то
варяжское племя, из которого вышли первые наши князья. Потом это слово
получило

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
сословное значение: русью в Х в., по Константину Багрянородному и
арабским писателям, назывался высший класс русского общества, преиму-
щественно княжеская дружина, состоявшая в большинстве из тех же варягов.
Позднее Русь, или Русская земля, - выражение, впервые появляющееся в Иго-
ревом договоре 945 г., - получило географическое значение: так называлась
преимущественно Киевская область, где гуще осаживались пришлые варяги
("поляне, яже ныне зовомая русь", по выражению Начальной летописи). На-
конец, в XI-XII вв., когда Русь как племя слилась с туземными славянами,
оба эти термина Русь и Русская земля, не теряя географического значения,
являются со значением политическим: так стала называться вся территория,
подвластная русским князьям, со всем христианским славяно-русским ее на-
селением.
ПРЕВРАЩЕНИЕ ПЛЕМЕН В СОСЛОВИЯ. Но в Х в. от смешанного высшего клас-
са, называвшегося русью, военного и промышленного, в значительном коли-
честве пришлого, еще резко отличалось туземное низшее население, сла-
вянское простонародье, платившее дань Руси. Скоро ^ и это простонародье
обозначится в наших памятниках не как туземная масса, платящая дань
пришлым иноплеменникам, а в виде низших классов русского общества, отли-
чающихся правами и обязанностями от верхних слоев того же единоплеменно-
го им русского общества. Так и в нашей истории вы наблюдаете процесс
превращения в сословия племен, сведенных судьбой для совместной жизни в
одном государственном союзе, с преобладанием одного племени над другими.
Можно теперь же отметить особенность, отличавшую наш процесс от парал-
лельных ему, известных вам из истории Западной Европы: у нас пришлое
господствующее племя, прежде чем превратиться в сословие, сильно разбав-
лялось туземной примесью. Это лишало общественный склад рельефных сос-
ловных очертаний, зато смягчало социальный антагонизм. В таких чертах
представляется нам состояние Русской земли около половины XI в. С этого
времени до исхода XII в., т.е. до конца первого периода нашей истории,
политический и гражданский порядок, основания которого были положены
старыми волостными городами и потом первыми киевскими князьями, получает
дальнейшее развитие. Переходим к изучению явлений, в которых обнаружи-
лось это развитие, и прежде всего изучим факты политические, т.е. поря-
док княжеского владения, установившийся на Руси по смерти Ярослава.
ЛЕКЦИЯ X
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ.
ОБЪЕДИНЕНИЕ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯНСКИХ ПЛЕМЕН ПОД ВЛАСТЬЮ КИЕВСКОГО КНЯЗЯ.
УСТРОЙСТВО УПРАВЛЕНИЯ. НАЛОГИ; ПОВОЗЫ И ПОЛЮДЬЯ. СВЯЗЬ УПРАВЛЕНИЯ С ТОР-
ГОВЫМ ОБОРОТОМ. ВНЕШНЯЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. ДОГОВОРЫ И ТОРГО-
ВЫЕ СНОШЕНИЯ РУСИ С ВИЗАНТИЕЙ.
ЗНАЧЕНИЕ ЭТИХ ДОГОВОРОВ И СНОШЕНИЙ В ИСТОРИИ РУССКОГО ПРАВА. ВНЕШНИЕ
ЗАТРУДНЕНИЯ И ОПАСНОСТИ РУССКОЙ ТОРГОВЛИ. ОБОРОНА СТЕПНЫХ ГРАНИЦ. РУСС-
КАЯ ЗЕМЛЯ В ПОЛОВИНЕ XI в. НАСЕЛЕНИЕ И ПРЕДЕЛЫ.
ЗНАЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КИЕВСКОГО.
КНЯЖЕСКАЯ ДРУЖИНА; ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БЛИЗОСТЬ К КУПЕ-
ЧЕСТВУ БОЛЬШИХ ГОРОДОВ.
ВАРЯЖСКИЙ ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ЭТОГО КУПЕЧЕСТВА.
РАБОВЛАДЕНИЕ КАК ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ОСНОВА СОСЛОВНОГО ДЕЛЕНИЯ. ВАРЯЖСКИЙ
ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ДРУЖИНЫ. РАЗНОВРЕМЕННЫЕ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА РУСЬ. ПРЕВРАЩЕ-
НИЕ ПЛЕМЕН В СОСЛОВИЯ.
Мы старались рассмотреть факт, скрытый в рассказе Начальной летописи
о первых киевских князьях, который можно было бы признать началом Русс-
кого государства. Мы нашли, что сущность этого факта такова: приблизи-
тельно к половине IX в. внешние и внутренние отношения в торгово-промыш-
ленном мире русских городов сложились в такую комбинацию, в силу которой
охрана границ страны и ее внешней торговли стала их общим интересом,
подчинившим их князю киевскому и сделавшим Киевское варяжское княжество
зерном Русского государства. Этот факт надобно относить ко второй поло-
вине IX в.: точнее я не решаюсь обозначить его время.
НАПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. Общий интерес, создавший
великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял
и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней дея-
тельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный свод,
встречаем ряд полуисторических и полусказочных преданий, в которых исто-
рическая правда сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти пре-
дания повествуют о князьях киевских IX и Х вв. - Олеге, Игоре, Святославе,
Ярополке, Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных
критических усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли
деятельность этих князей.
6* 163

ЛЕКЦИЯ х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ X

ЛЕКЦИЯ Х
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XI
ПОРЯДОК КНЯЖЕСКОГО ВЛАДЕНИЯ РУССКОЙ ЗЕМЛЕЙ ПОСЛЕ ЯРОСЛАВА. НЕЯСНОСТЬ
ПОРЯДКА ДО ЯРОСЛАВА.
РАЗДЕЛ ЗЕМЛИ МЕЖДУ СЫНОВЬЯМИ ЯРОСЛАВА И ЕГО ОСНОВАНИЕ. ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЕ-
РЕМЕНЫ В РАСПОРЯДКЕ НАДЕЛОВ. ОЧЕРЕДЬ СТАРШИНСТВА ВО ВЛАДЕНИИ КАК ОСНОВА
ПОРЯДКА. ЕГО СХЕМА.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА. ПРАКТИЧЕСКОЕ ЕГО ДЕЙСТВИЕ.
УСЛОВИЯ, ЕГО РАССТРАИВАВШИЕ: РЯДЫ И УСОБИЦЫ КНЯЗЕЙ; МЫСЛЬ ОБ ОТЧИНЕ;
ВЫДЕЛЕНИЕ КНЯЗЕЙ-ИЗГОЕВ;
ЛИЧНЫЕ ДОБЛЕСТИ КНЯЗЕЙ; ВМЕШАТЕЛЬСТВО ВОЛОСТНЫХ ГОРОДОВ. ЗНАЧЕНИЕ
ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА.
Нам предстоит изучить политический строй, устанавливавшийся в Русской
земле с половины XI в., по смерти Ярослава'. Различные общественные силы
и исторические условия участвовали в созидании этого строя; но основани-
ем его служил порядок княжеского владения Русской землей, действовавший
в это время. На нем прежде всего и остановимся.
КНЯЖЕСКОЕ ВЛАДЕНИЕ ДО ЯРОСЛАВА. Довольно трудно сказать, какой поря-
док княжеского владения существовал на Руси при предшественниках Яросла-
ва, и даже существовал ли какой-либо определенный порядок. Иногда власть
как будто переходила от одного князя к другому по старшинству; так, пре-
емником Рюрика был не малолетний сын его Игорь, а родственник Олег, по
преданию, его племянник. Иногда всею землею правил, по-видимому, один
князь; но можно заметить, что это бывало тогда, когда не оставалось на-
лицо русских взрослых князей. Следовательно, единовластие до половины XI
в. было политическою случайностью, а не политическим порядком. Как скоро
у князя подрастало несколько сыновей, каждый из них, несмотря на воз-
раст, обыкновенно еще при жизни отца получал известную область в управ-
ление. Святослав, оставшийся после отца малолетним, однако еще при его
жизни княжил в Новгороде. Тот же Святослав потом, собираясь во второй
поход на

ЛЕКЦ-ИЯ XI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Дунай против болгар, роздал волости на Руси трем своим сыновьям; точ-
но так же поступил со своими сыновьями и Владимир. При отце сыновья пра-
вили областями в качестве его посадников (наместников) и платили, как
посадники, дань со своих областей великому князю-отцу. Так, о Ярославе
летопись замечает, что он, правя при отце Новгородом, давал Владимиру
ежегодную урочную дань по 2 тысячи гривен: "... так, - прибавляет летопи-
сец, - и все посадники новгородские платили"^. Но когда умирал отец, тог-
да, по-видимому, разрывались все политические связи между его сыновьями:
политической зависимости младших областных князей от старшего их брата,
садившегося после отца в Киеве, незаметно. Между отцом и детьми действо-
вало семейное право; но между братьями не существовало, по-видимому, ни-
какого установленного, признанного права, чем и можно объяснить усобицы
между сыновьями Святослава и Владимира. Впрочем, мелькает неясная мысль
о праве старшинства. Мысль эту высказал один из сыновей Владимира, князь
Борис. Когда ему по смерти отца дружина советовала занять киевский стол
помимо старшего брата Святополка, Борис отвечал: "Не буди мне възняти
рукы на брата своего старейшего; аще и отець ми умре, то сь ми буди в
отца место".
РАЗДЕЛ ПОСЛЕ ЯРОСЛАВА. По смерти Ярослава власть над Русской землей
не сосредоточивается более в одном лице: единовластие, случавшееся иног-
да до Ярослава, не повторяется; никто из потомков Ярослава не принимает,
по выражению летописи, "власть русскую всю", не становится "самовластцем
Русстей земли". 370 происходит оттого, что род Ярослава с каждым поколе-
нием размножается все более и земля Русская делится и переделяется между
подраставшими князьями. Надобно^ следить за этими непрерывными дележами,
чтобы разглядеть складывавшийся порядок и понять его основы. При этом
следует различать схему или норму порядка и его практическое развитие.
Первую надобно наблюдать по практике первых поколений Яросла-вичей, а
потом она остается только в понятиях князей, вытесняемая из практики из-
меняющимися обстоятельствами. Так обыкновенно бывает в жизни: отступая
от привычного, затверженного правила под гнетом обстоятельств, люди еще
долго донашивают его в своем сознании, которое вообще консервативнее,
неповоротливее жизни, ибо есть дело одиночное, индивидуальное, а жизнь
изменяется коллективными усилиями и ошибками целых

масс\ Посмотрим прежде всего, как разделилась Русская земля между
Ярославичами тотчас по смерти Ярослава. Их было тогда налицо шестеро:
пять сыновей Ярослава и один внук Ростислав от старшего Ярославова сына
Владимира, умершего еще при жизни отца"*. Мы не считаем раньше выделив-
шихся и не принимавших участия в общем владении Ярославичей князей по-
лоцких, потомков старшего Ярославова брата Изяслава, Владимирова сына от
Рогнеды^. Братья поделились, конечно, по завету отца, и летопись припи-
сывает Ярославу предсмертное изустное завещание, в котором он распреде-
ляет Русскую землю между сыновьями в том самом порядке, как они владели
ею после отца. Старший Ярославич, Изяслав, сел в Киеве, присоединив к
нему и Новгородскую волость: значит, в его руках сосредоточились оба
конца речного пути "из Варяг в Греки". Второму сыну Ярослава, Святосла-
ву, досталась область днепровского притока Десны, земля Черниговская с
примыкавшей к ней по Оке Муромо-Рязанской окраиной и с отдаленной азовс-
кой колонией Руси Тмутороканью, возникшей на месте старинной византийс-
кой колонии Таматарха (Тамань). Третий Ярославич, Всеволод, сел в Пере-
яславле Русском (ныне уездный город Полтавской губернии) и получил в
прибавок к этой сравнительно небольшой и окраиной волости оторванный от
нее географически край Суздальский и Белозерский по Верхнему Поволжью.
Четвертый, Вячеслав, сел в Смоленске, пятый, Игорь, - на Волыни, где пра-
вительственным центром стал построенный при Владимире Святом город Вла-
димир (на реке Луге, притоке Западного Буга). Сирота-племянник получил
от дядей отдаленный Ростовский край среди владений Всеволода переяславс-
кого, хотя его отец княжил в Новгороде^. Очевидно, между братьями расп-
ределялись городовые области, старые и новые. Легко заметить двойное со-
ображение, каким руководился Ярослав при таком разделе Русской земли: он
распределил ее части между сыновьями, согласуя их взаимное отношение по
степени старшинства со сравнительной доходностью этих частей. Чем старше
был князь, тем лучше и богаче волость ему доставалась. Говоря короче, ра

здел основан был на согласовании генеалогического отношения князей с
экономическим значением городовых областей. Любопытно, что три старших
города, Киев, Чернигов и Переяславль, по распределению Ярослава следуют
друг за другом совершенно в том же порядке, в каком перечислялись они в
договорах с греками, а там они расположены в порядке своего политическо-
го и экономического значения. Киев, достав-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XI

шийся старшему брату, в XI в. был, как средоточие русской торговли,
богатейшим городом Руси. Иностранцы XI в. склонны были даже преувеличи-
вать богатство и населенность этого города. Писатель самого начала XI в.
Титмар Мерзебургский считает Киев чрезвычайно большим и крепким городом,
в котором около 400 церквей и 8 рынков ^ Другой западный писатель того
же века, Адам Бременский, называет Киев соперником Константинополя,
"блестящим украшением Греции", т.е. православного востока^. И в наших
летописях встречаем известие, что в большой пожар 1017 г. в Киеве сгоре-
ло до 700 церквей. За Киевом по своему богатству и значению следовал
Чернигов, доставшийся второму Ярославичу, и т.д.
ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЕРЕМЕНЫ.
Теперь представляется вопрос: как Ярославичи владели Русской землей
при дальнейших переменах в наличном составе своей семьи? Получив^ что
досталось каждому по разделу, оставались ли они постоянными владельцами
доставшихся им областей и как их области наследовались? Я сейчас упомя-
нул о предсмертном завещании Ярослава. Вы, наверное, читали его еще в
гимназии, и я его не повторяю. Оно отечески задушевно, но очень скудно
политическим содержанием; невольно спрашиваешь себя, не летописец ли го-
ворит здесь устами Ярослава. Среди наставлений сыновьям пребывать в люб-
ни между собою можно уловить только два указания на дальнейший порядок
отношений между братьями-наследниками. Перечислив города, назначенные
каждому, завещание внушает младшим братьям слушаться старшего, как они
слушались отца: "... да той вы будет в мене место". Потом отец сказал
старшему сыну: "Если брат будет обижать брата, ты помогай обижаемому".
Вот и все. Но есть два важных дополнения этого завещания. В сказании о
Борисе и Глебе уже известного нам монаха Иакова читаем, что Ярослав ос-
тавил наследниками и преемниками своего престола не всех пятерых своих
сыновей, а только троих старших. Это-известная норма родовых отношений,
ставшая потом одной из основ местничества. По этой норме в сложной
семье, состоящей из братьев с их семействами, т.е. из дядей и племянни-
ков, первое, властное поколение состоит только из трех старших братьев,
а остальные, младшие братья отодвигаются во второе, подвластное поколе-
ние, приравниваются к племянникам: по местническому счету старший пле-
мянник четвертому дяде в версту, причем в числе дядей считался и отец
племянника. Потом летописец,

рассказав о смерти третьего Ярославича-Всеволода, вспомнил, что Ярос-
лав, любя его больше других своих сыновей, говорил ему перед смертью:
"Если бог даст тебе принять власть стола моего после своих братьев с
правдою, а не с насилием, то, когда придет к тебе смерть, вели положить
себя, где я буду лежать, подле моего гроба". Итак, Ярослав отчетливо
представлял себе порядок, какому после него будут следовать его сыновья
в занятии киевского стола: это порядок по очереди старшинства. Посмот-
рим, так ли было на деле и как применялась общая схема этого порядка^. В
1057 г. умер четвертый Ярославич-Вячеслав смоленский, оставивши сына.
Старшие Ярославичи перевели в Смоленск Игоря с Волыни, а на его место на
Волынь перевели из Ростова племянника Ростислава. В 1060 г. умер другой
младший Ярославич, Игорь смоленский, так же оставивши сыновей. Старшие
братья не отдали Смоленска ни этим сыновьям, ни Ростиславу. Последний,
однако, считая себя вправе переместиться по очереди с Волыни в Смоленск,
осердился на дядей и убежал в Тмуторокань собирать силы для мести '°. В
1073 г. Ярославичи Святослав и Всеволод заподозрили старшего брата Изяс-
лава в каких-то кознях против братьев и выгнали его из Киева. Тогда в
Киеве сел по старшинству Святослав из Чернигова, а в Чернигов на его
место перешел Всеволод из Переяслав-ля. В 1076 г. Святослав умер, оста-
вив сыновей; на его место в Киев перешел из Чернигова Всеволод. Но скоро
Изяслав вернулся на Русь с польской помощью. Тогда Всеволод добровольно
уступил ему Киев, как старшему, а сам воротился в Чернигов. Обделенные
племянники хотели добиться владений силой. В бою с ними пал Изяслав в
1078 г." Тогда Всеволод, единственный из сыновей Ярослава, остававшийся
в живых, снова переместился на старший стол в Киев. В 1093 г. умер Все-
волод. На сцену теперь выступает второе поколение Ярославичей, внуки
Ярослава, и на киевский стол садится сын старшего Ярославича Святополк
Изяславич.
ОЧЕРЕДЬ СТАРШИНСТВА. Достаточно перечисленных случаев, чтобы видеть,
какой порядок владения устанавливался у Ярославичей. Князья-родичи не
являются постоянными, неподвижными владельцами областей, достававшихся
им по разделу: с каждой переменой в наличном составе княжеской семьи
идет передвижка, младшие родичи, следовавшие за умершим, передвигались
из волости в волость, с младшего стола на старший. Это передвижение сле-
довало известной очереди,

ЛЕКЦИЯ х1
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

совершалось в таком же порядке старшинства князей, как был произведен
первый раздел. В этой очереди выражалась мысль о нераздельности княжес-
кого владения Русской землей: Ярославичи владели ею, не разделяясь, а
переделяясь, чередуясь по старшинству. Очередь, устанавливаемая отноше-
нием старшинства князей и выражавшая мысль о нераздельности княжеского
владения, остается, по понятиям князей, основанием владельческого их по-
рядка в XI и до конца XII в. В продолжение всего этого времени князья не
переставали выражать мысль, что вся совокупность их, весь род Ярослава
должен владеть наследием отцов и дедов нераздельно-поочередно. Это"* бы-
ла целая теория, постепенно сложившаяся в политическом сознании Ярос-
ла-вичей, с помощью которой они старались ориентироваться в путанице
своих перекрещивавшихся интересов и пытались исправить практику своих
отношений, когда они чересчур осложнялись. В рассказе летописи эта тео-
рия выражается иногда довольно отчетливо. Владимир Мономах, похоронив
отца в 1093 г., начал размышлять, вероятно, по поводу советов занять ки-
евский стол помимо старшего двоюродного брата Святополка Изяславича:
"Сяду я на этот стол - будет у меня рать со Святополком, потому что его
отец сидел на том столе прежде моего отца" '^. И, размыслив так, послал
он звать Святополка в Киев^*. В 1195 г. правнук Мономаха, смоленский
князь Рюрик с братьями, признав старшинство в своей линии за внуком Мо-
номаха Всеволодом III суздальским, обратился к черниговскому князю Ярос-
лаву, четвероюродному брату этого Всеволода, с таким требованием: "Целуй
нам крест со всею своею братиею, что не искать вам Киева и Смоленска под
нами, ни под нашими детьми, ни под всем нашим Владимировым племенем; дед
наш Ярослав разделил нас Днепром, потому вам и нет дела до Киева" ^. Рю-
рик выдумал небывалый раздел: Ярослав никогда не делил сыновей своих
Всеволода и Святослава Днепром; оба этих сына получили области на вос-
точной стороне Днепра, Чернигов и Переяславль. Так как это требование
Рюрика было внушено ему главой линии Всеволодом суздальским, то с отве-
том

на это требование Ярослав черниговский обратился прямо к Всеволоду III, послав сказать ему: "У нас был уговор не искать Киева под тобою и под сватом твоим Рюриком; мы и стоим на этом уговоре; но если ты велишь нам отказаться от Киева навсегда, то ведь мы не угры и не ляхи, а единого деда внуки: пока вы оба живы с Рюриком, мы не ищем Киева, а после вас-кому бог даст". Не забудем, что в этом столкновении выступают довольно далекие родственники,

Ярославичи 4-го и 5-го поколения, и, однако, они ясно выражают мысль
об очередном порядке владения, основанном на единстве княжеского рода и
нераздельности отчего и дедовского достояния князей.
СХЕМА ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА. Такой своеобразный порядок княжеского вла-
дения устанавливался на Руси по смерти Ярослава. Изложим его в возможно
простейшей схеме. Князь русский имел уже династическое значение: это
звание усвоено было только потомками Владимира Святого. Не было ни еди-
ноличной верховной власти, ни личного преемства ее по завещанию. Яросла-
вичи не делили достояния отцов и дедов на постоянные доли и не передава-
ли доставшейся каждому доли своим сыновьям по завещанию. Они были под-
вижными владельцами, которые передвигались из волости в волость по из-
вестной очереди. Очередь эта определялась старшинством лиц и устанавли-
вала постоянно колебавшееся, изменчивое соотношение наличного числа кня-
зей с количеством княжеских волостей или владений. Все наличные князья
по степени старшинства составляли одну генеалогическую лествицу. Точно
так же вся Русская земля представляла лествицу областей по степени их
значения и доходности. Порядок княжеского владения основывался на точном
соответствии ступеней обеих этих лествиц, генеалогической и территори-
альной, лествицы лиц и лествицы областей. На верху лествицы лиц стоял
старший из наличных князей, великий князь киевский. Это старшинство да-
вало ему кроме обладания лучшей волостью известные права и преимущества
над младшими родичами, которые "ходили в его послушании". Он носил зва-
ние великого, т.е. старшего князя, названого отца своей братии. Быть в
отца место-эта юридическая фикция поддерживала политическое единство
княжеского рода при его естественном распадении, восполняя или исправляя
естественный ход дел. Великий князь распределял владения между младшими
родичами, "наделял" их, разбирал их споры и судил их, заботился об их
осиротелых семьях, был высший попечитель Русской земли, "думал, гадал о
Русской земле", о чести своей и своих родичей^. Так, великому князю при-
надлежали распорядок владений, суд над родичами, родственная опека и
всеземское попечительство. Но, руководя Русью и родичами, великий князь
в более важных случаях действовал не один, а собирал князей на общий со-
ве

т, снем или поряд, заботился об исполнении постановлений этого
родственного совета, вообще действовал как

ЛЕКЦИЯ XI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

представитель и исполнитель воли всего державного княжеского рода.
Так можно формулировать междукняжеские отношения, какие признавались
правильными. В нашей исторической литературе они впервые подробно были
исследованы С. М. Соловьевым. Если я не ошибаюсь, нигде более в истории
мы не имеем возможности наблюдать столь своеобразный политический поря-
док. По его главной основе, очереди старшинства, будем называть его оче-
редным в отличие от последующего удельного, установившегося в XIII и XIV
вв.
ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ '". Остановимся на вопросе о происхождении этого по-
рядка. Чтобы видеть, что нужно объяснить в вопросе, припомним основания
порядка. Их два: 1) верховная власть была собирательная, принадлежала
всему княжескому роду; 2) отдельные князья временно владели теми или
другими частями земли. Следовательно, в рассматриваемом складе княжеско-
го владения надобно различать право владения, принадлежавшее целому вла-
детельному роду, и порядок владения по известной очереди как средство
осуществления этого права.
Происхождение родового порядка княжеского владения объясняют влиянием
частного туземного быта на политический строй земли: пришлые варяжские
князья усвоили господствовавшие среди восточных славян родовые понятия и
отношения и по ним устроили свой порядок управления страной. Можно при-
нять такое объяснение происхождения права коллективного владения только
с некоторой оговоркой: родовые понятия и отношения у туземцев находились
уже в состоянии разрушения, когда князья начали усвоять их. Впрочем, в
этой части вопроса мало что требует объяснения. Присутствие норм частно-
го семейного права в государственном порядке-довольно обычное явление:
таково, например, в монархиях преемство верховной власти в порядке стар-
шинства нисходящих или наследственность сословных прав и т.п. Это
объясняется свойством самых учреждений независимо от быта населения.
Исключительное положение династий, естественно, замыкает каждую в обо-
собленный родственный круг. Идеи чистой монархии еще не было у русских
князей XI в.; совместное владение со старшим во главе казалось проще и
было доступнее пониманию. Но родовыми отношениями не объясняется самый
порядок княжеского владения по очереди старшинства с владельческой пе-
редвижкой князей: подобного подвижного порядка не видим в тогдашнем

частном быту русских славян. Родовое право могло выражаться в различ-
ных порядках владения. Мог владеть землей один старший в княжеском роде,
держа младших родичей в положении своих сотрудников или исполнителей
своих поручений по общему управлению и не делая их постоянными террито-
риальными владетелями: так поступал Владимир со своими сыновьями, посы-
лая их управлять областями как своих наместников и переводя их из одной
области в другую. Можно было раз навсегда поделить общее родовое достоя-
ние на постоянные наследственные доли, как было у Меровингов при преем-
никах Хлодвига или как у нас владели отчиной потомки Всеволода III. От-
куда и как возникла мысль о подвижном порядке владения по очереди стар-
шинства и о том, что соответствие порядка старшинства князей полити-
ко-экономическому значению областей должно поддерживаться постоянно и
восстанов-ляться при каждой перемене в наличном составе владетельного
княжья, производя постоянную передвижку владельцев? Вот что требует
объяснения.
Чтобы понять это явление, надобно войти в политическое сознание русс-
ких князей того времени. Вся совокупность их составляла династию, власть
которой над Русской землей всеми признавалась. Но понятия о князе как
территориальном владельце, хозяине какой-либо части Русской земли, имею-
щем постоянные связи с владеемой территорией, еще не заметно. Ярославичи
в значительной мере оставались еще тем же, чем были их предки IX в.,
речными викингами, которых шедшие из степи опасности едва заставили пе-
ресесть с лодки на коня. Они еще не успели вполне отрешиться от старого
варяжского взгляда на себя, видели в себе не столько владетелей и прави-
телей Русской земли, сколько наемных, кормовых охранителей страны, обя-
занных "блюсти Русскую землю и иметь рать с погаными". Корм был их поли-
тическим правом, оборона земли их политической обязанностью, служившей
источником этого права, и этими двумя идеями, кажется, исчерпывалось все
политическое сознание тогдашнего князя, будничное, ходячее сознание, не
торжественное, какое заимствовалось из книг или внушалось духовенством.
Распри князей и вмешательство волостных городов в их дела давали им все
живее чувствовать всю непрочность политической почвы под своими ногами.
Ближайшего преемника Ярославова, великого князя Изяслава два раза выго-
няли из Киева, сперва киевляне, потом собственные братья Святослав и
Всеволод. Оба раза он возвращался с польской помощью. Выразительна его
беседа с братом

В. О. КЛЮЧБВСКИИ
ЛЕКЦИЯ XI

Всеволодом, когда тот, в свою очередь изгнанный из Чернигова племян-
никами, в горе прибежал к Изяславу в Киев. Человек добрый и простой, а
потому лучше других понимавший положение дел, Изяслав говорил: "Не тужи,
брат! припомни, что со мной бывало: выгоняли меня киевляне, разграбив
мое имение; потом выгнали меня вы, мои братья; не блуждал ли я, всего
лишенный, по чужим землям, никакого не сделав зла? И теперь не будем ту-
жить, брат! будет нам "причастье в Русской земле - так обоим; потеряем
ее-так оба же, а я сложу за тебя свою голову". Так мог говорить не са-
мовластец Русской земли, а наемный служащий, не нынче-завтра ждущий себе
неожиданной отставки. И Ярославичи, подобно своим предкам, вождям ва-
ряжских военнопромышленных компаний, тягались друг с другом за богатые
города и волости; только теперь, составляя тесный родственный круг, а не
толпу случайно встретившихся искателей торгового барыша и сытого корма,
они старались заменить случайное и беспорядочное действие личной удали
или личной удачи обязательным правом старшинства как постоянным правилом
и считали себя блюстителями земли не по найму, уговору, а по праву или
по наследственному долгу, падавшему на каждого из них по степени боевой,
оборонительной годности. Эта годность детей определялась волей отца,
годность братьев-степенью старшинства среди родичей. По степени стар-
шинства князь был вправе получить более или менее доходную волость; по
той же степени старшинства он обязан был охранять более или менее угро-
жаемую извне область, ибо тогда степенью старшинства измерялись и вла-
дельческое право, и правительственный авторитет, и оборонительная спо-
собность князя. Но в то время степень доходности областей соответствова-
ла степени их нужды во внешней обороне, потому что то и другое зависело
от их близости к степи, к степным врагам Руси и к лежавшим за степью
торговым ее рынкам. Доходность областей была обратно пропорциональна их
безопасности: чем ближе лежала область к степи, т.е. к морю, тем она
была доходнее и, следовательно, чем доходнее, тем открытее для внешних н

ападений. По тому, как скоро князь поднимался на одну ступень по
лествице старшинства, должны были. подняться на соответственную высоту и
его владетельные права, а вместе с тем увеличиться и его правительствен-
ные, оборонительные обязанности, т.е. он переходил из менее доходной и
менее угрожаемой волости в более доходную и более угрожаемую. Можно ду-
мать, что очередной порядок владения был указан князьям этим своеобраз-
ным сочетани-

ем стратегического положения и экономического значения областей при
содействии некоторых других условий^.
ЕГО ДЕЙСТВИЕ. Указав начало, схему очередного порядка, как она прояв-
лялась в практике первых поколений Ярославичей, изучим его историческое
действие, точнее, его развитие в практике дальнейших поколений. Что та-
кое был этот порядок? Была ли это только идеальная схема, носившаяся в
умах князей, направлявшая их политические понятия, или это была истори-
ческая действительность, политическое правило, устанавливавшее самые от-
ношения князей? Чтобы ответить на этот вопрос, надобно строго отличать
начала, основания порядка и его казуальное развитие, т.е. приложение к
отдельным случаям в ходе княжеских отношений, - словом, различать право и
политику, разумея под политикой совокупность практических средств для
осуществления права.
ПРИЧИНЫ РАССТРОЙСТВА ПОРЯДКА. Мы видели, что юридическими основаниями
этого порядка были: 1) совместная власть княжеского рода над всей Русс-
кой землей и 2) как практическое средство осуществления этой власти,
право каждого родича на временное владение известной частью земли по
очереди старшинства владельцев-родичей. Порядок владения, построенный на
таких основаниях, Ярославичи до конца XII в. считали единственно пра-
вильным и возможным: они хотели править землей как родовым своим достоя-
нием. Но первым поколениям Ярославичей представлялись ясными и бесспор-
ными только эти общие основания порядка, которыми определялись простей-
шие отношения, возможные в тесном кругу близких родичей. По мере того
как этот круг расширялся и вместе с тем отношения родства усложнялись и
запутывались, возникали вопросы, решение которых нелегко было извлечь из
этих общих оснований. Тогда началась казуальная разработка этих основа-
ний в подробностях. Применение оснований к отдельным случаям вызывало
споры между князьями. Главным источником этих споров был вопрос о спосо-
бе определения относительного старшинства князей, на котором основыва-
лась очередь владения. По смерти Ярослава, когда начал действовать оче-
редной порядок, этот способ, вероятно, не был еще достаточно уяснен его
детьми. Им не было и нужды в этом: они не могли предвидеть всех возмож-
ных случаев, а если б и предвидели, не стали бы предрешать. Отношения
старшин-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XI

ства еще представлялись им в простейшей схеме, какую можно снять с
тесного семейного круга отца с детьми: отец должен идти впереди сыновей,
старший брат-впереди младших. Но эту простую схему стало трудно прила-
гать к дальнейшим поколениям Ярославова рода, когда он размножился и
распался на несколько параллельных ветвей, когда в княжеской среде поя-
вилось много сверстников и трудно стало распознать, кто кого старше и на
сколько, кто кому как доводится. Во второй половине XII в. трудно даже
сосчитать по летописи всех наличных князей, и эти князья уже не близкие
родственники, а большею частью троюродные, четвероюродные и бог знает
какие братья и племянники. Отсюда чуть не при каждой перемене в наличном
составе княжеского рода рождались споры: 1) ^ о порядке старшинства и 2)
об очереди владения. Укажу на один спорный случай, особенно часто возни-
кавший и ссоривший князей. Старшинство определялось двумя условиями: 1)
порядком поколений, т.е. расстоянием от родоначальника (старшинство ге-
неалогическое), 2) порядком рождений, или сравнительным возрастом лиц в
каждом поколении (старшинство физическое). Первоначально, в пределах
простой семьи, то и другое старшинство, генеалогическое и физическое,
совпадают: старший по одному порядку старше и по другому. Но с расшире-
нием простой семьи, т.е. с появлением при отцах и детях третьего поко-
ления-внуков, это совпадение обыкновенно прекращается. Старшинство физи-
ческое расходится с генеалогическим, сравнительный возраст лиц не всегда
отвечает расстоянию от родоначальника "\ Обыкновенно бывало и бывает,
что дядя старше племянника, раньше его родился; потому дядя в силу само-
го генеалогического своего звания выше племянника и считался названным
отцом для него. Но при тогдашней привычке князей жениться рано и умирать
поздно иной племянник выходил летами старше иного дяди. У Мономаха было
восемь сыновей; пятый из них, Вячеслав, раз сказал шестому, Юрию Долго-
рукому: "Я был уже бородат, когда ты родился". Старший сын этого пятого
бородатого брата, а тем более первого-Мстислава, мог родитьс

я прежде своего дяди Юрия Долгорукого. Отсюда возникал вопрос: кто
выше на лествице старшинства, младший ли летами дядя или младший по по-
колению, но старший возрастом племянник? Большая часть княжеских усобиц
XI и XII вв. выходила именно из столкновения старших племянников с млад-
шими дядьями, т.е. из столкновения первоначально совпадавших стар-
шинства физического с генеалогическим. Князья не умели выработать спосо-
ба точно определять

старшинство, который разрешал бы все спорные случаи в их генеалоги-
ческих отношениях. Это неумение и вызвало к действию ряд условий, мешав-
ших мирному применению очередного порядка владения. Этими условиями были
или последствия, естественно вытекавшие из самого этого порядка, либо
препятствия, приходившие со стороны, но кот-орые не имели бы силы, если
б князья умели всегда мирно разрешать свои владельческие недоразумения.
Перечислим главные из тех и других условий.
РЯДЫ И УСОБИЦЫ. 1. Ряды и усобицы князей. Возникавшие между князьями
споры о старшинстве и порядке владения разрешались или рядами, договора-
ми князей на съездах, или, если соглашение не удавалось, оружием, т.е.
усобицами. Княжеские усобицы принадлежали к одному порядку явлений с ря-
дами, имели юридическое происхождение, были точно таким же способом ре-
шения политических споров между князьями, каким служило тогда поле, су-
дебный поединок в уголовных и гражданских тяжбах между частными лицами;
поэтому вооруженная борьба князей за старшинство, как и поле, называлась
"судом божиим". Бог промежи нами будет или нас бог рассудит-таковы были
обычные формулы объявления междоусобной войны. Значит, княжеская усоби-
ца, как и ряд, была не отрицанием междукняжеского права, а только
средством для его восстановления и поддержания. Таково значение княжес-
ких рядов и усобиц в истории очередного порядка: целью тех и других было
восстановить действие этого порядка, а не поставить на его место ка-
кой-либо новый. Но оба этих средства вносили в порядок элементы, против-
ные его природе, колебавшие его, именно, с одной стороны, условность
соглашения вопреки естественности отношений кровного родства, с другой-
случайность перевеса материальной силы вопреки нравственному авторитету
старшинства. Известный князь приобретал старшинство не потому, что ста-
новился на самом деле старшим по порядку нарождения и вымирания князей,
а потому, что его соглашались признавать старшим, или потому, что он сам
заставлял признать себя таковым. Отсюда при старшинстве физическом и ге-
неалогическом возникало еще третье-юридическое, условное или договорное,
т.е. чисто фиктивное.
МЫСЛЬ ОБ ОТЧИНЕ^*. II. Мысль об отчине. Верховная власть принадлежала
роду, а не лицам. Порядок лиц в очереди владения основывался на

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XI

том, что дальнейшие поколения должны были повторять отношения пред-
ков, сыновья должны были подниматься по родовой лествице и чередоваться
во владении волостями в том самом порядке, в каком шли друг за другом их
отцы. Итак, дети должны идти в порядке отцов; место в этой цепи родичей,
унаследованное детьми от отца, и было их отчиной. Так отчина имела пер-
воначально генеалогическое значение: под этим словом разумелось место
среди родичей на лествице старшинства, доставшееся отцу по его рождению
и им переданное детям. Но такое место-понятие чисто математическое. Не-
соответствие порядка рождений порядку смертей, личные свойства людей и
другие случайности мешали детям повторять порядок отцов. Потому с каждым
поколением отношения, первоначально установившиеся, путались, сыновья
должны были пересаживаться, заводить порядок, не похожий на отцовский.
Благодаря этому затруднению отчина постепенно получила другое значе-
ние-территориальное, которое облегчало распорядок владений между
князьями: отчиною для сыновей стали считать область, которою владел их
отец. Это значение развилось из прежнего по связи генеалогических мест с
территориальными: когда сыновьям становилось трудно высчитывать свое
взаимное генеалогическое отношение по отцам, они старались разместиться
по волостям, в которых сидели отцы. Такое значение отчины находило опору
в постановлении одного княжеского съезда. Ярославичи Изяслав и Всеволод
обездолили несколько осиротелых племянников, не дали им отцовских владе-
ний. По смерти последнего Ярославова сына Всеволода, когда Русью стали
править внуки Ярослава, они хотели мирно покончить распри, поднятые оби-
женными сиротами, и на съезде в Любече 1097 г. решили: "... кождо да дер-
жит отчину свою", т.е. сыновья каждого Ярославича должны владеть тем,
чем владел их отец по Ярославову разделу, Святополк Изясла-вич-Киевом,
Святославичи Олег с братьями-Черниговской землей. Мономах Всеволодо-
вич-Переяс-лавской и т.д. Как видно из последующих событий, съезд не
давал постоянного правила, не заменял раз навсегда очередного владения р

аздельным, рассчитан был только на наличных князей и их отношения, а
так как это были все дети отцов, между которыми разделена была Русская
земля по воле Ярослава, то легко было восстановить этот раздел и в новом
поколении князей так, что территориальные их отчины совпадали с генеало-
гическими. Точно так еще до съезда поступил Мономах, когда Олег Святос-
лавич, добиваясь своей отцовской волости, подсту-

пил в 1094 г. к Чернигову, где тот посажен был своим отцом не по от-
чине. Мономах добровольно уступил Олегу "отца его место", а сам пошел
"на отца своего место" в Переяславль. Но потом, когда генеалогические
отношения стали запутываться, князья все крепче держались территори-
ального распорядка отцов, даже когда он не совпадал с генеалогическими
отношениями. Благодаря тому по мере распадения Ярославова рода на ветви
каждая из них все более замыкалась в одной из первоначальных крупных об-
ластей, которыми владели сыновья Ярослава. Эти области и стали считаться
отчинами отдельных княжеских линий. Всеволод Ольгович черниговский, за-
няв в 1139 г. Киев, хотел перевести одного Мономаховича из его отческого
Переяславля в Курск, но тот не послушался, ответив Всеволоду: "Лучше мне
смерть на своей отчине и дедине, чем Курское княжение; отец мой в Курске
не сидел, а в Переяславле: хочу умереть на своей отчине" '^. Была даже
попытка распространить это значение и на старшую Киевскую область. С
1113 по 1139 г. на киевском столе сидели один за другим Мономах и его
сыновья Мстислав и Ярополк, оттесняя от него старшие линии Изяславичей и
Святославичей: этот стол становился отчиной и дединой Мономаховичей. По
смерти Ярополка киевляне посадили на своем столе третьего Мономаховича,
Вячеслава. Но когда представитель долго оттесняемой от Киева линии Свя-
тославичей Всеволод черниговский потребовал, чтобы Вячеслав добром ухо-
дил из Киева, тот отвечал: "Я пришел сюда по завету наших отцов на место
братьев; но если ты захотел этого стола, покинув свою отчину, то, пожа-
луй, я буду меньше тебя, уступлю тебе Киев" ^. Когда в Киеве сел (1154
г.) другой Святославич, Изяслав Давидович, отец которого в Киеве не си-
дел, Мономахович Юрий Долгорукий потребовал его удаления, послав сказать
ему: "Мне отчина Киев, а не тебе". Значит, Мономаховичи пытались превра-
тить Киевскую землю в такую же вотчину своей линии, какою становилась
Черниговская земля для линии Святос-лавовой^*. Легко заметить, что тер-
риториальное значение отчины облегчало распорядок владений межд

у князьями, запутавшимися в счетах о старшинстве. Притом таким значе-
нием предупреждалась одна политическая опасность. По мере обособления
линий княжеского рода их споры и столкновения получали характер борьбы
возможных династий за обладание Русской землей. Смелому представителю
какой-либо линии могла при благоприятных обстоятельствах прийти мысль
"самому всю землю держати" со своею ближайшею братиею, как это и случи-
лось с упомянутым

7 В. О. Ключевский, т. 1

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Всеволодом черниговским, и, став великим князем, он мог бы с этой
целью перетасовывать родичей по волостям; но родичи ответили бы ему сло-
вами Мономаховича: "... отец наш в Курске не сидел". Но очевидно также,
что территориальное значение отчины разрушало коренное основание очеред-
ного порядка, нераздельность родового владения: под его действием Русс-
кая земля распадалась на несколько генеалогических территорий, которыми
князья владели уже по отчинному наследству, а не по очереди старшинства.
КНЯЗЬЯ-ИЗГОИ. III. Выделение князей-изгоев. По обычному порядку чело-
веческого общежития в каждую минуту действуют два поколения, отцы и де-
ти. Во владельческом порядке Ярославичей дети вступали в передовую цепь
по мере выбывания отцов и занимали места в этой цепи в порядке своих от-
цов; внуки вступали на места своих отцов по мере того как те переставали
быть детьми, т.е. по мере выбывания дедов. Значит, политическая карьера
князя определялась движением его отца в ряду поколений. Но порядок рож-
дений не соответствует порядку смертей; поэтому, когда у князя отец уми-
рал раньше деда, у внука не оставалось в передовой цепи отецкого места,
ибо в ней не стоял его отец. Он становился князем-сиротой, изгоем, без-
дольным вечным внуком, генеалогическим недорослем. Не имея генеалогичес-
кой отчины, он лишался права и на территориальную, т.е. терял участие в
очередном владельческом порядке как не попавший в очередь. Таких князей,
преждевременно сиротевших, которые лишались отцов еще при жизни дедов,
старшие родичи выделяли из своей среды, давали им известные волости в
постоянное владение и лишали их участия в общем родовом распорядке, вы-
кидывали из очереди ^. Эти князья-сироты становились отрезанными ломтями
в княжеском роде. Такими князьями-изгоями еще в XI в. стали дети Яросла-
вова внука Ростислава Володарь и Васильке, отнявшие у Польши города Чер-
вонной Руси и основавшие из них особое княжество. В XII столетии из об-
щего очередного порядка владения выделяются княжества: Мурома-Рязанское,
доставшееся младшему из черниговских князей Ярославу Святославичу, кня-
жество Турово-Пинское на Припяти, отошедшее в осиротелую линию Ярославо-
ва внука Святополка Изяславича, наконец, княжество Городенское (Грод-
ненское), ставшее постоянным владением потомства Игоря Ярославича, кото-
рого мы видели сперва на Волыни, а потом в Смоленске. Еще ^

раньше всех этих изгоев в положении выделенных князей очутились не по
преждевременному сиротству, а в силу особенных обстоятельств князья по-
лоцкие, потомки старшего сына Владимира Святого от Рогнеды. Выделение
князей-изгоев из владельческой очереди было естественным следствием ос-
нованного на ней порядка, постоянно нарушаемого общественной физикой, и
было необходимо для поддержания самой этой очереди; но оно, очевидно,
суживало круг лиц и областей, которые захватывал очередной порядок, и
вводило в него склад отношений, ему чуждый и враждебный. Исключения под-
держивают правило, когда являются случайностью, но разрушают его, когда
становятся необходимостью ^. Обратите внимание на географическое положе-
ние этих выделенных княжеств, постепенно стеснявших пространство
действия очередного порядка: все они окрайные. Очередной порядок княжес-
кого владения, подогреваемый родственным чувством князей, основан был на
соответствии ступеней двух лествиц, генеалогической и территориальной.
Теперь это соответствие, на котором он держался, повторяется и в процес-
се его разрушения. Князья, становившиеся, если допустимо такое сравне-
ние, генеалогическими оконечностями, задержанные преждевременным си-
ротством на самом низу родовой лествицы, всех дальше от названного отца,
великого князя киевского, очутились владельцами оконечностей территори-
альных, окраин Русской земли, наиболее отдаленных от "матери русских го-
родов"' как будто теплое родственное чувство князей, еще бившееся с не-
которой силою около сердца земли, Киева, охладевайте и застывало на ее
оконечностях, вдали от этого сердца.
Перечисленные условия, расстраивавшие очередной порядок владения, вы-
текали из его же оснований и были средствами, к которым прибегали князья
для его поддержания. В том и состояло внутреннее противоречие этого по-
рядка, что следствия, вытекавшие из его же оснований и служившие
средствами его поддержания, вместе с тем разрушали самые эти основания.
Это значит, что очередной порядок разрушал сам себя, не выдерживал
действия собственных последствий. Кроме того, эти условия разрушения,
вытекавшие из самого порядка, вызывали к действию сторонние силы, также
его расстраивавшие.
СТОРОННИЕ ПРЕПЯТСТВИЯ. 1. Личные доблести, которыми отличались неко-
торые князья, создавали им большую популярность на Руси, при помощи ко-
торой эти князья сосредоточивали в своих руках

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
области помимо родовой очереди. В XII столетии большая часть Русской
земли является во владении одной княжеской линии-Мономаховичей, самой
обильной талантами. Один из этих Мономаховичей, отважный внук Мономаха
Изяслав Мстиславич волынский, во время усобиц с дядьями брал столы с
бою, "головою добывал" их не по очереди старшинства и смотрел на них как
на личное приобретение, военную добычу. Этот князь первый и высказал
взгляд на порядок княжеского владения, шедший совершенно вразрез с уста-
новившимся преданием. Он сказал раз: "Не место идет к голове, а голова к
месту", т.е. не место ищет подходящей головы, а голова подходящего мес-
та. Таким образом, личное значение князя он поставил выше прав стар-
шинства.
II. Наконец, еще одна сторонняя сила вмешивалась во взаимные счеты
князей и путала их очередь во владении. То были главные города областей.
Княжеские счеты и сопровождавшие их усобицы больно задевали интересы
зтих городов. Среди постоянных княжеских споров у городов завязывались
свои династические симпатии, привязывавшие их к некоторым князьям. Так,
Мономаховичи пользовались популярностью даже в городах, принадлежавших
черниговским Святославичам. Увлекаемые этими сочувствиями и отстаивая
свои местные интересы, волостные города иногда шли наперекор княжеским
счетам, призывая на свои столы любимых князей помимо очередных. Это вме-
шательство городов, путавшее княжескую очередь старшинства, началось
вскоре после смерти Ярослава. В^ 1068 г. киевляне выгоняют великого кня-
зя Изяслава и сажают на его место изгоя Всеслава полоцкого, посаженного
Ярославичами в киевскую тюрьму. Позднее, в 1154 г., киевляне же, признав
самовольно Ростислава смоленского соправителем его дяди, номинального
великого князя Вячеслава, сказали ему: "... до твоего живота Киев твой",
т.е. признали его своим пожизненным князем, невзирая на права старших
князей^. Новгород особенно больно чувствовал последствия княжеских сче-
тов и споров. Новгородом обыкновенно правил старший сын или другой бли-
жайший родственник великого князя киевского. При частых сменах князей в
Киеве князья часто менялись и в Новгороде. Эти смены сопровождались
большими административными неудобствами для города. Менее чем в 50 лет
со смерти Ярослава в Новгороде сменилось шесть князей, и Новгород стал
думать, как бы завести своего постоянного князя. В 1102 г. там сидел по-
саженный еще в детстве и "вскормленный" Новгородом сын Мономаха Мстис-
лав.

ЛЕКЦИЯ XI
Великий князь Святополк и Мономах решили вывести Мстислава из Новго-
рода и по заведенному обычаю поса^ дить на его место великокняжеского
сына. Узнавши об: JTOM, новгородцы послали в Киев послов, которые на
княжем дворе сказали великому князю: "Послал нас Новгород и вот что ве-
лел сказать тебе: не хотим Святопол-ка, ни сына его; если у твоего сына
две головы, пошли его в Новгород; Мстислава^ дал нам Всеволод (дед), мы
для себя его вскормили". Великий князь много препирался с послами, но те
стали на своем, взяли Мстислава и уехали с ним в Новгород. Князья не
всегда послушно подчинялись вмешательству городов, но поневоле должны
были сообразоваться с его возможностью и вероятными последствиями^.
ЗНАЧЕНИЕ ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА. Все изложенные условия позволяют нам от-
ветить на поставленный вопрос о действии очередного порядка, т.е. о его
значении: считать ли его только политическою теорией князей, их идеалом,
или он был действительным политическим порядком, и если был таковым, то
в какой силе и долго ли действовал? Он был и тем и другим: в продолжение
более чем полутора веков со смерти Ярослава он действовал всегда и ни-
когда-всегда отчасти и никогда вполне. До конца этого периода он не те-
рял своей силы, насколько его основания были применимы к запутывавшимся
княжеским отношениям; но он никогда не получал такого развития, такой
практической разработки, которая бы давала ему возможность распутывать
эти отношения, устранять всякие столкновения между князьями. Эти столк-
новения, не разрешаясь им, заставляли отступать от него или искажать
его, во всяком случае расстраивали его. Потому действие очередного по-
рядка было процессом его саморазрушения, состояло в его борьбе с
собственными последствиями, его расстраивавшими.
Это - нередкое явление в истории обществ: люди мысленно живут житейс-
ким строем, который признается единственно правильным и нарушается на
каждом шагу. Но при описанном ходе дел спрашивается, какой порядок мог
установиться в Русской земле и мог ли держаться какой-либо порядок? От-
вечая на этот вопрос, надобно строго различать порядок княжеских отноше-
ний и земский порядок на Руси. Последний поддерживался не одними
князьями, даже не ими преимущественно, имел свои основы и опоры. Князья
не установили на Руси своего государственного порядка и не могли устано-
вить его. Их не для

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
того и звали, и они не для того пришли. Земля звала их для внешней
обороны, нуждалась в их сабле, а не в учредительном уме. Земля жила сво-
ими местными порядками, впрочем, довольно однообразными. Князья скользи-
ли поверх этого земского строя, без них строившегося, и их фамильные
счеты-не государственные отношения, а разверстка земского вознагражде-
ния за охранную службу. Давность службы могла внушать им идею власти,
они могли воображать себя владетелями, государями земли, как старый чи-
новник иногда говорит: "Моя канцелярия". Но это-воображение, а не право
и не действительность. Впрочем, мы еще коснемся этого предмета в следую-
щий час ^.
ЛЕКЦИЯ XII
СЛЕДСТВИЕ ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА И УСЛОВИЙ, ЕМУ ПРОТИВОДЕЙСТВОВАВШИХ.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗДРОБЛЕНИЕ РУССКОЙ ЗЕМЛИ В XII в.
УСИЛЕНИЕ СТАРШИХ ВОЛОСТНЫХ ГОРОДОВ; ИХ ВЕЧА И РЯДЫ С КНЯЗЬЯМИ. ЭЛЕ-
МЕНТЫ ЗЕМСКОГО ЕДИНСТВА РУСИ В XII в.: ДЕЙСТВИЕ КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА
ОБЩЕСТВЕННОЕ НАСТРОЕНИЕ И СОЗНАНИЕ; ОБЩЕЗЕМСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ КНЯЖЕСКИХ ДРУ-
ЖИН; ЗНАЧЕНИЕ КИЕВА ДЛЯ КНЯЗЕЙ И НАРОДА; ОБОБЩЕНИЕ БЫТОВЫХ ФОРМ И ИНТЕ-
РЕСОВ. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ РУССКОЙ ЗЕМЛИ В XII в. ПРОБУЖДЕНИЕ ЧУВСТВА НА-
РОДНОГО ЕДИНСТВА - ЗАВЕРШИТЕЛЬНЫЙ ФАКТ ПЕРИОДА.
Изучая очередной порядок княжеского владения, мы рассматривали об-
щественные потребности и понятия, его вызвавшие и поддерживавшие, и пре-
пятствия, ему противодействовавшие. Нам предстоит видеть, к чему привело
совместное действие этих противоположных условий.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗДРОБЛЕНИЕ. Отсюда вышли два ряда следствий, которыми
завершился политической склад Руси к концу 1 периода. Одним из них было
двойное политическое раздробление Руси, династическое и земское. По мере
размножения князей отдельные линии княжеского рода все далее расходились
друг с другом, отчуждались одна от другой. Сначала племя Ярославичей
распадается на две враждебные ветви, Мономаховичей и Святославичей; по-
том линия Мономаховичей, в свою очередь, разделилась на Изяслави-чей во-
лынских, Ростиславичей смоленских, Юрьевичей суздальских, а линия Свя-
тославичей-на Давидовичей черниговских и Ольговичей Новгород-северских.
Каждая из этих ветвей, враждуя с другими из-за владельческой очереди,
все плотнее усаживалась на постоянное владение в известной области. По-
тому, с другой стороны, одновременно с распадением княжеского рода на
местные линии и Русская земля распадалась на обособленные друг от друга
области, земли. Как мы знаем, первые князья киевские установили полити-
ческую зависимость областей от Киева.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XII

Эта зависимость поддерживалась княжескими посадниками и выражалась в
дани, какую области платили великому князю киевскому. По смерти Ярослава
этой зависимости незаметно. Посадники князя киевского в главных городах
областей исчезают, уступая место все размножавшимся князьям. Областные
или местные князья перестают платить дань Киеву, несовместную с отноше-
ниями младших родичей к названному отцу, великому князю киевскому. Вмес-
то постоянной дани младшие князья давали старшему от времени до времени
добровольные дары. С владельческим разъединением правящего рода разрыва-
лась и политическая связь областей. Но, делаясь менее зависимыми сверху,
областные князья становились все более стеснены снизу. Постоянное перед-
вижение князей со стола на стол и сопровождавшие его споры роняли земс-
кий авторитет князя. Князь не прикреплялся к месту владения, к тому или
другому столу ни династическими, ни даже личными связями. Он приходил и
скоро уходил, был политической случайностью для области, блуждающей ко-
метой. Областное население, естественно, искало усидчивой местной силы,
около которой могло бы сосредоточиться, которая постоянно оставалась на
месте, не приходила и не уходила, подобно князю. Такая сила давно была
уже создана ходом нашей истории. Это были главные города областей.
ВОЛОСТНЫЕ ГОРОДА. Некогда, еще до прихода князей, они одни правили
своими областями. Но потом в них произошла большая перемена. В IX в. уп-
равление городом и областью сосредоточивалось в руках военной старшины,
военных начальников главного города, тысяцких, сотских и т.д., выходив-
ших из среды торговой городской знати. С появлением князей эта городская
аристократия постепенно переходила в состав княжеской дружины, в класс
княжих мужей, или оставалась на месте без правительственного дела. Воен-
ное управление городов, по личному составу прежде бывшее, может быть,
выборным, во всяком случае, туземным по происхождению своего личного
состава, теперь стало приказно-служилым, перешло в руки княжих мужей по
назначению князя. По мере упадка авторитета князей вследствие усобиц
стало опять подниматься значение главных областных городов; вместе с тем
политической силой в этих городах явилась вместо исчезнувшей прави-
тельственной знати вся городская масса, собиравшаяся на вече. Таким об-
разом, всенародное вече главных областных городов было преемником древ-
ней городской торгово-

промышленной аристократии. Эти веча волостных городов, в Киеве и Нов-
городе, появляющиеся по летописи еще в начале XI в., со времени борьбы
Ярослава со Святополком в 1015 г. ', все громче начинают шуметь с конца
этого века, делаясь повсеместным явлением, вмешиваясь в княжеские отно-
шения. Князья должны были считаться с этою силой, входить с ней в сдел-
ки, заключать "ряды" с городами, политические договоры. Эти договоры оп-
ределяли порядок, которого должны были держаться местные князья в своей
правительственной деятельности. Так власть местных князей является огра-
ниченной вечами волостных городов. Случаи такого договора мы встречаем в
самом Киеве. В 1146 г., по смерти великого князя Всеволода из линии чер-
ниговских князей, на великокняжеском столе по уговору с киевлянами дол-
жен был сесть его брат Игорь. Но киевляне, много терпевшие при Всеволоде
от княжеских городских судей, тиунов, восстали и потребовали от Игоря,
чтоб впредь он сам судил горожан, не поручая суда своим приказчикам.
Князь Игорь должен был дать киевлянам обязательство в том, что впредь
городской судья будет назначаться по соглашению с городом, т.е. с его
вечем ^.
РЯДЫ С ГОРОДАМИ. Эти^ ряды князей с волостными городами были новым
явлением Руси XI и XII вв. и внесли важную перемену в ее политическую
жизнь или, точнее, были выражением такой перемены, подготовленной ходом
дел на Руси. Весь княжеский род оставался носителем верховной власти в
Русской земле ^; отдельные^ князья считались только временными вла-
дельцами княжеств, достававшихся им по очереди старшинства. При сыновьях
и внуках Ярослава эта владельческая очередь простиралась на всю Русскую
землю. В дальнейших поколениях Ярославова рода, когда он распался на от-
дельные ветви, каждая ветвь заводила свою местную очередь владения в той
части Русской земли, где она утверждалась. Эти части, земли, как их на-
зывает летопись XII в., почти все были те же самые городовые области,
которые образовались вокруг древних торговых городов еще до призвания
князей: Киевская, Переяслав-ская. Черниговская, Смоленская, Полоцкая,
Новгородская, Ростовская. К этим древним областям присоединились образо-
вавшиеся позднее области Волынская, Галицкая, Мурома-Рязанская. Из этих
земель Киевская, Переяслав-ская и Новгородская оставались в общем владе-
нии княжеского рода, или, точнее, служили предметом спора для князей; в
остальных основались отдельные линии княже-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ского рода: в Полоцкой-потомство Владимирова сына Изяслава, в Черни-
говской-линия Ярославова сына Святослава, в Волынской, Смоленской и Рос-
товской-ветви Мономахова потомства и т.д. Первоначальными устроителями
этих областей были древние торговые города Руси, по именам которых они и
назывались. С образованием Киевского княжества на этих городовых облас-
тях основались административное деление страны, а потом династический
распорядок владений между первыми Ярославичами. Но в том и другом князья
руководились своими собственными правительственными или генеалогическими
видами. Теперь все отношения князей не только между собою, но и к глав-
ным городам областей стали договорными. Волостной город со своим вечем
вошел властным участником в политические соображения князей. Князь, са-
дясь в Киеве, должен был упрочивать старший стол под собою уговором с
киевским вечем; иначе бояре напоминали ему: "... ты ся еси еще с людьми
Киеве не укрепил". Не посягая на верховные права всего княжеского рода,
вечевые города считали себя вправе рядиться с отдельными князьями-роди-
чами^.
УСИЛЕНИЕ ГОРОДОВ. Ограждая свои местные политические интересы догово-
рами с князем, эти города постепенно приобретали в своих областях значе-
ние руководящей политической силы, которая соперничала с князьями, а к
концу XII в. взяла над ними решительный перевес. В это время областные
общества больше смотрели на вечевые сходки своих главных городов, чем на
местных князей, являвшихся в них на короткое время. К тому же волостной
город в каждой земле был один, а князей обыкновенно бывало много. Управ-
ление^ целой землей редко сосредоточивалось в руках одного князя: обык-
новенно она делилась на несколько княжеств по числу наличных взрослых
князей известной линии и во владении этими княжествами соблюдалась та же
очередь старшинства, сопровождавшаяся обычными спорами и раздорами. Эти
изменчивые владения назывались волостями, или наделками, князей: напри-
мер, в Черниговской земле были княжества Черниговское, Северское (об-
ласть Новгорода Северского), Курское, Трубчевское^. Так в каждой области
стали друг против друга две соперничавшие власти-вече и князь, и по мере
того как городское вече, представлявшее силу центробежную, брало верх
над князем, который, как член владетельного рода, владевшего совместно
всей землей, поддерживал связь управляемой области с другими, городовые
области все более обособля-

ЛЕКЦИЯ XII
лись политически. Благодаря этому Русская земля в XII в. распалась на
несколько местных, плохо связанных друг с другом областных миров ". Та-
кой политический порядок изображается в русской летописи второй половины
XII в. По одному случаю она замечает, что новгородцы изначала и смольня-
не и киевляне и все "власти" (волостные, главные города) на веча, как на
думу, сходятся, "на что же старейший (старшие города) сдумают, на том
пригороди (города младшие) станут"^. Значит, вечевые постановления стар-
шего, волостного города имели обязательную силу для его пригородов, как
приговоры верховной законодательной власти в области. Изображая полити-
ческий порядок, установившийся в старых областях, публицист-летописец
отметил вече старших городов, но позабыл или не счел нужным упомянуть о
князе. Так пал политический авторитет князя перед значением веча. Итак,
очередной порядок княжеского владения при содействии условий, его
расстраивавших, привел к двойному политическому раздроблению Руси: 1) к
постепенному распадению владетельного княжеского рода на линии, все бо-
лее удалявшиеся одна от другой генеалогически, и 2) к распадению Русской
земли на городовые области, все более обособлявшиеся друг от друга поли-
тически.
ЭЛЕМЕНТЫ ЕДИНСТВА. Но тот же порядок с противодействовавшими ему ус-
ловиями создавал или вызывал к действию ряд связей, сцеплявших части
Русской земли в одно если не политическое, то бытовое земское целое. Это
второй ряд следствий очередного порядка. Перечислим эти связи.
КНЯЗЬЯ. 1. Первою из этих бытовых связей являются главные виновники
политического раздробления Руси, сами князья, точнее говоря, то впечат-
ление, какое производили они на Русскую землю своими владельческими от-
ношениями. Очередной порядок владения, захватывая прямо или косвенно все
части Русской земли, устанавливал между ними невольное общение, всюду
пробуждал известные одинаковые думы, помыслы, вносил или затрагивал оди-
наковые чувства и заботы. Несмотря на повсеместный упадок княжеского ав-
торитета, с князем в каждой области связаны были многие существенные
местные интересы. Областные миры тяготились княжескими спорами, были
равнодушны к княжеским счетам о старшинстве; но они не могли оставаться
равнодушны к последствиям этих споров, которые иногда

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XII

тяжело отзывались на областном населении. Таким образом, благодаря
передвижению князей из волости в волость все части земли невольно и не-
заметно для себя и князей смыкались в одну цепь, отдельные звенья кото-
рой были тесно связаны друг с другом. Смена князя в одной волости
чувствительно отзывалась на положении других, даже отдаленных. Сядет в
Киеве великий князь из Мономахови-чей-он пошлет править Новгородом свое-
го сына. Тот придет со своими боярами, своею дружиною, которая займет
все важные правительственные должности в области. С этими боярами князь
станет, выражаясь языком древнерусских памятников, "суды судить, ряды
рядить, всякие грамоты записывать". Но сгонит великого князя с киевского
стола родич из Чернигова или с Волыни, и сын согнанного должен будет уй-
ти из Новгорода вместе со своей дружиной. На место ушедшего явится новый
князь, обыкновенно враждебный предшествовавшему. Для новгородцев возни-
кал важный вопрос, знает ли новый князь порядки новгородские, местную
старину-пошлину, даже захочет ли знать ее. Пожалуй, из вражды к пред-
шественнику станет он суды судить и ряды рядить не по-старому, старые
грамоты пересуживать. Таким образом, княжеский круговорот втягивал в се-
бя местную жизнь, местные интересы областей, не давая им слишком обособ-
ляться. Области эти поневоле вовлекались в общую сутолоку жизни, какую
производили князья. Они еще далеко не были проникнуты одним национальным
духом, сознанием общих интересов, общей земской думой, но, по крайней
мере, приучались все более думать друг о друге, внимательно следить за
тем, что происходило в соседних или отдаленных областях. Так благодаря
очередному порядку княжеского владения создавалось общее настроение, в
котором первоначально отчетливо сказывалось, может быть, только чувство
общих затруднений, но которое со временем должно было переработаться в
сознание взаимных связей между всеми частями Русской земли.
ИХ ДРУЖИНЫ. II. Одинаковое с князьями общеземское значение имели и их
дружины. Чем больше размножался княжеский род и чем сильнее разгоралась
борьба со степью, тем больше увеличивался численно служилый дружинный
класс. У нас нет достаточно сведений о количестве дружины у отдельных
князей. Можно только заметить, что старшие и богатые младшие князья име-
ли довольно многочисленные дворы. Святополк, великий князь киевский,
хвалился, что у него до 700 одних

отроков, т.е. младших придворных слуг. В Галиче, богатом княжестве
XII-XIII вв., во время одной усобицы (1208 г.) перебито было 500 одних
бояр; но много их еще разбежалось. Старшие и богатые младшие князья вы-
водили в поле по две и по три тысячи человек дружины. О многочисленности
этого класса можно судить еще и по тому, что каждый взрослый князь имел
особую, хотя иногда и небольшую, дружину, а во второй половине XII в.
таких князей действовало несколько десятков, если не целая сотня. Дружи-
на по-прежнему имела смешанный племенной состав. В Х-XI вв., как мы зна-
ем, в ней преобладали еще пришлые варяги. В XII в. в ее состав входят и
другие сторонние элементы: рядом с туземцами и обрусевшими потомками ва-
рягов видим в ней людей из инородцев восточных и западных, которые окру-
жали Русь, торков, берендеев, половцев, хозар, даже евреев, угров, ля-
хов, литву и чудь. Очередной порядок княжеского владения, заставляя кня-
зей постоянно передвигаться с места на место, делал столь же подвижною и
княжескую дружину. Когда князь по очереди переходил с худшего стола на
лучший, его боярам и слугам выгодно было следовать за ним, покидая преж-
нюю волость. Когда князь вопреки очереди покидал лучший стол для худшего
вследствие усобицы, дружине его выгоднее было покинуть князя и остаться
в прежней волости. Единство княжеского рода позволяло дружиннику перехо-
дить от князя к князю, а единство земли-из области в область, ни в том,
ни в другом случае не делаясь изменником. Так очередной порядок княжес-
кого владения приучал дружину менять волости, как их меняли князья, ме-
нять и князей, как они меняли волости. Притом благодаря этой подвижности
старшие дружинники, княжи мужи, бояре, занимавшие высшие правительствен-
ные должности, не могли занимать их долгое время в одних и тех же волос-
тях и чрез это приобретать прочное местное политическое значение в из-
вестной области, тем не менее могли превращать св@и должности в нас-
ледственные, как это было на феодальном Западе и в соседней Польше. Сос-
читали всех упоминаемых в летописи дружинников со смерти Яросла

ва до 1228 г. и насчитали до 150 имен. Из всего этого количества наш-
ли не более шести случаев, когда дружинник по смерти князя-отца, которо-
му он служил, оставался на службе у его сына, и не более шести же случа-
ев, когда дружинник при княжеской смене оставался в прежней волости;
только в двух случаях на важной должности тысяцкого, военного начальника
главного областного города, являлись преемственно члены одного и того же
боярского рода. Главным

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XII

образом благодаря этой подвижности у бояр туго развивалась и самая
крепкая привязь к месту - землевладение ^ В XI и XII вв. находим указа-
ния на земли бояр и младших дружинников ^. Но легко заметить, что боярс-
кое землевладение развивалось слабо, не составляло главного экономичес-
кого интереса для служилых людей. Дружинники предпочитали другие источ-
ники дохода, продолжали принимать деятельное участие в торговых оборотах
и получали от своих князей денежное жалованье. Мы даже знаем наиболее
обычный размер этого жалованья. Летописец XIII в., вспоминая, как живали
в старину, замечает, что прежде бояре не говорили князю: "Мало мне,
князь, 200 гривен" ". Эти 200 гривен кун (не менее 50 фунтов серебра),
очевидно, были в XII в. наиболее обычным окладом боярского жалованья.
Значит, большинство бояр, не приобретая в областях прочного прави-
тельственного положения, не имело и влиятельного местного значения эко-
номического. Так служилый человек не привязывался крепко ни к месту
службы, ни к лицу или семье князя, которому служил. Не привязанный креп-
ко ни к какому князю, ни к какому княжеству, боярин привыкал сознавать
себя слугою всего княжеского рода, "передним мужем" всей Русской земли.
У него не могли установиться ни прочные местные интересы в той или дру-
гой области, ни прочные династические связи с той или другой княжеской
линией. Вместе с другим высшим классом общества, духовенством, и, может
быть, еще в большей степени, чем это сословие, многочисленный дружинный
класс был подвижным носителем мысли о нераздельности Русской земли, о
земском единстве.
КИЕВ. III. Очередной порядок княжеского владения поддерживал и усили-
вал общеземское значение политического средоточия Руси, города Киева.
Киев был центральным узлом княжеских отношений: туда направлялся княжес-
кий круговорот; оттуда он нормировался. Удобства жизни в Киеве, фа-
мильные предания, честь старшинства, названного отчества, церковное зна-
чение этого города делали его заветной мечтой для каждого князя. Молодой
княжич, кружась по отдаленным областям, не спускал с него глаз, спал и
видел его. Превосходное поэтическое выражение этой тоски по Киеву, одо-
левавшей молодого князя, находим в Слове о полку Игореве. В 1068 г. ки-
евляне восстали на великого князя Изяслава и прогнали его, а на великок-
няжеский стол возвели посаженного старшими князьями в тюрьму Всесла-ва
полоцкого. Только семь месяцев посидел Всеслав на

киевском столе, лишь дотронулся копьем до него и должен был бежать в
Полоцк. Но он уже всю жизнь не мог забыть Киева. Бывало, рано утром заз-
вонят к заутрени у св. Софии в Полоцке, а князю все еще слышится знако-
мый звон у св. Софии киевской ^. Доля этих княжеских чувств к Киеву со-
общалась и населению русских областей, даже самых отдаленных. Оно также
все более и все чаще приучалось думать о Киеве, где сидел старший князь
Русской земли, откуда выходили все добрые княжеские походы в степь на
поганых, где жил высший пастырь русской церкви, митрополит всея Руси, и
сосредоточивались наиболее чтимые святыни Русской земли. Выражение этого
народного отношения к Киеву мы встречаем в известном духовном стихе о
Голубиной книге. Отвечая на вопрос, какой город всем городам мать, он
иногда, забывая про Иерусалим, поет: "А Киев град всем городам мати".
КУЛЬТУРНОЕ ВЛИЯНИЕ КНЯЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ. IV. Усиливая земское значение
главного города Русской земли, очередной порядок княжеского владения со-
действовал успехам общежития и гражданственности в самых отдаленных уг-
лах Руси. Чем больше становилось князей, тем мельче дробилась Русская
земля. Каждый взрослый князь обыкновенно получал от старших родичей осо-
бую волость. Благодаря этому отдаленные захолустья постепенно превраща-
лись в особые княжества. В каждом из этих княжеств являлся свой стольный
город, куда наезжал князь со своей дружиной, своими боярами. Город
обстраивался, князья украшали его храмами, монастырями; среди прос-
теньких обывательских домов появлялись большие хоромы и дворы княжеские
и боярские, и все устроялось по-киевски. Таким образом в разные углы Ру-
си вносились - обстановка и формы жизни, снятые с одного образца. Таким
образом и руководителем местной жизни служил Киев, источник права, бо-
гатства, знания и искусства для всей тогдашней Руси. Благодаря распрост-
ранению князей по Русской земле совершалось известное обобщение житейс-
ких отношений, нивелировка местной жизни: во всех частях земли устанав-
ливались одинаковые бытовые формы, одинаковые общественные вкусы и поня-
тия. Перелетные птицы Русской земли, князья со своими дружинами, всюду
разносили семена культуры, какая росла и расцветала в средоточии земли,
в Киеве.
КНЯЗЬЯ И ЗЕМЛЯ. Изученные нами два противоположных ряда последствий,
вышедших из борьбы очередного порядка с условиями, его

. к^пичйвскии
разрушавшими, дают нам возможность определить политический строй тог-
дашней Русской земли, обозначить форму ее политического быта привычной
нам терминологией. Что такое была Русская земля в XII в. как политичес-
кий состав? Было ли это единое, цельное государство с единой верховной
властью, носительницей политического единства страны? На Руси была тогда
единая верховная власть, только не единоличная. Она" имела довольно ус-
ловное, стесненное значение. Князья были не полновластные государи зем-
ли, а только военно-полицейские ее правители. Их признавали носителями
верховной власти, насколько они обороняли землю извне и поддерживали в
ней существовавший порядок; только в этих пределах они и могли законода-
тельствовать. Но не их дело было созидать новый земский порядок: такого
полномочия верховной власти еще не было ни в действовавшем праве, ни в
правовом сознании земли. Князья внесли немало нового в земские отношения
Руси, но не в силу своей власти, а по естественному ходу дел: эти новос-
ти рождались не только из действия княжеского порядка владения, но и из
противодействия ему, например из вмешательства волостных городов. К чис-
лу этих новостей относится и то, что княжеский род стал элементом
единства Русской земли. Естественное преемство поколений сообщило по-
томству Владимира Святого вид династии, платным сторожам Руси дало моно-
полию наследственного правления землей. Это был простой факт, никогда не
закрепленный признанием земли, у которой не было и органа для такого
признания: при замещении столов волостные города договаривались с от-
дельными князьями, а не с целым княжеским родом. Порядок совместного
княжеского владения и стал одним из средств объединения земли; но он был
не актом их учредительной власти, а следствием их неуменья разделиться,
как разделились потом суздальские потомки Всеволода III. Так две общест-
венные силы стали друг против друга, князья со своим родовым единством и
земля, разделенная на области ". При первом взгляде Русская земля предс-
тавляется земской федерацией, союзом самостоятельных областей, земел

ь. Однако ^ их объединял политически только княжеский род, помимо ко-
торого между ними не было другой политической связи. Но и единство кня-
жеского рода было не государственным установлением, а бытовым обычаем, к
которому была равнодушна земля и которому подчас противодействовала. В
этом заключались существенные отличия Руси XII в. как земского союза от
федерации в привычном смысле этого слова ^. Основание ^

ЛЕКЦИЯ ХП
федерации-постоянный политический договор, момент юридический; в ос-
нове княжеского совместного владения лежал факт происхождения, момент
генеалогический, из которого выходили постоянно изменявшиеся личные сог-
лашения. Этот факт навязывал князьям солидарность действий, не давая им
постоянных норм, не указывая определенного порядка отношений. Далее, в
федерации должны быть союзные учреждения, простирающие свое действие на
всю союзную территорию ^. Правда, и на Руси XII в. было два таких учреж-
дения: власть великого князя киевского и княжеские съезды. Но власть ве-
ликого князя киевского, вытекая из генеалогического факта, а не из пос-
тоянного договора, не была точно определена и прочно обеспечена, не име-
ла достаточных средств для действия и постепенно превратилась в почетное
отличие, получила очень условное значение. Какие сколько-нибудь опре-
деленные, обязательные политические отношения могли выйти из такого не-
политического источника, как звание названого отца? Это генеалогическая
фикция, а не реальная политическая власть. Каждый младший родич, област-
ной князь, считал себя вправе противиться великому князю киевскому, если
находил его действия неправильными, неотеческими. С другой стороны, по
призыву великого князя нередко устраивались княжеские съезды для обсуж-
дения общих дел. Такими общими делами были обыкновенно вопросы законода-
тельства, чаще вопросы о взаимных отношениях князей и о средствах защиты
Русской земли от внешних врагов. Но эти съезды никогда не соединяли всех
наличных князей и никогда не было точно определено значение их постанов-
лений. Князья, не присутствовавшие на съезде, едва ли считали для себя
обязательными их решения; даже князья, участвовавшие в съезде, считали
себя вправе действовать вопреки его решению, по личному усмотрению. На
съезде в Витичеве в 1100 г. старшие двоюродные братья Святополк, Моно-
мах, Давид и Олег (Святославичи), приговоривши наказать Давида Игоревича
волынского за ослепление Василька, постановили отнять и у этого послед-
него его Теребоьльскую волость как у неспособного править ею.

Но Ростиславичи Володарь и Васильке не признали этого решения. Старшие князья хотели принудить их к тому силой; но самый видный из членов съезда Мономах, участвовавший в этом решении, отказался идти в поход, признав за Ростиславичами право ослушаться съезда на основании постановления прежнего съезда в Любече (1097 г.), где за Васильком был утвержден Теребовль ^. Так ни власть великого князя, ни княжеские съезды не

ЛЕКЦИЯ XII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

сообщали Русской земле характера политической федерации, союзного го-
сударства в точном смысле слова. Русская" земля представляла собою не
союз князей или областей, а союз областей через князей^. Это была феде-
рация не ^ политическая, а генеалогическая, если можно соединять в одном
определении понятия столь различных порядков, федерация, построенная на
факте родства правителей, союз невольный по происхождению и ни к чему не
обязывавший по своему действию-один из тех средневековых общественных
составов, в которых из частноправовой основы возникали политические от-
ношения^. Русская земля не делилась на части, совершенно обособленные
друг от друга, не представляла кучи областей, соединенных только со-
седством. В ней действовали связи, соединявшие эти части в одно целое;
только эти связи были не политические, а племенные, экономические, соци-
альные и церковно-нравственные. Не было единства государственного, но
завязывалось единство земское, народное. Нитями, из которых сплеталось
это единство, были не законы и учреждения, а интересы, нравы и отноше-
ния, еще не успевшие облечься в твердые законы и учреждения. Перечислим
еще раз эти связи: 1) взаимное невольное общение областей, вынужденное
действием очередного порядка княжеского владения, 2) общеземский харак-
тер, усвоенный высшими правящими классами общества, духовенством и кня-
жеской дружиной, 3) общеземское значение Киева как средоточия Руси не
только торгово-промышленного, но и церковно-нравственного и 4) одинако-
вые формы и обстановка жизни гражданского порядка, устанавливавшиеся во
всех частях Руси при помощи очередного порядка княжеского владения.
ДВОЯКОЕ ДЕЙСТВИЕ ОЧЕРЕДНОГО ПОРЯДКА ^. Двоякое действие очередного
порядка и условий, его расстраивавших, привело к двойственному результа-
ту: оно 1) разрушило политическую цельность, государственное единство
Русской земли, над которым, по-видимому, с таким успехом трудились пер-
вые киевские князья, и 2) содействовало пробуждению в русском обществе
чувства земского единства, зарождению русской народности. В этом втором
результате, кажется, надобно искать разгадки своеобразного отношения к
старой Киевской Руси со стороны нашего народа и нашей историографии. И
народ, и историки до сих пор относятся к этой Руси с особенным со-
чувствием, которое кажется неожиданным при том хаотическом впечатлении,
какое выносим из

изучения этого периода. В современной русской жизни осталось очень
мало следов от старой Киевской Руси, от ее быта. Казалось бы, от нее не
могло остаться каких-либо следов и в народной памяти, а всего менее бла-
годарных воспоминаний. Чем могла заслужить благодарное воспоминание в
народе Киевская Русь со своей неурядицей, вечной усобицей князей и напа-
дениями степных поганых? Между тем для него старый Киев Владимира Свято-
го-только предмет поэтических и религиозных воспоминаний. Язык до Киева
доводит: эта народная поговорка значит не то, что неведома дорога к Кие-
ву, а то, что везде всякий укажет вам туда дорогу, потому что по всем
дорогам идут люди в Киев; она говорит то же, что средневековая западная
поговорка: все дороги ведут в Рим. Народ доселе помнит и знает старый
Киев с его князьями и богатырями, с его св. Софией и Печерской лаврой,
непритворно любит и чтит его, как не любил и не чтил он ни одной из сто-
лиц, его сменивших, ни Владимира на Клязьме, ни Москвы, ни Петербурга. О
Владимире он забыл, да и в свое время мало знал его; Москва была тяжела
народу, он ее немножко уважал и побаивался, но не любил искренно; Петер-
бурга он не любит, не уважает и даже не боится '. Столь же сочувственно
относится к Киевской Руси и наша историография. Эта Русь не выработала
прочного политического порядка, способного выдержать внешние удары; од-
нако исследователи самых различных направлений вообще наклонны рисовать
жизнь Киевской Руси светлыми красками. Где причина такого отношения? ^ В
старой киевской жизни было много неурядиц, много бестолковой толкотни;
"бессмысленные драки княжеские", по выражению Карамзина, были прямым на-
родным бедствием^. Зато в князьях того времени так живо было родствен-
ное, точнее, генеалогическое чувство, так много удали, стремления "любо
налезти собе славу, а любо голову свою сложить за землю Русскую", на по-
верхности общества так много движения, а люди вообще неравнодушны к вре-
менам, исполненным чувства и движения^. Но" это мы, поздние наблюдатели,
находим эстетическое удовольствие в оживленном движении, и

зображаемом летописью XI-XII вв. Сами участники движения, наверное,
выносили несколько иное впечатление из шума, какой они производили и пе-
реживали. Они видели себя среди все осложнявшихся затруднений и опаснос-
тей, внутренних и внешних, и все сильнее чувствовали, что с этими делами
им не справиться разобщенными местными силами, а необходимо дружное
действие всей земли. Необходимость эта особенно живо должна была
чувство-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ваться после Ярослава и Мономаха. Эти сильные князья умели забирать в
свои руки силы всей земли и направлять их в ту или другую сторону. Без
них, по мере того как их слабые родичи и потомки запутывались в своих
интересах и отношениях, общество все яснее видело, что ему самому прихо-
дится искать выхода из затруднений, обороняться от опасностей. В размыш-
лениях о средствах для этого киевлянин все чаще думал о черниговце, а
черниговец о новгородце и все вместе о Русской земле, об общем земском
деле. Пробуждение во всем обществе мысли о Русской земле, как о чем-то
цельном, об общем земском деле, как о неизбежном, обязательном деле всех
и каждого, - это и было коренным, самым глубоким фактом времени, к которо-
му привели разнообразные, несоглашенные и нескладные, часто противо-
действовавшие друг другу стремления князей, бояр, духовенства, волостных
городов, всех общественных сил того времени. Историческая эпоха, в делах
которой весь народ принимал участие и через это участие почувствовал се-
бя чем-то цельным, делающим общее дело, всегда особенно глубоко врезыва-
ется в народной памяти. Господствующие идеи и чувства времени, с которы-
ми все освоились и которые легли во главу угла их сознания и настроения,
обыкновенно отливаются в ходячие стереотипные выражения, повторяемые при
всяком случае. В XI-XII вв. у нас таким стереотипом была Русская земля,
о которой так часто говорят и князья и летописцы ". В этом и можно ви-
деть коренной факт нашей истории, совершившийся в те века: Русская зем-
ля, механически сцепленная первыми киевскими князьями из разнородных эт-
нографических элементов в одно политическое целое, теперь, теряя эту по-
литическую цельность, впервые начала чувствовать себя цельным народным
или земским составом ^. Последующие поколения вспоминали о Киевской Руси
как о колыбели русской народности.
ОБЩЕЗЕМСКОЕ ЧУВСТВО^. Этого факта, конечно, не докажешь какой-либо
цитатой, тем или другим местом исторического памятника; но он сквозит
всюду, в каждом проявлении духа и настроения времени. Прочитайте или
припомните рассказ Даниила Паломника из Черниговской земли о том, как он
в начале XII в. ставил русскую лампаду на гробе господнем в Иерусалиме.
Пришел он к королю Балдуину с просьбой разрешить ему это дело. Король
знал русского игумена и встретил его ласково, потому что был он человек
добрый и смиренный. - Что тебе надо, игумене русский? - спросил он

Даниила. - Князь и господин, - отвечал ему Даниил, - хотел бы я на гробе
господнем поставить лампаду от всей Русской земли, за всех князей и за
всех христиан Русской земли. По ходу политических дел на Руси Черниговс-
кая область рано стала обособляться от других русских областей, и земс-
кие русские чувства по характеру и отношениям черниговских Святославичей
могли находить себе пищи менее, чем где-либо при тамошних княжеских сто-
лах. Ничего этого не сказалось в Слове о полку Игоре-ве, певец которого
принадлежал к черниговской княжеской дружине. Поэма вся проникнута живым
общеземским чувством и чужда местных сочувствий и пристрастий. Когда ее
северские и курские полки вступили в степь, она восклицает: "О Русская
земля! уже ты за холмами". Эти полки зовутся в ней русиками, русскими
полками; разбитые, они ложатся за землю Русскую; тоска разливается по
всей Русской земле, когда распространилась весть об этом поражении. Не
своих черниговских Святославичей, а Моно-маховичей, Всеволода из Суз-
дальской земли, Рюрика и Давида из Смоленской, Романа с Волыни зовет се-
верский певец вступиться за обиду своего времени, за землю Русскую.
ЕГО ПРЕДЕЛЫ. Везде Русская земля, и нигде, ни в одном памятнике не
встретим выражения русский народ. Пробуждавшееся чувство народного
единства цеплялось еще за территориальные пределы земли, а не за нацио-
нальные особенности народа. Народ-понятие слишком сложное, заключающее в
себе духовно-нравственные признаки, еще не дававшиеся тогдашнему созна-
нию или даже еще не успевшие достаточно обнаружиться в самом русском на-
селении. Притом не успели еще сгладиться остатки старинного племенного
. деления, и в пределах Русской земли было много нетронутых ассимиляций
иноплеменников, которых еще нельзя было ввести в понятие русского об-
щества. Из всех элементов, входящих в состав государства, территория на-
иболее доступна пониманию; она и служила определением народности. Потому
чувство народного единства пока выражалось еще только в идее общего оте-
чества, а не в сознании национального характера и исторического назначе-
ния и не в мысли о долге служения народному благу, хотя и пробуждалось
уже помышление о нравственной ответственности перед отечеством наравне
со святыней. На Любецком съезде князья, поцеловав крест на том, чтобы
всем дружно вставать на нарушителя договора, скрепили свое решение зак-
лятием против зачинщика: "... да будет на него крест честной и вся земля
Русская".
ЛЕКЦИЯ XIII
РУССКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО XI И XII ВВ. РУССКАЯ ПРАВДА КАК ЕГО ОТ-
РАЖЕНИЕ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЭТОТ ПАМЯТНИК.
ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ПРАВДЫ, УКАЗЫВАЮЩИЕ НА ЕЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ. НЕОБХО-
ДИМОСТЬ ПЕРЕРАБОТАННОГО СВОДА МЕСТНЫХ ЮРИДИЧЕСКИХ ОБЫЧАЕВ ДЛЯ ЦЕРКОВНОГО
СУДЬИ XI И XII ВВ. ЗНАЧЕНИЕ КОДИФИКАЦИИ В РЯДУ ОСНОВНЫХ ФОРМ ПРАВА. ВИ-
ЗАНТИЙСКАЯ КОДИФИКАЦИЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА РУССКУЮ. ЦЕРКОВНО-СУДНОЕ ПРОИС-
ХОЖДЕНИЕ ПРАВДЫ. ДЕНЕЖНЫЙ СЧЕТ ПРАВДЫ И ВРЕМЯ ЕЕ СОСТАВЛЕНИЯ. ИСТОЧНИКИ
ПРАВДЫ. ЗАКОН РУССКИЙ. КНЯЖЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. СУДЕБНЫЕ ПРИГОВОРЫ
КНЯЗЕЙ. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ ДУХОВЕНСТВА. ПОСОБИЯ. КОТОРЫМИ ОНИ
ПОЛЬЗОВАЛИСЬ.
Я кончил изображение политического порядка, установившегося на Руси в
XI и XII вв. Теперь я должен обратиться к более глубокой, зато и более
сокрытой от глаз наблюдателя сфере жизни, к гражданскому порядку, к
ежедневным частным отношениям лица к лицу и тем интересам и понятиям,
которыми эти отношения направлялись и скреплялись'. Впрочем, я ограни-
чусь лишь лицевою юридической стороной гражданского быта. До сих пор
господствует в нашей исторической литературе убеждение, что эта частная
юридическая жизнь древнейшей Руси наиболее полно и верно отразилась в
древнейшем памятнике русского права, в Русской Правде. Прежде чем взгля-
нуть на частные юридические отношения чрез это зеркало, мы должны расс-
мотреть, насколько полно и верно отразило оно в себе эти отношения. С
этой целью я остановлю предварительно ваше внимание на вопросе о проис-
хождении и составе Русской Правды и потом изложу в главных чертах ее со-
держание.
ДВА ВЗГЛЯДА. В нашей литературе по истории русского права господству-
ют два взгляда на происхождение Русской Правды. Одни видят в ней не офи-
циальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел
из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный ка-
ким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих

ЛЕКЦИЯ xiii
частных надобностей ^ Другие считают Русскую Правду официальным доку-
ментом, подлинным произведением русской законодательной власти, только
испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных
списков Правды, различающихся количеством, порядком и даже текстом ста-
тей^. Разберем Русскую Правду, чтобы проверить и оценить оба этих взгля-
да.
Читая Русскую Правду, вы прежде всего узнаете по заглавию над первой
статьей памятника в древнейших списках, что это "суд" или "устав" Ярос-
лава. В самом памятнике не раз встречается замечание, что так "судил"
или "уставил" Ярослав. Первое заключение, к которому приводят эти указа-
ния, то, что Русская Правда есть кодекс, составленный Ярославом и слу-
живший руководством для княжеских судей XI в. Ив нашей древней письмен-
ности сохранилась память о Ярославе как установителе правды, закона: ему
давалось иногда прозвание Правосуда*. Всматриваясь ближе в памятник, мы
соберем значительный запас наблюдений, разрушающих это первое заключе-
ние.
СЛЕДЫ ЯРОСЛАВИЧЕЙ И МОНОМАХА. 1. Встречаем в Правде несколько поста-
новлений, изданных преемниками Ярослава, его детьми и даже его внуком
Мономахом, которому принадлежит закон, направленный против ростовщичест-
ва и занесенный в Правду. Итак, Правда была плодом законодательной дея-
тельности не одного Ярослава.
ПАРАФРАЗЫ. II. Текст некоторых статей представляет не подлинные слова
законодателя, а их изложение, парафразу, принадлежащую кодификатору или
повествователю, рассказавшему о том, как закон был составлен. Такова,
например, вторая статья Правды по пространной редакции. Статья эта есть
добавка, точнее, поправка к первой статье о кровной мести и гласит:
"После Ярослава собрались сыновья его Изяслав, Святослав, Всеволод и му-
жи их и отменили месть за убийство, а установили денежный выкуп, все же
прочее, как судил Ярослав, как уставили и его сыновья". Вы видите, что
это не подлинный текст закона Ярославовых сыновей, даже не текст како-
го-либо закона, а протокол княжеского съезда или историческое изложение
закона словами кодификатора^.
ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. III. В Русской Правде нет и следа одной важной
особенности древнерусского судебного процесса, одного из судеб-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIII

ных доказательств-судебного поединка, поля. Между тем сохранились в
древних источниках нашей истории следы, указывающие на то, что поле
практиковалось как до Русской Правды, так и долго после нее. Византийс-
кий писатель Х в. Лев Диакон в рассказе о болгарском походе Святослава
говорит что русские в его время имели обыкновение решать взаимные распри
"кровью и убийством". Под этим неопределенным выражением можно еще разу-
меть родовую кровную месть; но арабский писатель Ибн-Даста, писавший
несколько раньше Льва, рисует нам изобразительную картину судебного пое-
динка на Руси в первой половине Х в. ^ По его словам, если кто на Руси
имеет дело против другого, то зовет его на суд к князю, пред которым и
препираются обе стороны. Дело решается приговором князя. Если же обе
стороны недовольны этим приговором, окончательное решение предоставляет-
ся оружию: чей меч острее, тот и берет верх. При борьбе присутствуют ро-
дичи обеих сторон, вооруженные. Кто одолеет в бою, тот и выигрывает де-
ло. Итак, несомненно, что задолго до Русской Правды Ярослава в русском
судопроизводстве практиковалось поле, судебный поединок. С другой сторо-
ны, указания на практику поля появляются в памятниках русского права с
самого начала XIII в." Почему Правда не знает этого важного судебного
средства, к которому так любили прибегать в древних русских судах? Она
знает его, но игнорирует, не хочет признавать. Находим и объяснение это-
го непризнания. Духовенство наше настойчиво в продолжение веков восста-
вало против судебного поединка как языческого остатка, обращалось даже к
церковным наказаниям, чтобы вывести его из практики русских судов; но
долго, едва ли не до конца XVI в., ее усилия оставались безуспешными.
Итак, замечается некоторая солидарность между Русской Правдой и юриди-
ческими понятиями древнерусского духовенства.
РУССКАЯ ПРАВДА-ЧАСТЬ ЦЕРКОВНОГО СВОДА. IV. По разным спискам Русская
Правда является в двух основных редакциях, в краткой и пространной^. В
письменности раньше становится известна последняя: пространную Правду мы
встречаем уже в новгородской Кормчей конца XIII столетия, тогда как
древнейший список краткой редакции находим в списке новгородской летопи-
си конца XV в. Эта пространная Правда является всегда в одинаковом, так
сказать, окружении, в одном литературном обществе Краткая редакция

Правды обыкновенно попадается в памятниках чисто литературного
свойства, не имевших практического судебного употребления, чаще в спис-
ках новгородской летописи древнейшей редакции^. Правду пространную
встречаем большею частью в Кормчих, древнерусских сводах церковных зако-
нов, иногда в сборниках канонического содержания, носящих название Мери-
ла праведного. Таким образом, Русская Правда жила и действовала в цер-
ковно-юридическом обществе: ее встречаем среди юридических памятников
церковного или византийского происхождения, принесенных на Русь духо-
венством и имевших практическое значение в церковных судах. Перечислю
членов этого церковно-юридического общества Правды. Вам известно, что
древняя русская Кормчая (Пт)8(х\ьоу) есть перевод византийского Номока-
нона. Номоканон есть свод церковных правил (Kavoves) и касающихся церкви
законов (VO^OL) византийских императоров. Этим сводом и руководилась,
частью руководится и доселе русская церковь в своем управлении и особен-
но в суде по духовным делам '". Византийский Номоканон, наша Кормчая,
является в нашей письменности с целым рядом дополнительных статей,
внесенных во вторую часть ее, в отдел императорских законов. Главные из
них таковы: 1) извлечение из законов Моисеевых; 2) Эклога ('ExXoyr) TUV
vo^wv, выборка законов)-свод, составленный при иконоборческих императо-
рах-соправителях первой половины VIII в. Льве Исавре и его сыне Констан-
тине Копрониме; этот свод содержит преимущественно постановления семей-
ного и гражданского права, но в нем есть отдел и о наказаниях за уголов-
ные преступления"; 3) Закон Судный людем, или Судебник царя Константина:
это-славянская переделка той же Эклоги, преимущественно ее статей о на-
казаниях'^; переделка эта является в славянской письменности даже раньше
перевода самой Эклоги и, кажется, сделана для болгар вскоре после приня-
тия ими христианства, т.е. в IX в; 4) Прохирон ('О TTpo^eLpos vo^oq.
Закон градский-jus civile), законодательный свод императора Василия Ма-
кедонянина IX же века ^; 5) целиком или отрывками церковные уставы наших
первых христ

ианских князей Владимира и Ярослава. Среди этих-то дополнительных
статей Кормчей обыкновенно и встречаем мы нашу пространную Правду. Так,
она является не самостоятельным памятником древнерусского законода-
тельства, а одной из дополнительных статей к своду церковных законов.

ЛЕКЦИЯ XIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЧЕРТЫ ЦЕРКОВНО-ВИЗАН-ТИИСКОГО ПРАВА. V. Разбирая дополнительные
статьи церковно-византийского происхождения, замечаем некоторую внутрен-
нюю связь между ними и нашей Правдой: некоторые постановления последней
как будто составлены при содействии первых. Например, в извлечении из
Моисеевых законов читаем статью о ночном воровстве. Эта статья, за-
имствованная из книги Исход, в нашей печатной Библии читается так:
"... аще в подкопании обрящется тать и язвен умрет, несть ему убийство;
аще же взыдет солнце над ним, повинен есть, умрет за него" '\ Смысл этой
статьи таков: если ночью захватят татя на месте преступления и убьют, не
считать этого за убийство; если же его убьют по восходе солнца, то убий-
ца виновен, должен сам подвергнуться смертной казни. В нашей Правде чи-
тается такая статья о ночной татьбе: "Кого застанут ночью у клети или на
каком воровстве, могут убить, как собаку; если же продержат пойманного
вора до рассвета, то должны вести его на княжий двор, в суд; если же вор
окажется убитым, а сторонние люди видели его уже связанным, то платить
за убийство пеню в 12 гривен". Вы чувствуете внутреннюю связь этой
статьи с приведенным местом Моисеева закона, но видите также, как Моисе-
еве постановление обрусело в Правде, приноровлено к местному обществу и
приняло своеобразные туземные формы выражения. Другой пример. В числе
статей упомянутых Эклоги и Прохирона мы встречаем краткое постановление:
"... раб не послушеству-ет" (не допускается на суде как свидетель) ^. У
нас на Руси кроме рабов был еще класс полусвободных людей, называвшихся
закупами. В Русской Правде читаем такую статью о свидетельстве в суде, о
послушестве: "свидетелем холоп быть не может (а послушества на холопа не
складают); если не будет свидетеля из свободных людей, то по нужде можно
призвать в свидетели боярского тиуна (приказчика), но не других (прос-
тых) холопов; только в малом иске и то по нужде можно сослаться и на
свидетельство закупа" ". Опять мысль Эклоги развита в Правде примени-
тельно к составу русского общества, выразилась в чисто русской форме.
Или в числе статей упомянутого Закона Судного людем мы встречаем пос-
тановление о том, как наказывать человека, который без спроса сядет на
чужую лошадь: "... аще кто без повеления на чужем коне ездит, да ся тепет
по три краты", т.е. наказывается тремя ударами ^. В нашей Правде есть
постановление на тот же случай, которое читается так: "Кто сядет на чу-
жого коня без спросу, три гривны за это" ^. Русь времен Правды не любила
телесных

наказаний, и византийские удары плетью переведены в Правде на обычный
у нас денежный штраф, на гривны^. Последний^ пример. В Законе Судном
есть взятая из Эклоги или Прохирона статья о рабе, совершившем кражу на
стороне, не у своего господина: если господин такого раба-вора захочет
удержать его за собою, обязан вознаградить потерпевшего, в противном
случае должен отдать его в полное владение потерпевшему. В нашей Правде
есть статья, по которой господин холопа, обокравшего кого-либо, должен
выкупать вора, платить все причиненные им убытки и пени или же выдать
его потерпевшему; но в нашей статье к этому прибавлено постановление,
как поступать с семьей холопа-вора и со свободными людьми, участвовавши-
ми в краже ^. Так мы замечаем, что составитель Русской Правды, ничего не
заимствуя дословно из памятников церковного и византийского права, одна-
ко, руководился этими памятниками. Они указывали ему случаи, требовавшие
определения, ставили законодательные вопросы, ответов на которые он ис-
кал в туземном праве.
ВЫВОДЫ. Изложенные наблюдения проливают некоторый свет на происхожде-
ние Русской Правды. Мы замечаем, что Русская Правда - закон не одного
Ярослава, еще составлялась и в XII в., долго после Ярославовой смерти,
что она представляет не везде подлинный текст закона, а часто только его
повествовательное изложение, что Русская Правда игнорирует судебные пое-
динки, несомненно практиковавшиеся в русском судопроизводстве XI и XII
вв., но противные церкви, что Русская Правда является не как особый са-
мостоятельный судебник, а только как одна из дополнительных статей к
Кормчей, и что эта Правда составлялась не без влияния памятников церков-
но-византийского права, среди которых она вращалась. К чему приводит со-
вокупность этих наблюдений? Думаю, к тому, что читаемый нами текст Русс-
кой Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в среде
церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель
Правды в своей работе. Церковный кодификатор воспроизводил действовавшее
на Руси право, имея в виду потребности и основы церковной юрисдикции, и
воспроизводил только в меру этих потребностей и в духе этих основ. Вот
почему Правда не хочет знать поля. Потому же она молчит о преступлениях
политических, не входивших в компетенцию церковного суда, также об умыч-
ке, об оскорблении женщин и детей, об обидах словом: эти дела судились
церковным судом, но на

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIII

основании не Русской Правды, а особых церковных законоположений, как
увидим. С другой стороны, до половины XI столетия княжескому судье едва
ли был и нужен писаный свод законов. Княжеский судья мог обходиться без
такого свода по многим причинам: 1) были еще крепки древние юридические
обычаи, которыми руководствовались в судебной практике князь и его
судьи; 2) тогда господствовал состязательный процесс, пря, и если бы
судья забыл или не захотел вспомнить юридический обычай, то ему настой-
чиво напомнили бы о нем сами тяжущиеся стороны, которые, собственно, и
вели дело и при которых судья присутствовал более безучастным зрителем
или пассивным председателем, чем руководителем дела; наконец, 3) князь
всегда мог в случае нужды своей законодательной властью восполнить юри-
дическую память или разрешить казуальное недоумение судьи.
Но если княжеские судьи до половины или до конца XI в. могли обхо-
диться без писаного свода законов, то такой свод был совершенно необхо-
дим церковным судьям. Со времени принятия христианства русской церкви
была предоставлена двоякая юрисдикция. Она, во-первых, судила всех хрис-
тиан, духовных и мирян, по некоторым делам духовно-нравственного харак-
тера, во-вторых, судила некоторых христиан, духовных и мирян, по всем
делам церковным и нецерковным, гражданским и уголовным. Эти некоторые
христиане, во всех делах подсудные церкви, образовали особое церковное
общество, состав которого скоро увидим. Церковный суд по духовным делам
над всеми христианами производился на основании Номоканона, принесенного
из Византии, и церковных уставов, изданных первыми христианскими
князьями Руси. Церковный суд по нецерковным уголовным и гражданским де-
лам, простиравшийся только на церковных людей, должен был производиться
по местному праву и вызывал потребность в письменном своде местных зако-
нов, каким и явилась Русская Правда. Необходимость такого свода обуслов-
ливалась двумя причинами: 1) первые церковные судьи на Руси, греки или
южные славяне, незнакомы были с русскими юридическими обычаями; 2) этим
судьям нужен был такой письменный свод туземных законов, в котором были
бы устранены или, по крайней мере, смягчены некоторые туземные обычаи,
особенно претившие нравственному и юридическому чувству христианских су-
дей, воспитанных на византийском церковном и гражданском праве. В ^ са-
мом языке Русской Правды можно найти некоторые указания на то, что она
вышла из среды, знакомой с терминологией

византийского и южнославянского права: так, встречаем чуждое русскому
языку слово братучадо в значении двоюродного брата, представляющее до-
вольно механический перевод термина византийских кодексов абеХ^оттса^,
также слово вражда в смысле пени за убийство или вообще судебного взыс-
кания, довольно употребительное в южнославянских юридических памятниках,
между прочим в Законнике Душана и в Законе Винодольском. Наконец, и
внешним видом своим Русская Правда указывает на свою связь с византийс-
ким законодательством. Это-небольшой синоптический кодекс вроде Эклоги и
Прохирона. Самая эта форма права, кодификация, была принесена нам цер-
ковными законоведами, которые одни понимали ее смысл и надобность.
ФОРМА КОДИФИКАЦИИ. Есть две основные формы права: юридический обычай
и закон. Юридический обычай-первоначальная, естественная форма права: на
первых ступенях общежития все право заключено в юридическом обычае. Он
слагается постепенно путем продолжительного применения к одинаковым слу-
чаям или отношениям известного правила, выработанного юридическим созна-
нием народа под влиянием исторических условий его жизни. Согласие с юри-
дическими и религиозными воззрениями народа и продолжительность действия
сообщают этому правилу физиологически-принудительную силу привычки, пре-
дания. Закон есть правило, установленное верховной государственной
властью для удовлетворения текущих нужд государства и под их давлением
тотчас получает обязательную силу, поддерживаемую всеми средствами госу-
дарственной власти. Закон является позднее юридического обычая и перво-
начально только дополняет или поправляет его, а потом вытесняет и заме-
няет новым правом. Кодификация является еще позднее и обыкновенно совме-
щает в себе обе предшествующие формы права. По общепринятому ее понима-
нию, она не дает новых юридических норм, а только приводит в порядок
правила, установленные юридическим обычаем и законодательством, или при-
меняет их к изменяющимся нравам и юридическим воззрениям народа или пот-
ребностям государства. Но самое это упорядочение и применение действую-
щих норм нечувствительно изменяет их и подготовляет новое право. В Ви-
зантии по традиции, шедшей от римской юриспруденции, усердно обрабатыва-
лась особая форма кодификации, которую можно назвать кодификацией синоп-
тической. Образец ее дан был Институциями

ЛЕКЦИЯ XIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Юстиниана, а дальнейшими образчиками являются соседи Русской Правды
по Кормчей книге Эклога и Прохирон. Это-краткие систематические изложе-
ния права, скорее произведения законоведения, чем законодательства, не
столько уложения, сколько юридические учебники, приспособленные к лег-
чайшему познанию законов. Главы или параграфы титулов, на которые разде-
лены эти кодексы, похожи на тезисы конспекта лекций из курса гражданско-
го права. Кроме руководств такого рода, исходивших от законодательной
власти, составлялись по их типу перерабатывавшие или пополнявшие их
частные своды, известные под названиями "Эклога приватная", "Эпанагога,
сведенная с Прохироном", "Эклога, переработанная по Прохирону", и т.п.
Эти приватные руководства были в ходу у греков в те же XI и XII вв.,
когда и у нас производилась по византийским образцам подобная кодифика-
ционная работа. Нужды местной церковной юрисдикции привели к этой рабо-
те, а византийская синоптическая кодификация дала ей готовую форму и
приемы^. При таких пособиях изложенными потребностями и вызвана была в
церковной среде попытка составить кодекс, который воспроизводил бы
действовавшие на Руси юридические обычаи применительно к принесенным
церковью или измененным под ее влиянием понятиям и отношениям. Плодом
этой попытки и была Русская Правда. Итак, повторяю. Русская Правда роди-
лась в сфере церковной юрисдикции.
СУДЬБА ПАМЯТНИКА. Изложенный разбор Русской Правды дает нам возмож-
ность ответить на вопрос, поставленный при самом начале ее изучения: был
ли это документ официальный, дело княжеской законодательной власти, или
частный юридический сборник, не имевший ни официального происхождения,
ни обязательного действия? Ни то ни другое: Русская Правда не была про-
изведением княжеской законодательной власти; но она не осталась и част-
ным юридическим сборником, получила обязательное действие как законода-
тельный свод в одной части русского общества; именно в той, на которую
простиралась церковная юрисдикция по нецерковным делам, и в таком обяза-
тельном значении признаваема была самой княжеской властью. Впрочем, мож-
но думать, что действие Русской Правды с течением времени перешло за
пределы церковной юрисдикции. До половины XI в. еще крепкий древний обы-
чай давал княжеским судам возможность обходиться без письменного свода
законов. Но различные обстоятельства, успехи гражданственности, осо-

бенно появление христианской церкви с чуждым для Руси церковным и ви-
зантийским правом, с новыми для нее юридическими понятиями и отношения-
ми-все это должно было поколебать древний туземный юридический обычай и
помутить юридическую память судьи. Теперь судебная практика на каждом
шагу задавала судье вопросы, на которые он не находил ответа в древнем
туземном обычае или ответ на которые можно было извлечь из этого обычая
лишь путем его напряженного толкования. Это должно было вызвать и среди
княжеских судей потребность в письменном изложении действовавшего судеб-
ного порядка, приноровленном к изменившемуся положению дел. Русская
Правда устраняла часть этих судебных затруднений: она давала ответы на
многие из этих новых вопросов, старалась примениться к новым понятиям и
отношениям. Я думаю, что с течением времени Русская Правда, имевшая обя-
зательное действие только в сфере церковной юрисдикции, стала служить
руководством и для княжеских судей, но едва ли обязательным, скорее,
имевшим значение юридического пособия, как бы сказать, справочного тол-
кования действовавшего права. Итак, Русская Правда есть памятник
собственно древнерусской кодификации, а не древнерусского законода-
тельства. В^ этом надобно искать объяснения той видимой странности, что
памятники не только государственного, но и церковного права дальнейшего
времени, воспроизводя нормы Правды, нигде, сколько помнится, на нее не
ссылаются.
ВРЕМЯ СОСТАВЛЕНИЯ. Когда происходила эта кодификационная работа? От-
вет на этот вопрос-необходимое дополнение сказанного о происхождении
Русской Правды. В древней новгородской летописи читаем, что в 1016 г.
Ярослав, отпуская домой помогавших ему в борьбе со Святополком новгород-
цев, будто бы дал им "правду и устав списал", сказав им: "... по сей гра-
моте ходите, якоже списах вам, такоже держите". Вслед за этими словами
приведена краткая редакция Русской Правды с дополнительными постановле-
ниями сыновей Ярослава. Это известие или предание возникло, очевидно,
вследствие желания объяснить, почему в летописи под 1016 г. помещался
этот памятник. Мы уже знаем, что в пространную редакцию Правды внесено
постановление великого князя Владимира Мономаха; следовательно, она про-
должала составляться и в первой половине XII в. В краткой редакции еще
нет этого постановления: можно думать, что она составилась раньше вели-
кокняжения Мономаха, не позднее

ЛЕКЦИЯ XIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

самого начала XII в. Но окончательный состав, в каком является Правда
по пространной редакции, она получила позднее половины XII в. Указание
на это находим в денежном счете, какого держится Правда. Это довольно
запутанный вопрос в истории памятника. Познакомлю вас с ним, не вводя в
излишние подробности.
ДЕНЕЖНЫЙ СЧЕТ ПРАВДЫ.
Главным видом возмездия не только за гражданские, но и за уголовные
правонарушения, как увидим, служат в Русской Правде денежные взыскания.
Они высчитываются на гривны кун и их части. Гривна значит фунт до появ-
ления на нашем языке этого немецкого слова, в свою очередь происшедшего
от латинского pondus; гривна серебра - фунт серебра. Куны-деньги; наше
нынешнее слово деньги татарского происхождения, означает звонкую монету
и вошло в наш язык не раньше XIII в. Гривной кун, т.е. денежным фунтом,
назывался слиток серебра различной формы, обыкновенно продолговатый,
служивший самым крупным серебряным меновым знаком на древнерусском рынке
до XIV в. или несколько раньше, когда его заменил рубль. Гривна кун под-
разделялась на 20 ногат, на 25 кун, на 50 резан; резана подразделялась
на векши, на сколько именно-это не установлено точно. В памятниках нет
прямых указаний, какие именно меха назывались ногатами, кунами, резана-
ми, но мы знаем, что это были меховые денежные единицы, как и слово куны
в смысле денег вообще означало собственно меха, ходившие на рынке как
деньги. В известных уже вам древних слогах на святую четыредесятницу
проповедник осуждает богатство, которое скрывают в землю, между прочим,
"куны и порты (платье) на изъядение моли": это выражение не идет к ме-
таллическим деньгам. Но рано появились в русском обороте и металлические
деньги. Я уже говорил, что в пределах Европейской России находили и на-
ходят очень много кладов с диргемами, арабскими монетами VIII-Х вв. Дир-
гем-это серебряная монета с наш полтинник, только тоньше его. Клады
большею частью некрупные, содержат монеты не более фунта. Такие клады,
как найденный в Муроме, весом более двух пудов (более II тысяч монет)-
большая редкость. Замечательно, что в этих кладах рядом с цельными дир-
гемами находили обыкновенно множество их частей, половинок, четвертей и
более мелких долей. В одном кладе с монетами Х в., найденном под Ря-
занью, оказалось при 15 цельных диргемах до 900 кусочков, из которых са-
мые мелкие равнялись одной сороковой диргема.

Это подало повод к очень вероятному предположению, что у нас резали и
крошили диргемы, чтобы получить мелкую разменную монету. Свою монету,
русские "сребреники" весом не более диргема, у нас начали чеканить
только при Владимире Святом, и то, по-видимому, в небольшом количестве.
Устанавливалось определенное рыночное отношение диргемов и их частей к
меховым ценностям, от которых они получали и свои названия: часть дирге-
ма, за которую покупали мех резану, называлась резаной и т.п. Так,
расчеты производились, как бы сказать, на две валюты-меховую и металли-
ческую Памятники не раз и сопоставляют те и другие денежные единицы:
"... а пять ногат за лисицу, а за три лисицы 40 кун без ногаты", как чи-
таем в одном документе XII в. В Русской Правде находим указание и на
постоянное соотношение меховых и металлических ценностей. Она устанавли-
вает одну добавочную пошлину к судебным пеням в 5 кун - на мех 2 ногате":
это значит, что 5 металлических кун могут быть заменяемы двумя меховыми
ногатами. Итак, мех-ногата равнялся двум с половиной металлическим ку-
нам. Любопытно, что подобное соотношение тех и других ценностей встреча-
ем и у волжских болгар. Тогдашние рынки отличались устойчивостью цен, а
при оживленных торговых сношениях Руси с болгарским Поволжьем, скрепляв-
шихся договорами, русские рыночные цены вывозных товаров могли иметь
тесную связь с болгарскими. Араб Ибн-Даста, писавший в первой половине Х
в., говорит об этих болгарах, что у них звонкую монету заменяют куньи
меха, а каждый мех стоит два с половиной диргема. Если можно сближать
данные, разделенные таким пространством и временем, то металлической ку-
ной на Руси времен Русской Правды служил диргем.
ЕГО ИЗМЕНЕНИЯ ПО ВЕКАМ. В разное время сообразно изменявшейся ценнос-
ти серебра на Руси гривна кун имела неодинаковый вес. В Х в., как видно
из договоров Олега и Игоря с греками, она равнялась приблизительно одной
трети фунта. До нас дошло немало гривен весом в полфунта или около того:
по соображению данных об истории денежного обращения на Руси такие грив-
ны надобно отнести к XI и началу XII в., ко временам Ярослава, Мономаха
и Мстислава 1. Но во второй половине XII в. известные нам обстоятельства
стеснили внешнюю торговлю Руси; прилив драгоценных металлов из-за грани-
цы сократился, серебро вздорожало, и из памятников конца XII и начала
XIII в видим, что вес

8 В О. Ключевский, т. 1

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
гривны кун уменьшился вдвое, до одной четверти фунта. Эта перемена
изменила и денежный счет. Гривна кун, став легковеснее вследствие вздо-
рожания серебра, сохранила прежнюю покупную силу, так как в связи и со-
размерно с тем товары подешевели. Но иноземная серебряная монета, слу-
жившая разменными частями гривны кун, приходила к нам с прежним весом, а
меха как деньги сохранили в русском обороте прежнюю покупную силу и,
значит, изменилось их рыночное отношение и отношение всех товаров к ме-
таллическим единицам: мех-ногата, прежде стоивший два с половиной
цельных диргема-куны, теперь стал стоить два с половиной полудиргема-ре-
заны и полудир-гем, наша резана теперь покупал на рынке то же, за что
прежде платили целый диргем, нашу куну. По привычке обозначать иноземную
монету туземными названиями равноценных ей мехов резану стали теперь на-
зывать куной и считать в гривне 50, а не 25 кун. Так можно объяснить,
почему в пенях, выраженных в краткой редакции Русской Правды резанами,
пространная редакция всюду заменяет резаны кунами, не изменяя самой циф-
ры пени: за украденную ладью в первой редакции пени 60 резан, во второй
60 кун и т.п. Итак, Русская Правда получила законченный состав во вто-
рой половине XII или в начале XIII в. Если начало ее составления можно
отнести ко времени Ярослава, то, значит, она вырабатывалась не менее по-
лутора столетий ^.
ИСТОЧНИКИ^*. Выяснив происхождение Русской Правды, т.е. потребность,
вызвавшую ее составление, и определив приблизительно время, когда она
составлялась, мы получаем одно основание для ответа и на другой вопрос,
поставленный при начале ее изучения: насколько полно и верно отразился в
ней действовавший на Руси юридический порядок? Но необходимо иметь для
того еще и другое основание: надобно видеть, какими источниками и как
пользовался кодификатор, точнее, ряд кодификаторов, работавших над ко-
дексом ^.
Источники Русской Правды определялись самым ее происхождением и наз-
начением. Это был судебник, назначенный для суда над церковными людьми
по нецерковным делам. Ему предстояло черпать нормы из источников двояко-
го рода, церковных и нецерковных. Начнем с последних.
ЗАКОН РУССКИЙ. По договорам Руси с греками Х в. за удар мечом или
другим оружием, нанесенный русским греку или греком русскому, положено

ЛЕКЦИЯ XIII
денежное взыскание "по закону русскому" ^. Этот закон русский, т.е.
обычное право языческой Руси, и лег в основание Русской Правды, был ос-
новным ее источником. Опасаюсь, что, определив этот источник как обычное
право языческой Руси, я сказал неясно и даже неточно. Предмет сложнее,
чем может показаться по такому определению. Одно ли и то же закон русс-
кий договоров и тот же закон времен Русской Правды, когда она пользова-
лась им как источником? Мирясь с греками под стенами Константинополя,
Олег, еще истый варяг, с мужами своими, в большинстве, если не исключи-
тельно, тоже варягами, "по русскому закону" клялись в соблюдении мира
славянскими богами, Перуном, "богом своим", и Волосом. Значит, закон
русский-это юридический обычай Руси, смешанного варяго-славянского клас-
са, который господствовал над восточными славянами и вел дела с Византи-
ей. Этот обычай был такого же смешанного происхождения и состава, как и
класс, жизнь которого он нормировал. Но трудно было бы различить в нем
составные элементы, варяжский и славянский, и именно по Русской Правде.
Два века совместного жительства обоих племен-достаточно времени для сли-
яния разноплеменных обычаев в органически неразделимое целое. Притом в
торговых городах по Днепру и другим рекам равнины и пришельцы-варяги и
сами туземцы-славяне вступали в такие условия и отношения, которые в
этих городах возникали впервые и потому не могли найти себе готовых норм
ни в варяжском, ни в славянском юридическом обычае. В IX в. варяги в
этих городах сделались господствующим классом, по крайней мере наиболее
видным его элементом, в начале Х в., при Олеге, клялись богами подвласт-
ных им славян как своими, посредством византийской службы и торговли
стали проводниками византийских юридических понятий и обычаев в городс-
кое население Киевской Руси, внесли в ее управление и право несколько
своих административных и юридических понятий вместе с терминами ябетник,
тиун, гридь, вира, с княжения Игоря явились первыми проводниками христи-
анства на Руси, при язычнике Владимире дали ей первых христианских му

чеников из своей среды, а в эпоху составления Русской Правды их не-
далекие ославянившиеся потомки смотрели на единоплеменников своих, на
новопришлых варягов, молившихся по-католически, как на некрещеных чужа-
ков, "варягов, крещения не имеющих", по выражению одной из редакций
Русской Правды. В таком составе дошел русский закон до кодификаторов
Русской Правды. В русском законе отразился быт, сложившийся в

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
русских торговых городах IX-XI вв. Он имел отдаленные корни в народ-
ных языческих обычаях варяжских и славянских; но эти корни под разносто-
ронними влияниями получили такое развитие, так обросли новыми бытовыми
образованиями в два века совместного жительства и племенного слияния
рассеянных по русским городам варягов с туземцами славянами, что предс-
тавляли уже особую бытовую формацию, отличную от древнего народного обы-
чая, еще державшегося в сельском славянорусском населении и, может быть,
кой-где в Скандинавии.
Русская Правда, воспроизводя действующее право Руси своего времени,
имела в виду этот новый бытовой склад высших городских классов, отмечая
черты народного обычая только по связи его с этим складом в виде сослов-
ных особенностей или насколько последний посредством землевладения и
торгового общения соприкасался с народной сельской средой. Приведу один
пример в пояснение своей мысли. В статьях, относящихся к семейному пра-
ву. Русская Правда разумеет христианскую семью, создаваемую церковным
браком. Одна статья определяет положение и внебрачной семьи, "робьих де-
тей" с их матерью по смерти их отца: они получают свободу. Из другого
памятника узнаем, что им при этом выделялась из имущества умершего отца
"прелюбодейная часть". Но из правил митрополита Иоанна II видим, что сто
лет спустя после крещения Руси "простые люди", не князья и не бояре,
обыкновенно заводили семьи по старому языческому обычаю, без церковного
венчания, и церковь признавала такие семьи внебрачными, незаконными. Не-
вероятно, что и в этих семьях к порядку наследования применялась норма
"прелюбодейной части": тогда в огромной массе русского простонародья не
оказалось бы ни законных семей, ни законных прямых наследников. Между
тем из Ярославова церковного устава видим, что "невенчальная жена", не-
законная с церковной точки зрения, признавалась законной с точки зрения
юридической, если при ней не было у мужа жены "венчальной": самовольный
развод таких невенчальных супругов подлежал взысканию, как и самовольный
развод законных; только взыскание это было вдвое легче. Русская Правда
игнорирует эти, как бы сказать, внебрачные браки, державшиеся на древнем
юридическом обычае и даже терпимые новым правом христианской Руси. Итак,
в законе русском, насколько он служил источником для Русской Правды, на-
добно видеть не первобытный юридический обычай восточных славян, а право
городовой Руси,

ЛЕКЦИЯ XIII
сложившееся из довольно разнообразных элементов в IX-XI вв. ^*
КНЯЖЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО^*. Рядом с законом русский кодификатор
черпал и из других источников, открывшихся или расширившихся с принятием
христианства, которые давали ему нормы, изменявшие или развивавшие этот
закон. Важнейшим из них надобно признавать законодательные постановления
русских князей: так, во второй статье пространной Правды изложен закон
Ярославовых сыновей, заменявший родовую месть за убийство денежной пеней
с обстоятельным изложением в дальнейших статьях таксы денежных взысканий
и других процессуальных подробностей, относящихся к делам об убийстве.
Самая идея законодательной обязанности, свыше возложенной на государя,
мысль о возможности и даже необходимости регулировать общественную жизнь
волею власти была принесена к нам вместе с христианством, внушалась с
церковной стороны. Вторым источником были судебные приговоры князей по
частным случаям, превращавшиеся в прецеденты: это наиболее обычный спо-
соб древнейшего законодательства. Таков приговор Изяслава Ярославича,
присудившего к двойной вире жителей Дорогобужа за убийство княжеского
"конюха старого", т.е. конюшего старосты, или приказчика: приговор этот
занесен в Правду как общий закон, причисливший княжеского старосту коню-
шего по размеру пени за его убийство к составу старшей дружины князя. К
обоим этим источникам надобно прибавить еще третий - законодательные про-
екты духовенства, принятые князьями.
ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. Следы этой законодательной работы духовенства мы
замечаем уже в летописном рассказе о князе Владимире "\ Когда усилились
разбои в Русской земле, епископы предложили этому князю заменить денеж-
ную пеню за разбой более тяжкой правительственной карой: в Русской Прав-
де находим постановление, в силу которого разбойник наказу ется не де-
нежной пеней, а "потоком и разграблением", конфискацией всего имущества
преступника и продажей его самого в рабство за границу со всем се-
мейством ^. Этот источник служил одним из путей, даже главным путем, ко-
торым проникало в русское общество влияние церковно-византийского, а че-
рез него и римского права. Это влияние важно не только новыми юридичес-
кими нормами,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xiii

^ттпге 12 золотых (номисма), в Правде 12 гривен кун. Эта ^^^^кая ком-
пиляция была мало известна древне-
обрТз^ и даже неожиданные источники.
какие оно вносило в русское право, но и общими юридическими понятиями
и определениями, которые составляют основу юридического сознания. Право-
вому ведению духовенства открыта была преимущественно область семейных
отношений, которые приходилось перестраивать заново. Здесь ему даны были
значительные полномочия, не только судебные, но и законодательные, в си-
лу которых оно довольно независимо нормировало семейную жизнь, применяя
к местным условиям свои канонические установления. Поэтому с большою ве-
роятностью можно предполагать, что отдел статей в Русской Правде о по-
рядке наследования, опеке, о положении вдов и их отношении к детям сос-
тавлен под прямым или косвенным влиянием этого источника. Так, в составе
имущества вдовы точно различены вдовья часть, выделяемая ей из нас-
ледства детей на прожиток до смерти или вторичного замужества, и то, что
ей дал муж в полную собственность и что даже выражено в формуле, напоми-
нающей римский термин полной собственности (dominium): "... а что на ню
муж взложит, тому же есть госпожа"^*.
ПОСОБИЯ^. Пособия, какими пользовались церковная юрисдикция и церков-
ная кодификация при разрешении и формулировании встречавшихся им случа-
ев, также можно причислить к источникам Русской Правды, насколько такие
случаи нашли себе в ней место. Такими пособиями прежде всего служили те
дополнительные статьи Кормчей, среди которых помещалась и Русская Прав-
да. Самое присутствие их в составе такого памятника, как Кормчая, служи-
ло достаточным доказательством их авторитета, как источников права. Но
древнерусские церковные законоведы не пренебрегали источниками менее ав-
торитетными, если находили в них подходящий материал; только трудно уло-
вить их. Кажется, сохранился след одного из них. В Русской Правде есть
ряд статей о побоях и повреждении руки, ноги и других членов тела. В так
называемой "Эклоге, переработанной по Прохирону", приватном руководстве
права, относимом известным канони-стом Цахариэ ко времени позднее начала
Х в., встречается ряд статей подобного же содержания. Взыскания, назна-
чаемые в некоторых из этих статей, вызывают невольное предположение, не
имел ли этих статей перед глазами составитель Русской Правды, когда фор-
мулировал пени за побои и членовредительство. Так, за порчу глаза и носа
эта Эклога назначает в пользу потерпевшего пеню в 30 сикл (восточная мо-
нета); в Правде за то же положено пени и вознаграждения потерпевшему 30
гривен; за выбитие зуба в

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

наказанию, а если имела законных детей, лишалась еще в пользу их сво-
его имущества, кроме доли, необходимой на прожиток. Русский переводчик
или кто другой прибавил к этой византийской статье свою собственную, со-
вершенно несогласную с византийским правом: по ней брак вдовы со своим
рабом не только является возможным, но и сопровождается для нее лишь
обычными юридическими последствиями вторичного замужества. Эта статья не
попала в отдел Русской Правды о семейном праве. Не попала в Правду и
русская статья, находящаяся среди статей Эклоги в одном древнем списке
Мерила Праведного и носящая заглавие "О уставленьи татьбы". Здесь уста-
навливается подсудность дел о краже, когда поличное и сам вор окажутся в
другом округе (волости), не в том, где совершена кража. Другие такие же
бродячие статьи попадали только в некоторые списки Правды более позднего
времени, не попав в древнейшие. Так, в одном списке Правды XV в. помеще-
на статья о человеке, обманам, под предлогом какого-либо предприятия или
поручения, выманившем у кого-либо деньги ("полгав куны у людей") и убе-
жавшем в чужую землю: это преступление приравнивается по презумпции к
татьбе, а не к торговой несостоятельности, несчастной или какой-либо
иной, наказуемой несходно с татьбой. Статья помещена не на месте, не
среди статей о татьбе, а в конце, как прибавление, рядом с другой, также
не попавшей на свое место позднейшей статьей о вознаграждении человека,
несправедливо по чьему-либо иску подвергшегося аресту или наказанию кну-
том. В некоторых списках Правды находим другие вставные или приписные
статьи, не нашедшие себе места в других списках. Одна из них, о бес-
честьи, особенно неудачно помещалась в Правде: это, как увидим при раз-
боре Ярославова церковного устава, схолия, или, точнее, примечание к од-
ной из его статей, без которой она совершенно непонятна, она не имеет
связи ни с какой статьей Правды, однако приписывалась обыкновенно к пос-
ледней и, сколько мне известно, ни в одном списке не поставлена на своем
месте в Ярсславовом уставе. Встречаем, наконец, статьи, даже целые
группы статей, обращавшихся в письменности отдельно и вместе с тем
вошедших во все списки пространной Правды с некоторыми текстуальными из-
менениями или в редакционной переработке, но с сохранением сущности со-
держания. В отделе Правды о холопстве есть статья, ограничивающая источ-
ники неволи: человек, отданный или поступивший в срочную работу за долг,
за прокорм или за ссуду под работу, не считается

холопом, может уйти от хозяина до срока, только обязан вознаградить
его, т.е. уплатить долг или ссуду, либо заплатить за прокорм. Один из
этих случаев, исключающих порабощение, сходно формулирован в одном из
русских прибавлений к болгарской компиляции. Закону Судному: кто отдает-
ся в работу в голодное время, не становится холопом одерноватым, т.е.
полным, "дернь ему не надобе", он может уйти, только заплатив 3 гривны,
разумеется, если не заработал прокорма, а исполненная работа в счет не
идет. "служил даром".
СФЕРА, ГДЕ ОНИ ВЫРАБАТЫВАЛИСЬ. Я привел далеко не все известные
статьи такого рода. Дальнейшее изучение древнерусской письменности, ве-
роятно, увеличит их количество, и теперь уже довольно значительное. Они
вскрывают процесс, бросающий свет на составление Русской Правды. Видим,
что систематической кодификации, из которой выходили памятники, подобные
Русской Правде, предшествовала частичная выработка отдельных норм, кото-
рые потом подбирались в более или менее полные своды или по которым пе-
рерабатывались своды, раньше составленные. Где, в какой общественной
среде происходила эта важная для истории нашего древнего права работа?
Вы, вероятно, догадываетесь, какую среду я назову: это была сфера цер-
ковной юрисдикции, т.е. та часть духовенства, пришлого и туземного, ко-
торая, сосредоточиваясь около епископских кафедр, под руководством епис-
копов служила ближайшим орудием церковного управления и суда. Никакой
другой класс русского общества не обладал тогда необходимыми для такой
работы средствами, ни общеобразовательными, ни специально-юридическими.
От XI и XII вв. до нас дошло несколько памятников, ярко освещающих ход
этой работы. Переход от язычества к христианству сопряжен был с большими
затруднениями для неопытных христиан и их руководителей. Подчиненные
церковные правители, судьи, духовники, обращались к епископам с вопроса-
ми по делам своей компетенции, возбуждавшим недоумения, и получали от
владык руководительные ответы. Вопросы относились большею частью к цер-
ковной практике и христианской дисциплине, но касались нередко и чисто
юридических предметов, роста и лихоимства, церковных наказаний за
убийство и другие уголовные преступления, брака, развода и внебрачного
сожительства, крестоце-лования как судебного доказательства, холопства и
отношения к нему церковного суда. Рядом с вопросом, в какой

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIV

наказанию, а если имела законных детей, лишалась еще в пользу их сво-
его имущества, кроме доли, необходимой на прожиток. Русский переводчик
или кто другой прибавил к этой византийской статье свою собственную, со-
вершенно несогласную с византийским правом: по ней брак вдовы со своим
рабом не только является возможным, но и сопровождается для нее лишь
обычными юридическими последствиями вторичного замужества. Эта статья не
попала в отдел Русской Правды о семейном праве. Не попала в Правду и
русская статья, находящаяся среди статей Эклоги в одном древнем списке
Мерила Праведного и носящая заглавие "О уставленьи татьбы". Здесь уста-
навливается подсудность дел о краже, когда поличное и сам вор окажутся в
другом округе (волости), не в том, где совершена кража. Другие такие же
бродячие статьи попадали только в некоторые списки Правды более позднего
времени, не попав в древнейшие. Так, в одном списке Правды XV в. помеще-
на статья о человеке, обманам, под предлогом какого-либо предприятия или
поручения, выманившем у кого-либо деньги ("полгав куны у людей") и убе-
жавшем в чужую землю: это преступление приравнивается по презумпции к
татьбе, а не к торговой несостоятельности, несчастной или какой-либо
иной, наказуемой несходно с татьбой. Статья помещена не на месте, не
среди статей о татьбе, а в конце, как прибавление, рядом с другой, также
не попавшей на свое место позднейшей статьей о вознаграждении человека,
несправедливо по чьему-либо иску подвергшегося аресту или наказанию кну-
том. В некоторых списках Правды находим другие вставные или приписные
статьи, не нашедшие себе места в других списках. Одна из них, о бес-
честьи, особенно неудачно помещалась в Правде: это, как увидим при раз-
боре Ярославова церковного устава, схолия, или, точнее, примечание к од-
ной из его статей, без которой она совершенно непонятна, она не имеет
связи ни с какой статьей Правды, однако приписывалась обыкновенно к пос-
ледней и, сколько мне известно, ни в одном списке не поставлена на своем
месте в Ярославовом уставе. Встречаем, наконец, статьи, даже целые
группы статей, обращавшихся в письменности отдельно и вместе с тем
вошедших во все списки пространной Правды с некоторыми текстуальными из-
менениями или в редакционной переработке, но с сохранением сущности со-
держания. В отделе Правды о холопстве есть статья, ограничивающая источ-
ники неволи: человек, отданный или поступивший в срочную работу за долг,
за прокорм или за ссуду под работу, не считается

холопом, может уйти от хозяина до срока, только обязан вознаградить
его, т.е. уплатить долг или ссуду, либо заплатить за прокорм. Один из
этих случаев, исключающих порабощение, сходно формулирован в одном из
русских прибавлений к болгарской компиляции. Закону Судному: кто отдает-
ся в работу в голодное время, не становится холопом одерноватым, т.е.
полным, "дернь ему не надобе", он может уйти, только заплатив 3 гривны,
разумеется, если не заработал прокорма, а исполненная работа в счет не
идет, "служил даром".
СФЕРА, ГДЕ ОНИ ВЫРАБАТЫВАЛИСЬ. Я привел далеко не все известные
статьи такого рода. Дальнейшее изучение древнерусской письменности, ве-
роятно, увеличит их количество, и теперь уже довольно значительное. Они
вскрывают процесс, бросающий свет на составление Русской Правды. Видим,
что систематической кодификации, из которой выходили памятники, подобные
Русской Правде, предшествовала частичная выработка отдельных норм, кото-
рые потом подбирались в более или менее полные своды или по которым пе-
рерабатывались своды, раньше составленные. Где, в какой общественной
среде происходила эта важная для истории нашего древнего права работа?
Вы, вероятно, догадываетесь, какую среду я назову: это была сфера цер-
ковной юрисдикции, т.е. та часть духовенства, пришлого и туземного, ко-
торая, сосредоточиваясь около епископских кафедр, под руководством епис-
копов служила ближайшим орудием церковного управления и суда. Никакой
другой класс русского общества не обладал тогда необходимыми для такой
работы средствами, ни общеобразовательными, ни специально-юридическими.
От XI и XII вв. до нас дошло несколько памятников, ярко освещающих ход
этой работы. Переход от язычества к христианству сопряжен был с большими
затруднениями для неопытных христиан и их руководителей. Подчиненные
церковные правители, судьи, духовники, обращались к епископам с вопроса-
ми по делам своей компетенции, возбуждавшим недоумения, и получали от
владык руководительные ответы. Вопросы относились большею частью к цер-
ковной практике и христианской дисциплине, но касались нередко и чисто
юридических предметов, роста и лихоимства, церковных наказаний за
убийство и другие уголовные преступления, брака, развода и внебрачного
сожительства, крестоце-лования как судебного доказательства, холопства и
отношения к нему церковного суда. Рядом с вопросом, в какой

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIV

одежде пристойно ходить христианину, и ответом-в чем хотят, беды нет,
хотя бы и в медвежине-спрашивали, как наказывать рабов, совершивших ду-
шегубство, и получали ответ: половинным наказанием и даже легче того,
потому что несвободны. Пастырские правила применялись к судебной практи-
ке, становились юридическими нормами и находили себе письменное изложе-
ние в виде отдельных статей, которые записывались где приходилось. Эти
рассеянные статьи потом подбирались в группы и в целые своды, иногда с
новой переработкой, в более или менее измененной редакции.
ИХ ПОДБОР В РАЗНЫХ СПИСКАХ ПРАВДЫ. Есть признаки, позволяющие предпо-
лагать участие такой частичной выработки и разновременного подбора ста-
тей в составлении Русской Правды. Этим можно объяснить несходство спис-
ков Правды в количестве, порядке и изложении статей. Мы различаем две
основные редакции памятника, краткую и распространенную. Краткая состоит
из двух частей: одна содержит в себе небольшое количество статей (17) об
убийстве, побоях, о нарушении права собственности и способах его восста-
новления, о вознаграждении за порчу чужих вещей; вторая излагает ряд
постановлений, принятых на съезде старших Ярославичей, о пенях и вознаг-
раждениях за те же преступления против жизни и имущества, а также о су-
дебных пошлинах и расходах. В пространной редакции статьи краткой разви-
ты и изложены стройнее и обстоятельнее, причем постановления княжеского
съезда включены в общий распорядок свода. Можно было бы принять краткую
редакцию за выборку из пространной, если бы этому не мешали два пре-
пятствия. По одной статье краткой редакции за холопа, нанесшего удар
свободному человеку, господин его платит пеню, если не хочет выдать его,
а затем, где потерпевший встретит того холопа, "да бьют (убьют) его".
Воспроизводя эту статью, пространная редакция прибавляет, что при встре-
че с тем холопом Ярослав уставил было убить его, но сыновья Ярослава
предоставили оскорбленному либо побить холопа, либо взыскать деньги с
его господина "за сором". Значит, статья краткой редакции считалась вы-
ражением устава самого Ярослава. С другой стороны, как мы видели, вторая
часть краткой редакции в пенях за правонарушения держится более древнего
денежного счета, чем пространная. Итак, краткую редакцию можно признать
первым опытом кодификационного воспроизведения юридического порядка, ус-
тановившегося при

Ярославе и его сыновьях. Но отсюда, конечно, не следует. что это нас-
тоящая Ярославова Правда. Пространная редакция является другим, более
обработанным опытом воспроизведения того же порядка с прибавлением норм,
установленных законодательством Мономаха и дальнейшей практикой. Но
трудно разделить отчетливо в составе этой редакции все ее разновременные
составные части. В древних списках это делалось довольно механически.
Почти в середине памятника, после статьи "о месячном резе" (росте) сле-
довало в повествовательном изложении постановление об ограничении роста,
состоявшееся на совещании великого князя Владимира Мономаха с тысяцкими
и другими боярами. Здесь и проводили раздельную черту между двумя частя-
ми, на которые делили Правду: статьям этого постановления давали загла-
вие Суд или Устав
ДО
статьями
Ярославль Володамерич, а над дальнейшими ставили заглавие: Устав Во-
лодимерь Всеволодича. Но эти заглавия относятся только к первым статьям
обеих частей. Заглавие над первой статьей об убийстве значит: вот как
судилось убийство Ярославом, или при Ярославе-мстили за убитого его
кровные родные: брат, отец, сын и т.д., а при отсутствии таких законных
мстителей платилась денежная пеня, вира. Но, гласит вторая статья, сы-
новья Ярослава отменили месть и узаконили виру. На самом деле Правда
состоит не из двух разновременных частей, а гораздо сложнее: это можно
заметить, сопоставив друг с другом некоторые статьи из разных ее частей.
В некоторых статьях сохранились даже косвенные указания на время, когда
они были редактированы. Так, одна статья назначает 12 гривен пени' за
удар необнаженным мечом, а другая - только 3 гривны за удар мечом об-
наженным, даже причинивший рану, лишь бы не смертельную. Одна статья ка-
рает 12 гривнами кун за удар батогом, а другая только 3 гривнами за удар
жердью, не менее обидный для чести. В краткой Правде и назначена одина-
ковая пеня за обе обиды. Видимое разногласие статей объясняется составом
Правды. В древних списках Кормчей и Мерила Праведного помещался частич-
ный свод статей "о послухах", извлеченный из византийских источников; но
некоторые статьи, очевидно, русского происхождения. Отсюда и взяты упо-
мянутые статьи Правды с З-гривенными пенями; только самые пени здесь оп-
ределены иначе. За удар жердью статья свода о послухах не полагает опре-
деленной пени, предоставляя это усмотрению судей, "во что обложат". Это
признак более древней редакции. Но за удар обнаженным мечом положено не
3, а 9 гривен. Так по одним спискам свода; по

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIV

находила в своих
другим-3 гривны. Здесь нет разногласия. Статья Правды с 12-гривенной
пеней за удар необнаженным мечом редактирована во второй половине XII
в., когда ходила гривна кун в одну четверть фунта. Это дает повод пред-
полагать, что при полуфунтовой гривне кун за такое оскорбление взыскива-
лась пеня в 6 гривен кун; такая именно такса и сохранилась в новгородс-
ком договоре с немцами 1195 г.: за удар "оружием" 6 гривен "старых", т.
е. полуфунтовых. Но мы увидим в свое время, что в промежутке между грив-
нами кун в половину и в одну четверть фунта, именно около половины XII
в. ходили гривны кун весом около одной трети фунта. Русские статьи в
своде о послухах редактировались около половины XII в., при третной
гривне кун: 6-гривенная пеня и была в нем переверстана в 9-гривенную, а
в другой его редакции переложена в фунты, в 3 гривны серебра, и в таком
виде эти статьи попали в Правду вслед за статьями, уже формулировавшими
подобные же правонарушения, только с пенями, высчитанными по другой де-
нежной единице (12 гривен кун четвертных). А так как постановления Моно-
маха о росте рассчитаны, несомненно, по полуфунтовой гривне кун, то мож-
но сказать, что в таксе денежных взысканий Русской Правды отразились все
денежные курсы, испытанные русским рынком в XII в. Разновременный состав
Правды открывается из разбора и других ее мест. Так, по одной статье за
кражу, совершенную холопом, нет пени в пользу князя, потому что вор-нес-
вободный человек, а господин его платит потерпевшему двойную стоимость
украденного. По статье в другом месте Правды за кражу коня холопом взыс-
кивается, разумеется с его господина, такая же плата, как и со свободно-
го за то же преступление. По третьей статье в конце Правды господину хо-
лопа-вора предоставляется или "выкупать" его, платить за него, или вы-
дать его потерпевшему, о чем умалчивают другие статьи. Можно подумать,
что каждая следующая статья отменяет предыдущую. Но это едва ли так:
ближе подходит к характеру памятника предположение, что эти статьи при-
надлежат к разновременным его частям и формулируют сходные, но не т

ождественные случаи, различие которых не выражено ясно редакцией ста-
тей. Надобно помнить, что в Русской Правде мы имеем дело не с законода-
тельством, заменяющим одни нормы другими, а со сводной кодификацией,
старавшейся собрать в одно целое всякие нормы, какие она источниках.

СОБИРАТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР СПИСКОВ. В разных списках Правды слишком
явственно сказывается это стремление. Среди статей по семейному праву
вставлены таксы вознаграждения город-нику, ведавшему городские укрепле-
ния, и мостнику за постройку и починку мостов, а в конце Правды по неко-
торым спискам приписан устав о распределении мостовой повинности между
частями Новгорода и, как мы видели, несколько статей, относящихся к раз-
ным отделам Правды. Одна статья Правды определяет годовой рост с занято-
го капитала в 50%. По этой схеме какой-то сельский хозяин, кажется Рос-
товской области, положив в основу инвентарь своего села, составил мате-
матический, т.е. фантастический расчет, сколько в 12 или 9 лет получит-
ся приплода от его скота и пчел, прибыли от высеваемого хлеба и пяти
стогов сена, а также сколько причтется платы за 12-летнюю сельскую рабо-
ту женщине с дочерью. Этот расчет, обильный любопытными чертами русского
сельского хозяйства в XIII, а судя по денежному счету, даже в XII в.,
является в некоторых списках Правды неожиданным прибавлением к помянутой
статье о росте. Такие вставки мешают точно различить составные части па-
мятника и уловить порядок в расположении его статей. Выдаются только не-
которые группы статей с признаками, что это были отдельные частичные
своды одной редакции. Таковы, например, отделы Правды о порче или похи-
щении разных хозяйственных статей и принадлежностей, о семейном праве, о
холопстве. В распорядке предметов можно заметить тенденцию идти от наи-
более тяжких преступлений к более легким, а от них переходить к поста-
новлениям, которые можно было бы отнести к области гражданского права.
Итак, Русская Правда есть свод разновременных частичных сводов и от-
дельных статей, сохранившийся притом в нескольких редакциях, тоже раз-
новременных. Что можно в ней назвать Правдой Ярослава-это небольшое ко-
личество древнейших статей свода, воспроизводящих юридический порядок
времен этого князя.
Теперь мы, кажется, достаточно подготовились, чтобы подойти к главной
цели историко-критического разбора Русской Правды, к решению вопроса,
насколько полно и верно воспроизводит она право, действовавшее в ее вре-
мя. Это, собственно, вопрос о том, как воспользовалась Правда матери-
альным содержанием своих источников, особенно главного из них, того
русского закона, о котором мы говорили в прошлый раз.

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

СФЕРА ПРАВДЫ. По самому своему происхождению и назначению Русская
Правда, как мы говорили, не могла захватывать всей области современного
ей русского права. Она держалась в пределах церковной юрисдикции по не-
церковным делам, простиравшейся на духовенство и церковных мирян. Пото-
му, с одной стороны. Правда не касается политических дел, не входивших в
церковную компетенцию, а с другой-дел духовно-нравственного характера,
которые судились по особым церковным законам. В остальных делах ей
предстояло воспроизводить практику княжеского суда с теми отступлениями,
какие допускал церковный суд в силу данных ему на то полномочий. Отноше-
ние Русской Правды к современному ей русскому праву, именно к тогдашней
практике княжеского суда, - это предмет, заслуживающий целого специального
исследования. Я ограничусь немногими указаниями, какие представляются
мне наиболее характерными.
ПРАВДА И КНЯЖЕСКИЙ СУД. Русская Правда, как мы уже знаем, не признает
поля, судебного поединка, если не видеть намека на этот вид суда божия в
одной неясной статье древнейшей краткой ее редакции. Эта статья гласит,
что, если побитый явится в суд со знаками побоев, ранами или синяками,
жалоба его принимается и без свидетеля; если же знаков битья не окажет-
ся, необходим свидетель; иначе дело кончается ничем, "ту тому конец".
Если же, добавляет статья, побитый не в состоянии мстить за себя, взыс-
кать с обидчика 3 гривны "за обиду" да "лечцу мзда", вознаграждение ле-
карю за лечение. Эти последние слова дают понять, что статья разумеет
случай, когда побитый являлся в суд с признаками, очевидно, указывавшими
на необходимость лечения, т.е. когда жалоба его удовлетворялась судом и
удовлетворение состояло в судебном разрешении обиженному мстить за себя
обидчику. Но что такое месть, т.е. личная расправа по приговору суда?
Если она соединялась с лишением обвиненного возможности защищаться, это
было телесное наказание, исполни гелем которого являлся сам обиженный;
если же у обидчика оставалась возможность дать отпор мстителю, выходила
драка сторон по приговору суда, т.е. нечто вроде судебного поединка. Во
всяком случае пространная редакция Правды, воспроизводя этот юридический
случай, устраняет всякий намек на личную расправу по приговору суда. До-
казавший свою обиду знаками или свидетелем получал по суду денежное воз-
награждение; если же на суде оказывалось, что он был

зачинщиком драки, ему не присуждалось вознаграждения, хотя бы он был
изранен: ответчику не вменялось нанесение ран, как дело необходимой обо-
роны. Та же тенденция пространной редакции устранить частную расправу
сказалась и в другом случае. Краткая редакция допускает месть детей за
изувеченного отца: "чада смирят". Пространная редакция заменяет месть
детей пеней в половину штрафа за убийство и вознаграждением изувеченного
в четверть этого штрафа. Так, церковный суд в первое время делал значи-
тельные уступки местному юридическому обычаю, но потом, постепенно ук-
репляясь, стал решительнее проводить в свою практику усвоенные им юриди-
ческие начала.
Русская Правда не знает смертной казни. Но из одного произведения на-
чала XIII в., вошедшего в состав Печерско-го патерика, знаем, что в кон-
це XI в. за тяжкие преступления осуждали на повешение, если осужденный
не был в состоянии заплатить назначенной за такое преступление пени.
Молчание Правды в этом случае можно объяснить двояко. Во-первых, самые
тяжкие преступления, как душегубство и татьба с поличным, церковный суд
разбирал с участием княжеского судьи, который, вероятно, и произносил в
подлежащем случае смертный приговор. Притом христианский взгляд на чело-
века непримирим с мыслью о смертной казни, и Мономах понимал его, когда
в своем Поучении давал детям настойчивое наставление не убивать ни пра-
вого, ни виноватого, хотя бы кто был повинен в смерти. Тем же побуждени-
ем можно объяснить молчание Правды о невменении господину смерти его хо-
лопа, умершего от его побоев. Эклога и Прохирон формулировали это, как
бы сказать, право или привилегию безнаказанности с ограничениями, имев-
шими целью отделить неумышленное убийство раба от умышленного, которое
подлежало обычному наказанию. Наше право, по-видимому, не признавало
этих ограничений; по крайней мере. Двинская уставная грамота 1397 г. го-
ворит кратко, без оговорок, что, если господарь "огрешится", ударит сво-
его холопа или рабу и случится смерть, он за то не судится; также гово-
рит об этом и одна старинная компиляция, носящая заглавие "О правосудии
митрополичем" и составленная по Русской Правде и церковному уставу Ярос-
лава, но с некоторыми дополнениями из судебной практики: в случае
убийства господарем челядина полного "несть ему душегубства, но вина
есть ему от бога". Церковное правосудие не могло признать такой привиле-
гии, но не могло и отнять ее у рабовладельцев. Церковь могла только ка-
рать их на духу церковной карой, епитимьей, и устав о церковных наказа-
ни-

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ях, приписываемый русскому митрополиту XI в. Георгию, решительно
предписывает: "... аще кто челядина убиет, яко разбойник эпитемию прии-
мет". В упомянутой сейчас статье Печерского патерика есть рассказ о пыт-
ке, какой сын великого князя Святополка подверг двух монахов Печерского
монастыря, чтобы дознаться о месте, где был зарыт варяжский клад в их
пещере. Может быть, это было только проявлением княжеского произвола. Но
если бы пытка была даже обычным следственным приемом тогдашнего княжес-
кого суда, понятно, почему Правда о ней умалчивает.
НЕСОВЕРШЕНСТВА КОДИФИКАЦИИ. Перечисленные умолчания Русской Правды
можно признать глухим протестом христианского юриста против старого язы-
ческого обычая или нововымышленной жестокости. Но в ней заметны опущения
и недомолвки, которых нельзя объяснить этим побуждением. Их надобно при-
писать несовершенству тогдашней кодификации: затруднялись брать юриди-
ческую норму во всей полноте заключавшихся в ней отношений, предусматри-
вать все житейские видоизменения юридического казуса. Так, Правда не
указывает, что священник по размеру пени, ограждавшей его жизнь, прирав-
нивался к княжим мужам, членам старшей дружины, боярам. Говоря, что раба
с детьми, прижитыми от господина, по смерти его выходила на волю, Правда
не договаривает, что при этом ей с детьми "по указу" выделялась "прелю-
бодейная часть" из движимого имущества господина. Кроме этого Правда не
указывает других случаев обязательного освобождения подневольных людей.
В Законе Судном помещалась статья, предписывавшая отпускать на волю ра-
ба, которому хозяин выколол глаз или выбил зуб. Из других источников
знаем, что обязательно освобождались подневольные люди, потерпевшие
увечья по вине своих господ; также получала свободу осрамленная раба.
Впрочем, достаточно вспомнить, как составлялась Правда, чтобы не ис-
кать в ней систематической полноты и стройности. Она не была плодом од-
ной цельной мысли, а мозаически слепилась из разновременных частей, ко-
торые составлялись по нуждам церковно-судебной практики. В конце прост-
ранной редакции в статьях о холопстве отмечены только три источника
обельного, полного холопства: продажа в неволю при свидетелях, женитьба
на рабе "без ряду", без договора с господином рабы, ограждающего свободу
жениха, и поступление в домашнее услужение без

такого же договора. Между тем из других статей той же Правды видим,
что неволя возникала и из других источников, из некоторых преступлений
(разбоя, конокрадства), из торговой несостоятельности, а из других па-
мятников знаем, что холопство создавалось еще пленом и княжеской опалой,
не говоря уже о происхождении от холопа. Эти статьи о холопстве-особый
отдел, один из позднейших, внесенных в Правду, частичное уложение о хо-
лопстве, составленное без соображения с целым, в состав которого оно по-
пало: составитель его по нуждам практики хотел формулировать только важ-
нейшие источники холопства, возникавшего из частных сделок, не касаясь
источников уголовных и политических.
ТРУДНОСТЬ ЕЕ УСЛОВИЙ. Изучая отношение Русской Правды к современному
ей русскому праву, не следует забывать положения тогдашнего русского ко-
дификатора. Он имел дело с неупорядоченной судебной практикой, в которой
старый обычай боролся с новыми юридическими понятиями и требованиями, и
людские отношения являлись перед судом в сочетаниях, не предусмотренных
ни законом, ни судебной практикой, и судья поочередно переходил от недо-
умения к усмотрению, т.е. к произволу и обратно. При таком состоянии
правосудия многие нормы даже трудно было уловить и формулировать. Приве-
ду один пример, чтобы пояснить дело. Главное внимание Правды обращено на
основные, элементарные определения материального права, какие наиболее
настойчиво спрашивались жизнью, ее господствующими интересами, на нака-
зания и возмездия, княжие пени II частные вознаграждения за правонаруше-
ния. В судебном процессе Правды наиболее обстоятельно обработан порядок
иска пропавшей или украденной вещи, особенно бежавшего или украденного
холопа. Но в Правде не находим прямых указаний, которые отвечали бы на
вопрос очень важный для характеристики общественного порядка и правового
сознания ее времени: всегда ли преследование преступления вчинялось
частным обвинением, или при отсутствии истца сама общественная власть
брала на себя это дело? Надобно предполагать последнее, потому что су-
дебное обличение всякого правонарушения соединялось с пеней, доходом в
пользу судебной власти. Обратимся к памятникам, современным Правде или
близким к ней по времени. В древнем повествовании о киево-печерских ино-
ках, на которое я уже не раз ссылался, есть рассказ об ученике преподоб-
ного Феодосия иноке Григории. Воры

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

собирались обокрасть его; но это им не удалось: Григорий задержал их,
простил и отпустил. Городской "властелин", узнав об этом, посадил воров
в тюрьму. Григорий, жалея, что они из-за него страдали, заплатил за них
городскому тиуну, а их отпустил, "татие же отпусти - не судья, а Григо-
рий: это может значить только то, что Григорий отказался от частного
взыскания за свою "обиду", которое могло задержать воров в заключении, а
судья, получив свою "продажу", пеню за покушение на татьбу, не имел при-
чин их более задерживать. Из истории русской литературы вам известен лю-
бопытный памятник XII в., содержащий в себе вопросы Кирика и других ду-
ховных лиц с ответами на них новгородского епископа Нифонта и других ие-
рархов. Между прочим, Кирик спрашивал, можно ли ставить в священнослужи-
тели человека, совершившего кражу, и получил ответ: если кража велика, а
ее не уладят без огласки, "а не уложат ее отай, но сильну прю составят
перед князем и перед людьми", того человека не подобает ставить в дьяко-
ны; если же кража улажена без огласки, то можно ставить. Епископ не счи-
тал предосудительным и находил возможным, т.е. обычным делом предупре-
дить тяжбу даже о большой татьбе мировой сделкой с истцом втихомолку.
Если принять еще во внимание, что по Русской Правде выигравшая сторона,
будь то истец или ответчик, платила судье "помочное" за содействие, то
правосудие времен Правды получает такой вид: во всяком правонарушении
сталкивались три стороны, истец, ответчик и судья; каждая сторона была
враждебна обеим остальным, но союз двух решал дело насчет третьей.
ОБЩИЙ ХАРАКТЕР ПАМЯТНИКА. Теперь наконец мы можем ответить на вопрос,
для разрешения которого предприняли довольно подробный разбор Русской
Правды: насколько полно и верно отразился в ней действовавший на Руси
юридический порядок? В ней можно заметить следы несочувствия некоторым
юридическим обычаям Руси, слишком отзывавшимся языческой стариной. Но,
воспроизводя порядок, действовавший в княжеском суде, она не отмечает
отступлений от этого порядка, какие допускал церковный суд по нецерков-
ным делам, не исправляет местного юридического обычая введением новых
норм взамен действовавших. У нее другие средства исправления. Она,
во-первых, просто умалчивает о том, что считает необходимым устранить из
судебной практики и чего не применял церковный суд, как поступила она с
судебным поединком и частной расправой, а

во-вторых, может быть, она пополняет действовавшее право, формулируя
такие юридические случаи и отношения, на которые это право не давало
прямых ответов, что можно предположить о статьях ее, касающихся наследо-
вания и холопства. Многого в действовавшем праве она не захватила или
потому, что не было практической надобности это формулировать, или пото-
му, что при неупорядоченном состоянии княжеского судопроизводства трудно
было формулировать. Поэтому Русскую Правду можно признать довольно вер-
ным, но не цельным отражением юридического порядка ее времени. Она не
вводила нового права взамен действовавшего; но в ней воспроизведены не
все части действовавшего права, а части воспроизведенные пополнены и
развиты, обработаны и изложены так отчетливо, как, может быть, не сумел
бы сделать этого тогдашний княжеский судья. Русская Правда-хорошее, но
разбитое зеркало русского права XI-XII вв. '
Обращаемся^ к изучению гражданского общества по Русской Правде. Одним
из следствий очередного порядка княжеского владения мы признали извест-
ное обобщение житейских отношений в разных частях Руси XI и XII вв. Зна-
чит, изучая гражданский быт Руси того времени. мы наблюдаем один из эле-
ментов земского или народного единства, какие вносил в русское общество
этот порядок княжеского владения.
ПАМЯТНИКИ ПРАВА В ИСТОРИЧЕСКОМ ИЗУЧЕНИИ. Гражданское общество склады-
вается из очень сложных отношений юридических, экономических, семейных,
нравственных. Эти отношения строятся и приводятся в движение личными ин-
тересами, чувствами и понятиями. Это по преимуществу область личности.
Если, однако, при всем разнообразии движущих пружин эти отношения сохра-
няют гармонию и складываются в порядок, это значит, что в личных интере-
сах, чувствах и понятиях известного времени есть нечто общее, их прими-
ряющее и слаживающее, что всеми признается за общеобязательное. Из этого
вырабатываются рамки, которыми сдерживаются частные отношения, правила,
коими регулируется игра и борьба личных интересов, чувств и понятий. Со-
вокупность этих рамок и правил составляет право; охраняет общие интересы
и выражает общественные отношения, отливая те и другие в требования и
положения, обычай или закон. Личные стремления обыкновенно произвольны,
личные чувства и понятия всегда случайны, те и другие неуловимы; по ним
нельзя определить общего

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

настроения, уровня общественного развития. Мерилом для этого могут
быть только отношения, признаваемые нормальными и общеобязательными, а
они формулируются в праве и через то становятся доступны изучению. Такие
отношения создаются и поддерживаются господствующими побуждениями и ин-
тересами времени, а в этих побуждениях и интересах выражаются его мате-
риальное положение и нравственное содержание. Таким образом, памятники
права дают изучающему нить к самым глубоким основам изучаемой жизни ^
СИСТЕМА НАКАЗАНИЙ ПО РУССКОЙ ПРАВДЕ. С такими предварительными сооб-
ражениями обратимся к разбору содержания Русской Правды. Впрочем, я не
воспроизведу его во всей полноте, но коснусь лишь настолько, чтобы вы
могли уловить в нем основные житейские мотивы и интересы, действовавшие
тогда в русском обществе. Главное содержание памятника составляет юриди-
ческое определение деяний, коими одно лицо причиняет другому матери-
альный вред, физический или хозяйственный. За некоторые из этих деяний
закон полагает лишь частное вознаграждение в пользу потерпевшего, за
другие сверх того и правительственную кару со стороны князя. Очевидно,
Русская Правда различает право уголовное и гражданское; деяния первого
рода она признает гражданскими правонарушениями, деяния второго рода-
уголовными преступлениями. Это"* одно есть уже важное данное для харак-
теристики русского общества того времени. Граница между уголовным и
гражданским правом вообще недостаточно ясна: трудно выделить элемент
преступности в составе гражданского правонарушения, уловить то, что не-
мецкие юристы называют Schuidmoment; это дело легче поддается нравствен-
ному чутью, чем юридическому анализу. Поэтому и способы возмездия за
преступное деяние или за момент и степень виновности в древнем праве бы-
ли различны. По договору Олега с греками вор, застигнутый на месте прес-
тупления и сдавшийся без сопротивления, подвергается утроенному возмез-
дию, возвращает украденную вещь с приплатой двойной ее стоимости; вор не
пойманный, а только уличенный подлежит по договору Игоря удвоенному воз-
мездию, в случае продажи украденного "вдасть цену его сугубо". По Русс-
кой Правде господин холопа, совершившего кражу, платит потерпевшему
двойную стоимость украденного в виде кары за попустительство или небреж-
ный надзор. Даже в чисто гражданских правонарушениях требовалось кратное
возме-

щение убытков со значением пени за произвольное нарушение сделки^.
Чертой, какую Русская Правда проводит между уголовным преступлением и
гражданским правонарушением, служит денежное взыскание в пользу князя за
первое. Значит, если Русская Правда и понимала ответственность за прес-
тупление и даже не только перед потерпевшим, но и перед обществом в лице
князя, то ответственность только внешнюю, материальную, без участия
нравственного мотива^*. Правде, впрочем, не чужды и нравственные моти-
вы: она отличает убийство неумышленное, "в сваде" или "в обиду", от со-
вершенного с заранее обдуманным намерением, "в разбое", преступление,
обличающее злую волю, от правонарушения, совершенного по неведению,
действие, причиняющее физический вред или угрожающее жизни, например от-
сечение пальца, удар мечом, не сопровождавшийся смертью, хотя и причи-
нивший рану, отличает от действия менее опасного, но оскорбительного для
чести: от удара палкой, жердью, ладонью или если вырвут усы или бороду,
и за последние действия наказывает пеней вчетверо дороже, чем за первые;
она, наконец, совсем не вменяет действий, опасных для жизни, но совер-
шенных в случае необходимой обороны или в раздражении оскорбленной чес-
ти, например удара мечом, нанесенного в ответ на удар палкой, "не терпя
противу тому". Здесь прежде всего закон дает понять, что оказывает уси-
ленное внимание к чести людей, постоянно имеющих при себе наготове меч,
т.е. военнослужилого класса, так что это внимание является не правом
всех, а привилегией лишь некоторых.
ДРЕВНЯЯ ОСНОВА И ПОЗДНЕЙШИЕ НАСЛОЕНИЯ. Потом, эти тонкие различения
оскорблений по их нравственному действию едва ли не внесены в Правду
позднее, так как другая статья ее назначает за удар жердью и по лицу
(рукой) простую, не четверную пеню. Это - новый слой юридических понятий,
ложившийся на древнюю основу права, воспроизводимого Правдой, и можно
заметить, с какой стороны наносился этот слой. К тому же новому слою от-
носится и осложненная кара за наиболее тяжкие преступления: за разбой,
поджог и конокрадство преступник подвергался не определенной денежной
пене в пользу князя, а потере всего имущества с лишением свободы. Мы уже
знаем, что еще при князе Владимире за разбой взималась денежная пеня,
как за простое убийство, замененное, по совету епископов, "казнью", т.
е. потоком и разграблением.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIV

Эта древняя основа обличается тем, что пеня за татьбу в случае несос-
тоятельности татя заменялась повешением: гривна кун служила единственной
понятной меркой не только чувства чести, но и самой жизни человека^. За
все остальные преступные деяния, кроме трех упомянутых, закон наказывал
определенной денежной пеней в пользу князя и денежным вознаграждением в
пользу потерпевшего. Княжеские пени и частные вознаграждения представля-
ют в Русской Правде целую систему; они высчитывались на гривны кун. Мы
не можем определить тогдашнюю рыночную стоимость серебра, а можем оце-
нить лишь стоимость весовую. В XII в. серебро было гораздо дороже, чем
теперь. Политико-экономы рассчитывают, что теперь нужно, по крайней ме-
ре, вчетверо больше серебра, чем до открытия Америки, чтобы купить то же
самое. Если фунт серебра оценить, скажем, рублей в 20, то гривна кун в
XI и в начале XII в. по весу металла стоила около 10 рублей, а в конце
XII в. - около 5 рублей. За убийство взималась денежная пеня в пользу кня-
зя, называвшаяся вирой, и вознаграждение в пользу родственников убитого,
называвшееся голов-ничеством. Вира была троякая: двойная в 80 гривен кун
за убийство княжего мужа или члена старшей княжеской дружины, простая в
40 гривен за убийство простого свободного человека, половинная или полу-
вирье в 20 гривен за убийство женщины и тяжкие увечья, за отсечение ру-
ки, ноги, носа, за порчу глаза. Головничество было гораздо разнообраз-
нее, смотря по общественному значению убитого. Так головничество за
убийство княжего мужа равнялось двойной вире, головничестпо за свободно-
го крестьянина 5 гривнам. За все прочие преступные деяния закон наказы-
вал продажею в пользу князя и уроком за обиду в пользу потерпевшего. Та-
кова была система наказаний по Русской Правде. Легко заметить взгляд, на
котором основывалась эта система. Русская Правда отличала личное оскорб-
ление, обиду, нанесенную действием лицу, от ущерба, причиненного его
имуществу; но и личная обида, т.е. вред физический, рассматривалась за-
коном преимущественно с точки зрения ущерба хозяйственного. О

и строже наказывал за отсечение руки, чем за отсечение пальца, потому
что в первом случае потерпевший становился менее способным к труду, т.
е. к приобретению имущества. Смотря на преступления преимущественно как
на хозяйственный вред. Правда и карала за них возмездием, соответствую-
щим тому материальному ущербу, какой они причиняли. Когда господствовала
родовая месть, возмездие держалось на правиле: жизнь за жизнь, зуб за
зуб. Потом возмездие перенесено было на

другое основание, которое можно выразить словами: гривна за гривну,
рубль за рубль. Это основание и было последовательно проведено в системе
наказаний по Русской Правде. Правда не заботится ни о предупреждении
преступлений, ни об исправлении преступной воли. Она имеет в виду лишь
непосредственные материальные последствия преступления и карает за них
преступника материальным же, имущественным убытком. Закон как будто го-
ворит преступнику: бей, воруй, сколько хочешь, только за все плати исп-
равно по таксе. Далее этого не простирался взгляд первобытного права,
лежащего в основе Русской Правды.
ИМУЩЕСТВО И ЛИЧНОСТЬ. Любопытно сопоставить некоторые статьи Правды о
продажах или пенях в пользу князя, как и о частных вознаграждениях или
уроках. В Правде отразился быт торговый, охотничий и земледельческий.
Одинаковая пеня в 12 гривен грозит и за похищение бобра из ловища, и за
уничтожение полевой межи, за выбитие зуба, и за убийство чужого холопа.
Одинаковой пеней в 3 гривны и одинаковым уроком в одну гривну наказыва-
ются и отсечение пальца, и удар по лицу или мечом не насмерть, и порча
веревки в перевесе (птичьем лове), и похищение охотничьего пса с места
лова, и самоуправное "мучение" (лишение свободы) свободного крестьянина
без приговора судьи ^ Поджог и конокрадство наказывается самой тяжкой
карой, гораздо тяжелее, чем тяжкие увечья и даже убийство. Значит, иму-
щество человека в Правде ценится не дешевле, а даже дороже самого чело-
века, его здоровья, личной безопасности. Произведение труда для закона
важнее живого орудия труда-рабочей силы человека. Тот же взгляд на лицо
и имущество проводится и в другом ряду постановлений Правды. Замеча-
тельно, что имущественная безопасность, целость капитала, неприкосновен-
ность собственности обеспечивается в законе личностью человека. Купец,
торговавший в кредит и ставший несостоятельным по своей вине, мог быть
продан кредиторами в рабство. Наемный сельский рабочий, получивший при
найме от хозяина ссуду с обязательством за нее работать, терял личную
свободу и превращался в полного холопа за попытку убежать or хозяина, не
расплатившись. Значит, безопасность капитала закон ценил дороже и обес-
печивал заботливее личной свободы человека. Личность человека рассматри-
вается как простая ценность и идет взамен имущества. Мало того: даже об-
щественное значение лица определялось его имущественной состоя-
тельностью. Это можно заметить, изучая

ЛЕКЦИЯ XIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

по Русской Правде состав общества (светского, не церковного).
ДВОЯКОЕ ДЕЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА. В Правде обозначается двоякое деление об-
щества, политическое и экономическое. Политически, по отношению к князю,
лица делятся на два сословия, на людей служилых и неслужилых, на княжих
мужей и людей, или простых людей ". Первые лично служили князю, состав-
ляли его дружину, высшее привилегированное и военно-правительственное
сословие, посредством которого князья правили своими княжествами, оборо-
няли их от врагов; жизнь княжа мужа оберегалась двойною вирою. Люди,
свободное простонародье, платили князю дань, образуя податные общества,
городские и сельские. Трудно сказать. можно ли причислить к этим двум
сословиям еще третье, низшее-холопов. По Русской Правде холопы собствен-
но не сословие, даже не лица, а вещи, как и рабочий скот; поэтому за
убийство чужого холопа взимались не вира и головничество, а только про-
дажа в пользу князя и урок в пользу хозяина как за порчу чужой вещи, а
убийство своего холопа государственным судом совсем не наказывалось. Но
церковь уже проводила иной взгляд на холопа как на человека и за
убийство его наказывала церковной карой *. Княжеское законодательство
начинало подчиняться этому взгляду. В самой Русской Правде заметна по-
пытка изменить прежнее отношение закона к рабам. До смерти Ярослава чу-
жой холоп, нанесший удар свободному человеку, мог быть убит им. Яросла-
вичи запретили это, предоставив потерпевшему либо побить холопа, либо
взыскать пеню за "сором", разумеется, с его господина. Итак, думаю, хо-
лопов можно если не по государственному праву, то по бытовой практике,
слагающейся из совокупности юридических и нравственных отношений, счи-
тать особым классом в составе русского общества, отличавшимся от других
тем, что он не платил податей и служил не князю, а частным лицам. Зна-
чит, русское общество XI и XII вв. по отношению лиц к князю делилось на
свободных, служивших лично князю, на свободных, не служивших князю, а
плативших ему дань миром, и, наконец, на несвободных, служивших частным
лицам. Но рядом с этим политическим делением мы замечаем в Правде и дру-
гое-экономич

еское. Между государственными сословиями стали завязываться переход-
ные слои. Так, в среде княжих мужей возникает класс частных привилегиро-
ванных земельных собственников. В Русской Правде этот класс носит назва-
ние бояр. Бояре

Правды не придворный чин, а класс привилегированных землевладельцев.
Точно так же и среди людей, т.е. свободного неслужилого простонародья,
именно в сельском населении, образуются два класса. Один из них состав-
ляли хлебопашцы, жившие на княжеской, т.е. государственной земле, не
составлявшей ничьей частной собственности; в Русской Правде они называ-
ются смердами. Другой класс составляли сельские рабочие, селившиеся на
землях частных собственников со ссудой от хозяев. Этот класс называется
в Правде наймитами или релейными закупами. Таковы были три новых класса,
обозначившиеся в составе русского общества и не совпадавшие с политичес-
ким его делением. Между ними было собственно имущественное различие. Так
смерд, государственный крестьянин, обрабатывал государственную землю
своим инвентарем, а ролей-ный закуп является сельским рабочим, который
обрабатывал полученный им от хозяина участок земли хозяйским инвентарем,
брал у землевладельца в ссуду семена, земледельческие орудия и рабочий
скот. Но это экономическое различие соединилось с юридическим нера-
венством. Класс бояр-землевладельцев пользовался той привилегией, что
движимое и недвижимое имущество после боярина при отсутствии сыновей
могло переходить к его дочерям. Смерд, работавший на княжеской земле со
своим инвентарем, мог передавать дочерям только движимое имущество, ос-
тальное же, т.е. участок земли и двор, после смерда, не оставившего сы-
новей, наследовал князь. Но смерды, как и бояре, - свободные лица; наймит,
напротив, лицо полусвободное, приближавшееся к холопу, нечто вроде вре-
менно-обязанного крестьянина. Это полусвободное состояние обнаруживается
в Правде такими признаками: 1) хозяин пользовался правом телесно наказы-
вать своего закупа;
2) закуп-неполноправное лицо: на суде он мог быть свидетелем только в
незначительных тяжбах и только в случае нужды, когда не было свидетелей
из свободных лиц;
3) закуп сам не отвечал за некоторые преступления, например за кражу:
за него платил пеню хозяин, который за то превращал его в полного своего
холопа". Легко заметить, что и экономические классы, не совпадая с ос-
новными государственными сословиями, однако, подобно последним, различа-
лись между собою правами. Политические сословия создавались князем, кня-
жеской властью; экономические классы творились капиталом, имущественным
неравенством людей. Таким образом, капитал является в Правде наряду с
княжеской властью деятельной социальной силой, вводившей в политический
состав общества свое

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XIV

особое общественное деление, которое должен был признать и княжеский
закон. Капитал является в Правде то сотрудником, то соперником княжеско-
го закона, как в летописи того времени городской капиталист-то сотруд-
ник, то вечевой соперник князя-законодателя.
СДЕЛКИ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВА. Столь же важное значение капитала открывается
в постановлениях Правды, относящихся к области гражданского права, в ее
статьях об имущественных сделках и обязательствах. Правда, т.е. право,
ею воспроизводимое, смутно понимает преступления против нравственного
порядка; в ней едва мерцает мысль о нравственной несправедливости; зато
она тонко различает и точно определяет имущественные отношения. Она
строго отличает отдачу имущества на хранение (поклажа, кажется, перевод
греческого мo^^o^'дr^x. r^) от займа, простой заем, бескорыстную ссуду,
одолжение по дружбе, от отдачи денег в рост из определенного условленно-
го процента, процентный заем краткосрочный от долгосрочного и, наконец,
заем от торговой комиссии и вклада в торговое компанейское предприятие
из неопределенного барыша или дивиденда. Далее, в Правде находим точно
определенный порядок взыскания долгов с несостоятельного должника при
ликвидации его дел, т.е. порядок торгового конкурса с различением не-
состоятельности злостной и несчастной. Замечаем '" следы значительного
развития торговых операций в кредит. Русская Правда довольно отчетливо
различает несколько видов кредитного оборота. Гости, иногородние или
иноземные купцы, "запускали товар" за купцов туземных, продавали им в
долг. Купец давал своему гостю, купцу-земляку, торговавшему с другими
городами или землями, "куны в куплю", на комиссию, для закупки ему това-
ра на стороне; капиталист вверял купцу "куны в гостьбу", для оборота из
барыша. Обе последние операции Правда рассматривает как сделки товарищей
по доверию; юридическая их особенность та, что при передаче денег дове-
рителем доверенному, комиссионеру или товарищу, не требовалось при-
сутствия свидетелей, "послухов", как при займе из условленного процента:
в случае спора, иска со стороны доверителя, дело решается присягой дове-
ренного. При конкурсе предпочтение отдается гостям, кредиторам иногород-
ним и иноземным, или казне, если за несостоятельным купцом окажутся
"княжи куны": они получают деньги из конкурсной массы полным рубл

ем, а остаток делится между "домашними" кредиторами. Встречи гостей с
казной в конкурсе Правда, кажется, не

предусматривает, и потому не видно, дает ли она предпочтение казне
пред иноземцами, как это было установлено в позднейшем законодательстве,
или, наоборот, как в подобном случае постановил смоленский договор с
немцами 1229 г. Можно отметить при этом некоторую внутреннюю несоразмер-
ность в Русской Правде: воспроизводя правовое положение личности, она
довольствуется простейшими случаями, элементарными обеспечениями безо-
пасности; зато, формулируя имущественные отношения, ограждая интересы
капитала, она обнаруживает замечательную для ее юридического возраста
отчетливость и предусмотрительность, обилие выработанных норм и опреде-
лений. Видно, что житейская и судебная практика доставляла кодификаторам
неодинаково ценный материал в той и в другой области '°.
РУССКАЯ ПРАВДА-КОДЕКС КАПИТАЛА. Таковы главные черты Правды, в кото-
рых можно видеть выражение господствовавших житейских интересов, основ-
ных мотивов жизни старого киевского общества. Русская Правда есть по
преимуществу уложение о капитале. Капитал служит предметом особенно нап-
ряженного внимания для законодателя; самый труд, т.е. личность челове-
ка, рассматривается как орудие капитала: можно сказать, что капитал-это
самая привилегированная особа в Русской Правде. Капиталом указываются
важнейшие юридические отношения, которые формулируют закон: последний
строже наказывает за деяния, направленные против собственности, чем за
нарушение личной безопасности. Капитал служит и средством возмездия за
те или другие преступления и гражданские правонарушения: на нем основана
самая система наказаний и взысканий. Само лицо рассматривается в Правде
не столько как член общества, сколько как владетель или производитель
капитала: лицо, его не имеющее и производить не могущее, теряет права
свободного или полноправного человека; жизнь женщины ограждается только
половинной вирой. Капитал чрезвычайно дорог: при краткосрочном займе
размер месячного роста не ограничивался законом; годовой процент опре-
делен одной статьей Правды "в треть", на два третий, т.е. в 50%.
Только" Владимир Мономах, став великим князем, ограничил продолжи-
тельность взимания годового роста в половину капитала: такой рост можно
было брать только два года и после того кредитор мог искать на должнике
только капитала, т.е. долг становился далее беспроцентным; кто брал та-
кой рост

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
на третий год, терял право искать и самого капитала. Впрочем, при
долголетнем займе и Мономах допустил годовой рост в 40%. Но едва ли эти
ограничительные постановления исполнялись. В упомянутых вопросах Кири-ка
епископ дает наставление учить мирян брать лихву милосердно, полегче-на
5 кун 3 или 4 куны. Если речь идет о годовом займе, то вскоре после Мо-
номаха милосердным ростом считали 60 или 80%, в полтора раза или вдвое
больше узаконенного. Несколько позднее, в ХШ в., когда торговый город
потерял свое преобладание в народнохозяйственной жизни, духовные пастыри
находили возможным требовать "легкого" роста - по 3 куны на гривну или
по 7 резан", т.е. по 12 или по 14% ". Такое значение капитала в Русской
Правде сообщает ей черствый мещанский характер. Легко заметить ту об-
щественную среду, которая выработала право, послужившее основанием Русс-
кой Правды: это был большой торговый город. Село в Русской Правде ос-
тается в тени, на заднем плане: ограждению сельской собственности от-
веден короткий ряд статей среди позднейших частей Правды. Впереди всего,
по крайней мере в древнейших отделах кодекса, поставлены интересы и от-
ношения состоятельных городских классов, т.е. отношения холопо-вла-
дельческого и торгово-промышленного мира. Так, изучая по Русской Правде
гражданский порядок, частные юридические отношения людей, мы и здесь
встречаемся с той же силой, которая так могущественно действовала на ус-
тановление политического порядка во все продолжение изучаемого нами пер-
вого периода: там, в политической жизни, такою силой был торговый город
со своим вечем; и здесь, в частном гражданском общежитии, является тот
же город с тем, чем он работал, - с торгово-промышленным капиталом.
Мы кончили довольно продолжительное и детальное изучение Русской
Правды. Участвуя в нем после разбора Начальной летописи, вы, вероятно,
не в первый раз спрашивали себя, соблюдаю ли я соразмерность в изложении
курса, ограничиваясь беглым обзором исторических фактов и так долго ос-
танавливая ваше внимание на некоторых исторических источниках. Я вижу
эту несоразмерность, но допускаю ее не без расчета. Следя за моим обзо-
ром исторических фактов, вы усвояете готовые выводы; подробно разбирая
при вашем участии важнейшие и древнейшие памятники нашей истории, я же-
лал наглядно показать вам, как эти выводы добываются. В следующий час мы
сделаем еще один опыт подобного разбора.
ЛЕКЦИЯ XV
ЦЕРКОВНЫЕ УСТАВЫ ПЕРВЫХ ХРИСТИАНСКИХ КНЯЗЕЙ РУСИ. ЦЕРКОВНОЕ ВЕДОМСТВО
ПО УСТАВУ ВЛАДИМИРА СВЯТОГО. ПРОСТРАНСТВО ЦЕРКОВНОГО СУДА И СОВМЕСТНЫЙ
ЦЕРКОВНО-МИРСКОЙ СУД ПО УСТАВУ ЯРОСЛАВА.
ПЕРЕМЕНЫ В ПОНЯТИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, В ОБЛАСТИ ВМЕНЕНИЯ И В СИСТЕМЕ НАКА-
ЗАНИЙ.
ДЕНЕЖНЫЙ СЧЕТ ЯРОСЛАВОВА УСТАВА; ВРЕМЯ ЕГО СОСТАВЛЕНИЯ. ПЕРВОНА-
ЧАЛЬНАЯ ОСНОВА УСТАВА. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ ЦЕРКВИ. ХОД ЦЕРКОВНОЙ
КОДИФИКАЦИИ. СЛЕДЫ ЕЕ ПРИЕМОВ В УСТАВЕ ЯРОСЛАВА. ОТНОШЕНИЕ УСТАВА К
РУССКОЙ ПРАВДЕ.
ВЛИЯНИЕ ЦЕРКВИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК, ОБЩЕСТВЕННЫЙ СКЛАД И ГРАЖ-
ДАНСКИЙ БЫТ. УСТРОЙСТВО ХРИСТИАНСКОЙ СЕМЬИ.
ДОПОЛНЕНИЕ ДАННЫХ РУССКОЙ ПРАВДЫ В ПАМЯТНИКАХ ЦЕРКОВНЫХ. Разбирая
Русскую Правду, я назвал ее довольно верным отражением русской юридичес-
кой действительности XI и XII вв., но отражением далеко не полным. Она
воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на ма-
териальном, экономическом интересе; но в это царство материального инте-
реса все глубже врезывался с конца Х в. новый строй юридических отноше-
ний, едва затронутый Русской Правдой, который созидался на ином начале,
на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в русскую жизнь церковь
'. Памятники, в которых отразился этот новый порядок отношений, освещают
русскую жизнь тех веков с другой стороны, которую оставляет в тени Русс-
кая Правда. Беглым обзором древнейших из этих памятников на короткое
время я займу ваше внимание.
УСТАВ ВЛАДИМИРА СВЯТОГО. Начальная летопись, рассказывая, как Влади-
мир Святой в 996 г. назначил на содержание построенной им в Киеве собор-
ной Десятинной церкви десятую часть своих доходов, прибавляет: "... и по-
ложи написав клятву в церкви сей". Эту клятву мы и встречаем в сохра-
нившемся церковном уставе Владимира, где этот князь заклинает своих пре-
емников блюсти нерушимо постановления, составленные им на основании пра-
вил вселенских соборов и законов греческих царей, т.е. на основании
греческого

ЛЕКЦИЯ xv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Номоканона. Древнейший из многочисленных списков этого устава мы на-
ходим в той же самой новгородской Кормчей конца XIII в., которая сберег-
ла нам и древнейший известный список Русской Правды. Время сильно попор-
тило этот памятник, покрыв первоначальный его текст густым слоем позд-
нейших наростов. В списках этого устава много поправок, переделок, вста-
вок, подновлений, словом, вариантов-знак продолжительного практического
действия устава. Однако легко восстановить если не первоначальный текст
памятника, то его юридическую основу, по крайней мере настолько, чтобы
понять основную мысль, проведенную в нем законодателем. Устав определяет
положение церкви в новом для нее государстве. Церковь на Руси ведала
тогда не одно только дело спасения душ: на нее возложено было много чис-
то земных забот, близко подходящих к задачам государства. Она является
сотрудницей и нередко даже руководительницей мирской государственной
власти в устроении общества и поддержании государственного порядка. С
одной стороны, церкви была предоставлена широкая юрисдикция над всеми
христианами, в состав которой входили дела семейные, дела по нарушению
святости и неприкосновенности христианских храмов и символов, дела о ве-
роотступничестве, об оскорблении нравственного чувства, о противоестест-
венных грехах, о покушениях на женскую честь, об обидах словом. Так
церкви предоставлено было устроять и блюсти порядок семейный, религиоз-
ный и нравственный. С другой стороны, под ее особое попечение было пос-
тавлено особое общество, выделившееся из христианской паствы и получив-
шее название церковных или богадельных людей. Общество это во всех делах
церковных и нецерковных ведала и судила церковная власть. Оно состояло:
1) из духовенства белого и черного с семействами первого, 2) из мирян,
служивших церкви или удовлетворявших разным мирским ее нуждам, каковы
были, например, врачи, повивальные бабки, просвирни и вообще низшие слу-
жители церкви, также задушные люди и прикладни, т.е. рабы, отпущенные
на волю по духовному завещанию или завещанные церкви на помин души и сел

ившиеся обыкновенно на церковных землях под именем изгоев в качестве
полусвободных крестьян, 3) из людей бесприютных и убогих, призревае-
мых
церковью, каковы были странники, нищие, слепые, вообще неспособные к
ра-
боте. Разумеется, в ведомстве церкви состояли и те духовные и благот-
во-
рительные учреждения, в которых находили убежище церковные люди: мо-
нас-
тыри, больницы, странноприимные дома, богадельни. Весь этот разнооб-
раз-

ный состав церковного Владимира лишь общими церковные дела и люди пе-
речнями.
ведомства определен в уставе чертами, часто одними намеками; обозна-
чены краткими и сухими
УСТАВ ЯРОСЛАВА. Практическое развитие начал церковной юрисдикции, на-
меченных в уставе Владимира, находим в церковном уставе его сына Яросла-
ва^. Это уже довольно пространный и стройный церковный судебник. Он пов-
торяет почти те же подсудные церкви дела и лица, какие перечислены в ус-
таве Владимира, но сухие перечни последнего здесь разработаны уже в ка-
зуально расчлененные и отчетливо формулированные статьи со сложной сис-
темой наказаний и по местам с обозначением самого порядка судопроиз-
водства. Эта система и этот порядок построены на различении и соотноше-
нии понятий греха и преступления. Грех ведает церковь, преступление-го-
сударство. Всякое преступление церковь считает грехом, но не всякий грех
государство считает преступлением. Грех"* - нравственная несправедливость
или неправда, нарушение божественного закона; преступление-неправда про-
тивообщественная, нарушение закона человеческого. Преступление есть дея-
ние, которым одно лицо причиняет материальный вред или наносит
нравственную обиду другому. Грех-не только деяние, но и мысль о деянии,
которым грешник причиняет или может причинить материальный или
нравственный вред не только своему ближнему, но и самому себе. Поэтому
всякое преступление-грех, насколько оно портит волю преступника; но
грех-преступление, насколько он вредит другому или обижает его и
расстраивает общежитие. На комбинации этих основных понятий и построен
церковно-судный порядок в уставе Ярослава. Это нравственный катехизис,
переложенный в дисциплинарно-юридические предписания. Церкви подсудны
грехи всех христиан и противозаконные деяния людей особого церковного
ведомства. На этот двойной состав церковной юрисдикции и указывает ус-
тав, говоря от лица князя-законодателя: "... помыслих греховные вещи и
духовные (т.е. духовно-сословные) отдати церкви"". Согласно с этой
комбинацией, все судные дела, относимые уставом к ведомству церкви, мож-
но свести к трем разрядам.
КЛАССИФИКАЦИЯ ДЕЛ, ПОДСУДНЫХ ЦЕРКВИ. 1. Дела только греховные, без
элемента преступности, судились исключительно церков-

9 В. О. Ключевский, т. 1

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ной властью, разбирались святительским, т.е. епископским судом без
участия судьи княжеского, по церковным законам. Сюда относятся дела, на-
рушающие церковную заповедь, но не входившие в состав компетенции кня-
жеского суда: волхвование, чародеяние, браки в близких степенях родства,
общение в пище с язычниками, употребление недозволенной пищи, развод по
взаимному соглашению супругов и т.п. "
II. Дела греховно-преступные, в которых греховный элемент, нарушение
церковного правила, соединяется с насилием, с физическим или нравствен-
ным вредом для другого, либо с нарушением общественного порядка, - такие
дела как нарушающие и государственный закон разбирались княжеским судьей
с участием судьи церковного. Такой состав и порядок суда обозначался
формулой: митрополиту в вине или митрополиту столько-то гривен пени, а
князь казнит, судит и карает, делясь пенями с митрополитом '*". К этому
разряду относятся дела об умычке девиц, об оскорблении женской чести
словом или делом, о самовольном разводе мужа с женой по воле первого без
вины последней, о нарушении супружеской верности и т. п/^*
III. Наконец, дела "духовные", сословные, касающиеся лиц духовного
ведомства, были обыкновенные противозаконные деяния, совершенные церков-
ными людьми, как духовными, так и мирянами. По уставу Владимира таких
людей во всех судных делах ведала церковная власть, разумеется, по зако-
нам и обычаям, действовавшим в княжеских судах; но и князь, как исполни-
тель судебного приговора, полицейское орудие кары и как верховный блюс-
титель общественного порядка, оставлял за собою некоторое участие в суде
над людьми церковного ведомства. Это участие выражено в уставе словами
князя: "... отдали есмо святителем тыа духовныа суды, судити их оприсно
мирян (без мирских, княжих судей), развее татьбы с поличным, то судити с
моим (судьей), таж и душегубле-ние, а в иные дела никакож моим не всту-
патися". Таким образом, наиболее тяжкие преступления, совершенные цер-
ковными людьми, судил церковный судья с участием княжеского, с которым и
делился денежными пенями. Такой порядок судопроизводства выражен в уста-
ве Ярослава формулами: митрополит в вине со князем наполы или платят ви-
ру князю с владыкою наполы, т.е. денежные пени делятся пополам между
обеими властями.

ЦЕЛЬ ЕЕ^. Из этой классификации дел, нормируемых церковным Ярославо-
вым уставом, можно видеть, что главная его цель-разграничение двух под-
судностей, княжеской и святительской, выделение в составе церковного су-
да дел, решаемых совместно представителями обоих. Устав определяет, в
каких случаях должен судить один церковный судья и в каких действует
совместный церковно-мирской суд, в котором, пользуясь языком устава, к
святительскому суду "припущались миряне", светские судьи. Такой смешан-
ный состав суда вызывался свойством дел или лиц; известные дела
двойственного, уголовно-церковного характера, совершенные лицами, под-
судными княжескому суду, привлекали своим церковным элементом к участию
в их разборе судью церковного; известные лица, подсудные церковному су-
ду, привлекали к участию в суде над ними княжеского судью, когда совер-
шали дела, подсудные последнему. В первом случае церковный судья являлся
ассистентом княжеского, во втором-наоборот. Этот совместный суд надобно
отличать от того, который позднее назывался обчим или смесным: это суд
по делам, в которых сталкивались стороны разных подсудностей, например
княжеской и церковной. Устав Владимира кратко упоминает о нем, перечис-
лив разряды церковных людей, во всех делах подсудных митрополиту или
епископу: "... аже будет иному человеку с тым человеком речь, то обчий
суд", т.е. если нецерковный человек будет тягаться с церковным, судить
их общим судом. Совместный суд, о котором говорит Ярославов устав,
представляет особую и довольно своеобразную комбинацию: он ведал дела,
входившие в состав одной подсудности, но совершенные лицами, подлежавши-
ми другой.
НОВОСТИ, ВНОСИМЫЕ УСТАВОМ ЯРОСЛАВА. Церковный суд, как он устроен
или, точнее, описан Ярославовым уставом, углубляя понячие о преступле-
нии, вносил в право и другие существенные новости. Здесь, во-первых, он
значительно расширил область вменяемости. Почти вся его общая компетен-
ция, простиравшаяся на всех верующих и обнимавшая жизнь семейную, рели-
гиозную и нравственную, составилась из дел. которых не вменял или не
предусматривал древний юридический обычай: таковы умычка, святотатство,
нарушение неприкосновенности храмов и священных символов, оскорбление
словом (обзывание еретиком или зелейником, составителем отрав и привора-
живающих снадобий, обзыва-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XV

ние женщины позорным словом). Установление этих трех видов оскорбле-
ния словом было первым опытом пробуждения в крещеном язычнике чувства
уважения к нравственному достоинству личности человека-заслуга церковно-
го правосудия, не уменьшаемая малоплодностью его усилий в этом направле-
нии. Не менее важны нововведения в способах судебного возмездия за пра-
вонарушения. Старый юридический обычай смотрел только на непосредствен-
ные материальные следствия противозаконного деяния и карал за них денеж-
ными пенями и вознаграждениями, продажами и уроками. Взгляд христианско-
го законодателя шире и глубже, восходит от следствий к причинам: законо-
датель не ограничивается пресечением правонарушения, но пытается предуп-
редить его, действуя на волю правонарушителя. Устав Ярослава, удерживая
денежные взыскания, полагает за некоторые деяния еще нравственно-испра-
вительные наказания, арест при церковном доме, соединявшийся, вероятно,
с принудительной работой на церковь, и епитимью, т.е. либо временное
лишение некоторых церковных благ, либо известные нравственно-покаянные
упражнения. За детоубийство, за битье родителей детьми устав предписыва-
ет виноватую или виноватого "пояти в дом церковный"; брак в близкой сте-
пени родства наказуется денежной пеней в пользу церковной власти, "а их
разлучити, а опитемью да приимут". В уставе нет прямого указания еще на
одно нравоисправительное средство судебного возмездия, наименее удачное
и наименее приличное духовному пастырству, однако допущенное в практику
церковного суда того времени: это-телесные наказания. Средство это было
заимствовано из византийского законодательства, которое его очень любило
и заботливо разрабатывало, осложняя физическую боль уродованием челове-
ческого тела, ослеплением, отсечением руки и другими бесполезными жесто-
костями. В Ярославовом уставе есть статья, по которой женщину, занимав-
шуюся каким-либо родом волхвования, надлежало "доличив казнить", а мит-
рополиту заплатить пени 6 гривен". Одно^ из правил русского митрополита
Иоанна II (1080-1089) объясняет, в чем должна была состоять эт

а "казнь": занимающихся волхвованием надлежало сперва отклонять от
греха словесным увещанием, а если не послушаются, "яро казнити, но не до
смерти убивати, ни обрезати сих телесе". Под "ярой", строгой казнью, не
лишающей жизни и не "обрезывающей", т.е. не уродующей тела, можно разу-
меть только простое телесное наказание ". Таково в общих чертах содержа-
ние Ярославова устава.

Не трудно заметить, какие новые понятия вносил он в русское право и
правовое сознание: он 1) осложнял понятие о преступлении как матери-
альном вреде, причиняемом другому, мыслью о грехе как о нравственной
несправедливости или нравственном вреде, какой причиняет преступник не
только другому лицу, но и самому себе, 2) подвергал юридическому вмене-
нию греховные деяния, которых старый юридический обычай не считал вменя-
емыми, наконец. 3) согласно с новым взглядом на преступление, осложнял
действовавшую карательную систему наказаний мерами нравственно-исправи-
тельного воздействия, рассчитанными на оздоровление и укрепление больной
воли или шаткой совести, каковы: епитимья, арест при церковном доме, те-
лесное наказание.
ЯРОСЛАВОВ УСТАВ СОВРЕМЕНЕН РУССКОЙ ПРАВДЕ. Таким образом, над поряд-
ком материальных интересов и отношений, державшихся на старом юридичес-
ком обычае, Ярославов устав строил новый, высший порядок интересов и от-
ношений нравственно-религиозных. Церковный суд, как он поставлен в уста-
ве. должен был служить проводником в русском обществе новых юридических
и нравственных понятий, которые составляли основу этих интересов и отно-
шений. С этой стороны Русская Правда, как отражение господствующих юри-
дических отношений, является судебником, начинавшим уже отживать, разла-
гаться; напротив, устав Ярослава представляет собою мир юридических по-
нятий и отношений, только что завязывавшихся и начинавших жить. Но.
представляя собою различные моменты в юридическом развитии русского об-
щества как памятники права. Русская Правда и церковный устав Яросла-
ва-сверстники как памятники кодификации. Всматриваясь пристальнее в
текст устава, в археологические черты, пощаженные в нем временем, можно
приблизительно определить, когда он составлялся. И" в этом памятнике,
как в Русской Правде. руководящую нить к решению вопроса дают денежные
пени. В разных списках устава они представляют при первом взгляде самое
беспорядочное разнообразие. Один список назначает за известное деяние в
пользу церковной власти гривну серебра, другой-рубль, третий - гривну се-
ребра или рубль", а это-разновременные денежные единицы. За одну и ту же
вину взыскивается то 20, то 40 гривен, за другую-то 40, то 100 гривен
кун. В этом разнообразии отразились колебания денежного курса. признаки
которых мы заметили и в Русской Правде; но в

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XV

Ярославовом уставе они отразились гораздо полнее и явственнее. Мы ви-
дели, что в краткой редакции Правды некоторые пени определяются извест-
ной суммой резан, а в пространной той же суммой кун. И в уставе Ярослава
обидевший непригожим словом крестьянку, "сельскую" жену, платит ей по
одним спискам 60 резан, по другим - 60 кун. Причиной такой замены, как мы
уже знаем, было то, что гривна кун, весившая в начале XII в. полфунта, в
конце его была вдвое легковеснее. Такса судебных взысканий переверстыва-
лась сообразно с переменами денежного обращения: но при этом не всегда
сообразовались с рыночной ценностью денег, а заботились о том, чтобы при
уменьшившемся весе денежных единиц сохранить в судебной пене прежнее ко-
личество металла. Для этого или удерживали прежние суммы взысканий с уп-
латой их "старыми кунами", или возвышали эти суммы соответственно пони-
жению веса денежных единиц. Этим последним способом переверстки пользо-
вались и церковные судьи, руководствовавшиеся в своей практике Ярославо-
вым уставом, согласуя размеры карательных взысканий с колебаниями денеж-
ного курса. Если в одном списке устава за двоеженство назначено пени в
пользу церковной власти 20 гривен, а в другом 40, это значит, что первый
список воспроизвел устав в редакции или, как бы мы сказали, в издании
первой половины XII в., при полуфунтовой гривне кун, а второй список-в
редакции второй половины, при гривне весом вдвое легче. Но этому падению
веса гривны предшествовал, как можно предполагать по некоторым указаниям
памятников, промежуточный момент, который можно относить ко второй чет-
верти XII в., ко времени вслед за смертью Мстислава (1132 г.), когда на
рынке ходили гривны весом около трети фунта, и такие гривны также попа-
даются в кладах. Пересмотр устава, относящийся и к этой переходной поре,
оставил свой след в его списках: по одним из них участники в умычке де-
вицы, "умычники", платят пени гривну серебра, по другим - 60 ногат, а
это-3 гривны кун. С другой стороны, во второй четверти XIII в. поступили
в обращение, как я уже говорил в одном из предшествующ

их чтений, гривны кун, которых отливали семь с половиной из фунта се-
ребра: значит, они в два с половиной раза были легковеснее третных гри-
вен. Встречаем точно такое же отношение между пенями за одни и те же
преступления в разных пересмотрах устава: по одним спискам 40 гривен
кун, по другим 100 гривен. Позднейшие переписчики совмещали в одних и
тех же списках устава таксы разновременных его пересмотров и

совершенно запутали систему денежных взыскании, ставя рядом с древней
гривной кун времен Мономаха денежные единицы XIV и XV вв. Но с помощью
истории денежного обращения в древней Руси можно разобраться в этой пу-
танице и прийти к тому заключению, что древнейший вид, какой встречаем в
дошедших до нас списках устава, этот памятник получил в начале XII в.,
во всяком случае, еще до половины этого века. Значит, устав Ярослава вы-
рабатывался в одно время с Русской Правдой. Сравнивая оба этих памятника
русской кодификации, находим далее, что они не только сверстники, но и
земляки, если можно так выразиться: у них одна родина, они выросли на
одной и той же почве церковной юрисдикции.
ПРОЦЕСС СОСТАВЛЕНИЯ УСТАВА. Несходство текста в разных списках, оче-
видные следы переделок и подновлений в нем возбуждают в исторической
критике Ярославова устава два вопроса: о его подлинности и о восстанов-
лении его первоначальной основы. Имея в виду приемы русского законода-
тельства и кодификации в те века, можно сомневаться, приложимы ли эти
обычные вопросы исторической критики к такому памятнику, как устав Ярос-
лава. В кратком введении, которым он начинается и которое также изложено
неодинаково в разных списках, великий князь Ярослав говорит, что он "по
данию" или "по записи" своего отца "сгадал" с митрополитом Илларионом,
согласно с греческим Номоканоном, предоставить митрополиту и епископам
те суды, которые писаны в церковных правилах, в Номоканоне, именно суды
по греховным делам и по делам духовных лиц, оговорив при этом и те дела,
в которых законодатель удержал известное участие за светской властью.
Это введение не дает никакого повода предполагать, что Ярослав утвердил
какой-либо готовый проект церковного устава, ему предложенный: речь идет
только о договоре между двумя властями, светской и духовной, разграничи-
вавшем принципиально в духе греческого Номоканона судебные ведомства той
и другой власти. Можно думать, что договор и ограничивался этой общей
принципиальной разверсткой обеих подсудностей и краткое введение в устав
было его первоначальной основой: в таком кратком виде и приводит его од-
на позднейшая летопись (Архангелогород-ская). Согласно с договором, ус-
танавливалась практика церковного суда, которая постепенно кодифицирова-
лась, облекаясь в письменные правила; из совокупности этих правил и сос-
тавился устав, получивший по происхождению

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

своей основы название Ярославова. Таким образом, тогдашнее законода-
тельство шло от практики к кодексу, а не наоборот, как было позднее. Та-
кой ход составления делал устав особенно восприимчивым к переменам, ка-
кие вносили в практику церковного суда изменчивые условия места и време-
ни.
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ ЦЕРКВИ. Объясняя так происхождение Яросла-
вова устава, я имею в виду отношение русской церкви к государству, уста-
новившееся в первую пору христианской жизни Руси. Обращаясь к церкви за
содействием в установлении общественного порядка на христианских основа-
ниях, княжеское правительство предоставляло ее ведению дела и отношения,
непривычные для языческого общества, которые возникли только с принятием
христианства, дела и отношения, самое понятие о которых впервые проводи-
ло в новопросвещенные умы христианское духовенство. В устроении таких
дел и отношений духовенство руководилось своими церковными правилами, и
государственная власть давала ему надлежащие полномочия на те учреди-
тельные и распорядительные меры, которые оно признавало необходимыми,
применяя свои церковные правила к условиям русской жизни. Как ближайшая
сотрудница правительства в устроении государственного порядка, церковная
иерархия законодательствовала в отведенной ей сфере по государственному
поручению. Узнаем, чем вызывалось и как, в какой форме возлагалось на
нее это законодательное поручение. Внук Мономаха Всеволод в приписке к
церковному уставу, который он дал Новгороду, когда княжил там, рассказы-
вает, что ему приходилось разбирать тяжбы о наследстве между детьми от
одного отца и разных матерей и он решал такие тяжбы "заповедми по преда-
нию св. отец", т.е. по указаниям, содержащимся в Номоканоне. Князь, од-
нако, думал, что не его дело решать такие тяжбы, и прибавил в приписке к
уставу заявление о всех судебных делах такого рода: "... а то все прика-
зах епископу управливати, смотря в Номоканон, а мы сие с своей души сво-
дим". Совесть князя тяготилась сомнением, вправе ли он решать такие де-
ла, требующие канонического разумения и авторитета, и он обращается к
церковной власти с призывом снять с его души нравственную ответствен-
ность за дела, которые она разумеет лучше, и делать по своему разумению,
соображаясь с Номоканоном и с русскими нравами. Но соображать византийс-
кий закон с русской действительностью значило перерабатывать
и этот

закон и эту действительность, внося заимствованное юридическое начало
в туземное отношение, т.е. значило создавать новый закон. Такая законо-
дательная работа и возлагалась на церковную иерархию. Так нечувстви-
тельно судебная власть церкви превращалась в законодательную.
Князь Всеволод рассказывает в приписке, как он решал дела о нас-
ледстве; но он не придавал своим решениям силы обязательных прецедентов,
предоставляя ведать такие дела епископу. Кто-то вставил в приписку князя
заметку о том, что по церковным правилам, которыми руководствовался
князь в своей судебной практике, отцовское имущество делится поровну
между сыновьями и дочерьми. Эта норма была чужда русскому наследственно-
му праву и никогда в нем не действовала, притом не относилась к тому
юридическому вопросу, о котором шла речь в приписке; ее внесли в припис-
ку, даже как будто от лица князя-уставодателя, на всякий случай, в чая-
нии, что и она может пригодиться.
ЦЕРКОВНАЯ КОДИФИКАЦИЯ. Все это ярко освещает ход судопроизводства,
законодательства и кодификации в России XI и XII вв. Христианство ослож-
няло жизнь, внося в нее новые интересы и отношения. Княжи мужи, органы
власти, со своими старыми понятиями и нравами не стояли на высоте новых
задач суда и управления и своими ошибками и злоупотреблениями "топили
княжу душу", по выражению того же Всеволодова устава. Усиливаясь попра-
вить положение дел, князья разграничивали ведомства, устанавливали ком-
петенции, искали новых юридических норм, лучших правительственных орга-
нов и за всем этим обращались к церковной иерархии, к ее нравственным
указаниям и юридическим средствам. Церковные судьи и законоведы собирали
церковно-византийские произведения о суде и управлении, выписывали из
них пригодные правила, обращались с запросами по своим недоумениям к
высшим своим иерархам и получали от них вразумляющие ответы, из этих
правил и ответов составляли юридические нормы, более или менее удачно
приноровленные к русской жизни, и по мере того как эти нормы входили в
практику церковного суда. облекали их в форму законоположительных ста-
тей, которые вносили в прежде изданные русские уставы или соединяли в
новые своды, покрывая их именем князя, которым вызвана была эта кодифи-
кационная работа или который освятил такой свод своим законодательным
признанием. В древнерусских рукописных кормчих, мерилах праведных и дру-
гих сборниках юридического содержа-

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ния сохранились остатки этой продолжительной и трудноуловимой законо-
дательно-кодификационной работы в виде цельных уложений, каковы уставы
князей Владимира и Ярослава, или в виде отдельных статей, неизвестно
когда и но какому случаю составленных, служивших как будто схолиями или
дополнениями к какому-то цельному уложению. Это, как видим, тот же про-
цесс, каким составлялась и Русская Правда.
ЕЕ СЛЕДЫ В УСТАВЕ ЯРОСЛАВА. Устав Ярослава в своих списках сохранил
довольно явственные следы такого происхождения. По самой цели своей, как
уголовно-дисциплинарный церковный судебник, он стоял ближе к церков-
но-византийским источникам права, чем Русская Правда. Это понятно: он
вводил христианские начала в русскую жизнь, державшуюся на языческом
обычае, тогда как Русская Правда воспроизводила языческий обычай, слегка
приправляя его христианскими понятиями. Основным источником устава слу-
жили помещавшиеся вместе с ним в наших кормчих византийские кодексы Эк-
лога и Прохирон, преимущественно их уголовный отдел или титулы "о каз-
нях". Но устав не копирует, а переделывает их, придавая заимствуемым
нормам туземную обработку, соображаясь с местными нравами и отношениями,
развивая общие положения источника в казуальные подробности, иногда вво-
дя новые юридические случаи, подсказанные явлениями местной жизни. Такие
приемы мы заметили и в Русской Правде. Ограничимся немногими примерами,
чтобы объяснить эти приемы.
ПРИМЕРЫ. По одной статье Прохирона похитивший замужнюю или девицу без
различия состояния, даже собственную невесту, со своими соучастниками,
соумышленниками, пособниками и укрывателями подвергается более или менее
жестокому наказанию, смотря по тому, были ли похитители вооружены или
нет. Первая статья Ярославова устава говорит об обычной тогда на Руси
умычке девиц и налагает на похитителя более или менее тяжелую денежную
пеню, смотря по состоянию похищенной, дочь ли она "больших или меньших
бояр". т.е. человека старшей или младшей княжеской дружины, или же
"добрых людей", степенного состоятельного горожанина; подвергаются пене
и "умычники", соучастники умычки. Позднее сделано было разъяснение этой
статьи: назначенные в ней пени взимаются в случае, если "девка засядет",
не выйдет замуж за своего похитителя. Предпола-

гается, что, если умычка, бывшая до принятия христианства одной из
форм брака, сопровождалась христианским браком, виновник ее не подвер-
гался церковному суду и денежному взысканию, а наказывался вместе с по-
хищенной женой только епитимьей, "занеже не по закону божию сочетались",
как положено об этом деле в поучении духовенству XII в., приписываемом
новгородскому архиепископу Илье-Иоанну. Кроме того, разъяснение прибав-
ляет к трем общественным классам первой статьи еще четвертый - простую
чадь", простонародье. Потом и к этому разъяснению сделано было дополне-
ние: постановленное в статье и в разъяснении имеет место в том случае,
когда "девку кто умолвит к себе и даст в толоку", т.е. когда кто похи-
тит девицу скопом, "толокой", с ее согласия, предварительно сговорившись
с нею, как обыкновенно и происходили умычки. Предполагается, что, если
девица похищена насильно, без ее согласия, дело должно идти иным поряд-
ком и привести к другим последствиям. И разъяснение и дополнение оторва-
ны от статьи, к которой относятся, помещены в уставе как отдельные
статьи (6-я и 7-я), излагающие особые случаи, и в этом положении совер-
шенно непонятны. Ввожу вас в эти подробности с двоякой целью, чтобы по-
казать на частном примере. во-первых, как чужой казус разрабатывался ту-
земной кодификацией применительно к местному обычаю, и, во-вторых, какие
затруднения встретите вы в древнерусских памятниках, когда вам придется
иметь с ними дело. Последнее поясню еще одним примером. К известному уже
нам Закону Судному и к Русской Правде прибавлялась в списках непонятная
статья о бесчестии такого содержания: за бесчестную гривну золота, ежели
бабка и мать были в золоте, взять за гривну золота 50 гривен кун, а еже-
ли бабка была в золоте, а по матери не следует золото, взять гривну се-
ребра, а за гривну серебра пол-осьмы (семь с половиной) гривны кун. Из
этой статьи прежде всего открывается соотношение денежных единиц золотых
и серебряных: в фунте золота считалось 50 гривен кун, в фунте серебра
семь с половиной гривен. Статья относится к XIII в. и показывает,
что золото тогда ценилось у нас только в шесть-семь (шесть и две тре-
ти) раза дороже серебра. Но про каких бабку и мать в золоте говорит
статья? Смысл ее открывается при сопоставлении со статьей Ярославова ус-
тава, по которой обозвавший чужую жену позорным словом платит ей "за
срам" 5 гривен или 3 гривны золота, если это жена большого или меньшого
боярина, а если оскорбленная - жена простого горожанина, то ей за срам 3
гривны серебра.

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Бродячая статья значит: человек, потерпевший оскорбление словом с не-
почтительным упоминанием его родителей, взыскивает с оскорбителя за бес-
честье гривну золота, если его бабушка и мать были замужем за людьми из
княжеской дружины; если же его мать по мужу простая горожанка, он имеет
право искать на обидчике только одну гривну серебра, хотя бы бабушка бы-
ла за княжим дружинником.
УСТАВ ЯРОСЛАВА И РУССКАЯ ПРАВДА. Изучая устав Ярослава, застаем цер-
ковно-судебную практику и церковную кодификацию, так сказать, на ходу, в
состоянии колебаний и первых опытов, неупорядоченных усилий. За извест-
ное греховное деяние по одному списку устава положена определенная пеня,
а по другому она еще как будто не готова, предоставлена усмотрению цер-
ковной власти: "епископу в вине. во что их обрядит". Устав не исчерпыва-
ет всей церковно-судебной практики своего времени, не предусматривает
многих деяний, насчет которых церковная власть XI и XII вв. дала уже оп-
ределенные и точные руководящие указания. Эти пробелы легко заметить,
сличая устав с упомянутыми уже мною правилами митрополита Иоанна II и
ответами епископа Нифонта на вопросы Кирика и других. Несмотря на то,
устав Ярослава остается единственным памятником изучаемого времени по
своей мысли и по своему содержанию. Церковные уставы, данные потомками
Ярослава, имели местное или специальное значение: они или повторяли с
некоторыми изменениями для известной епархии общий устав Владимира Свя-
того, как новгородский церковный устав Мономахова внука Всеволода, или
определяли финансовые отношения церкви к государству в известной облас-
ти, каковы уставы новгородский князя Святослава 1137 г. и смоленский
князя Ростислава 1151 г. Устав Ярослава есть предназначенный для всей
русской церкви судебник, пытавшийся провести раздельную черту и вместе с
тем установить точки соприкосновения между судом государственным и цер-
ковным. С этой стороны устав имеет близкое юридическое и историческое
отношение к Русской Правде. В самом деле, что такое Русская Правда?
Это-церковный судебник по недуховным делам лиц духовного ведомства; ус-
тав Ярослава-церковный судебник по духовным делам лиц духовного и светс-
кого ведомства". Русская Правда-свод постановлений об уголовных преступ-
лениях и гражданских правонарушениях в том объеме, в каком нужен был та-
кой свод церковному судье для суда по недуховным делам церковных людей;

Ярославов устав-свод постановлений о греховно-преступных деяниях, суд
по которым над всеми христианами, духовными и мирянами, поручен был
русской церковной власти. Основные источники Правды-местный юридический
обычай и княжеское законодательство при косвенном участии церковно-ви-
зантийского права; основные источники устава-греческий Номоканон с дру-
гими памятниками церковно-византийского права и Владимиров церковный ус-
тав при косвенном участии местного юридического обычая и княжеского за-
конодательства. Правда нашла в византийских источниках устава образцы
кодификации, а устав взял из русских источников Правды основу своей сис-
темы наказаний, денежные взыскания, и оба памятника заимствовали у своих
византийских образцов. Эклоги и Прохирона, одинаковую форму синоптичес-
кого, конспективного свода законов. Так, Русская Правда и Ярославов цер-
ковный устав являются как бы двумя частями одного церковно-юридического
кодекса.
ВЛИЯНИЕ ЦЕРКВИ НА ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК. По рассмотренным церковным
уставам при пособии других современных им памятников можно сос7'авить
общее суждение о том действии, какое оказала церковь на быт и нравы
русского общества в первые века ею христианской жизни. Русский митропо-
лит-грек XI в. Иоанн II в своих церковных правилах дал наставление ду-
ховному лицу, спрашивавшему его о разных предметах церковной практики:
"... прилежи паче закону, неже обычаю земли". Ни русская церковно-судеб-
ная практика, ни русская кодификация, насколько та и другая проявились в
Русской Правде и уставе Ярослава, не оправдали этого наставления, оказав
слишком много внимания обычаю земли. Церковь не пыталась перестроить ни
форм, ни оснований государственного порядка, какой она застала на Руси,
хотя пришлой церковной иерархии, привыкшей к строгой монархической влас-
ти и политической централизации, русский государственный порядок,
лишенный того и другого, не мог внушать сочувствия. Церковная иерархия
старалась только устранить или ослабить некоторые тяжелые следствия ту-
земного порядка, например княжеские усобицы, и внушить лучшие политичес-
кие понятия, разъясняя князьям истинные задачи их деятельности и указы-
вая наиболее пригодные и чистые средства действия". Церковное управление
и поучение, несомненно, вносило и в княжескую правительственную и зако-
нодательную практику, а может быть, и в политическое сознание князей

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

некоторые технические и нравственные усовершенствования, понятия о
законе, о правителе, начатки следственного судебного процесса, письмен-
ное делопроизводство: недаром писец, делопроизводитель исстари усвоил у
нас греческое название дьяка. Но'" при низком уровне нравственного и
гражданского чувства у тогдашнего русского княжья церковь не могла внес-
ти какого-либо существенного улучшения в политический порядок. Когда
между князьями затевалась ссора и готовилась кровавая усобица, митропо-
лит по поручению старейшего города Киева мог говорить соперникам внуши-
тельные речи: "Молим вас, не погубите Русской земли: если будете воевать
между собою, поганые обрадуются и возьмут землю нашу, которую отцы и де-
ды наши стяжали трудом своим великим и мужеством; поборая по Русской
земле, они чужие земли приискивали, а вы и свою погубить хотите". Добрые
князья, подобные Мономаху или Давиду черниговскому, плакали от таких
слов, но дела шли своим стихийным чередом, порядок добрых впечатлений и
порядок привычных отношений развивались параллельно, не мешая один дру-
гому и встречаясь только в исключительных личностях на короткое время,
по истечении которого кляузы родичей быстро заметали следы плодотворной
деятельности отдельных лиц. До нас дошло от XII в. горячее "Слово о
князьях", произнесенное одним церковным витием на память святых князей
Бориса и Глеба. Тема, разумеется, братолюбие и миролюбие; цель поуче-
ния-обличение княжеских усобиц, в разгар которых оно, по-видимому, было
сказано. "Слышите, князья, противящиеся старшей братии и рать поднимаю-
щие и поганых наводящие на свою братию! Не обличит ли вас бог на страш-
ном суде? Святые Борис и Глеб попустили брату своему отнять у них не
только власть, но и жизнь. А вы одного слова стерпеть брату не можете и
за малую обиду смертоносную вражду поднимаете, призываете поганых на по-
мощь против своей братии. Как вам не стыдно враждовать со своей братией
и единоверными своими!" Это негодование-опора для суждения о людях того
времени: пришлось бы ценить их очень низко, если бы из среды их не пос-
лышал

ось негодующего голоса против княжеских беспорядков. И все-таки про-
поведник горячился напрасно: источником беспорядков был самый порядок
княжеского управления землей. Князья сами тяготились этим порядком, но
не сознавали возможности заменить его другим и не сумели бы заменить,
если бы и сознавали. Да и сама иерархия не обладала ни авторитетом, ни
энергией в достаточной мере, чтобы сдерживать генеалогический

задор князей. В ее верхнем правящем слое было много пришельцев. В
далекую и темную скифскую митрополию шли не лучшие греки. Они были рав-
нодушны к местным нуждам и заботились о том, чтобы высылать на родину
побольше денег, чем мимоходом кольнул им глаза новгородский владыка XII
в. Иоанн в поучении своему духовенству. Уже в то время слово грек имело
у нас недоброе значение-плута: таил он в себе обман, потому что был он
грек, замечает летопись об одном русском архиерее.
НА ОБЩЕСТВО. Церковная иерархия действовала не столько силой лиц,
сколько правилами и учреждениями, ею принесенными, и действовала не
столько на политический порядок, сколько на частные гражданские и осо-
бенно на семейные отношения '. Здесь, не ломая прямо закоренелых привы-
чек и предрассудков, церковь исподволь прививала к туземному быту новые
понятия и отношения, перевоспитывая умы и нравы, приготовляя их к восп-
риятию новых норм, и таким путем глубоко проникала в юридический и
нравственный склад общества. Мы видели состав этого общества по Русской
Правде. Оно делилось по правам и имущественной состоятельности на поли-
тические и экономические классы, высшие и низшие, лежавшие один над дру-
гим, т.е. делилось горизонтально. Церковь стала расчленять общество в
ином направлении, сверху вниз, вертикально. Припомните состав общества
церковных людей. Это не был устойчивый и однородный к ласе с нас-
ледственным значением, не было новое сословие в составе русского общест-
ва: в число церковных людей попадали лица разных классов гражданского
общества, и принадлежность к нему условливалась не происхождением, а во-
лей или временным положением лица, иногда случайными обстоятельствами
(убогие и бесприютные, странники и т.п.). Даже князь мог попасть в чис-
ло церковных людей. Церковный устав князя Всеволода, составленный на ос-
новании Владимирова устава и данный новгородскому Софийскому собору во
второй четверти XII в., причисляет к церковным людям и изгоев, людей, по
несчастий) или другим причинам потерявших права своего состояния, сбив-
шихся с житейского пути, по которому шли их отцы. Устав различает четыре
вида изгоев; это-попов сын, не обучившийся грамоте, обанкротившийся ку-
пец, холоп, выкупившийся на волю, и князь, преждевременно осиротевший.
Итак, рядом с общественным делением по правам и имущественной состоя-
тельности церковь вводила свое деление, основанное на иных началах.

ЛЕКЦИЯ XV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Она" соединяла в одно общество людей разных состояний или во имя це-
ли, житейского назначения, религиозно-нравственного служения, или во имя
чувства сострадания и милосердия. При таком составе церковное общество
являлось не новым государственным сословием с духовенством во главе, а
особым обществом, параллельным государственному, в котором люди разных
государственных сословий соединялись во имя равенства и религиоз-
но-нравственных побуждений ".
НА СЕМЬЮ. Не менее глубоко было действие церкви на формы и дух част-
ного гражданского общежития, именно на основной его союз-семейный. Здесь
она доканчивала разрушение языческого родового союза, до нее начавшееся
". Христианство застало на Руси только остатки этого союза, например"
кровомщение: цельного рода уже не существовало. Один из признаков его
цельности-отсутствие наследования по завещанию, а из договора Олега с
греками мы видели, что уже за три четверти века до крещения Владимира
письменное обряжение, завещание, было господствующей формой наследова-
ния, по крайней мере, в тех классах русского общества, которые имели
прямые сношения с Византией. Построенный на языческих основаниях, родо-
вой союз был противен церкви, и она с первой минуты своего водворения на
Руси стала разбивать его, строя из его обломков союз семейный, ею освя-
щаемый. Главным средством для этого служило церковное законодательство о
браке и наследовании. Мы уже знаем, что летопись отметила у полян еще в
языческую пору привод невесты к жениху вечером, форму брачного союза,
которую она даже решилась признать браком. Но из поучения духовенству,
приписываемого архиепископу новгородскому Иоанну, видим, что даже в его
время, почти два века спустя по принятии христианства, в разных классах
общества действовали различные формы языческого брака-и привод, и умыч-
ка, заменявшие брак христианский. Поэтому "невенчальные" жены в просто-
народье были столь обычны, что церковь принуждена была до известной сте-
пени мириться с ними, признавать их если не вполне законными, то терпи-
мыми, и устав Ярослава даже налагает на мужа пеню за самовольный развод
с такой женой, а сейчас упомянутый архиепископ настойчиво требует от
священников, чтобы они венчали такие четы даже и с детьми. Гораздо стро-
же, чем за уклонение от церковного венчания, карает тот же устав за бра-
ки в близких степенях родства. Митрополит Иоанн II во второй половине XI
в.

налагает епитимью на браки даже между четвероюродными; но потом до-
пускали брачный союз и между троюродными. Христианский брак не допуска-
ется между близкими родственниками, между своими; следовательно, стесняя
постепенно круг родства, в пределах которого запрещался брак, церковь
приучала более отдаленных родственников смотреть друг на друга как на
чужих. Так церковь укорачивала языческое родство, обрубая слишком широко
раскидывавшиеся его ветви.
РАЗВИТИЕ СЕМЕЙНОГО НАЧАЛА^. Трудным делом церкви в устройстве семьи
было установить в ней новые юридические и нравственные начала. Здесь
предстояло внести право и дисциплину в наименее поддающиеся нормировке
отношения, направляемые дотоле инстинктом и произволом, бороться с мно-
гоженством, наложничеством, со своеволием разводов, посредством которых
мужья освобождались от наскучивших им жен, заставляя их уходить в монас-
тырь. Христианская семья, завязываясь как союз гражданский обоюдным сог-
ласием жениха и невесты, держится на юридическом равенстве и нравствен-
ном взаимодействии мужа и жены. Необходимое следствие гражданской рав-
ноправности жены-усвоение ей права собственности. Еще в Х в. дружинная и
торговая Русь знакома была с раздельностью имущества супругов: по дого-
вору Олега с греками на имущество жены не падала ответственность за
преступление мужа. Церкви предстояло поддерживать и укреплять это уста-
новление: церковный устав Владимира Святого ей предоставил разбирать
споры между мужем и женой "о животе", об имуществе. Впрочем, влияние
церкви на семейный быт не ограничивалось сферой действия формального
церковного суда, регламентируемого уставами: оставались отношения, кото-
рые она предоставляла чисто нравственному суду духовника. Устав Ярослава
наказывает жену, которая бьет своего мужа, но обратный случай обходит
молчанием. Духовника не следует забывать и при разборе статей церковных
уставов об отношениях между родителями и детьми. Здесь закон ограничива-
ется, как бы сказать, простейшими, наименее терпимыми неправильностями
семейной жизни, сдерживая произвол родителей в деле женитьбы или заму-
жества детей, возлагая на родителей ответственность за целомудрие доче-
рей, карая детей, которые бьют своих родителей, не только церковной, но
и гражданской, "властельской казнью", как тяжких уголовных преступников.
Зато предоставлен был полный простор

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
мужу и отцу как завещателю: древнейшие памятники русского права не
налагают никаких ограничений на его предсмертную волю, не следуя в этом
за своими византийскими образцами. "Как кто, умирая, разделит свой дом
детям, на том и стоять": такова основа наследственного права по Русской
Правде. Закон не предполагает, чтобы при детях возможны были вне семьи
какие-либо другие наследники по завещанию. Близкие родственники выступа-
ют только в случае опеки, когда мать-вдова при малолетних детях вторично
выходила замуж, а в договоре Олега являются законными наследниками, ког-
да после умершего не оставалось ни детей, ни завещания.
Припомним, что в этой победе семейного начала над родовым церковное
законодательство только доканчивало дело, начатое еще в языческие време-
на другими влияниями, на которые я указывал прежде (в лекциях VIII и X)
"*.
ЛЕКЦИЯ XVI
ГЛАВНЫЕ ЯВЛЕНИЯ II ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. УСЛОВИЯ. РАССТРАИВАВШИЕ
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПОРЯДОК И БЛАГОСОСТОЯНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ. БЫТ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТ-
ВА:
УСПЕХИ ГРАЖДАНСТВЕННОСТИ И ПРОСВЕЩЕНИЯ. ПОЛОЖЕНИЕ НИЗШИХ КЛАССОВ; УС-
ПЕХИ РАБОВЛАДЕНИЯ И ПОРАБОЩЕНИЯ. ПОЛОВЕЦКИЕ НАПАДЕНИЯ.
ПРИЗНАКИ ЗАПУСТЕНИЯ ДНЕПРОВСКОЙ РУСИ. ДВУСТОРОННИЙ ОТЛИВ НАСЕЛЕНИЯ
ОТТУДА. ПРИЗНАКИ ОТЛИВА НА ЗАПАД.
ВЗГЛЯД НА ДАЛЬНЕЙШУЮ СУДЬБУ ЮГО-ЗАПАДНОЙ РУСИ И ВОПРОС О ПРОИСХОЖДЕ-
НИИ МАЛОРУССКОГО ПЛЕМЕНИ. ПРИЗНАКИ ОТЛИВА НАСЕЛЕНИЯ НА СЕВЕРО-ВОСТОК.
ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ОТЛИВА И КОРЕННОЙ ФАКТ ПЕРИОДА.
II ПЕРИОД. Обращаюсь к изучению второго периода нашей истории, про-
должавшегося с XIII до половины XV в. Наперед отмечу главные явления
этого времени, которые составят предмет нашего изучения. Это были корен-
ные перемены русской жизни, если сопоставить их с главными явлениями
первого периода. В первом периоде главная масса русского населения сос-
редоточивалась в области Днепра; во втором она является в области Верх-
ней Волги. В первом периоде устроителем и руководителем политического и
хозяйственного порядка был большой торговый город; во втором таким уст-
роителем и руководителем становится князь-наследственный вотчинник свое-
го удела. Итак, в изучаемом периоде являются новая историческая сцена,
новая территория и другая господствующая политическая сила: Русь днеп-
ровская сменяется Русью верхневолжской: волостной город уступает свое
место князю, с которым прежде соперничал. Эта двоякая перемена, террито-
риальная и политическая, создает в верхневолжской Руси совсем иной эко-
номический и политический быт, непохожий на киевский. Соответственно но-
вой политической силе эта верхневолжская Русь делится не на городовые
области, а на княжеские уделы; сообразно с новой территорией, т.е. с
внешней обстановкой, в какую попадает главная масса русского населения,
и двигателем народного хозяйства на верхней Волге становится вместо
внешней торговли сельскохозяйственная эксплуатация зем-

В. О. КЛЮЧЕВСКИИ
ЛЕКЦИЯ XVI

ли с помощью вольного труда крестьянина-арендатора. Как, в каком по-
рядке будем мы изучать эти новые факты? Припомните, как вы изучали явле-
ния нашей истории XII и XIII вв. на гимназической скамье, т.е. как они
излагаются в кратком учебном руководстве. Приблизительно до половины XII
в., до Андрея Боголюбского, внимание изучающего сосредоточивается на Ки-
евской Руси, на ее князьях, на событиях, там происходивших. Но с полови-
ны или с конца XII в. внимание ваше довольно круто поворачивалось в дру-
гую сторону, на северо-восток, обращалось к Суздальской земле, к ее
князьям, к явлениям, там происходившим. Историческая сцена меняется
как-то вдруг, неожиданно, без достаточной подготовки зрителя к такой пе-
ремене. Под первым впечатлением этой перемены мы не можем дать себе яс-
ного отчета ни в том, куда девалась старая Киевская Русь, ни в том, от-
куда выросла Русь новая, верхневолжская. Обращаясь ко второму периоду
нашей истории, мы должны начать с объяснения того, что было виною этой
перестановки исторической сцены. Отсюда первый вопрос при изучении вто-
рого периода-когда и каким образом масса русского населения передвину-
лась в новый край. Это передвижение было следствием расстройства общест-
венного порядка, какой установился в Киевской Руси. Причины расстройства
были довольно сложны и скрывались как в самом складе жизни этой Руси,
так и в ее внешней обстановке. Я бегло укажу главные из этих причин.
ВНЕШНЕЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ. С половины XII столетия стано-
вится заметно действие условий, разрушавших общественный порядок и эко-
номическое благосостояние Киевской Руси. Если судить об этой Руси по бы-
ту высших классов, можно предполагать в ней значительные успехи матери-
ального довольства, гражданственности и просвещения. Руководящая сила
народного хозяйства, внешняя торговля, сообщала жизни много движения,
приносила на Русь большие богатства'. Денежные^ знаки обращались в изо-
билии. Не говоря о серебре, в обороте было много гривен золота, слитков
весом в греческую литру (72 золотника). В больших городах Киевской Руси
XI и XII вв. в руках князей и бояр заметно присутствие значительных де-
нежных средств, больших капиталов. Нужно было иметь в распоряжении много
свободных богатств, чтобы построить из такого дорогого материала и с та-
кой художественной роскошью храм, подобный киевскому Софийскому собору
Ярослава. В половине XII в. смоленский князь получал со

своего княжества только дани, не считая других доходов, 3 тысячи гри-
вен кун, что при тогдашней рыночной стоимости серебра представляло сумму
не менее 150 тысяч рублей. Владимир Мономах однажды поднес отцу обеден-
ный подарок в 300 гривен золота, а Владимирко. князь галицкий. дал вели-
кому князю Всеволоду в 1144 г. 1200 гривен серебра, чтобы склонить его к
миру. Встречаем указания на большие денежные средства и у частных лиц.
Сын богатого выезжего варяга Шимона, служивший тысяцким у Юрия Долгору-
кого, пожелав оковать гроб преподобного Феодосия, пожертвовал на это 500
фунтов серебра и 50 фунтов золота. Церковный устав Ярослава находил воз-
можным назначить большому боярину за самовольный развод с женой пеню: ей
"за сором", за обиду 300 гривен кун, а в пользу митрополита 5 гривен зо-
лота. Кроме денег есть еще известия об изобильных хозяйственных статьях
и запасах в частных имениях князей, где работали сотни челяди, о табунах
в тысячи голов кобыл и коней, о тысячах пудов меду, о десятках корчаг
вина; в сельце у князя Игоря Ольговича, убитого в Киеве в 1147 г., стоя-
ло на гумне 900 стогов хлеба.
КУЛЬТУРНЫЕ УСПЕХИ. Пользуясь приливом туземных и заморских богатств в
Киев и в другие торговые и административные центры, господствующий класс
создал себе привольную жизнь, нарядно оделся и просторно обстроился в
городах. Целые века помнили на Руси о воскресных пирах киевского князя,
и доселе память о них звучит в богатырской былине, какую поет олонецкий
или архангельский крестьянин. Материальное довольство выражалось в успе-
хах искусств, книжного образования. Богатства привлекали заморского ху-
дожника и заморские украшения жизни. За столом киевского князя XI в.
гостей забавляли музыкой. До сих пор в старинных могилах и кладах южной
Руси находят относящиеся к тем векам вещи золотые и серебряные часто
весьма художественной работы. Уцелевшие остатки построек XI и XII вв. в
старинных городах Киевской Руси. храмов с их фресками и мозаиками пора-
жают своим мастерством того, чей художественный глаз воспитался на архи-
тектуре и живописи московского Кремля. Вместе с богатствами и искусства-
ми из Византии притекали на Русь также гражданские и нравственные поня-
тия; оттуда в Х в. принесено христианство с его книгами, законами, с его
духовенством и богослужением, с иконописью, вокальной музыкой и церков-
ною проповедью. Артерией, по которой текли на

ЛЕКЦИЯ XVI

Русь к Киеву эти материальные и нравственные богатства, был Днепр,
тот "батюшка Днепр Словутич", о котором поет русская песня, донесшаяся
от тех веков. Известия XI и XII вв. говорят о знакомстве тогдашних русс-
ких князей с иностранными языками, об их любви собирать и читать книги,
о ревности к распространению просвещения, о заведении ими училищ даже с
греческим и латинским языком, о внимании, какое они оказывали ученым лю-
дям, приходившим из Греции и Западной Европы. Эти известия говорят не о
редких, единичных случаях или исключительных явлениях, не оказавших ни-
какого действия на общий уровень просвещения: сохранились очевидные пло-
ды этих просветительных забот и усилий. С помощью переводной письменнос-
ти выработался книжный русский язык, образовалась литературная школа,
развилась оригинальная литература, и русская летопись XII в. по мас-
терству изложения не уступает лучшим анналам тогдашнего Запада^.
РАБОВЛАДЕНИЕ. Но все это составляло лицевую сторону жизни, которая
имела свою изнанку, какою является быт общественного низа, низших клас-
сов общества. Экономическое благосостояние Киевской Руси XI и XII вв.
держалось на рабовладении. К половине XII в. рабовладение достигло там
громадных размеров. Уже в Х-XI вв. челядь составляла главную статью
русского вывоза на черноморские и волжско-каспийские рынки ". Русский
купец того времени всюду неизменно являлся с главным своим товаром, с
челядью. Восточные писатели Х в. в живой картине рисуют нам русского
купца, торгующего челядью на Волге; выгрузившись, он расставлял на
волжских базарах, в городах Болгаре или Итиле, свои скамьи, лавки, на
которых рассаживал живой товар-рабынь. С тем же товаром являлся он и в
Константинополь. Когда греку, обывателю Царьграда, нужно было купить ра-
ба, он ехал на рынок, где "русские купцы приходяще челядь продают - так
читаем в одном посмертном чуде Николая-чудотворца, относящемся к полови-
не XI в. Рабовладение было одним из главнейших предметов, на который об-
ращено внимание древнейшего русского законодательства, сколько можно су-
дить о том по Русской Правде: статьи о рабовладении составляют один из
самых крупных и обработанных отделов в ее составе. Рабовладение было,
по-видимому, и первоначальным юридическим и экономическим источником
русского землевладения. До конца Х в. господствующий класс русского об-
щества остается городским по месту и характеру жизни.

Управление и торговля давали ему столько житейских выгод, что он еще
не думал о землевладении. Но, прочно усевшись в большом днепровском го-
роде, он обратил внимание и на этот экономический источник. Военные по-
ходы скопляли в его руках множество челяди. Наполнив ими свои городские
подворья, он сбывал излишек за море: с Х в. челядь, как мы знаем, наряду
с мехами была главной статьей русского вывоза. Теперь люди из высшего
общества стали сажать челядь на землю, применять рабовладение к землев-
ладению. Признаки частной земельной собственности на Руси появляются не
раньше XI в* В XII столетии мы встречаем несколько указаний на частных
земельных собственников. Такими собственниками являются: 1) князья и
члены их семейств, 2) княжие мужи, 3) церковные учреждения, монастыри и
епископские кафедры. Но во всех известиях о частном землевладении XII в.
земельная собственность является с одним отличительным признаком: она
населялась и эксплуатировалась рабами; это - села с челядью". Челядь сос-
тавляла, по-видимому, необходимую хозяйственную принадлежность частного
землевладения, светского и церковного, крупного и мелкого. Отсюда можно
заключить, что самая идея о праве собственности на землю, о возможности
владеть землею, как всякою другою вещью, вытекла из рабовладения, была
развитием мысли о праве собственности на холопа. Это земля моя, потому
что мои люди, ее обрабатывающие - таков был, кажется, диалектический про-
цесс, с которым сложилась у нас юридическая идея о праве земельной
собственности. Холоп-земледелец, "страдник", как он назывался на хо-
зяйственном языке древней Руси, служил проводником этой идеи от хозяина
на землю, юридической связью между ними, как тот же холоп был для хозяи-
на орудием эксплуатации его земли. Так" возникла древнерусская боярская
вотчина: привилегированный купец-огнищанин и витязь-княж муж Х в. прев-
ратился в боярина, как называется на языке Русской Правды привилегиро-
ванный землевладелец^. Вследствие того что в XI и XII вв. раба стали са-
жать на землю, он поднялся в цене. Мы знаем, что до смерти Ярослава

закон дозволял убить чужого раба за удар, нанесенный им свободному человеку. Дети Ярослава запретили это.
ПОРАБОЩЕНИЕ ВОЛЬНЫХ РАБОЧИХ. Рабовладельческие понятия и привычки
древнерусских землевладельцев стали потом переноситься и на отношения
последних к вольным рабочим, к крестьянам.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVI

Русская Правда знает класс "ролейных", т.е. земледельческих найми-
тов, или закупов. Закуп близко стоял к холопу, хотя закон и отличал его
от последнего: это, как мы видели, неполноправный, временнообязанный
крестьянин, работавший на чуткой земле с хозяйским инвентарем и за неко-
торые преступления (за кражу и побег от хозяина) превращавшийся в полно-
го, обельного холопа. В этом угнетенном юридическом положении закупа и
можно видеть действие рабовладельческих привычек древнерусских землевла-
дельцев, переносивших на вольнонаемного крестьянина взгляд, каким они
привыкли смотреть на своего раба-земледельца. n^*" влиянием такого
взгляда в старинных памятниках юридического характера наймит вопреки за-
кону прямо зовется "челядином". Этим смешением вольного работника-закупа
с холопом можно объяснить одну черту не дошедшего до нас договора Влади-
мира Святого с волжскими болгарами, заключенного в 1006 г. и изложенного
Татищевым в его "Истории России": болгарским купцам, торговавшим по
русским городам, запрещено было ездить по русским селам и продавать то-
вары "огневтине и смердине". Смердина-свободные крестьяне, жившие на
княжеских или государственных землях; огневтина - рабочее население част-
новладельческих земель без различия челяди и наймитов. Строгость, с ка-
кою древнерусский закон преследовал ролейного наймита за побег от хозяи-
на без расплаты, обращая его в полного холопа, свидетельствует в одно
время и о нужде землевладельцев в рабочих руках и о стремлении наемных
рабочих, закупов, выйти из своего тяжелого юридического положения. Такие
отношения складывались из господствовавших интересов времени. Обогащени-
ем и порабощением создавалось общественное положение лица. В одном про-
изведении русского митрополита XII в. Климента Смолятича изображается
современный ему русский человек, добивающийся славы, знатности: он при-
лагает дом к дому, село к селу, набирает себе бортей и пожен, "изгоев и
сябров", подневольных людей*. Таким образом, экономическое благосостоя-
ние и успехи общежития Киевской Руси куплены были црною порабощения низ-
ших к

лассов; привольная жизнь общественных вершин держалась на юридическом
принижении масс простого народа. Эта приниженность обострялась еще рез-
ким имущественным неравенством между классами русского общества по
большим городам XI и XII вв. Начальная летопись вскрывает перед нами эту
социальную черту, обычную особенность быта, строящегося усиленной рабо-
той торгово-промышленного капитала. В 1018 г. новгородцы решили

на вече сложиться, чтобы нанять за морем варягов на помощь Ярославу в
борьбе его с киевским братом Святопол-ком. По общественной раскладке
постановили собрать с простых людей по 4 куны, а с бояр по 18 гривен
кун. Кун в гривне считалось 25: значит, высший класс общества был обло-
жен в сто двенадцать с половиной раз тяжелее сравнительно с простыми
гражданами. Это приниженное юридическое и экономическое положение рабо-
чих классов и было одним из условий, колебавших общественный порядок и
благосостояние Киевской Руси. Порядок этот не имел опоры в низших клас-
сах населения, которым он давал себя чувствовать только своими невыгод-
ными последствиями.
КНЯЖЕСКИЕ УСОБИЦЫ. Князья своими владельческими отношениями сообщали
усиленное действие этому неблагоприятному условию. Очередной порядок
княжеского владения сопровождаются крайне бедственными следствиями для
народного хозяйства. В постоянных своих усобицах князья мало думали о
земельных приобретениях, о территориальном расширении своих областей, в
которых они являлись временными владельцами; но, тяготясь малона-
селенностью своих частных имений, они старались заселить их искусствен-
но. Лучшим средством для этого был полон. Поэтому их общей военной при-
вычкой было, вторгнувшись во враждебную страну, разорить ее и набрать
как можно больше пленных. Пленники по тогдашнему русскому праву обраща-
лись в рабство и селились на частных землях князя и его дружины, с кото-
рой князь делился своей добычей. Ослепленный князь Васильке в горе своем
вспоминал, как некогда он имел намерение захватить болгар дунайских и
посадить их в своем Теребовльском княжестве. Поговорка, ходившая о князе
конца XII в. Романе волынском ("худым живеши, литвою ореши"), показыва-
ет, что он сажал литовских пленников на свои княжеские земли как кре-
постных или обязанных работников. Эти колонизаторские заботы насчет ино-
земных соседей были неудобны только тем, что вызывали и с противной сто-
роны соответственную отместку. Гораздо хуже было то, что подобные приемы
войны князья во время усобиц применяли и к своим. Первым делом их было,
вступив в княжество соперника-родича, пожечь его села и забрать или ист-
ребить его "жизнь", т.е. его хозяйственные запасы, хлеб, скот, челядь.
Владимир Мономах был самый добрый и умный из Ярославичей XI-XII вв., но
и он не чужд был этого хищничества. В

ЛЕКЦИЯ XVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

своем Поучении детям он рассказывает, как, напавши раз врасплох на
Минск, он не оставил там "ни челядина, ни скотины" \ В другой раз сын
его Ярополк (1116 г.) захватил Друцк в том же Минском княжестве и всех
жителей этого города перевел в свою Переяславскую волость, построивши
для них новый город при впадении Суды в Днепр. Летописец XII в., расска-
зывая об удачном вторжении князя в чужую волость, иногда заканчивает
рассказ замечанием, что победители воротились, "ополонившись челядью и
скотом". Обращали в рабство и пленных соотечественников: после неудачно-
го нападения рати Андрея Боголюбского на Новгород в 1169 г. там продава-
ли пленных суздальцев по 2 ногаты за человека. Так же поступали с плен-
ною Русью половцы, которых князья русские в своих усобицах не стыдились
наводить на Русскую землю. Превратившись в хищническую борьбу за рабочие
руки, сопровождавшуюся уменьшением свободного населения, княжеские усо-
бицы еще более увеличивали тяжесть положения низших классов, и без того
приниженных аристократическим законодательством XI-XII вв.
ПОЛОВЕЦКИЕ НАПАДЕНИЯ. Внешние отношения Киевской Руси прибавляли к
указанным условиям еще новое, наиболее гибельно действовавшее на ее об-
щественный порядок и благосостояние. Изучая жизнь этой Руси, ни на мину-
ту не следует забывать, что она основалась на окраине культурно-христи-
анского мира, на берегу Европы, за которым простиралось безбрежное море
степей, служивших преддверием Азии. Эти степи со своим кочевым населени-
ем и были историческим бичом для Древней Руси. После поражения, на-
несенного Ярославом печенегам в 1036 г., русская степь на некоторое вре-
мя очистилась; но вслед за смертью Ярослава с 1061 г. начались непрерыв-
ные нападения на Русь новых степных ее соседей половцев (куман)". С эти-
ми половцами Русь боролась упорно в XI и XII столетиях. Эта борьба-
главный предмет летописного рассказа и богатырской былины ". Половецкие
нападения оставляли по себе страшные следы на Руси. Читая летопись того
времени, мы найдем в ней сколько угодно ярких красок для изображения
бедствий, какие испытывала Русь со степной стороны '". Нивы забрасыва-
лись, зарастали травою и лесом; где паслись стада, там водворялись зве-
ри. Половцы умели подкрадываться к самому Киеву: в 1096 г. хан Боняк
"шелудивый" чуть не въехал в самый город, ворвался в Печерский монас-
тырь, когда монахи спали после заутрени,

ограбил и зажег его. Города, даже целые области пустели. В XI в. По-
росье (край по реке Роси, западному притоку Днепра ниже Киева) с Яросла-
вова времени является хорошо заселенной страной. Здесь жило смешанное
население: рядом с пленниками ляхами, которых сажал здесь Ярослав, сели-
лись русские выходцы и мирные кочевники, торки, берендеи, даже печенеги,
спасшиеся от половцев и примкнувшие к Руси для борьбы с ними ". Эти мир-
ные инородцы вели полукочевой образ жизни; летом они бродили по соседним
степям со своими стадами и вежами (шатрами или кибитками), а зимой или
на время опасности укрывались в свои укрепленные становища и города по
Роси, составлявшие сторожевые военные поселения по степной границе.
Русские в отличие от диких половцев звали их "своими погаными". В конце
XI столетия Поросье стало особой епархией, кафедра которой находилась в
Юрьеве на Роси, городе, построенном Ярославом и названном по его христи-
анскому имени (Ярослав-Георгий или Юрий)". Обитатели Поросья жили в пос-
тоянной тревоге от нападения из степи. В 1095 г. юрьевцы подверглись но-
вому нападению и, наскучив постоянными опасностями от половцев, все ушли
в Киев, а половцы сожгли опустелый город. Великий князь Святополк пост-
роил для переселенцев новый город на Днепре ниже Киева Святополч; скоро
к ним присоединились другие беглецы со степной границы. Еще большие
опасности переживала также соседняя со степью Переяславская земля: по
тамошним рекам Трубежу, Супою, Суле, Хоролю происходили чуть не ежегод-
ные, в иные годы неоднократные встречи Руси с половцами; в продолжение
XII в. эта область постепенно пустела. Под" гнетом этих тревог и опас-
ностей, при возраставших усобицах князей почва общественного порядка в
Киевской Руси становилась зыбкой, ежеминутно грозившей погромом: возни-
кало сомнение в возможности жить при таких условиях. В 1069 г., когда
Изяслав, изгнанный киевлянами за нерешительность в борьбе с половцами,
шел на Киев с польской помощью, киевское вече просило его братьев Свя-
тослава и Всеволода защитить город своего отца: "а не хотите, - прибави

ли киевляне, - нам ничего больше не остается делать-зажжем свой город и
уйдем в Греческую землю". Русь истощалась в средствах борьбы с варвара-
ми. Никакими мирами и договорами нельзя было сдержать их хищничества,
бывшего их привычным промыслом. Мономах заключил с ними 19 миров, пере-
давал им множество платья и скота, - и все напрасно. С той же целью князья
женились на ханских дочерях; но тесть по-прежнему грабил

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVI

область своего русского зятя без всякого внимания к свойству. Русь
окапывала свои степные границы валами, огораживала цепью острожков и во-
енных поселений, предпринимала походы в самые степи; дружинам в погра-
ничных со степью областях приходилось чуть не постоянно держать своих
коней за повод в ожидании похода. Этой изнурительной борьбой был вырабо-
тан особого типа богатырь, - не тот богатырь, о котором поет богатырская
былина, а его исторический подлинник, каким является в летописи Демьян
Куденевич, живший в Переяславле Русском в половине XII в. Он со слугой и
пятью молодцами выезжал на целое войско и обращал его в бегство, раз вы-
ехал на половецкую рать совсем один, даже одетый по-домашнему, без шлема
и панциря, перебил множество половцев, но сам был исстрелян неприятелями
и чуть живой воротился в город. Таких "храбров" звали тогда людьми
божьими. Это были ближайшие преемники варяжских витязей, пересевшие с
речной лодки на степного коня, и отдаленные предшественники днепровского
казачества, воевавшего с крымскими татарами и турками и на коне и на
лодке. Таких богатырей много подвизалось и полегло в смежных со степью
русских областях XI и XII вв. Одно старинное географическое описание
юго-западной Руси XVI в. изображает одну местность на пути между Пере-
яс-лавлем Русским и Киевом в виде богатырского кладбища: "... а тут бога-
тыри кладутся русские" ". До смерти Мономахова сына Мстислава (1 132 г.)
Русь еще с успехом отбивала половцев от границ своих и даже иногда удач-
но проникала в самую глубь половецких степей; но со смертью этого дея-
тельного Мономаховича ей, очевидно, становилось не под силу сдерживать
напор кочевников, и она начинала отступать перед ними. От этих нападе-
ний, разумеется, всего более страдало сельское пограничное население, не
прикрытое от врагов городскими стенами ". На княжеском съезде в 1 103 г.
Владимир Мономах живо изобразил великому князю Святополку тревожную
жизнь крестьян в пограничных со степью областях. "Весною, - говорил
князь, - выедет смерд в поле пахать на лошади и приедет половчин, ударит
смерд

а стрелою и возьмет его лошадь, потом приедет в село, заберет его же-
ну, детей и все имущество, да и гумно его зажжет" '°. Эта ' почти двух-
вековая борьба Руси с половцами имеет свое значение в европейской исто-
рии. В то время как Западная Европа крестовыми походами предприняла нас-
тупательную борьбу на азиатский Восток, когда и на Пиренейском полуост-
рове началось такое же движение против мавров, Русь своей степной
борьбой прикрывала

левый фланг европейского наступления. Но эта историческая заслуга Ру-
си стоила ей очень дорого: борьба сдвинула ее с насиженных днепровских
мест и круто изменила направление ее дальнейшей жизни '".
ЗАПУСТЕНИЕ КИЕВСКОЙ РУСИ. Под давлением этих трех неблагоприятных ус-
ловий, юридического и экономического принижения низших классов, княжес-
ких усобиц и половецких нападений, с половины XII в. становятся заметны
признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья". Речная полоса по сред-
нему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселенная, с этого времени
пустеет, население ее исчезает куда-то. Самым выразительным указанием на
это служит один эпизод из истории княжеских усобиц. В 1157 г. умер си-
девший в Киеве Мономахович, великий князь Юрий Долгорукий; место его на
великокняжеском столе занял старший из черниговских князей Изяслав Дави-
дович. Этот Изяслав по очереди старшинства должен был уступить черни-
говский стол с областью своему младшему родичу двоюродному брату Святос-
лаву Ольговичу, княжившему в Новгороде Север-ском. Но Изяслав отдал Свя-
тославу не всю Черниговскую область, а только старший город Чернигов с
семью другими городами. В 1159 г. Изяслав собрался в поход на недругов
своих, князей галицкого Ярослава и волынского Мстислава, и звал Святос-
лава к себе на помощь, но Святослав отказался. Тогда старший брат послал
ему такую угрозу: "Смотри, брат! Когда, бог даст, управлюсь в Галиче,
тогда уж не пеняй на меня, как поползешь ты из Чернигова обратно к Нов-
городу Северскому". На эту угрозу Святослав отвечал такими многознамена-
тельными словами: "Господи, ты видишь мое смирение, сколько я поступался
своим, не хотя лить крови христианской, губить своей отчины; взял я го-
род Чернигов с семью другими городами, да и то пустыми: живут в них пса-
ри да половцы". Значит, в этих городах остались княжеские дворовые люди
да мирные половцы, перешедшие на Русь. К нашему удивлению, в числе этих
семи запустелых городов Черниговской земли мы встречаем и один из самых
старинных и богатых городов Поднепровья-Любеч. Одновременно с признаками
отлива населения из Киевской Руси замечаем и следы упадка ее экономичес-
кого благосостояния: Русь, пустея, вместе с тем и беднела. Указание на
это находим в истории денежного обращения в XII в. Изучая Ру

сскую Правду, мы уже увидели, что вес менового знака, серебряной
гривны кун, при Ярославе и Мономахе содержавшей в себе около

ЛЕКЦИЯ XVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

полуфунта серебра, с половины XII в. стал быстро падать-знак, что на-
чали засариваться каналы, которыми притекали на Русь драгоценные метал-
лы, т.е. пути внешней торговли, и серебро дорожало. Во второй половине
XII в. вес гривны кун упал уже до 24 золотников, а в XIII в. он падает
еще ниже, так что в Новгороде около 1230 г. ходили гривны кун весом в
12-13 золотников. Летописец объясняет нам и причину этого вздорожания
серебра. Внешние торговые обороты Руси все более стеснялись торжество-
вавшими кочевниками; прямое указание на это находим в словах одного юж-
ного князя второй половины XII в. Знаменитый соперник Андрея Боголюбско-
го Мстислав Изяславич волынский в 1167 г. старался подвинуть свою братию
князей в поход на степных варваров '". Он указывал на бедственное поло-
жение Руси: "Пожалейте, - говорил он, - о Русской земле, о своей отчине:
каждое лето поганые уводят христиан в свои вежи, а вот уже и пути у нас
отнимают", - и тут же перечислил черноморские пути русской торговли, упо-
мянув между ними и греческий^". В продолжение XII в. чуть не каждый год
князья спускались из Киева с вооруженными отрядами, чтобы встретить и
проводить "гречников", русских купцов, шедших в Царь-град и другие гре-
ческие города или возвращающихся оттуда. Это вооруженное конвоирование
русских торговых караванов было важной правительственной заботой князей.
Очевидно, во второй половине XII столетия князья со своими дружинами уже
становятся бессильны в борьбе со степным напором и стараются, по крайней
мере, удержать в своих руках пролегавшие через степь речные пути русской
внешней торговли.
Вот ряд явлений, указывающих, какие неустройства скрывались в глубине
русского общества под видимой блестящей поверхностью киевской жизни и
какие бедствия приходили на него со стороны. Теперь предстоит решить
вопрос, куда девалось население пустевшей Киевской Руси, в какую сторону
отливали низшие рабочие классы, уступавшие свое место в Поднепров^е кня-
жеским дворовым людям и мирным половцам.
ОТЛИВ НАСЕЛЕНИЯ НА ЗАПАД. Отлив населения из Поднепровья шел в двух
направлениях, двумя противоположными струями. Одна струя направлялась на
запад, на Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, в
глубь Галиции и Польши. Так южно-русское население из Приднепровья возв-
ращалось на давно забытые места, покинутые его

предками еще в VII в. Следы отлива в эту сторону обнаруживаются в
судьбе двух окрайных княжеств, Галиц-кого и Волынского. По"* положению
своему в политической иерархии русских областей эти княжества принадле-
жали к числу младших. Галицкое княжество, одно из выделенных, сиротских
по генеалогическому положению своих князей, принадлежавших к одной из
младших линий Ярославова рода, уже во второй половине XII в. делается
одним из самых сильных и влиятельных на юго-западе: князь его отворяет
ворота Киеву, как говорит Слово о полку Игореве про Ярослава Осмомысла.
С конца XII в., при князьях Романе Мстиславовиче, присоединившем Га-
ли-цию к своей Волыни, и его сыне Даниле, соединенное княжество заметно
растет, густо заселяется, князья его быстро богатеют, несмотря на внут-
ренние смуты, распоряжаются делами юго-западной Руси и самим Киевом; Ро-
мана летопись величает "самодержцем всей Русской земли"". Этим наплывом
русских переселенцев, может быть, объясняются известия XIII и XIV вв. о
православных церквах в Краковской области и в других местностях юго-вос-
точной Польши" *.
МАЛОРОССИЙСКОЕ ПЛЕМЯ. В связи с этим отливом населения на запад
объясняется одно важное явление в русской этнографии, именно образование
малороссийского племени. Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII
в., было завершено в XIII в. татарским погромом 1229-1240 гг. С той поры
старинные области этой Руси, некогда столь густо заселенные, надолго
превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения. Еще важ-
нее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй
всего края. Вскоре после татарского погрома, в 1246 г., проезжал из
Польши через Киев на Волгу к татарам папский миссионер Плано-Карпини. В
своих записках он замечает, что на пути из Владимира Волынского к Киеву
он ехал в постоянном страхе от литвы, которая часто делает нападение на
эти края Руси, но что от Руси он был вполне безопасен, Руси здесь оста-
лось очень мало: большая часть ее либо перебита, либо уведена в плен та-
тарами. На всем пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Пере-
яславской земле Плано-Карпини встречал по пути лишь бесчисленное мно-
жество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям". В самом
Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, едва насчитывали при
нем 200 домов, обыватели которых терпели страшное угнетение". С тех

ЛЕКЦИЯ XVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

пор в продолжение двух-трех веков Киев испытал много превратностей,
несколько раз падал и поднимался. Так, едва оправившись от разгрома 1240
г., он в 1299 г. опять разбежался от насилий татарских. По опустевшим
степным границам Киевской Руси бродили остатки ее старинных соседей, пе-
ченегов, половцев, торков и других инородцев. В таком запустении остава-
лись южные области Киевская, Переяславская и частью Черниговская едва ли
не до половины XV столетия. После того как юго-западная Русь с Галицией
в XIV в. была захвачена Польшей и Литвой. днепровские пустыни стали
юго-восточной окраиной соединенного Польско-Литовского государства. В
документах XIV в. для юго-западной Руси появляется название Малая Рос-
сия"*. С XV в. становится заметно вторичное заселение среднего Приднеп-
ровья, облегченное двумя обстоятельствами: 1) южная степная окраина Руси
стала безопаснее вследствие распадения Орды и усиления Московской Руси;
2) в пределах Польского государства прежнее оброчное крестьянское хо-
зяйство в XV в. стало заменяться барщиной, и крепостное право получило
ускоренное развитие, усилив в порабощаемом сельском населении стремление
уходить от панского ярма на более привольные места. Совместным действием
этих двух обстоятельств и был вызван усиленный отлив крестьянского насе-
ления из Галиции и из внутренних областей Польши на юго-восточную прид-
непровскую окраину Польского государства. Руководителями этой колониза-
ции явились богатые польские вельможи, приобретавшие себе обширные вот-
чины на этой Украине. Благодаря тому стали быстро заселяться пустевшие
дотоле области старой Киевской Руси". Конецпольские, Потоцкие, Вишневс-
кие на своих обширных степных вотчинах в короткое время выводили десятки
и сотни городов и местечек с тысячами хуторов и селений. Польские публи-
цисты XVI в. жалуются, указывая на два одновременных явления: на неверо-
ятно быстрое заселение пустынных земель по Днепру, Восточному Бугу и
Днестру и на запустение многолюдных прежде местечек и сел в центральных
областях Польши. Когда таким образом стала заселяться днепровская

Украина, то оказалось, что масса пришедшего сюда населения чисто русского происхождения. Отсюда можно заключить, что большинство колонистов, приходивших сюда из глубины Польши, из Галиции и Литвы, были потомки той Руси, которая ушла с Днепра на запад в XII и XIII вв. и в продолжение двух-трех столетий, живя среди литвы и поляков, сохранила свою народность^. Эта Русь, возвращаясь теперь на свои старые

пепелища, встретилась с бродившими здесь остатками старинных кочевни-
ков торков, берендеев, печенегов и др. Я не утверждаю решительно, что
путем смешения возвращавшейся на свои древние днепровские жилища или ос-
тававшейся здесь Руси с этими восточными инородцами образовалось мало-
русское племя ", потому^ что и сам не имею и в исторической литературе
не нахожу достаточных оснований ни принимать, ни отвергать такое предпо-
ложение; равно не могу сказать, достаточно ли выяснено, когда и под ка-
кими влияниями образовались диалектические особенности, отличающие мало-
русское наречие как от древнего киевского, так и от великорусского. Я
говорю только, что в образовании малорусского племени как ветви русского
народа принимало участие обнаружившееся или усилившееся с XV в. обратное
движение к Днепру русского населения, отодвинувшегося оттуда на запад, к
Карпатам и Висле, в XII-XIII вв."
Другая струя колонизации из Приднепровья направлялась в противополож-
ный угол Русской земли, на северо-восток, за реку Угру, в междуречье Оки
и верхней Волги. Это движение слабо отмечено современными наблюдателями:
оно шло тихо и постепенно в низших классах общества, потому и не скоро
было замечено людьми, стоявшими на общественной вершине. Но сохранились
следы, указывающие на это движение.
ПРОЛОЖЕНИЕ ПРЯМОГО ПУТИ НА СЕВЕРО-ВОСТОК, В СУЗДАЛЬСКИЙ КРАЙ. 1. До
половины XII в. не заметно прямого сообщения Киевской Руси с отдаленным
Ростовско-Суздальским краем. Заселение этой северо-восточной окраины Ру-
си славянами началось задолго до XII в., и русская колонизация его пер-
воначально шла преимущественно с северо-запада, из Новгородской земли, к
которой принадлежал этот край при первых русских князьях. Здесь еще до
XII в. возникло несколько русских городов, каковы Ростов, Суздаль, Ярос-
лавль, Муром и др. В главных из них по временам появлялись русские
князья. Так, при Владимире в Ростове сидел его сын Борис, в Муроме на
Оке другой сын-Глеб. Любопытно, что, когда ростовскому или муромскому
князю приходилось ехать на юг в Киев, он ехал не прямой дорогой, а делал
длинный объезд в сторону. В 1015 г. Глеб муромский, узнавши о болезни
отца, поехал в Киев навестить его. Путь, которым он ехал, обозначен из-
вестием, что на Волге, при устье реки Тьмы, конь князя споткнулся и пов-
редил ногу всаднику: река Тьма-левый приток Волги

10 В. О. Ключевский, т. 1

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVI

повыше Твери. Добравшись до Смоленска, Глеб хотел спуститься Днепром
к Киеву, но тут настигли его подосланные Святополком убийцы. Еще любо-
пытнее, что и народная богатырская былина запомнила время, когда не было
прямой дороги из Мурома к Киеву. Илья Муромец, приехав в Киев, рассказы-
вал богатырям за княжим столом, каким путем он ехал со своей родины:
А проехал я дорогой прямоезжею Из стольного города из Мурома, Из того
села Карачарова. Говорят тут могучие богатыри: А ласково солнце Владимир
князь! В очах детина завирается: А где ему проехать дорогу прямоезжую;
Залегла та дорога тридцать лет От того Соловья разбойника.
Около половины XII в. начинает понемногу прокладываться и прямоезжая
дорога из Киева на отдаленный суздальский Север. Владимир Мономах, неу-
томимый ездок, на своем веку изъездивший Русскую землю вдоль и поперек,
говорит в Поучении детям с некоторым оттенком похвальбы, что один раз он
проехал из Киева в Ростов "сквозь вятичей". Значит, нелегкое дело было
проехать этим краем с Днепра к Ростову. Край вятичей был глухой лесной
страной; уйти в леса к вятичам значило спрятаться так, чтобы никто не
нашел. Черниговские князья, которым принадлежало племя вятичей, часто
искали здесь убежища, побитые своею братией. На пространстве между верх-
ней Окой и Десной от города Карачева до Козельска и далее к северу, т.
е. в значительной части нынешних Орловской и Калужской губерний, тяну-
лись дремучие леса, столь известные в наших сказаниях о разбойниках под
именем Брынских (Брынь-старинная волость, ныне село Жиз-дринского уезда
на Брынке, или Брыни, притоке Жиздры, Калужской губернии)". Город Брянск
на Десне в самом своем имени сохранил память об этом тогда лесистом и
глухом крае: Брянск-собственно Дебрянск (от дебрей). Вот почему Суз-
дальская земля называлась в старину Залесской: это название дано ей Ки-
евской Русью, от которой она была отделена дремучими лесами вятичей. Эти
дремучие леса и стали прочищаться с половины XII в. Если Мономах еще с
трудом проехал здесь в Ростов с малой дружиной, то сын его Юрий Долгору-
кий во время упорной борьбы со своим волынским племянником Изяславом
(1149-1154) водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву целые полки. Это
заставляет предполагать какое-

то движение в населении, прочищавшее путь в этом направлении сквозь
непроходимые леса.
КОЛОНИЗАЦИЯ СУЗДАЛЬСКОГО КРАЯ. II. Находим указание и на это движе-
ние. В то время когда стали жаловаться на запустение южной Руси, в от-
даленном Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу. При
князьях Юрии Долгоруком и Андрее здесь возникают один за другим новые
города. В 1134 г. Юрий строит город Кснятин при впадении Большой Перли в
Волгу (под Калязином). В 1147 г. становится известен городок Москва. В
1150 г. Юрий строит Юрьев "в поле" (или Польский, ныне уездный город
Владимирской губернии) и переносит на новое место возникший около этого
же времени город Переяславль Залесский^. В 1154 г. он основал на реке
Яхроме город Дмитров, названный так в честь Юрьева сына Дмитрия-Всеволо-
да, родившегося в том же году во время "полюдья", когда князь с женой
объезжал свою волость для сбора дани. Около 1155 г. Андрей Боголюбский
основал город Боголюбов пониже Владимира на Клязьме^. Известия об осно-
вании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей.
Оба князя, отец и сын, являются самыми усердными храмоздателями в Суз-
дальской земле". Появление перечисленных городов отмечено в древней ле-
тописи. Из других источников узнаем, что тогда же возникло много других
городов в Суздальской земле". По летописям, Тверь становится известна не
раньше XIII в.; но она является уже порядочным городом в сказании о чу-
десах владимирской иконы божией матери, составленном при жизни Андрея,
т.е. до 1174 г. Татищев в своем летописном своде говорит, что с княже-
ния Юрия Долгорукого в своих источниках, теперь исчезнувших, он начал
встречать целый ряд других новых городов в северной Руси, которые не бы-
ли известны до того времени: таковы, например, Городец на Волге, Костро-
ма, Стародуб на Клязьме, Галич, Звенигород, Вышгород при впадении Протвы
в Оку (под Серпуховом) и др. ^ Сам Андрей Боголюбский хвалился своею ко-
лонизаторскою деятельностью. Задумав основать во Владимире на Клязьме
особую русскую митрополию, независимую от Киевской, князь говорил своим
боярам: "Я всю Белую (Суздальскую) Русь городами и селами великими нас

елил и многолюдной учинил".
ЕЕ ИСТОЧНИКИ. III. Далее встречаем признак, прямо указывающий на то,
откуда шло

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xvi

население, наполнявшее эти новые суздальские города и великие села.
Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переяславль,
Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич, - все это южно-русские названия,
которые мелькают чуть ли не на каждой странице старой киевской летописи
в рассказе о событиях в южной Руси; одних Звенигородов было несколько в
земле Киевской и Галицкой. Имена киевских речек Лыбеди и Почайны встре-
чаются в Рязани, во Владимире на Клязьме, в Нижнем Новгороде. Известна
речка Ирпень в Киевской земле, приток Днепра, на которой, по преданию
(впрочем, сомнительному), Гедимин в 1321 г. разбил южно-русских князей
"; Ирпенью называется и приток Клязьмы во Владимирском уезде. Имя самого
Киева не было забыто в Суздальской земле: село Киево на Киевском овраге
знают старинные акты XVI столетия в Московском уезде; Киев-ка-приток Оки
в Калужском уезде, село Киевцы близ Алексина в Тульской губернии. Но
всего любопытнее в истории передвижения географических названий коче-
ванье одной группы имен. В древней Руси известны были три Переяславля:
Южный, или Русский (ныне уездный город Полтавской губернии), Переяславль
Рязанский (нынешняя Рязань) и Переяславль Залесский (уездный город Вла-
димирской губернии). Каждый из этих трех одноименных городов стоит на
реке Трубеже. Это перенесение южнорусской географической номенклатуры на
отдаленный суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с
киевского юга. Известен обычай всех колонистов уносить с собою на новые
места имена покидаемых жилищ: по городам Соединенных Штатов Америки мож-
но репетировать географию доброй доли Старого Света. В позднейшем источ-
нике находим и другой след, указывающий на то же направление русской ко-
лонизации. Татищев в своем своде рассказывает, что Юрий Долгорукий, на-
чав строить новые города в своей Суздальской волости, заселял их, соби-
рая людей отовсюду и давая им "немалую ссуду" "*'. Благодаря этому в го-
рода его приходили во множестве не только русские, но и болгары, мордва
и венгры и "пределы яко многими тысячами людей наполняли". Ка

ким образом могли очутиться среди этих пришельцев даже венгры? Про-
тивником Юрия Долгорукого в его борьбе с волынским племянником был союз-
ник последнего венгерский король. Очевидно, Юрий переводил на север в
свои новые города пленных венгров, попадавшихся ему в боях на юге.

УКАЗАНИЯ БЫЛИН. IV. Наконец, встречаем еще одно указание на то же
направление колонизации, и притом там, где всего менее можно было бы
ожидать такого указания, - в народной русской поэзии. Известно, что цикл
былин о могучих богатырях Владимирова времени сложился на юге ", но те-
перь там не помнят этих былин и давно позабыли о Владимировых богатырях.
Там их место заняли казацкие думы, воспевающие подвиги казаков в борьбе
с ляхами, татарами и турками. Эти думы, следовательно, отражают в себе
совсем другую историческую эпоху-XVI и XVII вв. Зато богатырские былины
с удивительною свежестью сохранились на далеком Севере, в Приуралье и
Заонежье, в Олонецкой и Архангельской губерниях, откуда вместе с пересе-
ленцами проникали и в дальнюю Сибирь. О Владимировых богатырях помнят и
в центральной Великороссии, но здесь не знают уже богатырских былин, не
умеют петь их, забыли склад былинного стиха: здесь сказания о богатырях
превратились в простые прозаические сказки. Как могло случиться, что на-
родный исторический эпос расцвел там, где не был посеян, и пропал там,
где вырос? Очевидно, на отдаленный Север эти поэтические сказания переш-
ли вместе с тем самым населением. которое их сложило и запело. Это пере-
несение совершилось еще до XIV в., т.е. до появления на юге России литвы
и ляхов, потому что в древнейших богатырских былинах еще нет и помина об
этих позднейших врагах Руси.
ВЫВОДЫ. Таков ряд указаний. приводящих нас к той догадке, что на от-
даленной северо-восточной окраине Руси шло движение, похожее на то. ка-
кое мы заметили на окраине юго-западной. Общий факт тот, что с половины
XII столетия начался или, точнее, усилился отлив населения из цент-
ральной днепровской Руси к двум противоположным окраинам Русской земли и
этим отливом обозначилось начало нового, второго периода нашей истории,
подобно тому как предыдущий период начался приливом славян в Приднеп-
ровье с Карпатских склонов. Обозначив этот факт, изучим его последствия.
Я ограничусь в этом изучении только северо-восточной струей русской ко-
лонизации. Она-источник всех основных явлений, обнаружившихся в жизни
верхневолжской Руси с половины XII в.: из последствий этой колонизации
сложился весь политический и общественный быт этой Руси. Последствия эти
были чрезвычайно разнообразны. Я отмечу лишь два их ряда: 1) последствия
этнографические и 2) политические.

_________ В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
РАЗРЫВ НАРОДНОСТИ^ Но я теперь же укажу общее значение этого севе-
ро-восточного направления колонизации. Все ее следствия, которые я изло-
жу, сводятся к одному скрытому коренному факту изучаемого периода: этот
факт состоит в том, что русская народность, завязавшаяся в первый пери-
од, в продолжение второго разорвалась надвое. Главная масса русского на-
рода, отступив перед непосильными внешними опасностями с днепровского
юго-запада к Оке и верхней Волге, там собрала свои разбитые силы, окреп-
ла в лесах центральной России, спасла свою народность и, вооружив ее си-
лой сплоченного государства, опять пришла на днепровский юго-запад, что-
бы спасти остававшуюся там слабейшую часть русского народа от чужеземно-
го ига и влияния^.
ЛЕКЦИЯ XVII
ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ РУССКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ ВЕРХНЕГО ПОВОЛЖЬЯ.
ВОПРОС О ПРОИСХОЖДЕНИИ ВЕЛИКОРУССКОГО ПЛЕМЕНИ.
ИСЧЕЗНУВШИЕ ИНОРОДЦЫ ОКСКО-ВОЛЖСКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ И ИХ СЛЕДЫ. ОТНОШЕНИЕ
РУССКИХ ПОСЕЛЕНЦЕВ К ФИНСКИМ ТУЗЕМЦАМ. СЛЕДЫ ФИНСКОГО ВЛИЯНИЯ НА АНТРО-
ПОЛОГИЧЕСКИЙ ТИП ВЕЛИКОРОССА, НА ОБРАЗОВАНИЕ ГОВОРОВ ВЕЛИКОРУССКОГО НА-
РЕЧИЯ, НА НАРОДНЫЕ ПОВЕРЬЯ ВЕЛИКОРОССИИ И НА СОСТАВ ВЕЛИКОРУССКОГО ОБ-
ЩЕСТВА.
ВЛИЯНИЕ ПРИРОДЫ ВЕРХНЕГО ПОВОЛЖЬЯ НА НАРОДНОЕ ХОЗЯЙСТВО ВЕЛИКОРОССИИ
И НА ПЛЕМЕННОЙ ХАРАКТЕР ВЕЛИКОРОССА.
ОБРАЗОВАНИЕ ВЕЛИКОРУССКОГО ПЛЕМЕНИ. Нам предстоит изучить этнографи-
ческие следствия русской колонизации Верхнего Поволжья, Ростовско-Суз-
дальского края. Эти следствия сводятся к одному важному факту в нашей
истории, к образованию другой ветви в составе русской народности - вели-
корусского племени. Чтобы оценить важность этого разветвления в нашей
истории, достаточно припомнить численное соотношение трех основных вет-
вей русского народа: великороссов приблизительно втрое больше, чем мало-
россов (в пределах России), а малороссов почти втрое больше, чем белору-
сов. Значит, великорусское племя составляет девять тринадцатых, или нес-
колько более двух третей, в общей сумме русского населения России'.
Обращаясь ^ к изучению происхождения великорусского племени, необхо-
димо наперед отчетливо уяснить себе сущность вопроса, к решению которого
приступаем. Без сомнения, и до ХШ в. существовали некоторые местные бы-
товые особенности, сложившиеся под влиянием областного деления Русской
земли и даже, может быть, унаследованные от более древнего племенного
быта полян, древлян и пр. Но они стерлись от времени и переселений или
залегли в складе народного быта на такой глубине, до которой трудно про-
никнуть историческому наблюдению. Я разумею не эти древние племенные или
областные особенности, а распадение народности на две новые ветви,

ЛЕКЦИЯ XVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

начавшееся приблизительно с XIII в., когда население центральной
среднеднепровской полосы, служившее основой первоначальной русской на-
родности, разошлось в противоположные стороны, когда обе разошедшиеся
ветви потеряли свой связующий и обобщающий центр, каким был Киев, стали
под действие новых и различных условий и перестали жить общей жизнью.
Великорусское племя вышло не из продолжавшегося развития этих старых об-
ластных особенностей, а было делом новых разнообразных влияний, начавших
действовать после этого разрыва народности, притом в краю, который лежал
вне старой, коренной Руси и в XII в. был более инородческим, чем русским
краем \ Условия, под действие которых колонизация ставила русских пере-
селенцев в области средней Оки и верхней Волги, были двоякие: этнографи-
ческие, вызванные к действию встречей русских переселенцев с инородцами
в междуречье Оки-Волги, и географические, в которых сказалось действие
природы края, где произошла эта встреча. Так в образовании великорусско-
го племени совместно действовали два фактора: племенная смесь и природа
страны.
ИНОРОДЦЫ ОКСКО-ВОЛЖ-СКОГО МЕЖДУРЕЧЬЯ. Инородцы, с которыми встрети-
лись в междуречье русские переселенцы, были финские племена. Финны, по
нашей летописи, являются соседями восточных славян с тех самых пор, как
последние начали расселяться по нашей равнине. Финские племена водворя-
лись среди лесов и болот центральной и северной России еще в то время,
когда здесь не заметно никаких следов присутствия славян. Уже Иорнанд в
VI в. знал некоторые из этих племен: в его искаженных именах северных
народов, входивших в IV в. в состав готского королевства Германариха,
можно прочесть эстов, весь, мерю, мордву, может быть, черемис^. В облас-
ти Оки и верхней Волги в XI-XII вв. жили три финских племени: мурома,
меря и весь. Начальная киевская летопись довольно точно обозначает места
жительства этих племен: она знает мурому на нижней Оке, мерю по озерам
Переяславскому и Ростовскому, весь в области Белоозера. Ныне в цент-
ральной Великороссии нет уже живых остатков этих племен, но они оставили
по себе память в ее географической номенклатуре. На обширном прост-
ранстве от Оки до Белого моря мы встречаем тысячи нерусских названий го-
родов, сел, рек и урочищ. Прислушиваясь к этим названиям, легко заме-
тить, что они взяты из какого-то одного лексикона, что некогда

на всем этом пространстве звучал один язык, которому принадлежали эти
названия, и что он родня тем наречиям, на которых говорят туземное насе-
ление нынешней Финляндии и финские инородцы Среднего Поволжья, мордва,
черемисы. Так, и на этом пространстве, и в восточной полосе Европейской
России встречаем множество рек. названия которых оканчиваются на ва:
Протва, Москва, Смлва, Косва и т.д. У одной Камы можно насчитать до 20
притоков, названия которых имеют такое окончание. Va по-фински значит
вода. Название самой Оки финского происхождения: это-обрусевшая форма
финского joki, что значит река вообще. Даже племенные названия мери и
веси не исчезли бесследно в центральной Великороссии: здесь встречается
много сел и речек, которые носят их названия. Уездный город Тверской гу-
бернии Весьегонск получил свое название от обитавшей здесь веси Егонской
(на реке Егоне). Определяя по этим следам в географической номенклатуре
границы расселения мери и веси, найдем, что эти племена обитали некогда
от слияния Сухоны и Юга, от Онежского озера и реки Ояти до средней Оки,
захватывая северные части губерний Калужской, Тульской и Рязанской.
Итак, русские переселенцы, направлявшиеся в Ростовский край, встречались
с финскими туземцами в самом центре нынешней Великороссии.
ВСТРЕЧА РУСИ И ЧУДИ. Как они встретились и как одна сторона по-
действовала на другую? Вообще говоря, встреча эта имела мирный характер.
Ни в письменных памятниках, ни в народных преданиях великороссов не уце-
лело воспоминаний об упорной и повсеместной борьбе пришельцев с туземца-
ми"*. Самый характер финнов содействовал такому мирному сближению обеих
сторон. Финны при первом своем появлении в европейской историографии от-
мечены были одной характеристической чертой-миролюбием, даже робостью,
забитостью. Тацит в своей Германии говорит о финнах, что это удивительно
дикое и бедное племя, не знающее ни домов, ни оружия^. Иорнанд называет
финнов самым кротким племенем из всех обитателей европейского Севера ^
То же впечатление мирного и уступчивого племени финны произвели и на
русских. Древняя Русь все мелкие финские племена объединяла под одним
общим названием чудь. Русские, встретившись с финскими обитателями нашей
равнины, кажется, сразу почувствовали свое превосходство над ними. На
это указывает ирония, которая звучит в русских словах, производных от
коренного чудь, -

КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XVII

"скотья бога" христианства местная
чудить, чудно, чудак и т.п. Судьба финнов на европейской почве слу-
жит оправданием этого впечатления. Некогда финские племена были расп-
ространены далеко южнее линии рек Москвы и Оки-там, где не находим их
следов впоследствии. Но народные потоки, проносившиеся по южной Руси,
отбрасывали это племя все далее к северу; оно все более отступало и,
отступая, постепенно исчезало, сливаясь с более сильными соседями. Про-
цесс этого исчезновения продолжается и до сих пор. И^ сами колонисты не
вызывали туземцев на борьбу. Они принадлежали в большинстве к мирному
сельскому населению, уходившему из юго-западной Руси от тамошних невзгод
и искавшему среди лесов Севера не добычи, а безопасных мест для хлебопа-
шества и промыслов. Происходило заселение, а не завоевание края, не по-
рабощение или вытеснение туземцев. Могли случаться соседские ссоры и
драки; но памятники не помнят ни завоевательных нашествий, ни оборони-
тельных восстаний^. Указание на такой ход и характер русской колонизации
можно видеть в одной особенности той же географической номенклатуры Ве-
лико-россии. Финские и русские названия сел и рек идут не сплошными по-
лосами, а вперемежку, чередуясь одни с другими. Значит, русские пересе-
ленцы не вторгались в край финнов крупными массами, а, как бы сказать,
просачивались тонкими струями, занимая обширные промежутки, какие оста-
вались между разбросанными среди болот и лесов финскими поселками. Такой
порядок размещения колонистов был бы невозможен при усиленной борьбе их
с туземцами. Правда, в преданиях Великороссии уцелели некоторые смутные
воспоминания о борьбе, завязывавшейся по местам, но эти воспоминания го-
ворят о борьбе не двух племен, а двух религий. Столкновения вызывались
не самою встречей пришельцев с туземцами, а попытками распространить
христианство среди последних. Следы этой религиозной борьбы встречаются
в двух старинных житиях древних ростовских святых, подвизавшихся во вто-
рой половине XI в., епископа Леонтия и архимандрита Авра-амия: по житию
первого ростовцы упорно сопротивлялись христианству, прогнали двух пер-
вых

епископов, Феодора и Иллариона, и умертвили третьего, Леонтия; из жития Авраамия, подвизавшегося вскоре после Леонтия, видно, что в Ростове был один конец, называвшийся Чудским, - знак, что большинство населения этого города было русское. Этот Чудской конец и после Леонтия оставался в язычестве, поклонялся идолу славянского Белеса. Значит, еще до введения

меря начала уже перенимать языческие верования русских славян. По жи-
тию Леонтия, все ростовские язычники упорно боролись против христианских
проповедников, т.е. вместе с чудью принимала участие в этой борьбе и
ростовская русь. Сохранилось даже предание, записанное в XVII в., что
часть языческого, очевидно, мерянского населения Ростовской земли, убе-
гая "от русского крещения", выселилась в пределы Болгарского царства на
Волгу к родственным мери черемисам. Значит, кой-где и кой-когда завязы-
валась борьба, но не племенная, а религиозная: боролись христиане с
язычниками, а не пришельцы с туземцами, не русь с чудью.
ФИНСКИЕ ЧЕРТЫ. Вопрос о взаимодействии руси и чуди, о том, как оба
племени, встретившись, подействовали друг на друга, что одно племя за-
имствовало у другого и что передало другому, принадлежит к числу любо-
пытных и трудных вопросов нашей истории. Но так как этот процесс окон-
чился поглощением одного из встретившихся племен другим, именно поглоще-
нием чуди русью, то для нас важна лишь одна сторона этого взаимо-
действия, т.е. влияние финнов на пришлую русь. В этом влиянии этногра-
фический узел вопроса о происхождении великорусского племени, образовав-
шегося из смеси элементов славянского и финского с преобладанием перво-
го. Это влияние проникало в русскую среду двумя путями: 1) пришлая русь,
селясь среди туземной чуди, неизбежно должна была путем общения, со-
седства кое-что заимствовать из ее быта; 2) чудь, постепенно русея, всею
своею массою, со всеми своими антропологическими и этнографическими осо-
бенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в
состав русской народности. Тем и другим путем в русскую среду проникло
немало физических и нравственных особенностей, унаследованных от раство-
рившихся в ней финнов.
ТИП. 1. Надобно допустить некоторое участие финского племени в обра-
зовании антропологического типа великоросса. Наша великорусская физионо-
мия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты. Другие славяне,
признавая в ней эти черты, однако замечают и некоторую стороннюю при-
месь: именно скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и
волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком ос-
новании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния.

ЛЕКЦИЯ XVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ГОВОР^ II. То же влияние,
кажется, было небезучастно и в изменении древнерусского говора. В го-
воре древней Киевской Руси заметны три особенности: 1) она говорила на
о, окала; 2) звуки ц и и мешались, замещали друг друга; 3) в сочетании
гласных и согласных соблюдалась известная фонетическая гармония: звуки
согласные гортанные г, к и х сочетались с твердыми гласными а, о, ы, у,
э и с полугласным ь, а зубные, или свистящие, з, с и ц и небные, или ши-
пящие, ж, и и ш-с мягкими гласными я, е, и, ю и с полугласным ь; сюда же
можно отнести и мягкое окончание глаголов в 3-м лице обоих чисел (пи-
шет", имуть). Следы этих особенностей находим в остатках древней
письменности XII и XIII вв. В иностранных словах при переходе их в русс-
кий язык неударяемые звуки а и е заменялись звуком о: Торвард - Трувор,
Елена-Олена. Киевская Русь сочетала гортанное к с твердым ы, а зубное ц
или небное ч-с мягким и или ь: она говорила Киев, а не Киев, как говорим
мы вопреки правилам древней русской фонетики, требовавшей, чтобы к при
встрече с и перезвуковывалось в ц или ч: отсюда форма в одной южнорусс-
кой рукописи XII в. "Лучино евангелие" (от Луки). Эта древняя фонетика
сохранилась отчасти в наречии малороссов, которые говорят: на полянци,
козачс. Мы, великороссы, напротив, не сочетаем ц и шипящие ж и ш с мяг-
кими гласными, говорим: кольцо, шыре, жызнь, и не сумеем так тонко выго-
ворить соединенных с этими согласными мягких гласных, как выговаривает
малоросс: отьця, горобъця. Далее, в древнем южном говоре заметно смеше-
ние или взаимное заместительство звуков ц и ч: в Слове о полку Игореве
веци и веча, галиккый. Те же особенности имел в XII в. и частью сохранил
доселе говор новгородский: в поучении архиепископа Илии-Иоанна духо-
венству гыбять (гибнуть), простьца и простьчи, лга (льзя), или в догово-
ре 1195 г. с немцами немечьскьш и немецкий, послухы и послуси. Признаки
той же фонетики замечаем и в говоре на верхнем Днепре: в смоленском до-
говоре 1229 г. немечкый, вереца (церковнославянское врещи-тащить), гоч-
кого (готского). Значит, некогда по всему греко-варяжскому пути звучал о

дин говор, некоторые особенности коего до сих пор уцелели в говоре
новгородском. Если вы теперь со средней Волги, например от Самары, про-
ведете по Великороссии несколько изогнутую диагональную черту на севе-
ро-запад так, чтобы Москва, Тверь, Вышний Волочек и Псков остались нем-
ного левее, а Корчева и Порхов правее, вы разделите всю Великороссию на
две полосы, северо-восточную и ЮГО-

западную: в первой характерный звук говора есть о, во второй-а, т.е.
звуки о и с без ударения переходят в а и я (второй, сямой). Владимирцы,
нижегородцы, ярославцы, костромичи, новгородцы окают, говорят из глубины
гортани и при этом строят губы кувшином, по выражению русского диалекто-
лога и лексикографа Даля". Рязанцы, калужане, смольняне, тамбовцы, ор-
ловцы, частью москвичи и тверичи акают, раскрывают рот настежь, за что
владимирцы и ярославцы зовут их "полоротыми". Усиливаясь^ постепенно на
запад от Москвы, акающий говор переходит в белорусское наречие, которое
совсем не терпит о, заменяя его даже с ударением звуками а или у:
стол-стал или стул. Первый говор в русской диалектологии называется се-
верным, а второй южным великорусским поднаречием. Другие особенности
обоих поднаречий: в южном г произносится как придыхательное латинское h,
е близко к у и мягкое окончание 3-го лица глаголов (ть), как в нынешнем
малорусском и в древнем русском (векоу - веков, в договоре 1229 г. узяти
у Ризе-взять в Риге); в северном г выговаривается как латинское g, в в
конце слов твердо, как ф, твердое окончание 3-го лица глаголов (ть)". Но
ив северном поднаречий различают два оттенка, говоры западный новгородс-
кий и восточный владимирский. Первый ближе к древнерусскому, лучше сох-
ранил его фонетику II даже лексикон; новгородцы говорят кольце, хороше и
употребляют много старинных русских слов, забытых в других краях Руси:
граять (каркать), доспеть (достигнуть), послух. Владимирский говор более
удалился от древнего, господствующий звук о произносит грубо протяжно,
утратил древнее сочетание гласных с согласными, в родительном падеже
единственного числа местоимений и прилагательных г заменяет звуком в
(хорошово). Москва'" II в диалектологическом отношении оказалась таким
же связующим узлом, каким была она в отношении политическом и народнохо-
зяйственном. Она стала в пункте встречи различных говоров: на северо-за-
паде от нее, к Клину, окают по-новгородски, на востоке, к Вогородс-
ку, - по-владимирски, на юго-западе, к Коломне, акают по-рязански, н

а западе, к Можайску, - по-смоленски. Она восприняла особенности сосед-
них говоров и образовала свое особое наречие, в котором совместила гос-
подствующий звук южного говора с северным твердым окончанием 3-10 лица
глаголов и с твердым г, переходящим в конце слов в к (сапок), а в роди-
тельном падеже единственного числа местоимений и прилагательных в в. За-
то московское наречие, усвоенное образованным русским обществом как

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVII

образцовое, некоторыми чертами еще далее отступило от говора древней
Киевской Руси: говорить по-масковски значит едва ли еще не более нару-
шать правила древнерусской фонетики, чем нарушает их владимирец или
ярославец. Московский говор-сравнительно позднейший, хотя его признаки
появляются в памятниках довольно рано, в первой половине XIV в., в одно
время с первыми политическими успехами Москвы. Кажется, в духовной Ивана
Калиты 1328 г. мы застаем момент перехода от о к о, когда рядом с форма-
ми отця, единого, росгадает читаем: Андрей, аже вместо древнего оже-еже-
ли'".
Таким образом, говоры великорусского наречия сложились путем посте-
пенной порчи первоначального русского говора. Образование говоров и на-
речий-это звуковая, вокальная летопись народных передвижений и местных
группировок населения. Древняя фонетика Киевской Руси особенно заметно
изменялась в северо-восточном направлении, т.е. в направлении русской
колонизации, образовавшей великорусское племя слиянием русского населе-
ния с финским. Это наводит на предположение о связи обоих процессов.
Даль допускал мысль, что акающие говоры Великороссии образовались при
обрусении чудских племен. Восточные" инородцы, русея, вообще переиначи-
вали усвояемый язык, портили его фонетику, переполняя ее твердыми глас-
ными и неблагозвучными сочетаниями гласных с согласными. Обруселая Чудь
не обогатила русского лексикона: академик Грот насчитают всего около 60
финских слов, вошедших большею частью в русский язык северных губерний;
лишь немногие подслушаны в средней Великороссии, например пахтать, пур-
га, ряса, кулепня (деревня). Но, не пестря лексики, чудская примесь пор-
тила говор, внося в него чуждые звуки и звуковые сочетания". Древнерусс-
кий говор в наибольшей чистоте сохранился в наречии новгородском; в го-
воре владимирском мы видим первый момент порчи русского языка под финс-
ким влиянием, а говор московский представляет дальнейший момент этой
порчи.
ПОВЕРЬЯ. III. Несколько отчетливее выступает в памятниках и преданиях
взаимное отношение обоих встретившихся племен в области поверий. Здесь
замечаем следы живого обмена, особенно с финской стороны. Народные обы-
чаи и поверья великороссов доселе хранят явственные признаки финского
влияния. Финские племена, обитавшие и частью доселе обитающие в средней
и северо-восточной полосе Европейской России, оставались, кажется, до
времени встречи с Русью на первоначальной

ступени религиозного развития. Их мифология до знакомства с христи-
анством еще не дошла до антропоморфизма. Племена эти поклонялись силам и
предметам внешней природы, не олицетворяя их: мордвин или черемис богот-
ворил непосредственно землю, камни, деревья, не видя в них символов выс-
ших существ; потому его культ является с характером грубого фетишизма.
Стихии были населены духами уже впоследствии под влиянием христианства.
У поволжских финнов особенно развит культ воды и леса. Мордвин, чуваш,
находясь в чаще леса или на берегу глухой лесной реки, чувствует себя в
родной религиозной сфере. Некоторые черты этого культа целиком перешли и
в мифологию великороссов. У них, как и у финнов, видною фигурой на мифо-
логическом Олимпе является леший и является у тех и других с одинаковыми
чертами: он стережет деревья, коренья и травы, имеет дурную привычку хо-
хотать и кричать по-детски и тем пугать и обманывать путников. В эпосе
западных прибалтийских более развитых финнов (Калевале) встречаем образ
водяного царя. Это старик с травяной бородой, в одежде из пены; он пове-
литель вод и ветров, живет в глубине моря, любит подымать бури и топить
корабли; он большой охотник до музыки, и, когда герой Калевалы, мудрец
Вейнемейнен, уронил в воду свою арфу (кантеле), водяной бог подхватил
се, чтоб забавляться ею в своем подводном царстве. Эти черты живо напо-
минают образ водяника, или царя морского, в известной новгородской были-
не о Садко, богатом госте-купце и гусляре, который со своими гуслями по-
пал в подводное царство водяника и там развеселил его своею игрою до то-
го, что водяник пустился плясать, позабыв свое царское достоинство. Са-
мая физиономия водяника, как она описана в новгородской былине, весьма
похожа на облик водяного бога Калевалы. Водяного знают и в других краях
России; но приведенный миф о водянике встречаем только в Новгородской
области. Это дает основание думать, что новгородцы заимствовали его у
соседних балтийских финнов, а не наоборот. Наконец, в преданиях, за-
несенных в древние жития великорусских святых, можно встретить
и следы поклонения камням и деревьям, плохо прикрытые христианскими
формами и незаметные в южной и западной России.
ДВА РАССКАЗА. В Начальной летописи под 1071 г. читаем два рассказа,
которые при сопоставлении с позднейшими указаниями дают понять, как Русь
относилась к языческим поверьям соседней Чуди и как

ЛЕКЦИЯ XVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Чудь смотрела на христианство, которое видела у Руси. Передам коротко
эти рассказы. Случился голод в Ростовской земле, и вот два волхва из
Ярославля пошли по Волге, разглашая: "... мы знаем, кто обилье держит"
(урожай задерживает). Придут в погост, назовут лучших женщин и скажут:
"Та держит жито, та мед, а та рыбу". И приводили к ним кто сестру, кто
мать, кто жену свою. Волхвы делали у них прорез за плечами и вынимали
жито либо рыбу, самих женщин убивали, а имущество их забирали себе.
Пришли они на Белоозеро. В это же время явился сюда для сбора налогов
Ян, боярин великого князя Святослава. Услыхав, что волхвы избили уже
много женщин по Шексне и Волге, Ян потребовал, чтобы белозерцы взяли и
выдали ему золхвов: "... а то не уйду от вас все лето" (т.е. буду кор-
миться на ваш счет), пригрозил боярин. Белозерцы испугались и привели к
Яну волхвов. Тот спросил их: "Зачем это вы погубили столько народа?"
Волхвы отвечали: "А они держат обилье, если истребим их, не будет голо-
да; хочешь, при тебе вынем у них жито ли, рыбу или что иное". Ян возра-
зил: "Все вы лжете; сотворил бог человека из земли, состоит он из кос-
тей, жил и крови и ничего в нем нет другого, и никто, кроме бога, не
знает, как создан человек". - А мы знаем, как сотворен человек". - сказали
волхвы. "Как? - "Мылся бог в бане, вытерся ветошкой и бросил ее на землю:
и заспорил сатана с богом, кому из нее сотворить человека, и сотворил
дьявол тело человека, а бог душу в него вложил; потому, когда человек
умрет, тело его идет в земли, а душа к богу". Эти волхвы-финны из рос-
товской мери. Легенда о сотворении человека, рассказанная ими Яну, досе-
ле сохранилась среди нижегородской мордвы, только в более цельном и по-
нятном составе, без пропусков, какие сделают киевский летописец, переда-
вая ее со слов Яна, и с очевидными следами христианского влияния. Вот ее
содержание. У мордвы два главных бога, добрый Чампас и злой Шайтан (са-
тана). Человека вздумал сотворить не Чампас, а Шайтан. Он набрал глины,
песку и земли я стал лепить тело человека, но никак не мог привести его
в благоо

бразный вид: то слепок выйдет у него свиньей. то собакой, а Шайтану
хотелось сотворить человека по образу и подобию божию. Бился он, бился,
наконец позвал птичку-мышь-тогда еще мыши летали-и велел ей лететь на
небо, свить гнездо в полотенце Чампаса и вывести детей. Птичка-мышь так
и сделала: вывела мышат в одном конце полотенца, которым Чампас обтирал-
ся в бане, и полотенце от тяжести мышат упало на землю. Шайтан обтер им
свой слепок, который и получил подобие божие. Тогда Шайтан

принялся вкладывать в человека живую душу, но никак не умел этого
сделать и уж собирался разбить свой слепок. Тут Чампас подошел и сказал:
"Убирайся ты, проклятый Шайтан, в пропасть огненную; я и без тебя сотво-
рю человека". - "Нет, - возразил Шайтан, - дай, я тут постою, погляжу, как ты
будешь класть живую душу в человека: ведь я его работал и на мою долю из
него что-нибудь надо дать, а то, братец Чампас, мне будет обидно, а тебе
нечестно". Спорили, спорили, наконец порешили разделить человека; Чампас
взял себе душу, а Шайтану отдал тело. Шайтан уступил, потому-Чампас не в
пример сильнее Шайтана. Оттого, когда человек умирает, душа с образом и
подобием божиим идет на небо к Чампасу, а тело, лишаясь души, теряет по-
добие божие, гниет и идет в землю к Шайтану. А" птичку-мышь Чампас на-
казал за дерзость, отнял у нее крылья и приставил ей голенький хвостик и
такие же лапки, как у Шайтана. С той поры мыши летать перестали. На воп-
рос Яна, какому богу веруют волхвы, они отвечали: "Антихристу". - А где
он? - спросил Ян. "Сидит в бездне", - отвечали те. "Какой это бог-сидит в
бездне! это бес, а бог на небеси, седяй на престоле". Вслед за историей
с ярославскими волхвами летопись сообщает другой рассказ. Случилось од-
ному новгородцу зайти в Чудь и пришел он к кудеснику, чтобы тот поворо-
жил ему. Кудесник, по обычаю своему, стал вызывать бесов. Новгородец си-
дел на пороге, а кудесник лежал в исступлении, и ударил им бес. Кудесник
встал и сказал новгородцу: "Мои боги не смеют прийти; на тебе есть
что-то, чего они боятся". Тут новгородец вспомнил, что на нем крест,
снял его и вынес из избы. Кудесник стал опять вызывать бесов, и те, пот-
репав его, поведали, о чем спрашивал новгородец. Последний начал потом
расспрашивать кудесника: "Отчего это твои боги креста боятся? - "А то
есть знамение небесного бога, которого наши боги боятся". - А где живут
ваши боги и какие они? - "Они черные, с крыльями и хвостами, живут в
безднах, летают и под небо подслушивать ваших богов: а ваши боги на не-
бесах; если кто из ваших людей помрет, его относят на небо, а
кто помрет из наших, того уносят к нашим богам в бездну". - Так оно и
есть, - прибавляет от себя летописец, - грешники в аду живут, ожидая вечных
мук, а праведники в небесном жилище водворяются со ангелами" ".
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПОВЕРИЙ. Изложенные рассказы наглядно воспроизводят
процесс взаимодействия русских пришельцев и финских тузем-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVII

цев в области религиозных поверий. Сближение обеих сторон и в этой
области было столь же мирно, как и в общежитии: вражды, непримиримой
противоположности своих верований не почувствовали встретившиеся сторо-
ны. Само собою разумеется, речь идет не о христианском вероучении, а о
народных поверьях русских и финских. То и другое племя нашло в своем ми-
фологическом созерцании подобающее место тем и другим верованиям, финс-
ким и славянским, языческим и христианским. Боги обоих племен поделились
между собою полюбовно: финские боги сели пониже в бездне, русские повыше
на небе, и так, поделившись, они долго жили дружно между собою, не мешая
одни другим, даже умея ценить друг друга. Финские боги бездны возведены
были в христианское звание бесов и под кровом этого звания получили мес-
то в русско-христианском культе, обрусели, потеряли в глазах Руси свой
иноплеменный финский характер: с ними произошло то же самое, что с их
первоначальными поклонниками финнами, охваченными Русью. Вот почему
русский летописец XI в., говоря о волхвах, о поверьях или обычаях, оче-
видно финских, не делает и намека на то, что ведет речь о чужом племени,
о чуди: язычество, поганство русское или финское для него совершенно од-
но и то же; его нисколько не занимает племенное происхождение или этног-
рафическое различие языческих верований. По мере сближения обоих племен
это различие, очевидно, все более сглаживалось и в сознании смешанного
населения, образовавшегося вследствие этого сближения. Для" пояснения
этого племенного безразличия верований приведу сохранившийся в рукописи
Соловецкого монастыря коротенький рассказ, единственный в своем роде по
форме и содержанию. Здесь простодушно и в легендарном полусвете описано
построение первой церкви в Белозерской стране на реке Шексне. Церковь
оказалась на месте языческого мольбища, очевидно финского. В Белозерском
краю обитало финское племя весь; камень и береза-предметы финского
культа; но в рассказе нет и намека на что-либо инородческое, чудское.
РАССКАЗ О ПЕРВОЙ ЦЕРКВИ НА ШЕКСНЕ. "А на Белеозере жили люди некреще-
ные, и как учали креститися и веру христианскую спознавати, и они поста-
вили церковь, а не ведают, во имя которого святого. И наутро собрались
да пошли церковь свящати и нарещи которого святого, и как пришли к церк-
ви, оже в речке под церковию стоит челнок, в челноку стулец, и на
стульце икона Василий Великий, а пред иконою просфира.

И они икону взяли, а церковь нарекли во имя Великого Василия. И некто
невежа взял просфиру ту да хотел укусить ее; ино его от просфиры той
шибло, а просфира окаменела. И они церковь свящали да учали обедню пети,
да как начали евангелие чести, ино грянуло не по обычаю, как бы страш-
ной, великой гром грянул и вей люди уполошилися (перепугались), чаяли,
что церковь пала, и они скочили и учали смотрити: ино в прежние лета ту
было молбище за олтарем, береза да камень, и ту березу вырвало и с кор-
нем, да и камень взяло из земли да в Шексну и потопило. И на Белеозере
то первая церковь Василий Великий от такова времени, как вера стала".
БЫТОВАЯ АССИМИЛЯЦИЯ. Но христианство, как его воспринимала от руси
чудь, не вырывало с корнем чудских языческих поверий: народные христи-
анские верования, не вытесняя языческих, строились над ними, образуя
верхний слой религиозных представлений, ложившийся на языческую основу.
Для мешавшегося русско-чудского населения христианство и язычество-не
противоположные, одна другую отрицающие религии, а только восполняющие
друг друга части одной и той же веры, относящиеся к различным порядкам
жизни, к двум мирам, одна-к миру горнему, небесному, другая-к преиспод-
ней, к "бездне". По народным поверьям и религиозным обрядам, до недавне-
го времени сохранявшимся в мордовских и соседних с ними русских селениях
приволжских губерний, можно видеть наглядно, как складывалось такое от-
ношение: религиозный процесс, завязавшийся когда-то при первой встрече
восточного славянства с чудью, без существенных изменений продолжается
на протяжении веков, пока длится обрусение восточных финнов. Мордовские
праздники, большие моляны, приурочивались к русским народным или церков-
ным празднествам, семику, троицыну дню, рождеству, новому году. В молит-
вы, обращенные к мордовским богам, верховному творцу Чампасу, к матери
богов Анге-Патяй и ее детям, по мере усвоения русского языка вставлялись
русские слова: рядом с "вынимань монь" (помилуй нас) слышалось "давай
нам добра здоровья". Вслед за словами заимствовали и религиозные предс-
тавления: Чампаса величали "верхним богом", Анге-Патяй "матушкой богоро-
дицей", ее сына Нишкипаса (пас-бог) Ильей Великим; в день нового года,
обращаясь к богу свиней, молились: "Таунсяй Бельки Васяй (Василий Вели-
кий), давай поросят черных и белых, каких сам любишь". Языческая молит-
ва, обращенная к стихии,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVII

облекалась в русско-христианскую форму: Вода матушка! подай всем хре-
щеным людям добрый здоровья. Вместе с тем языческие символы заменялись
христианскими: вместо березового веника, увешанного платками и полотен-
цами, ставили в переднем углу икону с зажженной перед ней восковой све-
чой и на коленях произносили молитвы своим Чампасам и Анге-Патяям
по-русски, забыв старинные мордовские их тексты. Видя в мордовских пуб-
личных молянах столько своего, русского и христианского, русские соседи
начинали при них присутствовать, а потом в них участвовать и даже повто-
рять у себя отдельные их обряды и петь сопровождавшие их песни. Все это
приводило к тому, что наконец ни та ни другая сторона не могла отдать
себе отчета, чьи обычаи и обряды она соблюдает, русские, или мордовские.
Когда ярославские волхвы на вопрос Яна Вышатича сказали, что они веруют
антихристу, что в бездне сидит, Ян воскликнул: "Да какой же это бог! это
бес", - а чудский кудесник на вопрос новгородца описал наружность своих
крылатых и хвостатых богов, снятую, очевидно, с русской иконы, на кото-
рой были изображены бесы. В 1636 г. один черемис в Казани на вопрос Оле-
ария, знает ли он, кто сотворил небо и землю, дал ответ, записанный Оле-
арием TaK: "tzort sneit". Язычник смеялся над "русскими богами", а русс-
кого черта боялся. Иезуит Авриль, едучи в 1680-х годах из Саратова, ви-
дел, как языческая мордва пьянствовала на николин день, подражая русс-
ким.
ПЕСТРОТА РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ. Обоюдное признание чужих верований,
конечно, способствовало бытовой ассимиляции и деловому сближению обеих
сторон, даже, пожалуй, успехам христианства среди инородцев. При таком
признании чудь незаметно переступала раздельную черту между христи-
анством и язычеством, не изменяя своим старым родным богам, а русь, пе-
ренимая чудские поверья и обычаи, добросовестно продолжала считать себя
христианами. Этим объясняются позднейшие явления, непонятные на первый
взгляд: приволжский инородец, мордвин или черемисин XVI-XVII вв., нося
христианское имя, пишет вкладную грамоту ближнему монастырю с условием,
буде он креститься и захочет постричься в том монастыре, то его принять
и постричь за тот его вклад. Но такое переплетение несродных понятий
вносило великую путаницу в религиозное сознание, проявлявшуюся многими
нежелательными явлениями в нравственно-религиозной жизни народа. При-

нятие христианства становилось не выходом из мрака на свет, не пере-
ходом от лжи к истине, а, как бы сказать, перечислением из-под власти
низших богов в ведение высших, ибо и покидаемые боги не упразднялись как
вымысел суеверия, а продолжали считаться религиозной реальностью, только
отрицательного порядка. Эту путаницу, происходившую от переработки язы-
ческой мифологии в христианскую демонологию, уже в XI в., когда она про-
исходила внутри самой Руси. можно было, применяясь к меткому выражению
преподобного Феодосия Печерского о людях, хвалящих свою и чужую веру,
назвать двоеверием', если бы он увидел, как потом к христианству приви-
валось вместе с язычеством русским еще чудское, он, может быть, назвал
бы столь пестрое религиозное сознание троевери-ем '".
СЕЛЬСКИЙ ХАРАКТЕР КОЛОНИЗАЦИИ. IV. Наконец, надобно признать значи-
тельное влияние финских туземцев на состав общества, какое создавала
русская колонизация верхнего Поволжья. Туземное финское население напол-
няло преимущественно суздальские села. Из упомянутого жития преподобного
Авра-ампя видно, что в XI в. в городе Ростове только один конец был на-
селен чудью, по крайней мере носил ее название '\ Русские имена
большинства старинных городов Ростовской земли показывают, что они осно-
ваны были русскими или появляются не раньше руси и что русь образовала
господствующий элемент в составе их населения. Притом мы не замечаем в
туземном финском населении признаков значительного социального расчлене-
ния, признаков деления на высшие и низшие классы: все это население
представляется сплошной однообразной сельской массой. В этом смысле, ве-
роятно, часть мери, бежавшая от русского крещения, в памятнике, сообщаю-
щем это известие, названа "ростовской чернью". Но мы видели, что и коло-
низация приносила в междуречье Оки и верхней Волги преимущественно
сельские массы. Благодаря этому русское и обрусевшее население Верхнего
Поволжья должно было стать гораздо более сельским по своему составу, чем
каким оно было в южной Руси.
ВЫВОДЫ. Так, мы ответили на вопрос, как встретились и подействовали
друг на друга русские пришельцы и финские туземцы в области верхней Вол-
ги. Из этой встречи не вышло упорной борьбы ни племенной, ни социальной,
ни даже религиозной: она не

ЛЕКЦИЯ XVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

повела к развитию резкого антагонизма или контраста ни политического,
ни этнографического, ни нравственно-религиозного, какой обыкновенно раз-
вивается из завоевания. Из этой встречи вышла тройная смесь: 1) религи-
озная, которая легла в основание мифологического миросозерцания велико-
россов, 2) племенная, из которой выработался антропологический тип вели-
коросса, и 3) социальная, которая в составе верхневолжского населения
дала решительный перевес сельским классам.
ВЛИЯНИЕ ПРИРОДЫ. Нам остается отметить действие природы Великороссии
на смешанное население, здесь образовавшееся посредством русской колони-
зации. Племенная смесь-первый фактор в образовании великорусского племе-
ни. Влияние природы Великороссии на смешанное население-другой фактор.
Великорусское" племя-не только известный этнографический состав, но и
своеобразный экономический строй и даже особый национальный характер, и
природа страны много поработала и над этим строем и над этим характером
".
Верхнее Поволжье, составляющее центральную область Великороссии, и до
сих пор отличается заметными физическими особенностями от Руси днепровс-
кой; шесть-семь веков назад оно отличалось еще более. Главные особеннос-
ти этого края: обилие лесов и болот, преобладание суглинка в составе
почвы и паутинная сеть рек и речек, бегущих в разных направлениях. Эти
особенности и наложили глубокий отпечаток как на хозяйственный быт Вели-
короссии, так и на племенной характер великоросса.
ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ БЫТ ВЕЛИКОРОССА. В старой Киевской Руси главная пружина
народного хозяйства, внешняя торговля, создала многочисленные города,
служившие крупными или мелкими центрами торговли. В верхневолжской Руси,
слишком удаленной от приморских рынков, внешняя торговля не могла стать
главной движущей силой народного хозяйства. Вот почему здесь видим в
XV-XVI вв. сравнительно незначительное количество городов, да и в тех
значительная часть населения занималась хлебопашеством. Сельские поселе-
ния получили здесь решительный перевес над городами. Притом и эти посе-
ления резко отличались своим характером от сел южной Руси. В последней
постоянные внешние опасности и недостаток воды в открытой степи застав-
ляли население размещаться крупными массами, скучиваться в

огромные, тысячные села, которые до сих пор составляют отличительную
черту южной Руси. Напротив, на севере поселенец посреди лесов и болот с
трудом отыскивал сухое место, на котором можно было бы с некоторою безо-
пасностью и удобством поставить ногу, выстроить избу. Такие сухие места,
открытые пригорки, являлись редкими островками среди моря лесов и болот.
На таком островке можно было поставить один, два, много три крестьянских
двора. Вот почему деревня в один или два крестьянских двора является
господствующей формой расселения в северной России чуть не до конца XVII
в. Вокруг таких мелких разбросанных деревень трудно было отыскать значи-
тельное сплошное пространство, которое удобно можно было бы распахать.
Такие удобные места вокруг деревень попадались незначительными участка-
ми. Эти участки и расчищались обитателями маленькой деревни. То была не-
обычайно трудная работа: надобно было, выбрав удобное сухое место для
пашни, выжечь покрывавший его лес, выкорчевать пни, поднять целину. Уда-
ление от крупных иноземных рынков, недостаток вывоза не давали хлебопаш-
цам побуждения расширять столь трудно обходившуюся им пахоту. Хлебопа-
шество на верхневолжском суглинке должно было удовлетворять лишь насущ-
ной потребности самих хлебопашцев. Мы ошиблись бы, подумав, что при ску-
дости населения, при обилии никем не занятой земли крестьянин в древней
Великороссии пахал много, больше, чем в прошлом или нынешнем столетии.
Подворные пахотные участки в Великороссии XVI-XVII вв. вообще не больше
наделов по Положению 19 февраля. Притом тогдашние приемы обработки земли
сообщали подвижной, неусидчивый, кочевой характер этому хлебопашеству.
Выжигая лес на нови, крестьянин сообщал суглинку усиленное плодородие и
несколько лет кряду снимал с него превосходный урожай, потому что зола
служит очень сильным удобрением. Но то было насильственное и скоропрехо-
дящее плодородие: через шесть-семь лет почва совершенно истощалась и
крестьянин должен был покидать ее на продолжительный отдых, запускать в
перелог. Тогда он переносил свой двор на другое, часто о

тдаленное место, поднимал другую новь, ставил новый "починок на ле-
се". Так, эксплуатируя землю, великорусский крестьянин передвигался с
места на место и все в одну сторону, по направлению на северо-восток,
пока не дошел до естественных границ русской равнины, до Урала и Белого
моря. В восполнение скудного заработка от хлебопашества на верхне-
волжском суглинке крестьянин должен был обращаться к промыслам. Леса,
реки, озера,

КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XVII

болота предоставляли ему множество угодий, разработка которых могла
служить подспорьем к скудному земледельческому заработку. Вот источник
той особенности, которою с незапамятных времен отличается хозяйственный
быт великорусского крестьянина: здесь причина развития местных сельских
промыслов, называемых кустарными. Лыкодерство, мочальный промысел, зве-
рогонство, бортничество (лесное пчеловодство в дуплах деревьев), рыбо-
ловство, солеварение, смолокурение, железное дело-каждое из этих занятий
издавна служило основанием, питомником хозяйственного быта для целых ок-
ругов.
Таковы особенности великорусского хозяйства, создавшиеся под влиянием
природы страны. Это ]) разбросанность населения, господство мелких
поселков, деревень, 2) незначительность крестьянской запашки, мелкость
подворных пахотных участков, 3) подвижной характер хлебопашества, гос-
подство переносного или переложного земледелия и 4) наконец, развитие
мелких сельских промыслов, усиленная разработка лесных, речных и других
угодий.
ЕГО ПЛЕМЕННОЙ ХАРАКТЕР. Рядом с влиянием природы страны на народное
хозяйство Великороссии замечаем следы ее могущественного действия на
племенной характер великоросса. Велико-россия XIII-XV вв. со своими ле-
сами, топями и болотами на каждом шагу представляла поселенцу тысячи
мелких опасностей, непрсдвидимых затруднений и неприятностей, среди ко-
торых надобно было найтись, с которыми приходилось поминутно бороться.
Это приучало великоросса зорко следить за природой, смотреть в оба, по
его выражению, ходить, оглядываясь и ощупывая почву, не соваться в воду,
не поискав броду, развивало в нем изворотливость в мелких затруднениях и
опасностях, привычку к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями. В Ев-
ропе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного
меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого. Притом по самому
свойству края каждый угол его, каждая местность задавали поселенцу труд-
ную хозяйственную загадку: где бы здесь ни основался поселенец, ему
прежде всего нужно было изучить свое место, все его условия, чтобы выс-
мотреть угодье, разработка которого могла бы быть наиболее прибыльна.
Отсюда эта удивительная наблюдательность, какая открывается в народных
великорусских приметах.

ПРИМЕТЫ. Здесь схвачены все характерные, часто трудноуловимые явления
годового оборота великорусской природы, отмечены ее разнообразные слу-
чайности, климатические и хозяйственные, очерчен весь годовой обиход
крестьянского хозяйства. Все" времена года, каждый месяц, чуть не каж-
дое число месяца выступают здесь с особыми метко очерченными климатичес-
кими и хозяйственными физиономиями, и в этих наблюдениях, часто доста-
вавшихся ценой горького опыта, ярко отразились как наблюдаемая природа,
так и сам наблюдатель. Здесь он и наблюдает окружающее, и размышляет о
себе, и все свои наблюдения старается привязать к святцам, к именам свя-
тых и к праздникам. Церковный календарь - это памятная книжка его наблю-
дений над природой и вместе дневник его дум над своим хозяйственным
житьем-бытьем. Январь-году начало, зиме-середка. Вот с января уже вели-
коросс, натерпевшийся зимней стужи, начинает подшучивать над нею. Кре-
щенские морозы-он говорит им: "Трещи, трещи-минули водокрещи; дуй не
дуй-не к рождеству пошло, а к великодню (пасхе)". Однако 18 января еще
день Афанасия и Кирилла; афанасьевские морозы дают себя знать, и велико-
росс уныло сознается в преждевременной радости: Афанасий да Кирилле за-
бирают за рыло. 24 января-память преподобной Ксении-Аксиньи - полухлебни-
цы-полузимницы: ползимы прошло, половина старого хлеба съедена. Примета:
какова Аксинья, такова и весна. Февраль-бокогрей, с боку солнце припека-
ет; 2 (февраля сретение, сретенские оттепели: зима с летом встретились.
Примета: на сретенье снежок-весной дож-дек. Март теплый, да не всегда: и
март на нос садится. 25 марта благовещенье. В этот день весна зиму побо-
рола. На благовещенье медведь встает. Примета: каково благовещенье, та-
кова и святая. Апрель-в апреле земля преет, ветрено и теплом веет.
Крестьянин настораживает внимание: близится страдная пора хлебопашца.
Поговорка: апрель сипит да дует, бабам тепло сулит, а мужик глядит,
что-то будет. А зимние запасы капусты на исходе. 1 апреля-Марии Египетс-
кой. Прозвище ее: Марья-пустые щи. Захотел в апреле кислых щей! 5 апре-
ля-мучени

ка Федула. Федул-ветреник. Пришел Федул, теплый ветер подул. Федул
губы надул (ненастье). 15 апреля-апостола Пуда. Правило: выставлять пчел
из зимнего омшаника на пчельник-цветы появились. На св. Пуда доставай
пчел из-под спуда. 23 апреля-св. Георгия Победоносца. Замечено хо-
зяйственно-климатическое соотношение этого дня с 9 мая: Егорий с росой,
Никола с травой; Егорий с теплом,

ЛЕКЦИЯ XVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Никола с кормом. Вот и май. Зимние запасы приедены. Ай май, месяц
май, не холоден, да голоден. А холодки навертываются, да и настоящего
дела еще нет в поле. Поговорка: май-коню сена дай, а сам на печь поле-
зай. Примета: коли в мае дож-будет и рожь; май холодный - год хлебород-
ный. 5 мая-великомученицы Ирины. Ари-на-рассадница: рассаду (капусту)
сажают и выжигают прошлогоднюю траву, чтобы новой не мешала. Поговорка:
на Арину худая трава из поля вон. 21 мая-св. царя Константина и матери
его Елены. С Аленой по созвучию связался лен: на Алену сей лен и сажай
огурцы; Алене льны, Константину огурцы.
Точно так же среди поговорок, прибауток, хозяйственных примет, а по-
рой и "сердца горестных замет" бегут у великоросса и остальные месяцы:
июнь, когда закрома пусты в ожидании новой жатвы и который потому
зовется июнь-ау! потом июль-страдник, работник; август, когда серпы гре-
ют на горячей работе, а вода уже холодит, когда на преображенье-второй
спас, бери рукавицы про запас; за ним сентябрь-холоден сентябрь, да
сыт-после уборки урожая; далее октябрь-грязник, ни колеса, ни полоза не
любит, ни на санях, ни на телеге не проедешь; ноябрь - курятник, потому
что 1 числа, в день Козьмы и Дамиана, бабы кур режут, оттого и зовется
этот день-курячьи именины, куриная смерть. Наконец, вот и декабрь-сту-
день, развал зимы: год кончается-зима начинается. На дворе холодно: вре-
мя в избе сидеть да учиться. 1 декабря - пророка Наума-грамотника: начи-
нают ребят грамоте учить. Поговорка: "Батюшка Наум, наведи на ум". А
стужа крепнет, наступают трескучие морозы, 4 декабря - св. великомученицы
Варвары. Поговорка: "Трещит Варю-ха-береги нос да ухо".
Так со святцами в руках или, точнее, в цепкой памяти великоросс
прошел, наблюдая и изучая, весь годовой круговорот своей жизни. Церковь
научила великоросса наблюдать и считать время. Святые и праздники были
его путеводителями в этом наблюдении и изучении. Он вспоминал их не в
церкви только: он уносил их из храма с собой в свою избу, в поле и лес,
навешивая на имена их свои приметы в виде бесцеремонных прозвищ, какие
дают закадычным друзьям: Афанасий-ломонос, Самсон-сеногной, что в июле
дождем сено гноит, Федул-ветреник. Акулины-гречишницы, мартовская Ав-
дотья-подмочи порог, апрельская Марья-зажги снега, заиграй овражкиит.д.
без конца. В приметах великоросса и его метеорология, и его хозяйствен-
ный учебник, и его бытовая автобиография; в

них отлился весь он со своим бытом и кругозором, со своим умом и
сердцем; в них он и размышляет, и наблюдает, и радуется, и горюет, и сам
же подсмеивается и над своими горями, и над своими радостями '^
ПСИХОЛОГИЯ ВЕЛИКОРОССА. Народные приметы великоросса своенравны, как
своенравна отразившаяся в них природа Великороссии. Она" часто смеется
над самыми осторожными расчетами великоросса; своенравие климата и почвы
обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам,
расчетливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни
на есть безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу
природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, иг-
рать в удачу и есть великорусский авось.
В одном уверен великоросс-что надобно дорожить ясным летним рабочим
днем, что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельчес-
кого труда и что короткое великорусское лето умеет еще укорачиваться
безвременным нежданным ненастьем ". Это заставляет великорусского
крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое
время и впору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму.
Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих
сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в
продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в
Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое
может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой
непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как
в той же Великороссии.
С другой стороны, свойствами края определился порядок расселения ве-
ликороссов. Жизнь удаленными друг от друга, уединенными деревнями при
недостатке общения, естественно, не могла приучать великоросса действо-
вать большими союзами, дружными массами. Великоросс работал не на откры-
том поле, на глазах у всех, подобно обитателю южной Руси: он боролся с
природой в одиночку, в глуши леса с топором в руке. То была молчаливая
черная работа над внешней природой, над лесом или диким полем, а не над
собой и обществом, не над своими чувствами и отношениями к людям. Потому
великоросс лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с тру-
дом привыкает к дружному действию общими силами. Он вообще замкнут и

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XVII

- ли"
- хоз^стве^омбыте^ племенном характере великоросса.
осторожен, даже робок, вечно себе на уме, необщителен, лучше сам с
собой, чем на людях, лучше в начале дела, когда еще не уверен в себе и в
успехе, и хуже в конце, когда уже добьется некоторого успеха и привлечет
внимание: неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их.
Ему "* легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с тактом и
достоинством выдержать успех; легче сделать великое, чем освоиться с
мыслью о своем величии. Он принадлежит к тому типу умных людей, которые
глупеют от признания своего ума. Словом, великоросс лучше великорусского
общества '*.
Должно '" быть. каждому народу от природы положено воспринимать из
окружающего мира, как и из переживаемых судеб, и претворять в свой ха-
рактер не всякие, а только известные впечатления, и отсюда происходит
разнообразие национальных складов, или типов, подобно тому как неодина-
ковая световая восприимчивость производит разнообразие цветов. Сообразно
с этим и народ смотрит на окружающее и переживаемое под известным углом,
отражает то и другое в своем сознании с известным преломлением. Природа
страны, наверное, не без участия в степени и направлении этого преломле-
ния. Невозможность рассчитать наперед, заранее сообразить план действий
и прямо идти к намеченной цели заметно отразилась на складе ума велико-
росса, на манере его мышления. Житейские неровности и случайности приу-
чили его больше обсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший,
больше оглядываться назад, чем заглядывать вперед. В борьбе с нежданными
метелями и оттепелями, с непредвиденными августовскими морозами и ян-
варской слякотью он стал больше осмотрителен, чем предусмотрителен, выу-
чился больше замечать следствия, чем ставить цели, воспитал в себе уме-
ние подводить итоги насчет искусства составлять сметы. Это умение и есть
то, что мы называем задним умол{. Поговорка русский человек задним умом
крепок вполне принадлежит великороссу. Но задний ум не то же, что задняя
мысль. Своей привычкой колебаться и лавировать между неровностями пути и
случайностями жизни великоросс часто производит впечатление непрямоты,
неискренности. Великоросс частей думает надвое, и это кажется двоедуши-
ем. Он всегда идет к прямой цели, хотя часто и недостаточно обдуманной,
но идет, оглядываясь по сторонам, и потому походка его кажется уклончи-
вой и колеблющейся. Ведь лбом стены не прошибешь, и только вороны прямо
летают, говорят великорусские пословицы. Природа и судьба вели велико-
росса так, что приучили его
Редакции исторической литературы
ББК 63.3(2) К 52

ЛЕКЦИЯ XXI

Под редакцией члена-корреспондента АН СССР В. Л. ЯНИНА
Послесловие и комментарии составили доктор исторических наук В. Д.
АЛЕКСАНДРОВ, кандидат исторических наук В. Г. ЗИМИНА
МОСКВА НАЧИНАЕТ СОБИРАТЬ УДЕЛЬНУЮ РУСЬ. ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О ГОРОДЕ
МОСКВЕ.
ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО МОСКОВСКОГО КРЕМЛЯ. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЫГОДЫ
ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ. ГОРОД МОСКВА-УЗЛОВОЙ ПУНКТ
РАЗНОСТОРОННИХ ПУТЕЙ. СЛЕДЫ РАННЕЙ НАСЕЛЕННОСТИ МОСКОВСКОГО КРАЯ. МОСК-
ВА-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ВЕЛИКОРОССИИ. РЕКА МОСКВА-ТРАНЗИТНЫЙ ПУТЬ. ПО-
ЛИТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ПОЛОЖЕНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ. МОСК-
ВА-МЛАДШИЙ УДЕЛ.
ВЛИЯНИЕ ЭТОГО НА ВНЕШНИЕ ОТНОШЕНИЯ И ВНУТРЕННЮЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОСКОВС-
КИХ КНЯЗЕЙ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ УСПЕХИ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ ДО ПО-
ЛОВИНЫ XV в. 1. РАСШИРЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ КНЯЖЕСТВА.
II. ПРИОБРЕТЕНИЕ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО СТОЛА.
III. СЛЕДСТВИЯ ЭТОГО УСПЕХА: ПРИОСТАНОВКА ТАТАРСКИХ НАШЕСТВИЙ; МОС-
КОВСКИЙ СОЮЗ КНЯЗЕЙ. IV. ПЕРЕНЕСЕНИЕ МИТРОПОЛИЧЬЕЙ КАФЕДРЫ В МОСКВУ;
ЗНАЧЕНИЕ ЭТОЙ ПЕРЕМЕНЫ ДЛЯ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ.
ВЫВОДЫ

Ключевский В. О.
К52 Сочинения. В 9 т. Т. 2. Курс русской истории. Ч. 2 / Послесл. и
коммент. составили В. А. Александров, В. Г. Зимина. - М.: Мысль, 1987. - 447
с.
ISBN 5-244-00072-1 5-244-00073-Х
В данном томе продолжается публикация крупнейшего труда В. О. Клю-
чевского-Курса русской истории. В него включены лекции с 21-й по 40-ю,
повествующие о развитии Русского государства с середины XV в. до XVI в.
Основное рнимание автор сосредоточил на процессе формирования боярства и
укрепления царской власти, превращения "Руси Верхневолжской" в "Русь ве-
ликую. Московскую".
0505010000-022 004(01)-88
подписное
ISBN 5-244-00072-1 5-244-00073-Х
ББК 63.3(2)
(c) Издательство "Мысль". 1988
МОСКВА СОБИРАЕТ УДЕЛЬНУЮ РУСЬ. Нам' предстоит изучить второй процесс,
совершавшийся на Верхневолжской Руси в удельные века. Первый процесс,
нами уже рассмотренный, дробил эту Русь на княжеские вотчины в потомстве
Всеволода III. Одной ветви этого потомства пришлось начать обратное де-
ло-собирать эти дробившиеся части в нечто целое. Москва стала центром
образовавшегося этим путем государства '.
ПЕРВЫЕ ИЗВЕСТИЯ О ГОРОДЕ МОСКВЕ. Летопись выводит Москву в числе но-
вых городков Ростовской земли, возникших в княжение Юрия Долгорукого.
Любопытно, что городок этот впервые является в летописном рассказе со
значением пограничного пункта между северным Суздальским и южным Черни-
го-во-Северским краем. Сюда в 1147 г. Юрий Долгорукий пригласил на сви-
дание своего союзника князя новгород-северского Святослава Ольговича,
послав сказать ему: "Приди ко мне, брате, в Москов"^. Это-первое извес-
тие о Москве, сохранившееся в летописях. По-видимому^, поселок был тогда
сельской княжеской усадьбой или, точнее, станционным двором, где суз-
дальский князь останавливался при своих поездках на киевский юг и обрат-
но. Двор должен был иметь значительное хозяйственное обзаведение. На
другой день по приезде Святослава

ЛЕКЦИЯ XXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

хозяин устроил гостю "обед силен" и хорошо угостил его свиту, для че-
го надобно было иметь под руками достаточно запасов и помещения, хотя
Святослав приехал в "мале дружине". В 1156 г., по летописи, князь Юрий
Долгорукий "заложи град Москву" пониже устья Неглинной, т.е. окружил
свой москворецкий двор деревянными стенами и превратил его в город ^.
ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО МОСКОВСКОГО КРЕМЛЯ. Это был московский
Кремль в первоначальном своем очертании: он занимал, как это выяснено И.
Е. Забелиным в его Истории г. Москвы, западный угол кремлевской горы,
обрывавшийся крутым мысом к устью Неглинной у нынешних Боровицких ворот,
в названии которых сохранилась память о боре, хвойном лесе, некогда пок-
рывавшем кремлевскую гору^. Пространство, опоясанное стенами князя Юрия
и имевшее вид треугольника, по соображениям г, Забелина, едва ли занима-
ло половину, скорее третью долю нынешнего Кремля^.
Город возник на перепутье между днепровским югом и верхневолжским се-
вером. С тем же значением пограничного городка Суздальской земли являет-
ся Москва и в дальнейших летописных известиях. Я рассказывал о шумной
борьбе, какая поднялась по смерти Андрея Боголюб-ского между его младши-
ми братьями и племянниками. В 1174 г. дяди, восторжествовав над племян-
никами, вызвали из Чернигова укрывавшихся там своих жен. Княгинь поехал
провожать сын черниговского князя Олег; он довез теток до Москвы и отту-
да воротился в "свою волость" Лопасню". Лопасня-село в 70 верстах от
Москвы к югу по серпуховской дороге: так близко подходила тогдашняя чер-
ниговская граница к суздальскому городку Москве. Из рассказа той же ле-
тописи видно, что Москва носила и другое, более раннее название - Куцко-
ва. Название это она получила от местного вотчинника, боярина и, по пре-
данию, суздальского тысяцкого Степана Куцка или Кучка, которому принад-
лежали окрестные села и деревни и^ память о котором, замечу мимоходом,
сохранялась после в названии московского урочища Кучкова поля (ныне ули-
цы Сретенка и Лубянка)^.
С временем возникновения и с географическим положением Москвы тесно
связана и ее дальнейшая политическая судьба. Как городок новый и далекий
от суздальских центров-Ростова и Владимира, Москва позднее, других

суздальских городов могла стать стольным городом особого княжества и
притом должна была достаться младшему князю. Действительно, в продолже-
ние большей части XIII в. в Москве не заметно постоянного княжения:
князья появлялись в Москве лишь на короткое время, и все это были млад-
шие сыновья своих отцов. Сначала сидел здесь некоторое время один из
младших Всеволодовичей-Владимир; потом видим здесь другого Владимира,
одного из младших сыновей великого князя Юрия Всеволодовича, - это тот
Владимир, который был захвачен татарами Батыя при взятии ими Москвы зи-
мой 1237 - 1238 г. ' Позднее из сыновей Ярослава Всеволодовича Москва дос-
талась младшему-Михаилу Хоробриту, по смерти которого в 1248 г. опять
много лет не заметно в Москве особого князя. Наконец, уже в поколении
правнуков Всеволода III, по смерти Александра Невского (1263 г.) в Моск-
ве является младший и малолетний сын его Даниил^. С тех пор Москва ста-
новится стольным городом особого княжества с постоянным князем: Даниил
стал родоначальником московского княжеского дома.
Таковы ранние известия о Москве. По ним трудно было бы угадать ее
дальнейшую политическую судьбу. Ее судьба представлялась неожиданной и
дальнейшим поколениям севернорусского общества. Задавая себе вопрос, ка-
ким образом Москва так быстро поднялась и стала политическим центром Се-
веро-Восточной Руси, древнерусское общество затруднялось найти ответ:
быстрый политический подъем Москвы и ему казался исторической загадкой.
Это впечатление отразилось в одном из многих народных сказаний, предме-
том которых служит первоначальная судьба этого города и его князей. Одно
из этих сказаний, записанное уже в XVII в., начинается приблизительно в
таком тоне: "Кто думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал,
что Москве государством слыти? Стояли на Москве-реке села красные бояри-
на хорошего Кучка Степана Ивановича". Вы чувствуете, что записанное
поздним книжником народное сказание еще не утратило признаков размерен-
ной речи, былинного стиха. Причина загадочности первых успехов города
Москвы заключается в том, что древние памятники нашей истории отметили
далеко не первые моменты его роста, а уже крупные внешние приобретения,
каких добилась Москва после долгих и незаметных подготовительных усилий.
Но уцелели некоторые косвенные указания, в которых вскрываются та-
инственные исторические силы, работавшие над подготовкой успехов Мос-
ковского княжества с первых

ЛЕКЦИЯ XXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

минут его существования^. Действие^ этих сил выражалось прежде всего
в экономических условиях, питавших рост города, а эти условия вытекали
из географического положения его края в связи с ходом русской колониза-
ции волжско-окского междуречья".
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ МОСКВЫ И ЕГО ВЫГОДЫ. В'° ходе заселенья меж-
дуречья Оки и Верхней Волги можно заметить два направления, между кото-
рыми легче провести географическую, чем хронологическую, раздельную чер-
ту. По-видимому, раньше и усиленнее заселялись главные реки, окаймляющие
междуречье. По обеим изогнутым линиям, по Верхней Волге от Ржева до Ниж-
него и по средней Оке от Калуги до Мурома ко времени татарского нашест-
вия вытянулись две довольно густые цепи городов, основными звеньями ко-
торых были старинные русские поселения Ярославль, Рязань, Муром. По пер-
вой линии шел колонизационный приток с новгородского северо-запада и
смоленского запада, по второй-с днепровского юго-запада и с верхнеокско-
го юга, из страны вятичей. Вслед за окрайными речными магистралями засе-
лялись и внутренние их притоки, прорезывающие междуречье, хотя и здесь
были незапамятностаринные центры, как Ростов и Суздаль. Большая часть
здешних городов возникла с половины XII в. или немного раньше. Появление
города на притоке служило признаком скопления вдоль реки значительного
сельского населения, нуждавшегося в укрепленном убежище. Географическое
размещение внутренних городов междуречья, постройку которых можно отно-
сить к XII и XIII вв., показывает, что пришлое население осаживалось по
притокам всего междуречья разбросанными полосами (идя с запада на вос-
ток: Волок Ламский, Вышгород и, может быть, Боровск на Протве, Звениго-
род, Москва, Клин, Дмитров, Переяславль, Юрьев Польской, Владимир, Бого-
любов, Нерехта, Стародуб, Горохо-вец). При просторных лесистых и боло-
тистых промежутках между притоками важное значение получали поселки,
возникавшие, на концах коротких переволок из одного притока в другой:
здесь завязывались узловые пункты сухопутного и речного сообщения.
МОСКВА - УЗЛОВОЙ ПУНКТ. В этом отношении географическое положение го-
рода Москвы было особенно выгодно. Верхним притоком своим Истрой река
Москва подходит близко к Ламе,

притоку Шоши, впадающей в Волгу. Таким образом река Москва Ламским
волоком соединяла Верхнюю Волгу со средней Окой. С другой стороны, город
Москва возник на самом изломе реки, при ее повороте на юго-восток, где
она притоком своим Яузой почти вплоть подходит к Клязьме, по которой шел
через Москву поперечный путь с запада на восток. Этим путем в 1155 г.
шел с чудотворной иконой божией матери Андрей Боголюбский, направляясь
через Рогожские поля на Клязьме во Владимир с. р. Вазузы, куда он под-
нялся Днепром из Вышгорода под Киевом. В конце XIV в. от Москвы шла,
пролегая Кучковым полем, "великая дорога володимерьская", о которой упо-
минает одна старая летопись по случаю сретения москвичами чудотворной
иконы божией матери в 1395 г. Наконец, с третьей стороны через Москву
пролегала из Лопасни дорога с киевского и черниговского юга на Переяс-
лавль-Залесский и Ростов. Так город Москва возник в пункте пересечения
трех больших дорог. Из такого географического положения проистекли важ-
ные экономические выгоды для города и его края".
РАННЯЯ НАСЕЛЕННОСТЬ МОСКОВСКОГО КРАЯ. Прежде всего это положение со-
действовало сравнительно более ранней и густой населенности края. Москва
возникла на рубеже между юго-западной днепровской и северо-восточной
волжской Русью, на" раздельной линии говоров о на". Это был первый край,
в который попадали колонисты с юго-запада, перевалив за Угру; здесь,
следовательно, они осаживались наибольшими массами, как на первом своем
привале. Бледные следы этого усиленного осадка колонизации в области ре-
ки Москвы находим в старых генеалогических преданиях. Родословные роспи-
си старинных боярских фамилий, с течением времени основавшихся в Москве,
обыкновенно начинаются сказанием о том, как и откуда родоначальники этих
фамилий пришли служить московскому князю. Соединяя эти отдельные фа-
мильные предания, мы получим целый важный исторический факт: с конца
XIII в., еще прежде, чем город Москва начинает играть заметную роль в
судьбе Северной Руси, в него со всех сторон собираются знатные служилые
люди из Мурома, Нижнего, Ростова, Смоленска, Чернигова, даже из Киева и
с Волыни. Так, еще ко князю Юрию Даниловичу приехал на службу из Киева
знатный боярин Родион, ставший родоначальником фамилии Квашниных, и при-
вел с собой целый свой двор в 1700 человек,

ЛЕКЦИЯ XXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

стоивший изрядного укрепленного города. Знатные слуги шли по течению
народной массы. Генеалогические сказания боярских родословных отразили в
себе лишь общее движение, господствовавшее в тогдашнем русском населе-
нии. В Москву, как в центральный водоем, со всех краев Русской земли,
угрожаемых внешними врагами, стекались народные силы благодаря ее геог-
рафическому положению.
МОСКВА - ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ВЕЛИКОРОССИИ. Москву часто называют
географическим центром Европейской России. Если взять Европейскую Россию
в ее нынешних пределах, это название не окажется вполне точным ни в фи-
зическом, ни в этнографическом смысле: для того чтобы быть действи-
тельным географическим центром Европейской России, Москве следовало бы
стоять несколько восточнее и несколько южнее. Но надо представить себе,
как размещена была масса русского населения, именно великорусского пле-
мени, в XIII и XIV вв. Колонизация скучивала это население в междуречье
Оки и Верхней Волги, и здесь население долго задерживалось насильствен-
но, не имея возможности выходить отсюда ни в какую сторону. Расселению
на север, за Волгу, мешало перерезывающее движение новгородской колони-
зации, пугавшей мирных переселенцев своими разбойничьими ватагами, кото-
рые распространяли новгородские пределы к востоку от Новгорода. Вольный
город в те века высылал с Волхова разбойничьи шайки удальцов-ушкуйников,
которые на своих речных судах, ушкуях, грабили по Верхней Волге и ее се-
верным притокам, мешая своими разбоями свободному распространению мирно-
го населения в северном Заволжье. Паисий Ярославов в своей летописи Спа-
со-Каменного монастыря на Кубенском озере (XV в.) имел в виду именно эти
XIII и XIV века, когда писал, что тогда еще не вся Заволжская земля была
крещена и много было некрещеных людей: он хотел сказать, что скудно было
там русское христианское население". С северо-востока, востока и юга
скоплявшееся в междуречье русское население задерживалось господствовав-
шими там инородцами, мордвой и черемисой, а также разбойничавшими за
Волгой вятчанами и, наконец, татарами; на запад и юго-запад русское на-
селение не могло распространяться, потому что с начала XIV в. там стояла
уже объединившаяся Литва, готовясь к своему первому усиленному натиску
на восточную Русь. Таким образом, масса русского

населения, скучившись в центральном междуречье, долго не имела выхода
отсюда. Москва и возникла в средине пространства, на котором сосредото-
чивалось тогда наиболее густое русское население, т.е." в центре облас-
ти тогдашнего распространения великорусского племени". Значит, Москву
можно считать если не географическим, то этнографическим центром Руси,
как эта Русь размещена была в XIV в. Это центральное положение Москвы
прикрывало ее со всех сторон от внешних врагов; внешние удары падали на
соседние княжества-Рязанское, Нижегородское, Ростовское, Ярославское,
Смоленское-и очень редко достигали до Москвы. Благодаря такому прикрытию
Московская область стала убежищем для окрайного русского населения, всю-
ду страдавшего от внешних нападений. После" татарского погрома более
столетия, до первого Ольгердова нападения в 1368 г., Московская страна
была, может быть, единственным краем Северной Руси, не страдавшим или
так мало страдавшим от вражеских опустошений; по крайней мере за все это
время здесь, за исключением захватившего и Москву татарского нашествия
1293 г., не слышно по летописям о таких бедствиях. Столь редкий тогда
покой вызвал даже обратное движение русской колонизации междуречья с
востока на запад, из старых ростовских поселений в пустынные углы Мос-
ковского княжества. Признаки этого поворота встречаем в житии преп. Сер-
гия Радонежского. Отец его, богатый ростовский боярин Кирилл, обнищал от
разорительных поездок со своим князем в Орду, от частых набегов татарс-
ких и других бедствий, бросил все и вместе с другими ростовцами пересе-
лился в глухой и мирный московский городок Радонеж. Около того же време-
ни многие люди из ростовских городов и сел переселились в московские
пределы. Сын Кирилла, решившись отречься от мира, уединился неподалеку
от Радонежа в дремучем лесу скудоводного перевала с верхней Клязьмы в
Дубну, Сестру и Волгу. Лет 15 прожил здесь преп. Сергий с немногими
сподвижниками; но потом их лесное убежище быстро преобразилось: отку-
да-то нашло множество крестьян, исходили они те леса вдоль и поперек и
начали

садиться вокруг монастыря и невозбранно рубить леса, наставили починков, дворов и сел, устроили поля чистые и "исказили пустыню", с грустью прибавляет биограф и сподвижник Сергия, описывая один из переливов сельского населения в Московскую область, по-видимому не лишенный какой-либо связи с рассказанной им же ростовской эмигра-

ЛЕКЦИЯ XXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

цией". Таково одно условие, вытекавшее из географического положения
Московского края и содействовавшее его успешному заселению.
РЕКА МОСКВА-ТРАНЗИТНЫЙ ПУТЬ. То же географическое положение Москвы
заключало в себе другое условие, благоприятствовавшее ранним промышлен-
ным ее успехам. Я только что упомянул о реке Москве как водном пути меж-
ду Верхней Волгой и средней Окой. В старое время эта река имела немало-
важное торговое значение. Изогнутой диагональю прорезывая Московское
княжество с северо-запада на юго-восток и нижним течением связывая город
Москву с бассейном Оки, а верховьями близко подходя к правым притокам
Верхней Волги, она служила соединительной хордой, стягивавшей концы об-
ширной речной дуги, образуемой двумя главными торгово-промышленными пу-
тями междуречья. Одно явление указывает на такое торговое значение реки
Москвы. Очень рано на самом перевале с Верхней Волги в Москву возник
торговый пункт Волок на Ламе (Волоколамск). Этот город был построен нов-
городцами и служил им складочным местом в их торговых сношениях с бас-
сейном Оки и с областью средней Волги.
Так географическое положение Москвы, сделав ее пунктом пересечения
двух скрещивавшихся движений - переселенческого на северо-восток и торго-
во-транзитного на юго-восток, доставляло московскому князю важные эконо-
мические выгоды. Сгущенность населения в его уделе увеличивала количест-
во плательщиков прямых податей. Развитие торгового транзитного движения
по реке Москве оживляло промышленность края, втягивало его в это торго-
вое движение и обогащало казну местного князя торговыми пошлинами.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ. Рядом с этими экономическими следствиями, вы-
текавшими из географического и этнографического положения Москвы, из то-
го же источника вышел ряд важных следствий политических. С географичес-
ким положением города Москвы тесно связано было генеалогическое положе-
ние его князя.
МОСКВА-МЛАДШИЙ УДЕЛ. ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО ДЛЯ ЕЕ КНЯЗЕЙ. Как город новый и
окрайный, Москва досталась одной из младших линий Всеволодова племени.
Поэтому московский князь не мог

питать надежды дожить до старшинства и по очереди занять старший ве-
ликокняжеский стол. Чувствуя себя бесправным, точнее, обездоленным
среди
родичей и не имея опоры в обычаях и преданиях старины, он должен был
обеспечивать свое положение иными средствами, независимо от родослов-
ных
отношений, от очереди старшинства. Благодаря тому московские князья
рано
вырабатывают своеобразную политику, с ^ первых шагов начинают
действо-
вать не по обычаю, раньше и решительнее других сходят с привычной ко-
леи
княжеских отношений, ищут новых, путей, не задумываясь над старинными
счетами, над политическими преданиями и приличиями. Это обнаруживает-
ся
как в их отношениях к другим князьям, так и в ведении ими внутренних
дел
своего княжества^. Они являются зоркими наблюдателями того, что про-
исхо-
дит вокруг них, внимательно высматривают, что лежит плохо, и прибира-
ют
это к рукам. Первые московские князья выступают смелыми хищниками.
Неда-
ром один из них, Михаил Ярославич, перешел в потомство с прозванием
Хо-
робрита, т.е. забияки: он в 1248 г." врасплох напал на своего дядю
ве-
ликого князя Святослава и вопреки всякому праву согнал его с влади-
мирс-
кого стола. Первый московский князь Александрова племени, Даниил, по
рассказу летописца, точно так же врасплох напал на своего рязанского
со-
седа князя Константина, победил его "некоей хитростью", т.е. обма-
ном,
взял его в плен и отнял у него Коломну ". Сын этого Даниила Юрий в
г., напав на другого соседа, князя можайского, также взял его в плен
и
захватил можайский удел в самых верховьях р. Москвы, потом убил отцо-
ва
пленника Константина и удержал за собой Коломну: теперь вся Моск-
ва-река
до самого устья стала московской ". Московский князь-враг всякому ве-
ли-
кому князю, кто бы он ни был: казалось, самая почва Москвы питала в
ее
князьях неуважение к прежним понятиям и отношениям старшинства. Дани-
ил
долго и упорно боролся с великими князьями, собственными старшими,
братьями-с Димитрием переяславским, потом с Андреем городецким. Но по
смерти Димитрия^ он сблизился с добрым и бездетным его сыном Иваном и
так подружился, что Иван, умирая в 1302 г., отказал свой удел москов-
скому своему соседу и. младшему дяде помимо старших родичей. Даниил
при-
нял наследство и отстоял его от притязаний старшего брата, великого
кня-
зя Андрея". Но враги старшинства, московские князья были гибкие и со-
об-
разительные дельцы. Как скоро изменялись обстоятельства, и они изме-

ЛЕКЦИЯ ХХ1
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

няли свой образ действий. Татарский разгром надолго, на весь XIII в.,
поверг народное хозяйство Северной Руси в страшный хаос. Но с XIV в.
расстроенные отношения здесь начали улаживаться, народное хозяйство ста-
ло приходить в некоторый порядок. С тех пор и московские князья, начав
свое дело беззастенчивыми хищниками, продолжают его мирными хозяевами,
скопидомными, домовитыми устроителями своего удела, заботятся о водворе-
нии в нем прочного порядка, заселяют его промышленными и рабочими
людьми, которых перезывают к себе из чужих княжеств, толпами покупают в
Орде русских пленников и на льготных условиях сажают тех и других на
своих московских пустошах, строят деревни, села, слободы. С XIV в. можем
следить за ходом этого хозяйственного домостроительства московских кня-
зей по длинному ряду их духовных грамот, начинающемуся двумя завещаниями
третьего московского князя из Александрова племени-Ивана Калиты. Эти
грамоты объясняют нам, почему к половине XV в. в Северной Руси привыкли
смотреть на московского князя как на образцового хозяина, на Московское
княжество-как на самый благоустроенный удел. Следы этого взгляда находим
в одном памятнике половины XV в. Это сухой генеалогический перечень
русских князей, начиная от Рюрика. Здесь, между прочим, читаем, что Все-
волод Большое Гнездо родил Ярослава, Ярослав родил Александра Великого,
Храброго, Александр-Даниила, а Даниил-Ивана Кали-ту, "иже исправи землю
Русскую от татей". Итак, северное русское общество считало Ивана Калиту
правителем, умевшим очистить свою землю от воров, водворить в ней. об-
щественную безопасность. Навстречу этому взгляду идут указания с другой
стороны. В приписке на одной рукописи, писанной в Москве в конце княже-
ния Ивана Калиты, читаем хвалу правдолюбию этого князя, давшего Русской
земле "тишину велию и правый суд". Канонист А. С. Павлов приписывает то-
му же князю введение в действие Земледельческого закона, византийского
земско-полицейского и уголовного устава, составленного, как предполага-
ют, императорами-иконоборцами в VIII в. Если так, то можно думать

, что Иван Калита особенно заботился об устройстве сельского населе-
ния в своих владениях^. Так, благодаря своему генеалогическому положе-
нию, чувствуя себя наиболее бесправным князем среди родичей, московский
удельный владетель рано выработал себе образ действий, который держался
не на преданиях старины, а на расчетливом соображении обстоятельств те-
кущей минуты.

УСПЕХИ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА ДО ПОЛОВИНЫ XV в. Таковы были первона-
чальные условия быстрого роста Московского княжества. Этих условий было
два: географическое положение Москвы и генеалогическое положение ее кня-
зя. Первое условие сопровождалось выгодами экономическими, которые дава-
ли в руки московскому князю обильные материальные средства, а второе ус-
ловие указывало ему, как всего выгоднее пустить в оборот эти средства,
помогло ему выработать своеобразную политику, основанную не на родствен-
ных чувствах и воспоминаниях, а на искусном пользовании текущей минутой.
Располагая такими средствами и держась такой политики, московские князья
в XIV и в первой половине XV в. умели добиться очень важных политических
успехов. Перечислим их.
РАСШИРЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ. 1. Пользуясь своими средствами, московские
князья постепенно выводили свое княжество из первоначальных тесных его
пределов. В самом начале XIV в. на севере Руси, может быть, не было уде-
ла незначительнее московского. Пределы его далеко не совпадали даже с
границами нынешней Московской губернии. Из существовавших тогда городов
этой губернии в состав удельной московской территории не входили Дмит-
ров, Клин, Волоколамск, Можайск, Серпухов, Коломна, Верея. Удел^ князя
Даниила до захвата Можайска и Коломны занимал срединное пространство
этой губернии-по среднему течению р. Москвы с продолжением на восток по
верхней Клязьме, которое клином вдавалось между дмитровскими и коломенс-
кими, т.е. рязанскими, волостями. В этом уделе едва ли было тогда
больше двух городов, Москвы и Звенигорода: Руза и Радонеж тогда были,
кажется, еще простыми сельскими волостями. Из 13 нынешних уездов губер-
нии во владениях князя Даниила можно предполагать только четыре: Мос-
ковский, Звенигородский, Рузский и Богородский с частью Дмитревского.
Даже после того как третий московский князь из племени Александра Невс-
кого, Иван Калита, стал великим князем, московский удел оставался очень
незначительным. В первой духовной этого князя, написанной в 1327 г., пе-
речислены все его вотчинные владения^. Они состояли из пяти или семи го-
родов с уездами. То были: Москва, Коломна, Можайск, Звенигород, Серпу-
хов, Руза и Радонеж, если только эти две последние волости были тогда
городами (Переяславль не упомянут в грамоте). В этих уездах находились

ЛЕКЦИЯ ХЯ
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

сельская волость и до 40 дворцовых сел^. Вот весь удел Калиты, когда
он стал великим князем. Но в руках его были обильные материальные
средства, которые он и пустил в выгодный оборот. Тогдашние тяжкие усло-
вия землевладения заставляли землевладельцев продавать свои вотчины.
Вследствие усиленного предложения земли были дешевы. Московские князья,
имея свободные деньги, и начали скупать земли у частных лиц и у церков-
ных учреждений, у митрополита, у монастырей, у других князей. Покупая
села и деревни в чужих уделах, Иван Калита купил целых три удельных го-
рода с округами-Белозерск, Галич и Углич, оставив, впрочем, эти уделы до
времени за прежними князьями на каких-либо условиях зависимости. Преем-
ники его продолжали это мозаическое собирание земель. В каждой следующей
московской духовной грамоте перечисляются новоприобретенные села и во-
лости, о которых не упоминает предшествующая. Новые" "примыслы" выплы-
вают в этих грамотах один за другим неожиданно, выносимые каким-то неп-
рерывным, но скрытым приобретательным процессом, без видимого плана и
большею частью без указания, как они приобретались. Димитрий Донской
как-то вытягал у смольнян Медынь; но неизвестно, как приобретены до него
Верея, Боровск, Серпухов, половина Волоколамска, Кашира и до полутора
десятка сел, разбросанных по великокняжеской Владимирской области и по
разным чужим уделам^. При Калите и его сыновьях земельные приобретения
совершались путем частных полюбовных сделок, обыкновенно прикупами^; но
потом на. подмогу этим мирным способам снова пущен был в ход на-
сильственный захват с помощью Орды или без нее. Димитрий Донской захва-
тил Стародуб на Клязьме и Галич с Дмитровом, выгнав тамошних князей из
их вотчин. Сын его Василий "умздил" татарских князей и самого хана и за
"многое злато и сребро" купил ярлык на Муром, Тарусу и целое Нижегородс-
кое княжество, князей^ их выживал из их владений или жаловал их же вот-
чинами на условии подручнической службы. С конца XIV в. в видимо беспо-
рядочном, случайном расширении московской территории становится заметен
некоторый пл

ан, может быть сам собою сложившийся. Захватом Можайска и Коломны
московский князь приобрел все течение Москвы; приобретение великокняжес-
кой области и потом Стародубского княжества делало его хозяином всей
Клязьмы. С приобретением Калуги, Мещеры при Донском, Козельска, Лих-
ви-на. Алексина, Тарусы, Мурома и Нижнего при его сыне

все течение Оки-от впадения Упы и Жиздры до Коломны и от Городца Ме-
щерского до Нижнего-оказалось во власти московского князя, так что Ря-
занское княжество очутилось с трех сторон среди волостей московских и
владимирских, которые с Калиты были в московских же руках. Точно так же
с приобретением Ржева, Углича и Нижегородского княжества при тех же
князьях и Романова при Василии Темном, при постоянном обладании Костро-
мой как частью великокняжеской Владимирской области едва ли не большее
протяжение Верхней Волги принадлежало Москве; и здесь княжества Тверское
и Ярославское с разных сторон были охвачены московскими владениями. Так
прежде всего московский князь старался овладеть главными речными путями
междуречья, внутренними и окрайными. Наконец, с приобретением княжеств
Белозерского и Галицкого открылся широкий простор для московских зе-
мельных примыслов в верхнем Заволжье. Там московский князь нашел много
удобств для своего дела. Обширные и глухие лесистые пространства по
Шексне с ее притоками, по притокам озер Белого и Кубенского, по верхней
Сухоне в первой половине XV в. были разделены между многочисленными
князьями бело-зерской и ярославской линии. Слабые и бедные, беднея все
более от семейных разделов и татарских тягостей, иногда совместно вчет-
вером или впятером владея фамильным городком или даже простой сельской
волостью, они не были в состоянии поддерживать державные права и владе-
тельную обстановку удельных князей и нечувствительно спускались до уров-
ня частных и даже некрупных землевладельцев. Чтобы привести их под свою
руку, московскому князю не нужно было ни оружия, ни даже денег: они сами
искали московской службы и послушно поступались своими вотчинами, кото-
рые получали от нового государя обратно в виде служебного пожалования.
Так, уже Василий Темный распоряжается вотчинами князей Заозерских, Ку-
бенских, Бохтюжских как своими примыслами.
ЗАСЕЛЕНИЕ ЗАВОЛЖЬЯ. Успешному распространению московской территории в
эту сторону много помогло одно народное движение. С усилением Москвы
верхнее Поволжье стало безопаснее и с новгородской и с татарской сторо-
ны. Это давало возможность избытку долго скоплявшегося в междуречье на-
селения отливать за Волгу в просторные лесные пустыни тамошнего края.
Разведчиками в этом переселенческом

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXI

движении явились с конца XIV в. монахи центральных монастырей, преи-
мущественно Троицкого Сергиева; пробираясь в костромские и вологодские
дебри, они основывали по речкам Комеле, Обиоре, Пельшме, Авенге, Глушице
обители, которые становились опорными пунктами крестьянских переселений:
через несколько лет по этим рекам возникали одноименные волости с десят-
ками деревень. С этими монастырями-колониями повторялось то же, что ис-
пытывала их метрополия, обитель преп. Сергия: они обсаживались
крестьянскими поселениями, искажавшими их любимую дремучую пустыню. При
совместном с новгородцами владении Вологдой и как правитель Костромской
области по своему великокняжескому званию московский князь был вправе
считать своими эти волости, заселявшиеся выходцами из московских владе-
ний.
СПОСОБЫ РАСШИРЕНИЯ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА. Так можно различить пять
главных способов, которыми пользовались московские князья для расширения
своего княжества: это были скупка, захват вооруженный, захват дипломати-
ческий с помощью Орды, служебный договор с удельным князем и расселение
из московских владений за Волгу. По духовной Василия Темного, составлен-
ной около 1462 г., можно видеть плоды полуторавековых скопидомных усилий
московских князей по собиранию чужих земель. В этой духовной великое
княжение Владимирское впервые смешано с Московским княжеством, со ста-
ринными вотчинными владениями и новыми примыслами в одну безразличную
владельческую массу. На всем пространстве Окско-Волжского междуречья не
московскими оставались только части Тверского и Ярославского княжеств да
половина Ростова, другая половина которого была куплена Василием Темным.
Но московские владения выходили за пределы междуречья на юг вверх по Оке
и Цне, а на северо-востоке углублялись в Вятскую землю и доходили до Ус-
тюга, который в конце XIV в. уже принадлежал Москве^. Владения князя Да-
ниила далеко не заключали в себе и 500 кв. миль, так как во всей Мос-
ковской губернии не более 590 кв. миль. Если по духовной Василия Темного
очертите пределы московских владений, вы увидите, что в них можно счи-
тать по меньшей мере 15 тысяч кв. миль. Таковы были территориальные ус-
пехи, достигнутые московскими князьями к половине XV в." Благодаря этим
успехам к концу княжения Темного Московское княжество размерами сво-

ими превосходило любое из великих княжеств, тогда еще существовавших
на Руси.
ПРИОБРЕТЕНИЕ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО СТОЛА. II. Пользуясь своими средствами
и расчетливой фамильной политикой, московские князья в XIV в. постепенно
сами выступали из положения бесправных удельных князей. Младшие, но бо-
гатые, эти князья предприняли смелую борьбу со старшими родичами за ве-
ликокняжеский стол. Главными их соперниками были князья тверские, стар-
шие их родичи. Действуя во имя силы, а не права, московские князья долго
не имели успеха. Князь Юрий московский оспаривал великое княжение у сво-
его двоюродного дяди Михаила тверского и погубил в Орде своего соперни-
ка, но потом сам сложил там стою голову, убитый сыном Михаила^. Однако
окончательное торжество осталось за Москвою, потому что средства боров-
шихся сторон были неравны. На стороне тверских князей были право стар-
шинства и личные доблести, средства юридические и нравственные; на сто-
роне московских были деньга и уменье пользоваться обстоятельствами,
средства материальные и практические, а тогда Русь переживала время,
когда последние средства были действительнее первых. Князья тверские ни-
как не могли понять истинного положения дел и в начале XIV в. все еще
считали возможной борьбу с татарами. Другой сын Михаила тверского, Алек-
сандр, призывал свою братию, русских князей, "друг за друга и брат за
брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противиться им, оборо-
нять Русскую землю и всех православных христиан". Так отвечал он на
увещание русских князей покориться татарам, когда изгнанником укрывался
в Пскове после того, как в 1327 г., не вытерпев татарских насилий, он со
всем городом Тверью поднялся на татар и истребил находившееся тогда в
Твери татарское посольство. Московские князья иначе смотрели на положе-
ние дел. Они пока вовсе не думали о борьбе с татарами; видя, что на Орду
гораздо выгоднее действовать "смиренной мудростью", т.е. угодничеством
и деньгами, чем оружием, они усердно ухаживали за ханом и сделали его
орудием своих замыслов. Никто из князей чаще Калиты не ездил на поклон к
хану, и там он был всегда желанным гостем, потому что приезжал туда
не с пустыми руками. В Орде привыкли уже думать, что, когда приедет
московский князь, будет "многое злато и сребро" и у великого хана-царя,
и у его ханш, и у всех именитых мурз Золотой

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ хя

Орды/Благодаря тому московский князь, по генеалогии младший среди
своей братии, добился старшего великокняжеского стола. Хан поручил Кали-
те наказать тверского князя за восстание^. Тот исправно исполнил поруче-
ние: под его предводительством татары разорили Тверское княжество "и
просто рещи, - добавляет летопись, - всю землю Русскую положиша пусту", не
тронув, конечно, Москвы. В награду за это Калита в 1328 г. получил вели-
кокняжеский стол, который с тех пор уже не выходил из-под московского
князя.
СЛЕДСТВИЯ ЭТОГО УСПЕХА. III. Приобретение великокняжеского стола мос-
ковским князем сопровождалось двумя важными последствиями для Руси, из
коих одно можно назвать нравственным, другое-политическим. Нравственное
состояло в том, что московский удельный владелец, став великим князем,
первый начал выводить русское население из того уныния и оцепенения, в
какое повергли его внешние несчастия. Образцовый устроитель своего уде-
ла, умевший водворить в нем общественную безопасность и тишину, московс-
кий князь, получив звание великого, дал почувствовать выгоды своей поли-
тики и другим частям Северо-Восточной Руси. Этим он подготовил себе ши-
рокую популярность, т.е. почву для дальнейших успехов.
ПРИОСТАНОВКА ТАТАРСКИХ НАШЕСТВИЙ. Летописец отмечает, что с тех пор,
как московский князь получил от хана великокняжеское звание. Северная
Русь начала отдыхать от постоянных татарских погромов, какие она терпе-
ла. Рассказывая о возвращении Калиты от хана в 1328 г. с пожалованием,
летописец прибавляет: "... бысть оттоле тишина велика по всей Русской
земле на сорок лет и престаша татарове воевати землю Русскую". Это,
очевидно, заметка наблюдателя, жившего во второй половине XIV в. Огля-
нувшись назад на сорок лет, этот наблюдатель отметил, как почувствова-
лось в эти десятилетия господство Москвы в Северной России: время с 1328
по 1368 г., когда впервые напал на Северо-Восточную Русь Ольгерд литовс-
кий, считалось порою отдыха для населения этой Руси, которое за то бла-
годарило Москву. В^ эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых
два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчет-
ного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле^.

МОСКОВСКИЙ СОЮЗ КНЯЗЕЙ. Политическое следствие приобретения московс-
ким князем великого княжения состояло в том, что московский князь, став
великим, первый начал выводить Северную Русь из состояния политического
раздробления, в какое привел ее удельный порядок. До тех пор удельные
князья, несмотря на свое родство, оставались чуждыми Друг другу, обособ-
ленными владетелями. При" старших сыновьях Александра Невского, великих
князьях Димитрии и Андрее, составлялись союзы удельных князей против то-
го и другого брата, собирались княжеские съезды для решения спорных дел.
Но это были случайные и минутные попытки восстановить родственное и вла-
дельческое единение. Направленные против старшего князя, который по идее
как названный отец должен был объединять младших, эти союзы не поддержи-
вали, а скорее ослабляли родственную связь Всеволодовичей". Вокруг Моск-
вы со времени великокняжения Калиты образуется княжеский союз на более
прочных основаниях, руководимый самим московским князем. Сначала этот
союз был финансовый и подневольный. Татары по завоевании Руси на первых
порах сами собирали наложенную ими на Русь дань-ордынский выход, для че-
го в первые 35 лет ига три раза производили через присылаемых из Орды
численников поголовную, за исключением духовенства, перепись народа,
число; но потом ханы стали поручать сбор выхода великому князю влади-
мирскому^. Такое поручение собирать ордынскую дань со многих, если
только не со всех, князей и доставлять ее в Орду получил и Иван Данило-
вич, когда стал великим князем владимирским^. Это полномочие послужило в
руках великого князя могучим орудием политического объединения удельной
Руси. Не охотник и не мастер бить свою братию мечом, московский князь
получил возможность бить ее рублем. Этот союз, сначала только финансо-
вый, потом стал на более широкое основание, получив еще политическое
значение. Простой ответственный приказчик хана по сбору и доставке дани,
московский князь сделан был потом полномочным руководителем и судьею
русских князей. Летописец рассказывает, что, когда дети Калиты по смерт

и отца в 1341 г. явились к хану Узбеку, тот встретил их с честью и
любовью, потому что очень любил и чтил их отца, и обещал никому мимо них
не отдавать великого княжения. Старшему сыну Семену, назначенному вели-
ким князем, даны были "под руки" все князья русские. Летописец прибавля-
ет, что Семен был у хана в

ЛЕКЦИЯ ХЯ
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

великом почете и все князья русские, и рязанские, и ростовские, и да-
же тверские, столь подручны ему были, что все по его слову творили. Се-
мен умел пользоваться выгодами своего положения и давал чувствовать их
другим князьям, как показывает присвоенное ему прозвание Гордого. По
смерти Семена в 1353 г. его брат и преемник Иван получил от хана вместе
с великокняжеским званием и судебную власть над всеми князьями Северной
Руси: хан велел им во всем слушаться великого князя Ивана и у него су-
диться, а в обидах жаловаться на него хану. В княжение Иванова сына Ди-
митрия этот княжеский союз с Москвою во главе, готовый превратиться в
гегемонию Москвы над русскими князьями, еще более расширился и укрепил-
ся, получив национальное значение. Когда при Димитрии возобновилась
борьба Москвы с Тверью, тверской князь Михаил Александрович искал себе
опоры в Литве и даже в Орде, чем погубил популярность, какой дотоле
пользовались тверские князья в населении Северной Руси. Когда в 1375 г.
московский князь шел на Тверь, к его полкам присоединилось 19 князей.
Многие из них, например князья ростовский, белозерский, стародубский,
все потомки Всеволода III, были давнишними или недавними подручниками
московского князя; но некоторые из них добровольно примкнули к нему из
патриотического побуждения. Таковы были князья черниговской линии Свя-
тославичей: брянский, но-восильский, Оболенский. Они сердились на тверс-
кого князя за то, что он неоднократно наводил на Русь Литву, столько зла
наделавшую православным христианам, и соединился даже с поганым Мамаем.
Наконец, почти вся Северная Русь под руководством Москвы стала против
Орды на Куликовом поле и под московскими знаменами одержала первую на-
родную победу над агарянством. Это сообщило московскому князю значение
национального вождя Северной Руси в борьбе с внешними врагами. Так^ Орда
стала слепым орудием, с помощью которого создавалась политическая и на-
родная сила, направившаяся против нее же^.
ПЕРЕНЕСЕНИЕ МИТРОПОЛИЧЬЕЙ КАФЕДРЫ В МОСКВУ. IV. Самым важным успехом
московского князя было то, что он приобрел своему стольному городу зна-
чение церковной столицы Руси. И в этом приобретении ему помогло геогра-
фическое положение города Москвы. Татарским разгромом окончательно опус-
тошена была старинная Киевская Русь, пустевшая с

половины XII в. Вслед за населением на север ушел и высший иерарх
русской церкви, киевский митрополит. Летописец рассказывает, что в 1299
г. митрополит Максим, не стерпев насилия татарского, собрался со всем
своим клиросом и уехал из Киева во Владимир на Клязьму; тогда же и весь
Киев-город разбежался, добавляет летопись ". Но остатки южнорусской
паствы в то тяжелое время не менее, даже более прежнего нуждались в за-
ботах высшего пастыря русской церкви. Митрополит из Владимира должен был
время от времени посещать южнорусские епархии. В эти поездки он останав-
ливался на перепутье в городе Москве. Так, странствуя по Руси, проходя
места и города, по выражению жития, часто бывал и подолгу живал в. Моск-
ве преемник Максима митрополит Петр^. Благодаря тому у него завязалась
тесная дружба с князем Иваном Калитой, который^ правил Москвой еще при
жизни старшего брата Юрия во время его частых отлучек. Оба они вместе
заложили каменный соборный храм Успения в Москве. Может быть, святитель
и не думал о перенесении митрополичьей кафедры с Клязьмы на берега Моск-
вы. Город Москва принадлежал ко владимирской епархии, архиереем которой
был тот же митрополит со времени переселения на Клязьму. Бывая в Москве,
митрополит Петр гостил у местного князя, жил в своем епархиальном горо-
де, на старинном дворе князя Юрия Долгорукого, откуда потом перешел на
то место, где вскоре был заложен Успенский собор. Случилось так, что в
этом городе владыку и застигла смерть (в 1326 г.)". Но эта случайность
стала заветом для дальнейших митрополитов. Преемник Петра Феогност уже
не хотел жить во Владимире, поселился на новом митрополичьем подворье в
Москве, у чудотворцева гроба в новопостроенном Успенском соборе. Так
Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сделалась сто-
лицей политической.
ЗНАЧЕНИЕ ЭТОЙ ПЕРЕМЕНЫ. Нити церковной жизни, далеко расходившиеся от
митрополичьей кафедры по Русской земле, притягивали теперь ее части к
Москве, а богатые материальные средства, которыми располагала тогда
русская церковь, стали стекаться в Москву, содействуя ее обогащению. Еще
важнее было нравственное впечатление, произведенное этим перемещением
митрополичьей кафедры на население Северной Руси. Здесь с большим дове-
рием стали относиться к московскому князю, полагая, что все его

ЛЕКЦИЯ XXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

действия совершаются с благословения верховного святителя русской
церкви. След этого впечатления заметен в рассказе летописца. Повествуя о
перенесении кафедры из Владимира в Москву, этот летописец замечает:
"... иным же князем многим немного сладостно бе, еже град Москва митропо-
лита имяше, в себе живуща". Еще ярче выступает это нравственно-церковное
впечатление в памятниках позднейшего времени. Митрополит Петр умер стра-
дальцем за Русскую землю, путешествовал в Орду ходатайствовать за свою
паству, много труда понес в своих заботах о пасомых. Церковь русская
причислила его к сонму святых предстателей Русской земли, и русские люди
клялись его именем уже в XIV в. Жизнь этого святителя описана его другом
и современником, ростовским епископом Прохором. Этот биограф кратко и
просто рассказывает о том, как скончался в Москве св. Петр в отсутствие
князя Ивана Калиты. В конце XIV или в начале XV в. один из преемников
св. Петра, серб Киприан, написал более витиеватое жизнеописание святите-
ля. Здесь встречаем уже другое описание его кончины: св. Петр умирает в
присутствии Ивана Калиты, увещевает князя достроить основанный ими обои-
ми соборный храм Успения божией матери, и при этом святитель изрекает
князю такое пророчество: "Если, сын, меня послушаешь и храм Богородицы
воздвигнешь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более
других князей, и прославятся сыны. и внуки твои, и город этот славен бу-
дет среди всех городов русских, и святители станут жить в нем, взойдут
руки его на плеча врагов его, да и кости мои в нем положены будут". Оче-
видно, Киприан заимствовал эту подробность, неизвестную Прохору, из на-
родного сказания, успевшего сложиться под влиянием событий XIV в. ^ Русс-
кое церковное общество стало сочувственно относиться к князю, действо-
вавшему об руку с высшим пастырем русской церкви. Это сочувствие церков-
ного общества, может быть, всего более помогло московскому князю укре-
пить за собою национальное и нравственное значение в Северной Руси.
РАССКАЗЫ о. ПАФНУТИЯ. Следы этого сочувствия находим и в другом, нес-
колько позднейшем памятнике. Около половины XV в. начал подвизаться в
основанном им монастыре инок Пафнутий Боровский, один из самых своеоб-
разных и крепких характеров, какие известны в Древней Руси. Он любил
рассказывать ученикам, что видел и слышал на своем

веку. Эти рассказы, записанные слушателями, дошли до нас. Между про-
чим, преп. Пафнутий рассказывал, как в 1427 г. был мор великий на Руси,
мерли "болячкой-прыщем"; может быть, это была чума^. Обмирала тогда одна
инокиня и, очнувшись, рассказывала, кого видела в раю и кого в аду, и, о
ком что рассказывала, рассудив по их жизни, находили, что это правда.
Видела она в раю великого князя Ивана Даниловича Калиту: так он прозван
был, добавлял повествователь, за свое нищелюбие, потому что всегда носил
за поясом мешок с деньгами (калиту), из которого подавал нищим, сколько
рука захватит. Может быть, ироническому прозвищу, какое современники да-
ли князю-скопидому, позднейшие поколения стали усвоять уже нравственное
толкование. Подходит раз ко князю нищий и получает от него милостыню;
подходит в другой раз, и князь дает ему другую милостыню; нищий не унял-
ся и подошел в третий раз; тогда и князь, не стерпел и, подавая ему
третью милостыню, с сердцем сказал: "На, возьми, несытые зенки!" "Сам ты
несытые зенки, - возразил нищий, - и здесь царствуешь, и на том свете
царствовать хочешь"^. Это тонкая хвала в грубой форме: нищий хотел ска-
зать, что князь милостыней, нищелюбием старается заработать себе царство
небесное. Из этого ясно стало, продолжал рассказчик, что нищий послан
был от бога искусить князя и возвестить ему, что "по бозе бяше дело его,
еже творит". Видела еще инокиня в аду литовского короля Витовта в образе
большого человека, которому страшный черный мурин (бес) клал в рот кле-
щами раскаленные червонцы, приговаривая: "Наедайся же, окаянный!" Добро-
душный юмор, которым проникнуты эти рассказы, не позволяет сомневаться в
их народном происхождении. Не смущайтесь хронологией рассказа, не оста-
навливайтесь на том, что в 1427 г. инокиня даже в аду не могла повстре-
чать Витовта, который умер в 1430 г. У народной памяти своя хронология и
прагматика, своя концепция исторических явлений. Народное сказание, за-
бывая хронологию, противопоставляло литовского короля, врага Руси и пра-
вославия, Ивану Даниловичу Калите, другу меньшой, нищей бр

атии, правнук которого Василий Димитриевич сдержал напор этого гроз-
ного короля на православную Русь. Народная мысль живо восприняла эту
близость обеих властей, княжеской и церковной, и внесла участие чувства
в легендарную разработку образов их носителей, Калиты и московского пер-
восвятителя. В тех же повестях о. Пафнутия есть коротенький, но вырази-
тельный рассказец. Раз Калита

В. О. КЛЮЧБВСКИЙ
видел во сне гору высокую, покрытую снегом; снег растаял, а потом и
гора скрылась. Калита спросил св. Петра о значении сна. "Гора, - отвечал
святитель, - это ты, князь, а снег на горе-я, старик: я умру раньше твое-
го"^. Церковный колорит, которым окрашены приведенные рассказы, указыва-
ет на участие духовенства в их создании. Очевидно, политические успехи
московского князя освящались в народном представлении содействием и бла-
гословением высшей церковной власти на Руси. Благодаря тому эти успехи,
достигнутые не всегда чистыми средствами, стали прочным достоянием мос-
ковского князя.
ВЫВОДЫ. Соединяя все изложенные факты, мы можем представить себе от-
ношение, какое в продолжение XIV в. установилось среди северного русско-
го населения к Московскому княжеству и его князю: под влиянием событий
XIV в. в этом населении на них установился троякий взгляд. 1) На старше-
го, великого князя московского привыкли смотреть как на образцового пра-
вителя-хозяина, установителя земской тишины и гражданского порядка, а на
Московское княжество-как на исходный пункт нового строя земских отноше-
ний, первым плодом которого и было установление большей внутренней тиши-
ны и внешней безопасности. 2) На старшего московского князя привыкли
смотреть как на народного вождя Руси в борьбе с внешними врагами, а на
Москву - как на виновницу первых народных успехов над неверной Литвой и
погаными "сыроядцами" агарянами. 3) Наконец, в московском князе Северная
Русь привыкла видеть старшего сына русской церкви, ближайшего друга и
сотрудника главного русского иерарха, а Москву считать городом, на кото-
ром покоится особенное благословение величайшего святителя Русской земли
и с которым связаны религиозно-нравственные интересы всего православного
русского народа. Такое значение приобрел к половине XV в. удельный моск-
ворецкий князек, который полтораста лет назад выступал мелким хищником,
из-за угла подстерегавшим своих соседей.
ЛЕКЦИЯ XXII
ВЗАИМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ. ПОРЯДОК НАСЛЕДОВАНИЯ. ВИДИМОЕ
ЮРИДИЧЕСКОЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ ДВИЖИМОГО ИМУЩЕСТВА И УДЕЛЬНЫХ ВЛАДЕНИЙ. ОТНОШЕ-
НИЕ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСКОГО ПОРЯДКА НАСЛЕДОВАНИЯ К ЮРИДИЧЕСКОМУ ОБЫЧАЮ
ДРЕВНЕЙ РУСИ. ОТНОШЕНИЕ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ ПО РОДСТВУ И ВЛАДЕНИЮ. УСИЛЕ-
НИЕ СТАРШЕГО НАСЛЕДНИКА.
ФОРМА ПОДЧИНЕНИЯ ЕМУ МЛАДШИХ УДЕЛЬНЫХ КНЯЗЕЙ. ВЛИЯНИЕ ТАТАРСКОГО ИГА
НА КНЯЖЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. УСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЕМСТВА МОСКОВСКОЙ ВЕЛИКОКНЯЖЕС-
КОЙ ВЛАСТИ В ПРЯМОЙ НИСХОДЯЩЕЙ ЛИНИИ.
ВСТРЕЧА ФАМИЛЬНЫХ СТРЕМЛЕНИЙ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ С НАРОДНЫМИ НУЖДАМИ
ВЕЛИКОРОССИИ,
ЗНАЧЕНИЕ МОСКОВСКОЙ УСОБИЦЫ ПРИ ВАСИЛИИ ТЕМНОМ. ХАРАКТЕР МОСКОВСКИХ
КНЯЗЕЙ
ВЗАИМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ. Начав изучать историю Московс-
кого княжества в XIV и в первой половине XV в., мы проследили территори-
альные приобретения и рост политического и национального значения его
князей. Но это был лишь один из процессов, создавших силу Москвы, - про-
цесс, которым обозначались внешние успехи московских князей, распростра-
нение их владений и их влияния за первоначальные пределы их вотчины. Но
территориальный и национальный рост Московского княжества сопровождался
еще политическим подъемом одного из его князей-того, который носил зва-
ние великого и был признаваем старшим в московской княжеской семье. В то
время когда Московское княжество вбирало в себя разъединенные части
Русской земли, этот фактически или фиктивно старший князь собирал в сво-
их руках раздробленные элементы верховной власти, и, как первый процесс
превратил Московское княжество в национальное Русское государство, так
результатом второго было превращение московского великого князя, только
старшего, по званию из удельных, в единственного, т.е. единодержавного,
русского государя. В то время когда Москва поднималась, поглощая другие
русские княжества, ее великий князь возвышался, подчиняя себе свою бли-
жайшую братию, удельных московских князей. Это подчинение становилось
возможным потому, что внешние успехи, достигнутые

ЛЕКЦИЯ ХХП
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Московским княжеством, наибольшей долей своей доставались великому
князю, который со своим московским уделом соединял обладание и Влади-
мирской великокняжеской областью. Этот второй процесс, которым обознача-
лись внутренние политические успехи Московского княжества, нам и предс-
тоит изучить. Чтобы лучше понять его, надо еще раз представить себе по-
рядок княжеского владения, действовавший в Московском, как и в других
княжествах.
Следя за возвышением Москвы, мы видим на первом плане деятельность
московского великого князя; но московский великий князь был не
единственным, а только старшим из московских князей. Вотчина московских
Даниловичей не была цельной владельческой единицей: подобно вотчинам
других княжеских линий, она представляла группу независимых удельных
княжеств. В то время когда начиналась объединительная роль Москвы, в
семье ее князей еще вполне действовали старые удельные отношения. Но по
мере того как расширялись владения и внешнее значение Москвы, изменялись
и внутренние отношения между московским великим князем и его младшими
удельными родичами, и изменялись в пользу первого'. Чтобы изучить ход
этого изменения, мы рассмотрим сначала порядок наследования, действовав-
ший в семье московских князей до половины XV в., и потом взаимные отно-
шения князей-сонаследников по владению.
ПОРЯДОК НАСЛЕДОВАНИЯ. Порядок наследования, действовавший в линии
московских князей в XIV и XV вв., открывается из длинного ряда дошедших
до нас их духовных грамот. Начиная с Калиты и кончая Иваном Ш, почти
каждый московский князь оставлял после себя духовную; от некоторых оста-
лось даже по две и по три духовных, так что за изучаемое время их сохра-
нилось всего до 16. Это довольно обильный материал для изучения московс-
кого порядка наследования. Самое появление этих грамот уже достаточно
его характеризует. Как ^ вам известно, есть два порядка наследования: по
закону или обычаю и по завещанию. Первый состоит из правил, устанавлива-
ющих однообразный и обязательный переход имуществ независимо от усмотре-
ния наследователя, хотя бы и вопреки его воле. Если у московских князей
наследование всякий раз определялось завещанием, значит, не существовало
таких обязательных обычных правил или устанавливались новые

правила, не согласные с обычаем. Итак, воля завещателя-вот юридичес-
кое основание порядка наследования, действовавшего в московском княжес-
ком доме, как и в других линиях Всеволодова племени. Это основание впол-
не отвечало юридической сущности удельного владения, которая заключалась
в понятии о княжестве как личной собственности, князя-владельца. Если
князь-личный, собственник владеемого им удела, то и преемство владения
могло определяться только личной волей владельца. Такой порядок прости-
рался лишь на вотчину и примыслы московских князей, делившиеся на уделы,
но не на Владимирскую великокняжескую волость, которая, по старому обы-
чаю, доставалась старшему князю, а старшим теперь был тот, кого призна-
вал таким хан. Наследниками, по московским духовным грамотам, являются
прежде всего сыновья завещателя, за отсутствием сыновей-его братья, на-
конец-жена^, одна или с дочерьми, даже при сыновьях и братьях^*. Великий
князь Иван Калита разделил свою вотчину на четыре части, из которых три
отдал трем своим сыновьям, а четвертую-второй своей жене с дочерьми; из
них одна и по смерти матери продолжала владеть долей завещанного им сов-
местного удела ^ Сын Калиты великий князь Семен, умирая бездетным, заве-
щал весь свой удел жене помимо братьев. Княгини-вдовы постоянно по заве-
щанию участвуют в наследстве, хотя неодинаково с прямыми наследниками.
Они получают от князей-завещателей, мужей своих, владения двоякого рода:
1) опричнины, т.е. владения, принадлежавшие им вполне, и 2) прожитки,
которыми они пользовались лишь "до своего живота", пожизненно*. Это пос-
тоянное участие княгинь-вдов в наследстве в силу завещания составляло
вторую черту юридического характера удельного княжеского владения как
частной собственности владельца. Еще яснее вскрывается этот частноправо-
вой характер удельного княжества в завещательном распорядке его частей
между наследниками. Вотчина завещателя не делилась по завещанию на
сплошные пространства; в разделе господствовала чрезвычайная чересполос-
ность. Причиною этого был самый способ раздела. Московское княжест

во состояло из нескольких пластов или разрядов владений, различавших-
ся между собою по своему хозяйственному значению или историческому про-
исхождению. Эти разряды великий князь Димитрий Донской в своей духовной
перечисляет в таком порядке: город Москва^, дворцовые села Подмосковные,
дворцовые села в чужих, не московских уделах и в великокняжеской области
Владимирской, затем

ЛЕКЦИЯ ххп
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

остальные владения, города и сельские волости, притом сначала владе-
ния московские старинные и, наконец, позднейшие внемосковские приобрете-
ния. Каждый наследник получал особую долю в каждом из этих разрядов мос-
ковских владений, точно так же как он получал особую долю в каждом раз-
ряде движимого имущества завещателя. Как всякому сыну отец-завещатель
назначал из своей домашней рухляди особую шапку, шубу и кафтан с куша-
ком, так каждый наследник получал особый жере-бий в городе Москве и в
подмосковных дворцовых селах, особую долю в старинных московских владе-
ниях и в новых примыслах. Отсюда и происходила чересполосица княжеского
владения. Безразличие в разделе движимого имущества, домашней рухляди и
вотчинных владений составляет третью черту в юридическом характере, с
каким является удельное владение в московских духовных. Киязь-завещатель
делил так чересполосно свою вотчину, очевидно, по хозяйственным, а не по
государственным соображениям, по расчету своих семейных, а не обществен-
ных интересов. Он смотрел на свои владения только как на различные
статьи своего хозяйства, а не как на целое общество, управляемое им во
имя общего блага. Даже по своей форме духовные грамоты московских князей
совершенно походили на завещания частных лиц того времени. Раскроем,
например, первую духовную грамоту второго московского великого кня-
зя-Ивана Калиты, составленную около 1327 г., когда он собирался ехать в
Орду. Грамота эта начинается такими словами:
"Во имя отца и сына и святого духа ее аз, грешный, худый раб божий
Иван, пишу душевную грамоту, идя в Орду, никим не нужен (никем не при-
нуждаемый), целым своим умом, в своем здоровьи. Аже бог что розгадает о
моем животе, даю ряд сыном своим и княгине своей. Приказываю сыном своим
отчину свою Москву, я ее семь им раздел учинил (т.е. город Москву я от-
даю всем сыновьям вместе, а сверх того вот что даю им каждому в от-
дельности)"'. Затем перечисляются города, села и волости, составлявшие
удел каждого сына. Как завещания частных лиц совершались при свидетелях
и скреплялись церковной властью, так и духовные грамоты московских вели-
ких князей писались при "послухах", которыми обыкновенно были их бояре,
и подписывались московским митрополитом. Итак, основными чертами гос-
подствовавшего среди московских князей порздка наследования были: личная
воля завещателя как единственное основание этого порядка, участие в раз-
деле наследства

всех членов семьи князя-завещателя, не исключая жены и дочерей, и ви-
димое юридическое безразличие движимого и недвижимого имущества, домаш-
ней рухляди и территориальных владений.
ДВИЖИМОЕ И ВОТЧИНА В ЗАВЕЩАНИЯХ. Из^* всех этих черт вас может сму-
тить преимущественно это безразличие как признак грубости общественного
сознания. Но необходимо осторожно всматриваться в изучаемые старинные
документы, чтобы не ошибиться в понимании людей, их составлявших. И Ка-
лита, конечно, понимал, что владеть Москвой с ее населением далеко не то
же, что владеть своим сундуком с его содержимым. Понимание этого так
просто само по себе, что трудно отказать в нем кому-либо, даже людям XIV
в. Калита различал в своем лице владельца и властелина, собственника и
правителя. Он считал своей личной собственностью землю под городом Моск-
вой с ее угодьями, право возводить на этой земле постройки, промышлять и
торговать или за все это брать пошлины. Всем этим он и распоряжается в
своих духовных наравне с платьем и посудой. Но он еще судил и наказывал
обывателей Москвы за преступления и проступки, разбирал их иски, издавал
обязательные для них распоряжения с целью поддержания общественного по-
рядка, облагал их сборами на. общественные нужды, например данью для уп-
латы ордынского выхода. Все он считал не своей собственностью, а делом
властелина, от бога поставленного "люди своя уймати от лихого обычая",
как писал потом преп. Кирилл Белозерский одному из удельных московских
князей^. Потому Калита ничего и не говорит об этих державных правах в
своих духовных: эти грамоты - частные завещательные распоряжения, а не
земские уставы. И великого княжения Владимирского, где московские князья
были только правителями, они не вносили в свои духовные, пока с Димитрия
Донского. не стали присвоять его себе на вотчинном праве. Наследовались
по завещанию вещи, хозяйства, а не лица и не общества как политические
союзы, которые и тогда отличались от хозяйственных статей. И все-таки
московского князя по рассматриваемым духовным грамотам нельзя признать
государем в настоящем политическом смысле слова по двум причинам: прост-
ранство Московского княжества считалось вотчиной его князей, а не госу-
дарственной территорией; державные права их, составляющие с

одержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе

ЛЕКЦИЯ ххп
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

с вотчиной наравне с хозяйственными статьями. У этих князей нельзя
отвергать присутствия государственных понятий, но понятий, еще не успев-
ших получить форм и средств действия, которые соответствовали бы их при-
роде. Итак, указанное безразличие движимого и недвижимого имущества в
завещаниях московских князей характеризует не столько их общественное
сознание, сколько их владельческие привычки, еще не освободившиеся от
удельного смешения владения с управлением.
КНЯЖЕСКОЕ НАСЛЕДОВАНИЕ И ОБЫЧАЙ. Если в московском князе XIV-XV вв.,
даже великом князе, было так много частного владельца, закрывавшего в
нем собою государя, то можно спросить: как относился устанавливаемый в
московских княжеских завещаниях порядок наследования к юридическому обы-
чаю, действовавшему в частном общежитии Древней Руси, в ее гражданском
обороте? Об этом всего удобнее было бы судить по случаям законного нас-
ледования; но такого случая с достаточно выясненными обстоятельствами не
встречаем в московском княжеском доме изучаемого времени. В духовных
грамотах видим и сходства, и отступления от этого обычая. Княгини сверх
назначаемой их мужьями-завещателями опричнины получают еще в пожизненное
владение доли из уделов своих сыновей вполне согласно с Русской Правдой,
по которой вдове "у своих детей взята часть", подразумевается, "до живо-
та", а что ей дал муж, тому она "госпожа", т.е. полная собственница^.
Точно так же не встречаем в московских духовных случая участия в нас-
ледстве братьев при детях, как вообще не было обычно в Древней Руси при-
зывать боковых наследников, когда есть прямые. Но в тех же духовных жены
и дочери являются наследницами, притом иногда на праве полной собствен-
ности, при сыновьях и братьях вопреки древнерусскому обычаю. Значит,
наследование по завещанию у московских князей не вполне совпадало с нас-
ледованием по закону. Это разногласие можно объяснить семейными сообра-
жениями, подобными тем, какие побуждали московских князей вопреки
удельному началу строгой раздельности владения завещать город Москву не
одному, именно старшему, а всем сыновьям, однако с разделением на от-
дельные участки. При общем стремлении удельных князей к обособлению и
взаимному отчуждению отцы хотели, чтобы сыновья чаще встречались в общем
фамильном гнезде, у могил родителей, и не забывали, что они дети одного
отца и одной матери "*.

ОТНОШЕНИЯ КНЯЗЕЙ ПО РОДСТВУ И ВЛАДЕНИЮ. Теперь посмотрим, какие отно-
шения устанавливались между князьями-сонаследниками, когда закрывал гла-
за их отец-завещатель и они вступали во владение доставшимися им участ-
ками отцовой вотчины. Эти отношения можно изучить по договорным грамотам
московских князей, которых также дошло до нас несколько десятков от XIV
и XV вв. По этим грамотам каждый князь-сонаследник является полным хозя-
ином доставшегося ему удела; он владеет им вполне независимо, как владел
своей отчиной его отец. Формулой этой независимости можно признать слова
великого князя Димитрия Донского в договорной его грамоте 1388 г. с дво-
юродным братом, удельным князем серпуховским Владимиром Андреевичем:
"Тобе знати своя отчина, а мне знати своя отчина"^. На основании этой
формулы и определяются взаимные отношения князей-сонаследников по владе-
нию. Каждый князь обязывался не вмешиваться в удельные дела другого, не
мог без разрешения владельца приобретать земли в чужом уделе, не мог да-
же без позволения местного владельца проехать через его владения "на
свою утеху", т.е. на охоту. Но при изложенном порядке раздела княжеских
вотчин между наследниками и при частных способах приобретения земель
князьями обыкновенно бывало так, что один князь владел селами и деревня-
ми в уделе другого. У таких владений являлось два владельца, как бы ска-
зать территориальный, и личный. Положение таких сел определялось услови-
ем договорных грамот, которое имело характер обычного правила: "судом и
данью тянуть по земле и по воде", т.е. такие села были подсудны и пла-
тили дань, прямой поземельный налог, местному территориальному вла-
дельцу, в уделе которого они находились, а не своему князю-собственнику,
который довольствовался получением с них частного владельческого оброка.
Впрочем, и это правило допускало исключение: иногда села князя, находив-
шиеся в чужом уделе, только данью тянули к местному территориальному
владельцу, а по суду зависели от своего князя-собственника. Итак, каждый
удельный князь был независимым владельцем своего удела.
Но легко понять, что удельные князья известной княжеской линии не
могли стать вполне чуждыми друг Другу владельцами потому уже, что были
близкие родственники друг другу. Обыкновенно это были родные или двою-
родные братья либо дяди с племянниками. Родственная близость устанавли-
вала между князьями известные

Ъ"й. О. Ключевский, т. 2

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ ххп

невольные связи. Подчиняясь этой близости, они в договорных грамотах
обыкновенно обязывались "быть всем за один до живота". Согласно с заве-
том отца, приказывавшего старшему сыну молод шую его братию, чтобы он по
бозе был ей "печальник", попечитель, младшие удельные князья обязывались
чтить старшего вместо отца, старший обязывался держать младших братьев в
братстве без обиды и заботиться о детях их, если они осиротеют. При тор-
жестве семейных отношений над родовыми между удельными князьями особенно
важное значение в княжеской семье получала вдова-мать. Завещатели прика-
зывали детям слушаться во всем своей матери, ни в чем не выступать из ее
воли, чтить ее вместо отца. Но легко видеть, что все это родственные, а
не владельческие отношения, скорее нравственные заветы или благодушные
обещания, чем действительные политические обязательства. Родство завязы-
вало и владельческие отношения: пожизненные владения вдовы по смерти ее
делились между ее сыновьями или внуками; свекрови обыкновенно завещали
свои опричнины снохам, матери-сыновьям и т.п. Но это были частные граж-
данские и не всегда обязательные отношения. Существовали ли какие-либо
обязательные отношения по владению с характером политических связей? По
договорным грамотам московских князей XIV и первой половины XV в., стар-
ший великий князь в силу только своего старшинства не имел постоянного
обязательного, т.е. политического, авторитета для младших своих роди-
чей, не наделял, не судил их, как прежде, если это не были его дети.
Притом тогда не существовало уже на Руси и единого великого князя. С
развитием удельного порядка владения разделилось и великокняжеское дос-
тоинство. Князья, владетели тогдашней Северной Руси, принадлежали к раз-
личным княжеским линиям, большая часть которых шла от Всеволода III суз-
дальского. Каждая обособившаяся княжеская линия заводила своего великого
князя: у князей тверских был свой великий князь, сзой у ростовских,
ярославских, рязанских и в других линиях. Правда, первым из этих великих
князей, старейшим из старших, можно было считать великог

о князя московского, потому что с Ивана Калиты он владел непрерывно и
великокняжеской Владимирской областью, которая в XIII в. была общим дос-
тоянием Всеволодова племени и которою по очереди владели старшие из Все-
володовичей. Но в XIV в. под влиянием начал, на которых был построен
удельный порядок владения, и Владимирское великое княжество утратило

свой прежний родовой характер. В духовной своей 1389 г. великий князь
Димитрий Донской благословил своего старшего сына этим княжением как
своею отчиной, а внук его Василий Темный включил Владимирскую область в
состав своей наследственной московской вотчины. Так исчез последний ос-
таток прежнего нераздельного княжеского владения. Постоянных политичес-
ких связей по владению между князьями старшими и младшими в каждой ли-
нии, как и между князьями разных линий, не существовало, судя по дого-
ворным московским грамотам; завязывались лишь связи временные, семейные,
как пожизненное обеспечение матери и т.п. Димитрий Донской в своей ду-
ховной впервые установил некоторую солидарность по владению между своими
сыновьями, но случайного характера, стеснив право бездетного сына распо-
ряжаться своим уделом на случай смерти: выморочный удел делится между
остальными братьями умершего по усмотрению княгини-матери; только удел
старшего брата, великого князя, в таком случае безраздельно переходит к
следующему брату, а удел последнего мать делит между наличными сы-
новьями. Такие же временные и случайные связи возникали из потребностей
внешней обороны и из отношений к Орде. В интересах внешней безопасности
князья-родственники, обыкновенно ближайшие, составляли наступательный и
оборонительный союз друг с другом. В договорных грамотах младшие
удельные князья говорили своему старшему: "Быти тобе с нами, а нам с то-
бою". Великий князь обязывался не заключать договоров без ведома младших
и наоборот. Великий князь и младшие его родичи обязывались иметь общих
друзей и общих врагов. Старший говорил в грамоте младшим: "Сяду я на ко-
ня (пойду в поход), и вам садиться на коней; когда я сам не пойду, а вас
пошлю, вам итти без ослушания". Но это были временные соглашения, какие
заключаются между независимыми владельцами по международному праву. По-
тому условия эти изменялись с каждым поколением князей, даже с каждой
переменой в наличном составе княжеского союза или просто с изменением
обстоятельств. Благодаря этой изменчивости княжеских отношений до нас и
дошло такое множество договорных грамот. Великий князь Василий Темный
только с двоюродными братьями своими, удельными князьями можайскими Ива-
ном и Михаилом Андреевичами, заключил в продолжение своего княжения 17
договоров; еще более договоров. пришлось заключить тому же великому кня-
зю со своим дядей Юрием галицким и его сыновьями Васили-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXII

ем Косым и Димитрием Красным. Другой ряд владельческих отношений меж-
ду князьями завязывался под влиянием их зависимости от Орды. Ордынский
хан, как я уже говорил, сначала собирал дань с Русской земли посредством
своих агентов, потом нашел более удобным поручать сбор этой дани великим
князьям русским. Каждый великий князь собирал татарскую контрибуцию, вы-
ход, с удельных князей своей линии и доставлял ее в Орду; Калите пору-
чено было собирать дань даже с князей других линий. Этим преимуществом,
которое давало великим князьям возможность держать в зависимости князей
удельных, первые очень дорожили и старались не допускать младших родичей
до непосредственных сношений с Ордой. Это стремление выражалось в дого-
ворных княжеских грамотах словами великого князя, обращенными к
удельным: "... мне знать Орду, а тобе Орды не знать". Финансовая зависи-
мость удельных князей от великого со временем могла превратиться в зави-
симость политическую. Но князья очень хорошо помнили, что эта связь на-
вязана им извне, и твердо стояли на той мысли, что она должна исчезнуть
с исчезновением этой сторонней силы. Вот почему в упомянутом договоре
Димитрия Донского с серпуховским удельным князем мы встречаем условие:
"... оже ны бог избавит, ослобит от Орды, ино мне два жеребья дани, а то-
бе треть", т.е. великий князь будет удерживать свои две трети ордынской
дани в своих руках, а удельный-свою треть в своих'". Значит, московские
князья предполагали, что, как скоро спадет татарское иго, должна исчез-
нуть и финансовая зависимость удельных князей от великого. Таким обра-
зом, рассматривая договорные грамоты XIV и XV вв., мы не находим никакой
постоянной политической связи, которая подчиняла бы удельных князей ве-
ликому. При таких отношениях каким же способом могла завязаться полити-
ческая зависимость удельных князей от великого? Вот вопрос, разрешением
которого вскрывается процесс образования верховной государственной влас-
ти в Московском княжестве.
ДОГОВОРНЫЕ ГРАМОТЫ НЕ ОТВЕЧАЮТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. Для изучающего вза-
имные отношения московских князей XIV и XV вв. их договорные грамоты-до-
вольно коварный источник. Изложенные условия их уже не соответствовали
современной им действительности. С этой стороны московские договорные
грамоты представляют в некотором смысле исторический анахронизм: они
воспроизводят княжеские

отношения, несомненно действовавшие некогда, именно в первую пору
удельного порядка, в XIII и разве в начале XIV в., не позднее. С тех пор
как Москва начала приобретать решительный перевес над другими княжества-
ми, эти условия скоро устарели и повторялись в договорных грамотах, как
затверженные формулы, по старой памяти, вследствие обычной неповоротли-
вости мышления канцелярий, их неуменья поспевать за жизнью. Этот недос-
таток разделяли со своими дьяками и сами князья. Вот опасность, которая
грозит исследователю договорных грамот. Эта" отсталость понятий от
действительности выступает в княжеских договорах особенно явственно.
Здесь северные князья XIV в. продолжают говорить языком родства, каким
их южные предки XI - XII вв. определяли свои взаимные отношения. Но
родственные выражения имеют чисто условный смысл. Удельный дядя, стар-
ший, но слабейший князь, обязуется считать младшего родича, племянника,
но великого князя, своим старшим братом; степенями родства измеряется
неравенство силы и власти. Для новых отношений еще не были найдены под-
ходящие слова, и эти отношения ушли от ходячих понятий, значит, были
созданы условиями, действовавшими помимо сознания людей, захваченных их
действием ".
УСИЛЕНИЕ СТАРШЕГО НАСЛЕДНИКА. Действительные отношения московских
князей. с Димитрия Донского или даже при ближайших его предшественниках
становились уже на другие основания ". Под прикрытием терминологии ус-
ловного родства и началось постепенное превращение удельных князей из
самостоятельных владельцев в слуг своего условно или действительно стар-
шего родича, великого князя. Великий князь московский, как мы видели,
приобретал все большее преобладание над удельными младшими родичами. Лю-
бопытно, что это преобладание старшего великого князя, разрушившее потом
удельный порядок, создавалось из условий этого же самого порядка. Мы ви-
дели из московских духовных грамот, что порядок наследования в среде ^
московских князей определялся исключительно личной волей завещателя. Но
эти завещатели постепенно выработали и усвоили себе известные постоянные
правила, которыми они руководились в разделе своей вотчины между наслед-
никами. Так уже с первой московской духовной грамоты, написанной Иваном
Калитой, мы замечаем стремление московских князей-завещателей делить

ЛЕКЦИЯ XXII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

свою вотчину на неравные части: размеры каждой части соответствовали
степени старшинства получавшего ее наследника. Чем старше был наследник,
тем большая доля наследства доставалась ему". В этом неравенстве разде-
ла, очевидно, сказывалось смутное воспоминание о некогда действовавшем
между князьями порядке владения по очереди старшинства. Но и в этом слу-
чае старое предание припомнилось, потому что отвечало семейным соображе-
ниям: старший сын после отца становился для младших своих братьев вместо
отца, а потому должен быть сильнее их. Благодаря этому обычаю, усвоенно-
му московскими завещателями, старший наследник, т.е. старший сын заве-
щателя, получал из отцовского наследства большую долю сравнительно с
младшими братьями-сонаследниками. Этот излишек давался ему "на старейший
путь", т.е. по праву старшинства. Сначала он является очень малозначи-
тельным, состоит из немногих лишних городов или сел, из нескольких лиш-
них доходов; но с завещания Димитрия Донского этот излишек на старейший
путь получает все большие размеры. По духовной Димитрия Донского владе-
ния его были разделены между пятью его сыновьями; в духовной определяет-
ся и доходность каждого удела. Завещатель указывает, сколько должен вно-
сить каждый из его наследников в состав каждой тысячи рублей ордынской
дани. Очевидно, взнос каждого наследника соразмерялся с доходностью его
удела. Старший сын-великий князь Василий должен был вносить в состав ты-
сячи не пятую часть, а 342 рубля, т.е. больше трети всей суммы. После
Димитрия Донского с каждым поколением излишек старшего наследника на
старейший путь растет все более. Возьмем духовную великого князя Василия
Темного, составленную в 1462 г. Василий также разделил свою вотчину меж-
ду пятью сыновьями. Старшему-великому князю Ивану он дал одному 14 горо-
дов с уездами, притом самых значительных, а остальным сыновьям, всем
вместе, только II или 12". Чтобы еще яснее представить себе этот про-
цесс, мы перейдем за пределы изучаемого периода и перелистаем духовную
грамоту великого князя Ивана III, составленную около 1504 г. Иван
Ш разделил свою вотчину также между пятью сыновьями. Старшему из нас-
ледников - великому князю Василию он отказал одному 66 городов с уездами,
а всем остальным вместе только 30. И этот завещатель определяет долю
каждого наследника в составе каждой тысячи рублей на ордынские расходы.
Великий князь, старший наследник, один должен был вносить в

тысячу 717 рублей, т. е около ^/4 всей суммы, почти втрое больше, чем
все младшие братья вместе. К такому результату привел рано усвоенный
московскими завещателями обычай нарушать равенство раздела вотчины между
наследниками в пользу старшего из них. Излишек на старейший путь, снача-
ла столь мало заметный, в" начале XV в." достиг таких размеров, которые
давали старшему. наследнику решительное материальное преобладание над
младшими. Князья-завещатели не давали старшим сыновьям никаких лишних
политических прав, не ставили их младших братьев в прямую политическую
от них зависимость; но они постепенно сосредоточивали в руках старшего
наследника такую массу владельческих средств, которая давала им возмож-
ность подчинить себе младших удельных родичей и без лишних политических
прав. Таким чисто материальным, имущественным преобладанием и положено
было основание политической власти московского великого князя, старшего
наследника. Посредством такого вотчинного фактического преобладания, без
политических преимуществ, этот великий князь и превратился в государя не
только для простых обывателей московских уделов, но и для самих удельных
князей. Значит, политическая власть великого князя московского, уничто-
жившая потом удельный порядок владения, создавалась из условий этого же
самого порядка, при помощи права князей-завещателей располагать своими
вотчинами по личному усмотрению^.
ФОРМЫ ПОДЧИНЕНИЯ МЛАДШИХ КНЯЗЕЙ. Усиление"* старшего наследника пос-
редством старейшего пути сопровождалось в Москве, как и в Твери, стрем-
лением сильнейших подчинять себе слабейших удельных князей. Это подчине-
ние по обстоятельствам принимало различные формы, достигало неодинаковых
степеней зависимости. Простейшую форму представляла личная служба
удельного князя великому по договору. Эту форму встречаем в договоре Ди-
митрия Донского с двоюродным братом Владимиром серпуховским 1362 г.:
здесь удельный князь, оставаясь независимым в своем уделе, обязывается
служить великому без ослушания "по згадце - по обоюдному договору, а ве-
ликий князь - кормить", вознаграждать слугу по его службе ". Здесь слу-
жебное обязательство нисколько не связывается с удельным владением слу-
ги. Другую форму представляло положение окупных князей, у которых вели-
кий князь покупал их уделы, оставляя за ними

ЛЕКЦИЯ ХХП
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

пользование их бывшими вотчинами с известными служеб - ными обяза-
тельствами. Так поступил Калига с князьями белозерским и галицким, Васи-
лий Темный-с ростовскими: здесь владельческая зависимость была источни-
ком служебных обязательств. В подобном положении находились и князья, у
которых великий князь отнимал уделы, но самих принимал на свою службу,
возвращая под ее условием отнятые вотчины или части их в виде пожалова-
ния. В такое положение стали князья стародубские при Донском, тарусские
и муромские-при его сыне Василии. Наконец, великие князья стремились
подчинить себе удельных в силу общего принципиального требования, чтобы
удельные князья повиновались великому именно потому, что они
удельные, - повиновались, обеспечивая повиновение своими вотчинами. Самое
решительное выражение этого требования встречаем в договоре великого
князя тверского Бориса Александровича с Витовтом 1427 г.: все князья
тверские, дяди, братья, племянники великого князя, обязаны быть у него в
послушании; он волен кого жаловать, кого казнить; кто из них вступит в
службу к другому князю, лишается своей вотчины(tm). На подобных условиях
с некоторыми изменениями подчинились Василию Темному князья суздальские.
Здесь вотчины удельных князей не отнимались и не покупались, а князья
сами по договору отказывались от них и получали их обратно как пожалова-
ние^"; в отличие от второй формы подчинения здесь служебные обяза-
тельства становились источником владельческой зависимости; но в отличие
от первой формы служебный договор обеспечивался уделом, служебные отно-
шения связывались с. владельческими. В Московском княжестве две послед-
ние формы зависимости удельных князей нашли особенно успешное примене-
ние, и Василий Темный в конце своего княжения мог. с некоторым преувели-
чением сказать новгородскому владыке, что ему дана власть над всеми
князьями русскими.
Мы проследили два процесса, которыми создавалось политическое и наци-
ональное значение Московского княжества и его старшего князя. Один про-
цесс расширял территорию и внешнее влияние этого княжества, другой соби-
рал элементы верховной власти в лице старшего из московских князей. Эти
успехи были закреплены встречей благоприятных условий, выпавших на долю
этих князей и поддержавших действие первоначальных причин усиления Моск-
вы.

ВЛИЯНИЕ ТАТАРСКОГО ИГА. Прежде всего татары стали в отношение к пора-
бощенной ими Руси, устранявшее или облегчавшее многие затруднения, какие
создавали себе и своей стране северно-русские князья. Ордынские ханы не
навязывали Руси каких-либо своих порядков, довольствуясь данью, даже
плохо вникали в порядок, там действовавший. Да и трудно было вникнуть в
него, потому что в отношениях между тамошними князьями нельзя было ус-
мотреть никакого порядка. С этой стороны верхневолжские Всеволодовичи
стояли гораздо ниже своих предков, днепровских Яросла-вичей. У тех
мелькали в головах хоть шаткие идеи старшинства и земского долга; эти
идеи иногда направляли их отношения и сообщали им хотя бы тень права.
Всеволодовичи XIII в. в большинстве плохо помнили старое родовое и земс-
кое предание и еще меньше чтили его, были свободны от чувства родства и
общественного долга. Юрий московский в Орде возмутил даже татар своим
родственным бесчувствием при виде изуродованного трупа Михаила тверско-
го, валявшегося нагим у палатки. В опустошенном общественном сознании
оставалось место только инстинктам самосохранения и захвата. Только об-
раз Александра Невского несколько прикрывал ужас одичания и братского
озлобления, слишком часто прорывавшегося в среде русских правителей,
родных или двоюродных братьев, дядей и племянников. Если бы они были
предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвяз-
ные, вечно враждующие между собою удельные лоскутья. Но княжества тог-
дашней Северной Руси были не самостоятельные владения, а даннические
"улусы" татар; их князья звались холопами "вольного царя", как величали
у нас ордынского хана. Власть этого хана давала хотя призрак единства
мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей. Прав-
да, и в волжском Сарае напрасно было искать права. Великокняжеский вла-
димирский стол был там предметом торга и переторжки; покупной ханский
ярлык покрывал всякую неправду. Но обижаемый не всегда тотчас хватался
за оружие, а ехал искать защиты у хана, и не всегда безуспешно. Гроза
ханского гнева с

держивала забияк; милостью, т.е. произволом, хана не раз предупреж-
далась или останавливалась опустошительная усобица. Власть хана была
грубым татарским ножом, разрезавшим узлы, в какие умели потомки Всеволо-
да Ш запутывать дела своей земли. Русские летописцы не напрасно называли
поганых агарян батогом божиим, вразумляющим греш-

ЛЕКЦИЯ ХХП
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ников, чтобы привести их на путь покаяния. Всех удачнее пользовались
этим батогом великие князья московские против своей братии. Особенно
явственно обнаружилось это во время единственной московской усобицы, ра-
зыгравшейся в княжение Василия Темного. Эта усобица произошла вследствие
притязания князя Юрия галицкого, дяди Василиева, занять великокняжеский
стол мимо племянника. Этот дядя, опираясь на свое старшинство и ссылаясь
на духовную своего отца, Димитрия Донского, не хотел признать старшим
десятилетнего племянника и в 1431 г. поехал в Орду тягаться с ним". Ус-
пех Юрьева притязания перенес бы великое княжение в другую линию мос-
ковского княжеского дома, расстроил бы порядки, заводившиеся Москвой це-
лое столетие, и грозил бесконечной усобицей. Хан рассек узел: отуманен-
ный льстиво-насмешливою речью ловкого московского боярина Всеволожского,
доказывавшего, что источник права-его ханская милость, а не старые лето-
писцы и не мертвые грамоты (т.е. духовная Донского), хан решил дело в
пользу Василия.
ПРЕЕМСТВО В ПРЯМОЙ НИСХОДЯЩЕЙ ЛИНИИ. Другое благоприятное условие
заключалось в новом порядке преемства великокняжеской власти. Значение,
какое приобретало Московское княжество своими успехами, все доставалось
великому князю, старшему из московских князей, который сверх своего мос-
ковского удела владел еще великокняжеской Владимирской областью. С Ивана
Калиты в продолжение ста лет таким великим князем становился почти всег-
да старший сын предшествовавшего великого князя, у которого в минуту
смерти обыкновенно не оказывалось налицо младших братьев. Случилось так,
что московский княжеский дом не разрастался в боковые ветви, младшие дя-
ди вовремя уходили со сцены, не становясь поперек дороги старшим племян-
никам. Потому переход великокняжеского достоинства в нисходящей линии до
смерти Калитина правнука великого князя Василия Димитриевича не вызывал
спора среди московских князей, а князьям других линий, соперничавшим с
московскими, ни суздальским, ни тверским, не удалось перебить у них ве-
ликого княжения. Случайность, повторяясь, становится прецедентом, кото-
рый силой привычки превращается в обязательное требование, в правило.
Неоспариваемый переход великокняжеской власти от отца к сыну, повторяв-
шийся в продолжение нескольких поколений, стал, по выражению летописи,

"отчеством и дедством", обычаем, освященным примерами отцов и дедов,
на который общество начало смотреть как на правильный порядок, забывая о
прежнем порядке преемства по старшинству. И это условие резко вскрылось
в той же московской усобице"*. Продолженная по смерти Юрия его сы-
новьями, она взволновала все русское общество, руководящие классы кото-
рого-духовенство, князья, бояре и Другие служилые люди-решительно стали
за Василия. Галицкие князья встречены были в Москве как чужие и как по-
хитители чужого, и чувствовали себя здесь одиноко, окруженные недоверием
и недоброжелательством. Когда сын Юрия Шемяка, по смерти отца наследник
его притязаний, нарушил свой договор с Василием, последний отдал дело на
суд духовенства. Духовный собор из пяти епископов с несколькими архи-
мандритами (тогда не было митрополита на Руси) в 1447 г. обратился к на-
рушителю договора с грозным посланием, и здесь иерархи высказали свой
взгляд на политический порядок, какой должен существовать на Руси. Духо-
венство решительно восстало против притязаний Шемякина отца на великок-
няжеский стол, признавая исключительное право на него за племянником,
старшим сыном предшествовавшего великого князя. Притязание Юрия, помыс-
лившего беззаконно о великом княжении, послание сравнивает с грехом пра-
отца Адама, возымевшего желание "равнобожества", внушенное сатаной.
"Сколько трудов понес отец твой, - писали владыки, - сколько истомы потерпе-
ло от него христианство, но великокняжеского стола он все-таки не полу-
чил, чего ему не дано богом, ни земскою изначала пошлиной". Итак, духо-
венство считало единственно правильным порядком преемство великокняжес-
кого стола в нисходящей линии, а не по очереди старшинства и даже напе-
рекор истории признавало такой порядок исконной земской пошлиной, т.е.
старинным обычаем Русской земли. Этот новый порядок пролагал дорогу к
установлению единовластия, усиливая одну прямую старшую линию московско-
го княжеского дома, устраняя и ослабляя боковые младшие. И '"* усобица
еще не кончилась, а глава русской иерархии уже провозглашал единовластие
з

аконного московского великого князя совершившимся фактом, пред кото-
рым обязано преклониться все русское общество, и князья, и простые люди.
Новопосвященный митрополит Иона в известительном окружном послании 1448
г. о своем посвящении призывает князей, панов, бояр, воевод и все хрис-
тоименитое "люд-ство" бить челом своему господарю великому князю

ЛЕКЦИЯ ХХП
в. о. ключввский

. Василию, отдаться в его волю; если же они этого не сделают и допус-
тят Шемяку возобновить усобицу, с них взыщется вся пролитая кровь хрис-
тианская, в земле их никто не будет больше зваться христианином, ни один
священник не будет священствовать, все церкви божий будут затворены"*.
МОСКОВСКИЕ КНЯЗЬЯ И ВЕЛИКОРОССИЯ. В деятельной поддержке, оказанной
обществом во время усобицы новому порядку преемства великокняжеской
власти, сказалось самое важное условие, упрочившее политические и нацио-
нальные успехи Московского княжества. Как скоро из среды удельных князей
поднялся один с такими средствами, какими обладал, со стремлениями, ка-
кие проводил преемственный ряд великих князей московских, вокруг него
начали сосредоточиваться политические помыслы и народные интересы всего
севернорусского населения. Это население ждало такого вождя, и это ожи-
дание шумно проявилось в усобице. Здесь фамильные усилия московских ве-
ликих князей встретились с народными нуждами и стремлениями. Первона-
чальной движущей пружиной деятельности этих князей был династический ин-
терес, во имя которого шло и внешнее усиление их княжества, и внутреннее
сосредоточение власти в одном лице. Но этот фамильный своекорыстный ин-
терес был живо поддержан всем населением Северной Руси с духовенством во
главе, лишь только почувствовали здесь, что он совпадает с "общим добром
всего нашего православного христианства", как писал в одном послании тот
же митрополит Иона. Эта поддержка объясняется фактом, незаметно совер-
шившимся в Северной Руси под шум княжеских усобиц и татарских погро-
мов". Мы знаем, какие обстоятельства заставили массу русского населения
передвинуться из старой днепровской Руси в область верхней Волги. Это
передвижение сопровождалось раздроблением народных сил, выразившимся в
удельном дроблении верхневолжской Руси. Очутившись в новых условиях, в
непривычной обстановке, среди чуждого им туземного населения, пришельцы
с юга не могли ни восстановить старого, ни скоро установить нового обще-
го порядка и рассыпались по многочисленным все мельчавшим уделам. Но они
не смыкались в замкнутые удельные миры, отчужденные друг от друга, как
были. отчуждены удельные князья. Народное брожение продолжалось, и сами
князья поддерживали его своими усобицами: летописи

прямо говорят, что ссоры тверских и других князей заставляли обывате-
лей их княжеств уходить в более спокойные края. А с конца XIV в. подня-
лось усиленное переселенческое движение из междуречья на север, за Вол-
гу. Размещаясь мелкими поселками, ведя более двух веков дробную работу
по местам, но при сходных экономических и юридических условиях, пересе-
ленцы со временем сложились всюду в сходные общественные типы, освоились
между собою, выработали на значительных пространствах известные взаимные
связи и отношения, юридический быт и хозяйственный оборот, нравы, асси-
милировали окрестных инородцев, и из всех этих этнографических элемен-
тов, прежде рассыпанных и разъединенных, к половине XV в. среди полити-
ческого раздробления сложилась новая национальная формация. Так завяза-
лась и окрепла в составе русского населения целая плотная народность-ве-
ликорусское племя. Оно складывалось тяжело и терпеливо. В продолжение
234 лет (1228-1462) Северная Русь вынесла 90 внутренних усобиц и до 160
внешних войн при частых поветриях, неурожаях и неисчислимых пожарах. Вы-
росши среди внешних гроз и внутренних бед, быстро уничтожавших плоды
многолетней кропотливой работы, оно чувствовало потребность в политичес-
ком сосредоточении своих неустроенных сил, в твердом государственном по-
рядке, чтобы выйти из удельной неурядицы и татарского порабощения. Эта
потребность и была новой скрытой, но могущественной причиной успехов ве-
ликого князя московского, присоединившейся к первоначальным и основным,
какими были: экономические выгоды географического положения города Моск-
вы и Московского княжества, церковное значение, приобретенное Москвой
при содействии того же условия, и согласованный с обстоятельствами вре-
мени образ действий московских князей, внушенный их генеалогическим по-
ложением.
ЗНАЧЕНИЕ МОСКОВСКОЙ. УСОБИЦЫ. Той же потребностью объясняется неожи-
данный и чрезвычайно важный для Северной Руси исход московской усобицы.
Начав княжение чуть не ребенком, мягкий и благодушный Василий, казалось,
совсем не годился для боевой роли, какая ему была суждена. Не раз поби-
тый, ограбленный и заточенный, наконец, ослепленный, он, однако, вышел
из 19-летней борьбы с приобретениями, которые далеко оставили за собою
все, что заработали продолжительными усилиями его отец и дед.

ЛЕКЦИЯ ХХП
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

- Когда ' он вступал на спорный великокняжеский стол, московская вот-
чина была разделена на целый десяток уделов, а когда он писал свою ду-
ховную, вся эта вотчина была в его руках, кроме половины одного из преж-
них уделов (верейская половина Можайского княжества). Сверх того, ему
принадлежало Суздальское княжество, вотчичи которого служили ему или бе-
гали по чужим странам, московские наместники сидели по рязанским горо-
дам, Новгород Великий и Вятка были во всей его воле. Наконец, он не
только благословил своего старшего сына великим княжением, что еще коле-
бался сделать его отец, но и прямо включил великокняжескую область в
состав своей наследственной вотчины. Такие успехи достались Темному по-
тому, что все влиятельное, мыслящее и благонамеренное в русском обществе
стало за него, за преемство великокняжеской власти в нисходящей линии.
Приверженцы Василия не давали покоя его соперникам, донимали их жалоба-
ми, протестами и происками, брали на свою душу его клятвы, пустили в де-
ло на его защиту все материальные и нравственные средства, какими распо-
лагали. Внук Донского попал в такое счастливое положение, не им создан-
ное, а им только унаследованное, в котором цели и способы действия были
достаточно выяснены, силы направлены, средства заготовлены, орудия прис-
пособлены и установлены, - и машина могла уже работать автоматически, не-
зависимо от главного механика"*. Как скоро население Северной Руси по-
чувствовало, что Москва способна стать политическим центром, около кото-
рого оно могло собрать свои силы для борьбы с внешними врагами, что мос-
ковский князь может быть народным вождем в этой борьбе, в умах и отноше-
ниях удельной Руси совершился перелом, решивший судьбу удельного поряд-
ка: все дотоле затаенные или дремавшие национальные и политические ожи-
дания и сочувствия великорусского племени, долго и безуспешно искавшие
себе надежного пункта прикрепления, тогда сошлись с династическими уси-
лиями московского великого князя и понесли его на высоту национального
государя Великорос-сии^. Так можно обозначить главные моменты политичес-
кого рос

та Московского княжества.
ХАРАКТЕР МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ. Часто дают преобладающее значение в ходе
возвышения Московского княжества личным качествам его князей". Окончив
обзор политического роста Москвы, мы можем оценить и значение этих ка-
честв в ее

истории. Нет надобности преувеличивать это значение, считать полити-
ческое и национальное могущество Московского княжества исключительно де-
лом его князей, созданием их личного творчества, их талантов. Историчес-
кие памятники XIV и XV вв. не дают нам возможности живо воспроизвести
облик каждого из этих князей. Московские великие князья являются в этих
памятниках довольно бледными фигурами, преемственно сменявшимися на ве-
ликокняжеском столе под именами Ивана, Семена, другого Ивана, Димитрия,
Василия, другого Василия. Всматриваясь в них, легко заметить, что перед
нами проходят не своеобразные личности, а однообразные повторения одного
и того же фамильного типа. Все московские князья до Ивана III как две
капли воды похожи друг на друга, так что наблюдатель иногда затрудняется
решить, кто из них Иван и кто Василий. В их деятельности заметны некото-
рые индивидуальные особенности; но они объясняются различием возраста
князей или исключительными внешними обстоятельствами, в какие попадали
иные из них; эти особенности не идут далее того, насколько изменяется
деятельность одного и того же лица от таких условий. Следя за пре-
емственной сменой московских князей, можем уловить в их обликах только
типические фамильные черты. Наблюдателю они представляются не живыми ли-
цами, даже не портретами, а скорее манекенами; он рассматривает в каждом
его позу, его костюм, но лица их мало что говорят зрителю.
Прежде всего московские Даниловичи отличаются замечательно устойчивой
посредственностью-не выше и не ниже среднего уровня. Племя Всеволода
Большое Гнездо вообще не блистало избытком выдающихся талантов, за иск-
лючением разве одного Александра Невского. Московские Даниловичи даже
среди этого племени не шли в передовом ряду по личным качествам. Это
князья без всякого блеска, без признаков как героического, так и
нравственного величия. Во-первых, это очень мирные люди; они неохотно
вступают в битвы, а вступая в них, чаще проигрывают их; они умеют отси-
живаться от неприятеля за дубовыми, а с Димитрия Донского за каменными
стенами московского Кремля, но еще охотнее при нападении врага уезжают в
Переяславль или куда-нибудь подальше, на Волгу, собирать полки, оставляя
в Москве для ее защиты владыку митрополита да жену с детьми^. Не блистая
ни крупными талантами, ни яркими доблестями, эти князья равно не отлича-
лись и крупными пороками или страстями. Это делало их во многих отноше-
ниях образца-

ЛЕКЦИЯ ХХП
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ми умеренности и аккуратности; даже их наклонность выпить лишнее за
обедом не возвышалась до столь известной страсти древнерусского челове-
ка, высказанной устами Владимира Святого. Это средние люди Древней Руси,
как бы сказать, больше хронологические знаки, чем исторические лица.
Лучшей их фамильной характеристикой могут служить черты, какими характе-
ризует великого князя Семена Гордого один из позднейших летописных сво-
дов: "Великий князь Симеон был прозван Гордым, потому что не любил неп-
равды и крамолы и всех виновных сам наказывал, пил мед и вино, но не на-
пивался допьяна и терпеть не мог пьяных, не любил войны, но войско дер-
жал наготове". В^ шести поколениях один Димитрий Донской далеко выдался
вперед из строго выровненного ряда своих предшественников и преемников.
Молодость (умер 39 лет), исключительные обстоятельства, с II лет поса-
дившие его на боевого коня, четырехсторонняя борьба с Тверью, Литвой,
Рязанью и Ордой, наполнившая шумом и тревогами его 30-летнее княжение, и
более всего великое побоище на Дону положили на него яркий отблеск Алек-
сандра Невского, и летопись с заметным подъемом духа говорит о нем, что
он был "крепок и мужествен и взором дивен зело". Биограф-современник от-
метил и другие, мирные качества Димитрия - набожность, семейные доброде-
тели, прибавив: "... аще книгам не учен сый добре, но духовные книги в
сердце своем имяше". При этом единственном исключении художнику высокого
стиля вообще мало дела с московскими князьями^. Но не блистая особыми
доблестями, эти князья совмещали в себе много менее дорогих, но более
доходных качеств, отличались обилием дарований, какими обыкновенно наде-
ляются недаровитые люди. Прежде всего эти князья дружно живут друг с
другом. Они крепко держатся завета отцов: "жиги за один". В продолжение
четырех поколений, со смерти Даниила до смерти Василия Димитриевича,
Московское княжество было, может быть, единственным в Северной Руси, не
страдавшим от усобиц собственных князей. Потом московские князья-очень
почтительные сыновья: они свято почитают память и завет своих родите

лей. Поэтому среди них рано складывается наследственный запас поня-
тий, привычек и приемов княжения, образуется фамильный обычай, отцовское
и дедовское предание, которое заменяло им личный разум, как нам школьная
выучка нередко заменяет самодеятельность мысли. Отсюда твердость поступи
у московских князей, ровность движения, последовательность действии;

они действуют более по памяти, по затверженному завету отцов, чем по
личному замыслу, и потому действуют наверняка, без капризных перерывов и
с постоянным успехом, как недаровитому ученику крепкая память позволяет
тверже отвечать урок сравнительно с бойким мальчиком, привыкшим говорить
своими словами. Работа у московских князей идет ровной и непрерывной
нитью, как шла пряжа в руках их жен, повинуясь движению веретена. Сын
цепко хватается за дело отца и по мере сил ведет его дальше. Уважение к
отцовскому завету в их холодных духовных грамотах порой согревается до
степени теплого набожного чувства. "А пишу вам ее слово, - так Семен Гор-
дый заканчивает свое завещание младшим братьям, - того для, чтобы не пе-
рестала память родителей наших и наша и свеча бы не погасла". В чем же
состояло это фамильное предание, эта наследственная политика московских
князей? Они хорошие хозяева-скопидомы по мелочам, понемногу. Недаром
первый из них, добившийся успеха в невзрачной с нравственной стороны
борьбе, перешел в память потомства с прозванием Калиты, денежного коше-
ля. Готовясь предстать пред престолом всевышнего судии и диктуя дьяку
духовную грамоту, как эти князья внимательны ко всем подробностям своего
хозяйства, как хорошо помнят всякую мелочь в нем! Не забудут ни шубки,
не стадца, ни пояса золотого, ни коробки сердоликовой, все запишут, все-
му найдут место и наследника. Сберечь отцовское стяжание и прибавить к
нему что-нибудь новое, новую шубку построить, новое сельцо прикупить-вот
на что, по-видимому, были обращены их правительственные помыслы, как они
обнаруживаются в их духовных грамотах. Эти свойства и помогли их полити-
ческим успехам.
У каждого времени свои герои, ему подходящие, а XIII и XIV в. были
порой всеобщего упадка на Руси, временем узких чувств и мелких интере-
сов, мелких, ничтожных характеров. Среди внешних и внутренних бедствий
люди становились робки и малодушны, впадали в уныние, покидали высокие
помыслы и стремления; в летописи XIII-XIV вв. не услышим прежних речей о
Русской земле, о необходимости оберегать ее от поганых, о том, что не
сходило с языка южнорусских князей и летописцев XI-XII вв. Люди замыка-
лись в кругу своих частных интересов и выходили оттуда только для того,
чтобы попользоваться на счет других. Когда в обществе падают общие инте-
ресы и помыслы его руководителей замыкаются в сердоликовую коробку, по-
ложением дел обыкновенно

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
овладевают те, кто энергичнее других действует во имя интересов лич-
ных, а такими чаще всего бывают не наиболее даровитые, а наиболее угро-
жаемые, те, кому наиболее грозит это падение общих интересов. Московские
князья были именно в таком положении: по своему генеалогическому значе-
нию это были наиболее бесправные, приниженные князья, а условия их эко-
номического положения давали им обильные средства действовать во имя
личной выгоды. Потому они лучше других умели приноровиться к характеру и
условиям своего времени и решительнее стали действовать ради личного ин-
тереса. С ними было то же, что бывает с промышленниками, у которых ре-
месло усиленно развивает сметливость и находчивость за счет других выс-
ших качеств и стремлений. Купец, чем энергичнее входит в свое купеческое
дело, забывая другие интересы, тем успешнее ведет его. Я хочу сказать,
что фамильный характер московских князей не принадлежал к числу коренных
условий их успехов, а был сам произведением тех же условий: их фамильные
свойства не создали политического и национального могущества Москвы, а
сами были делом исторических сил и условий, создавших это могуществе,
были^ такой же второстепенной, производной причиной возвышения Московс-
кого княжества, какою, например, было содействие плотного московского
боярства, привлеченного в Москву удобным ее географическим положени-
ем, - боярства, которое не раз и выручало своих князей в трудные минуты.
Условия жизни нередко складываются так своенравно, что крупные люди раз-
мениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям
некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским^.

ЛЕКЦИЯ XXIII
вольныв ГОРОДСКИЕ ОБЩИНЫ. НОВГОРОД ВЕЛИКИЙ.
вго МЕСТОПОЛОЖЕНИВ; СТОРОНЫ и концы. ОБЛАСТЬ НОВГОРОДА: пятины и во-
лости. УСЛОВИЯ и РАЗВИТИЕ НОВГОРОДСКОЙ вольности. ДОГОВОРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
НОВГОРОДА к князьям. УПРАВЛЕНИЕ.
ВЕЧЕ И ЕГО ОТНОШЕНИЕ К КНЯЗЬЯМ. ПОСАДНИК и чысяцкий. СУД. СОВЕТ гос-
под. ОБЛАСТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ.
ПРИГОРОДЫ И ИХ ОТНОШЕНИЕ К ГЛАВНОМУ ГОРОДУ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы кончили изучение удельного порядка владения и того процесса, кото-
рым одно из удельных княжеств поднялось над другими и потом поглотило
все другие. Мы останавливаемся на половине XV в., на том моменте в исто-
рии Московского княжества, когда оно готовилось завершить этот процесс и
поглотить последние самостоятельные княжества, еще оставшиеся в Северной
Руси. Но Московское княжество, некогда одно из многих удельных и потом
вобравшее в себя все уделы, не было единственной политической формой на
Руси в' те века'. Рядом с ним существовали две другие формы, в которых
общественные элементы находились совсем в других сочетаниях. То были: 1)
казачество, 2) вольные городские общины. Казачество в XV в. еще только
завязывалось. Напротив, вольные городские общины тогда уже доживали свой
век. Для полноты изучения русского общества, строя Русской земли в
удельные века мы сделаем беглый обзор истории и устройства этих общин.
Их было три на Руси в удельное время: Новгород Великий, его "младший
брат" Псков и его колония Вятка, основанная в XII в. Не изучая истории
каждой из этих общин порознь, мы познакомимся с ними по судьбе старшей
из них. Новгородской, отметив только важнейшие особенности склада и быта
вольного Пскова. Новгород Великий был родоначальником и типическим
представителем остальных двух вольных городских общин.
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
овладевают те, кто энергичнее других действует во имя интересов лич-
ных, а такими чаще всего бывают не наиболее даровитые, а наиболее угро-
жаемые, те, кому наиболее грозит это падение общих интересов. Московские
князья были именно в таком положении: по своему генеалогическому значе-
нию это были наиболее бесправные, приниженные князья, а условия их эко-
номического положения давали им обильные средства действовать во имя
личной выгоды. Потому они лучше других умели приноровиться к характеру и
условиям своего времени и решительнее стали действовать ради личного ин-
тереса. С ними было то же, что бывает с промышленниками, у которых ре-
месло усиленно развивает сметливость и находчивость за счет других выс-
ших качеств и стремлений. Купец, чем энергичнее входит в свое купеческое
дело, забывая другие интересы, тем успешнее ведет его. Я хочу сказать,
что фамильный характер московских князей не принадлежал к числу коренных
условий их успехов, а был сам произведением тех же условий: их фамильные
свойства не создали политического и национального могущества Москвы, а
сами были делом исторических сил и условий, создавших это могуществе,
были^ такой же второстепенной, производной причиной возвышения Московс-
кого княжества, какою, например, было содействие плотного московского
боярства, привлеченного в Москву удобным ее географическим положени-
ем, - боярства, которое не раз и выручало своих князей в трудные минуты.
Условия жизни нередко складываются так своенравно, что крупные люди раз-
мениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям
некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским^.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXIII

МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НОВГОРОДА ВЕЛИКОГО. Политический строй Новгорода Вели-
кого, т.е. старшего города в своей земле, был тесно связан с местополо-
жением города. Он расположен по обеим сторонам реки Волхова, недалеко от
истока ее из озера Ильменя. Новгород составился из нескольких слобод или
поселков, которые сначала были самостоятельными обществами, а потом сое-
динились в одну большую городскую общину. Следы этого самостоятельного
существования составных частей Новгорода сохранялись и позднее в распре-
делении города на концы.
СТОРОНЫ. Волхов делит Новгород на две половины, или стороны: на пра-
вую-по восточному берегу и левую-по западному; первая назы^ валась Тор-
говой, потому что здесь находился главный городской рынок-торг; вторая
носила название Софийской с той поры, как в конце Х в., по принятии
христианства Новгородом, на этой стороне построен был соборный храм св.
Софии. Обе стороны соединялись большим волховским мостом, находившимся
недалеко от торга и называвшимся в отличие от других великим. К торгу
примыкала площадь, называвшаяся Ярославовьш или Княжим двором, потому
что здесь некогда находилось подворье Ярослава, когда он княжил в Новго-
роде при жизни отца. На этой площади возвышалась степень - помост, с ко-
торого новгородские сановники обращались с речами к собиравшемуся на ве-
че народу^. Близ степени находилась вечевая башня, на которой висел ве-
чевой колокол, а внизу ее помещалась вечевая канцелярия. Торговая сторо-
на состояла из двух концов - Плотницкого севернее и Словенского южнее.
КОНЦЫ. Славенский конец получил свое название от древнейшего поселка,
вошедшего в состав Новгорода, Славна*', потому и вся Торговая сторона
называлась также Словенской. Городской торг и Ярославов двор находились
в Славенском конце. На Софийской. стороне, тотчас по переходе через вол-
ховский мост, находился детинец-обнесенное стеной место, где стоял со-
борный храм св. Софии. Софийская сторона делилась на три конца: Неревс-
кий к северу, Загородский к западу и Гончарский, или Людин, к югу, ближе
к озеру. Названия концов Гончарского и Плотницкого указывают на ремес-
ленный характер древних слобод, из которых образовались концы Новгорода.
Недаром киевляне в XI в.

обзывали новгородцев презрительной кличкой плотников. За^ валом и
рвом, опоясывавшими все пять концов, рассеяны были составлявшие продол-
жение города многочисленные посады и слободы монастырей, цепью окаймляв-
ших Новгород. О населенности Новгорода можно приблизительно судить по
тому, что в сгоревшей в 1211 г. части города числилось 4300 дворов^.
Новгород со своими пятью концами был политическим средоточием обшир-
ной территории, к нему тянувшейся. Эта территория состояла из частей
двух разрядов: из пятин и волостей; совокупность тех и других составляла
область, или землю, св. Софии.
ПЯТИНЫ. Пятины были следующие: на северо-запад от Новгорода, между
реками Волховом и Лугой, простиралась по направлению к Финскому заливу
пятина Вотьская, получившая свое название от обитавшего здесь финского
племени Води, или Воти; на северо-восток, справа от Волхова, шла далеко
к Белому морю по обе стороны Онежского озера пятина Обонежская; к
юго-востоку, между реками Метою и Ловатью, простиралась пятина Деревс-
кая; к юго-западу, между реками Ловатью и Лугой, по обе стороны реки Ше-
лони, шла Шелонская пятина; на отлете, за пятинами Обонежской и Деревс-
кой, простиралась далеко на восток и юго-восток пятина Бежецкая, полу-
чившая свое название от селения Бежичей, бывшего некогда одним из ее ад-
министративных средоточий (в нынешней Тверской губернии). Эта пятина
захватывала северную часть нынешней Тверской губернии, западную-Ярос-
лавской и юго-восточный угол Новгородской. Это^ пятинное деление Новго-
родской области появляется уже в актах московского времени, с конца XV
в., но неизвестно по памятникам вольного Новгорода. По этим памятникам
Новгородская область исстари делилась на округа, носившие одинаковые
названия с пятинами; только они звались не пятинами, а землями, в XII
в. - рядами: Вотьская земля, Обонеж-ский и Бежецкий ряд или просто Шелонь,
Дерева. Неясный след пятинного или соответственного ему деления лет за
50 до падения Новгорода находим в житии преп. Варлаама Важского, состав-
ленном в конце XVI в., где читаем: "Бысть тогда (около 1426 г.) Великий
Новград по жребиям разделен, яже нарицаются пятины". Вероятно, Москва,
не любя ломать местную старину, удержала и в Новгороде готовое областное
деление^. Особенностью пятинного деления Новгородской области было то,
что

ЛЕКЦИЯ XXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

все пятины, кроме Бежецкой, начинались вплоть у самого Новгорода или,
как Деревская, недалеко от него и в виде расширяющихся радиальных полос
бежали во все стороны. Так, Деревяницкий погост Обонежской пятины нахо-
дился в двух верстах от Новгорода, а погост Спасский той же пятины-в 700
верстах, на Выго-озере, около Белого моря. Только в Бежецкой пятине, по
книгам XVI в., ближайший погост находился от Новгорода в 100 верстах^.
Это наводит на мысль, что округа, рано или поздно получившие название
пятин, состояли из древнейших и ближайших к Новгороду владений и посте-
пенно расширялись.
ВОЛОСТИ. Владения, более отдаленные и позднее приобретенные, не вошли
в пятин-ное деление и образовали ряд волостей, находившихся на особом
положении. Так, города Волок-Ламский, Бежичи, Торжок, Ржев, Великие Луки
со своими округами не принадлежали ни к какой пятине. В^ положении этих
городов была та особенность, что они состояли в совместном владении у
Новгорода-первые три с великими князьями владимирскими и потом московс-
кими, а последние два с князьями смоленскими и потом литовскими, когда
Смоленск был захвачен Литвой^. За пятинами Обонежской и Бежецкой прости-
ралась на северо-восток волость Заволочье, или Двинская земля. Она назы-
валась Заволочьем, потому что находилась за волоком - обширным водоразде-
лом, отделяющим бассейны Онеги и Северной Двины от бассейна Волги. Тече-
нием реки Вычег-ды с ее притоками определялось положение Пермской земли.
За Двинской землей и Пермью далее к северо-востоку находились волость
Печора по обеим сторонам реки этого имени, а по ту сторону северного
Уральского хреба-волость Югра. На северном берегу Белого моря была во-
лость Тре, или Терский берег. Таковы были главные волости новгородские,
не входившие в пятинное деление. Они рано приобретены были Новгородом;
так, уже в XI в. новгородцы ходили собирать дань за Двину, на Печору, а
в XII в. - на Терский берег. Новгородская территория расширялась преиму-
щественно посредством военно-промышленной колонизации. В Новгороде сос-
тавлялись компании вооруженных промышленников, которые направлялись по
рекам в разные стороны от города, чаще всего на финский северо-восток,
основывали там поселения, облагали данью покоренных туземцев и заводили
лесные и другие промыслы.

РАЗВИТИЕ НОВГОРОДСКОЙ
ВОЛЬНОСТИ. Теперь изучим условия и ход развития новгородской вольнос-
ти. В начале нашей истории Новгородская земля по устройству своему была
совершенно похожа на другие области Русской земли. Точно так же и отно-
шения Новгорода к князьям мало отличались от тех, в каких стояли другие
старшие города областей. На Новгород с тех пор, как первые князья поки-
нули его для Киева, наложена была дань в пользу великого князя киевско-
го. По смерти Ярослава Новгородская земля присоединена была к великому
княжеству Киевскому, и великий князь обыкновенно посылал туда для управ-
ления своего сына или ближайшего родственника, назначая в помощники ему
посадника. До второй четверти XII в. в быте Новгородской земли незаметно
никаких политических особенностей, которые выделяли бы ее из ряда других
областей Русской земли; только^ впоследствии новгородцы в договорах с
князьями ссылались на грамоты Ярослава 1, по которым они платили дань
великим князьям. Это было письменное определение финансовых отношений,
которые в других старших городах устанавливались устными договорами кня-
зей с вечем ". Но со смерти Владимира Мономаха новгородцы все успешнее
приобретают преимущества, ставшие основанием новгородской вольности. Ус-
пешному развитию этого политического обособления Новгородской земли по-
могали различные условия, которые нигде, ни в какой другой русской об-
ласти, не приходили в такое своеобразное сочетание, в каком они действо-
вали в судьбе Новгорода. Одни из этих условий были связаны с географи-
ческим положением края, другие вышли из исторической обстановки, в какой
жил Новгород, из внешних его отношений. Укажу сперва географические ус-
ловия. 1) Новгород был политическим средоточием края, составлявшего от-
даленный северозападный угол тогдашней Руси. Это отдаленное положение
Новгорода ставило его вне круга русских земель, бывших главной ареной
деятельности князей и их дружин. Это освобождало Новгород от непос-
редственного давления со стороны князя и его дружины и позволяло новго-
родскому быту развиваться свободнее, на большем просторе. 2) Новгород
был
экономическим средоточием края, наполненного лесами и болотами, в ко-
тором хлебопашество никогда не могло стать основанием народного хо-
зяйства. Наконец, 3) Новгород лежит близко к главным речным бассейнам
нашей равнины-к Волге, Днепру и Западной Двине, а Волхов соединяет его
прямым водным

ЛЕКЦИЯ XXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

'путем с Финским заливом и Балтийским морем. Благодаря этой близости
к большим торговым дорогам Руси Новгород рано втянулся в разносторонние
торговые обороты. Таким образом, промышленность и торговля стали основа-
нием местного народного хозяйства. Столь же благоприятно для развития
новгородской вольности складывались и внешние отношения. В XII в. усоби-
цы князей уронили княжеский авторитет. Это давало возможность местным
земским мирам свободнее определять свои отношения к князьям. Новгород
шире всех воспользовался этой выгодой. Став на окраине Руси, с нес-
кольких сторон окруженный враждебными инородцами, и притом занимаясь
преимущественно внешней торговлей, Новгород всегда нуждался в князе и
его боевой дружине для обороны своих границ и торговых путей. Но именно
в XII в., когда запутавшиеся княжеские счеты уронили княжеский автори-
тет, Новгород нуждался в князе и его дружине гораздо менее, чем нуждался
прежде и чем стал нуждаться потом. Потом на новгородской границе стали
два опасных врага-Ливонский орден и объединенная Литва. В XII в. еще не
грозила ни та, ни другая опасность: Ливонский орден основался в самом
начале XIII в., а Литва стала объединяться с конца этого столетия. Сово-
купным действием всех этих благоприятных условий определились и отноше-
ния Новгорода к князьям, и устройство его управления, и его общественный
склад, и, наконец, характер его политической жизни. С этих четырех сто-
рон мы и рассмотрим историю города.
ГАРАНТИИ ВОЛЬНОСТИ. В Х и XI вв. князья еще очень мало дорожили Нов-
городской землей: их интересы были привязаны к южной Руси. Когда Святос-
лав, собираясь во второй болгарский поход, стал делить Русскую землю
между своими сыновьями, к нему пришли и новгородцы просить князя. Свя-
тослав, по летописи, сказал им: "Да пойдет ли кто к вам?" Это'" пренеб-
режение к отдаленному от Киева городу было одною из причин, почему Нов-
город не сделался достоянием ни одной ветви Ярославова племени, хотя
новгородцы, тяготясь частыми сменами своих наезжих князей, много хлопо-
тали о приобретении постоянного князя. Другою причиною было то, что Нов-
городская область по смерти Ярослава не образует особого княжения, а
служит придатком к великому княжению Киевскому и разделяет превратности
судеб этого княжества, считавшегося общим достоянием Ярославичей'".
Позднее князья стали обра-

щать больше внимания на богатый город. Но тотчас после смерти Монома-
ха, как только упала его тяжелая рука, обстоятельства помогли Новгороду
добиться важных политических льгот. Княжеские усобицы сопровождались
частыми сменами князей на новгородском столе. Пользуясь этими усобицами
и сменами, новгородцы внесли в свой политический строй два важных нача-
ла, ставшие гарантиями их вольности: избирательность высшей администра-
ции и ряд, т.е. договор, с князьями. Частые смены князей в Новгороде
сопровождались переменами и в личном составе новгородской администрации.
Князь правил в Новгороде при содействии назначаемых им или великим кня-
зем киевским помощников-посадника и ты-сяцкого. Когда князь покидал го-
род добровольно или поневоле, и назначенный им посадник обыкновенно сла-
гал с себя должность, потому что новый князь приводил или назначал свое-
го посадника. Но в промежуток между двумя княжениями новгородцы, остава-
ясь без высшего правительства, привыкали выбирать на время исправляющего
должность посадника и требовать от нового князя утверждения его в долж-
ности. Так самым ходом дел завелся в Новгороде обычай выбирать посадни-
ка. Этот обычай начинает действовать тотчас после смерти Мономаха, ког-
да, по рассказу летописи, в 1126 г. новгородцы "дали посадничество" од-
ному из своих сограждан". После выбор посадника стал постоянным правом,
которым очень дорожили новгородцы. Понятна перемена в самом характере
этой должности, происшедшая вследствие того, что она давалась не на кня-
жеском дворе, а на вечевой площади. Из представителя и блюстителя инте-
ресов князя пред Новгородом посадник должен был превратиться в предста-
вителя и блюстителя интересов Новгорода пред князем. После и другая важ-
ная должность-тысяцкого - также стала выборной. В новгородском управлении
важное значение имел местный епископ. До половины XII в. его рукополагал
русский митрополит с собором епископов в Киеве, следовательно, под влия-
нием великого князя. Но со второй половины XII в. новгородцы начали вы-
бирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь "всем го

родом" на вече и посылая избранного в Киев к митрополиту для рукопо-
ложения. Первым таким выборным епископом был игумен одного из местных
монастырей Аркадий, избранный новгородцами в 1156 г. С тех пор за киевс-
ким митрополитом осталось лишь право рукополагать присланного из Новго-
рода кандидата. Так во второй и третьей четвертях XII в. высшая новго-
родская админи-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ ХХШ

страция стала выборной. В то же время новгородцы начали точнее опре-
делять и свои отношения к князьям. Усобицы князей давали Новгороду воз-
можность и приучали его выбирать между князьями-соперниками и налагать
на выбранного князя известные обязательства, стеснявшие его власть. Са-
ми"* князья поддерживали эту привычку. Вместе с успехами самоуправления
общественная жизнь Новгорода принимала все более беспокойное, шумное те-
чение и делала положение новгородского князя все менее прочным, так что
князья иногда сами отказывались править своевольным городом. Даже тайком
ночью бегали из него. Один князь в XII в. сказал другому, позванному
править на Волхове: "Не хлопочи о Новгороде, пусть управляются сами, как
умеют, и ищут себе князя, где хотят". Всеволод III, бесцеремонно нару-
шавший все вольности, приобретенные Новгородом, иногда позволял им выби-
рать князя по своей воле, а в 1196 г. он и другие князья дали Новгороду
свободу - где им любо, ту собе князя поймают", берут князя из какой им
угодно княжеской линии ".
ДОГОВОРЫ С КНЯЗЬЯМИ. Новгородскими рядами, в которых излагались при-
нимаемые выбранным князем обстоятельства, и определялось его значение в
местном управлении"*. Неясные следы таких договоров, скреплявшихся
крестным целованием со стороны князя, появляются уже в первой половине
XII в. Позднее они яснее обозначаются в рассказе летописца. В 1209 г.
новгородцы усердно помогали великому князю Всеволоду суздальскому в его
походе на Рязанскую землю. В награду за это Всеволод сказал новгородцам:
"Любите, кто вам добр, и казните злых". При этом, добавляет летописец,
Всеволод дал новгородцам "всю волю и уставы старых князей, чего они хо-
тели". Итак, Всеволод восстановил какие-то старые уставы князей, обеспе-
чивавшие права новгородцев, и предоставил городу судебную власть в из-
вестных делах, точнее, право самовольной расправы с неугодными согражда-
нами. В 1218 г. из Новгорода ушел правивший им Мстислав Мстиславич Уда-
лой, князь торопецкий. На место его прибыл его смоленский родич Святос-
лав Мстиславич. Этот князь потребовал смены выборного новгородского по-
садника Твердислава. "А за что, - спросили новгородцы, - какая его вина?"
"Так, без вины", - отвечал князь. Тогда Твер-дислав сказал, обращаясь к
вечу: "Рад я, что нет на мне вины, а вы, братья, и в посадниках, и в
князьях вольны".

Тогда вече сказало князю: "Вот ты лишаешь мужа должности, а ведь ты
нам крест целовал без вины мужа должности не лишать" ". Итак, уже в на-
чале XIII в. князья крестным целованием скрепляли известные права новго-
родцев. Условие не лишать новгородского сановника должности без вины, т.
е. без суда, является в позднейших договорах одним из главных обеспече-
ний новгородской вольности.
Льготы, которых добились новгородцы, излагались в договорных грамо-
тах. Первые договорные грамоты, в которых излагались политические льготы
Новгорода, дошли до нас от второй половины XIII в. Их три: они содержат
в себе условия, на которых правил Новгородской землей Ярослав Ярославич
тверской. Две из них написаны в 1265 г. и одна-в 1270 г. Позднейшие до-
говорные грамоты с некоторыми изменениями и прибавками повторяют условия
этих договоров с Ярославом. Изучая их, мы видим основания политического
устройства Новгорода, главные условия его вольности. Здесь новгородцы
обязывают князя целовать крест, на чем целовали деды и отцы и его отец
Ярослав. Главное общее обязательство, падавшее на князя, состояло в том,
чтобы он правил, "держал Новгород в старине по пошлине", по старому обы-
чаю. Значит, условия, изложенные в грамотах Ярослава, были не нововведе-
нием, а заветом старины. Договоры определяли: 1) судебно-административ-
ные отношения князя к городу, 2) финансовые отношения города к князю, 3)
отношения князя к новгородской торговле.
КНЯЗЬ В УПРАВЛЕНИИ И СУДЕ. Князь был в Новгороде высшей прави-
тельственной и судебной властью, руководил управлением и судом, опреде-
лял частные гражданские отношения согласно с местным обычаем и законом,
скреплял сделки и утверждал в правах. Но все эти судебные и администра-
тивные действия он совершал не один и не по личному усмотрению, а в при-
сутствии и с согласия выборного новгородского посадника: "... без посад-
ника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти дая-
ти". На низшие должности, замещаемые не по вечевому выбору, а по княжес-
кому назначению, князь избирал людей из новгородского общества, а не из
своей дружины. Все такие должности, "волости", раздавал он с согласия
посадника. Князь не мог отнять без суда должности у выборного или назна-
ченного на нее лица. Все судебные и правительственные действия совершал
он лично в Новгороде и ничем не

ЛЕКЦИЯ XXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

мог распоряжаться с низу, из Суздальской земли, находясь в своей вот-
чине. "А из Суждальской ти земли Новгорода не рядити, ни волостий ти не
роздавати". Так вся судебная и правительственная деятельность князя шла
под постоянным и бдительным надзором новгородского представителя.
ФИНАНСОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ. С мелочной подозрительностью определяли новго-
родцы свои финансовые отношения к князю, его доходы, стараясь в этом от-
ношении возможно крепче связать ему руки. Князь получал "дар" с новго-
родских волостей, не входивших в состав древнейших коренных владений
Новгорода, каковы Волок, Торжок, Вологда, Заволочье и др. Сверх того, он
получал еще "дар" от новгородцев, едучи в Новгород, по станциям, но не
получал его, уезжая из Новгородской земли. Боясь отпадения или захвата
Заво-лочья, новгородцы старались не допускать прямых отношений князя с
этой обширной и важной для них волостью и требовали в договорах, чтобы
князь отдавал свои заволоцкие сборы на откуп новгородцам. Если же он сам
хотел собирать их, то посылал бы в Заволочье своего сборщика из Новгоро-
да, и этот сборщик не отвозил бы собранную дань прямо на низ, т.е. в
Суздальскую землю, в вотчину князя, а завозил бы наперед в Новгород, от-
куда она и передавалась бы князю: так Новгород получал возможность конт-
ролировать эту операцию. После татарского нашествия и на Новгород был
наложен ордынский выход-дань. Татары поручали сбор этого выхода, назван-
ного черным бором, т. в. повальным, поголовным налогом, великому князю
владимирскому, который обыкновенно правил и Новгородом. Новгородцы сами
собирали черный бор и передавали его великому князю, который доставлял
его в Орду. Кроме того, князь пользовался в Новгородской земле судными и
проезжими пошлинами и разными рыбными ловлями, сенокосами, бортями, зве-
риными гонами; но всеми этими доходами и угодьями он пользовался по пра-
вилам, точно определенным, в урочное время и в условленных размерах.
Князь, по договорам, не мог иметь в Новгородской земле своих источников
дохода, независимых от Новгорода. Новгородцы всего более старались поме-
шать князю завязать непосредственные юридические и хозяйственные связи в
Новгородской земле, которые шли бы помимо выборных новгородских властей
и давали бы князю возможность пустить здесь прочные корни. В договорных
грамотах особым условием

запрещалось князю с его княгиней, боярами и дворянами приобретать или
заводить села и слободы в Новгородской земле и принимать людей в заклад,
т.е. в личную зависимость.
ОТНОШЕНИЯ ПО ТОРГОВЛЕ. С такой же точностью были определены отношения
князя и к новгородской торговле. Торговля внутренняя и внешняя была жиз-
ненным нервом города. Князь нужен был Новгороду не только для обороны
границ, но и для обеспечения торговых его интересов: он должен был да-
вать в своем княжестве свободный и безопасный путь новгородским купцам.
Князь обязывался пускать их в свои владения "гостить без рубежа", без
задержки. Было точно определено, какие пошлины взимать князю с каждой
новгородской ладьи или торгового воза, являвшихся в его княжество. В
Новгороде рано появляются заморские купцы с Запада. Около ' половины XII
в. здесь основались купцы с острова Готланда из города Висби, который
был тогда средоточием торговли по балтийским берегам. Готландцы построи-
ли в Новгороде на торговой стороне у торга двор с церковью скандинавско-
го святого Олафа, с "варяжскою божницей", как его называли новгородцы.
Потом купцы из немецких городов, составлявшие торговое общество на том
же Готланде, построили в той же части Новгорода другой двор, на котором
в 1184 г. поставлена была "немецкая ропата - церковь св. Петра. С усиле-
нием Ганзы в XIV в. немцы в Новгороде вытеснили готов и стали нанимать
их новгородский двор, и тогда высшее руководство немецкой торговлей в
Новгороде перешло от Висби к Любеку, главе Ганзейского союза. Новгородцы
очень дорожили своей балтийской торговлей и давали большие льготы обеим
иноземным конторам, хотя при корпоративной сплоченности и расчетливо вы-
работанном порядке ведения дел заморские торговые компании извлекали из
Новгорода несравненно больше выгод, чем умел извлечь Новгород из них^.
По договорным грамотам, князь мог участвовать в торговле города с за-
морскими купцами только чрез новгородских посредников; он не мог затво-
рять немецкого торгового двора, ни ставить к нему своих приставов. Таким
образом новгородская внешняя торговля была ограждена от произвола со
стороны князя.
НЕПОЛНОТА ДОГОВОРНЫХ ГРАМОТ. Нельзя"* сказать, чтобы в изложенных до-
говорных грамотах действительные отношения князя к

ЛЕКЦИЯ XXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Новгороду были определены полно и всесторонне. Одна из главнейших це-
лей, если не самая главная, для чего нужен был князь Новгороду, - это за-
щита от внешних врагов, а об этом в договоре с Ярославом тверским нет ни
слова, и лишь в позднейших говорится мимоходом, что в случае размирья с
немцами, Литвой или с какой другой землей князь обязан пособлять Новго-
роду без хитрости. Значение князя по договорам неясно, потому что неясно
его назначение, выражавшееся в его правах и обязанностях. Но права и
обязанности князя в грамотах не излагаются прямо, а лишь предполагаются;
грамоты формулируют только границы прав и следствия обязанностей, т.е.
способы вознаграждения за их исполнение, корма за боевые и прави-
тельственные услуги князя "\ В недоверчивом, скрупулезно-детальном раз-
весе кормовых статей и состоит основное содержание новгородских догово-
ров с князьями"*. Припомним значение князя, вождя дружины, в старинных
торговых городах Руси IX в. Это был наемный военный сторож города и его
торговли. Точно такое же значение сохранял для Новгорода и князь
удельного времени. Это значение князя выражено в псковской летописи, ко-
торая одного новгородского князя XV в. называет "воеводой, князем корм-
леным, о ком было им стояти и боронитися". Значение князя как наемника
новгородцы, верные своей старине - пошлине, старались поддерживать дого-
ворами до конца своей вольности. Так смотрели на князя их отцы и деды;
иначе не хотели или не умели посмотреть на него дети и внуки. Но такой
старообразный взгляд Новгорода на князя удельного времени, как увидим,
совсем не сходился со взглядом тогдашнего князя на Новгород.
УПРАВЛЕНИЕ НОВГОРОДА ВЕЛИКОГО. Переходим к устройству новгородского
управления и суда. Они строились в связи с определением отношений
вольного города к князю. Эти отношения, видели мы, определялись догово-
рами; но договорами определялись еще в XII в. и отношения других старших
городов на Руси к князьям. Следовательно, Новгород в удельные века раз-
вивал лишь порядок политических отношений, какой завязался всюду на Руси
гораздо раньше; но этот порядок прежде времени погиб в остальных облас-
тях, а в Новгороде имел время развиться в сложную систему прави-
тельственных учреждений. В" этом и сходство его с волостными городами
Киевской Руси, и вместе отличие от них. Рассмотрим основания этой систе-
мы.

НОВГОРОД - ДЕРЖАВНАЯ СОЮЗНАЯ ОБЩИНА. У Новгорода не было своих посто-
янных князей. По идее общее достояние княжеского рода, владеемое по оче-
реди старшими его представителями, великими князьями, он стал ничьим на
деле. Выбирая князей по произволу на условиях найма и корма, он был всем
чужой, и все князья были ему чужие. По мере того как устанавливались у
него договорные отношения к князьям", новгородский князь постепенно выс-
тупал из состава местного общества, теряя органические связи с ним. Он
со своей дружиной входил в это общество лишь механически, как сторонняя
временная сила. Он и жил вне города, на Городище, как называлось его
подворье. Благодаря тому политический центр тяжести в Новгороде должен
был с княжеского двора переместиться в среду местного общества, на вече-
вую площадь". Вот почему, несмотря на присутствие князя, Новгород в
удельные века был собственно державной общиной. Далее, в Новгороде мы
встречаем то же военное устройство, какое еще до князей сложилось в дру-
гих старших городах Руси. Новгород составлял тысячу-вооруженный полк под
командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни-военные части города.
Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество,
пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, свое
вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное - округ поли-
цейский. Но сотня не была самой мелкой административной частью города:
она подразделялась на улицы, из которых каждая со своим выборным улицким
старостой составляла также особый местный мир, пользовавшийся самоуправ-
лением. С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы-кон-
цы. Каждый городской конец состоял из двух сотен. Во главе конца стоял
выборный кончанский староста, который вел текущие дела конца. Но он пра-
вил концом не один, а при содействии коллегии знатных обывателей конца,
которая составляла кончанскую управу. Эта управа была исполнительным уч-
реждением, действовавшим под надзором кон-чанского веча, имевшего распо-
рядительную власть. Союз концов и составлял общину Великого Новгор

ода. Таким образом, Новгород представлял многостепенное соединение
мелких и крупных местных миров, из которых большие составлялись сложени-
ем меньших.
ВЕЧЕ И ЕГО ОТНОШЕНИЕ К КНЯЗЮ. Совокупная воля всех этих союзных миров

ЛЕКЦИЯ ХХП1
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

выражалась в общем вече города. По происхождению своему новгородское,
вече было городским собранием, совершенно однородным со сходами других
старших городов Руси. Можно было бы предполагать, что больший политичес-
кий простор позволял новгородскому вечу сложиться в более выработанные
формы. Однако в рассказах древней новгородской летописи вече благодаря
этому простору является только более шумным и произвольным, чем где-ли-
бо. В устройстве его до конца вольности города оставались важные пробе-
лы. Вече созывали иногда князь, чаще который-нибудь из главных городских
сановников, посадник или тысяцкий. Впрочем, иногда, особенно во время
борьбы партий, вече созывали и частные лица. Оно не было постоянно
действующим учреждением, созывалось, только когда являлась в нем надоб-
ность. Никогда не было установлено постоянного срока для его созыва. Ве-
че собиралось по звону вечевого колокола. Звук этого колокола новгородс-
кое ухо хорошо отличало от звона церковных колоколов. Вече собиралось
обыкновенно на площади, называвшейся Ярославовым двором. Обычным вечевым
местом для выбора новгородского владыки была площадь у Софийского собо-
ра, на престоле которого клали избирательные жеребьи^. Вече не было по
составу своему представительным учреждением, не состояло из депутатов:
на вечевую площадь бежал всякий, кто считал себя полноправным граждани-
ном. Вече обыкновенно состояло из граждан одного старшего города; но
иногда на нем являлись и жители младших городов земли, впрочем только
двух, Ладоги и Пскова". Это были или пригород-ские депутаты, которых по-
сылали в Новгород, когда на вече возникал вопрос, касавшийся того или
другого пригорода, или случайные посетители Новгорода из пригорожан,
приглашенные на вече. В ^ * 1384 г. пригоро-жане Орехова и Корелы прибы-
ли в Новгород жаловаться на посаженного у них новгородцами кормленщика-
литовского князя Патрикия. Собрались два веча, одно за князя, другое за
пригорожан. Это было, очевидно, обращение обижаемых провинциалов за уп-
равой к державной столице, а не участие их в законодательной или судеб-
ной

власти веча. Вопросы, подлежавшие обсуждению веча, предлагались ему со степени князем или высшими сановниками, степенным посадником либо тысяцким. Вече ведало всю область законодательства, все вопросы внешней политики и внутреннего устройства, а также суд по политическим и другим важнейшим преступлениям, соединенным с наиболее тяжкими наказаниями, лишением

жизни или конфискацией имущества и изгнанием (поток и разграбление
Русской Правды). Вече постановляло новые законы, приглашало князя или
изгоняло его, выбирало и судило главных городских сановников, разбирало
их споры с князем, решало вопрос о войне и мире и т.п. ^" В законода-
тельной деятельности веча принимал участие и князь; но здесь в компетен-
ции обеих властей трудно провести раздельную черту между правомерными и
фактическими отношениями. По договорам князь не мог замышлять войны "без
новгородского слова"; но не встречаем условия, чтобы Новгород не замыш-
лял войны без княжеского согласия, хотя внешняя оборона страны была
главным делом новгородского князя. По договорам князь не мог без посад-
ника раздавать доходных должностей, волостей и кормлений, а на деле бы-
вало, что вече давало кормления без участия князя. Точно так же князь не
мог отнимать должностей "без вины", а вину должностного лица он обязан
был объявить на вече, которое тогда производило дисциплинарный суд над
обвиняемым. Но иногда роли обвинителя и судьи менялись: вече привлекало
на суд пред князем неудобного областного кормленщика. По договорам князь
не мог без посадника давать грамот, утверждавших права должностных или
частных лиц; но нередко такие грамоты исходили от веча помимо князя и
даже без его имени, и только решительным поражением новгородской рати
Василий Темный заставил новгородцев в 1456 г. отказаться от "вечных гра-
мот"^*.
АНАРХИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР ВЕЧА. На вече по самому его составу не могло
быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Ре-
шение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе кри-
ков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, при-
говор вырабатывался насильственным способом, посредством драки: осилив-
шая сторона и признавалась большинством. Это была 'своеобразная форма
поля, суда божия, как сбрасывание с волховского моста осужденных вечевым
приговором было пережиточной формой древнего испытания водой. Иногда
весь город "раздирался" между боровшимися партиями, и тогда собирались
одновременно два веча, одно на обычном месте, на Торговой стороне, дру-
гое-на Софийской; но это были уже мятежные междоусобные сборища, а не
нормальные веча. Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча,
двинувшись друг против друга, сходились на

3 В. О. Ключевский, т. 2

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXIII

большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя
не успевало разнять противников". Такое значение волховского моста как
очевидца городских усобиц выразилось в поэтической форме в легенде, за-
несенной в некоторые русские летописи и в записки одного иностранца, бы-
вавшего в России в начале XVI в., барона Герберштейна. По его рассказу,
когда новгородцы при Владимире Святом сбросили идол Перуна в Волхов,
рассерженный бог, доплыв до моста, выкинул на него палку со словами:
"Вот вам, новгородцы, от меня на память". С тех пор новгородцы в урочное
время сходятся с палками на волховском мосту и начинают драться как бе-
шеные ^.
ПОСАДНИК И ТЫСЯЦКИЙ. Исполнительными органами веча были два высших
выборных сановника, которые вели текущие дела управления и суда, - посад-
ник и тысяцкий. Пока они занимали свои должности, они назывались степен-
ными, т.е. стоящими на степени, а покинув степенную службу, получали
звание посадников и тысяцких старых. Довольно трудно разграничить ве-
домство обоих сановников: посадники степенные и старые в походах коман-
дуют новгородскими полками; тысяцкие делают одни дела с посадниками. Ка-
жется, посадник был собственно гражданским управителем города, а тысяц-
кий-военным и полицейским; вот почему немцы в удельные века называли по-
садника бургграфом, а тысяцкого-герцогом. Оба сановника получали свои
правительственные. полномочия на неопределенное время: одни правили год,
другие меньше, иные по нескольку лет. Кажется, не раньше XV в. устано-
вился постоянный срок для занятия этих должностей. По крайней мере один
фламандский путешественник, Guillebert de Lannoy, посетивший Новгород в
начале XV в., говорит о посаднике и тысяцком, что эти сановники сменя-
лись ежегодно". Посадник и тысяцкий правили с помощью целого штата под-
чиненных им низших агентов, называвшихся^* приставами, биричами, под-
войскими, половниками^ изветни-ками, которые исполняли разные судебные и
административно-полицейские распоряжения, объявляли решения веча, призы-
вали к суду, извещали суд о совершенном преступлении, производили обыски
и т.п. В пользу посадника и тысяцкого за их службу шел поземельный на-
лог поралье (рало-плуг) ^".

СУД. Кроме дел собственно правительственных посадник и тысяцкий при-
нимали деятельное участие в судопроизводстве. Изображение новгородского
суда находим в сохранившейся части новгородской Судной грамоты-устава,
составленного и утвержденного вечем в последние годы новгородской
вольности. Источники ее - старина", т.е. юридический обычай и давняя су-
дебная практика Новгорода, постановления веча и договоры с князьями. В
новгородском судоустройстве прежде всего внимание останавливается на
обилии подсудностей. Суд не сосредоточивался в особом ведомстве, а был
распределен между разными правительственными властями: он составлял до-
ходную статью, в которой нуждались все ведомства. Был свой суд у новго-
родского владыки, свой у княжеского наместника, у посадника, свой у ты-
сяцкого. Возникновение инстанций вносило новое осложнение в судопроиз-
водство. По договорным грамотам, князь не мог судить без посадника, и по
Судной грамоте посадник судит с наместником князя, а без наместника суда
не кончает, следовательно, только начинает его. На практике эта совмест-
ная юрисдикция посадника и наместника разрешалась тем, что уполномочен-
ные органы того и другого, тиуны, каждый отдельно разбирали подлежавшие
им дела в своих одринах, или камерах, при содействии избранных тяжущими-
ся сторонами двух приставов, заседателей, но не решали дел окончательно,
а переносили их в высшую инстанцию или на доклад, т.е. для составления
окончательного решения, или на пересуд, т.е. на ревизию, для пересмотра
дела и утверждения положенного тиуном решения... В суде этой докладной и
ревизионной инстанции с посадником и наместником или с их тиунами сидели
10 присяжных заседателей, по боярину и житьему от каждого конца. Они
составляли постоянную коллегию докладчиков, как они назывались, и соби-
рались на дворе новгородского архиепископа "во владычне комнате" три ра-
за в неделю под страхом денежной пени за неявку. Наконец, судопроиз-
водство усложнялось еще комбинациями разных юрисдикций в смесных делах,
где встречались стороны различных подсудностей. В тяжбе церковного че

ловека с мирянином городской судья судил вместе с владычным наместни-
ком или его тиуном. Княжеского человека с новгородцем судила на Городище
особая комиссия из двух бояр, княжеского и новгородского, и, если они не
могли согласиться в решении, дело докладывалось самому князю, когда он
приезжал в Новгород, в присутствии посадника. Тысяцкий, по-видимому, су-
дил

ЛЕКЦИЯ ХХШ
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

- дела преимущественно полицейского характера. Но он же был первым из
трех старшин в совете, который стоял во главе возникшего в XII в. при
церкви св. Иоанна Предтечи на Опоках купеческого общества и ведал торго-
вый суд. Этот же совет с участием посадника, кстати, разбирал дела между
новгородцами и купцами немецкого двора в Новгороде. Столь заботливо
расчлененное судоустройство, по-видимому, прочно обеспечивало право и
общественное спокойствие. Но статьи Судной грамоты об огромных штрафах
за грабежи и наезды на оспариваемые земли и за наводку, подговоры толпы
к нападению на суд, производят другое впечатление^". Усиленная строгость
законодательства в поддержании общественного порядка не говорит за то,
что общество пользуется достаточным порядком ^ *.
СОВЕТ ГОСПОД. Вече было законодательным учреждением, посадник и ты-
сяцкий - его исполнительными судебно-административными органами. По ха-
рактеру своему вече не могло правильно обсуждать предлагаемые ему вопро-
сы, а тем менее возбуждать их, иметь законодательный почин; оно могло
только отвечать на поставленный вопрос, отвечать простым да или нет.
Нужно было особое учреждение, которое предварительно разрабатывало бы
законодательные вопросы и предлагало вечу готовые проекты законов или
решений. Таким подготовительным и распорядительным учреждением был нов-
городский совет господ, Нег-renrath, как называли его немцы, или госпо-
да, как он назывался в Пскове. Господа вольного города развилась из
древней боярской думы князя с участием городских старейшин. Такую думу
встречаем мы при Владимире Святом в Киеве. Новгородские князья для об-
суждения важных вопросов в XII в. приглашали к себе на совет вместе со
своими боярами городских сотских и старост. По мере того как князь терял
органические связи с местным обществом, он с боярами был постепенно вы-
теснен из местного правительственного совета. Тогда постоянным председа-
телем этого совета господ остался местный владыка-архиепископ, в палатах
которого он и собирался. Новгородский совет после того состоял из кня-
жеского наместника и городских властей: из степенных посадника и тысяц-
кого, из старост кончанских и сотских. Но рядом со степенными в совете
сидели и старые посадники и тысяцкие. Частые смены высших сановников под
влиянием борьбы партий были причиной

того, что в совете господ было всегда много старых посадников и ты-
сяцких. Вот почему новгородский совет в XV в., накануне падения новго-
родской вольности, состоял более чем из 50 членов". Все они, кроме пред-
седателя, назывались боярами. Совет, сказали мы, подготовлял и вносил на
вече законодательные вопросы, представлял готовые проекты законов, не
имея своего собственного голоса в законодательстве; но по характеру со-
циально-политического строя Новгорода этот совет на деле имел более важ-
ное значение. Состоя из представителей высшего новгородского класса,
имевшего могущественное экономическое влияние на весь город, этот подго-
товительный совет часто и предрешал вносимые им на вече вопросы, проводя
среди граждан подготовленные им самим ответы. В истории политической
жизни Новгорода боярский совет имел гораздо больше значения, чем вече,
бывшее обыкновенно послушным его орудием: это была скрытая, но очень де-
ятельная пружина новгородского управления.
ОБЛАСТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Центральное^ управление и суд в Новгороде ос-
ложнялись двойственностью властей-вечевой и княжеской. В областном уп-
равлении встречаем двойственность начал - централизации и местной автоно-
мии. Новгород был дер-жав-ный город, повелевавший обширной территорией;
но он предоставлял частям этой территории значительную самостоя-
тельность. При взаимном антагонизме этих начал установилось довольно
своеобразное отношение областного управления к центральному.
ОТНОШЕНИЕ ПЯТИНЫ К КОНЦАМ. Сохранились следы, впрочем неясные, указы-
вающие на то, что коренные области, вошедшие потом в пятинное деление
Новгородской земли, зависели в управлении от частей Новгорода, между ко-
торыми они были расписаны^. На эту зависимость указывает упомянутый мною
барон Герберштейн; впрочем, это свидетельство очень неясно выражено. Пе-
редаю его слова в возможно близком к подлиннику изложении. Лет 40 с
чем-нибудь спустя после падения Новгорода Герберштейну рассказывали в
Москве, что некогда, во времена своей вольности, этот город имел обшир-
ную область, разделенную на пять частей; каждая из этих частей не только
относилась во всех общественных и частных делах к подлежащему начальству
своей части (quarum quaelibet pars поп solum de publicis ас privatis
rebus cognoscendis ad ordinarium ac

ЛЕКЦИЯ XXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

competentem suae partis magistratum referebat), но и сделки с согражданами каждый мог совершать только в своей части города, и никому не позволялось обращаться с чем-либо к другому начальству того же города (verum in sua dumtaxat civitatis regione contrahere res quiscumque ac commode cum aliis civibus suis comficere poterat etc.). ". Герберштейн хотел сказать или ему говорили, что каждая территориальная часть Новгородской земли во всех делах обращалась к управлению своей городской части, т.е. городского конца. Такое же отношение частей территории к концам города существовало и в Псковской земле. Здесь старые пригороды издавна были распределены между концами города. В 1468 г., когда накопилось много новых пригородов, на вече было решено также разделить их по жребию между концами, по два пригорода на каждый конец. И^ в новгородских документах есть кое-какие указания на административную зависимость загородных земель от городских концов. Так, по писцовым книгам конца XV в. известны съемщики подгородных земель в Вотьской пятине, тянувшие тяглом в Неревский конец, с которым она соприкасалась. Новгородская Судная грамота говорит о сельских волостных людях, "кон-чанских и улицких", которых старосты концов и улиц обязаны были ставить на суд в исках на них сторонних лиц". Впрочем, пятина или соответствующая ей округа не была цельной административной единицей, не имела своего местного административного средоточия.
ПРИГОРОДЫ. Она распадалась по пригородам на части, называвшиеся их
волостями, я в московское время-уездами или прасу дама; каждая волость
имела свое особое административное средоточие в известном пригороде, так
что кончанское управление было единственной связью, соединявшей пятины в
одно административное целое ". Пригород со своей волостью был такой же
местный самоуправляющийся мир, какими были новгородские концы и сотни.
Его автономия выражалась в местном пригородном вече. Впрочем, этим вечем
руководил посадник, который обыкновенно присылался из старшего города.
Назначение пригородских посадников из Новгорода было одной из форм, в
которых выражалась политическая зависимость пригородов от старшего горо-
да. Вместе с этою открываются и другие формы в рассказе о том, как Псков
стал самостоятельным городом. До половины XIV в. он был пригородом Нов-
города, в 1347 г. по договору с Новгоро-

дом получил независимость от него, стал называться младшим его бра-
том^. По этому договору новгородцы отказались от права посылать в Псков
посадника и вызывать псковичей в Новгород на суд гражданский и церков-
ный; новгородский"* владыка, к епархии которого принадлежал Псков, дол-
жен был для церковного суда назначать туда своим наместником природного
псковича. Значит, судебные учреждения старшего города служили высшей
инстанцией для пригорожан^. По договорным грамотам сотские и рядовичи
без княжеского наместника и посадника не судят нигде. Это значит, что
старосты городские и сельские, подобно новгородским тиунам посадника и
наместника, только начинали судебные дела, для окончательного решения
переносили их к докладу в суд докладчиков в Новгороде. Третья форма по-
литической зависимости пригорода от старшего города состояла в праве
последнего облагать пригородское население сборами на свои нужды. Далее,
Новгород раздавал свои пригороды в кормление князьям, которых призывал к
себе на службу; во время войны пригороды по приказу Новгорода высылали
свои ополчения, которыми иногда командовали новгородские воеводы. За ос-
лушание Новгород наказывал пригороды денежной пеней и даже "казнью", ко-
торая состояла в военной экзекуции, сжигавшей села и волости непокорного
пригорода. Так, казнены были в 1435 г. Ржева и Великие Луки за отказ
платить дань Новгороду. Несмотря на то, политическая зависимость приго-
родов, выражавшаяся в столь разнообразных формах, была всегда очень сла-
ба: пригороды иногда отказывались принимать посадников, которых присылал
главный город; Торжок не раз ссорился с Новгородом и принимал к себе
князей против его воли; в 1397 г. вся Двинская земля "задалась" за вели-
кого князя московского Василия по первому его зову и целовала ему крест,
отпав от Новгорода. Вообще в устройстве областного управления Новгородс-
кой земли заметен решительный перевес центробежных сил, парализовавших
действие политического центра.
ПРОТИВОРЕЧИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ. В начале сегодняшнего чтения я ска-
зал, что устройство Новгородской земли в удельные века было дальнейшим
развитием основ, лежавших в общественном быту старших городов Киевской
Руси; только это развитие осложнялось местными условиями. Там и здесь
встречаем ту же двойственность власти-веча и князя-и

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
- те же-договорные отношения между ними. Но в Новгороде эти отношения
разработаны и определены подробнее, отлиты в стереотипные формулы
письменного договора, управление расчленено и сплелось в сложную, даже
запутанную сеть учреждений, и все это, и отношения, и учреждения, нап-
равлено в одну сторону, против князя, без которого, однако, вольный го-
род не мог обойтись. Князь должен был стоять около Новгорода, служа ему,
а не во главе его, правя им. Он для Новгорода или наемник, или враг; в
случае вражды к нему, как к враждебной державе, посылали с веча на Горо-
дище ультиматум, грамоту, "исписавше всю вину его", с заключением:
"... поеди от нас, а мы собе князя промыслим". Но так как князь в Новго-
роде был единственной централизующей силой, которая могла объединить и
направить сословные и местные интересы к общей цели, то ослабление его
власти помогало накопиться в общественном быту Новгорода обильному запа-
су противоречий и условий раздора. Жизненные стихии Новгородской земли
сложились в такое сочетание, которое сделало из нее обширный набор круп-
ных и мелких местных миров, устроившихся по образцу центра, с большей
или меньшей долей уступленной или присвоенной державности, - набор, неус-
тойчивый внутри и только механически сжатый внешними опасностями. Нужна
была внутренняя нравственная сила, чтобы сообщить земле некоторую проч-
ность. Такой силы будем искать в общественном составе Новгорода^*.

ЛЕКЦИЯ XXIV
КЛАССЫ НОВГОРОДСКОГО ОБЩЕСТВА. НОВГОРОДСКОЕ БОЯРСТВО И ЕГО ПРОИСХОЖ-
ДЕНИЕ. ЖИТЫЕ ЛЮДИ. КУПЦЫ И ЧЕРНЫЕ ЛЮДИ. ХОЛОПЫ, СМЕРДЫ И ПОЛОВНИКИ.
ЗВМЦЫ; ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО КЛАССА. ОСНОВАНИЕ СОСЛОВНОГО
ДЕЛЕНИЯ НОВГОРОДСКОГО ОБЩЕСТВА. ПОЛИТИЧЕСКИЙ БЫТ НОВГОРОДА.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И БОРЬБА ПАРТИЙ КНЯЖЕСКИХ И СОЦИАЛЬНЫХ. ХАРАКТЕР И ЗНА-
ЧЕНИЕ НОВГОРОДСКИХ УСОБИЦ. ОСОБЕННОСТИ ПСКОВСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ И
БЫТА. РАЗЛИЧНЫЙ ХАРАКТЕР ПСКОВСКОГО И НОВГОРОДСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПОРЯД-
КА. НЕДОСТАТКИ НОВГОРОДСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО БЫТА. ОБЩАЯ ПРИЧИНА ПАДЕНИЯ
ВОЛЬНОСТИ НОВГОРОДА. ПРЕДСКАЗАНИЯ
Мы'* изучали политические формы жизни Новгорода Великого. Теперь вой-
дем в ее содержание и прежде всего остановимся на составе новгородского
общества.
СОСТАВ ОБЩЕСТВА. Новгородская Судная грамота, в которой можно видеть
завершительное дело новгородской юридической мысли, в первой статье сво-
ей о суде церковном ставит как бы общее правило: "Судите всех равно, как
боярина, так и житьего, так и молодчего человека" '"; по договору с Ка-
зимиром литовским это правило обязательно и для совместного суда посад-
ника и наместника"*. Можно подумать, что в этой формуле равенства всех
состояний перед законом выразилось вековое развитие новгородского об-
щества в демократическом направлении. В таком случае Новгород надобно
признать непохожим на его сверстников, на старшие волостные города Ки-
евской Руси, в которых общественный быт отличался аристократическим,
патрицианским характером'*.
В составе новгородского общества надобно различать классы городские и
сельские. Население Новгорода Великого состояло из бояр, житьих людей,
купцов и черных людей.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОЯРСТВА. Во главе новгородского общества стояло бо-
ярство.
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
- те же-договорные отношения между ними. Но в Новгороде эти отношения
разработаны и определены подробнее, отлиты в стереотипные формулы
письменного договора, управление расчленено и сплелось в сложную, даже
запутанную сеть учреждений, и все это, и отношения, и учреждения, нап-
равлено в одну сторону, против князя, без которого, однако, вольный го-
род не мог обойтись. Князь должен был стоять около Новгорода, служа ему,
а не во главе его, правя им. Он для Новгорода или наемник, или враг; в
случае вражды к нему, как к враждебной державе, посылали с веча на Горо-
дище ультиматум, грамоту, "исписавше всю вину его", с заключением:
"... поеди от нас, а мы собе князя промыслим". Но так как князь в Новго-
роде был единственной централизующей силой, которая могла объединить и
направить сословные и местные интересы к общей цели, то ослабление его
власти помогало накопиться в общественном быту Новгорода обильному запа-
су противоречий и условий раздора. Жизненные стихии Новгородской земли
сложились в такое сочетание, которое сделало из нее обширный набор круп-
ных и мелких местных миров, устроившихся по образцу центра, с большей
или меньшей долей уступленной или присвоенной державности, - набор, неус-
тойчивый внутри и только механически сжатый внешними опасностями. Нужна
была внутренняя нравственная сила, чтобы сообщить земле некоторую проч-
ность. Такой силы будем искать в общественном составе Новгорода^*.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОЯРСТВА. Во главе новгородского общества стояло бо-
ярство.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXIV

Мы знаем, что в других областях Русской земли боярство создавалось
вольной службою князю. В Новгороде князь со своей дружиной был сторон-
ней, пришлой силой, не входившей органически в состав местного общества.
Каким. же образом могло возникнуть боярство в Новгороде, когда здесь не
было самого корня, из которого вырастал этот класс в других областях Ру-
си? Отвечая на этот вопрос, надо припомнить, что еще до князей старшие
города на Руси управлялись военной старшиной, выходившей из местной про-
мышленной знати. Новгородское боярство образовалось из такого же класса.
В других областях Руси с появлением князей городская военно-промышленная
знать была вытеснена из управления княжеской дружиной. По разным обстоя-
тельствам в Новгороде эта знать не утратила своего правительственного
значения и при князьях. Уже в XI в. князья, правившие Новгородом, назна-
чали на местные правительственные должности людей из местного же общест-
ва. Таким образом, новгородская администрация по личному составу своему
стала туземной еще прежде, чем сделалась выборной. Посредством таких
назначений из княжеских сановников туземного происхождения к началу XII
в. в Новгороде и сложился влиятельный класс, или круг знатных фамилий,
имевший двоякое руководящее значение в местном обществе: члены его зани-
мали правительственные должности в городе по назначению князя, а в
столкновениях последнего с городом этот класс становился во главе горо-
жан против князя. Занимая по назначению князя должности, которые в дру-
гих областях давались княжеским боярам, и новгородская знать усвоила се-
бе значение и звание бояр. Князь ^ Всеволод в данном им Новгороду цер-
ковном уставе (1135 г.) прямо называет новгородских сотских "своими му-
жами", а княжи мужи-бояре ^ Значит, и в Новгороде боярство вышло из того
же политического источника, из какого оно выходило в других областях
Русской земли: этим источником была служба князю, занятие высших прави-
тельственных должностей по назначению князя. Усвоив себе звание бояр на
княжеской службе, местная правительственная знать удержала его и посл

е, когда стала получать свои правительственные полномочия не от кня-
зя, а от местного веча.
ЖИТЫЕ ЛЮДИ. Не так ясно выступает в новгородских памятниках второй
класс по месту на социальной лествице Новгорода-житые, или житьи, люди\
Можно заметить, что в управлении этот

класс стоял ближе к местному боярству, чем к низшим слоям населения.
Значение его несколько объясняется в связи с экономическим значением
местного боярства. Правя городом по вечевому выбору, это боярство
вместе
с тем руководило и народным хозяйством в Новгородской земле. Это были
крупные землевладельцы и капиталисты, принимавшие** двоякое участие в
торговле. Обширные земельные имущества служили им не столько пашней,
сколько промысловыми угодьями: отсюда ставили они на новгородский ры-
нок
товары, бывшие главными статьями русского вывоза за море: меха, кожи,
воск, смолу, золу, строевой лес и пр. Посредниками между ними и ино-
зем-
цами служили новгородские купцы. Точно так же и своими капиталами они
пользовались не для непосредственных торговых операций, а для кредит-
ных
оборотов, ссужали ими торговцев или вели торговые дела при посредстве
агентов из купцов. В новгородских памятниках и преданиях местный боя-
рин
чаще всего является с физиономией капиталиста-дисконтера. У одного
поса-
дника в XIII в. народ, разграбивший его дом, нашел долговые "доски",
на
которых значилось отданных взаймы денег "без числа". Таким непрямым
уча-
стием в торговле можно объяснить отсутствие старосты от бояр в совете
новгородского купеческого общества, образовавшегося около 1135 г. при
церкви св. Иоанна Предтечи на гостином дворе. Житьи были, по-видимо-
му,
люди среднего состояния, середние жилецкив по московской социальной
тер-
минологии - стоявшие между боярством и молодчими, или черными людьми.
Они
принимали более прямое участие в торговле, и их вместе с черными
людьми
представлял в совете купеческого общества тысяцкий. Капиталисты сред-
ней
руки и постоянные городские обыватели, домовладельцы, - это были и зем-
лев-
ладельцы, иногда очень крупные. Упомянутый уже мною рыцарь Ланнуа пи-
шет,
что в Новгороде кроме бояр есть еще такие горожане (bourgeois), кото-
рые
владеют землями на 200 лье в длину, чрезвычайно богатые и влия-
тельные.
Это свидетельство может относиться только к житьим людям ^. По лично-
му
землевладению как наиболее характерной черте в общественном п
оложении житьих людей Москва, переселяя их тысячами в свои области
после падения Новгорода, верстала их не в городское по-
садское население, как купцов, а в служилые люди с поместным наделом.
Личное землевладение сближало их с новгородским боярством; но они не
принадлежали к тому рано замкнувшемуся кругу знатных фамилий, из ко-
торо-
го вече привыкло выбирать высших санов-

ЛЕКЦИЯ XXIV
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

пиков города, хотя вместе с боярами они исполняли, как представители
концов, судебные, дипломатические и другие правительственные поручения.
КУПЦЫ. Класс настоящих торговцев назывался купцами. Они уже стояли
ближе к городскому простонародью, слабо отделялись от массы городских
черных людей. Они работали с помощью боярских капиталов, либо кредитуясь
у бояр, либо служа им комиссионерами в торговых оборотах. Впрочем, и в
их сословной организации не было равенства. Купеческое общество при
церкви св. Иоанна Предтечи образовало высший разряд, своего рода первую
гильдию новгородского купечества. По уставу этого общества, данному кня-
зем Всеволодом около 1135 г., чтобы стать "пошлым купцом", полноправным
и потомственным членом "Иванского купечества", надобно было дать вкладу
50 гривен серебра - целый капитал при тогдашней ценности этого металла".
Обществу даны были важные привилегии; а совет его, состоящий из двух ку-
печеских старост под председательством тысяцкого, ведал все торговые де-
ла и торговый суд в Новгороде независимо от посадника и совета господ.
Есть следы и других разрядов, или гильдий, стоявших ниже "Иванского ку-
печества": таково "купецкое сто"*" упоминаемое в духовной одного новго-
родца XIII в. "*
ЧЕРНЫЕ ЛЮДИ. Черные люди были мелкие ремесленники и рабочие, которые
брали работу или деньги для работы у высших классов - бояр и житьих лю-
дей. Таков состав общества в главном городе. Те же самые классы встреча-
ем мы и в пригородах, по крайней мере важнейших.
ХОЛОПЫ И КРЕСТЬЯНЕ. В глубине сельского, как и городского, общества в
Новгородской земле видим холопов. Этот класс был там очень многочислен.
Развитию его способствовало особенно боярское и житье землевладение^.
Крупные вотчины заселялись и эксплуатировались преимущественно холопами.
Все свободное крестьянское население в Новгородской земле носило общее
название смердов; но в составе его различаются два разряда: смерды в
тесном смысле слова, обрабатывавшие государственные земли Новгорода Ве-
ликого, и половники, сидевшие на землях частных владельцев. Название
свое половники получили от обычного в Древней Руси условия поземельной
аренды-

обрабатывать землю исполу, из половины урожая. Впрочем, в Новгородс-
кой земле половники снимали земли и на более льготных условиях-из
третьего или четвертого снопа, смотря по ценности земли и земледельчес-
кого труда в данном месте. Половники, подобно закупам Русской Правды,
являлись в Новгородской земле в более подневольном состоянии сравни-
тельно с вольными крестьянами в княжеской Руси, стояли в положении,
близком к холопам, и^ эта зависимость не была исконной, а устанавлива-
лась в XIII-XV вв., в период расцвета новгородской вольности. Это можно
заметить по новгородским договорам с князьями. Сначала здесь постановля-
лось, что судьи князя не судят холопа без его господаря. Потом это усло-
вие осложняется присоединением к холопу половника: землевладельцу кос-
венно присвоялась вотчинная юрисдикция над его крестьянином. Договор с
князем Ярославом 1270 г. постановил не верить доносу холопов на своих
господ; позднейшие договоры распространяют это условие и на смердов. На-
конец, договор с тверским князем Михаилом 1308 г. требует обратной выда-
чи вместе с холопами и новгородских половников, бежавших в Тверскую об-
ласть. В Московской земле подобные стеснения крестьянского перехода, и
то в виде частной или местной меры, становятся известны не ранее полови-
ны XV в. В новгородской Судной грамоте появляются следы письменных обя-
зательств, ограничивавших свободу крестьян и также неизвестных в княжес-
кой Руси того времени. Грамота говорит о волостных, сельских людях вла-
дычних (архиепископа), монастырских, боярских, житьих, которых господа-
ри, их хозяева, обязаны ставить на суд в случае частного их обвинения в
уголовном преступлении. Эти люди не были холопы, однако "давались в гра-
моту" землевладельцам, входили в личную зависимость на тех или иных ус-
ловиях ". Значит, в вольной Новгородской земле сельское население, рабо-
тавшее на господских землях, было поставлено в большую зависимость от
землевладельцев, чем где-либо в тогдашней Руси.
ЗЕМЦЫ. Другою особенностью новгородского землевладения был класс
крестьян-собственников^. Этого класса мы не встречаем на всем прост-
ранстве княжеской Руси: там все крестьяне работали либо на государствен-
ных, либо на частных господских землях. В областях вольных городов, нап-
ротив, встречаем сельский класс населения, очень похожий на крестьян, но
владевший землей на праве собственности. Он назывался

ЛЕКЦИЯ XXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

земцами или своеземцами. Этот класс в Новгородской земле, по-видимо-
му, был довольно многочислен. По поземельной новгородской книге, состав-
ленной в 1500 г., в уездах Новгородском, Ладожском и Ореховском значится
около 400 земцев, на землях которых обрабатывалось свыше 7 тысяч деся-
тин; на каждого своеземца приходилось средним числом пашни десятин по
18". Итак, это вообще мелкие землевладельцы с небольшими хозяйствами. Но
землевладение земцев отличалось некоторыми своеобразными чертами. Они
редко владели землей в одиночку. Чаще всего своеземцы сидят гнездами,
землевладельческими товариществами, связанными родством или договором.
Многие владеют и пашут совместно, иные раздельно, живя вместе, в одной
деревне или особыми деревнями, но приобретают землю обыкновенно сообща,
в складчину; раздельное владение уже следствие раздела совместно приоб-
ретенной земли. Встречаем одно имение, в котором пашни было всего 84 де-
сятины и которое принадлежало 13 совладельцам. Своеземцы или сами обра-
батывали свои земли., или сдавали их в аренду крестьянам-половникам. По
роду занятий и размерам участков своеземцы ничем не отличались от
крестьян; но они владели своими землями на правах полной собственности.
Такой характер их землевладения ясно обозначается в писцовых книгах.
Своеземцы меняли и продавали свои земли, выкупали у родичей, отдавали в
приданое за дочерьми; даже женщины, вдовы и сестры, являются владелицами
и совладелицами таких земель. Наконец, псковские летописи в рассказе о
событиях, которыми сопровождалось падение Пскова, прямо называют земли
своеземцев их "вотчинами" ^. Каково было происхождение этого своеобраз-
ного класса в областях вольных городских общин? Следы этого происхожде-
ния еще сохранились в городских поземельных книгах, составленных уже
московскими писцами после падения Новгорода, в последние годы XV в. В
городе Орешке, по книге 1500 г., рядом с "городчанами" обозначено 29
дворов своеземцев, из которых некоторые принадлежали к разряду лутчих
людей. Эти своеземцы ясно отличены в книге от горожан, даже от "лутчих"
горо

жан. Читая описание сельских погостов уезда, находим, что эти ореш-
ковские дворовладельцы-своеземцы владели еще землями в Ореховском и дру-
гих ближних уездах. Одни из них жили в городе, сдавая свои земли в арен-
ду крестьянам; другие только числились в городском обществе, а жили в
своих деревнях, отдавая городские свои дворы в аренду "дворникам" (пос-
тояльцам), которые

за них и тянули городское тягло вместе с горожанами. Любопытно, что в
одном разряде с землями своеземцев поземельная книга перечисляет и земли
"купеческие". Среди своеземцев появляются изредка поповичи, отцы которых
служили при городских церквах. Итак, сельский класс своеземцев образо-
вался преимущественно из горожан: это были не сельские обыватели, приоб-
ретавшие дворы в городах, а чаще горожане, приобретавшие земли в уезде.
В Новгородской и Псковской земле право земельной собственности не было
привилегией высшего служилого или правительственного класса, как в кня-
жеской Руси; оно усвоено было и другими классами свободного населения.
Городские, как и сельские, обыватели приобретали мелкие земельные участ-
ки в собственность с целью не только земледельческой, но и промышленной
их эксплуатации, разводя лен, хмель и лесные борта, ловя рыбу и зверя;
но, как люди небогатые, они складывались для этого в товарищества, в
землевладельческие компании. Такие землевладельческие товарищества носи-
ли в Новгородской и Псковской земле специальные юридические названия
сябров (соседей) и складников. К типу такого землевладения в складчину
принадлежало и земец-кое, и этим коллективным способом приобретения и
владения оно отличалось от личного боярского и житьего. Значит, городс-
кой промышленный капитал, главный рычаг народного хозяйства в Новгородс-
кой земле, создал здесь и особый своеобразный класс земельных собствен-
ников, какого не встречается в княжеской Руси.
ОСНОВАНИЕ СОСЛОВНОГО ДЕЛЕНИЯ. Обозревши состав общества в Новгородс-
кой земле, остается решить вопрос: были ли перечисленные общественные
классы-простые или экономические состояния или сословия в юридическом
смысле слова, с особыми правами и обязанностями, с неодинаковым право-
мерным, а не фактическим только значением в управлении и жизни вольного
города? И то и другое: в истории Новгорода наблюдаем довольно редкий
случай совпадения экономической и политической классификации общества.
Боюсь, что объяснение возможности такого совпадения покажется вам нес-
колько сложным и даже запутанным.
При изучении основания, на котором держалось общественное деление в
Новгороде, внимание прежде всего останавливается на видимой резкой раз-
нице между политическим и социальным строем Новгорода, между формами его
политического быта и действительными обществен-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xxiv

ными отношениями. Формы его политического быта носили демократический
отпечаток: перед судом были равны лица всех свободных состояний; все
свободные обыватели имели место и равные голоса на вече. Но общественный
быт Новгорода созидался не на почве равенства. Значение каждого класса в
новгородской политической жизни зависело от его экономического положе-
ния; политический авторитет каждого состояния на деле определялся его
торговым весом. На верху общества лежал класс бояр, крупных капиталис-
тов, к которым примыкали капиталисты средней руки, житые люди: оба этих
класса и были политическими руководителями местного общества. Ниже их
стояли купцы, настоящие торговцы: они работали чужим капиталом. Еще ниже
лежал слой черных людей, ремесленников и рабочих, экономически зависев-
ших также от высших классов. Еще менее последних значили в политической
жизни земли сельские классы, дальше городских стоявшие от главного ис-
точника власти и богатства, от торгового капитала, кроме разве земцев,
которые по своему происхождению больше принадлежали к городскому общест-
ву. Таким образом, новгородская социально-политическая лествица выстрои-
лась соответственно имущественному неравенству состояний. Это" соот-
ветствие отражалось и в сословно-юридических определениях. Боярство об-
разовало правительственный класс, исключительно, монопольно комплекто-
вавший по выборам веча личный состав высшего управления. Это было только
обычаем, и вече могло выбрать посадника из какого ему было угодно клас-
са. Но политический обычай заменял тогда закон, и демократическое вече,
чтя старину, ни разу, сколько известно, не дало посадничества ни купцу,
ни смерду. Бояре вместе с житьими ставили из своей среды представителей
От концов, присяжных докладчиков в суд, посадника и наместника, также в
выборные комиссии по внешним сношениям и внутренним делам, производив-
шимся с участием депутаций от державного города. Все это важные полити-
ческие права, созданные обычаем, закрепленные длинным рядом договоров с
князьями и отчасти Судной грамотой. Можно думать, что и в отбывании
повинностей, в податном обложении оба правящих класса пользовались
некоторыми льготами и изъятиями. То же значение их сказывалось и в част-
ных отношениях. Договоры с князьями и Судная грамота ставили основное
правило "судити всех равно"; однако купец или черный человек не мог
явиться со своим иском в "тиуню одрину" без подысканного им пристава из

"добрых людей", т.е. из тех же бояр и житьих. Купцы имели свое сос-
ловное устройство, свой торговый суд и свое выборное управление, суди-
лись только в Новгороде, каждый в своем сте, а также разделяли с высшими
классами преимущество иметь на своих землях холопов и половников с пра-
вами полицейского надзора и участия в суде над ними. Смерда и половника
нельзя признать равноправными состояниями с боярином или житьим. Не го-
ворим о духовенстве, которое в Новгороде, как и везде на Руси, имело
свое точно определенное сословное устройство, свои права и законы.
Так экономическое неравенство общественных классов служило основой и
опорой неравенства юридического, а то и другое покрывалось народной вер-
ховной властью, по своей форме совсем не соответствовавшей ни такому
складу общества, ни общественному положению высших сановников, облекае-
мых властью от веча. Запомним это важное в истории Новгорода противоре-
чие его жизни, на беду новгородцев не единственное.
Мы рассмотрели отношения Новгорода к князьям, строй его управления и
склад общества, главные элементы его политической жизни. Теперь взглянем
на эту жизнь, как она шла в совместном действии своих сил, как ее ход
обнаруживался в явлениях, отмеченных древней летописью ".
ПОЛИТИЧЕСКИЙ БЫТ ". Внешние" и внутренние условия, в каких жил
вольный город, укоренили в его политическом быту два противоречия, сооб-
щившие своеобразный характер его политической жизни и не оставшиеся бе-
зучастными в решении судьбы его вольности. Я только что указал одно из
этих противоречий, состоявшее в несогласии политического строя Новгорода
с социальным. Раньше начало обнаруживаться другое противоречие, заклю-
чавшееся в отношениях Новгорода к князьям. Город нуждался в князе для
внешней обороны и поддержания внутреннего порядка, искал его, иногда го-
тов был силою удержать его у себя и в то же время относился к нему с
крайним недоверием, старался стеснить его права, оставить ему возможно
меньше места в правительственном своем обиходе, гнал его от себя, когда
был им недоволен. Эти противоречия и вызывали необыкновенный шум и дви-
жение в политической жизни города. Ни один из старинных городов Древней
Руси не дал такой тревожной истории, как Новгород ". С самых ранних пор
видим здесь оживленную

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXIV

борьбу политических партий; но в разное время характер ее был неоди-
наков. В этом отношении внутреннюю политическую жизнь города можно раз-
делить на два периода.
ПАРТИИ КНЯЖЕСКИЕ. До XIV в. в Новгороде часто сменялись князья, и эти
князья соперничали друг с другом, принадлежа к враждебным княжеским ли-
ниям. Под влиянием этих княжеских смен в Новгороде образовались местные
политические кружки, которые стояли за разных князей и которыми руково-
дили главы богатейших боярских фамилий города. Так первый период в исто-
рии политической жизни Новгорода был ознаменован борьбою княжеских пар-
тий. Но не князья сами по себе вызывали эту борьбу: ими прикрывались
важные местные интересы, для которых враждебные друг ДРУГУ князья служи-
ли только орудиями или знаменами. Князь нужен был Новгороду не только
для внешней обороны, но и для расширения и обеспечения торговых оборо-
тов. В ^ договорах с князьями новгородцы настойчиво требовали, чтобы они
не замышляли "рубежа", не задерживали новгородских купцов в своих зем-
лях, давали им "путь чист". Во время размолвки с Новгородом суздальский
князь ловил новгородских купцов, торговавших в его владениях, и тогда
партия в Новгороде, к которой принадлежали задержанные купцы, поднима-
лась, чтобы заставить вече мириться с суздальским князем^. Эти торговые
связи и разделяли новгородских капиталистов-бояр и купцов-в борьбе за
князей на враждебные партии. Богатые торговые дома, имевшие дела преиму-
щественно с Суздальским или Смоленским краем, стояли за суздальского или
смоленского Мономаховича, а черниговский Ольгович нужен был, когда на
киевском столе сидел князь из черниговской линии, тем новгородским капи-
талистам, которые вели дела преимущественно с Черниговским краем или с
Киевской землей". Значит, борьба княжеских партий, наполкявшая смутами
историю Новгорода до XIV в., была собственно борьбой новгородских торго-
вых домов, соперничавших друг с другом.
ПАРТИИ СОЦИАЛЬНЫЕ. С XIV в. прекращается частая смена князей на нов-
городском столе; вместе с этим изменяется и характер политической жизни
в Новгороде. Читая рассказ местной летописи, легко заметить эту переме-
ну. Со смерти Ярослава 1 до татарского нашествия новгородская летопись,
по счету

С. М. Соловьева, описывает до 12 смут в городе; из них только две не
бы
ли связаны с княжескими сменами, т.е. не были вызваны борьбою мест-
ных
политических кругов за того или другого князя '". С татарского на-
шествия
до вступления Ивана III на великокняжеский стол в местной летописи
опи-
сано более 20 смут; из них всего четыре связаны с княжескими сменами,
вызваны были борьбой новгородских партий за того или другого князя;
все
остальные имели совсем другой источник. Этим новым источником смут,
за-
метно обнаруживающимся с XIV в., была социальная рознь-борьба низших,
бедных классов новгородского общества с высшими, богатыми. Новгородс-
кое
общество делится с тех пор на два враждебных лагеря, из которых в од-
ном
стояли лепшие, или вятшие, люди, как называет новгородская летопись
мес-
тную богатую знать, а в другом-люди меньшие, т.е. чернь. Так в XIV
в.
борьба торговых домов Новгорода сменяется борьбою общественных клас-
сов.
Эта новая борьба имела свой корень также в политическом и экономичес-
ком
строе города; здесь вступило в действие другое противоречие, мною
упомя-
нутое. Резкое - имущественное неравенство между гражданами-очень обыч-
ное
явление в больших торговых городах, особенно с республиканскими фор-
мами
устройства. В Новгороде это неравенство при политическом равноправии,
при демократических формах устройства, чувствовалось особенно резко,
по-
лучало острый характер, производило раздражающее действие на низшие
кла-
ссы. Это" действие усиливалось еще тяжкой экономической зависимостью
низшего рабочего населения от бояр-капиталистов. Бедняки, неоплатно
за-
должавшие, спасаясь от долговой неволи, собирались в шайки и с беглы-
ми
холопами пускались разбойничать по Волге, ссоря свой город с низовс-
кими
князьями, особенно с Москвой. Встречаясь на вече, равноправные сог-
ражда-
не - меньшие люди Новгорода тем с большей горечью чувствовали на себе
экономический гнет со стороны немногих богатых фамилий, а по старине
из
них же должны были выбирать себе управителей. Этим был воспитан в
низших
классах новгородского общества упорный антагонизм против высших. Ма-
лые
люди вдвойне озлобляются на больших, когда нуждаются в их деньгах и
тя-
готятся их властью. Раздвоение между верхом и низом новгородского об-
щес-
тва не раз проявлялось и до XIV в. Так, в 1255 г. по поводу ссоры го-
рода
с Александром Невским меньшие отделились от вятших, а те сговорились
по-
бить меньших. Но здесь меньшие являются еще не политической пар-

ЛЕКЦИЯ XXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

гией, а подвластным непокорным сословием, чернью, которую правящий
класс хотел покарать за ослушание. Они получили характер такой партии,
когда само боярство раскололось и во главе новгородского простонародья
стали также некоторые богатые боярские фамилии, отделившись в политичес-
кой борьбе от своей братии".
ГОСПОДСТВО БОЯРСТВА. Так новгородское боярство оставалось руководите-
лем местной политической жизни во все продолжение истории вольного горо-
да. Благодаря тому с течением времени все местное управление перешло в
руки немногих знатных домов. Из них новгородское вече выбирало посадни-
ков и тысяцких; их члены наполняли новгородский правительственный совет,
который, собственно, и давал направление местной политической жизни. Чи-
тая новгородскую летопись, легко заметить это господство боярской арис-
тократии в Новгороде, которая является даже с признаками замкнутой пра-
вительственной олигархии. В продолжение ХШ в. новгородское вече 23 раза
выбирало посадника. На эту должность выбрано было 15 лиц, так как неко-
торые посадники по нескольку раз смещались и вновь выбирались на долж-
ность. Десятеро из них принадлежали к двум знатным фамилиям, из которых
одна шла от новгородского боярина Михалка Степанича, а другая имела сво-
им родоначальником другого новгородского боярина-Мирошку Нездинича; оба
они были посадниками в Новгороде в конце XII в. и в начале XIII столе-
тия. Обе эти фамилии постоянно враждовали между собою, стоя во главе
двух враждебных политических партий: Михалчичи были вождями Софийской
стороны, где преимущественно сосредоточивалась новгородская боярская
знать, а Незди-ничи верховодили демократической Торговой стороной, где
обыкновенно поднимались восстания новгородских меньших людей против бо-
ярства. Значит, первенствующая должность новгородского посадника в про-
должение XIII в. оставалась почти исключительно в руках двух боярских
фамилий. Из фамилии Михалчичей в продолжение двух столетий, с конца XII
в. до конца XIV в., выбрано было 12 одних посадников, не говоря о других
важных должностях, которые замещались членами того же боярского дома.
Так противоречие, укоренившееся в политическом строе Новгорода, привело
к тому, что этот вольный город при демократических формах своего уст-
ройства стал аристократической республикой и местное общество, вечно
неспокойное и недоверчивое к

своей знати, во все время своей политической вольности оставалось в
руках немногих знатных фамилий богатых капиталистов.
УСОБИЦЫ. Древняя"* новгородская летопись, сухая и тусклая по изложе-
нию, не скупится на краски в описании "усобных ратей" в родном городе и
наглядно изображает, как разыгрывалась на площади внутренняя нескладица
новгородской политической жизни. Автономия кончанских и улицких обществ
проявлялась в пренебрежении к верховному вечу державного города. В 1359
г. Славенскому концу не полюбился посадник Андреян Захарьинич, и конец
самовольно назначил другого вопреки воле города. Пользуясь близостью
своей к вечевой площади, славляне в доспехах "подсели" на вече и разог-
нали безоружных заречан Софийской стороны, многих бояр избили и "полупи-
ли", ограбили, а одного и убили. Волховской мост разметали; обе стороны
стояли друг против друга по берегам реки 3 дня, пока духовенство не уго-
ворило их разойтись. Однако много сел у славлян пограбили, много и неви-
новатых людей погибло, посадничество дали третьему боярину и на том по-
мирились: "Не попустил бог диаволу до конца порадоваться, но возвеличено
было христианство в род и род - так закончила летопись свой рассказ ".
Взаимное озлобление обеих сторон, простонародной Торговой и Софийской
боярской, резко и характерно выразилось в восстании 1418 г. "Человек не-
кий" Степанко, совсем простой, малый человек, схватил на улице одного
боярина и закричал прохожим: "Господа! пособите мне на этого злодея".
Боярина притащили на вече, избили чуть не до смерти и сбросили с моста
как государственного преступника. Случившийся у моста рыбак сжалился над
боярином и взял его к себе в челн. За это народ разграбил дом рыбака.
Спасенный от народной казни боярин хотел отомстить за обиду и схватил
обидчика. Тогда созвали вече на Ярославовом дворе и стали друг против
друга "чернь" и "бояре". Чернь в доспехах со знаменем разграбила дом бо-
ярина и Кузьмо-демьянскую улицу, где он жил. Боясь худшего, бояре заста-
вили освободить Степанка, и по их просьбе архиепископ отправил его с по-
пом и своим боярином на вече. Опьянев от политического разгула, вечевая
толпа не угомонилась и принялась сводить счеты со знатью, разгра

била несколько боярских улиц, также монастырь св. Николая, где нахо-
дились боярские житницы. Только Прусская улица, главное гнездо знати,
отбилась. Тогда

ЛЕКЦИЯ XXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

толпа прибежала ва свою Торговую сторону, крича: "Софийская сторона
хочет дома наши грабить". Поднялся звон по всему городу; с обеих сторон
вооруженные люди повалили на главный мост. Завязалось настоящее сраже-
ние, начали падать убитые. К тому же разразилась страшная гроза. Обе
стороны были в ужасе. Тогда владыка с собором духовенства в церковном
облачении протеснился к мосту и стал посреди него, благословляя крестом
на обе подравшиеся стороны, потом послал свое благословение на Ярославов
двор к степенным посаднику и тысяцкому, руководившим Торговой стороной,
и по слову святителя обе стороны разошлись".
ИХ ЗНАЧЕНИЕ. В эти усобицы новгородское вече получало значение, како-
го оно не имело при нормальном течении дел. В обычном порядке оно зако-
нодательствовало и частью наблюдало за ходом управления и суда, сменяло
выборных сановников, которыми было недовольно; в поземельной тяжбе, за-
тянувшейся по вине судей, истец всегда мог взять с веча приставов, чтобы
понудить суд решить дело в узаконенный срок. Но когда народ подозревал
или видел со стороны выборных властей либо всего правящего класса замыс-
лы или действия, казавшиеся ему преступными или опасными, тогда вече,
преобразуясь в верховное судилище, получало не всенародный, а простона-
родный состав, становилось односторонним, представляло одну лишь Торго-
вую черную сторону во главе с боярами демократической партии. Так как
движение в таких случаях. шло против наличных властей, то оно получало
вид народного мятежа. Анархический его характер усиливался еще примене-
нием к политическим преступлениям переживших свой смысл древних форм су-
допроизводства: сбрасывание с Волховского моста было остатком старинного
вида суда божия-испытания водой, а в грабеже боярских домов, вынуждавшем
домовладельцев бежать из города, сказывалась смутная память о древней
казни за тяжкие преступления, которая в Русской Правде называется пото-
ком и разграблением. Нельзя, конечно, назвать прочным общественный поря-
док, который приходится поддерживать средствами анархии; но у новгородс-
кого веча мятеж был единственным средством сдерживать правительство,
когда оно, по мнению народа, угрожало народному благу. К такому средству
прибегал не один Новгород, как вам известно из истории средневековой Ев-
ропы. Корень указанных недостатков новгородского полити-

ческого строя и быта лежал не в природе вольной городской общины, а в
условиях, которых могло и не быть. Доказательством этого может служить
Псков. Прежде пригород Новгорода, а с XIV в. такой же вольный город, как
и Новгород, Псков далеко не был его копией. Мимоходом отмечу его особен-
ности, прежде чем закончу речь об его старшем брате.
ПСКОВ. Переходя в изучении истории вольных городов от новгородских
летописей к псковским, испытываешь чувство успокоения, точно при перехо-
де с толкучего рынка в тихий переулок. Псковские летописцы описывают
преимущественно явления мирного характера, поиски князя, строение церк-
вей, городских стен и башен, знамения от икон, пожары и поветрия, изред-
ка недоразумения с новгородским владыкой, епархиальным архиереем Пскова,
из-за церковного суда и сборов с духовенства. Особенно часты известия о
храмоздательстве: в 19 лет (1370-1388) псковичи построили 14 каменных
церквей. В Пскове не заметно ни бурных сцен и побоищ на вечевой площади
перед Троицким собором, ни новгородского задора в отношениях к князьям,
ни социального антагонизма и партийной борьбы. Раз прибили посадников на
вече за неудачную меру; в другой раз собирались кнутом избесчествовать
на вече псковских священников, протестовавших против участия духовенства
в военных расходах; однажды спихнули с вечевой степени московского на-
местника, не прошенного Псковом. Впрочем, подобные излишества-редкие яв-
ления в политической истории Пскова. Но при довольно мирном течении
внутренней жизни этому городу во внешних делах досталась тяжелая боевая
участь. С тех пор как в соседстве с Псковской землей объединилась Литва
и основался Ливонский орден, Псков, стоя на рубеже Русской земли, в про-
должение трех веков ведет с ними упорную двустороннюю борьбу, располагая
средствами своей небольшой области, простиравшейся верст на 300 неширо-
кой полосой с юга на север, от верховьев р. Великой до р. Наровы. При
двусмысленном и нередко прямо враждебном отношении Новгорода, для кото-
рого Псков со своими стенами в четыре ряда служил передовым оплотом с
запада и юга, эта борьба была крупной исторической заслугой не только
перед Новгородом, но и перед всей Русской землей тех веков. Эта же
борьба в связи с ограниченным пространством области создала главные осо-
бенности политического строя и быта Пскова.

ЛЕКЦИЯ XXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

УПРАВЛЕНИЕ. Этим условиям, во-первых, Псков обязан был большей срав-
нительно с Новгородом сосредоточенностью управления и земского состава
своей области. Подобно Новгороду, Псков делился на концы, которых из-
вестно по летописи шесть, с подразделением на сотни. Между концами по
. делам военного управления распределены были, по два на каждый, пригоро-
ды, которых во второй половине XV в. было 12 (Изборск, Гдов, Остров,
Опочка и др.). Это были небольшие укрепленные поселения; большинство их
оборонительной сетью размещено было в юго-западном углу области, вблизи
наиболее угрожаемых границ с Литвой и Ливонией. К каждому из них были
приписаны сельские волости; но это были небольшие административные окру-
га, непохожие на обширные области важнейших новгородских пригородов. И
псковские пригороды пользовались долей самоуправления; но, будучи более
стратегическими пунктами, чем местными земскими центрами, они не могли
достигнуть самостоятельности, какую обнаруживали некоторые новгородские
пригороды. Под действием тех же условий и центральное управление в Пско-
ве получило больше единства и силы. Как пригород, Псков не составлял ты-
сячи, военной единицы старших городов, и не устроил ее, когда сам стал
вольным городом; потому в его управлении не было должности тысяцкого.
Зато с той поры или несколько позднее Псков начал выбирать двух посадни-
ков, которые вместе со старыми посадниками и сотскими, а также, вероят-
но, и со старостами концов, под председательством князя или его намест-
ника составляли правительственный совет, подобный новгородскому, а в
тесном составе, без кончанских старост, - судебную коллегию,. господу, со-
ответствовавшую новгородскому суду докладчиков и заседавшую в судебне "у
князя на сенех". Пригородское положение Пскова отразилось на авторитете
его князя, когда город стал вольным. До того времени псковский князь,
присланный ли из Новгорода или призванный самим Псковом, был наместником
или подручником новгородского князя либо веча. Он и теперь сохранил то
же значение; только его прежнее отношение перешло к псковскому вечу:

он не разделял власти с этим вечем, а служил ему как наемный вождь боевой дружины, обязан был защищать страну, исполняя поручения Пскова наравне с посадниками, и за то получал определенный корм. Права новгородского князя, участие в законодательстве и управлении, в назначении и смене должностных лиц перенесены были не на псковского князя, а достались

безраздельно тамошнему вечу, которое сверх законодательства и суда по
чрезвычайным и политическим делам принимало еще деятельное участие в те-
кущем управлении. Внешние опасности делали такое сосредоточение власти
необходимым, а тесные пределы области-возможным.
СОСТАВ ОБЩЕСТВА. Действие указанных условий, сообщивших земскую плот-
ность и цельность Псковской области, еще явственнее сказалось в составе
псковского общества. И в Пскове было влиятельное боярство, образовавшее
правительственный класс, в фамилиях которого высшие правительственные
должности преемственно передавались из поколения в поколение; и на
псковском вече случались острые столкновения простого народа со знатью.
Но боярская аристократия в Пскове не вырождается в олигархию; политичес-
кие столкновения не разрастаются в социальный антагонизм, не зажигают
партийной борьбы; обычные тревоги и неровности народных правлений сдер-
живаются и сглаживаются. Можно заметить и некоторые причины такого нап-
равления общественных отношений, как бы сказать, столь мягкого тона
псковской политической жизни. Ограниченное пространство Псковской земли
не давало такого простора для развития крупного боярского землевладения,
какой открывался для того в беспредельной Новгородской области. Потому
политическая сила псковского боярства не находила достаточной опоры в
его экономическом положении, и это сдерживало политические притязания
правительственного класса. В связи с тем незаметно ни резкого сословного
неравенства, ни хронической социальной розни, как в Новгороде. Бояре на-
равне с прочими классами "обрубались", несли с своих земель военные тя-
гости по вечевой разверстке. Псков, как и Новгород, жил торговлей, и
землевладельческий капитал отступал здесь еще более, чем там, перед ка-
питалом торговым. Это сближало здесь классы, резко разделенные в Новго-
роде: псковские купцы, по местной летописи, являются в числе лучших лю-
дей, и притом рядом с боярами, выше житьих. Но самые характерные особен-
ности встречаем в составе черного населения, преимущественно сельского.
И в Псковской земле было развито землевладение земцев и сябров. Но здесь
нет следов холопства и полусвободных состояний, подобных новгородским
половникам. В этом отношении Псковская область была, может быть,
единственным исключением в тогдашней России. В псковском законода-
тельстве заме

тно даже усиленное внимание к

ЛЕКЦИЯ xxiv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

интересам изорника, как назывался там крестьянин, работавший на земле
частного владельца. Это вольный хлебопашец, снимавший землю по годовому
договору из четвертого или второго снопа и пользовавшийся правом перехо-
да от одного владельца к другому. Ссуда-обычное и повсеместное условие
найма земли крестьянином у частного владельца в Древней Руси, и везде
она ставила первого в бблыпую или меньшую личную зависимость от послед-
него. И псковский изорник обыкновенно брал у землевладельца ссуду-покру-
ту. Но долговое обязательство не стесняло личной свободы изорника. По
Русской Правде, закуп, бежавший от хозяина без расплаты, становился пол-
ным его холопом. По псковскому закону, в случае побега изорника без
возврата покруты землевладелец в присутствии властей и сторонних людей
брал покинутое беглецом имущество в возмещение ссуды по оценке, а если
оно не покрывало долга, господин мог искать доплаты на изорнике, когда
тот возвращался из бегов, и только, без дальнейших последствий для бег-
леца.
ПСКОВСКАЯ ПРАВДА. Таковы постановления об изорнике в псковской Судной
грамоте, или Правде. Этот замечательный памятник псковского вечевого за-
конодательства получил окончательный состав во второй половине XV в. ^
Основным источником его были "псковские пошлины - местные юридические
обычаи. Грамота очень трудна для объяснения: единственный доселе извест-
ный полный список ее страдает описками и недописками, местами перепуты-
вает порядок слов; в языке его немало местных идиоматизмов-терминов, не
встречающихся в других древнерусских памятниках; предусматриваемые зако-
ном случаи нередко излагаются слишком сжато, только намеками, в свое
время для всех ясными, но теперь малопонятными. Зато трудность изучения
вознаграждается интересом содержания. Вместе с другими подобными законо-
дательными уставами или юридическими сводями Древней Руси Псковская
Правда уделяет значительное место судоустройству и судопроизводству, но
при этом дает обильный запас норм и материального права, особенно граж-
данского. Встречаем обстоятельные постановления о договорах купли-прода-
жи, найма и займа, о торговых и землевладельческих товариществах, о се-
мейных отношениях по имуществу. В заемных записях обыкновенно обозначал-
ся размер процента-гостинца. Кредитор, потребовавший досрочной уплаты
долга, лишается условленного процен-

та; в досрочной уплате по желанию должника процент взимается по рас-
чету времени. Должник мог не платить долга, отказавшись от заклада, ко-
торым заем обеспечен; но он мог искать своего заклада присягой или су-
дебным поединком, если кредитор отказывался от взыскания долга, чтобы
овладеть закладом. Получивший по завещанию недвижимое имущество в
пользование, в кормлю, и продавший его обязан его выкупить, а за неза-
конную продажу теряет право пользования, как за кражу: "а свою кормлю
покрал". Правда различает юридические понятия, требовавшие развитого
правосознания, предусматривает юридические случаи, какие могли возник-
нуть в живом и сложном гражданском обороте торгового города. В ее опре-
делениях имущественных и обязательственных отношений сказывается чутье
Правды, стремившееся установить равновесие борющихся частных интересов и
на нем построить порядок, ограждаемый не только законами, но и нравами.
Поэтому в ряду судебных доказательств она дает предпочтительное значение
присяге, отдавая обыкновенно на волю истца решить тяжбу этим способом:
"хочет, сам поцелует или у креста положит", т.е. предоставит целовать
крест ответчику, положив у креста спорную вещь или ее цену. Такое дове-
рие закона к совести тяжущихся должно было иметь опору в характере само-
го быта. Герберштейн, собиравший свои наблюдения и сведения о России
немного лет спустя после падения вольности Пскова, с большой похвалой
отзывается о благовоспитанных и человечных нравах псковичей, говоря, что
они в торговых сделках отличались честностью и прямотой, не тратя лишних
слов, чтобы подвести покупателя, а коротко и ясно показывая настоящее
дело ".
ПСКОВ И НОВГОРОД, в псковских нравах и заключалась нравственная сила,
смягчавшая действие противоречий, какие мы заметили в политическом быту
Новгорода, хотя элементы их были налицо и в Пскове: князь, то призывае-
мый, то изгоняемый, влиятельное и зажиточное боярство, руководившее уп-
равлением, торговый капитал, способный угнетать рабочую массу, и народ-
ное вече, дававшее рабочей массе возможность угнетать капиталистов. Но в
Пскове эти элементы не разрастались чересчур, сохраняли способность ко
взаимному соглашению и дружному действию и тем выработали некоторый по-
литический такт, эту нравственную силу, обнаруживавшуюся в настроении
общества и в складном соотношении общественных классов, в

ЛЕКЦИЯ XXIV
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

гуманных и благовоспитанных нравах, которые замечали в псковичах ино-
земные наблюдатели. А в Новгороде эта сила сосредоточивалась в одном
классе, в духовенстве, и действовала торжественными выходами на Волховс-
кой мост, примирительными вторжениями в новгородские побоища. Различие
политических порядков в том и в другом городе всего яснее выражалось в
отношении боярства к вечу в обоих городах. По псковской Судной грамоте
вече постановляет новые законы по предложению посадников как представи-
телей боярского совета господ, предварительно обсуждавшего проекты зако-
нов. В Новгороде "новгородским словом", законом, признавалось постанов-
ление, состоявшееся на вече в присутствии и с согласия городских влас-
тей, правительственной знати, во главе которой стоял такой же боярский
совет господ; иначе решение веча являлось незаконным, мятежным актом,
поступком неразумной черни, как выразился совет господ в одном докумен-
те. Но при постоянном антагонизме между вечевой простонародной массой и
правительственной знатью не простонародью приходилось добиваться согла-
шения с правительством, а, наоборот, боярам происками привлекать на свою
сторону часть простонародья, чтобы придать решению веча вид народной во-
ли. Так, в Пскове совет господ с боярством позади являлся одним из орга-
нов законодательной власти, а в Новгороде боярство с советом господ во
главе-политической партией, не более. Потому псковский политический по-
рядок можно назвать смягченной, умеренной аристократией, а новгородс-
кий-поддельной, фиктивной демократией.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ НЕДОСТАТКИ НОВГОРОДА. Непримиренные противоречия полити-
ческой жизни Новгорода стали роковой причиной внутреннего разрушения его
вольности. Ни в каком другом краю Древней Руси не встретим такого счаст-
ливого подбора условий, благоприятных для широкого развития политической
жизни. Новгород рано освободился от давления княжеской власти и стал в
стороне от княжеских усобиц и половецких разбоев, не испытал непос-
редственного гнета и страха татарского, в глаза не видал ордынского бас-
кака, был экономическим и политическим центром громадной промышленной
области, рано вступил в деятельные торговые сношения и мог вступить в
тесные культурные связи с европейским Западом, был несколько веков тор-
говым посредником между этим Западом и азиатским Востоком. Дух свободы и
предприимчивости,

политическое сознание "мужей вольных", поднимаемое идеей могуществен-
ной общины "господина Великого Новгорода", - нигде более в Древней Руси не
соединялось столько материальных и духовных средств, чтобы воспитать в
обществе эти качества, необходимые для устроения крепкого и справедливо-
го общественного порядка. Но Великий Новгород так воспользовался достав-
шимися ему дарами исторической судьбы, что внешние и внутренние условия,
в первоначальном своем сочетании создавшие политическую вольность горо-
да, с течением времени приведены были в новую комбинацию, подготовлявшую
ее разрушение. Мы еще раз бросим беглый взгляд на изученную нами судьбу
Новгорода в кратком обзоре недостатков, укоренившихся в его политической
жизни.
СОЦИАЛЬНАЯ РОЗНЬ. Природа Новгородской земли, рано вызвав оживленный
и разносторонний торгово-промышленный оборот, открывала населению
обильные источники обогащения. Но богатства распределялись с крайней не-
равномерностью, которая, закрепившись политическим неравенством, разбила
общество на дробные части и создала социальную рознь, глубокий антаго-
низм между имущими и неимущими, между правящими и работающими классами.
Смуты, какими эта рознь наполняла жизнь Новгорода в продолжение веков,
приучали степенную, или равнодушную, часть общества не дорожить столь
дорого стоившей вольностью города и скрепя сердце или себе на уме обра-
щаться к князю, от него ждать водворения порядка и управы на своевольную
вечевую толпу и своекорыстную знать.
ЗЕМСКАЯ РОЗНЬ. Политическая свобода помогла Новгороду широко развер-
нуть свои общественные силы, особенно на торгово-промышленном поприще.
Начало автономии легло и в основу политического быта местных миров, из
которых сложилась Новгородская земля. Но при неумелом или своекорыстном
обращении центра с местными мирами эта общность политической основы ста-
ла причиной земской розни в Новгородской области. Неурядицы и злоупот-
ребления, шедшие из Новгорода в пригороды и волости, побуждали их стре-
миться к обособлению, а местная автономия давала к тому возможность, и
Новгород не обнаружил ни охоты, ни уменья привязать их к себе крепкими
правительственными узами либо прочными земскими интересами. Описывая
новгородские злоупотребления, летописец с горечью

ЛЕКЦИЯ xxiv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

'замечает, что не было тогда в Новгороде правды и правого суда, были
по всей области разор и поборы частые, крик и вопль "и все люди прокли-
нали старейшин наших и город наш"'"*. Крупные области Новгородской земли
издавна стремились оторваться от своего центра: Псков уже в XIV в. до-
бился полной политической независимости; отдаленная новгородская колония
Вятка с самых первых пор своей жизни стала в независимое отношение к
метрополии; Двинская земля также не раз пыталась оторваться от Новгоро-
да. В минуту последней решительной борьбы Новгорода за свою вольность не
только Псков и Вятка, но и Двинская земля не оказали ему никакой под-
держки или даже послали свои полки против него на помощь Москве.
ЗАВИСИМОСТЬ ОТ НИЗА. Мы видели, как много содействовало успехам нов-
городской вольности политическое обособление Новгорода от княжеской Ру-
си. Но оставалась экономическая зависимость от Низа, от центральной кня-
жеской Великороссии. Новгород всегда нуждался в привозном хлебе с Низа.
Это заставляло его поддерживать постоянно добрые отношения к Низовой Ру-
си. Суздальские князья, враждуя с Новгородом, легко вынуждали у него по-
корность, задерживая в Торжке обозы с хлебом, направлявшиеся в Новгород.
Потому новгородцы не могли быть долго во вражде с низовыми князьями: по
выражению летописца, тогда "ни жито к ним не идяше ниотколеже". В Новго-
роде начиналась дороговизна, наступал голод: простонародье поднималось
на бояр и заставляло их идти на мировую с князем. В 1471 г. прекращение
подвоза хлеба Иваном III и восстание простого народа в Новгороде довер-
шили торжество Москвы, начатое победой на Шелони. Но Новгород не умел и
не мог приобрести себе искренних и надежных друзей ни среди князей, ни в
Низовой Руси. Чужой для князей, точнее, ничей, но богатый Новгород был
для них лакомым куском, возбуждавшим их аппетит, а новгородское уст-
ройство было для них досадным препятствием, мешавшим воспользоваться
этим куском. Разнообразные причины рано поселили и в населении княжеской
Руси очень враждебное отношение к Новгороду. Эти причины были: своеоб-
разный политический быт Новгорода, частые походы новгородских "молод-
цов", разорявших встречные города Низовой Руси по Волге и ее притокам,
ранние и тесные торговые и культурные связи Новгорода с немецким католи-
ческим Западом, наконец, и более всего, союз

с литовским королем-папежником. Вот чем объясняется радость, с какою
Низовая Русь приветствовала разгром Новгорода при Иване III. Здесь на
новгородцев привыкли смотреть как на крамольников и вероотступников,
вознесшихся гордостью. В глазах низового летописца новгородцы хуже не-
верных. "Неверные, - по его слокам, - искони не знают бога; эти же новгород-
цы так долго были в христианстве, а под конец начали отступать к ла-
тинству; великий князь Иван пошел на них не как на христиан, а как на
иноплеменников и вероотступников". В то время как Ивановы полки громили
новгородцев в низовых областях, сам народ добровольно собирался большими
толпами и ходил на Новгородскую землю за добычей, так что, по замечанию
летописца, весь край был опустошен до самого моря.
^ СЛАБОСТЬ ВОЕННЫХ СИЛ. Наконец, существенным недостатком новгородс-
кого устройства была слабость военных сил. Новгороду рано, особенно с
XIII в., пришлось вести многостороннюю внешнюю борьбу со шведами, ли-
вонскими немцами, Литвой и русскими князьями, из-за него соперничавшими.
Потом он сам неразумно усложнял свои внешние затруднения ссорами со сво-
им бывшим пригородом Псковом. В этой борьбе Новгород выработал себе во-
енное устройство с тысяцким во главе. Главную силу составляло народное
ополчение, полк, набиравшийся на время войны по разрубу, разверстке, из
обывателей главного города, пригородов и сельских волостей. Внешнюю
борьбу облегчали Новгороду князья с их дружинами, которых он призывал к
себе, и Псков, на который по его пограничному положению падала наи-
большая тяжесть борьбы. С половины XIV в. во внешних отношениях Новгоро-
да наступило затишье, изредка прерывавшееся столкновениями на западных
границах. Но он не воспользовался столетним покоем, чтобы обновить и
усилить свое старое военное устройство, напротив, по-видимому, допустил
его до упадка в привычной надежде среди соперничавших князей всегда най-
ти себе союзника. Но к половине XV в. на Руси уже не стало соперников,
боровшихся за Новгород: за него боролись только Москва и Литва. Не при-
готовив своей силы, достаточной для обороны, Новгород до времени лавиро-
вал между обеими соперницами, откупаясь от той и другой ". Москва гро-
зила Новгороду уничтожением вольности. Чтобы спасти ее, оставалось ис-
кать спасения у Литвы; но союз с Литвой казался изменой родной

ЛЕКЦИЯ XXIV
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

вере и земле в глазах не только остальной Руси, но и значительной
части самого новгородского общества. В"* последние годы независимости
новгородцы больно почувствовали свой недосмотр. В походе 1456 г. 200
москвичей под Русой наголову разбили 5 тысяч новгородских конных ратни-
ков, совсем не умевших биться конным строем. В 1471 г., начав реши-
тельную борьбу с Москвой и потеряв уже две пешие рати, Новгород наскоро
посадил на коней и двинул в поле тысяч 40 всякого сброда, гончаров,
плотников и других ремесленников, которые, по выражению летописи, отроду
и на лошади не бывали. На Шелони 4^/2 тысяч московской рати было доста-
точно, чтобы разбить наголову эту толпу, положив тысяч 12 на месте.
ОБЩАЯ ПРИЧИНА ПАДЕНИЯ ВОЛЬНОГО ГОРОДА. Таковы недостатки новгородско-
го государственного строя и быта. Не подумайте, что я изложил их, чтобы
объяснить падение Новгорода. Эти недостатки важны для нас не как причины
его падения, а как следствия противоречий его политического склада, как
доказательство, что в ходе исторических дел есть своя логика, известная
закономерность. Около половины XV в. мыслящие люди Новгорода, пред-
чувствуя его падение, расположены были видеть причину приближавшейся бе-
ды в городских раздорах. Новгородский архиепископ Иона, отговаривая Ва-
силия Темного незадолго до его смерти от похода на Новгород, обещал ве-
ликому князю испросить у бога его сыну Ивану свободу от Орды за сохране-
ние свободы Новгорода и при этом, вдруг заплакав, произнес: "Кто может
озлобить толикое множество людей моих, смирить величие моего города?
Только усобицы смятут их, раздор низложит их"^. Но в судьбе Новгорода
усобицами, как и другими недостатками его быта, можно объяснить разве
только легкость его покорения Москвой^*. Новгород пал бы, если бы и был
от них свободен: участь вольного города была решена не местными условия-
ми, а более общей причиной, более широким и гнетущим историческим про-
цессом. Я указывал на этот процесс, заканчивая историю Московского кня-
жества в удельные века. К половине XV в. образование великорусской на-
родности уже завершилось; ей недоставало только единства политического.
Эта народность должна была бороться за свое существование на востоке, на
юге и на западе. Она искала политического центра, около которого могла
бы собрать свои силы для этой тяжелой и опасной борьбы. Мы видели, как
таким центром сделалась Москва,

как удельные династические стремления московских князей встретились с
политическими потребностями всего великорусского населения. Эта встреча
решила участь не только Новгорода Великого, но и других самостоятельных
политических миров, какие еще оставались на Руси к половине XV в. Унич-
тожение^ особности земских частей независимо от их политической формы
было жертвой, которой требовало общее благо земли, теперь становившейся
строго централизованным и однообразно устроенным государством, и мос-
ковский государь явился исполнителем этого требования. А Новгород, по
основам своего народного быта органическая часть Великороссии, жил от-
дельною от нее жизнью и хотел продолжать так жить, не разделяя ее инте-
ресов и тягостей: в 1477 г., переговариваясь с Иваном III, новгородцы
ставили условие, чтобы их "в Низовскую землю к берегу" на службу не по-
сылали - защищать южную окраину Московского государства от татар ". Нов-
город при лучшем политическом устройстве мог бы вести более упорную
борьбу с Москвой, но исход этой борьбы был бы все тот же: вольный город
неминуемо пал бы под ударами Москвы ".
ПРЕДСКАЗАНИЯ. Когда разрушается сильный физический организм, его раз-
рушение сказывается тяжкими вздохами и стонами; когда гибнет обществен-
ный союз, живший долгой и сильной жизнью, его гибель обыкновенно предва-
ряется или сопровождается легендой, в которую отливается усиленная рабо-
та мысли современников над тем, что ими ожидалось или что с ними случи-
лось. В нашей истории немного таких катастроф, которые были бы окружены
таким роем сказаний, как падение Новгорода, из коих иные не лишены фак-
тической основы. Ожидание близкой беды еще в начале княжения Ивана III
привело новгородские умы и нервы в напряженное состояние; это напряжение
обнаруживалось в пророчествах о близкой судьбе города. В новгородском
монастыре на подгородном урочище Клопске в 40-х годах XV столетия подви-
зался блаженный Михаил, известный в наших святцах под именем Клопского^.
В 1440 г. посетил его местный архиепископ Евфимий. Блаженный сказал вла-
дыке: "А сегодня радость большая в Москве". - "Какая, отче, радость? - "У
великого князя московского родился сын, которому дали имя Иван; разрушит
он обычаи Новгородской земли и принесет гибель нашему городу". Незадол-
го до падения Новгорода с далекого острова Белого моря пришел в Новгород
основатель

4 В. О. Ключевский, т. 2

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
Соловецкого
минастыря преп. Зосима ходатайствовать пред властями о нуждах своей
обители^. Пошел он и к боярыне Марфе Борецкой, вдове посадника, пользо-
вавшейся большим влиянием в новгородском обществе; но она не приняла
старца и велела холопам прогнать его. Уходя со двора надменной боярыни,
Зосима покачал головой и сказал спутникам: "Придут дни, когда живущие в
этом дворе не будут ступать по нему ногами своими, когда затворятся его
ворота и не отворятся более и запустеет этот двор", что и случилось,
прибавляет жизне-описатель преп. Зосимы. Марфа после одумалась, узнав,
как радушно новгородские бояре принимают обиженного ею пустынника. Она
усердно просила Зосиму прийти к ней и благословить ее. Зосима согласил-
ся. Марфа устроила для него обед со знатными гостями, первыми новгородс-
кими сановниками, вождями литовской партии, душой которой была Марфа.
Среди обеда Зосима взглянул на гостей и вдруг с изумлением молча опустил
глаза в землю. Взглянув в другой раз, он опять сделал то же; взглянул в
третий раз-и опять, наклонившись, покачал головой и прослезился. С той
минуты он не дотронулся до пищи, несмотря на просьбы хозяйки. По выходе
из дому ученик Зосимы спросил его, что значило его поведение за столом.
Зосима отвечал: "Взглянул я на бояр и вижу - некоторые из них без голов
сидят". Это были те новгородские бояре, которым Иван Ш в 1471 г. после
Шелонской битвы велел отрубить головы как главным своим противникам. За-
думав передаться литовскому королю, новгородцы выпросили себе у него в
наместники подручника его, князя Михаила Олельковича. Готовилась борьба
с Москвой. Посадник Немир, принадлежавший к литовской партии, приехал в
Клопский монастырь к упомянутому блаженному Михаилу. Михаил спросил по-
садника, откуда он. "Был, отче, у своей пратещи (тещиной матери)". - "Что
у тебя, сынок, за дума, о чем это ты все ездишь думать с женщинами?"
"Слышно, - сообщил посадник, - летом собирается идти на нас князь московс-
кий, а у нас есть свой князь Михаил". "То, сынок, не князь, а
грязь, - возразил блаженный, - шлите-ка скорее послов в Москву, добивайте ч

елом московскому князю за свою вину, а не то придет он на Новгород со
всеми силами своими, выйдете вы против него, и не будет вам божьего по-
собия, и перебьет он многих из вас, а еще больше того в Москву сведет, а
князь Михаил от вас в Литву уедет и ни в чем вам не поможет". Все так и
случилось, как предсказал блаженный^.

ЛЕКЦИЯ XXV
ГЛАВНЫЕ ЯВЛЕНИЯ III ПЕРИОДА РУССКОЙ ИСТОРИИ. ПОЛОЖЕНИЕ РУССКОЙ ЗЕМЛИ
В ПОЛОВИНЕ XV В. ГРАНИЦЫ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА.
ПЕРЕМЕНА В ДАЛЬНЕЙШЕМ ХОДЕ СОБИРАНИЯ РУСИ МОСКВОЙ. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ
ПРИОБРЕТЕНИЯ ИВАНА III И ЕГО ПРЕЕМНИКА. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ВЕЛИКО-
РОССИИ - ОСНОВНОЙ ФАКТ Ш ПЕРИОДА. БЛИЖАЙШИЕ СЛЕДСТВИЯ ЭТОГО ФАКТА.
ПЕРЕМЕНА ВО ВНЕШНЕМ ПОЛОЖЕНИИ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕСТВА И ВО ВНЕШНЕЙ ПО-
ЛИТИКЕ ЕГО ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ. МЫСЛЬ О НАРОДНОМ РУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ И ЕЕ ВЫ-
РАЖЕНИЕ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ ИВАНА III
Обратимся к изучению третьего периода нашей истории. Он начинается с
половины XV в., точнее говоря, со вступления Ивана III на великокняжес-
кий стол в 1462 г. и продолжается до начала XVII в. (1613 г.), когда на
московском престоле является новая династия. Я назвал этот период време-
нем Московской Руси, или Великорусского государства.
ГЛАВНЫЕ ЯВЛЕНИЯ. Северная Русь, дотоле разбитая на самостоятельные
местные миры, объединяется под одной государственной властью, носителем
которой является московский государь, но он правит при содействии нового
класса, вокруг него образовавшегося, - боярства. Основой народного хо-
зяйства в этом государстве остается по-прежнему земледельческий труд
вольного крестьянина, работающего на государственной или частной земле,
но государственная земля все более переходит в руки нового военного
класса, создаваемого государством, и вместе с тем все более стесняется
свобода крестьянского труда, заменяясь хозяйственной зависимостью
крестьянина от служилого землевладельца. Таковы главные явления, которые
в этом периоде нам предстоит изучить.
Прежде всего попытаемся выяснить основной, так сказать центральный,
факт, от которого шли или к которому сводились все эти явления. Что дает
нам право
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
Соловецкого
минастыря преп. Зосима ходатайствовать пред властями о нуждах своей
обители^. Пошел он и к боярыне Марфе Борецкой, вдове посадника, пользо-
вавшейся большим влиянием в новгородском обществе; но она не приняла
старца и велела холопам прогнать его. Уходя со двора надменной боярыни,
Зосима покачал головой и сказал спутникам: "Придут дни, когда живущие в
этом дворе не будут ступать по нему ногами своими, когда затворятся его
ворота и не отворятся более и запустеет этот двор", что и случилось,
прибавляет жизне-описатель преп. Зосимы. Марфа после одумалась, узнав,
как радушно новгородские бояре принимают обиженного ею пустынника. Она
усердно просила Зосиму прийти к ней и благословить ее. Зосима согласил-
ся. Марфа устроила для него обед со знатными гостями, первыми новгородс-
кими сановниками, вождями литовской партии, душой которой была Марфа.
Среди обеда Зосима взглянул на гостей и вдруг с изумлением молча опустил
глаза в землю. Взглянув в другой раз, он опять сделал то же; взглянул в
третий раз-и опять, наклонившись, покачал головой и прослезился. С той
минуты он не дотронулся до пищи, несмотря на просьбы хозяйки. По выходе
из дому ученик Зосимы спросил его, что значило его поведение за столом.
Зосима отвечал: "Взглянул я на бояр и вижу - некоторые из них без голов
сидят". Это были те новгородские бояре, которым Иван Ш в 1471 г. после
Шелонской битвы велел отрубить головы как главным своим противникам. За-
думав передаться литовскому королю, новгородцы выпросили себе у него в
наместники подручника его, князя Михаила Олельковича. Готовилась борьба
с Москвой. Посадник Немир, принадлежавший к литовской партии, приехал в
Клопский монастырь к упомянутому блаженному Михаилу. Михаил спросил по-
садника, откуда он. "Был, отче, у своей пратещи (тещиной матери)". - "Что
у тебя, сынок, за дума, о чем это ты все ездишь думать с женщинами?"
"Слышно, - сообщил посадник, - летом собирается идти на нас князь московс-
кий, а у нас есть свой князь Михаил". "То, сынок, не князь, а
грязь, - возразил блаженный, - шлите-ка скорее послов в Москву, добивайте ч

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXV

' положить грань нового периода на половине XV в.? С' этого времени
происходят важные перемены в Русской земле, и все эти перемены идут от
Московского государства и от московского государя, который правил этим
государством. Вот главные действующие силы, которые в продолжение полу-
тораста лет этого периода ставят Русскую землю в новое положение. Но
когда Иван III наследовал на московском столе своему отцу, в Русской
земле еще не было ни Московского государства в тех границах, которые оно
имело в конце XVI в., ни московского государя с тем политическим значе-
нием, с каким он является 100 лет спустя. Оба этих фактора еще не были
готовы в 1462 г., оба являются результатами медленного и трудного про-
цесса, совершающегося в этот самый период'. Чтобы ^ лучше понять появле-
ние этих факторов, надобно представить себе политическое положение Русс-
кой земли около половины XV в.
РУССКАЯ ЗЕМЛЯ В ПОЛОВИНЕ XV В. Весь почти север нашей равнины с севе-
розападным ее углом к Финскому заливу составлял область вольного Новго-
рода Великого, к которой на юго-западе, со стороны Ливонии, примыкала
маленькая область другого вольного города, Пскова. Вся Западная Русь, т.
е. Белоруссия вместе с частью Великороссии, областью Смоленской и Русь
Малая с соседними краями нынешних великорусских губерний-Курской, Ор-
ловской, даже с частями Тульской и Калужской входили в состав Литовс-
ко-Польского государства. За Тулой и Рязанской землей начиналось обшир-
ное степное пространство, тянувшееся до берегов Черного, Азовского и
Каспийского морей, на котором оседлому населению Руси не удавалось осно-
ваться прочно и где господствовали татары, гнездившиеся в Крыму и на
нижней Волге. На востоке, за средней и верхней Волгой, господствовали
татары Казанского царства, отделившиеся от Золотой Орды в первой полови-
не XV в., затем вятчане, мало слушавшиеся московского князя, хотя Вятка
числилась в его владениях, и разные инородцы Пермской земли. Собственно
центральное пространство равнины представляло кучу больших и малых кня-
жеств, среди которых находилось и княжество Московское.
МОСКОВСКОЕ КНЯЖЕСТВО. Обозначим в общих чертах его границы. Северная
часть нынешней Московской губернии, именно Клинский уезд,

принадлежала еще Тверскому княжеству. Далее на север и северо-восток,
за Волгой, московские владения соприкасались или перемежались с владени-
ями новгородскими, ростовскими, ярославскими, простираясь до слияния
Су-хоны и Юга. С юго-западной стороны граница с Литвой шла по Угре, в
Калужской губернии; Калуга находилась на юго-западной окраине Московско-
го княжества, а она всего в 170 верстах от Москвы. Средним течением Оки,
между Калугой и Коломной, Московское княжество граничило с великим кня-
жеством Рязанским, а нижнее течение Оки, от устья Цны, и течение Волги
от Нижнего до устья Суры и Ветлуги отделяло его от мордвы и черемисы,
находившихся под властью казанских татар. Этот стесненный юго-западный
угол территории и был головной частью княжества, передовым его оплотом,
указывавшим, в какие стороны были обращены его боевые силы: здесь нахо-
дилось их средоточие. Город Москва в половине XV в. лежал вблизи трех
окраин княжества: на севере верстах в 80 начиналось княжество Тверское,
самое враждебное Москве из русских княжеств; на юге верстах в 100 по бе-
регу средней Оки шла сторожевая линия против самого беспокойного врага-
татар; на западе верстах в 100 с чем-нибудь за Можайском в Смоленской
области стояла Литва, самый опасный из врагов Москвы. С северной, запад-
ной и южной сторон неприятельским полкам достаточно было немногих пере-
ходов, чтобы дойти до Москвы. Собираясь изучать историю Москвы с полови-
ны XV в., запомним хорошенько это неудобство ее внешнего положения в то
время.
Итак, Русская земля распадалась на множество мелких и крупных полити-
ческих миров, независимых друг от друга, и среди этих миров Московское
княжество было далеко не самым крупным: Литовское княжество, по
большинству населения состоявшее из Руси, и область Новгорода Великого
были гораздо обширнее его. Раздробленная внутри Русская земля распада-
лась на две половины По своему внешнему политическому положению: юго-за-
падная половина была под властью соединенных Польши и Литвы, северо-вос-
точная-платила дань хану Золотой Орды. Значит, положение Русской земли в
половине XV в. можно определить двумя чертами: политическое порабощение
извне и политическое раздробление внутри. На всем пространстве нашей
равнины, где только обитала Русь, кроме Вятки, не было деревни, которая
не находилась бы под чуждым иноземным игомЛ

ЛЕКЦИЯ xxv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОСТАВ
ВОСТОЧНОЙ РУСИ. В такой обстановке Иван III продолжал дело своих
предшественников-великих князей московских. Вще до него на протяжении
полутора столетий мы наблюдали в истории Северной Руси два параллельных
процесса: собирание земли и сосредоточение власти, постепенное террито-
риальное расширение вотчины московских князей за счет других княжеств и
постепенное материальное усиление великого князя московского на счет
удельных. Как ни были велики успехи, достигнутые Москвой, ни тот, ни
другой из этих процессов далеко еще не был доведен до конца, когда Иван
III вступил на стол отца и деда. Территориальное собирание Руси Москвой
не подвинулось еще настолько, чтобы захватить все самостоятельные мест-
ные миры, какие существовали в Центральной и Северной Руси. Эти^ миры,
ждавшие своей очереди быть поглощенными Москвой, по их политическому
устройству можно разделить на два разряда: то были или вольные города
(Новгород, Псков, Вятка), или княжества. Последние принадлежали двум
княжеским линиям - старого Святослава черниговского и Всеволода III суз-
дальского-и образовали 4 группы удельных княжеств с особым великим кня-
зем во главе каждой: то были княжества Рязанское, Ростовское, Ярославс-
кое и Тверское ^ С другой стороны, ни Иван III, ни его старший сын Васи-
лий не были единственными властителями Московского княжества, делили об-
ладание им с ближайшими родичами, удельными московскими князьями, и
власть великого князя не разрослась еще настолько, чтобы превратить этих
удельных владетелей в простых подданных московского государя. Великий
князь пока поднимался над удельными не объемом власти, а" только коли-
чеством силы, пространством владений и суммой доходов. У Ивана III было
4 удельных брата и двоюродный удельный дядя Михаил верейский; у Василия
III также было 4 брата. Отношения между ними по-прежнему определялись
договорами, и здесь встречаем все прежние определения, повторяются зна-
комые нам формулы княжеских отношений, давно уже не соответствовавшие
действительности. Договаривающиеся стороны продолжают притворяться, буд-
то не зам

ечая совершившихся перемен, как будто между ними все оставалось
по-старому, хотя Иван III по пустому поводу пригрозил тюрьмой сыну Миха-
ила верей-ского и отнял у старика дяди удел за побег этого сына в Читву
\

ПЕРЕМЕНА В МОСКОВСКОМ СОБИРАНИИ РУСИ. Иван III продолжал старое дело
территориального собирания Руси, но уже не по-старому. В удельное время
территориальные приобретения московских князей носили характер или зах-
ватов, или частных хозяйственных сделок с соседними князьями. Местные
общества еще не принимали заметного деятельного участия в этом террито-
риальном объединении Руси, хотя по временам и проявлялось их нравствен-
ное тяготение к Москве. С половины XV в. становится заметно прямое вме-
шательство самих местных обществ в дело. Можно заметить, что не везде
одни и те же классы местных обществ обнаруживают открытое влечение к
Москве. В Новгороде московская партия состояла преимущественно из прос-
тонародья с несколькими боярами, стоявшими во главе его; эта сторона
ищет управы на своевольную новгородскую знать у московского великого
князя. В княжеской Руси, напротив, высшие служилые классы общества тяго-
теют к Москве, соблазняясь выгодами службы у богатого и сильного князя.
Так, в Твери еще задолго до последнего удара, нанесенного ей Москвой,
местные бояре и рядовые служилые люди начали переходить на московскую
службу. Когда Иван III только еще собирался в поход на Тверь за ее союз
с Литвой, многие тверские бояре и дети боярские стали покидать своего
князя и толпами переходить в Москву; даже два тверских удельных князя
перешли тогда на московскую службу. Когда Иван III подступил к Твери
(1485 г.), новая толпа тверских князей и бояр переехала в московский ла-
герь и била челом Ивану на службу'. Тверской летописец называет этих пе-
релетов крамольниками и считает их главными виновниками падения Тверско-
го княжества. По замечанию другого летописца, Иван взял Тверь изменой
боярскою. То же самое явление повторилось и в другом великом княжест-
ве-Рязанском. Это княжество присоединено было к Москве при Ивановом пре-
емнике в 1517 г. Но задолго до этого московский государь имел там опору
в главном рязанском боярине Коробьине, который и подготовил низложение
своего князя. Далее, союз князей, образовавшийся под рукою московского
государя и

з ближних и дальних его родичей еще в удельные века, теперь расширил-
ся и скрепился новыми интересами, усилившими авторитет московского госу-
даря. Прежде в этом союзе, завязавшемся по воле хана, заметно было
действие преимущественно материальной силы или случайных, временных от-
ношений: союзные князья большею частью стано-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXV

вились под руку московского государя, уступая его материальному дав-
лению и его влиянию в Орде или движимые патриотическими побуждениями, по
которым некоторые из них соединились с Димитрием Донским против Твери и
Мамая. 'Теперь этот союз расширился под действием новой связи, входящей
в его состав, - интереса религиозного. Действие этого интереса обнаружива-
ется среди православных князей, подвластных Литве. Мы покинули юго-за-
падную Русь в минуту ее разгрома татарами в 1240 г. С половины XIII сто-
летия в соседстве с этой Русью начинает подниматься княжество Литовское.
В XIII и XIV вв. литовские князья постепенно подчиняют себе разъединен-
ные и опустошенные княжества Западной Руси. Эта Русь со своими князьями
не оказывала особенно упорного сопротивления Литве, которая освобождала
ее от татарской неволи. С тех пор начинается могущественное культурное и
политическое влияние Западной Руси на Литву. Уже к концу XIV в. Литва и
по составу населения, и по складу жизни представляла из себя больше
русское, чем литовское, княжество. Но в 1386 г. литовский великий князь
Ягелло (Яков), воспитанный в православии своею матерью, рожденной княж-
ной тверской Юлианией, женился на наследнице Польского королевства Ядви-
ге и принял католичество. Этот^ династический союз Литвы и Польши завя-
зал роковой для соединенного государства религиозно-политический узел*.
С тех пор началась при содействии польско-литовского правительства като-
лическая пропаганда в Западной Руси. Пропаганда эта особенно усилилась
во второй половине XV в., когда Литвой правил сын Ягелло Казимир IV.
Православное русское общество оказывало стойкое противодействие католи-
ческим миссионерам. В^ Западной Руси начиналось сильное брожение, "замя-
тия великая" между католиками и православными. "Все наше православное
христианство хотят окрестить, - писали оттуда, - за это наша Русь вельми
ся с Литвою не любят". Увлекаемые этим религиозным движением, и правос-
лавные князья Западной Руси, еще не утратившие прежней самостоятельности
в своих владениях под легкою властью великого князя литовского

, начали один за другим приставать к Москве как к своему религиозному
центру. Те из них, которые могли присоединиться к Москве со своими вла-
дениями по их близости к московским границам, принимали условия зависи-
мости, выработавшиеся в Москве для добровольно поддавшихся удельных кня-
зей: они делались постоянными и подчиненными союзниками московского го-
сударя, обязывались

служить ему, но сохраняли при себе дворы, дружины и не только остава-
лись или становились вотчинниками своих владений, но и пользовались в
них административными правами, держали свое особое управление. В такое
положение становились передававшиеся Москве владельцы мелких княжеств по
верхней Оке, потомки св. Михаила черниговского, князья Белевские, Ново-
сильские, Воротын-ские, Одоевские и другие. Примеру их последовали по-
томки Всеволода III, князья черниговский и новгород-северский, сын Ивана
Андреевича можайского и внук Шемяки. Отцы их, когда их дело в борьбе с
Василием Темным было проиграно, бежали в Литву и там получили обширные
владения по Десне, Семи, Сожу и Днепру с городами Черниговом и Новгоро-
дом-Северским. Отец одного и дед другого были злейшими недругами Василия
Темного, своего двоюродного брата, а сын и внук, стоя за православие,
забыли наследственную вражду и стали подчиненными союзниками Васильева
сына. Так московский союз князей, расширяясь, превращался в военную ге-
гемонию Москвы над союзными князьями^.
ПРИОБРЕТЕНИЯ ИВАНА III И ВАСИЛИЯ III. Таковы новые явления, которые
замечаются в территориальном собирании Руси Москвой с половины XV в. Са-
ми местные общества начинают открыто обращаться к Москве, увлекая за со-
бой и свои правительства или увлекаемые ими. Благодаря этому тяготению
московское собирание Руси получило иной характер и ускоренный ход. Те-
перь оно перестало быть делом захвата или частного соглашения, а сдела-
лось национально-религиозным движением. Достаточно короткого перечня
территориальных приобретений, сделанных Москвой при Иване III и его сыне
Василии, чтобы видеть, как ускорилось это политическое объединение Ру-
си". С половины XV в. и вольные города со своими областями, и княжества
быстро входят в состав московской территории. В 1463 г. все князья ярос-
лавские, великий с удельными, били Ивану III челом о принятии их на мос-
ковскую службу и отказались от своей самостоятельности. В 1470-х годах
покорен был Новгород Великий с его обширной областью в Северной Руси. В
1472 г. приведена была под руку московского государя Пермская земля, в
части которой (по р. Вычегде) начало русской колонизации положено было
еще в XIV в., во времена св. Стефана Пермского". В 1474 г. князья рос-
товские продали Москве остававшуюся за ними половину Ростовского кня-
жества;

ЛЕКЦИЯ XXV
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

другая половина еще раньше была приобретена Москвой. Эта сделка соп-
ровождалась вступлением князей ростовских в состав московского боярства.
В 1485 г. без боя присягнула Ивану III осажденная им Тверь ". В 1489 г.
окончательно покорена Вятка. В 1490-х годах князья Вяземские и целый ряд
мелких князей черниговской линии-Одоевские, Новосильские, Воротынские,
Мезецкие, а также сейчас упомянутые сыновья московских беглецов, князья
черниговский и северский, все со своими владениями, захватывавшими вос-
точную полосу Смоленской и бблыыую часть Черниговской и Северской зе-
мель, признали над собой, как уже сказано было, верховную власть мос-
ковского государя". В княжение Иванова преемника присоединены были к
Москве в 1510 г. Псков с его областью, в 1514 г. - Смоленское княжество,
захваченное Литвой в начале XV в. ", в 1517 г. - княжество Рязанское; нако-
нец, в 1517-1523 гг. княжества Черниговское и Се-верское включены были в
число непосредственных владений Москвы, когда северский Шемячич выгнал
своего черниговского соседа и товарища по изгнанию из его владений,. а
потом и сам попал в московскую тюрьму". Мы не будем перечислять террито-
риальных приобретений, сделанных Москвой в царствование Ивана IV за пре-
делами тогдашней Великороссии, по Средней и Нижней Волге и в степях по
Дону и его притокам. Довольно того, что было приобретено отцом и дедом
царя, чтобы видеть, насколько расширилась территория Московского кня-
жества. Не считая шатких, неукрепленных зауральских владений в Югре и
земле вогуличей, Москва владела от Печоры и гор Северного Урала до
устьев Невы и Наровы и от Васильсурска на Волге до Любеча на Днепре. При
восшествии Ивана III на великокняжеский стол московская территория едва
ли заключала в себе более 15 тысяч квадратных миль. Приобретения Ивана
III и его сына увеличили эту территорию по меньшей мере тысяч на 40
квадратных миль.
ОСНОВНОЙ ФАКТ. Такова перемена, происшедшая в положении Московского
княжества. Территориальное расширение само по себе-успех чисто внешний,
географический; но оно оказало могущественное действие на политическое
положение Московского княжества и его князя. Важно ^ было не количество
новых пространств. В Москве почувствовали, что завершается большое дав-
нее дело, глубоко касающееся внутреннего строя земской жизни. Это
чувство выразили

тогдашние органы московской публицистики, летопись и юродивый. Лето-
пись называет великого князя Василия III последним собирателем Руси.
Только что упомянутый Шемячич северский был последний московский родом
князь не из семьи Темного, находившийся на положении удельного. Когда
его посадили в тюрьму, на московских улицах появился блаженный с метлой
в руках. На вопрос, зачем у него метла, он отвечал: "Государство не сов-
сем еще чисто; пора вымести последний сор". Если вы представите себе
новые границы Московского княжества, созданные перечисленными территори-
альными приобретениями, вы увидите, что это княжество вобрало в себя це-
лую народность. Мы знаем, как в удельные века путем колонизации в Цент-
ральной и Северной Руси сложилось новое племя в составе русского населе-
ния, образовалась новая народность-великорусская. Но до половины XV в.
эта народность оставалась лишь фактом этнографическим, без политического
значения: она была разбита на несколько самостоятельных и разнообразно
устроенных политических частей; единство национальное не выражалось в
единстве государственном. Теперь вся эта народность соединяется под од-
ной государственной властью, вся покрывается одной политической формой.
Это сообщает новый характер Московскому княжеству. До сих пор оно было
одним из нескольких великих княжеств Северной Руси; теперь оно остается
здесь единственным и потому становится национальным: его границы совпа-
дают с пределами великорусской народности. Прежние народные сочувствия,
тянувшие Великую Русь к Москве, теперь превратились в политические свя-
зи. Вот тот основной факт, от которого пошли остальные явления, наполня-
ющие нашу историю XV и XVI вв. Можно так выразить этот факт: завершение
территориального собирания северо-восточной Руси Москвой превратило Мос-
ковское княжество в национальное великорусское государство и таким обра-
зом сообщило великому князю московскому значение национального велико-
русского государя. Если вы припомните главные явления нашей истории XV и
XVI вв., вы увидите, что внешнее и внутреннее положение Московског

о государства в это время слагается из последствий этого основного
факта.
ПЕРЕМЕНА ВО ВНЕШНЕМ ПОЛОЖЕНИИ И В ПОЛИТИКЕ МОСКВЫ. Вследствие этого,
во-первых, изменилось внешнее положение Московского княжества. До сих
пор оно почти со всех сторон

ЛЕКЦИЯ XXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

. было прикрыто от внешних врагов другими русскими же княжествами или
землями вольных городских общин: с севера-княжеством Тверским, с севе-
ро-востока и востока-Ярославским, Ростовским и до конца XV в. Нижего-
родским, а с юга-Рязанским и мелкими княжествами по верхней Оке, с запа-
да-Смоленским (до захвата его Витовтом в 1404 г.), с северо-запада-зем-
лями Новгорода и Пскова. С половины XV в. все эти внешние прикрытия ис-
чезают, и Московское княжество становится глаз на глаз с иноземными го-
сударствами, не принадлежавшими к семье русских княжеств. В связи с этой
переменой во внешнем положении княжества изменилась и внешняя политика
московских князей. Теперь, действуя на более широкой сцене, они усвояют
себе новые задачи, какие не стояли перед московскими князьями удельных
веков. До сих пор внешние отношения московских князей ограничивались
тесным кругом своей же братии, других русских князей, великих и
удельных, да татарами. С Ивана III московская политика выходит на более
широкую дорогу: Московское государство заводит сложные дипломатические
сношения с иноземными западноевропейскими государствами-Польшей и Лит-
вой, Швецией, с орденами Тевтонским и Ливонским, с императором германс-
ким и другими.
ИДЕЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА. Вместе с расширением дипломатической
сцены изменяется и программа внешней политики. Эта" перемена тесно свя-
зана с одной идеей, пробуждающейся в московском обществе около этого
времени, - идеей национального государства. Эта идея требует тем большего
внимания с нашей стороны, чем реже приходится нам отмечать прямое учас-
тие идей в образовании фактов нашей древней истории. Сознание или, ско-
рее, чувство народного единства Русской земли-не новый факт XV - XVI вв.:
это дело Киевской Руси XI-XII вв., и, заканчивая изучение политического
строя Русской земли в те века, я указывал на это чувство, даже пытался
отметить некоторые его особенности. Я говорил, что в то время оно выра-
жалось не столько в сознании характера и исторического назначения наро-
да, сколько в мысли о Русской земле как общем отечестве (лекция XII).
Трудно сказать, какое действие оказали на нее тревоги удельных веков. Но
она, несомненно, тлела в народе, питаемая церковными и другими связями.
Разрыв русской народности на две половины, юго-западную и северо-восточ-
ную, удельное

дробление последней, иноземное иго-эти неблагоприятные условия едва
ли могли содействовать прояснению мысли о народном единстве, однако были
способны пробудить или поддержать смутную потребность в нем, и мы уже
знаем, какую крупную роль сыграла она в ходе успехов Московского кня-
жества. Я веду речь не об этой потребности, а об идее национального го-
сударства, о стремлении к политическому единству на народной основе. Эта
идея возникает и усиленно разрабатывается прежде всего в московской пра-
вительственной среде по мере того, как Великороссия объединялась под
московской властью. Любопытно следить, в каком виде и с какою степенью
понимания дела проявлялась эта идея, которая не могла не оказать влияние
на ход жизни Московского княжества. Видно, во-первых, что она вырабаты-
вается под давлением изменявшихся внешних сношений московского великого
князя. Потому первой провозвестницей ее является московская дипломатия
Иванова времени, и уже отсюда, из государева дворца и кремлевской канце-
лярии, она проникает в московское общество. Прежде столкновения московс-
ких великих князей с их русскими соседями затрагивали только местные ин-
тересы и чувства москвича, тверича, рязанца, разъединявшие их друг с
другом. Боролась Москва с Тверью, Рязанью; теперь борются Русь с
Польшей, со Швецией, с немцами. Прежние войны Москвы-усобицы русских
князей; теперь это борьба народов. Внешние отношения Москвы к иноплемен-
ным соседям получают одинаковое общее значение для всего великорусского
народа: они не разъединяли, а сближали его местные части в сознании об-
щих интересов и опасностей и поселяли мысль, что Москва - общий стороже-
вой пост, откуда следят за этими интересами и опасностями, одинаково
близкими и для москвича, и для тверича, для всякого русского. Внешние
дела Москвы усиленно вызывали мысль о народности, о народном госу-
дарстве. Эта мысль должна была положить свой отпечаток и на общественное
сознание московских князей. Они вели свои дела во имя своего фамильного
интереса. Но равнодушие или молчаливое сочувствие, с каким местные об-
щества относ

ились к московской уборке их удельных князей, открытое содействие
высшего духовенства, усилия Москвы в борьбе с поработителями народа - все
это придавало эгоистической работе московских собирателей земли характер
народного дела, патриотического подвига, а совпадение их земельных стя-
жений с пределами Великороссии волей-неволей заставляло их слить свой

ЛЕКЦИЯ XXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

династический интерес с народным благом, выступить борцами за веру и
народность. Вобрав в состав своей удельной вотчины всю Великороссию и
принужденный действовать во имя народного интереса, московский государь
стал заявлять требование, что все части Русской земли должны войти в
состав этой вотчины. Объединявшаяся Великороссия рождала идею народного
государства, но не ставила ему пределов, которые в каждый данный момент
были случайностью, раздвигаясь с успехами московского оружия и с колони-
зационным движением великорусского народа.
ЕЕ ВЫРАЖЕНИЕ В ПОЛИТИКЕ ИВАНА III. Вот эта идея все настойчивее начи-
нает пробиваться в московских дипломатических бумагах со времени Ивана
III ". Приведу из них несколько, может быть, не самых выразительных
черт. Иван III два раза воевал со своим литовским соседом великим князем
Александром, сыном Казимира IV. Обе войны вызваны были одинаковым пово-
дом-переходом мелких князей Черниговской земли на московскую службу.
Первая война началась тотчас по смерти Казимира, в 1492 г., и прервалась
в 1494 г. Женитьба Александра на дочери Ивановой не помешала второй вой-
не (1500-1503), когда переход служилых князей из Литвы, возобновился в
усиленной степени. Посредником между враждующими сторонами явился прие-
хавший в Москву посол от папы и венгерского короля Владислава, старшего
брата Александрова. В то же время (1501 г.) Александр литовский был изб-
ран по смерти другого брата, Яна Альбрехта, и на польский престол. Посол
жаловался в Москве на то, что московский государь захватывает вотчины у
Литвы, на которые он не имеет никакого права. Московское правительство
возражало на эту жалобу: "Короли венгерский и литовский объявляют, что
хотят стоять против нас за свою вотчину; но они что называют своей вот-
чиной? Не те ли города и волости, с которыми русские князья пришли к ним
служить или которые наши люди у Литвы побрали? Папе, надеемся, хорошо
известно, что короли Владислав и Александр-вотчичи Польского королевства
да Литовской земли от своих предков, а Русская земля-от наших предков из
старины наша вотчина. Папа положил бы себе то на разум, гораздо ли коро-
ли поступают, что не за свою вотчину воевать с нами хотят". По этой дип-
ломатической диалектике вся Русская земля, а не одна только великорусс-
кая ее половина объявлена была вотчиной московско-

го государя. Это же заявление повторено было Москвой и по заключении
перемирия с Александром в 1503 г., когда литовский великий князь стал
жаловаться на московского за то, что тот не возвращает ему захваченных у
Литвы земель, говоря, что ему, Александру, жаль своей вотчины. "А
мне, - возражал Иван, - разве не жаль своей вотчины. Русской земли, которая
за Литвой, - Киева, Смоленска и других городов?" Во '* время мирных пере-
говоров в 1503 г. московские бояре от имени Ивана III упрямо твердили
польско-литовским послам: "Ано и не то одно наша отчина, кои городы и
волости ныне за нами: и вся Русская земля из старины от наших прародите-
лей наша отчина". В то же время Иван III объявлял в Крыму, что у Москвы
с Литвою прочного мира быть не может, пока московский князь не воротит
своей отчины, всей Русской земли, что за Литвой, что борьба будет пере-
межаться только перемириями для восстановления сил, чтобы перевести
дух". Эта мысль о государственном единстве Русской земли из историчес-
кого воспоминания теперь превращается в политическое притязание, которое
Москва и спешила заявить во все стороны как свое неотъемлемое право ".
ВОЙНЫ С ПОЛЬШЕЙ. Таковы были два ближайших следствия, вышедшие из
указанного основного факта. Благодаря новым территориальным приобретени-
ям московских князей 1) изменилось внешнее положение Московского кня-
жества; 2) усложнились задачи внешней московской политики, которая те-
перь, когда Великая Русь образовала единое политическое целое, поставила
на очередь вопрос о политическом объединении всей Русской земли; из это-
го вопроса вышла вековая борьба двух соседних славянских государств-Руси
и Польши. Простои'" перечень войн Москвы с Польшей - Литвой при Иване III
и его двух ближайших преемниках показывает, сколько тяжелого историчес-
кого предвидения было в его крымском заявлении: две войны при нем самом,
две при его сыне Василии, одна война в правление Васильевой вдовы Елены,
при Иване IV война с Ливонией, сопровождавшаяся продолжительной войной,
точнее говоря, двумя войнами с Польшей, поглотившими около 20 лет его
царствования. Из 90 лет (1492-1582) не менее 40 ушло на борьбу с Лит-
вой-Польшей".
ЛЕКЦИЯ XXVI
ВНУТРЕННИЕ СЛЕДСТВИЯ ОСНОВНОГО ФАКТА Ш ПЕРИОДА. РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОГО
САМОСОЗНАНИЯ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ. СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ В МОСК-
ВЕ. НОВЫЕ ТИТУЛЫ.
НОВАЯ ГЕНЕАЛОГИЯ И СКАЗАНИЕ О КОРОНОВАНИИ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА.
ИДЕЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОЙ ВЛАСТИ. ВОТЧИНА И
ГОСУДАРСТВО.
КОЛЕБАНИЯ МЕЖДУ ОБЕИМИ ФОРМАМИ ПРАВЛЕНИЯ. ПОРЯДОК ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ.
РАСШИРЕНИЕ ВЛАСТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ. ЗАПОЗДАЛОСТЬ И ВРЕД УДЕЛЬНОГО ВЛАДЕ-
НИЯ.
НЕРЕШИТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К НЕМУ ИВАНА III И ЕГО ПРЕЕМНИКОВ. СОСТАВ
ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ.
ПЕРЕМЕНА ВО ВЗГЛЯДЕ МОСКОВСКОГО ОБЩЕСТВА НА СВОЕГО ГОСУДАРЯ. ВЫВОДЫ
Я указал ближайшие внешние следствия, какие вышли из основного факта
изучаемого периода. Но этот факт подействовал и на более скрытые сферы
московской государственной жизни, на'* политические понятия и внутренние
государственные отношения, и это действие требует особенного внимания.
РОСТ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ. Указанный факт заметно отразился на по-
литическом самосознании московского государя и великорусского общест-
ва'". Мы не можем, конечно, ожидать, чтобы новое положение, в каком очу-
тился московский государь, как бы сильно оно ни почувствовалось, тотчас
вызвало в московских правительственных умах соответственный ряд новых и
отчетливых политических понятий'*. Ни в одном тогдашнем памятнике мы не
найдем прямого и цельного выражения понятий, отлагавшихся в умах под
влиянием изменившегося положения^. Тогдашние политические дельцы не при-
выкли в своей деятельности ни исходить из отвлеченных теорий, ни быстро
переходить от новых фактов к новым идеям. Новая ^ идея развивалась туго,
долго оставаясь в фазе смутного помысла или шаткого настроения. Чтобы
понять людей в этом состоянии, надобно искать более простых, первичных
проявлений человеческой души, смотреть на внешние подробности их жизни,
на костюм, по которому они строят свою походку,

ЛЕКЦИЯ xxvi
на окружающую их обстановку, по которой они подбирают себе осанку:
эти признаки выдают их помыслы и ощущения, еще не ясные для них самих,
не созревшие для более понятного выражения^. Почувствовав себя в новом
положении, но еще не отдавая себе ясного отчета в своем новом значении,
московская государственная власть ощупью искала дома и на стороне форм,
которые бы соответствовали этому положению, и, уже облекшись в эти фор-
мы, старалась с помощью их уяснить себе свое новое значение^. С этой
стороны получают немаловажный исторический интерес некоторые дипломати-
ческие формальности и новые придворные церемонии, появляющиеся в княже-
ние Ивана III.
СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ. Иван был женат два раза. Первая жена его была сестра
его соседа, великого князя тверского, Марья Борисовна. По смерти ее
(1467 г.) Иван стал искать другой жены, подальше и поважнее. Тогда в Ри-
ме проживала сирота племянница последнего византийского императора Софья
Фоминична Палеолог. Несмотря на то что греки со времени флорентийской
унии сильно уронили себя в русских православных глазах, несмотря на то
что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подозрительном
церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость,
выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. Эта царевна, из-
вестная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень
тонкий ум и получила здесь весьма важное значение^. Бояре XVI в. припи-
сывали ей все неприятные им нововведения, какие с того времени появились
при московском дворе. Внимательный наблюдатель московской жизни барон
Герберштейн, два раза приезжавший в Москву послом германского императора
при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских толков, замечает о Софье в
своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая
большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое.
Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарс-
кое иго ^ В^* боярских россказнях и суждениях о царевне нелегко отделить
наблюдение от подозрения или преувеличения, руководимого недоброжела-
тельством. Софья могла внушить лишь то, чем дорожила сама и что понимали
и ценили в Москве. Она могла привезти сюда предания и обычаи византийс-
кого двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за та-
тарского данника. В

ЛЕКЦИЯ XXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Москве 'ей едва ли нравилась простота обстановки и бесцеремонность
отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по
выражению его внука, "многие поносные и укоризненные слова" от стропти-
вых бояр^. Но в Москве и без нее не у одного Ивана III было желание из-
менить все эти старые порядки, столь не соответствовавшие новому положе-
нию московского государя, а Софья с привезенными ею греками, видавшими и
византийские и римские виды, могла дать ценные указания, как и по каким
образцам ввести желательные перемены. Ей нельзя отказать во влиянии на
декоративную обстановку и закулисную жизнь московского двора, на прид-
ворные интриги и личные отношения; но на политические дела она могла
действовать только внушениями, вторившими тайным или смутным помыслам
самого Ивана. Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она,
царевна, своим московским замужеством делает московских государей преем-
никами византийских императоров со всеми интересами православного Восто-
ка, какие держались за этих императоров^*. Потому Софья ценилась в Моск-
ве и сама себя ценила не столько как великая княгиня московская, сколько
как царевна византийская. В Троицком Сергиевом монастыре хранится шелко-
вая пелена, шитая руками этой великой княгини, которая вышила на ней и
свое имя. Пелена эта вышита в 1498 г. В 26 лет замужества Софье, кажет-
ся, пора уже было забыть про свое девичество и прежнее византийское зва-
ние; однако в подписи на пелене она все еще величает себя "царевною ца-
регородскою", а не великой княгиней московской^. И* это было недаром:
Софья, как царевна, пользовалась в Москве правом принимать иноземные по-
сольства. Таким образом, брак Ивана и Софьи получал значение политичес-
кой демонстрации, которою заявляли всему свету, что царевна, как наслед-
ница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву
как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом ".
НОВЫЕ ТИТУЛЫ. Почувствовав себя в новом положении и еще рядом с такой
знатной женой, наследницей византийских императоров, Иван нашел тесной и
некрасивой прежнюю кремлевскую обстановку, в какой жили его невзыска-
тельные предки. Вслед за царевной из Италии выписаны были мастера, кото-
рые построили Ивану новый Успенский собор. Грановитую палату и новый ка-
менный дворец на месте прежних

деревянных хором'". В то же время в Кремле при дворе стал заводиться
тот сложный и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и на-
тянутость придворной московской жизни. Точно так же, как у себя дома, в
Кремле, среди придворных слуг своих, Иван начал выступать более торжест-
венной поступью и во внешних сношениях, особенно с тех пор, как само со-
бою, без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч ордынское
иго, тяготевшее над северо-восточной Русью 2 '/2 столетия (1238-1480). В
московских правительственных, особенно дипломатических, бумагах с той
поры является новый, более торжественный язык, складывается пышная тер-
минология, незнакомая московским дьякам удельных веков. Между прочим,
для едва воспринятых политических понятий и тенденций не замедлили по-
дыскать подходящее выражение в новых титулах, какие появляются в актах
при имени московского государя. Это целая политическая программа, харак-
теризующая не столько действительное, сколько искомое положение. В осно-
ву ее положены те же два представления, извлеченные московскими прави-
тельственными умами из совершавшихся событий, и оба этих представле-
ния-политические притязания: это мысль о московском государе как о наци-
ональном властителе всей Русской земли и мысль о нем как о политическом
и церковном преемнике византийских императоров". Много Руси оставалось
за Литвой и Польшей, и, однако, в сношениях с западными дворами, не иск-
лючая и литовского, Иван III впервые отважился показать европейскому по-
литическому миру притязательный титул государя всея Руси, прежде упот-
реблявшийся лишь в домашнем обиходе, в актах внутреннего управления, и в
договоре 1494 г. даже заставил литовское правительство формально приз-
нать этот титул. После того как спало с Москвы татарское иго, в сношени-
ях с неважными иностранными правителями, например с ливонским магистром,
Иван III титулует себя царем всея Руси. Этот термин, как известно, есть
сокращенная южнославянская и русская форма латинского слова цесарь, или
по старинному написанию цьсарь, как от того же слова по другому прои

зношению, кесарь произошло немецкое Kaiser. Титул царя в актах внут-
реннего управления при Иване III иногда, при Иване IV обыкновенно соеди-
нялся со сходным по значению титулом самодержца-это славянский перевод
византийского императорского титула "гп-охратор. Оба термина в Древней
Руси значили не то, что стали значить потом, выражали понятие не о госу-
даре с неограниченной внут-

ЛЕКЦИЯ XXVI
в. о. ключввский

реннеи властью, а о властителе, не зависимом ни от какой сторонней
внешней власти, никому не платящем дани. На тогдашнем политическом языке
оба этих термина противополагались тому, чтб мы разумеем под словом вас-
сал". Памятники" русской письменности до татарского ига иногда и русских
князей называют царями, придавая им этот титул в знак почтения, не в
смысле политического термина. Царями по преимуществу Древняя Русь до по-
ловины XV в. звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наибо-
лее известных ей независимых властителей, и Иван III мог принять этот
титул, только перестав быть данником хана. Свержение ига устраняло поли-
тическое к тому препятствие, а брак с Софьей давал на то историческое
оправдание: Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в
мире православным и независимым государем, какими были византийские им-
ператоры, и верховным властителем Руси, бывшей под властью ордынских
ханов". Усвоив эти новые пышные титулы, Иван нашел, что теперь ему не
пригоже называться в правительственных актах просто по-русски Иваном,
государем великим князем, а начал писаться в церковной книжной форме:
"Иоанн, божиею милостью государь всея Руси". К этому титулу как истори-
ческое его оправдание привешивается длинный ряд географических эпитетов,
обозначавших новые пределы Московского государства: "Государь всея Руси
и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский,
и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Болгарский, и иных", т.е. земель
"*. Почувствовав себя и по политическому могуществу, и по православному
христианству, наконец, и по брачному родству преемником павшего дома ви-
зантийских императоров, московский государь нашел и наглядное выражение
своей династической связи с ними: с конца XV в. на его печатях появляет-
ся византийский герб - двуглавый орел ^.
ГЕНЕАЛОГИЯ РЮРИКА. Тогда мыслили не идеями, а образами, символами,
обрядами, легендами, т.е. идеи развивались не в логические сочетания, а
в символические действия или предполагаемые факты, для"* которых искали
оправдания в истории. К прошлому обращались не для объяснения явлений
настоящего, а для оправдания текущих интересов, подыскивали примеры для
собственных притязаний. Московским политикам начала XVI в. мало было
брачного родства с Византией: хотелось породниться и по крови, притом с

самым корнем или мировым образцом верховной власти - с самим Римом. В
московской летописи того века появляется новое родословие русских кня-
зей, ведущее их род прямо от императора римского. По-видимому, в начале
XVI в. составилось сказание, будто Август, кесарь римский, обладатель
всей вселенной, когда стал изнемогать, разделил вселенную между братьями
и сродниками своими и брата своего Пруса посадил на берегах Вислы-реки
по реку, называемую Неман, что и доныне по имени его зовется Прусской
землей, "а от Пруса четырнадцатое колено-великий государь Рюрик". Мос-
ковская дипломатия делала из этого сказания практическое употребление: в
1563 г. бояре царя Ивана, оправдывая его царский титул в переговорах с
польскими послами, приводили словами летописи эту самую генеалогию мос-
ковских Рюрикови-чей^.
СКАЗАНИЕ О ВЛАДИМИРЕ МОНОМАХЕ. Хотели осветить историей и идею визан-
тийского наследства. Владимир Мономах был сын дочери византийского импе-
ратора Константина Мономаха, умершего за 50 лет с лишком до вступления
своего внука на киевский стол. В московской же летописи, составленной
при Грозном, повествуется, что Владимир Мономах, вок-няжившись в Киеве,
послал воевод своих на Царьград воевать этого самого царя греческого
Константина Мономаха, который с целью прекратить войну отправил в Киев с
греческим митрополитом крест из животворящего древа и царский венец со
своей головы, т.е. мономахову шапку, с сердоликовой чашей, из которой
Август, царь римский, веселился, и с золотою цепью. Митрополит именем
своего царя просил у князя киевского мира и любви, чтобы все православие
в покое пребывало "под общею властью нашего царства и твоего великого
самодержавства Великие Руси". Владимир был венчан этим венцом и стал
зваться Мономахом, боговенчанным царем Великой Руси. "Оттоле, - так за-
канчивается рассказ, - тем царским венцом венчаются все великие князи вла-
димирские" '^. Сказание было вызвано венчанием Ивана IV на царство в
1547 г., когда были торжественно приняты и введены как во внешние сноше-
ния, так и во внутреннее управление титулы царя и самодержца, появлявши-
еся при Иване III как бы в виде пробы лишь в некоторых, преимущественно
дипломатических, актах. Основная мысль сказания: значение московских го-
сударей как церковно-политических преемников византийских царей основано
на установлен-

ЛЕКЦИЯ XXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

^ ном при Владимире Мономахе совместном властительстве греческих и
русских царей-самодержцев над всем православным миром. Вот почему Иван
IV нашел необходимым укрепить принятие царского титула соборным письмен-
ным благословением греческих святителей со вселенским патриархом конс-
тантинопольским во главе: московскому акту 1547 г. в Кремле придавали
значение вселенского церковного деяния. Любопытно, что и в этот акт вос-
точных иерархов внесено московское сказание о царском венчании Владимира
Мономаха. Есть византийское известие XIV в., что русский великий князь
носил чин стольника (то той етп, TponrfesDs 6"p(pixiov) при дворе гре-
ческого царя, владыки вселенной (8 тг)"; O'MOV^VTX; трюч х"1 йрхюу), как
учила о нем византийская иерархия, а Василий Темный в одном послании к
византийскому императору называет себя "сватом святого царства его" ^°.
Теперь по московской теории XV-XVI вв. этот стольник и сват вселенского
царя превратился в его товарища, а потом преемника. Эти идеи, на которых
в продолжение трех поколений пробовала свои силы московская политическая
мысль, проникали и в мыслящее русское общество. Инок одного из псковских
монастырей Филофей едва ли высказывал только свои личные мысли, когда
писал отцу Грозного, что все христианские царства сошлись в одном его
царстве, что во всей поднебесной один он православный государь, что
Москва-третий и последний Рим"*.
ИДЕЯ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ВЛАСТИ. Изложенные подробности, не
все одинаково важные сами по себе, все любопытны как своего рода символы
политического мышления, как выражение усиленной работы политической мыс-
ли, какая началась в московских государственных умах при новых условиях
положения. В новых титулах и церемониях, какими украшала или обставляла
себя власть, особенно в генеалогических и археологических легендах, ка-
кими она старалась осветить свое прошлое, сказывались успехи ее полити-
ческого самосознания. В Москве чувствовали, что значительно выросли, и
искали исторической и даже богословской мерки для определения своего
роста. Все это вело к попытке вникнуть в сущность верховной власти, в ее
основания, происхождение и назначение. Увидев себя в новом положении,
московский государь нашел недостаточным прежний источник своей власти,
каким служила отчина и дедина, т.е. преемство от отца и деда. Теперь он
хотел поставить свою власть на более

возвышенное основание, освободить ее от всякого земного юридического
источника. Идея божественного происхождения верховной власти была нечуж-
да и предкам Ивана III; но никто из них не выражал этой идеи так твердо,
как он, когда представлялся к тому случай. В 1486 г. некий немецкий ры-
царь Поппель, странствуя по малоизвестным в Европе отдаленным краям, ка-
ким-то образом попал в Москву ". Вид столицы неведомого Московского го-
сударства поразил его как политическое и географическое открытие. На ка-
толическом Западе знали преимущественно Русь Польско-Литовскую, и многие
даже не подозревали существования Руси Московской. Воротясь домой, Поп-
пель рассказывал германскому императору Фридриху III, что за Польско-Ли-
товской Русью есть еще другая Русь, Московская, не зависимая ни от
Польши, ни от татар, государь которой будет, пожалуй, посильнее и побо-
гаче самого короля польского. Удивленный таким неожиданным известием,
император послал Поппеля в Москву просить у Ивана руки одной из его до-
черей для своего племянника и в вознаграждение за это предложить мос-
ковскому князю королевский титул. Иван благодарил за любезное предложе-
ние, но в ответ на него велел сказать послу ": "А что ты нам говорил о
королевстве, то мы божиею милостью государи на своей земле изначала, от
первых своих прародителей, а поставление имеем от бога, как наши праро-
дители, так и мы. Молим бога, чтобы нам и детям нашим дал до века так
быть, как мы теперь государи на своей земле, а поставления как прежде ни
от кого не хотели, так и теперь не хотим". Подобно^* деду, царь Иван в
беседе с польско-литовскими послами, жалуясь на то, что король Сигиз-
мунд-Август не признает его титулов и прав, ими выражаемых, говорил, что
эти права даны ему богом и ни в чьем признании не нуждаются ^.
ВОТЧИНА И ГОСУДАРСТВО. Таковы успехи, достигнутые московским полити-
ческим самосознанием путем столь разнообразных усилий. Объединение Вели-
короссии повело к мысли о соединении всей Руси под одною властью и к
стремлению придать этой власти не только всероссийское, но и вселенское
значение. Но во имя чего объединили Великороссию и хотели объединить всю
Русь? Иван III настойчиво заявлял и его преемники повторяли, что вся
Русская земля - их отчина. Значит, новый союз, образуемый объединявшейся
Великороссией, подводился под старую политическую

ЛЕКЦИЯ XXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

форму; ни из чего не видно, чтобы Иван III понимал ' отчину как-ни-
будь иначе, не так, как понимали эту форму его удельные предки. Но об-
щественные союзы имеют свою природу, требующую соответственных ей поли-
тических форм. В удельной вотчине, где свободные обыватели находились к
князю во временных договорных отношениях, езкеминутно способных пор-
ваться, князь был собственником только территории, земельного прост-
ранства с хозяйственными угодьями. Страна, населенная целым народом, для
которого она стала отечеством, соединившись под одною властью, не могла
оставаться вотчинной собственностью носителей этой власти. В Москве за-
являли притязание на всю Русскую землю как на целый народ во имя госу-
дарственного начала, а обладать ею хотели как отчиной на частном
удельном праве. В этом состояло внутреннее противоречие того объедини-
тельного дела, которое с таким видимым успехом довершали Иван N и его
преемник. Иван III, первый из московских князей громко объявлявший всю
Русскую землю своей вотчиной, кажется, чувствовал это противоречие и ис-
кал из него выхода, усиливаясь согласовать свою вотчинную власть с тре-
бованиями изменившегося положения^*. Увидев себя государем целого пра-
вославного народа, он сознавал, хотя и смутно, те новые обязанности, ка-
кие ложились на него как на поставленного свыше блюстителя народного
блага. Мысль об этом мелькнула при одном случае, о котором, впрочем, уз-
наем далеко не из первого источника. В 1491 г. по договору Иван велел
своим удельным братьям послать их полки на помощь своему крымскому союз-
нику хану Менгли-Гирею. Удельный князь Андрей углицкий не послушался, не
послал своих полков. В Москве сначала смолчали и, когда князь Андрей
приехал в столицу, приняли его ласково, но потом неожиданно схватили и
посадили в тюрьму. Митрополит по долгу сана ходатайствовал перед великим
князем за арестованного; но Иван отказался дать ему свободу, говоря, что
этот князь и раньше несколько раз злоумышлял против него. "Да это бы еще
ничего, - добавил Иван, - но, когда я умру, он будет искать великого княже-
ния под внуком

моим и если даже не добудет княжения, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю бить, жечь и пленить и дань опять наложат, и кровь христианская польется по-прежнему, и все мои труды останутся напрасны, и вы по-прежнему будете рабами татар". Так повествует Татищев в своем летовиеном своде, не указывая, откуда заимствовал словА

великого князя. Во всяком случае с тех пор, как обеспечен был успех
московского собирания Руси, в Иване III, его старшем сыне и внуке начи-
нают бороться вотчинник и государь, самовластный хозяин и носитель вер-
ховной государственной власти. Это колебание между двумя началами или
порядками обнаруживалось в решении важнейших вопросов, поставленных са-
мым этим собиранием, - о порядке преемства власти, об ее объеме и форме.
Ход политической жизни объединенной Великороссии более чем на столетие
испорчен был этим колебанием, приведшим государство к глубоким потрясе-
ниям, а династию собирателей-к гибели.
ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЕ. Мы уже знаем, как еще до Ивана фактическим, не юри-
дическим путем устанавливался в московском княжеском доме порядок пре-
емства великокняжеской власти в прямой нисходящей линии. Все зависело от
обстоятельств и хана; но обстоятельства и воля хана обыкновенно склады-
вались в пользу такого порядка и образовали обычай, в силу которого ве-
ликое княжение уже с Димитрия Донского стало не только московской отчи-
ной, но именно отчиной старшего сына московского великого князя. Василий
Темный, столько потерпевший в борьбе за этот порядок, придумал средство
упрочить его, еще при своей жизни назначив старшего своего сына Ивана
великим князем-соправителем. Иван хотел последовать примеру отца и стар-
шего сына своего от первой жены Ивана так же назначил своим соправите-
лем. Но соправитель умер, оставив сына Димитрия, когда и у Софьи подрас-
тал сын Василий. У Ивана III получились две нисходящие и равносильные
линии: представитель старшей (внук) на одно колено был ниже представите-
ля младшей (сын). Бояре по нелюбви к Софье были за внука. Софья с сыном
завела темную придворную интригу, которая открылась, и рассерженный Иван
решил назначить соправителем и наследником внука. Но он не довольство-
вался простым изъявлением своей воли: недавний обычай назначать наслед-
ника, предварительно объявив его соправителем, он хотел освятить тор-
жественным церковным венчанием избранника на великое княжение. Из визан-
тийских коронационных обрядников выбрали подходящие церемонии, дополнили
их подходящими к случаю подробностями и составили "чин" поставления Ди-
митрия Ивановича на великое княжение, дошедший до нас в современной ру-
кописи^. Венчание происходило в Успенском соборе в

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xxvi

1498 г." Великий князь-дед возложил на великого князя-внука шапку, венец и бармы, оплечье, широкий отложной воротник. Во время венчания митрополит, обращаясь к деду, называл его "преславным царем самодержцем". Торжественная минута вызвала в московском князе потребность оглянуться назад и призвать старину, историю, в оправдание нового порядка престолонаследия-в прямой нисходящей линии ^. Обратясь к митрополиту, Иван сказал: "Отец митрополит! божиим изволением от наших прародителей, великих князей, старина наша оттоле и до сих мест: отцы наши, великие князья, сыновьям своим старшим давали великое княжение; и я было сына своего первого, Ивана, при себе благословил великим княжением; но божьею волей сын мой Иван умер; у него остался сын первый Димитрий, и я его теперь благословляю при себе и после себя великим княжением Владимирским, Московским и Новгородским, и ты бы его, отец, на великое княжение благословил". По^* прямому смыслу этих слов Иван решил при назначении преемника держаться прямой нисходящей линии в самом строгом смысле слова. Торжественное церковное венчание, освящавшее такой порядок престолонаследия, можно считать тогдашней формой издания основных законов. Такие законы, и впереди всех закон о престолонаследии, были особенно необходимы в момент превращения непомерно расширившейся вотчины Даниловичей в Московское государство: государство тем и отличается от вотчины, что в нем воля вотчинника уступает место государственному закону. Но Иван сам же нарушил свое столь торжественное установление. Софья успела поправить свои дела: венчанный внук был разжалован и заключен под стражу, а сын пожалован и посажен на великое княжение "самодержцем". "Разве я не волен в своем внуке и в своих детях? Кому хочу, тому и дам княжение", -сказал однажды Иван по другому случаю^"; здесь в нем говорил своенравный хозяин-вотчинник, а не государь, которым издан первый Судебник. Та же мысль о произвольном выборе преемника между нисходящими выражена и в договоре, заключенном между Василием и Юрием, старшими сыновьями Ивана III, е

ще при его жизни и по его воле: отец благословляет великим княжеством
сына, которого хочет, невзирая на старшинство. Преемником Ивана III дан
был пример, которому они следовали с печальным постоянством, - одной ру-
кой созидать, а другой разрушать свое создание, пока не разрушили соз-
данного ими государства^*.

РАСШИРЕНИЕ ВЛАСТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ. Такое же колебание заметно и в оп-
ределении объема и формы верховной власти. Усиленная работа политической
мысли повела не к одному лишь накоплению новых украшений вокруг великого
князя и его титула; от этой работы оставались и некоторые практические
осадки. Новое значение верховной власти, постепенно уясняясь, отражалось
не только на придворном церемониале, но и на государственном праве. Мы
знаем, как великие князья московские уже с первой половины XIV в. посте-
пенно усиливали вотчинное преобладание старшего своего наследника над
младшими князьями удельными. Иван III в своем завещании довел это усиле-
ние до небывалых размеров: старшему своему сыну и наследнику великого
княжения он одному завещал более 60 городов с уездами или целых земель с
городами и пригородами" а четырем удельным его братьям, всем вместе, бы-
ло дано не более 30 городов, притом большею частью малозначительных".
Теперь великий князь московский стал гораздо богаче и сильнее всех
удельных своих родичей, вместе взятых. Это было практическое средство, к
которому прибегали и предшественники Ивана III для обеспечения полити-
ческого преобладания старшего наследника. Иван III и здесь сделал важное
нововведение, в котором сказалось действие государственных идей, усилен-
но проникавших в сознание московского государя. Усиливая материальное
преобладание старшего сына, великого князя, он в своей духовной дал ему
и существенные политические преимущества над младшими удельными
братьями. В этом отношении духовная Ивана есть первый акт своего рода в
истории нашего государственного права: в нем видим попытку определить
состав верховной власти. Перечислю эти политические преимущества, данные
великому князю над удельными. 1) До сих пор все князья-сонаследники сов-
местно по долям или участкам владели городом Москвой, собирали с нее
дань и пошлины, прямые и косвенные налоги; в духовной Ивана III важней-
шие статьи финансового управления столицей, торговые пошлины и сборы с
торговых помещений предоставлены одному великому князю, который тольк

о выдавал из них по 100 рублей (не менее 10 тысяч рублей на наши
деньги) в год каждому из удельных своих братьев. 2) До сих пор удельные
князья творили суд и расправу по всем делам каждый в своем участке сто-
лицы и в принадлежавших ему подмосковных селах; по духовной Ивана III,
суд по важнейшим уголовным делам во

ЛЕКЦИЯ xxvi
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

всей Москве и в подмосковных станах, доставшихся в удел братьям, при-
надлежал исключительно великому князю. 3) До сих пор каждый владе-
тельный
князь, великий, как и удельные, бил или мог бить свою монету, и в на-
ших
нумизматических кабинетах вы найдете много экземпляров удельной моне-
ты
XIV и XV вв.; по духовной Ивана III, право чеканить монету предостав-
лено
было одному великому князю московскому. 4) До сих пор, согласно с
удельным порядком владения, удельные князья могли располагать своими
во-
тчинами в завещаниях по личному усмотрению ^. Димитрий Донской впер-
вые
ввел некоторое ограничение в это право, постановив в своей духовной,
что
удельный князь, умирая бессыновным, не мог никому завещать свой удел,
который по смерти бессыновного владельца делился между оставшимися
братьями по усмотрению матери ^. В духовной Ивана III это ограничение
направлено исключительно в пользу великого князя: выморочный удел
весь,
без раздела, переходил к последнему. Часть удела, выделенная княги-
не-вдове "на прожиток", оставалась в ее пользовании только до ее
смерти,
"до живота", а потом также отходила к великому князю^. ВРЕД УДЕЛЬНОГО
ВЛАДЕНИЯ. Видим, что духовная Ивана III определяет ве-
рховную власть великого князя только с одной стороны-по отношению к
князьям удельным. Великий князь, прежде превосходивший удельных роди-
чей
только размерами своих владений, количеством материальных средств,
те-
перь сосредоточил в своем лице и наибольшее количество политических
прав. Преемник Ивана III вступал на великокняжеский стол более госу-
да-
рем, чем сам Иван. Удельные^* братья, в первую половину Иванова кня-
жения
еще способные наделать больших хлопот великому князю, потом являются
пе-
ред ним бессильными и бесправными владетелями. Они беднели и падали
все
более, вели хищническое управление в своих уделах и все-таки нужда-
лись,
не были в состоянии нести расходы на татар, занимали деньги у кого и
сколько могли, иногда по 2 рубля на соль, и не платили процентов,
умира-
ли в больших долгах, возлагая уплату их на великого князя, которому
от-
казывали свои уделы. В таких чертах рисуется их хозяйственное положе-
ние
в их духовных грамотах. Еще печальнее было положение удельных братьев
великого князя Василия. Они иногда помышляли о побеге в Литву, но по
об-
наружении замысла униженно ходатайствовали о прощении через митропо-
лита,
монахов)

московских бояр, называли себя холопами великого князя, своего "госу-
даря". С ними и не стеснялись в Москве ни при Иване, ни при Василии:
они
знали, что за ослушание и за крамолу по одному доносу, даже только по
подозрению, их ждет московская тюрьма. Но удельное право формально
приз-
навали оба этих великих князя, заключали с удельными договоры на ста-
рых
условиях, как с независимыми владетелями, только обязывая их быть не-
отс-
тупными от великих князей "никуда ни к кому никоторыми делы", ни с
кем
не заключать договоров, вообще не сноситься без ведома великих князей
и
под их детьми, своими племянниками, великих княжеств не подыскивать:
по-прежнему действуют личные обязательства вместо закона. Однако, бе-
зо-
пасные сами по себе, по своей политической и нравственной слабости,
нес-
пособные и своих уделов устроить, не то чтобы царством править, как
ото-
звался о своих удельных братьях великий князь Василий, они не перес-
тали
быть вредными при тогдашнем ходе дел и при складе общества того вре-
мени.
Удельные предания были еще слишком свежи и кружили слабые удельные
голо-
вы при всяком удобном случае. Удельный князь был крамольник если не
по
природе, то по положению: за него цеплялась всякая интрига, заплетав-
шая-
ся в сбродной придворной толпе. В московском Кремле от него ежеминут-
но
ожидали смуты; всего более боялись его побега за границу, в Литву,
хотя
эта опасность была, может быть, лучшим средством освободить госу-
дарство
от этих ни на что не пригодных остатков безнарядной старины, как это
средство избавило Василия Темного от его злейших врагов, князей мо-
жайс-
кого и Шемячича. Формальное, т.е. притворное, признание удельного
пра-
ва, не соответствовавшее действительным отношениям, внося фальшь в
госу-
дарственную жизнь, мешало московским государям уяснить себе и прово-
дить
одно из основных начал государственного порядка-единство, цельность
вер-
ховной власти. Печальный опыт отца и свой собственный заставил Ивана
III
тревожно задуматься над мыслью о такой власти. Московский посланец от
его имени говорил в Вильне его дочери, великой княгине литов

ской: "Слыхал я, каково было нестроение в Литовской земле, коли было
государей много, а и в нашей земле, слыхала ты, каково было нестрое-
ние
при моем отце, а после отца каковы были дела и у меня с братьями, на-
де-
юсь, слыхала же, а иное и сама помнишь"". НЕРЕШИТЕЛЬНОСТЬМОСКО-ВСКИХ
ГОСУДАРЕЙ. Но, восприимчивые к идее само
лвкция xxvi
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

держания, московские государи очень туго усвояли себе мысль о едино-
державии. Мы скоро увидим, как Иван IV, торжественно принявший посто-
ян-
ный титул царя и самодержца, в полемике с князем Курбским принялся за
напряженную разработку нового взгляда на самодержавие, незнакомого
Древ-
ней Руси; но и он не мог отрешиться от удельных привычек"*. В духов-
ной
1572 г., назначив своим преемником старшего сына, Ивана, он отказал
ему
все царство Русское, но при этом выделил и второму сыну, Федору,
удел,
набранный из городов в разных частях государства (Суздаль, Кострома,
Во-
локоламск, Козельск, Мценск и др.). Правда, этот удел не становился
осо-
бым самостоятельным княжеством; его владетель не получал значения ав-
то-
номного государя, подобно удельным князьям прежнего времени, а во
всем
подчинен был царю, и самый удел его оставался под верховной властью
ста-
ршего брата как единственного государя, составлял неотделимую часть
еди-
ного, нераздельного Русского царства; "а удел сына моего Федора, - гла-
сила
духовная, - ему ж (старшему сыну, царю Ивану) к великому госу-
дарству". В
уме завещателя, очевидно, присутствовала мысль о нераздельности вер-
хов-
ной власти и государственной территории. В той же духовной впервые в
ис-
тории нашего государственного права решительно выражено было понятие
об
удельном князе как о простом слуге государя". В^ самых настойчивых
выра-
жениях отец внушает младшему сыну безусловную и беспрекословную по-
кор-
ность перед старшим, приказывает ни в чем ему не прекословить, во
всем
жить из его слова, во всем быть в его воле до крови и до смерти, даже
в
случае обиды от старшего брата рати не поднимать и самому собой не
обо-
роняться, а бить ему челом, чтоб гнев сложить изволил. Словом,
удельный
князь-владетельный подданный государя и больше ничего. Но дело было в
самом звании удельного князя, а не в степени его подчинения государю
по
завещательным отеческим наставлениям, не имевшим никакого практичес-
кого
значения. Когда старший сын Грозного погиб, второй заступил его место
наследника, а родившемуся незадолго до смерти отца царевичу Дим

итрию назначен был маленький удел - Углич. Но отец не успел еще зак-
рыть глаз, а у колыбели этого удельного князя уже завязалась смута, ко-
торая, долго тлея, наконец разгорелась в такую беду, едва не разрушившую
всех плодов 300-летней терпеливой работы московских Даниловичей. Так до
конца династии в Кремле не могли оторваться от мысли, что каждый член
владе-

тельного рода должен иметь удел, хоть маленький и хоть с призрачной
властью, но все же свой удел, и такой смелый мыслитель и преобразова-
тель, как Иван Грозный, остался верен фамильной московской логике и по-
литике - логике полумыслей и политике полумер.
Сведем все сказанное, чтоб видеть, как сложилась верховная власть в
Московском государстве к концу изучаемого периода.
оставаться
СОСТАВ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ. Одному из маленьких уделов Окско-Волжского
междуречья счастливое сочетание различных условий помогло расшириться на
всю область тогдашнего распределения великорусского племени. Столь ус-
пешное расширение побуждало владетелей этого удела постепенно расширять
и свой взгляд на себя, на свою власть, чтобы привести ее в меру все
улучшавшегося положения. Разнообразные пособия вовлечены были в эту ра-
боту московской политической мысли: общехристианские воззрения и визан-
тийские предания, туземные исторические воспоминания и уроки, выносимые
из переживаемых событий, даже чаяния будущего. Из такого материала выра-
ботался довольно сложный, но недостаточно определенный образ верховной
власти, в котором с некоторой ясностью обозначались три черты: божест-
венное происхождение, вселенское представительство православия на основе
церковно-исторической связи с павшей Византией и национальное всерос-
сийское значение на основе прямого преемства от великого князя Владимира
Мономаха. Но эти черты были привнесены в состав власти, а не развились
из ее исторически сложившегося содержания. Это содержание состояло в
вотчинном праве московского государя на Русскую землю как принадлежащую,
так и имеющую принадлежать ему в будущем. В этом праве можно различить
три определения: независимое от сторонней силы вотчинное полновластие,
выраженное в заимствованных титулах царя и самодержца; наследование по
завещанию в прямой нисходящей линии с выбором наследника из нисходящих
по усмотрению завещателя; неделимость царства как власти и как области,
с сохранением подчиненного царю удельного владения. Исходя из чисто вот-
чинных оснований эти определения при надлежащей законодательной обработ-
ке и очистке от вотчинной примеси могли стать основами государственного
порядка; из них два последних тем и были вызваны, что вотчина расшири-
лась до размеров, в которых она не могла вотчиной и превращалась в госу-
дарство^.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xxvi

^. Приведем еще эпизод из
ВЗГЛЯД ОБЩЕСТВА НА ГОСУДАРЯ. Мы доселе перечисляли последствия основ-
ного факта, обнаружившиеся, с одной стороны, во внешнем положении и
внешней политике Московского государства, с другой-в политическом созна-
нии московского государя и в составе его верховной власти. Но этот факт
отразился и на отношении московского общества к своему государю. До кон-
ца XV в. это отношение отличалось простотой удельного времени и еще не
заметно было следов того почитания, своего рода культа, которым впос-
ледствии был окружен московский государь. В 1480 г., во время нашествия
хана Ахмата, Иван III, постояв с полками на Оке, покинул армию и воро-
тился в Москву. Столица была в смятении; горожане сносили в Кремль свои
пожитки, ожидая татарской осады. Увидев возвращавшегося великого князя,
они подступили к нему с жалобами и говорили ему, по свидетельству лето-
писи: "Когда ты, государь, княжишь над нами в мирное время, тогда нас
много понапрасну обременяешь поборами, а теперь сам, рассердив хана, не
заплатив ему выхода, нас же выдаешь татарам". Престарелый ростовский
архиепископ Вассиан встретил великого князя еще более резкими упреками,
начал "зло говорить ему", называя его "бегуном", трусом и грозя, что на
нем взыщется кровь христианская, которая прольется от татар ^. Приведем
еще эпизод из княжения Иванова преемника. И в это время еще не исчезли
прежние простые отношения подданных к государю. Тогда в Москве заподоз-
рили по доносу в злом умысле государева брата, удельного дмитровского
князя Юрия, и решили дождаться его приезда в столицу, чтобы арестовать
его. Узнав об этом, Юрий обратился к волоколамскому игумену преп. Иоси-
фу, жалуясь ему, что в Москве слушают наветников, и прося игумена съез-
дить в Москву походатайствовать за него перед великим князем. Иосиф уго-
варивал удельного князя не противиться великому: "Преклони главу твою
пред помазанником божиим и покорись ему". Юрий отвечал на это: "Будь мне
вместо отца родного; я по твоему наставлению не буду против государя,
готов все терпеть от него, даже самую смерть, только съезди к нему". И

осиф послал к великому князю двух старцев своего монастыря. Не соблю-
дая обычных правил вежливости, не поздоровавшись и не спросив о здоровье
игумена, Василий встретил посланных сердитыми словами: "Зачем пришли,
какое вам до меня дело?" Тогда один из старцев начал наставительно пе-
нять великому князю, что государю не подобает так выходить из

тот кодекс политических долго жила потом Московская
себя, не разузнав наперед в чем дело, а следует расспросить хоро-
шенько и выслушать с кротостью и смирением. Великий князь смутился,
встал и улыбаясь сказал: "Ну, простите, старцы, я пошутил". Затем, сняв
шапку, он поклонился старцам и спросил о здоровье игумена. Тогда уже
пошла речь о деле, и великий князь уважил ходатайство Иосифа, помирился
с братом^. Это было до 1515 г., когда умер Иосиф. Так еще в начале XVI
в. по временам проявлялись простые удельные отношения подданных к своему
государю; но эти отношения исчезали быстро вместе с последними уделами.
Уже при Иване III, еще более при Василии верховная власть окружала себя
тем ореолом, который так резко отделил московского государя от всего ос-
тального общества. Посол императора германского Герберштейн, наблюдавший
Москву при Василии, 'замечает, что этот великий князь докончил то, что
начал его отец, и властью своею над подданными превосходит едва ли не
всех монархов на свете. Он добавляет, что в Москве говорят про великого
князя: воля государева-божия воля, государь-исполнитель воли божией.
Когда москвичей спрашивают о каком-нибудь неизвестном им или сомни-
тельном деле, они отвечают затверженными выражениями: мы того не знаем,
знает то бог да великий государь. По словам Герберштейна, они даже вели-
чали своего государя ключником и постельничим божиим, применяя язык мос-
ковского двора к столь возвышенным отношениям^. Так уже ко времени Васи-
лиева преемника Ивана IV в Москве был готов тот кодекс пппитинм-к-иу по-
нятий, которым так Русь.
ВЫВОДЫ. Припоминая^ изученные нами сегодня явления, не можем сказать,
чтобы полтора века со смерти Василия Темного прошли даром для политичес-
кого сознания и власти московского государя. Идея государственного
объединения всей Русской земли, национального значения московского госу-
даря, свыше возложенного на него полномочия блюсти народное благо - эти
идеи вместе с первыми попытками установить состав верховной власти, еди-
ной и неделимой, надобно признать значительными успехами для московских
умов того времени. Впрочем, значение этих успехов ограничилось бы исто-
рией понятий, если бы они не сопровождались соответственным движением
общественного и государственного порядка, к изучению которого мы обраща-
емся ".
5 В. О. Ключевский, т. 2
ЛЕКЦИЯ XXVII
МОСКОВСКОЕ БОЯРСТВО.
ПЕРЕМЕНА В ЕГО СОСТАВЕ С ПОЛОВИНЫ XV в.
УСЛОВИЯ И ПРАВИЛА РОДОСЛОВНОГО РАСПОРЯДКА БОЯРСКИХ ФАМИЛИЙ. ПОЛИТИ-
ЧЕСКОЕ НАСТРОЕНИЕ БОЯРСТВА В НОВОМ ЕГО СОСТАВЕ. ОПРЕДЕЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО
БОЯРСТВА КАК КЛАССА. МЕСТНИЧЕСТВО. МЕСТНИЧЕСКОЕ ОТЕЧЕСТВО.
МЕСТНИЧЕСКИЙ СЧЕТ ПРОСТОЙ И СЛОЖНЫЙ. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ
МЕСТНИЧЕСТВА. ИДЕЯ МЕСТНИЧЕСТВА. КОГДА ОНО СЛОЖИЛОСЬ В СИСТЕМУ.
ЗНАЧЕНИЕ ЕГО КАК ПОЛИТИЧЕСКОЙ ГАРАНТИИ ДЛЯ БОЯРСТВА, НЕДОСТАТКИ ЕГО В
ЭТОМ ОТНОШЕНИИ
ВНУТРЕННИЕ ОТНОШЕНИЯ. Изучая политические последствия основного факта
периода-превращения Московского княжества в великорусское государство, я
указал действие этого факта на политическое сознание московского госуда-
ря и великорусского общества. Этот факт утвердил в уме московского госу-
даря новый взгляд на свою власть, как и в умах великорусского народа но-
вый взгляд на своего государя. Почувствовав себя на высоте национального
властителя, московский государь страшно вырос в своих собственных гла-
зах, как и в глазах своего народа. Но, заронив в умы новые политические
понятия, тот же факт вызвал и новые политические втношеАия. Политическое
объединение Ве-ликороссии глубоко изменило положение и взаимные отноше-
ния классов объединенного русского общества, и прежде всего состав и
настроение его верхнего слоя, боярства, а перемена в составе и настрое-
нии этого класса изменила его отношение к государю и изменила не в том
направлении, в каком изменилось отношение к нему остального общества.
СОСТАВ БОЯРСТВА. Чтобы понять эту перемену, надобно припомнить поло-
жение. московского боярства в удельные века. Уже тогда Москва привлекла
к себе многочисленное и блестящее боярство, какого не было ни при каком
другом княжеском дворе

ЛЕКЦИЯ XXVII
Северной Руси. С конца XIII столетия на берега реки Москвы стекаются
со всех сторон знатные слуги и из соседних северных княжеств, и с дале-
кого русского юга, из Чернигова, Киева, даже с Волыни, и из-за границы,
с немецкого запада и татарского юго-востока, из Крыма и даже из Золотой
Орды. Благодаря этому приливу уже к половине XV в. московский великий
князь был окружен плотной стеной знатных боярских фамилий. По старинным
родословным книгам московского боярства таких фамилий можно насчитать до
четырех десятков. Наиболее видные из них были Кошкины, Морозовы, Бутур-
лины и Челяднины, Вельяминовы и Воронцовы, Ховрины и Голо-вины, Сабуровы
и др. В своих отношениях к великому князю это боярство сохраняло тот же
характер случайных, вольных советников и соратников князя по уговору,
какими были бояре при князьях XII в. С половины XV в. состав московского
боярства глубоко изменяется. Родословные боярские росписи XVI в. вскры-
вают эту перемену. К концу XVI в. по этим книгам на московской службе
можно насчитать до 200 родовитых фамилий. Выключив из этого числа фами-
лии, основавшиеся в Москве еще до Ивана III, найдем, что более 150 фами-
лий вошло в состав московского боярства с половины XV в. По происхожде-
нию своему это боярство было очень пестро. Старые родословные книги его
производят впечатление каталога русского этнографического музея. Вся
Русская равнина со своими окраинами была представлена этим боярством во
всей полноте и пестроте своего разноплеменного состава, со всеми своими
русскими, немецкими, греческими, литовскими, даже татарскими и финскими
элементами. Важнее всего то, что решительное большинство в этом новом
составе боярства принадлежало титулованным княжеским фамилиям. Усиленное
собирание Руси Москвой с Ивана III сопровождалось вступлением на мос-
ковскую службу множества князей, покидавших упраздненные великокняжеские
и удельные столы. С тех пор во всех отраслях московского управления, в
государевой думе советниками, в приказах судьями, т.е. министрами, в
областях наместниками, в полках воеводами являются все княз

ья и князья. Служилое княжье если не задавило, то закрыло старый слой
московского нетитулованного боярства. Эти князья, за немногим исключени-
ем, были наши Рюриковичи или литовские Гедиминовичи. Вслед за князьями
шли в Москву их ростовские, ярославские, рязанские бояре.

ЛЕКЦИЯ XXVII
в. а. КЛЮЧЕВСКИЙ

РОДОСЛОВНЫЙ РАСПОРЯДОК. Столь пестрые и сбродные этнографические и
социальные элементы не могли скоро слиться в плотную и однообразную мас-
су. Новое московское боярство образовало длинную иерархическую лествицу,
на которой боярские фамилии размещались уже не по уговору, а по своему
служебному достоинству. Это достоинство определялось различными условия-
ми. В Москве восторжествовала мысль, что князь только потому, что он
князь, должен стоять выше простого боярина, хотя бы он был только вче-
рашним слугой московского государя, а боярин имел длинный ряд предков,
служивших в Москве. Так давность службы была принесена в жертву знатнос-
ти происхождения. Таково было первое условие. Но и князья не все выстро-
ились в одну линию на московской службе: потомки прежних великих князей
стали выше, потомки бывших удельных-ниже. Князья Пенковы всегда станови-
лись выше по службе своих ближайших родичей князей Курбских или Прозо-
ровских, потому что Пенковы шли от великих князей ярославских, а
Курбские и Прозоров-ские-от князей ярославских удельных. Итак, служебное
положение титулованного слуги в Москве определялось его значением в ми-
нуту перехода на московскую службу. Таково второе условие. Последова-
тельное применение этого второго условия приводило к одному исключению
из первого, т.е. ставило иных князей ниже простых бояр. Многие удельные
князья теряли свои уделы еще до перехода на московскую службу. В Москву
они переходили уже со службы при каком-либо другом дворе, великокняжес-
ком или удельном. Как слуги младших князей, они в Москве становились ни-
же здешних старинных бояр, служивших старшему из всех князей, каким счи-
тался великий князь московский как обладатель старейшей Владимирской об-
ласти. Отсюда' вытекало третье условие: московское положение князей, пе-
рестававших быть владетельными до перехода на московскую службу, равно
как и положение простых бояр, переходивших в Москву из других княжеств,
определялось сравнительным значением княжеских дворов, при которых и те
и другие служили перед переходом на московскую службу. На этих условия

х основывались правила родословного распорядка титулованных и простых
слуг в Москве. Положение на московской службе определялось для владе-
тельных князей значением столов, на которых они сидели, для простых бояр
и служилых князей-значением дворов, при которых они служили. Следова-
тельно, 1) потомок

великих князей становился выше потомка удельных, 2) владетельный по-
томок удельного князя-выше простого боярина, 3) московский великокняжес-
кий боярин - выше служилого князя и боярина удельного '. Благодаря такому
распорядку московское боярство в новом своем составе распалось на нес-
колько иерархических слоев. Верхний слой образовали потомки бывших вели-
ких князей русских и литовских. Здесь встречаем князей Пенковых ярос-
лавских, князей Шуйских суздальских, старших князей Ростовских, литовс-
ких князей Вольских, Мстиславских и Патрикеевых, от которых пошли князья
Голицыны и Куракины^. Из старинного нетитулованного боярства Москвы в
этом слое удержались одни Захарьины, ветвь старого московского боярского
рода Кошкиных. Второй слой составился из потомков значительных удельных
князей Микулинских из тверских, Курбских из ярославских, Воротынских,
Одоевских и Белевских из черниговских, Пронских из рязанских. К ним
примкнули и знатнейшие фамилии, старинного московского боярства:
Вельяминовы, Давыдовы, Бутурлины, Челяднины и другие. Второстепенное ^
московское боярство и потомство мелких удельных князей вместе с боярами
из княжеств Тверского, Ростовского и других образовали третий и дальней-
шие разряды. Впрочем, мы сейчас увидим, что по отношениям, установившим-
ся в высшей московской служилой среде, легче было определить сравни-
тельный служебный вес отдельных лиц и фамилий, чем провести точные раз-
дельные черты между целыми разрядами^.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ НАСТРОЕНИЕ. В новом своем составе московское боярство
стало проникаться и новым политическим настроением. Первостепенная
знать, ставшая во главе этого боярства, шла от бывших великих и удельных
князей. Не думайте, что с исчезновением великих и удельных княжеств тот-
час без следа исчезал и удельный порядок, существовавший в Северной Ру-
си. Нет, этот порядок долго еще действовал и под самодержавной рукой
московского государя. Политическое объединение Северной Руси на первых
порах выражалось только в единстве московской верховной власти, но не
сопровождалось немедленной коренной перестройкой местного управления,
где еще довольно устойчиво хранились остатки удельного порядка. Власть^
московского государя становилась не на место удельных властей, а над ни-
ми, и новый государственный порядок ложился поверх действовавшего преж-
де, не разрушая его,

ЛЕКЦИЯ XXVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

а только образуя новый, высший ряд учреждений и отношений. Даже выс-
шие местные управления в Твери, Ростове, Нижнем Новгороде и пр. не уп-
разднялись, а только переносились в Москву и здесь продолжали действо-
вать особняком, не сливаясь с центральными московскими учреждениями^.
Точно так же и удельные князья, переставая быть самостоятельными владе-
телями своих уделов, обыкновенно оставались в них простыми вотчинника-
ми-землевладельцами, иногда очень крупными, и часто даже продолжали
пользоваться долей своей прежней правительственной власти, судили и ря-
дили по старым местным обычаям и законам, сохраняли свои удельные полки,
иные даже официально назывались удельными, а не служебными князьями^.
Еще при Грозном до опричнины встречались землевладельцы из высшей знати,
которые в своих обширных вотчинах правили и судили безапелляционно, даже
не отдавая отчета царю. Благодаря тому переход князя на московскую служ-
бу с удельного и даже великокняжеского стола не был для него крутым пе-
реворотом, потерей всего, что имел он прежде. При дворе московского го-
сударя, в Кремле, он видел себя в новой обстановке, к какой не привыкли
его владетельные предки; но у себя дома, среди своих дворовых слуг, в
кругу своего вотчинного хозяйства, этот князь не переставал чувствовать
себя узлом прежних отношений, поддерживал прежние понятия и привычки*. С
другой стороны, титулованное боярство заняло все высшие должности в мос-
ковском управлении, командовало московскими полками, правило областями
Московского государства. Известны случаи, когда бывший владетельный
князь продолжал править своим княжеством в качестве наместника московс-
кого государя. Все это помогло новым, титулованным московским боярам,
потомкам князей великих и удельных, усвоить взгляд на себя, какого не
имели старые, нетитулованные московские бояре ". Последние были вольными
и перехожими слугами князя по договору; первые стали видеть в себе
властных правителей земли, государства по происхождению. Руководя всем в
объединенной Северной Руси, потомки бывших великих и удельных князей и в
Мос

кве продолжали смотреть на себя как на таких же хозяев Русской земли,
какими были их владетельные предки; только предки, рассеянные по уделам,
правили Русской землей по частям и поодиночке, а потомки, собравшись в
Москве, стали править всей землей и все вместе. Среди титулованного бо-
ярства XVI в. утверждается взгляд на свое правительственное значение

не как на пожалование московского государя, а как на свое нас-
ледственное право, доставшееся им от предков независимо от этого госуда-
ря, установившееся само собою, ходом событий. Сами московские государи
поддерживали среди них этот взгляд, не трогая их удельных порядков и
преданий, и даже отец Грозного, недолюбливавший знатного боярства, приз-
нал его наследственное правительственное право, назвав своих советников
в предсмертном к ним обращении "извечными боярами" своего дома*. Увидев
себя в сборе вокруг московского Кремля, новое, титулованное боярство
взглянуло на себя как на собрание наследственных и привычных, т.е. об-
щепризнанных, властителей Русской земли, а на Москву как на сборный
пункт, откуда они по-прежнему будут править Русской землей, только не по
частям и не в одиночку, как правили предки, а совместно и совокупно, -
будут править все вместе и всей землей в совокупности. Значит, в новом
московском боярстве предание власти, шедшее из удельных веков, не прер-
валось, а только преобразилось. Теперь, когда потомки прежних владе-
тельных князей собрались в Москве, их прежняя власть, унаследованная от
отцов, из одиночной, личной и местной превратилась в собирательную, сос-
ловную и всеземскую. Так московская боярская знать в новом своем составе
усвоила себе и новый взгляд на свое политическое значение, незнакомый
боярству удельных веков, и по этому взгляду настроилась политически.
МЕСТНИЧЕСТВО. Итак", обратившись к изучению состава общества в Мос-
ковском государстве XV-XVI вв., встречаемся еще с одним следствием ос-
новного факта этого периода. Образование национального великорусского
государства отразилось в боярском сознании своего рода теорией аристок-
ратического правительства. Основное положение этой теории можно выразить
так: московский государь для управления соединенной под его властью
Русской землей призывает родовитых сотрудников, предки которых некогда
владели частями этой земли. Объединение Великороссии, сообщив великому
князю московскому значение всеземского, национального государя, и соб-
ранным под его рукой местным правителям внушило идею всеземского прави-
тельственного класса. Такой взгляд боярства на свое значение не остался
только политическим притязанием, но облекся в целую систему служебных
отношений, известную в нашей истории под названием местничества.

ЛЕКЦИЯ XXVII
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

Прежде чем обратиться к его изучению, объясню, что я разумею под мос-
ковским боярством.
БОЯРСТВО КАК КЛАСС. Я пользуюсь этим словом не в том значении, какое
оно имело на официальном московском языке XVI в. Тогда им обозначался не
общественный класс, а высший служебный чин боярина: сказать кому бо-
ярство-значило объявить официально лицу, что оно пожаловано в бояре. Я
говорю о боярстве в условном смысле верхнего слоя многочисленного воен-
но-служилого класса в Московском государстве изучаемого времени. Для оп-
ределения состава этого слоя можно принять за основание официальную ро-
дословную книгу, содержавшую в себе поименные росниси важнейших служилых
родов в порядке поколений. Этот Государев родословец, как он назывался,
составлен был при Грозном, и на него опирались при разборе генеалогичес-
ких споров московских служилых людей. Фамилии, помещенные в этом родос-
ловце, назывались родословными. Эту родословную знать мы и называем мос-
ковским боярством. Можно заметить два условия или признака. принадлеж-
ности к этой знати. Фамилия входила в родословный круг, если приблизи-
тельно до начала XVI в., когда этот круг складывался, в своих поколенных
рядах имела лиц, служивших в Москве боярами, окольничими и в других выс-
ших чинах. Потом, чтобы фамилия не выпала из этого круга, надобно было
членам ее держаться на столичной службе, занимая высшие должности по
центральному, областному и военному управлению*.
Изложу главные основания местничества. Этим словом в собственном
смысле следует называть тот порядок служебных отношений, какой сложился
между родословными фамилиями в Московском государстве XV и XVI вв.
МЕСТНИЧЕСКОЕ ОТЕЧЕСТВО. Чтобы'" понять такое сложное и запутанное яв-
ление, как старинное московское местничество, надобно отрешиться от не-
которых современных понятий о государственной службе или, лучше сказать,
сопоставить тогдашние и нынешние условия назначения на правительственные
должности. Теперь при назначении лиц на службу по одному ведомству их
ставят в отношение равенства или подчинения одного другому по их сравни-
тельной служебной годности, а эта годность определяется способностями,
степенью школьной и служебной подго-

товки, заслугами, т.е. продолжительностью и успешностью прежней
службы, и вообще личными качествами; по крайней мере другие соображения
признаются побочными и негласными. Во всяком случае служебное отношение
между назначаемыми лицами устанавливается при самом их назначении на
должности, и устанавливается на основании сравнительной оценки нужных
для службы личных качеств, производимой начальством. В Москве XVI в. при
замещении высших должностей служилыми людьми соображались не с личными
качествами назначаемых, а с относительным служебным значением фамилий, к
которым они принадлежали, и с генеалогическим положением каждого из них
в своей фамилии. Князья Одоевские на службе по одному ведомству вообще
ставились выше Бутурлиных: таково было взаимное иерархическое отношение
обеих этих фамилий. Но старшие Бутурлины могли приближаться к младшим
князьям Одоевским и даже равняться с ними, и сообразно с тем менялось их
служебное соотношение. Значит, каждая родословная фамилия и каждое от-
дельное лицо такой фамилии занимали определенное и постоянное положение
среди других фамилий и отдельных лиц, с которым должны были сообразо-
ваться их должностные назначения и которое, следовательно, не зависело
от этих назначений. Иерархическое отношение между сослуживцами не уста-
навливалось при их назначении на должности по усмотрению назначавшей их
власти, а заранее указывалось помимо нее фамильным положением назначае-
мых. Это фамильное значение лица по отношению к другим лицам как своей
собственной, так и чужих фамилий называлось его отечеством. Это значение
приобреталось предками и становилось наследственным достоянием всех чле-
нов фамилии".
МЕСТНИЧЕСКИЙ СЧЕТ ПРОСТОИ. Итак, повторяю, местническое отечество-это
унаследованное от предков отношение по службе служилого лица и целой
служилой фамилии к другим служилым лицам и фамилиям'. Был выработан осо-
бый способ определять отечество с математической точностью. Отечество
каждого высчитывалось. Правила этого вычислениях-целая система, которую
можно назвать местнической арифметикой. По двойственному назначению оте-
чества, указывавшего отношение лица к его родичам и чужеродцам, и мест-
нический счет был двоякий: простой-по родословцу, или лествицею, и двой-
ной-по родословцу

ЛЕКЦИЯ xxvii
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

и по разрядам вместе. Мы^ уже знакомы с родословцем. Разрядами назывались росписи назначений на высшие должности придворные, по центральному и областному управлению, начальниками приказов, т.е. министерств, наместниками и воеводами городов, также полковыми походными воеводами и т.п. Эти записи велись в Разрядном приказе, соответствующем нынешнему Военному министерству или, точнее, Главному штабу, и сводились в погодные разрядные книги. В 1556 г., как это выяснено г. Милюковым, составлен был Государев разряд - официальная разрядная книга за 80 лет назад, начиная с 1475 г." Счет по родословцу определял генеалогическое отношение лица к его родичам; этот"* счет был снят с отношений между членами старинного русского дома, т.е. семьи, состоявшей из отца с женатыми сыновьями или из живших вместе родных братьев с семействами. Члены такой сложной семьи строго соблюдали отношения старшинства, выражавшиеся, между прочим, в их рассадке за обеденным столом. Возьмем семью из родных братьев с детьми. Первое место принадлежало старшему брату, домохозяину, большаку, два за ним следующие- двум его младшим братьям, четвертое место - его старшему сыну. Если у большака был третий брат, он не мог сесть ни выше, ни ниже старшего племянника, был ему ровня (ровесник). Это равенство указывалось, вероятно, обычным порядком нарождения: четвертый брат рождался обыкновенно около времени появления на свет первого сына у старшего брата и потому отчислялся уже ко второму поколению-детей, тогда как три старших брата составляли первое поколение-отцов. Таким распорядком мест объясняются основные правила местнической арифметики. По этой арифметике старший сын от своего отца-четвертое место, т.е. между тем и другим должны оставаться два свободных места для второго и третьего отцова брата". Каждый следующий брат местом ниже предшествующего старшего, значит, родные братья садятся рядом в порядке старшинства. Из этих двух правил вытекало третье: четвертый из братьев или третий дядя равен старшему племяннику. Это правило выражалось формулой: "первог

о брата сын четвертому (считая и отца) дяде в версту", т.е.
сверстник, ровня, ровесник (верста-мера, уравнение). Значит, они не си-
дели рядом, а должны были сесть врозь или насупротив. Общее основание
этих правил: отечество каждого из родичей определялось его сравнительным
расстоянием от общего предка. Это расстояние измерялось особыми местни-
ческими еди-

ницами-местами. Отсюда и самое название местничества. По местнической
связи генеалогии со службой и место имело двоякое значение: генеалоги-
ческое и служебное. В генеалогическом смысле это-ступень, занимаемая
каждым членом фамилии на фамильной лествице старшинства по его расстоя-
нию от родоначальника, измеряемому количеством предшествующих ему в пря-
мой восходящей линии рождений. Первоначальное понятие о месте в смысле
служебном, очевидно, сложилось среди бояр за княжеским столом, где они
рассаживались в порядке служебно-генеалогического старшинства; но потом
это понятие было перенесено и на все служебные отношения, на прави-
тельственные должности. Отсюда употребляемое нами выражение искать мес-
та"*. Генеалогическое расстояние между лицами одной и той же или разных
фамилий, назначенными на известные должности по одному ведомству, должно
было соответствовать иерархическому расстоянию между этими должностями.
Для этого каждая сфера служебных отношений, каждое правительственное ве-
домство, места в государевой думе, должности административные, городовые
наместничества, как и должности полковых воевод, были также расположены
в известном порядке старшинства, составляли иерархическую лествицу. Вот,
например, в каком порядке следовали одна за другой должности полковых
воевод... Московская армия, большая или малая, ходила в поход обыкновенно
пятью полками "ли отрядами. Это были большой полк, правая рука, передо-
вой и сторожевой полки, т.е. авангард и арьергард, и левая рука. Каждый
полк имел одного или нескольких воевод, смотря по численному составу
полка, по числу сотен, рот в нем. Эти воеводы назывались большими или
первыми, другими или вторыми, третьими и т.д. Должности этих воевод по
старшинству следовали в таком порядке: первое место принадлежало первому
воеводе большого полка, второе - первому воеводе правой руки, третье-пер-
вым воеводам передового и сторожевого полков, которые были ровни, чет-
вертое-первому воеводе левой руки, пятое-второму воеводе большого полка,
шестое-второму воеводе правой руки и т.д." Если из двух род

ственников, назначенных воеводами в одной армии, старший по генеало-
гии, по отечеству, был двумя местами выше младшего, то при назначении
старшего первым воеводой большого полка младшего надобно было назначить
первым воеводой сторожевого либо передового полка, не выше и не ниже.
Если его назначали местом выше, большим воеводой

ЛЕКЦИЯ XXVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

йравой руки, старший родич бил челом, что такое повышение младшего
родича грозит ему, челобитчику, "по-терькой" чести, отечества, что все,
свои и чужие, считавшиеся ему ровнями, станут его "утягивать", понижать,
считать себя выше его на одно место, так как он стоял рядом, одним мес-
том выше человека, который ниже их двумя местами. Если младшего назнача-
ли ниже, большим воеводой левой руки, он бил челом о бесчестии, говоря,
что ему так служить со своим родичем "не вместно", что он "потеряет", а
родич "найдет" перед ним, выиграет одно место. Привожу этот схематичес-
кий пример, чтобы показать, как в лествичном счете генеалогия лиц должна
была соответствовать иерархии мест.
СЧЕТ СЛОЖНЫЙ. Сложнее был счет, определявший местнические отношения
между чужеродцами. Если члены двух разных фамилий назначались на службу,
где они должны были действовать вместе с подчинением одного другому, они
для проверки назначения высчитывали, какое между ними расстояние по слу-
жебному отечеству, принимая за основание обыкновенно службу своих "роди-
телей", т.е. родственников по восходящей линии, как прямых, так и боко-
вых. Для этого они брали разряды и искали в них случая, прецедента, та-
кого назначения из прежних лет, где бы их предки также назначены были
служить вместе. Встретив такой случай, они вычисляли ранговое расстоя-
ние, какое лежало между доставшимися их родителям должностями. Это расс-
тояние принималось за основание для учета служебного отношения обеих фа-
милий, их сравнительного отечества, фамильной чести. Определив это отно-
шение фамилий по разрядам, оба назначенных "совместника" брали свои ро-
дословные и по ним высчитывали свое генеалогическое расстояние каждый от
того своего предка, который встретился на службе в найденном случае с
предком другого совместника. Если расстояние это было одинаково у обоих
совместников, то они могли быть назначены на такие же должности, т.е. с
таким же иерархическим расстоянием, какое было между должностями их
предков. Но если один из совместников дальше отстоял от своего предка,
чем его соперник от своего, он должен был спуститься ниже соперника на
соответствующее число мест. Если в найденном случае предки совместников,
князь Одоевский и Бутурлин, служили первый большим воеводой большого
полка, другой большим же воеводой левой руки, значит, князь Одоевский по
фамильной чести

относился к Бутурлину как отец к сыну, "был ему что отец", т.е. от-
делялся от него двумя местами, потому что большой воевода левой ру-
ки-четвертое место, как и старший сын от отца. Установив" * по разрядам
общее служебное отношение фамилий, предстояло еще определить по родос-
ловной частное генеалогическое положение лиц, каждого в своей фамилии.
Если потомок князя Одоевского отстоял от своего предка на шесть мест, а
потомок Бутурлина от своего-на пять, то потомок Бутурлина не мог служить
первым воеводой левой руки при назначении потомка князя Одоевского пер-
вым воеводой большого полка: Бутурлин должен был подняться на одно место
выше. В постоянное местническое отношение фамилий по разрядам вводился
изменчивый коэффициент поколений, определявший генеалогическое положение
каждого отдельного лица в своей фамилии". Итак, родословцем определя-
лось взаимное служебное отношение лиц одной и той же фамилии, разряда-
ми-отношение разных фамилий, родословцем и разрядами вместе - отношение
лиц разных фамилий".
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ. Изложенной схемы местнического счета,
думаю, достаточно, чтобы понять, как местничество осложняло должностные
назначения. Особенно в распорядке мест полковых воевод дьякам Разрядного
приказа трудно было составить подбор лиц, который предусматривал бы все
разнообразные генеалогические и разрядные отношения, примирял все воз-
можные фамильные притязания. Редкая полковая роспись обходилась без спо-
ров, челобитий о счете мест, без жалоб на "поруху в отечестве". Путаница
увеличивалась еще тем, что знатные молодые дворяне местничались с полко-
выми воеводами, к которым их прикомандировывали в штаб или для особых
поручений. Этими затруднениями вызывались законодательные ограничения
местничества. Так, приговором государя и боярской думы в 1550 г. с учас-
тием даже митрополита некоторые должности полковых воевод были изъяты из
местнического счета, объявлены "без мест". Было, например, постановлено,
что большому воеводе правой руки, который тремя местами был выше второго
воеводы большого полка, до этого воеводы дела и счета нет, а первые вое-
воды передового и сторожевого полков не меньше воевод правой руки. Также
и служба знатных дворян под командой менее знатного воеводы не ставилась
им в счет при дальнейших назначениях, когда они сами

ЛЕКЦИЯ XXVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

становились воеводами. Иногда все назначения полковых воевод или при
каком-либо придворном торжестве объявлялись без мест"'.
ИДЕЯ МЕСТНИЧЕСТВА. Из того же местнического счета открывается и идея
местничества, строго консервативная и аристократическая"*. Позднейшие
поколения родословных людей должны были размещаться на службе и за сто-
лом государя, как размещались первые поколения". Отношения между фамили-
ями, раз установившиеся, не должны были изменяться. Как некогда стали на
службе отцы и деды, так должны стоять дети и все дальнейшие потомки.
Итак, местничество устанавливало не фамильную наследственность служебных
должностей, как это было в феодальном порядке, а наследственность слу-
жебных отношений между фамилиями. Этим объясняется значение прави-
тельственных должностей в местничестве. Должность сама по себе здесь ни-
чего не значила: она была тем же по отношению к отечеству, чем служит
арифметическое число по отношению к алгебраическому выражению, т.е.
конкретной случайностью. Князь" Одоевский готов был занять какую угодно
должность, лишь бы Бутурлин с ним вместе стоял на должности еще ниже, и
бывали случаи, когда одно и то же лицо в походах последовательно занима-
ло полковые воеводские должности все в порядке понижения-это не было по-
нижением лица по службе, а зависело от его местнического отношения к то-
варищам, воеводам других полков ". Все дело было не в должности, а во
взаимном отношении лиц по должностям. Следовательно, должности в местни-
честве имели значение, совершенно обратное тому, какое они имеют теперь.
Теперь правительственное значение лица определяется его должностью, т.
е. степенью власти и ответственности, с ней сопряженной; в местничестве
генеалогическим положением лица указывалась должность, какую оно получа-
ло. Теперь по известной поговорке место красит человека; тогда думали,
что человек должен красить свое место.
КОГДА ОНО СЛОЖИЛОСЬ. Князья"* Одоевские стали выше Бутурлиных и мно-
гих других старинных фамилий московского боярства в силу одного из ука-
занных мною правил московского родословного распорядка, потому что в
конце XV в. эти князья пришли в Москву прямо со своего удела. Московское
местничество было практическим приложением этих пра-

вил к служебным отношениям московских служилых людей. Поэтому можно
приблизительно определить время, когда оно сложилось. Элементы местни-
чества встретим еще в удельные века при московском, как и при других
княжеских дворах, заметим присутствие мысли о служебном старшинстве,
найдем указания на застольное и должностное размещение бояр по этому
старшинству, на их требование, чтобы их рассаживали за княжеским столом,
как сидели их отцы, на признание случаев обязательными прецедентами. Но
при удельной бродяче-сти вольных служилых людей служебный их распорядок
лишен был устойчивости. Положение их при княжеских дворах определялось
временными личными договорами с князем. Лишь только бояре усядутся, ула-
дятся местами и службой, новый знатный пришелец урядится с князем "в ряд
и крепость возьмет", "заедет", сядет выше многих старых служак и спутает
установившийся распорядок мест. В 1408 г. приехал в Москву на службу
внук Гедимина литовского князь Патрикей". Сын его Юрий, ставший в Моск-
ве родоначальником князей Голицыных и Куракиных, "заехал", посажен был
выше многих московских бояр, потому что великий князь московский, выда-
вая за него свою сестру, "место ему упросил" у своих бояр. У Юрия был
старший брат князь Федор Хованский. На Юрьевой свадьбе его "посел", сел
выше, старый московский боярин Федор Сабур, прапрадед которого вступил
на московскую службу при Калите. Князь Хованский при этом сказал Сабуру:
"Сядь-ка повыше моего брата меньшого князя Юрья". "У твоего брата бог в
кике (счастье в кичке, в жене), а у тебя бога в кике нет", - возразил Са-
бур и сел выше Хованского^. Возможность завоевывать высокие места жени-
ной кичкой, эта кичливость, прекратилась в Москве, когда при массовом
наплыве сюда служилого княжья, сменившем прежние одиночные заезды, приш-
лось заменить личное соглашение князя с новым приезжим слугой "уложени-
ем", общим способом оценки служебного достоинства служилых людей. Только
в Москве элементы местничества успели сложиться в целую систему, и его
сложение надобно относить к эпохе, когда шел этот наплыв, т.е. к

княжению Ивана III и его сына Василия. К этому времени стали готовы две основы местничества: личный уговор заменился уложением; исполнился комплект фамилий, между которыми действовали местнические отношения"*. С той поры собравшиеся в Москве боярские фамилии стали в стройные ряды. Поэтому линии предков, на

ЛЕКЦИЯ XXVII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

служебные отношения которых потомки в местнических спорах XVI и XVII вв. ссылались в оправдание своих родословных и разрядных притязаний, обыкновенно не восходили раньше княжения Ивана III. Большая часть знатнейших московских фамилий, служивших главными звеньями местнической цепи, до Ивана III еще и не значилась в московском родословце.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЕГО ЗНАЧЕНИЕ. Теперь мы можем уяснить себе политическое
значение местничества для московского боярства. Оно ставило служебные
отношения бояр в зависимость от службы их предков, т.е. делало полити-
ческое значение лица или фамилии не зависимым ни от личного усмотрения
государя, ни от личных заслуг или удач служилых людей. Как стояли пред-
ки, так вечно должны стоять и потомки, и ни государева милость, ни госу-
дарственные заслуги, ни даже личные таланты не должны изменять этой ро-
ковой наследственной расстановки. Служебное"* соперничество становилось
невозможным: должностное положение каждого было предопределено, не заво-
евывалось, не заслуживалось, а наследовалось. Служебная карьера лица не
была его личным делом, его частным интересом. За его служебным движением
следил весь род, потому что каждый его служебный выигрыш, каждая местни-
ческая находка повышала всех его родичей, как всякая служебная потерька
понижала их. Каждый род выступал в служебных столкновениях как единое
целое; родовая связь устанавливала между родичами и служебную солидар-
ность, взаимную ответственность, круговую поруку родовой чести, под гне-
том которой личные отношения подчинялись фамильным, нравственные побуж-
дения приносились в жертву интересам рода'"\ В 1598 г. князь Репнин-Обо-
ленский по росписи занимал в походе место ниже князя Ив. Сицкого, чего
ему не следовало делать по служебному положению своего рода, и не бил
челом царю об обиде на Сицкого, потому что они с Сицким были "свояки и
великие други". Тогда обиделись все его родичи, и князь Ноготков-Обо-
ленский "во всех Оболенских князей место" бил челом царю, что князь Реп-
нин то сделал, дружась с князем Иваном, чтоб тем его воровским нечело-
битьем поруху и укор учинить всему их роду Оболенских князей от всех чу-
жих родов. Царь разобрал дело и решил, что князь Репнин был на службе с
князем Ив. Сицким по дружбе и потому один "виноват" князю Ивану, т.е.
себя одного понизил перед Сицким и

его родичами, а роду его-всем князьям Оболенским-в том порухи в оте-
честве нет никому"*. Таким образом, местничество имело оборонительный
характер. Им служилая знать защищалась как от произвола сверху, со сто-
роны государя, так и от случайностей и происков снизу, со стороны от-
дельных честолюбивых лиц, стремившихся подняться выше своего отечества
__ наследственного положения. Вот почему бояре так дорожили местничест-
вом: за места, говорили они в XVII в., наши отцы помирали. Боярина можно
было избить, прогнать со службы, лишить имущества, но нельзя было заста-
вить занять должность в управлении или сесть за государевым столом ниже
своего отечества. Значит^, местничество, ограничивая сферу своего
действия родословными людьми, выделяло из военно-служилой массы класс,
из которого верховная власть волей-неволей должна была преимущественно
выбирать лиц для занятия правительственных должностей, и таким образом
оно создавало этому классу политическое право или, точнее, привилегию на
участие в управлении, т.е. в деятельности верховной власти^. Этим мест-
ничество сообщало боярству характер правящего класса или сословной арис-
тократии. Сама власть поддерживала такой взгляд на местничество, значит,
признавала боярство такой аристократией. Вот один из многих случаев, где
выразился взгляд на местничество как на опору или гарантию политического
положения боярства. В 1616 г. князь Волконский, человек неродовитый, но
много служивший, бил челом государю, что ему по своей службе меньше боя-
рина Головина быть невместно. Головин ответил челобитчику встречной жа-
лобой, что князь Волконский его и родичей его обесчестил и опозорил, и
просил государя "дать ему оборонь". По указу госуд-аря бояре в думе ра-
зобрали дело и приговорили послать князя в тюрьму, сказав ему, что он
человек неродословный, а по государеву указу неродословным людям с ро-
дословными суда и счета в отечестве не бывает; что же касается до службы
Волконского, то "за службу жалует государь поместьем и деньгами, а не
отечеством" ^. Итак, государь может сделать своего слугу богат

ым, но не может сделать его родовитым, потому что родовитость идет от
предков, а покойных предков уже нельзя сделать ни более, ни менее родо-
витыми, чем они были при жизни. Так, когда московское боярство из пест-
рых, сбродных элементов стало складываться в цельный правительственный
класс, его склад вышел своеобразно аристократическим.

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ
НЕДОСТАТКИ ЕГО. Своеобразный"* отпечаток клали на аристократическое
значение боярства два недостатка, какими страдало местничество. Вводя в
государственную службу ценз породы, оно ограничивало верховную власть в
самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников
и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а
местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов.
Оценивать служебную годность происхождением или службою предков значило
подчинять государственную службу обычаю, который коренился в нравах и
понятиях частного быта, а в сфере публичного права становился по сущест-
ву своему противогосударственным. Таким обычаем и было местничество, и
государственная власть могла терпеть его, пока или сама не понимала нас-
тоящих задач своих, или не находила в неродословных классах пригодных
людей для службы. Петр Великий смотрел на местничество строго госу-
дарственным взглядом, назвав его "зело жестоким и вреди-тельным обычаем,
который как закон почитали" ". Так местничество поддерживало ежеминут-
ную молчаливую досаду московского государя на свое боярство. Но, подго-
товляя вражду, оно не увеличивало, а скорее ослабляло силы класса, для
которого служило главной, если не единственной политической опорой.
Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало
самые фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду со-
перничество, зависть и неприязнь, чувством узко понимаемой родовой чести
притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом
разрушало сословие нравственно и политически. Значит, местничество было
вредно и государству, и самому боярству, которое так им дорожило.
Нам предстоит теперь видеть, как политическое настроение московского
боярства, нашедшее себе такую ненадежную опору, выразилось в отношениях,
какие устанавливались между боярством и государем с конца XV в. "*

ЛЕКЦИЯ XXVIII
ОТНОШЕНИЕ БОЯРСТВА В НОВОМ ЕГО СОСТАВЕ К СВОЕМУ ГОСУДАРЮ. ОТНОШЕНИЕ
МОСКОВСКИХ БОЯР К ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ В УДЕЛЬНЫЕ ВЕКА. ПЕРЕМЕНА В ЭТИХ ОТНО-
ШЕНИЯХ С ИВАНА III. СТОЛКНОВЕНИЯ. НЕЯСНОСТЬ ПРИЧИНЫ РАЗЛАДА. БЕСЕДЫ БЕР-
СЕНЯ С МАКСИМОМ ГРЕКОМ. БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ.
ПЕРЕПИСКА ЦАРЯ ИВАНА С КНЯЗЕМ КУРБСКИМ. СУЖДЕНИЯ КНЯЗЯ КУРБСКОГО.
ВОЗРАЖЕНИЯ ЦАРЯ. ХАРАКТЕР ПЕРЕПИСКИ. ДИНАСТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ РАЗЛАДА
Мы видели, как вследствие политического объединения Великороссии из-
менились и состав и настроение московского боярства. Эта перемена неиз-
бежно должна была изменить и добрые отношения, существовавшие между мос-
ковским государем и его боярством в удельные века.
ОТНОШЕНИЕ БОЯР К ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ В УДЕЛЬНЫЕ ВЕКА. Эта перемена отноше-
ний была неизбежным последствием того же самого процесса, которым созда-
ны были власть московского государя и его новое боярство. В удельные ве-
ка боярин ехал на службу в Москву, ища здесь служебных выгод. Эти выгоды
росли для служилого человека вместе с успехами его хозяина. Это устанав-
ливало единство интересов между обеими сторонами. Вот почему московские
бояре во весь XIV в. дружно помогали своему государю в его внешних делах
и усердно радели ему во внутреннем управлении. Тесная связь, задушев-
ность отношений между обеими сторонами. яркой чертой проходят по мос-
ковским памятникам того века. Великий князь Семен Гордый пишет, обраща-
ясь в духовной к своим младшим братьям с предсмертными наставлениями:
"Слушали бы вы во всем отца нашего владыки Алексея да старых бояр, кто
хотел отцу нашему добра и нам"'. Еще задушевнее выступают эти отношения
в написанной современником биографии великого князя Димитрия Донского,
который и
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ
НЕДОСТАТКИ ЕГО. Своеобразный"* отпечаток клали на аристократическое
значение боярства два недостатка, какими страдало местничество. Вводя в
государственную службу ценз породы, оно ограничивало верховную власть в
самой щекотливой ее прерогативе, в праве подбора подходящих проводников
и исполнителей своей воли: она искала способных и послушных слуг, а
местничество подставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов.
Оценивать служебную годность происхождением или службою предков значило
подчинять государственную службу обычаю, который коренился в нравах и
понятиях частного быта, а в сфере публичного права становился по сущест-
ву своему противогосударственным. Таким обычаем и было местничество, и
государственная власть могла терпеть его, пока или сама не понимала нас-
тоящих задач своих, или не находила в неродословных классах пригодных
людей для службы. Петр Великий смотрел на местничество строго госу-
дарственным взглядом, назвав его "зело жестоким и вреди-тельным обычаем,
который как закон почитали" ". Так местничество поддерживало ежеминут-
ную молчаливую досаду московского государя на свое боярство. Но, подго-
товляя вражду, оно не увеличивало, а скорее ослабляло силы класса, для
которого служило главной, если не единственной политической опорой.
Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало
самые фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду со-
перничество, зависть и неприязнь, чувством узко понимаемой родовой чести
притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом
разрушало сословие нравственно и политически. Значит, местничество было
вредно и государству, и самому боярству, которое так им дорожило.
Нам предстоит теперь видеть, как политическое настроение московского
боярства, нашедшее себе такую ненадежную опору, выразилось в отношениях,
какие устанавливались между боярством и государем с конца XV в. "*

ЛЕКЦИЯ XXVIII
В. О, КЛЮЧЕВСКИЙ

великокняжеским столом обязан был своим боярам. Обращаясь к своим де-
тям, великий князь говорил: "Бояр своих любите, честь им достойную воз-
давайте по их службе, без воли их ничего не делайте". Обратившись затем
к самим боярам, великий князь в сочувственных словах напомнил им, как он
работал вместе с ними в делах внутренних и внешних, как они укрепляли
княжение, как стали страшны недругам Русской земли. Между прочим, Димит-
рий сказал своим сотрудникам: "Я всех вас любил и в чести держал, весе-
лился с вами, с вами и скорбел, и вы назывались у меня не боярами, а
князьями земли моей" '.
ПЕРЕМЕНА ОТНОШЕНИЙ. Эти добрые отношения и стали расстраиваться с
конца XV в. Новые, титулованные бояре шли в Москву не за новыми служеб-
ными выгодами, а большею частью с горьким чувством сожаления об утрачен-
ных выгодах удельной самостоятельности. Теперь только нужда и неволя
привязывали новое московское боярство к Москве, и оно не могло любить
этого нового места своего служения. Разошедшись в интересах, обе стороны
еще более разошлись в политических чувствах, хотя эти чувства выходили
из одного источника. Одни и те же обстоятельства, с одной стороны, пос-
тавили московского великого князя на высоту национального государя с ши-
рокой властью, с другой-навязали ему правительственный класс с притяза-
тельными политическими вкусами и стремлениями и со стеснительной для
верховной власти сословной организацией. Почувствовав себя в сборе вок-
руг московского Кремля, титулованные бояре стали смотреть на себя, как
не смели смотреть московские бояре удельного времени. Почувствовав себя
государем объединенной Великой Руси, великий князь московский с трудом
переносил и прежние свои отношения к боярам как вольным слугам по дого-
вору и совсем не мог ужиться с новыми их притязаниями на^ раздел власти.
Одна и та же причина-объединение Великороссии-сделала московскую верхов-
ную власть менее терпеливой и уступчивой, а московское боярство более
притязательным и заносчивым^. Таким образом, одни и те же исторические
обстоятельства разрушили единство интересов между обеими политическими
силами, а разъединение интересов расстроило гармонию их взаимных отноше-
ний. Отсюда и вышел ряд столкновений между московским государем и его
боярами. Эти столкновения вносят драматическое оживление в монотонную и
церемонную жизнь московско-

го двора того времени и производят впечатление политической борьбы
московского государя с его непокорным боярством. Впрочем, это была до-
вольно своеобразная борьба как по приемам борцов, так и по руководившим
ею побуждениям. Отстаивая свои притязания, бояре не поднимались открыто
против своего государя, не брали в руки оружия, даже не вели дружной по-
литической оппозиции против него. Столкновения разрешались обыкновенно
придворными интригами и опалами, немилостями, происхождение которых
иногда трудно разобрать. Это" скорее придворная вражда, иногда довольно
молчаливая, чем открытая политическая борьба, скорее пантомима, чем дра-
ма".
СТОЛКНОВЕНИЯ. Эти столкновения с особенной силой обнаруживались два
раза, и каждый раз по одинаковому поводу-по вопросу о престолонаследии.
Иван III, как мы знаем, сперва назначил своим наследником внука Димитрия
и венчал его на великое княжение, а потом развенчал, назначив преемником
сына своего от второй жены Василия. В этом семейном столкновении бо-
ярство стало за внука и противодействовало сыну из нелюбви к его матери
и к принесенным ею византийским понятиям и внушениям, тогда как на сто-
роне Василия оказались все малые, худые служилые люди^. Столкновение до-
ходило до сильного раздражения с обеих сторон, вызвало шумные ссоры при
дворе, резкие выходки со стороны бояр, кажется даже что-то похожее на
крамолу. По крайней мере сын Василия, царь Иван, жаловался после, что
бояре на его отца вместе с племянником последнего Димитрием "многие па-
губные смерти умышляли", даже самому государю-деду "многие поносные и
укоризненные слова говорили". Но как шло дело, чего именно добивались
бояре, в подробностях это остается не совсем ясным; только через год
после венчания Димитрия (1499 г.) пострадали за противодействие Василию
знатнейшие московские бояре: князю Семену Ряполовскому-Стародубскому от-
рубили голову, а его сторонников князя И. Ю. Патрикеева с сыном Васили-
ем, знаменитым впоследствии старцем Вассианом Косым, насильно постригли
в монашество. Та же глухая придворная вражда, сопровождавшаяся опалами,
шла и в княжение Василия. Этот великий князь с понятным недоверием отно-
сился к боярам, как государь, которого они не хотели видеть на престоле
и с трудом на нем терпели. Между прочим, за что-то посадили в тюрьму
первостепенного

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXVIII

боярина князя В. Д. Холмского, женатого на сестре великого князя и
отец которого был еще удельным тверским владетелем, а второстепенному
думному человеку Берсе-ню-Беклемишеву отсекли голову за непригожие речи
о великом князе и его матери*. Но особенно сильно разгорелась вражда при
Грозном, и опять по тому же поводу, по вопросу о престолонаследии. Вско-
ре по завоевании царства Казанского, в конце 1552 г. или в начале 1553,
царь Иван опасно занемог и велел боярам присягнуть новорожденному сыну
своему царевичу Димитрию. Многие первостепенные бояре отказались от при-
сяги или принесли ее неохотно, говоря, что не хотят служить "малому мимо
старого", т.е. хотят служить двоюродному брату царя, удельному князю
Владимиру Андреевичу старицкому, которого они имели в виду посадить на
царство в случае смерти царя^. Пробужденное этим столкновением озлобле-
ние царя против бояр через несколько лет повело к полному разрыву между
обеими сторонами, сопровождавшемуся жестокими опалами и казнями, которым
подверглось боярство.
НЕЯСНОСТЬ ПРИЧИНЫ РАЗЛАДА. Во всех этих столкновениях, прорывавшихся
в продолжение трех поколений, можно разглядеть поводы, их вызывавшие, но
побуждения, руководившие ссорившимися сторонами, питавшие взаимную неп-
риязнь, не высказываются достаточно внятно ни той, ни другой стороной.
Иван III глухо жаловался на неуступчивость, строптивость своих бояр.
Отправляя в Польшу послов вскоре после дела о наследнике, Иван, между
прочим, давал им такое наставление: "Смотрите, чтобы во всем между вами
гладко было, пили бы бережно, не допьяна, и во всем бы себя берегли, а
не поступали бы так, как князь Семен Ряполовский высокоумничал с князем
Василием, сыном Ивана Юрьевича (Патрикеева)"^. Несколько явственнее выс-
тупают чувства и стремления оппозиционной боярской знати в княжение Ва-
силия. До нас дошел от того времени памятник, вскрывающий политическое
настроение боярской стороны, - это отрывок следственного дела об упомяну-
том сейчас думном человеке Иване Никитиче Берсе-не-Беклемишеве (1525
г.)*. Берсень, далеко не принадлежавший к первостепенной знати, был че-
ловек упрямый, неуступчивый. В то время проживал в Москве вызванный с
Афона для перевода с греческого Толковой Псалтири ученый монах Максим
Грек, человек бывалый, образованный, знакомый с католическим Западом и
его наукой,

учившийся в Париже, Флоренции и Венеции. Он привлек к себе любозна-
тельных людей из московской знати, которые приходили к нему побеседовать
и поспорить "о книгах и цареградских обычаях", так что Максимова келья в
подмосковном Симоновом монастыре стала похожа на ученый клуб'". Любопыт-
но, что наиболее обычными гостями Максима были все люди из оппозиционной
знати: между ними встречаем и князя Андр. Холмского", двоюродного пле-
мянника упомянутого опального боярина, и В. М. Тучкова, сына боярина
Тучкова, наиболее грубившего Ивану III, по свидетельству Грозного. Но
самым близким гостем и собеседником Максима был Иван Никитич Берсень, с
которым он часто и подолгу сиживал с глазу на глаз. Берсень находился в
это время в немилости и удалении от двора, оправдывая свое колючее проз-
вище (берсень-крыжовник). Иван Никитич раз в думе что-то резко возразил
государю при обсуждении вопроса о Смоленске. Великий князь рассердился и
выгнал его из совета, сказав: "Пошел, смерд, вон, ты мне не надобен" ".
В беседах с Максимом Берсень и изливал свои огорченные чувства, в кото-
рых можно видеть отражение политических дум тогдашнего боярства. Передам
их беседы, как они записаны были на допросах. Это очень редкий случай,
когда мы можем подслушать интимный политический разговор в Москве XVI в.
БЕСЕДЫ БЕРСЕНЯ С МАКСИМОМ ГРЕКОМ. Опальный советник, конечно, очень
раздражен. Он ничем не доволен в Московском государстве: ни людьми, ни
порядками. "Про здешние люди семи молвил, что ныне в людях правды нет".
Всего более недоволен он своим государем и не" хочет скрывать своего
недовольства перед иноземцем.
"Вот, - говорил Берсень старцу Максиму, - у вас в Царьграде цари теперь
басурманские, гонители; настали для вас злые времена, и как-то вы с ними
перебиваетесь?"
"Правда, - отвечал Максим, - цари у нас нечестивые, однако в церковные
дела у нас они не вступаются".
"Ну, - возразил Берсень, - хоть у вас цари и нечестивые, да ежели так
поступают, стало быть, у вас еще есть бог".
И как бы в оправдание проглоченной мысли, что в Москве уже нет бога,
опальный советник пожаловался Максиму на московского митрополита, кото-
рый в угоду государю не ходатайствует по долгу сана за опальных, и

ЛЕКЦИЯ XXVIII
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

вдруг, 'давая волю своему возбужденному пессимизму, Берсень обрушился
и на своего собеседника:
"Да вот и тебя, господин Максим, взяли мы со св. Горы, а какую пользу
от тебя получили?"
"Я-сиротина, - отвечал Максим обидчиво, - какой же от меня и пользе
быть?"
"Нет, - возразил Берсень, - ты человек разумный и мог бы нам пользу при-
нести, и пригоже нам было тебя спрашивать, как государю землю свою уст-
роить, как людей награждать и как митрополиту вести себя".
"У вас есть книги и правила, - сказал Максим, - можете и сами устро-
иться".
Берсень хотел сказать, что государь в устроении своей земли не спра-
шивал и не слушал разумных советов и потому строил ее неудовлетвори-
тельно". Это "несоветие", "высокоумие", кажется, всего больше огорчало
Берсеня в образе действия великого князя Василия. Он еще снисходительно
относился к Васильеву отцу: Иван III, по его словам, был добр и до людей
ласков, а потому и бог помогал ему во всем; он любил "встречу", возраже-
ние против себя. "А нынешний государь, - жаловался Берсень, - не таков: лю-
дей мало жалует, упрям, встречи против себя не любит и раздражается на
тех, кто ему встречу говорит"'".
Итак, Берсень очень недоволен государем; но это недовольство совер-
шенно консервативного характера; с недавнего времени старые московские
порядки стали шататься, и шатать их стал сам государь-вот на что особен-
но жаловался Берсень. При этом он излагал целую философию политического
консерватизма.
"Сам ты знаешь, - говорил он Максиму, - да и мы слыхали от разумных лю-
дей, что которая земля перестанавливает свои обычаи, та земля недолго
стоит, а здесь у нас старые обычаи нынешний великий князь переменил: так
какого же добра и ждать от нас?"
Максим возразил, что бог наказывает народы за нарушение его запове-
дей, но что обычаи царские и земские переменяются государями по сообра-
жению обстоятельств и государственных интересов.
"Так-то так, - возразил Берсень, - а все-таки лучше старых обычаев дер-
жаться, людей жаловать и стариков почитать; а ныне государь наш, запер-
шись сам третей у постели, всякие дела делает".
Этой переменой обычаев Берсень объясняет внешние затруднения и внут-
ренние неурядицы, какие тогда переживала Русская земля. Первой виновни-
цей этого отступ-

ничества от старых обычаев, сеятельницей этой измены родной старине
Берсень считает мать великого князя.
"Как пришли сюда греки, - говорил он Максиму, - так земля наша и замеша-
лась, а до тех пор земля наша Русская в мире и тишине жила. Как пришла
сюда мать великого князя великая княгиня Софья с вашими греками, так и
пошли у нас нестроения великие, как и у вас в Царегороде при ваших ца-
рях".
Максим Грек счел долгом заступиться за землячку и возразил:
"Великая княгиня Софья с обеих сторон была роду великого-по отцу
царского роду царегородского, а по матери великого дуксуса феррарийского
Италийской страны".
"Господин! какова бы она ни была, да к нашему нестроению пришла - так
заключил Берсень свою бесе-
ДУ -
Итак, если Берсень точно выражал взгляды современного ему оппозицион-
ного боярства, оно было недовольно нарушением установленных обычаем пра-
вительственных порядков, недоверием государя к своим боярам и тем, что
рядом с боярской думой он завел особый интимный кабинет из немногих до-
веренных лиц, с которыми предварительно обсуждал и даже предрешал госу-
дарственные вопросы, подлежавшие восхождению в боярскую думу. Берсень не
требует никаких новых прав для боярства, а только отстаивает старые обы-
чаи, нарушаемые государем; он-оппозиционный консерватор, противник госу-
даря, потому что стоит против вводимых государем перемен.
БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ. По смерти Василия, в малолетство его сына, требо-
вавшее продолжительной опеки, власть надолго попала в руки бояр. Теперь
они могли распорядиться государством по-своему, осуществить свои полити-
ческие идеалы и согласно с ними перестроить государственный порядок. Но
они не пытались строить никакого нового государственного порядка. Разде-
лившись на партии князей Шуй-ских и Вольских, бояре повели ожесточенные
усобицы друг с другом из личных или фамильных счетов, а не за какой-либо
государственный порядок. В продолжение десяти лет со смерти правительни-
цы Елены (1538 г.) они вели эти усобицы, и это десятилетие црошло не
только бесплодно для политического положения боярства, но и уронило его
политический авторитет в глазах русского общества. Все увидели, какая
анархическая сила это

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXVIII

боярстйо, если оно не сдерживается сильной рукой; но причина его раз-
лада с государем и на этот раз не выяснилась.
ПЕРЕПИСКА ЦАРЯ С КУРБСКИМ. В царствование Грозного, когда возобнови-
лось столкновение, обе ссорившиеся стороны имели случай высказать яснее
свои политические взгляды и объяснить причины взаимного нелюбья. В 1564
г. боярин князь А. М. Курбский, сверстник и любимец царя Ивана, герой
Казанской и Ливонской войн, командуя московскими полками в Ливонии, про-
играл там одну битву и, боясь царского гнева за эту ли неудачу или за
связь с павшими Сильвестром и Адашевым, убежал к польскому королю, поки-
нув в Дерпте, где был воеводой, свою жену с малолетним сыном. Он принял
деятельное участие в польской войне против своего царя и отечества^. Но
беглый боярин не хотел молча расстаться со своим покинутым государем: с
чужбины, из Литвы, он написал резкое, укоризненное, "досадительное" пос-
лание Ивану, укоряя его в жестоком обращении с боярами. Царь Иван, сам
"словесной мудрости ритор", как его звали современники, не хотел ос-
таться в долгу у беглеца и отвечал ему длинным оправдательным посланием,
"широковещательным и многошумящим", как назвал его князь Курбский, на
которое последний возражал. Переписка с длинными перерывами шла в
1564-1579 гг. Князь Курбский написал всего четыре письма, царь
Иван-два"; но его первое письмо составляет по объему больше половины
всей переписки (62 из 100 страниц по изданию Устрялова). Кроме того,
Курбский написал в Литве обвинительную Историю князя великого московско-
го, т.е. царя Ивана, где также выражал политические воззрения своей бо-
ярской братии. Так обе стороны как бы исповедались друг ДРУГУ" и можно
было бы ожидать, что они полно и откровенно высказали свои политические
воззрения, т.е. вскрыли причины взаимной неприязни. Но и в этой полеми-
ке, веденной обеими сторонами с большим жаром и талантом, не находим
прямого и ясного ответа на вопрос об этих причинах, и она не выводит чи-
тателя из недоумения. Письма князя Курбского наполнены преимущественно
личными или сословными упреками и политическими жалобами; в Истории он
высказывает и несколько общих политических и исторических суждений.

СУЖДЕНИЯ КУРБСКОГО. Свою ^ Историю царя Ивана он начинает заунывным
раздумьем: "Много раз докучали мне вопросом: как все это приключилось от
столь доброго прежде и прекрасного царя, для отечества пренебрегавшего
своим здоровьем, понесшего тяжкие труды и беды в борьбе с врагами креста
христова и от всех пользовавшегося доброй славой? И много раз со вздохом
и слезами молчал я на этот вопрос, - не хотелось отвечать; наконец вынуж-
ден был сказать хоть что-нибудь об этих происшествиях и так отвечал на
учащенные вопросы: если бы рассказывать сначала и по порядку, много
пришлось бы мне писать о том, как в предобрый русских князей род посеял
дьявол злые нравы, особенно злыми их женами-чародейками, как это было и
у израильских царей, более же всего теми, которые взяты были из инопле-
менников". Значит, во взгляде на ближайшее московское прошлое и князь
Курбский стоит на точке зрения Берсеня, видит корень зла в царевне
Софье, за которой следовала такая же иноземка Елена Глинская, мать царя.
Впрочем, и без того как-то предобрый некогда русских князей род выродил-
ся в московский, "этот ваш издавна кровопийственный род", как выразился
Курбский в письме к царю. "Обычай у московских князей издавна, - пишет он
в Истории, - желать братий своих крови и губить их убогих ради и окаянных
вотчин, несытства ради своего" ". Попадаются '"* у Курбского и полити-
ческие суждения, похожие на Принципы, на теорию. Он считает нормальным
только такой государственный порядок, который основан не на личном ус-
мотрении самовластия, а на участии "синклита", боярского совета, в уп-
равлении; чтобы вести государственные дела успешно и благочинно, госуда-
рю необходимо советоваться с боярами. Царю подобает быть главой, а муд-
рых советников своих любить, "яко свои уды", - так выражает Курбский пра-
вильные, благочинные отношения царя к боярам. Вся его История построена
на одной мысли-о благотворном действии боярского совета: царь правил
мудро и славно, пока был окружен доброродными и правдивыми советника-
ми'^. Впрочем, государь должен делиться своими царскими думами не с одн

ими великородными и правдивыми советниками-князь Курбский допускает и
народное участие в управлении, стоит за пользу и необходимость земского
собора. В своей Истории он высказывает такой политический тезис: "Если
царь и почтен царством, но не получил от бога каких-либо дарований, он
должен искать доброго и полезного совета

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXVIII

не только у своих советников, но и у всенародных человек, потому что
дар духа дается не по богатству внешнему и не по могуществу власти, но
по правоте душевной" '". Под этими всенародными человеками Курбский мог
разуметь только собрание людей, призываемых для совета из разных сосло-
вий, от всей земли: келейные совещания с отдельными лицами едва ли ему
были желательны. Вот почти и все политические воззрения Курбского. Князь
стоит за правительственное значение боярского совета и за участие земс-
кого собора в управлении. Но он мечтает о вчерашнем дне, запоздал со
своими мечтами. Ни правительственное значение боярского совета, ни учас-
тие земского собора в управлении не были уже в то время идеалами, не
могли быть политическими мечтами. Боярский совет и земский собор были
уже в то время политическими фактами, первый-фактом очень старым, а вто-
рой-явлением еще недавним, и оба - фактами, хорошо знакомыми нашему пуб-
лицисту. Искони государи русские и московские думали о всяких делах, за-
конодательствовали со своими боярами. В 1550 г. созван был и первый
земский собор, и князь Курбский должен был хорошо помнить это событие,
когда царь обратился за советом ко "всенародным человекам", к простым
земским людям. Итак, князь Курбский стоит за существующие факты; его по-
литическая программа не идет за пределы действующего государственного
порядка: он не требует ни новых прав для бояр, ни новых обеспечений для
их старых прав, вообще не требует перестройки наличного государства'".
В этом отношении он разве только немного идет дальше своего предшествен-
ника И. Н. Берсеня-Беклемишева и, резко осуждая московское прошлое, ниче-
го не умеет придумать лучше этого прошлого*.
ВОЗРАЖЕНИЯ ЦАРЯ. Теперь послушаем другую сторону, Царь^ Иван пишет
менее спокойно и складно. Раздражение теснит его мысль множеством
чувств, образов и помыслов, которых он не умеет уложить в рамки последо-
вательного и спокойного изложения. Новая фраза, навернувшаяся кстати,
заставляет его повертывать речь в другую сторону, забывая главную мысль,
не договаривая начатого. Поэтому нелегко уловить его основные мысли и
тенденции в этой пене нервной диалектики. Разгораясь, речь его становит-
ся жгучей. "Письмо твое принято, - пишет царь, - и прочитано внимательно. Яд
аспида у тебя под языком, и письмо

твое наполнено медом слов, но в нем горечь полыни. Так ли привык ты,
христианин, служить христианскому государю? Ты пишешь вначале, чтобы ра-
зумевал тот, кто обретается противным православию и совесть прокаженную
имеет. Подобно бесам, от юности моей вы поколебали благочестие и богом
данную мне державную власть себе похитили". Это возражение-основной мо-
тив в письмах царя. Мысль о похищении царской власти боярами больше все-
го и возмущает Ивана. Он возражает не на отдельные выражения князя
Курбского, а на весь политический образ мыслей боярства, защитником ко-
торого выступил Курбский. "Ведь ты, - пишет ему царь, - в своей бесосостав-
ной грамоте твердишь все одно и то же, переворачивая "разными словесы",
и так, и этак, любезную тебе мысль, чтобы рабам помимо господ обладать
властью", - хотя в письме Курбского ничего этого не было написано. "Это
ли, - продолжает царь, - совесть прокаженная, чтобы царство свое в своей ру-
ке держать, а рабам своим не давать властвовать? Это ли противно разу-
му-не хотеть быть обладаему своими рабами? Это ли православие пресвет-
лое-быть под властью рабов?" Все рабы и рабы, и никого больше, кроме ра-
бов. Курбский толкует царю о мудрых советниках, о синклите, а царь не
признает никаких мудрых советников, для него не существует никакого
синклита, а есть только люди, служащие при его дворе, дворовые холопы.
Он знает одно, что "земля правится божиим милосердием и родителей наших
благословением, а потом нами, своими государями, а не судьями и воевода-
ми, не ипатами и стратига-ми"^. Все политические помыслы царя сводятся к
одной идее-к мысли о самодержавной власти. Самодержавие для Ивана не
только нормальный, свыше установленный государственный порядок, но и ис-
конный факт нашей истории, идущий из глубины веков ". "Самодержавства
нашего начало от святого Владимира; мы родились и выросли на царстве,
своим обладаем, а не чужое похитили; русские самодержцы изначала сами
владеют своими царствами, а не бояре и вельможи". Царь Иван был первый,
кто высказал на Руси такой взгляд на самодержавие: Древняя Русь не знала
тако

го взгляда, не соединяла с идеей самодержавия внутренних и политичес-
ких отношений, считая самодержцем только властителя, независимого от
внешней силы. Царь Иван обратил первый внимание на эту внутреннюю сторо-
ну верховной власти и глубоко проникся своим новым взглядом: через все
свое длинное-предлинное первое послание проводит он эту идею,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXVIII

оборачивая одно слово, по его собственному признанию, "семо-и овамо",
то туда, то сюда. Все его политические 'идеи сводятся к одному этому
идеалу, к образу самодержавного царя, не управляемого ни "попами", ни
"рабами". "Како же самодержец наречется, аще не сам строит?" Многовлас-
тие-безумие^. Этой самодержавной власти Иван дает божественное происхож-
дение и указывает ей не только политическое, но и высокое религиоз-
но-нравственное назначение: "Тщусь со усердием людей на истину и на свет
наставить, да познают единого истинного бога, в троице славимого, и от
бога данного им государя, а от междоусобных браней и строптивого жития
да отстанут, коими царства разрушаются; ибо если царю не повинуются
подвластные, то никогда междоусобные брани не Прекратятся". Столь ^
возвышенному назначению власти должны соответствовать многоразличные
свойства, требуемые от самодержца. Он должен быть осмотрителен, не иметь
ни зверской ярости, ни бессловесного смирения, должен карать татей и
разбойников, быть и милостивым, и жестоким, милостивым к добрым и жесто-
ким к злым: не то он и не царь. "Царь-гроза не для добрых, а для злых
дел; хочешь не бояться власти-делай добро, а делаешь зло-бойся, ибо царь
не зря носит меч, а для кары злых и для ободрения добрых". Никогда у нас
до Петра Великого верховная власть в отвлеченном самосознании не подни-
малась до такого отчетливого, по крайней мере до такого энергического
выражения своих задач. Но когда дело дошло до практического самоопреде-
ления, этот полет политической мысли кончился крушением^. Вся философия
самодержавия у царя Ивана свелась к одному простому заключению: "Жало-
вать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же". Для подобной фор-
мулы вовсе не требовалось такого напряжения мысли. Удельные князья при-
ходили к тому же заключению без помощи возвышенных теорий самодержавия и
даже выражались почти теми же словами: "Я, князь такой-то, волен, кого
жалую, кого казню". Здесь и в царе Иване, как некогда в его деде, вот-
чинник торжествовал над государем.
ХАРАКТЕР ПЕРЕПИСКИ. Такова политическая программа царя Ивана. Столь
резко и своеобразно выраженная идея самодержавной власти, однако, не
развивается у него в определенный разработанный политический порядок; из
нее не извлекаются практические последствия. Царь нигде не говорит, сог-
ласен ли

его политический идеал с существующим государственным устройством или
требует нового, может ли, например, его самодержавная власть действовать
об руку с наличным боярством, только изменив его политические нравы и
привычки, или должна создать совсем иные орудия управления. Можно только
почувствовать, что царь тяготится своим боярством. Но против самодержа-
вия, как его тогда понимали в Москве, самодержавия, идущего от св. Вла-
димира, не восставало прямо и боярство. Бояре признавали самодержавную
власть московского государя, как ее создала история. Они только настаи-
вали на необходимости и пользе участия в управлении другой политической
силы, созданной той же историей, - боярства и даже призывали в помощь
обеим этим силам третью-земское представительство. Несправедливо было со
стороны царя обвинять бояр и в самоволии "попа невежи" Сильвестра и "со-
баки" Адашева: Иван мог пенять за это только на самого себя, потому что
сам дал неподобающую власть этим людям, к боярству и не принадлежавшим,
сделал их временщиками. Из-за чего же шел спор? Обе стороны отстаивали
существующее. Чувствуется^, что они как будто не вполне понимали друг
друга, что какое-то недоразумение разделяло обоих спорщиков. Это недора-
зумение заключалось в том, что в их переписке столкнулись не два полити-
ческих образа мыслей, а два политических настроения; они не столько по-
лемизируют друг с другом, сколько исповедуются один другому. Курбский
так прямо и назвал царское послание исповедью, насмешливо заметив, что,
не будучи пресвитером, не считает себя достойным и краем уха послушать
царской исповеди. Каждый из них твердит свое и плохо слушает противника.
"За что ты бьешь нас, верных слуг своих? - спрашивает князь Курбский.
"Нет, - отвечает ему царь Иван, - русские самодержцы изначала сами владеют
своими царствами, а не бояре и не вельможи". В такой простейшей форме
можно выразить сущность знаменитой переписки. Но, плохо понимая один
другого и свое настоящее положение, оба противника доспорились до пред-
видения будущего, до пророчества и-предсказали ДРУГ Другу обоюдн

ую гибель. В послании 1579 г., напомнив царю гибель Саула с его царс-
ким домом, Курбский продолжает: "... не губи себя и дому твоего... обли-
тые кровью христианской исчезнут вскоре со всем домом". Курбский предс-
тавлял свою родовитую братию каким-то избранным племенем, на котором по-
чиет особое благословение, и колол глаза царю затруднением, какое он сам

ЛЕКЦИЯ XXVIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ственном порядке. Отсюда обоюдное недоверие и раздражение. Но когда
приходилось выражать эти чувства устно или письменно, затрагивались и
общие вопросы, и тогда обнаруживалось, что действовавший государственный
порядок страдал противоречиями, частично отвечал противоположным интере-
сам, никого вполне не удовлетворяя. Эти противоречия и вскрылись в оп-
ричнине, в которой царь Иван искал выхода из неприятного положения^.
себе 'создал, перебив и разогнав "сильных во Израиле", богоданных во-
евод своих, и оставшись с худородными "воеводишками", которые пугаются
не только появления неприятеля, но и шелеста листьев, колеблемых ветром.
На эти попреки царь ответил исторической угрозой: "Когда бы вы были чада
Авраамовы, то и дела творили бы Авраамовы; но может бог и из камней
воздвигнуть чад Аврааму". Эти слова написаны были в 1564 г., в то самое
время, когда царь задумывал смелое дело-подготовку нового правящего
класса, который должен был прийти на смену ненавистному боярству.
ДИНАСТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ РАЗЛАДА. Итак, обе спорившие стороны были
недовольны друг другом и государственным порядком, в котором действова-
ли, которым даже руководили. Но ни та, ни другая сторона не могла приду-
мать другого порядка, который бы соответствовал ее желаниям, потому что
все, чего желали они, уже практиковалось или было испробовано. Если, од-
нако, они спорили и враждовали друг с другом, это происходило от того,
что настоящей причиной раздора был не вопрос о государственном порядке.
Политические суждения и у '"еки высказывались лишь в оправдание обоюдно-
го недовольства, шедшего из другого источника. Мы уже знаем, что раздор
с особенной силой обнаруживался два раза и по одинаковому поводу-по воп-
росу о наследнике престола: государь назначал одного, бояре хотели дру-
гого. Так разлад обеих сторон имел собственно не политический, а динас-
тический источник. Дело шло не о том, как править государством, а о том,
кто будет им править. И здесь с обеих сторон сказались преломленные хо-
дом дел привычки удельного времени. Тогда боярин выбирал себе князя, пе-
реезжая от одного княжеского двора к другому. Теперь, когда уехать из
Москвы стало некуда или неудобно, бояре хотели выбирать между наследни-
ками престола, когда представлялся случай. Свое притязание они могли оп-
равдывать отсутствием закона о престолонаследии. Здесь им помог сам мос-
ковский государь. Сознав себя национальным государем всея Руси, он напо-
ловину своего самосознания остался удельным вотчинником и не хотел ни
поступиться кому-либо своим правом предсмертного распоряжения вотчиной,
ни законом ограничить своей личной воли: "Кому хочу, тому и дам княжест-
во". Стороннее вмешательство в эту личную волю государя трогало его
больнее, чем мог трогать какой-либо общий вопрос о государ-
ЛЕКЦИЯ XXIX
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ПОДГОТОВИВШИЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ОПРИЧНИНЫ. НЕОБЫЧАЙНЫЙ
ОТЪЕЗД ЦАРЯ ИЗ МОСКВЫ И ЕГО ПОСЛАНИЯ В СТОЛИЦУ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРЯ. УКАЗ
ОБ ОПРИЧНИНЕ.
ЖИЗНЬ ЦАРЯ В АЛЕКСАНДРОВСКОЙ СЛОБОДЕ. ОТНОШЕНИЕ ОПРИЧНИНЫ К ЗЕМЩИНЕ.
НАЗНАЧЕНИЕ ОПРИЧНИНЫ.
ПРОТИВОРЕЧИЕ В СТРОЕ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА. МЫСЛЬ О СМЕНЕ БОЯРСТВА
ДВОРЯНСТВОМ. БЕСЦЕЛЬНОСТЬ ОПРИЧНИНЫ. СУЖДЕНИЕ О НЕЙ СОВРЕМЕННИКОВ'
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ПОДГОТОВИВШИЕ ОПРИЧНИНУ. Изложу наперед обстоя-
тельства, при которых явилась эта злополучная опричнина.
Едва вышедши из малолетства, еще не имея 20 лет, царь Иван с необы-
чайной для его возраста энергией принялся за дела правления. Тогда по
указаниям умных руководителей царя митрополита Макария и священника
Сильвестра из боярства, разбившегося на враждебные кружки, выдвинулось и
стало около престола несколько дельных, благомыслящих и даровитых совет-
ников - "избранная^ рада", как называет князь Курбский этот совет, оче-
видно получивший фактическое господство в боярской думе, вообще в цент-
ральном управлении^. С этими доверенными людьми царь и начал править го-
сударством. В этой правительственной деятельности, обнаруживающейся с
1550 г., смелые внешние предприятия шли рядом с широкими и хорошо обду-
манными планами внутренних преобразований. В 1550 г. был созван первый
земский собор, на котором обсуждали, как устроить местное управление, и
решили пересмотреть и исправить старый Судебник Ивана III и выработать
новый, лучший порядок судопроизводства. В 1551 г. созван был большой
церковный собор, которому царь предложил обширный проект церковных ре-
форм, имевший целью привести в порядок религиозно-нравственную жизнь на-
рода. В 1552 г. было завоевано царство Казанское, и тотчас после того

ЛЕКЦИЯ XXIX
начали вырабатывать сложный план местных земских учреждений, которыми
предназначено было заменить коронных областных управителей - кормленщи-
ков"; вводилось земское самоуправление. В 1558 г. начата была Ливонская
война с целью пробиться к Балтийскому морю и завязать непосредственные
сношения с Западной Европой, попользоваться ее богатой культурой. Во
всех этих важных предприятиях, повторяю, Ивану помогали сотрудники, ко-
торые сосредоточивались около двух лиц, особенно близких к царю, - священ-
ника Сильвестра и Алексея Адашева, начальника Челобитного приказа,
по-нашему статс-секретаря у принятия прошений на высочайшее имя. Разные
причины-частью домашние недоразумения, частью несогласие в политических
взглядах-охладили царя к его избранным советникам^. Разгоравшаяся" неп-
риязнь их к родственникам царицы Захарьиным повела к удалению от двора
Адашева и Сильвестра, а случившуюся при таких обстоятельствах в 1560 г.
смерть Анастасии царь приписал огорчениям, какие потерпела покойная от
этих дворцовых дрязг. "Зачем вы разлучили меня с моей женой? - болезненно
спрашивал Иван Курбского в письме к нему 18 лет спустя после этого се-
мейного несчастия. - Только бы у меня не отняли юницы моей, кроновых
жертв (боярских казней) не было бы". Наконец", бегство князя Курбского,
ближайшего и даровитейшего сотрудника, произвело окончательный разрыв".
Нервный' и одинокий, Иван потерял нравственное равновесие, всегда шаткое
у нервных людей, когда они остаются одинокими'.
ОТЪЕЗД ЦАРЯ ИЗ МОСКВЫ И ЕГО ПОСЛАНИЯ. При таком настроении царя в
московском Кремле случилось странное, небывалое событие. Раз в конце
1564 г. там появилось множество саней ". Царь, ничего никому не говоря,
собрался со всей своей семьей и с некоторыми придворными куда-то в
дальний путь, захватил с собой утварь, иконы и кресты, платье и всю свою
казну и выехал из столицы. Видно было, что это ни обычная богомольная,
ни увеселительная поездка царя, а целое переселение. Москва оставалась в
недоумении, не догадываясь, что задумал хозяин. Побывав у Троицы^ царь
со всем багажом остановился в Александровский слободе (ныне это Алек-
сандров-уездный город Владимирской губернии). Отсюда через месяц по
отъезде царь прислал в Москву две грамоты. В одной, описав беззакония
боярского правления в свое малолетство, он клал свой государев гнев на
все духовенство и бояр, на

ЛЕКЦИЯ XXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

всехсЛужилых и приказных людей, поголовно обвиняя их в том, что они о
государе, государстве и обо всем православном христианстве не радели, от
врагов их не обороняли, напротив, сами притесняли христиан, расхищали
казну и земли государевы, а духовенство покрывало виновных, защищало их,
ходатайствуя за них пред государем. И вот царь, гласила грамота, "от ве-
ликой жалости сердца", не стерпев всех этих измен, покинул свое царство
и пошел поселиться где-нибудь, где ему бог укажет. Это как будто отрече-
ние от престола с целью испытать силу своей власти в народе. Московскому
простонародью, купцам и всем тяглым людям столицы царь прислал другую
грамоту, которую им прочитали всенародно на площади. Здесь царь писал,
чтобы они сомнения не Держали, что царской опалы и гнева на них нет. Все
замерло, столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закры-
лись, приказы опустели, песни замолкли. В смятении и ужасе город заво-
пил, прося митрополита, епископов и бояр ехать в слободу, бить челом го-
сударю, чтобы он не покидал государства. При этом простые люди кричали,
чтобы государь вернулся на царство оборонять их от волков и хищных лю-
дей, а за государских изменников и лиходеев они не стоят и сами их ист-
ребят.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЦАРЯ. В слободу отправилась депутация из высшего духо-
венства, бояр и приказных людей с архиепископом новгородским Пименом во
главе, сопровождаемая многими купцами и другими людьми, которые шли бить
челом государю и плакаться, чтобы государь правил, как ему угодно, по
всей своей государской воле". Царь принял земское челобитье, согласился
воротиться на царство, "паки взять свои государства", но на условиях,
которые обещал объявить после. Через несколько времени, в феврале 1565
г., царь торжественно воротился в столицу и созвал государственный совет
из бояр и высшего духовенства. Его здесь не узнали: небольшие серые про-
ницательные глаза погасли, всегда оживленное и приветливое лицо осуну-
лось и высматривало нелюдимо, на голове и в бороде от прежних волос уце-
лели только остатки'". Очевидно, два месяца отсутствия царь провел в
страшном душевном состоянии, не зная, чем кончится его затея. В совете
он предложил условия, на которых принимал обратно брошенную им власть.
Условия эти состояли в том, чтобы ему на изменников своих и ослушников
опалы класть, а иных и казнить, имущество их брать на себя в

казну, чтобы духовенство, бояре и приказные люди все это положили на
его государевой воле, ему в том не мешали. Царь как будто выпросил себе
у государственного совета полицейскую диктатуру-своеобразная форма дого-
вора государя с народом"!
УКАЗ ОБ ОПРИЧНИНЕ. Для расправы с изменниками и ослушниками царь
предложил учредить опричнину^. Это был особый двор, какой образовал себе
царь, с особыми боярами, с особыми дворецкими, казначеями и прочими уп-
равителями, дьяками, всякими приказными и дворовыми людьми, с целым
придворным штатом. Летописец усиленно ударяет на это выражение "особной
двор", на то, что царь приговорил все на этом дворе "учинити себе особ-
но". Из служилых людей он отобрал в опричнину тысячу человек, которым в
столице на посаде за стенами Белого города, за линией нынешних бульва-
ров, отведены были улицы (Пречистенка, Сивцев Вражек, Арбат и левая от
города сторона Никитской) с несколькими слободами до Новодевичьего мо-
настыря "; прежние обыватели этих улиц и слобод из служилых и приказных
людей были выселены из своих домов на другие улицы московского посада.
На содержание этого двора, "на свой обиход" и своих детей, царевичей
Ивана и Федора, он выделил из своего государства до 20 городов с уездами
и несколько отдельных волостей, в которых земли розданы были опричникам,
а прежние землевладельцы выведены были из своих вотчин и поместий и по-
лучали земли в неопричных уездах. До 12 тысяч этих выселенцев зимой с
семействами шли пешком из отнятых у них усадеб на отдаленные пустые по-
местья, им отведенные '^ Эта ^ выделенная из государства опричная часть
не была цельная область, сплошная территория, составилась из сел, волос-
тей и городов, даже только частей иных городов, рассеянных там и сям,
преимущественно в центральных и северных уездах (Вязь-ма, Козельск, Суз-
даль, Галич, Вологда, Старая Руса, Каргополь и др.; после взята в оприч-
нину Торговая сторона Новгорода). "Государство же свое Московское", т.
е." всю остальную землю, подвластную московскому государю, с ее во-
инством, судом и управой царь приказал ведать и всякие дела земские де-
лать боярам, которым велел быть "в земских", и эта половина государства
получила название земщины. Все центральные правительственные учреждения,
оставшиеся в земщине, приказы, должны были действовать по-прежнему, "уп-
рав

у чинить

ЛЕКЦИЯ XXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

по старине", обращаясь по всяким важным земским делам в думу земских бояр, которая правила земщиной, докладывая государю только о военных и важнейших земских делах. Так все государство разделилось на две части-на земщину и опричнину; во главе первой осталась боярская дума, во главе второй непосредственно стал сам царь, не" отказываясь и от верховного руководительства думой земских бояр'. "За подъем же свой", т.е. на покрытие издержек по выезду из столицы, царь взыскал с земщины как бы за служебную командировку по ее делам подъемные деньги-100 тысяч рублей (около 6 миллионов рублей на наши деньги). Так изложила старая летопись не дошедший до нас "указ об опричнине", по-видимому заранее заготовленный еще в Александровской слободе и прочитанный на заседании государственного совета в Москве ". Царь спешил: не медля, на другой же день после этого заседания, пользуясь предоставленным ему полномочием, он принялся на изменников своих опалы класть, а иных казнить, начав с ближайших сторонников беглого князя Курбского; в один этот день шестеро из боярской знати были обезглавлены, а седьмой посажен на кол '".
ЖИЗНЬ В СЛОБОДЕ. Началось устроение опричнины. Прежде всего сам царь,
как первый опричник, поторопился выйти из церемонного, чинного порядка
государевой жизни, установленного его отцом и дедом, покинул свой нас-
ледственный кремлевский дворец, перевезся на новое укрепленное подворье,
которое велел построить себе где-то среди своей опричнины, между Арбатом
и Никитской, в то же время приказал своим опричным боярам и дворянам
ставить себе в Александровской слободе дворы, где им предстояло жить, а
также здания правительственных мест, предназначенных для управления оп-
ричниной. Скоро он и сам поселился там же, а в Москву стал приезжать "не
на великое время". Так возникла среди глухих лесов новая резиденция - оп-
ричная столица с дворцом, окруженным рвом и валом, со сторожевыми заста-
вами по дорогам. В этой берлоге царь устроил дикую пародию монастыря,
подобрал три сотни самых отъявленных опричников, которые составили бра-
тию, сам принял звание игумена, а князя Аф. Вязем-ского облек в сан ке-
ларя, покрыл этих штатных разбойников монашескими скуфейками, черными
рясами, сочинил для них общежительный устав, сам с царевичами по утрам
лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и

пел на клиросе и клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили
кровоподтеки. После обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась
и опивалась, царь за аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воз-
держании, потом одиноко обедал сам, после обеда любил говорить о законе,
дремал или шел в застенок присутствовать при пытке заподозренных ".
ОПРИЧНИНА И ЗЕМЩИНА. Опричнина при первом взгляде на нее, особенно
при таком поведении царя, представляется учреждением, лишенным всякого
политического смысла. В самом деле, объявив в послании всех бояр измен-
никами и расхитителями земли, царь оставил управление землей в руках
этих изменников и хищников. Но °*иу опричнины был свой смысл, хотя и до-
вольно печальный. В ней надо различать территорию и цель. Слово опрични-
на в XVI в. было уже устарелым термином, который тогдашняя московская
летопись перевела выражением особной двор. Не царь Иван выдумал это сло-
во, заимствованное из старого удельного языка. В удельное время так на-
зывались особые выделенные владения, преимущественно те, которые отдава-
лись в полную собственность княгиням-вдовам, в отличие от данных в по-
жизненное пользование, от прожитков. Опричнина царя Ивана была дворцовое
хозяйственно-административное учреждение, заведовавшее землями, отведен-
ными на содержание царского двора. Подобное учреждение возникло у нас
позднее, в конце XVIII в., когда император Павел законом 5 апреля 1797
г. об императорской фамилии выделил "из государственных владений особые
недвижимые имения" в количестве свыше 460 тысяч душ крестьян мужского
пола, состоявшие "в государственном исчислении под наименованием дворцо-
вых волостей и деревень" и получившие название удельных^. Разница была
лишь в том, что опричнина с дальнейшими присоединениями захватила чуть
не половину всего государства, тогда как в удельное ведомство императора
Павла вошла лишь '/38 тогдашнего населения империи*. Сам царь Иван смот-
рел на учрежденную им опричнину как на свое частное владение, на особый
двор или удел, который он выделил из состава государства; он предназна-
чал после себя земщину старшему своему сыну как царю, а опричнину-млад-
шему как удельному князю. Есть известие, что во главе земщины поставлен
был крещеный татарин, пленный казанский царь Едигер-Симеон. Позднее, в
1574 г., царь Иван венчал на царство

ЛЕКЦИЯ XXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

другого татарина, касимовского хана Саин-Булата, в крещении Симеона
Бекбулатовича, дав ему титул государя великого князя всея Руси". Перево-
дя этот титул на наш язык, можно сказать, что Иван назначал того и дру-
гого Симеона председателями думы земских бояр. Симеон Бекбулатович пра-
вил царством два года, потом его сослали в Тверь. Все правительственные
указы писались от имени этого Симеона как настоящего всероссийского ца-
ря, а сам Иван довольствовался скромным титулом государя князя, даже не
великого, а просто князя московского, не всея Руси, ездил к Симеону на
поклон как простой боярин и в челобитных своих к Симеону величал себя
князем московским Иванцом Васильевым, который бьет челом "с своими де-
тишками", с царевичами. Можно думать, что здесь не все-политический
маскарад. Царь Иван противопоставлял себя как князя московского удельно-
го государю всея Руси, стоявшему во главе земщины; выставляя себя осо-
бым, опричным князем московским, Иван как будто признавал, что вся ос-
тальная Русская земля составляла ведомство совета, состоявшего из потом-
ков ее бывших властителей, князей великих и удельных, из которых состоя-
ло высшее московское боярство, заседавшее в земской думе. После Иван пе-
реименовал опричнину во двор, бояр и служилых людей опричных-в бояр и
служилых людей дворовых. У" царя в опричнине была своя дума, "свои боя-
ре"; опричной областью управляли особые приказы, однородные со старыми
земскими. Дела общегосударственные, как бы сказать имперские, вела с
докладом царю земская дума. Но иные вопросы царь приказывал обсуждать
всем боярам, земским и опричным, и "бояре обои" ставили общее решение".
НАЗНАЧЕНИЕ ОПРИЧНИНЫ. Но, спрашивается, зачем понадобилась эта рес-
таврация или эта пародия удела? Учреждению с такой обветшалой формой и с
таким архаичным названием царь указал небывалую дотоле задачу: опричнина
получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от
своего крамольного боярства. Мысль, что он должен бежать от своих бояр,
постепенно овладела его умом, стала его безотвязной думой. В духовной
своей, написанной около 1572 г., царь пресерьезно изображает себя изг-
нанником, скитальцем. Здесь он пишет: "По множеству беззаконий моих
распростерся на меня гнев божий, изгнан я боярами ради их самовольства
из своего достояния и

скитаюсь по странам"^. Ему приписывали серьезное намерение бежать в
Англию. Итак, опричнина явилась учреждением, которое должно было ограж-
дать личную безопасность царя. Ей указана была политическая цель, для
которой небыло особого учреждения в существовавшем московском госу-
дарственном устройстве. Цель эта состояла в том, чтобы истребить крамо-
лу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде. Оп-
ричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной из-
мены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и потом увеличен-
ный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней крамолы". Ма-
люта Скуратов, т.е. Григорий Яковлевич Плещеев-Бельский, родич св. мит-
рополита Алексия, был как бы шефом этого корпуса, а царь выпросил себе у
духовенства, бояр и всей земли полицейскую диктатуру для борьбы с этой
крамолой. Как специальный полицейский отряд опричнина получила особый
мундир: у опричника были привязаны к седлу собачья голова и метла-это
были знаки его должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхи-
вать и выметать измену и^* грызть государевых злодеев-крамольников. Оп-
ричник ездил весь в черном с головы до ног, на вороном коне в черной же
сбруе, потому современники прозвали опричнину "тьмой кромешной", говори-
ли о ней: "... яко нощь, темна". Это был какой-то орден отшельников, по-
добно инокам от земли отрекшихся и с землей боровшихся, как иноки борют-
ся с соблазнами мира. Самый прием в опричную дружину обставлен был не то
монастырской, не то конспиративной торжественностью. Князь Курбский в
своей Истории царя Ивана пишет, что царь со всей Русской земли собрал
себе "человеков скверных и всякими злостьми исполненных" и обязал их
страшными клятвами не знаться не только с друзьями и братьями, но и с
родителями, а служить единственно ему и на этом заставлял их целовать
крест ^. Припомним при этом, что я сказал о монастырском чине жизни, ка-
кой установил Иван в слободе для своей избранной Опричной братии ^*.
ПРОТИВОРЕЧИЕ В СТРОЕ ГОСУДАРСТВА. Таково было происхождение и назна-
чение опричнины. Но, объяснив ее происхождение и назначение, все-таки
довольно трудно понять ее политический смысл. Легко видеть, как и для
чего она возникла, но трудно уяснить себе, как могла она возникнуть, как
могла прийти царю самая мысль. о таком учреждении. Ведь опричнина

ЛЕКЦИЯ xxix
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

не отвечала на политический вопрос, стоявший тогда на очереди, не
устраняла затруднения, которым была вызвана. Затруднение создавалось
столкновениями, какие возникали между государем и боярством. Источником
этих столкновений были не противоречивые политические стремления обеих
государственных сил, а одно противоречие в самом политическом строе Мос-
ковского государства. Государь и боярство не расходились друг с другом
непримиримо в своих политических идеалах, в планах государственного по-
рядка, а только натолкнулись на одну несообразность в установившемся уже
государственном порядке, с которой не знали что делать. Что такое было
на самом деле Московское государство в XVI в.? Это была абсолютная мо-
нархия, но с аристократическим управлением, т.е. правительственным пер-
соналом. Не" было политического законодательства, которое определяло бы
границы верховной власти, но был правительственный класс с аристократи-
ческой организацией, которую признавала сама власть^. Эта власть росла
вместе, одновременно и даже об руку с другой политической силой, ее
стеснявшей. Таким образом, характер этой власти не соответствовал
свойству правительственных орудий, посредством которых она должна была
действовать. Бояре" возомнили себя властными советниками государя всея
Руси в то самое время, когда этот государь, оставаясь верным воззрению
удельного вотчинника, согласно с древнерусским правом, пожаловал их как
дворовых слуг своих в звание холопов государевых^. Обе стороны очутились
в таком неестественном отношении друг к ДРУГУ" которого они, кажется, не
замечали, пока оно складывалось, и с которым не знали что делать, когда
его заметили. Тогда обе стороны почувствовали себя в неловком положении
и не знали, как из него выйти. Ни боярство не умело устроиться и устро-
ить государственный порядок без государевой власти, к какой оно привык-
ло, ни государь не знал, как без боярского содействия управиться со сво-
им царством в его новых пределах ^". Обе стороны не могли ни ужиться од-
на с другой, ни обойтись друг без друга. Не умея ни поладить, ни расст

аться, они попытались разделиться-жить рядом, но не вместе. Таким вы-
ходом из затруднения и была опричнина.
МЫСЛЬ О СМЕНЕ БОЯРСТВА ДВОРЯНСТВОМ. Но такой выход не устранял самого
затруднения. Оно заключалось в неудобном для государя политическом поло-
жении боярства как правительственно-

го класса, его стеснявшего. Выйти из затруднения можно было двумя пу-
тями: надобно было или устранить боярство как правительственный класс и
заменить его другими, более гибкими и послушными орудиями управления,
или разъединить его, привлечь к престолу наиболее надежных людей из бо-
ярства и с ними править, как и правил Иван в начале своего царствования.
Первого он не мог сделать скоро, второго не сумел или не захотел сде-
лать. В" беседах с приближенными иноземцами царь неосторожно признавался
в намерении изменить все управление страной и даже истребить вельмож. Но
мысль преобразовать управление ограничилась разделением государства на
земщину и опричнину, а поголовное истребление боярства осталось нелепой
мечтой возбужденного воображения: мудрено было выделить из общества и
истребить целый класс, переплетавшийся разнообразными бытовыми нитями со
слоями, под ним лежавшими^. Точно так же царь не мог скоро создать дру-
гой правительственный класс взамен боярства. Такие перемены требуют вре-
мени, навыка: надобно, чтобы правящий класс привык к власти и чтобы об-
щество привыкло к правящему классу. Но несомненно, царь подумывал о та-
кой замене и в своей опричнине видел подготовку к ней. Эту"* мысль он
вынес из детства, из неурядицы боярского правления; она же побудила его
приблизить к себе и А. Адашева, взяв его, по выражению царя, из палочни-
ков, "от гноища", и учинив с вельможами в чаянии от него прямой службы.
Так Адашев стал первообразом опричника. С образом мыслей, господствовав-
шим потом в опричнине, Иван имел случай познакомиться в самом начале
своего царствования. В 1537 г. или около того выехал из Литвы в Москву
некто Иван Пересветов, причитавший себя к роду героя-инока Пересвета,
сражавшегося на Куликовом поле. Этот выходец был авантюрист-кондотьери,
служивший в наемном польском отряде трем королям-польскому, венгерскому
и чешскому. В Москве он потерпел от больших людей, потерял "собинку",
нажитое службой имущество, и в 1548 или 1549 г. подал царю обширную че-
лобитную. Это резкий политический памфлет, направленный против б

ояр, в пользу "воинов", т.е. рядового военно-служилого дворянства, к
которому принадлежал сам челобитчик. Автор предостерегает царя Ивана от
ловления со стороны ближних людей, без которых он не может "ни часу бы-
ти"; Другого такого царя во всей подсолнечной не будет, лишь бы только
бог соблюл его от "ловления вельмож". Вельможи у царя худы, крест целу-
ют, да изменяют; царь

ЛЕКЦИЯ XXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

междоусобную войну "на свое царство пущает", назначая их управителями
городов и волостей, а они от крови и слез христианских богатеют и лени-
веют. Кто приближается к царю вельможеством, а не воинской заслугой или
другой какой мудростью, тот-чародей и еретик, у царя счастие и мудрость
отнимает, того жечь надо. Автор считает образцовым порядок, заведенный
царем Махмет-салтаном, который возведет правителя высоко, "да и пхнет
его взашею надол", приговаривая: не умел в доброй славе жить и верно го-
сударю служить. Государю пристойно со всего царства доходы собирать себе
в казну, из казны воинам сердце веселить, к себе их припускать близко и
во всем им верить ^". Челобитная как будто была писана передним числом в
оправдание опричнины: так ее идеи были на руку "худородным кромешникам",
и сам царь не мог не сочувствовать направлению мыслей Пересветова. Он
писал одному из опричников-Васюку Грязному: "По грехам нашим учинилось,
и нам того как утаить, что отца нашего и наши бояре учали нам изменять и
мы вас, страдников, приближали, ожидая от вас службы и правды"". Эти
опричные страдники, худородные люди из рядового дворянства, и должны бы-
ли служить теми чадами Авраама из камня, о которых писал царь князю
Курбскому. Так, по мысли царя Ивана, дворянство должно было сменить бо-
ярство как правящий класс в виде опричника. В конце XVII в. эта смена,
как увидим, и совершилась, только в иной форме, не столь ненавистной"*.
БЕСЦЕЛЬНОСТЬ ОПРИЧНИНЫ. Во всяком случае, избирая тот или другой вы-
ход, предстояло действовать против политического положения целого клас-
са, а не против отдельных лиц. Царь поступил прямо наоборот: заподозрив
все боярство в измене, он бросился на заподозренных, вырывая их пооди-
ночке, но оставил класс во главе земского управления; не имея возможнос-
ти сокрушить неудобный для него правительственный строй, он стал истреб-
лять отдельных подозрительных или ненавистных ему лиц. Опричники" ста-
вились не на место бояр, а против бояр, они могли быть по самому назна-
чению своему не правителями, а только палачами земли ". В этом состояла
политическая бесцельность опричнины; вызванная столкновением, причиной
которого был порядок, а не лица, она была направлена против лиц, а не
против порядка. В этом смысле и можно сказать, что опричнина не отвечала
на вопрос, стоявший

на очереди. Она^ могла быть внушена царю только неверным пониманием
положения боярства, как и своего. собственного положения^. Она была в
значительной мере плодом чересчур пугливого воображения царя. Иван нап-
равлял ее против страшной крамолы, будто бы гнездившейся в боярской сре-
де и грозившей истреблением всей царской семьи". Но" действительно ли
так страшна была опасность? Политическая сила боярства и помимо опрични-
ны была подорвана условиями, прямо или косвенно созданными московским
собиранием Руси. Возможность дозволенного, законного отъезда, главной
опоры служебной свободы боярина, ко времени царя Ивана уже исчезла: кро-
ме Литвы, отъехать было некуда, единственный уцелевший удельный князь
Владимир старицкий договорами обязался не принимать ни князей, ни бояр и
никаких людей, отъезжавших от царя. Служба бояр из вольной стала обяза-
тельной, невольной. Местничество лишало класс способности к дружному
совместному действию. Поземельная перетасовка важнейших служилых князей,
производившаяся при Иване III и его внуке посредством обмена старинных
княжеских вотчин на новые, перемещала князей Одоевских, Воротынских,
Ме-зецких с опасных окраин, откуда они могли завести сношения с загра-
ничными недругами Москвы, куда-нибудь на Клязьму или верхнюю Волгу, в
чужую им среду, с которой у них не было никаких связей. Знатнейшие бояре
правили областями, но так, что своим управлением приобретали себе только
ненависть народа. Так, боярство не имело под собой твердой почвы ни в
управлении, ни в народе, ни даже в своей сословной организации, и царь
должен был знать это лучше самих бояр. Серьезная опасность грозила при
повторении случая 1553 г., когда многие бояре не хотели присягать ребен-
ку, сыну опасно больного царя, имея в виду возвести на престол удельного
Владимира, дядю царевича. Едва перемогавшийся царь прямо сказал присяг-
нувшим боярам, что в случае своей смерти он предвидит судьбу своего се-
мейства при царе-дяде. Это-участь, обычно постигавшая принцев-соперников
в восточных деспотиях. Собственные предки царя Ивана, князья москов

ские, точно так же расправлялись со своими родичами, становившимися
им поперек дороги; точно так же расправился и сам царь Иван со своим
двоюродным братом Владимиром старицким. Опасность 1553 г. не повтори-
лась. Но опричнина не предупреждала этой опасности, а скорее усиливала
ее. В 1553 г. многие бояре стали на сторону царевича, и

ЛЕКЦИЯ XXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

династическая катастрофа могла не состояться. В 1568 г. в случае
смерти царя едва ли оказалось бы достаточно сторонников у его прямого
наследника: опричнина сплотила боярство инстинктивно-чувством самосохра-
нения.
СУЖДЕНИЯ О НЕЙ СОВРЕМЕННИКОВ. Без такой опасности боярская крамола не
шла далее помыслов и попыток бежать в Литву: ни о заговорах, ни о поку-
шениях со стороны бояр не говорят современники^. Но если бы и существо-
вала действительно мятежная боярская крамола, царю следовало действовать
иначе: он должен был направлять свои удары исключительно на боярство, а
он бил не одних бояр и даже не бояр преимущественно. Князь Курбский в
своей Истории, перечисляя жертвы Ивановой жестокости, насчитывает их
свыше 400. Современники-иностранцы считали даже за 10 тысяч". Совершая
казни, царь Иван по набожности заносил имена казненных в помянники (си-
нодики), которые рассылал по монастырям для поминовения душ покойных с
приложением поминальных вкладов. Эти помянники-очень любопытные памятни-
ки; в некоторых из них число жертв возрастает до 4 тысяч. Но боярских
имен в этих мартирологах сравнительно немного, зато сюда заносились пе-
ребитые массами и совсем не повинные в боярской крамоле дворовые люди,
подьячие, псари, монахи и монахини - скончавшиеся христиане мужеского,
женского и детского чина, имена коих ты сам, господи, веси", как зауныв-
но причитает синодик после каждой группы избиенных массами. Наконец^,
очередь дошла и до самой "тьмы кромешной": погибли ближайшие опричные
любимцы царя-князь Вяземский и Басмановы, отец с сыном. Глубоко понижен-
ным, сдержанно негодующим тоном повествуют современники о смуте, какую
внесла опричнина в умы, непривычные к таким внутренним потрясениям. Они
изображают опричнину как социальную усобицу. Воздвигнул царь, пишут они,
крамолу междоусобную, в одном к том же городе одних людей на других на-
пустил, одних опричными назвал, своими собственными учинил, а прочих
земщиною наименовал и заповедал своей части другую часть людей насило-
вать. смерти предавать и домы их грабить. И была туга и ненависть на ца-
ря в миру, и кровопролитие, и казни учинились многие. Один наблюда-
тельный современник изображает опричнину какой-то непонятной политичес-
кой игрой царя: всю державу свою, как топором, пополам рассек и этим
всех сму

тил, так, божиими людьми играя,

став заговорщиком против самого себя. Царь захотел в земщине быть го-
сударем, а в опричнине остаться вотчинником, удельным князем. Современ-
ники не могли уяснить себе этого политического двуличия, но они поняли,
что опричнина, выводя крамолу, вводила анархию, оберегая государя, коле-
бала самые основы государства. Направленная против воображаемой крамолы,
она подготовляла действительную. Наблюдатель, слова которого я сейчас
привел, видит прямую связь между Смутным временем, когда он писал, и оп-
ричниной, которую помнил: "Великий раскол земли всей сотворил царь, и
это разделение, думаю, было прообразом нынешнего всеземского разгла-сия"
^. Такой образ действий царя мог быть следствием не политического расче-
та, а исказившегося политического понимания. Столкнувшись с боярами, по-
теряв к ним всякое доверие после болезни 1553 г. и особенно после побега
князя Курбского, царь преувеличил опасность, испугался: "... за себя семи
стал". Тогда вопрос о государственном порядке превратился для него в
вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испугавшийся человек,
закрыв глаза, начал бить направо и налево, не разбирая друзей и врагов.
Значит, в направлении, какое дал царь политическому столкновению, много
виноват его личный характер, который потому и получает некоторое значе-
ние в нашей государственной истории.
ЛЕКЦИЯ XXX
ХАРАКТЕРИСТИКА ЦАРЯ ИВАНА ГРОЗНОГО
ДЕТСТВО. Царь Иван родился в 1530 г. От природы он получил ум бойкий
и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский, мос-
ковский ум. Но обстоятельства, среди которых протекло детство Ивана, ра-
но испортили этот ум, дали ему неестественное, болезненное развитие.
Иван рано осиротел-на четвертом году лишился отца, а на восьмом потерял
и мать. Он с детства видел себя среди чужих людей. В душе его рано и
глубоко врезалось и всю жизнь сохранялось чувство сиротства, брошеннос-
ти, одиночества, о чем он твердил при всяком случае: "Родственники мои
не заботились обо мне"'. Отсюда его робость, ставшая основной чертой его
характера. Как все люди, выросшие среди чужих, без отцовского призора и
материнского привета, Иван рано усвоил себе привычку ходить оглядываясь
и прислушиваясь. Это развило в нем подозрительность, которая с летами
превратилась в глубокое недоверие к людям. В детстве ему часто приходи-
лось испытывать равнодушие или пренебрежение со стороны окружающих. Он
сам вспоминал после в письме к князю Курбскому, как его с младшим братом
Юрием в детстве стесняли во всем, держали как убогих людей, плохо корми-
ли и одевали, ни в чем воли не давали, все заставляли делать насильно и
не по возрасту. В торжественные, церемониальные случаи-при выходе или
приеме послов-его окружали царственной пышностью, ста-

ЛЕКЦИЯ XXX
новились вокруг него с раболепным смирением, а в будни те же люди не
церемонились с ним, порой баловали, порой дразнили. Играют они, бывало,
с братом Юрием в спальне покойного отца, а первенствующий боярин князь
И. В. Шуйский развалится перед ними на лавке, обопрется локтем о постель
покойного государя, их отца, и ногу на нее положит, не обращая на детей
никакого внимания, ни отеческого, ни даже властительного^. Горечь, с ка-
кою Иван вспоминал об этом 25 лет спустя, дает почувствовать, как часто
и сильно его сердили в детстве. Его ласкали как государя и оскорбляли
как ребенка. Но в обстановке, в какой шло его детство, он не всегда мог
тотчас и прямо обнаружить чувство досады или злости, сорвать^ сердце.
Эта необходимость сдерживаться, дуться в рукав, глотать слезы питала в
нем раздражительность и затаенное, молчаливое озлобление против людей,
злость со стиснутыми зубами'. К тому же он был испуган в детстве. В 1542
г., когда правила партия князей Вольских, сторонники князя И. Шуйского
ночью врасплох напали на стоявшего за их противников митрополита Иоаса-
фа. Владыка скрылся во дворце великого князя. Мятежники разбили окна у
митрополита, бросились за ним во дворец и на рассвете вломились с шумом
в спальню маленького государя, разбудили и напугали его.
ВЛИЯНИЕ БОЯРСКОГО ПРАВЛЕНИЯ. Безобразные сцены боярского своеволия и
насилий, среди которых рос Иван, были первыми политическими его впечат-
лениями. Они превратили его робость в нервную пугливость, из которой с
летами развилась наклонность преувеличивать опасность, образовалось то,
что называется страхом с великими глазами. Вечно тревожный и подозри-
тельный, Иван рано привык думать, что окружен только врагами, и воспитал
в себе печальную наклонность высматривать, как плетется вокруг него бес-
конечная сеть козней, которою, чудилось ему, стараются опутать его со
всех сторон. Это заставляло его постоянно держаться настороже; мысль,
что вот-вот из-за угла на него бросится недруг, стала привычным, ежеми-
нутным его ожиданием. Всего сильнее работал в нем инстинкт самосохране-
ния. Все усилия его бойкого ума были обращены на разработку этого грубо-
го чувства.
РАННЯЯ РАЗВИТОСТЬ И ВОЗБУЖДАЕМОСТЬ. Как все люди, слишком рано начав-
шие борьбу за существование, Иван быстро рос и преж-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
девременно вырос. В 17-20 лет, при выходе из детства, он уже поражал
окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и передуманных
мыслей, до которых его предки не додумывались и в зрелом возрасте. В
1546 г., когда ему было 16 лет, среди ребяческих игр он, по рассказу ле-
тописи, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да говорил так обдуманно,
с такими предусмотрительными политическими соображениями, что бояре
расплакались от умиления, что царь так молод, а уж так много подумал, ни
с кем не посоветовавшись, от всех утаившись. Эта ранняя привычка к тре-
вожному уединенному размышлению про себя, втихомолку, надорвала мысль
Ивана, развила в нем болезненную впечатлительность и возбуждаемость.
Иван" рано потерял равновесие своих духовных сил, уменье направлять их,
когда нужно, разделять их работу или сдерживать одну противодействием
другой, рано привык вводить в деятельность ума участие чувства". О чем
бы он ни размышлял, он подгонял, подзадоривал свою мысль страстью. С по-
мощью такого самовнушения он был способен разгорячить свою голову до от-
важных и высоких помыслов, раскалить свою речь до блестящего красноре-
чия, и тогда с его языка или из-под его пера, как от горячего железа под
молотком кузнеца, сыпались искры острот, колкие насмешки, меткие словца,
неожиданные обороты. Иван - один из лучших московских ораторов и писате-
лей XVI в., потому что был самый раздраженный москвич того времени. В
сочинениях, написанных под диктовку страсти и раздражения, он больше за-
ражает, чем убеждает, поражает жаром речи, гибкостью ума, изворотли-
востью диалектики, блеском мысли, но это фосфорический блеск, лишенный
теплоты, это не вдохновение, а горячка головы, нервическая прыть,
следствие искусственного возбуждения. Читая ' письма царя к князю
Курбскому, поражаешься быстрой сменой в авторе самых разнообразных
чувств: порывы великодушия и раскаяния, проблески глубокой з-адушевности
чередуются с грубой шуткой, жестким озлоблением, холодным презрением к
людям \ Минуты усиленной работы ума и чувства сменялись полным упадком
утомленных ду

шевных сил, и тогда от всего его остроумия не оставалось и простого
здравого смысла. В эти минуты умственного изнеможения и нравственной
опущенности он способен был на затеи, лишенные всякой сообразительности.
Быстро перегорая, такие люди со временем, когда в них слабеет возбуждае-
мость, прибегают обыкновенно к искусственному средству, к вину, и Иван в

ЛЕКЦИЯ XXX
годы опричнины, кажется, не чуждался этого средства. Такой нравствен-
ной неровностью, чередованием высоких подъемов духа с самыми постыдными
падениями, объясняется и государственная деятельность Ивана ^ Царь со-
вершил или задумывал много хорошего, умного, даже великого, и рядом с
этим наделал еще больше поступков, которые сделали его предметом ужаса и
отвращения для современников и последующих поколений. Разгром Новгорода
по одному подозрению в измене, московские казни, убийство сына и митро-
полита Филиппа, безобразия с опричниками в Москве и в Александровской
слободе - читая обо всем этом, подумаешь, что это был зверь от природы.
НРАВСТВЕННАЯ НЕУРАВНОВЕШЕННОСТЬ. Но он не был таким. По^* природе или
воспитанию он был лишен устойчивого нравственного равновесия и при ма-
лейшем житейском затруднении охотнее склонялся в дурную сторону. От него
ежеминутно можно было ожидать грубой выходки: он не умел сладить с ма-
лейшим неприятным случаем. В 1577 г. на улице в завоеванном ливонском
городе Кокенгаузене он благодушно беседовал с пастором о любимых своих
богословских предметах, но едва не приказал его казнить, когда тот неос-
торожно сравнил Лютера с апостолом Павлом, ударил пастора хлыстом по го-
лове и ускакал со словами: "Поди ты к черту со своим Лютером" ". В дру-
гое время он велел изрубить присланного ему из Персии слона, не хотевше-
го стать перед ним на колена. Ему недоставало внутреннего, природного
благородства; он был восприимчивее к дурным, чем к добрым, впечатлениям;
он принадлежал к числу тех недобрых людей, которые скорее и охотнее за-
мечают в других слабости и недостатки, чем дарования или добрые качест-
ва. В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было
приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать
чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданы, и, кому удава-
лось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до изли-
шества. Тогда в нем вскрывалось свойство, облегчающее таким людям тя-
гость постоянно напряженного злого настроения, - это привязчивость^". Пер-
вую жену свою он любил какой-то особенно чувствительной, недомостроевс-
кой любовью. Так же безотчетно он привязывался к Сильвестру и Адашеву, а
потом и к Малюте Скуратову. Это соединение привязчивости и недоверчивос-
ти выразительно сказалось в духовной

ЛЕКЦИЯ XXX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

Ивана/где он дает детям наставление, "как людей любить и жаловать и
как их беречься". Эта двойственность характера и лишала его устойчивос-
ти. Житейские отношения больше тревожили и злили его, чем заставляли
размышлять^*. НО в минуты нравственного успокоения, когда он освобождал-
ся от внешних раздражающих впечатлений и оставался наедине с самим со-
бой, со своими задушевными думами, им овладевала грусть, к какой способ-
ны только люди, испытавшие много нравственных утрат и житейских разоча-
рований. Кажется, ничего не могло быть формальнее и бездушнее духовной
грамоты древнего московского великого князя с ее мелочным распорядком
движимого и недвижимого имущества между наследниками. Царь Иван и в этом
стереотипном акте выдержал свой лирический характер. Эту духовную он на-
чинает возвышенными богословскими размышлениями и продолжает такими за-
душевными словами: "Тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и те-
лесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня, ждал я, кто бы-
поскорбел со мной, и не явилось никого, утешающих я не нашел, заплатили
мне злом за добро, ненавистью за любовь". Бедный страдалец, царственный
мученик - подумаешь, читая эти жалобно-скорбные строки, а этот страдалец
года за два до того, ничего не расследовав, по одному подозрению, так,
зря, бесчеловечно и безбожно разгромил большой древний город с целою об-
ластью, как никогда не громили никакого русского города татары. В* самые
злые минуты он умел подниматься до этой искусственной задушевности, до
крокодилова плача. В разгар казней входит он в московский Успенский со-
бор. Митрополит Филипп встречает его, готовый по долгу сана печало-
ваться, ходатайствовать за несчастных, обреченных на казнь. "Только мол-
чи, - говорил царь, едва сдерживаясь от гнева, - одно тебе говорю-молчи,
отец святой, молчи и благослови нас". "Наше молчание, - отвечал Фи-
липп, - грех на душу твою налагает и смерть наносит". "Ближние мои, - скорб-
но возразил царь, - встали на меня, ищут мне зла; какое тебе дело до наших
царских предначертаний!" ^
Описанные свойства царя Ивана сами по себе могли бы послужить только
любопытным материалом для психолога, скорее для психиатра, скажут^ иные:
ведь так легко нравственную распущенность, особенно на историческом
расстоянии, признать за душевную болезнь и под этим предлогом освободить
память мнимобольных от исторической ответственности". К сожалению, одно
обстоятель-

ство сообщило описанным свойствам значение, гораздо более важное, чем
какое обыкновенно имеют психологические курьезы, появляющиеся в людской
жизни, особенно такой обильной всякими душевными курьезами, как русская:
Иван был царь. Черты его личного характера дали особое направление его
политическому образу мыслей, а его политический образ мыслей оказал
сильное, притом вредное, влияние на его политический образ действий, ис-
портил его.
РАННЯЯ МЫСЛЬ О ВЛАСТИ: Иван рано и много, раньше и больше, чем бы
следовало, стал думать своей тревожной мыслью о том, что он государь
московский и всея Руси. Скандалы боярского правления постоянно поддержи-
вали в нем эту думу, сообщали ей тревожный, острый характер. Его сердили
и обижали, выталкивали из дворца и грозили убить людей, к которым он
привязывался, пренебрегая его детскими мольбами и слезами, у него на
глазах выказывали непочтение к памяти его отца, может быть, дурно отзы-
вались о покойном в присутствии сына. Но этого сына все признавали за-
конным государем; ни от кого не слыхал он и намека на то, что его
царственное право может подвергнуться сомнению, спору. Каждый из окружа-
ющих, обращаясь к Ивану, называл его великим государем; каждый случай,
его тревоживший или раздражавший, заставлял его вспоминать о том же и с
любовью обращаться к мысли о своем царственном достоинстве как к полити-
ческому средству самообороны. Ивана учили грамоте, вероятно, так же, как
учили его предков, как вообще учили грамоте в Древней Руси, заставляя
твердить часослов и псалтырь с бесконечным повторением задов, прежде
пройденного. Изречения из этих книг затверживались механически, на всю
жизнь врезывались в память. Кажется, детская мысль Ивана рано начала
проникать в это механическое зубрение часослова и псалтыря. Здесь он
встречал строки о царе и царстве, о помазаннике божием^, о нечестивых
советниках, о блаженном муже, который не ходит на их совет, и т.п. С
тех пор как стал Иван понимать свое сиротское положение и думать об от-
ношениях своих к окружающим, эти строки должны были живо затрагивай его
внимание. Он понимал эти библейские афоризмы по-своему, прилагая их к
себе, к своему положению. Они давали ему прямые и желанные ответы на
вопросы, какие возбуждались в его голове житейскими столкновениями,
подсказывали нравственное

ЛЕКЦИЯ ххх
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

оправдание тому чувству злости, какое вызывали в нем эти столкнове-
ния. Легко понять, какие быстрые успехи в изучении святого писания дол-
жен был сделать Иван, применяя к своей экзегетике такой нервный, субъек-
тивный метод, изучая и толкуя слово божие под диктовку раздраженного,
капризного чувства. С тех пор книги должны были стать любимым предметом
его занятий. От псалтыря он перешел к другим частям писания, перечитал
много, что мог достать из тогдашнего книжного запаса, вращавшегося в
русском читающем обществе. Это был начитаннейший москвич XVI в. Недаром
современники называли его "словесной мудрости ритором". О богословских
предметах он любил беседовать, особенно за обеденным столом, и имел, по
словам летописи, особливую остроту и память от божественного писания.
Раз ' в 1570 г. он устроил в своих палатах торжественную беседу о вере с
пастором польского посольства чехом-евангеликом Рокитой в присутствии
посольства, бояр и духовенства. В пространной речи он изложил протес-
тантскому богослову обличительные пункты против его учения и приказал
ему защищаться "вольно и смело", без всяких опасен-ий, внимательно и
терпеливо выслушал защитительную речь пастора и после написал на нее
пространное опровержение, до нас дошедшее. Этот ответ царя местами отли-
чается живостью и образностью. Мысль не всегда идет прямым логическим
путем, натолкнувшись на трудный предмет, туманится или сбивается в сто-
рону, но порой обнаруживает большую диалектическую гибкость. Тексты пи-
сания не всегда приводятся кстати, но очевидна обширная начитанность ав-
тора не только в писании и отеческих творениях, но и в переводных гре-
ческих хронографах, тогдашних русских учебниках всеобщей истории". Глав-
ное, что читал он особенно внимательно, было духовного содержания; везде
находил он и отмечал одни и те же мысли и образы, которые отвечали его
настроению, вторили его собственным думам. Он читал и перечитывал люби-
мые места, и они неизгладимо врезывались в его память. Не менее иных ны-
нешних записных ученых Иван любил пестрить свои сочинения цитатами кста-
ти и не

кстати. В первом письме к князю Курбскому он на каждом шагу вставляет
отдельные строки из писания, иногда выписывает подряд целые главы из
ветхозаветных пророков или апостольских посланий и очень часто без вся-
кой нужды искажает библейский текст. Это происходило не от небрежности в
списывании, а от того, что Иван, очевидно, выписывал цитаты наизусть ".

ИДЕЯ ВЛАСТИ. Так рано зародилось в голове Ивана политическое размыш-
ление - занятие, которого не знали его московские предки ни среди детских
игр, ни в деловых заботах зрелого возраста. Кажется, это занятие шло
втихомолку, тайком от окружающих, которые долго не догадывались, в какую
сторону направлена встревоженная мысль молодого государя, и, вероятно,
не одобрили бы его усидчивого внимания к книгам, если бы догадались. Вот
почему они так удивились, когда в 1546 г. шестнадцатилетний Иван вдруг
заговорил с ними о том, что он задумал жениться, но что прежде женитьбы
он хочет поискать прародительских обычаев, как прародители его, цари и
великие князья и сродник его Владимир Всеволодович Мономах на царство,
на великое княжение садились. Пораженные неожиданностью дум государя,
бояре, прибавляет летописец, удивились, что государь так молод, а уж
прародительских обычаев поискал. Первым помыслом Ивана при выходе из
правительственной опеки бояр было принять титул царя и венчаться на
царство торжественным церковным обрядом. Политические думы царя выраба-
тывались тайком от окружающих, как тайком складывался его сложный харак-
тер. Впрочем, по его сочинениям можно с некоторой точностью восстановить
ход его политического самовоспитания. Его письма к князю Курбскому-напо-
ловину политические трактаты о царской власти и наполовину полемические
памфлеты против боярства и его притязаний. Попробуйте бегло перелистать
его первое длинное-предлинное послание-оно поразит вас видимой пестротой
и беспорядочностью своего содержания, разнообразием книжного материала,
кропотливо собранного автором и щедрой рукой рассыпанного по этим нес-
кончаемым страницам. Чего тут нет, каких имен, текстов и примеров! Длин-
ные и короткие выписки из святого писания и отцов церкви, строки и целые
главы из ветхозаветных пророков-Моисея, Давида, Исаии, из новозаветных
церковных учителей-Василия Великого, Григория Назианзина, Иоанна Злато-
уста, образы из классической мифологии и эпоса-Зевс, Аполлон, Антенор,
Эней-рядом с библейскими именами Иисуса Навина, Гедеона, Авиме

леха, Иевффая, бессвязные эпизоды из еврейской, римской, византийской
истории и даже из истории западноевропейских народов со средневековыми
именами Зинзириха вандальского, готов, савроматов, французов, вычитанны-
ми из хронографов, и, наконец, порой невзначай брошенная черта из русс-
кой летописи-и все это, перепутанное,

ЛЕКЦИЯ XXX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

нервиолненное анахронизмами, с калейдоскопической пестротой, без ви-
димой логической последовательности всплывает и исчезает перед читате-
лем, повинуясь прихотливым поворотам мысли и воображения автора, и вся
эта; простите за выражение, ученая каша сдобрена богословскими или поли-
тическими афоризмами, настойчиво подкладываемыми, и порой посолена тон-
кой иронией или жестким, иногда метким сарказмом. Какая хаотическая па-
мять, набитая набором всякой всячины, подумаешь, перелистав это посла-
ние. Недаром князь Курбский назвал письмо Ивана бабьей болтовней, где
тексты писания переплетены с речами о женских телогреях и о постелях. Но
вникните пристальнее в этот пенистый поток текстов, размышлений, воспо-
минаний, лирических отступлений, и вы без труда уловите основную мысль,
которая красной нитью проходит по всем этим, видимо, столь нестройным
страницам. С детства затверженные автором любимые библейские тексты и
исторические примеры все отвечают на одну тему-все говорят о царской
власти, о ее божественном происхождении, о государственном порядке, об
отношениях к советникам и подданным, о гибельных следствиях разновластия
и безначалия. Несть власти, аще не от бога. Всяка душа властем предержа-
щим да повинуется. Горе граду, им же градом мнози обладают и т.п. Упор-
но вчитываясь в любимые тексты и бесконечно о них размышляя, Иван посте-
пенно и незаметно создал себе из них идеальный мир, в который уходил,
как Моисей на свою гору, отдыхать от житейских страхов и огорчений. Он с
любовью созерцал эти величественные образы ветхозаветных избранников и
помазанников божи" их-Моисея, Саула, Давида, Соломона. Но в этих образах
он, как в зеркале, старался разглядеть самого себя, свою собственную
царственную фигуру, уловить в них отражение своего блеска или перенести
на себя самого отблеск их света и величия. Понятно, что он залюбовался
собой, что его собственная особа в подобном отражении представилась ему
озаренною блеском и величием, какого и не чуяли на себе его предки,
простые московские князья-хозяева. Иван IV был первый из московских гос

ударей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем
библейском смысле, помазанника божия. Это было для него политическим
откровением, и с той поры его царственное я сделалось для него предметом
набожного поклонения. Он сам для себя стал святыней и в помыслах своих
создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории
своей царской власти:

Тоном вдохновенного свыше и вместе с обычной тонкой иронией писал он
во время переговоров о мире врагу своему Стефану Баторию, коля ему глаза
его избирательной властью: "Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь
всея Руси по божию изволению, а не по многомятежному человеческому хоте-
нию".
НЕДОСТАТОК ПРАКТИЧЕСКОЙ ЕЕ РАЗРАБОТКИ. Однако из всех этих усилий ума
и воображения царь вынес только простую, голую идею царской власти без
практических выводов, каких требует всякая идея. Теория осталась не раз-
работанной в государственный порядок, в политическую программу. Увлечен-
ный враждой и воображаемыми страхами, он упустил из виду практические
задачи и потребности государственной жизни и не умел приладить своей
отвлеченной теории к местной исторический действительности. Без этой
практической разработки его возвышенная теория верховной власти превра-
тилась в каприз личного самовластия, исказилась в орудие личной злости,
безотчетного произвола, Потому стоявшие на очереди практические вопросы
государственного порядка остались неразрешенными. В молодости, как мы
видели, начав править государством, царь с избранными своими советниками
повел смелую внешнюю и внутреннюю политику, целью которой было, с одной
стороны, добиться берега Балтийского моря и войти в непосредственные
торговые и культурные сношения с Западной Европой, а с другой-привести в
порядок законодательство и устроить областное управление, создать мест-
ные земские миры и призвать их к участию н& только в местных судебно-ад-
министративных делах, но ив деятельности центральной власти. Земский со-
бор, впервые созванный в 1550 г., развиваясь и входя обычным органом в
состав управления, должен был укрепить в умах идею земского царя взамен
удельного вотчинника. Но царь не ужился со своими советниками. При по-
дозрительном и болезненно возбужденном чувстве власти он считал добрый
прямой совет посягательством на свои верховные права, несогласие со сво-
ими планами-знаком крамолы, заговора и измены. Удалив от себя добрых со-
ветников, он отдался одностороннему направлению своей мнительной полити-
ческой мысли, везде подозревавшей козни и крамолы, и неосторожно возбу-
дил старый вопрос об отношении государя к боярству-вопрос, которого он
не в состоянии был разрешить и которого потому не следовало возбуждать.
Дело" заключалось в исторически сложившемся

ЛЕКЦИЯ XXX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

здание, на
противоречии, в несогласии правительственного положения и политичес-
кого настроения боярства с характером власти и политическим самосознани-
ем московского государя. Этот вопрос был неразрешим для московских людей
XVI в. Потому надобно было до поры до времени заминать его, сглаживая
вызвавшее его противоречие средствами благоразумной политики, а Иван хо-
тел разом разрубить вопрос, обострив самое противоречие, своей односто-
ронней политической теорией поставив его ребром, как ставят тезисы на
ученых диспутах, принципиально, но непрактично ". Усвоив себе чрезвычай-
но исключительную и нетерпеливую, чисто отвлеченную идею верховной влас-
ти, он решил, что не может править государством, как правили его отец и
дед, при содействии бояр, но, как иначе он должен править, этого он и
сам не мог уяснить себе. Превратив политический вопрос о порядке в ожес-
точенную вражду с лицами, в бесцельную и неразборчивую резню, он своей
опричниной внес в общество страшную смуту, а сыноубийством подготовил
гибель своей династии. Между тем успешно начатые внешние предприятия и
внутренние реформы расстроились, были брошены недоконченными по вине не-
осторожно обостренной внутренней вражды. Отсюда"* понятно, почему этот
царь двоился в представлении современников, переживших его царствование.
Так, один из них, описав славные деяния царя до смерти царицы Анастасии,
продолжает: "А потом словно страшная буря, налетевшая со стороны, смути-
ла покой его доброго сердца, и я не знаю, как перевернула его многомуд-
ренный ум в нрав свирепый, и стал он мятежником в собственном госу-
дарстве" ". Другой современник, характеризуя грозного царя, пишет, что
это был "муж чудного рассуждения, в науке книжного почитания доволен и
многоречив, зело ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен,
на рабы, от бога данные ему, жестосерд, на пролитие крови дерзостен и
неумолим, множество народа от мала и до велика при царстве своем погу-
бил, многие города свои попленил и много иного содеял над рабами своими;
но этот же царь Иван и много доброго совершил, воинство свое весьма
любил и на нужды его из казны своей неоскудно подавал"'^ "*.
ЗНАЧЕНИЕ ЦАРЯ ИВАНА. Таким образом, положительное значение царя Ивана
в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было бы ду-
мать, судя по его замыслам и начинани-

ям, по шуму, какой производила его деятельность. Грозный царь больше
задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих
современников, чем на современный ему государственный порядок. Жизнь
Московского государства и без Ивана устроилась бы так же, как она строи-
лась до него и после него, но без него это устроение пошло бы легче и
ровнее, чем оно шло при нем и после него: важнейшие политические вопросы
были бы разрешены без тех потрясений, какие были им подготовлены. Важнее
^ отрицательное значение этого царствования '^ Царь Иван был замеча-
тельный писатель, пожалуй даже бойкий политический мыслитель, но он не
был государственный делец. Одностороннее, себялюбивое и мнительное нап-
равление его политической мысли при его нервной возбужденности лишило
его практического такта, политического глазомера, чутья действительнос-
ти, и, успешно предприняв завершение государственного порядка, заложен-
ного его предками, он незаметно для себя самого кончил тем, что поколе-
бал самые основания этого порядка". Карамзин" преувеличил очень немно-
го, поставив царствование Ивана-одно из прекраснейших по началу-по ко-
нечным его результатам наряду с монгольским игом и бедствиями удельного
времени. Вражде и произволу царь жертвовал и собой, и своей династией, и
государственным благом^. Его можно сравнить с тем ветхозаветным слепым
богатырем, который, чтобы погубить своих врагов, на самого себя повалил
крыше коего эти враги сидели^.
ЛЕКЦИЯ XXXI
СОСТАВ УДЕЛЬНОГО ОБЩЕСТВА. СОСТАВ МОСКОВСКОГО СЛУЖИЛОГО КЛАССА. ЭЛЕ-
МЕНТЫ СЛУЖИЛЫЕ.
ЭЛЕМЕНТЫ НЕСЛУЖИЛЫЕ: ГОРОЖАНЕ-ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ, ПРИКАЗНЫЕ, СЛУЖИЛЫЕ ПО
ПРИБОРУ. ИНОЗЕМЦЫ.
КОЛИЧЕСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ СОСТАВНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ПО ПЛЕМЕННОМУ ПРОИСХОЖ-
ДЕНИЮ. ЛЕСТВИЦА ЧИНОВ.
ЧИСЛЕННОСТЬ ВОЕННО-СЛУЖИЛОГО КЛАССА. ВНЕШНЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВА.
ВОЙНЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ. БОРЬБА С КРЫМОМ И НОГАЯМИ. ОБОРОНА СЕВЕРО-ВОС-
ТОЧНЫХ ГРАНИЦ. БЕРЕГОВАЯ СЛУЖБА.
ЛИНИИ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ УКРЕПЛЕНИЙ. СТОРОЖЕВАЯ И СТАНИЧНАЯ СЛУЖБА. ТЯ-
ЖЕСТЬ БОРЬБЫ.
ВОПРОС О ХОЗЯЙСТВЕННОМ И ВОЕННОМ УСТРОЙСТВЕ СЛУЖИЛОГО КЛАССА И ПО-
МЕСТНАЯ СИСТЕМА
Мы изучили положение, какое заняло московское боярство при своем но-
вом составе в отношении к государю и в государственном управлении. Но
политическое значение боярства не ограничивалось его правительственной
деятельностью. Боярин был не только высший сановник, правительственный
советник и сотрудник, но и соратник своего государя. По этому военному
значению боярство было только верхним слоем многочисленного военно-слу-
жилого класса, формировавшегося в Московском государстве в продолжение
XV и XVI вв. Как слой правительственный боярство выделялось из этого
класса, но оно входило в его состав как слой военно-служилый, составляя
его штаб и высшую команду. Теперь изучим состав и положение этого воен-
но-служилого класса, разумея и боярство как его составную часть.
СОСТАВ УДЕЛЬНОГО ОБЩЕСТВА. Состав военно-служилого класса в Московс-
ком государстве тех веков был очень сложен. Чтобы понять его составные
элементы, надо припомнить состав общества в удельном княжестве. Идеи'
подданства, как мы видели, в удельном княжестве не существовало: гос-
подствовали договорные отношения свободных обывателей удела к его князю,
основанные на обоюдных выгодах'... Общество делилось на классы по роду
услуг, какие

ЛЕКЦИЯ XXXI
оказывали лица удельному князю: одни служили ему ратную службу и на-
зывались боярами и слугами вольными; другие служили по дворцовому хо-
зяйству князя, были его дворовыми людьми и назывались слугами двор-ными;
наконец, третьи снимали у князя его земли, городские или сельские, за
что платили ему подать, тягло, и носили название людей тяглых, земских
или черных. Таковы три основных класса, из которых состояло свободное
гражданское общество в удельном княжестве: слуги вольные с боярами во
главе, слуги дворные и люди черные, городские и сельские. Холопы, как
несвободные люди, не составляли общественного класса в юридическом смыс-
ле слова. Особое положение занимали разные разряды лиц, состоявших^ при
церкви, с духовенством во главе: это был не особый класс, а целое об-
щество церковных людей, параллельное мирскому, со своим управлением и
судом, с исключительными привилегиями; в состав его входили классы, од-
нородные с мирскими, церковные бояре и слуги, крестьяне на церковных
землях и т.п. '
СЛУЖИЛЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ СЛУЖИЛОГО КЛАССА. Все слои удельного общества или
целиком вошли, или внесли свои вклады в состав служилого класса в Мос-
ковском государстве. Ядро его образовали бояре и слуги вольные, служив-
шие при московском княжеском дворе в удельные века^; только договорные
отношения теперь заменились обязательными государственными повинностями
по закону. С половины XV в. состав этого первоначального московского
двора, т.е. военно-служилого класса, осложнился новыми военными же эле-
ментами, вошедшими в - него со стороны. То были: 1) потомки князей вели-
ких и удельных, сведенных или сошедших со своих столов и вошедших в сос-
тав московского двора; 2) бояре и вольные слуги бывших великих и
удельных князей, вместе со своими хозяевами перешедшие на московскую
службу. Оба этих элемента целиком вошли в состав класса, хотя некоторое
время сохраняли свое местное обособление и даже в актах XVI в. писались:
князи ростовские, князи стародубские, двор тверской и т.д.
Кроме этих военных, или вольных, слуг в состав класса вошли еще эле-
менты, невоенные и невольные по происхождению. То были: 1) бывшие двор-
цовые, большею частью даже несвободные слуги великих и удельных князей,
разные приказные и ремесленные люди, служившие при княжеских дворах для
хозяйственных надобн-в-

ЛЕКЦИЯ XXXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

стей, ключники, казначеи, тиуны, дьяки с подьячими, конюхи, псари,
садовники и т.д. Приблизительно с половины XV в. эти дворцовые слуги
стали получать от московского государя земли наравне с военно-служилыми
людьми и вошли в один разряд с ними, отбывая по земле ратную службу.
2) У прежних удельных бояр и дворян были свои вооруженные дворовые
слуги, холопы, с которыми господа ходили в походы. Московское прави-
тельство иногда отбирало этих привычных к оружию боярских слуг, послу-
жильцев (бывших служителей), на государственную службу, наделяя их зем-
лей и заставляя по земле нести ратную повинность наравне с прочими слу-
жилыми людьми. Так, после покорения Новгорода Великого в Москве с кня-
жеских и боярских дворов забрано было 47 семейств таких слуг, которые
были испомещены в Вотьской пятине и впоследствии являются в составе
местного дворянства.
ЭЛЕМЕНТЫ НЕСЛУЖИЛЫЕ. 3) И неслужилое тяглое общество земских или чер-
ных людей вместе с духовенством также внесло свой вклад в состав мос-
ковского военно-служилого класса. Тяглые люди вместе с поповичами раз-
личными путями проникали в этот класс, а) С половины XV в. устанавлива-
ется правило, что все личные землевладельцы должны нести по земле воинс-
кую повинность. Завоевывая вольные города-Новгород, Псков, Вятку, мос-
ковское правительство находило там горожан, владевших землей, бояр, жи-
тых людей, земцев и, как землевладельцев, верстало их службу, одних ос-
тавляя на месте, а других переводя в центральные уезды Московского госу-
дарства, где их наделяли вотчинами или поместьями взамен покинутых зе-
мель. Я. ' уже говорил в свое время о массовых переселениях новгородцев в
московские пределы. В 1488 г. переведено было сюда более 7 тысяч житых
людей. Со многими из них, вероятно, было поступлено так же, как с бояра-
ми, житыми людьми и купцами новгородскими, переселенными в московские
края в следующем году числом более тысячи "голов", по выражению летопи-
си: всем им даны были поместья в Московском, Владимирском, Муромском,
Ростовском и других центральных уездах. На их место и были посланы в
Новгородскую землю те боярские послужильцы, о которых я сейчас говорил.
Такие же переселения делались из Пскова и Вятки после их покорения. Так
значительное количество землевладельцев-горожан из вольных городов

очутилось в составе поместного дворянства по средней и нижней Оке, в
Алексине, Боровске, Муроме и т. д/ б) С усложнением приказной админист-
рации и письменного канцелярского делопроизводства размножался и класс
дьяков с подьячими. Они набирались преимущественно из грамотных людей,
принадлежавших к духовному сословию или к городскому простонародью. Еще
князь Курбский с боярской досадой писал, что большинство московских
дьяков его времени, самых преданных слуг московского государя, вышло из
"поповичей и простого всенародства". Эти дьяки с подьячими получали за
свою приказную службу или приобретали сами вотчины и поместья и по обще-
му правилу, как землевладельцы, обязаны были отбывать ратную службу,
ставя за себя наемных или крепостных ратников. Дети их часто уже не си-
дели в канцеляриях, а со своих вотчин и поместий отбывали личную ратную
службу наравне с прочими служилыми людьми, в) Сверх постоянных служилых
людей, на которых ратная служба падала по отечеству, как наследственная
сословная повинность, московское правительство, нуждаясь в ратниках для
внешней обороны, набирало их на время войны и из тяглых классов, городс-
ких и сельских. Церковные' и светские землевладельцы, не отправлявшие
личной ратной службы, архиерейские кафедры, монастыри, бояре, занятые
при дворе, вдовы посылали со своих земель в походы соответственное число
вооруженных слуг, если не нанимали на время охотников. Из городских и
сельских обывателей, тяглых и нетяглых, иногда набирали ратных людей по
человеку с известного числа дворов, "от отцов детей и от братьи братью,
и от дядь племянников". По южным городам, смежным со степью, особенно по
реке Дону, жили казаки, которых правительство также приурочивало к рат-
ной службе. Все эти разряды людей представляли обильный резерв боевых
сил, из которого правительство по мере надобности прибирало ратных лю-
дей, пополняя этими людьми по прибору ряды постоянных служилых людей по
отечеству. Так, в 1585 г. в Епифанском уезде 289 донских казаков зараз
были поверстаны в звание детей боярских, составлявшее низший чи

и провинциального дворянства, и получили там поместные наделы. Нако-
нец, приказный человек половины XVII в. Котошихин в своем описании Мос-
ковского государства вспоминает, что в давние прошлые годы, когда бывали
войны у государства с соседями, московское правительство набирало ратни-
ков из людей всяких чинов, даже из холопов и крестьян, из коих многие

ЛЕКЦИЯ ХХЯ
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

. за свою ратную службу и за "полонное терпение" выходили из холопства
и крестьянства, получали от правительства мелкие поземельные участки в
поместное или вотчинное владение и таким путем входили в ряды детей бо-
ярских^. Таковы были разнообразные туземные струй, вносившие в состав
московского служилого люда боевые силы из разных классов общества.
ИНОЗЕМЦЫ. Но как в удельные века, так и теперь не прекращался прилив
ратных слуг из-за границы, из татарских орд, из Польши, особенно из Лит-
вы. Московское правительство иногда целыми массами принимало этих выез-
жих слуг. При* Василии, отце Грозного, с князем Глинским выехала из Лит-
вы толпа западноруссов, которые целым гнездом были испомещены в Муромс-
ком уезде и назывались "Глинского людьми" или просто "литвой". Точно так
же в 1535 г., в правление Елены, выехало на службу государя московского
300 семейств "литвы" с женами и детьми. По спискам провинциальных дво-
рян, сохранившимся от времени Грозного, встречаем среди помещиков Коло-
менского и других уездов "литвяков нововыезжих". Еще обильнее был прилив
с татарской стороны. Вслед за Василием Темным, когда он вышел из казанс-
кого плена, приехал служить ему с отрядом татар казанский царевич Касим.
Около половины XV в. этим татарам отдан был Мещерский Город ец на Оке с
уездом, где среди иноверцев мещеры и мордвы верст на 200 вокруг города
испомещена была дружина Касимова; с тех пор и самый город стал зваться
именем царевича. Точно так же при Грозном испомещены были многие татарс-
кие мурзы около г. Романова на Волге, доходы с которого шли на содержа-
ние этих поселенцев. Многие татары, становясь русскими помещиками, при-
нимали крещение и сливались с русскими служилыми людьми. В тех же про-
винциальных списках начала XVII в. встречаем в уездах Московском, Бо-
ровском, Калужском и смежных сотни новокрещен из татар - Ивана Салтанова
сына Турчанинова или Федора Девлетко-зина сына Резанова и т.п., отчест-
ва которых показывают, что отцы их, став там помещиками и вотчинниками,
еще в XVI в. оставались магометанами. Сохранилась одна челобитная, бро-
сающая некоторый свет на пути этого перелива татарских сил в состав
русского служилого люда. В 1589 г. нововыезжий татарин-новокрещен Ки-
рей-ка бил челом государю, что выехал он из Крыма на Дон к казакам и
служил там государю с казаками 15 лет,

крымских людей грабливал и на крымских людей воевать с казаками хажи-
вал, а с Дону пришел в Путивль и здесь женился тому 5 лет; так государь
смиловался бы, велел бы его двор в Путивле "обелить", освободить от по-
датей и ему служить царскую службу вместе с путивльскими белодворцами.
ПЛЕМЕННОЙ СОСТАВ КЛАССА. Так разнородны были составные элементы мос-
ковского военно-служилого класса^. Довольно трудно определить количест-
венное отношение между этими элементами. До нас дошла официальная родос-
ловная книга, составленная в правление царевны Софьи после отмены мест-
ничества на основании старого московского родословца и поколенных роспи-
сей, поданных в Разрядный приказ служилыми людьми разных фамилий. В этой
так называемой Бархатной книге перечислено до 930 служилых фамилий, ко-
торые составляли, как бы сказать, основной корпус московского служилого
класса, тот слой, что позднее стали называть столбовым дворянством*.
Книга не дает достаточных указаний, по которым можно было бы определить
количественное отношение между фамилиями по социальному происхождению их
родоначальников, но она сообщает данные, без сомнения неполные и не
всегда точные, которые позволяют составить хотя бы приблизительное поня-
тие о составе класса по племенному происхождению его фамилий. По такому
расчету фамилий русских, т.е. великорусских, оказывается 33%, происхож-
дения польско-литовского, т.е. в значительной степени западнорусско-
го, - 24%, происхождения немецкого, западноевропейского-25%, происхождения
татарского и вообще восточного-17% и 1% остается неопределим.
ЛЕСТВИЦА ЧИНОВ. Разнообразие составных элементов, социальных и этног-
рафических, должно было сообщать служилому московскому классу XV и XVI
вв. чрезвычайную пестроту. Со временем эти столь разнообразные элементы
с помощью одинаковых прав и обязанностей сольются в одно сословие, а
сословные права и обязанности при содействии одинакового воспитания,
одинаковых понятий, нравов и интересов сомкнут это сословие в плотный
однородный слой населения, который под именем дворянства надолго станет
во главе русского общества и оставит в нем глубокие следы своего влия-
ния. Но в XVI в. еще не было ничего подобного: говоря о тогдашнем воен-
но-служилом люде,

7 В. О. Ключевский, т. 2

ЛЕКЦИЯ XXXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

нельзя говорить об однородном плотном сословии. Пе-строта составных
элементов класса отражалась и на его служебной организации. Различные
слои его к концу XVI в. составили служебную иерархию, по ступеням кото-
рой служилые люди размещались "по отечеству и по службе - по родословной
знатности и по боевой годности, образуя несколько разрядов, или чинов.
Эти ступени составляли три группы чинов, горизонтально лежавшие одна на
другой'. Вот их перечень, начиная сверху:
1) чины думные, бояре, окольничие и думные дворяне;
2) чины служилые московские, т.е. столичные, - стольники, стряпчие,
дворяне московские, жильцы;
3) чины городовые или уездные, провинциальные - дворяне выборные, дети
боярские дворовые и дети боярские городовые". Дворяне выборные были наи-
более зажиточные и исправные по службе, отборные из уездных детей боярс-
ких, какие бывали не в каждом уезде, они по очереди на известный срок
вызывались в Москву для исполнения столичных поручений, служили младшими
офицерами в своих уездных отрядах, вместе с московскими чинами входили в
состав царева полка, когда государь сам шел в поход, вообще составляли
переходную ступень от городовых чинов к столичным ". Лествица перечис-
ленных служилых чинов XVI в. очень похожа на позднейшую табель о рангах,
однако отличается от нее тем, что служебные чины нашего времени приобре-
таются, разумеется, в законном порядке, служебной подготовкой, образова-
тельным цензом и потом личной службой, а в Московском государстве ими
жаловали не столько за личную службу, сколько "по отечеству", по службе
отцов и дедов, составлявшей ценз генеалогический; следовательно тогдаш-
ние чины в значительной степени были наследственными. Человек знатного
боярского рода обыкновенно начинал службу в чине дворянина московского,
штаб-офицера или даже стольника, полковника и постепенно поднимался вы-
ше. Незнатный городовой сын боярский мог дослужиться до чина жильца или
дворянина московского, но чрезвычайно редко поднимался выше. Значит, ро-
довитый человек начинал с того, чем иногда и очень редко кончал неродо-
витый.
ЧИСЛЕННОСТЬ КЛАССА. Трудно" определить численность всего военно-слу-
жилого московского класса в конце XVI в., когда завершалась его вербов-
ка. Английский посол Флетчер, бывший в Москве в 1588-1589 гг., насчиты-
вает до 100 тысяч ратников, полу-

чавших ежегодно жалованье и находившихся на постоянной службе, но он
не указывает количества многочисленных городовых детей боярских, которых
мобилизовали только для известного похода и потом распускали по домам.
Флетчер не говорит и о служилых инородцах - казанских татарах, черемисах
и мордве, которых Марже-рет немного позднее Флетчера насчитывает до 28
тысяч. По разрядной книге полоцкого похода 1563 г. в рати, какую повел с
собой царь под этот город, числилось свыше 30 тысяч боевых людей. Но
книга не считала вооруженных дворовых людей, с которыми шли в поход слу-
жилые помещики и вотчинники, и потому разрядную цифру армии, взявшей По-
лоцк, надобно удвоить, если не утроить; современники, очевидно, преуве-
личивали, доводя ее силу до 280 тысяч, даже до 400 тысяч. В 1581 г.,
когда Баторий осадил Псков с гарнизоном не менее 30 тысяч человек, а в
Новгороде стоял князь Голицын с 40 тысячами, под Старицей у царя было,
по летописи, собрано 300 тысяч. К этим массам надо прибавить еще многие
тысячи, которые защищали взятые незадолго до того Баторием Полоцк, Со-
кол, Великие Луки и другие города и большая часть которых погибла при
взятии этих городов. Тот же французский капитан Маржерет, перечисляя
разнообразные составные части московской рати, говорит, что они в сово-
купности достигают невероятного числа (un nombre incroyable) ".
ВНЕШНЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВА. Набор столь многочисленного воен-
но-служилого класса сопровождался глубокими переменами в общественном
строе Московского государства. Этот набор со всеми своими последствиями
был тесно связан с тем же основным фактом, из которого вышли уже изучен-
ные нами явления тех веков, т.е. территориальным расширением Московско-
го государства. Новые границы государства поставили его в непосредствен-
ное соседство с внешними иноплеменными врагами Руси-шведами, литовцами,
поляками, татарами. Это соседство ставило государство в положение, кото-
рое делало его похожим на вооруженный лагерь, с трех сторон окруженный
врагами. Ему приходилось бороться на два растянутых и изогнутых фронта,
северо-западный европейский и юго-восточный, обращенный к Азии. На севе-
ро-западе борьба изредка прерывалась кратковременными перемириями; на
юго-востоке в те века она не прерывалась ни на минуту. Такое состояние
непрерывной борьбы стало уже нормальным

ЛЕКЦИЯ XXXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

для государства в XVI в. Герберштейн^, наблюдавший Московию при отце
Грозного, вынес такое впечатление, что для нее мир-случайность, а не
война.
ВОЙНЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ. На европейском фронте шла борьба со Швецией и
Ливонией за восточные берега Балтийского моря, с Литвой-Польшей за За-
падную Русь. В 1492-1595 гг. было три войны со Швецией и семь войн с
Литвой - Польшей совместно с Ливонией. Эти войны поглотили не менее 50
лет, следовательно, на западе в эти 103 года мы круглым счетом год вое-
вали и год отдыхали.
НА ЮГО-ВОСТОКЕ. Зато на азиатской стороне шла изнурительная непрерыв-
ная борьба. Здесь не было ни миров, ни перемирий, ни правильных войн, а
шло вечное обоюдостороннее подсиживание^. Флетчер, нам уже известный,
пишет, что война с татарами крымскими, ногаями и другими восточными ино-
родцами бывает у Москвы каждый год. Золотая" Орда в XV в. уже распада-
лась и окончательно разрушилась в начале XVI в. Из ее развалин образова-
лись новые татарские гнезда, царства Казанское и Астраханское, ханство
Крымское и орды Ногайские за Волгой и по берегам морей Азовского и Чер-
ного, между Кубанью и Днепром. По завоевании Казани и Астрахани наиболее
беспокойств причинял Москве Крым по своей связи с турками, которые заво-
евали его в 1475 г. и положили здесь конец господству генуэзцев, владев-
ших Кафой-Феодосией, Суда-ком-Сурожем и другими колониями по берегам
Крыма. Прикрытый широкими пустынными степями, отрезанный от материка пе-
рекопью-широким и глубоким шестиверстным рвом, прорезывавшим узкий пере-
шеек с высоким укрепленным валом, Крым образовал неприступную с суши
разбойничью берлогу. Литвин Михалон, писавший о татарах, литовцах и
москвитянах в половине XVI в., насчитывает в Крыму не более 30 тысяч,
конных ратников, но к ним всегда готовы были присоединиться бесчисленные
татарские улусы, кочевавшие по обширным при-понтийским и прикаспийским
степям от Урала до нижнего Дуная. В 1571 и 1572 гг. хан крымский дважды
нападал на Москву с полчищами в 120 тысяч человек. Крымское ханство
представляло огромную шайку разбойников, хорошо приспособленную для на-
бегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были ее главным жизненным
промыслом. Тот же Флетчер пишет, что татары крымские

обыкновенно нападают на пределы Московского государства раз или дваж-
ды в год, иногда около троицына дня, чаще во время жатвы, когда легче
было ловить людей, рассеянных по полям. Но нередки были и зимние набеги,
когда мороз облегчал переправу через реки и топи. В начале XVI в. южная
степь, лежавшая между Московским государством и Крымом, начиналась скоро
за Старой Рязанью на Оке и за Ельцом на Быстрой Сосне, притоке Дона. Та-
тары, кое-как вооруженные луками, кривыми саблями и ножами, редко пика-
ми, на своих малорослых, но сильных и выносливых степных лошадях, без
обоза, питаясь небольшим запасом сушеного пшена или сыра да кобылиной,
легко переносились через эту необъятную степь, пробегая чуть не тысячу
верст пустынного пути. Частыми набегами они прекрасно изучили эту степь,
приспособились к ее особенностям, высмотрели удобнейшие дороги, сакмы,
или шляхи, и выработали превосходную тактику степных набегов; избегая
речных переправ, они выбирали пути по водоразделам; главным из их путей
к Москве был Муравский шлях, шедший от Перекопа до Тулы между верховьями
рек двух бассейнов, Днепра и Северного Донца. Скрывая свое движение от
московских степных разъездов, татары крались по лощинам и оврагам, ночью
не разводили огней и во все стороны рассылали ловких разведчиков. Так им
удавалось незаметно подкрадываться к русским границам и делать страшные
опустошения. Углубившись густой массой в населенную страну верст на 100,
они поворачивали назад и, развернув от главного корпуса широкие крылья,
сметали все на пути, сопровождая свое движение грабежом и пожарами, зах-
ватывая людей, скот, всякое ценное и удобопереносное имущество. Это были
обычные ежегодные набеги, когда татары налетали на Русь внезапно, от-
дельными стаями в несколько сотен или тысяч человек, кружась около гра-
ниц, подобно диким гусям, по выражению Флетчера, бросаясь туда, где чуя-
лась добыча. Полон-главная добыча, которой они искали, особенно мальчики
и девочки. Для этого они брали с собой ременные веревки, чтобы связывать
пленников, и даже большие корзины, в которые са

жали забранных детей. Пленники продавались в Турцию и другие страны.
Кафа была главным невольничьим рынком, где всегда можно было найти де-
сятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их
грузили на корабли и развозили в Константинополь, Анатолию и в другие
края Европы, Азии и Африки. В XVI в. в городах по берегам морей Черного
и Средизем-

ЛЕКЦИЯ XXXI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ного можно было встретить немало рабынь, которые укачивали хозяйских
ребят польской или русской колыбельной песней. Во всем Крыму не было
другой прислуги, кроме пленников. Московские полоняники за свое уменье
бегать ценились на крымских рынках дешевле польских и литовских; выводя
живой товар на рынок гуськом, целыми десятками, скованными за шею, про-
давцы громко кричали, что это рабы, самые свежие, простые, нехитрые,
только что приведенные из народа королевского, польского, а не московс-
кого. Пленные прибывали в Крым в таком количестве, что один еврей-меня-
ла, по рассказу Михало-на, сидя у единственных ворот перекопи, которые
вели в Крым, и видя нескончаемые вереницы пленных, туда проводимых из
Польши, Литвы и Московии, спрашивал у Михалона, есть ли еще люди в тех
странах, или уж не осталось никого.
БЕРЕГОВАЯ СЛУЖБА. Взаимные счеты и недоразумения, разделявшие Польшу-
Литву и Москву, близорукость их правительств и пренебрежение к интересам
своих народов мешали обоим государствам устроить дружную борьбу со степ-
ными хищниками. Московское государство с своей стороны напрягало все си-
лы и изобретало разнообразные способы для обороны своих южных границ.
Первым из них была береговая служба: ежегодно весной мобилизовались зна-
чительные силы на берег Оки ". Разрядные книги XVI в. ярко рисуют тре-
вожную жизнь на южных границах государства и усилия правительства для их
обороны. Ранней весной в Разрядном приказе закипала оживленная работа.
Дьяки с подьячими рассылали повестки в центральные и украйные уезды с
приказом собрать ратных людей, городовых дворян и детей боярских, назна-
чая им сборные пункты и сборный срок, обыкновенно 25 марта-день благове-
щения. Посланные, собрав ратников по списку всех сполна, ехали с ними на
государеву службу; укрывавшихся, сыскивая, били кнутом. Городовые дворя-
не и дети боярские выступали в поход "конны, людны и оружны", с указным
числом коней, вооруженных дворовых людей и в указном вооружении. Перес-
мотрев их на сборных пунктах, присланные из Москвы воеводы в случае тре-
вожных вестей из степи соединяли ратников в^ пять корпусов, полков;
большой полк становился у Серпухова, правая рука-у Калуги, левая-у Каши-
ры, передовой полк-у Коломны, сторожевой-у Алексина. Кроме того, выдви-
гался вперед шестой полк, летучий ертоул, для разведочных разъездов. При
дальнейших тревожных ве-

стях эти полки в известном порядке трогались с Оки и вытягивались к
степной границе. Таким образом, ежегодно поднималось на нога до 65 тысяч
рати ". Если не приходило из степи тревожных вестей, полки стояли на
своих местах иногда до глубокой осени, пока распутица не являлась им на
смену посторожить Московское государство от внешних врагов.
ОБОРОНИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ. Другим * средством обороны было построение на
опасных границах укрепленных линий, которые не давали бы татарам вры-
ваться внутрь страны до сбора полков. Такие линии, черты, как они тогда
назывались, состояли, из цепи городов, острогов и острожков, обнесенных
рублеными стенами либо тыном, стоячими, остроганными сверху бревнами, со
рвами, валами, лесными засеками, завалами из подсеченных деревьев в за-
поведных лесах-все это с целью затруднить движение степных конных пол-
чищ. На юго-восточной стороне древнейшая из таких линий и ближайшая к
Москве шла по Оке от Нижнего Новгорода до Серпухова, отсюда поворачивала
на юг до Тулы и продолжалась до Козельска. Впереди этой линии тянулась
верст на 400 от Оки под Рязанью мимо Венева, Тулы, Одоева, Лихвина до
реки Жиздры под Козельском цепь засек со рвами и валами в безлесных про-
межутках, с острожками и укрепленными воротами. Вторая линия, построен-
ная в царствование Грозного, шла от города Алатыря на реке Суре, захва-
тывая в свою цепь Темников, Шацк, Ряжск, Данков, Новосиль, Орел, продол-
жалась" к юго-западу" на Новгород-Северский и отсюда круто поворачива-
ла" на Рыльск и Путивль, также имея впереди, где было можно, засеки,
рвы, острожки. При царе Федоре в исходе XVI в. возникла третья линия,
чрезвычайно ломаная, точнее-представлявшая три ряда городов, постепенно
углублявшиеся в степь: Кромы, Ливны и Елец, Курск, Оскол и Воронеж, Бел-
город и Валуйки - два последних в южных частях нынешних губерний Курской
и Воронежской. С построением города Борисова в 1600 г. цепь укрепленных
украинских городов подошла к среднему течению Северного Донца, в ка-
кие-нибудь 15 лет продвинулась к югу с верхней Оки и Тихой Сосны верст
"^ 500-600 до черты, за которой неподалеку начинались уже татарские ко-
чевья. Первоначальное, коренное население этих городов и острогов сос-
тавлялось из военного люда, казаков, стрельцов, детей боярских, разных
служеб служилых людей, но к ним присоединялись и простые обыватели из
ближних городов. Старинная повесть о

ЛЕКЦИЯ xxxi
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

чудотворной курской иконе божией матери дает несколько указаний на
постройку и заселение этих украйных городов. Курск вместе с Ливнами и
Воронежем входил в третью оборонительную линию, в цепь городов, назы-
вав-
шихся "польскими" или "от поля", со степной стороны. Он возник на
месте
древнего города, носившего то же имя и известного уже в XI в. В Баты-
ево
нашествие он был разорен до основания, и с тех пор весь тот край за-
пус-
тел надолго, покрылся большими лесами, в которых обильно развелись
звери
и дикие пчелы, привлекавшие к себе промышленников из Рыльска и других
окрестных городов. Но татарские набеги мешали основаться здесь проч-
ному:
поселению, несмотря на то что недалеко от Курского городища в XV в.
яви-
лась чудотворная икона, собиравшая к себе много богомольцев. Наконец
слух о чудесах от иконы, стоявшей в малой хижине среди пустыни, дошел
до
царя Федора, и он повелел в 1597 г. на пустевшем 3'/2 столетия горо-
дище
построить город. Слыша, что тот край исполнен всяким довольством,
хле-
бом, и зверем, и медом, много народу приходило из Мценска, Орла и
других
окрестных городов и селилось в Курске и его уезде. СТОРОЖЕВАЯ И СТА-
НИЧНАЯ СЛУЖБА. Одновременно с укрепленными линиями
устроялась сторожевая и станичная служба, бывшая третьим и очень важ-
ным
оборонительным средством. Опишу ее, как она отправлялась около 1571
г.,
когда для ее упорядочения образована была особая комиссия под предсе-
да-
тельством боярина князя М. И. Воротынского, составившая устав той и
дру-
гой службы. Из передовых городов второй и частью третьей оборони-
тельной
линии выдвигались в разных направлениях на известные наблюдательные
пун-
кты сторожи и станицы в два, в четыре и больше конных ратников, детей
боярских и казаков, наблюдать за движениями в степи ногайских и
крымских
татар, "чтоб воинские люди на государевы украины безвестно войною не
приходили". Наблюдательные пункты удалялись от городов дня на четыре
или
дней на пять пути. Перед 1571 г. таких сторож было 73 и они образова-
ли
12 цепей, сетью тянувшихся от реки Суры до реки Сейма и отсюда пово-
рачи-
вавших на реки Ворсклу и Северный Донец. Сторожевые пункты отстояли
один
от другого на день, чаще на полдня пути, чтобы возможно было пбстоян-
ное
сообщение между ними. Сторбжи были ближние и дальние, называвшиеся по
городам, из которых они выходили. Б'лиже к Оке, в заднем ряду, стано-
ви-

лись сторожи дедиловские, одна епифанская, мценские и новосильские,
налево от них-мещерские, шацкие и ряжские, направо-орловские и кара-
чевс-
кие, южнее, далее в степь, - сосенские (по реке Быстрой Сосне), от
Ельца и
Ливен-донские, рыльские, путивльские и, наконец, донецкие, самые
дальние. Сторожа должны были стоять на своих местах неподвижно, "с
коней
не оседая", преимущественно оберегая речные броды, перелазы, где та-
тары
лазили через реки в своих набегах. В то же время станичники по два
чело-
века объезжали свои урочища, пространства, порученные их бережению,
верст по шести, по десяти и по пятнадцати направо и налево от наблю-
да-
тельного пункта. Высмотрев движение татар, станичники тотчас давали о
том знать в ближние города, а сами, пропустив татар, разъезжали, ре-
ког-
носцировали сакмы, которыми прошел неприятель, чтобы сметить его чис-
лен-
ность по глубине конских следов. Была выработана целая система пере-
дачи
степных вестей сторожами и станичниками. Капитан Маржерет говорит,
что
сторожа становились обыкновенно у больших одиноких степных деревьев,
один из них наблюдал с вершины дерева, другие кормили оседланных ло-
ша-
дей. Заметив пыль на степной сакме, сторож садился на готового коня и
скакал к другому сторожевому дереву, сторож которого, едва завидев
ска-
чущего, скакал к третьему, и т.д. Таким образом весть о неприятеле
до-
вольно быстро достигала украйных городов и самой Москвы.
ТЯЖЕСТЬ БОРЬБЫ. Так шаг за шагом отвоевывали степь у степных разбой-
ников. В продолжение XVI в. из года в год тысячи пограничного населения
пропадали для страны, а десятки тысяч лучшего народа страны выступали на
южную границу, чтобы прикрыть от плена и разорения обывателей цент-
ральных областей. Если представить себе, сколько времени и сил матери-
альных и духовных гибло в этой однообразной и грубой, мучительной погоне
за лукавым степным хищником, едва ли кто спросит, что делали люди Вос-
точной Европы, когда Европа Западная достигала своих успехов в промыш-
ленности и торговле, в общежитии, в науках и искусствах.
ВОПРОС ОБ УСТРОЙСТВЕ СЛУЖИЛОГО КЛАССА. Хозяйственное и военное уст-
ройство служилого класса было согласовано как с условиями внешней
борьбы, так и с наличными экономическими средствами государства"*. Пос-
тоянные внешние опасности создали для московского правительства необхо-
ди-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
мость многочисленной вооруженной силы. По мере того как эта сила на-
биралась, возникал и все настойчивее требовал разрешения вопрос, как со-
держать эту вооруженную массу. В удельные века содержание немногочислен-
ного служилого люда при княжеских дворах обеспечивалось тремя главными
источниками. То были: 1) денежное жалованье", 2) вотчины, приобретению
которых служилыми людьми содействовали князья, 3) кормления, доходы с
известных правительственных должностей, на которые назначались служилые
люди. В XV и XVI вв. эти удельные источники были уже недостаточны для
хозяйственного обеспечения все разраставшегося служилого класса. Возни-
кала настоятельная нужда в новых экономических средствах. Но московское
объединение Северной Руси не дало таких средств, не сопровождалось за-
метным подъемом народного благосостояния; торговля и промышленность не
сделали значительных успехов. Натуральное хозяйство продолжало гос-
подствовать. Успешным собиранием Руси Московской государь-хозяин приоб-
рел один новый капитал: то были обширные пространства земли, пустой или
жилой, населенной крестьянами. Только этот капитал он и мог пустить в
оборот для обеспечения своих служилых людей. С" другой стороны, свойства
врагов, с которыми приходилось бороться Московскому государству, особен-
но татар, требовали быстрой мобилизации, постоянной готовности встретить
неприятеля на границах. Отсюда естественно возникала мысль рассыпать
служилых людей по внутренним, особенно по окрайным, областям с большей
или меньшей густотой, смотря по степени их нужды в обороне, сделать из
землевладельцев живую изгородь против степных набегов. Для этого и при-
годились обширные земельные пространства, приобретенные Московским госу-
дарством ". Таким образом, земля сделалась в руках московского прави-
тельства средством хозяйственного обеспечения ратной службы; служилое
землевладение стало основанием системы народной обороны. Из этого соеди-
нения народной обороны с землевладением выработалась поместная система.
Эта система является в истории русского общественного строя с половины
XV
в. вторым коренным фактом, вышедшим из территориального расширения
Московского государства, считая первым фактом усиленный набор многочис-
ленного служилого класса. В нашей истории немного фактов, имеющих такое
значение в образовании государственного порядка и общественного быта,
какое имела эта поместная система. К ее изучению мы и обращаемся.

ЛЕКЦИЯ XXXII
ПОМЕСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ.
МНЕНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПОМЕСТНОГО ПРАВА ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПОМЕСТНОГО ЗЕМ-
ЛЕВЛАДЕНИЯ ' ПОМЕСТНАЯ СИСТЕМА. ЕЕ ПРАВИЛА.
ПОМЕСТНЫЕ И ДЕНЕЖНЫЕ ОКЛАДЫ. ПОМЕСТНОЕ ВЕРСТАНИЕ. ПРОЖИТКИ
ПОМЕСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕ-ниь. Поместной системой мы называем порядок слу-
жилого, т.е. обязанного ратной службой, землевладения, установившийся в
Московском государстве XV и XVI вв. В основании этого порядка лежало по-
местье. Поместьем в Московской Руси назывался участок казенной или цер-
ковной земли, данный государем или церковным учреждением в личное владе-
ние служилому человеку под условием службы, т.е. как вознаграждение за
службу и вместе как средство для службы. Подобно самой службе, это вла-
дение было временным, обыкновенно пожизненным. Условным, личным и вре-
менным характером своим поместное владение отличалось от вотчины, сос-
тавлявшей полную наследственную земельную собственность своего вла-
дельца.
МНЕНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПОМЕСТНОГО ПРАВА. Происхождение и развитие по-
местного землевладения-один из самых трудных для изучения и самых важных
по значению вопросов в ^тории русского права и государственного уст-
ройства. понятно *, что историки-юристы наши много занимались этим воп-
росом. Из высказанных ими мнений приведу два наиболее авторитетных. Не-
волин в своей Истории российских гражданских законов допускает существо-
вание такого условного землевладения и даже правил для него до
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
мость многочисленной вооруженной силы. По мере того как эта сила на-
биралась, возникал и все настойчивее требовал разрешения вопрос, как со-
держать эту вооруженную массу. В удельные века содержание немногочислен-
ного служилого люда при княжеских дворах обеспечивалось тремя главными
источниками. То были: 1) денежное жалованье", 2) вотчины, приобретению
которых служилыми людьми содействовали князья, 3) кормления, доходы с
известных правительственных должностей, на которые назначались служилые
люди. В XV и XVI вв. эти удельные источники были уже недостаточны для
хозяйственного обеспечения все разраставшегося служилого класса. Возни-
кала настоятельная нужда в новых экономических средствах. Но московское
объединение Северной Руси не дало таких средств, не сопровождалось за-
метным подъемом народного благосостояния; торговля и промышленность не
сделали значительных успехов. Натуральное хозяйство продолжало гос-
подствовать. Успешным собиранием Руси Московской государь-хозяин приоб-
рел один новый капитал: то были обширные пространства земли, пустой или
жилой, населенной крестьянами. Только этот капитал он и мог пустить в
оборот для обеспечения своих служилых людей. С" другой стороны, свойства
врагов, с которыми приходилось бороться Московскому государству, особен-
но татар, требовали быстрой мобилизации, постоянной готовности встретить
неприятеля на границах. Отсюда естественно возникала мысль рассыпать
служилых людей по внутренним, особенно по окрайным, областям с большей
или меньшей густотой, смотря по степени их нужды в обороне, сделать из
землевладельцев живую изгородь против степных набегов. Для этого и при-
годились обширные земельные пространства, приобретенные Московским госу-
дарством ". Таким образом, земля сделалась в руках московского прави-
тельства средством хозяйственного обеспечения ратной службы; служилое
землевладение стало основанием системы народной обороны. Из этого соеди-
нения народной обороны с землевладением выработалась поместная система.
Эта система является в истории русского общественного строя с половины
XV
в. вторым коренным фактом, вышедшим из территориального расширения
Московского государства, считая первым фактом усиленный набор многочис-
ленного служилого класса. В нашей истории немного фактов, имеющих такое
значение в образовании государственного порядка и общественного быта,
какое имела эта поместная система. К ее изучению мы и обращаемся.

лвкция хххи
в. о... КЛЮЧЕВСКИЙ

половины XV в., до княжения Ивана III. Но основания поместного права,
по его мнению, являются только со времени этого великого князя, когда
входит в употребление и самое слово поместье, и в развитии поместной
системы из этих оснований Неволин считает возможным участие греческого
влияния, византийского государственного права, проводником которого в
московскую государственную жизнь был брак Ивана III с греческой царев-
ной. "По крайней мере, - говорит Неволин, - слово поместье составлено по
примеру греческого TOTTLOV: Так назывались в Византийской империи позе-
мельные участки, которые были даваемы лицам от правительства под услови-
ем воинской службы и переходили под тем же условием от отца к детям" ^".
Но прилагательное от слова поместье является в древнерусском языке
раньше появления царевны Софьи на Руси; в окружном послании митрополита
Ионы 1454 г. поместными называются удельные князья в противоположность
великим". Потому едва ли термин и понятие русского поместья были подра-
жанием слову и институту византийского государственного права. Другой
историк-Градовский дает вопросу более сложное решение. Поместное владе-
ние предполагает верховного собственника, которому земля принадлежит как
неотъемлемая собственность. Русская государственная жизнь в первый пери-
од нашей истории не могла-де выработать идеи такого верховного землевла-
дельца: русский князь того времени считался государем, но не владельцем
земли. Понятие о князе как верховном землевладельце возникло только в
монгольский период. Русские князья как представители власти хана пользо-
вались в своих уделах правами, какие имел хан на всем подвластном ему
пространстве. Потом русские князья унаследовали от хана эти госу-
дарственные права в свою полную собственность, и это наследство поколе-
бало начало частной собственности^". Но Градовский, как и Неволин,
объясняя происхождение поместной системы, говорит, собственно, о проис-
хождении поместного права, идеи поместного, условного владения землей.
Но право и основанная на нем система общественных отношений-два совер-
шенно различных и

сторических момента. Не входя в разбор спорного вопроса о происхожде-
нии права, остановлю ваше внимание только на фактах, объясняющих разви-
тие системы^*.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПОМЕСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ. Как и все в Московском

государстве, поместное землевладение возникло еще в удельное время;
оно имело свой первоначальный источник в поземельном хозяйстве московс-
кого князя. Чтобы объяснить происхождение такого землевладения, надобно
припомнить опять состав общества в удельном княжестве. Мы видели, что
при дворе удельного князя было два рода слуг: 1) слуги вольные, военные,
2) слуги дворные, дворцовые, называвшиеся еще "слугами иод дворским".
Слуги вольные составляли боевую дружину князя и служили ему по договору.
Обязательства, какие они на себя принимали, не простирались на их вотчи-
ны: служебные отношения слуг вольных были совершенно обособлены от отно-
шений поземельных. Слуга вольный мог покинуть князя, которому он служил,
и перейти на службу к другому князю, не теряя своих владельческих прав
на вотчину, находившуюся в покинутом княжестве. Это разделение служебных
и поземельных отношений слуг вольных очень точно и настойчиво проведено
в договорных грамотах князей удельного времени. Так, в договоре сыновей
Калиты 1341 г. младшие братья говорят старшему, Семену: "А боярам и слу-
гам вольным воля; кто поедет от нас к тобе или от тобе к нам, нелюбья ны
не держати"^. Это значит, что если слуга вольный покинет службу при дво-
ре одного брата и перейдет к другому, оставленный брат не должен мстить
за это покинувшему его слуге. Итак, вольная служба не связывалась с зем-
левладением. Слуги под дворским, дворецким, составляли хозяйственную
службу князя. Эта служба, напротив, обыкновенно обусловливалась землев-
ладением. Слуги дворные были ключники, тиуны, разные дворцовые приказчи-
ки, псари, конюхи, садовники, бортники и другие ремесленники и рабочие
люди. Они резко отличались от слуг вольных, военных, и князья в догово-
рах обязывались не принимать их, как и черных людей, т.е. крестьян, в
военную службу. Одни из этих слуг дворных были лично свободные люди,
другие принадлежали к холопам князя. Тем и другим удельный князь за их
службу или для обеспечения исправного ее отбывания давал участки земли в
пользование. Отношение таких слуг к князю по земле изобр

ажено в духовной грамоте удельного князя серпуховского Владимира Анд-
реевича 1410 г. Князь-завещатель говорит здесь о своих дворовых людях,
которым розданы были земли в пользование, что, кто из тех бортников, са-
довников, псарей не захочет жить на тех землях, "ин земли лишен, поди
прочь, а сами сыну князю Ивану не надобе, на которого грамоты полные не
будет, а земли их

ЛЕКЦИЯ XXXII
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

сыну князю Ивану". Люди, на которых не было полной грамоты, - это слу-
ги, лично свободные, не холопы полные. Грамота князя Владимира хочет
. сказать, что для тех и других дворцовых слуг, как свободных, так и хо-
лопов, пользование княжей землей неразрывно связано было со службой по
княжескому хозяйству. Даже лично свободные слуги по своим дворцовым обя-
занностям становились неполноправными, не могли, например, приобретать
земли в полную собственность, на вотчинном праве, на каком владели зем-
лей слуги вольные. В той же духовной князя Владимира серпуховского мы
читаем условие: "А что мои ключники не купленные, а покупили деревни за
моим ключом, сами ключники детем моим не надобе, а деревни их детем мо-
им, во чьем будут уделе" \ Значит, эти ключники были лично свободные лю-
ди; служа князю, они покупали деревни в его княжестве, т.е. приобретали
их в собственность, но эта собственность не признавалась полной: как
скоро приобретатели покидали службу при князе, они, несмотря на свою
личную свободу, лишались купленных ими деревень. Древнерусская юридичес-
кая норма "по ключу по сельскому холоп", не лишая их личной свободы, ог-
раничивала их право землевладения. Таким образом, различные роды службы
при дворе удельного князя вознаграждались разными способами. Это было
одним из отличий службы вольной от дворной. Вольные слуги получали от
князя за свою службу кормы и доводы, т.е. доходные административные и
судебные должности^: по договорным грамотам князей тот слуга и призна-
вался вольным, "кто в кормленьи бывал и в доводе". Напротив, слуги двор-
ные не назначались на такие доходные должности; служба их вознагражда-
лась земельными дачами только под условием службы или правом приобретать
земли куплей под тем же условием. С половины XV в. с московским объеди-
нением Северной Руси произошли важные перемены в строе служилого класса.
Во-первых, служба слуг вольных, оставаясь военной, перестает быть
вольной, становится обязательной: они лишаются права покидать службу ве-
ликому князю московскому и переезжать в уделы, а тем паче за русскую
границу.
Вместе с тем слугам военным, переставшим быть вольными, московский
государь за их службу дает земли на особенном праве, отличном от вотчин-
ного. В первое время такие земли не назывались еще поместьями, но владе-
ние ими отличалось уже условным характером. Такой характер особенно ясно
обнаруживается в одном замечании духовной грамоты великого князя Василия

Темного 1462 г. Одним из усерднейших боевых слуг этого князя в борьбе
с Шемякой был некто Федор Басенок. Мать великого князя Софья Витовтовна
дала этому Басенку два своих села в Коломенском уезде, предоставив сыну
своему по смерти ее распорядиться этими селами. Сын в своей духовной и
пишет о селах Басенка, что после Басенкова живота те села должны отойти
к его великой княгине-жене'. Значит, села, пожалованные слуге вольному,
даны были ему только в пожизненное владение-это один из признаков, и
признак существенный, владения поместного. Наконец, в-третьих, дворцовая
служба, в удельные века столь резко отделявшаяся от вольной, военной, с
половины XV в. стала смешиваться с последней, соединяться со службой
ратной. Слуги дворные, как и бывшие слуги вольные, одинаково стали
зваться служилыми людьми московского государя и ходить в походы наравне
с ними. Тем и другим слугам правительство раздавало казенные земли в
пользование совершенно на том же праве, на каком получали их слуги двор-
ные
XIV в., только под условием ратной службы, которой прежде не несли
последние. Как скоро произошли эти перемены в служебных отношениях и в
служилом землевладении, это землевладение получило характер поместного.
Земельные дачи, обусловленные дворцовой и ратной службой бывших вольных
и дворцовых слуг, и получили в
XV и XVI вв. название поместий^.
ПОМЕСТНАЯ СИСТЕМА. Итак, повторю, поместное владение развилось из
землевладения дворцовых слуг при удельных князьях и отличалось от этого
землевладения тем, что условливалось не только дворцовой, но и ратной
службой. Это отличие' становится заметно с половины XV в.; не раньше
этого времени поместье получает значение средства обеспечения как двор-
цовой, так и ратной службы-впрочем*, тогда же оба этих рода службы сли-
ваются, теряют юридическое различие'. С той поры возникает юридическая
идея поместья как земельного участка, обеспечивающего государственную
службу служилого человека, ратную или дворцовую-безразлично. С того же
времени, т.е. со второй половины XV в., поместное землевладение склады-
вается в стройную и сложную систему, вырабатываются точные правила испо-
мещения, раздачи земель в поместное владение. Эти правила стали необхо-
димы, когда правительство, создав усиленным набором многочисленную воо-
руженную массу, начало устроять ее содержание

ЛЕКЦИЯ XXXII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

земельными дачами. Следы усиленной и систематической раздачи казенных
земель в поместное владение появляются уже во второй половине XV в. До
нас дошла переписная книга Вотьской пятины Новгородской земли, состав-
ленная в 1500 г. В двух уездах этой пятины. Ладожском и Ореховском,
встречаем по этой книге уже 106 московских помещиков, на землях которых
находилось около 3 тысяч дворов с 4 тысячами живших в них крестьян и
дворовых людей. Эти цифры показывают, как торопливо шло испомещение слу-
жилых людей и какого развития достигло московское поместное владение на
северо-западной окраине государства, в Новгородской земле, в течение ка-
ких-нибудь 20 лет по завоевании Новгорода. В названных уездах Вотьской
пятины по указанной книге едва ли не большая половина всей пахотной зем-
ли была уже во владении помещиков, переведенных из центральной Московс-
кой Руси". Следы такого же усиленного развития поместного владения
встречаем и в центральных уездах государства. От первых лет XVI в. сох-
ранилось несколько межевых грамот, разграничивающих Московский и ближай-
шие к нему уезды один от другого. По границам этих уездов грамоты указы-
вают рядом с вотчинниками множество мелких помещиков: это были дьяки с
подьячими, псари, конюхи-словом, те же дворцовые слуги, которым в XIV в.
князья давали земли в пользование за службу. В XVI в. служилые люди
иногда испомещались одновременно целыми массами. Наиболее известный слу-
чай такого испомещения относится к 1550 г. Для разных служеб при дворе
правительство тогда набрало из разных уездов тысячу наиболее исправных
служилых людей из городовых дворян и детей боярских. Служилым людям, ко-
торых служба привязывала к столице, нужны были для хозяйственных надоб-
ностей подмосковные вотчины или поместья. Этой тысяче набранных по уез-
дам для столичной службы служилых людей правительство и роздало поместья
в Московском и ближайших уездах, присоединив к этой массе несколько лю-
дей высших чинов, бояр и окольничих, у которых не было подмосковных.
Размеры поместных участков были неодинаковы и соответствовали чинам по-
мещико

в: бояре и окольничие получили по 200 четвертей пашни в поле (300 де-
сятин в 3 полях); дворяне и дети боярские городовые, разделенные на нес-
колько статей или разрядов, получили по 200,150 и по 100 четвертей в
каждом поле. Таким образом, 1078 служилым людям разных чинов в том году
роздано было зараз 176775 десятин пашни в 3 полях". Вскоре после завое-
ва-

ния Казани правительство привело в порядок поместное владение и позе-
мельную службу, составило списки служилых людей с разделением их на
статьи по размерам поместного владения и по окладам денежного жалованья,
которое с того же времени приведено было в правильное соотношение с раз-
мером ратной службы". До нас дошли отрывки этих списков, составленных
около 1556 г. Здесь при имени каждого служилого лица обозначено, сколько
у него вотчины и поместья, с каким числом дворовых людей обязан он яв-
ляться на службу и в каком вооружении и как велик назначенный ему оклад
денежного жалованья". С этого времени поместное владение и является
стройной и сложной системой, основанной на точно определенных и постоян-
ных правилах. Изложу в схематическом виде основания этой системы, как
они установились, к" началу XVII в."
ПРАВИЛА СИСТЕМЫ. Поземельным ^* устройством и всеми поземельными от-
ношениями служилых людей заведовало особое центральное учреждение-По-
местный приказ, как приказ Разрядный заведовал их военно-служебными от-
ношениями, насколько те и другие отношения были тогда разграничены '^.
Служилые люди владели землей по месту службы, как и служили по месту,
где владели землей, - так можно понимать слово поместье, каково бы ни было
происхождение этого термина, и, кажется, так же понимали его у нас и в
старину. Служба привязывала служилых людей либо к столице, либо к из-
вестной области. Поэтому и служилые люди разделялись на два разряда. К
первому принадлежали высшие чины, служившие "с Москвы", а также выбор из
городов, о котором у нас уже была речь. Второй разряд составляли низшие
чины, служившие "из городов", городовые или уездные дворяне и дети бо-
ярские. Московские чины кроме поместий и вотчин в дальних уездах должны
были иметь по закону подмосковные дачи '^. Городовые дворяне и дети бо-
ярские получали поместья преимущественно там, где служили, т.е. где
-должны были защищать государство, образуя местную землевладельческую
милицию '". Служебные обязанности служилого человека падали не только
на его поместье, но и на вотчину, следовательно, служба была не помест-
ная, а поземельная. В половине XVI в. была точно определена самая мера
службы с земли, т.е. тяжесть ратной повинности, падавшей на служилого
человека по его земле. По закону 20 сентября 1555 г. с каждых 100 четей
доброй,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ xxxii

угожей' пашни в поле, т.е. со 150 десятин доброй пахотной земли,
должен был являться в поход один ратник "на коне и в доспехе полном", а
в дальний поход-с двумя конями. Землевладельцы, у которых было больше
100 четвертей пашни в поместьях и вотчинах, выводили с собой в поход или
выставляли, если не шли сами, соразмерное пашне количество вооруженных
дворовых людей. Поместные оклады или наделы назначались "по отечеству и
по службе", по родовитости служилого лица и по качеству его службы, а
потому были очень разнообразны. Притом новику, начинавшему службу, обык-
новенно давали не весь оклад сразу, а только часть его, делая потом при-
бавки по службе. Поэтому оклады отличались от дач. Размеры тех и других
определялись различными условиями. Оклады были прямо пропорциональны чи-
нам: чем выше чин служилого человека, тем крупнее его поместный оклад.
Размер дачи обусловливался размером вотчины и продолжительностью службы;
дачи были обратно пропорциональны вотчинам: чем значительнее была вотчи-
на у служилого человека, тем меньше его поместная дача, ибо поместье бы-
ло, собственно, подспорьем или заменой вотчины. Наконец, и к окладу и к
даче делались придачи по продолжительности и исправности службы'^. Все
эти условия схематически можно выразить так: оклад-по чину, дача-по вот-
чине и служебному возрасту, придача и к окладу и к даче-по количеству и
качеству службы"*.
ПОМЕСТНЫЕ ОКЛАДЫ. Таковы общие черты поместной системы. Обращаясь к
подробностям, находим указания, что люди высших чинов, бояре, окольничие
и думные дворяне, получали поместья от" 800 до 2000 четвертей (1200-3000
десятин), стольники и дворяне московские-от 500 до 1000 четвертей
(750-1500 десятин). В царствование Михаила состоялся закон, запрещавший
назначать стольникам, стряпчим и дворянам московским поместные оклады
свыше тысячи четвертей. Оклады провинциальных дворян и детей боярских
были еще разнообразнее в зависимости от чинов, продолжительности службы,
густоты служилого населения и запаса удобных для испомещения земель в
том или другом уезде; например, в Коломенском уезде по книге 1577 г.
низший оклад-100 четвертей, высший - 400; 100 четвертей, как мы видели,
признавались мерою, как бы единицей измерения служебной повинности слу-
жилого человека. Если по той же книге высчитать средний

оклад коломенского служилого человека, получим 289 десятин пашни, но
в Ряжском уезде, который имел более густое служилое население, средний
оклад понижается до 166 десятин. Впрочем, размер поместного оклада имел
очень условное, даже фиктивное хозяйственное значение: поместные дачи
далеко ему не соответствовали. По коломенской книге 1577 г., первому по
списку сыну боярскому, как наиболее исправному, назначен высший оклад в
400 четвертей пашни, а на деле в принадлежавших ему коломенских по-
местьях числилось действительной пашни только 20 четвертей да "перелогу
и лесом поросло - 229 четвертей. Пашня запускалась под перелог и даже под
кустарь и лес по недостатку хозяйственных средств, инвентаря и рабочих
рук у земледельца, но и тогда она принималась в счет пахотного надела
при назначении поместного оклада и при расчете отношения поместного ок-
лада к даче. Переступим несколько за пределы изучаемого времени, чтобы
нагляднее видеть разницу между окладами и дачами. По книге Белевского
уезда 1622 г. значится 25 человек выбора, составлявшего высший разряд
уездных служилых людей; это были наиболее состоятельные и исправные слу-
жилые люди уезда, получавшие высшие поместные оклады и дачи. Оклады бе-
левским выборным дворянам по той книге назначены были в размере от 500
до 850 четей. Окладное количество земли, назначенной этим дворянам, дос-
тигает 17 тысяч четвертей (25 500 десятин); между тем в дачах, т.е. в
действительном владении, за ними состояло только 4133 чети (6200 деся-
тин). Значит, дачи составляли только 23% окладного назначения. Возьмем
еще книги двух уездов, входивших в одну хозяйственную полосу с Белевс-
ким, чтобы видеть, как при одинаковых или сходных географических и хо-
зяйственных условиях разнообразились поместные дачи: среднее поместье в
даче для всех городовых детей боярских Белевского уезда-150 десятин,
Елецкого-123 десятины, Мценского-68 десятин. Наконец, из книг тех же
уездов можно видеть отношение землевладения вотчинного к поместному, по
крайней мере в тех же верхнеокских уездах: вотчины составляли в Белевс-
ком у

езде 24% всего служилого городового землевладения, в Мценском-17%, в
Елецком-0,6%, а в Курском, прибавим, даже 0,14%, тогда как в Коломенском
уезде, если судить только по одному Большому стану, ^а коломничанами и
детьми боярскими других городов значилось, по писцовой книге 1577 г.,
вотчин 39% всего служилого городового землевладения, не считая того, чем

ЛЕКЦИЯ хххп
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

владели там церковные учреждения и люди высших столичных чинов. Итак,
чем далее на юг, в глубь степи, тем более вотчинное владение отступало
перед поместным. Запомним этот вывод, он объяснит нам многое при изуче-
нии общественного склада и экономических отношений в южных и центральных
уездах государства.
ОКЛАДЫ ДЕНЕЖНЫЕ. К окладу поместному обыкновенно присоединялся денеж-
ный в известной пропорции. О денежном жалованье служилым людям говорит
уже Герберштейн, известия которого относятся ко времени отца Грозно-
го, - возможно, что это подспорье поместной службе делалось и раньше, еще
при деде Грозного. Размеры денежных окладов зависели от тех же условий,
какими определялись оклады поместные, поэтому должно было существовать
известное отношение между теми и другими. По документам XVI в. трудно
уловить это отношение, но в XVII в. оно становится заметно. По крайней
мере в списках служилых людей того века встречаем замечание, что извест-
ному человеку "справлен поместный оклад против денежного жалованья".
Тогда же установилось правило увеличивать денежный оклад в связи с по-
местным: "денежная придача без поместные не бывает" ". Приказный человек
половины XVII в. Котошихин говорит, что денежный оклад назначался по
рублю на каждые пять четей оклада поместного". Впрочем"*, по документам
видно, что эта пропорция и тогда не поддерживалась неизменно. И денежные
оклады, подобно поместным, не всегда соответствовали действительным да-
чам, были связаны с характером и ходом самой службы. Люди высших чинов,
постоянно занятые столичной службой или ежегодно мобилизуемые, получали
назначенные им денежные оклады сполна и ежегодно; напротив, дети боярс-
кие городовые получали их во время Герберштейна через два года в третий,
по Судебнику 1550 г. - или в третий же, или в четвертый год, а один мос-
ковский памятник начала XVII в. замечает, что городовым детям боярским,
когда службы нет, дают денежное жалованье раз в пять лет и даже реже ".
Вообще денежное жалованье как воспособление к поместным доходам выдава-
лось служилым людям, когда надобно было поставить их на ноги, пригото-
вить к походу. При ослаблении служебной тягости денежный оклад выдавался
с убавкой, например, на половину, "вполы", а то и вовсе не выдавался,
если служилый человек занимал должность, дававшую ему доход или освобож-
давшую его

от исполнения ратной повинности, О служилых людях высших чинов, полу-
чавших ежегодное жалованье, в книгах писалось, что они "емлют жалованье
из чети", а о низших городовых - емлют жалованье с городом". Под четями
разумелись финансовые приказы, между которыми распределено было денежное
содержание служилых людей. То были чети Устюжская, Галицкая, Владимирс-
кая, Костромская, Новгородская. Получали жалованье "с городом" городовые
дети боярские, когда нужно было подготовить их к мобилизации.
ПОМЕСТНОЕ ВЕРСТАНИЕ. Уже в XVI в. дворянская служба становилась сос-
ловной и наследственной повинностью. По Судебнику 1550 г., от этой по-
винности свободны были только те дети боярские и их сыновья, еще не пос-
тупившие на службу, которых отставлял от службы сам государь^. Тогда же
установился и порядок передачи этой повинности от отцов детям. Помещики,
служившие с поместий и вотчин, если они были, держали при себе до воз-
раста и готовили к службе своих сыновей"*. Дворянин XVI в. начинал свою
службу обыкновенно с 15 лет. До этого он числился в недорослях. Поспев
на службу и записанный в служилый список, он становился новиком. Тогда
его, смотря по первым служебным опытам, верстали поместьем, а по
дальнейшим успехам и денежным окладом новичным, к которому потом бывали
придачи за службу, покуда новик не становился настоящим служилым челове-
ком с полным, свершенным окладом денежного жалованья. Верстание новиков
было двоякое: в отвод и в припуск. Старших сыновей, поспевавших на служ-
бу, когда отец еще сохранял силы служить, верстали в отвод, отделяли от
отца, наделяя их особыми поместьями; одного из младших, который поспевал
на службу, когда отец уже дряхлел, припускали к нему в поместье как за-
местителя, который по смерти отца вместе с землей должен был наследовать
и его служебные обязанности"; обыкновенно он еще при жизни отца ходил за
него в походы, "служил с отцова поместья". Иногда несколько сыновей вла-
дели совместно отцовым поместьем, имея в нем свои выти, доли.
ПРОЖИТКИ. Таковы были главные правила поместного верстания. С течени-
ем времени выработались меры для обеспечения семейств, остававшихся пос-
ле служилых людей. Когда умирал служилый человек, его поместье уже в XVI
в. нередко оставляли за

ЛЕКЦИЯ XXXIII
БЛИЖАЙШИЕ СЛЕДСТВИЯ ПОМЕСТНОЙ СИСТЕМЫ.
1. ВЛИЯНИЕ ПОМЕСТНОГО ПРИНЦИПА НА ВОТЧИННОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ. МОБИЛИЗА-
ЦИЯ ВОТЧИН В XVI в. II. ПОМЕСТНАЯ СИСТЕМА КАК СРЕДСТВО
ИСКУССТВЕННОГО РАЗВИТИЯ ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ. III. ОБРАЗОВАНИЕ
УЕЗДНЫХ ДВОРЯНСКИХ ОБЩЕСТВ.
IV. ПОЯВЛЕНИЕ СЛУЖИЛОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА. V. НЕБЛА-
ГОПРИЯТНОЕ ВЛИЯНИЕ ПОМЕСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ НА ГОРОДА. VI. ВЛИЯНИЕ ПО-
МЕСТНОЙ СИСТЕМЫ НА СУДЬБУ КРЕСТЬЯН'
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
недорослями-сиротами, если не было неверстанного взрослого сына, ко-
торому вместе с отцовым поместьем по смерти отца передавали и попечение
о малолетних братьях и сестрах. Но из поместья выделялись известные доли
на прожиток (пенсию) вдове и дочерям умершего, вдове - до смерти, вторич-
ного замужества или до пострижения, дочерям-до 15 лет, когда они могли
выйти замуж; в 1556 г. было указано "больше 15 лет за девками поместья
не держать". Но если к тому сроку у девицы подыскивался жених из служи-
лых же людей, она могла справить за ним свой прожиток. Так, в служилой
семье все дети служили: достигнув призывного возраста, сын-на коня, за-
щищать отечество, дочь-под венец, готовить резерв защитников. Размер
прожитков зависел от рода смерти покидавшего пенсионерок помещика. Если
он умирал дома своей смертью, вдове его выделялось 10% из его поместья,
дочерям-по 5%', если он был убит в походе, эти оклады прожитков удвоя-
лись'".
Таковы главные основания поместной системы. Теперь изучим ее
действие.

Я изложил основания поместной системы в том виде, какой она приняла
к^ началу XVII в. ^ Развитие этой системы, служилого землевладения сопро-
вождалось разнообразными и важными последствиями, которые сильно
чувствовались в государственном и народнохозяйственном быту не только
древней, но и новой Руси, чувствуются еще и доселе. В нашей истории
очень немного фактов, которые производили бы более глубокий переворот
как в политическом складе, так и в хозяйственном быту общества. Я пере-
числю теперь только ближайшие из этих последствий, которые успели обна-
ружиться уже к концу XVI в.
ПОМЕСТЬЕ И ВОТЧИНА. 1. Поместное землевладение изменило юридический
характер землевладения вотчинного. Перемена эта была произведена расп-
ространением на вотчинное землевладение принципа, на котором построено
было землевладение поместное. В удельное время, как мы видели, госу-
дарственная служба, точнее, вольная служба при дворе князя не была свя-
зана с землевладением. Поземельные отношения боярина и вольного слуги
строго отделялись от его личных служебных отношений к князю: вольный
слуга мог служить в одном уделе и владеть землею в другом. Этим строгим
разделением поземельных и служебных отношений в удельные века условлива-
лось тогдашнее
ЛЕКЦИЯ XXXIII
БЛИЖАЙШИЕ СЛЕДСТВИЯ ПОМЕСТНОЙ СИСТЕМЫ.
1. ВЛИЯНИЕ ПОМЕСТНОГО ПРИНЦИПА НА ВОТЧИННОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ. МОБИЛИЗА-
ЦИЯ ВОТЧИН В XVI в. II. ПОМЕСТНАЯ СИСТЕМА КАК СРЕДСТВО
ИСКУССТВЕННОГО РАЗВИТИЯ ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ, Ш. ОБРАЗОВАНИЕ УЕЗД-
НЫХ ДВОРЯНСКИХ ОБЩЕСТВ.
IV. ПОЯВЛЕНИЕ СЛУЖИЛОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА. V. НЕБЛА-
ГОПРИЯТНОЕ ВЛИЯНИЕ ПОМЕСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ НА ГОРОДА. VI. ВЛИЯНИЕ ПО-
МЕСТНОЙ СИСТЕМЫ НА СУДЬБУ КРЕСТЬЯН'
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
недоросляйи-сиротами, если не было неверстанного взрослого сына, ко-
торому вместе с отцовым поместьем по смерти отца передавали и попечение
о малолетних братьях и сестрах. Но из поместья выделялись известные доли
на прожиток (пенсию) вдове и дочерям умершего, вдове - до смерти, вторич-
ного замужества или до пострижения, дочерям-до 15 лет, когда они могли
выйти замуж; в 1556 г. было указано "больше 15 лет за девками поместья
не держать". Но если к тому сроку у девицы подыскивался жених из служи-
лых же людей, она могла справить за ним свой прожиток. Так, в служилой
семье все дети служили: достигнув призывного возраста, сын-на коня, за-
щищать отечество, дочь-под венец, готовить резерв защитников. Размер
прожитков зависел от рода смерти покидавшего пенсионерок помещика. Если
он умирал дома своей смертью, вдове его выделялось 10% из его поместья,
дочерям-по 5%; если он был убит в походе, эти оклады прожитков удвоя-
лись'".
Таковы главные основания поместной системы. Теперь изучим ее
действие.

ЛЕКЦИЯ XXXIII
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

государственное значение земли. Тогда земля платила, несла тягло,
служили только лица. Это правило применялось так последовательно, что
бояре и вольные слуги, покупавшие земли черных людей, т.е. крестьян,
живших на казенной княжеской земле, обязаны были тянуть тягло вместе с
крестьянами, а в противном случае теряли купленные земли, которые возв-
ращались черным людям даром. Точно так же барская пашня, которую служи-
лый-землевладелец пахал на себя своими дворовыми людьми, подлежала общим
поземельным повинностям, и только со второй половины XVI в. часть ее
пропорционально поме - стному окладу владельца обелялась-освобождалась от
тягла. В том и другом случае привилегированное положение служилого зем-
левладельца по службе не отражалось на его землевладении ^ Теперь служба
связалась с землей, т.е. служебные повинности распределялись на лица по
земле. Поэтому теперь рядом с землей платящей явилась земля служащая,
или, говоря точнее, земля платящая в' руках служилого человека станови-
лась и землей служащей. Благодаря этому соединению службы с землей прои-
зошла двоякая перемена в вотчинном землевладении: 1) стеснено было право
приобретения вотчин, т.е. ограничен был круг лиц, имевших это право; 2)
стеснено было право распоряжения вотчинами. Как скоро государственная
служба как повинность стала падать на лица по земле, утвердилась мысль,
что, кто служит, тот должен иметь землю. На этой мысли и была построена
поместная система. Прямым последствием этой мысли было другое правило:
кто владеет землей, тот должен служить. В удельное время право земельной
собственности принадлежало на Руси всем свободным классам общества, но,
как скоро восторжествовало указанное правило, внесенное принципом по-
местного владения, землевладение на личном вотчинном праве должно было
стать привилегией служилых лиц. Вот почему в Московском государстве XVI
в. мы уже не встречаем в гражданском обществе землевладельцев-вотчинни-
ков, которые бы не принадлежали к служилому классу. Вотчины церковные не
были личной собственностью, а принадлежали церковным уч

реждениям; впрочем, и они отбывали ратную повинность через своих Цер-
ковных слуг, которые, подобно государевым служилым людям, получали по-
местья от этих учреждений. Итак, кто владел землей в Московском госу-
дарстве на вотчинном праве, тот должен был служить или переставал быть
земельным вотчинником. Далее, ограничено было право распоряжения вотчи-
нами. На вотчинное

землевладение налагалась служебная повинность в одинаковой степени,
как и на землевладение поместное. Следовательно, вотчиной могло владеть
только лицо физическое или юридическое, способное нести военную службу
лично или через своих вооруженных слуг. Отсюда закон стал ограничивать
право распоряжения вотчинами, чтобы помешать их переходу в руки, неспо-
собные к службе, или помешать их выходу из рук способных, т.е. предотв-
ратить ослабление служебной годности служилых фамилий. Это стеснение
коснулось права отчуждения и права завещания вотчин, именно родовых, т.
е. наследственных, а не благоприобретенных. Государство старалось обес-
печить и поддержать служебную годность не только отдельных лиц, но и це-
лых служилых фамилий. Отсюда и вытекали ограничения, каким подвергалось
право отчуждения и завещания родовых вотчин. Эти ограничения наиболее
полно изложены в двух законах-1562 и 1572 гг. Оба этих указа ограничива-
ли право отчуждения вотчин княжеских и боярских. Князья и бояре по этим
законам не могли продавать, менять, вообще каким-либо образом отчуждать
свои старинные наследственные вотчины. На деле допускались случаи, в ко-
торых вотчинники могли продавать свои родовые вотчины, впрочем ни в ка-
ком случае не более половины, но это дозволенное отчуждение стеснялось
правом выкупа родовых вотчин родичами. Это право определено уже в Судеб-
нике царя Ивана и в дополнительных к нему указах. Отчуждение родовых
вотчин обусловливалось молчаливым согласием родичей. Вотчинник, продавая
родовую вотчину, отказывался от права выкупать ее за себя и за своих
нисходящих потомков. Боковые родственники, подписываясь свидетелями на
купчей, этим самым отказывались от права выкупа проданной вотчины, но
это право сохранялось за остальными родичами, которые не давали своих
подписей на купчей: они могли выкупить проданную вотчину в продолжение
40 лет. Притом родич, выкупивший свою родовую вотчину, лишался уже права
дальнейшего отчуждения ее в чужой род, а был обязан передавать ее путем
продажи или завещания только членам своей фамилии. Еще более стес

нено было наследование родовых вотчин. Вотчинник мог отказать свою
вотчину нисходящим потомкам или за неимением их ближайшим боковым роди-
чам, разумея под последними степени родства, не допускающие брака; но
право завещания, как и право наследования по закону, ограничено. было
немногими поколениями, именно могло простираться только до четвертого
колена, т.е. не

ЛЕКЦИЯ XXXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

далее боковых внучат: "а дале внучат вотчин не отдавать роду". Вот-
чинник мог отказать свою вотчину или только часть вотчины, если она была
крупная, своей жене, но только на прожиток, во временное владение, не
предоставляя ей права дальнейшего распоряжения; по прекращении этого
владения завещанное отходит к государю, а душу вдовы "велит государь из
своея казны устроить" ^ Наконец, законом 1572 г. запрещено было вотчин-
никам отказывать свои вотчины "по душе" в большие монастыри, "где вотчин
много" '. Благодаря этим стеснениям вотчинное землевладение значительно
приблизилось к землевладению поместному. Как легко заметить, все изло-
женные ограничения вызваны были двумя целями: поддержать служебную год-
ность служилых фамилий и не допускать перехода служилых земель в руки,
неспособные к службе или непривычные к ней. Последняя цель прямо выска-
зывалась в указах XVI в., ограничивавших право завещания. Эти указы оп-
равдывали налагаемые ими стеснения тем, чтобы "в службе убытка не было,
и земля бы из службы не выходила". Таково было первое последствие по-
местной системы, отразившееся на юридическом значении вотчинного землев-
ладения. Вотчина, подобно поместью, переставала быть полной частной
собственностью и становилась владением обязанным, условным.
МОБИЛИЗАЦИЯ ВОТЧИН. Впрочем', надо оговориться, что это ограничение
прав вотчинного землевладения не было исключительным делом землевладения
поместного: по крайней мере едва ли не большая часть княжеских вотчин
XVI в. подверглась действию еще другого условия, ограничивавшего также
эти права. Последние ускоренные шаги государственного объединения Мос-
ковской Руси произвели в среде служилых князей и значительной части не-
титулованных бояр быструю мобилизацию земельной собственности. В этом
движении участвовали не одни государственные расчеты московского прави-
тельства, но и хозяйственные побуждения самих служилых землевладельцев.
Тогда во множестве исчезали вотчины, владеемые исстари, унаследованные
от отцов и дедов, во множестве стали являться вотчины новые, недавно
купленные, вымененные, чаще всего пожалованные. Благодаря этому движению
юридическое понятие о частной гражданской вотчине, завязавшееся в период
удельного дробления Руси или унаследованное от предыдущих веков, но еще
не успевшее устояться, укрепиться при недавнем господстве родового вла-
де-

ния, - теперь это понятие снова замутилось и поколебалось. Причина это-
го колебания сказалась и в законе 1572 г., в котором от старинных вотчин
боярских отличены вотчины "государского данья", т.е. жалованные госуда-
рем, и о них постановлено, что в случае бездетной смерти владельца с ни-
ми должно поступать, как обозначено в жалованной грамоте: если грамота
утверждает вотчину за боярином с правом передачи жене, детям и роду, так
и поступать; если же в грамоте вотчина написана только самому боярину
лично, то по смерти его она возвращается к государю. Впрочем, и это ус-
ловие имело некоторую внутреннюю связь с поместным землевладением, выте-
кало из соображений или интересов государственной службы. Оба условия
также вели к тому, что вотчина, подобно поместью, переставала быть пол-
ной частной собственностью и становилась владением обязанным, условным".
ИСКУССТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ. II. Поместное землев-
ладение стало средством искусственного развития частного землевладения
на Руси. Огромное количество казенной земли роздано было служилым людям
на поместном праве. При настоящей обработке истории русского землевладе-
ния нельзя определить точно количественное отношение поместных земель к
вотчинным ни в XVI, ни в XVII в. Можно только догадываться, что уже к
концу XVI в. поместное землевладение количественно намного превосходило
вотчинное. Даже^ там, где можно предполагать давнее и усиленное развитие
вотчинного землевладения, оно в первой половине XVII в. уступало помест-
ному: в Московском уезде, по книгам 1623/24 г., за помещиками числилось
55% всей служилой земли, там значившейся. Опираясь на эти дандые, сделаю
несколько фантастический расчет, имеющий значение не исторического выво-
да, а только методологического приема, помогающего воображению предста-
вить хоть приблизительные размеры изучаемого факта. Я уже приводил из-
вестие летописи о 300 тысячах ратников, собранных царем Иваном под Ста-
рицей в конце войны с королем Баторием. В этой массе, наверное, было не-
мало людей даточных, рекрутов из неслужилых классов, поэтому убавим ее
на одну треть. За каждым служилым ратником в походе предполагалось по
закону 150 десятин пашни, не считая луговой земли. Знаем также, что сре-
ди провинциального дворянства вотчины встречались очень редко, да не
особенно богато

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIII

было ими и дворянство столичное, даже большинстцо боярства. Потому в
составе 30 миллионов десятин пахотной земли, которые можно предполагать
за 200-тысячною ратью, собранной под Старицей, поместной земли можно
считать гораздо более половины. При тогдашней территории Московского го-
сударства и особенно при тогдашних размерах лесной площади на ней можно
по такому примерному расчету представить себе, какое относительно огром-
ное количество угожей пашни путем испомещения перешло к служилым людям к
концу XVI в., т.е. в 100 лет с чем-нибудь. Желательно было бы хоть
приблизительно рассчитать, сколько сельских рабочих сил занимало все это
количество земли, перешедшей к служилым владельцам. Обратимся опять к
известиям XVII в. ^ Сам Котошихин отказывается даже приблизительно сме-
тить, сколько было крестьян за всеми служилыми людьми его времени; он
только говорит, что за иными боярами было по 10, по 15 и более тысяч
крестьянских дворов. Но он приводит несколько цифр, помогающих выяснению
дела. По его словам, казенных и дворцовых земель в царствование Алексея
оставалось уже немного: казенных, или черных, - не более 20 тысяч, дворцо-
вых-не более 30 тысяч крестьянских дворов. Все остальные населенные зем-
ли находились уже в частном владении; из них за церковными властями,
патриархом и епископами, числилось 35 тысяч дворов, за монастырями-около
90 тысяч*. Но'*, по переписным книгам 1678/79 г., всех крестьянских дво-
ров числилось 750 тысяч или несколько более; исклю-чиз 175 тысяч дворов
церковных, казенных и дворцовых, за служилыми людьми всех чинов можно
считать около 575 тысяч, т.е. более '14 всего количества крестьянских
дворов. Для нас теперь неважно, сколько считалось поместных и сколько
вотчинных крестьян во время Котощихина и по переписи 1678/79 г. Во вто-
рой половине XVII в. уже завершался давно начавшийся двусторонний про-
цесс превращения поместий в вотчины и слияния поместий с вотчинами.
Во-первых, поместное владение постепенно прямо превращалось в вотчинное
посредством выслуги. Важные государственные заслуги, оказанные служилы

и лицом, награждались тем, что известная доля его поместного оклада,
обыкновенно 20%, жаловалась ему в вотчину. Кроме того, разрешалось поме-
щикам покупать у казны поместные земли в вотчину". Рядом с этими от-
дельными переходами одного вида землевладения в другой щло постепенное
общее слияние обоих видов. EcJtti начала поместного владения проникали в
вотчинное, той

поместье воспринимало особенности вотчины. Землю, недвижимость, зас-
тавляли исполнять роль денег, заменять денежное жалованье за службу. По-
тому поместье вопреки своей юридической природе личного и временного
владения стремилось стать фактически наследственным. По устанавливавше-
муся уже в XVI в. порядку верстания и испомещения поместье либо делилось
между всеми сыновьями помещика, либо справлялось только за младшими, в
службу поспевавшими, либо переходило к малолетним детям в виде прожитка.
Еще от 1532 г. сохранилась духовная, в которой завещатель просит душеп-
риказчиков ходатайствовать о передаче его поместья его жене и сыну, а в
одной духовной 1547 г. братья-наследники наравне с вотчиной отца подели-
ли между собой и его поместье. Закон 1550 г., испомещая под Москвой из-
вестную тысячу служилых людей, установил, как правило, переход подмос-
ковного поместья от отца к сыну, годному к службе. Бывали случаи и менее
прямого наследования: одно поместье перешло от отца к сыну, после кото-
рого оно было справлено за его матерью, а после нее досталось ее внуку.
С начала XVII в. поместья иногда прямо завещаются женам и детям, как
вотчины, а при царе Михаиле был узаконен переход поместья в род в случае
бездетной смерти помещика. Отсюда уже при Михаиле появляется в указах
совсем не поместное выражение-родовые поместья. Кроме завещания посте-
пенно входила в обычай и облегчалась законом мена поместий. Потом разре-
шена была сдача поместий зятьям в виде приданого или родичам и даже сто-
ронним людям с обязательством кормить сдатчика или сдатчицу, а в 1674 г.
отставные помещики получили право сдавать поместья и за деньги, т.е.
продавать их. Так к праву пользования, которым первоначально ограничива-
лось поместное владение, присоединились и права распоряжения, и если к
концу XVII в. закон тесно приблизил поместье к вотчине, то в понятиях и
практике поместных владельцев между обоими видами землевладения исчезло
всякое различие. Наконец, в XVIII в. по законам Петра Великого и импе-
ратрицы Анны поместья стали собственностью владельцев, окончательн

о слились с вотчинами и самое слово помещик получило значение зе-
мельного собственника из дворян, заменив собою слово вотчинник; это так-
же показывает, что поместье было преобладающим видом земельного владения
в Московском государстве**. Значит, без поместной системы, путем естест-
венного народнохозяйственного оборота у нас не образовалось бы столько
частных

ЛЕКЦИЯ XXXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

земельных собственников, сколько их оказалось в XVIII в. В этом отно-
шении поместная система имела для русского дворянства то же значение,
какое получило для крестьян Положение 19 февраля 1861 г.: этим Положени-
ем искусственно, при содействии государства, создано крестьянское зем-
левладение, т.е. огромное количество земли на правах собственности пе-
редано крестьянским обществам.
УЕЗДНЫЕ ДВОРЯНСКИЕ ОБЩЕСТВА. III. Развитие поместного землевладения
создало уездные дворянские общества-местные землевладельческие корпора-
ции. Напрасно образование таких обществ считают делом законодательства
XVIII в., императрицы Екатерины II преимущественно. Местные дворянские
общества были уже готовы в XVI в. Когда '"* надобно было "разобрать"
дворян и детей боярских известного города, т.е. сделать им смотр, по-
верстать их поместными окладами или раздать им денежное жалованье, и ес-
ли это происходило на месте, а не на стороне, не в Москве и не в другом
сборном пункте, городовые служилые люди съезжались в свой уездный город.
Здесь они выбирали из своей среды окладчиков-людей надежных и сведущих,
человек по 10, по 20 и более на уезд и приводили их ко кресту на том,
что им про своих товарищей сказывать производившим разбор или верстанье
командирам или уполномоченным обо всем вправду. Эти присяжные окладчики
показывали об уездных служилых людях, кто каков отечеством и службою,
каковы за кем поместья и вотчины, к какой кто годен службе, к полковой,
походной, конной или к городовой, осадной, пешей, сколько у кого детей и
сколь они велики, как кто служит, является ли в поход с надлежащим слу-
жебным нарядом, т.е. с положенным количеством ратных людей и коней и в
узаконенном вооружении, "кто к службам ленив за бедностью и кто ленив
без бедности", и т.п. При получении денежного жалованья служилые люди
уезда связывались между собою порукой. Обыкновенно за каждого ручался "в
службе и в деньгах" кто-либо из окладчиков, так что у каждого окладчика
подбирался отряд, связанный его поручительством, как бы его взвод. Впро-
чем, и рядовые дворяне, и дети боярские бывали поручителями. Иногда по-
рука принимала более сложный вид: за Венюкова ручались трое сослуживцев;
он в свою очередь ручался за каждого из своих поручителей и еще за чет-
вертого товарища; точно так же поступал и каждый из этих

четверых. Так порука складывалась в цепь поручителей, охватывавшую
весь служилый уезд. Можно думать, что в подборе звеньев этой цепи, как и
в поруке окладчиков, участвовало соседство по землевладению. Это была
порука не круговая, как в податных крестьянских обществах, где каждый
ручался за всех и все за каждого, а порука соседская, как бы сказать
цепная, рука с рукой или плечо с плечом, соответственно военному и позе-
мельному строю служилых людей'". Наконец, уездное дворянство через сво-
их уполномоченных принимало довольно широкое участие в местном управле-
нии. Такими уполномоченными были городовые приказчики, которых выбирали
по одному или по два на уезд дворяне и дети боярские "всем городом" или
"всею землею", т.е. всем уездным сословным обществом. Как представитель
местного военного и землевладельческого общества, городовой приказчик
смотрел за городскими укреплениями и ведал подати и повинности, падавшие
на землевладение и имевшие прямое или косвенное отношение к обороне
уездного города и к делам местного дворянства, обязанного оборонять свой
город, как его ближайший гарнизон; приказчик распределял эти подати и
повинности и следил за их сбором и отбыванием, смотрел за постройкой и
ремонтом городских укреплений и заготовкой военных припасов, собирал
"посошных людей" с тяглого населения на военные надобности и т.д. Сверх
того, городовой приказчик был дворянским ассистентом на суде наместника,
как излюбленные старосты и целовальники присутствовали на том же суде от
тяглых земских обществ. Он же временно исполнял иногда судебные обязан-
ности наместника и разные полицейские поручения, охранял спорные иму-
щества, оберегал землевладельцев от наместничьего произвола. Словом, он
вел разнообразные текущие дела местного управления, так или иначе касав-
шиеся. местного дворянского общества и служилого землевладения, был сво-
его рода уездным предводителем дворянства'". Со временем уездные дво-
рянские общества приобрели и некоторое политическое значение: уездные
дворяне всем городом обращались к государю с челобитьями о своих н

уждах; дворянские окладчики являлись депутатами на земских соборах и
ходатайствовали перед центральным правительством о нуждах своих об-
ществ'*. Таким образом, служба и соединенное с нею служилое землевладе-
ние были связями, которыми скреплялись уездные дворянские общества'.

ЛЕКЦИЯ хххш
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ПОЯВЛЕНИЕ СЛУЖИЛОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА. IV. Усиленное
развитие поместного землевладения создало в служилой среде слой, прежде
незаметный, который можно назвать служилым землевладельческим пролетари-
атом. Чем более размножался служилый класс, тем более истощались зе-
мельные средства московского правительства. Это" истощение происходило
от разных причин. В поместную раздачу первоначально шли дворцовые земли,
бывшие в непосредственном распоряжении государя для надобностей его
дворца, а также вотчины, по разным причинам терявшие своих владельцев,
например конфискованные. Потом в поместный оборот вошли и земли черные,
казенные, доходы с которых шли на общегосударственные нужды. Такой пере-
ход черных земель в частное владение объясняется тем. Что поместья как
средство содержания служилых людей заменяли кормления: в поземельных
описях XV-XVI вв. встречаем запрещение отдавать известные земли в по-
местье, потому что с них шел корм наместнику. Разработка всех этих зе-
мель была очень слаба: по приблизительному расчету, основанному на отры-
вочных данных, только пятая часть этих земель эксплуатировалась-земле-
дельческий труд изнемогал перед лесом и болотом. Притом географическое
расположение земель, удобных для испомещения, не соответствовало страте-
гическим целям, на которые была рассчитана поместная система. Помещику,
больше ратнику, чем сельскому хозяину, нужна была земля угожая, с выгод-
ной пашней и угодьями, и живущая, населенная, с достаточными рабочими
крестьянскими руками, а земли, совмещавшие в себе оба этих удобства, бы-
ли тогда на средней Оке и на север от нее совсем не в изобилии. Но с за-
воеванием Казанского царства, по мере передвижки передовых оборони-
тельных линий в глубь безлюдных, хотя и плодородных степей, оба этих
удобства совмещались все реже, и испомещение все более затруднялось: на
земле, нуждавшейся и в ратнике, и в сельском хозяине, ' приходилось са-
жать массу помещиков, которым было не до сельского хозяйства. К этому
прибавилось новое неудобство, созданное тем же расширением госу-
дарствен - ной тер

ритории на юг и юго-восток. С половины XVI в. 1 обнаруживается уси-
ленный отлив сельского населения cj центрального суглинка на южный донс-
кой, верхнедонец-1 кий и средневолжский чернозем. Этот отлив сулил хо-
зяй-j ственную опору служилым людям, там испомещавшимс*, ^ но при первой
встрече на диком степном поле и кресть -

якия-новосел и помещик-переведенец, одинаково нуждаясь друг в друге,
не могли сразу сладиться один с другим в отношениях землевладельца и об-
рочника-арендатора. Мы сейчас увидим, как они устроились. Этот же отлив
расширил площадь пустопорожних земель в центральных, сравнительно густо
населенных уездах. Но такие необорудованные земли неохотно разбирались в
поместья: они требовали капитала, охоты и уменья их разработать; всего
этого недоставало служилым людям того времени. Вот почему поместные дачи
редко равнялись окладам, и потому же в документах второй половины XVI в.
встречаем множество новиков, которые исправно служили по нескольку лет,
но оставались беспоместными, не могли приискать или получить удобных по-
местий. Одно сопоставление наглядно укажет, насколько потребность в
удобной для испомещения земле превышала ее наличность. При разборе,
верстанье и раздаче денежного жалованья составлялись книги или списки
уездных служилых людей, называвшиеся десятнями, с разделением служилых
людей на чины и статьи, разряды, и с обозначением их поместных и денеж-
ных окладов, а также их службы (вооружения, походных слуг и коней). По
коломенской десятне 1577 г., назначено было дворянам и детям боярским
Коломенского уезда окладного поместного надела 84 тысячи десятин. Но в
этом уезде очень много земли значилось за монастырями, боярами и других
чинов людьми, не принадлежавшими к дворянскому обществу уезда. Прост-
ранство Коломенского уезда в XVI в. едва ли намного превосходило нынеш-
ние его пределы, а по статистическим данным 1880-х годов, пашни в этом
уезде было всего 102 тысячи десятин. Едва ли дачи коломничан могли быть
доведены до окладных размеров из земель Коломенского уезда ". К концу
XVI в. уже сильно чувствовался недостаток удобной земли для испомещения,
и на это жаловались в Москве Флетчеру в царствование Федора". Прави-
тельство вынуждено было все более сокращать поместные дачи и даже окла-
ды. В конце этого века среди провинциального дворянства встречаем чрез-
вычайно мелких помещиков, у которых оклады падали ниже предельной мер

ы, назначенной по закону для поставки одного вооруженного конного
ратника (150 десятин): назначали по 120 и по 60 десятин оклада. Еще
скуднее бывали дачи, приближавшиеся уже к крестьянским участкам: встре-
чаются помещики с 30,22, даже с 10 десятинами пахотной земли. Так обра-
зовалась значительная масса бедных провинциальных дворян, беспоместных
или малопоме-

8 В. О. Ключевский, т. 2

ЛЕКЦИЯ ХХХ1П
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

стных. Десятни уездного дворянства XVI в. с отмеченными в них отзыва-
ми окладчиков дают много выразительных указаний на успех, с каким разви-
вался этот дворянский пролетариат. Многие помещики в своих поместьях не
имели ни одного крестьянского двора, жили. одними своими дворами, "од-
нодворками"; отсюда позднее произошли класс и звание однодворцев. В де-
сятнях встречаем такие заявления окладчиков: такой-то сын боярский "худ
(малогоден, худо вооружен), не служит, от службы отбыл, на службу ходит
пеш"; другой "худ, не служит, службы отбыл и вперед служити нечем, и по-
местья за ним нет"; третий "худ, не служит, и поместья за ним нет, и
служити нечем, живет в городе у церкви, стоит дьячком на клиросе"; чет-
вертый "не служит, от службы отбыл, служба худа, служити ему вперед не-
чем, и поруки по нем нет, поместья сказал 15 четей"; пятый "обнищал, во-
лочится меж двор"; шестой "жил во крестьянех за Протасовым, поместья за
собою сказал 40 четей"; седьмой - мужик, жил у Фролова в дворниках, порт-
ной мастеришко; бояре осматривали и приговорили из службы выкинуть вон".
ПОМЕСТЬЕ И ГОРОД. V. Поместное землевладение оказало неблагоприятное
действие и на другие классы русского общества. Прежде всего оно подорва-
ло развитие русских городов и городской промышленности. В" XVI в.
встречаем в центральных и северных уездах государства немало городов со
значительным посадским, торгово-промышленным населением. Чем дальше на
юг, тем скуднее становилось это население; в ближайших к степи городах,
в области верхней Оки и верхнего Дона, даже вовсе не встречаем посадских
людей. Города этого края-чисто военные, укрепленные поселения, наполняв-
шиеся служилым людом разных чинов. Но и впоследствии, когда южная грани-
ца отодвинулась далеко на юг, в этих городах туго водворялось торго-
во-промышленное население^. Поместная система, увлекая массу служилых
людей из города в деревню, лишала городскую промышленность и городской
ремесленный труд сбыта и спроса, главных наиболее доходных потребителей.
Служилые люди, обживаясь в своих поместьях и вотчинах, старались завести
своих дворовых ремесленников, все необходимое получать на месте, не об-
ращаясь в город. Таким образом, у городских торговцев, ремесленников и
рабочих исчезал целый класс заказчиков и потребителей. Вот чем, между
прочим, объясняется необыкновенно медленный, зяблый рост наших городов и

городской промышленности в XVI-XVII вв., и не только в южной, заокс-
кой, но и в центральной, окско-волжской полосе.
ПОМЕЩИКИ И КРЕСТЬЯНЕ. VI. Еще"* важнее действие поместной системы на
положение крестьянского населения: она подготовила радикальную, даже ро-
ковую перемену в судьбе этого класса. Еще раз напомню вам, что завоева-
ние царств Казанского и Астраханского открыло русскому земледельческому
труду обширные пространства дикого поля, невозделанного степного черно-
зема по верхней Оке, верхнему Дону и по обе стороны средней Волги. На
отодвигавшихся все далее окраинах строились новые укрепленные черты, ку-
да переводились служилые люди из внутренних городов и где они получали
поместья. Для заселения своих пустынных степных дач они искали
крестьян-съемщиков и рабочих. Навстречу этим поискам из старых цент-
ральных областей шло усиленное переселенческое движение крестьян, искав-
ших черноземной нови. Но с половины XVI в. правительство по финансовым и
полицейским соображениям начало стеснять свободу крестьянских переселе-
ний. "Старым тяглецам", которые уже обсиделись на своих местах и были
записаны в писцовые книги как ответственные дворовладельцы, а потому на-
зывались "людьми письменными", запрещено было переходить на другие зем-
ли; перешедших ведено было возвращать в покинутые ими деревни. Это было
не личное закрепощение крестьян, а полицейское прикрепление их к месту
жительства, что, как увидим, совсем не одно и то же и даже исключало од-
но другое. Но крестьянский двор имел тогда очень сложный состав: при
дворовладельцах, записанных в книги и отвечавших за податную исправность
дворов, жили за их тяглом кроме их детей еще неотделенные братья, пле-
мянники, также захребетники, соседи и подсо-седники, люди "нетяглые и
неписьменные". Таких людей землевладельцам и разрешалось перезывать на
свои пустоши и старые селища. Но эти люди, жившие дотоле за чужими хо-
зяйствами, садились на новые места с пустыми руками, нуждались в обзаве-
дении, в ссуде и подмоге. Этими людьми преимущественно и заселялись мно-
гочисленные новые поместья на обширной полосе к югу от средней Оки, меж-
ду первой и второй оборонительной линией и даже южнее, по Быстрой Сосне,
верхнему

Осколу и верхнему Донцу. Так масса захребетников, живших за чужим тяглом, становились самостоятельными

ЛЕКЦИЯ XXXIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

хозяевами. Значит, развитие поместной системы на степных окраинах ве-
ло к разрежению крестьянского двора, к упрощению его личного состава в
центральных уездах". Но откуда брались у степных помещиков средства для
хозяйственного обзаведения бездомных насельников их пустынных поместий?
Мы уже знаем, что еще при отце Грозного служилые люди периодически полу-
чали денея^ ное жалованье. В 1550-х годах, когда с отменой кормлений для
них закрывался такой важный источник содержания, установлены были новые
денежные оклады, очевидно повышенные. По десятням второй половины XVI в.
можно заметить, что денежные оклады устанавливались в обратном отношении
к доходности недвижимых имуществ служилых людей, поэтому окрайных степ-
ных помещиков складывали выше сравнительно с землевладельцами населенных
внутренних уездов. До нас дошли от того времени десятни пяти поокских и
заокских уездов (Муромского, Коломенского, Каширского, Ряжского и Епи-
фанского) с обозначением денежных окладов. Книги относятся к 1590-м го-
дам, кроме коломенской (1577 г.). По этим книгам средним числом приходи-
лось единовременной денежной дачи по 1830 рублей на уезд. По закону 1555
г. городовым дворянам и детям боярским денежное Жалованье раздавалось
раз в четыре или в три года, но во вторую половину царствования Грозно-
го, когда шла почти непрерывная война, при учащенных и расширенных моби-
лизациях раздавали жалованье городовым и в более короткие сроки. Мы при-
мем для расчета трехлетнюю раздачу. В 15 таких раздач с 1555 г. до конца
столетия на каждый из пяти уездов досталось средней суммой по 27 450
рублей, а в переводе на наши деньги (по пропорции 1:60) приблизительно
по 1647 тысяч рублей. Примем эти уезды за примерные. На указанной полосе
между первой и второй укрепленной линией, т.е. между средней Окой и вы-
сотой Алатырь-Орел, в нынешних губерниях Рязанской, Тульской и Орловской
со смежными частями соседних губерний в конце XVI в. можно насчитать до
26 уездов. Итак, в указанные 45 лет казна перевела на среднюю Оку и да-
лее на юг в поместные усадьбы до 43 миллионов рубле

и (на наши деньги), а если взять в расчет заселявшиеся тогда же уезды
за второй линией, в губерниях Курской, Тамбовской, Воронежской, Симбирс-
кой, то эту сумму можно увеличить по крайней мере еще наполовину. Из
этого денежного фонда, столь значительного для тогдашнего московского
бюджета, заокские помещики устрояли на диком поле свои усады с 20,30,
60,75,

80 десятинами усадебной земли, на которой сажали и обзаводили деревни
пришлых крестьян из людей "неписьменных и нетяглых". Как дело хо-
зяйственных, колонизаторских усилий помещиков, эти усады приобретали ха-
рактер наследственных имений, обыкновенно целиком переходили ко вдовам с
малолетними сыновьями своих устроителей, а если последние были убиты на
службе, то и с мужниным денежным окладом; сын-недоросль по достижении
служебного возраста обязан был с "поместья отцовы усады службу служить и
мать кормить". В этих заокских поместьях особенно явственно проявились
две характерные черты поместной системы: решительное преобладание мелко-
го землевладения и стремление закрепить поземельные обязательства
крестьян личной долговой зависимостью. Захребетник большого крестьянско-
го двора, превращенный в самостоятельного дворовладельца посредством не-
оплатной барской ссуды, оказывался на степной нови в безвыходном положе-
нии. Поблизости не было крупных имений, ни церковных, ни боярских, вла-
дельцам которых выгодно было поддерживать крестьянское право выхода, пе-
резывая к себе чужих крестьян; переселенца, задолжавшего мелкому помещи-
ку, выкупить было некому, а сойти "на поле", в степь, в "вольные казаки"
не с чем по неимению оружия и навыка к нему. Можно думать, что в заокс-
ких помещичьих усадах раньше, чем где-либо, встретились условия, завя-
завшие первый узел крепостной неволи крестьян, положение которых в XV и
XVI вв. будет предметом наших дальнейших занятий"*.
ЛЕКЦИЯ XXXIV
ВОПРОС о МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. РАСПГОС1ГАНБНИЕ МОНАСТЫРИЙ. МОНАСТЫРИ
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РОССИИ. ПУСТЫННЫЙ МОНАСТЫРИ. МОНАСТЫРИ-КОЛОНИИ.
КОЛОНИЗАТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТРОИЦКОГО СЕРПИЕВА МОНАСТЫРЯ. ЗНАЧЕНИЕ
ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. ДРЕВНЕРУССКИЙ МЕСЯЦЕСЛОВ. ДРЕВНЕРУССКАЯ АГИОГРА-
ФИЯ. СОСТАВ И ХАРАКТЕР ДРЕВНЕРУССКОГО ЖИТИЯ. МИРСКИЕ МОНАСТЫРИ. ОСНОВА-
ТЕЛИ ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. СТРАННИЧЕСТВО И ПОСЕЛЕНИЕ ОТШЕЛЬНИКА В ПУСТЫ-
НЕ. ПУСТЫННЫЙ ОБЩЕЖИТЕЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
ВОПРОС О МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. В прошлый час, излагая следствия по-
местной системы, я указал на затруднение, обнаружившееся в ее устроении
уже K концу XVI в.: это - недостаток удобной для испомещения земли. Не-
достаток этот почувствовался с двух сторон. На степном юге, где госу-
дарству нужно было особенно много военно-служилых людей, правительство
располагало для их хозяйственного обеспечения обширными пространствами
земли плодородной, но слабозаселенной, еще нуждавшейся в усиленном хо-
зяйственном обзаведении. В центральных уездах земли менее плодородные
были достаточно заселены и обзаведены, но их уже мало оставалось в рас-
поряжении правительства. Здесь господствовало крупное вотчинное землев-
ладение, боярское и церковное. В изучаемый нами период, когда устанавли-
валась поместная система, особенно успешно развивалось в Московской Руси
землевладение монастырское, создавая государству своими успехами большие
затруднения в деле обеспечения военно-служилого класса. Это привело мос-
ковское правительство в столкновение с церковной иерархией: поднялся
вопрос о церковных, собственно о монастырских, вотчинах. Но с этим воп-
росом, по его значению для государства только экономическим, аграрным,
сплелось столько, разнообразных интересов, политических, социальных, ^
церковно-нравственных, даже богословских, что он раз-

ЛЕКЦИЯ XXXIV
росся в целое государственное и церковное движение, которое внесло
много оживления в жизнь Московской Руси, придало особый характер целому
веку нашей истории. Потому это движение важно само по себе, независимо
от своей связи с экономическими нуждами государства. Уклонение в сторо-
ну, на которое я решаюсь, несколько исправит пробелы нашего изучения.
Доселе мы так настойчиво сосредоточивали наше внимание на фактах полити-
ческих и экономических, что теперь, когда эти самые факты вовлекают нас
в другие, более глубокие течения общественной жизни, нам трудно отка-
заться следовать за ними.
Приступая к изучению вопроса о монастырских вотчинах, прежде всего
невольно спрашиваешь себя, как могло случиться, что общества людей, от-
рекавшихся от мира и всех его благ, явились у нас обладателями обширных
земельных богатств, стеснявших государство. Условия такого земельного
обогащения древнерусских монастырей выясняются в истории их распростра-
нения и устроения. Познакомлю вас с ходом того и другого, прежде чем об-
ращусь к самому вопросу.
РАСПРОСТРАНЕНИЕ МОНАСТЫРЕЙ. Монашество появилось на Руси вместе с
христианством. Митрополит Иларион, первый из русских посвященный в. этот
сан (в 1051 г.), вспоминая близкое к нему время водворения христианства
при Владимире Святом, писал в одном из своих сочинений, что уже тогда
"монастыреве на горах сташа" '. Какие именно монастыри разумел митропо-
лит, сколько их было при князе Владимире и как они были устроены, - это
остается неизвестным. Письменные известия об отдельных монастырях появ-
ляются с княжения Ярослава 1. Следя за распространением монастырей, при-
веденных в известность, замечаем, что первоначально они идут вслед за
русско-христианской жизнью, а не ведут ее за собою, не вносят ее в пре-
делы, дотоле ей чуждые. Потому в первые два века христианской жизни Руси
мы встречаем наибольшее количество монастырей в центральной полосе тог-
дашней Русской земли по среднему и верхнему Днепру, по Ловати и Волхову,
где наиболее сгущено было русское население и с наименьшими затруднения-
ми распространялось христианство. Из 70 монастырей, известных до конца
XII в, на эту полосу приходится до 50. Всего усерднее обзаводятся мо-
настырями старейшие общественные центры, господствовавшие над концами
древнего речного "пути из варяг

ЛЕКЦИЯ XXXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

в греки", - Киев и Новгород: до конца ХП в. в первом известно 15 монас-
тырей, во втором-до 20; остальные рассеяны по второстепенным областным
средоточиям южной и северной Руси, какими были Галич, Чернигов, Переяс-
лавль-Русский, Смоленск, Полоцк, Ростов, Влади-мир-на-Клязьме и др. Поч-
ти все эти монастыри ютятся внутри городов иди жмутся к стенам, не уходя
от них далеко в степную или лесную глушь.
Но, являясь пока спутниками, а не проводниками христианства, монасты-
ри этим самым с особенной чуткостью отражали переливы исторической жиз-
ни. В этом отношении, следя за географическим распространением монасты-
рей, замечаем большую разницу между первыми веками христианской жизни
Руси. Из 20 монастырей, известных до XII в., только 4 встречаем в Север-
ной России, отделяя ее от южной чертой по широте Калуги; напротив, из 50
известных новых монастырей XII в. Южной Руси принадлежит только 9. Чис-
лом монастырей Новгород, видели мы, перебил первенство у самого Киева,
но почти все монастыри, которыми он наполнялся и опоясывался, относятся
уже к XII в. Вместе с русско-христианской жизнью быстро расширяется круг
монастырей и в других краях Северной Руси: они появляются в Смоленске,
Пскове, Старой Русе, Ладоге, Переяславле-Залесском, Суздале, Владими-
ре-на-Клязьме.
МОНАСТЫРИ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ. Указав, как движением монастырей обозна-
чился начавшийся в XII в. отлив русской жизни с юга на север, я в
дальнейшем обзоре ограничусь монастырями северо-восточной Руси, из кото-
рой потом образовалось Московское государство и где возник вопрос о мо-
настырском землевладении. Здесь в ХП1 в. продолжает расширяться круг го-
родских и подгородных монастырей, указывая на размножение центров об-
щественной жизни. В упомянутых уже северных городах к существовавшим
прежде монастырям прибавляются новые, и в то же время являются первые
монастыри в других городах-Твери, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде,
Устюге, Москве. Удельное дробление северо-восточной Руси содействует
этому распространению монастырей. Во многих городах, где прежде не сиде-
ли князья, устанавливаются княжеские столы. Первый князь нового удела
старался украсить свою резиденцию хотя одной обителью: город, особенно
стольнокняжеский, не считался благоустроенным, если не имел монастыря и
собора.

ПУСТЫННЫЕ МОНАСТЫРИ. Но с XIV ^ в. замечаем важную перемену в способе
распространения монастырей, и именно на севере. Доселе почти все монас-
тыри как в южной, так и в Северной России, говорил я, строились в горо-
дах или в их ближайших окрестностях. Редко появлялась пустынь - монасты-
рек, возникавший вдали от городов, в пустынной, незаселенной местности,
обыкновенно среди глухого леса. В первые века нашей христианской жизни
пустынножительство развивалось у нас очень туго; пустынная обитель
мелькает, редким, случайным явлением среди городских и подгородных мо-
настырей. Более чем из 100 монастырей, приведенных в известность до кон-
ца XIII в., таких пусты-нек не. насчитаем и десятка, да и из тех
большинство приходится именно на XIII в. Зато с XIV в. движение в лесную
пустыню развивается среди северного русского монашества быстро и сильно:
пустынные монастыри, возникшие в этом веке, числом сравнялись с новыми
городскими (42 и 42), в XV в. превзошли их более чем вдвое (57 и 27), в
XVI в. - в l'/z раза (51 и 35). Таким образом, в эти три века построено
было в пределах Московской Руси, сколько известно, 150 пустынных и 104
городских и пригородных монастыря^.
МОНАСТЫРИ-КОЛОНИИ. Городские и пустынные монастыри различались между
собой не одной только внешней обстановкой, но и общественным значением,
духом складывавшегося в тех и других быта, даже в большинстве случаев
самим происхождением. Городские и подгородные монастыри обыкновенно со-
зидались набожным усердием высших церковных иерархов, также князей, бо-
яр, богатых горожан-людей, которые оставались в стороне от основанных
ими обителей, не входили в состав созванного ими монастырского братства.
Ктиторы обстраивали монастырь, созывали братию и давали ей средства со-
держания. Живя среди мира, в ежедневном с ним общении и для его религи-
озных нужд, такие монастыри и назывались "мирскими". Другие имели более
самобытное происхождение, основывались людьми, которые, отрекшись от ми-
ра, уходили в пустыню, там становились руководителями собиравшегося к
ним братства и сами вместе с ним изыскивали средства для построения и
содержания монастыря. Иные основатели таких пустынных монастырей стано-
вились отшельниками прямо из мира, еще до пострижения, подобно преподоб-
ному Сергию Радонежскому, но большинство проходило

лвкция xxxiv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

иноческий искус в каком-либо монастыре, обыкновенно также пустынном,
и оттуда потом уходило для лесного уединения и создавало новые пустынные
обители, являвшиеся как бы колониями старых. Три четверти пустынных мо-
настырей XIV и XV вв. были такими колониями, образовались путем выселе-
ния их основателей из других монастырей, большею частью пустынных же.
Пустынный монастырь воспитывал в своем братстве, по крайней мере в наи-
более восприимчивых его членах, особое настроение; складывался особый
взгляд на задачи иночества. Основатель его некогда ушел в лес, чтобы
спастись в безмолвном уединении, убежденный, что в миру, среди людской
"молвы", то невозможно. К нему собирались такие же искатели безмолвия и
устрояли пустынку. Строгость жизни, слава подвигов привлекали сюда изда-
лека не только богомольцев и вкладчиков, но и крестьян, которые селились
вокруг богатевшей обители как религиозной и хозяйственной своей опоры,
рубили окрестный лес, ставили починки и деревни, расчищали нивы и "иска-
жали пустыню", по выражению жития преп. Сергия Радонежского. Здесь мо-
настырская колонизация встречалась с крестьянской и служила ей невольной
путеводительницей. Так на месте одинокой хижины отшельника вырастал мно-
голюдный, богатый и шумный монастырь. Но среди братии нередко оказывался
ученик основателя, тяготившийся этим неиноческим шумом и богатством;
верный духу и преданию своего учителя, он с его же благословения уходил
от него в нетронутую пустыню, и там тем же порядком возникала новая лес-
ная обитель. Иногда это делал, даже не раз, и сам основатель, бросая
свой монастырь, чтобы в новом лесу повторить свой прежний опыт. Так из
одиночных, разобщенных местных явлений складывалось широкое колонизаци-
онное движение, которое, исходя из нескольких центров, в продолжение че-
тырех столетий проникало в самые неприступные медвежьи углы и усеивало
монастырями обширные лесные дебри средней и Северной России.
ТРОИЦКИЙ СЕРГИЕВ МОНАСТЫРЬ. Некоторые монастыри явились особенно дея-
тельными метрополиями. Первое место между ними занимал монастырь Троиц-
кий Сергиев, возникший в 40-х годах XIV в. Преп. Сергий был великим уст-
роителем монастырей: своим смирением, терпеливым вниманием к людским
нуждам и слабостям и неослабным трудолюбием он умел не только установить
в своей обители образцовый

порядок иноческого общежития, но и воспитать в своей братии дух само-
отвержения и энергии подвижничества. Его призывали строить монастыри и в
Москву, и в Серпухов, и в Коломну. Он пользовался всяким случаем завести
обитель, где находил то нужным. В 1365 г. великий князь Димитрий Донской
послал его в Нижний Новгород мирить ссорившихся князей-братьев Констан-
тиновичей, и на пути, мимоходом, он нашел время в глуши Гороховского
уезда, на болоте при реке Клязьме, устроить пустынку, воздвигнуть в ней
храм св. Троицы и поселить "старцев пустынных отшельников, а питались
они лыками и сено по болоту косили". Обитель Сергия и развила широкую
колонизаторскую деятельность. В XIV в. из нее вышло 13 пустынных монас-
тырей-колоний и 2-в XV в. Потом ее ослабевшую деятельность в этом отно-
шении продолжали ее колонии и колонии колоний, преимущественно монастырь
преп. Кирилла Белозерского, вышедшего из основанного преп. Сергием под-
московного Симонова монастыря (в конце XIV в.). Вообще в продолжение XIV
и XV вв. из Сергиева монастыря или из его колоний образовалось 27 пус-
тынных монастырей, не говоря о 8 городских. Этими колониями и намечены
были главные направления монастырской колонизации в те два века и частью
даже в XVI в. Если вы проведете от Троицкого Сергиева монастыря две ли-
нии, одну по реке Костроме на реку Вычегду, другую по Шексне на Бе-
ло-озеро, этими линиями будет очерчено пространство, куда с конца XIV в.
усиленно направлялась монастырская колонизация из монастырей центрально-
го междуречья Оки-Волги и их колоний. Небольшие лесные речки, притоки
Костромы, верхней Сухоны и Кубенского озера, Нурма-Обнора, Монза, Лежа с
Комелой, Пельшма, Глушица, Кушта, унизывались десятками монастырей, ос-
нователи которых выходили из Троицкой Сергиевой обители, из Ростова (св.
Стефан Пермский), из монастырей Каменного на Кубенском озере и Кириллова
Белозерского. Водораздел Костромы и Сухоны, покрытый тогда дремучим Ко-
мельским лесом, стал русской заволжской Фиваидой. Движение шло полосами
по рекам, не соблюдая географической последовательностей, де

лая широкие скачки от Троицкого Сергиева монастыря к Белоозеру (мо-
настырь Кирилла Белозерского), а с Белоозера прямо на Соловецкий остров,
сливаясь с боковым течением, шедшим туда же, к Белому морю, из Новгоро-
да. Во второй половине XV в. монастырская колонизация перешла из Бело-
зерского края в бассейн реки Онега; постриженник

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIV

Кириллова монастыря Дреп. Александр Ошевнев поставил Ошевенский мо-
настырь к северу от Каргополя, на притоке Онеги, получив пособие от ра-
детелей из Новгорода, а между тем еще в 1429 г. более ранний пострижен-
ник того же монастыря-Савватий поставил первую келью на Соловецком ост-
рове, где вскоре после его смерти выходец из Новгорода Зосима устроил
знаменитый беломорский. монастырь. Колония более ранняя иногда уходила в
известном направлении дальше позднейших. В промежутках между метрополия-
ми и этими ранними колониями и между полосами колоний оставалось много
углов, столь же пустынных, как и дальнейшие пространства, в которые еще
не проникала ни. крестьянская, ни даже монастырская колонизация. Выходцы
из разных монастырей в своих пустынных поисках обращались по временам и
к этим обойденным промежуточным захолустьям. Так продолжалось дело и в
XVI в. В перестававших дремать, но все еще глухих лесах по Шексне и ее
притокам, по Костроме с Нурмой-Обнорой, по Сухоне с ее притоками Песьей
Деньгой и Маркушей появляются новые монастырские точки. Старые метропо-
лии высылают сюда новые колонии; иные колонии в свою очередь становятся
деятельными метрополиями. Основанный в конце XV в. на реке Нурме монас-
тырь преп. Корнилия Комельского, выходца из обители преп. Кирилла Бело-
зерского, в XVI в. выдвинул основателей 6 новых монастырей на берега Об-
норы, Белоозера, притока Шексны Андоги и даже Сойти, притока Вычегды.
Неведомый инок Пахомий, вероятно, в самом начале XVI в. далеко оставил
за собой Шексну и по Онеге продвинулся за Каргополь, поставив в 50 верс-
тах от него к северу монастырь на реке Кене, а постриженник пахомиев
двинский крестьянин Антоний передвинулся на Двину под Холмогоры и в 78
верстах от них к югу основал среди озер на притоке Двины Сии Сийский мо-
настырь (около 1520 г.).
ЗНАЧЕНИЕ ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. Так при разносторонних местных уклоне-
ниях движение пустынных монастырей сохраняло свое общее направление на
беломорский север, "к студеному морю-окияну", как выражаются жития за-
волжских пустынников. Это движение имело очень важное значение в древне-
русской колонизации. Во-первых, лесной пустынный монастырь сам по себе,
в своей тесной деревянной или каменной - ограде, представлял земле-
дельческое поселение, хотя и непохожее на мирские, крестьянские села;

монахи расчищали лес, разводили огороды, пахали, косили, как и
крестьяне. Но действие монастыря простиралось и на население, жившее за
его оградой. Мы скоро увидим, как вокруг пустынного монастыря образовы-
вались мирские, крестьянские селения, которые вместе с иноческой братией
составляли один приход, тянувший к монастырской церкви. Впоследствии мо-
настырь исчезал, но крестьянский приход с монастырской церковью оставал-
ся. Таким образом, движение пустынных монастырей есть движение будущих
сельских приходов, которые, притом в большинстве, были первыми в своей
округе. Во-вторых, куда шли монахи, туда же направлялось и крестьянское
население; перед теми и другими лежала одна дорога-в привольные пустыри
севера и северо-востока, где крестьянин мог на просторе производить свою
паль-росчисть дикого леса под пашню, а монах-совершать свое безмолвие.
Не всегда возможно указать, где которое из обоих движений шло впереди
другого, где монахи влекли за собой крестьян и где было наоборот, но
очевидна связь между тем и другим движением. Значит, направления, по ко-
торым двигались пустынные монастыри, могут служить показателями тех не-
ведомых путей, по которым расходилось крестьянское население.
Что такое был древнерусский пустынный монастырь, как он возникал и
устроялся, какие были у него условия земельного обогащения и почему
именно в его среде возник вопрос о секуляризации монастырских земель?
Прежде чем ответить на все эти вопросы, я должен познакомить вас с глав-
ным источником по истории древнерусских монастырей-с древнерусской аги-
ографией.
ДРЕВНЕРУССКИЙ МЕСЯЦЕСЛОВ. В разное время русская церковь канонизовала
свято поживших отечественных подвижников, т.е. причисляла их к лику
святых, устанавливая церковное празднование их памяти. В царствование
Грозного митрополит Макарий созывал в 1547 и 1549 гг. нарочитые церков-
ные соборы, которые установили церковное празднование 39 русским святым,
сопричислив их к отечественным святым, прежде того канонизованным, число
которых русская церковная историография полагает до 22. Не будет лишним
отметить общественное положение всех этих подвижников, имена коих обра-
зовали раннюю основу месяцеслова русских святых. Здесь встречаем 16 кня-
зей и княгинь, 1 боярина и 3 литовских мучеников, состоявших на службе у
князя Ольгерда, 14 высших иерархов,

ЛЕКЦИЯ xxxiv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

митрополитов и епископов, 4 юродивых и 23 основателя и подвижника мо-
настырей. Имена святых этого последнего класса, канонизованных после ма-
карьевских соборов до учреждения св. Синода, занимают в русском месяцес-
лове еще более видное место: из 146-таких имен более половины, именно
74.
ДРЕВНЕРУССКАЯ АГИОГРАФИЯ. Древнерусская агиография старалась в житиях
увековечить в назидание потомству память обо всех отечественных подвиж-
никах благочестия; о некоторых составилось по нескольку житий и от-
дельных сказаний. Далеко не все эти повествования дошли до нас; многие
ходят по рукам на местах, оставаясь неизвестными русской церковной исто-
риографии. Я знаю до 250 агиографических произведений более чем о. 170
древнерусских святых. Привожу эти цифры, чтобы дать вам некоторое предс-
тавление о наличном запасе русской агиографии. Дошедшие до нас древне-
русские жития и сказания, большей частью еще не изданные, читаются во
множестве списков-знак, что они входили в состав наиболее любимого чте-
ния Древней Руси. Эта распространенность объясняется литературными осо-
бенностями агиографии.
ДРЕВНЕРУССКОЕ ЖИТИЕ. В каждом из нас есть более или менее напряженная
потребность духовного творчества, выражающаяся в наклонности обобщать
наблюдаемые явления. Человеческий дух тяготится хаотическим разнообрази-
ем воспринимаемых им впечатлений, скучает непрерывно льющимся их пото-
ком; они кажутся нам навязчивыми случайностями, и нам хочется уложить их
в какое-либо русло, нами самими очерченное, дать им направление, нами
указанное. Этого мы достигаем посредством обобщения конкретных явлений.
Обобщение бывает двоякое. Кто эти мелочные, разбитые или разорванные яв-
ления объединяет отвлеченной мыслью, сводя их в цельное миросозерцание,
про того мы говорим, что он философствует. У кого житейские впечатления
охватываются воображением или чувством, складываясь в стройное здание
образов или в цельное жизненное настроение, того мы называем поэтом. В
духовном запасе, каким располагала Древняя Русь, не было достаточно
средств, чтобы развить наклонность к философскому мышлению. Но у нее
нашлось довольно материала, над которым могли поработать чувство и вооб-
ражение. Это была жизнь русских людей, которые по

примеру восточных христианских подвижников посвящали себя борьбе с
соблазнами мира. Древнерусское общество очень чутко и сочувственно от-
неслось к таким подвижникам, как и сами подвижники очень восприимчиво
усвоили себе восточные образцы. Может быть, те и другие поступили так по
одинаковой причине: соблазны своей русской жизни были слишком элементар-
ны или слишком трудно доставались, а люди любят бороться с неподатливой
или требовательной жизнью. Жития, жизнеописания таких подвижников, и
стали любимым чтением древнерусского грамотного человека. Жития описыва-
ют жизнь святых князей и княгинь, высших иерархов русской церкви, потом
подчиненных ее служителей, архимандритов, игуменов, простых иноков, все-
го реже лиц из белого духовенства, всего чаще основателей и подвижников
монастырей, выходивших из разных классов древнерусского общества, в том
числе и из крестьян: основатель Сийского монастыря на Северной Двине
преп. Антоний был даже кабальным холопом из крестьян. Люди, о которых
повествуют жития, были все более или менее исторические лица, привлекшие
на себя внимание современников или воспоминание ближайшего потомства,
иначе мы и не знали бы об их существовании. В народной памяти они обра-
зовали сонм новых сильных людей, заслонивший собой богатырей, в которых
языческая Русь воплотила свое представление о сильном человеке. Но жи-
тие-не биография и не богатырская былина. От последней оно отличается
тем, что описывает действительную, былевую жизнь только с известным под-
бором материала, в потребных типических, можно было бы сказать стерео-
типных, ее проявлениях. У агиографа, составителя жития, свой стиль, свои
литературные приемы, своя особая задача. Житие-это целое литературное
сооружение, некоторыми деталями напоминающее архитектурную постройку.
Оно начинается обыкновенно пространным, торжественным предисловием, вы-
ражающим взгляд на значение святых жизней для людского общежития. Све-
тильник не скрывается под спудом, а ставится на вершине горы, чтобы све-
тить всем людям; полезно зело повествовать житие божественных мужей; ес-
ли мы ленимся вспоминать о них, то о них вопиют чудеса; праведники и по
смерти живут вечно: такими размышлениями подготовляет агиограф своего
читателя к назидательному разумению изображаемой святой жизни. Потом по-
вествуется деятельность святого, предназначенного с младенческих лет,
иногда еще до рождения, стать богоизбранным сосудом высоких дарований;
эта деятель-

ЛЕКЦИЯ XXXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ность сопровождается чудесами при жизни, запечатлевается чудесами и
по смерти святого. Житие заканчивается похвальным словом святому, выра-
жающим обыкновенно благодарение господу богу за ниспослание миру нового
светильника, осветившего житейский путь грешным людям. Все эти части со-
единяются в нечто торжественное, богослужебное: житие и предназначалось
для прочтения в церкви на всенощном бдении накануне дня памяти святого.
Житие обращено собственно не к слушателю или читателю, а к молящемуся.
Оно более чем поучает: поучая, оно настраивает, стремится превратить ду-
шеполезный момент в молитвенную наклонность. Оно описывает индивиду-
альную личность, личную жизнь, но эта случайность ценится не сама по се-
бе, не как одно из многообразных проявлений человеческой природы, а лишь
как воплощение вечного идеала. Цель жития-наглядно на отдельном сущест-
вовании показать, что все, чего требует от нас заповедь, не только ис-
полнимо, но не раз и исполнялось, стало быть, обязательно для совести,
ибо из всех требований добра для совести необязательно только невозмож-
ное. Художественное произведение по своей литературной форме, житие об-
рабатывает свой предмет дидактически: это-назидание в живых лицах, а по-
тому живые лица являются в нем поучительными типами. Житие не биография,
а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в жи-
тии не портрет, а икона. Потому в ряду основных источников древнерусской
истории жития святых Древней Руси занимают свое особое место. Древне-
русская летопись отмечает текущие явления в жизни своей страны; повести
и сказания передают отдельные события, особенно сильно подействовавшие
на жизнь или воображение народа; памятники права, судебники и грамоты
формулируют общие правовые нормы или устанавливают частные юридические
отношения, из них возникавшие: только древнерусское житие дает нам воз-
можность наблюдать личную жизнь в Древней Руси, хотя и возведенную к
идеалу, переработанную в тип, с которого корректный агиограф старался
стряхнуть все мелочные конкретные случайности личного существования, соо
бщающие такую жизненную свежесть простой биографии. Его стереотипные
подробности о провиденциальном воспитании святого, о борьбе с бесами в
пустыне-требования агиографического стиля, не биографические данные. Он
и не скрывал этого. Не зная ничего о происхождении и ранней поре жизни
своего святого, он. иногда откровенно начинал свой рассказ: а из

какого града или веси и от каковых родителей произошел такой све-
тильник, того мы не обрели в писании, богу то ведомо, а нам довольно
знать, что он горнего Иерусалима гражданин, отца имеет бога, а ма-
терь-святую церковь, сродники его-всенощные многослезные молитвы и неп-
рестанные воздыхания, ближние его-неусыпные труды пустынные. Но время
подвигов святого обыкновенно хорошо было известно агиографу по устному
преданию, письменным воспоминаниям очевидцев, даже по личным наблюдени-
ям; нередко он сам стоял близко к святому, даже "возливал воду на его
руки", т.е. жил с ним в одной келье, был его послушником, а потому при
всем его загробном благоговении к памяти небожителя сквозь строгие ус-
ловности житийного изложения проглядывают обаятельные черты живой лич-
ности. Наконец, очень ценны для историографии часто сопровождающие житие
посмертные чудеса святого, особенно подвизавшегося в пустынном монасты-
ре. Это нередко своеобразная местная летопись глухого уголка, не оста-
вившего по себе следа ни в общей летописи, даже ни в какой грамоте. Та-
кие записи чудес иногда велись по поручению игумена и братии особыми на
то назначенными лицами, с опросом исцеленных и свидетельскими показания-
ми, с прописанием обстоятельств дела, являясь скорее деловыми документа-
ми, книгами форменных протоколов, чем литературными произведениями. Нес-
мотря на то, в них иногда ярко отражается быт местного мирка, притекав-
шего к могиле или ко гробу святого со своими нуждами и болезнями, семей-
ными непорядками и общественными неурядицами.
МИРСКИЕ МОНАСТЫРИ. Я не буду говорить о том, в какой мере древнерусс-
кие монастыри отвечали первоначальной идее христианского монашества и
какое влияние оказали на них греческие монастыри той эпохи, когда Русь
принимала христианство: это специальные вопросы русской церковной исто-
рии. Я коснусь лишь условий, содействовавших развитию монастырского зем-
левладения. В этом отношении немало значило то, как и где возникали мо-
настыри. Мы уже видели отчасти, как они возникали. Высший иерарх, митро-
полит или епископ, строил монастырь, чтобы отдыхать там от пастырских
трудов и упокоиться по оставлении^ паствы. Владетельный князь украшал
обителями свой стольный город, свое княжество, чтобы создать "прибежище"
для окрестных обывателей и вместе с тем иметь постоянных богомольцев за
себя с семьей и за

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIV

своих родителей, иногда руководясь при этом и особенными побуждениями
исполнить обет, данный в трудном случае, или ознаменовать память о ка-
ком-либо счастливом событии своего княжения. Боярин или богатый купец
создавал себе в монастыре место, где надеялся с наибольшей пользой для
души молиться и благотворить при жизни и лечь по смерти. Построив цер-
ковь и кельи и собрав братию, основатель обеспечивал содержание своей
обители недвижимыми имениями или средствами для их приобретения. Новго-
родский боярин Своеземцев, богатый землевладелец, в XV в. построил около
своего городка на реке Bare монастырь, в котором и сам постригся под
именем Варлаама, приписав к нему значительные земли из своих важских
вотчин и оставив братии посмертный завет ежегодно в день его кончины
вдоволь кормить бедных, сколько бы их ни набралось в монастырь на празд-
ник; после трапезы, отпуская из монастыря, еще наделяли их печеным и
зерновым хлебом. Иногда монастырь строился при содействии целого общест-
ва, городского или сельского. Монастырь был нужен городу и сельскому ок-
ругу, чтобы обывателям было где постричься в старости и при смерти и
"устроить душу" посмертным поминОванием. Из одной грамоты 1582 г. узна-
ем, что на Северной Двине близ Холмогор был "убогой" монастырь, о кото-
ром крестьяне тамошней Чухченемской волости показали, что у него было 14
деревенек, что тот монастырь строили и деревни к нему "подпущали и при-
купали" их прадеды, и деды, и отцы, проча его себе, и своим детям, и
внучатам "на постригание и на поминок"; монастырем и его деревнями заве-
довали они же, волостные крестьяне, и монастырскую казну держали у себя
в волости. Казна такого монастыря составлялась преимущественно из вкла-
дов за пострижение и помин души и также обращалась на приобретение нед-
вижимых имуществ с разными доходными угодьями и заведениями. В XVI в.
был построен монастырь, который можно назвать не только мирским, но и
"земским". Преп. Трифон, подвизавшийся в Пермской стране, узнав, что в
соседней Вятской земле, многолюдной и богатой, нет монастыря, возгорел
желанием до
ставить ей это средство душевного спасения. Он предложил вятским
земским старостам и судьям возложить это дело на него, как старца, уже
потрудившегося в монастырском строительстве. Вятчане с радостью приняли
предложение, и Трифон ездил в Москву бить челом о построении монастыря
от. всей Вятской. земли, "от всех вятских городов". Но скоро вятчане ох-
ладели к делу и перестали помогать Трифову.

Его выручил вятский воевода Овцын. На первый день пасхи он позвал к
себе всех знатных и богатых вятчан. Был здесь и Трифон. Когда все "быша
в веселии", воевода пригласил гостей помочь Трифону, кто сколько может.
Гости радушно согласились. Тотчас явился "некий скорописец" с подписной
книгой. Воевода первый подписал значительную сумму, гости от него не
отстали. Христосованье с воеводой и воеводское угощенье с подпиской про-
должались еще два дня, и собрано было более 600 рублей (около 30 тысяч
рублей на наши деньги). В Москве Трифон выхлопотал своему монастырю "се-
ла и деревни с людьми", озера, рыбные ловли и сенные покосы \ Братия,
которую строители набирали в такие мирские монастыри для церковной служ-
бы, имела значение наемных бого-мольцев и получала "служеное" жалование
из монастырской казны, а для вкладчиков монастырь служил богадельней, в
которой они своими вкладами покупали право на пожизненное "прокормление
и покой". Люди, искавшие под старость в мирском монастыре покоя от мирс-
ких забот, не могли исполнять строгих, деятельных правил иноческого ус-
тава. Когда в одном таком монастыре попытались ввести подобные правила,
иноки с плачем заявили строителю, что новые требования им не под силу;
эта братия, как объяснил дело сам строитель, - поселяне и старики, непри-
вычные к порядку жизни настоящих иноков, состарившиеся в простых обыча-
ях. В вятском земском монастыре дело шло еще плачевнее. Трифон ввел в
нем строгий устав, запретил монахам держать стол с вином по кельям,
предписав довольствоваться одинаковой пищей в общей трапезе. Братия, на-
бившаяся в богатый монастырь, была такова, что строгие требования насто-
ятеля подняли ее на открытый мятеж: Трифона бранили в глаза, запирали и
даже били и наконец выгнали из монастыря.
ОСНОВАТЕЛИ ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. Осуществление идеи настоящего ино-
чества надобно искать в пустынных монастырях. Основатели их выходили на
свой подвиг по внутреннему призванию и обыкновенно еще в молодости.
Древнерусские жития изображают разнообразные и часто характерные условия
прохождения пустынного подвижничества в Древней Руси, но самый путь, ко-
торым шли подвижники, был довольно однообразен. Будущий основатель пус-
тынного монастыря готовился к своему делу продолжительным искусом обык-
новенно в пустынном же монастыре под руководством

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIV

опытного старца, часто самого основателя этого монастыря. Он проходил
разные монастырские службы, начиная с самых черных работ, при строгом
посте, "изнуряя плоть свою по вся дни, бодрствуя и молясь по вся нощи".
Так усвоялось первое и основное качество инока-отречение от своей воли,
послушание без рассуждения. Проходя эту школу физического труда и
нравственного самоотвержения, подвижник, часто еще юный, вызывал среди
братии удивленные толки, опасную для смирения "молву", а пустынная мол-
ва, по замечанию одного жития, ничем не отличается от мятежной городской
славы. Искушаемому подвижнику приходилось бежать из воспитавшей его оби-
тели, искать безмолвия в настоящей глухой пустыне, и настоятель охотно
благословлял его на это. Основатели пустынных монастырей даже поощряли
своих учеников, в которых замечали духовную силу, по окончании искуса
уходить в пустыню, чтобы основывать там новые монастыри. Пустынный мо-
настырь признавался совершеннейшей формой общежития, основание такого
монастыря - высшим подвигом инока. Древнерусское житие недостаточно выяс-
няет, из каких практических побуждений составился такой взгляд, было ли
то искание пустынного безмолвия ради спасения души, или стремление по-
чувствовавшего свою силу инока иметь свой монастырь, из послушника прев-
ратиться в хозяина, или, наконец, желание пойти навстречу общественной
потребности. Мы уже видели, что с XIV в. монастырское движение усиленно
направлялось из центральных областей на север, за Волгу. Причина понят-
на: северное Заволжье-это был тогда край, наиболее привольный для пус-
тынножителей, где они при поселении наименее могли опасаться столкнове-
ний с землевладельцами и сельскими обществами. Но в ту же сторону, отту-
да же и с того же времени направлялась и крестьянская колонизация; монах
и крестьянин были попутчиками, шедшими рядом либо один впереди другого.
Указанные сейчас побуждения пустынножителей не исключали друг друга, а
либо переходили одно в другое, либо сливались одно с другим, смотря по
местным обстоятельствам. По крайней мере в житиях есть намеки на то,
что отшельники, строя церкви и при них монастыри, нередко имели в ви-
ду доставить расходившимся по заволжским лесам переселенцам возможность
помолиться, постричься и похорониться в недалеком храме с обителью.
Связь пустыннического движения с крестьянской колонизацией выступает в
агиографии довольно явственно. Постриженник Каменного монастыря на Ку-
бенском

озере преп. Дионисий, подвизаясь в конце XIV и в начале XV в. в глу-
хих дебрях по реке Глушице, левому притоку верхней Сухоны, строит в раз-
ных местах один храм за другим "на прихождение православному христи-
анству", потому что "не бяше тогда церкви на том месте", а деревни вок-
руг все множились. Около того же времени другой инок-Феодор, обходя пус-
тыни около Белоозера, нашел там на устье реки Ковжи "новопашенные места
починки - свежие росчисти под пашню, выпросил себе у удельного князя эти
починки с покосами и рыбными ловлями и устроил монастырь, который стал
для окрестных новоселов сборным местом молитвы и пострижения.
ПОСЕЛЕНИЕ В ПУСТЫНЕ. Но отшельник не всегда переходил из воспитавшей
его обители прямо в пустыню, где суждено ему было основать свой монас-
тырь. Многие долго странствовали по другим монастырям и пустыням: ученик
Сергия Радонежского Павел, постригшись 22 лет от роду, 50 лет странство-
вал по разным пустыням, прежде чем основал свою обитель на реке Обноре.
Странничество было распространено среди северного русского монашества
тех веков и рисуется в житиях яркими чертами. Странник уходил иногда
тайком, чтобы видеть обычаи разных монастырей и поклониться святым мес-
там Русской земли. Кирилл Новоезерский, скитаясь по пустыням, ходил бо-
сой, питался травой, кореньями и сосновой корой и "со зверями живяше 20
лет", наконец стал помышлять о покое и основал свой монастырь в Бело-
зерском краю (1517 г.). Найти место, где бы "уединитися от человек", бы-
ло важной заботой для отшельника, манили дебри, где были бы "леса чер-
ные, блата, мхи и чащи непроходимые". На выбранном месте ставилась
кельица малая или просто устроялась землянка. Павел Обнорский три года
прожил в дупле большой старой липы, а Корнилий, пришедши в Комельский
лес, поселился в одинокой избе, покинутой разбойниками. Но отшельнику
редко приходилось долго оставаться в безмолвии: его открывали окрестные
крестьяне и другие пустынники, которых много скрывалось по заволжским
лесам. Около кельи отшельника строились Другие для желавших с ним сожи-
тельствовать, и составлялось пустынническое братство.
ПУСТЫННЫЙ ОБЩЕЖИТЕЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ. В Древней Руси различали три вида
иноческой жизни: общежитие, житие особное и отходное. Общежительный мо-
настырь-это монашеская община с нераздельным имуществом и общим хо-
зяйством,

ЛЕКЦИЯ XXXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

с одинаковой для всех пищей и одеждой, с распределением монастырских
работ между всей братией; ничего не считать своим, но все иметь об-
щее-главное правило общежития. Отходному житию посвящали себя люди,
стремившиеся жить в полном пустынном уединении, поще-нии и молчании; оно
считалось высшей ступенью иночества, доступной лишь тем, кто достигал
иноческого совершенства в школе общего жития. Особное житие вообще пред-
шествовало монастырскому общежитию и было подготовительной к нему сту-
пенью. Оно было очень распространено в Древней Руси как простейший вид
иночества и принимало различные формы. Иногда люди, отрекавшиеся или по-
мышлявшие отречься от мира, строили себе кельи у приходского храма, за-
водили даже игумена как духовного руководителя, но жили отдельными хо-
зяйствами и без определенного устава. Такой мона-стырь - особняк" состав-
лял не братство, а товарищество, объединявшееся соседством, общим хра-
мом, иногда и общим духовником. Другие селились в пустыне человека по
два, по три и более в отдельных кельях по соседству, образуя небольшие
отшельнические поселки. Но когда среди них появлялся сильный, приобре-
тавший известность подвижник, вокруг него сосредоточивались эти рассеян-
ные пустынки, образовывалось скученное поселение, заводились общие рабо-
ты, пришельцы помогали хозяину в трудах над окрестным лесом, "древие по-
секая и землю очищая к насеянию плодов земных", отшельники начинали "об-
ще ясти во единой храмине", по выражению одного жития, являлась нужда
построить для умножавшейся братии просторный храм с общей трапезой. Так
особное житие само собою переходило в общежитие. Наконец, братия слала в
Москву челобитье о монастырском строении, как читаем в житии Антония
Сийского, "пожаловал бы государь, велел богомолье свое монастырь строити
на пустом месте, на диком лесу, братию собирати и пашню пахати". Разре-
шение пашню пахать значило, что дикий казенный лес, окружавший монас-
тырь, отдавался ему во владение для расчистки под пашню. С минуты этого
пожалования товарищество бесформенного особняка превращалось в учрежде-
ние, стано
вилось юридическим лицом. На первых порах, когда монастырь устроялся
и обзаводился, братия вела усиленно трудовую жизнь, терпела "монастырс-
кую страду". По задачам иночества монахи. должны были питаться от своих
трудов - свои труды ясти и пита", а не жить подаяниями мирян. Среди осно-
вателей и собиравшейся к ним рядовой братии пу-

стынных монастырей встречались люди из разных классов общества-дворя-
не, купцы, промышленники и ремесленники, иногда люди духовного происхож-
дения, очень часто крестьяне. Общежительный монастырь под руководством
деятельного основателя представлял рабочую общину, в которой занятия
строго распределялись между всеми, каждый знал свое дело и работы каждо-
го шли "на братскую нужу". Устав белозерских монастырей Кирилла и Фера-
понта, как он изложен в житии последнего, живо изображает этот распоря-
док монастырских занятий, "чин всякого рукоделия": кто книги пишет, кто
книгам учится, кто рыболовные сети плетет, кто кельи строит; одни дрова
и воду носили в хлебню и поварню, где другие готовили хлеб и варево; хо-
тя и много было служб в монастыре, вся братия сама их исправляла, отнюдь
не допуская до того мирян, монастырских служек. Но первой хозяйственной
заботой основателя пустынного монастыря было приобретение окрестной зем-
ли, обработка ее - главным хозяйственным делом собиравшейся в нем братии.
Пока на монастырскую землю не садились крестьяне, монастырь сам обраба-
тывал ее, всем своим составом, со строителем во главе выходя на лесные и
полевые работы. Земледельческое хозяйство приходилось заводить в диком,
нетронутом лесу, расчищая его под пашни и огороды. В одном монастырском
сказании XVI в. такими чертами изображается образцовая деятельность ос-
нователя пустынного монастыря: довольно лет подвизался он в своей обите-
ли, построил церкви и кельи поставил, "и многая по чину монастырскому
взградив, и нивы и пашни к монастырю приобрете, и человеки многие (слу-
ги-миряне), и скоты на службу в обитель сию устрой, и не преста от труда
своего, аще и в многолетной седине, и не даде телу своему нимало покоя,
еще второе о бозе умышляет, дабы ему дал бог обрести место потребно к
рыбной ловле". Так помыслы о пустынном безмолвии завершались образовани-
ем монашеской земледельческой общины. Причиной такого, как бы сказать,
уклона иночества была его связь с крестьянской колонизацией. Пустынники
шли вслед за крестьянами или пролагали им дороги в заволж
ских лесах; пустынный общежительный монастырь служил нуждам пересе-
ленцев, религиозным и хозяйственным, широко пользовался их трудом, из их
среды пополнял свою братию. Та же причина в ряду Других условий со-
действовала и дальнейшему уклонению большинства русских монастырей от
идеи иночества, о чем буду говорить в следующий час.
ЛЕКЦИЯ XXXIV
ВОПРОС о МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. РАСПГОС1ГАНБНИЕ МОНАСТЫРИЙ. МОНАСТЫРИ
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РОССИИ. ПУСТЫННЫЙ МОНАСТЫРИ. МОНАСТЫРИ-КОЛОНИИ.
КОЛОНИЗАТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТРОИЦКОГО СЕРПИЕВА МОНАСТЫРЯ. ЗНАЧЕНИЕ
ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. ДРЕВНЕРУССКИЙ МЕСЯЦЕСЛОВ. ДРЕВНЕРУССКАЯ АГИОГРА-
ФИЯ. СОСТАВ И ХАРАКТЕР ДРЕВНЕРУССКОГО ЖИТИЯ. МИРСКИЕ МОНАСТЫРИ. ОСНОВА-
ТЕЛИ ПУСТЫННЫХ МОНАСТЫРЕЙ. СТРАННИЧЕСТВО И ПОСЕЛЕНИЕ ОТШЕЛЬНИКА В ПУСТЫ-
НЕ. ПУСТЫННЫЙ ОБЩЕЖИТЕЛЬНЫЙ МОНАСТЫРЬ
ВОПРОС О МОНАСТЫРСКИХ ВОТЧИНАХ. В прошлый час, излагая следствия по-
местной системы, я указал на затруднение, обнаружившееся в ее устроении
уже K концу XVI в.: это - недостаток удобной для испомещения земли. Не-
достаток этот почувствовался с двух сторон. На степном юге, где госу-
дарству нужно было особенно много военно-служилых людей, правительство
располагало для их хозяйственного обеспечения обширными пространствами
земли плодородной, но слабозаселенной, еще нуждавшейся в усиленном хо-
зяйственном обзаведении. В центральных уездах земли менее плодородные
были достаточно заселены и обзаведены, но их уже мало оставалось в рас-
поряжении правительства. Здесь господствовало крупное вотчинное землев-
ладение, боярское и церковное. В изучаемый нами период, когда устанавли-
валась поместная система, особенно успешно развивалось в Московской Руси
землевладение монастырское, создавая государству своими успехами большие
затруднения в деле обеспечения военно-служилого класса. Это привело мос-
ковское правительство в столкновение с церковной иерархией: поднялся
вопрос о церковных, собственно о монастырских, вотчинах. Но с этим воп-
росом, по его значению для государства только экономическим, аграрным,
сплелось столько, разнообразных интересов, политических, социальных, ^
церковно-нравственных, даже богословских, что он раз-

ЛЕКЦИЯ XXXIV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXV
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

10 до 200 рублей (до 12 тысяч на наши деньги). На Трифона, основавше-
го в конце XVI в. монастырь на Вятке, жаловались, что он за пострижение
вкладу просит дорого и с убогого человека, меньше 10 рублей (более 100
рублей) не возьмет^. Вклад при пострижении считался тем обязательнее,
что по смерти вкладчика он превращался в поминальный. В письме к княги-
не-вдове Иосиф Волоцкий высказывает как общее правило, что, если богатый
человек при пострижении не даст вкладу по силе, его не ведено поминать в
том монастыре. Иногда вкладной договор обставлялся разнородными условия-
ми, получал довольно сложный юридический состав. Один вкладчик, напри-
мер, с женой и 4 сыновьями в 1568 г. отдал в Троицкий Сергиев монастырь
свою небольшую подмосковную вотчину, и за это его у Троицы "постричи и
келейкою пожаловати упокоити и семью (жену) его тоже постричь в припис-
ном к Сергиеву женском монастыре и келейку ей пожаловать, а двух сыновей
их принять в слуги монастыря и деревеньку им пожаловать, на чем им можно
прожиги", а кто из них захочет постричься, того постричь и тоже келейкою
поустроить за тем же вкладом. Так вкладом пристроилась к монастырю целая
дворянская семья, давая ему готовых и будущих постриженников и даже во-
енных слуг-помещиков. Иногда вклад в монастырь делался с условием не
только поминать, но и похоронить вкладчика в том монастыре; некоторые
монастыри становились фамильными кладбищами знатных родов, члены которых
из поколения в поколение приносили в обители "вечного покоя" за свои ду-
ши и могилы свои вотчинные села, деревни и сенные покосы.
КУПЛИ. Не все в Древней Руси смотрели на церковное поминовение и на
вклады за него, как смотрел на это преп. Иосиф. В одной рукописи XVII в.
в предисловии к синодику Сийского монастыря я встретил такое наставление
игуменам: "Если скончается монах вашей паствы или мирянин, в нищете жив-
ший, не говорите: не дал вкладу, так не писать его в поминание; тогда вы
уже не пастыри, а наемники и мздоимцы; если состоятельный человек, уми-
рая, ничего не даст церкви божией, ни отцу своему духовному, а все оста-
вит плотскому своему роду-это не ваш грех, ты же, пастуше словесных
овец, имей опасливое попечение о душах их". Однако взгляд Иосифа оста-
вался господствующим и поддерживал непрерывный приток в монастыри денеж-
ных и земельных вкладов. Впрочем, и денежные вклады шли

прежде всего на приобретение вотчин, и сами вкладчики подыскивали
земли для монастыря, чтобы купить их на вкладываемые ими деньги: с вкла-
дом связано было их поминовение, а денежный капитал легко мог быть из-
расходован, тогда как монастырская земля была неотчуждаема и должна была
напоминать о поминовении вкладчика-сельника, "чтобы душа его во веки
беспамятна не была", как писалось во вкладных. От разных монастырей
Древней Руси сохранилось большое количество купчих на земли; в архиве
Троицкого Сергиева монастыря ряд их идет от преемника Сергиева игумена
Никона. Но нередко купля-продажа заменялась сделками другого рода или с
ними соединялась. Так, иногда вотчина отчуждалась монастырю за деньги
под видом заклада: вотчинник занимал деньги под залог вотчины; при неуп-
лате в срок или при отказе от уплаты закладная по условию превращалась в
купчую. Подобный характер прикрытой продажи получила и мена вотчинами:
монастырь покупал малоценную землю и менял ее на более ценную, доплачи-
вая разницу стоимости деньгами. На такую мену с придачей или приплатой
походили и вклады по душе со сдачей. Вотчинные вклады обыкновенно дела-
лись заранее с условием жить вкладчику на вкладной вотчине до смерти или
до пострижения. Это был своего рода прожиток или пожить, как называлось
подобное временное владение в поместном праве. Но нередко вотчинник по-
лучал с монастыря еще сдачу при самом вкладе вотчины, в стоимости кото-
рой, таким образом, различались две составные доли: одна-собственно
вкладная на помин души, другая - продажная, оплачиваемая сдачей. Все та-
кие сделки основывались на общих нормах древнерусского гражданского пра-
ва; но при участии религиозных мотивов в монастырской практике они скла-
дывались в такие сложные комбинации, какие едва ли возможны были во вне-
церковном юридическом обороте. Приведу пример из архива Троицкого Серги-
ева монастыря, самого крупного и оборотливого землевладельца между мо-
настырями Древней Руси. В 1624 г. вдова знатного происхождения дала к
Троице хорошую старинную вотчину мужа с условием поминать его, их детей
и род
ителей, а ее по смерти положить у Троицы, с записью в сенаник и проч.
При этом вкладчица взяла у монастыря значительную сумму, чтобы распла-
титься с долгами, и поставила условие: кто из ее рода захочет выкупить
вкладную вотчину, обязан уплатить взятую вдовой у монастыря сумму и
сверх того внести большой денежный вклад взамен той доли стоимости

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

выкупаемой вотчины, какая назначалась на поминовение, j Вкладчица жи-
вет во вкладной вотчине до своей смерти, а j после нее монастырь даст ее
человеку. во вкладном селе 1 или в какой-либо вотчине монастыря, где сам
тот человек j похочет, белую, нетяглую землю, чему ему с семьей сыту 1
быть до его смерти. Здесь совмещены разнородные,; юридические и церков-
но-нравственные нормы: вклад noj душе с его обычными условиями и душев-
ными благами,. j на него приобретаемыми, и сдача и выкуп родовой 1 вот-
чины с обязательствами, на ней лежащими, и пожизненный прожиток не
только для самой вкладчицы, но и для ее крепостного слуги с семьей.
ВРЕДНЫЕ СЛЕДСТВИЯ. Я перечислил далеко не все землевладельческие опе-
рации монастырей: это дело специального исследования. В нашей историчес-
кой литературе есть такое исследование, изданное слишком 40 лет тому на-
зад и доселе сохраняющее большую научную цену, - это сочинение Вл. Милюти-
на О недвижимых имуществах духовенства в России; оно говорит о монасты-
рях в ряду других церковных учреждений*. Я веду речь только о монастырс-
ких вотчинах. Сказанного мною, думаю, достаточно, чтобы заметить, какое
направление принимала жизнь старых пустынных общежительных монастырей к
половине XVI в. Из трудовых земледельческих общин, питавшихся своими
трудами, где каждый брат работал на всех и все духовно поддерживали каж-
дого из своей братии, многие из этих: монастырей, если не большинство,
разрослись в крупные землевладельческие общества со сложным хозяйством и
' привилегированным хозяйственным управлением, с многообразными житейс-
кими суетами, поземельными тяжбами и запутанными мирскими отношениями.
Окруженное монастырскими слободами, слободками и селами, братство; та-
кого монастыря представляло из себя черноризческое 1 барство, на которое
работали сотни и тысячи крестьян - j ских рук, а оно властно правило сво-
ими многочисленными j слугами, служками и крестьянами и потом молилось
о^ всем мире, и особенно о мирянах-вкладчиках своего монастыря. В
больших монастырях, как Троицкий Серги - ев, Иосифов Волоколамский, было
много родовитых постриженников из князей, бояр и дворян, которые и под
монашеской рясой сохраняли воспитанные в миру чувства и привычки людей
правящего класса. Неправильно понятая идея церковной молитвы за усопших
повела к непомерному земельному обогащению монастырей и поставила

их в безысходный круг противоречий. Уже в начале XVI в., во времена
Иосифа Волоцкого, как писал он сам, во всех монастырях было земли много
оттого, что князья и бояре давали им села на вечное поминание. Общества
отшельников, убегавших от мира, мир превратил в привилегированные наем-
ные молельни о мирских грехах и ломился в мирные обители со своими зака-
зами. Это было главное противоречие, обострившее все остальные. Инок,
полагавший в основу своего подвига смирение и послушание, "еже не имети
никоея же своея воля", видел себя членом корпорации, властвовавшей над
многочисленным населением монастырских земель. Большие монастыри были
очень богатые общества, каждый член которых, однако, давал обет нищеты,
отрекаясь от всякой собственности. Единственное оправдание монастырского
землевладения было указано церковным правилом: "церковное богатство-ни-
щих богатство". Мир, т.е. общество и государство, щедро наделяя монас-
тыри вотчинами, этим возлагал на них обязанность устроить общественную
благотворительность. Строители монастырей, наиболее чтимые в Древней Ру-
си, глубоко проникнуты были сознанием святости этого иноческого долга
перед миром, приносившим иночеству такие жертвы: они шли навстречу на-
родным нуждам, не отказывали просящим, в неурожайные годы кормили голо-
дающих. Так поступал Кириллов Белозерский монастырь при своем, основате-
ле и его ближайших преемниках: во время одного голода в монастыре корми-
лось ежедневно до нового урожая более 600 человек. Преп. Иосиф, исчисляя
княгине Голениной расходы своего монастыря, писал, что на нищих и стран-
ников у него ежегодно расходится деньгами по 150 рублей (около 9 тысяч),
иногда и больше, да хлебом по 3 тысячи четвертей, что у него в трапезе
каждый день кормится 600-700 душ. Житие его рассказывает, что во время
голода к воротам монастыря подступило из окрестных сел до 7 тысяч наро-
да, прося хлеба. Другие побросали перед монастырем своих голодных детей,
а сами разошлись. Иосиф приказал келарю ребят подобрать и содержать в
монастырской странноприимнице, а взрослым раздавать хлеб. Чере
з несколько дней келарь доложил: ржи нет, и братию кормить нечем. Ио-
сиф велел казначею купить ржи. Тот возразил: денег нет. Игумен приказал
занимать деньги и покупать рожь, а братскую трапезу сократить до крайней
скудости. Братия зароптала: "Как это можно прокормить столько народа!
Только нас переморит, а людей не прокормит". Но про подвиг Иосифа узнали

9 В. О. Ключевский, т. 2

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

окрестные землевладельцы, также удельные московские князья и сам ве-
ликий князь Василий и щедрыми вспомо-жениями выручили игумена^. Многие
монастыри скоро забывали нищелюбивый завет своих основателей, и их бла-
готворительная деятельность не развилась в устойчивые учреждения, а слу-
чайные, неупорядоченные подаяния монастырских богомольцев создали при
больших монастырях особый класс профессиональных нищих. Богадельни были
при немногих монастырях, и когда царь на Стоглавом соборе возбудил воп-
рос о беспризорных нищих, убогих и увечных, отцы собора дали совет соб-
рать таких в богадельни и содержать на счет царской казны и на приноше-
ния христолюбцев, но об участии церковных учреждений в их содержании
умолчали*". Куда же девали богатые монастыри свои деньги, обильно прили-
вавшие к ним от вкладчиков и из обширных вотчин? Обличители XVI в. нас-
тойчиво повторяют, что монастыри вопреки церковным правилам дисконтиро-
вали-отдавали деньги в рост, особенно в ссуду своим крестьянам. Вассиан
Косой изображает их суровыми заимодавцами, которые налагали "лихву на
лихву", проценты на проценты, у несостоятельного должника-крестьянина
отнимали корову или лошадь, а самого с женой и детьми сгоняли со своей
земли или судебным порядком доводили до конечного разорения^. Это обви-
нение в "заимоданиях многолихвенных убогим человеком" было отчасти под-
держано и на Стоглавом соборе. Царь спрашивал: "Церковную и монастырскую
казну в рост дают-угодно ли это богу?" Отцы собора отвечали постановле-
нием: архиереям и монастырям деньги и хлеб давать крестьянам своих сел
без роста, чтобы крестьяне за ними жили, от них не бегали и села их не
пустовали бы*. Так, частию по вине земельного богатства i монастыри на-
чинали превращаться из убежищ нищей. братии в ссудолихвенные конторы. '
МОНАСТЫРСКИЕ КОРМЫ. 1 Ни в чем так наглядно и резко не проявлялось
противоре - 1 чие вотчинно-монастырского быта монашескому обету, j как в
монастырских кормах. Это было целое учреждение, J покоившееся на вековом
обычае и даже на договорном^ основании. Значительный земельный вклад по
душе обык-1 новенно соединялся с условием, чтобы монастырь, т. 6.1 его
правление, ежегодно устроял братии корм в память 1 того, по чьей душе
делался вклад, иногда два корма, в^ день ангела и в день памяти, кончины
вкладчика. Значит, - корм входил в состав церковного поминовения. Иногда;

вотчину отказывали в монастырь, с тем чтобы оброка она не платила, а
только доставляла в монастырь столовые припасы и деньги на поминки по
вкладчике. Различали кормы большие, средние и малые; все они были расце-
нены, подобно записи, в разные синодики. Из одной грамоты 1637 г. видим,
что большой ежегодный корм в Троицком Сергиевом монастыре стоил 50 руб-
лей (не менее 500 рублей). Кроме заупокойных ежегодных были еще случай-
ные кормы молебенные, когда знатные богомольцы приезжали в обитель отс-
лужить молебен за здравие, по обету, данному по какому-либо случаю, или
просто из усердия к угоднику и при этом учредить братию, т.е. хорошо
покормить ее и подать ей денежную милостыню. Богатые люди для таких кор-
мов привозили в монастырь свои припасы. Да человек маломощный и не был в
состоянии устроить такое учреждение. Один молодой придворный великого
князя Василия Темного по обету думал учредить многочисленную братию Тро-
ицкого Сер-гиева монастыря. Но потом им овладело раздумье: если он ис-
полнит свой обет, то совсем разорится, не останется у него и половины
его состояния. К кормовым монастырским дням надобно еще прибавить празд-
ники господские, богородичные и "великих святых", которых числилось в
году до 40, когда братия также получала усиленный стол. Корм тем и отли-
чался от вседневного, будничного продовольствия братии, что улучшалось
качество пищи и увеличивалось количество "еств", блюд: вместо черного
хлеба подавали белый пшеничный, еств было за обедом не 2 или 3, а 4,
"ели дважды днем с рыбою", пили квас медвяной или сыченый, а не "простой
братский" и т.п. В монастырях велись особые кормовые книги, где пере-
числялись дни кормов заупокойных и праздничных, иногда с описанием сос-
тава усиленного стола и с указанием, по каком вкладчике полагается зау-
покойный корм в известное число. По одной кормовой книге Иосифова Воло-
коламского монастыря первой половины XVI в. значится 51 день в году с
заупокойными кормами. В рукописной кормовой книге Соловецкого монастыря,
относящейся ко времени царя Алексея, кормовых заупокойных и праздничных
дней значится 191, больше половины года. Вообще столовый обиход в
землевладельческих монастырях был разработан особенно тщательно. В уста-
вах о трапезах Троицкого Сергиева и Тихвинского монастырей конца XVI в.
сделана подробная поденная роспись на весь год, что есть и пить монахам
за обедом и ужином; здесь обозначено до 36 разных еств, горячих и холод-
ных,

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

мучных, рыбных и других, из напитков-квасы, меды, пиво сыченое, вино.
УПАДОК МОНАСТЫРСКОЙ ДИСЦИПЛИНЫ. Привожу эти подробности, чтобы объяс-
нить недоумение, возбуждаемое упомянутыми документами о монастырских
трапезах. Монах, обрекавший себя на строгий пост и всякое воздержание,
садился за трапезу, удовлетворявшую изысканным требованиям тогдашней
гастрономии и служившую завершением братской молитвы об упокоении души
щедрого вкладчика. Это было одно из тех противоречий, в какие поставлены
были монастыри своими вотчинами. Упадок дисциплины в старых монасты-
рях-общее явление XVI в., резко отмеченное в литературных памятниках и в
правительственных актах того времени. Этот упадок был следствием переме-
ны в подборе монастырского братства, а перемена произведена была монас-
тырским землевладением. К лесным отшельникам, основавшим эти монастыри,
приходили люди, желавшие делить с ними труды пустынножительства и "душа
своя спасти". Пустынник встречал пришельцев суровым вопросом: "Хотите ли
и можете ли терпеть труды места сего, голод и жажду и всякие недостат-
ки?" Когда преп. Сергию отвечали, что хотят и могут, он говорил при-
шельцам: "Знайте, что вам предстоит здесь, будьте готовы терпеть скорби,
беды, печали, всякую тугу и нужду, приготовьтесь не к покою и беспеча-
лию, но к трудам, посту, всяким искушениям и подвигам духовным". Эти лю-
ди пришли к Сергию с пустыми руками, без вкладов, как и он пришел на
свое место. Совсем другая беседа шла у преп. Иосифа с его братией, сос-
тавившейся из зажиточных вкладчиков, когда он задумал покинуть свой уже
разбогатевший монастырь: "... и мы разойдемся по дворам, а ведь мы отдали
все свое имущество этой обители и тебе и надеялись, что ты будешь нас
покоить до смерти, а по смерти поминать, и сколько было у нас силы, мы
ее истощили в работе на монастырь, и, как теперь у нас не стало ни име-
ния, ни силы, ты нас хочешь оставить, а нам прочь пойти не с чем" ". Чем
более чтили подвижника, тем больше текло из мира вкладов в его обитель,
а по мере накопления земельных вкладов в нее все больше теснилось людей,
которые искали не пустынного труда и безмолвия, а монастырского пок
он и довольства. Они и уронили в XVI в. строгую монастырскую дисцип-
лину времен Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского. Царь Иван прямо
указал на этот упадок Стоглавому

собору: "В монастыри постригаются не ради спасения души, а покоя ради
телесного, чтобы всегда бражничать". И отцы собора подтвердили заявление
царя, признав, что к Сергиеву монастырю устав неприменим, потому что "то
место чудотворное и гости беспрестанные день и нощь" '"; собор решил и в
других больших монастырях князьям и боярам, постригающимся со вкладами
великими, законов не полагать, покоить их ествою и питием, держать для
них "квасы сладкие и черствые и выкислые, кто какова требует". Так доб-
рая идея, неправильно понятая и примененная, в своем последовательном
развитии приводит к расстройству порядка, усвоившего ее с таким непра-
вильным пониманием и применением.
МОНАСТЫРСКИЕ ВОТЧИНЫ И ГОСУДАРСТВО. Не так очевидно, но не менее
сильно затрагивало монастырское землевладение интересы государства и
служилого класса, сходные по отношению к этому землевладению. Обилие де-
нег давало монастырям возможность, возвышая покупные цены, перебивать
продажные земли у других покупщиков, особенно у слабосильных служилых
людей, и доставило монастырям господство на земельном рынке: дети боярс-
кие жаловались правительству, что "мимо монастырей вотчин никому ни у
кого купить не мочно". Мы уже видели, какие земельные операции совершали
монастыри посредством вкладов со сдачей и мены с придачей. При неумерен-
ной заботливости об устроении души земельные вклады часто соединялись с
ущербом для законных наследников, родичей и даже собственной семьи и
вкладчика и получали одиозный характер. Иные отказывали в монастыри свои
вотчины по душе, чтобы эти вотчины "ближнему их роду не достались", а
чтобы родичи не могли воспользоваться своим правом выкупа, завещатели
или вкладчики назначали такие высокие выкупные цены вкладным вотчинам,
что выкуп их становился невозможным. Иной отказывал в монастырь все свое
имение, оставляя жену без всякого обеспечения, и только просил братию
"жену его наделити, как им, государям, бог известит". Особенно тяжело
читается вкладная (1580 г.) одной вдовы: свою вотчину, отца своего бла-
гословение, она отказывала в монастырь по душе отца и по своей; у нее
было два сына, один 4 лет, Другой полугоду, и она просит архимандрита с
братией "пожаловать, тех моих детишек по дворам не пустить". Такими раз-
нообразными путями служилые вотчины, бывшие подспорьем поместий, уходили
из служилых рук в

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

монастыри, вынуждая правительство для поддержания военно-служебной
годности своих слуг возмещать их вотчинное оскудение усиленными помест-
ными и денежными окладами. Чтобы остановить или хотя бы только упорядо-
чить этот уход земли из служилой среды в неслужилую, в XVI в. стали зап-
рещать монастырям без доклада государю покупать, брать в заклад и по ду-
ше вотчины у служилых людей. Монастырское землевладение создавало госу-
дарству и служилому классу еще другое затруднение. Мы уже видели, как
боялись за свои земли казенные крестьяне, по соседству с которыми возни-
кал монастырь. Это опасение разделяли и соседние землевладельцы, и оно
нередко оправдывалось для тех и других: земли их так или иначе отходили
к монастырю. Испрашивая себе широкие привилегии по податям и повиннос-
тям, монастыри могли заселять свои пустоши на льготных условиях, перезы-
вая крестьян с соседних казенных и владельческих земель, отнимая тяглых
и оброчных плательщиков у крестьянских обществ и у служилых землевла-
дельцев. Уже к половине XVI в. монастырское землевладение достигло обре-
менительных для государства размеров. Один из англичан, бывших в Москве
в это время, писал, что в Московии строится множество обителей, получаю-
щих большие доходы со своих земель, ибо монахи владеют третьей частью
всей земельной собственности в государстве (tertiam fundorum partem
totius imperii tenent monachi)". Это-пропорция, схваченная на глаз, а не
добытая точным исчислением; но неполные поземельные описи, сохранившиеся
от того века, показывают, что она вообще не особенно далека от действи-
тельности, а по местам близко к ней подходила. Некоторые монастыри выде-
лялись из ряда других своим земельным богатством. За Кирилловым Бело-
зерским монастырем в 1582 г. числилось до 20 тысяч десятин пашни, не
считая пустырей и леса. Английский посол Флетчер, приехавший в Москву в
1588 г., пишет, что русские монастыри сумели занять лучшие и приятнейшие
места в государстве, что некоторые из них получают поземельного дохода
от 1 тысячи до 2 тысяч рублей (не менее 40-80 тысяч на наши деньги). Но
п
ервым богачом из всех церковных землевладельцев Флетчер признает Тро-
ицкий Сергиев монастырь, который будто бы получал поземельных и других
доходов до 100 тысяч рублей ежегодно (до 4 миллионов рублей) "... Такая
масса земельного богатства ускользала от непосредственного распоряжения
государственной власти в то время, когда усиленное развитие поместного
владения все

больнее давало ей чувствовать недостаток земли, удобной для хо-
зяйственного обеспечения вооруженных сил страны.
ВОПРОС О МОНАСТЫРСКИХ
ВОТЧИНАХ. Монастырское землевладение было вдвойне неосторожной жерт-
вой, принесенной набожным обществом недостаточно ясно понятой идее ино-
чества: оно мешало нравственному благоустроению самих монастырей и в то
же время нарушало равновесие экономических сил государства. Раньше по-
чувствовалась внутренняя нравственная его опасность. Уже в XIV в. стри-
гольники восставали против вкладов по душе и всяких приносов в церкви и
монастыри за умерших. Но то были еретики. Скоро сам глава русской иерар-
хии выразил сомнение, подобает ли монастырям владеть селами. Один игумен
спрашивал митрополита Киприана, что ему делать с селом, которое князь
дал в его монастырь. Святые отцы, отвечал митрополит, не предали инокам
владеть людьми и селами; когда чернецы будут владеть селами и обяжутся
мирскими попечениями, чем они будут. отличаться от мирян? Но Киприан ос-
танавливается перед прямым выводом из своих положений и идет на сделку:
он предлагает село принять, но заведовать им не монаху, а мирянину, ко-
торый привозил бы оттуда в монастырь все готовое, жито и другие припасы.
И преподобный Кирилл Белозер-ский был против владения селами и отклонял
предлагаемые земельные вклады, но вынужден был уступить настояниям
вкладчиков и ропоту братии, и монастырь уже при нем начал приобретать
вотчины. Но сомнение, раз возникнув, повело к тому, что колеблющиеся
мнения обособились в два резко различных взгляда, которые, встретившись,
возбудили шумный вопрос, волновавший русское общество почти до конца XVI
в. и оставивший яркие следы в литературе и законодательстве того време-
ни. В поднявшемся споре обозначились два направления монашества, исхо-
дившие из одного источника-из мысли о необходимости преобразовать су-
ществующие монастыри. Общежитие прививалось в них очень туго; даже в тех
из них, которые считались общежительными, общее житие разрушалось при-
месью особного. Одни хотели в корне преобразовать все монастыри на осно-
ве нестяжательно-сти, освободив их от вотчин; другие надеялись исправить
монастырскую жизнь восстановлением строгого общежития, которое прими
рило бы монастырское землевладение с монашеским отречением от всякой
собственности. Пер-

ЛБКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

вое направление проводил преп. Нил Сорский, второе - преп. Иосиф Во-
лоцкий.
НИЛ СОРСКИЙ. Пострижен-ник Кириллова монастыря, Нил долго жил на Афо-
не, наблюдал тамошние и цареградские скиты и, вернувшись в отечество, на
реке Соре в Белозерском краю основал первый скит в России. Скитское жи-
тельство-средняя форма подвижничества между общежитием и уединенным от-
шельничеством. Скит похож и на особняк своим тесным составом из
двух-трех келий, редко больше, и на общежитие тем, что у братии пища,
одежда, работы-все общее. Но существенная особенность скитского жития-в
его духе и направлении. Нил был строгий пустынножитель; но он понимал
пустынное житие глубже, чем понимали его в древнерусских монастырях.
Правила скитского жития, извлеченные из хорошо изученных им творений
древних восточных подвижников и из наблюдений над современными гречески-
ми скитами, он изложил в своем скитском уставе. По этому уставу подвиж-
ничество-не дисциплинарная выдержка инока предписаниями о внешнем пове-
дении, не физическая борьба с плотью, не изнурение ее всякими лишениями,
постом до голода, сверхсильным телесным трудом и бесчисленными молитвен-
ными поклонами. "Кто молится только устами, а об уме небрежет, тот мо-
лится воздуху: бог уму внимает". Скитский подвиг-это умное, или мыслен-
ное, делание, сосредоточенная внутренняя работа духа над самим собой,
состоящая в том, чтобы "умом блюсти сердце" от помыслов и страстей, изв-
не навеваемых или возникающих из неупорядоченной природы человеческой.
Лучшее оружие в борьбе с ними-мысленная, духовная молитва и безмолвие,
постоянное наблюдение за своим умом. Этой борьбой достигается такое вос-
питание ума и сердца, силой которого случайные, мимолетные порывы верую-
щей души складываются в устойчивое настроение, делающее ее непреступной
для житейских тревог и соблазнов. Истинное соблюдение заповедей, по ус-
таву Нила, не в том только, чтобы делом не нарушать их, но в том, чтобы
и в уме не помышлять о возможности их нарушения. Так достигается высшее
духовное состояние, та, по выражению устава, "неизреченная радость",
когда умолкает язык, даже молитва отлетает от уст и ум, кормчий чувств,
теряет
власть над собой, направляемый "силою иною", как пленник; тогда "не
молитвой молится ум, но превыше молитвы бывает"; это состояние-пред-
чувствие вечного блажен-

ства, и, когда ум сподобится почувствовать это, он забывает и себя, и
всех, здесь, на земле, сущих. Таково скитское "умное делание" по уставу
Нила. Перед смертью (1508 г.) Нил завещал ученикам бросить труп его в
ров и похоронить "со всяким бесчестием", прибавив, что он изо всех сил
старался не удостоиться никакой чести и славы ни при жизни, ни по смер-
ти. Древнерусская агиография исполнила его завет, не составила ни жития
его, ни церковной ему службы, хотя церковь причислила его к лику препо-
добных. Вы поймете, что в тогдашнем русском обществе, особенно в мона-
шестве, направление преп. Нила не могло стать сильным и широким движени-
ем. Оно могло собрать вокруг пустынника тесный кружок едино-мысленных
учеников-друзей, влить живительную струю в литературные течения века, не
изменив их русла, бросить несколько светлых идей, способных осветить всю
бедноту русской духовной жизни, но слишком для нее непривычных. Нил
Сорский и в белозерской пустыне остался афонским созерцательным скитни-
ком, подвизавшимся на "умной, мысленной", но чуждой почве.
ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ. Зато вполне туземная, родная почва была под ногами
его противника преп. Иосифа, Современники оставили нам достаточно черт
для определения этой совершенно реальной, вполне положительной личности.
Ученик и племянник его Досифей в своем надгробном слове Иосифу изобража-
ет его с портретной точностью и детальностью, хотя несколько приподнятым
тоном и изысканным языком. Проходя суровую школу иночества в монастыре
Пафнутия Боровского, Иосиф возвышался над всеми его учениками, совмещая
в себе, как никто в обители, разнообразные качества духовные и телесные,
остроту и гибкость ума соединяя с основательностью, имел плавный и чис-
тый выговор, приятный голос, пел и читал в церкви, как голосистый соло-
вей, так что приводил слушателей в умиление: никто нигде не читал и. не
пел, как он. Святое писание знал он наизусть, в беседах оно было у него
все на языке, и в монастырских работах он был искуснее всех в обители.
Он был среднего роста и красив лицом, с округлой и не слишком большой
бородой, с темно-русыми, потом поседевшими волосами, был весел и привет-
лив в обращении, сострадателен к слабым. Церковное и келейное правило,
молитвы и земные поклоны совершал он в положенное время, отдавая ос-
тальные часы монастырским службам и ручным работам. В пище и

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

питии соблюдал меру, ел раз в день, иногда через день, и повсюду раз-
носилась слава его добродетельного жития и добрых качеств, коими он был
исполнен. Видно, что это был человек порядка и дисциплины, с сильным
чутьем действительности и людских отношений, с невысоким мнением о людях
и с великой верой в силу устава и навыка, лучше понимавший нужды и сла-
бости людей, чем возвышенные качества и стремления души человеческой. Он
мог покорять себе людей, выправлять и вразумлять их, обращаясь к их
здравому смыслу. В одном из житий его, написанных современниками, чита-
ем, что силой его слова смягчались одичалые нравы у многих сановников,
часто с ним беседовавших, и они начинали жить лучше: "Вся же тогда Во-
лоцкая страна к доброй жизни прелагашеся". Там же рассказано, как Иосиф
убеждал господ в выгоде снисходительного отношения их к своим
крестьянам. Обременительная барщина разорит хлебопашца, а обнищавший
хлебопашец-плохой работник и плательщик. Для уплаты оброка он продаст
свой скот: на чем же он будет пахать? Его участок запустеет, станет без-
доходным, и разорение крестьянина падет на самого господина. Все умные
сельскохозяйственные соображения-и ни слова о нравственных побуждениях,
о человеколюбии. При таком обращении с людьми и делами Иосиф, по его
признанию, не имевший ничего своего при поселении в волоколамском лесу,
мог оставить после себя один из самых богатых монастырей в тогдашней
России. Если ко всему этому прибавим непреклонную волю и физическую неу-
томимость, получим довольно полный образ игумена - хозяина и администра-
тора-тип, под который подходило с большей или меньшей удачей большинство
основателей древнерусских общежительных монастырей. При устроении монас-
тыря, когда у него еще не было мельницы, хлеб мололи ручными жерновами.
Этим делом после заутрени усердно занимался сам Иосиф. Один пришлый мо-
нах, раз застав игумена за такой неприличной его сану работой, восклик-
нул: "Что ты делаешь, отче! пусти меня - и стал на его место. На другой
день он опять нашел Иосифа за жерновами и опять заместил его. Так повто-
рялось мн
ого дней. Наконец монах покинул обитель со словами: "Не перемолоть
мне этого игумена" ".
СОБОР 1503 г. На церковном соборе 1503 г. оба борца встретились и
столкнулись. Скитское миросозерцание Нила все сполна было против монас-
тырского землевладения. Его возмущали, как он

писал, эти монахи, кружащиеся ради стяжаний; по их вине жизнь мона-
шеская, некогда превожделенная, стала "мерзостной". Проходу нет от этих
лжемонахов в городах и весях; домовладельцы смущаются и негодуют, видя,
как бесстыдно эти "прошаки" толкутся у их дверей. Нил и стал умолять ве-
ликого князя, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пус-
тыням и кормились бы своим рукоделием. Великий князь поставил этот воп-
рос на соборе. Нил и стоявшие за него белозерские пустынники говорили об
истинном смысле и назначении иночества; Иосиф ссылался на примеры из ис-
тории восточной и русской церкви и при этом высказал такой ряд практи-
ческих соображений: "Если у монастырей сел не будет, то как честному и
благородному человеку постричься, а если не будет доброродных старцев,
откуда взять людей на митрополию, в архиепископы, епископы и на другие
церковные властные места? Итак, если не будет честных и благородных
старцев, то и вера поколеблется". Этот силлогизм впервые высказывался
при обсуждении церковно-практического вопроса. Церковные авторитеты не
ставили монастырям задачи быть питомниками и рассадниками высших церков-
ных иерархов д не признавали непременным оплотом веры иерархию родовито-
го происхождения, как это было в Польше. Первое положение Иосиф за-
имствовал из практики русской церкви, в которой высшие иерархи обыкно-
венно выходили из монастырей; второе положение было личной мечтой или
личным предрассудком Иосифа, предок которого, выходец из Литвы, сделался
волоколамским дворянином-вотчинником. Собор согласился с Иосифом и свое
заключение представил Ивану III в нескольких докладах, очень учено сос-
тавленных, с каноническими и историческими справками. Но вот что в этих
докладах возбуждает недоумение: на соборе оспаривали только монастырское
землевладение, а великому князю отцы собора заявили, что они не благово-
лят отдавать и архиерейские земли, против которых на соборе никто не го-
ворил. Дело объясняется молчаливой тактикой стороны, восторжествовавшей
на соборе. Иосиф знал, что за Нилом и его нестяжателями стоит сам Иван
Ш, которому были нужны монастырские земли. Эти земли трудно было отсто-
ять: собор и связал с ними вотчины архиерейские, которых не оспаривали,
обобщил вопрос, распространив его на все церковные земли, чтобы затруд-
нить его решение и относительно монастырских вотчин. Иван Ш молча отсту-
пил перед собором. Итак, дело о секуляризации монастырских вотчин, под-
нятое

ЛЕКЦИЯ XXXV
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

питии соблюдал меру, ел раз в день, иногда через день, и повсюду раз-
носилась слава его добродетельного жития и добрых качеств, коими он был
исполнен. Видно, что это был человек порядка и дисциплины, с сильным
чутьем действительности и людских отношений, с невысоким мнением о людях
и с великой верой в силу устава и навыка, лучше понимавший нужды и сла-
бости людей, чем возвышенные качества и стремления души человеческой. Он
мог покорять себе людей, выправлять и вразумлять их, обращаясь к их
здравому смыслу. В одном из житий его, написанных современниками, чита-
ем, что силой его слова смягчались одичалые нравы у многих сановников,
часто с ним беседовавших, и они начинали жить лучше: "Вся же тогда Во-
лоцкая страна к доброй жизни прелагашеся". Там же рассказано, как Иосиф
убеждал господ в выгоде снисходительного отношения их к своим
крестьянам. Обременительная барщина разорит хлебопашца, а обнищавший
хлебопашец-плохой работник и плательщик. Для уплаты оброка он продаст
свой скот: на чем же он будет пахать? Его участок запустеет, станет без-
доходным, и разорение крестьянина падет на самого господина. Все умные
сельскохозяйственные соображения-и ни слова о нравственных побуждениях,
о человеколюбии. При таком обращении с людьми и делами Иосиф, по его
признанию, не имевший ничего своего при поселении в волоколамском лесу,
мог оставить после себя один из самых богатых монастырей в тогдашней
России. Если ко всему этому прибавим непреклонную волю и физическую неу-
томимость, получим довольно полный образ игумена - хозяина и администра-
тора-тип, под который подходило с большей или меньшей удачей большинство
основателей древнерусских общежительных монастырей. При устроении монас-
тыря, когда у него еще не было мельницы, хлеб мололи ручными жерновами.
Этим делом после заутрени усердно занимался сам Иосиф. Один пришлый мо-
нах, раз застав игумена за такой неприличной его сану работой, восклик-
нул: "Что ты делаешь, отче1 пусти меня - и стал на его место. На другой
день он опять нашел Иосифа за жерновами и опять заместил его. Так повто-
рялось мн
ого дней. Наконец монах покинул обитель со словами: "Не перемолоть
мне этого игумена".
СОБОР 1503 г. На церковном соборе 1503 г. оба борца встретились и
столкнулись. Скитское миросозерцание Нила все сполна было против монас-
тырского землевладения. Его возмущали, как он

писал, эти монахи, кружащиеся ради стяжании; по их вине жизнь мона-
шеская, некогда превожделенная, стала "мерзостной". Проходу нет от этих
лжемонахов в городах и весях; домовладельцы смущаются и негодуют, видя,
как бесстыдно эти "прошаки" толкутся у их дверей. Нил и стал умолять ве-
ликого князя, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пус-
тыням и кормились бы своим рукоделием. Великий князь поставил этот воп-
рос на соборе. Нил и стоявшие за него белозерские пустынники говорили об
истинном смысле и назначении иночества; Иосиф ссылался на примеры из ис-
тории восточной и русской церкви и при этом высказал такой ряд практи-
ческих соображений: "Если у монастырей сел не будет, то как честному и
благородному человеку постричься, а если не будет доброродных старцев,
откуда взять людей на митрополию, в архиепископы, епископы и на другие
церковные властные места? Итак, если не будет честных и благородных
старцев, то и вера поколеблется". Этот силлогизм впервые высказывался
при обсуждении церковно-практического вопроса. Церковные авторитеты не
ставили монастырям задачи быть питомниками и рассадниками высших церков-
ных иерархов и не признавали непременным оплотом веры иерархию родовито-
го происхождения, как это было в Польше. Первое положение Иосиф за-
имствовал из практики русской церкви, в которой высшие иерархи обыкно-
венно выходили из монастырей; второе положение было личной мечтой или
личным предрассудком Иосифа, предок которого, выходец из Литвы, сделался
волоколамским дворянином-вотчинником. Собор согласился с Иосифом и свое
заключение представил Ивану III в нескольких докладах, очень учено сос-
тавленных, с каноническими и историческими справками. Но вот что в этих
докладах возбуждает недоумение: на соборе оспаривали только монастырское
землевладение, а великому князю отцы собора заявили, что они не благово-
лят отдавать и архиерейские земли, против которых на соборе никто не го-
ворил. Дело объясняется молчаливой тактикой стороны, восторжествовавшей
на соборе. Иосиф знал, что за Нилом и его нестяжателями стоит сам Иван
Ш, которому были нужны монастырские земли. Эти земли трудно было отсто-
ять: собор и связал с ними вотчины архиерейские, которых не оспаривали,
обобщил вопрос, распространив его на все церковные земли, чтобы затруд-
нить его решение и относительно монастырских вотчин. Иван III молча отс-
тупил перед собором. Итак, дело о секуляризации монастырских вотчин,
поднятое

ЛЕКЦИЯ xxxv
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

кружком заволжских пустынников по религиозно-нравственным побуждени-
ям, встретило молчаливое оправдание в экономических нуждах государства и
разбилось о противодействие высшей церковной иерархии, превратившей его
в одиозный вопрос об отнятии у церкви всех ее недвижимых имуществ.
ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЛЕМИКА. После собора вопрос о монастырских вотчинах
перенесен был с практической почвы на более безопасную, литературную.
Загорелась оживленная полемика, длившаяся почти до конца XVI в. Она
очень любопытна: в ней столкнулись разнообразные и важные интересы, за-
нимавшие тогдашнее русское общество; высказались наиболее мыслящие умы
века; с ней прямо или косвенно связались самые яркие явления русской ду-
ховной жизни того времени. Но ее изложение не входит в план моего курса.
С ее ходом можно хорошо познакомиться по прекрасному труду покойного
профессора А. С. Павлова Исторический очерк секуляризации церковных зе-
мель в России ". Ограничусь немногими чертами. Самыми видными противни-
ками "осифлян", как звали последователей Иосифа, выступили в полемике
князь-инок Вассиан Косой и пришелец с Афона Максим Грек. Сочинения Вас-
сиана - обличительные памфлеты: поборая по своем учителе Ниле Сорском,
яркими, нередко правдиво-резкими чертами изображает он немонашескую
жизнь вотчинных монастырей, хозяйственную суетливость монахов, их угод-
ливость перед сильными и богатыми, корыстолюбие, лихоимство и жестокое
обращение со своими крестьянами. В нем говорит не одно негодование пус-
тынника-нестяжателя, но часто и раздражение бывшего боярина из рода кня-
зей Патрикеевых против людей и учреждений, опустошавших боярское землев-
ладение. Вассиан клонит свою речь к тем же обвинениям, какие потом прямо
высказал единомышленник его князь Курбский: любостяжательные монахи сво-
им сельским хозяйничаньем разорили крестьянские земли, а внушениями о
спасительности вкладов по душе сделали воинский чин, служилых землевла-
дельцев хуже калик убогих. Сочинения Максима Грека против монастырского
землевладения свободны от полемических излишеств. Он спокойно разбирает
предмет по существу, хотя по местам и не обходится без колких замечаний.
Вводя строгое общежитие в своем монастыре, Иосиф надеялся исправить мо-
настырский быт и устранить противоречие между иноческим отречением от
собственности и

земельными богатствами монастырей более диалектической, чем практи-
ческой, комбинацией: в общежитии-де все принадлежит монастырю и ничего
отдельным монахам. Это все равно, возражает Максим, как если бы кто,
вступив в шайку разбойников и награбив с ними богатство, потом пойманный
стал оправдываться на пытке: я не виноват, потому что ее осталось у то-
варищей, а я у них ничего не взял". Качества истинного монаха никогда не
совместятся с отношениями и привычками любостяжа-тельного монашества:
такова основная мысль полемики Максима Грека.
Литература тогда значила еще меньше для правительственной деятельнос-
ти, чем стала значить позднее. При всех полемических усилиях и успехах
нестяжателей московское правительство после собора 1503 г. покинуло нас-
тупательные планы против монастырских вотчин и ограничилось обороной,
особенно после того, как попытка царя Ивана около 1550 г. воспользо-
ваться ближайшими к Москве землями митрополичьей кафедры для хозяйствен-
ного устройства служилых людей встретила решительный отпор со стороны
митрополита. Длинный ряд указов и пространные рассуждения на Стоглавом
соборе о монастырских непорядках, не решая вопроса по существу, пробова-
ли различные меры с целью остановить дальнейшее земельное обогащение мо-
настырей на счет служилого класса, "чтоб в службе убытка не было и земля
бы из службы не выходила"; усиливался и правительственный надзор за мо-
настырскими доходами и расходами. Все отдельные меры завершились приго-
вором церковного собора с участием бояр 15 января 1580 г. ^ Было поста-
новлено: архиереям и монастырям вотчин у служилых людей не покупать, в
заклад и по душе не брать и никакими способами своих владений не увели-
чивать; вотчины, купленные или взятые в заклад у служилых людей архиере-
ями и монастырями до этого приговора, отобрать на государя, который за
них заплатит или нет-его воля. Вот все, чего могло или умело добиться от
духовенства московское правительство XVI в. в деле о церковных вотчинах.
В следующий час мы увидим связь такого исхода дела с судьбой
крестьян, к которым обращаемся в своем изучении.
ЛЕКЦИЯ XXXVI
связь МОНАСТЫРСКОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ С КРЕПОСТНЫМ ПРАВОМ. КРЕСТЬЯНЕ В XV
И XVI вв. ВИДЫ СЕЛЬСКИХ ПОСЕЛЕНИЙ. ОТНОШЕНИЕ ЖИЛОЙ ПАШНИ К ПУСТОТЕ. РАЗ-
РЯДЫ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ. ОТНОШЕНИЯ КРЕСТЬЯН
1) К ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦАМ, 2) К ГОСУДАРСТВУ. ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО
КРЕСТЬЯН. ВОПРОС О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЕ.
КРЕСТЬЯНИН В СВОЕМ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ. ПОДМОГА, ССУДА, ЛЬГОТЫ.
КРЕСТЬЯНСКИЕ УЧАСТКИ. ПОВИННОСТИ, ЗАКЛЮЧЕНИЕ
МОНАСТЫРСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Последнее' чтение я
закончил обещанием указать связь между вопросом о монастырских вотчинах
и судьбою крестьян. Какая же связь, вероятно, спрашивали вы себя, могла
быть между столь разнородными порядками явлений? Связь была, и притом
двоякая. Во-первых, монастырские вотчины составились из земель служилых
людей и из земель казенных и дворцовых, составлявших запасный фонд для
обеспечения служилых людей. При неудаче попыток воротить отходившие к
монастырям земли в казну или на службу все, что государственное хо-
зяйство теряло на монастырском землевладении, ему приходилось выручать
на крестьянском труде, усиливая его податное напряжение. А потом, льгот-
ные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель ка-
зенных и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами.
Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими
мерами стеснять крестьянское право перехода. Это стеснение еще не кре-
постная неволя крестьян; но оно, как увидим, подготовило полицейскую
почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение в одно
и то же время содействовало и увеличению тягости крестьянского труда, и
уменьшению его свободы. Этой внутренней связью обоих фактов можно объяс-
нить и сходство их внешней истории. Все эти бесплодные литературные

ЛЕКЦИЯ XXXVI
споры о монастырских вотчинах и робкие законодательные усилия стес-
нить их расширение-как живо напоминают они столь же бесплодные толки в
печати о вреде крепостного права и суетливые заботы правительства о его
смягчении в царствование Екатерины II, Александра 1 и Николая 1. Обраща-
емся к крестьянам XV-XVI вв. '
СЕЛЬСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ. Если вы станете изучать сельское крестьянское на-
селение по поземельным описям XVI в., это население с внешней стороны
представится вам в таком виде. Вокруг села с церковью, состоящего из
4-10 крестьянских дворов, редко более, а иногда только из барской
усадьбы с дворами причта и несколькими кельями старцев и стариц, нищих,
питающихся от церкви, разбросаны там и сям деревни, починки и пустоши,
которые тянулись к этому селу как к своему церковному и хозяйственно-ад-
министративному центру. Селение с церковью, при которой были только дво-
ры причта да кельи нищих, в центральных областях, как и на новгородском
севере, носило название погоста. Село без церкви, но с двором землевла-
дельца или с какими-либо его хозяйственными постройками, хотя бы без
крестьянских дворов, называлось сельцом. Поселки, возникавшие на нови,
на поднятом впервые земельном участке, носили название починков; починок
обыкновенно состоял из одного крестьянского двора. С течением времени
починок обживался и разрастался, рядом с первоначальным двором возникали
один или два других; тогда он становился деревней. Деревня^* превраща-
лась в пустошь, если в ней не оставалось жилых дворов и пашня забрасыва-
лась или поддерживалась только часть ее наездом из ближней деревни. В
волости Вохне Московского уезда, принадлежавшей удельному князю Владими-
ру Андреевичу, а потом перешедшей к Троицкому Сергиеву монастырю, в кон-
це XVI в. было 3 погоста жилых и 2 пустых, где церкви "стояли без пения"
и без причта, 1 жилое сельцо, где монастырский приказчик пахал на себя
24 десятины худой земли. III деревень и 36 пусто-
2а
шей
ЖИЛАЯ ПАШНЯ И ПУСТОТА. Смежные пахотные участки соседних селений по
закону должны были во избежание потравы огораживаться обеими сторонами
"по половинам". У каждого крестьянского двора был свой особый земельный
участок с соответствующим ему пространством луговой земли, сенокоса, ко-
то-

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

восток можно ожидать еще более угнетающих размеров пустоты, которая в
иных местах достигала 94%. Впрочем, и здесь встречаем резкие исключения.
Волость Нерехта Костромского уезда была старинным владением Троицкого
Сергиева монастыря. В этой волости за селом Федоровским с деревнями, по
книге 1592 г., значилось перелогу и лесу 30%-отношение, обратное тому,
что мы видели в местностях ближе к Москве. Это показывает, что степень
разработки земли зависела не столько от качества почвы, сколько от дру-
гих местных и исторических условий. Несмотря на исключительные хо-
зяйства, пахотные участки во многих местах представлялись незначительны-
ми и рассеянными островками среди обширных нетронутых или заброшенных
пустырей. Из приведенных данных видно, что, изучая московские позе-
мельные описи XVI в., мы имеет дело с бродячим и мелко разбросанным
сельским населением, которое, не имея средств или побуждений широко и
усидчиво разрабатывать лежавшие пред ним обширные лесные пространства,
пробавлялось скудными пахотными участками и, сорвав с них несколько уро-
жаев, бросало их на бессрочный отдых, чтобы на другой целине
повторить прежние операции
2*
ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ. Земли, на которых жили крестьяне, по роду землевла-
дельцев делились на 3 разряда: на земли церковные, принадлежавшие цер-
ковным учреждениям, служилые или боярские, находившиеся во владении слу-
жилых людей, и государевы. Последние подразделялись на 2 разряда: на го-
сударевы дворцовые, приписанные ко дворцу и как бы составлявшие его
частную собственность, и государевы черные, т.е. государственные, не
находившиеся ни в чьем частном владении. Различие между землями дворцо-
выми и черными было больше хозяйственное, чем юридическое: доходы с них
специально назначались на содержание государева дворца и поступали
больше натурой, чем деньгами. Поэтому земли одного разряда часто перехо-
дили в другой, и в XVII в. те и другие смешались, соединившись под одним
дворцовым управлением. Таким образом, в Московском государстве XVI в.
существовало 3 разряда землевладельцев: государь, церковные учреждения и
служилые люди. На всем пространстве Московского государства мы не встре-
чаем других частных землевладельцев, т.е. не существовало
крестьян-собственников. Крестьяне всюду жили на чужих землях: церковных,
служилых либо государственных; даже сидя на черных землях, не составляв-
ших
рый измерялся копнами сена (20 копен на десятину). Тогда господство-
вало трехпольно-переложное земледелие. Пахотная земля делилась на три
поля: озимое, яровое и паровое. Но редко где вся пахотная земля действи-
тельно распахивалась: вследствие истощения почвы и переливов населения
большие или меньшие пространства пахоты забрасывались, запускались в пе-
релог на неопределенное время. В центральных областях и на новгородс-
ко-псковском северо-западе перелог решительно перерастал "пашню паха-
ную": там в вотчинах приходилась десятина пашни на 2-6 десятин перелога,
в поместьях-на 12 - 29 десятин, на монастырских землях-на 1-14 десятин, а
на землях архиерейских даже на 4-56 десятин. Но "пустота" состояла не из
одного свежезапущенного перелога: в состав ее входили обширные площади
леса пашенного и непашенного, т.е. выросшего на давнем перелоге или на
непаханом месте. Чтобы яснее представить вам отношение пашни к перелож-
но-лесной пустоте, приведу несколько цифр из писцовой книги 1577 г.,
описывающей земли Коломенского уезда. Здесь на землях монастырских и
служилых, поместных и вотчинных пашни паханой с лугами числилось 46 ты-
сяч десятин в трех полях, а под перелогом и лесом-275 тысяч десятин, т.
е. земля "жилая", обрабатываемая, составляла шестую долю пустоты, иначе
говоря, из 7 десятин обрабатывалась только одна (около 14%). Рассчитывая
это отношение по роду землевладельцев, находим, что у служилых вотчинни-
ков приходилось пашни с лугом 1 десятина на 3-4 десятины перелога и леса
(20-25%), у помещиков-одна на 6-7(12-14%), у монастырей-одна на 10 деся-
тин (9%). Так было в одном из центральных старозаселенных уездов. Почти
такое же преобладание пустоты встречаем в уезде еще более центральном:
по книге 1584 г., в Сурожском стане Московского уезда служилые вотчинни-
ки пахали и косили по 1 десятине на 3 десятины перелога и леса (25%),
помещики-по 1 десятине на 7 (12%), монастыри-по 1 десятине на 6 (14%). В
разработке земли монастыри здесь, как видите, отстают в общей сложности
от светских землевладельцев. Но в других местах встречаем на
их землях более благоприятное отношение: так, в упомянутой волости
Вохне Троицкого Сергиева монастыря, по книге конца XVI в., обрабатыва-
лось по 1 десятине на '/2 десятины пустоты (67%), а из 31 тысячи десятин
того же монастыря в уезде Переяславля-Залесского пахали и косили 10 ты-
сяч десятин (32%). Если так было в центральных областях, то далее от
Москвы на север и

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ничьей частной собственности, крестьяне не считали эти земли своими.
Про такие земли крестьянин XVI в. говорил: "Та земля великого князя, а
моего владения"; "Та земляя божья да государева, а роспаши и ржи наши".
Итак, черные крестьяне очень ясно отличали право собственности на землю
от права пользования ею. Значит, по своему поземельному положению, т.е.
по юридическому и хозяйственному отношению к земле, крестьянин XVI в.
был безземельным хлебопашцем, работавшим на чужой земле. Из такого поло-
жения развились своеобразные отношения юридические, хозяйственные и го-
сударственные.
КРЕСТЬЯНЕ И ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ. Рассмотрим прежде всего юридические отно-
шения крестьян по земле, т.е. их отношения к землевладельцам.
Крестьянин был вольный хлебопашец, сидевший на чужой земле по договору с
землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отка-
зе, т.е. в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного
землевладельца к другому. Первоначально право это не было стеснено зако-
ном; но самое свойство поземельных отношений налагало обоюдное ограниче-
ние как на это право крестьянина, так и на произвол землевладельца в от-
ношении к крестьянину: землевладелец, например, не мог согнать
крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой
участок, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы. Из этих естест-
венных отношений сельского хозяйства вытекала необходимость однообразно-
го, законом установленного срока для крестьянского выхода, когда обе
стороны могли рассчитаться друг с другом. Судебник Ивана III установил
для этого один обязательный срок-неделю до юрьева дня осеннего (26 нояб-
ря) и неделю, следующую за этим днем. Впрочем, в Псковской земле в XVI
в. существовал другой законный срок для крестьянского выхода, именно фи-
липпово заговенье (14 ноября). Значит, крестьянин мог покинуть участок,
когда кончались все полевые работы и обе стороны могли свести взаимные
счеты. Свобода крестьянина выражалась также в том, что, садясь на чужую
землю, он заключал с землевладельцем поземель - i ный договор. Условия
этого арендного договора излага - 1 лись в порядных грамотах, или запи-
сях. Крестьянка i договаривался с землевладельцем как свободное, юридя -
чески равноправное с ним лицо. Он брал у хозяина^ больший или меньший
участок земли, сообразуясь с"^ своими рабочими средствами. Потому участ-
ки эти былЯ1

чрезвычайно разнообразны. Крестьянин снимал известную долю обжи или
выти. Обжа и выть-податные единицы земельной меры, из коих первою опре-
делялось пространство пахотной земли на новгородском севере, а второю-в
центральных областях. Обжей назывался вообще участок от 10 до 15 десятин
в трех полях, смотря по качеству почвы. Выть была единицей несколько бо-
лее значительной, хотя также очень изменчивой по той же причине или по
местным обычаям^. Нормальный, или казенный, размер выти доброй земли-18
десятин, средней-21, худой-24 десятины в трех полях. Впрочем, в хо-
зяйственном обороте бывали выти и больших и меньших размеров.
Крестьянин, сказал я, брал у землевладельца известную долю обжи или вы-
ти, редко целую выть или обжу, и в порядной грамоте излагал условия, на
которых снимал землю. Нового" "приходца" принимали осторожно, с разбо-
ром: нередко он должен был представить несколько поручителей, которые
"ручали" бы его в том, что он будет за их порукой жить в таком-то селе
или деревне "во крестьянех - землю пахать и двор строить, новые хоромы
ставить и старые починивать, а не сбежит. Поручители были либо крестьяне
того же владельца, к которому рядился пришелец, либо даже сторонние лю-
ди. Если съемщик садился на пустоши, а не входил в готовый двор с жилым,
разработанным участком, он обязывался хоромы поставить и пашню пахать,
поля огородить, пожни и луга расчищать, жить тихо и смирно, корчмы не
держать и никаким воровством не воровать; в случае неисполнения обяза-
тельств крестьянин или его поручители платили заставу-неустойку. Потом
порядной определяли платежи и повинности, какие должен был нести
крестьянин за пользование снимаемой землей. Новый поселенец либо подчи-
нялся общему положению наравне с другими крестьянами, среди которых он
селился, либо заключал особые личные условия ^ В иных имениях все повин-
ности крестьянина соединялись в известном денежном или хлебном оброке; в
других-вместо денежных и натуральных платежей крестьянин обязывался ис-
полнять условленные работы на землевладельца. Но чаще встречаем смешан-
ные условия: с
верх оброка деньгами или хлебом крестьянин обязывался еще отбывать в
пользу землевладельца барщину, которая называлась из-дельем или боярским
делом. Совмещение оброка и барщины объясняется тем, что они выходили из
разных хозяйственных источников. Денежный и хлебный оброк в Древней Руси
был собственно арендной платой за пользо-

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

вание чужой землей^. Изделье имело совсем другое происхождение.
Крестьянин, садясь на чужой земле, часто брал у хозяина ссуду или подмо-
гу; за это вместо платежа процентов крестьянин обязывался дополнительно
работать на хозяина, чаще всего обрабатывать известное количество барс-
кой земли*. Итак, барщина в Древней Руси вышла из соединения поземельно-
го найма с денежным или другим займом. Но^ таково было только первона-
чальное значение изделья: с течением времени оно вошло в состав обычных
повинностей крестьянина, как и ссуда стала обычным условием поземельных
крестьянских договоров. Мы рассмотрим размеры и виды крестьянского обро-
ка, когда будем говорить о хозяйственном положении крестьян^. Итак,
крестьяне XVI в. по отношениям своим к землевладельцам были вольными и
перехожими арендаторами чужой земли-государевой, церковной или служи-
лой".
КРЕСТЬЯНЕ И ГОСУДАРСТВО. Теперь"* рассмотрим отношение крестьян к го-
сударству. В XVI в. крестьянство еще не было сословием в политическом
смысле слова. Оно было тогда временным вольным состоянием, точнее, поло-
жением, а не постоянным обязательным званием с особенными, ему одному
присвоенными правами и обязанностями. Существенную его особенность сос-
тавляло занятие: вольный человек становился крестьянином с той минуты,
как "наставлял соху" на тяглом участке, и переставал быть крестьянином,
как скоро бросал хлебопашество и принимался за другое занятие. Следова-
тельно, обязанности в то время спадали с лица вместе с отказом от прав,
с ними связанных. Совсем иное видим в позднее образовавшихся сословиях,
отказом от сословных прав или потерей их лицо не освобождалось от сос-
ловных обязанностей; крестьянин тянул свое тягло, хотя бы не обрабатывал
своего участка; дворянин служил, хотя бы оставался безземельным. В XVI
в. поземельное тягло, падавшее на крестьянина, нельзя назвать его сос-
ловной обязанностью. Здесь соблюдались довольно тонкие различия, с обра-
зованием сословий постепенно стиравшиеся. Крестьянское поземельное тягло
падало, собственно, не на крестьянина по тяглой земле, им обрабатывае-
мой, а на самую тяглую землю, кто бы ею ни владел и кто быстрее ни обра-
батывал. Боярин, в XV в. купивший у крестьянского общества тяглую землю,
должен был с нее тянуть тягло наравне с крестьянами, не становясь
крестьянином, потому что у него другое занятие, которым определялось его
общественное положе-

ние, - государственная военно-правительственная служба. Точно так же и
холоп, пахавший тяглую землю своего господина, не становился крестьяни-
ном, потому что не был вольным человеком. Связь повинностей и звания с
занятием указана и в Судебнике 1550 г.: он отличает поземельные обязан-
ности крестьянина от личных, которыми обыкновенно сопровождался, но не
обусловливался поземельный договор. Крестьянин, отказавшийся от своего
участка в законный осенний срок, но оставивший на нем озимую рожь, пла-
тил за нее поземельную подать и пошлину и после отказа, пока не сжинал
урожая; но за это время, с ноябрьского отказа до окончания жатвы в июле
следующего года, он на землевладельца не был обязан работать, ибо
это-его личное обязательство, не составлявшее непременного условия
крестьянской поряд-ной: возможны были и бывали поземельные контракты и
без этого условия, а бобыль мог принять на себя такое обязательство, се-
лясь в имении владельца, но не снимая у него пахотного участка. Точно
так же крестьянин мог продаться с пашни в полное холопство даже не в
срок и оставить на своем участке озимой или яровой хлеб; с этого хлеба
он платил крестьянскую подать, хотя уже, как холоп, перестал быть
крестьянином, тяглым человеком; но при переходе в холопство он не платил
землевладельцу пожилого или подворного за покинутый им крестьянский
двор: это его личное обязательство, покрытое холопством". Такой смысл
постановления Судебника объясняется и обратным случаем, не нормированным
в этом кодексе, но приводимом в одном неизданном акте Махрищекого монас-
тыря за 1532 г., когда не крестьянин уходил от землевладельца, а землев-
ладелец покидал своих крестьян. Вотчинник в начале этого года продал мо-
настырю свое сельцо, где у него было уже посеяно озимое, с правом посе-
ять и ярь и оставаться в сельце до конца года (до рождества христова),
платя поземельные налоги за ярь и озимое. Крестьяне сельца обязаны были
пахать его барскую пашню по прежнему личному с ним уговору, но никого из
них он не мог выслать из сельца без ведома монастыря по своему землевла-
дельчес
кому праву, а кто из них уходил по своей воле, пожилое и другие нало-
ги платил в монастырь, а не продавцу, уже потерявшему на то право. Про-
давец мог в августе посеять рожь и на 1533 год и платить казенный налог
только за озимое, "доколе рожь из земли не выйдет". Итак, государство
начинало знать крестьянина как государственного тяглеца, плательщика по-
земельной подати, лишь только он, сев на

ЛЕКЦИЯ xxxvi
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

тяглую землю, принимался за ее обработку, бросал семена во вспаханный
им тяглый участок. Если он не сидел на тяглом участке, не обрабатывал
тяглой земли, он не платил я подати, как и тяглая земля не тянула, если
не работала, запереложивалась. Значит, крестьянская подать в Древней Ру-
си падала не на крестьянский труд и не на землю вообще, а на приложение
крестьянского труда к тяглой земле*.
ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО. Эта государственная подать служила основани-
ем и общественного устройства крестьян. Для уплаты податей и отбывания
повинностей крестьяне соединялись в административные округа, которые на-
зывались станами и волостями. Мы потом увидим различие между теми и дру-
гими. Станы и волости первоначально и составляли сельские общества,
крестьянские миры, связанные круговой порукой в уплате податей. Этими '"
округами управляли наместники и волостели-органы центрального прави-
тельства, но у них было и свое мирское управление, свои мирские распоря-
дительные сходы, выбиравшие исполнительные управы. Волостная управа сос-
тояла из старосты или сотского с окладчиками, которые "сидели на разме-
те - на разверстке податей и повинности между членами общества. Ведомство
мирского управления состояло из дел поземельного хозяйства волости, в
составе которого важнейшей статьей и были подати и повинности. Выборные
вели текущие дела, в случае надобности поговоря с волостью, "со всеми
крестьяны". Кроме разверстки податей и повинностей староста "перед всей
братией" окладчиками раздавал по приговору схода пустые участки в волос-
ти новым поселенцам, испрашивал и давал им льготы, собирал и клал перед
этой братией "на столец" наемные деньги с арендных участков, отстаивал в
суде волостную землю от сторонних захватов и притязаний, ходатайствовал
о нуждах своей волости перед центральным правительством или жаловался на
неправды его местных органов, если волость была черная, не имевшая.,
ходатая в своем вотчиннике. Самым тяжелым делом:: волостного мира, вы-
зывавшим к действию круговую-поруку, была уплата податей миром за несос-
тоятельных^ или выбылых членов общества^. Назначалась обыкновен - но из-
вестная определенная сумма податей на все обществом по числу окладных
единиц значившейся за ним по"; переписи жилой земли, "пашни паханой".
Общество разверстывало эту сумму по отдельным тяглым дворам,

соображаясь с земельным участком каждого двора. Но иные крестьяне по-
кидали свои участки и выходили из общества; другие оказывались не в сос-
тоянии платить падавшие на них по их пашне доли общественных платежей и
переходили на меньшие участки или в беспашенные бобыли. За тех и других
до новой переписи обязано было платить подать все общество. Такое * во-
лостное устройство существовало в удельные века и сохранялось приблизи-
тельно до XVI в. С объединением Московского государства и с развитием
служилого и церковного землевладения волость как цельное сельское об-
щество постепенно разрушалась. Частные землевладельцы, служилые помещики
и вотчинники, церковные учреждения, приобретавшие земли в черных и двор-
цовых волостях и прежде тянувшие оди-яаковое тягло с окрестными волост-
ными крестьянами, теперь запасались для своих земель разнообразными
льготами: местные власти, наместники и волостели, не судили ни их самих
ни в чем, ни их крестьян, кроме наиболее тяжких уголовных дел, и приста-
вов своих "не всыпали к ним ни по что"; они сами получали право суда и
полицейского надзора над своими крестьянами, которые при этом также ос-
вобождались иногда от обязанности тянуть наравне с другими крестьянами
своей волости их мирские разметы. Село такого привилегированного землев-
ладельца с приписанными к нему деревнями и починками выделялось из сос-
тава волости как особый судебно-административный округ, со своим вотчин-
ным управлением, с барским приказчиком или монастырским посельским стар-
цем; но рядом с ними действуют сельский староста и другие мирские выбор-
ные, которые ведут поземельные дела своего мира с участием вотчинных уп-
равителей, раскладывают налоги, нанимают землю у сторонних землевла-
дельцев и даже скрепляют такие сделки ручательством не своего вотчинни-
ка, а соседних дворян. Такие села и образовали новые сельские общества,
на которые распадались старые станы и волости. Судебник 1497 г. принима-
ет за сельское общество безразлично и целую волость, и отдельное село и
этим отмечает эпоху, когда волость как общество начала разлагаться на
сел
а. Впрочем, разложение далеко не было повсеместным: только крупные
или особенно покровительствуемые землевладельцы получали привилегии, вы-
делявшие их земли из волостного строя; у остальных крестьяне и в конце
XVI в. "тягло государское всякое тянули с волостью вместе". Но и
сельское вотчинное общество держалось на том же основании, какое объеди-
няло прежнюю волость: это было

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

то же государственное поземельное тягло. Значит, и для сел, и для во-
лостей связью, соединявшей их в общества, служило поземельное тягло, а
не прямо сама земля: это были сельские союзы финансовые, податные, а не
собственно поземельные.
ВОПРОС О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЕ. Слушая мои слова о сельских обществах XV-
XVI вв., вы, наверное, думали, что я не все сказал, и готовы спросить
меня: что такое были эти общества по характеру своего землевладения, по-
хожи ли они на нынешние сельские общины с общим владением землей? Вопрос
о происхождении русской сельской общины некогда вызвал в нашей литерату-
ре оживленный спор, и на этот предмет установились два взгляда, которые
держатся доселе. Одни вслед за Чичериным, поднявшим этот вопрос в пяти-
десятых годах XIX в., думают, что наша великорусская сельская община-уч-
реждение довольно позднего времени и получила свое окончательное образо-
вание только в последней четверти XVIII в. под действием поземельного
укрепления крестьян и подушной подати". Другие последуют другому про-
фессору нашего университета, Беляеву, который, возражая Чичерину, ут-
верждал, что сельская община-исконное явление русской жизни, что начала,
на которых основаны общинные учреждения нашего времени, действовали уже
с самых ранних пор исторической жизни Руси, задолго до прибытия Рю-
ри-ка". Чтобы найтись среди этих взглядов, надобно отдать себе отчет в
спорном предмете. В Древней Руси сельское общество называли миром и не
знали слова община, как стали звать его в литературе прошлого столетия,
разумея под этим словом сельское общество, как оно сложилось к эпохе
крестьянской реформы, со всеми особенностями поземельного строя общины.
Существенными особенностями, в которых выражалось ее основное начало,
общинное владение землей, можно признать: 1) обязательную уравни-
тельность наделоа, 2) строго сословное значение общины и 3) круговую по-
руку. Земля распределялась соразмерно с рабочей и податной мочью
крестьян: рядом с формальным, счетным наделом по ревизским душам сущест-
вовал еще надел действительный по тяглам, т.е. земля делилась между
дворами по наличным рабочим силам каждого двора, и делилась принуди-
тельно, навязывалась. Это потому, что размером надела определялась для
каждого крестьянина соответственная тяжесть сословных обязанностей, па-
давших на крестьянст
во; как

скоро это соответствие ходом нарождения и вымирания нарушалось, земля
переделялась для восстановления равновесия. Таким образом, земля была не
источником повинностей, а вспомогательным средством для их исполнения.
Ни этой принудительной уравнительности участков с их переделами, ни сос-
ловного характера поземельных крестьянских обязанностей не находим в
сельских обществах XV-XVI вв. Крестьянин брал себе участок "по силе", т.
е. по своему усмотрению, договариваясь о том во владельческом или двор-
цовом имении с самим владельцем или с его приказчиком без участия
сельского общества. Податная тяжесть вольного съемщика определялась раз-
мером снятого участка; следовательно, земля служила источником
крестьянских обязанностей, а не вспомогательным только средством для их
исполнения. Самые участки имели постоянный, неизменный состав. То были
большей частью отдельные деревни в один-два двора с принадлежавшими каж-
дой из них угодьями, пределы которых из века в век определялись обычным
выражением поземельных актов: "куда соха, коса и топор ходили". Сам
крестьянин не был прикреплен ни к участку, ни к сельскому обществу, ни
даже к состоянию, свободно менял свою пашню на другую, выходил из об-
щества и даже из крестьянства. Из акта XV в. узнаем, что одна деревня в
продолжение 35 лет переменила шестерых владельцев из крестьян. Так в
сельских обществах XV - XVI вв. не находим двух существенных признаков
общинного владения землей. Может быть, зародыш такого владения надобно
видеть в очень редком явлении, какое встречаем в описи земель Троицкого
Сергиева монастыря 1592 г. по Дмитревскому уезду. Но какой это слабый
зародыш! На этих землях, скудных почвой и пашней, крестьяне, пахавшие по
5 или даже только по 3^/4 десятины худой земли на двор, сверх подворной
пашни всем сельцом или всей деревней двумя-четырьмя дворами пахали еще
"по мере все сопча" по 5-7'/2 десятин, а в одном сельце 16 дворов пахали
сообща 22 десятины, по 1 /8 на двор. Это как будто пробная общественная
запашка. Самый порядок отбывания поземельных повинностей приучал
крестьян видеть в земле связь, соединявшую их ДРУГ С другом: повинности
разверстывались повытно и отбывались сообща крестьянами, сидевшими на
одной выти; разверстка производилась выборными села или волости. В том
же направлении действовала и круговая порука. Она служила средством
обеспечения податной исправности сельских обществ, но не была исключи-
тельно

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

особенностью сельского общинного быта: на ней, как увидим, строилось
все местное земское управление в XVI в. Однако эта порука вела уже тогда
если не к периодическим общим переделам, то к частичным разделам земли.
В иных деревнях по описям встречаем пустые дворы, и пашни "впусте" у них
нет, это значит, что опустевший участок или делили между жилыми дворами,
или отдавали одному двору вместе с лежавшим на пустоте тяглом. Всем этим
я хочу сказать, что в сельских обществах XVI в. нельзя найти общинного
владения землей с обязательным порядком ее распределения, а им было пре-
доставлено лишь распоряжение крестьянской землей, насколько то требова-
лось для облегчения им исправного платежа податей. Но это распоряжение
воспитывало понятия и привычки, которые потом при других условиях легли
в основу общинного владения землей. Такими условиями и были, согласно с
мнением Чичерина, обязательный труд и принудительная разверстка земли по
наличным рабочим силам. Действие этих условий становится заметно уже в
XVI в., и нетрудно догадаться, что оно должно было проявиться сперва не
в крестьянской среде, тогда еще не закрепощенной, а в холопьей. Издавна
землевладельцы заставляли часть своей дворни обрабатывать барскую пашню,
обзаводили дворами и хозяйством и наделяли землей. В документах XVI в.
находим указания на то, что этот надел был не подворный, а "с одного",
на все дворы сообща, огульно, причем, вероятно, самим этим "страдникам",
как назывались пахотные холопы, предоставлялось или разверстывать, де-
лить и переделять данную им землю между собой, или делиться урожаем со-
размерно участию в совместной ее обработке"*.
ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОЕ ХОЗЯЙСТВО КРЕСТЬЯН. Теперь войдем в экономическое по-
ложение крестьян, рассмотрим, как они жили в тесном кругу своего хо-
зяйства. Крестьянин был вольный и перехожий съемщик чужой земли, свобода
которого обеспечивалась правом выхода и правом ряда, договора с землев-
ладельцем. Таково было положение крестьянина по закону, но уже в XVI в.
оно было далеко не таково на деле ". Вольный и перехожий арендатор,
крестьянин большею частью приходил на чужую землю с пустыми руками, без
капитала, без земледельческого инвентаря. Распространение поместного
землевладения на заокские и средневолж-ские поля значительно увеличило
массу безынвентарного крестьянства; на тамошние пустые поместья привле-
ка-

лись, как мы видели (лекция ХХХШ), из центральных уездов преимущест-
венно "неписьменные" люди, не имевшие своего хозяйства. Селясь на чужой
земле, такой крестьянин нуждался в воспособлении со стороны землевла-
дельца, особенно когда садился на пустоши, на нетронутом или давно за-
пустевшем участке. Редкий поселенец обходился без этого воспособления.
Оно было почти общим условием крестьянских поземельных договоров и при-
нимало различные виды. Садясь осенью, о егорьеве дне, на "жилой", уже
обсиженный и распаханный участок, крестьянин входил в готовый двор с
постройками и получал от землевладельца подмогу или ссуду деньгами, ско-
том, чаще хлебом "на Семены и на емены", на посев и на прокорм до жатвы.
Подмога"* и ссуда иногда смешиваются в крестьянских порядных; но между
ними было различие. Подмога давалась, собственно, на первоначальное дво-
ровое обзаведение, на жилые и хозяйственные постройки, на огороду полей
и была безвозвратной ссудой, если крестьянин обзаводился, как следовало
по договору. Ссуда скотом и прочим инвентарем или деньгами для его при-
обретения назначалась на ведение хозяйства и числилась за крестьянином
как долг, подлежавший уплате при уходе его от владельца. Денежная ссуда
в XV и в начале XVI в. называлась серебром издельным, потому что соеди-
нялась с издельем-работой крестьянина (из-дельного серебряника, как на-
зывался получивший серебро) на владельца; этим оно отличалось от серебра
ростового - займа с уплатой роста, процентов. Потому землевладельцы и
различали "деньги в селах в росте и в пашне". Если крестьянин садился на
пустой участок, который нужно было распахать и обстроить, то получал
сверх подмоги и ссуды еще льготу полную или частичную и более или менее
продолжительную, смотря "по пустоте", по степени заброшенности участка,
требовавшего более или менее сложных подготовительных работ. Льгота да-
валась на год, на два и больше и освобождала съемщика как от "государева
тягла", казенных податей, так и от господского оброка денежного и хлеб-
ного и всякого изделия либо только от некоторых из этих повинностей. О
степени нужды в ссуде можно судить по отдельным случаям: у Алексеевых,
некрупных вотчинников Московского и Боровского уездов, в 1511 г. числи-
лось за их крестьянами в раздаче до 2 тысяч рублей на наши деньги.
Крестьянское хозяйство особенно выразительно характеризуется обилием
указаний в актах XVI в. на крестьян, засевавших свои поля господскими
семенами. В вотчинной книге Кирилло-

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ва Белозерского монастыря, составленной во второй половине XVI в. и
перечисляющей монастырские села и деревни с обозначением вытей арендуе-
мой монастырскими крестьянами земли, показано около 1'/2 тысяч вытей;
70% этих крестьянских вытей засевались монастырскими семенами, т.е. на-
ходились в пользовании людей, без помощи вотчинника не имевших чем засе-
ять свои поля. Рассчитав на нынешние хлебные цены все семена, какие по
книге числились за крестьянами, рожь, пшеницу, ячмень и овес, найдем,
что их было выдано не менее как на 52 тысячи рублей. Эта семенная ссуда
оставалась за крестьянином, пока он жил на монастырской земле, даже пе-
реходила от отца к сыну, числилась за крестьянским двором как его посто-
янный долг, проценты с которого вносились в состав ежегодного позе-
мельного оброка монастырю; значит, семенной заемщик тяготился возвратом
хлебной ссуды.
КРЕСТЬЯНСКИЕ УЧАСТКИ. Основой хозяйства для крестьянина служил зе-
мельный участок, им обрабатываемый. Излагая юридические отношения
крестьян XVI в. к землевладельцам, я говорил, что крестьянин, договари-
ваясь с землевладельцем, брал у него какую-либо долю выти и обжи, редко
полную выть или обжу, еще реже больше того. Для изучения крестьянского
хозяйства необходимо точнее определить размеры крестьянских земельных
участков. Они были очень разнообразны, изменяясь по месту и времени, по
качеству почвы, по рабочей силе крестьянских дворов и по другим услови-
ям, трудно уловимым для отдаленного наблюдателя. Проследить это разнооб-
разие на всем пространстве Московского государства XVI в. - в настоящую
минуту дело невозможное по состоянию научной разработки памятников, от-
носящихся к этому предмету. Ряд ученых-исследователей внес и вносит в
научный оборот массу архивных документов, дающих обильный материал для
изучения распределения пахотной земли по крестьянским рукам, иначе гово-
ря, для полного обзора подворных крестьянских наделов в разных областях
Московского государства XVI и XVII вв. Но все это пока еще трудно
объединить, свести к цельным выводам, и во всем этом обширном материале
еще многого недостает для такого полного обзора. Остается ограничиться
отдельными указаниями памятников, наибольшими и наименьшими величинами и
гадательно выведенными средними. Встречаем подворные наделы и в 24, даже
в 47 десятин, и в 3 десятины; даже у одного и того же владельца, Троиц-
кого Сергиева монастыря, в одной

вотчине крестьяне пользовались сейчас указанным огромным наделом в 47
десятин, в другом довольствовались всего 4'/2 десятинами в трех полях. К
концу XVI в. заметна наклонность к сокращению наделов. В Тверском уезде,
по описям первой половины века, господствовали довольно крупные наделы,
десятин в 12 или около того, и, между прочим, в волости Кушалине средний
размер подворного участка доходил до 8'/2 десятин, а по писцовой книге
1580 г., там не приходилось и 4 десятин на двор. Вообще средней величи-
ной запашки крестьянского двора в XVI в. признается 5-10 десятин, а к
концу века даже 3-4'/2 десятины и несколько более для южных степных уез-
дов. Но при тогдашней подвижности и крайне неравномерном распределении
крестьянского труда средние величины не дают точного представления о
действительности. По подробным описям некоторых имений в селе с десятка-
ми деревень и починков не находим двух поселков с одинаковыми подворными
участками: в одной деревне на двор отведено 7 десятин, а рядом в дру-
гой-36 или даже 52'/2 десятины. Вообще от изучения поземельных докумен-
тов XVI в. остается впечатление, что обычные крестьянские участки были
менее значительны, чем можно было бы ожидать. Если бы можно было эти
подворные участки рассчитать на ревизские души, помня, что душевой сос-
тав тогдашнего крестьянского двора был значительно сложнее современного,
может быть, оказалось бы, что под руками тогдашнего русского крестьянина
было не больше, если не меньше, пахотной земли, чем сколько отведено его
отдаленному потомку по Положению 19 февраля 1861 г.
ПОВИННОСТИ. Еще труднее взвесить тяжесть повинностей, лежавших на
тяглом крестьянском участке. Главное затруднение состоит в их сложности:
участок нес на себе государево тягло деньгами, натурой и трудом, потом
платил владельцу оброк денежный и хлебный и разные мелкие дополнительные
поборы яйцами, курами, сырами, овчинами и т.п. и, наконец, делал гос-
подское изделье. Уставная грамота Соловецкого монастыря крестьянам одно-
го из его сел объясняет, из каких работ состояло это изделье: крестьяне
пахали и засевали монастырскую пашню, чинили монастырский двор и гумно,
ставили новые хоромы вместо обветшалых, возили дрова и лучину на монас-
тырский двор, ставили подводы, чтобы везти монастырский хлеб в Вологду,
а оттуда привозить соль. Если хлебный

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVI

оброк еще можно кое-как, с некоторой степенью точности, переложить на
наши деньги, то эти издельные повинности и дополнительные поборы натурой
не поддаются даже приблизительному учету. Затруднение увеличивают еще
старинные окладные единицы-обжи и выти, изменчивые и не везде одинаковые
по размерам, притом совсем для нас непривычные, мешающие нам живо понять
тяжесть даже точно высчитанного по ним поземельного обложения, и потому
приходится перелагать их на дворы или десятины, что не всегда удается.
Ограничусь немногими данными, которые делают такое переложение возмож-
ным. Но здесь я опять сделаю небольшую методологическую остановку. Я
приведу вам несколько цифр о поземельных повинностях крестьян, укажу,
сколько они платили своим землевладельцам. Но вы спросите: что это - мно-
го или мало? Наиболее понятная нам мерка давно минувших жизненных поло-
жений-сравнение с настоящим. С чем же мы будем сравнивать поземельные
платежи XVI в.? С современными арендными ценами, прежде всего подумаете
вы. Едва ли. Современная аренда-акт чисто гражданского права. Но
крестьянин XVI в., снимая тяглый участок у землевладельца или у сельско-
го общества, путем этой частной гражданской сделки вступал в известные
обязательства перед государством, принимал на себя всю тяжесть государе-
ва тягла, казенных повинностей, падавших на тяглую землю. Позднее, когда
вольные хлебопашцы на чужой земле стали крепостными, государево тягло
преобразилось в подушную подать, а арендные условия крестьян с землевла-
дельцами заменились обязательным помещичьим оброком и барщиной. Еще
позднее, с отменой крепостного права, крепостные оброк и барщина были
заменены выкупными и дополнительными к ним платежами. Таково преемство
исторических фактов. Оно указывает, что соизмеримые величины в нашем
изучении-это повинности крестьян XVI в. в пользу землевладельцев и вы-
купные платежи крестьян, вышедших из крепостной зависимости. Такая исто-
рическая перспектива поможет нам яснее разглядеть немногие явления, ко-
торые вскрывают хозяйственное положение крестьян в XVI в. Наша задача
получ
ает такую постановку: в какой мере накануне закрепощения крестьянский
труд был обременен в пользу частного землевладения сравнительно с тягос-
тями, какие оставляло оно на крестьянах при освобождении, приступавших к
выкупу своих наделов? Начну с простейших отношений. В 1580-х годах неко-
торые села Нижегородско-

го уезда платили владельцу всего оброка по 9 четвертей ржи и овса с
выти: по переводе этого оброка на хлебные цены начала 1880-х годов, ког-
да еще не были облегчены выкупные платежи, придется около 2'/2 рублей на
десятину-немного более среднего выкупного платежа с десятины по той гу-
бернии (1 рубль 88 копеек). Потом одно сельцо в Дмитровском уезде плати-
ло (1592 г.) Троицкому Сергиеву монастырю с выти середней земли по 1
рублю, т.е. по 3 рубля с десятины на наши деньги, а в других селах того
же монастыря и там же одни выти платили денежный оброк по 27 рублей с
выти худой земли и мелких сборов по 4 рубля 50 копеек, всего по 2 рубля
10 копеек с десятины, другие вместо денежного оброка пахали монастырской
пашни по 2 десятины в каждое поле с выти, т.е. вполне отрабатывали по
две круговые десятины, пахали, бороновали, удобряли, убирали озимую,
яровую и паровую десятину. Отсюда видим, что денежный платеж с дмитровс-
кой десятины был даже несколько ниже выкупного платежа по Московской гу-
бернии (2 рубля 50 копеек) и что отработка круговой десятины, заменявшая
оброк (13 рублей 50 копеек), в конце XVI в. была вдвое или втрое дешев-
ле, чем в 1880-х годах, когда в центральных губерниях она обходилась от
25 до 40 рублей. Значит, земледельческий труд ценился гораздо дешевле,
чем три века спустя. Приведу еще пример из северного Заволжья. В 1567 г.
один служилый человек отказал Кириллову монастырю свое село Воскресенс-
кое в Белозерском уезде с 47 деревнями и починками и со 144 крестьянски-
ми дворами в них. Из сохранившейся подробной описи видим, как разнооб-
разны были здесь подворные участки: были дворы и с 22, и с 2, даже с
1'/2 десятинами, т.е. с участками втрое-вчетверо меньше среднего душе-
вого надела по Новгородской губернии. В среднем приходилось на двор по 7
десятин в трех полях. Вотчинные повинности состояли из оброка денежного
и хлебного, из праздничных денег и из белок по пяти штук с выти. Перело-
жив все это на современные деньги, кроме белок, оценить которых не могу,
найдем, что на десятину падало платежей 1 рубль 69 копеек,
немного более выкуй-ного платежа по Новгородской губернии (1 рубль 26
копеек). Приведенные случаи не возбуждают недоумений. Но встречаем дан-
ные, способные озадачить изучающего. В селе Кушалине, принадлежавшем к
тверским дворцовым землям великого князя Симеона Бекбулатовича, кратков-
ременного правителя земщины во времена опричнины, по книге 1580 г., па-
дало всех денежных и хлебных сборов по

ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

5 рублей 34 копейки на десятину-сумма, более чем втрое превышающая
выку
пной платеж с десятины бывших помещичьих крестьян по Тверской губер-
нии.
При этом пашни приходилось без малого по 4 десятины на двор "°; если
этот средний подворный участок разложить на души по среднему душевому
составу двора, выведенному по Тверской губернии из данных Х ревизии
г. (2,6 души), то на душу придется не более 1'/2 десятин, почти втрое
менее среднего душевого надела в той губернии по Положению 19 февра-
ля, а
ведь состав крестьянского двора в XVI в., наверное, был значительнее,
чем в XIX в. В тех же дворцовых землях были села, где на двор прихо-
ди-
лось меньше 3 десятин, т.е. не больше одной десятины на душу. Нако-
нец,
встречаем порядные, в которых крестьяне поряжались платить денежный
об-
рок, в 4-12 раз превышавший выкупные платежи. Такую высоту оброка
можно
объяснить только какими-нибудь особенно доходными угодьями или други-
ми
выгодами участков, не указанными в контрактах. При отрывочности до-
шедших
до нас данных трудно различить случаи нормальные и исключительные.
Впро-
чем, есть указания, склоняющие скорее к мысли о господстве высоких
норм
оброка. Француз капитан Маржерет, служивший царям Борису и Лжедимит-
рию
1, в своем сочинении о России изображал положение дел в Московском
госу-
дарстве конца XVI и начала XVII в. Он имел в виду, кажется, дворцовые
и
черные земли, когда писал, что с крестьян отдаленных от столицы мест-
нос-
тей вместо сборов натурой собирают деньги по весьма высоким окладам:
ес-
ли верить ему, выть в 7-8 десятин платила столько, что по расчету на
на-
ши деньги приходилось платежей по II-22 рубля на десятину". Здесь
разу-
мелись и оброки, и казенные подати, которых к концу XVIa. насчитыва-
ютдо
1 '/2 рублей с десятины и даже больше. В эпоху освобождения крестьян
вы-
купные платежи с подушной податью, государственным общественным сбо-
ром и
с мирскими повинностями едва ли где достигали и минимального размера
платежей по Мар-жерету. В XVI в. нередко крестьянин обязывался давать
за
землю вместо оброка долю урожая, пятый, четвертый или третий сноп. Из
остатка он должен был выделить семена для посева, обновлять свой жи-
вой и
мертвый инвентарь, платить казенные подати и кормить себя с семьей.
Тру-
дно уяснить себе, как он изворачивался со своими нуждами, особенно
при
господстве незначительных наделов. Тяжесть повинностей и недостаток
средств отнимали у крестьянина охоту и возможность расширять свой
скуд-

ный окладной участок; но он искал подспорья в ускользавших от тягло-
вого обложения угодьях и промыслах, какие доставляло обилие вод, леса
и
перелога. Этим можно объяснить признаки некоторой зажиточности, тогда
заметные даже в малоземельных хозяйствах. Не лишен интереса небольшой
неизданный документ, лежащий, правда, за пределами изучаемого перио-
да,
но бросающий ретроспективный свет на конец XVI в., - это составленная в
1630 г. опись "крестьянских животов", скота, ульев, пчел, хлеба в
клетях
и высеянной ржи в одном селе Троицкого Сергиева монастыря в Муромском
уезде. В селе 14 крестьянских дворов, в которых жило 37 человек мужс-
кого
пола. Они засеяли ржи до 21 десятины; следовательно, всей пашни у них
было около 62 десятин в трех полях, по 4,4 десятины на двор и по 1,7
де-
сятины на душу-прямо нищенский надел; 38 лет назад село пахало почти
втрое больше. Однако даже в малоземельном дворе, засевавшем '/2-1'/2
де-
сятины озимого поля, находим 3-
4 улья пчел, 2-3 лошади с жеребятами, 1-3 коровы с подтелками, 3-6
овец, 3-4 свиньи, в клетях 6-10 четвертей всякого хлеба. Только два дво-
ра вели крупную запашку в 12 и 15 десятин в трех полях; у них было 2 и
5 ульев, 4 и 10 лошадей, по 3 коровы с подтелками, 5 и 9 овец, 5 и 6
свиней и в клетях 30 и 4 четверти всякого хлеба.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Сводя изложенные черты, можно так представить хозяйствен-
ное положение крестьянина XVI в.: это был в большинстве малоземельный и
малоусидчивый хлебопашец, весьма за-долженный, в хозяйстве которого все,
и двор, и инвентарь, и участок, было наемное или заемное, который
обстраивался и работал с помощью чужого капитала, платя за него личным
трудом, и который под гнетом повинностей склонен был сокращать, а не
расширять свою дорого оплачиваемую запашку.
В следующий час мы увидим, какое положение создалось к началу XVII в.
для крестьянства из всех условий его быта"*.

10 В. О. Ключевекий, т. 2.
ЛЕКЦИЯ XXXVII
МНЕНИЕ О ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН В КОНЦЕ XVI ". ЗАКОН 1597 г. О БЕГЛЫХ
КРЕСТЬЯНАХ И ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УКАЗ ОБ ОБЩЕМ ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН. ПОРЯД-
НЫЕ КОНЦА XVI И НАЧАЛА XVII вв. ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ УСЛОВИЯ. ПОДГОТОВЛЯВШИЕ
КРЕПОСТНУЮ НЕВОЛЮ КРЕСТЬЯН.
ПОЗЕМЕЛЬНОЕ ПРИКРЕПЛЕНИЕ ЧЕРНЫХ И ДВОРЦОВЫХ КРЕСТЬЯН. РОСТ ССУДЫ И
УСИЛЕНИЕ ЛИЧНОЙ ЗАВИСИМОСТИ КРЕСТЬЯН ВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ. КРЕСТЬЯНСКИЕ СВОЗЫ И
ПОБЕГИ И ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ ПРОТИВ НИХ.
ПОЛОЖЕНИЕ ВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА В НАЧАЛЕ XVII в. ВЫВОДЫ
МНЕНИЕ О ПРИКРЕПЛЕНИИ КРЕСТЬЯН. Обращаемся к изучению одного из самых
важных и самых трудных вопросов в нашей историографии-к вопросу о том,
когда и как возникла крепостная неволя крестьян.
Излагая последствия поместной системы, я сказал, что она подготовила
коренную перемену в судьбе крестьянства. Эту перемену обыкновенно изоб-
ражают такими чертами. До конца XVI в. крестьяне были вольными хлебопаш-
цами, пользовавшимися правом свободного перехода с одного участка на
другой, от одного землевладельца к другому. Но от этих переходов проис-
ходили большие неудобства как для общественного порядка, так и для госу-
дарственного хозяйства и особенно для хозяйства мелких служилых землев-
ладельцев, у которых богатые вотчинники и помещики сманивали крестьян,
оставляя их без рабочих рук, следовательно, без средств исправно отбы-
вать государственную службу. Вследствие этих затруднений правительство
царя Федора издало указ, отменивший право крестьянского выхода, лишивший
крестьян возможности покидать раз занятые ими земли. Все печальные пос-
ледствия крепостного права, обнаружившиеся позднее, вышли из этого прик-
репления крестьян к земле. Так как первый указ, отменявший крестьянское
право выхода, был издан, когда государством правил именем царя Федора
шурин его Борис Годунов, то на этого

ЛЕКЦИЯ XXXVII
правителя падает вся ответственность за эти последствия: он-первый
виновник крепостного права, крепостник-учредитель. В таком взгляде на
происхождение крепостного права можно различить два главных положения:
1) в конце XVI столетия правительство одною общей законодательной мерой
изменило юридическое положение крестьян, отняв у них право выхода, прик-
репив их к земле, и 2) вследствие этого прикрепления крестьяне попали в
неволю к землевладельцам.
ЗАКОН 1597 г. В изложенном изображении дела не все ясно и точно. Вы-
ходит прежде всего, как будто одновременно одним и тем же актом установ-
лено было и поземельное прикрепление крестьян, и крепостное право. Но
это два состояния различного характера и происхождения, во многих отно-
шениях даже исключающие одно другое'. В истории несвободных состояний
под поземельным прикреплением крестьян разумеют государственную меру,
привязывающую крестьян к земле независимо от их личного отношения к зем-
левладельцу или, точнее, подчиняющую это отношение поземельному прикреп-
лению; под крепостным правом разумеют право человека на личность друго-
го, основанное первоначально, при самом его зарождении, на частном юри-
дическом акте, на крепости, независимо от отношения крепостного к зем-
ле, - право, отдававшее крепостного человека, по выражению нашего Свода
законов, "в частную власть и обладание" господина. Значит, изложенное
нами мнение соединяет в один момент акты столь несходные, как позе-
мельное прикрепление и личная крепость. Это во-первых. Далее, не только
не сохранилось общего указа, отменявшего крестьянский выход, но в уце-
левших актах нет и намека на то, чтобы такой указ был когда-либо издан.
Первым актом, в котором видят указания на прикрепление крестьян к земле
как на общую меру, считают указ 24 ноября 1597 г. Но этот указ содержа-
нием своим не оправдывает сказания об общем прикреплении крестьян в кон-
це XVI в. Из этого акта узнаем только, что если крестьянин убежал от
землевладельца не раньше 5 лет до 1 сентября (тогдашнего нового года)
1597 г. и землевладелец вчинит иск о нем, то по суду и по сыску такого
крестьянина должно возвратить назад, к прежнему землевладельцу, "где кто
жил", с семьей и имуществом, "с женой и с детьми и со всеми животы". Ес-
ли же крестьянин убежал раньше 5 лет, а землевладелец тогда же, до 1
сентября 1592 г., не вчинил о нем иска,

О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

такого крестьянина не возвращать и исков и челобитий об его сыске не
принимать. Больше ничего не говорится в царском указе и боярском приго-
воре 24 ноября. Указ, очевидно, говорит только о беглых крестьянах, ко-
торые покидали своих землевладельцев "не в срок и без отказу", т.е. не
в юрьев день и без законной явки со стороны крестьянина об уходе, соеди-
ненной с обоюдным расчетом крестьянина и землевладельца. Этим указом ус-
танавливалась для иска и возврата беглых временная давность, так сказать
обратная, простиравшаяся только назад, но не ставившая постоянного срока
на будущее время ^. Такая ^ мера, как выяснил смысл указа Сперанский,
принята была с целью прекратить затруднения и беспорядки, возникавшие в
судопроизводстве вследствие множества и запоздалости исков о беглых
крестьянах. Указ не вносил ничего нового в право, а только регулировал
судопроизводство о беглых крестьянах^. И раньше, даже в XV в., удельные
княжеские правительства принимали меры против крестьян, которые покидали
землевладельцев без расплаты с ними. Однако из указа 24 ноября вывели
заключение, что за 5 лет до его издания, в 1592 г., должно было последо-
вать общее законоположение, лишавшее крестьян права выхода и прикрепляв-
шее их к земле. Уже Погодин, а вслед за ним и Беляев основательно возра-
жали, что указ 24 ноября не дает права предполагать такое общее распоря-
жение за 5 лет до 1597 г.; только Погодин не совсем точно видел в этом
указе 24 ноября установление пятилетней давности для исков о беглых
крестьянах и на будущее время. Впрочем, и Беляев думал, что если не в
1592 г., то не раньше 1590 г. должно было состояться общее распоряжение,
отменявшее крестьянский выход, потому что от 1590 г. сохранился акт, в
котором за крестьянами еще признавалось право выхода, и можно надеяться,
что со временем такой указ будет найден в архивах^. Можно с уверенностью
сказать, что никогда не найдется ни того, ни другого указа, ни 1590, ни
1592 г., потому что ни тот, ни другой указ не был издан. Некоторые^ выс-
казывали даже мысль, что указ 24 ноября 1597 г. и есть то
т самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но
не прямо, а косвенно: без предварительного запрещения правительство
признало незаконными все крестьянские переходы, совершившиеся в послед-
ние 5 лет до издания этого указа, и дозволило покинувших свои участки
крестьян возвращать на них как беглецов. Погодин, не признавая прикреп-
ления крестьян при царе Федоре по особому общему закону, думал, что кре-
постное право

установилось несколько позднее, постепенно, как-то само собой, не
юридически, помимо права, ходом самой жизни^. Разберемся в явлениях, ка-
кие встречаем в поземельных актах XVI и начала XVII в., чтобы видеть,
что, собственно, случилось с крестьянами в то время.
ПОРЯДНЫЕ XVI-XVII вв." До нас дошло значительное количество порядных
записей, в которых крестьяне уговариваются с землевладельцами, садясь на
их земли. Эти порядные идут с половины XVI в. до половины XVII в. и даже
далее. Если вы, читая эти записи, забудете сказание о прикреплении
крестьян при царе Федоре, то записи и не напомнят вам об этом. Крестьяне
в начале XVII в. договариваются с землевладельцами совершенно так же,
как они договаривались во второй половине XVI в. ^ Крестьянин обязывался
в случае ухода заплатить землевладельцу пожилое за пользование двором,
возвратить ссуду и вознаградить землевладельца за льготу, которой
пользовался. Возможность для крестьянина уйти от землевладельца предпо-
лагается в порядных сама собою, как право крестьянина. Предположение,
что в конце XVI в. крестьяне были лишены этого права и прикреплены к
земле, делает непонятным целый ряд порядных, составленных по узаконенной
форме. Так, один монастырь, переводя в 1599 г. своих крестьян из одного
имения в другое, заключает с ними новый договор, рядится с ними как с
вольными съемщиками. Другой акт того же года рассказывает, что монастырь
долго искал одного своего крестьянина, убежавшего без расплаты, наконец,
отыскавши его в вотчине одного служилого человека, потребовал назад.
Вдова землевладельца выдала беглеца. Во время Русской Правды крестьянин
за такой побег был бы обращен в полного холопа. Теперь, после предпола-
гаемого прикрепления, монастырь не только не наказывает беглеца, но зак-
лючает с ним новый договор и даже дает ему на обзаведение новую ссуду и
льготу. Такие же явления замечаем и в царствование Михаила. По договору,
заключенному в 1630 г., один крестьянин сел на землю Тихвинского монас-
тыря со льготой и подмогой, освобожден был на год от казенных податей и
вотчинного оброка, взял у монастыря на обзаведение 10 рублей (более ста
рублей на наши деньги) и 10 четвертей разного хлеба. В порядной встреча-
ем условие: "Если, - говорит крестьянин, - я не буду жить за монастырем на
своем участке по своему приговору или если стану где на сторо
не рядиться в крестьяне, монастырю взять на мне за денежную и за

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ xxxvii

незаметно в первой
хлебную подмогу и за льготу 30 рублен по сей порядной записи", - и
только*. Порядная и не предполагает мысли о незаконности ухода
крестьянина с участка, снятого им у монастыря; крестьянин обязуется
только заплатить неустойку, чтобы вознаградить землевладельца за сделан-
ные им расходы. Итак, по порядным грамотам незаметно общего прикрепления
крестьян к земле и в первой половине XVII в., по крайней мере в царство-
вание Михаила. С другой стороны, некоторые крестьяне являются прикреп-
ленными к земле, лишенными права выхода уже задолго до предполагаемого
указа об общем поземельном прикреплении крестьян*. В 1552 г. дана была
черным крестьянам Важского уезда царская грамота, которая предоставляла
сельским обществам того уезда право возвращать своих "старых", т.е.
давних, тяглецов, вышедших на монастырские земли, бессрочно и беспошлин-
но и сажать их на покинутые участки, хотя тут же дается им право призы-
вать на свои пустоши крестьян со стороны. Это распоряжение касалось чер-
ных, государственных крестьян. Но и все тяглые крестьяне являются тогда
же как бы прикрепленными к земле или тяглу. В 1560-х годах богатым соле-
варам Строгановым отданы были обширные пустые земли по Каме и Чусовой с
правом населять их новоприходцами, призывая последних со всех сторон.
Строгановы не могли только принимать к себе крестьян "тяглых и письмен-
ных", т.е. посаженных на тягло и записанных в податные поземельные кни-
ги: таких поселенцев Строгановы обязаны были выдавать назад по требова-
нию местных начальств с семьями и со всем имуществом. Итак, предположе-
ние об указе, отменившем крестьянский выход и прикрепившем крестьян к
земле в конце XVI в., не оправдывается ни с той, ни с другой стороны, ни
предшествующими, ни последующими явлениями.
УСЛОВИЯ, ПОДГОТОВЛЯВШИЕ НЕВОЛЮ КРЕСТЬЯН. Чтобы понять, в чем дело,
надобно прежде всего остановиться на вопросе: было ли что отменять зако-
нодателю XVI в.? Внимательно изучая поземельные договоры того времени,
встречаем указания на крестьянский "отказ", на свободный и законно со-
вершенный переход крестьянина от одного землевладельца к другому; но
легко заметить и то, что такие случаи были чрезвычайно редки. Порядные
записи, в которых такой переход указывается прямо или подразумевается, -
исключительные явления: такие договоры совершались теми немногими
крестьянами, которые могли расплатиться

с землевладельцами или которые впервые садились на крестьянское тягло
из вольных людей'". Большая часть порядных записей, нам известных, напи-
сана была такими вольными людьми, переходившими в разряд тяглых. Огром-
ная масса тяглых крестьян уже не пользовалась правом перехода не потому,
что это право было отменено общим законом, а потому, что сами крестьяне
лишились или частными мерами были лишены возможности им пользоваться.
Это'* лишение было делом продолжительного и сложного процесса, в котором
и завязались основные, первичные условия крепостного права. Изложу этот
процесс в самых общих чертах. Приблизительно с конца XIV до начала XVII
в. среди крестьянства центральной окско-волжской Руси идет непрерывающе-
еся переселенческое движение, сначала одностороннее-на север, за верхнюю
Волгу, потом, с половины XVI в., с завоеванием Казани и Астрахани, двус-
тороннее-еще на юго-восток, по Дону, по средней и нижней Волге. Среди
этого движения в составе крестьянства обозначились два слоя: сидячий,
оседлый-это старожильцы и перехожий, бродячий-приходцы. Те и другие име-
ли различную судьбу на землях черных и дворцовых, очень мало различав-
шихся между собою, и на землях владельческих, служилых и церковных. Ста-
рожильство означало давность местожительства или принадлежности к об-
ществу, городскому или сельскому. Но первоначально оно не определялось
точным числом лет: старожильцами считались и крестьяне, сидевшие на сво-
их участках 5 лет, и крестьяне, говорившие про занимаемые ими земли, что
их отцы садились на тех землях. Само по себе старожильство не имело юри-
дического значения в смысле ограничения личной свободы старожильцев; но
оно получало такое значение в связи с каким-либо другим обязательством.
В обществах черных и дворцовых крестьян такова была круговая порука в
уплате податей. Старожильцы образовали в таких обществах основной сос-
тав, на котором держалась их податная исправность; разброд старожильцев
вел к обременению остававшихся и к недоимкам. Насущною нуждою этих об-
ществ было затруднить своим старожиль-цам переход на более ль
готные земли, особенно церковные. Выход затруднялся и уплатой до-
вольно значительного пожилого, которое рассчитывалось по числу лет, про-
житых уходившим старожильцем на участке; расчет становился даже невоз-
можным, если во дворе десятки лет преемственно жили отец и сын. Навстре-
чу тягловым нуждам черных и дворцовых обществ шло и правитель-

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

ство, уже в XVI в. начинавшее укреплять людей к состояниям, к тяглу
или к службе, чтобы обеспечить себе прочный контингент тяглых и служилых
людей. Двусторонние условия привели к тому, что частные и временные ме-
ры, обобщаясь, завершились к началу XVII в. общим прикреплением старо-
жильцев не только к состоянию, но к месту жительства. Из одного акта
1568 г. видим, что общим правилом было возвращать в дворцовые села ушед-
ших крестьян, если то были старожильцы тех сел. Вместе с таким значением
старожильства в конце XVI в., по-видимому, установлен был для него и
точный срок давности. Уставная грамота, данная городу Торопцу в 1591 г.,
говорит о "заповедных летах", в продолжение которых торопчане могли
возвращать в посад вышедших из него старинных своих тяглецов на старин-
ные их места". Если под этими заповедными летами разумеется срок дав-
ности, дававший тяглому человеку звание старо-жильца, то можно думать,
что именно этот срок вскрывается в одном акте, составленном несколько
позднее. В 1626 г. дана была Спасскому монастырю в Ярославле правая гра-
мота по делу о записке в посадское тягло людей и крестьян, живших на мо-
настырской земле в Ярославле. В 1624 г. при описи города Ярославля ука-
зано было разыскать, какие люди жили на монастырской земле в посаде, и
если окажется, что они были люди вольные или старинные монастырские, а
не государевы тяглые или хотя и бывали в тягле за государем, "а вышли
из-за государя больше десяти лет или в свое место оставили на своих мес-
тах жильцов тяглых людей", тех людей писать за монастырем по-прежнему и
к посаду не приписывать, равно и про ярославцев, ушедших с посада, ра-
зыскать, куда и когда они ушли, и если ушли "не больше десяти лет", во-
ротить их в Ярославль и посажать на покинутые ими места. Замести-
тельство, приравненное здесь к старо-жильству, прямо указывает на круго-
вую поруку как на источник прикрепления старожильцев. Наконец, и все
тяглые и письменные люди черных волостей, записанные в тягло по книгам,
признаны были, как старожильцы, прикрепленными к своим землям или об-
ществам. В нака
зе 1610 г. Левшину, управителю посада Чухломы и черных волостей Чух-
ломского уезда, это прикрепление выражено решительно и указан его источ-
ник-стремление поддержать податную исправность плательщиков и остановить
сокращение податной пашни. Левшину предписывалось крестьян из государе-
вых волостей никуда не выпускать и за государя крестьян ни из-за кого не
вывозить до указу;

так как "прожиточные крестьяне-горланы с себя убавли-вали пашни, с
выти стали жить на полвыти или на трети, не хотя государевых податей
платити, а те свои доли наметывали на молодших людей, а вместо той своей
пашни пашут на пустошах и сено косят на пустых долях", то Левшину это
расследовать и распорядиться, чтобы крестьяне убавочные пашни пахали,
тяглой пашни с себя не сбавливали, платили бы со своих вытей по животам
и по промыслам". Таким образом, государственные и дворцовые крестьяне
были прикреплены к земле и образовали замкнутый класс: ни их не выпуска-
ли на владельческие земли, ни в их среду не пускали владельческих
крестьян, и это обособление является в подмогу круговой поруке для обес-
печения податной исправности сельских обществ. Такое прикрепление, разу-
меется, не имело ничего общего с крепостным правом. Это чисто полицейс-
кая мера.
ССУДЫ. Как на казенных землях круговая порука привела к поземельному
прикреплению крестьян, так на землях владельческих ссуда подготовила
крепостное право. Около половины XV в. застаем владельческих крестьян с
признаками довольно льготного положения, несмотря на широкое распростра-
нение ссуды или издельного серебра. Переход крестьян не был стеснен ни
сроком, ни обязанностью немедленной уплаты занятого серебра:
крестьянин-серебряник мог уплачивать свой долг землевладельцу в два года
по уходе без процентов. Старожильцы даже пользовались особыми льготами
за то, что усидчиво сидели на своих местах или добровольно на них возв-
ращались. Но с конца XV в. положение этих крестьян изображается совсем в
ином свете. Преподобный Иосиф Волоколамский убеждает окрестных землевла-
дельцев во вреде непосильных работ и оброков, какими они привыкли обре-
менять своих крестьян. Вассиан Косой в полемике с землевладельческим мо-
нашеством жестоко нападает на него за то, что оно разоряет своих
крестьян жадным ростовщичеством и бесчеловечно выбивает разоренных из
своих сел. Гербер-штейн, дважды приезжавший в Москву при отце Грозного и
хорошо ознакомившийся с порядками в его государстве, пишет, что
крестьяне здесь работают на своих господ шесть дней в неделю, что поло-
жение их самое жалкое и имущество их не ограждено от произвола родовитых
и даже рядовых служилых людей'. В первой половине XVI в. крестьяне еще
свободно переходили с места на место. В житии Герасима Болдинского чита-
ем, что когда

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

к основанному им под Вязьмой монастырю начали стекаться из окрестных
волостей крестьяне, слыша о хозяйственном благоустройстве обители, и ос-
новали около нее слободу, проезжавший через Вязьму сановник из Москвы,
узнав про то, рассердился, зачем эти монастырские слобожане не тянут
тягла вместе с мирскими крестьянами, велел призвать их к себе и бить не-
щадно, а когда Герасим вступился за своих, боярин обругал преподобного,
послав ему "нелепые глаголы", а задержанных поселенцев приказал бить пу-
ще прежнего. Различные условия содействовали ухудшению положения вла-
дельческих крестьян: и усиление податных тягостей с расширением госу-
дарства, и развитие служилого поместного землевладения с отягчением
службы помещиков от учащавшихся войн, и распространение ссудного
крестьянского хозяйства, особенно на поместных и церковных землях, и не-
радение законодательства о регулировании поземельных отношений крестьян,
которым только предписывалось во всем своего владельца слушать, пашню на
него пахать и оброк ему платить, чем он их изоброчит. Но до половины XVI
в. в поземельных описях и актах центральных уездов государства
крестьянство является населением, довольно плотно седевшим по многодвор-
ным селам и деревням на хороших наделах, с ограниченным количеством пе-
релога и пустошей. Иностранцы, проезжавшие в половине XVI в. из Ярослав-
ля в Москву, говорят, что край этот усеян деревушками, замечательно пе-
реполненными народом. Во второй половине века, особенно в его последние
десятилетия, картина резко изменяется. Сельское население центра сильно
редеет: старые деревни превращаются в пустоши; починки попадаются редко
или совсем отсутствуют; по городам, селам и деревням отмечается в актах
небывалое дотоле множество пустых дворов и дворовых мест, где и построй-
ки уже исчезли; в Муроме на посаде в 8 лет (1566-1574) из 587 тяглых
дворов осталось только III; англичанин Флетчер по пути между Вологдой и
Москвой встречал села, тянувшиеся на версту, с избами по сторонам доро-
ги, но без единого обывателя "; площадь пашни переложной и лесом зарас-
тавшей ра
сширяется; остававшиеся на старых местах крестьяне сидят на сокращен-
ных пахотных участках; одновременно с сокращением крестьянской запашки
увеличивается барская пашня, обрабатываемая холопами за недостатком
крестьянских рук. На счет центра заселялись юго-восточные окраины, верх-
няя Ока, верхнее Подонье, среднее и нижнее Поволжье. При такой перемене
в распределении

населения положение центрального владельческого крестьянства затруд-
нялось и в хозяйственном, и в юридическом отношении. Государственные и
владельческие повинности становились тяжелее по мере убыли рабочих сил.
Ссудное хозяйство расширялось, а с ним усиливалась и долговая зависи-
мость крестьян. И старые землевладельцы центральных областей, надо пола-
гать, поддерживали дело новых степных помещиков-разрежение старинного
крестьянского двора, образуя усиленной ссудой новых домохозяев из неот-
деленных членов старых семей-из сыновей, младших братьев и племянников.
На владельческих землях, так же как и на черных и дворцовых, существовал
слой старожильцев, но с иным характером. Там старо-жильцы-основные кад-
ры, которые поддерживали тягловую способность сельских общин, несли на
своих плечах всю тяжесть круговой поруки; здесь это наиболее задолжав-
шие, неоплатные должники. Я уже говорил, как разлагались стянутые круго-
вой порукой старые волостные общества с появлением среди них привилеги-
рованных частных имений, вотчин и поместий, образовавших в их составе
особые общества, новые юридические лица. В 1592 г. все крестьяне по-
местья Астафья Орловского в Вологодском уезде заняли у другого дворянина
"в мирской расход на все поместье" 4 рубля (более 200 рублей на наши
деньги) и совершили заем без всякого участия своего помещика. Но в кру-
говой крестьянской поруке по уплате податей землевладелец должен был
принять участие: облагая своих крестьян работой и оброком по усмотрению,
нередко обладая правом суда и полицейского надзора над ними, даже правом
льготить их от государско-го тягла, он неизбежно становился ответствен-
ным посредником в их делах о казенных платежах и повинностях, даже когда
волость сохраняла свою тягловую цельность, и все волостные крестьяне без
различия землевладельцев "тягло государское всякое тянули с волостью
вместе, по волостной ровности", т.е. по уравнительной разверстке. В
этом обособлении вотчин и поместий-начало и причина ответственности зем-
левладельцев за казенные платежи своих крестьян, которая потом стала од-
ною из составных норм крепостного права. Уже в XVI в. землевладельцу
приходилось иногда самому платить подати за своих крестьян. В 1560 г.
власти Михалицкого монастыря жаловались царю, что их крестьяне терпят
многие обиды от соседних помещиков и вотчинников и они, власти, принуж-
дены постоянно давать своим разоряемым крестьянам льготы в монастырских
повинностях, "да и тягли многие

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

(казенные налоги) во много лет, измогаясь и займуя, за тех своих
крестьян платили сами собою". Собственный интерес побуждал благоразумно-
го землевладельца становиться хозяйственным попечителем своих крестьян
раньше, чем закон дал ему право быть их обладателем. Этим и объясняется
положение старожильцев на владельческих землях. Землевладелец не стал бы
слишком щедро льго-тить крестьянина и даже платить за него подати, если
б видел в нем кратковременного сидельца, которого ближайший юрьев день
осенний может унести с его участка. Его заботой было усадить крестьянина
возможно прочнее, сделать старожильцем. Естественные побуждения клонили
к тому и самого крестьянина. Обстроившись и обжившись на своем месте,
домовитый хлебопашец не мог иметь охоты без нужды бросать свой участок,
в который вложил много своего труда, в усадьбе которого нередко родился.
Некоторые признаки указывают на присутствие значительного класса старо-
жильцев и на владельческих землях до половины XVI в. Потом, с завоевани-
ем Поволжья, крестьянство было взбудоражено переселенческим движением с
центрального суглинка на южный чернозем. Уход младших членов семьи, лю-
дей неписьменных, на новые места обессиливал старый крестьянский двор и
вынуждал его сокращать запашку. На владельческих землях множество
крестьянских дворов, значившихся жилыми по описям первой половины века,
в конце его являются пустыми: хлебопашца, которому наскучила работа над
неподатливым лесным, хотя и отческим суглинком, манила степная чернозем-
ная новь с новыми ссудами и льготами. Навстречу опасности остаться без
"живущего", с одними "пустошами, что были деревни", центральные землев-
ладельцы шли с усиленными ссудами, льготами и неустойками; и ссуда, и
неустойка за уход и за неисполнение обязательств к концу XVI в. посте-
пенно увеличиваются: первая с полтины поднимается до 5 рублей (225 руб-
лей), вторая-с 1 рубля до 5 и 10 рублей. На отдельных примерах можно ви-
деть, как трудно было рассчитаться крестьянину, засидевшемуся у землев-
ладельца до старожильства, т.е. просидевшему больше 10 лет. Возьмем на-
иболее легкие условия расчета. Крестьянин порядился на участок и взял 3
рубля ссуды без льготы, что бывало нечасто. Прожив II лет и став старо-
жильцем, он при уходе должен был возвратить ссуду и уплатить за свой
двор пожилое, в лесных местах по 14 копеек за год (в полевых местах, где
было далеко до "хоромного", строевого леса, - вдвое), и пошлин 6 копеек.
Все эти

платежи во второй половине XVI в. составили бы на наши деньги сумму
больше 200 рублей. Меньше этого пришлось бы платить редкому старожильцу.
Приведу пример краткосрочного сиденья. В 1585 г. два казенных или двор-
цовых крестьянина сели на пустую монастырскую деревню с обязательством в
три льготных года поставить двор и хоромы, обстроиться, распахать и уна-
возить запустевшую пашню и за это получили 5 рублей ссуды. Если бы они
отсидели льготные годы, не исполнив обязательств, и захотели бы уйти,
они должны были бы заплатить пожилое за три года, ссуду и 10 рублей не-
устойки, как уговорились с монастырем: все это на наши деньги составило
бы сумму около 700 рублей. Едва ли бы они оказались в состоянии уплатить
такой долг. Как свободные люди, они могли уйти и без расплаты; но тогда
монастырь вчинил бы против них иск о взыскании, суд присудил бы их к уп-
лате и по их несостоятельности выдал бы их монастырю "до искупа", т.е.
превратил бы их на много лет в срочных холопов кредитора, зарабатывающих
свой долг. Так ссуда создавала отношения, в которых владельческому
крестьянину приходилось выбирать между бессрочно-обязанным крестьянством
и срочным холопством. Это было не полицейское прикрепление к земле, ка-
кое установила круговая порука для государевых черных крестьян, а хо-
зяйственная долговая зависимость от лица, от землевладельца-кредитора,
по общему гражданскому праву. Эту разницу надобно особенно принять во
внимание, чтобы избежать недоразумений.
СВОЗЫ И ПОБЕГИ. Итак, крестьянское право выхода к концу XVI в. зами-
рало само собой, без всякой законодательной его отмены. Им продолжали
пользоваться лишь немногие крестьяне, поселение которых не соединялось
ни с какими затратами для землевладельцев и которым потому легко было
рассчитаться с ними, заплатив только пожилое. Для остальных крестьян
вольных переход выродился в три формы: побег, своз и сдачу-замести-
тельство уходившего другим жильцом. В поземельных описях XVI в. первые
две из этих форм обозначаются выражениями: "выбежал", "сшел" или "сбег
безвестно", "скитается", "вывезен" тем-то или туда-то. Между этими фор-
мами была разница качественная и количественная. Побег возвращал задол-
жавшему крестьянину свободу, но был незаконен; своз допускался законом,
но не возвращал крестьянину свободы; сдача возвращала свободу и допуска-
лась законом, но была затруднительна сама по себе и возможна лишь в ред-
ких

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVII

случаях. На дворцовых землях великого князя Симеона Бекбулатовича в
Тверском уезде, по книге 1580 г., из 306 случаев крестьянского перехода
не отмечено ни одного заместительства. Случаи нормального перехода без
сторонней помощи и нарушения закона довольно редки: их-17%. Чаще случа-
лись побеги не в срок и без отказа, без установленной явки, без уплаты
пожилого, вообще без расплаты с землевладельцем: их-21%. Господствующей
формой перехода был своз: на землях Бекбулатовича таких случаев отмечено
61% с лишком'^. Это понятно "*. Крестьянин редко мог расплатиться с зем-
левладельцем; обыкновенно его выручал другой землевладелец, который вно-
сил за него пожилое и ссуду и вывозил его на свою землю. Такой
крестьянин, меняя участок, не менял своего юридического положения, а
лишь переходил от одного кредитора к другому. Свозы крестьян чрезвычайно
усилились в продолжение XVI в. В этой операции принимали участие землев-
ладельцы всех разрядов, и монастыри, и бояре, и мелкие вотчинники, и по-
мещики; даже черные и дворцовые волости свозили крестьян у светских зем-
левладельцев, притом "насильством", против воли господ, нуждаясь в тяг-
лецах на пустые участки. Благодаря этой погоне за крестьянами в XVI в.
возникла ожесточенная борьба землевладельцев за крестьянские руки". Вре-
мя около 26 ноября, юрьева дня осеннего, было порой, когда в селах и де-
ревнях разыгрывались сцены насилия и беспорядков. Приказчик богатого
светского землевладельца, слуга или посельский богатого монастыря ехал в
села черных крестьян или мелких помещиков и "отказывал" крестьян, подго-
ворив их к переселению, платил за них ссуду и пожилое и свозил на землю
своего господина. Крестьянские общества и мелкие землевладельцы, лишаясь
тяглецов и рабочих рук, старались силой удержать их, ковали свозимых
крестьян в железа, насчитывали на них лишние платежи и грабили их пожит-
ки, а не то собирали своих людей и встречали самих отказчиков с каким
могли оружием в руках. Жалобы мелких помещиков и государственных
крестьян ярко рисуют эти юрьевские столкновения
МЕРЫ ПРОТИВ НИХ. Обе" формы, в какие выродилось крестьянское право
перехода, а не самое это право, московское правительство с конца XVI в.
старалось стеснить или даже уничтожить ". И побеги и свозы, не улучшая
положения крестьян, сопровождались важными неудобствами для государства
и государственного хозяйства, а особенно для сельских

обществ с круговой порукой и для обязанных. службой мелких землевла-
дельцев. Крестьянский выход превратился в одностороннюю привилегию или в
игру крупных землевладельцев, не поддерживавшую свободу крестьян, но
сильно вредившую интересам государства. Сельские общества казенных
крестьян, теряя своих тяглецов, становились неисправными податными пла-
тельщиками; мелкие служилые землевладельцы, лишаясь рабочих рук, перес-
тавали быть исправными ратниками. Наконец, крестьянские свозы и побеги
косвенно содействовали переходу тяглых крестьян в класс холопов. Судеб-
ник 1497 г., определяя условия крестьянского выхода, назначает только
срок для него с уплатой пожилого за двор. В Судебнике 1550 г. встречаем
важное добавление: "А который крестьянин с пашни продастся кому в полную
в холопи, и он выйдет бессрочно, и пожилого с него нет" ". Крестьянин,
запутанный свозами в своих долговых обязательствах, разрушивший свое хо-
зяйство побегами, невольно мог искать выхода из своих затруднений в этой
добавке Судебника. Но, становясь полным холопом, тяглый крестьянин пе-
реставал быть податным плательщиком, пропадал для казны. Против этих не-
выгодных последствий крестьянского выхода и было направлено московское
законодательство конца ^ XVI и начала XVII в." В царствование Бориса Го-
дунова 28 ноября 1601 г. издан был указ, по которому дозволялось выво-
зить крестьян друг у друга только мелким землевладельцам, служилым людям
второстепенных и низших чинов, и то не более двух крестьян зараз; зем-
левладельцы Московского уезда, в большинстве люди высших чинов и крупные
вотчинники, равно церковные учреждения, а также черные и дворцовые во-
лости совсем лишены были права вывозить чьих-либо крестьян на свои земли
". Этот указ является мерой, направленной против землевладельцев в
пользу крестьян: он гласит, что царь позволил давать крестьянам выход по
причине налогов и взысканий, которыми землевладельцы их обременяли. Указ
" начинается объявлением о дозволении выхода крестьянам, а далее ведет
речь вовсе не о выходе, а о вывозе крестьян землевладельцами^ под выхо-
дом разумели уже только вывоз, которым заменился выход ". Указ 24 ноября
1602 г. повторил прошлогоднее ограничение вывоза, но мотивировал его не
каким-либо общим законом, прежде изданным, а желанием прекратить бои и
грабежи, которыми обыкновенно сопровождался своз крестьян одним землев-
ладельцем у другого'". Так^ как эти беспорядки происходили от нежелания

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ xxxvii

землевладельцев отпускать перезываемых крестьян, то оба указа, и 1601
г., и 1602 г., надобно понимать в том смысле, что они определяют, кому у
кого дается право вывозить крестьян, т.е. вывозить без согласия их вла-
дельцев, только по соглашению с вывозимыми крестьянами. Следовательно,
вывоз крестьян с дозволения их владельцев был признан постоянным прави-
лом, изъятие из которого допускалось этими указами как временная мера
только на те два года, когда они были изданы^. Притом второй указ дозво-
лял вывозить крестьян "во крестьяне ж", т.е. даже в дозволенных грани-
цах вывоз не мог выводить крестьян из их тяглого состояния: крестьянин и
у нового владельца должен был оставаться крестьянином, не переходя в не-
тяглые дворовые люди. При первом самозванце указом 1 февраля 1606 г.
прямо запрещен был переход крестьян в холопство. В продолжение 1601-1603
гг. на Руси были неурожаи. Это заставило многих крестьян бежать от своих
землевладельцев, отказавшихся поддерживать их хозяйство в голодные годы.
Многие беглецы, принятые другими землевладельцами, поступили к ним в хо-
лопство. Указ 1 февраля предписывал всех крестьян, бежавших до голодных
лет и отдавшихся в холопство, возвращать к старым владельцам по-прежнему
в крестьянство. Этим отменялась статья Судебника 1550 г., дозволявшая
крестьянам продаваться с пашни в холопство. Крестьяне, бежавшие от своих
землевладельцев, отказавшихся кормить их в голодные годы, не возвраща-
лись на прежние места, оставаясь в том состоянии, в какое вступили после
побега. Все эти указы не признают крестьян прикрепленными ни к земле, ни
к землевладельцам, не касаются и права выхода, а говорят только о
крестьянах свозных и беглых. Не отменяя права выхода, законодательство
направлялось только против невыгодных для государственного порядка пос-
ледствий этого права: 1) оно старалось прекратить переход крестьян в не-
тяглое состояние, в холопство; 2) оно пыталось уничтожить игру в
крестьян, какую вели крупные землевладельцы, сманивая их с земель казен-
ных крестьянских обществ или мелких землевладельцев; наконец, 3) по ис-
кам землевладельцев оно преследовало незаконные побеги крестьян, нару-
шавшие право собственности землевладельцев. Такое"* отношение законода-
тельства, не вмешивавшегося в юридическое существо сделок землевла-
дельцев с крестьянами, а только стремившегося предотвратить злоупотреб-
ления, поддерживало чисто гражданский характер этих сделок. На то же
указывает и пятилетняя

исковая давность, установленная законом 1 февраля 1606 г. для дел о
крестьянских побегах: "А на беглых крестьян... дале пяти лет суда не да-
вати". Законодательные меры против беглых крестьян завершились указом 9
марта 1607 г., который впервые попытался вывести крестьянские побеги из
области гражданских правонарушений, преследуемых по частному почину по-
терпевшего, превратив их в уголовное преступление, в вопрос госу-
дарственного порядка: розыск и возврат беглых крестьян независимо от ис-
ков землевладельцев он возложил на областную администрацию под страхом
тяжкой ответственности за неисполнение этой новой для нее обязанности, а
за прием беглых, прежде безнаказанный, назначил сверх вознаграждения по-
терпевшему землевладельцу большой штраф в пользу казны по 10 рублей
(около 100 рублей на наши деньги) за каждый двор или за одинокого
крестьянина, а подговоривший к побегу сверх денежной пени подвергался
еще торговой казни (кнут)". Однако и этот указ допустил давность для ис-
ков о беглых крестьянах, только удлиненную до 15 лет. Зато он прямо
признал личное, а не поземельное прикрепление владельческих крестьян:
тем из них, которые за 15 лет до указа записаны в поземельных описях, в
писцовых книгах 1592-1593 гг., указано "быть за теми, за кем писаны".
Однако указ или не удался, или понят был только в смысле запрещения
крестьянских побегов и вывозов, а не как отмена законного выхода
крестьян. Крестьянские порядные и после того совершались на прежних ус-
ловиях; самое допущение 15-летней исковой давности для беглых поддержи-
вало за крестьянскими поземельными договорами характер чисто гражданских
отношений. Указ был издан, когда разгоралась смута, несомненно помешав-
шая его действию. Он затягивал узел обязательных отношений крестьян к
господам, когда колебались все основы государственного порядка, когда
тяглые и несвободные классы сбрасывали с плеч свои старые обязательства
и еще менее стеснялись новыми.
ВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ КРЕСТЬЯНЕ В НАЧАЛЕ XVII в. Таким образом, вопрос о вла-
дельческих крестьянах до конца смуты оставался нерешенным. Хозяйственная
зависимость их от землевладельцев все усиливалась, фактически лишая их
права выхода. Но законодательство не отменяло этого права прямо и реши-
тельно, а только стесняло невыгодные для государства формы, в которые
оно вырождалось; не установляя крепостной неволи крестьян, оно старалось
пресекать

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ ХХХУП

нарушения законных отношений между обеими сторонами. Такое положение
дела помогло к началу XVII в. укорениться среди землевладельцев взгляду
на крестьян как на своих крепостных. Выражение этого взгляда встречаем
уже в царствование Бориса Годунова в известии современного наблюдателя,
иноземца Шиля, который писал, что еще при прежних государях московских
землевладельцы привыкли считать своих крестьян за крепостных (Die
Bauern... von ihren Hen-en fur Leibeigene gehalten worden)^. Согласно с
этим взглядом, во второй половине XVI в. землевладельцы в своих духовных
приказывают своим крестьянам наравне с дворовыми людьми работать на их
вдов до смерти последних. К исходу смуты выяснились в вопросе две идеи:
1) о необходимости прекратить выход, т.е. вывоз крестьян без согласия
их владельцев, как главный источник беспорядков и злоупотреблений в
сельской жизни и 2) о том, что владельческий крестьянин если и крепок,
то не земле, а землевладельцу. Запрещения крестьянского выхода требуют и
договор Салтыкова с Сигизмундом 4 февраля 1610 г., и договор московских
бояр с ним же 17 августа того же года, и земский приговор ополчения Ля-
пунова (30 июня 1611 г.), которое собралось под Москвой выручать ее из
рук поляков^". Мысль о личном прикреплении настойчиво выступает в ряде
вкладных монастырских грамот начала XVII в., в которых вкладчики на слу-
чай выкупа вкладной вотчины родичами ставят им условие: что монастырские
власти крестьян посадят, дворов устроят, пашни распашут, лесу расчистят
и сенных покосов раскосят, взять за то по их сказке, во что то вотчинное
строение стало, "а посаженных крестьян вывести вон в троицкие вотчины".
Но это была не норма, а только терпимая законом практика, которая всегда
могла быть отменена судом. В 1622 г. Ларионов продал Маматову свою вот-
чину с условием, что в случае выкупа ее родичами Ларионов оплачивает
ссуды, выданные Маматовым посаженным им крестьянам, "а крестьян (Мамато-
ву) вывести вон, а буде тех крестьян с вотчиною отсудят вотчичу", то на
Ларионове взять за крестьян, за человека и за животы, смотря по
крестьянским животам. Эта оговорка показывает, что в начале третьего де-
сятилетия XVII в. вопрос о личной крестьянской крепости не был решен да-
же в принципе.
ВЫВОДЫ. Итак, законодательство до конца изучаемого периода не уста-
навливало крепостного права. Крестьян государственных и дворцовых оно
прикрепляло к земле или к сельским обществам по полицейско-фискальным
соображениям, обеспечивая

податную их исправность и тем облегчая действие круговой поруки.
Крестьян владельческих оно ни прикрепляло к земле, ни лишало права выхо-
да, т.е. не прикрепляло прямо и безусловно к самим владельцам. Но право
выхода и без того уже очень редко действовало в своем первоначальном
чистом виде: уже в XVI в. под действием ссуды оно начало принимать фор-
мы, более или менее его искажавшие. Законодательство имело в виду только
эти формы вырождения крестьянского права, следило за их развитием и про-
тив каждой ставило поправку с целью предупредить вред, каким она грозила
казне или общественному порядку. Вследствие неоплатной задолженности
крестьян при усилении переселенческого движения учащались крестьянские
побеги и запутывались иски о беглых: усиливая меры против беглых и их
приема, правительство законами об исковой давности старалось ослабить и
упорядочить иски и споры из-за беглых. Право вывоза вызывало беспорядки
и запутанные тяжбы между землевладельцами: вывоз был стеснен чиновной
классификацией отказчиков и согласием владельца, у которого отказывали
крестьян. Судебник 1550 г. дозволял крестьянину продаваться с пашни в
холопство, лишая казну податного плательщика; указы 1602 и 1606 гг. ус-
тановили вечность крестьянскую, безвыходность тяглого крестьянского сос-
тояния. Так крестьянин, числясь по закону вольным со своим устарелым
правом выхода, на деле был окружен со всех сторон, не мог уйти ни с от-
казом, ни без отказа, не мог по своей воле ни переменить владельца пос-
редством вывоза, ни даже переменить звания посредством отказа от своей
свободы. В таком положении ему оставалось только сдаться. Но такое реше-
ние крестьянский вопрос получил несколько позднее, за пределами изучае-
мого нами периода. В первые два десятилетия XVII в., когда уже действо-
вали все экономические условия неволи владельческих крестьян, не была
еще найдена юридическая норма, которая закрепила бы эту фактическую не-
волю, превратив ее в крепостную зависимость. Я наперед обозначу эту ис-
комую норму, объяснение которой и послужит нам исходной точкой при
дальнейшем изучении истории крепостного права: она состояла в том, что
крестьянин, рядясь с землевладельцем на его землю со ссудой от него, сам
отказывался в порядной записи навсегда от права каким-либо способом
прекратить принимаемые на себя обязательства. Внесение такого условия в
порядную и сообщило ей значение личной крепости^*.
ЛЕКЦИЯ XXXVIII
ОБЗОР ПРОЙДЕННОГО.
УПРАВЛЕНИЕ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ XV-XVI вв. НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ УСЛО-
ВИЯ ЕГО УСТРОЙСТВА. ОБЩИЙ ВЗГЛЯД НА ЕГО УСТРОЙСТВО И ХАРАКТЕР. УПРАВЛЕ-
НИЕ УДЕЛЬНОГО КНЯЖЕСТВА. БОЯРЕ ВВЕДЕННЫЕ И БОЯРСКАЯ ДУМА. НАМЕСТНИКИ И
ВОЛОСТЕЛИ. ЗНАЧЕНИЕ КОРМЛЕНИЙ.
ПЕРЕМЕНЫ В ЦЕНТРАЛЬНОМ УПРАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА С ПОЛОВИНЫ
XV в. ПРИКАЗЫ И БОЯРСКАЯ ДУМА. ХАРАКТЕР ИХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ОБЗОР. Мы' изучили внешнее положение Московского государства и внут-
реннее социальное его устроение за полтора столетия, видели, как расши-
рялась его территория и как устанавливались в нем положение и взаимные
отношения общественных классов. Нетрудно заметить внутреннюю связь между
обоими процессами. Внешние войны все учащались и становились тяжелее,
требуя все более усиленных жертв со стороны народа; общественные отноше-
ния складывались под гнетом все накоплявшихся государственных повиннос-
тей; разверстка тягла служебного и податного служила главным средством
начинавшегося сословного расчленения общества. Такой ход дел мог давать
мало благоприятных условий для успехов народного труда и общественного
благосостояния. Важнее всего то, что напряжение материальных сил народа
для внешней борьбы оставляло слишком мало простора для развития духовных
интересов, давило общественную мысль, мешая ей уяснить себе новые зада-
чи, какие становились перед формировавшимся национальным государством. И
мы видели, как по вине внешних затруднений и внутренней нравственной
косности случайно, робко, нередко противоречиво разрешались возникавшие
вопросы общественного благоустройства, с каким скудным запасом идей и с
какими недоразумениями устроялось государственное и хозяйственное поло-
жение боярства и всего служилого класса, монастырского духовенства и
крестьянства.

ЛЕКЦИЯ XXXVIII
НЕБЛАГОПРИЯТНЫЕ УСЛОВИЯ. Все эти затруднения не могли не отразиться
на устройстве государственного управления, к которому мы теперь обраща-
емся. И для этого дела было так же мало благоприятных условий: не могли
приготовить их многоудельные порядки и понятия, с которыми московские
государи и великорусское общество приступали к государственному устрое-
нию объединявшейся Великороссии. Умам, воспитанным в понятиях княжеской
вотчины, в обычаях удельной усадьбы, трудно было усвоить себе общие ин-
тересы народа, которые призвано ведать государственное управление. Самое
понятие о народе как политическом и нравственном союзе в удельные века
раскололось на представления о территориальных землячествах тверичей,
москвичей, новгородцев и о профессиональных общественных цехах бояр и
вольных слуг, "селенских богомольцев", невольных и полувольных "слуг,
что под дворским", тяглых черных плательщиков, посадских и сельских.
Сторонних источников, из которых можно было бы почерпать пригодные поли-
тические соображения, брать подходящие образцы и примеры, не было. Като-
лический и протестантский Запад был слишком чужд и подозрителен для пра-
вославной Великороссии по своим верованиям, обычаям и порядкам. Старая
учительница России в делах религии, риторики и придворной интриги - Ви-
зантия, но ее уже не существовало в тот момент, когда началось устроение
великорусского государства. Да и прежде Царьград в политическом отноше-
нии был для Руси дряхлым и хромым инвалидом, обучавшим правильной поход-
ке едва становившегося на ноги ребенка.
ОБЩИЙ ВЗГЛЯД. Наименее благоприятным условием для устройства управле-
ния в Московском государстве представляется отношение, в какое стал мос-
ковский государь к главному своему правительственному орудию, к бо-
ярству. Этот класс был наиболее ревнивым и упрямым хранителем удельных
преданий и предрассудков, принесенных им в Москву и столь здесь неприят-
ных по многим еще свежим воспоминаниям. Эти предания и воспоминания не
обещали дружной совместной работы в устройстве московского управления.
Отношение, установившееся между обеими сторонами, как мы видели, если не
было прямой и открытой борьбой, то может быть названо глухим антагониз-
мом или "нелюбьем", как говорили в старину. Московское государство стро-
илось, когда это нелюбье укоренялось все

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

лвкция xxxviii

глубже, превращалось с обеих сторон в дурную политическую привычку, а
в царствование Грозного со стороны дурного царя грозило перейти в анар-
хию. Отразилось ли столь неестественное отношение хозяина, главного го-
сударственного строителя, к его ближайшим сотрудникам на самом строении
государства, на его ходе и характере? Этого не заметно. Государственное
управление образовывалось, действовало и преобразовывалось; руководили
этим делом государь и его бояре; но ни в образовании, ни в деятельности
правительственных учреждений не уцелело явственных следов разлада, раз-
делявшего строителей. От деятельности московского управления в XVI в.
осталось значительное количество документов; изучая их, и не подумаешь,
что политические силы, направлявшие эту деятельность, не всегда ладили
друг с другом. Раздор шел где-то за кулисами управления. В кремлевских
дворцовых палатах, на московских боярских подворьях, в литературе разда-
вались обоюдные жалобы или обвинения противников, проповедовались раз-
личные политические теории, составлялись планы побега за границу, изуча-
лись родословные, чтобы тенями действительных или вымышленных предков
вроде Августа Кесаря оправдать свои политические помыслы или притяза-
ния, - словом, спорили, сердились, размышляли и доказывали. При царе Иване
и московская площадь стала свидетельницей этой политической размолвки:
много боярских голов, нередко целыми семьями, положено было здесь на
плаху. Но на деловой правительственной сцене все оставалось тихо; в кан-
целяриях, в приказах, не спорили в не рассуждали, а распоряжались и пи-
сали, всего больше писали. Здесь шла ровная, бесшумная работа, направ-
лявшаяся обычаем, а не идеями. Люди, которые составляли дошедшие до нас
канцелярские документы, очевидно, обладали большим практическим навыком,
знали дела, умели устанавливать порядок и формы делопроизводства и доро-
жили раз установленной формой, были люди рутины, а не теоретики, и их
политические идеи и сочувствия, по-видимому, не принимали никакого учас-
тия в выработке этой рутины, этих правительственных форм и порядков. Все
делалось именем и по указу государя великого князя всея Руси; воля этого
государя являлась высшим и бесспорным двигателем правительственного ме-
ханизма, народный интерес этой всея Руси подразумевался, не проявляясь
как высшая цель его движения, всеми одинаково признаваемая и одинаково
понимаемая.

УДЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Такое общее впечатление производят деловые доку-
менты правительственных учреждений, устанавливавших и поддерживавших
московский государственный порядок в XVI в. ' Теперь войдем в некоторые
подробности, сделаем очерк правительственных форм, в какие отлился об-
щественный склад в тогдашнем Московском государстве. Московское управле-
ние того времени все развилось из удельного. Чтобы представить себе это
последнее, надобно припомнить строй удельного княжества и характер
удельного князя. Как мы уже видели (лекция XX), удельное княжество было,
собственно, не государство, а хозяйство князя: иначе говоря, государство
в то время было не что иное, как княжеское хозяйство. Поэтому удельное
управление было, собственно, эксплуатацией различных статей этого хо-
зяйства. Население удела для князя-не общество, не союз подданных для
достижения известных целей общего блага и общественного порядка, оно бы-
ло лишь орудием или предметом хозяйственной эксплуатации княжества. Пра-
вительственные действия, имеющие целью охрану права и общественного бла-
госостояния, поддержание законного порядка, как-то: суд, полиция, даже
частью самое законодательство, рассматривались как доходные статьи кня-
жеского хозяйства, были сопряжены с известными сборами в пользу прави-
тельства и его агентов; так произошли все те пошлины судебные, торговые,
свадебные и другие, какие поступали в княжескую казну или на содержание
отдельных управителей удельного времени. На таком строе удельного кня-
жества построилась и держалась удельная администрация. Различные учреж-
дения в ее системе имели целью извлечение дохода из разных земель и
угодьев в княжестве, а люди, работавшие на этих землях, как бы причисля-
лись к угодьям, составляя живую механическую силу, вводившую в хо-
зяйственный оборот эти мертвые земли и угодья. Мы уже видели также (та
же лекция), что все земли в уделе по своим хозяйственным отношениям к
князю делились на три разряда: одни из них были приписаны к княжескому
дворцу, обрабатывались непосредственно на князя, который получал с них
необходимые для дворца припасы; другие земли отдавались на известных ус-
ловиях в частное владение лицам или учреждениям (церковным), составляли
их привилегированную собственность; наконец, третьи сдавались в пользо-
вание горожанам и крестьянам за известные повинности. Первые земли назы-
вались дворцовыми, вторые - боярскими и

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

церковными, третьи-тяглыми или черными. По роду этих земель различа-
лось управление центральное и местное.
БОЯРЕ ВВЕДЕННЫЕ И ДУМА. Княжеский дворец был средоточием удельного
управления. Разные части дворцового хозяйства поручались отдельным боя-
рам и вольным слугам, даже холопам князя. Дворцовые слуги и дворцовые
земли с угодьями составляли ведомство боярина дворецкого; дворцовые ло-
шади, конюхи и дворцовые луга-ведомство боярина конюшего. Различные
угодья на княжих землях, бортные леса (лесное пчеловодство), рыбные лов-
ли, звериные гоны, ведались особыми дворцовыми сановниками - чашником,
стольником, ловчим. Так при удельном дворце слагалась целая система ад-
министративных ведомств, которые все имели хозяйственное происхождение и
назначение. Главные управители, которым поручались эти ведомства, назы-
ваются в актах удельного времени боярами введенными, а совокупность их
ведомств составляла дворцовое, или центральное, управление княжества в
удельном смысле этого слова. Особо важные правительственные дела, кото-
рые не могли быть решены отдельными боярами введенными, касались не од-
ного, а нескольких дворцовых ведомств или выходили из компетенции их
всех, восходили к самому князю и решались им вместе с теми боярами, ве-
домства которых они касались, или с советом всех наличных бояр. Дела^
последнего рода, чрезвычайные, собиравшие всех на совет, даже с участием
высшего духовенства, были вопросы о войне и мире, о духовном завещании
князя, об устройстве судьбы отдельных членов княжеской семьи и т.п. ^
Это и есть княжеская дума удельного времени, совет бояр при князе, из-
менчивый по составу, составлявшийся особо для каждого текущего или
экстренного дела, которое восходило к князю. Эта^ дума не имела привыч-
ных нам форм государственного учреждения с уставом и постоянным составом
участников, с точно определенной компетенцией и неизменным порядком де-
лопроизводства, с канцелярией и протоколами. Это был не государственный
совет, а скорее княжеский обычай совещаться с боярами о всяком незауряд-
ном деле. Но из этих совещаний, вызываемых частными случаями прави-
тельственной практики, исходили частные же, сепаратные распоряжения, ко-
торые, однако, служили прецедентами для дальнейших однородных случаев и,
повторяясь, превращались в общую норму, в закон. Так складывалось.
удельное законодательство, органом которого была бояр-

екая дума с князем во главе '. Таково было устройство центрального
удельного управления, состоявшего из отдельных дворцовых ведомств бояр
введенных и из боярского совета, собиравшегося в более или менее тесном
или широком составе, из двух-трех или из всех наличных бояр.
КОРМЛЕНЩИКИ. Земли, не приписанные к. княжескому дворцу, частновла-
дельческие и черные, входили в круг местного управления, которому пре-
доставлено было в княжестве все, чего княжеский дворец не эксплуатировал
сам. Это управление находилось в руках наместников и волостелей. Значи-
тельные княжества делились на административные округа, называвшиеся уез-
дами. Впрочем, уезд не был административным округом в нашем смысле сло-
ва, подчиненным одной местной власти с ее орудиями. Уезд состоял из го-
рода и сельских обществ, называвшихся волостями и станами. Стан-та же
сельская волость, только пригородная, ближайшая к уездному городу, нахо-
дившаяся в окологородьи, как выражаются документы. Впрочем*, и обширные
волости делились на станы, как и обширные станы-на волости. В Коломенс-
ком уезде, по книгам XVI в., встречаем II станов и 9 волостей ^ Намест-
ник правил городом и подгородными станами; волости управлялись волосте-
лями, которые обыкновенно ни в чем не зависели от наместника своего
уездного города; только в некоторых уездах наместнику принадлежал суд по
важнейшим уголовным делам, случавшимся в волостях его уезда. Наместники
и волостели правили с помощью подчиненных им агентов: тиунов, творивших
суд их именем, доводчиков, вызывавших на суд, и праветчиков, чинивших
исполнение по судебным приговорам: доводчики некоторыми своими функциями
напоминают наших судебных следователей, а праветчики-судебных приставов.
Тиуны, доводчики и праветчики-не государственные чиновники: обыкновенно
это были дворовые люди, холопы наместников и волостелей^. Главною целью
удельного областного управления было извлечение доходов из управляемого
округа. Каждый правительственный акт наместника и волостеля, как и их
подчиненных агентов, сопряжен был с известным сбором, так что прави-
тельственные отправления имели значение не столько действий, направлен-
ных к поддержанию порядка и охранению права, сколько значение источников
дохода или доходных статей для управителей. В этом смысле должность об-
ластного управителя называ-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ xxxviii

лась кормлением: управитель кормился на счет управляемых в буквальном
смысле этого слова. Содержание его состояло из кормов и из пошлин. Кормы
вносились целыми обществами в определенные сроки, пошлинами отдельные
лица оплачивали правительственные акты, в которых они нуждались. Кормы
были въезжий, единовременный, и ежегодные постоянные, именно: рождест-
венский, петровский и в некоторых местах великоденский - "на велик день".
Въезжий корм вносили при въезде управителя на кормление, при самом
вступлении его в должность: кормленщик получал на въезд от горожан и
сельских людей, "что кто принесет". Кормы рождественский и другие празд-
ничные точно определялись грамотами уставными, какие давались целым ок-
ругам, или жалованными-отдельным кормленщикам на жалуемые им в кормление
округа*. Эти кормы разверстывались по сохам. Соха-податная единица, зак-
лючавшая в себе известное число тяглых городских дворов, определявшееся
их зажиточностью, или известное пространство тяглой крестьянской пашни,
изменявшееся по качеству земли и по роду землевладельцев^. В московское
время поместная и вотчинная соха заключала в себе 1200 десятин доброй
земли в трех полях, 1500 десятин земли средней и 1800 десятин худой; со-
хи земель дворцовых, монастырских и черных были несколько меньше, с
убавкой на 25-37%. Так, доброй земли в монастырской и дворцовой сохе
числилось 900 десятин в трех полях, в черной-750; количество десятин
средней и худой земли в каждой из этих сох пропорционально увеличива-
лось. В удельное время кормы вообще взимались натурой: так, рождественс-
кого корма наместнику белозерскому, по уставной грамоте 1488 г., с каж-
дой сохи (без различия разрядов) шло по полти мяса (полоть-десятая часть
говяжьего стяга), по 10 печеных хлебов, по бочке овса*. Подобные же кор-
мы, только в уменьшенных размерах, шли волостелям, тиунам и прочим под-
чиненным агентам управления. Кормы - окладные сборы, в. зимавшиеся в оп-
ределенном постоянном размере, по окладу. Другим, не менее обильным ис-
точником дохода для кормленщиков были сборы неокладные, пошлины, к кото-
рым причислялись и пени за преступления. Правительственная деятельность
областных управителей ограничивалась собственно делами полицейскими и
судебными, раскрытием преступлений, преследованием преступников и судом
по делам уголовным и гражданским. Потому* и пошлины были: 1) судебные,
которые составляли или известный процент (например, 10% с суммы иска),
или

противень против исцова, т.е. пеню с виноватого, равнявшуюся сумме
самого иска; 2) таможенные-с продаваемых товаров; 3) свадебные, взимав-
шиеся при выдаче замуж обывательницы в пределах округа или за его преде-
лы: в первом случае кормленщик получал свадебный убрус (платок), во вто-
ром-выводную куницу (мех). Ограничимся'"* одним примером, хотя и до-
вольно исключительным, чтобы составить себе приблизительное понятие о
доходности кормлений. В московское время натуральные кормы были перело-
жены на деньги, как это и сделано в упомянутой белозерской уставной гра-
моте. В 1528 г. служилому человеку Кобякову дана была в кормление во-
лость Сольца Малая, занимавшаяся солеварением'^. В жалованной грамоте
волостелю перечислено до 14 доходных статей, кормов и пошлин, не считая
въезжего корма. Почти все доходы здесь переложены на деньги. По мини-
мальному расчету на наши деньги, где такой расчет возможен, волостель
получал в год только с кормовых статей около 1350 рублей-это едва ли
составляло и половину дохода. Впрочем, кормленщик, по крайней мере в
дворцовых волостях, взимал все поборы не исключительно на себя: доля их
шла в казну в пользу князя и центральных управителей, бояр введенных,
которые также пользовались доходами от своих должностей. На это указыва-
ет духовная грамота великого князя московского Семена Гордого: отказывая
весь свой удел своей княгине, завещатель делает распоряжение, чтобы его
бояре, которые останутся на службе у его княгини и будут править волос-
тями, отдавали ей половину доходов с управляемых ими округов.
ЗНАЧЕНИЕ КОРМЛЕНИЙ. Наместничества давались обыкновенно более знатным
служилым людям, боярам, волостельства-людям менее родовитым из слуг
вольных. Кормление-не вознаграждение за правительственный труд, а награ-
да за службу придворную и военную, какая лежала на служилом человеке и
отправлялась безвозмездно: управление городом или волостью не считалось
службой. Такая награда была одним из средств содержания служилого чело-
века и отличалась от должностного жалованья в нашем смысле тем, что по-
лучалась прямо с населения, которым правил кормленщик, а не выдавалась
из общих доходов государственной казны. Некогда кормленщики, вероятно,
сами и собирали свои кормы, для чего в урочное время, в назначенные
праздники, объезжали свои округа, как в

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

первые века нашей истории делали князья и их областные наместники,
отправляясь на полюдье. Нам с нашими общественными понятиями нелегко уже
вникнуть в смысл и характер кормовых правительственных должностей
удельного времени, носивших столь режущее наш слух название. Впрочем,
наглядным образчиком этих старинных административных объездов могут слу-
жить знакомые нам праздничные хождения духовенства по приходам, также
идущие из. глубокой старины и совершающиеся почти в те же праздники.
Кормления отвечали господствовавшему тогда натуральному хозяйству и слу-
жебному положению служилых людей, как и их общественным понятиям. При
сосредоточении сборов, назначенных на содержание местного управления,
уездные казначейства превратились бы в склады мяса, печеного хлеба и се-
на: все это портилось бы прежде, чем успевало попасть в руки потребите-
ля. По той же причине и при недостатке денежных знаков периодическое
вознаграждение - от времени до времени-было удобнее постоянного краткос-
рочного. Истратившись на службе, покормится наместник или волостель в
уезде год или два, пополнит свои "животы" и с восстановленным достатком
вернется в столицу служить, исполнять бездоходные военные и другие пору-
чения государя в ожидании новой кормовой очереди. Удельное кормление,
как и нынешнее жалованье, было средством для службы; но была существен-
ная разница в тогдашнем и нынешнем взгляде на отношение этого средства к
самой деятельности, с которой оно связывалось. Для кормленщика его пра-
вительственные действия служили только поводом к получению дохода, сос-
тавлявшего настоящую цель кормления. И нынешний служащий обычно располо-
жен смотреть на свой оклад как на действительную цель своей службы, а на
служебные труды свои-только как на предлог к получению оклада... Но над
этим низменным ремесленным взглядом на оклад высится официальная идея
самой службы как служения общему благу, народным нуждам и интересам, а
должностной оклад-только служебно-цензовое вознаграждение за труд, зна-
ния, время и издержки, какие в требуемой по штату мере служащий приносит
в жертву государю и отечеству, как и всякий гражданин косвенно по мере
сил жертвует тем же в виде налогов.
ПРИКАЗЫ. Удельное управление по отношению, какое существовало в нем
между центром и. областью, не подходит ни под один из

основных административных порядков: это не была ни централизация, ни
местное самоуправление. Деятельность местных земских властей остается
малозаметной и еще менее влиятельной при наместниках и волостелях, кото-
рым князь передавал чуть не всю свою власть над двумя разрядами земель в
княжестве без отчета, контроля и устава, так что центр, заведуя,
собственно, только одним из трех разрядов земель, сам являлся тоже как
бы областью, которая находила свою связь с прочими областями только в
лице князя "*. Но по мере того как Московское княжество превращалось в
великорусское государство, в нем усложнялись и административные задачи,
а вместе с тем все живее ощущались неудобства удельного порядка: то и
другое должно было изменить управление как в центре, так и в области.
Перестройка центрального управления началась с дворцовых ведомств. Эти
ведомства были, собственно, единоличные и временные правительственные
поручения: каждое из них управлялось тем или другим лицом, боярином вве-
денным, которому князь поручал, "приказывал" известную часть своего
дворцового хозяйства. Эти единоличные поручения главных приказчиков те-
перь и превратились в сложные и постоянные присутственные места, полу-
чившие название изб или приказов. Это"* было нечто вроде современных ми-
нистерств или департаментов, на какие делятся министерства. Судебник
1497 г. изображает приказы в самый момент их превращения из личных пору-
чений в учреждения, в постоянные ведомства. Он предписывает судить боя-
рам и окольничим, а на суде у них быть дьякам, а "посулов" не брать ни
от суда, ни от "печалования", т.е. от частного ходатайства или услуги
помимо суда, предписывает давать управу всякому "жалобнику", ищущему уп-
равы, а кого управить "непригоже", т.е. кого рассудить судья не в пра-
ве, о том сказать великому князю или отослать его к тому судье, "которо-
му которые люди приказаны ведати". Судьи-начальники приказов, как они и
после назывались. У каждого судьи свой дьяк, секретарь, разумеется, с
подьячими, т.е. своя канцелярия и свои люди, т.е. дела, которые ему
приказано ведать, свое ведомство. Отмечено и отношение приказов к вер-
ховной власти: дело, превышавшее компетенцию судьи, требовавшее законо-
дательного решения, докладывалось великому князю как законодательной
власти. Но и в Судебнике еще не сгладились следы прежнего порядка вре-
менных личных поручений. Он запрещает судье приказа оставаться тем, чем
он был еще недавно, - властным ходатаем по частным

в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

делам за условленное вознаграждение: посул-посулить, обещать. Дела,
подлежавшие суду великого князя, по статье Судебника, могли разрешаться
лицами, "кому князь великий велит": это, очевидно, удельные приказчики
ad hoc, на данный случай ". Так, Судебник 1497 г. довольно определенно
указывает эпоху возникновения первых приказов, время, когда"* совершился
переход от управления посредством лиц к управлению посредством учрежде-
ний. Впрочем, этот переход не был резкой заменой одного порядка адми-
нистрации другим, основанным на иных началах. Перемена носила более тех-
нический, точнее, бюрократический характер, чем политический: приказы
были постепенным развитием, осложнением дворцовых ведомств. В XIV в. при
несложном княжеском хозяйстве для управления той или другой его отраслью
достаточно было одного лица, которое действовало больше посредством уст-
ных распоряжений или обращаясь для письменных актов к помощи немногочис-
ленного общего штата дворцовых дьяков. По мере того как государственное
хозяйство становилось сложнее, административные задачи делались разнооб-
разнее, развивалось и письменное делопроизводство. Тогда боярину введен-
ному понадобилась особая канцелярия с дьяком и подьячим, секретарем и
подсекретарями, иногда еще и товарищ для совместного ведения дел. Как
скоро в ведомстве складывался такой штат, с той минуты и возникал приказ
как постоянное учреждение. Так, ведомство удельного дворецкого преврати-
лось в приказ Большого дворца, ведомство боярина конюшего-в Конюшенный
приказ и т.д. Но рядом с приказами, которые развивались из прежних
дворцовых ведомств, возникали приказы новые, для которых не было соот-
ветственных частей при удельном дворце. Эти приказы вызывались новыми
потребностями государственной жизни. Теперь, с одной стороны, возникали
такие правительственные задачи, которые не укладывались в тесные рамки
дворцового хозяйства, с другой-все сильнее чувствовалась потребность
стянуть к центру такие правительственные дела, которые прежде находились
в безотчетном распоряжении областных правителей. Так в центре накопля-
лось много новых правительственных дел и задач. По мере их накопления и
возникали один за другим новые приказы в продолжение XV и XVI вв. В
удельное время князь в несложных внешних своих сношениях обходился без
особого лица, для них назначенного: каждый вопрос внешней политики раз-
решался самим князем с боярами введенными. Когда внешние отношения Мос-
ковского го-

сударства усложнились, в Москве появился приказ, их ведавший, - По-
сольская изба, министерство иностранных дел... В удельное время воен-
но-служебные дела служилых людей по своей простоте также не требовали
особого ведомства. В XV и XVI вв., когда служилый класс разрастался все
более, а войны учащались, военным делом и классом стало заведовать осо-
бое место, получившее название Разряда, или Разрядного приказа. С разви-
тием служилого землевладения, поместного и вотчинного, возник Поместный
приказ. Таков один ряд новых приказов, вызванных усложнением центрально-
го управления. Другой ряд возникал вследствие правительственной центра-
лизации. В удельное время много правительственных дел отдано было в бес-
контрольное распоряжение областных правителей; теперь интересы госу-
дарственного порядка потребовали установления известного надзора за
действиями кормленщиков. Удельные наместники и волостели ведали все уго-
ловные дела; теперь важнейшие преступления изъяты были из их компетенции
и для решения таких дел создан был особый приказ - Разбойный". Удельные
областные. правители ведали все дела о холопах; теперь эти дела подчине-
ны были особому центральному учреждению-Холопьему приказу. Так мозаичес-
ки пристраивались новые приказы к старым, и к концу XVI в. они образова-
ли сложное здание московской приказной администрации, в которой счита-
лось не менее 30 особых учреждений. Московское управление складывалось,
как строились государевы московские дворцы: вместе с ростом царской
семьи и хозяйства к основному корпусу прибавлялись пристройки и
надстройки, терема, светлицы, новые крыльца и переходы. Из сказанного
видно, что" московские приказы имели троякое происхождение: одни разви-
вались из дворцовых ведомств удельного времени; другие были вызваны но-
выми правительственными задачами, возникшими с образованием Московского
государства; наконец, третьи были созданы стремлением стянуть важнейшие
правительственные дела из областей к центру. Гораздо труднее произвести
точную группировку приказов по свойству подведомственных им дел. Так как
приказы возникли не вдруг, по одному плану, а появлялись постепенно, по
мере надобности, с усложнением административных задач, то распределение
правительственных дел между ними представляется чрезвычайно неправильным
и запутанным на наш взгляд, привыкший к строгой регламентации и точному
распределению дел по существу. Потому чрезвычайно трудно привести прика-
зы

в. о. ключввский

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

в систему; указать основания распределения дел между ними. В этом
распределении московские государственные люди руководствовались не поли-
тическими принципами, а практическими удобствами. Так'\ незаметно мысли
о разделении суда и администрации: хотя было четыре специальных судных
приказа по гражданским делам - Московский, Владимирский, Дмитревский и
Рязанский, однако судебные дела и между ними гражданские ведались и в
других приказах, по-видимому чисто административного характера". По су-
ществу дел приказы можно распределить на два основных разряда, как и
распределял их еще в сороковых годах прошлого столетия Неволин". К пер-
вому отделу относились приказы общегосударственные, которые ведали общие
государственные дела на всем пространстве государства или в значительной
его части: таковы были приказы Посольский, Разрядный, Разбойный, Холо-
пий, приказ Большого прихода, ведавший государственные доходы, преиму-
щественно неокладные, и пр. Другую группу составляли приказы, которые
можно назвать территориальными: они ведали всякие, или, лучше сказать,
различные, дела, но только в известных частях государства. Сюда можно
отнести наибольшее количество приказов. Таковы были Казанский дворец,
возникший после завоевания Казани и управлявший бывшими царствами Ка-
занским, Астраханским и Сибирским, потом выделившийся из него приказ Си-
бирский, а также местные дворцы '*, которые ведали под руководством при-
каза Большого дворца дворцовые дела в областях государства, бывших преж-
де независимыми княжествами или областями. Новгородский, Тверской и дру-
гие. Этой" группировке нельзя приписать ни достаточной точности и пол-
ноты, ни особенного значения. Систематическая классификация приказов во-
обще не удавалась их исследователям, как не удавалась она и их творцам,
московским государям. Для нас важнее видеть, по каким отраслям управле-
ния размножались приказы более усиленно и по каким менее. Сравнительное
внимание правительства в этом отношении-показатель и уровня политическо-
го сознания, и наиболее настоятельных государственных потребностей. Мы
распространим свой расчет и на приказы XVII в.: характер государственно-
го строительства и при новой династии изменился очень мало; да и многие
приказы, впервые появляющиеся в документах XVII в., наверное или вероят-
но существовали раньше. Насчитываем до 15 приказов по военному управле-
нию, не менее 10 по государственному хозяйству и до 13 по дворцовому

ведомству. При виде такой организации становится ясным направление
московской правительственной деятельности. Видим, что особенные усилия
были обращены на устройство отраслей управления, составляющих безраз-
дельную область государства, а также на расширение удельной кремлевской
обстановки, какою окружен был московский государь со своим необъятным
дворцовым хозяйством. Между тем в обширной сфере внутреннего благоуст-
ройства и благочиния, непосредственно соприкасающейся с народными нужда-
ми и интересами, находим всего 12 приказов, да и из тех одни, как Апте-
карский я Книгопечатный, были незначительные конторы с очень ограничен-
ным кругом действия, другие служили только потребностям столицы или ад-
министрации: таковы были два Земских двора-полицейские управления города
Москвы-и известный с начала XVI в. Ямской приказ - министерство почт,
назначенный преимущественно для рассылки приказных бумаг и для развозки
чиновников по казенной надобности. Попечение об общем благосостоянии,
пути сообщения, народное здравие и продовольствие, общественное призре-
ние, содействие промышленности и торговле, наконец, народное просвеще-
ние-все эти элементарные условия общественного благосостояния не находи-
ли себе прямых органов в строе приказного управления, а со стороны церк-
ви, точнее, церковных властей, насколько касалось их общее благосостоя-
ние, государство не встречало не только поощрения, но даже и поддержки в
делах этого рода. Мы уже видели, как холодно отнесся Стоглавый собор к
возбужденному царем вопросу об общественном призрении. Приказ Строения
богаделен возник только во второй половине XVII в., и то по почину и на
средства царя, а исполнение приговора того же Стоглавого собора об уч-
реждении городских церковных училищ, кажется, всего меньше заботило от-
цов собора, постановивших учредить эти училища и обладавших слишком дос-
таточными для того материальными средствами. Правительство государствен-
ное и церковное всего требовало от народа и ничего или почти ничего не
давало ему. Может быть, ожидать от того и другого чего-либо большего в
XVI в. значило бы предварять время; но установить отсутствие того, чего
желательно было бы ожидать от них, бесспорно, значит определить их поли-
тический возраст, как и меру их внутренней нравственно-общественной си-
лы".

В. О. Ключевский, т. 2

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVIII

БОЯРСКАЯ ДУМА. Деятельность приказов объединялась высшим прави-
тельственным учреждением, руководившим отдельными ведомствами, - госуда-
ревой боярской думой. В удельное время, как мы видели, эта дума состав-
лялась из тех или других, вообще немногих бояр, призываемых князем особо
по каждому важному делу. Теперь эта дума из тесного и изменчивого по
составу совета с колеблющимся ведомством превратилась в постоянное слож-
ное учреждение с более устойчивым составом и определенным кругом дел.
Высшие сановники и знатнейшие слуги, заседавшие в удельной думе, все но-
сили звание бояр. Когда в Московском государстве боярство распалось на
несколько слоев, неодинаковых по своему происхождению и политическому
значению, тогда и в личном составе думы произошло разделение на иерархи-
ческие чины, соответствовавшие генеалогической знатности думных советни-
ков. Представители знатнейших боярских фамилий садились в думу с прежним
званием бояр; люди второстепенной знати, состоявшей преимущественно из
потомков старинного нетитулованного московского боярства, вводились в
совет в звании окольничих, иногда дослуживаясь и до боярского чина"; на-
конец, при великом князе Василии Ивановиче, а может быть и раньше, в
составе думы появляется еще новый чин, получивший название "детей боярс-
ких, что в думе живут", потом называвшийся короче-думными дворянами;
обыкновенно это были дельцы, дослуживавшиеся до места в думе из захуда-
лых боярских фамилий или из дворянской массы, не принадлежавшей к бо-
ярству. Значит, думные чины представляли собой различные генеалогические
слои служилого класса, сложившегося в XV-XVI вв." В думе присутствовали
еще думные дьяки, статс-секретари и докладчики думы. При такой новой ор-
ганизации боярская дума состояла уже не из 3-4 бояр введенных, как в
удельное время, а из нескольких десятков членов, носивших разные зва-
ния^. Все они назначались в думу государем. Можно различить два элемента
в ее составе-аристократический и бюрократический. В звания бояр и
окольничих назначались обыкновенно старшие представители важнейших бо-
ярских фамилий; как скоро они достигали известного возраста, им "сказы-
вали думу - вводили в совет, соображаясь с местническими обычаями и отно-
шениями. Напротив, думные дворяне и думные дьяки, большею частью люди
незнатные, получали назначения по усмотрению государя за личные качества
или государственные заслуги. Этот вто-

рой элемент пока мало заметен и мало влиятелен; во весь XVI в. дума
сохраняла строго боярский, аристократический состав. Но правительствен-
ное значение думных людей не ограничивалось их сиденьем в думе. Все слу-
жилые люди, носившие звания бояр, окольничих и думных дворян, в силу
своих званий были членами государственного совета и назывались думными
людьми; но те же думные люди управляли московскими приказами, командова-
ли полками в походах и правили областями в качестве наместников и вое-
вод. Полковой воевода или уездный наместник, конечно, не могли постоянно
заседать в московской думе; поэтому на ежедневные ее заседания являлись
большей частью только начальники московских приказов, судьи, как они на-
зывались, которых должность привязывала к столице. Сами думные дьяки не
были исключительно секретарями и докладчиками думы: каждый из них управ-
лял известным приказом. То были обыкновенно главные дьяки или начальники
важнейших приказов-Посольского, Разрядного, Поместного и иногда либо
Новгородского разряда, либо Казанского дворца, так что думных дьяков
обыкновенно бывало трое или четверо". Дела^ посольские, разрядные и по-
местные непосредственно вела сама дума; потому приказы, в которых сосре-
доточивались эти дела, были как бы отделениями думской канцелярии; пото-
му же во главе их и стояли дьяки, а не бояре или окольничие. Главное
место между этими приказами принадлежало Большому Московскому разряду:
заведуя служебными назначениями служилых людей, он сообщал другим прика-
зам касавшиеся их распоряжения государя и его совета, как и вносил в ду-
му дела, восходившие к государю помимо приказов, так что думный разряд-
ный дьяк имел значение государственного секретаря^. Постоянное при-
сутствие в думе начальников важнейших приказов сообщало ей вид совета
министров. Дума ведала очень обширный круг дел судебных и административ-
ных; но, собственно, это было законодательное учреждение. Каждый новый
закон исходил из думы с обычною пометой: "Государь указал, и бояре при-
говорили". Законодательное значение думы теперь уже не держалось только
на давнем обычае, а прямо утверждено было в Судебнике 1550 г., одна
статья которого гласит: "А которые будут дела новые, а в сем Судебнике
не написаны, и как те дела с государева докладу и со всех бояр приговору
вершатся, и те дела в сем Судебнике приписывати". Все дополнительные к
Судебнику указы и были приговорами думы. Далее, дума

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

руководила действиями приказов и имела контроль над областным управ-
лением. Она же решала множество судебных дел, как высшая или единствен-
ная инстанция. Члены думы собирались на заседания во дворце, в Кремле
или где находился государь, обыкновенно рано по утрам, летом при восходе
солнца, зимой еще до рассвета; заседания^ длились часов по пяти-шести,
между заутреней и обедней, и нередко возобновлялись вечером, когда дум-
ные люди, соснув после обеда, с первым ударом колокола к вечерне опять
съезжались во дворец. На заседании советники рассаживались по чинам,
окольничие ниже бояр и т.д., а люди одного чина-по породе, в местничес-
ком порядке; дьяки присутствовали стоя; иногда царь сажал и их. Заседа-
ние думы обозначалось выражениями "сидеть за делы" или, если на заседа-
нии присутствовал сам царь, "слушать дел с бояры". Ходить с докладами в
думу значило "всходить с делами в верх перед бояр". Приемные и жилые по-
кои дворца вообще назывались верхом. Дума сама очень редко возбуждала
вопросы, подлежавшие ее обсуждению. Законодательный почин обыкновенно
шел снизу или сверху, а не из среды самого совета. Текущие дела вноси-
лись в думу начальниками приказов, каждым по своему ведомству; что не
могло быть доложено ни из какого приказа, что не входило в текущее при-
казное делопроизводство, то вносил в думу сам государь; ему принадлежал
почин в важнейших делах внешней политики и внутреннего государственного
строения^*. Государь часто сам председательствовал в думе, "сидел с боя-
ры о делах"; нередко он приказывал боярам "без себя сидеть" об известном
деле. Иногда бояре не решались без государя произнести окончательного
приговора о том, чего им "без государева указу вершить было немочно", и
тогда дело докладывалось отсутствовавшему государю. Но если бояре, засе-
дая без государя, по данному им полномочию находили возможным решить за-
конодательный вопрос, то их приговор получал силу закона, не восходя к
государю на утверждение. Таков был обычный порядок думского законода-
тельства. Начальник приказа вносил в думу запрос о новом законе на имя
государя в обычной формуле: "И о том великий государь что укажет?" Госу-
дарь, если не решал дела сам или с боярами, указывал о том сидеть боя-
рам, приговор которых и становился законом. Предварительный указ госуда-
ря, ставивший вопрос на очередь, и боярский приговор-таковы два необхо-
димых момента законодательного процесса; они обозначены в формуле госу-
дарь

указал, и бояре приговорили; третий момент, утверждение приговора
всех бояр отсутствовавшим государем, представляется случайностью или
исключением. Были, кажется, только два рода боярских приговоров, которые
всегда представлялись на утверждение государя в случае его отсутствия на
заседании, - это приговоры о местнических делах и о наказании за тяжкие
преступления; пересмотр дел второго рода обыкновенно сопровождался отме-
ной или смягчением наказания^. Иногда, в особо важных случаях, обычный
состав думы расширялся, и в нее входил сторонний правительственный фак-
тор-глава русской церковной иерархии, один или с высшим духовенством,
епископами. Этот высший иерарх, до конца XVI в. митрополит, а потом пат-
риарх, со своими епископами составлял особый правительственный совет,
ведавший дела русской церкви и называвшийся Освященным собором. Этот со-
бор действовал или независимо от государевой думы, или вместе с нею, или
по ее указанию. Совместное или подчиненное действие Освященного собора
вызывалось церковными делами, близко касавшимися интересов государства,
или делами государственными, соприкасавшимися с ведомством церкви. Для
решения таких дел созывались соединенные собрания боярской думы и Освя-
щенного собора. Такие собрания носили специальное название соборов, ко-
торые надобно отличать от земских.
ХАРАКТЕР ЕЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Обсуждение^ дел в думе излагалось думными
дьяками в протоколах или "списках государеву сиденью о всяком земском
указе"; но это, кажется, не было постоянным правилом, и от XVI в. до нас
не дошло таких записей. Только местнические тяжбы, которые решала дума,
записывались подробно для дальнейших справок. Дьяки всегда помечали
только приговоры думы, которые потом облекались в форму указа или зако-
на. Приведу для примера случай из XVII в., достаточно выясняющий не
только отношения пометы к указу, но и административный темперамент вре-
мени. На неумелое донесение нераспорядительного уездного воеводы положе-
на была помета: "Отписать с опалой". Помета была разработана в указ, на-
чинающийся внушительными словами: "И ты, дурак безумный, худой воеводиш-
ка! Пишешь" и пр. По отсутствию протоколов мы мало знаем о том, как шли
совещания в думе и как составлялись приговоры. Но известно, что там бы-
вали прения, даже возражения

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

указаниям и нуждам текущей минуты, было много путаницы и толкотни,
изводилось много бумаги и времени, делалось немало административных гре-
хов; но не слышно отзвуков политической борьбы. Во главе приказов
большею частью ставились люди, которые заседали и в боярской думе, а там
они были такими же послушными рутинными дельцами, как здесь являлись
сдержанными лояльными советниками ".
самому государю, "встречи". О великом князе Иване III рассказывали,
что он любил встречу и жаловал за нее. Сын его Василий не был так сдер-
жан и почтителен к чужому мнению: из бесед Берсеня-Беклемишева узнаем о
бурной сцене, устроенной великим князем строптивому оппоненту, которого
он с бранью выгнал из совета, положив на него опалу. Иногда, в тревожные
времена, при борьбе придворных партий, прения разгорались, по словам ле-
тописи, в "брань велию, и крик и шум велик, и слова многие бранные". Это
были редкие, исключительные случаи. Обычное течение дел в думе отлича-
лось строгой чинностью, твердостью форм и отношений. По крайней мере та-
кое впечатление выносится из уцелевших остатков деятельности думы. Ее
строй, авторитет и обычный порядок делопроизводства как будто рассчитаны
были на непоколебимое взаимное доверие ее председателя и советников,
свидетельствовали о том, что между государем и его боярством не может
быть разногласия в интересах, что эти политические силы срослись между
собою, привыкли действовать дружно, идти рука об руку и что идти иначе
они не могут и не умеют. Бывали столкновения; но они шли вне думы и
очень слабо отражались на ее устройстве и деятельности. Бывали споры, но
не о власти, а о деле; сталкивались деловые мнения, не политические при-
тязания. По своему историческому складу боярская дума не сделалась аре-
ной политической борьбы. Государь ежедневно делал много правительствен-
ных дел без участия боярского совета, как и боярский совет решал много
дел без участия государя. Это вызывалось соображениями правительственно-
го удобства, а не вопросом о политических правах и прерогативах, было
простым разделением труда, а не разграничением власти. Случай с Берсе-
нем - одна из немногих вспышек нервной раздражительности, вырвавшаяся на-
ружу из этой бесшумной и замкнутой лаборатории московского государствен-
ного права и порядка. Здесь, по-видимому, каждый знал свое место по чину
и породе и каждому знали цену по дородству разума, по голове. С виду ка-
залось, в этой отвердевшей обстановке не было места политическим страс-
тям и увлечениям, ни в какую голову не могла запасть мысль о борьбе за
власть и значение; лица и партии со своими себялюбивыми или своекорыст-
ными помыслами должны были исчезать под давлением государственного инте-
реса и политического приличия или обычая. Таким же характером отличалась
и деятельность московских приказов. В этой куче учреждений, возникавших
в разное время, без общего плана, по
ЛЕКЦИЯ XXXIX
ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. ДОКЛАД И СУД-
НЫЕ МУЖИ. ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ЕГО СОСТАВ. ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. ХАРАКТЕР И
ЗНАЧЕНИЕ. ДВА ВОПРОСА.
ОТНОШЕНИЕ ГУБНОГО УПРАВЛЕНИЯ К КОРМЛЕНЩИКАМ. ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА. ЕЕ ПРИ-
ЧИНЫ.
ВВЕДЕНИЕ ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ.
ВЕДОМСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗЕМСКИХ ВЛАСТЕЙ. ВЕРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. ХА-
РАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМЫ
ПЕРЕМЕНЫ В ОБЛАСТНОМ УПРАВЛЕНИИ. Я изложил перемены, происшедшие в
центральном управлении Московского государства с половины XV в. Не труд-
но заметить общее направление, в каком шла правительственная перестрой-
ка. В удельное время центральное управление было собственно дворцовым,
ограждало и проводило личные и хозяйственные интересы удельного князя. С
половины XV в. в Московском государстве оно постепенно выходит из тесной
сферы княжеского дворцового хозяйства и прино-ровляется к потребностям
общегосударственным, усвояет задачи общенародного блага. Разумеется',
эта перемена не была следствием какого-либо перелома в политических по-
нятиях московского государя или московского правительственного класса.
Наоборот, самые эти понятия изменялись под влиянием перестройки управле-
ния, вынуждавшейся ходом дел, как говорится, силою вещей. Этот процесс,
как бы сказать, исторического вымогания новых понятий особенно наглядно
отразился на переменах, происшедших в областном управлении Московского
государства с половины XV в. Здесь сквозь новые государственные нужды в
усложнявшихся правительственных учреждениях и отношениях пробиваются
непривычные для тогдашних умов идеи о различии общих и местных интере-
сов, центра и областей, о необходимости надзора за местными властями и о
способах регулирования их де-

ЛЕКЦИЯ XXXIX
ятельности. Эти идеи носят еще первичный, элементарный характер,
представляются частичными попытками; однако они постепенно складываются
в целый план, направленный к стеснению, а потом и к отмене кормлений.
Так, должности по областному управлению, бывшие удельными средствами со-
держания служилых людей, преобразовались в местные органы центрального
управления'.
НОРМИРОВКА КОРМЛЕНИЙ. Можно различить три главных момента в ходе это-
го переустройства областного управления. Первый момент обозначился тем,
что центральное правительство стало точнее определять законодательным
путем установившиеся в силу обычая или практики права и ответственность
областных управлений и, регулируя порядок кормления, стесняло произвол
кормленщиков. Такую регламентацию областного управления встречаем как в
общих узаконениях обоих Судебников, так и в местных уставных грамотах,
какие жаловала центральная власть целым областям или отдельным городским
и сельским обществам. Самое появление таких узаконений и грамот, регули-
ровавших деятельность местных управителей, показывало, что центральная
власть начинала заботиться об ограждении интересов местных обывателей от
своих собственных агентов, т.е. начинала сознавать свое назначение ох-
ранять благо общества. Кормленщик, наместник или волостель, получал при
назначении на кормление наказный, или доходный, список, своего рода так-
су, подробно определявшую его доходы, кормы и пошлины. Притом нату-
ральные кормы переложены были на деньги: так, по белозерской уставной
грамоте 1488 г., наместник за рождественский корм получал с сохи вместо
10 печеных хлебов или ковриг 10 денег (около 5 рублей), вместо воза се-
на-2 алтына (около 6 рублей) и т. д/ Затем запрещено было кормленщикам
самим собирать свои кормы с населения: это поручено было выборным от об-
ществ, сотским-в городах и подгородных станах, старостам-в прочих
сельских волостях. С течением времени становились определеннее и самые
сроки кормлений. В XVI в. московское правительство, по-видимому, стреми-
лось сокращать их: в эпоху второго Судебника общим правилом был, кажет-
ся, годовой срок, хотя бывали случаи кормлений двухлетних и трехлетних.
Изложенные меры стесняли наместников и волостелей как кормленщиков, упо-
рядочивая их отношения к плательщикам, предупреждая или смягчая обоюдные
неудовольствия и столкновения сторон^.

ЛЕКЦИЯ XXXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ДОКЛАД И СУДНЫЕ МУЖИ. Ко второму моменту в преобразовании местного
управления можно отнести меры, в которых сказывалась попытка придать
кормленщикам характер местных правителей в государственном смысле слова
и в этом направлении изменить их судебно-административную деятельность.
Эти меры стесняли не только произвол, но и самый объем власти кормленщи-
ка, изъемля наиболее важные дела из их компетенции. Средством этого ог-
раничения служил двойной надзор за их действиями, шедший сверху и снизу.
Надзор сверху выражался в докладе. Так называлось в древнерусских доку-
ментах перенесение судебного или административного дела из низшей инс-
танции в высшую, из подчиненного учреждения в руководящее для оконча-
тельного решения, вершения, говоря языком этих документов. Так, путем
доклада переносились дела из приказов "в верх", в Боярскую думу или к
государю; точно так же и областные управители обязаны были докладывать
известные дела центральным приказам. Областной управитель только разби-
рал дело, но решение по делу давалось центральным учреждением, подлежа-
щим приказом или самой Боярской думой, причем, разумеется, пересматрива-
лось и все делопроизводство с точки зрения его добросовестности и пра-
вильности. В продолжение XV и XVI вв. все большее количество дел, прежде
вершившихся на месте, в области, идет от областных кормленщиков на док-
лад в центральные учреждения. Так доклад ограничивал власть областных
управителей. Во второй половине XV в., по первому Судебнику, лишь неко-
торые из наместников и волостелей обязаны были посылать в столицу на
доклад известные дела о холопстве и важнейшие уголовные-о разбое, душе-
губстве и татьбе с поличным^. По второму Судебнику, это ограничение
распространено на всех наместников и волостелей^. Точно так же с конца
XV в. едва ли не большая часть судных поземельных дел решается в центре,
а не в области. С другой стороны, судебные действия намесгников и волос-
телей подчинены были надзору представителей местных обществ. Сохранивши-
еся акты удельного времени изображают деятельность лишь органов княжес-
кой власти, какими были в местном управлении наместники и волостели. Но
едва заметно мелькает в тогдашних грамотах другой ряд властей, в которых
выражалась самодеятельность местных обществ. Города и пригородные станы
издавна выбирали своих сотских, сельские волости-своих старост. По актам
удельного времени трудно сказать, каково

было значение этих земских властей; вероятно, они вели хозяйственные
дела своих миров, а также охраняли общественную безопасность "от лихих
людей", от татей и разбойников^. С объединением Московской Руси этих
земских выборных стали привлекать и к делам государственного хозяйства:
на^* сотских, старост и выборных окладчиков, как мы видели, возлагали
раскладку казенных податей и повинностей, как и сбор кормов, шедших об-
ластным управителям. Может быть, в силу давнего обычая эти власти имели
и судебное значение, ведали какие-либо судные дела своих обществ, не
входившие в юрисдикцию кормленщиков. Но до второй половины XV в. сохра-
нившиеся памятники законодательства не указывают такого значения мирских
выборных, ни особой их юрисдикции, ни участия в суде областных управите-
лей. Зато с этого времени земские учреждения становятся все более дея-
тельными участниками местного управления и суда. Прежде всего земские
выборные вводятся в суд наместников и волостелей. Первый Судебник и ус-
тавные грамоты его времени предписывают, чтобы на суде у областных корм-
ленщиков присутствовали сотские, старосты и добрые или лутчие люди^'.
Судебник прибавляет еще дворского, выборного управителя, заведовавшего в
некоторых городах тюрьмами и другими казенными, зданиями, а также ут-
верждавшего некоторые гражданские сделки, например переход недвижимых
имуществ из одних рук в другие. Призывая этих земских "судных мужей" на
суд областных кормленщиков, закон восстановлял или обобщал давний народ-
ный обычай, требовавший при совершении юридического акта присутствия
свидетелей для удостоверения его подлинности или действительности. Тако-
во же было первоначальное значение и судных мужей: они присутствовали на
суде как его свидетели - ассистенты^. Если дело, рассмотренное наместни-
ком или волостелем, шло на доклад в высшую инстанцию и одна сторона ос-
паривала - лживила" судный список, судебный протокол, то староста с дру-
гими судными мужами призывался засвидетельствовать, так ли шел суд, как
он записан в судном списке, который при этом сличали с противнем, копией
протокола, выдававшейся судным мужам при первом производстве дела у
кормленщика за его печатью. Если судные мужи показывали, что суд шел
так, как он изложен в судном списке, и этот список сходился с копией
"слово в слово", сторона, оспаривавшая протокол, проигрывала дело; в
противном случае ответственность за неправильное судопроизводство падала
на судью. Добрые

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIX

люди выбирались особо для каждого дела как понятые. В XVI в. они
превращаются в постоянное учреждение, первоначально в некоторых местнос-
тях, особенно на новгородском севере, а потом и повсюду^": по второму
Судебнику, в суде областных управителей должны были присутствовать осо-
бые выборные-земские старосты с присяжными заседателями-целовальниками,
которых надобно отличать от прежних сотских, старост и десятских, ведав-
ших сбор и раскладку податей и вообще хозяйственные дела своих миров.
Теперь и компетенция присяжных судных мужей расширилась: они стали при-
нимать более деятельное участие в отправлении правосудия. Им вменялось в
обязанность на суде кормленщиков "правды стеречи" или "всякого дела бе-
речи вправду, по окрестному целованию, без всякие хитрости". Таким обра-
зом, они должны были наблюдать за правильностью судопроизводства, охра-
няя правовой порядок, местный юридический обычай от произвола или нео-
пытности кормленщиков, не знавших или не хотевших знать местной прав-
ды, - словом, быть носителями мирской совести. Кроме того. Судебник 1550
г. давал им право блюсти справедливые интересы тяжущихся сторон. Это
значение выражено в двух его постановлениях: одно требовало, чтобы на
суде кормленщиков присутствовали старосты и цело-вальники тех же волос-
тей, из которых были истец и ответчик; по другому постановлению, когда
пристав наместника или волостеля отдавал обвиняемого или осужденного на
поруки и при этом не находил поручителей, то он не имел права ковать
этого человека в железа, не явив старосте и целовальникам; в противном
случае последние по требованию родственников могли освободить арестован-
ного и даже взыскать для него с пристава бесчестье за неправильный
арест. Так земские выборные, став постоянными присяжными заседателями на
суде наместников и волостелей, являются посредниками между кормленщиками
и своими земскими мирами. Наконец, оба контроля, сверху и снизу, которым
подвергались действия кормленщиков, соединялись в порядке принесения на
них жалоб обывателями, установленном Судебниками и уставными грамотами.
Обыватели сами назначали срок, когда наместник или волостель должен был
стать или послать своего человека на суд перед великим князем, чтобы от-
вечать на обвинение в московском приказе или перед государевой думой.

ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Итак, повторю, второй момент в переустройстве уп-
равления обозначился установлением двустороннего надзора за действиями
областных кормленщиков. Участие земских выборных в отправлении правосу-
дия было только вспомогательным коррективом суда кормленщиков. Уже в
первой половине XVI в. обозначился и третий момент изучаемого процесса,
состоявший в поручении местным мирам самостоятельного ведения дела, ко-
торое неудовлетворительно вели кормленщики, именно дела охраны общест-
венной безопасности. Этим и началась замена кормленщиков выборными земс-
кими властями. До царя Ивана IV наместники. и волостели ведали и уголов-
ные дела, сначала без доклада, а потом перенося важнейшие из них на пе-
ресмотр, решение или утверждение в столицу. Наиболее тяжкие уголовные
преступления-разбой, душегубство, татьба, поджог и т.п. - все такие лихие
дела, как они тогда назывались, были для наместников и волостелей самыми
доходными судебными статьями, доставляли им наиболее значительные пошли-
ны: за такие преступления осужденный подлежал "продаже - конфискации все-
го имущества в пользу кормленщика за вычетом вознаграждения истцу, тогда
как другие правонарушения давали ему только "противень против исцова"
или "вполы исцова", т.е. пеню, равную иску или его половине. Значит,
личный интерес областного правителя побуждал его преследовать лихие дела
и карать за них; но у него не было ни побуждений, ни даже средств пре-
дупреждать их. Когда совершалось убийство, волостель, а чаще наместник,
которому обыкновенно принадлежал суд по уголовным делам, требовал от об-
щества, на земле которого совершено преступление, выдачи преступника; в
противном случае общество платило ему виру в 4 рубля (в конце XV и в на-
чале XVI в. не менее 400 рублей на наши деньги). Подвергались преследо-
ванию отдельные лихие дела, но не было учреждения, которое вело бы пос-
тоянную, организованную борьбу с лихими людьми, рецидивистами, професси-
ональными разбойниками и татями. Кормленщики, очевидно, не годились для
такой борьбы. Между тем страшное развитие разбойничества, о котором го-
ворят памятники тех веков, требовало особых органов управления для ог-
раждения общественной безопасности и предупреждения преступлений. Прави-
тельство пробовало сначала посылать в области особых сыщиков для пресле-
дования лихих людей; но эти сыщики, требуя себе содействия от местных
обществ, сами ложились на них новым

ЛЕКЦИЯ xxxix
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

бременем, чинили обывателям великие убытки и волокиту великую. Потому
в Москве решили поручить уголовную полицию самим местным обществам. В
малолетство Грозного, во время боярского правления, правительство начало
давать городским и сельским обществам так называемые губные грамоты,
предоставлявшие им преследование и казнь лихих людей ^". Так старинная
обязанность земских обществ выдавать наместнику душегубцев теперь прев-
ратилась в их ответственное право ловить и казнить разбойников^. И это
дело устроялось очень постепенно, с большими колебаниями. В иных местах
правительство поручало "разбойничьи дела делать" выборным присяжным за-
седателям на суде кормленщиков или наличным сотским и старостам под ру-
ководством известных уже нам городовых приказчиков; в других местах оно
предписывало выбирать для этого дела особые, специальные власти. Уголов-
но-полицейский округ, в котором преследование лихих людей предоставля-
лось самому обществу, назывался губой. Первоначально губное окружное де-
ление совпадало с мелким административным. Так, по губным грамотам 1539
г., белозерской и каргопольской, самым ранним актам этого рода, до нас
дошедшим, обыватели всех классов, "свестясь меж собя все за один", для
поимки и казни разбойников выбирали в каждой волости тех уездов голов из
детей боярских, человека по 3 или по 4 на волость, а им в помощь-ста-
рост, десятских и лучших людей, которые выбирались из тяглого населения.
Так в губном деле устанавливалась совместная деятельность служилого и
тяглого общества с подчинением последнего первому. Но при этом из сел
крупных привилегированных землевладельцев составлялись особые губы, не-
зависимые от волостных, со своими губными головами и целовальни-ками.
Так, из 5 сел Кириллова монастыря в Белозерском уезде образована была в
1549 г. особая губа с 2 губными старостами, "выборными головами" из слу-
жилых людей и с целовальниками из крестьян тех же сел. Но эти монастырс-
кие губные головы по важным губным делам должны были съезжаться с во-
лостными и становыми губными головами в г. Белозерске, где и вершили та-
кие дела все вместе. Эти съезды, естественно, вели к объединению мелких
губных единиц, к установлению всеуездной губной власти. Во второй поло-
вине XVI в. такая власть и явилась в виде всеуездных губных старост, по
одному или по два на весь уезд, который теперь образовал одну цельную
губу. Над белозерскими волостными и становыми губными головами, установ-
ленными в 1539 г., грамота

1571 г. поставила двух всеуездных губных старост. Подобное объедине-
ние губных учреждений происходило и в вотчинах крупных частных землевла-
дельцев. В многочисленных селах Троицкого Сергиева монастыря, рассеянных
по 22 центральным уездам, было несколько своих монастырских губ с выбор-
ными губными приказчиками и целовальниками, с губными избами, т.е.
правлениями, и с тюрьмами при них для татей и разбойников-все на монас-
тырском содержании. В 1586 г. над всеми этими монастырскими губами пос-
тавлен был общий губной староста из монастырских служилых людей.
ЕГО СОСТАВ. Став всеуезд-ным, губное управление образовало сложную
сеть руководящих и подчиненных полицейских органов, раскинувшуюся по
всему уезду. Во главе их стояли губные старосты, избиравшиеся на всесос-
ловном уездном съезде, но только из служилых людей, по одному или по два
на уезд. Они вели дела вместе с губными целовальниками, которых выбирали
из своей среды одни тяглые люди, посадские и сельские, в прежних мелких
губных округах, посадах, волостях, станах и селах. Старостам подчинены
были сотские, пятидесятские и десятские, выбиравшиеся по сотням, полу-
сотням и десяткам, полицейским участкам, на которые делились по числу
дворов губные округа.
ВЕДОМСТВО И ПРОЦЕСС. В губных учреждениях сказался рост сознания го-
сударственных задач: они были плодом мысли, что преступление не есть
частное дело, а касается всего общества, затрагивает общее благо, а по-
тому и преследование его есть обязанность государства и требует особых
органов и приемов управления. Развитие этой мысли вело к постепенному
расширению губного ведомства, захватывавшего все больший круг уголовных
деяний. По второму Судебнику и по первым губным грамотам, этому ве-
домству из всех лихих дел предоставлен был только разбой, к которому по-
том были прибавлены татьба, а в XVII в. - душегубство, поджог, оскорбле-
ние родителей и другие. Для губных дел установлен был особый порядок де-
лопроизводства. Кормленщики вели судные дела обвинительным или состяза-
тельным процессом, который, собственно, и назывался судом. Дело возбуж-
далось частным иском или обвинением и решалось признанием ответчика,
свидетельскими показаниями, полем, присягой, письменными

ЛЕКЦИЯ XXXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

документами. Губной староста вел дела розыскным или следственным по-
рядком. Дело возбуждалось и без частного иска-поимкой татя с поличным,
повальным обыском-опросом обывателей о прежнем поведении обвиняемого, об
его общественной благонадежности и оговором-указанием преступника с пыт-
ки на соучастников преступления. Эти улики имели силу судебных доказа-
тельств сами по себе, без сравнительной судебной оценки каждой из них.
Частное обвинение в разбое, не поддержанное ни оговором, ни прямыми ули-
ками, вело к повальному обыску, а облихованный к обыску, хотя бы бездо-
казательно, все-таки подвергался пытке и, если не сознавался в преступ-
лении, "по обыску" осуждался на пожизненное тюремное заключение, а из
имущества его вознаграждался истец. Цель губного процесса строго поли-
цейская-предупреждение и пресечение "лиха", искоренение лихих людей.
Губная грамота грозила губным властям: "А сыщутся лихие люди мимо их, и
на них исцовы иски велеть имати без суда, да им же от нас (государя) бы-
ти кажненым". Потому губного старосту заботило не восстановление права в
каждом случае его нарушения, а обеспечение общественной безопасности.
Вступая в должность, он обязан был созвать в уездный город на съезд
уездных жителей из всех классов общества: из духовенства белого и черно-
го, из дворянства, городского и сельского населения-и опросить их под
присягой, кто у них в губе лихие люди, тати и разбойники или их укрыва-
тели, и, кого в этом общем предварительном обыске называли лихими
людьми, тех брали и ставили перед губным старостой, а их имущество, пе-
реписав, берегли до окончания дела. Так начиналась сложная и шумная губ-
ная процедура по всему уезду с арестами, пыточными оговорами, очными
ставками, "исцовыми исками", повторительными повальными обысками и пыт-
ками, конфискациями, виселицами.
ХАРАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ. В эгой громоздкой организации и ее хлопотливой
деятельности настойчиво проводилась двоякая тенденция. Во-первых, все
классы общества призывались содействовать выборным губным властям, ло-
вить и уличать лихих людей; это была общая мобилизация местных миров для
охраны общественной безопасности, составлявшей общий интерес всех сосло-
вий. Во-вторых, преследование лихих людей, которое сначала предоставля-
лось отдельным городским и волостным мирам как право по их челобитью,

потом, с превращением губного дела в повсеместное и всеуездное учреж-
дение, стало для них ответственной повинностью. Такой характер учрежде-
ния обнаруживался, с одной стороны, в том, что всесословным выбором губ-
ного старосты уездное общество ручалось за своего избранника и это было
обязательное ручательство, требовавшееся и для старосты, которого иногда
назначало само правительство, обязывая избирателей отвечать и за его де-
ятельность, расплачиваться за неисправность назначенного, как и избран-
ного; с другой стороны, общим предварительным обыском обыватели губного
округа ручались перед правительством и друг за друга в том, что они не
допустят лихих людей в своей среде, под угрозой в противном случае пла-
тить пени и иски потерпевших от не предотвращенного ими лихого дела "без
суда вдвое". Так в основу губного управления положено было начало госу-
дарственной ответственности, выражавшееся в двойной обязательной поруке
местных миров-за своих выборных и за самих себя, за каждого из своих
членов.
ДВА ВОПРОСА. Это было новое начало в московском государственном
строе, еще покоившемся на удельном смешении частного права с госу-
дарственным. Но здесь возникают два вопроса. Охрана общественной безо-
пасности-дело не местное, а общегосударственное: почему же это дело наш-
ли нужным поручить выборным представителям местных обществ, а не прямым
органам центральной власти? Далее, общество в Московском государстве XVI
в. разбито было на множество экономических состояний, различавшихся ро-
дом занятий, родом, размерами и отчасти принадлежностью капитала. Это
были неустойчивые, подвижные состояния: лица могли переходить из одного
разряда в другой и менять или соединять занятия. Государство едва начи-
нало налагать на эти классы сословный отпечаток, распределяя свои службы
и повинности между ними по их экономическим различиям. В этой соци-
ально-политической дифференциации стали обозначаться три основных состо-
яния, в которых по роду повинностей смыкались дробные общественные клас-
сы: то были служилые землевладельцы, обязанные ратной службой, тяглые
посадские обыватели, торгово-промышленные люди, тянувшие тягло "по живо-
там (имуществу) и промыслам", и тяглые уездные, сельские пахотные люди,
тянувшие поземельное тягло по пашне. Не говорим о духовенстве, которое
издавна было обособленно своим церковным служением. Был ли всесо-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIX

словный характер губного управления признаком, что в государстве или
народе чувствовалась потребность поддержать или укрепить совместную дея-
тельность зарождавшихся сословий в управлении? Ответ на эти вопросы на-
ходим в происхождении и устройстве земских учреждений царя Ивана IV.
ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ И КОРМЛЕНЩИКИ. При введении губного управления,
по-видимому, еще не предполагалось ни отменять кормления, ни даже огра-
ничивать права кормленщиков. Законодательство старалось точно разграни-
чить оба ведомства, губное и кормовое, и безобидно определить их взаим-
ные отношения. Судебник 1550 г. заботливо ограждает компетенцию кормлен-
щиков от вмешательства губных старост, которым предоставляет ведать
только дела о разбое, дела же о татьбе предписывает судить по губным
грамотам, которые то отдают татинные дела вместе с разбойными в ведение
губных старост, то предписывают последним судить эти дела совместно с
кормленщиками, причем участие тех и других в таком суде строго разграни-
чивается: кормленщики правили на осужденном свои "продажи", взыскания, а
губные удовлетворяли истцов из его имущества и подвергали его уголовной
каре, кнуту и т.д. Но в обществе поняли нововведение как меру, направ-
ленную прямо против кормленщиков. С чувством глубокого внутреннего удов-
летворения рассказывает об этом псковский летописец под 1541 г. Он пи-
шет, что государь показал милость своей отчине, начал давать городам и
волостям грамоты - лихих людей обыскивать меж себя самим крестьянам по
крестному целованию и казнить их смертью, не водя к наместникам и их ти-
унам, и "была наместникам нелюбка велика на христиан". Псковичи также
взяли такую грамоту (до нас не дошедшую), и начали псковские цело-
вальни-ки и сотские судить и казнить лихих людей. Наместник псковский
сильно злился на псковичей за то, что "у них, как зерцало, государева
грамота", как бельмо на наместничьем глазу, вероятно, хотел сказать ле-
тописец. "И бысть крестьяном радость и льгота от лихих людей", - добавля-
ет повествователь и в перечне этих лихих людей ставит и самих наместни-
ков с их слугами^.
ЗЕМСКАЯ РЕФОРМА. Земская реформа была четвертым и последним моментом
в переустройстве местного управления. Она состояла в попытке совсем от-
менить кормления, заменив наместни-

ков и волостелей выборными общественными властями, поручив самим
земским мирам не только уголовную полицию, но и все местное земское уп-
равление вместе с гражданским судом.
ЕЕ ПРИЧИНЫ. Различные побуждения привели к этой перемене. Система
кормлений сопряжена была с большими неудобствами как для ратной службы,
т.е. для обороны страны, так и для местного управления. Мы уже знаем,
что военно-служилый класс в Московском государстве имел двойственное
значение, составлял главную боевую его силу и вместе служил органом уп-
равления. Кормовые места питали множество ратных людей. Но в XVI в. го-
сударство принуждено было чуть не ежегодно поднимать значительные силы
на ту или другую свою окраину. Мобилизация крайне затруднялась тем, что
множество ратных людей было разбросано по кормлениям, а порядок управле-
ния страдал от того, что его органы должны были покидать дела для похо-
да. Так обе ветви управления мешали одна другой: военные люди станови-
лись неисправными управителями, а становясь управителями, переставали
быть исправными военными людьми. К тому же новые потребности обществен-
ного порядка, усложняя задачи управления, требовали от управителей все
большей внимательности к интересам государства и нуждам населения, к че-
му у кормленщиков не было ни привычки, ни охоты. Отсюда развились разно-
образные злоупотребления управителей и страшное недовольство управляе-
мых. Среди мер, какие придумывало московское правительство для обуздания
слишком распускавшегося аппетита кормленщиков, особенно важен был свое-
образный порядок должностной ответственности, выработавшийся из старин-
ного права управляемых жаловаться высшему правительству на незаконные
действия подчиненных управителей. По окончании кормления обыватели, по-
терпевшие от произвола управителей, могли обычным гражданским порядком
жаловаться на действия кормленщика, которые находили неправильными. Об-
виняемый правитель в такой тяжбе являлся простым гражданским ответчиком,
обязанным вознаградить своих бывших подвластных за причиненные им обиды,
если истцы умели оправдать свои претензии; при этом кормленщик платил и
судебные пени и протори. По тогдашнему порядку судопроизводства истцы
могли даже вызывать своего бывшего управителя на поединок, поле. Литвин
Михалон, знакомый с современными ему московскими порядками половины

ЛЕКЦИЯ XXXIX
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

XVI в., негодуя на безнаказанный произвол панов в своем отечестве, с
восторгом пишет в своем сочинении о таком московском способе держать об-
ластную администрацию в границах законного приличия^. Но это было прили-
чие, охраняемое скандалом: с точки зрения общественной дисциплины что
могло быть предосудительнее и соблазнительнее зрелища судебной драки
бывшего губернатора или его заместителя, дворового его человека, с наем-
ным бойцом, выставленным людьми, которыми он недавно правил от имени
верховной власти? Установившийся способ защиты управляемых обществ от
произвола управителей служил источником бесконечного сутяжничества.
Съезд с должности кормленщика, не умевшего ладить с управляемыми, был
сигналом ко вчинению запутанных исков о переборах и других обидах. Мос-
ковские приказные судьи не мирволили своей правительственной братии.
Изображая положение дел перед реформой местного управления, летописец
говорит, что наместники и волостели своими злокозненными делами опусто-
шили много городов и волостей, были для них не пастырями, не учителями,
а гонителями и разорителями, что со своей стороны и "мужичье" тех горо-
дов и волостей натворило кормленщикам много коварств и даже убийств их
людям: как съедет кормленщик с кормления, мужики ищут на нем многими ис-
ками, и при этом совершается много "кровопролития и осквернения душам",
разумеется от поединков и крестоцелований, так что многие наместники и
волостели, проигрывая такие тяжбы, лишались не только нажитых на кормле-
нии животов, но и старых своих наследственных имуществ, вотчин, платя
убытки истцов и судебные пени^".
ВВЕДЕНИЕ ЗЕМСКИХ УЧРЕЖДЕНИЙ. С целью прекратить это соблазнительное
сутяжничество царь на земском соборе 1550 г. "заповедал" своим боярам,
приказным людям и кормленщикам помириться "со всеми хрестьяны" своего
царства на срок, т.е. предложил служилым людям покончить свои админист-
ративные тяжбы с земскими людьми не обычным исковым, боевым, а безгреш-
ным мировым порядком. Заповедь царя исполнена была с такою точностью,
что в следующем 1551 г. он мог уже сообщить отцам церковного, так назы-
ваемого Стоглавого собора, что бояре, приказные люди и кормленщики "со
всеми землями помирились во всяких делах". Эта мировая ликвидация адми-
нистративных тяжеб и была подготовительной мерой к

отмене кормлений. По обычному преобразовательному приему московского
правительства сделаны были предварительные пробные опыты. В феврале 1551
г., когда только что собрался Стоглавый собор, дана была крестьянам
Плесской волости Владимирского уезда уставная грамота, из которой видим,
что крестьяне этой волости "пооброчились - решили взамен наместничьих
кормов и пошлин платить в казну оброк, за что им предоставлено было пра-
во судиться "меж собя" у старост и целовальни-ков, "кого собе изберут
всею волостью". Эту льготу плесские крестьяне выхлопотали себе только на
год, но потом продолжили ее и на другой год, удвоив оброк. В 1552 г.,
месяца за три до Казанского похода, посадским людям и крестьянам Важско-
го уезда на поморском севере дана была такая же грамота, отменявшая у
них управление наместника и передававшая управу во всяких делах излюб-
ленным ими головам^. Вскоре по завоевании Казани правительство с развя-
занными для внутренних дел руками и с необычайно приподнятым духом при-
нялось за дальнейшую разработку вопроса о кормлениях. Мнение боярской
думы, которой царь поручил это дело, склонилось в пользу отмены кормле-
ний, так что царь в ноябре 1552 г. мог уже официально объявить о приня-
том правительством решении устроить местное управление без кормленщиков.
Тогда и выработан был общий план земского самоуправления. Среди последо-
вавших по случаю падения Казанского царства торжеств и щедрых наград ге-
роям подвига-служилым людям-не было забыто и неслужилое земство, которое
понесло на себе финансовые тяготы похода. "А кормлениями, - замечают лето-
писи, - государь пожаловал всю землю" ". Это значит, что земское самоуп-
равление решено было сделать повсеместным учреждением, предоставив земс-
ким мирам ходатайствовать об освобождении их, буде они того пожелают, от
кормленщиков. Земские общества одно за другим стали переходить к новому
порядку управления. Убедившись по предварительным опытам реформы, что
земство в ней нуждается, правительство решило сделать ее общей мерой и в
1555 г. издало закон, не дошедший ^о нас в подлинном виде, а только в
изложении летописца *. Такою общею мерой реформа является уже в грамоте,
данной слободе переяславских рыболовов 15 августа 1555 г., в которой
царь говорит, что он велел "во всех городех и волостех учинити старост
излюбленных... которых себе крестьяне меж себя излюбят и выберут всею
землею" и которые умели бы их рассудить в правду,

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXIX

"беспосульно и безволокитно", а также сумели бы собрать и доставить в
государеву казну оброк, установленный взамен наместничьих поборов^. От-
сюда видны основания или условия реформы. Переход к самоуправлению пре-
доставлялся земским мирам как право и потому не был для них обязателен,
отдавался на волю каждого мира. Но кормление служилых управителей было
земской повинностью, которую земские миры, желавшие заменить кормленщи-
ков своими выборными, обязаны были выкупать, как потом выкупались дво-
рянские земли, отведенные в надел крестьянам, вышедшим из крепостной за-
висимости. Все доходы кормленщиков, кормы и пошлины, перекладывались в
постоянный государственный оброк, который земство платило прямо в казну.
Эта перекладка получила название откупа, а жалованные грамоты на осво-
бождение от кормленщиков назывались откупными^. Земская повинность была
тесно связана и вводилась одновременно с общей реорганизацией обяза-
тельной службы служилых людей: тогда установлены были нормальные размеры
этой повинности и вознаграждения за нее-поместные и денежные оклады. По-
местное землевладение, усиленно развивавшееся со времени отмены кормле-
ний, становилось главным средством содержания служилого класса; новый
источник дохода, создававшийся откупными платежами, служил мобилизацион-
ным подспорьем. Из нового государственного оброка служилые люди получали
"праведные уроки - постоянные денежные оклады "по отечеству и по до-
родству", т.е. по родовитости и по служебной годности.
ВЕДОМСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Земская реформа была крутым политическим
переломом; но практически ее упрощал второй Судебник, установив обяза-
тельное и повсеместное присутствие земских старост и целовальников в су-
де кормленщиков. Оставалось только вывести из местного суда самих корм-
ленщиков, передав их функции этим земским заседателям и превратив их в
самостоятельную судебную коллегию. В этом, собственно, и состояла рефор-
ма, не потребовавшая ни новых органов, ни нового судебно-окружного деле-
ния. Земские выборные действовали в посадах, станах, волостях и слобо-
дах-в прежних дробных округах наместников и волостелей; только на Севере
встречаем крупные земские округа, вмещавшие в себе по нескольку волос-
тей, даже целые уезды, как Важский или Холмогорский в Двинской земле.
Каждый округ выбирал одного,

двух или больше излюбленных старост с несколькими целовальниками. Ве-
домство разнообразилось по местным условиям. В него входили собственно
судные дела исковые, т.е. гражданские, и те из уголовных, которые, как
бой (побои) и грабеж, велись состязательным, исковым порядком, а не губ-
ным, следственным. Но в иных местах и губные дела-поджог, душегубство,
разбой и татьба - ведались земскими судьями совместно с губными староста-
ми, а на Севере, в Двинской земле, где за недостатком служилых людей не
из кого было выбрать губных старост, губные дела поручались одним земс-
ким старостам. На земских выборных судьях лежал и сбор откупного оброка,
которым окупалось земское самоуправление; но иногда на них же возлагали
сбор и доставку в казну и других окладных налогов. Излюбленные старосты
или выборные судьи с целовальниками вели порученные им судные и казенные
дела под личною ответственностью и мирской порукой: недобросовестное или
неумелое исполнение судебно-административных обязанностей наказывалось
смертной казнью "без отпросу" и конфискацией имущества виновных, которое
шло пострадавшим от их неисправности истцам и тем, "кто на них доведет";
подразумевалось, что все общество, выбиравшее старосту и целовальников,
отвечало за их неисправную деятельность в случае их несостоятельности.
При такой строгой ответственности земские выборные судьи вели порученные
им дела не только беспосульно и безволокитно, но и безвозмездно: грамоты
только обещают именем царя, что, если земские судьи будут делать свое
дело исправно, судить прямо и казенный оброк сбирать и привозить в срок
и сполна, "и нам и земле управа их будет люба, государь с их земель ни-
каких пошлин и податей брать не велит да и сверх того пожалует".
ВЕРНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Я изложил важнейшие перемены в устройстве местного
московского управления за изучаемое время. Они совершались в одном стро-
го определенном направлении: определение прав кормленщиков, или таксация
кормлений, доклад-введение земских заседателей в суд кормленщиков, нако-
нец, замена последних выборными старостами, губными и потом излюбленны-
ми-все это были, по-видимому, последовательные моменты одного процес-
са-развития местного самоуправления. Но были ли эти моменты успехами
местной общественной самодеятельности? Характер земского самоуправления,
введенного при царе

ЛЕКЦИЯ xxxix
в. о. КЛЮЧЕВСКИЙ

Иване, всего яснее выражался в том участии, какое тот же царь заста-
вил местные земские общества принять в финансовом управлении. Земские
старосты собирали прямые налоги. Сбор налогов косвенных, таможенных пош-
лин, также эксплуатация доходных казенных статей (питейное дело, соляные
и рыбные промыслы и т.п.) отдавались на веру. Для этого земские тяглые
общества обязаны были из своей среды выбирать или ставить по назначению
правительства верных, т.е. присяжных, голов и целовальников, которым
вверялся сбор таких доходов. Исправность сбора обеспечивалась кроме ве-
ры, присяги, еще имущественною ответственностью сборщиков и поручи-
тельством ставившего их земского общества". В* значительных торговых
пунктах такие поручения возлагались на надежных людей из московского ку-
печества и из местного торгового класса. Правительство начало пробовать
этот новый способ эксплуатации казенных статей в то самое время, когда
думало о развитии земских учреждений. Так, в 1551 г. таможенные сборы в
г. Белозерске отданы были на веру двум москвичам и двадцати белозер-цам
на год. Если верный голова с целовальниками не добирал наперед назначен-
ной или ожидаемой по смете суммы казенного сбора, они должны были допла-
чивать недобор из собственных средств вдвое; при их несостоятельности за
них платили избиратели '^. Со временем это верное управление разрослось
в целую сеть учреждений, тяжело опутавшую земские общества. Ежегодно
множество лиц отрывалось от своих частных дел, чтобы по выбору, по оче-
реди или по назначению исполнять эти тяжкие казенные поручения с опас-
ностью разориться.
ХАРАКТЕР И ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМЫ. Теперь нам ясен характер земской реформы
царя Ивана. Местное самоуправление обыкновенно противополагается центра-
лизации; но обе системы управления могут быть поставлены в такое отноше-
ние друг к другу, которое искажает существо той и другой. Местное само-
управление в настоящем смысле слова есть более или менее самостоятельное
ведение местных дел представителями местных обществ с правом облагать
население, распоряжаться общественным имуществом, местными доходами и т.
п. Как нет настоящей централизации там, где местные органы центральной
власти, ею назначаемые, действуют самостоятельно и безотчетно, так нет и
настоящего самоуправления там, где выборные местные власти ведут не
местные, а общегосударственные дела по указаниям и

под надзором центрального правительства. В первом случае имеем дело с
децентрализацией, каково было управление наместников и волостелей; во
втором местное самоуправление является орудием централизации. Дело не
столько в выборе или в назначении местных властей, сколько в свойстве
самых функций, ими отправляемых, и в степени их зависимости от цент-
ральной власти"*. Рассматривая круг дел губных и излюбленных земских
старост, сбор государственных податей, суд и полицию, видим, что это бы-
ли все дела не местные, земские в собственном смысле, а общегосу-
дарственные, которые прежде ведались местными органами центрального пра-
вительства, наместниками и волостелями". Следовательно, сущность земско-
го самоуправления XVI в. состояла не столько в праве обществ ведать свои
местные земские дела, сколько в обязанности исполнять известные общего-
сударственные, приказные поручения, выбирать из своей среды ответствен-
ных исполнителей "к государеву делу". Это была новая земская повинность,
особый род государственной службы, возложенной на тяглое население. Ес-
тественно, такая служба была соединена со строгим надзором и отчетностью
местных органов перед центральным правительством. Главной^* пружиной
земских учреждений и было начало мирской ответственности, круговой пору-
ки, проведенной строго и последовательно, и потому основным побуждением
к их введению надобно считать потребность в установлении государственной
ответственности местных управителей, какой не подлежали кормленщики,
несшие только ответственность гражданскую перед управляемыми местными
обществами'^. Такое сочетание централизации и самоуправления было вынуж-
дено политической необходимостью. Успешное объединение Велико-россии
ставило объединителей в большое затруднение. Собиравшуюся землю надо бы-
ло не только защищать, но и устроить, а готовых средств и пригодных ору-
дий устроения недоставало. Московские собиратели были застигнуты врасп-
лох собственными успехами, не были подготовлены к последствиям своего
дела, отставали от задач, какие оно им ставило. Тогда московское прави-
тельство и обратилось к обычному приему своей устроитель-ной полити-
ки-требовать недостающих материалов устроения от самого населения: тре-
бовался новый расход - оно вводило новый налог; потребовались новые от-
ветственные и даровые органы местного управления-обязательная поставка
их была возложена на местное общество. Для обеспечения ответственности
этих общественных судебно-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
административных рекрутов их сделали выборными: выбирать тогда значи-
ло отвечать за выборных^*. Итак, земское самоуправление XVI в. было выз-
вано обнаружившеюся при новых государственных задачах и потребностях не-
достаточностью и непригодностью прежних местных правительственных учреж-
дений. Для разрешения этих новых задач на помощь центральному прави-
тельству и было призвано земство с его круговой порукой.
Так мы ответили на один из поставленных вопросов - о местных органах
управления с неместными ведомствами. Другого вопроса-о сословном харак-
тере местных учреждений-коснемся в следующем чтении.

ЛЕКЦИЯ XL
УПРАВЛЕНИЕ И ОБЩЕСТВО.
ДРОБНОСТЬ И СОСЛОВНЫЙ ХАРАКТЕР МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ. НЕУДАЧА ВСЕ-
СОСЛОВНОГО НАЧАЛА.
НЕОБХОДИМОСТЬ ОБЪЕДИНЕНИЯ МЕСТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ. ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ. СКАЗА-
НИЕ О СОБОРЕ 1550 г. РАЗБОР СКАЗАНИЯ. СОСТАВ СОБОРОВ 1566 И 159S гг.
СЛУЖИЛЫЕ И ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННЫЕ ЛЮДИ В ИХ СОСТАВЕ. ЗЕМСКИЙ СОБОР И
ЗЕМЛЯ. ЗНАЧЕНИЕ СОБОРНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ. ПОРЯДОК СОБОРНЫХ СОВЕЩАНИЙ.
ЗНАЧЕНИЕ СОБОРНОГО КРЕСТОЦЕЛОВАНИЯ. СВЯЗЬ СОБОРОВ С МЕСТНЫМИ МИРАМИ.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ЗЕМСКИХ СОБОРОВ. МЫСЛЬ О ВСЕЗЕМСКОМ СОБОРЕ.
МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО В КОНЦЕ XVI в.

ДРОБНОСТЬ МЕСТНОГО УПРАВЛЕНИЯ. Изучив'* управление губное, земское и
верное, попытаемся теперь представить себе, как сформировалось общество
в рамках этих новых учреждений.
Эти учреждения, как мы видели, имели двойственный характер: они были
местные по источнику, из которого органы местного самоуправления, выбор-
ные люди, получали свои полномочия: но они не были местными по свойству
дел, какие ведали эти выборные местных земских миров, - дел общегосу-
дарственных, приказных, а не местных земских. Как местные учреждения по
происхождению своего личного состава, они еще более прежнего раздробили
местное управление, и притом как в территориальном, так и в ведомствен-
ном отношении. Уезд в Московском государстве и прежде не был вполне
цельной административной единицей: управление сельских волостей было
слабо связано с управлением городских наместников, власть которых, и то
не везде, простиралась на весь уезд только по важнейшим уголовным делам.
Теперь местные земские миры, сельские и городские, со своими излюбленны-
ми старостами и верными головами совсем обособились друг от друга'*,
разбившись на мелкие земские единицы, посады, волости, станы, слободы и
отдельные села с деревнями, не имея объединяющего органа в уезде. Только
два управления, губное и дворянское, во главе которых стояли представи-
тели ме-
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
административных рекрутов их сделали выборными: выбирать тогда значи-
ло отвечать за выборных^*. Итак, земское самоуправление XVI в. было выз-
вано обнаружившеюся при новых государственных задачах и потребностях не-
достаточностью и непригодностью прежних местных правительственных учреж-
дений. Для разрешения этих новых задач на помощь центральному прави-
тельству и было призвано земство с его круговой порукой.
Так мы ответили на один из поставленных вопросов - о местных органах
управления с неместными ведомствами. Другого вопроса-о сословном харак-
тере местных учреждений-коснемся в следующем чтении.

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

стных служилых миров-губные старосты и городовые приказчики, были со-
единены в крупные округа, имели средоточие в уездном городе. Впрочем, и
это было не везде: в Рязанском уезде служилые люди были разбиты на 4 об-
щества, по станам, а в Новгородском было 10 губных округов с особыми
губными старостами в половинах каждой пятины. Эта территориальная дроб-
ность местного управления соединялась еще с его ведомственной слож-
ностью. В нем действовали рядом 4 ведомства: губное, церковное, прости-
равшееся и на мирян, состоявших на службе при церковных учреждениях или
живших на церковных землях, служилое дворянское и земское в собственном
смысле, к которому принадлежало все тяглое население, жившее в городах и
селах на землях казенных, дворцовых и частновладельческих, не церковных.
Притом и земское ведомство разветвлялось на три особых управления: су-
дебное, хозяйственное и верное. Хозяйственные дела тяглых городских и
волостных обществ по раскладке и сбору казенных податей и отбыванию по-
винностей, по распоряжению общественными землями вели старинные земские
старосты, сотские и десятские. Они продолжали действовать и при новых
судебных учреждениях царя Ивана: Судебник 1550 г. определительно отлича-
ет их от старост и целовальников, "которые у наместников и у волостелей
и у их тиунов в суде сидят".
ЕГО СОСЛОВНЫЙ ХАРАКТЕР. Все эти ведомства, за исключением губного,
носили сословный характер. Земским старостам и целовальникам подведомы
были собственно земские, тяглые люди и тяглые земли; церковные и служи-
лые землевладельцы зависели от них или, точнее, соприкасались с ними
только по своим землям, населенным тяглыми людьми, или по дворам на тяг-
лой городской земле, если льготные грамоты не освобождали их от участия
в земском поземельном тягле: это была зависимость поземельная, а не лич-
ная или сословная. Между тем в законодательстве царя Ивана по устройству
местного управления и помимо всесословных губных учреждений сказывалось
стремление установить связь между разными ведомствами и тем поддержать
совместную общественную деятельность обособлявшихся классов. По поста-
новлению Стоглавого собора в суде архиерейских бояр по делам гражданским
и некоторым уголовным-о боях и грабежах-должны были заседать рядом с по-
повскими старостами, благочинными, и земские старосты с целовальниками и
с земским дьяком. Подобно

тому в 1556 г. предписано было в Новгородской земле всем сослови-
ям-духовенству, служилым людям и крестьянам-для сбора казенных податей
выбрать из каждой пятины по одному служилому человеку и по три, по четы-
ре человека из лучших людей других классов да из сельских погостов по
человеку и этим "выборным старостам" под присягой и под страхом имущест-
венного взыскания собирать всякие казенные подати. Такая организация ка-
зенных сборов была очень похожа на устройство губной полиции. Но направ-
ление государственного строительства не благоприятствовало проведению
всесословного начала в местное управление. Совершалась разверстка госу-
дарственных повинностей между общественными класса-ми; она смыкала под-
вижные, изменчивые гражданские состояния в плотные государственные сою-
зы, обязанные служить потребностям и интересам государства, а не нуждам
местных обществ. Государство искало в земле не только материальных
средств для деятельности, но и самих деятелей, ответственных органов
местного управления. Поставка таких органов тоже пала на местные общест-
ва, как особая повинность, для исполнения которой приведен был в
действие выборный механизм. Из классов, разделенных своими особыми инте-
ресами и обязанностями, трудно было образовать цельное земство с дружной
совместной деятельностью. Управление обыкновенно устрояется в большем
или меньшем соответствии с составом общества и его отношением к госу-
дарству. В Московском государстве общество делилось на сословные группы
по роду тягостей, возложенных на него государством: и местное самоуправ-
ление, став орудием централизации, распадалось на сословные ведомства'*.
Такая дробность-главный недостаток местных учреждений XVI в. Она^* уста-
навливала очень неудобное отношение местного управления к центральному.
Ничем не объединяемые на месте, разобщенные сословные миры не находили
средоточия и в правительственном центре. Выборные местные власти, все
эти губные старосты, городовые приказчики, излюбленные судьи, земские
старосты и верные головы, непосредственно обращались по своим делам в
московские приказы, и притом в разные, по роду дел или по территори-
альному распорядку приказных ведомств. Этот недостаток единства отчасти
восполнялся политическим органом, который возник в тесной связи с мест-
ными учреждениями XVI в. и в котором центральное правительство встреча-
лось с представителями местных обществ.

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ. Этому органу в нашей литературе усвоено название
земского собора, а в памятниках XVII в. он называется иногда "советом
всея земли". До конца XVI в. земский собор созывали четыре раза: в 1550,
1566,1584 и 1598 гг. Надобно рассказать, при каких обстоятельствах и в
каком составе созывались эти собрания, чтобы понять их характер и значе-
ние.
СКАЗАНИЕ О СОБОРЕ 1550 г. Первый собор был созван Иваном IV в пору
крайнего правительственного возбуждения царя. Венчание на царство с при-
нятием царского титула, женитьба и вслед за тем страшные московские по-
жары, народный мятеж, казанские и крымские набеги-все эти треволнения с
самого начала 1547 г. поочередно то поднимали, то повергали в уныние его
неустойчивый дух. Он долго не мог оправиться от впечатления московских
пожаров и через три с лишком года на Стоглавом соборе описывал свой тог-
дашний испуг с живостью только что пережитой минуты: тогда "вниде страх
в душу мою и трепет в кости моя, и смирися дух мой, и умилихся и познах
своя согрешения"^. Тогда он решился покончить и с боярским правлением, и
со своей легкомысленной юностью и хлопотливо принялся за государственные
дела. Он начал искать вокруг себя людей и средств, которые помогли бы
ему поправить положение дел. При таком настроении царя созван был собор
1550 г. '* До нас не дошло деяния или протокола этого собора, и мы не
знаем ни его состава, ни подробностей его деятельности. Но о нем сохра-
нился такой рассказ. На двадцатом году своего возраста царь Иван, видя
государство в великой туге и печали от насилия сильных, умыслил всех
привести в любовь. Посоветовавшись с митрополитом, как бы уничтожить
крамолы и утолить вражду, царь "повелел собрать свое государство из го-
родов всякого чина". В^ воскресный день царь вышел с крестами на мос-
ковскую Красную площадь и после молебна с лобного места сказал митропо-
литу: "Молю тебя, святый владыко, будь мне помощник и любви поборник.
Знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Сам ты знаешь, что я после от-
ца своего остался четырех лет, а после матери осьми лет". Изобразив за-
тем яркими чертами беспорядки боярского правления в продолжение своего
несовершеннолетия, царь вдруг бросил в глаза присутствовавшим на площади
боярам запальчивые слова: "О неправедные лихоимцы и хищники,

неправедный суд по себе творящие! Какой теперь ответ дадите нам-вы,
многие слезы на себя воздвигшие? Я чист от этой крови; ждите своего воз-
даяния"^. Потом царь поклонился на все стороны и продолжал: "Люди божий
и нам дарованные богом! Молю вашу веру к богу и к нам любовь; ныне нам
ваших обид и разорений и налогов исправить невозможно... молю вас, ос-
тавьте друг другу вражды и тяготы свои... я сам буду вам судия и оборо-
на, буду неправды разорять и хищения возвращать" \
РАЗБОР СКАЗАНИЯ. Этот' рассказ возбуждает много недоразумений. Прежде
всего, как понять выражение повеле собрата свое государство из городов
всякого чину? Здесь больше намеков, чем слов. Раскрывая эти намеки, мож-
но так перевести эту лапидарную фразу: царь повелел вызвать из областей
своего государства представителей всех чинов. Но не видно, были ли это
выборные люди и какие именно чины, звания или классы они представляли.
Трудно также понять, почему тронная речь, которою царь открыл собор, бы-
ла произнесена не в палате кремлевского дворца, а на Красной площади.
Было ли это только первое, публичное заседание собора в обстановке древ-
нерусского народного митинга с крестным ходом и молебном, или вся дея-
тельность собора ограничилась речью царя^? Сохранившееся сказание ничего
больше не говорит о соборе, а только приводит другую речь, какую сказал
царь в тот же день Алексею Адашеву, поручая ему принимать и рассматри-
вать челобитные от бедных и обиженных. Вероятно, тогда учрежден был Че-
лобитный приказ, т.е. Комиссия прошений, на высочайшее имя приносимых,
и Адашев был назначен начальником этого нового приказа. И самая речь ца-
ря производит странное впечатление. В ней много темперамента, но она
могла быть более последовательной. Читая ее, прежде всего подумаешь, что
это был царский призыв всего народа, всех его классов ко взаимному всеп-
рощению и дружной деятельности на общую пользу: принимая бразды правле-
ния в свои руки, государь становился прямо перед своим народом и призы-
вал высшего пастыря церкви и всю свою землю в лице ее представителей по-
мочь ему в установлении государственного порядка и правосудия; верховная
. власть хотела прямо и откровенно объясниться с народом, указать ему
направление, в каком она будет действовать, примирить враждебные стрем-
ления различных элементов. Но'*, призвав митропо-

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

лита быть "любви поборником", царь продолжал резким, бранчливым обли-
чением всего боярства в самовластии и хищничестве и собор, созванный с
целью всех помирить, открыл воззванием чуть не к междоусобной войне. Да
еще вопрос, есть ли эта речь исторический факт, а не просто чье-нибудь
ораторское произведение, подобное речам, какие античная историография
любила влагать в уста своим Фемистоклам и Катонам. Дело в том, что в
первую половину царствования Ивана, при митрополите Макарии и при его
участии, был продолжен и дополнен большой русско-исторический сбор-
ник-Степенная книга, названная так потому, что рассказ в ней расположен
по великокняжениям, а великокняжения-по степеням, т.е. поколениям, в
генеалогическом порядке. В списке Степенной, писанном еще при Макарии,
нет ни царской речи и никакого известия о соборе 1550 г.; но то и другое
оказалось в позднем списке Степенной XVII в., и притом, как выяснил
проф. Платонов, на особом листе^ вклеенном в текст рукописи и писанном
другим почерком. Впрочем, каково бы ни было происхождение соборной
царской речи, трудно заподозрить самое событие'*. В следующем 1551 г.
для устройства церковного управления и религиозно-нравственной жизни на-
рода созван был большой церковный собор, обыкновенно называемый Стогла-
вым, по числу глав, в которые сведены его деяния в особой книге, в Стог-
лаве. На^ этом соборе, между прочим, было читано собственноручное "писа-
ние" царя и также сказана им речь. Это многословное писание, составлен-
ное в духе византийско-московского витийства, имеет тесную внутреннюю
связь с речью на Красной площади: в нем слышатся те же нестройные ноты
покаяния, прощения и раздражения, мира, смирения и вражды. И в речи, об-
ращенной к церковному собору, царь говорил, что в предыдущее лето он с
боярами бил челом отцам собора о своем согрешении и святители благосло-
вили и простили его и бояр в их винах. Царь, очевидно, разумел собор
предыдущего, 1550 г., на котором присутствовали и русские иерархи. По
всем этим чертам первый земский собор в Москве представляется каким-то
небывалым в европейской истории актом всенародного покаяния царя и бо-
ярского правительства в их политических грехах. Умиротворение народа и
самого царя, встревоженных внешними и внутренними бедами, было, очевид-
но, важнейшим нравственным моментом, объясняющим цель и значение первого
земского собора. Но из дальнейших слов царя на Стоглавом соборе видим,
что в 1550 г. было возбуждено

немало и других, чисто практических дел, обсуждались и решались важ-
ные законодательные вопросы. Царь докладывал святителям, что прошлогод-
няя его заповедь боярам помириться на срок со всеми христианами царства
во всяких прежних делах исполнена. Мы уже знаем, что это было предписа-
ние кормленщикам покончить спешно мировым порядком все тяжбы с земскими
обществами о кормлениях и что это именно предписание надобно разуметь в
обращенной к народу мольбе царя на Красной площади "оставить друг другу
вражды и тяготы свои". Потом царь положил на Стоглавом соборе новый Су-
дебник, представляющий исправленную и распространенную редакцию старого,
дедовского Судебника 1497 г., на пересмотр которого он получил от святи-
телей благословение на том же прошлогоднем соборе^. К°* этому царь при-
бавил, что он устроил по всем землям своего государства старост и цело-
вальников, сотских и пятидесятских и "уставные грамоты пописал", и про-
сил отцов собора рассмотреть эти акты и, обсудив их, подписать Судебник
и уставную грамоту, "которой в казне быти"^. Значит, с земским собором
1550 г. прямо или косвенно связан был целый ряд законодательных мер, на-
ми уже изученных, целый план перестройки местного управления. Этот план
начинался срочной ликвидацией тяжб земства с кормленщиками, продолжался
пересмотром Судебника с обязательным повсеместным введением в суд корм-
ленщиков выборных старост и целовальников и завершался уставными грамо-
тами, отменявшими кормления. Ряд этих грамот, как мы знаем, появляется
именно с февраля 1551 г., когда царь докладывал о них Стоглавому собору.
Из слов царя можно заключить, что при составлении местных уставных гра-
мот была выработана еще общая, как бы сказать, нормальная уставная гра-
мота, которая, как образцовая, должна была храниться в государственном
архиве и которую царь предложил отцам Стоглавого собора на рассмотрение
вместе с новоисправленным Судебником: она содержала, по-видимому, общие
основные положения, применявшиеся в отдельных грамотах к местным услови-
ям. На нее указывают и местные грамоты, предписывая излюбленным судьям
"судити и управу чинити по Судебнику и по уставной грамоте, как есмя
уложили о суде во всей земле". Из всего сказанного можно заключить, что
главным предметом занятий первого земского собора были вопросы об улуч-
шении местного управления и суда.

12 В. О. Ключевский, т. 2

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

СОБОРЫ 1566 и 1598 гг. Так вскрывается связь первого земского собора
с устройством местного управления. Но надобно еще видеть отношение земс-
кого собора к самим местным обществам: только тогда можно будет доста-
точно выяснить, как зародилась в московских умах идея соборного предста-
вительства. Для этого предстоит рассмотреть состав земских соборов XVI
в. Материалы для такого изучения дают соборы 1566 и 1598 гг. Первый был
созван во время войны с Польшей за Ливонию, когда правительство хотело
знать мнение чинов по вопросу, мириться ли на предложенных польским ко-
ролем условиях. Второму собору предстояло избрать царя, когда пресеклась
царствовавшая дотоле династия Калиты. Сохранились акты или протоколы
обоих соборов-приговорный список 1566 г. и утвержен-ная грамота 1598 г.
об избрании Бориса Годунова на царство". В обоих актах помещены поимен-
ные перечни членов этих соборов. На первом соборе присутствовало 374
члена, на втором-512. Во главе обоих соборов становились два высших пра-
вительственных учреждения, церковное и государственное-Освященный собор
и Боярская дума; призывались начальники и подчиненных центральных учреж-
дений, московских приказов с их дьяками, а также местные органы цент-
рального управления, городовые воеводы. Все это были правительственные
люди, а не представители общества, не земские люди.
СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ НА СОБОРАХ. Из всех классов общества на обоих соборах
всего сильнее было представлено служилое сословие: на соборе 1566 г. во-
енно-служилых людей, не считая входивших в состав правительственных уч-
реждений, было почти 55% всего личного состава собрания, на соборе 1598
г. - 52%. Представительство этого класса по источнику представительных
полномочий было двоякое-должностное и выборное. Эта двойственность
объясняется организацией служилого класса, тогдашнего дворянства. Мы уже
знаем, что в составе его надо различать два слоя: высшие военно-служилые
чины образовали дворянство московское, столичное, низшие-дворянство го-
родовое, провинциальное. Столичные чины образовали особый корпус, испол-
нявший разнообразные военные и административные поручения центрального
правительства. Пополняясь путем выслуги из рядов городового дворянства,
этот корпус в XVI в. не терял служебной связи с последним. Столичные
дворяне в походах обыкновенно назначались

командирами, головами уездных сотен, рот, составлявшихся каждая из
служилых людей одного какого-либо уезда. В XVI в. головами уездных сотен
назначались обыкновенно те из столичных дворян, у которых были поместья
и вотчины в тех же уездах. Их можно назвать походными предводителями
уездного дворянства, как городовых приказчиков мы назвали дворянскими
предводителями в административном смысле (выше, с. 237). На соборе 1566
г. уездные дворянские общества были представлены только своими голова-
ми-земляками, столичными дворянами, сохранявшими поземельную связь с ни-
ми. Эти головы командовали отрядами, двинутыми против Польши, и явились
в Москву прямо с театра войны, по поводу которой был созван собор. Неко-
торые из них и указали на это в своем соборном мнении, заявив, что они
не хотят помереть запертыми в Полоцке. "Мы, холопы государевы, ныне на
конях сидим и за его государское с коня помрем", - добавили они. Их потому
и призвали на собор, что они лучше других знали положение дела, занимав-
шего собор. Но ни из чего не видно, чтобы уездные отряды избирали их
своими представителями на собор. Каждого из них полковой воевода назна-
чил в походе головой уездной сотни как лучшего служилого землевладельца
в уезде, а как голову его призвали или послали на собор представителем
его сотни, т.е. уездного дворянского общества. Назначение на должность
по служебной годности и призыв или посылка на собор по должности-такова
конструкция тогдашнего соборного представительства, столь далекая от на-
ших политических понятий и обычаев. Мы увидим, что этой особенностью
всего выразительнее выясняется характер и значение земского собора XVI
в. В этом отношении избирательный собор сделал, правда, некоторый шаг
вперед, в сторону наших понятий о представительстве. И на нем было много
столичных дворян, представлявших уездные дворянские общества по своему
должностному положению. Но рядом с ними встречаем довольно незначи-
тельное число дворян (около 40 на 267 членов собора) из военно-служилых
людей, которых с некоторою вероятностью можно считать выборными соборны-
ми депутатами уездных дворянских обществ из их же среды. Это новый эле-
мент в составе собора 1598 г., незаметный на прежнем, но он столь малоз-
начителен, что является как бы местной случайностью или исключением, не
нарушавшим основного принципа соборного представительства.

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XL

ЛЮДИ ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННЫЕ. Соборное представительство городского тор-
гово-промышленного класса построено было на одинаковых основаниях с
представительством служилых землевладельцев, и в нем эти основания выра-
жены были даже более явственно. На собор 1566 г. было призвано только
столичное купечество, притом лишь высших статей, в числе 75 человек. Не
видно и невероятно, чтобы это были выборные представители своих статей
или вообще каких-либо корпораций: скорее это вся наличность высшего мос-
ковского купечества, какую в данную минуту можно было призвать на собор.
Но за этим купечеством стоял весь торгово-промышленный мир, как за сто-
личным дворянством стояли уездные дворянские общества. Подобно тому же
дворянству, московская купеческая знать набиралась из лучших людей, вы-
делявшихся из рядового торгового люда, столичного и провинциального. И
эта торговая знать тоже несла службу, только в другой сфере управления.
Нам уже известно, что такое была верная служба: это целая система финан-
совых поручений, исполнение которых казна возлагала на земские классы,
не имея пригодных для того приказных органов. Высшее столичное купечест-
во в этой казенной службе имело такое же руководящее значение, какое в
службе ратной принадлежало столичному дворянству: на него возлагались
наиболее важные и властные, но и самые ответственные казенные поручения.
Эта служба и поддерживала его связь с местными городскими обществами, из
которых оно вербовалось. Ярославский или коломенский капиталист, возве-
денный в чин московского гостя, коммерции советника, продолжал жить и
торговать в своем городе, и правительство возлагало на него ведение важ-
ных казенных операций обыкновенно в его же родном краю, с хозяйственным
бытом которого он был хорошо знаком по собственным делам. Так тузы мест-
ных рынков становились ответственными агентами центрального финансового
управления и являлись в областных городах направителя-ми наиболее ценных
казенных операций-питейных, таможенных и других, верстали местных по-
садских людей податными окладами, закупали на государя местные товары и
вообще вели разнообразные торгово-промышленные предприятия казны. Это
был своего рода. финансовый штаб московского правительства, руководивший
областными торгово-промышленными мирами. Если, таким образом, в соборном
акте 1566 г. отразилось фискально-служебное значение столичного купе-
чества, то в списке

его представителей на соборе 1598 г. выразился с некоторым изменением
основной принцип соборного представительства. К тому времени и столичное
купечество, подобно дворянству, получило окончательную сословную органи-
зацию, разделилось на чины по своей капиталистической мочи и казен-
но-служебной годности. Высшее купечество составилось из гостей и из тор-
говых людей двух сотен, гостинной и суконной, гильдий своего рода; рядо-
вая торгово-промышленная масса столицы образовала несколько черных сотен
и слобод, которые можно приравнять к промысловым цехам. На собор 1598 г.
вызваны были 21 человек гостей, старосты высших сотен и 13 сотских чер-
носотенных обществ. Гости, очевидно, были призваны поголовно, по своему
званию, сколько можно было их тогда призвать: их и в XVII в. было немно-
го, обыкновенно десятка два-три. Но сотенные старосты и сотские были
призваны или посланы на собор по должностному положению; только должнос-
ти свои они получали по общественному выбору, а не по назначению на-
чальства, как головы дворянских сотен. Так суммарный призыв 1566 г. те-
перь заменился для купеческих сотен призывом их должностных представите-
лей.
ЗЕМСКИЙ СОБОР И ЗЕМЛЯ. В описанном сложном составе обоих соборов мож-
но различить четыре группы членов: одна представляла собою высшее цер-
ковное управление, другая-высшее управление государства, третья состояла
из военно-служилых людей, четвертая-из людей торгово-промышленных. Те же
группы отчетливо различает в составе собора 1566 г. и современный лето-
писец. Он пишет, что государь на соборе говорил со своими бого-мольцами,
архиепископами и со всем Освященным собором, "и со всеми бояры и с при-
казными людьми, да и со князи и с детьми боярскими и с служилыми люди,
да и с гостьми и с купцы и со всеми торговыми людьми". Первые две группы
были правительственные учреждения; две последние состояли из лиц двух
общественных классов. Только лицам этих последних групп и можно прида-
вать представительное значение. Но эти лица не были представителями сво-
их классов в нашем смысле слова, выборными депутатами, специально упол-
номоченными представлять их только на соборе. Это были все должностные
или служилые люди, поставленные во главе местных обществ по назначению
или выбору и исполнявшие военно-административные либо финансовые поруче-
ния

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

правительства. Значит, основой соборного представительства был не об-
щественный выбор по доверию, а правительственный призыв по должности или
званию. Я уже оговорился, что исключение, замеченное на соборе 1598 г.,
не колебало этой основы. Если хотя бы приблизительно таков же был состав
собора 1550 г., то выясняется общая физиономия земских соборов XVI в. На
них правительство встречалось с обществом, призывало на совет людей двух
его классов-столичного дворянства и столичного же купечества. Но люди
этих классов являлись на собор не представителями общества или земли, а
носителями службы, общественными орудиями центрального управления. Иначе
говоря, оба этих класса имели тогда значение представителей земли только
по своему правительственному положению, а не по земскому полномочию: это
были верхушки местных обществ, снятые правительством, пересаженные в
столицу, чтобы служить добавочными орудиями управления теми же общества-
ми. Значит, земский собор XVI в. был в точном смысле совещанием прави-
тельства с собственными агентами. Таков первичный тип земского предста-
вительства на Руси. Тогда иначе и не понимали народного представи-
тельства, как в смысле собрания разностепенных носителей власти, органов
управления, а не уполномоченных общества или народа. Но по понятиям того
времени такое собрание было все-таки народное представительное собрание,
имеющее власть решать судьбы народа. Такой взгляд на народное представи-
тельство сложился потому, что тогда и народ понимали далеко не по-нынеш-
нему. Ныне понимают так, что народное представительство есть выражение
воли народа через избираемых им представителей и что народ как полити-
ческое целое и есть государство, а правительство-это только организация,
связующая народ в такое целое и создаваемая самим же народом. В Москве
XVI в. думали, что не народу подобает назначать выразителей своей воли,
что для того есть готовые, волею божией установленные извечные влас-
ти-правительство с его подчиненными слугами, которое и есть настоящее
государство; говоря проще, народ не может иметь своей воли, а обязан хо-
теть волею власти, его представляющей. На соборе, избравшем Бориса Году-
нова на царство, из непривилегированных классов присутствовали только 13
сотских, и притом только от столичных черносотенных обществ; между тем
акты об избрании говорят про участие в этом деле "всенародного множест-
ва", "всех православных христиан всех городов Российского государ-

ства" и даже "всего многобесчисленного народного христианства от ко-
нец до конец всех государств Российского царствия". Здесь говорит не од-
но приказно-книжное красноречие, болезнь высших московских канцелярий:
предполагалось, что всенародное множество духовно присутствует на соборе
и говорит устами своих невыборных, прирожденных столичных представите-
лей. Юридические фикции занимали гораздо больше места в общественном
сознании тогдашнего русского человека, чем теперь. Фикция представи-
тельства рядовой народной массы высшими столичными чинами складывалась
не без участия русских церковных законоведов, как и самый земский собор
строился отчасти по подобию Освященного собора, у которого заимствовал и
свое название собора. В древнерусском церковном обществе преобладала
мысль, что настоящая деятельная церковь-это иерархия. Потому церковный
собор по своему составу был собранием только пастырей и учителей церкви.
И земский собор XVI в. вышел собранием руководителей всех частей госу-
дарственного управления, представителей всех ведомств, действовавших вне
собора раздельно, в кругу своих особых задач. В земском соборе видели,
как бы сказать, представительство государственной организации. То живое,
конкретное содержание, которое жило и работало в рамках этой организа-
ции, управляемое общество, или народ, рассматривалось не как политичес-
кая сила, способная говорить на соборе устами своих уполномоченных, не
как гражданство, а как паства, о благе которой могут думать сообща
только ее настоятели. Земский собор был выразителем ее интересов, но не
ее воли; члены собора представляли собою общество, насколько управляли
им. Нужно было пережить страшное потрясение, испытанное государством в
начале XVII в., чтобы переломить этот взгляд на народное представи-
тельство и сообщить дальнейшим земским соборам настоящий, не фиктивный
представительный состав.
СОБОРНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ. При изложенном составе соборов не может быть
вопроса о системе соборного представительства, о том, было ли это предс-
тавительство сословий, чинов или еще какое другое. Если собор представ-
лял что-либо, то только столицу; но в этой столице сосредоточивались
властные, руководящие элементы всей земли. Поэтому и можно сказать, что
собор представлял землю посредством столицы и самую столицу представлял
лишь настолько, на-

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

сколько она представляла землю. Тем же составом собора определялось и
значение соборного представителя. Он шел на собор по должности, по слу-
жебному званию или положению. Правительство ли в силу этого призывало
его на собор, или его посылало туда общество, во главе которого он сто-
ял, - это в сущности было все равно, как: скоро лицо, становившееся во
главе известного общества из его же среды, по назначению или по выбору,
в силу своего положения признавалось естественным, непременным предста-
вителем своего общества во всех случаях, когда оно нуждалось в предста-
вителе. Оба источника представительных полномочий-общественный выбор и
правительственный призыв по должности-тогда не противополагались один
другому как враждебные начала, а служили вспомогательными средствами
друг для друга; когда правительство не знало, кого назначить на извест-
ное дело, оно требовало выбора, и, наоборот, когда у общества не было
кого выбрать, оно просило о назначении. Дело было не в источнике собор-
ных полномочий, а в отыскании надежного исполнителя соборного решения.
На соборе нужен был не мирской челобитчик, уполномоченный ходатайство-
вать перед властью о нуждах и желаниях своих избирателей, а прави-
тельственный или общественный делец, способный отвечать на запросы влас-
ти, дать совет, по каким делам она его потребует. Потому на сбор призы-
вали из общества не людей, пользовавшихся доверием местных миров и об-
щественных классов по своим личным качествам и отношениям, а людей, сто-
явших во главе этих миров или классов, по своему положению знакомых с их
делами и мнениями и способных исполнять решение, принятое на соборе. Та-
кое положение среди местных обществ занимали столичное дворянство и выс-
шее столичное купечество. Высказывая свое мнение на соборе или принимая
его решение в присутствии центрального правительства, люди этих классов
как его исполнительные органы тем самым обязывались проводить это мнение
или решение на тех служебных постах, какие укажет им правительство. Та-
кой тип представителя складывался практикой соборов XVI в. Представите-
ля-челобитчика "обо всяких нужах своей братии", каким преимущественно
являлся выборный человек на земских соборах XVII в., совсем еще не за-
метно на соборах XVI в. Значит, целью собора XVI в. было объединить мне-
ния и действия высшего правительства и его подчиненных органов, давать
первому справки о том, что думают о положении дел и как относятся к со-
борному вопросу

люди, которые будут ответственными проводниками решения, принятого
властью на основании наведенных справок и выслушанных мнений.
СОБОРНЫЕ СОВЕЩАНИЯ. Эта цель всего явственнее выступает в приговорной
грамоте собора 1566 г. Из нее видим, что собор был открыт речью царя,
который поставил на обсуждение собора вопрос, как ему стоять против сво-
его недруга, мириться ли, отступившись от ливонских городов, взятых ко-
ролем под свою защиту, или продолжать за них войну. Соборный акт соста-
вился из письменных мнений, поданных в ответ на этот вопрос группами, на
которые разделился собор. Эти группы образовали: 1) духовенство мона-
шествующее, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены и старцы в
числе 32 лиц, т.е. Освященный собор, 2) бояре, окольничие и другие са-
новники с 7 дьяками высшего ранга в числе 30 человек, т.е. Боярская ду-
ма, 3) дворяне первой статьи или степени в числе 97 человек и 4) дворяне
и дети боярские второй статьи в числе 99 человек-те и другие принадлежа-
ли к столичному дворянству, 5) три торопецких помещика и 6) шесть вели-
колуцких-те и другие тоже столичные дворяне, выделившиеся в две особые
местные группы, 7) дьяки московских приказов, 33 человека и 8) гости и
купцы, москвичи и смольняне, те и другие-столичные купцы двух высших
разрядов, соответствовавших сотням гостиной и суконной в соборной грамо-
те 1598 г., - всех с гостями 75 человек. Член думы печатник Висковатый не
согласился с остальными думными людьми и "мысль свою сказал" особо, по-
дал отдельное мнение, а смоленская гильдия, разделяя мнение своей бра-
тии-остального столичного купечества, внесла от себя дополнительное за-
мечание. Видим, что члены собора группировались довольно разнообразно:
по учреждениям, по чинам, общественным классам и даже частью по местнос-
тям. Замечаем далее, что собор был хорошо осведомлен по вопросу, который
ему предложено было обсудить: высшие группы, даже духовенство, входят в
такие подробности международные, политические, географические и страте-
гические, что, очевидно, правительство сообщило собору достаточные дан-
ные для разностороннего суждения о деле. Члены каждой группы обсуждали
вопрос особо, "межи себя говорили о литовском деле". Но и в резолюциях,
и в их мотивировке, даже в отдельных выражениях, столько сходства, что
возникает мысль, не предшествовали ли групповому об-

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

суждению вопроса общие совещания, на которых выработаны были наиболее
веские соображения, усвоенные всеми группами или их большинством. Но при
этом мнения групп не теряли своей профессиональной своеобразности: каж-
дая группа смотрела на вопрос с своей точки зрения, указанной ее общест-
венным положением. Мнение духовенства очень решительно, оно рассматрива-
ет дело преимущественно с нравственно-религиозной стороны и не без диа-
лектики. Велико смирение государя: во всем он уступает. Столько городов
уступил там-то и там-то; пленных полочан отпускает даром, своих выкупа-
ет. Велика его правда перед королем; больше уступить ничего нельзя. Ус-
тупить королю ливонские города - разорение церквам, которые государь в
Ливонии поставил. Пскову теснота будет великая и всем купцам торговля
затворится. Неправда короля та, что, взявшись защищать ливонские города
от Москвы, он побрал их московскими же руками. Ливонские немцы отдались
ему, обессилев от московского наступления; а без того мог ли он хоть
один город ливонский взять? А Ливонская земля от прародителей, от вели-
кого государя Ярослава Владимировича - достояние нашего государя. Потому
духовенство приходит к воинственному заключению-не мириться, за ливонс-
кие города стоять, "а как стоять, в том его, государева воля, как его
бог вразумит: наш долг за государя бога молить, а советовать о том нам
не пригоже". Бояр и других думных сановников больше занимают виды поли-
тические и дипломатические. Они предусматривают опасности перемирия, в
продолжение которого король соберется с силами и укрепится в Ливонии.
Лучше продолжать войну, особенно ввиду внешних затруднений Польши, "а
нам всем за государя головы свои класть". Впрочем, во всем воля божия да
государева, "а нам как показалось, так мы государю и изъявляем свою
мысль". Дворяне разных групп комбинируют по-своему соображения старших,
духовенства и думных людей. Они как будто даже смущены тем, что их спра-
шивают о таком важном государственном деле. Воля государя, как сделать
свое государево дело, а они, холопи государевы, ведь только служилые лю-
ди, на конях сидят и с коня за государя помрут; велит государь, и они на
его дело готовы, за одну десятину отвоеванной у недруга земли головы
свои покла-дут. Одно соображение более всего убеждает их в правде госу-
даревой: пока государь Ливонской земли не воевал, король за нее всту-
паться не умел, а ныне вступается. Мнение приказных дьяков также очень
воинственно:

Полоцк и ливонские города государь взял своею саблею, а другие города
обессилели от нашей же войны, потому их король и засел; так с какой же
стати государю от них отступаться? Не имея боевых голов, дьяки пишут в
заключение: "... а мы, холопи, к которым его государским делам пригодим-
ся, головами своими готовы". Гости и купцы взглянули на дело с экономи-
ческой стороны. Государь и все люди "животы свои положили", достатки
свои потратили, добиваясь ливонских городов: как же от них отступиться?
Мы люди неслужилые, заканчивает записка, службы не знаем, но не стоим не
токмо за свои животы, а и головы свои за государя кладем везде, чтобы
государева рука везде была высока. Надобно еще отметить разницу в терми-
нах, какими обозначены в приговор-ной грамоте мнения соборных групп: ду-
ховные лица дают государю свой совет; все остальные члены собора только
изъявляют свою мысль. Это, очевидно, сравнительная оценка мнения духо-
венства и всех мирских членов собора. Ободренный единодушно выраженной
готовностью всего собора служить государеву делу, царь заломил королю
непомерные требования, которые все были отвергнуты польским прави-
тельством, и война продолжалась. Но в 1570 г., не созывая нового собора,
царь заключил перемирие на условии status quo, хотя бояре настаивали на
прежнем соборном приговоре.
СОБОРНОЕ КРЕСТОЦБЛОВА-НИБ. Так шло дело на соборе. Но самым сущест-
венным моментом в соборной грамоте является общая резолюция, которой она
оканчивается. Здесь духовенство заявляет, что оно "к сей грамоте, к сво-
им речам" руки приложило, а прочие члены собора "на сей грамоте, на сво-
их речах" государю своему крест целовали. Целовать крест на своих речах
значило обязаться под присягой исполнять соборный приговор. Рукоприк-
ладство духовенства заменяло присягу, которая была ему воспрещена. Обе
формы скрепления соборного приговора показывают, что этот приговор имел
не только нравственное, но и юридическое значение, был не просто ре-
зультатом совещания, а формальным обязательством, и притом общим, круго-
вым, связывавшим всех членов собора в нечто целое, в корпорацию своего
рода, по крайней мере в отношении к соборному приговору: все они в конце
резолюции обязывались государю своему служить правдою и добра хотеть ему
и его детям "и их землям" и против его недругов стоять, "кто во что при-
годится, до своего живота по сему

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

крестному целованию". Это обязательство ставит нас прямо перед вопро-
сом о происхождении и значении земских соборов XVI в.
СОБОР И МЕСТНЫЕ МИРЫ. Не будучи представительным собранием в нашем
смысле слова, собор, однако, не терял права считаться земским. В составе
его легко различить два элемента: распорядительный и исполнительный.
Первый выражался в высших центральных учреждениях, второй-в лицах сто-
личного дворянства и высшего столичного купечества. Местные миры, служи-
лые и земские, на соборе 1566 г. не имели прямого представительства, не
были представлены ни специальными соборными уполномоченными, ни даже вы-
борными своими властями. Но оба столичных класса поддерживали их связь с
собором, не только социальную, но и административную. Местное самоуправ-
ление создавалось мирским выбором, столичное дворянство и купечест-
во-правительственным набором: это были выжимки, извлеченные из местных
обществ на пополнение служебного столичного персонала. Но, становясь
орудиями центрального управления, они не порывали связь с местными мира-
ми, продолжали там свои хозяйственные дела, а столица навязывала им но-
вые местные заботы и отношения, рассылая их по уездам с разнообразными
ответственными поручениями. И самая эта ответственность, скрепленная со-
борным крестоцелованием, сближала центральное правительство с местным
самоуправлением общностью основного начала: это была ответственность пе-
ред государством-принцип новый, введенный в местное управление при Гроз-
ном взамен прежней ответственности гражданской, какой подлежали кормлен-
щики по жалобам обиженных. Только эта ответственность на соборе была
поставлена несколько иначе, чем в местном управлении. Там, внизу, мест-
ный мир ручался перед правительством за своего выборного управителя, а
здесь, наверху, правительственные агенты корпоративно ручались за прове-
дение соборного приговора в тех местных мирах, куда их пошлет прави-
тельство. Но при этой разнице цель правительства была и здесь и там одна
и та же-заручиться ответственными исполнителями. Такое соединение власти
со службой посредством соборного крестоцелования было высшей формой го-
сударственной ответственности или корпоративной поруки, положенной в ос-
нование местного самоуправления.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОБОРОВ. Земский собор XVI в. был не народным предста-
вительством, а расширением центрального правительства. Это расширение
достигалось тем, что в состав боярской думы, т.е. государственного со-
вета, в особо важных случаях вводился элемент, по происхождению не пра-
вительственный, а общественный, но с правительственным назначением: это
были верхи местных обществ, служилых и промышленных, стянутые в столицу.
На соборе они не составляли особого собрания или совещания, становивше-
гося или действовавшего отдельно от центрального правительства, а входи-
ли прямо в его состав и лишь при подаче мнений образовали несколько
групп, параллельных правительственным, подававших голоса наряду с Освя-
щенным собором, боярами и приказными людьми. Земский собор XVI в. - это
боярская дума, т.е. правительство с участием людей из высших классов
земли или общества. Такое пополнение правительства было потребностью
времени. Царь Иван вынес из боярской опеки до боли удрученное чувство
негодности системы правительственных кормлений: в ней он видел источник
всех внешних и внутренних бедствий народа, и ему уже грезилась гибель
государства. Тогда он стал думать не о замене родовитых кормленщиков но-
вым правительственным классом, а только о постановке всего управления на
новые основания и об освежении правительства новыми силами, взятыми сни-
зу, из управляемого общества. В 1550 г. он говорил А. Адашеву, назначая
его начальником Челобитного приказа: "Взял я тебя из самых малых людей,
слыша о твоих добрых делах, и приблизил к себе, и не тебя одного, но и
других таких же, кто бы печаль мою утолил и на людей, врученных мне бо-
гом, призрел; приноси к нам истину, избери судий правдивых из бояр и
вельмож*'. В послании к Стоглавому собору он также умолял духовенство и
"любимых своих князей и вельмож", воинов и все православное христи-
анство: "Помогайте мне и пособствуйте все единодушно"^. Мы уже знаем,
как это воззвание было осуществлено в реформе местного управления: дела,
отнесенные в ведомство местных учреждений, должны были вести прави-
тельственные органы из среды местных же обществ по их выбору и под двой-
ной ответственностью, личной-самих выборных и круговой-всех избирателей.
В центре дело строилось несколько сложнее. Здесь в помощь боярскому и
приказному управлению прибрано было из местных обществ два штата испол-
нительных органов-военно-административный и казенно-

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

финансовый. Рассылаемые из центра, они действовали на местах с по-
мощью местных выборных, им подчиненных. То были для столичных дворян
уездные дворянские окладчики, для столичных гостей и купцов-местные це-
ловальники. Для столичных агентов мирской выбор заменялся прави-
тельственным поручением; личная ответственность падала на тех и других,
на столичных и местных агентов, обеспечивая их исполнительность. В воп-
росах чрезвычайной важности, требовавших особенно дружной энергии всех
наличных правительственных сил, правительство призывало своих ближайших
столичных агентов в свой состав, чтобы видеть, за что они могут взяться,
что им в мочь и что не в мочь. Специальное соборное крестоцелование та-
кого агента заменяло для верховной власти специальный выбор соборного
народного депутата: оно создавало ей ответственного исполнителя, кото-
рый, поручившись за исполнимость соборного приговора, будет проводить
ответственное его исполнение на местах, являясь там показателем верхов-
ной воли и тем объединяя разрозненную деятельность сословных миров и
дробных местных учреждений. Этим и отличались по своему происхождению
наши соборы от западноевропейских представительных собраний, с которыми
их обыкновенно сопоставляют. Там эти собрания вышли из потребности уста-
новить мирное отношение стойких за свои вольности средневековых сословий
между собой и к правительству. Наши соборы вызваны были необходимостью
для правительства сосчитать вместе со своими органами наличные общест-
венные средства, потребные для известного дела, и обеспечить себе точное
исполнение принятого решения. Наш собор родился не из политической
борьбы, как народное представительство на Западе, а из административной
нужды. Итак, земские соборы возникли у нас в одно время и в связи с
местными реформами царя Ивана и являются совместными совещаниями боярс-
кой думы, т.е. центрального правительства, с людьми столичных классов,
служивших ему ближайшими ответственными органами; такие совещания устро-
ялись для выработки общего постановления по особо важным вопросам госу-
дарственной жизни и для принятия членами собора ответственного кругового
ручательства в исполнении соборного приговора.
ИХ ЗНАЧЕНИЕ. Боюсь, как бы вы в моем взгляде на происхождение земских
соборов не усмотрели желания умалить их значение. Мы часто

приступаем к их изучению с большими ожиданиями. Земское представи-
тельное собрание в Москве. XVI века! Но чтобы возможно было такое собра-
ние,. надобно предположить целый ряд политических и юридических поня-
тий-о народе и государстве, о власти и свободе, о личных и политических
правах, об общем и частном интересе, о политическом представительстве и
частном полномочии, - надобно предположить в тогдашних московских умах
присутствие таких сложных понятий, во всем складе тогдашней русской жиз-
ни-целый запас условий, дающихся только на значительном уровне общест-
венного развития. Как могли сложиться такие условия, откуда было вырасти
таким понятиям на верхневолжском суглинке, столь скудно оборудованном
природой и историей? Изучая земские соборы XVI в., не встречаем таких
понятий и условий, а видим только, что собор не был постоянный учрежде-
нием, не имел ни обязательного для власти авторитета, ни определенной
законом компетенции и потому не обеспечивал прав и интересов ни всего
народа, ни отдельных его классов и даже выборный элемент незаметен или
едва заметен в его составе. Что же это за представительное собрание,
спросите вы, в котором представителями народа являлись все должностные
служащие лица? Земский собор XVI в., конечно, не удовлетворял отвлечен-
ным требованиям ни сословного, ни народного представительства. С этой
догматической точки зрения вы правы, и я вслед за вами готов сказать:
какое же это представительное собрание, в котором не было настоящих
представителей? Но кроме догматики права, кроме общих форм и принципов
государственного порядка есть еще политика-совокупность разнообразных
практических средств достижения государственных целей. В этой сфере мо-
гут складываться такие формы участия общества в управлении, которые не
подходят под привычные виды народного представительства. С этой стороны
и наши земские соборы XVI в. находят свой политический смысл, свое исто-
рическое оправдание. В изучаемый период нашей истории у нас наблюдается
нечто подобное тому, что бывало прежде и повторялось после. Известный
правительственный порядок, вызванный своевременными нуждами страны, дер-
жался долго и по миновании их как анахронизм, и общественный класс, ру-
ководивший и пользовавшийся этим отжившим порядком, ложился на страну
ненужным бременем, его общественное руководительство становилось злоу-
потреблением. С половины XV в. московские государи продолжали править
объеди-

ЛЕКЦИЯ XL
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ

нявшейся Великороссией посредством перешедшей из удельных веков сис-
темы кормлений, к которой с образованием московских приказов присоедини-
лось быстро размножавшееся дьячество. То и другое к половине XVI в.
сомкнулось в плотный приказный строй, кормивший пеструю толпу бояр и
дворян с их холопами, дьяков и подьячих из тех же дворян, а наиболее "из
поповичей и простого всенародства", по выражению князя Курбского. В про-
тивовес этой приказной администрации, своими кормежными привычками сов-
сем не отвечавшей задачам государства, и были поставлены в областном уп-
равлении выборное начало, а в центральном-правительственный набор: тем и
другим средством открывался постоянный приток в состав управления мест-
ных общественных сил, на которые можно было возложить безвозмездную и
ответственную административно-судебную службы. В обществе времен Грозно-
го бродила мысль о необходимости сделать земский собор руководителем в
этом деле исправления и обновления приказной администрации. В приписке к
Беседе валаамских чудотворцев, памфлету, составленному тогда против мо-
настырского землевладения, неизвестный публицист приглашает духовные
власти благословить московских царей на такое доброе дело-созвать "все-
ленский совет" из всех городов и уездов, из людей всяких чинов и "погод-
но" держать его при себе, каждодневно расспрашивая хорошенько про всякое
мирское дело, и тогда царь сможет удержать своих воевод и приказных лю-
дей от поминка, посула и от всякой неправды, от "многочисленных власте-
линных грехов", и правдою тою устроится во благоденствии царство его^.
На деле земский собор XVI в. не вышел ни всеземским, ни постоянным, еже-
годно созываемым собранием и не взял в свои руки надзора за управлением.
Однако он не прошел бесследно ни для законодательства и управления, ни
даже для политического самосознания русского общества. Пересмотр Судеб-
ника и план земской реформы-дела, исполненные, как мы видели, не без
участия первого собора. По смерти Грозного земский собор даже восполнил
пробел в основном законе, точнее,. в обычном порядке престолонаследия,
т.е. получил учредительное значение. Верховная власть в Московском го-
сударстве, как известно, передавалась удельным вотчинным порядком, по
завещанию. По духовной 1572 г., царь Иван назначил своим преемником
старшего сына Ивана. Но смерть наследника от руки отца в 1581 г. упразд-
нила это завещательное распоряжение, а нового завещания царь не успел

составить. Так второй его сын, Федор, став старшим, остался без юри-
дического титула, без акта, который давал бы ему право на престол. Этот
недостающий акт и создан был земским собором. Русское известие говорит,
что в 1584 г., по смерти царя Ивана, пришли в Москву из всех городов
"именитые люди" всего государства и молили царевича, "чтоб был царем"
*°. Англичанину Горсею, жившему тогда в Москве, этот съезд именитых лю-
дей показался похожим на парламент, составленный из высшего духовенства
и "всей знати, какая только была (all the nobility what so ever)". Эти
выражения говорят за то, что собор 1584 г. по составу был похож на собор
1566 г., состоявший из правительства и людей двух высших столичных клас-
сов. Так на соборе 1584 г. место личной воли вотчинника-завещателя впер-
вые заступил государственный акт избрания, прикрытого привычной формой
земского челобитья: удельный порядок престолонаследия был не отменен, а
подтвержден, но под другим юридическим титулом и потому утратил свой
удельный характер. Такое же учредительное значение имел и собор 1598 г.
при избрании Бориса Годунова. Редкие, случайные созывы собора в XVI в.
не могли не оставлять после себя и немаловажного народно-психологическо-
го впечатления. Только здесь боярско-приказное правительство становилось
рядом с людьми из управляемого общества как со своею политическою ров-
ней, чтобы изъявить государю свою мысль; только здесь оно отучалось мыс-
лить себя всевластной кастой, и только здесь дворяне, гости и купцы,
собранные в столицу из Новгорода, Смоленска, Ярославля и многих других
городов, связываясь общим обязательством "добра хотеть своему государю и
его землям", приучались впервые чувствовать себя единым народом в поли-
тическом смысле слова: только на соборе Великороссия могла сознать себя
цельным государством.
МЫСЛЬ О ВСЕЗЕМСКОМ СОБОРЕ. Наконец, мысль о привлечении общества к
участию в управлении, руководившая областными реформами в царствование
Ивана IV, сообщила политическое движение, исторический рост и земскому
собору. Состав его с каждым созывом становился сложнее, все шире захва-
тывал общество-знак, что уяснялась самая идея общественного представи-
тельства. На собор 1566 г. призваны были только столичные дворяне и куп-
цы высших степеней по должности или по званию-это были фиктивные предс-
тавители общества; выборных уполномоченных не

ЛЕКЦИЯ XL
В; О. КЛЮЧЕВСКИЙ

заметно. Наблюдатель московских событий Смутного времени немец Буссов
говорит, что и Бориса Годунова избирали государственные чины, находивши-
еся тогда в Москве^. Но из акта 1598 г. видим, что этот собор не имел
уже прежнего чисто столичного, именитого состава. Среди Освященного со-
бора, прежде исключительно монашеского, появляются II московских прото-
попов. На соборе становится заметно присутствие выборных уполномоченных
от провинциального дворянства, первого сословия, которому досталось пря-
мое представительство на соборе. Далее, московские купеческие сотни, или
гильдии, успевшие уже сложиться в корпорации, были призваны на собор не
поголовно, как в 1566 г., а в лице своих выборных властей, старост.
Представительство спускается в глубь общества: призывается на собор и
рядовое столичное население черных сотен, также в лице своих выборных
сотских. Правда, столица и на этом соборе сохранила подавляющее преобла-
дание: от торгово-промышленного населения провинциальных городов не ви-
дим ни одного уполномоченного. Но мысль о всезем-ском соборе уже мелька-
ет в умах. По крайней мере Борис Годунов, по свидетельству Маржерета,
перед своим избранием требовал, хотя и притворно, созыва государственных
чинов, от каждого города по 8 или по 10 человек, дабы весь народ решил
единодушно, кого возвести на престол. Пресечение династии должно было
ускорить движение этой мысли. Выборный царь не мог смотреть на госу-
дарство взглядом наследственного, как на свою вотчину, и его власть, пе-
реставая быть собственностью, получала характер должности, возложенной
на него сторонней волей, выражавшейся в соборном приговоре. Зарождалась
новая идея народа-не как паствы, подлежащей воспитательному попечению
правительства, а как носителя этой государственной воли, которая на со-
боре передавалась избранному царю. Вместе с ростом этой идеи расширялся
на соборе и состав выборного представительства, первые признаки которого
и встречаем по пресечении старой династии, на избирательном соборе 1598
г. Начинавшаяся смута, все шире захватывая общество, подталкивала и эту
идею. Первый самозванец шел в личине наследственного царя; однако и он
для суда над князьями Шуйскими, обвинявшимися в распространении слухов о
его самозванстве, созвал собор, на котором, по русским известиям, ни
власти, т.е. духовенство, ни бояре и никто из простых людей не засту-
пался за обвиняемых, а все на них кричали. Маржерет уверяет, что на этом
соборе присутствовали

лица, выбранные из всех чинов или сословий (personnes choisies des
tout estat)^. В XVII в., как увидим, изучая нашу историю этого столетия,
собор разовьется в настоящее представительное собрание; но роковые усло-
вия русской жизни, для противодействия которым были созываемы земские
соборы, затрут их и надолго заглушат мысль, пытавшуюся в них укре-
питься, - мысль об установлении постоянного, законом нормированного прито-
ка здоровых общественных сил в состав правящего класса, ежеминутно стре-
мящегося у нас превратиться в замкнутую от народа касту, в чужеядное
растение, обвивающее народное тело.
ХОД УСТРОЕНИЯ ГОСУДАРСТВА. Мы изучили происхождение и ход устроения
Московского государства и видели, что политический разлад государя с бо-
ярством не оказал заметного действия на ход государственного устроения.
Реформы царя Ивана, так изменившие областное управление, были направлены
не против боярства, а против кормленщиков, боролись не с политическими
притязаниями, а с чиновничьими злоупотреблениями, с административным
произволом. Наоборот, государственное устроение не оказало ли действия
на политический разлад государя с боярством, не этим ли объясняется об-
раз действий обеих ссорившихся сторон? Царь предпринимает поголовное
истребление боярства, своей правой руки в управлении, но не устраняет от
дел этого класса, без которого он не мог обойтись, а этот класс терпит и
молчит, боязливо подумывая только о побеге в Литву. От ожесточившегося
царя льется и небоярская кровь, на всю землю его именем набрасывается
стая опр. ичников, легитимизованных мундирных анархистов, возмущавших
нравственное чувство христианского общества, а это общество терпит и
молчит. Туга и ненависть поднялась, по словам современника, в миру на
царя, роптали и огорчались, однако-ни проблеска протеста. Только митро-
полит заговорил было за свою паству, но скоро замолк насильственно. Как
будто одна сторона утратила чувство страха и ответственности за изли-
шества произвола, а другая, многомиллионная сторона забыла меру терпения
и чувство боли, застыв в оцепенении от страха перед какой-нибудь шести-
тысячной толпой озорников, гнездившихся в лесной берлоге Александровской
слободы. Как будто какой-то высший интерес парил над обществом, над сче-
тами и дрязгами враждовавших общественных сил, не позволяя им оконча-
тельно-

В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XL

го разрыва, заставляя их против воли действовать дружно. Этот высший
интерес-оборона государства от внешних врагов. Московское государство
зарождалось в XIV в. под гнетом внешнего ига, строилось и расширялось в
XV и XVI вв. среди упорной борьбы за свое существование на западе, юге и
юго-востоке. Эта внешняя борьба и сдерживала внутренние вражды. Внутрен-
ние, домашние соперники мирились в виду общих внешних врагов, политичес-
кие и социальные несогласия умолкали при встрече с национальными и рели-
гиозными опасностями.
ОСОБЕННОСТИ ЕГО СКЛАДА. Так складывалось Московское государство... Оно
складывалось медленно и тяжело. Мы теперь едва ли можем понять и еще
меньше можем почувствовать, каких жертв стоил его склад народному благу,
как он давил частное существование. Можно отметить три его главные осо-
бенности. Это, во-первых, боевой строй государства. Московское госу-
дарство-это вооруженная Великорос-сия, боровшаяся на два фронта: на за-
паде - за национальное единство, на юго-востоке-за христианскую ттинит-
ти - ацию, там и здесь-
aw сдии^ви, на юго-востоке-за христианскую цивилизацию, там и
здесь-за свое существование. Вторую особенность составлял тягловой, неп-
равовой характер внутреннего управления и общественного состава с резко
обособлявшимися сословиями. Управление вели обязанные органы, навер-
ху-служилые люди, внизу - ответственные сословные выборные. Сословия раз-
личались не правами, а повинностями, между ними распределенными. Каждый
обязан был или оборонять государство, или работать на государство, т.е.
кормить тех, кто его обороняет. Были командиры, солдаты и работники, не
было граждан, т.е. гражданин превратился в солдата или работника, чтобы
под руководством командира оборонять отечество или на него работать. Бы-
ло сословие, которое по своему назначению могло бы просвещать и солдат и
работников, и на Стоглавом соборе царь заставил его дать обещание, что
оно устроит народное образование; но мы не знаем, была ли устроена после
этого собора хоть одна церковноприходская школа. Третьей особенностью
московского государственного порядка была верховная власть с неопреде-
ленным, т.е. неограниченным, пространством действия и с нерешенным воп-
росом об отношении к собственным органам, именно к главному из них, к
боярской аристократии. Ход дел указывал старой династии демократический
образ действий, непосредственное отношение к народу; но она строила го-
судар-

ство вместе с боярством, привыкла действовать с помощью родословной
знати. Из образа действий Грозного видно, что у нее и явились было де-
мократические стремления, но остались аристократические привычки. Она не
могла примирить этих противоположностей и погибла в борьбе с этим проти-
воречием.
ЕГО ПОЛОЖЕНИЕ В ЕВРОПЕ. Теперь посмотрим, какое место заняло Московс-
кое государство среди других государств Европы. Тогдашняя Западная Евро-
на не дала бы ответа на этот вопрос, потому что слабо замечала самое су-
ществование этого государства. Это, впрочем, не мешало ему быть очень
полезным для Европы. У каждого народа своя судьба и свое назначение.
Судьба народа слагается из совокупности внешних условий, среди которых
ему приходится жить и действовать. Назначение народа выражается в том
употреблении, какое народ делает из этих условий, какое он вырабатывает
из них для своей жизни и деятельности. Наш народ поставлен был судьбой у
восточных ворот Европы, на страже ломившейся в них кочевой хищной Азии.
Целые века истощал он свои силы, сдерживая этот напор азиатов, одних от-
бивал, удобряя широкие донские и волжские степи своими и ихними костями,
других через двери христианской церкви мирно вводил в европейское об-
щество. Между тем Западная Европа, освободившись от магометанского напо-
ра, обратилась за океан, в Новый Свет, где нашла широкое и благодарное
поприще для своего труда и ума, эксплуатируя его нетронутые богатства.
Повернувшись лицом на запад, к своим колониальным богатствам, к своей
корице и гвоздике, эта Европа чувствовала, что сзади, со стороны ура-
ло-алтайского востока, ей ничто не угрожает, и плохо замечала, что там
идет упорная борьба, что, переменив две главные боевые квартиры-на Днеп-
ре и Клязьме, штаб этой борьбы переместился на берега Москвы и что здесь
в XVI в. образовался центр государства, которое наконец перешло от обо-
роны в наступление на азиатские гнезда, спасая европейскую культуру от
татарских ударов. Так мы очутились в арьергарде Европы, оберегали тыл
европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро
забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спо-
койнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы свое-
го покоя. Таково было европейское положение Московского государства в
конце XVI в. "*
ПОСЛЕСЛОВИЕ

Л
О
В. А. АЛЕКСАНДРОВ
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Вторая часть "Курса русской истории" В. О. Ключевского, впервые опуб-
ликованная в конце 1906 г., содержит изложение русской истории с XIII до
конца XVI в., т.е. событий того времени, в течение которого, по мнению
автора, складывались предпосылки ликвидации "удельного периода" и проте-
кал "III период русской истории - период "Московской Руси", или "Велико-
русского государства". Как и в первой части "Курса", ученый проблемно
останавливался прежде всего на основных явлениях, определяющих, по его
мнению, ход развития Российского государства.
Еще в начале "Курса" В. О. Ключевский, исходя из своей периодизации,
дал. характеристику первого периода - Руси Днепровской, городовой, торго-
вой - и значительной части ВТОРОГО - "Руси Верхневолжской, удельно-кня-
жеской, вольно-земледельческой". В XXI-XXIV лекциях он завершил разбор
"II периода" и в XXV-XL лекциях полностью охарактеризовал главные явле-
ния "III периода - "Руси Великой, Московской, царско-боярской, воен-
но-земледельческой".
. Как уже указывалось в Послесловии к 1 тому настоящего издания, В. О.
Ключевский, обращаясь ко "II периоду", прежде всего уделял внимание трем
последствиям колонизации Северо-Восточной Руси-этнографическим, полити-
ческим и социальным. Он не принимал феодальную раздробленность как сис-
тему социально-экономических отношений, обстоятельно изученную уже в со-
ветской историографии, поэтому удельный порядок характеризовался им не
определенной системой социально-экономических и государственных отноше-
ний, а переходной

политической формой, посредством которой "Русская земля от единства
национального перешла к единству политическому. История этого перехода
есть история одного из удельных княжеств-Московского" (Т. 1. С. 366)*.
Обращаясь к процессу "собирания" удельной Руси, В. О. Ключевский стре-
мился сразу же вскрыть "таинственные исторические силы, работавшие над
подготовкой успехов Московского княжества с первых минут его существова-
ния" (С. 7-8). Такие силы он усматривал "прежде всего в экономических
условиях, питавших рост города, а эти условия вытекали из географическо-
го положения его края в связи с ходом русской колонизации волжско-окско-
го междуречья" (С. 8). Ключевский акцентировал внимание слушателей и чи-
тателей на одной особенности истории Московского края, когда Москва ока-
залась "в средине пространства, на котором сосредоточивалось тогда наи-
более густое русское население, т.е. в центре области тогдашнего расп-
ространения великорусского племени" (С. II), образовавшегося в
волжско-окском междуречье в результате массовой миграции населения с
юга, с земли Древней Руси.
Таким образом, географически-этнографический фактор, как следовало из
общей концепции В. О. Ключевского, оказывался по сути дела решающим в
начавшемся процессе образования единого Русского государства. Именно в
силу географической особенности этого края в нем "завязывались узловые
пункты сухопутного и речного сообщения" (С. 8), что усиливало его эконо-
мическое значение. Так, географическое положение Москвы, сделав ее
"пунктом пересечения двух скрещивавшихся движений-переселенческого на
северо-восток и торгово-транзитного на юго-восток, доставляло московско-
му князю важные экономические выгоды" (С. 12). Центральное положение
Москвы прикрывало ее со всех сторон от внешних врагов (С. II) и спо-
собствовало утверждению в ней митрополии - церковного центра Руси. Мнение
о Москве как центре территории, на которой складывалась русская народ-
ность, прочно утвердилось в советской историографии. Однако В. О. Клю-
чевский развивал эту мысль прежде всего в политическом аспекте. Он не
рассматривал развитие Москвы как ремесленно-торгового и культурного
центра^, а сосредоточивал внимание на политике московских князей, дея-
тельность которых, по его мнению, обеспечивала в дальнейшем возвышение
княжества.
Характеристика московских князей и их деятельности у В. О. Ключевско-
го при всем блеске авторского изложения и его образности очень проблема-
тична. Ученый отмечал генеалогическое положение московских князей как
представителей младшей
* Здесь и далее при ссылках на работы В. О. Ключевского в скобках бу-
дут указаны том и страницы настоящего издания или только страницы, если
имеется в виду данный том. 1 См.: История Москвы. Т. 1. М., 1952. С. 28.
" Тихомиров М... Н. Средневековая Москва в XIV-XV веках. М., 1957.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

княжеской ветви, лишенной каких-либо надежд на овладение великокня-
жеским столом. Это заставило их обеспечивать себя сначала путем беззас-
тенчивого грабежа соседей, а затем скопидомным собиранием земель. Соче-
тание благоприятных обстоятельств послужило основной причиной возвышения
Московского княжества и усиления местных князей. В дальнейшем, по дости-
жении внешних и внутренних успехов, московские князья стали доминировать
над другими. Таким образом, Ключевский оставался на идеалистических по-
зициях, свойственных государственной школе.
Автор "Курса" правильно охарактеризовал первых московских князей как
мелких феодальных хищников, упорных претендентов на великокняжеский
стол, не гнушавшихся никакими средствами. Сделал он это в противовес об-
щепринятому тогда монархическому восхвалению московской династии. Но ха-
рактеристика Даниловичей и всех их потомков как людей серых и пос-
редственных явно противоречила истине о деятельности таких московских
князей, как Иван Калита, Симеон Гордый, Димитрий Донской. Более того,
даже складывается впечатление, что В. О. Ключевский как бы противопос-
тавлял процесс объединения русских земель личным заслугам московских
князей. С одной стороны, в духе государственной школы он писал, что на-
циональные и политические ожидания и сочувствия великорусского племени
вознесли московского князя на "высоту национального государя Великорос-
сии" (С. 46). С другой стороны, считал Ключевский, сами князья "действу-
ют более по памяти, по затверженному завету отцов, чем по личному замыс-
лу" (С. 49), и лишь условия экономического положения, а не фамильный ха-
рактер способствовали их успеху (С. 50). В результате получается, что,
как бы сам В. О. Ключевский ни старался следовать научным традициям го-
сударственной школы, под его пером процесс объединения русских земель
обусловливался прежде всего стремлением окрепшей великорусской народнос-
ти к твердому государственному порядку, "чтобы выйти из удельной неуря-
дицы и татарского порабощения" (С. 45). А экономические выгоды географи-
ческого положения Москвы и Московского княжества были всего только важ-
нейшим условием образа действий московских князей. Иначе говоря, процесс
объединения определялся стремлением народа, а успех московских князей-
лишь сложившимися для них удачно сочетаниями разнородных явлений.
При этой довольно определенно проводимой мысли возвышение Москвы,
возглавившей процесс сложения единого Русского государства, укладывалось
В. О. Ключевским в методологическую схему эклектического сочетания раз-
нородных по внутреннему содержанию явлений, обусловливавших исторический
процесс. Практически он не раскрывал проблем социально-экономического
развития русских земель, роста производительных сил, общественного раз-
деления труда и классовой борьбы. Поэтому-то на передний план им выдви-
галось организующее начало деятельности московских князей, воплощавших в
жизнь народные стремления во имя "общего блага".

Такой же эклектический подход при раскрытии особенностей истории Нов-
города Великого В. О. Ключевский усложнял анализом социальных явлений.
Однако если при рассмотрении исторических явлений в Северо-Восточной Ру-
си он завуалиро-ванно излагал свои антикняжеские взгляды, то на примере
истории Новгорода ученый открыто говорил о пагубности последствий оли-
гархического правления. В русской литературе с XVIII в. Новгород не раз
представлялся как образец народовластия, противостоящего самодержавию.
В. О. Ключевский в истории этого города видел иное, считая неизбежным
падение самостоятельности Новгорода. "Участь вольного города была решена
не местными условиями, а более общей причиной, более широким и гнетущим
историческим процессом... - писал он, - удельные династические стремления
московских князей встретились с политическими потребностями всего вели-
корусского населения", что и определило "участь не только Новгорода Ве-
ликого, но и других самостоятельных политических миров, какие еще оста-
вались на Руси к половине XV в." (С. 96-97). Потеря политической незави-
симости Новгорода, по словам В. О. Ключевского, была "жертвой, которой
требовало общее благо земли" (С. 97).
Итак, Новгород пал в ходе единого для всех русских земель процесса
национального объединения. Изложение причин, обусловивших быструю потерю
самостоятельности этого города, весьма показательно для понимания ученым
социальных явлений. Не случайно В. О. Ключевский уделил истории Новгоро-
да и его падению две специальные лекции (XXIII и XXIV). Он дал яркую и
интересную характеристику Новгорода как одного из крупнейших центров
Древней Руси, отметил его значение как политического и экономического
средоточия обширного края, показал обусловленность новгородского общест-
венного строя экономикой. Следуя своему концепционному построению о пер-
востепенной роли сочетания различных факторов в историческом процессе,
Ключевский на примере Новгорода пытался показать, как иное, чем в Моск-
ве, сочетание географических, экономических, политических и социальных
условий определило гибель его политического строя.
Признавая сельское хозяйство в Северо-Восточной Руси основной от-
раслью производства, В. О. Ключевский считал, что в Новгороде в силу ге-
ографического фактора основой экономики являлись "промышленность" и тор-
говля. Географический фактор, а не уровень производительных сил и произ-
водственных отношений определял, по мысли ученого, историческое развитие
Новгорода.
Как политический организм Новгород проставлялся В. О. Ключевскому
собственно "державной общиной" ", в которой "многостепенное соединение
мелких и крупных местных миров" (С. 63) обусловливало государственное
устройство с вечем, выборными посадниками, тысяцкими и т.п. Уже указы-
валось, что феодализм как систему общественных отношений Ключевский не
признавал. Но научная добросовестность приво-

ПОСЛЕСЛОВИЕ

дила его к пониманию ведущей экономической и политической роли мест-
ного боярства, и резкого социального антагонизма в обществе. "Правя го-
родом по вечевому выбору, это боярство вместе с тем руководило и народ-
ным хозяйством в Новгородской земле. Это были крупные землевладельцы и
капиталисты... - писал он (С. 75).
В. О. Ключевский считал, что "общественный быт Новгорода созидался не
на почве равенства. Значение каждого класса в новгородской политической
жизни зависело от его экономического положения" (С. 80). В результате
резкое имущественное неравенство "при политическом равноправии, при де-
мократических формах устройства, чувствовалось особенно резко, получило
острый характер, производило раздражающее действие на низшие классы. Это
действие усиливалось еще тяжкой экономической зависимостью низшего рабо-
чего населения от бояр-капиталистов" (С. 83. См. также: С. 400,401).
В. О. Ключевский пришел к справедливому заключению о существовании в
Новгороде "поддельной, фиктивной демократии" (С. 92). Новгородское бо-
ярство, завладевшее огромными вотчинами, выродилось в олигархию, а это
вызвало резкое проявление социального антагонизма. Верно подметив гос-
подствующее экономическое и политическое значение боярства в Новгороде,
ученый вместе с тем отказывался признавать социальный антагонизм органи-
чески вытекающим из природы классового общества. Для него социальная
борьба-только порождение местных условий. Эта глубоко неверная мысль ил-
люстрировалась им путем сравнения Новгорода со Псковом, в котором будто
бы под влиянием местных условий выработалось "гармоническое" сосущество-
вание различных слоев населения, хотя летописи как раз говорят об обрат-
ном-о глубокой и непрекращавшейся классовой борьбе во Пскове. Более то-
го, подробно развивая мысль об отрицательных явлениях социальной розни,
порождавшей и "земскую" рознь внутри новгородских земель, а тем самым и
слабость Новгорода, Ключевский нашел возможность теоретически подтвер-
дить свою концепцию о закономерности в историческом процессе "сочетаний"
различных факторов. Он противопоставил хозяйственную и общественную
жизнь Новгорода и Москвы друг другу, считая, что общественные элементы в
них "находились совсем в других сочетаниях". Сложившаяся невыгодность
этих "сочетаний" в Новгороде определила его политический развал и паде-
ние, и, наоборот, благоприятное "сочетание" обусловило успех московских
князей при всей их "серости". В итоге Ключевский пришел к политическому,
особенно важному в момент революции 1905 г. выводу - олигархия ослабила
новгородское общество, а Северо-Восточная Русь даже в обстановке княжес-
ких усобиц, но при национальном единстве и социальном мире (которого,
конечно, не было) завершила объединение.
Таким образом, отдавая дань концепции государственной школы в трак-
товке процесса объединения Руси, В. О. Ключевский так или иначе обуслов-
ливал его национальным стремлением

к объединению, но не исключительными заслугами московских князей. Од-
нако при этом, как справедливо отмечала М. В. Неч-кина, из формулировки
Ключевским основных проблем "II периода" полностью выпала тема "Русь...
вольно-земледельческая". Лишь "в нескольких местах, - писала она, - этот
"вольный" земледелец появляется, чуть-чуть видный в коротенькой полуфра-
зе, реже-в нескольких строках и чаще всего абстрактный, как правило, с
позиций интересов князя или монастыря... "'. Представляется, что мысль В.
О. Ключевского о положении "вольного земледельца" уже на том этапе соз-
дания "Курса" вступала в противоречие с установившейся со времен С. М.
Соловьева и Б. Н. Чичерина традицией рассматривать князей как вотчинни-
ков, следуя которой сам же В. О. Ключевский в процессе дальнейшего изло-
жения выводил, в частности, свою теорию закрепощения крестьянства.
Центральное место во второй части "Курса" (лекции XXV - XL) занимает
изложение событий "III периода" истории Московской Руси, или Великорусс-
кого государства, который, по Ключевскому, начинается со вступления Ива-
на. 111 на великокняжеский стол (1462 г.) и заканчивается 1613 годом,
годом утверждения на царском престоле династии Романовых. В этой части
"Курса" В. О. Ключевский довел свои лекции по истории России лишь до
конца XVI в. События иностранной интервенции и Крестьянской войны начала
XVII в. он осветил в следующей, третьей части "Курса".
Основное внимание при анализе "III периода" истории России Ключевский
уделил характеристике образовавшегося государства и его внешнеполитичес-
ким задачам, проблеме становления самодержавия и особенностям политичес-
кого и административного управления, классовому составу общества и изме-
нениям в положении отдельных классов и, наконец, проблеме землевладения
и землепользования.
Мнение В. О. Ключевского о создании единого государства, сути его уп-
равления, классовых и общественных отношениях имеет не только историог-
рафическое значение. До настоящего времени в советской исторической нау-
ке имеются серьезные разногласия по этой проблеме, и прежде всего по по-
воду степени централизации земель в конце XV-XVI в. и расстановке клас-
совых сил в государстве, о чем уже упоминалось в Предисловии ко всему
настоящему изданию Сочинений В. О. Ключевского.
В советской историографии создание единого централизованного Русского
государства рассматривается в сопоставлении с подобными явлениями во
многих странах мира, как определенный этап в истории феодальной системы
общественных отношений, на протяжении которого по мере экономического
развития отдельных районов преодолевалась их хозяйственная и политиче-
* Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский. М., 1974. С. 482.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

екая замкнутость, а господствующий феодальный класс, консолидируясь,
усиливал эксплуатацию крестьянства и горожан, подавлял их классовый про-
тест, опираясь на централизующуюся верховную власть и систему управления
.
Как уже указывалось, В. О. Ключевский не признавал наличия феодально-
го способа производства и создание единого государства рассматривал
прежде всего в политическом и национально-религиозном аспектах. Создание
Великорусского государства представлялось ему по существу процессом
превращения великокняжеской "вотчины" в "государство". В этом он был
близок к С. М. Соловьеву и другим историкам так называемого госу-
дарственного направления. В деятельности Ивана III, по Ключевскому, про-
являлась борьба вотчинника и государя, самовластного хозяина и носителя
верховной государственной власти.
В. О. Ключевский, как его предшественники во главе с С. М. Со-
ловьевым, создание Русского государства связывал прежде всего не с соци-
ально-экономическими явлениями, ростом производительных сил в стране и
углублением общественного разделения труда, а с политическими обстоя-
тельствами. Он считал, что уже со времен Киевской Руси утвердилась мысль
о Русской земле как об общем отечестве, которое в "удельные" века в сре-
де сложившихся в великорусскую народность племен центральной и северной
частей страны воскресло в "стремлении к политическому единству на народ-
ной основе" (С. 109). При этом Ключевский не впадал в великодержавный
шовинизм, а размежевывал народное стремление и политические расчеты мос-
ковских князей. Их "эгоистическая работа" в "земельных стяжаниях", в
борьбе с поработителями (татарским игом), как совпадающая с интересами
народа, по его мнению, "волей-неволей" сливала династический интерес с
"народным благом", нацеливала на борьбу "за веру и народность" (С. 110).
По наблюдению Ключевского, именно отсюда вытекало политическое "притяза-
ние" московских князей, воплощавшееся в определенном представлении о на-
циональном властителе всей Русской земли, которая становилась их "отчи-
ной" (С. 115,119,120). Выдвигая этот тезис, Ключевский однако указывал
на существенный нюанс, чтобы не слить понятия "народ" и "самодержавие".
Он писал, что объединение Северо-Восточной Руси "превратило Московское
княжество в национальное Великорусское государство и таким образом сооб-
щило великому князю московскому значение национального великорусского
государя" (С. 107); поэтому страна не могла оставаться вотчинной
собственностью носителей власти, которые "заявляли притязание на всю
Русскую землю, как на целый народ во имя государственного начала, а об-
ладать ею хотели, как отчиной, на частном удельном праве. В этом состоя-
ло внутреннее противоречие того объединительного дела, которое с таким
видимым успехом довершали Иван III и
' См.: Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного госу-
дарства в XIV-XV веках. М., 1960. С. 5-II.

его преемник... Ход политической жизни объединенной Велико-россии бо-
лее чем на столетие испорчен был этим колебанием, приведшим государство
к глубоким потрясениям, а династию собирателей к гибели" (С. 120,121).
В этой связи Ключевский уделял большое внимание появлению новых полити-
ческих идей, отразивших укрепление великокняжеской власти (в частности,
он разбирал "Сказание о князьях владимирских", в котором говорилось об
истории "Мономахова венца" и "барм" как царских регалий).
Таким образом, определяющим началом всей бурной истории XVI в. В. О.
Ключевский считал династийное притязание князей на абсолютную власть, но
не социально-политическую расстановку сил, складывавшуюся в образовав-
шемся государстве.
Кратко, но очень четко ученый рассматривал внешнеполитические задачи,
возникшие перед Русским государством. Он совершенно верно отмечал, что в
основе начавшихся сложных дипломатических сношений с западноевропейскими
государствами находилась "национальная идея" дальнейшей борьбы за
объединение всех земель, входивших в состав Киевской Руси. Эта нацио-
нальная идея подвигла русский народ на Куликово поле, но при госу-
дарственном единстве Русской земли мысль "из исторического воспоминания
теперь превращается в политическое притязание, которое Москва и спешила
заявить во все стороны как свое неотъемлемое право" (С. Ill), - писал В.
О. Ключевский. Еще раньше, в черновых заметках, он кратко изложил идею:
"Прежде войны-усобицы русских князей, теперь борьба народа" (С. 405).
Проблема внешней политики Русского государства к настоящему времени
детально разработана советскими исследователями; так же подробно изучена
последовательная борьба с Польшей и Литвой со второй половины XV в. за
западнорусские земли, ранее входившие в состав Киевской Руси'. В част-
ности, К. В. Базилевич отмечал, что при заключении мира с Польшей и Лит-
вой в 1494 г. московские дипломаты с полной ясностью отстаивали два по-
нятия "отчины" - национальный состав населения и принадлежность земель к
древним владениям "прародителей" '.
В. О. Ключевский был противником сословно-представительного этапа в
истории образования абсолютной монархической власти, столь характерного
для государств Западной Европы. Пытаясь обосновать в данном случае само-
бытный путь становления в России самодержавия и исходя из своего понятия
"отчина", позволявшего московским князьям утвер-
1 См.: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного
государства. Вторая половина XV века. М., 1952; Греков И. Б. Очерки по
истории международных отношений Восточной Европы. М., 1963; Флоря Б. Н.
Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во
второй половине XVI-начале XVII в. М., 1978; Хорошкевич А. Л. Русское
государство в системе международных отношений конца XV-начала XVI в. М.,
1980.2 См.: Базилевич К. В. Указ. соч. С. 540.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

1962. С. 64,65. Очерки политиче-С. 6. столетий: Очерки
ждать право на абсолютное владение, он весьма прямолинейно решал воп-
рос об установившейся системе правления в образовавшемся Русском госу-
дарстве. В своей лекции XXIX он ставил перед слушателями вопрос: "Что
такое было на самом деле Московское государство в XVI в.?" И тут же от-
вечал: "Это была абсолютная монархия, но с аристократическим управлени-
ем, т.е. правительственным персоналом" (С. 170). Подобная трактовка
проблемы обусловила длительную, до настоящего времени длящуюся дискуссию
по двум основным взаимосвязанным вопросам: во-первых, о становлении в
Русском государстве централизованного управления и, во-вторых, о расста-
новке в нем социально-политических сил.
Понимание В. О. Ключевским "абсолютной монархии" тождественно понятию
"централизованное феодальное государство". В советской исторической нау-
ке также длительное время господствовала точка зрения о создании центра-
лизованного государства уже к концу XV в., т.е. почти одновременно с
территориальным объединением русских земель в единое государство. Эта
точка зрения была изложена Л. В. Черепниным в 1960 г. в его фундамен-
тальном исследовании "Образование Русского централизованного государства
в XIV-XV веках". Однако вопрос об этапности сложения централизованного
аппарата управления оказался спорным. Вслед за выходом в свет книги Л.
В. Череп-нина М. Н. Тихомиров издал крупное исследование, в котором до-
казал, что в разных регионах страны длительно сохранялись свои соци-
ально-экономические особенности и даже в XVI в. "централизация существо-
вала только в виде власти великого князя как государя; присоединенные же
земли сохраняли старые обычаи, жили своей обособленной жизнью"', многие
из них имели и разную социальную структуру. Эту же точку зрения в
дальнейшем развивал А. А. Зимин. Он считал необходимым "избавиться от
той переоценки степени централизации государственного аппарата в России,
которая долгое время существовала в литературе", поскольку "объединение
земель под великокняжеской властью само по себе не означало еще создания
централизованного государства"^. Спустя десять лет Зимин писал, что в
конце XV-начале XVI в. перед великокняжеской властью только вставал воп-
рос о создании аппарата единого государства^.
В. О. Ключевский во второй части своего "Курса" много места отвел
разбору социальных и экономических вопросов. Он отмечал, что создание
единого государства влекло за собой определенные изменения в обществен-
ных отношениях, прежде всего в положении боярства, дворянства, монасты-
рей и крестьянства. Центром внимания ученого при рассмотрении проблемы
' Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., ^ Зимин А. А. Россия на
пороге нового времени: ской истории России первой трети XVI в. М., 1972.
з CM.: Он же. Россия на рубеже XV-XVI социально-политической истории.
М., 1982. С. 260.

расстановки социальных сил в России в XVI в. не случайно становилось
боярство. Концепция Ключевского сводилась к тому, что великокняжеская
власть при установлении самодержавия столкнулась с политическими притя-
заниями боярства и этот конфликт привел к трагедии для России. Однопла-
ново рассматривал автор сохранявшиеся удельные порядки в отдельных зем-
лях, притязания бывших удельных князей и боярства на право управления
страной, очень двойственно объясняя причины этих притязаний. В рукопис-
ной вставке к готовому для типографского набора тексту второго тома
"Курса" он указывал, что "бояре возомнили себя властными советниками го-
сударя всея Руси в то самое время, когда этот государь, оставаясь верным
воззрению удельного вотчинника, согласно с древнерусским правом, пожало-
вал их, как дворовых слуг своих, в звание холопов государевых" (С. 170).
Но несколькими страницами ранее он писал иное: "Бояре признавали само-
державную власть московского государя, как ее создала история. Они
только настаивали на необходимости и пользе участия в управлении другой
политической силы, созданной той же историей, - боярства и даже призывали
в помощь обеим этим силам третью-земское представительство" (С. 159).
Сравнивая эти формулировки, можно подумать, что боярство более зрело,
чем великий князь, остававшийся при удельном мировоззрении, ставило воп-
рос о политической системе и во имя сохранения своих сословных прав под-
ходило к пониманию необходимости сословной представительности в управле-
нии государством. В. О. Ключевский указывал также, что, "отстаивая свои
притязания, бояре не поднимались открыто против своего государя, не бра-
ли в руки оружия, даже не вели дружной политической оппозиции против не-
го" (С. 149); что "государь и боярство не расходились друг с другом неп-
римиримо в своих политических идеалах, в планах государственного поряд-
ка, а только натолкнулись на одну несообразность в установившемся уже
государственном порядке, с которой не знали, что делать" (С. 170). Эта
"несообразность", по Ключевскому, заключалась в том, что боярство стес-
няло власть государя, я Иван IV решил заменить боярство дворянством пу-
тем учреждения опричнины. Ученый отказывался видеть в опричнине полити-
чески целесообразное мероприятие, считая ее бессмысленным плодом вообра-
жения "чересчур пугливого царя". Направленная против отдельных лиц, оп-
ричнина, по мысли автора, не коснулась политического положения боярства
и дворянства, но внесла анархию, а с ней и разорение страны.
К числу наиболее ярких характеристик, данных во второй части "Курса",
принадлежит характеристика царя Ивана Грозного (лекция XXX). Ключевский
нарисовал образ умного, но крайне впечатлительного и раздражительного
правителя. В стремлении к беспредельному укреплению самодержавной власти
Иван Грозный терял самообладание, пытался террором реализовать свой по-
литический идеал, сокрушая воображаемую "крамолу" и избивая тысячи ни в
чем не повинных людей, преимущественно из широких слоев крестьянства,
холопов и горожан.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Рассматривая всю теоретическую конструкцию В. О. Ключевского, следует
иметь в виду, что государство трактовалось им как надклассовая сила,
создавшая "класс" поместного дворянства и вступившая на путь борьбы с
другим "классом - боярством. Таким образом, ученый противопоставлял друг
Другу как отдельные классы боярство и дворянство, которые на самом деле
были лишь отдельными прослойками одного и того же класса феодалов, в
равной степени заинтересованными в сильной центральной власти, способной
защитить их интересы и обеспечить эксплуатацию крестьянства.
Проблема опричнины издавна была предметом дискуссии в отечественной
исторической науке. Советские историки развили тезис В. О. Ключевского о
борьбе великокняжеской (царской) власти, опиравшейся на дворянство, про-
тив боярства и незыблемо сохраняли его долгие годы. Считалось, что бо-
ярство отстаивало порядки феодальной раздробленности, а дворянство, под-
держивая самодержавие, отражало прогрессивные тенденции. Только крупней-
ший знаток русской истории XIV-XVI вв. академик С. Б. Веселовский никог-
да не был сторонником этой концепции, доказывая, что опричнина не была
направлена исключительно против боярства. А. А. Зимин, выступая против
концепции борьбы боярства с дворянством, писал, что опричнина была нап-
равлена против удельной системы '. В последние десятилетия концепция
противоборства боярства централизации начала вызывать сомнения и у дру-
гих исследователей (Н. Е. Носова, А. М. Сахарова и др.), справедливо
считавших, что дело обстояло много сложнее. Так, Н. Е. Носов указывал,
что такая постановка вопроса приводит к идеализации самодержавия и вовсе
не означает, что сторонники самодержавия были наиболее последовательными
носителями идеи национального и государственного единства страны. По его
словам, "боярство боролось (и то не всегда и далеко не все) не вообще
против всякой централизации, а за такую централизацию, которая более со-
ответствовала бы его социальным и политическим интересам в новом госу-
дарственном порядке, и главным условием этого ставило ограничение само-
державия боярской думой... ". Если, по мнению Н. Е. Носова, в 50-х годах
XVI в. политические устои сословно-представительной монархии могли спо-
собствовать образованию феодальной коалиции боярства и верхов дворянства
с учетом требований "третьего сословия" (верхов купечества), то в 60-х
годах того же столетия верх одержали дворяне-крепостники, установив во-
енно-феодальную диктатуру - опричнину^. В свою очередь А. А. Зимин под-
черкивал, что
' См.: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. Ср.: Каштанов
С. М. К изучению опричнины Ивана Грозного // История СССР. 1963. N 2. С.
96-117; Скрынников P. Г. Начало опричнины. Л" 1966; Он же. Опричный тер-
рор. Л., 1969.
2 CM.: Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в
России: Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. Л., '969. С. 10-12.

основной задачей центральной власти в XVI в. было окончательное унич-
тожение удельной системы и политическое. возвышение дворянства как опоры
самодержавия. К этому выводу он пришел путем тщательного анализа, выя-
вившего сложный состав боярской думы'. Наконец, В. Б. Кобрин, одну из
глав своей книги озаглавив "Борьба боярства и дворянства: миф или ре-
альность", однозначно отвечает-миф. Он полагает, что опричнина не была
направлена против крупного феодального землевладения, не изменила струк-
туры феодальной собственности в стране".
С проблемой политической власти В. О. Ключевский теоретически увязы-
вал и проблему управления сложившимся государством. Центральному и мест-
ному управлению он посвятил лекции XXXVIII-XL, в которых интересно пока-
зал, как из дворцово-вотчинного аппарата Русского государства удельного
времени постепенно складывались приказная система и местное управление.
Но и тут, развивая свою концепцию об установлении к XVI в. неограничен-
ной самодержавной власти, Ключевский, во-первых, продолжал рассматривать
боярскую думу строго аристократическим учреждением; во-вторых, он невер-
но судил о внутреннем различии исторических процессов, протекавших в
России и в странах Западной Европы, и, не признавая сословно-представи-
тельного этапа в развитии Русского феодального государства, сводил и
земское самоуправление, и сословное представительство к роли агентов по
исполнению налагаемых государством повинностей, а не институтов, защи-
щавших какие-либо сословные права. Особенно четко эта убежденность Клю-
чевского отразилась в характеристике земских соборов. Вслед за Б. Н. Чи-
чериным он связывал происхождение земских соборов не с социально-эконо-
мической жизнью общества, нес укреплением могущества феодального класса
и ростом городов, заявивших свои политические требования, а с нуждами
государства как надклассовой силы.
В обстановке революции 1905-1907 гг., когда царское правительство
пошло на созыв Государственной думы, В. О. Ключевский ввел в "Курс" лек-
цию, которую посвятил характеристике земских соборов, использовав для
этой цели материалы своего исследования "Состав представительства на
земских соборах Древней Руси". Земский собор XVI в., по мнению ученого,
"был не народным представительством, а расширением центрального прави-
тельства", когда к управлению только с совещательным голосом привлека-
лись люди "из высших классов земли или общества" (С. 365). Правда, идея
тяглового государства, в котором "сословия различались не правами, а по-
винностями, между ними распределенными" (С. 372), распространялась Клю-
чевским
' См.: Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. С. 423; Он же.
Княжеская знать и формирование состава боярской думы во второй половине
XV-первой трети XVI в. // Исторические записки. Т. 103. М., 1969; по
этой проблеме см. также: Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в
XVI в. М., 1986.
^ См.: Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России.
М., 1985. С. 160,215,218.

13 В. О. Ключевский, т. 2

ПОСЛЕСЛОВИЕ

на период развития России до XVII в. "В XVII в., как увидим... - обещал
автор, - собор разовьется в настоящее представительное собрание" (С. 371).
Эта мысль о развитии представительства в условиях правления новой динас-
тии (1613 г.) перекликалась с другой мыслью Ключевского, так сказать уже
на злобу дня, - об "установлении постоянного, законом нормированного при-
тока здоровых общественных сил в состав правящего класса (т.е. дво-
рянства. - В. А.), ежеминутно стремящегося у нас превратиться в замкнутую
от народа касту, в чужеядное растение, обвивающее народное тело" (С.
371).
Продолжая изучение проблемы, Л. В. Черепнин уже в наши дни в своем
исследовании, посвященном земским соборам, подробно восстановил конкрет-
ную историю отдельных соборов и проследил эволюцию земского собора как
органа сословного представительства в связи с развитием общественно-по-
литического строя России и в XVI, и в XVII в. '
После проблемы становления самодержавия другой ведущей темой второй
части "Курса" лекций В. О. Ключевского была история отдельных сословий.
Он подробно останавливался на характеристике дворянства и поместного
землевладения (лекции XXXI-XXXIII), акцентировал внимание на организации
военной службы. Верно связывая развитие поместной системы с укреплением
самодержавной власти и созданием предпосылок к установлению крепостного
права, Ключевский не увидел в ней, однако, классового характера, усиле-
ния господства феодалов. Поместье, по его мнению, "развилось из землев-
ладения дворцовых слуг при удельных князьях" (С. 207). Основное внимание
Ключевского было обращено на изучение юридических устоев поместной сис-
темы и самого поместья как исторически сложившейся формы условного фео-
дального владения. Рост поместного землевладения, по мысли ученого, ока-
зал неблагоприятное воздействие на развитие русского города и подготовил
окончательное закрепощение крестьянства. Явно недооценивая состояние то-
варного производства в России XVI в., он всячески подчеркивал примитив-
ность хозяйства того времени. Поэтому вопрос о русском города, его ре-
месле и торговле оказался в "Курсе" неосвещенным. Правда, к тому време-
ни, когда Ключевский создавал свой "Курс", вопрос о русском городе XVI
в. был в литературе еще не разработан, только в 1889 г. вышла в свет мо-
нография Н. Д. Чечулина "Города Московского государства в XVI в. ".
Пространный отзыв на нее В. О. Ключевского (1892 г.) свидетельствовал о
том, что ученый серьезно занимался и этой темой.
Разрабатывая проблему землевладения, В. О. Ключевский при подготовке
к изданию второй части "Курса" включил в нее
1 См.: Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI - XVII
вв. М" 1978.
2 По этому вопросу см.: Смирнов П. Посадские люди и их классовая
борьба до середины XVII века. Т. 1. М., 1951; Бахрушин С. В. Очерки по
истории ремесла, торговли и городов Русского централизованного госу-
дарства XVI-начали XVII в.: Научные труды. Т. 1. М., 1952.

большой раздел о монастырской колонизации и церковно-монастырском хо-
зяйстве (лекции XXXIV-XXXV). Вопросы их изучения еще со студенческих лет
интересовали историка (см., например, его работы о хозяйственной дея-
тельности Соловецкого монастыря, о житиях святых как источнике по исто-
рии монастырской колонизации). Материалы его исследований были использо-
ваны при создании "Курса".
В. О. Ключевский уделял немало внимания религиозно-духовному складу
феодального общества, в условиях которого росли владения и богатства
церковных феодалов. Эта сторона вопроса даже превалировала в трудах уче-
ного при раскрытии причин роста монастырского хозяйства (государевы по-
жалования, различные вклады и т.п.), которое в свою очередь становилось
"обременительным" для страны и создавало "затруднения" и государству, и
помещикам, и крестьянам. В свое время, работая над житиями святых, Клю-
чевский пришел к выводу об их огромном значении как исторических источ-
ников. В "Курсе" на их основе он объяснял возникновение и процветание
монастырей духовными потребностями населения, считая, что "сам мир"
превращал их в "привилегированные наемные молельни о мирских грехах и
ломился в мирные обители со своими заказами" (С. 257). Получалось, что
само население было повинно в непомерно разраставшемся феодальном цер-
ковном землевладении, а не духовные владыки, не гнушавшиеся ничем на пу-
тях своего обогащения. Правда, научная добросовестность приводила Клю-
чевского к выводу, что в результате такого обогащения большинство монас-
тырских братств превращались в черноризское "барство" и "ссудолихвенные
конторы".
В XXXVI и XXXVII лекциях В. О. Ключевский подробно останавливался на
положении крестьянства в XVI в. и на вопросах, связанных с происхождени-
ем крепостного права. Он дал представление о видах сельских поселений, о
крестьянских наделах и повинностях. Впрочем, ряд экономических проблем
остался слабо затронутым Ключевским в его "Курсе" (например, развитие
производительных сил в сельском хозяйстве, виды ренты и т.д.). Более
того, рисуя приниженное положение крестьянства, ученый только однажды
вскользь упомянул о том, что крестьяне начинали бояться монастырей и бо-
роться с ними за отнимаемые у них земли. Классового мотива этой борьбы
он не касался, хотя, как известно, именно с 60-х годов XV в. резко уси-
лилась борьба, особенно черносошных крестьян, за землю, в частности, и с
монастырями. Кстати, и при рассмотрении колонизации северных областей
Ключевский грешил перед истиной, утверждая, что крестьянская и монас-
тырская колонизации шли параллельно. На самом деле монастыри внедрялись
в уже существовавшие крестьянские миры, постепенно захватывали у них ос-
военную землю, а крестьян превращали в феодально-
* См.: Будовниц И. У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в
XIV-XVI вв. М., 1966; Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в
XV-начале XVI века. М., 1974.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

зависимых людей. Хотя и тут ученый справедливо признавал, что "монас-
тырское землевладение в одно и то же время содействовало и увеличению
тягости крестьянского труда, и уменьшению его свободы" (С. 270). Все эти
противоречия у В. О. Ключевского объяснялись не только стремлением не
акцентировать внимания на классовой борьбе. Дело заключалось в его свое-
образной точке зрения на узловой вопрос - происхождение крепостного пра-
ва-проблему, вызывавшую огромный научный интерес среди отечественных ис-
ториков.
В. О. Ключевский, как уже указывалось, признавал, что поместное и мо-
настырское землевладение создавало предпосылки для возникновения кре-
постного права, а правительство во имя фискальных интересов полицейскими
мерами стесняло крестьянские переселения. Однако суть его концепции по
этому вопросу прежде всего основывалась на убеждении в том, что в Севе-
ро-Восточной Руси в процессе ее колонизационного освоения крестьянин был
все время перемещавшимся элементом, поэтому там складывалось вотчинное
княжеское, боярское, а затем монастырское землевладение, а крестьянин не
мог владеть землей и, более того, не имел постоянного местожительства.
Крестьянин в XVI в., по мнению Ключевского, "был вольный и перехожий
съемщик чужой земли, свобода которого обеспечивалась правом выхода и
правом ряда, договора с землевладельцем" (С. 282, см. также с. 274). От-
сюда и трактовка сельской общины в духе государственной школы как адми-
нистративного органа, необходимого для уплаты податей и отбывания повин-
ностей перехожими арендаторами. В литографическом издании "Курса" среди
опущенного текста есть утверждение: "То был союз податной, финансовый.
Иначе говоря, в Древней Руси существовало мирское распоряжение землей
для уплаты податей, но еще не заметно общинного (пользования) владения
землей (сельское общество, не поземельная община)" (С. 420).
В советской историографии община рассматривается иначе - как образо-
вавшийся после распада родового общества и основанный на соседских свя-
зях социальный институт, отражающий прежде всего земельные интересы
крестьянства, регулирующий хозяйственно-бытовую жизнь деревни и по мере
развития феодальных отношений инкорпорирующийся в структуру общества. В
свое время в противовес утверждению Б. Н. Чичерина и других представите-
лей государственной школы, считавших, что крепостное право было ре-
зультатом государственной деятельности, т.е. установлено законом, В. О.
Ключевский выдвинул свою собственную точку зрения. По его мнению, кре-
постное право установилось постепенно и Соборное уложение 1649 г. лишь
юридически закрепило уже установившиеся отношения. Исходной точкой в
изучении Ключевским крепостного права
^ См.: Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного
землевладения в России XIV-начала XVI в. Новосибирск, 1973; Александров
В. А. Сельская община в России (XVII-начало XIX в). М" 1976. Гл. 1.2.

была неоплатная экономическая задолженность крестьянина землевла-
дельцу, которая обусловливала все повинности вплоть до барщины.
"Крестьянин, рядясь с землевладельцем на его землю со ссудой от него,
сам отказывался в порядной записи навсегда от права каким-либо способом
прекратить принимаемые на себя обязательства" (С. 307), - писал ученый.
Теория происхождения крепостного права без участия государства, соз-
данная Ключевским и в дальнейшем развитая М. А. Дьяконовым, для своего
времени сыграла положительную роль, ибо выдвигала на первое место эконо-
мический фактор в истории закрепощения крестьян. Однако и в этой теории
были существенные изъяны: фактически Ключевский, сводя все дело к
крестьянской задолженности, придавал большое значение частноправовым от-
ношениям (порядным грамотам и ссудным записям), т.е. фактически возвра-
щался в область юридических норм. Связи установления крепостного права с
развитием феодальной ренты, и в частности с распространением барщины,
ученый не отметил.
Общая характеристика крестьянина XVI в. В. О. Ключевским сводилась к
следующему: "Это был в большинстве малоземельный и малоусидчивый хлебо-
пашец, весьма задолженный, в хозяйстве которого все, и двор, и инвен-
тарь, и участок, было наемное или заемное, который обстраивался и рабо-
тал с помощью чужого капитала..." (С. 289).
В советской исторической науке было решительно отвергнуто мнение о
"бродяжничестве" крестьянина и уделено очень большое внимание причинам
установления крепостного права. Б. Д. Греков придавал огромное значение
процессу концентрации в руках помещиков больших пространств удобной для
обработки и населенной земли и закрепления ими за собой права принужде-
ния крестьян работать на этой земле ради доходов землевладельца. Его
точка зрения заключалась в том, что в результате многолетних войн и ра-
зорения страны феодальное правительство в 70-80-х годах XVI в. вынуждено
было принять меры к обеспечению доходности поместий принудительным тру-
дом. Оно начало с закона о заповедных годах 1580 г. и затем принимало
закрепостительное законодательство в 90-х годах
XVI в. ^ В том же направлении развивал проблему советский историк В.
И. Корецкий, успешно показавший не только подлинность и действенность
закрепостительных актов того времени, но и законодательную традицию в
этом вопросе. Работы этого ученого и других советских историков принци-
пиально опровергали утверждения В. О. Ключевского о том, что в XVI в.
поземельное прикрепление государством крестьян было чисто полицейской
мерой, "разумеется", не имевшей "ничего общего с крепостным правом" (С.
297).
1 См.: Греков Б. Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до
XVII века. Кн. II. М., 1954. Гл. V.
2 CM.: Корецкий В. И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в Рос-
сии. М., 1970. Гл. 2 (особенно с. 152).

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Итак, во второй части "Курса" В. О. Ключевский, придерживаясь своего
основного концепционного тезиса об определяющем значении народной коло-
низации, основное внимание уделил проблемам политической истории и соци-
ально-экономическому положению отдельных классов. Эта часть представляет
интерес прежде всего потому, что в ней ученый поставил ряд важнейших
вопросов по изучению исторического процесса России в XIV - XVI вв., неко-
торые из которых до сих пор вызывают споры в научном мире (например,
вопросы об образовании Российского государства, укреплении самодержавия
и опричнине, положении различных социальных слоев населения в XV-XVI
вв.).
В. О. Ключевский справедливо усматривал основу исторического процесса
в России прежде всего во внутренних условиях жизни народа. Пытаясь эк-
лектически объяснить важнейшие явления русской истории как результат
стечения целого ряда обстоятельств, он отводил в "Курсе" немалое место
экономическим и социальным проблемам, признавая в отдельных случаях их
первенствующую роль. Яркое изложение фактического материала, блестящее
умение автора создавать образы исторических деятелей и их современников,
едкая ирония по отношению к представителям самодержавной власти-все это
способствовало популяризации "Курса". Весьма любопытно, что Ключевский
счел необходимым, как и в первом томе первого издания, подчеркнуть зна-
чение исторической роли русских земель в развитии западноевропейской
культуры. В заключении ко второму тому он писал: "... Европа чувствовала,
что сзади, со стороны урало-алтайского востока ей ничто не угрожает, и
плохо замечала, что... в XVI в. образовался центр государства, которое
наконец перешло от обороны в наступление на азиатские гнезда, спасая ев-
ропейскую культуру от татарских ударов" (С. 373).
В отличие от первой части "Курса" В. О. Ключевский почти не посвящал
специальных разделов характеристике тех или иных источников. Но изучение
состава источников и литературы, которыми пользовался ученый при написа-
нии второй части "Курса", показывает широту и глубину охвата им конкрет-
но-исторического материала. Им были привлечены и исследованы русские ле-
тописи (Ипатьевская, Лаврентьевская, Никоновская, Тверская), повествова-
тельные источники (переписка Ивана Грозного с Курбским, сочинения Васси-
ана Патрикеева и Максима Грека, Стоглав, "Беседа Валаамских чудотвор-
цев", челобитные Пересветова), всесторонне использованы законодательные
памятники (Судебники, дополнительные статьи к ним, уставные книги прика-
зов). Некоторые из них, как, например. Псковская судная грамота, были
предметом многолетних семинарских занятий Ключевского со студентами'.
Широко использованы в "Курсе" и актовые источники как по изданиям Архе-
ографиче-
' Текст небольшого литографического курса лекций В. О. Ключевского,
посвященного Псковской судной грамоте, будет опубликован в VI томе нас-
тоящего издания его Сочинений.

ской комиссии, так и по рукописям (из копийных книг Троицкого и Соло-
вецкого монастырей). Ключевский сам производил подсчеты и выкладки по
материалам писцовых книг XVI в., необходимые в качестве иллюстративного
материала к лекциям. Прекрасный знаток житийной литературы, он привлек
ряд рукописных житий святых, дающих материалы по истории монастырской
колонизации.
Еще на заре своей научной деятельности В. О. Ключевский написал
большое исследование', посвященное сказаниям иностранцев (Ланнуа, Гер-
берштейна, Флетчера, Маржерета и др.). Этот важный вид исторических ис-
точников принадлежит к числу тех, на которые ученый опирался в своих
исследованиях русского исторического процесса XIV-XVI вв.
В значительной степени вторая часть "Курса" Ключевского основывалась
на собственных изысканиях историка, черпавшего сведения, как из литера-
туры источниковедческого характера (жития святых, сказания иностранцев и
др.), так и из собственных монографических исследований (о боярской ду-
ме, холопстве, земских соборах и др.). Как и в первой части "Курса",
многие факты он брал из "Истории России" С. М. Соловьева, "Российской
истории" В. Н. Татищева и примечаний к "Истории Государства Российского"
Н. М. Карамзина, широко использовал монографические труды историков и
юристов второй половины XIX в. (Б. Н. Чичерина, К. А. Неволина, В. И.
Латкина и
ДР-)-
При подготовке к изданию второй части "Курса" В. О. Ключевским были
учтены последние научные работы по отдельным вопросам истории России XVI
в., по которым можно судить об уровне развития исторической мысли в кон-
це XIX-начале XX в.
Таким образом, вторая часть "Курса русской истории" имеет прочный ис-
точниковедческий фундамент, что свидетельствует о большой и кропотливой
работе автора над фактической основой его общих представлений о ходе ис-
торического процесса в России XIV-XVI вв.
Вторая часть "Курса русской истории", как и первая, создавалась В. О.
Ключевским в результате коренной переработки литографированного издания
лекций, читанных им в Московском университете в 1884/85 г. (хранится в
Отделе рукописных фондов Института истории СССР АН СССР, ф. Ключевского,
оп. 1, д. 27). Ряд лекций (XXXIV-XXXVI, XL) целиком или почти целиком
были написаны автором заново. Очевидно, еще в ходе печатания первой час-
ти "Курса" Ключевский работал и над второй его частью. Свидетельством
тому служит объявление: "Приготовляется к печати II часть Курса русской
истории", набранное на обложке первой части, вышедшей в Москве в 1904 г.
Тот же год фигурирует и в помете "N 26/1904 г. ", имеющейся на первом
листе сохранившегося в архиве ученого

ПОСЛЕСЛОВИЕ

наборного экземпляра второй части "Курса". Судя по заметкам Ключевс-
кого на полях и в тексте литографированного издания, работа над второй
частью велась и в течение 1905 г. Вся рукопись печаталась, очевидно, ле-
том и осенью 1906 г. Наборный экземпляр представляет собой машинопись с
вписанными рукою В. О. Ключевского планами-оглавлениями к каждой лекции,
а также с целым рядом его же исправлений, помет и особенно вставок, в
числе которых целиком написанные XXXIV и XXXV лекции. Часть вставок в
наборный экземпляр была внесена на основании материалов литографирован-
ного "Курса русской истории", читанного в 1882/83 учебном году и имеюще-
го карандашную правку и добавления Ключевского. Гранки издаваемой части
"Курса" сохранились не полностью (лекция XXII - в разрозненных листах, в
лекции XXXIII-конец, в XXXIV - начало, XXXIX-без окончания и XI-без нача-
ла), и только лекции XXXV-XXXVIII имеются целиком^. Частично сохранилась
верстка (с. 1-272,385-432). На гранках и верстке имеется авторская
правка, показывающая, каким внимательнейшим образом прочитывал Ключевс-
кий то и другое, до последнего обдумывая и внося изменения и уточнения в
формулировки планов-оглавлений и в сам текст лекций.
Так же как и в предыдущей части "Курса", он сопровождал исправленные
листы замечаниями: "Исправив, можно печатать" или "Прошу обратить осо-
бенное внимание на поправки на стр. 67,68 и 80".
Ряд вставок в текст литографии, сделанных Ключевским при подготовке к
изданию второй части "Курса", находится в рукописном собрании Института
истории СССР АН СССР (ф. Ключевского, оп. 1, д. 45-48) и в Архиве Инсти-
тута истории в Ленинграде (ф. Ключевского, д. 3).
Выпущенная в свет вторая часть "Курса" в общих чертах соответствовала
плану литографированного "Курса", за исключением, конечно, лекций, напи-
санных заново^.

Настоящее издание второй части "Курса" воспроизводится по изданию
1957 г., текст которого был выверен и подготовлен к печати В. А. Алек-
сандровым и А. А. Зиминым.
Как и при издании первого тома Сочинений В. О. Ключевского, в коммен-
тариях отмечаются все текстологические изменения, внесенные автором при
подготовке второй части "Курса" к печати, а также все указания автора на
источники и литературу, имевшиеся в виде черновых пометок в литографиро-
ванном издании. По сравнению с предыдущим томом в комментариях значи-
тельно шире отмечаются важнейшие источники, использованные Ключевским,
но не отмеченные им. При подготовке текста к изданию и при составлении
комментариев соблюдались правила, принятые при издании первого тома Со-
чинений Ключевского. Начало и конец вставок автора или разночтений по
сравнению с литографированным изданием отмечены в тексте одинаковыми
цифрами (в комментариях-через тире: напр., 6-6). Указания на источники и
литературу обозначаются одной цифрой, причем в тех случаях, когда эти
указания исходят от комментаторов, они даются в квадратных скобках. Ког-
да к вставкам автора относятся еще ссылки на позднейшие добавления или
источники, а также примечания комментаторов, начало и конец этих вставок
обозначаются, как и в других случаях, но со звездочкой (напр., 4 - 4*);
ссылки же обозначаются тем же порядковым номером с литерами (напр., 4а,
46 и т.д.). Все ссылки на источники и литературу даются по изданиям,
современным Ключевскому, кроме ссылок на работу С. М. Соловьева "История
России с древнейших времен". Ключевский пользовался различными изданиями
этой работы и все ссылки на нее, как правило, унифицированы по пятому
изданию. Одна из ссылок Ключевского, отмеченная им слишком кратко, оста-
лась неясной и дается в двойных круглых скобах. Ссылки на литературу и
источники идут без кавычек, а примечания к ним автора, носящие фактичес-
кий характер, - в кавычках, причем все сокращения автора раскрываются.

^ Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина,
ф. Ключевского, п. 8, д. 1,246 л. (с. 265-278 отсутствуют).
2 Там же, п. 3, д. 3.
3 Там же, п. 10, д. 2. * Там же, д. 3.
^ Литографированный курс состоит из следующих глав, разделов и под-
разделов: раздел "Московское княжество до половины XV в." и подразделы
"Экономические и политические условия его возвышения", "Политические и
национальные успехи московских князей до половины XV в. "; раздел "Внут-
ренние отношения между московскими князьями" и подразделы "Порядок нас-
ледования", "Отношения князей по владению", "Значения старшего наследни-
ка", "Значение московских князей в истории Московского княжества"; раз-
дел "Новгород Великий" и подразделы "Топография Новгорода и его террито-
рия", "Условия и ход развития новгородской вольности", "Определение от-
ношений к князьям", "Управление. Вече", "Посадник и тысяцкий", "Совет
господ", "Областное управление. Пятины и пригороды", "Классы Новгородс-
кого общества"; разделы "Характер политической жизни Новгорода", "Причи-
ны падения

Новгородской вольности"; глава "Третий период. 1462-1613. Русь Мос-
ковская, или Великорусское государство"; подразделы "Основной факт пери-
ода", "Ближайшие последствия этого факта", "Внутренние политические ус-
пехи московского государя"; раздел "Перемена во взгляде общества на го-
сударя"; раздел "Московское боярство. Перемена в составе и политическом
настроении боярства" и подразделы "Местничество", "Отношения нового бо-
ярства к государю"; разделы "Происхождение и значение опричнины", "Ха-
рактер и значение Ивана Грозного", "Устройство служилого класса. Его
элементы", "Происхождение и развитие поместной системы", "Последствия
поместной системы", "Крестьяне в XVI в. ", "Вопрос о прикреплении
крестьян к земле в XVI в. "; раздел "Управление в Московском государстве
XVI в." и подразделы "Управление в Московском княжестве удельного време-
ни", "Перемены в центральном управлении Московского государства с поло-
вины XV в. ", "Перемены в областном управлении с половины XV в. "; раздел
"Земские учреждения (в царствование) Ивана Грозного" и подраздел "Проис-
хождение, устройство и значение земских соборов XVI в. ".

КОММЕНТАРИИ

КОММЕНТАРИИ
ЛЕКЦИЯ XXI
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2 Лето-
пись по Ипатьевскому списку (далее: Ипатьевская летопись). СПб., 1871.
С. 240.
з - з* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). Т. 15. СПб., 1863. Стб.
225.
^ [Забелин И. Е. История города Москвы (далее: Забелин). Ч. 1. М"
1902. С. 55,56,62-66]
* "В 1176 г. (1175 г.)". Ипатьевская летопись. С. 407,408; Карамзин
Н. М. История Государства Российского /Изд. Эйнерлинга (далее: Карам-
зин). Т. III. СПб., 1842. Прим. 39.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Корсаков
Д. А. Меря и Ростовское княжество. Казань, 1872. С. 78; [Забелин. С. 31
и след. ].
^ Летопись по Лаврентьевскому списку (далее: Лаврентьевская лето-
пись). 3 изд. СПб., 1897. С. 438.
" "1275 г. по Манкиеву". Хилков А. Я. Ядро Российской истории... М"
1784. С. 126,127.
^ "Сравни". Соловьев С. М. История России с древнейших времен (далее:
Соловьев. История). 5 изд. Т. 4. М., 1881. С. 125-128.
^ Вместо данного текста, добавленного автором при подготовке первого
издания, в литографии следовал текст: "Первоначальные причины его быст-
рого роста заключались в географическом положении города и его края".
10-10 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
ii-ll Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ "Су-
довая стоянка". Семенов П. Географическо-статистический словарь Российс-
кой империи. Т. III. СПб., 1867. С. 319.
13 "Текст Ярославов XIII-XIV в.:... "тогда же не вся заволжская земля
во крещении бе, зане много некрещеных людей". Сказания Паисия Ярославова
(XV в.)" [Православный собеседник. 1861. N 2. С. 205].
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании заметок к литографии.
i - i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании дополнений к литографии.
1^ "1247 г. ". [В "Истории Москвы". Т. 1. М., 1952. С. 24 также 1247
г. ]. ^ "1301 г. ".
19 Соловьев. История. Т. 3. М., 1880. С. 235,257.2" "1294 г."
21 Соловьев. История. Т. 3. С. 232,233.
^ "Наглядно на их лервых успехах [видны] следствия удельного порядка:
действие в одиночку во имя личного интереса; жили не воспоминаниями о
вчерашнем, а заботами о завтрашнем".
^'^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания [Павлов
А. С. Книги Законные. СПб., 1885. С. 36,37; Соловьев. История. Т. 3. С.
286,400. Прим. 414].
24-24 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 25
"Перед поездкой в Орду после Тверского восстания за великим

княжением: ездил в 1327 и 1328 гг., когда получил великое княжение".
Соловьев. История. Т. 3. С. 274,287.
26 "Кроме того, духовная грамота пересчитывает 42 дворцовых села, ко-
торые почти все (без 2 в Калужской губернии) в тех же московских уездах.
Во 2-й духовной: 16 прикупленных сел, из коих 8 во Владимирской облас-
ти".
27-27 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 28
"Способы: завоевание, прикуп, дипломатия с помощью Орды, захват, заселе-
ние ничьих пустынь, служебный договор-позднее". Соловьев. История. Т. 4.
С. 148,149.
29 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Богатый московский князь покупал в Орде чужое кня-
жество и с помощью татар выгонял вотчинника из его владения".
зо-зо Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 31
"Без шума, многое и не видно, как-Калуга, Тула и др.; приобретение тече-
ния Оки, верхнего и нижнего, потом Заволжья. Еще при Василии Дмитриевиче
и при Темном Вологда, Заозерье, Кубена, Устюг, половина Ростова. По 9
губерниям, кроме Московской, в том числе Вятской, Костромской, Вологодс-
кой". Соловьев. История. Т. 4. С. 149.
32 "Это обычная борьба младшего по колену дяди со старшим племянни-
ком".
зз русская летопись по Никонову списку (далее: Никоновская летопись).
Ч. 3. СПб., 1786. С. 152.
34 Соловьев. История. Т. 3. С. 274.
35 Никоновская летопись. Ч. 3. С. 141.36-36 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания. 37-37 Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания. 38 "Во 2-й половине XIII в. ". Соловьев. Ис-
тория. Т. 3. С. 186,195; Т. 4. С. 168-170.
39 "Стол Володимер и иные многие княжения царь Азбяк даде ему к Моск-
ве". Никоновская летопись. Ч. 3. С. 141.
40-40 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии.
41 Лаврентьевская летопись. С. 461 (1300 г.); ПСРЛ. Т. 7. СПб., 1856.
С. 182 (18 апреля 1299 г.). 42 Соловьев. История. Т. 4. С. 260.
43-43 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании материалов литографии.
44 "Процветание Москвы до 1382 г. ". ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 46.
45 Соловьев. История. Т. 4. С. 236.
46 [Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический ис-
точник (далее: Ключевский. Жития святых). М., 1871. С. 294,295].
47-47 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов литографии "Курса", читанного в 1882/83 г.
ЛЕКЦИЯ XXII
1 Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории (далее: Клю-
чевский. Пособие). 3 изд. М., 1903. С. 85.
2 - 2* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов литографии.
2" Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права (далее: Чичерин).
М., 1858. С. 260-265.
3 "Которые получали и особые владения". Чичерин. С. 261.
4 Чичерин. С. 262-264.

КОММЕНТАРИИ

^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "которая обыкновенно отдавалась в совместное владение,
но не сообща всем сыновьям наследникам". Чичерин. С. 243.
^ [Собрание государственных грамот и договоров (далее: СГГД). Ч. 1.
М" 1813. N. 21].
ч - "* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. "^
[Амвросий. История российской иерархии. Ч. IV. М., 1812. С. 415].
" [Текст. Русской Правды на основании четырех списков разных редакций
/Изд. Н. Калачова. СПб., 1889. С. 36. Ст. 106].
* [Приводимые Ключевским слова имеются в договорной грамоте 1362 г.,
а не 1388 г. СГГД. Ч. 1. N 27]. 9 Чичерин. С. 247. i" СГГД. Ч. 1. N 33.
- ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ "Не
устанавливались договорами, а пробивались сквозь них со стороны и частью
ими закреплялись вопреки основаниям договорного права".
^ "Московский князь держит в руках всех князей русских". Соловьев.
История. Т. 3. С. 287; Т. 4. С. 116,117. ^ Соловьев. История. Т. 4. С.
116,1 ^'^ В литографии: "к началу XVI в. ".
^ "Действительные отношения в договорных грамотах: князья служебные.
Обеспечение договора уделом". СГГД. 4.1. N85. С. 201 (1456 г.); N 80. С.
185,186 (1451 г.).
^*^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, в
очень незначительной степени на основании материалов литографии. ^
[СГГД. Ч. 1. N 27].
i^ [Акты, относящиеся к истории Западной России (далее: АЗР). Т. 1.
СПб., 1846. N 33]." [СГГД. Ч. 1. N 80,81].
^" Далее в литографии шел текст и заметки к нему, опущенные автором
при подготовке первого издания: "Там он летописцами и старыми грамотами
(списками-духовной Донского) доказывал свое преимущество, тогда как мос-
ковские агенты (Иван Дмитриевич Всеволожский) доказывали преимущество
Василия не "мертвыми грамотами", а практическими соображениями и ссылкой
на волю и милость хана (недавними прецедентами "по отечеству и по
дедству")". ПСРЛ. Т. 8. С. 96. ^"Суд в 1432 г. ".
19 - ^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, в
незначительной степени на основании сильно перередактированного текста
литографии.
^ "Грозят Шемяке тягостью церковной-проклятием". Соловьев. История.
Т. 4. С. 78-80.
^ [Акты Исторические (далее: АИ). Т. 1. СПб., 1841. N 51]. ^° "Число
усобиц и внешних нашествий". Соловьев. История. Т. 4. С. 230.
^ Ключевский. Пособие. С. 68,69.
21 Иловайский Д. И. История России (далее: Иловайский). Т. 2. М.,
1884. С. 53,54.
22 ПСРЛ. Т. 8. С. 123.
23 Татищев В. Н. История Российская с самых древнейших времен (далее:
Татищев). Кн. 4. СПб., 1784. С. 175.
2^2^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии [ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 106].

25 СГГД. Ч. 1. N 24.
26-26 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании дополнений к литографии.
ЛЕКЦИЯ XXIII
^ В литографии вместо данного текста следовало: "в XV в. ". 2 "о го-
родских мостех: первоначальный вид пятин" // Русские достопамятности. Ч.
2. М., 1843 (Устав Ярослава о мостах в Новгороде); "Отношение летописца
к Новгороду". Ипатьевская летопись. С. 383; Соловьев С. М. Об отношениях
Новгорода к великим князьям (далее: Соловьев. Об отношениях). М., 1845.
Прим. 174; "Взгляд суздальца на отношение Новгорода к князьям". ПСРЛ. Т.
9. СПб., 1862. С. 244; "Взгляд на политический быт Новгорода". Лав-
рентьевская летопись. С. 343; Барсов Н. П. Очерки русской исторической
географии. Варшава, 1873. С. 167 и след.; Ключевский. Пособие. С. 69,
70.
^ "Здесь же казнили волхвов и опальных людей". Новгородская летопись
по Синодальному харатейному списку (далее: Новгородская летопись). СПб.,
1888. С. 224.
* Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Вот почему Новгород некогда назывался Словенском, а
обитатели-словенами-это собственно обитатели Славна".
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания [Новго-
родская летопись. С. 194].
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, частично
на основании заметок к литографии и дополнения (житие Варлаама Важско-
го), внесенного в верстку. В верстке первого издания автором был снят
следующий текст: "Может быть, как думают некоторые, деление на пятины
введено московским правительством после покорения вольного города; но и
в таком случае представляется вероятным, что московское деление основы-
валось на прежнем туземном, если и не вполне с ним совпадало. Москва не
любила быстрых радикальных ломок в устройстве покоряемых областей".
" Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Впрочем, так было, может быть, только в XVI в., а
прежде эта пятина ближе подходила к стенам главного города".
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании дополнений к литографии.
9-9 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии.
io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии. Лаврентьевская летопись. С. 67,68."
[Новгородская летопись. С. 123].
i2 - i2* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии. ^2 ^ [Новгородская летопись. С. 173].
^ Новгородская летопись. С. 191. ^ [Новгородская летопись]. С. 209. ^
СГГД. Ч. 1. N 1-3.
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании перередактированного текста литографии.
i7 - i7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании перередактированного текста литографии. 1^ "Значение князя в
Новгороде. Нет военных обязательств-

КОММЕНТАРИИ

правительственные, соединенные с доходами"; Соловьев. Об. таях. С.
141.10.
18-18 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии.
^ "Письменные обвинения князя". Новгородская летопись. С. 292; "Веч-
ные грамоты". Соловьев. История. Т. 4. С. 209,210.
^ До "собственно державной общиной" и в литографии, и в наборном эк-
земпляре, и в гранках было: "собственно городской республикой".
^ Новгородская летопись. С. 411,412.
^ "Состав-вече 6726 г. (1218). Псковское и Ладожское в 1132". [Новго-
родская летопись. С. 208,126].
22 - 22* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии и ее материалов. ^ "Право войны". Со-
ловьев. Об отношениях. С. 141.10. ^ "Картина шумного веча с вмеша-
тельством духовенства. 1418 г. Разделение города". ПСРЛ. Т. 3. СПб.,
1843. С. 107,108; Т. 4. СПб., 1848. С. 90; Новгородская летопись. С.
406.
^ Русский Временник, сиречь Летописец. Ч. 1. М., 1820. С. 52; ПСРЛ.
Т. 2. СПб., 1843. С. 258,259; [Записки о Московии барона Герберштейна /
Пер. И. Днонимова (далее: Герберштейн). СПб., 1866. С. 114].
^ Емельянов. Путешествия Гильбера де Ланнуа в восточные земли Европы
в 1413-1414 и 1421 годах (далее: Ланнуа) Ц Университетские известия (Ки-
ев). 1873. N 8. С. 25.
^ - 26* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии. ^ "Поралье". АИ. Т. J. N 17.
^ [Владимирский-Буданов М. Хрестоматия по истории русского права (да-
лее: Владимирский-Буданов). 4 изд. Вып. 1. СПб., Киев, 1889. С. 186-188.
Ст. 6,7,10. II.
27 Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси (далее: Ключевский.
Боярская дума). 3 изд. М" 1902. С. 195,196.
^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
опущенного текста литографии и заметок к ней: "Таково было центральное
новгородское управление, действовавшее в старшем главном городе (Новго-
род-державный город с подчиненной обширной территорией вне стен). С этим
управлением была тесно связана и областная администрация. Связь (зависи-
мость) эта заключалась (и выражалась) в том, что каждая пятина Новго-
родской земли в управлении зависела от городского конца, к которому была
приписана, составляя топографическое и административное его продолже-
ние". [Заметки]: "Округа - пятины и их зависимость от концов. Казнь при-
города Новгородом. Новгород волостям предписывал походы"; Новгородская
летопись. С. 416,399; Костомаров Н. И. Исторические монографии и иссле-
дования / Изд. Д. Е. Кожанчикова (далее: Костомаров). Т. VIII. СПб.,
1868. Гл. 7, IV; Владимирский-Буданов. Вьш. 1. С. 185; Русские достопа-
мят-ности. Ч. 2. [С. 304-307].
^ Неволин К. А. О пятинах и погостах новгородских в XVI веке // За-
писки русского географического об-ва. СПб., 1853. Кн. VIII. С. 45 и
след.; [Герберштейн. С. 112].
зо-зо Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии.
^ "Начало местной автономии-отсюда децентрализация". 32 ПСРЛ. Т. 5.
СПб., 1851. С. 226; Костомаров. Т. VIII. С. 56-58. зз - зз* Текст, добав-
ленный автором при подготовке первого издания на основании дополнений к
литографии и незначительного материала к

ней. Заключительная часть подраздела литографии "Областное управле-
ние. Пятины и пригороды" как часть предшествующего текста была автором
опущена: "Таково было устройство управления в Новгородской земле. Легко
заметить основание, на котором оно строилось. Этим основанием была тер-
риториальная федеративность, выражавшаяся в известной автономии мелких и
крупных местных миров, из которых состояла Новгородская земля". зз ^
[ПСРЛ. Т. 5. С. 226].
ЛЕКЦИЯ XXIV
^*^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии. ^ {Владимирский-Буданов. Вып. 1. С.
185]. ^ {Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 204].
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии (Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 228,
230).
з "Житейские". Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 197.4 - 4* Текст, до-
бавленный автором при подготовке первого издания на основании дополнений
к литографии вместо имевшегося в ней текста: "Но они сами обыкновенно не
принимали непосредственного участия в торговых оборотах, а ссужали свои-
ми капиталами настоящих торговцев или вели торговые обороты посредством
агентов из купцов. В новгородских памятниках и преданиях местный боярин
всегда (чаще всего) является с физиономией капиталиста-дисконтера, рос-
товщика, кредитующего купцов (доски о ссудах). Житые люди были, по-види-
мому, капиталисты средней руки, не принадлежавшие к первостепенной пра-
вительственной знати". ^ (Ланнуа. С. 241].
^ Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 234.
^" "Купецкое сто. Ивановское товарищество"; Бережков М. О торговле
Руси с Ганзой до конца XV в. СПб., 1879. С. 71 и след.
^ Далее в литографии шел. текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Новгородские бояре были крупные вотчинники. Известия
удельного времени говорят о новгородских землевладельцах, вотчины кото-
рых простирались на сотни верст"; Ключевский. Боярская дума. С. 200.
^ Соловьев. Об отношениях. С. 132,137. ^ Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания на основании дополнений к литографии
вместо ее опущенного текста и заметок: "Эта приниженность выражалась в
двух условиях, которые новгородцы вносили в договоры с князьями: 1) хо-
лопа и половника без господина не судить; 2) беглых новгородских холопов
и половников, укрывшихся в. уделе князя, выдавать обратно (по-видимому,
не было права перехода). В этом отношении Псковская земля также резко
отличалась от Новгородской. В первой "изорники", как называли там
крестьян, арендовавших частные земли, были вольными хлебопашцами, кото-
рые пользовались правом перехода от одного владельца к другому. Там даже
долговое обязательство не привязывало (прикрепляло) изорни-ка к землев-
ладельцу (господство арендных ссуд в Древней Руси). По Русской Правде,
закуп, бежавший от хозяина без расплаты, становился полным его холопом.
По Псковской Правде, памятнику, получившему окончательный вид во второй
половине XV в., изорник, убежавший' от хозяина без расплаты, не наказы-
вался лишением свободы, когда возвращался из бегов; хозяин мог только
при участии местной власти продать покинутое беглецом имущество и таким
образом вознаградить

КОММЕНТАРИИ

себя за невозвращенную ссуду. Если имущества недоставало на это, гос-
подин мог искать доплаты на изорнике, когда он возвращался. В подобных
же отношениях к господам находились крестьяне и в княжеской Руси
удельных веков". Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 14,160 (ст. 42,76).
^ Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история (далее: Бестужев-Рюмин). Т. 1.
СПб., 1872. С. 371.
" [Переписная окладная книга по Новугороду Вотьской пятины. Временник
Московского общества истории и древностей (далее: Переписная книга по
Новгороду). Кн. II, 12. М., 1851,1852. Материалы] 1" [ПСРЛ. Т. 4. СПб.,
1848. С. 289]. - ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого из-
дания на основании дополнений к литографии вместо ее опущенного текста и
заметок: "Таково было основание новгородского общественного устройства
(склада): в нем классы (политические сословия и экономические классы)
были собственно разряды лиц, различавшиеся по своему экономическому по-
ложению, и политическое значение каждого класса определялось его значе-
нием экономическим, а не правами или, точнее, права определялись эконо-
мическим значением. Все эти стороны новгородского быта складывались под
прямым действием своеобразного сочетания географических и исторических
условий, в которых жил вольный город. Нам остается рассмотреть еще одну
сторону его быта. То же самое своеобразное сочетание внешних и внутрен-
них условий, действие которых мы видели на политическом строе и экономи-
ческом быте его, определило и характер политической жизни Новгорода, как
оно же и решило судьбу его политической вольности. Рассматривая полити-
ческий и общественный строй Новгорода, мы видели, что он держался на
двух основаниях: 1) на политической самостоятельности мелких и крупных
местных миров, из которых состояла Новгородская земля (без различия сос-
тояний), 2) на тесной связи политического значения общественных классов
с их значением экономическим. Легко заметить некоторое противоречие, су-
ществующее между этими основаниями, политического быта Новгорода. По по-
литическому своему складу Новгород был мозаическим соединением многочис-
ленных местных автономных миров (местная автономия и общественное ра-
венство), и на вечевых собраниях люди разных классов общества станови-
лись рядом, как равноправные граждане с одинаковым голосом. Новгородская
община слагалась из автономных территориальных миров (со слабым обособ-
лением), но не из автономных (обособленных) общественных корпораций,
различавшихся политическими правами (или государственным положением).
Это сообщало новгородскому государственному устройству демократическую
. наружность. Но, с другой стороны, мы видели, что творцом новгородского
общества был торговый капитал и политическое значение лица или класса в
нем определялось его отношением к этому движению местного народного хо-
зяйства. Тесная связь политического значения классов с их значением в
народном хозяйстве давала одному из них, классу крупных капиталистов-бо-
яр, решительное господство над остальными. (Это господство торговой
аристократии при демократических формах... обнаруживалось как в управле-
нии, так и в политической жизни Новгорода; Ключевский. Пособие. С. 80.)
Благодаря тому под демократическими формами государственного устройства
в Новгороде развился чрезвычайно аристократический характер управления и
политической жизни".
^ "К характеру политического быта. Противоречия политического быта:
ничей город, по договорам-великому князю, а великий князь с XIV в.
только московский. На архиепископа за засуху. Добровольный уход князя.
Князь на посадника. Деление награбленного по зубу.

Своеволие одного конца и усобицы. Два веча по поводу молодцов. Лучше
побить меньших"; Новгородская летопись. С. 191,211,212,222,228,276,
343,355,371,406; Соловьев. История. Т. 4. С. 16.
- ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии.
i^ "Это ясно видно в 1196 г., и разница в политическом стремлении:
южнорусская-за призвание, суздальская-за наследственность. Отчи-на и де-
дина Новгород. "Прави суть новгородцы". Новгородская летопись. С. 173;
Лаврентьевская летопись. С. 193,395; Ипатьевская летопись. С. 140; Со-
ловьев. Об отношениях. С. 54. Прим. 174; Костомаров. Т. VII. СПб., 1868.
С. 78; "Нужда в князе среди партийной борьбы". Ср.; Соловьев. Об отноше-
ниях. С. 46,58,59; Пассек В. В. Новгород сам в себе // Чтения в Об-
ществе истории и древностей российских при Московском университете (да-
лее: ЧОИДР). 1869. Кн. 4. Отд. 1. С. 72 и след.
16 Соловьев. История. Т. 4. С. 210.
- ^ Текст, добавленный при подготовке первого издания на основании
дополнений к литографии и перередактированного ее текста.
^ Далее в литографии следовал текст и заметки к нему, опущенные авто-
ром при подготовке первого издания: "Причины падения Новгородской
вольности. В связи с этим противоречием форм строя и характера полити-
ческой жизни города то же самое сочетание внешних и внутренних условий,
которым была создана политическая вольность Новгорода, подготовило и
легкое падение этой вольности во второй половине XV в. Благодаря этому
сочетанию в быте и положении Новгорода рано обнаружились важные недос-
татки или слабые стороны. Я укажу из них четыре главных (социальная роль
или рознь классов).
Первою слабою стороною в политическом строе и быте Новгорода был не-
достаток внутреннего общественного единения. Политический строй и эконо-
мический быт торгового города создали в нем господство боярской олигар-
хии капиталистов и вместе с тем развили глубокий антагонизм между имущи-
ми и неимущими классами. Мы видели, что в основании борьбы политических
партий, наполнявшей смутами историю города в продолжение веков, особенно
с XIV в., лежала сильная социальная рознь, непримиримый антагонизм низ-
ших классов общества против немногих знатных фамилий, которые, захватив
в свои руки управление городом и страной, одни пользовались всеми блага-
ми вольности, давая чувствовать низшим классам только ее тяжести и неу-
добства. Этим новгородское боярство приучило руководимую им массу не до-
рожить водностью города, с сочувствием и надеждою обращаться ко князю, у
него искать суда и управы против своей самовластной и своекорыстной зна-
ти (земская, территориальная рознь или рознь местных миров). Второй сла-
бой стороной в политическом строе Новгорода был недостаток земского
единства и правительственной централизации в Новгородской области. Мы
видели, что составные части Новгородской земли, автономные местные миры
были очень слабо связаны со своим центром. С чрезвычайной точностью оп-
ределив свои внешние отношения, т.е. отношения к князьям, Новгород не
внес такой же определенности во внутреннюю политическую жизнь своей зем-
ли. В его внутренних земских отношениях всегда господствовали неурядица
и своеволие; части Новгородской земли, крупные и мелкие местные миры,
подобно классам новгородского общества,. были разъединены взаимным недо-
верием или равнодушием, и Новгород не обнаружил ни охоты, ни уменья свя-
зать их с центром и друг с другом ни крепкими, правительственными нитя-
ми, ни прочными земскими интересами (отноше-

КОММЕНТАРИИ

ния к Пскову)"; Костомаров. Т. VII. С. 275.
l9 - l9* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии. ^ [Новгородская летопись. С. 354,
355]. ^ [Новгородская летопись. С. 405-408].
^ Никитский А. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1873. С.
113-179.
^" Владимирский-Буданов. Вып. 1. С. 132 и след. ^" Герберштейн. С.
116.
20 "Отношения волостей к главному городу". Костомаров. Т. VII. С. 182
и след.
21 [ПСРЛ. Т. 8. С. 163].
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к. литографии, вместо ее опущенного текста: "Чет-
вертым важным недостатком в устройстве Новгорода была слабость его воен-
ной организации. Все свои условия в продолжение веков Новгород обратил
на развитие и обеспечение своих торговых интересов. Основавшись в севе-
ро-западном углу Руси, окруженный опасными внешними врагами, Новгород
при своих широких промышленных сношениях всегда нуждался в князе и его
боевой дружине. Пока на Руси было много соперничавших друг с другом кня-
зей, он легко находил себе между ними защитников. Но с XIV в. этих кня-
зей становилось все меньше и меньше, а между тем Новгород не воспользо-
вался продолжительным досугом, какой ему давали княжеские усобицы, чтоб
создать свою собственную военную силу, достаточную для внешней обороны
края. В XV в. уже ни один из русских князей не мог оказать Новгороду по-
мощь в столкновении с великим князем московским".
23 - 23* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии и частично ее перередактированного
текста вместо опущенного текста литографии: "Изложенными недостатками
объясняется легкость падения Новгородской вольности. В значительной сте-
пени все эти слабые стороны присущи были и младшему брату Новгоро-
да-Пскову, павшему без всякого усилия со стороны Москвы в 1510 г., как и
отдаленной колонии Вятке, окончательно завоеванной Москвой вслед за Нов-
городом в 1489 г.
Таковы были главные причины легкости падения Новгородской вольности.
Но в указанных недостатках надобно видеть только причины (условия) лег-
кости, с какой пал Новгород, а не причины самого факта его падения".
23^ ["Памятники старинной русской литературы". Вып. 4. СПб., 1862. С.
32].
2^24 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии.
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: ^Однако, не обнаружив стойкости и упорства в борьбе с
Москвой, Новгород, падая, обнаружил много нравственной пассивной силы".
26 Ключевский. Жития святых. С. 234,235.
27 ПСРЛ. Т. 8. С. 108.
28 Костомаров. Т. VII. С. 180,181; Ключевский. Жития святых. С.
198-203.
29 Далее в литографии следовали заметки, не использованные автором
при подготовке первого издания: "Наблюдатель в зрителя, научный интерес
сменяется потребностью в эстетическом развлечении или нравственном нас-
лаждении. Москва-впечатление муравейника: много суеты и беготни, но нет
жизни; много терпеливых, выносливых спин, но не лиц (людских тусклых),
. огромную безустанную коллективную (мирскую)

работу, но без следа личного счастья (благополучия). Это зрелище
утомляет и приводит в уныние: видим общество, мир, но не людей и начина-
ем тосковать по человеке. А тут политический порядок, в котором только
люди (заслоняющие) и не видно общества, из-за буйных и честолюбивых бо-
гачей не видать народа, где каждый из себя и никто за всех, играют
только интересы и не видно закона. Москва-многоличная масса, как один
человек... Новгород-человек, старающийся побороть всю массу, как Садко.
Садко-апофеоз капитала".
ЛЕКЦИЯ XXV
l'l Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, вместо
текста литографии и заметок к ней: "Ни московского государя в политичес-
ком значении этого слова (в смысле единственного носителя неделимой вер-
ховной власти), ни Великорусского государства в значении (национально-)
этнографическом (как союза всего великорусского племени) еще не сущест-
вовало в ту минуту, когда Иван III вступил на стол своего отца. Значи-
тельная часть Северной Руси еще не входила в состав Московского княжест-
ва. Не говоря о вольных городах, она делилась на несколько (пять) вели-
ких княжеств, из которых каждое подразделялось на несколько удельных.
Одним из (этих) великих князей был и киязь московский, окруженный своими
младшими родичами. Но этот великий князь московский был только нас-
ледственным хозяином богатейшей княжеской вотчины, который пока возвы-
шался над другими (удельными московскими) князьями не объемом своей
власти, а только количеством материальных средств, пространством владе-
ний и суммой доходов (между тем и другими удельные отношения). Согласно
с этим, и в московских памятниках княжеских отношений, в духовных и до-
говорных грамотах князей, мы встречаем все прежние удельные определения,
знакомые нам формулы княжеских удельных отношений (Юрий Дмит-ровский,
Андрей Углицкий, Борис Волоцкий, Андрей Вологодский, Михаил Верейский,
двоюродный дядя). В договорных грамотах князья - удельные братья Ивана
III обязуются считать своего старшего родича - великого князя московского
старейшим братом, "в отца место", а великий князь обязуется держать сво-
их младших родичей, князей удельных, в братстве без обиды. Итак, в пер-
вое время господствовали еще, по-видимому, старые отношения, повторялись
прежние удельные определения, и эти определения даже выражались старым
удельным языком. Вместе (рядом) с этими старыми формами княжеского права
и в истории Московского княжества продолжаются старые, знакомые факты";
Литография Курса русской истории издания Высших женских курсов. С. 6.
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании литографии "Курса древней русской истории" по изданию В. П. Ни-
колаевой.
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании издания В. П. Николаевой.
** Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии и заметки к нему: "(Оба процесса продолжа-
лись и в начале изучаемого периода). Итак, в первое время на поверхности
жизни господствуют, по-видимому, старые явления. Но в старых процессах
теперь становятся заметны некоторые новые черты". 5 Соловьев. Т. 5. М.,
1882. С. 53; ПСРЛ. Т. 8. С. 216. ^ Здесь автор неточен: текст о кра-
мольниках принадлежит не тверскому летописцу, а московскому. ПСРЛ. Т.
18. СПб., 1813. С. 271. ^ Текст, добавленный автором при подготовке пер-
вого издания. ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого изда-
ния

КОММЕНТАРИИ

вместо опущенного текста литографии и заметок к нему: "Увлекаемые ре-
лигиозными интересами (движением), и мелкие (православные) князья Запад-
ной Руси (самостоятельные владетели), еще не утратившие вполне прежней
самостоятельности в своих владениях (княжествах) под легкою властью (ру-
кою) великого князя Литовского, начали один за другим приставать к Моск-
ве как к своему религиозному центру (в 1499 г. писали из Литвы: "Ино на-
ша Русь вельми ся с Литвою не любят") или временно соединялись по нацио-
нальной солидарности в черниговских. (Гегемония военная при администра-
тивном обособлении. Переход союза в гегемонию-вассалы и сюзерены: Одо-
евские и др.; по разрядным - обеспечение союза уделами-договор суз-
дальского князя с Василием Темным 1451 г. Союзные в служебных)". СГГД.
Ч. 1. N80.
^ Далее в литографии шел текст и заметки к нему, опущенные автором
при подготовке первого издания: "Когда Иван III вступил на стол отца, в
Центральной и Северной Руси существовало еще много вполне самостоя-
тельных или полунезависимых политических миров. По их политическому уст-
ройству их можно разделить на два разряда; то были или вольные города
(три), или княжества. Эти княжества принадлежали трем (двум) русским (да
4-я литовская) княжеским линиям: Ростислава смоленского, Всеволода III и
старшего Святослава черниговского (и князья вязем-ские). К князьям Все-
володова племени принадлежали великие и удельные князья московские,
тверские, ярославские и ростовские. Потомству Святослава черниговского
принадлежали Великое княжество Рязанское и многочисленные мелкие
удельные княжества по верхней Оке и Десне, по восточной стороне Днепра,
в Северской земле, признававшие над собой в XIV-XV вв. власть литовского
государя (большей частью подчинились при Витовте)". Соловьев С. М. Учеб-
ная книга русской истории (далее: Соловьев. Учебная книга). М., 1880. С.
66. То были княжества Новосильское (Тульской губ.), Оболенское, Воро-
тынское (Калужской губ.), Одоевское (Тульской губ.), Белевское (Тульской
губ.), Мезецкое (Калужской губ.) и др. (Кн. Бельские с отчиной. Со-
ловьев. История. Т. 5. С. 138; Гедиминовичи и Мстислав православные в
1490-х гг.; Василий Иванович, внук Шемяки, новгород-северский, Семен
Иванович можайский, черниговский и стародубский. Все за веру отпали
(см.: Сборник русского исторического общества (далее: РИО). Т. 35. С.
378; переговоры 1503 г.: "не хотя отступити от греческого закона"). Ср.:
Соловьев. История. Т. 5. С. 134,166,405.
^ "Потом Печора и Югра и Вогуличи". Соловьев. История. Т. 5. С. 88,
89.
^ Соловьев. История. Т. 5. С. 54.
^ "Вяземские и Мезецкие, и Шемяка с Можайским". ПСРЛ. Т. 4. С. 161,
162; Соловьев. История. Т. 5. С. 122,138.
^ Далее в литографии следовало дополнение, опущенное автором при под-
готовке первого издания: "В первый раз отнял у Глеба Святославича обма-
ном 1396 г.; после поражения на Ворскле 1399 г. город призвал Юрия Свя-
тославича в 1400 г. В 1409 г., когда Юрий ездил в Москву за помощью,
вновь Витовт захватил Смоленск, а Юрий бежал в Новгород".
^ "Окончательно Стародубское и Северское 1523 г. Кн. Ф. Мстиславский
в 1526 г. без вотчины". Соловьев. История. Т. 5. С. 345.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Со-
ловьев. История. Т. 5. С. 346.
^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии и заметок к нему: "Под влиянием удельного
раздробления Руси в русских умах удельных веков (исчезла) стала меркнуть
мысль о единстве Русской земли. Теперь, когда вся Великая Россия объеди-
няется под одной политической властью, эта

забытая мысль о единстве Русской земли воскресает (идея национального
государства. Мысль о единстве национальном жила в народе, но стремление
к политическому единству в московской правительственной среде. Отличие
от земского в XII в.). Любопытно, что (мысль) это стремление возникло и
разрабатывается прежде всего в московской правительственной среде путем
внешних сношений и столкновений и уже оттуда, из правительственного кру-
га, проникает в общество. (Москва будит идею национального единства в
обществе. Внешние сношения и столкновения будили это стремление; Москва
с Тверью, Рязанью; теперь Русь с Польшей, немцами, Литвой. Прежде вой-
ны-усобицы русских князей, теперь борьба народа.) Все сношения и столк-
новения усиленно вызывали мысль о народности, о народном государстве.
Первой провозвестницей этого стремления (мысли) является московская дип-
ломатия Иванова времени; прежде всего мы встречали ее в московских дип-
ломатических бумагах".
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании заметок к литографии: "Идея единодержавия у Ивана III". РИО.
Т. 35. С. 225,380; Соловьев. История. Т. 5. С. 177,186,187.
i^ "Заявление в Крыму и легитимизировал его признанием "государя всея
Руси" с литовской стороны в договорах 1494 и 1503 гг. Новый характер
войн-не случайные ссоры, а национальная борьба". Соловьев. История. Т.
5. С. 148,149.18-18 Текст, добавленный автором при подготовке первого
издания.
ЛЕКЦИЯ XXVI
^ - i* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "Прежде всего они заметно подействовали
на политическое самосознание московского государя и великорусского об-
щества. Новая политика вызвала в московских правительственных умах ряд
новых политических, если не отчетливых понятий, но помышлений".
^ "Рост его политического самосознания и его государственной власти,
внешние и внутренние причины его по началу". Соловьев. Учебная книга.
Гл. XXV. 2 "Новых отношений". Чичерин. С. 258.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. * "Точно
человек в новом костюме, вышедший из рабочих в баре; по обстановке и
костюму подбирать походку и физиономию вырабатывает".
5 Соловьев. История. Т. 5. С. 70.
6 Герберштейн. С. 19-22; Соловьев. История. Т. 5. С. 71.7 - 7* Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания. ^ [Сказания князя
Курбского. 2 изд. СПб., 1842 (далее: Курбский). С. 178].
^ "Новизна этого брака-политическая демонстрация-принятие византийс-
кого наследства; 3-й Рим: идея или притязание, как приданое". ^ Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания. 1" Соловьев. Исто-
рия. Т. 5. С. 217-220.
^ "Наследование империи". Русская историческая библиотека (далее:
РИБ). Т. 8. СПб., 1884. С. 31-32.12 Соловьев. История. Т. 5. С.
176-178.
- i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании материалов литографии и дополнений к ней.
14 рИО. Т. 35. С. 223.
15 "В договорах с волоцкими племянниками 1497 г. "; СГГД. Ч. 1. N 129.
С. 333. l6 - i6* Текст, добавленный автором при подготовке первого изда-
ния

КОММЕНТАРИИ

на основании заметок к литографии. ПСРЛ. Т. 7. С. 231; Соловьев. Ис-
тория. Т. 6. М., 1886. С. 228. ^ РИО. Т. 71. С. 231.
^ [Жданов И. Н. Повести о Вавилоне и Сказание о князьях Владимирских.
СПб., 1891; Карамзин. Т. II. СПб., 1842. Прим. 220]. i"° [РИБ. Т. 6.
СПб., 1880. Стб. 576]. ^ Соловьев. История. Т. 5. С. 164. ^ Там же. С.
165.
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Новое основание верховной власти повело к уяснению ее
новых задач".
20 - 20* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
[РИО. Т. 71. СПб., 1892. С. 231]. ^ Соловьев. История. Т. 5. С. 64,65.
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии и заметок к нему: "Может быть, Иван и не
выражал своих мыслей в такой обработанной литературной форме, но при-
сутствие их заметно у него по его деятельности. Почувствовав себя в но-
вом положении, действуя в новой обстановке, уяснив себе высокое проис-
хождение своей власти и связь с нею, (новые) полномочия (права) и обя-
занности, Иван завел и новый государственный обряд, в котором, может
быть, всего нагляднее высказались успехи политического сознания московс-
кого государя. Предшественники Ивана, великие князья московские, просто
садились на стол отцов и дедов. Иван III нашел это недостаточным и уста-
новил обычай венчать преемника на царство торжественным церковным обря-
дом коронования. У Ивана от первой жены был (старший) сын Иван, который
уже при отце носил звание великого князя, но умер раньше отца, в 1490 г.
После него остался сын Дмитрий. Этого 15-летнего внука Иван и назначил
по новому порядку в нисходящей (линии) своим преемником помимо своего
сына от второй жены, Софьи, - Василия (назначение преемника при своей жиз-
ни с титулом великого князя-с Василия Темного для упрочения нового по-
рядка преемства власти)". 23 Соловьев. История. Т. 5. С. 73,74.2^
"Значение акта для нового порядка-обычай [превратился] в закон в духов-
ной 1572 г." Соловьев. История. Т. 5. С. 73; Т. 6. С. 209; Карамзин. Т.
VI. СПб., 1842. Стб. 172,173; "Диадема, широкий отложной воротник, оже-
релье-подлинность этих царских украшений остается на ответственности
тогдашней московской археологии". Гербер-штейн. С. 33,37; Карамзин. Т.
II. Стб. 90. Прим. 220; Сабинин. О бармах // Русский исторический сбор-
ник. Т. 3. Кн. 3. М., 1839. С. 299,305; Висковатов А. Историческое опи-
сание одежды и вооружения российских войск. Ч. 1. СПб., 1899. С. 17,18;
Прим. 50,52. Рис. 20.
25 Далее в литографии следовал текст и заметки к нему, опущенные ав-
тором при подготовке первого издания: "После 1502 г. Иван разжаловал
внука и назначил преемником своего сына Василия (род. март 1479), кото-
рый и по смерти отца повторил над собою торжественный обряд венчания.
Вот почему Василий Первый назывался в актах помазанником божиим. Таковы
были формы, в которых высказывалось новое сознание верховной властью
своих прав и обязанностей (взгляд на особенности этой власти, церков-
но-политическое ее значение)". Соловьев. Т. 5. С. 77. Прим. 84; Карам-
зин. Т. VII. СПб., 1842. Прим. 1; Остроумов. С. 145 и след. [Речь идет о
работе профессора Харьковского университета М. А. Остроумова, читавшего
там на юридическом факультете курс истории церковного права. Это могло
быть и литографированным изданием курса его лекций]. 2б - 2б* Текст, до-
бавленный автором при подготовке первого издания.

2^ [ПСРЛ. Т. 4. С. 271,272; Соловьев. Т. 5. С. 76].
27 Соловьев. Т. 5. С. 173,174; Он же. Учебная книга. С. 94.
28 СГГД. Ч. 1. N 144; Чичерин. С. 254 и след.
29 "Только старший удел следующему брату без раздела". Бестужев-Рю-
мин. Т. 1. С. 403,404.
^ Далее в литографии следовал текст и заметки к нему, опущенные авто-
ром при подготовке первого издания: "Наконец, 5) по договорным грамотам
со своими удельными братьями Иван III (впервые добился) присвоил одному
себе права (исключительно) вести сношения с иноземными государствами.
Удельный князь мог сноситься с чужими государями только с ведома и сог-
ласия своего великого князя. Князь Василий был в истории Московского го-
сударства первым государем в настоящем политическом смысле этого слова
(престолонаследие-договор; мысль о единодержавии, Иван-дочери). Таковы
были практические последствия (вышедшие), выработавшиеся из нового
взгляда верховной власти на свое значение, на свои права и обязанности
(при Иване III и его сыне; внук шагнул дальше; новое понятие самодержа-
вия в полемике с Курбским)". Соловьев. Т. 5. С. 176,177; [Курбский. С.
155 и след. (Послание царя и вел. кн. Иоанна... князю Андрею Курбско-
му)].
^ - 3l* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания
вместо опущенного текста в литографии и заметки к нему: "В дальнейшем
своем развитии этот взгляд, так возвысивший старшего великого князя над
удельными, повел к попытке уничтожения самого удельного порядка (титул
царя в 1547 г. постоянный и признание патриархами Востока; подчистка в
грамоте)". 31" [РИО. Т. 35. С. 224,225].
32 "Царство Русское составилось из Московского и других государств:
это удельные политические миры, хозяйства, вотчины, над которыми
царство, церковно-государственный союз. Так мысль о нераздельности вер-
ховной власти и государственной территории-новый элемент в составе госу-
дарства. Военная гегемония над союзными князьями. Происхождение идеи на-
ционального государства из политического объединения великорусского на-
рода с помощью новых политических впечатлений и практических умозаключе-
ний, скорее презумпций (фикции), предварявших факты. Элементы власти го-
сударя новые: неделимость, национальное всероссийское значение, пре-
емство от византийских императоров, всемирно-политическое представи-
тельство православия и церковно-политический авторитет. Филофей великому
князю Василию: "Во всей поднебесной один же православный христианский
царь; все христианские царства сошлись в одно твое царство". Москва - 3-й
Рим. Новая фаза в развитии верховной власти". Дополнения к актам истори-
ческим (далее: ДАЙ). Т. 1. СПб., 1846. N 146 (С. 249,2-й стб.), 222;
Послание старца псковского Елеазарова монастыря Филофея к великому князю
Василию Ивановичу^ Православный собеседник. Казань, 1863. Ч. 1. С.
337-348. зз Соловьев. История. Т. 6. С. 208.34-34 Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания.
35 ПСРЛ. Т. 6. С. 230,231.
36 Соловьев. История. Т. 5. С. 94.
37 Житие преподобного Иосифа Волоколамского, составленное Сав-вою,
епископом Крутицким, изд. К. Невоструева (далее: Житие Иосифа). Б. м.
Б. г. С. 54-58.
38 "[Был в Москве в] 1517 и 1525 гг. ". Герберштейн. С. 28; Соловьев.
История. Т. 5. С. 367.39-зэ Текст, добавленный автором при подготовке
первого издания.

КОММЕНТАРИИ

ЛЕКЦИЯ XXVII
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании дополнений к литографии. 2 ПСРЛ. Т. 8. С. 82.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания на основании дополне-
ния к литографии. ^ Ключевский. Боярская дума. 3 изд. С. 239,240. б Там
же. С. 236.
" "Влияние обстановки на понятия и чувства, при ней воспитанные... ".
Ключевский. Боярская дума. 3 изд. С. 241,242. ^ Ключевский. Боярская
дума. 2 изд. М., 1883. С. 261-265. ^ Текст, добавленный автором при под-
готовке первого издания, частично на основании материалов литографии.
Соловьев. История. Т. 4. С. 184 и след.; Т. 7. С. 16,17.
io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнения к литографии вместо ее опущенного текста: "Чтобы
объяснить этот своеобразный порядок, возьмем два простые (простейшие)
схематические примера. Положим, что двое Бутурлина, дядя с племянником,
назначены служить вместе, в одном ведомстве и с иерархическим подчинени-
ем одного другому; первый, как старший, на высшую должность, второй на
низшую. При этом соображали, на столько ли дядя старше племянника, на
сколько его должность выше должности последнего (способ вычисления стар-
шинства). Далее, положим, на те же должности назначены князь Одоевский с
Бутурлиным. Прежде Одоевские всегда шли по службе выше Бутурлиных. Так
они должны идти и теперь; но при назначении соображали, на столько ли
превосходство, принадлежавшее Одоевским, поднимало их выше Бутурлиных,
на сколько выше должность, указания данному Одоевскому, должности данно-
го Бутурлина. Итак, каждая боярская фамилия и каждое лицо этой фамилии
занимали и вне службы постоянное и определенное положение среди других
боярских фамилий и лиц. Это положение, независимое от службы, было дос-
тоянием каждой фамилии и каждого лица, унаследованным от родоначальника
и всех предков. Это наследственное положение служило фамилии, и лицо
среди других служилых лиц и фамилий называлось "отечеством" этой фамилии
и лица. [Происхождение наших отчеств"}.
II Временник Московского общества истории и древностей российских
(далее: Временник МОИДР). Кн. VI. М., 1850. Смесь. С. 16 ("Счет мест").
12 - Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
текста литографии, опущенного при подготовке первого издания: "Родосло-
вец-это поколенная роспись фамилий, начиная от ее родоначальника. Разря-
дами назывались приказные книги, в которых из году в год записывались
все служебные назначения, даваемые лицам знатных фамилий". {Милюков П.
Н. Официальные и частные редакции древнейшей разрядной книги // ЧОИДР.
1887. Кн. 2; Милюков П. Н. К вопросу о составлении разрядных книг// Жур-
нал Министерства народного просвещения (далее: ЖМНП). 1889. N 5. С.
165-194].
l^ - i^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании перередактированного текста литографии и дополнений к ней.
1^ "Наше Уложение". Соловьев. История. Т. 7. С. 16.14 "с 1620 г. без
мест". СГГД. Ч. 3. М., 1822. N 52. i^ - i^* Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания на основании перередактированного текста
литографии и дополнений к ней.

1^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "ибо отношение по родословцу не соответствовало от-
ношению по разрядам. Думаю, что сказанное несколько уяснит вам мудрые
местнические отношения. Сущность их состояла в том, что служебное отно-
шение фамилий определялось служебными отношениями их родоначальников, а
служебное отношение лиц - генеалогическим расстоянием потомков от пред-
ков, сеть отношений служебно-генеалогических, существовавших (и уста-
новленных службой предков) между служилыми фамилиями, накидывалась на
сеть должностей и должна была соответствовать последней. Отсюда можно
понять идею местничества".
15^ "Ограничения". Соловьев. История. Т. 7. С. 15. ^ Далее в литогра-
фии следовал текст, опущенный автором при подготовке первого издания:
"Тот же местнический счет обнаруживает в местничестве двоякую тенденцию;
оно стремилось: 1) замкнуть высшее управление в кругу родословных фами-
лий и 2) подчинить распределение должностей в управлении установившейся
когда-то раз навсегда классификации этих фамилий, указывая места в уп-
равлении отдельным лицам по их генеалогическому положению в своих фами-
лиях. Потому ценз, которым обусловливалось занятие руководящих должнос-
тей, можно назвать фамильно-генеалогическим".
1^ "Первые служебные случаи-обязательные прецеденты для последующих
поколений".
i - i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
l^ - l^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 1^
ПСРЛ. Т. 8. С. 82. l^ Соловьев. История. Т. 4. С. 186.
19 - 19* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
19^ "Отсылка головою". Котошихин Г. К. О России в царствование Алек-
сея Михайловича (далее: Котошихин). 2 изд. СПб., 1859. С. 35.20-20
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 21 Книги раз-
рядные. Т. 1. СПб., 1853. С. 206.22 - 22* Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания. 22" Соловьев. История. 3 изд. Т. 16. М.,
1882. С. 279.
ЛЕКЦИЯ XXVIII
1 СГГД. Ч. 1. N 24.
2 [ПСРЛ. Т. 8. С. 56].
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнения к литографии, часть которого была опущена: "Жизнь в
Москве как великорусском центре воспитала в них новые политические мечты
и заботы, но не дала ни новых средств, ни привязанностей; кроме нужды и
неволи, ничто не привязывало к Москве".
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании дополнения к литографии. 5 Соловьев. История. Т. 5. С. 72." Ка-
рамзин. Т. VII. СПб., 1842. Стб. 106.
" "По дву месяцах или по трех", по возвращении в Москву (29 окт.
1552). Карамзин. Т. VIII. СПб., 1842. Стб. 118,124-130; Курбский. С.
39.
8 РИО. Т. 35. С. 428.
9 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археог-
рафическою экспедициею имп. Академии наук (далее: ААЭ). Т. 1. СПб.,
1836. N 172. io "в 1518 г. ". Соловьев. История. Т. 5. С. 404-406; Мака-
рий.

КОММЕНТАРИИ

КОММБНТАРИИ

История русской церкви. 2 изд. Т. VI. СПб., 1887. С. 159 и след.
^ Родословная книга князей и дворян российских и выезжих (далее: Бар-
хатная книга). Ч. 1. М., 1787. С. 63.12 ААЭ. Т. 1. N 172 (С. 143).
^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания." ААЭ.
Т. 1. N 172 (С. 142-144). [Сравнить: ] "Курбский о митрополите Дании-
ле - прегордый и проклятый Даниил митрополит". Курбский. С. 42.
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "За все эти (разумные) лишние речи, вскрывшиеся на
следствии, Берсеня в 1525 г. (отрезали язык) и казнили на р. Москве".
Карамзин. Т. VII. Прим. 335; Соловьев. История. Т. 5. С. 71; Иловайский.
Т. 3. М., 1890. С. 54-57; Забелин. С. 603-605.
^ Жизнь князя Андрея Михайловича Курбского в Литве и на Волыни. Т.
1-II. Киев, 1849. С. 219,372; Карамзин. Т. IX. СПб., 1843. Стб. 33,34.
^ "Но письмо это (второе послание Курбского), кажется, доставлено уже
с 3-м, писанным 2 сентября 1579 г., а 4-е-29 сентября 1579 г. Так завя-
залась любопытная переписка, продолжавшаяся в 1560-1570 гг. Второе пос-
лание Ивана возобновило прерванную переписку в 1577 г. 2 октября".
{Курбский. С. 219,226,246,250. Прим. 323,319,299].
18-18 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнений к литографии. Курбский. С. 127,220.
i9 - i9* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
частично на основании перередактированного текста литографии. 1^ Со-
ловьев. История. Т. 6. С. 185; Курбский. С. 43.1' "Взгляд на историю
московских государей". Соловьев. История. Т. 5. С. 70,71; Курбский. С.
45.
i^ "Курбский не одиночный литературный голос боярства. В других сочи-
нениях из его же лагеря и у него признания, обмолвки, в коих затаенные
желания и антипатии отсвечиваются, не выражаясь прямо, и дают косвенный
ответ на вопрос".
20-20 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
[Курбский. С. 157,161,162]. 21 "в этом отношении он на точке зрения
деда". 22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания:
"Это новое понимание самодержавия. "Семо и овамо", как сам сознается
Курбский". Курбский. С. 157,162,171,172.
23 "Взгляд на задания царской власти". Курбский. С. 167-169,176,
194; Соловьев. История. Т. 6. С. 188.
2 - 24 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 25
Курбский. С. 179.
26-26 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии и дополнений к ней: "Каждая защищала уч-
реждение или обычай, на который не нападала прямо и открыто и противная
сторона. Стороны как будто не вполне понимали ДРУГ Друга. Вот своеобраз-
ный характер политической борьбы (разлада), которая шла между московским
государем и его боярством: это видимое отсутствие достаточной политичес-
кой причины для борьбы, это какое-то недоразумение. Стороны как будто
(обе стороны, кажется) не могли ни удержаться от этой борьбы, ни объяс-
нить ее (оправдать), сказать (уяснить себе), из-за чего они борются. Ес-
ли не объясняет вполне происхождение и мотивы борьбы, то хорошо характе-
ризует настроение боровшихся и помогает понять их поступки".

ЛЕКЦИЯ XXIX
1 Лекции предшествовал в литографии текст, опущенный автором при под-
готовке первого издания: "Излагая ход борьбы московского государя с его
боярами в XVI в., мы отметили одну своеобразную черту в ее характере:
это недостаток видимой политической причины для борьбы. Боровшиеся сто-
роны никак не могли (удавалось) объяснить друг Другу достаточно вразуми-
тельно, из-за чего они борются. Столь же своеобразен был и исход этой
борьбы".
2-2 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания." Да-
лее в литографии следовал текст и заметки к нему, опущенные автором при
подготовке первого издания: "Начавшиеся недоразумения повели к враждеб-
ным столкновениям, которые сопровождались попытками некоторых недо-
вольных (советников) бежать в Литву (удаление Сильвестра и Адашева).
Смерть (царицы) первой жены царя (Ивана) Анастасии в августе 1560 г.
окончательно расстроила (еще более отдалила его от доверенных) стоявший
у престола круг советников, не любивших родню покойной, Захарьиных".
* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 5 рИБ.
Т. 3. Стб. 221,222; Бестужев-Рюмин. Т. 2. Вып. 1. СПб., 1885. С. 259;
Соловьев. История. Т. 6. С. 181,182. ^ Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания.
7 Карамзин. Т. IX. Стб. 42.
8 РИБ. Т. 3. Стб. 249.
9 Карамзин. Т. IX. Стб. 44.1° Карамзин. Т. IX. Стб. 46. Прим. 136.
II "Новое государственное право закладывалось из случайного склада фак-
тов-царь хотел искусить свою исторически сложившуюся власть, испытать ее
силу в народе?" 12 Карамзин. Т. IX. Прим. 137.
1 - 13 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании заметок к литографии.
^ "Медынь, Вязьма, Суздаль, Устюг, Старая Русса и др. Новгород над-
вое". Карамзин. Т. IX. Стб. 46,49. Прим. 137; ДАЙ. Т. 1. N 52, XXXIX.
1 - 15 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. i - i^
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 18 "4 февра-
ля". Карамзин. Т. IX. Стб. 47,48. Прим. 140-143.19-19 Текст, добавлен-
ный автором при подготовке первого издания на основании заметок к литог-
рафии: "За монастырем между Арбатом и Никитской, потом в Александровской
слободе. В 1574 г. на Петровке. Слобода-горше египетской неволи". Карам-
зин. Т. IX. Стб. 47,50,51 и др. Прим. 152; Соловьев. Т. 6. С. 210.
Прим. 84; Тихонравов К. Владимирский сборник. М., 18^7 [Писцовая книга
Александровской слободы 1677 г. С. 168-174].
20 - 2о* Вместо данного текста, добавленного автором при подготовке
первого издания, в литографии следовал текст и заметки к нему: "Но про-
исхождение опричнины объясняется в связи с тем политическим столкновени-
ем, которым она была вызвана. Прежде всего в опричнине - ее политическую
(хозяйственную) форму и ее политическую цель. Форма, в какую облечено
это учреждение, была заимствована из преданий и обычаев старины: это был
удел. Самый термин "опричнина" взят из удельного языка: в княжеских гра-
мотах XIV в. опричнинами назывались те владения, какие выделялись в пол-
ную собственность княгиням-вдовам. По хозяйственной форме это - новое
устройство дворцового ведомства. Назначение опричнины как удела; извес-
тие Таубе о

КОММЕНТАРИИ

намерении царя отказать ее младшему сыну, а земщину-старшему". Карам-
зин. Т. IX. Прим. 137.
^ [Полное собрание законов Российской империи (далее: ПСЗ). Т. XXIV.
СПб., 1830. N 17906].
21 "Назначение Симеона Едигера главой земщины еще в 1565 г.; в 1573
г. ". Карамзин. Т. IX. Прим. 137; Соловьев. История. Т. 6. С. 210.22 Со-
ловьев. История. Т. 6. С. 212.2^23 Текст, добавленный автором при под-
готовке первого издания.
24 [ДАЙ. Т. 1. N 222. С. 372].
25 "Пришлые опричники". Карамзин. Т. IX. Стб. 49.2^ - 2^* Текст, до-
бавленный автором при подготовке первого издания на основании заметок к
литографии: "Мысль о политическом разрыве с землей в форме иноческого
отречения от мира". Карамзин. Т. IX. Стб. 42-51; Соловьев. История. Т.
6. Прим. 84; Временник дьяка Ивана Тимофеева // РИБ. Т. 13. СПб., 1891
(далее: РИБ. Т. 13). Стб. 272.2^ [Курбский. С. 80,124].
27-27 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "По мере упразднения уделов московский
государь все более чувствовал себя полным хозяином Русской земли. По ме-
ре того же упразднения уделов вокруг него становились потомки упразднен-
ных великих и удельных князей, собиралась притязательная аристократия,
составившая верхний слой правительственного класса, с которым царь дол-
жен был править объединенной землей". Ключевский. Боярская дума. 3 изд.
С. 361,362.
28-28 Текст, добавленный автором в рукопись тома, готовую для типог-
рафского набора.
2^ Ключевский В. О. Смена. Боярство и дворянство // Русская мысль.
1899. Кн. 1. XXII.
^ См. литографированный курс "Древней русской истории" Ключевского,
изданный Ал. Юшковым в 1887 г. (С. 203).
- ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании материалов литографии и заметок к ней: "Эпистолия Ивашки Перес-
ветова к Иоанну. Идея личной заслуги. Против рабства. О верных слугах в
духовной. Чада Авраама. Демократический состав опричнины. Господство
дьяков. Мысль истребить бояр. Опричники-палачи, не могли править землей
(могли лишь пугать); [Иван IV] тяготился сложившимся порядком, но не
умел его перестроить и решил расстроить. "Заповеда своей части оную
часть людей насиловати и смерти предавати и домы их грабити". Боролся с
боярами, считая за ничто народ". ПСРЛ. Т. 4. С. 318; Попов А. Изборник
славянских и русских сочинений и статей (далее: Изборник). М., 1869. С.
165-167; Карамзин. Т. IX. Стб. 49,53. Прим. 849,169,148; Соловьев. Т.
6. Прим. 84; Курбский. С. 216,374; Ключевский. Боярская дума. 3 изд. С.
366.
32 - 32* Текст, добавленный автором в рукопись тома, готовую для ти-
пографского набора.
^ [Челобитная И. С. Пересветова царю Ивану IV / Изд. С. А. Белокуров
// ЧОИДР. Кн. 4.1902. Разд. II. С. 1-14]. 32° [Карамзин. Т. IX. Прим.
405].
- ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 34-34
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 35 "Ни заго-
вора, ни покушений". Карамзин. Т. IX. Стб. 57 и след. зб-зб Текст, до-
бавленный автором при подготовке первого издания. 37 Одерборн. CM.:
loannis Basilidis Magni Moscoviae ducis vita a Paulo Oderbornio tribus
libris conscripta // Rerum Moscovitarum auctores varii. Frankfurt a/M.,
1600. P. 240-324.
38-38 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании заметок к литографии: "Сам себе наветник быв - Иван

Тимофеев. Опричнина-политическая игра, "смяте люди вся; тако божиими
людми играя; двоеверны сотвори". РИБ. Т. 13. Стб. 272; Платанов С. Ф.
Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как истори-
ческий источник (далее: Платанов. Сказания). СПб., 1888. С. 136; "Взгляд
на опричнину как социальную усобицу". Изборник. С. 183; "крамолу". Со-
ловьев. История. Т. 6. Прим. 84; "Взгляд летописи на бессмыслицу
царствования. Неудачи последних лет: 40 тысяч ратников погибло в 1579
г. ". ПСРЛ. Т. 4. С. 318,319; "Пророчество Курбского". Ключевский. Бо-
ярская дума. 3 изд. С. 302.
ЛЕКЦИЯ XXX
^ "Наклонность к драматическому выражению". Карамзин. Т. VIII. Стб.
102; Т. IX. Стб. 441; Соловьев. История. Т. 6. Прим. 136.2 Курбский. С.
183.
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на ос-
новании дополнений к литографии.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании дополнений к литографии: "Мысль о немецком происхождении". Избор-
ник. С. 183,313; Карамзин. Т. IX. Стб. 8-12,20,43. Прим. 166; Со-
ловьев. История. Т. 6. С. 39-42,382,393.5-5 Текст, добавленный авто-
ром при подготовке первого издания. ^ "Как современники (смотрели) на
перемену характера (Ивана)". Изборник. С. 183.
7 - 7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании заметок к литографии.
7 "Знакомство с немецким, польским языком". Карамзин. Т. IX. Стб.
^51. [Прим. 465J. 7 "Наклонность мякнуть".
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания: "С Фи-
липпом в Успенском соборе. 1568 г. ". Карамзин. Т. IX. Стб. 61. Прим.
195; Соловьев. История. Т. 6. С. 202.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 10-10
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
заметок к литографии. {Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. II. М.,
1937. С. 431. Прим. к с. 206].
II "Имел особливую остроту и память от божественного писания. В св.
писании искусен". Курбский. С. 230; Карамзин. Т. IX. Прим.
157.
12-12 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнения к литографии, вместо опущенного текста: "Вопрос
состоял в точном определении отношения самодержавной власти московского
государя к новому московскому боярству в том положении, как оно заняло в
государстве; но царь Иван еще менее своих предков умел определить это
отношение".
i3 - i3* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
13" [РИБ. Т. 13. Стб. 1275,1276].
13^ [РИБ. Т. 13. Стб. 620,707; И. М. Катырев-Ростовский]. 14-14
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 15 "Так и
тогда думали. Пророчество Курбского". Платанов. Сказания. С. 136; Клю-
чевский. Боярская дума. 3 изд. С. 302.
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. [Ка-
рамзин. Т. VIII. Стб. 122; Т. IX. Стб. 258].
17 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготов-
ке первого издания: "Изучив положение боярства в Московском государстве,
перейдем к изучению других классов русского общества".

КОММЕНТАРИИ

ЛЕКЦИЯ XXXI
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании дополнения к литографии. Ключевский. Боярская дума. 3 изд. С. 79.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания: "Это не
классы, а параллельный ряд классов".
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Уже до половины XV в. московский двор был многочислен-
нее дворов всех других княжеств,. великих и удельных, существовавших на
Руси. Уже до Ивана III на московской службе можно насчитать до 40 знат-
ных боярских фамилий, не говоря о фамилиях средних и низших вольных
слуг". ^ Карамзин. Т. VI. Прим. 201.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на осно-
вании материалов литографии и заметок к ней. ПСРЛ. Т. 3. СПб., 1841. С.
201; Соловьев. История. Т. 5. С. 40-42.
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, частично
на основании дополнений к литографии. "Котошихин. С. 22; Владимирс-
кий-Буданов. Вып. 2. С. 167. Ст. 80. ^ Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания, частично на основании материалов литографии
и заметок к ней. Карамзин. Т. X. СПб., 1843. Стб. 137. Прим. 402. ^ "915
родов". Бархатная книга. Ч. 1.
^ "Каждый чин [делился] на сотни с головами преимущественно из
стольников (жилецких не менее 8 сотен в 1658 г.)". ААЭ. Т. IV. СПб.,
1836. N 103; Маржерет. Состояние Российской державы и великого княжества
Московского / Пер. Н. Устрялова. СПб., 1830 (далее: Маржерет). С. 51,69
("выбор"). Карамзин. Т. X. Стб. 137." Владимирский-Буданов. Вып. 2. С.
168. Ст. 81. ^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого изда-
ния. "^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
ПСРЛ. Т. IV. С. 319; Дж. Флетчер. О государстве Русском (далее: Флетчер)
СПб., 1905. С. 48,49; Маржерет. С. 57,58; Карамзин. Т. X. Стб. 137,
138.
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Гер-
берштейн. С. 76.
- ^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании материалов литографии. Следующий текст литографии был
автором опущен: "Пограничные жители, привыкнув к этим ежегодным нападе-
ниям, держали очень мало скота; только свиньи гуляли в степи на просто-
ре, охраняемые магометовым законом. Так в XVI в. на южной границе Мос-
ковского государства повторялись начальные явления, какие описывает
древняя Киевская летопись XI-XII вв., рассказывая о печенегах и полов-
цах". Флетчер. С. 59,61; Герберштейн. С. 144; Извлечение из сочинения
Михаила Литвина (далее: Литвин). Мемуары, относящиеся к истории Южной
Руси. Вып. 1. Киев, 1890. С. II, 21 и др.; Ляскоронский В. Г. Гильом Ле-
валлер де Боплан и его историко-географические труды относительно Южной
России. Киев, 1901. С. 22-25; Багалей Д. И. Очерки по истории колониза-
ции степной окраины Московского государства (далее: Багалей). М., 1887.
С. 9-II, 68-89; Список с челобитной В. В. Полозова // Русский архив. М.,
1865. Стб. 19-24.
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "... в полки, а полки в целые армии, из
которых одну ставили на Клязьме у Владимира или на Волге под Нижним,
другую-на Оке (под Коломной или выше, под Тулой),

третью-на Угре или в другом месте по литовской границе". [Заметки: ]
"Всадники из детей боярских. Стрельцов-12 тысяч, казаков пеших - 6 тысяч,
4,5 тысяч наемных иноземцев, 80 тысяч всадников, всегда готовых и полу-
чавших постоянное жалованье". Флетчер. С. 49; Карамзин. Т. X. Стб. 137;
АИ. Т. 2. СПб... 1841. N 355. С. 426; Разрядная книга 7067 г. // Синбирс-
кий сборник. Т. 1. М., 1845. С. 135; Соловьев. История. Т. 7. С. 21.
i7 - i7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании материалов лекции "Курса", прочитанной 13 марта 1892 г. Марже-
рет. С. 52 и след.; Беляев И. Д. О сторожевой, станичной и полевой служ-
бе на польской украйне Московского государства до царя Алексея Михайло-
вича (далее: Беляев). М., 1846. С. 7-9,38; Багалей. С. 85; См.: Голиков
И. И. Деяния Петра Великого. 2 изд. Т. 13. М., 1840. С. 484; Сторожев В.
Н. Рязанские засечные книги XVII века // Труды Рязанской ученой архивной
комиссии. 1890. N 4. С. 48-55; N 5. с. 68-74.
г - г^ Текст, добавленный автором при подготовке второго издания (1908
г.) вместо слов, имевшихся в первом издании: "уклонялась к югу".
^ В первом издании далее следовал текст: "к юго-востоку", опущенный
автором при подготовке второго издания.
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "... о котором еще говорят известия XIII в., хотя потом
оно становится незаметно".
19-19 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
"Так преобразился основной элемент экономического склада удельного об-
щества-привилегированное землевладение: из привилегированного вольного
оно превратилось в служилое, обязанное службой. Жалованье ежегодь". Ко-
тошихин. С. 80.
ЛЕКЦИЯ XXXII
^ В наборном экземпляре текст лекции отсутствует, за исключением на-
чала (С. 263,264).
2 - 2* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Неволин К. А. История российских гражданских законов // Полн. собр. соч.
Т. 4. СПб., 1857. С. 196.2° [АИ. Т. 1. N 264].
2 Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. СПб.,
1868. С. 32 и след. з [СГГД. Ч. 1. N 23]. * [СГГД. Ч. 1. N 40].
5 Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Не встречаем ни одного случая, чтобы в XIV и начале XV
в. бояре (или) и вольные слуги получали от князя земли за свою службу".
б [СГГД. Ч. 1. N87].
" Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Чтобы яснее представить себе происхождение этого (по-
местного) владения, повторим еще раз процесс его возникновения и разви-
тия. При удельных княжеских дворах различались два рода службы: служба
вольная, военно-административная, и служба полусвободная, дворцово-хо-
зяйственная. Служба вольная вознаграждалась кормлениями, судебно-адми-
нистративными должностями, служба дворцовая-земельными дачами. Первая
служба имела личный характер, условия ее не простирались на землевладе-
ние; вторая имела характер поземельный, неразрывно связана была с зем-
левладением, им условливалась и его обусловливала. Так в удельные века
(образовались) сложились два типа (разряда) княжеских слуг (землевла-
дельцев); слуги

КОММЕНТАРИИ

(одни) первого типа (разряда) назывались боярами и слугами вольными,
а другие-слугами дворскими, т.е. дворцовыми. С объединением Северной
Руси в положении тех и других произошел важный переворот, сблизивший оба
рода службы; с одной стороны, служба вольных людей перестала быть
вольной, с другой-хозяйственная служба дворцовых слуг смешалась с воен-
но-административной службой вольных слуг (людей). Соответственные этому
перемены произошли и в служилом землевладении (на вотчины вольных слуг
пали служебные повинности их владельцев; землевладением дворцовых слуг
стала обеспечиваться ратная служба): вольные слуги стали получать за
свою ратную службу казенные земли в пользование, подобно слугам дворцо-
вым, а слуги дворцовые, по-прежнему пользуясь казенными землями, теперь
обязывались нести с них ратную службу. Как скоро исчезла воля слуг
вольных и ратная повинность была одинаково разложена (на земли) по земле
на всяких слуг, прежних вольных и дворцовых, казенные земли, которыми
обеспечивалась служба тех и других, получили характер поместий (зачерк-
нуто: "Вместе с тем всяким слугам стали давать земельные дачи в пользо-
вание под условием службы. Эти земельные дачи и получили название помес-
тий)... Только поместье обеспечивало не дворцовую, а ратную службу своих
владельцев. Такая перемена становится заметна во второй половине XV в. ".
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ [Пере-
писная книга по Новгороду].
^ [Древняя российская вивлиофика (далее: Вивлиофика). 2 изд. Т. VIII.
М., 1789. С. 1-34].
" "Еще при Герберштейне". Герберштейн. С. 26,76. ^ [Боярская книга
1556 г. Архив историко-юридических сведений, относящихся до России /
Изд. Н. Калачова. Кн. 3. СПб.; М., 1861. Отд. III. С. 25-88].
- ^ В литографии - к половине XVII в. ".
^*'^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания час-
тично на основании перередактированного текста литографии. ^ ДАЙ. Т. 1.
N 52.
^ Историко-юридические материалы, издаваемые Московским архивом ми-
нистерства юстиции. Вып. 1. Указная книга Поместного приказа (далее:
Указная книга). М., 1889.
^ "Пешие гарнизоны и территориальные походные полки или батальоны".
Карамзин. Т. X. Стб. 138.
^ "В XVII в. с 25 дворов по конному человеку за помещиком. Указ 14
марта 1680 г. ". ПСЗ. Т. II. СПб., 1830. N 806; "Уравнительные оклады и
писцовый наказ 1556 г. Указ 1604 г. о 200 четях. Сверх самого в случае
нужды двое с 100 четвертей, 2-й обозный или в конец пеший. Собственная
рота". Судебник государя... Иоанна Васильевича, изд. В. Н. Татищевым
(далее: Татищев. Судебник). М., 1768. С. 133; 142, б; 238.
"О 110 знатных. Всем чинам до выборных и даже городовых дворян вклю-
чительно ежегодно выдаются денежные оклады; городовым детям боярским раз
в 6-7 лет". Флетчер. С. 48,49; Маржерет. С. 56,57; "Дела о поместьях.
О царском дворе 1610-13: дьяки (четвертей) дают ежегодно жалованье боя-
рам, и всем думным людем, и дворянам, и детям боярским, а городовым де-
тям боярским, коли службы нет, в 5-й год дают и больше". АИ. Т. 2. N
355. С. 423; ДАЙ. Т. 1. N 52.
^'^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии и заметок к ней: "... по тысяче четей и бо-
лее; потом за службу оклад этот увеличивался. Думные люди иногда имели
поместья в 1500,2 тысячи и более десятин в трех полях (7 тысяч-максимум
до стольника и ниже... 450 дес. пашни и 350 рублей

на наши деньги едва ли не средний оклад провинциального дворянина,
5-12 рублей). Провинциальные дворяне и дети боярские получали оклады от
100 до 500 четей; впрочем, бывали оклады больше и меньше этого". Гер-
берштейн. С. 26; Маржерет. С. 57; {Рождественский С. В. Служилое землев-
ладение в Московском государстве в XVI веке (далее: Рождественский).
СПб., 1897. С. 248 и след. ]. l" (Котошихин. С. 80).
i7 - i7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании нескольких фраз, имевшихся в литографии.
^ Маржерет. С. 56,57; [Герберштейн. С. 26; Татищев. Судебник. С.
135]. [У Ключевского в данном случае имеются неточности: 1) Герберштейн
говорит не о городовых детях боярских, а о взятых на службу ко двору. 2)
Жалованье городовым детям боярским в середине XVI в. определялось не Су-
дебником 1550 г., а Уложением о службе 1555 г. ]. 1^ Владимирский-Буда-
нов. Вып. 2. С. 168. Ст. 81. ^ Далее в литографии следовал текст, опу-
щенный автором при подготовке первого издания: "При этом верстании пра-
вительство вообще наблюдало, чтобы на двоих служилых людей, отца с сыном
или двух братьев, приходилось поместья не более 500 четей. Если у отца
поспевали на службу три или более трех сыновей, то одного из них, обык-
новенно меньшего, при поместье в 500 четей припускали к отцу, а ос-
тальных верстали в отвод". ^ "Обилие помещиц за двумя и тремя мужьями".
20 "Указ 1634 г. - 20%. Отставка от службы. О поместьях". Указная книга.
С. 105,209,210; Соборное уложение 1649 г. Гл. XVI. 30; [ПСЗ. Т. 1.
СПб., 1830. С. 78]; ДАЙ. Т. 1. N 47; 52. XII, XXV.
ЛЕКЦИЯ XXXIII
i [При подготовке лекции XXXIII к первому изданию автор сильно пере-
редактировал и перекомпоновал весь соответствующий текст литографии].
2-2 в литографии следовало: "с половины XVII столетия". з-з Текст,
добавленный автором при подготовке первого издания. 4 [Владимирский-Бу-
данов. Вып. 2. С. 170. Ст. 85; 2 изд. Вып. 3. Киев, 1885. С. 28-32].
5 [Владимирский-Буданов. Вып. 3. С. 32-34]. ^ Текст, добавленный ав-
тором при подготовке первого издания. - " Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания на основании дополнения к литографии,
^Далее в литографии следовал текст и заметки, опущенные автором при
подготовке первого издания: "Благодаря этому уже к концу XVII столетия
огромное количество бывших поместных земель вошло в состав вотчинного
землевладения. По некоторым цифрам мы можем приблизительно определить,
какое огромное количество земли было сосредоточено в служилых руках уже
к концу XVII в. (150 тысяч [ратников] на 150 десятин=22 миллиона 500 ты-
сяч десятин из 407 миллионов десятин Европейской России без Финляндии и
Привисленских губ.)". Котошихин. С. 118,119.
9 - 9* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании дополнений к литографии.
^ Павлов-Сильванский Н. П. Государевы служилые люди. СПб., 1898. С.
216,217.
io - lo* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании нескольких фраз, имевшихся в литографии.
1^ Ключевский В. О. Подушная подать и отмена холопства в России //
Русская мысль. 1886. Кн. V. С. 119. ^ [Ключевский В. О. Состав предста-
вительства на земских соборах

14 В. О. Ключевский, т. 2

КОММЕНТАРИИ

Древней Руси // Русская мысль. 1892. Кн. 1. XV. С. 153,161; Дьяконов
М. А. Городовые приказчики // ЖМНП. 1900. N 1. С. 55-87].
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Ими же вызывались и периодические съезды уездного дво-
рянства, следы которых появляются уже в царствование Ивана Грозного".
^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания [ср.:
Рождественский. Гл. IV]. ^ [Флетчер. С. 47].
14-14 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания: "Ти-
пы городов XVI в. - северный и южный, замосковный и степной". Чечулин Н.
Д. Города Московского государства в XVI в. СПб., 1889; Платонов С. Ф.
Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. СПб.,
1899. Гл. 1.
^"'^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
"Разряжение крестьянского двора и экономическая завязка крестьянской
крепости".
ЛЕКЦИЯ XXXIV
Текст лекций XXXTV и XXXV отсутствует в литографии и написан автором
при подготовке 2-й части "Курса" к первому изданию, причем в наборной
рукописи обе лекции представляют собой вставку, сделанную карандашом.
Эти лекции Ключевский писал на основании своей работы "Древнерусские жи-
тия святых как исторический источник" и собранных им материалов по мо-
настырской колонизации и землевладению, не вошедших в указанную моногра-
фию (ныне хранятся в рукописном собрании Института истории СССР Академии
наук СССР, ф. Ключевского).
^ [Славяно-русские сочинения в пергаментном сборнике И. Н. Царского
// ЧОИДР. 1848. Кн. 7. Отд. II. С. 37]. 2 В первом издании следовало "с
XIII в. ".
^ [Иконников В. Опыт исследования о культурном значении Визан-тии в
русской истории. Киев, 1869. С. 102-166].
* [Житие... Трифона (далее: Житие Трифона) // Православный собесед-
ник. 1868. N X. С. 75-80].
ЛЕКЦИЯ XXXV
^ {Ключевский. Жития святых. С. 344,345].
2 {Хрущев И. П. Исследование о сочинениях Иосифа Санина (далее: Хру-
щев). СПб., 1868. С. 97,98,255-260]. ^ {Ключевский. Жития святых. С.
342,343; Житие Трифона]. * Милютин В. А. О недвижимых имуществах духо-
венства в России // ЧОИДР. 1859. Кн. 4. Разд. 1; 1860. Кн. 3. Разд. 1;
1861. Кн. 1,2. Разд. 1).
" {Хрущев. С. 52-54; Житие Иосифа. С. 49-52]. ^ [Стоглав / Изд. Д. Е.
Кожанчикова (далее: Стоглав). Казань, 1863. С. 226].
" [Полемические сочинения инока-князя Вассиана Патрикеева (XVI столе-
тие) (далее: Вассиан) Ц Православный собеседник. 1863. N 3. С. 109-110].
* [Стоглав. С. 233].
^ [Грамота игумена Иосифа к Борису Васильевичу... Вивлиофика. 2 изд.
Ч. XIV. М., 1790. С. 182,183]. io [Стоглав. С. 176-178].
" [Hakluyt's Collection of the early Voyages, Travels and Discoveries
of the English Nation. V. 1. London, 1809. S. 282]. 12 [ААЭ. Т. 1. N
317].

13 {флетчер. С. 78,79].
- 294].
14 {Ключевский. Жития святых. С. 292-
15 [Житие Иосифа]. l^ [Прибавления к изданию творений святых отцов.
Ч. 10.1851.
С. 505]. 17 {Павлов А. С. Исторический очерк секуляризации церковных
земель в России. Ч. 1. Казань, 1871. Гл. 3]. ^ {Максим Грек. Сочине-
ния. Ч. 2. Казань, Б. г. С. 115]. 19 [СГГД. Ч. 1. N 200].
ЛЕКЦИЯ XXXVI
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 2 - 2*
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, за исключени-
ем нескольких фраз, имевшихся в литографии. Следующий текст литографии и
заметки к нему опущены: "Каждый (подворный) дворовый пахотный участок
должен был по закону непременно огораживаться. Трехполка-переложное хо-
зяйство. Пашня паханая, перелог и лесом поросло... На земле частных вла-
дельцев обыкновенно обрабатывалось под пашню не более 10 десятин [из]
100, на землях церковных, более разработанных и гуще заселенных, - не бо-
лее 20 десятин из 100".
^ Писцовые книги Московского государства / Ред. Н. В. Калачов. Ч. 1.
Отд. 1. СПб., 1872 (далее: Писцовые книги). С. 86 и след. з Чичерин. С.
198; {Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 102. Ст. 57]. ^ Текст, добавлен-
ный автором при подготовке первого издания. ^ "Поземельной рентой". 6
Чичерин. С. 201,202.
"" Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии и заметок к нему: "И размеры и виды оброка
были чрезвычайно разнообразны, но, кажется, это разнообразие лишь види-
мое. Один и тот же монастырь Троице-Сергиевский в 1580 г. положил на
крестьян одного своего села оброк по три рубля с выти, а в 1590 г. наз-
начил крестьянам другого села вместо всего (всякого) оброка обрабатывать
на монастырь по 21/2 десятины (с выти) озимого и ярового поля за каждую
выть снятой ими земли (Чичерин. С. 206). [В уставной грамоте Троице-Сер-
гиева монастыря 1590 г. (ААЭ. Т. 1. N 348, II) и у Чичерина указано не
21/2 десятины, а 5 десятин]. (По указу 1550 г. на выть 30 копен сенокоса
крестьянам. Временник МОИДР. Кн. XX. Смесь. М., 1854. С. 41.10 копен
(на) десятину в XVII в., 20 копен в XVI в. Перетяткович Г. И. Поволжье в
XVII и начале XVIII века. Одесса, 1882. С. 21). Можно было бы рассчитать
тяжесть этих платежей и повинностей, определив меновое отношение рубля
XVI в. к нынешнему или определив нынешнюю стоимость обработки десятины
земли в тех местностях, где находились упомянутые села; но этот расчет
очень труден и сложен. Можно воспользоваться другим приемом для того,
чтобы по этому последнему условию можно [было] определить высоту назна-
ченной монастырем арендной платы. Крестьяне за каждую выть арендуемой
земли обязывались обрабатывать в пользу монастыря 5 десятин озимого и
ярового хлеба (поля). Из акта не видно, какого качества была земля, на-
ходившаяся в пользовании крестьян. Положим, это была земля добрая, сле-
довательно, выть состояла из 18 десятин. Если крестьяне за пользование
этой вытью обрабатывали на монастырь 5 десятин, это значит, что из уро-
жая 17 обработанных ими десятин они отдавали урожай 5 десятин землевла-
дельцу. Вы знаете, что при трехпольном хозяйстве ежегодно урожай получа-
ется только с двух третей земли, следовательно, выть в 18 десятин давала
ежегодно урожай только с. 12 десятин: с 6 десятин озимого поля и с
6-ярового. Если вы

КОММЕНТАРИИ

произведете расчет, то найдете, что крестьяне с выти доброй земли
платили аренды приблизительно 29^/2% валового дохода с земли. Но земля
могла быть и средняя, т.е. выть заключала в себе не 18, а 21 десятину.
Значит, за пользование урожаем с 14 десятин земли крестьянин обрабатывал
на монастырь 5 десятин, иначе говоря, из валового дохода с 19 десятин
доход с 5 отдавался в пользу монастыря. Если произвести тот же расчет,
выйдет, что арендная плата за выть средней земли составляла около 26^/2%
валового дохода. Наконец, если предположить, что это была худая земля, и
повторить тот же расчет, найдем, что арендная плата за выть такой земли
составляла почти 24% валового дохода. Так изменялась плата за землю по
качеству почвы. Припомним при этом, что тогда (по тогдашнему законода-
тельству) законный рост с отданного взаймы капитала составлял на пять
шестой, т.е. за 5 рублей давали росту рубль (20%). Итак, поземельная
рента (аренда) была выше тогдашнего узаконенного роста. Но оброком или
барщиной не исчерпывались доходы землевладельцев. Определив отношения
тогдашних денег к нынешним и нынешнюю стоимость земли, находим, что тя-
жесть, положенная монастырем на крестьян обоих сел, была почти одинакова
(150 рублей: 18 десятин=8^/з рубля за десятину на круг. Цена обработки
десятины-30 рублей). По ценам хлеба московский рубль конца XVI в. рав-
нялся приблизительно (зачеркнуто: 20-22) не менее 51 рубля нынешних.
Итак, крестьяне одного монастырского села платили с выти 60-66 рублей;
почти то же стоит и теперь обработка 21/2 десятин озимых и 2^/2 яровых.
Значит, плата за пользование землей в XVI в. была довольно высока. В од-
ной дворцовой волости Тверского уезда крестьяне к концу XVI столетия
платили с выти в 24 десятины худой земли оброк, равнявшийся 3 рублям с
небольшим нынешних денег. В имениях Троицкого монастыря Углицкого уезда
в то же самое время крестьяне платили монастырю с несколько большей выти
худой же земли такой оброк, что на каждую десятину приходилось даже по 4
рубля с лишним. Ныне едва ли существуют в тех местах такие высокие
арендные цены".
^ См. литографии "Курса древней русской истории" Ключевского, издан-
ные В. П. Николаевой (С. 92), Нардовым (С. 284), Никоновым (С. 384).
9 - 9* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^
Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 173,174. Ст. 88. io-io Текст, добав-
ленный автором при подготовке первого издания. ^*'ii* Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания вместо опущенного текста литогра-
фии: "Это и составляло предмет круговой поруки в древнерусском сельском
обществе. Податью и создано было крестьянское общественное управление.
Волость выбирала старосту и окладчиков, которые разверстывали подать
между ее членами, или, выражаясь языком актов, "сидели на мирском разме-
же". Староста с окладчиками и всеми крестьянами распоряжался землею во-
лости, раздавал участки новым поселенцам, давал им льготы, защищал эту
землю от сторонних захватов и т.п. Значит, связью, на которой держалось
древнерусское сельское общество, служило, собственно, государственное
поземельное тягло, а не прямо земля. То был союз податной, финансовый.
Иначе говоря, в Древней Руси существовало мирское распоряжение землей
для уплаты податей, но еще не заметно общинного (пользования) владения
землей (сельское общество, не поземельная община)". ^ {Чичерин. С. 57,
58].
^ {Беляев И. Д. Обзор исторического развития сельской общины в России
// Русская беседа. 1856.1. Критика. С. 101-146 (особ. см. с. 103)]. ^
"Крестьянская ссуда до XVI в. Тяглецы и состав крестьянского

двора-гулящие люди, соседи, захребетники. Влияние поместной системы
на состав дворов. Число поместного войска: 65 тысяч всадников на Оке
(Карамзин. Т. X. Стб. 137), 16 тысяч казаков и стрельцов, 15 тысяч царс-
кой дружины. По 300 десятин-около 30 миллионов пашни. Привлечение
вольных на пашню ссудой. 300 тысяч на 150 дес. =45 миллионов десятин паш-
ни; ныне в Европейской России 106 милл. десятин пахотной земли)".
i3 - i3* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
вместо опущенного текста в литографии: "Эта ссуда носила общее название
"боярского серебра", а получавший ее назывался "серебрени-ком" [зачерк-
нуто: "в XV в. "]. Вольный арендатор земли становился должником землевла-
дельца. Кроме прямой подмоги была еще косвенная: именно иногда привиле-
гированный землевладелец давал своему крестьянину на известное количест-
во лет льготу не только от вотчинных оброков и повинностей, но и от го-
сударственных податей. После он должен был вознаградить землевладельца
за эту льготу. Каждый крестьянин, покидая участок земли, который он об-
рабатывал, должен был рассчитаться с хозяином: 1) заплатить ему ссуду,
"серебро", 2) заплатить за пользование барским двором, уплатить "пожи-
лое" за все прожитые годы. По Судебнику 1497 г., пожилое это определено
было в размере одного рубля за четыре года в полевых местах, где не было
близко строевого леса, и в размере 1/2 рубля в местах лесных, так что за
каждый год приходилось 1/4 или i/g рубля. Судебник 1550 г. увеличил по-
жилое, набавивши 2 алтына. Если рассчитать тяжесть всех этих платежей
для крестьянина при уходе от владельца, особенно если он долго жил на
его земле, то можно легко понять, что в большинстве случаев вольный и
перехожий хлебопашец, сохраняя свое право перехода, не имел возможности
покинуть насиженный участок, расплатиться с землевладельцем. Таким обра-
зом, экономическое положение крестьян под влиянием поместного владения
ставило их в противоречие с их положением юридическим. Это противоречие
и было причиной важной перемены в положении крестьян, обнаруживающейся
во второй половине XVI в. (опустение центральных областей)". АИ. Т. 1. N
200.
i^ [Писцовые книги. Ч. 1. Отд. 2. СПб., 1877. С. 360 и след.; Лаппо
И. И. Тверской уезд в XVI в., 1893. С. 13]. "° {Маржерет. С. 40].
ЛЕКЦИЯ XXXVII
1 (("Слова Самоквасова")).
2 ГАИ. Т. 1. N 221. III].
з-з Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Спе-
ранский М. М. Историческое обозрение изменений в праве поземельной
собственности и в состоянии крестьян. Архив исторических и практических
сведений, относящихся до России / Изд. Н. Калачов. Кн. 2. СПб., 1859. С.
35,36.
* [Погодин М. П. Должно ли считать Бориса Годунова основателем кре-
постного права // Русская беседа. 1858. IV. Наука. С. 121-125; Беляев И.
Д. Крестьяне на Руси. М., 1860. С. 105 и след. ]. ^ Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания. ^ [О порядных см.: Дьяконов М.
А. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве. СПб.,
1898. Очерк второй].
" Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "В этих порядных определяются величина условий зе-
мельной аренды, величина оброка и барщины и обязательства крестьянина в
случае его ухода от землевладельца".
8 Акты юридические. СПб., 1838. N 196.1.
9 Чичерин. С. 190.

КОММЕНТАРИИ

^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Тяглыми лицами считались собственно домохозяева;
братья, дети и племянники их принадлежали к классу вольных людей, пока
не брали для обработки известного тяглового участка; с той поры они ста-
новились тяглыми и их начинало знать государство как своих плательщи-
ков".
11 - ^* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания
вместо опущенного текста литографии: "Переход обусловливался расплатой.
с землевладельцем или с сельским обществом, к которому принадлежал
крестьянин. Крестьянин обыкновенно должен был платить пожилое за пользо-
вание двором и другие пошлины (?) за льготы и выплатить ссуду. Пожилое
увеличивалось более или менее, смотря по количеству лет, прожитых
крестьянином на заарендованном им участке. Много крестьян пользовалось
своим участком всю жизнь и даже передавало пользование им своим детям.
Таким образом они становились старожильцами. Таким крестьянам трудно бы-
ло разом заплатить пожилое и другие пошлины. С другой стороны, долговре-
менное пребывание на известном участке прикрепляло к нему крестьянина
еще одной связью. Редкий крестьянин садился на участок без ссуды, кото-
рую давали ему землевладелец или принявшее его общество государственных
крестьян. Ссуда деньгами или хлебом-почти непременное условие, повсе-
местное явление порядных грамот XVI и XVII вв. То же самое явление отк-
рывается и в уцелевших поземельных вотчинных книгах. У крупных землевла-
дельцев огромное большинство крестьян сидело со ссудой. До нас дошли по-
земельные вотчинные книги Кирилло-Белозерского монастыря, составленные в
конце XVI столетия. Это очень подробная хозяйственная опись с указанием
количества земли, крестьянских дворов и получаемых с них вотчинных обро-
ков. В Белозерском, Романовском и Вологодском уездах монастырь имел бо-
лее 1500 вытей по 37 десятин в каждой. Всего по книгам под крестьянами у
Белозерского монастыря было без малого 20 тысяч десятин земли. Из этого
числа 14 тысяч десятин, находившихся в пользовании крестьян, засевались
ими монастырскими семенами. Таким образом, около ^/з монастырских
крестьян были должниками монастыря, работали с его ссудой. Обыкновенно,
получая ссуду, крестьянин давал землевладельцу ссудную запись, опреде-
лявшую условия, на которых он брал ссуду. Ссудная запись соответствовала
заемной кабале и ставила вольного крестьянина в положение, близкое к по-
ложению временных кабальных холопов. Ссудные записи до того становятся
обычным явлением в поземельных отношениях крестьян, что в XVI в.
крестьянин, который работал без такой записи, был исключительным, редким
явлением. Ссудная запись, как долговое обязательство, имела значение
крепости, которая ставила крестьянина в личную зависимость от землевла-
дельца. Землевладельцы привыкли соединять с долговым писанным обяза-
тельством понятие о холопе, т.е. о крепостном 'человеке; теперь стали
переносить это понятие на вольных крестьян, живших на их землях по ссуд-
ным записям. Так еще до конца XVI в. в сельском населении образовался
класс крестьян старинных и крепостных (?). Это старинное и крепостное
крестьянство составляло класс, лично прикрепленный к землевладельцам не-
зависимо от их отношений к земле. Говоря просто, это были настоящие кре-
постные, которые отличались от холопов только тем, что их крепость была
обусловлена пользованием землей и что они, лично завися от господ, не
переставали платить казенные подати. У таких крестьян само собою исчеза-
ло право выхода, но и исчезая оно вырождалось в два других явле-
ния-крестьянский вывоз и крестьянский побег". ^ {Побойнин И. Торопецкая
старина: Исторические очерки г. То-

ропца с древнейших времен до конца XVII в. Приложение 1. Торопецкая
уставная грамота 7099 года // ЧОИДР. 1902. Кн. 2. Разд. III. С. 359].
^ [Указы, наказы, граммоты... относящиеся до фамилии Левши-ных //
Вивлиофика. 2 изд. М., 1789. Ч. XI. С. 368-371 и след. ].
"° [ДАЙ. Т. 1. N 213 (речь в данном случае идет не о крестьянах, а о
холопах). Вассиан. С. 109; Герберштейн. С. 85].
^ {Флетчер. С. 40,41; Известия англичан о России XVI в. / Пер. с
англ. с предисловием С. М. Середонина // ЧОИДР. 1884. Кн. 4. Разд. III.
С. 2].
" [Писцовые книги. Ч. 1. Отд. 2. С. 291-403]. 12 ДАЙ. Т. 1. N 56.
^^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии: "С другой стороны, во второй половине XVI
в. заметно стали усиливаться крестьянские побеги. Об этом говорят и ту-
земные памятники, и известия иностранцев, наблюдавших ход дел в Московс-
ком государстве. В каждой поземельной описи рядом с дворами жилыми
встречается множество дворов и деревень пустых, заброшенных. Итак,
крестьяне еще раньше указа правительства, уничтожившего право выхода,
перестали пользоваться этим правом; их выход превратился, с одной сторо-
ны, в вывоз одним землевладельцем от другого, а с другой-в незаконный
побег без расплаты. Обращаясь к изучению московского законодательства
XVI и XVII вв., мы встречаем в нем то же положение дел с конца XVI в. ".
[К тексту литографии приложен конспект]: "О крепостном праве-его проис-
хождение. Две особенности в положении крестьян XVI в.: право выхода и
нужда в ссуде. Гипотеза о поземельном прикреплении в конце XVI в. - из не-
удобств права. Невозможность доказать догадку. Перемена-из другой осо-
бенности, нужды в ссуде: не поземельное прикрепление, а крепостное пра-
во. Различие того и другого: 1) порядок отношений крестьян к землевла-
дельцам, установленный государством и, следовательно, общеобязательный;
2) порядок отношений, выработанный частными сделками и только признанный
государством: 1) власть над личностью и трудом на известном участке и в
известных границах; 2) власть без этих условий как законных норм.
Холопство обельное, или полное, - древнейший вид крепостного состояния
на Руси. Источники: 1) плен, 2) продажи, 3) преступление, 4) личное ус-
лужение. Основная черта-непрекращаемость по воле холопа. Закладничест-
во-его отличие от холопства. Превращение его в холопство кабальное.
Главные условия служилой кабалы. Закон 25 апреля 1597 г. и его пос-
ледствия. Точка соприкосновения кабального холопства с положением (ссуд-
ного) крестьянства: издельное серебро".
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Землевладельцы крупные вывозили крестьян из сельских
государственных обществ и из (от) мелких помещиков; но это не изменяло
положения крестьянина, а только заменяло его личную зависимость от одно-
го лица или общества зависимостью от
15 [Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 112. Ст. 57; С. 174. Ст. 88].
16-16 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии, и заметки к нему: "... XV, XVI и первой по-
ловины XVII в. (во имя полицейского порядка, финансового интереса и исп-
равного отбывания ратной службы). Уже с Ивана III правительство начало
запрещать выход не только старожильцам, но и другим тяглым крестьянам в
интересах государственного порядка и исправного платежа податей"."
[ААЭ. Т. II. СПб., 1836. N 20]. 18-18 Текст, добавленный автором при
подготовке первого издания.

КОММЕНТАРИИ

19 (ААЭ. Т. 11. N 23].
20-20 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 21
[ААЭ. Т. II. N 40L
22 - 22* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания
вместо опущенного текста литографии: "Но во всех изложенных указах, ко-
торые старались уничтожить эти невыгодные последствия крестьянского пе-
рехода, нет речи о самом переходе как о праве, потому что это право в
огромном большинстве сельского населения давно уже перестало действо-
вать, превратилось в воспоминание. Сохранилось современное иностранное
известие, которое, разъясняя основную мысль указов Годунова, свиде-
тельствует, что этот царь не только не хотел лишить крестьян принадле-
жавшего им права, но и пытался защитить их от произвола землевладельцев.
Один иностранец (Шиль) говорит, что Борис Годунов, жалуя крестьян, кото-
рых землевладельцы привыкли считать своими крепостными, издал постанов-
ление, которым точно были определены платежи и работы крестьян в пользу
землевладельцев. Итак, московское законодательство XVI и первой половины
XVII в. не поддерживает предположения о состоявшемся тогда общем прик-
реплении крестьян к земле (литография Николаевой. С. 100). Наконец, Уло-
жение 1649 г. прямо свидетельствует, что прежде не было издано общего
закона, который лишил бы всех крестьян права выхода и прикрепил бы их к
земле. Статья 3 главы XI Уложения определяет порядок иска и возврата
беглых крестьян на прежнее местожительство, прямо говорит, что "по ны-
нешний государев указ государевой заповеди (запрета) не было, чтобы ни-
кому за себя крестьян не принимати", а только были указаны беглым
крестьянам урочные годы, т.е. установлены сроки давности для сыска бег-
лых.
В таких чертах представляют нам памятники XVI и первой половины XVII
в. поземельное положение крестьян. Положение это создалось тем противо-
речием, какое образовалось между экономическими (и) юридическими отноше-
ниями крестьян. Вольный и перехожий хлебопашец по закону, крестьянин был
на деле рабочим без земли и земледельческого инвентаря и, нуждаясь в
этом (том и другом) инвентаре, подвергался опасности превратиться в не-
вольного земледельца (входил в обязательства, стеснявшие свободу выхо-
да). К концу XVI в. положение крестьян можно представить в таком виде:
1) при старой династии не было издано общего закона ни о поземельном
прикреплении крестьян, ни о крепостном праве на них. Закон не отменял
права крестьянского выхода, потому что это право для огромного
большинства само собою переставало действовать еще раньше конца XVI в.,
выродившись в две другие формы-в вывоз крестьян одним землевладельцем у
другого и в незаконные побеги крестьян от землевладельцев без расплаты;
2) значительное большинство крестьян уже в XVI в. незаметно для прави-
тельства и без его содействия попало в крепостное (обязательное) состоя-
ние путем долговых обязательств, но то было прикрепление личное (факти-
ческое, не юридическое), а не поземельное (Ключевский В. О. Происхожде-
ние крепостного права в России. 1,11// Русская мысль. 1885. N VIII); 3)
московское законодательство XVI и XVII вв. до Уложения, не отменяя права
крестьянского выхода, принимало меры только против невыгодных для госу-
дарства последствий его (этого права), против беспорядочного и разори-
тельного для мелких землевладельцев своза крестьян на земли крупных вот-
чинников и против незаконных крестьянских побегов. Принимая эти меры,
возвращая беглых крестьян на прежние участки, законодательство не уста-
навливало прямо поземельного их прикрепления, а старалось только обеспе-
чить исправное отправление государственных повинностей сельскими общест-
вами и мелкими землевладельцами и помешать развитию (переходу в

холопы), личной крепости, в которую все более попадали крестьяне пу-
тем долговых обязательств. Свозы и побеги крестьян всего более опустоша-
ли мелкие поместья городовых дворян и детей боярских, о поземельном
обеспечении которых так хлопотало правительство XVI в. в интересах рат-
ной службы. Вот с какой стороны перемены, внесенные законодательством в
положение крестьян, связываются с последствиями поместной системы".
^ {Татищев. Судебник. С. 240 и след. ].
^ [Донесение о поездке в Москву придворного римского императора Миха-
ила Шиля в 1598 году / Пер. с нем. с предисловием А. Н. Шемякина // ЧО-
ИДР. 1875. Кн. 2. Разд. IV. С. 17; Карамзин. Т. XI. Прим. 28].
22" [СГГД. Ч. 2. М., 1819. N 195,200; Акты, относящиеся к истории
Западной России. Т. 4. СПб., 1851. N 180; Карамзин. Т. XII. Прим. 793].
ЛЕКЦИЯ XXXVIII
Весь текст литографии, относящийся к данной лекции, сильно перередак-
тирован автором при подготовке первого издания. l'l Текст, добавленный
автором при подготовке первого издания. 2-2 Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания. ^ Текст, добавленный автором при подго-
товке первого издания. - * Текст, добавленный автором при подготовке
первого издания. [Писцовые книги. Отд. 1. С. 291-611].
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Наместник, как и волостель, был по административному
характеру своему собственно правительственным арендатором князя: он сни-
мал у последнего на известных условиях доходы князя в известном адми-
нистративном округе. Даже самые условия этой правительственной аренды
напоминают условия поземельных контрактов того времени. В старину земли
отдавались в аренду обыкновенно исполу, т.е. из половины урожая, почему
крестьянин Древней Руси на Севере и назывался половником даже тогда,
когда по условиям аренды платил менее 50% валового дохода. И областной
управитель удельного времени снимал у князя округ "исполу", из половины
доходов: на это прямо указывает духовная великого князя московского Се-
мена, где мы читаем, что, если кто из бояр станет служить его княгине и
будет волости ведать, тот дает княгине половину прибытка, прави-
тельственного дохода". б ААЭ. Т. 1. N 230,282. С. 322.
" Крестинин В. В. Начертание истории города Холмогор (далее: Крести-
нин). СПб., 1790. С. 26 и табл. 1.8 [ААЭ. Т. 1. N 123].
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. lo - io*
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 1^ [Акты
XIII-XVII вв., представленные в Разрядный приказ, N 125 // ЧОИДР. 1898.
Кн. 2. Отд. 1. С. 106]. ii - ii* Текст, добавленный автором при подготов-
ке первого издания. 11° {Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 89. Ст. 21].
12 Неволин К. А. Образование управления в России от Иоанна III до Петра
Великого // Поли. собр. соч. Т. 6. СПб., 1859 (далее: Неволин. Т. 6). С.
131.
i^i^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. 14-14
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основании
дополнения к литографии.
15 Неволин. Т. 6. С. 143.
16 "Четверти Новгородская, Устюжская, Костромская и др. Казанский и
Сибирский приказы". Неволин. Т. 6. С. 174 и след.

КОММЕНТАРИИ

^"^" Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "Третий разряд составляли приказы сме-
шанные, в которых известного рода общегосударственные дела совмещались с
некоторыми специальными делами в известных частях государства. Таковы
были приказы Посольский, соединявший управление внешними сношениями с
финансовым управлением некоторых уездов. Поместный, ведавший вотчины и
поместья служилых людей, но не во всех, а только в некоторых уездах; на-
конец, сюда же можно отнести и областные судные приказы: Московский,
Владимирский, Рязанский, ведавшие преимущественно суд (по гражданским
делам и между ними) о вотчинных и поместных делах в некоторых уездах.
Так усложнилась центральная администрация с образованием Московского
государства. Вместе с этим (должен был) изменился строй и характер выс-
шего правительственного учреждения, которое руководило отдельными ве-
домствами государевой боярской думы". ^ Ключевский. Боярская дума. 2
изд. М., 1883. С. 281 282. ^ Там же. С. 230,252.
20 Там же. С. - 273.
21 Там же. С. 423.
22-22 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на
основании дополнения к литографии.
23 Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 178,179. Ст. 98; Ключевский. Бо-
ярская дума. 3 изд. С. 482.
24-24 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. Ко-
тошихин. С. 20; Маржерет. С. 29,30.
25 Ключевский. Боярская дума. 3 изд. С. 408,411,412,422,455 - 2
изд. С. 444,445,462-465,483.
26-26 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
27-27 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания.
ЛЕКЦИЯ XXXIX
1-1 Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии: "В том же направлении изменялась и област-
ная администрация в Московском государстве: она также постепенно теряла
характер правительственной аренды (откупа) или кормления служилых людей,
какой имела в удельное время, и становилась настоящим органом общегосу-
дарственного управления".
2 "Ассистенты-дворский и т.д. Судные мужи. Пересуд"; Влади-мирс-
кий-Буданов. Вып. 2. С. 95,96. Ст. 38; С. 152-154,156,157. Ст. 62 64,
68,69.
"Деньга копейная царя Ивана IV-921/2 пробы. Вес копейной
деньги-159/25 доли, мечевой-717/25 доли". Заблоцкий М. О ценностях в
Древней Руси. СПб., 1854. С. 97,93. "Хлеб 20-25 фунтов, 21/2 копейки
фунт. Воз-6 рублей. 30 пуд. - по 20 коп. По обеим ценам 1 копейка = 100
наших".
з Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 162,163. Ст. 74,75. * Там же. С.
85,89,98. Ст. 8,20,43.
" Татищев. Судебник. С. 70-77.60-65; Неволин. Т. 6. С. 131. ^ААЭ. Т.
1. N 157.
7 - 7* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основе перередактированного текста литографии и дополнений к
нему, вместо опущенного текста и заметок: "... каждый губной ОКРУГ ДЕлил-
ся на полицейские участки, сотни, с подразделением на полусотни и десят-
ки, с выборными полицейскими чинами-сотскими, пятидесятскими и десятски-
ми. Это были исполнительные орудия губного старосты с его целовальниками
[зачеркнуто: "В XVII веке"]. С

конца царствования Ивана (Грозного) выбирался обыкновенно один (или
2?) губной староста на весь уезд, и в выборе его участвовали все классы
местного общества. Поимка и преследования лихих людей возлагались на об-
щества, как натуральная повинность, обязанность: общества не только вы-
бирали губных старост, но и отвечали за их деятельность. Если в округе
появлялись лихие люди и совершалось лихое дело, то за него отвечали все
обыватели, уплачивая иски пострадавших людей вдвое без суда. Так местные
миры призваны были содействовать правительству в ограждении общественной
тишины и безопасности. Наконец, около половины XVI века правительство
сделало еще более смелую попытку-совсем устранить наместников и волосте-
лей, заменив их выборными общественными властями, поручив самим земским
мирским обществам не только уголовную полицию, но и все местное управле-
ние вместе с судом (Татищев. Судебник. С. 131 и след.). Неизвестно в
точности, с какого времени началась (стали вводить) эта важная реформа,
состоявшая в том, что прежние заседатели на суде наместников и волосте-
лей, земские старосты с целовальниками, превратились в самостоятельных
судей, действовавших без наместников и волостелей (Неволин. Т. 6. С.
129. Прим. 31. Инициатива земства-Вага 21 марта 1552 г.); Дм. - см.: Дмит-
риев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного су-
допроизводства от Судебника до учреждений о губерниях (далее: Дмитриев).
М., 1859. С. 61; [ААЭ. Т. 1. N 234]. Общий план ее выработан в думе
вскоре после взятия Казани (Никоновская летопись. СПб., 1791. Ч. 7. С.
197. Трехдневное торжеству 8-10 ноября 1552 г.; роздано деньгами,
платьями и пр. 48 тысяч рублей, а кормлений государь пожаловал всю зем-
лю; ср.: Никоновскую летопись. Ч. 7. С. 259). Здесь мы читаем, что госу-
дарь для устранения неудобств и злоупотреблений, какие обнаруживались в
управлении наместников и волостелей, поручил общественные дела излюблен-
ным (?) старостам (где были судьи и губные старосты до царя Михаила.
"Роспись воеводам в тех городах, где прежде были судьи и губные старос-
ты". Временник. Ч. 3. Разд. III. С. 6-8), а за прежние наместничьи дохо-
ды на города и волости указал положить оброки, которые должны идти на
жалованье служилым людям, переставшим пользоваться кормлениями (через
чети-Платанов С. Ф. Как возникли чети? Статьи по русской истории (далее:
Платанов. Статьи). СПб., 1903. С. 171,172,184). Жалованье выдавалось
по отечеству и дородству, т.е. по чинам и породе: городовым (провинци-
альным) дворянам и детям боярским в четвертый год, другим (высшим чи-
нам)-в третий (из чети) [далее зачеркнуто]: (с этого именно времени слу-
жилые люди в дополнение к поместным окладам стали получать и определен-
ное денежное жалованье, которое было как бы вознаграждением служилых лю-
дей за потерю кормления... По отдельным актам видно, что земские (излюб-
ленные) старосты с новым значением вводились по местам и ранее 1555 г.:
Плесской волости [выдана грамота] 28 февраля 1551 г., еще до взятия Ка-
зани. Связь реформы с устройством содержания служилых людей). Замена на-
местников и волостелей излюбленными земскими старостами не была обяза-
тельной мерой, совершалась по просьбе самих обществ и (зачеркнуто: дале-
ко) не все общества воспользовались новым правом, которое получалось но-
вою обязанностью, оброком на жалованье служилым людям".
7° "Участие этих земских представителей в суде первоначально было
страдательным". Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 95,96. Ст. 38; ААЭ. Т.
l. Jf" 123.
7° "Правды стеречи. Беречи дело в правду". Дмитриев. С. 42,44; Вла-
димирский-Буданов. Вып. 2. С. 152,153,156,157. Ст. 62,68,69.
7° "В Новгороде 1518 (ранее 1533). Кереть, Ковда 1542, на Двине
1532". Дмитриев. С. 42.

КОММЕНТАРИИ

"' Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 156,157,160,161. Ст. 68,72. ^
"Во время правления Шуйских с 1539 года". Соловьев. История. Т. 6. С.
73-75.
^ "Городовой приказчик. Судья". [ГБЛ, Троицкие копийные книги, 527,
Ростов, у., N 27, л. 489]. ^ [ПСРЛ. Т. 4. С. 304,305]. ^ [Литвин. С.
45].
^ [Никоновская летопись. Ч. 7. С. 259]. ^ [ААЭ. Т. 1. N 234].
" [Никоновская летопись. Ч. 7. С. 196,197]. 8 [ААЭ. Т. 1. N 242].
^ "Ведомство-исковые дела, гражданский и частью уголовный суд и сбор
казенных прямых налогов с тяглых. Сословный характер излюбленных ста-
рост; духовенство и служилые люди-свое самоуправление с выборным орга-
ном. Юрисдикция излюбленных судей и участие в уголовном суде губных
[старост] (ААЭ. Т. III. СПб., 1836. N 36). Судные старосты [судили] сна-
чала без пошлин (ААЭ. Т. 1. N 242. С. 262,264). Выборным судьям давался
Судебник за дьячьей приписью (ААЭ. Т. 1. N 250). Судьи судят с лучшими
людьми (ААЭ. Т. 1. N 250). В судьи или излюбленные старосты избирали
двоих-Двина (ААЭ. Т. 1. N 250), троих-переяславские рыболовы-да 2 цело-
вальника. Награда: "... и впредь толко нам и земле управа их будет люба,
и мы с их вытей, что за ними пашни, пошлин и податей всяких имати не ве-
лим, да и сверх того пожалуем" (Переяславским рыболовам уставная грамота
1555 г. // ААЭ. Т. 1. N 242). Присылка излюбленных списков в Москву за
руками избирателей или от духовенства. Отношение к несудным старостам
(ААЭ. Т. 1. N 224); связь земских старост и губных (ААЭ. Т. 1. N 257).
Выбор сошных целовальников для сошных сборов, они же и отвозили в Москву
(АИ. Т. 3.1624 г. СПб., 1841. N 132). Соловьев. История. Т. 7. С.
38-41".
io-io Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии и заметок к нему: "Земские старосты с
выборными присяжными помощниками вели все земские дела под личною от-
ветственностью и мирской порукой: недобросовестное исполнение судеб-
но-административных обязанностей старостами и цело-вальниками наказыва-
лось смертною казнью "без отпросу" и конфискацией имущества, которое шло
пострадавшим от их неисправности (недобросовестности) истцам и тем, кто
на них "доведет". Притом и весь мир, выбиравший старосту и целовальни-
ков, отвечал за их деятельность, за добросовестный суд и исправный сбор
казенных налогов, платя за выборных в случае их неисправности, несостоя-
тельности. В 1556 г. в Новгородской области сбор государственных податей
поручен был самому земству. Для этого ведено было всем сословиям в каж-
дой пятине выбрать по одному сыну боярскому и по 3-4 человека лучших
земских людей (Чичерин. Областные учреждения. С. 46; ДАЙ. Т. 1. N 94) да
в каждом погосте по одному человеку, и эти выборные старосты и лучшие
люди должны были под личною и общественною ответственностью сбирать и
доставлять новгородским дьякам казенные подати (Несудные земские старос-
ты и целовальники // Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 156,158-161. Ст.
68,70,72; ААЭ. Т. III. N 138). Дьяки отвечали за сбор перед цент-
ральным правительством, а выборные-перед дьяками. Отсюда можно понять
политическое значение (этого) введенного царем Иваном Грозным земского
самоуправления".
" "Это была самая тяжелая повинность. Верные целовальники. От-
ветственность земских людей по казенным сборам, правежи". ДАЙ. Т. 1. N
49; ААЭ. Т. 1. N 134; Крестинин. С. 44. ^"^* Текст, добавленный автором
при подготовке первого издания.

^ [ААЭ. Т. 1. N 230].
^ "Новгородская таможенная грамота 1571 г. Губные ведают и земские
дела, и порядок". ААЭ. Т. 1. N 282; ДАЙ. Т. 1. N 176; Чичерин. Областные
учреждения. С. 50.
i4 - l4* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания,
частично на основании дополнения к литографии. ^ Чичерин. Областные уч-
реждения. С. 48.
ЛЕКЦИЯ XL
Лекция XL фактически написана автором заново при подготовке первого
издания.
l - i* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания, час-
тично на основании материалов литографии.
^ Далее в литографии следовал текст, опущенный автором при подготовке
первого издания: "Раздробив местное управление, земские учреждения зато
более прежнего сплотили местные общества. Эти учреждения были построены
на мысли о совместной административно-судебной деятельности разных клас-
сов местного населения. Для выбора губного старосты созывался уездный
съезд всех сословий. Та же мысль мелькала по местам и в управлении земс-
ких старост, и в поручении им сбора казенных податей. Это была превос-
ходная мысль, свидетельствующая о глубоком государственном смысле прави-
тельства царя Ивана в первую половину его царствования, хотя и не вполне
удавшегося на деле".
2 - 2* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "В деятельности столь мелких местных
миров не могло быть единства направления. Центральные московские прика-
зы, которым подчинены были выборные земские власти, старосты с цело-
вальниками, не могли внести этого единства; они только контролировали их
деятельность, решая дела, которых не могли решить местные выборные пра-
вители, и преимущественно следя за исправным поступлением казенных сбо-
ров, порученных старостам. Этот недостаток в некоторой степени воспол-
нялся учреждением, в котором встречались представители разных земских
местных миров. То был земский собор большой, или вселенский совет всех
чинов Московского государства, как он обыкновенно называется в актах.
Первый земский собор является в половине XVI в., в то самое время, когда
становится заметна усиленная деятельность московского правительства по
устройству местного управления". 2" [Стоглав. С. 31].
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вместо
опущенного текста литографии: "Это значит, что в Москву были собраны
(выборные) от всех чинов, из всех (провинциальных) городов государства,
20-й год жизни царя Ивана падал на 1549 и 50 гг. В летописи приведена
превосходная речь, произнесенная молодым царем перед духовенством и всем
народом на Красной площади, когда он вышел из Кремля с торжественным
крестным ходом, когда съехались выборные из городов. Обратившись с лоб-
ного места (около нынешней церкви Василия Блаженного) к митрополиту Ма-
карию, царь просил его быть ему помощником и любви поборником". * [СГГД.
Ч. 2. М., 1819. N 37].
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. б - б*
Текст, добавленный автором при подготовке первого издания. ^ [Платанов.
Речи Грозного на земском соборе 1550 г. Статьи. С. 219-224].
^ Текст, добавленный автором при подготовке первого издания на основе
материалов литографии.

КОММЕНТАРИИ

8 - 8* Текст, добавленный автором при подготовке первого издания вмес-
то опущенного текста литографии: "В той же тронной речи царя на Стогла-
вом соборе есть намек на связь этого дела с земским собором 1550 г. Ска-
зав о примирении царя и бояр с народом на этом последнем соборе, царь
прибавил, обращаясь к святителям: "... да благословился я у вас тогда же
Судебник исправити по старине". Очевидно, духовенство дало свое благос-
ловение царю на это дело, присутствуя на земском соборе вместе с другими
чинами государства (Владимирский-Буданов. Вып. 2. С. 118. Ст. 3; Клю-
чевский В. О. Состав представительства на земских соборах древней Руси
// Русская мысль. Кн. 1.1892. XV. С. 154). Но по этим словам трудно ре-
шить, было ли на земском соборе только заявление о предпринятой прави-
тельством кодификационной работе, или выборным успели и прочитать новый
кодекс, как после было прочитано земскому собору Уложение царя Алексея.
Второй земский собор был созван в 1566 г. по поводу войны с Польшею.
Припомним, что в 1558 г. царь Иван, желая войти в непосредственные сно-
шения с Западной Европой морем, предпринял завоевание Ливонского ордена.
Польский король Сигизмунд Август по договору с магистром ордена засту-
пился за Ливонию. Царь успешно начал войну с Польшей, взял Полоцк и дру-
гие города. Польский король просил перемирия, уступая Москве все завое-
вания его-ливонские и литовские города. Для решения вопроса, мириться ли
с королем на предложенных условиях, царь и хотел посоветоваться с выбор-
ными землями. Для этого и созван был собор 1566 г. Акт этого собора сох-
ранился, и по нему мы видим как состав собора, так и порядок обсуждения
предложенных ему вопросов.
На соборе присутствовали элементы выборные и элементы невыборные;
последними были два высших правительственных учреждения, церковное-Освя-
щенный собор и государственное-боярская дума, которые явились на собор в
своем полном составе. Выборные элементы состояли из представителей раз-
ных чинов государства, служилых и тяглых. Это были непосредственно
представители московских служилых чинов, приказных и торговых людей сто-
лицы. Чтобы понять представительство торговых миров столицы, надобно
припомнить их организацию. Торговое население города Москвы состояло из
гостей, высшего купечества (первостатейных купцов), соответствовавших
нашим коммерции советникам, из двух торговых сотен, гостиной и суконной,
похожих на наших первую и вторую гильдии, и из черных сотен, соот-
ветствовавших нашим цехам. На собор 1566 г. призвано было несколько гос-
тей и 40 человек из других торговых разрядов столичного населения. Насе-
ление провинциальное, сколько можно заметить по протоколу собора, предс-
тавлено было очень слабо: на собор приглашено было всего три торопецких
помещика и шесть сотских да 22 человека торговых людей из города Смо-
ленска. Вот и все представители областных миров на соборе 1566 г. Эти
местные чины, очевидно, приглашены были потому, что вопрос, предложенный
собору, ближе всего их касался: они представляли собой пограничное с
Литвой население. Итак, на соборе 1566 г. решительно преобладали чины
столичные. До конца XVI столетия был созван еще один собор, но по исклю-
чительному поводу. В 1598 г. со смертью царя Федора пресеклась династия
Рюрика на московском престоле; государство оставалось без правительства
(государя). Для выбора нового царя и созван был земский собор. Земское
представительство на этом соборе было гораздо полнее, чем на предшеству-
ющем: призвано было около (более) 450 человек. Здесь явились также два
высших правительственных учреждения: Освященный собор духовенства в сос-
таве 99 членов, дума и служилые московские чины в числе 272 человек; к
ним примыкали и 4 головы или полковника стрелецких, 21 человек московс-
ких гостей и 2 старосты высших

торговых сотен, гостиной и суконной, и 14 сотских от черных сотен
столицы. От областного населения явились 34 городовых дворянина, 2 тор-
говых (?) человека от 2 пятин Новгородской земли и по одному сотскому
(?) от 2 других провинциальных городов, Белева и Малоярославца (Ключевс-
кий В. О. Состав представительства на земских соборах Древней Руси //
Русская мысль. 1891. Кн. 1. XVII. С. 135 и след.). Значит, и на этом со-
боре решительно господствовали служилые и тяглые чины столицы. Земские
представители столицы и областей не получали никаких инструкций от своих
избирателей (делопроизводство). Точно так же, как на соборе предшество-
вавшем, не было обсуждения предложенного вопроса, не было общих совеща-
ний или прений (? На соборе 1566 г. не видим). Все чины разделялись на
отдельные группы; каждая группа состояла из представителей одного или
нескольких чинов и подавала свое особое мнение, или "сказку" (совет или
мысль). Так, на соборе 1566 г. духовенство подало такое мнение по вопро-
су - продолжать ли войну с Польшей, добиваясь всей Ливонии, или поми-
риться на предложенных королем условиях: "... стоять за Ливонские города,
которые король взялся оберегать, добиваться их, а как стоять, в том его
государева воля, как его, государя, бог вразумит; наш долг за государя
бога молить, а советовать о том нам непригоже". Московские бояре,
окольничие и приказные люди заявили: "... ведает бог да государь наш...
как ему, государю, бог известит", а их мысль-продолжать войну. Московс-
кие дворяне первой статьи подали такое заявление: "Ведает бог да госу-
дарь, а нам, холопам его, кажется, что за ливонские города, занятые
польским королем, государю пригоже стоять" (СГГД. Ч. 1. N 192). В том же
смысле высказались и другие чины. Но печатник, или канцлер, Висковатов
подал отдельное мнение, в котором изложил предварительные условия для
ведения перемирных переговоров с польским королем.
Достаточно приведенных черт, чтобы видеть устройство и характер земс-
ких соборов XVI в. Очевидно, ни состав, ни политический авторитет их еще
не успел выработаться окончательно. Существовала мысль о представи-
тельстве всей земли; но в действительном составе соборов XVI в. (неза-
метно полноты всеземского представительства^ не было проведено полного
земского представительства. Оба земских собора, состав которых нам из-
вестен, представляют собой собственно (преимущественно) столицу госу-
дарства; из местных (провинциальных) обществ призывались представители
далеко не всех городов и немногих уездов, а преимущественно тех, которых
ближе касалось дело, или тех, представители которых находились в Москве
во время созыва собора. Точно так же не успело определиться и политичес-
кое значение собора. Правительство предложило собору 1566 г. вопрос о
войне с Польшей. Все чины высказались за войну, положив дело на волю го-
сударя, и изъявили готовность умереть по его приказу; но через несколько
лет, в 1570 г., начались переговоры с Польшей и были закончены перемири-
ем. Перемирие это заключено было без всякого участия земских представи-
телей, притом на тех самых условиях, которые были прежде отвергнуты
(представителями собора) собором. Избирательный собор 1598 г. имел иск-
лючительный характер: он являлся учредительным авторитетом, потому что
сосредоточивал в себе верховную власть в государстве, оставшемся без ца-
ря (Слова патриарха Иова. Соловьев. История. 2 изд. Т. 8. М., 1866. С.
3). Однако и для избрания нового царя созыв земского собора не считался
необходимым условием: созыва собора потребовал сам Годунов, которого хо-
тели провозгласить царем. Прежде патриарх с боярами и московскими чинами
просил Годунова принять царство, не считая нужным сзывать для этого
земский собор. По отношению правительства к собору 1566 г. мы видим, что
в XVI в. земский собор

КОММБНТАРИИ

имел чисто совещательный характер: представители земли вместе с выс-
шими правительственными учреждениями приглашались на совет, чтобы ска-
зать, есть ли у народа охота и необходимые средства для несения новой
тягости, какую повлечет за собой продолжительная война. Итак, собор имел
значение правительственной справки о настроении и средствах народа. Та-
кое же (?) значение приписывало собору тогдашнее общество. Во второй по-
ловине XVI в. написана была каким-то даровитым московским публицистом
статья, направленная против монастырского землевладения. В этой статье
публицист приглашает духовные власти благословить московского царя на
такое доброе дело - внушить ему призывать к себе ежегодно людей всяких
чинов для совета и "тех людей каждый день добром добре расспрашивать про
всякое дело мира"; пользуясь указаниями этих советных людей, царь будет
знать все касающееся государственного управления, и "объявлено будет те-
ми людьми всякое дело перед царем, чтобы правдою тою в благоденствии
строилось царство его". Итак, московские политики XVI в. считали необхо-
димым ежегодный созыв земских представителей как средство для царя сле-
дить за ходом управления и за положением народа (восполнение прави-
тельственной организации). Во всем этом открывается двоякое побуждение,
вызывавшее земские соборы XVI в. 1) Собор 1550 г. служил для прави-
тельства средством заявить народу направление, в каком оно намерено было
действовать, и средством согласить враждебные интересы разных классов
общества. 2) Собор 1566 г. показывает, что эти собрания должны были слу-
жить для правительства средством справки о настроении и положении раз-
личных классов общества. Этим двойным побуждением и объясняется проис-
хождение земских соборов в Московском государстве XVI в. До половины XVI
столетия мы не видим в нашей истории подобных собраний. Напрасно связы-
вают земские соборы со старыми городскими вечами XI и XII вв. Это были
политические собрания совсем различного характера (другого состава) и
происхождения. Городское вече не было земским представительством: это
был городской сход. Земский собор всего менее был представителем горо-
дов. В XVI столетии, завершая объединение Великороссии, московское пра-
вительство очутилось пред двумя затруднениями; первое из них заключалось
в составе объединенного общества. Московское правительство правило госу-
дарством, которое только что сложилось из различных политических миров,
прежде разобщенных между собою: из удельных княжеств и вольных городских
общин. Это правительство руководило обществом, распадавшимся на множест-
во разрозненных и неустойчивых классов, разделенных несходными, часто
враждебными интересами и стремлениями. Надо было сплотить эти пестрые
составные части и объединить их для дружной деятельности в одном направ-
лении (?), а для этого надобно было высказать всей земле это направле-
ние. Средством для этого и был созыв выборных от всех чинов земли. Вто-
рое затруднение заключалось в недостатке пригодных административных ор-
ганов. Правительству при его новых задачах и потребностях становилось
все труднее. Необходимо было знать настроение и средства общества. Обыч-
ным посредником между землей и высшим правительством в этом отношении
служит местная администрация. Но московское правительство XVI в. распо-
лагало очень скудными или неудобными местными административными орудия-
ми. Органами областного управления были служилые люди, но то были,
собственно, военные люди, а не административные дельцы; они являлись в
провинцию на короткое время, чтобы покормиться, а не изучать и руково-
дить ими. Настоящими администраторами были дьяки с подьячими. При царе
Алексее Михайловиче, по свидетельству одного из подьячих, во всем Мос-
ковском государстве числилось не более 100 дьяков и 1000 подьячих

{Котошихин. С. 96]. В XVI в. их было гораздо меньше. Эти дьяки и
подьячие наезжали вместе с кормленщиками на короткое время в уезды, что-
бы потом вернуться в Москву, сменившись другими (зародыш приказной бю-
рократии). Дри таких скудных административных средствах правительство
должно было возложить часть административных забот и обязанностей на вы-
борных представителей земских миров, старост с целовальниками (сотенные
головы, городовые приказчики). Как скоро центральное правительство начи-
нало править государством посредством выборных от местных обществ, оно
необходимо должно было созывать этих выборных представителей для совета,
когда возникали вопросы, касавшиеся не тех или других уездов, а всего
государства, или когда нужно было узнать средства и настроение народа.
Таким образом, земский собор был вызван двумя причинами: 1) политическим
объединением Великороссии, 2) введением земских учреждений, завершением
которых и был собор. Земское самоуправление все держалось на круговой
поруке, или поголовной ответственности местных миров. Земский собор был
высшей формой всенародной круговой поруки: представители земли, при-
сутствуя на соборе, известным решением обязывались за своих управляемых
избирателей нести новые тягости, налагаемые этим решением.
Земские учреждения XVI в. с их политическим завершением, земским со-
бором, служили лучшим выражением характера московского государственного
строя. Это государство слагалось с половины XV в. медленно и трудно и к
концу XVI в. стояло готовым цельным зданием. Это здание отличалось свое-
образным характером. Как мы видели, оно держалось на принудительной раз-
верстке государственных повинностей между всеми классами общества и на
обязательном ведении общегосударственных дел выборными земских миров.
Таким образом, в основание государственного порядка положено было тягло,
повинность. Различием (родом) повинностей, а не прав и различались клас-
сы общества. Когда мы подступаем к оценке известного государственного
порядка, мы прежде всего спрашиваем, есть ли это порядок, основанный на
централизации, или порядок, который держится на участии общества в уп-
равлении, на народном представительстве, на политической самодеятельнос-
ти общественных классов (Чичерин. Областные учреждения. С. 451). В мос-
ковском государственном устройстве встречаем учреждения того и другого
порядка: рядом с учреждениями, которые проводили стремления централиза-
ции, мы видим учреждения, в которых выражалась самодеятельность местных
обществ; но это земское самоуправление вместе с земским представи-
тельством служило лишь послушным орудием централизации. Вот в чем заклю-
чался своеобразный характер московского государственного устройства в
том ваде, какой оно получило к концу XVI столетия". ^ [Стоглав. С. 39].
^ [СГГД. Ч. 1. N 192; ААЭ. Т. II. N 6,7]. ^ [СГГД. Ч. 2, N 37]. ^
[Стоглав. С. 27].
^ ["Беседа преподобных Сергия и Германа, валаамских чудотворцев". Ле-
топись занятий Археографической комиссии. Вып. 10. СПб., 1895. Отд. II.
С. 29-31].
^ [ДАЙ. Т. II. СПб., 1842. N 222; Латкин В. Н. Земские соборы Древней
Руси, их история и организация. СПб., 1885. С. 86 и след. ].
^ [Сказания современников о Дмитрии Самозванце / Изд. Н. Устрялова.
СПб., 1831. Т. 1. С. 7]. ^ [Маржерет. С. 16,88].

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Август, рим. имп. 117 Авимелех, библ. 183 Авраам, библ. 160,172,412
Адам, библ. 43
Адашев Алексей Федорович, окольничий 154,159,163,171,179,351,
365,411 Азбяк см. Узбек Александр 1271
Александр Казимирович, вел. кн. литовский 110, III Александр Михайло-
вич, кн. тверской
Александр Ошевенский (Ошевнев), игумен 236 Александр Ярославич Невс-
кий, кн. 7,
14,15,21,41,47,48,83 Александров В. A. 374,388,393 Алексеевы,
вотчинники 283 Алексей, епископ 147 Алексей Михайлович, царь 220,259,
430,432
Алексий, митрополит 169 Амвросий, архимандрит 396 Анастасия Романов-
на, царица 163,179,
186,411 Андрей Александрович, кн. городецкий
13,21 Андрей Васильевич, кн. вологодский
403 Андрей Васильевич, кн. углицкий 120,
403 Андрей Холмский см. Холмский
Андрей Андрей Юрьевич Боголюбский, кн. 6,
9,50
Андреян Захарьинич, посадник новгородский 85 Анна Иоанновна, вмп. 221
Антенор, миф. персонаж 183 Антоний Сийский, монах, основатель
монастыря 236,239,246,248 Аполлон, бог в греч. миф. 183 Ахмат, хан
ордынский 128 Астафий Орловский см. Орловский Астафий
Багалей Д. И. 414 Базилевич К. В. 381 Барсов Н. П. 397 Басенок Федор
Васильевич, боярин
Басмановы, опричники 174 Баторий см. Стефан Баторий Батый, хан 7 Бах-
рушин С. В. 386 Беклемишев (Берсень) Иван Никитич, сын боярский 147,
150-153,155,157,326,410 Белевские, князья 105,133 Бельский-Скуратов
Г. Л. см. Скуратов-Бельский Г. Л.

Бельские, князья 133,153,177 Беляев - И. Д. 280,292,415,420,421
Бережков M. Н. 399 Берсень-Беклемишев И. Н. см. Бекле-
мишев-Берсень И. Н. Бестужев-Рюмин К. Н. 400,407,411 Борецкая Мар-
фа, новгородская посадница 98
Борис Александрович, вел. кн. тверской 40
Борис Васильевич, кн. волоцкий 403 Борис Федорович Годунов, царь 288,
290,303,306,354,358,369,370,424,431
Бохтюжские, князья 17 Будовниц И. У. 387 Бутурлины, бояре 131,133,
137,140-
142,408
Буссов Конрад, нем. хронист 370 Бычкова M. Е. 385
Варлаам Важский, монах, основатель
монастыря 53,242,397 Василий Великий, епископ кесарийский
Василий 1 Дмитриевич, вел. кн. московский 16,25,38,40,42,47,48,
71,395 Василий II Васильевич Темный, вел. кн. московский 17,18,27,
35,38,40,42-47,65,96,105,107,118,121,124,125,128,192,206,
207,259,273,395,396,406
Василий III Иванович, вел. кн. московский 38,102,105,107, III,
118,121,122,125,135,143,149,152,153,177,192,196,228,250,
258,297,322,326,406,407 Василий Иванович Шемячич, кн. новго-
род-северский 404 Василий Юрьевич Косой, кв. звениго*
родский 35,36 Вассиан, архиепископ 128 Вассиан Косой (Василий Ивано-
вич Патрикеев, кн.), публицист 149,150,258,268,297,390,418,423
Вельяминовы, бояре 131,133 Венюков, дворянин 222 Веселовский С. Б. 384
Висковатов А. В. 406 Висковатый (Висковатов) Иван Михайлович 361,431 Ви-
товт, вел. кн. литовский 25,40,108,
404,421 Владимир Андреевич, кн. серпуховской
33,39,205,206 Владимир Андреевич, кн. старицкий
150,173,271
Владимир Всеволодович, ки. 7 Владимир Всеволодович Мономах, кн.
55,57,112,117,118,127,183 Владимир Святославич Святой, кн. 48,
66,68,157,159,231

Владимир Юрьевич, кн. 7 Владислав II Ягеллон, король чешск, и
венгерск. 110
Владимирский-Буданов M. Ф. 398 - 400,402,414,417,419,420,423,
425-430 Волконский, кн. 145 Воронцовы, бояре 131 Воротынские, князья
105,106,133,
173 Воротынский Михаил Иванович, кн.,
боярин 200 Всеволод Ольгович, кн. 74,76 Всеволод III Юрьевич Большое
Гнездо, вел. кн. владимирский 5,7,14,22,34,41,47,58,102,105,
404 Всеволодовичи, княжеская ветвь 7,12,
21,34,41 Всеволожский Иван Дмитриевич, кн.
42,396 Вяземские, князья 105,404 Вяземский Афанасий Иванович, кн.,
опричник 166,174
Гедеон, библ. 183
Гедимин, вел. кн. литовский 143 Гедиминовичи, княжеская династия
131,404
Гейзерих, король вандалов 183 Герасим Болдинский, инок, основатель
монастыря 297
Герберштейн Сигизмунд, герм. дипломат 66,69,70,91,113,129,196,
212,297,391,398,402,405,407,414-417,423
Глеб Святославич, кн. 404 Глинский Михаил Львович, кн. 192 Годунов
Борис Федорович см. Борис
Годунов
Голенина Мария, княгиня 253,257 Голиков И. И. 415 Голицын, кн. 195
Голицыны, князья 133,143 Головин, боярин 145 Головины, бояре 131 Горсей
Джером, англ. дипломат 369 Горский А. Д. 387 Градовский А. Д. 204,415
Греков Б. Д. 389 Греков И. Б. 381
Григорий Назианзин (Григорий Богослов), церковн. деятель 183 Грязной
Василий (Васюк) Григорьевич, опричник 172
Давид, библ. 183,184 Давыдовы, бояре 133 Даниил, митрополит 410 Да-
ниил Александрович, кн. московский
7,13-15,18,48 Даниловичи, княжеская ветвь 28,47,
122,126,376 Димитрий Александрович, кн. переяс-
лавский 13,21
Димитрий Иванович Донской, вел. кн. московский 16,22,29,33,35,
36,

37-40,42,46-48,104,121,124,147,148,235,376,396 Димитрий
Иванович, царевич, сын Ивана IV 126,150
Димитрий Иванович, кн., внук Ивана III 121,122,149,406,407 Димит-
рий Юрьевич Красный, кн. бежецкий 36 Димитрий Юрьевич Шемяка, кн. 43,
44,
105,207,396,404 Дмитриев Ф. M. 427 Дионисий, игумен, основатель
монастыря 245
Досифей Топорков, родственник Иосифа Волоцкого 265 Дьяконов M. А.
389,418,421
Евфимий, архиепископ 97 Едигер-Симеон см. Симеон (Едигер)
Касаевич
Елена Васильевна Глинская, вел. княгиня, жена Василия Ш III, 153,
155,192
Екатерина П 222,271 Емельянов 398
Ефрем, старец, основатель монастыря 249
Жданов И. Н. 406
Забелин И. Е. 6,394,410 Заблоцкий-Десятовский M. П. 426 Заозерские,
князья 17 Захарьины, бояре 133,163,411 Зевс, бог в греч. миф. 183 Зи-
мин А. А. 382,384,393 Зинзирих см. Гейзерих Зосима, игумен, основатель
монастыря 98,236
Иван, царь Иван см. Иван IV Васильевич Грозный Иван Андреевич, кн.
можайский 35,
Иван Владимирович, кн., сын кн. серпуховского Влад. Андр. 205,206
Иван 1 Данилович Калига, вел. кн. московский 14-17,20,21,23-26,
28-31,36,37,40,42,47,48,143,205,354,376 Иван II Иванович Крас-
ный, вел. кн.
владимирский и московский 22,47 Иван III Васильевич, вел. кн. мос-
ковский 28,38,47,83,94-100,102,103,105,106,108,110-117,
119-125,128,129,131,143,144,147,149-152,162,173,204,267,274,
326,379,380,403-406,413
Иван IV Васильевич Грозный, царь 106, III, 115,117,118,126,127,
129,134-136,147,150,151,153-159,161-169,171-187,196,199,212,
217,219,228,237,250,260,269,297,310,333,334,338,343,344,
348,350,352,364-366,368,369,371,373,383,390,393,410-414,418,
426,428,429 Иван Димитриевич, кн. переяславский 13

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Иван Иванович, кн., сын Ивана III 121,
122,406 Иван Иванович, царевич, сын Ивана IV
126,165,368
Иван Пересветов см. Пересветов И. С. Иван Тимофеев см. Тимофеев Ив.
Иван Юрьевич см. Патрикеев И. Ю. Иван (Ивашка), крестьянин москов.
Иевффай (Иеффай), библ. 183 Иисус Навин, библ. 183 Иконников В. С.
418 Иларион, митрополит 231 Иловайский Д. И. 396 Иоанн Златоуст, цер-
ковн. деятель
Иоасаф, митрополит 177 Иов, патриарх 432 Иона, архиепископ 96 Иона,
митрополит 43,44,204 Иосиф Волоцкий (Иван Санин), игумен и основатель
монастыря, публицист 128,129,248,252-254,257,260,264-268,297,407
Исайя, пророк, библ. 183
Казимир IV Ягеллончик, вел. кн. литовский, пол. король 73,104,110
Калита см. Иван Данилович Калита Карамзин Н. М. 187,391,394,406,
409-416,421,425 Касим, хан Касимовского царства, сын
казанского хана 192 Катон, римск, консул, писатель 352 Катырев-Рос-
товский И. М., кн. 413 Каштанов С. М. 384 Квашнин Родион, боярин 9 Кваш-
нины, бояре 9 Кирейка, выезжий из Крыма 192 Кирилл, боярин, отец Сергия
Радонежского II
Кирилл Белозерский, игумен, основатель монастыря 31,235,236,260,
263 Кирилл Новоезерский, игумен и основатель монастыря 245 Киприан, мит-
рополит 24,263 Кобрин В. Б. 385 Кобяков Григорий Дмитриевич, волостель
Константин Владимирович, кн. рязанский 13 Константин IX Мономах, ви-
зантийский
имп. 117
Константиновичи, княжеская ветвь 235 Корецкий В. И. 389 Корнилий Ко-
мельский, старец, основатель монастыря 236,245,250,251 Коробьин Семен
Иванович, сын боярский 103 Корсаков Д. А. 394 Костомаров Н. И. 398,
401-402 Котошихин Г. К. 191,212,220,409,
414,415,417,426,433 Кошкины, бояре 131,133 Крестинин В. В. 425,

Кубенские, князья 17 Куракины, князья 133,143 Курбские, князья 132,
133 Курбский Андрей Михайлович, кн. 126,147,154-157,159,162,163,
166,169,172,174-176,178,182 - 184,191.268,368,390,405,407,
410-413
Кучка (Куцка) Степан Иванович, боярин 6,7
Ланнуа (Ланноа) Гильбер, бургунд. рыцарь и дипломат 66,75,391,398-
Лаппо И. И. 421 Ларионов, помещик 306 Латкин В. Н. 391,433 Левшин,
управитель посада 296,297 Лжедимитрий 1, самозванец 288 Лютер Мартин
179 Ляпунов Прокопий Петрович 306 Ляскоронский В. Г. 414
Макарий, митрополит 162,237,352,409,
Максим, митрополит 23 Максим Грек, писатель-публицист, переводчик
147,150-153,268,269,390,419 Малюта Скуратов см. Скуратов-
Бельский Г. Л. Мамай, темник ордынский 22,104 Маматов, помещик 306
Маржерет Жак, франц. ландскнехт 195,201,288,370,391,414-416,421,
426,433
Мария Борисовна, вел. княгиня 113 Марфа Борецкая см. Борецкая Марфа
Махмет-салтан см. Мехмед II Мезецкие, князья 105,106,173,404 Менг-
ли-Гирей, крымский хан 120 Мехмед II Фатих, турецк, султан 172 Микулинс-
кие, князья 133 Милютин Вл. А. 256,418 Мирошка Нездинич, посадник нов-
городский 84 Милюков П. Н. 138,408 Михаил Александрович, вел. кн.
тверской 22 Михаил Андреевич, кн. верейский и
белозерский 35,102,403 Михаил Всеволодович, кн. черниговский 105
Михаил Клопский, монах, основатель
монастыря 97,98
Михаил Олелькович, кн. литовско-русский 98 Михаил Федорович, царь
210,221,293,
294,427 Михаил Ярославич, кн. тверской 19,41,
Михаил Ярославич Хоробрит, кн. московский 7,13
Михалко Степанич (Михаил Степанович), посадник новгородский 84

Михалон Литвин, мемуарист 196,198,
415,428 Михалчичи (Михайловичи), княжеская
Моисей, библ. 183,184 Мономах см. Владимир Всеволодович
Мономах
Мономаховичи (Мономашичи), княжеская ветвь 82 Морозовы, бояре 131
Мстислав Мстиславич Удалой, кн. 508 Мстиславские, князья 133,404 Мстис-
лавский Федор Михайлович, кн., боярин 404
Нардов, издатель 420 Неволин К. А. 203,204,320,391,398,
415,425,427 Немир Иван Афанасьевич, посадник
новгородский 98 Нечкина М. В. 379 Никитский А. И. 402 Николаева В. П.
403,420,424 Николай 1 271 Никон, игумен 255 Никонов, издатель 420 Нил
Сорский (Н. Майков), церковн. деятель и писатель 248,264-268 Ново-
сильские, князья 105,106 Ноготков-Оболенский, кн. 144 Носов Н. Е. 384
Оболенские, князья 145 Овцын, воевода вятский 243 Одерборн Павел, не-
мец, пастор 412 Одоевские, князья 105,106,133,137,
142,173,408
Одоевский, кн. 140,141,142,408 Олаф, св. 61 Олег Святославич, кн.
черниговский
6 Ольгерд, вел. кн. литовский II, 20,
Орловский Астафий, помещик 299 Остроумов М. А. 406
Павел, апостол 179 Павел 1167,178 Павел Обнорский, монах, основатель
монастыря 245,249 Павлов А. С. 14,268,394 Павлов-Сильванский Н. П.
417 Паисий Ярославов, игумен 10,394 Пассек В. В. 401
Патрикеев Василий см. Вассиан Косой Патрикеев Иван Юрьевич, кн. 149,
Патрикеевы, князья 133,268 Патрикий (Патрикей), кн. литовский 64,
Пафнутий Боровский, игумен, основатель монастыря 24,25,265 Пахомий,
инок, основатель монастыря
236 Пенковы, князья 132,133

Пересвет Александр, монах, герой Куликовской битвы 171 Пересветов
Иван Семенович, публицист 171,172,390,412 Перетяткович Г. И. 419 Пе-
рун, языч. божество 66 Петр, митрополит 23,24,26 Петр 1 Великий 146,
158,221 Пимен, архиепископ 164 Платонов С. Ф. 352,413,414,418,427,
Побойнин И. И. 422 Погодин М. П. 292,421 Покровский Н. Н. 388 Попов
А. Н. 412 ^ Поппель Николай, имперский посол
Прозоровские, князья 132 Пронские, князья 133 Протасов, помещик 226
Прохор, епископ 24 Прус, легендарн. персонаж 117
Резанов Федор Девлеткович, помещик
Репнин-Оболенский, кн. 144 Рождественский С. В. 417,418 Рокита Ян,
протестантский священник
Романовы, царская и император, династия 379 Ростислав Мстиславич, кн.
смоленский
Ростовские, князья 133 Рюрик, кн. 14,116,117,280,430 Рюриковичи,
княжеская и царская династия 117,131
Ряполовский-Стародубский Семен Иванович, кн. 149,150
Сабинин С. К. 406 Сабуровы, бояре 131 Савватий, монах 236 Садко, бы-
линный герой 403 Саин-Булат см. Симеон (Санн-Булат)
Бекбулатович Салтыков, боярин 306 Саул, библ. 159,184 Своеземцев
Варлаам, боярин см. Вар-
лаам Важский
Святослав Всеволодович, вел. кн. владимирский 13
Святослав Игоревич, кн. киевский 56 Святослав Мстиславич, кн. смо-
ленский
58 Святослав Ольгович, кн. новгород-се-
верский 5,6 Святослав Ярославич, кн. черниговский
102,404
Святославичи, княжеская ветвь 22 Семен (Симеон) Иванович Гордый, вел.
кн. московский 21,22,29,30,47 - 49,147,205,315,376,425 Семен
Иванович Можайский см. Старо-
дубский С. И. Семенов-Тян-Шанский П. П. 394

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
Сергий Радонежский, игумен и основатель Троице-Сергиева монастыря II,
18,233-235,245,260 Сигизмунд II Август, вел. кн. литовский, пол. ко-
роль 119,430 Сигизмунд III Ваза, вел. кн. литовский,
пол. король 306
Сильвестр, священник, полит, деятель и писатель 154,159,162,163,
179,411
Симеон (Саин-Булат) Бекбулатович, ка-симовский хан, вел. кн. всея Ру-
си 168,287,302 Симеон (Едигер) Касаевич, казанский
хан 167,412 Симон, крестьянин 250 Сицкий Иван Васильевич, кн., боярин
Скрынников Р. Г. 384 Скуратов-Бельский Григорий (Малюта)
Лукьянович, опричник 169,179 Смирнов П. П. 386 Соловьев С. М. 83,
379,380,391,
393-399,401,403-415,428,431 Соломон, библ. 184 Софья Алексеевна,
царевна 193 Софья Витовтовна, вел. княгиня московская 207
Софья (Зоя) Палеолог, вел. княгиня московская 112-114,116,122,153,
155,204,406 Сперанский М. M. 292,421 Степанко, новгородец 85 Стефан
Баторий, вел. кн. литовский,
пол. король 185,195,233 Стефан Пермский, св. 105,235 Сторожев В.
Н. 415 Строгановы, купцы, солепромышленники 294
Татищев В. Н. 120,391,396,416,425,
426 Таубе Иоганн, ливонский дворянин
412 Твердислав Михалкович, новгородский
посадник 58
Тимофеев Иван, дьяк, писатель-публицист 413
Тихомиров М. Н. 375,382 Тихонравов К. Н. 412 Трифиллий, старец 249
Трифон, монах, основатель монастыря
242,243,254 Турчанинов Иван Салтанович 192 Тучков Василий Михайло-
вич, сын боярский 151
Тучков Михаил Васильевич, боярин 151
Узбек (Азбяк), хан ордынский 21,410 Устрялов Н. Г. 154
Федор Иванович, царь, сын Ивана IV 126,165,199,200,225,290,292,
293,369,431 Федор Иванович Сабур, боярин 143

Фемистокл, афинский полководец 352 Феогност, митрополит 23 Феодор,
игумен 245,249 Филипп (Колычев Ф. С.), митрополит
179,180,413 Филофей, инок 118,407 Флетчер Джильс, англ. дипломат
194 - 197,225,262,298,391,414,416 Флоря Б. Н. 381 Фридрих in, герм.
имп. 119 Фролов, помещик 226
Хилков А. Я. 394 Хованский Федор, кн. 143 Ховрины, бояре 131
Холмский Андрей Иванович, кн. 151 Холмский Василий Данилович, кн.
Хорошкевич А. Л. 381 Хрущев И. П. 418
Челяднины, бояре 131,133 Черепнин Л. В. 380,382,386 Чечулин Н. Д.
386,418 Чичерин Б. Н. 280,282,379,385,388,391,395,405,407,419,
420,421,428,433
Шемяка см. Димитрий Юрьевич
Шемяка
Шемячичи, княж. ветвь 106,107,125 Шиль Михаил, придворный рим. имп.
306,424,425
Шуйские, князья 133,153,370 Шуйский Иван Васильевич, кн. 177
Эней, миф. персонаж 183
Юлиания, княжна тверская 104 Юрий Васильевич, кн., брат Ивана IV
176,177 Юрий Владимирович Долгорукий, кн. 5,
6,23
Юрий Всеволодович, вел. кн. владимирский 7 Юрий Данилович, кн. мос-
ковский 9,13,
19,23,41 Юрий Димитриевич, кн. галицкий 35,
42,43 Юрий Иванович, кн. дмитровский, сын
Ивана III 122,128,403 Юрий Патрикеевич, кн. 143 Юрий Святославич,
кн. 404 лОшков А. И. 412
Ягелло (Яков, Ягайло), вел. кн. литовский 104 Ядвига, королева
польская 104 Ян Альбрехт (Ян 1 Ольбрахт) пол.
король 110
Ярослав Всеволодович, вел. кн. владимирский 7,14,59 Ярослав 1 Вла-
димирович Мудрый, кн.
киевский 52,55,56,82,231,362,397 Ярослав Ярославич, кн. тверс-
кой 59,
62,77 Ярославичи, княжеская ветвь 41,56

Авенга, р. 18 Азия 195,197,373 Азовское море 100,196 Алатырь, г.
199,228
Александровская слобода (Александров, г.) 162,163,166,179,371,
Алексин, г. 16,191,198 Анатолия 197 Англия 169 Андога, p. 236
Астраханское царство 196,227,320 Астрахань, г. 196,295 Афон 150,
264,268 Африка 197
Балтийское море 56,163,185,196 Бежецкая пятина (ряд, земля) 53,54
Белгород, г. 199 Белев, г. 431 Белевский уезд 211 Белевское княжество
404 Белозерск, г. 16,334,344 Белозерский край 235,245,264 Белозерс-
кий уезд 287,334,422 Белозерское княжество 17 Белое море 53,54,97,
235 Белое озеро 17
Белоозеро, терр. 235,236,245 Белоруссия см. Русь Западная Боголю-
бов, г. 8 Богородский уезд 15 Болгарская (Волжско-Камская) земля
Борисов, г. 199 Боровск. г. 8,16,17,191 Боровский уезд 192,283
Быстрая Сосна, р. см. Сосна Быстрая
Вага, р. 242,249 Вазуза, р. 9
Важский уезд 294,341,342 Валуйки, г. 199 Васильсурск, г. 106 Вели-
кая, р. 87
Великая Россия, Великороссия, Великорусское государство, см. Россия
Великая Русь см. Русь Великая, Московская Великие Луки, г. 54,71,195
Венев, г. 199 Венеция, г. 151 Верея, г. 15,16
Верхневолжская Русь см. Русь Верхневолжская Ветлуга, р. 101 Византия
(Византийская империя)
116,127,204,309 Вильна (Вильно) г. 125 Висла, р. 117 Висби, г. 61

Владимир-на-Клязьме, г. 6,8,9,23,
24,232,414
Владимирская великокняжеская область (волость) 16,17,28,29,34,
35,42,132,395 Владимирская губ. 163 Владимирский уезд 190,341 Влади-
мирское великое княжество 18,
Волга, p. 8-12,17,18,44,45,47,54,55,83,94,100,101,106,
173,192,196,227,235,244,295,414 Волмах, урочище 250 Вологда, г.
18,60,165,249,285,
298,395 Вологодская губ. 395 Вологодский край 249 Вологодский уезд
299,422 Волоколамск (Волок-Ламский, Волок на Ламе), г. 8,9,12,15,
16,54,60,126 Волхов, г. 58 Волхов, p. 10,51,53,55,66,231 Волынь,
г. 9,131 Воронеж, г. 199,200 Воронежская губ. 199,228 Воротынское кня-
жество 404 Ворскла, p. 200,404 Воскресенское, с. Белозерского уезда 287
Восток 92,114 Восточная Европа 201 Вотьская (Вотская) пятина (ряд, зем-
ля) 53,70,190,208 Вохна, вол. Моск. уезда 271,272 Выгоозеро (Вы-
го-озеро) 54 Вычегда, р. 54,105,235,236 Вышгород, г. на Днепре 9 Выш-
город, г. в Северо-Вост. Руси 8 Вязьма, г. 165,298 Вятка, г. 46,102,
106,190 Вятка (Вятская земля, колония Новгорода) 18,51,94,100,101,
106,242,254,402 Вятская губ. 395
Галицкое княжество 17 Галич, г. 16,165.232 Ганза, торг. и полит,
союз сев. - нем.
городов 61 Гдов, г. 88
Глушица, р. 18,235,245 Гороховец, г. 8 Гороховский уезд 235 Гот-
ланд, о-в 61
Данков, г. 199
Двина, р. см. Северная Двина Двинская земля (Заволочье) 54,60,71,
94,342,343 Деревская пятина (ряд, земля) 53,54

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

Дерпт, г. 154 Десна, р. 105,404 Дмитров, г. 8,15,16 Дмитревский
уезд 15,16,281,287 Днепр, p. 9,55,105,106,196,
197,231,373,404 Днепровская Русь см. Русь Днепровс-
Дон, р. 48,106,191-193,197,226,
227,295
Донец, р. ем. Северный Донец Древняя Русь 24,32,48,76,81,90,92,
93,116,157,181,215,238,240,243,245,246,251-255,257,275,276,
278,374,377,399,426 Дубна, p. II Дунай, p. 196
Европа 86,113,119,197,373,390 Европейская Россия см. Россия
Елец, г. 197,199,201 Епифанский уезд 191,228
Жиздра, р. 17,199
Заволжье (Заволжская земля) 10,
17,244,287,395 Заозерье 395
Заволочье см. Двинская земля Запад 61,92,94,119,150,309,
Западная Двина, p. 55 Западная Европа 163,185,201,373,
381,385,430 Западная Русь см. Русь Западная Звенигород, г. 8,15
Звенигородский уезд 15 Золотая Орда (Орда) II, 14,16,18 - 22,24,30,
35,36,41,48,60,96,100,101,104,116,131,196,394
Иерусалим, г. 241,251 Изборск, г. 88 Ильмень, оз. 51,248 Истра, p.
Италия (Италийская страна) 113,114,153
Казанское царство 100,150,162,
196,224,227,320,341
Казань, г. 196,209,295,320,341,
Калуга, г. 8,16,101,198,232,
Калужская губ. 100,101,395,404
Калужский уезд 192
Кама, p. 294
Каргополь, г. 165,236,249
Каспийское море 100
Кафа (Феодосия), г. 196,197
Кашира, г. 16,198
Каширский уезд 228
Кена, р. 236
Киев, г. 9,23,55-57,68, III,
117,131,232
Новгородом 15,16,23,
210,101,
Сии)
Киевская земля 82
Киевская Русь см. Русь Киевская Киевское княжество 55 Кичменга, р.
250 Клин, г. 8,15 Клинский уезд 100 Клопск, урочище под
97 Клязьма, р. 9, II, 12,
173,232,235,373,415 Ковжа, p. 245
Козельск, г. 16,126,165,199 Кокенгаузен, г. 179 Коломенский уезд
192,207,
211,225,228,272,313 Коломна, г. 13,15,16,17,
198,235,415 Комела, p. 235
Комельский лес 235,245,249,250 Константинополь, г. см. Царьград
Корела, г. 64
Кострома, г. 17,126,232 Кострома, р. 235,236 Костромская губ. 395
Костромская земля 18 Костромской уезд 273 Кромы, г. 199 Крым 100, III,
131,188,192,196-
198,405
Крымское ханство (царство) 196 Кубань, p. 196 Кубена, р. 325 Кубенс-
кое оз. 10,17,235,244,
Куликово поле 20,21,23,171,381 Курск, г. 199,200 Курская губ.
100,199,228 Курский уезд 211 Курское городище 200 Кучково поле (Куцко-
во урочище) 6,9 Кушалино, с. и волость Тверского уезда 285,287 Кушта,
р. 235
Ладога, г. 64,232 Ладожский уезд 78,208 Лама, р. 8,12 Лежа, р. 235
Леохнова пустошь 248 Ливны, г. 199-201 Личония (Ливонская земля) 88,
100,
III, 154,196,354,362,430,431 Ливонский орден 56,87,108 Литва
(Литовская земля) 10,22,26,48,54,56,62,87,88,95,98,101 - 106,
108,110, III, 115,124,125,154,171,173,174,191,196,197,267,
371,381,404,405,411,430 Литовское великое княжество 101,
Литовско-Польское государство 100 Лихвин, г. 16,199 Ловать, p. 53,
231 Лопасня, с. 6,9 Луга, p. 53

Любек, г. 61 Любеч, г. 106
Малоярославец, г. 431 Маркуша, р. 236 Медынь, г. 16,411 Мезецкое кня-
жество 404 Мещера, терр. 16 Мещерский Городец, г. 17,192 Можайск, г.
15,16,101 Можайское княжество 46 Монастыри: Александров Ошевенский 236
Антониев Сийский (при р. 236,239,254
Важский Богословский (на р. Ваге) 242
Дионисиев Глушицкий Покровский 245
Иосифов Волоколамский 250,253,256
Каменный (Спасо-Каменный) на Ку-бенском оз. 235,244 Кириллов (Кирил-
ло-Белозерский) 235,236,247,257,262,264,283,284,287,334,422
Клопский (под Новгородом) 97,98 Корнилиев Комельский (при р. Нур-ме)
Махрищекий Троицкий 277 Михалицкий девичий 299 Святого Николая в Нов-
городе 85 Новодевичий Московский 165 Павлов Обнорский 249 Пафнутьев Бо-
ровский 265 Симонов под Москвой 151,235 Соловецкий на Соловецком о. 98,
259,285,387,391 Спасский в Ярославле 296 Тихвинский 259,293 Трои-
це-Сергиев (Сергиев, Троицкий, Троица) 18,114,163,230,234,235,249,
252,254-256,259,261,262,271-273,281,284,287,289,335,391,
419,420
Ферапонтов Белозерский 247 Монза, p. 235
Москва, г. 5-24,26-32,37,39,40,42-47,50,53,69,75,83,94-99,
101-107,109-115,118-120,123 - 125,128-137,142,143,147,148,150
151,159,160,162,163,165,166,171 173,179,190,194,196-199,201,
209 221,222,225,235,242,243,246,249 250,262,269,272,273,297,
298,306 309,319,321,334,352,355,358,362 369,370,373,375,377,
378,381 395-397,402-405,407,408-410 428,429,431,433 Москва, p. 5,
7-10,12,13,15-17,
23,131,410 Московия 196-198,262 Московская губ. 15,18,100,287,

Московская земля (обл., страна, край)
5,9, II, 12,77,116,375 Московская Русь см. Русь Великая,
Московская Московский уезд 15,190,192,208,
219,271,272,283,303 Московское государство 97,100,107,108,
119,122,127,128,134-136,151,162,165,170,187,188-191,194,195,
197-199,202-205,216,220,221,273,279,284,288,308,309,311,318,
319,322,328,337,339,347,349.368,371,372,373,382,393,407,
413,414,423,426,429,432 Московское великое княжество 7,8, II, 12,
14,15,18,19,26-29,31,36,40,42,44-48,50,51,96,99-102,
106-109, III, 116,130,317,375,376,380,392,393,403 Мета, p. 53
Муром, г. 8,9,16,191,298 Муромский уезд 190,192,228,289 Мценск,
г. 126,200 Мценский уезд 211
Нарова, p. 87,106 Нева, p. 106 Неглинная, p. 6 Неман, р. 117 Нерех-
та, г. 8 Нерехта, волость 273 Нижегородский уезд 286,287 Нижегородское
княжество II, 16,17,
108 Нижний Новгород (Нижний) 8,9,17,
101,134,199,232,235,414 Низ, Низовая Русь, земля см. Суздальская
земля
Новгород Великий (Новгород), г. 10,46,51-76,78-84,86-89,91 - 98,
100-103,105,108,165,179,190,195,208,232,235,236,369,377,
378,392,397-402,404,411 Новгород-Северский, г. 105,199,378,
Новгородская губ. 53,287 Новгородская земля (обл.) 53,55,56,
59-61,70-72,75,77-79,89,93-95,97,116,190,208,349,378,398,
399,401,428,431 Новгородский уезд 78,348 Новосиль, г. 199 Ново-
сильское княжество 404 Ногайская Орда 196 Нурма, р. 235,236,250
Обнора, p. 18,235,236,245,250 Оболенское княжество 404 Обонежская
пятина (ряд, земля) 53,
Одоев, г. 199 Одоевское княжество 404

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

Ока, р. 8-10,12,17,18,101,105,108,114,136,191,192,197-199,
201,224,226-228,235,298,395,404,414,421 Окско-Волжское между-
речье 18,127,
Онега, p. 54,235,236 Онежское оз. 53 Опочка, г. 88 Орда см. Золотая
Орда Орел, г. 199,200,228 Орехов, г. 64
Ореховский уезд 78,208 Орешек, г. 78 Орловская губ. 100,228 Оскол, г.
199 Оскол, р. 227 Остров, г. 88
Париж, г. 151 Пелегово, урочище 249 Пелыпма, р. 18,235 Перекоп, мес-
ти. 197 Переяславль-Залесский (Переяславль),
г. 8,9,15,16,47,232,272 Переяславль-Южный, Русский, г. 232
Пермская земля (страна) 54,100,
105,116,242 Пермь, г. 54 Персия 179 Песья-деньга, p. 236 Печора, p.
54,106,404 Плесская волость 341,427 Поволжье 17,298,300 Подонье 298
Полоцк, г. 195,232,355,363,430 Польша (Польское государство, коро-
левство) 101,104,108-111,115,119,150,191,196-198,267,354,355,
362,381,405,430-432 Привислинские губ. 417 Протва, p. 8 Прусская зем-
ля 117 Псков, г. 19,51,64,68,70,71,78,87-89,91,92,94,95,100,
102,106,108,190,195,232,362,378,402 Псковская земля (обл.) 70,
79,87,
89,116,274,399 Путавль, г. 193,199
Радонеж, г. II, 15 Ржев, г. 8,17,54,71 Рим, г. 113,117,118,406
Романов, г. 17,192 Романовский уезд 422 Россия (Великая Россия, Велико-
рос-сия. Великорусское государство) 5,10,20,27,44,46,66,89,91,
97,99,100,109,110,119,121,130,135,147,148,230,232,233,234,
264,266,288,309,368,369,372,374,376,379-381,383,385,386,
390,391,403,417,421,432,433

Российское государство см. Русское
государство Ростов, г. 6,8-10,19,134,232,
235,395 Ростовская земля 5 Ростовский уезд 190 Ростовское княжество
II, 102,105,
108,133 Руза, г. 15 Рузский уезд 15 Руса, г. см. Старая Русса Русс-
кая земля 10,14,19,20,22,23,24,26,27,36,43,49,51,55,56,
74,87,99-101,108-III, 115,119,120,127,129,134,135,148,152,
153,168,169,231,245,375,380,381,405,412
Русское государство (Российское государство, царство) 27,99.126,
358,374-376,379-382,385,390,407
Русь 5,7,9-11,14,15,19-27,32,34,41,43,44-46,48,49,51,
55,56,62,63,64,74,76,77,79,81,90,92-105,107,109, III, 115,
116,119,121,126,131,133,134,157,160,168,170,173,181,185,
195-197,202,204,206,215,216,218,219,231,238-241,243,245,246,
251-255,257,275,276,278,280,295,304,309,310,358,374
375,377-379,383,388,400,402-405,415,416,425
Русь Великая, Московская 99,107,111,117,119,129,148,202,203,
208,218,230,231,233,331,374,375,377-379,393 Русь Верхневолжская
5,44,374 Русь Восточная 10,102 Русь Днепровская 9,44,374 Русь Древ-
няя см. Древняя Русь Русь Западная (Белоруссия, Польско-литовская) 100,
104,119,196,404 Русь Киевская 22,62,71,73,108,
380,381 Русь Малая 100 Русь Низовая см. Суздальская земля Русь Се-
верная, Северо-Восточная 7,9, II, 14,20-24,26,34,44-47,99,102,
105,115,133,134,206,232,374,377,378,388,403,404,416 Русь Юж-
ная 232 Рыльск, г. 199,200 Ряжск, г. 199 Ряжский уезд 211,228 Рязанс-
кая губ. 228 Рязанская земля 58,100 Рязанский уезд 348 Рязанское кня-
жество II, 17,101-
103,106,108,404 Рязань, г. 8,48,109,197,199,405
Сарай, г. 41 Север 342,343,425 Северная Двина, p. 54,236,239,242

Северная Русь см. Русь Северная, Северо-Восточная Северный (Северс-
кий) Донец, р. 197,
199,200,227 Северская земля 106,404 Северское княжество 106,404 Сейм
(Семь), р. 105,200 Серпухов, г. 5,6,198,199,235 Сестра, p. II Си-
бирское царство 320 Симбирская губ. 228 Сия, р. 236 Смоленск, г. 9,10,
54, III, 151,
232,369,404,430 Смоленский край (обл.) 82,100,101 Смоленское
княжество II, 106,108 Сож (Сожь), p. 105 Сойга, p. 236 Сокол, г. 195
Сольца Малая, вол. 315 Соловецкий о-в 235,236 Сора, р. 264
Сосна Быстрая, р. 197,201,227 Средиземное море 197,198 Старая Русса
(Руса), г. 96,165,
232,411
Старая Рязань см. Рязань Старица, г. 195,219,220 Стародуб, г. 8,16
Стародубское княжество 16,404 Судак (Сурож), г. 196 Суздаль, г. 8,126,
165,232,411 Суздальская земля (край. Низ, Низовая Русь) 5,6,60,82,
94,95 Суздальское княжество 46 Сура, p. 101,199,200 Сурожский стан
272 Сухона, p. 17,101,235,236,245
Тамбовская губ. 228 Таруса, г. 16 Тевтонский орден 108 Темников, г.
199 Тверская губ. 53,288 Тверская земля (обл.) 77,116 Тверское кня-
жество (удел) 17,18,
20,101-103,108,133 Тверской уезд 285,302,420 Тверь, г. 19,22,
39,48,103,104,
106,109,134,168,232,405 Тихая Сосна, p. 199 Торжок, г. 54,60,
71,94 Торопец, г. 296
Тре (Терский берег), вол. 54 Тула, г. 100,197,199,395,414
Тульская губ. 100,228,404 Турция 197

Углицкий уезд 420 Углич, г. 16,17,126 Угра, p. 9,101,415 Унжа, p.
249 Упа, p. 17 Урал (Уральский хребет) 54,
196 Устюг, г. 18,232,250,395,411
Федоровское, с. 273 Феодосия, г. см. Кафа Флоренция, г. 151 Финляндия
418 Финский залив 53,56,100
Холмогорский уезд 342 Холмогоры, г. 236,242
Циа. р. 18,101
Царьград (Царегород, Константинополь), г. 114,117,151,153,197,
Чернигов, г. 6,9,105,131,151,
232 Черниговская земля (Чернигово-Север-
ский край) 5,82,106,110 Черниговское княжество 106 Черное море
100,196,197 Чусовая, p. 294 Чухлома, г. 296 Чухломской уезд 296 Чухче-
немская волость 242
Шацк, г. 199 Швеция 108,109,196 Шексна, р. 17,235,236 Шелонская
пятина (ряд, земля) 53 Шелонь, р. 53,94,96 Шоша, p. 9
Юг, p. 101,250 Югра (Югорская земля, волость) 54,
106,116,404
Южная Русь см. Русь Южная Юрьев-Польской, г. 8
Ярославль, г. 8,232,296,298,
Ярославская губ. 53 Ярославское княжество II, 17,18,
102,108 Яуза, p. 9

ОГЛАВЛЕНИВ

княжества. - Перемена в дальнейшем ходе собирания Руси Москвой. - Терри-
ториальные приобретения Ивана III и его преемника. - Политическое объеди-
нение Великороссии-основной факт III периода. - Ближайшие следствия этого
факта. Перемена во внешнем положении Московского княжества и во внешней
политике его великих князей. - Мысль о народном русском государстве и ее
выражение во внешней политике Ивана Ш. 99
ЛЕКЦИЯ XXVI
Внутренние следствия основного факта Ш периода. - Рост политического
самосознания московского государя. - Софья Палеолог и ее значение в Моск-
ве. - Новые титулы. - Новая генеалогия и сказание о короновании Владимира
Мономаха. - Идея божественного происхождения великокняжеской власти. - Вот-
чина и государство. - Колебания между обеими формами правления. - Порядок
престолонаследия. - Расширение власти великого князя. - Запоздалость и вред
удельного владения. - Нерешительное отношение к нему Ивана III и его пре-
емников. - Состав верховной власти московского государя. - Перемена во
взгляде московского общества на своего государя. - Выводы.
ЛЕКЦИЯ XXVII
Московское боярство. - Перемена в его составе с половины XV в. - Условия
и правила родословного распорядка боярских фамилий. - Политическое настро-
ение боярства в новом его составе. - Определение московского боярства как
класса. - Местничество. - Местническое отечество. - Местнический счет простой
и сложный. - Законодательные ограничения местничества. - Идея местничест-
ва. - Когда оно сложилось в систему. - Значение его как политической гаран-
тии для боярства. - Недостатки его в этом отношении.
ЛЕКЦИЯ XXVIII
Отношение боярства в новом его составе к своему государю. - Отношение
московских бояр к великому князю в удельные века. - Перемена в этих отно-
шениях с Ивана III. - Столкновения. - Неясность причины разлада. - Беседы Бер-
сеня с Максимом Греком. - Боярское правление. - Переписка царя Ивана с кня-
зем Курбским. - Суждения князя Курбского. - Возражения царя. - Характер пере-
писки. - Династическое происхождение разлада.
ЛЕКЦИЯ XXIX
Обстоятельства, подготовившие учреждение опричнины. - Необычайный
отъезд царя из Москвы и его послания в столицу. - Возвращение царя. - Указ
об опричнине. - Жизнь царя в Александровской слободе. - Отношение опричнины
к земщине. - Назначение опричнины. - Противоречие в строе Московского госу-
дарства. - Мысль о смене боярства дворянством. - Бесцельность опрични-
ны. - Суждение о ней современников.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ЛЕКЦИЯ XXI
Москва начинает собирать удельную Русь. - Первые известия о городе
Москве. - Первоначальное пространство Московского Кремля. - Экономические
выгоды географического положения города Москвы. - Город Москва-узловой
пункт разносторонних путей. - Следы ранней населенности московского
края. - Москва-этнографический центр Великороссии. - Река Москва-транзит-
ный путь. - Политические следствия географического положения города Моск-
вы. - Москва-младший удел. - Влияние этого на внешние отношения и внутреннюю
деятельность московских князей. - Политические и национальные успехи мос-
ковских князей до половины XV в. 1. Расширение территории княжества. II.
Приобретение великокняжеского стола. III. Следствия этого успеха: приос-
тановка татарских нашествий; московский союз князей. IV. Перенесение
митрополичьей кафедры в Москву; значение этой перемены для московских
князей. Выводы.
ЛЕКЦИЯ XXII
Взаимные отношения московских князей. - Порядок наследования. - Видимое
юридическое безразличие движимого имущества и удельных владений. - Отноше-
ние московского княжеского порядка наследования к юридическому обычаю
Древней Руси. - Отношение московских князей по родству и владению. - Усиле-
ние старшего наследника. - Форма подчинения ему младших удельных кня-
зей. - Влияние татарского ига на княжеские отношения. - Установление пре-
емства московской великокняжеской власти в прямой нисходящей ли-
нии. - Встреча фамильных стремлений московских князей с народными нуждами
Великороссии. - Значение московской усобицы при Василии Темном. - Характер
московских князей.
ЛЕКЦИЯ XXIII
Вольные городские общины. - Новгород Великий. - Его местоположение; сто-
роны и концы. - Область Новгорода; пятины и волости. - Условия и развитие
новгородской вольности. - Договорные отношения Новгорода к князьям. - Управ-
ление. - Вече и его отношение к князьям. - Посадник и тысяцкий. - Суд. - Совет
господ. - Областное управление. - Пригороды и их отношение к главному горо-
ду. - Заключение.
ЛЕКЦИЯ XXIV
Классы новгородского общества. - Новгородское боярство и его проис-
хожд^яие. - Житые люди. - Купцы и черные люди. - Холопы, смерды и половни-
ки. - Земцы; происхождение и значение этого класса. - Основание сословного
деления новгородского общества. - Политический быт Новгорода. - Происхожде-
ние и борьба партий княжеских и социальных. - Характер и значение новго-
родских усобиц. - Особенности псковского политического строя и быта. - Раз-
личный характер псковского и новгородского политического порядка. - Недос-
татки новгородского политического быта. - Общая причина падения вольности
Новгорода. - Предсказания.

тории. - Положение русской
ЛЕКЦИЯ XXV
Главные явления Ш периода русской иста в половине XV в. - Границы Мос-
ковского

ЛЕКЦИЯ XXX
Характеристика царя Ивана Грозного. 176

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЛЕКЦИЯ XXXI
Состав удельного общества. - Состав московского служилого класса. - Эле-
менты служилые. - Элементы неслужилые: горожане-землевладельцы, приказные,
служилые по прибору. - Иноземцы. - Количественное отношение составных эле-
ментов по племенному происхождению. - Лествица чинов. - Численность воен-
но-служилого класса. - Внешнее положение государства. - Войны на северо-за-
паде. - Борьба с Крымом и ногаями. - Оборона северо-восточных границ. - Бере-
говая служба. - Линии оборонительных укреплений. - Сторожевая и станичная
служба. - Тяжесть борьбы. - Вопрос о хозяйственном и военном устройстве слу-
жилого класса и поместная система.
ЛЕКЦИЯ XXXII Поместное землевладение. - Мнения о
происхождении поместного права. - Поместная система. - Ее правила, - верс-
тание. - Прожитки.
- Происхождение поместного землевладения. -
- Поместные и денежные оклады. - Поместное
ЛЕКЦИЯ XXXIII
Ближайшие следствия поместной системы. - 1. Влияние поместного принципа
на вотчинное землевладение. - Мобилизация вотчин в XVI в. - II. Поместная
система как средство искусственного развития частного землевладения. - Ш.
Образование уездных дворянских обществ. -
IV. Появление служилого землевладельческого пролетариата. -
V. Неблагоприятное влияние поместного землевладения на города. - VI.
Влияние поместной системы на судьбу крестьян.
ЛЕКЦИЯ XXXIV
Вопрос о монастырских вотчинах. - Распространение монастырей. - Монасты-
ри в северо-восточной России. - Пустынные монастыри. - Монастыри-колонии. -
Колонизаторская деятельность Троицкого Сергиева монастыря. - Значение пус-
тынных монастырей. - Древнерусский месяцеслов. - Древнерусская агиогра-
фия. - Состав и характер древнерусского жития. - Мирские монастыри. - Основа-
тели пустынных монастырей. - Странничество и поселение отшельника в пус-
тыне. - Пустынный общежительный монастырь.
ЛЕКЦИЯ XXXV
Способы земельного обогащения монастырей. - Земли жалованные. - Вклады по
душе и для пострижения. - Купли и другие сделки. - Вредные следствия монас-
тырского землевладения для самого монашества. - Монастырские кормы. - Упадок
монастырской дисциплины. - Неудобства монастырского землевладения для
служилых людей и государства. - Вопрос о монастырских вотчинах. - Нил Сорс-
кий и Иосиф Волоцкий. - Собор 1503 г. - Литературная полемика по вопро-
су. - Законодательные попытки сдержать земельное обогащение монастырей.
ЛЕКЦИЯ XXXVI
Связь монастырского землевладения с крепостным правом. - Крестьяне в XV
и XVI вв. - Виды сельских поселений. -

Отношение жилой пашни к пустоте. - Разряды землевладельцев. - Отношения
крестьян 1) к землевладельцам, 2) к государству. - Общественное устройство
крестьян. - Вопрос о сельской общине. - Крестьянин в своем земледельческом
хозяйстве. - Подмога, ссуда, льготы. - Крестьянские участки. - Повиннос-
ти. - Заключение. 270
ЛЕКЦИЯ XXXVII
XVI в. - Закон 1597 г. о прикреплении крестьян. - условия, подготовляв-
шие ние черных и дворцовых крестьян владельческих. - против них. - Положе-
ние
Мнение о прикреплении крестьян в конце беглых крестьянах и предпола-
гаемый указ об общем Порядные конца XVI и начала XVII вв. - Хозяйственные
крепостную неволю крестьян. - Поземельное прикрепле-крестьян. - Рост ссуды и
усиление личной зависимости - Крестьянские свозы и побеги и законода-
тельные меры владельческого крестьянства в начале XVII в. - Выводы.
ЛЕКЦИЯ XXXVIII
Обзор пройденного. - Управление в Московском государстве XV-XVI
вв. - Неблагоприятные условия его устройства. - Общий взгляд на его уст-
ройство и характер. - Управление удельного княжества. - Бояре введенные и
Боярская дума. - Наместники и волостели. - Значение кормлений. - Перемены в
центральном управлении Московского государства с половины XV в. - Приказы
и Боярская дума. - Характер их деятельности.
ЛЕКЦИЯ XXXIX
Перемены в областном управлении. - Нормировка кормлений. - Доклад и суд-
ные мужи. - Губное управление. - Его состав. - Ведомство и процесс. - Характер и
значение. - Два вопроса. - Отношение губного управления к кормленщи-
кам. - Земская реформа. - Ее причины. - Введение земских учреждений. - Ве-
домство и ответственность земских властей. - Верное управление. - Характер
и значение реформы.
328 ЛЕКЦИЯ XL
Управление и общество. - Дробность и
сословный характер местного самоуправления. - Неудача всесословного на-
чала. - Необходимость объединения местных учреждений. - Земские собо-
ры. - Сказание о соборе 1550 г. - Разбор сказания. - Состав соборов 1566 и
1598 гг. - Служилые и торгово-промышленные люди в их составе. - Земский со-
бор и земля. - Значение соборного представителя. - Порядок соборных совеща-
ний. - Значение соборного крестоцелования. - Связь соборов с местными мира-
ми. - Происхождение и значение земских соборов. - Мысль о всеземском собо-
ре. - Московское государство в конце XVI в. 347
ПОСЛЕСЛОВИЕ 374 КОММЕНТАРИИ 394
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ 434
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ 439
Аббасиды, династия араб. халифов 139 Авдотья, св. 314 Авраам, библ.
102 Авраамий, архимандрит 298,309 Аврелиан, рим. имп. 397 Авриль Фи-
липп, фр. миссионер 308 Адам Бременский, немец, хронист 182,
402 Аделаида, дочь пол. короля Казимира II
Справедливого 410 Акиндин, архимандрит 94 Аксинья, св. см. Ксения
Акулина, св. 314 Александр II 18 Александр III '15,19 Александр Яросла-
вич Невский, кн. 337,
Александров В. А. 8,379,381,383 Александров (Ольминский) М. С. 7
Алексеев Ю. Г. 32 Алексей Михайлович, царь 44 Алексей, сын Николая II 20
Алена, св. см. Елена Амартол см. Георгий Амартол Анге-Патяй, языч. бо-
жество 307,308 Андрей, апостол 96 Андрей см. Андрей Боголюбский Андрей
Юрьевич Боголюбский, кн. 276,282,286,291,318,318-327,329,331,
333,334,348,364 Андрей Ярославич, кн. 337,413 Андроник, апостол 109
Антонович В. Б. 411 Арина, св. см. Ирина Архиппов К. А. 7
Аскольд (Оскольд), кн. 96,97,106,108,140,144-148,151,153,154,
156,157,159,164.165,167,399 Астахов В. И. 8 Аттила, предводитель
гуннов 397 Афанасий, св. 313
Балдуин 1, король иерусалимский 212 Барсов Б. В. 13 Барсов Н. П. 401
ал-Бекри, араб. писатель и географ 152 Белевские, князья 342 Беляев
И. Д. 117 Бестужев-Рюмин К. Н. 380,394,395,
398-399,405,410,411,413 Богословский М. М. II, 15,24 Болеслав 1
Храбрый, пол. король 146,
401,410
Болотников И. И. 19 Болтин И. Н. 400 Боняк, хан половецкий 282 Борис
Владимирович, кн. 94,107,180,
182,270,289,394 Бравлин, кн. 145 Брокгауз Ф. A. 393

Бруно, епископ, немец, миссионер 172 Будовниц И. У. 17 Булгаков М. П.
см. Макарий Буслаев Ф. И. 6,11-13,15,376 Бэр К. М. 77
Вадим, новгородец 153 Вальдамар см. Владимир Святославич
Святой Варвара, св. 314 Василий, приближенный кн. Василька
Ростиславича 107,394 Василий Великий, епископ г. Кесарии,
церковный деятель 306,307 Василий Всеволодович, кн. 338 Василий Ма-
кедонянин, визант. имп. 217 Василий Новый, св. 101 Василий Ярославич,
кн. 337 Васильевский В. Г. 145,158 Васильке Ростиславич, кн. 107,194,
209,
281,394,396 Васнецов A. М. 23 Введенский A. A. 9 Вейнемейнен (Вяй-
немейнен), эпич. герой 303 Велес (Волос), языч. божество 132,133,
227,298 Венелин Ю. И. 398 Вертер, лит. персонаж 38 Веселовский С. Б.
20,32,383,384 Вильд Г. И. 393 Виноградов П. Г. 400 Витодуран, хронист
410 Витте С. Ю. 21 Вишневецкие, князья 288 Владимир см. Владимир Святос-
лавич
Святой
Владимир Василькович, кн. 340,344 Владимир Всеволодович Мономах, кн.
95,99,100,102,130,173,184,190,192,193,196,197,209,212,215,
223,225.237,238,241,253,254,263,264,270,277,281,283,285,
335,364,409 Владимир Святославич Святой, кн. 98,101,107,108,125,
133,147,151,156,163,167,172-175,177,180,181,185,187,195,
208,211,217,225,227,229.247,255,257-259,266,268,269,272,
273,280,336,365,381,395,406 Владимир Ярославич (сын Ярослава
Владимировича), кн. 181 Зладимир Ярославич (сын Ярослава Ос-
момысла), кн. 331,410 Зладимирко (Владимир) Володарьевич,
кн. 112,277
Зладимирский-Буданов М. Ф. 407 Зладислав II (Ягайло), пол. король 410
Золодарь Ростиславич, кн. 194,209,410? олос см. Велес

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Воротынские, князья 342 Востоков А. X. 399,400 Всеволод Белевский,
кн. 410 Всеволод Мстиславич, кн. 264,265,268,
271,404
Всеволод Ольгович, кн. 193,194,201,277 Всеволод Святославич, кн.
114 Всеволод Ш Юрьевич, кн. 184,187,208,213,318,326,328,331-339,
342,345,348,352,353 Всеволод Ярославич, кн. 181,183,184,
187,188,192,197,215,283,409 Всеволодовичи, княжеская ветвь 333,
336,337,339,344-346,349,350,352,404,413,414
Всеслав Брячеславич, кн. 99,196,206 Вышата, воевода Ярослава Мудро-
го 100 Вятко, легендарный родоначальник вятичей 125 Вячеслав Владимиро-
вич, кн. 190,193,
405 Вячеслав Ярославич, кн. 181,183,196
Гаркави А. Я. 398,399,401,407,409 Гваньини Александр, пол. хро-
нист 411 Гвоздев П. П. 12 Гедеонов С. А. 399 Гедимин, кн. литов. 292
Гейра Буриславна, княгиня 147 Гельмгольц Г. Л. Ф. 415 Генрих II, герман.
имп. 172 Георгий, вел. кн., сын Александра Ш
15,21, Георгий Амартол, визант. хронист 96,
101,106,400
Георгий Амастридский, св. 145,158 Георгий, митрополит 242 Георгий
Победоносец (Егорий), св. 313 Георгий (Юрий) см. Ярослав Владимирович
Германарих (Германарик, Эрманарих),
король остготов 121,122,296 Геродот, древнегреч. историк 74,118,
138,369 Герье А. И. 386 Герье В. И. 14
Гизо Ф. П. Г., фр. историк 416 Гильфердинг А. Ф. 401,411 Глеб Влади-
мирович, кн. 94,107,182,270,
289,290,394 Глеб Юрьевич, кн. 320 Голубинский E. E. 395,408,409
Гонорий III, папа рим. 410 Горький А. М. 19 Готье Ю. В. 15 Греков Б. Д.
369,370,382 Григорий, инок 243,244 Грот Я. К. 302
Давид Игоревич, кн. 209,394 Давид Ростиславич, кн. 213,321 Давид
Святославич, кн. 209,270 Давидовичи, княжеская ветвь 199 Дажбог, язы-
ческое божество 132,133 Даль В. И. 301,302 Цамйан. св. 314

Даниил Александрович, кн. 339 Даниил Паломник, игумен 212,213 Даниил
Романович, кн. 287,410 Демьян Куденевич, легендарный богатырь 284,409
Димитрий Васильевич, кн. 354 Димитрий-Всеволод Юрьевич, кн. 291 Ди-
митрий Иванович Донской, кн. 93,343 Димитрий Константинович, кн. 93 Ди-
митрий Солунский, св. 354 Дир, кн. 96,97,106,108,144-148,154,
156,157,165,399 Длугош см. Ян Длугош Добролюбов Н. А. II Дов-
нар-Запольский М. В. 18 Домициан, рим. имп. 121 Душан см. Стефан Душан
Едигей, правитель Золотой Орды 95 Елена, дочь кн. Всеволода Белевско-
го
95,410 Елена, св. 314 Ефрем, летописец 394 Ефрон И. А. 393 Ешевский
С. В. 6, II, 12
Забелин И. E. 118,400,406 Зализняк А. А. 28 Замысловский E. E. 411
Зимин А. А. 7-12,24,31,32,376,379,
380,382,383 Зимина В. Г. 388
Иаков, монах 94,107,182,395 Ибн Даста (правильное чтение Ибн Рус-
те), араб. географ 90,166,174,216,225,399,401 Ибн Русте см. Ибн
Даста Ибн Фадлан, араб. путешественник и
писатель 90,133 Ибн Хордадбех, араб. географ 90,140,
146,399
Ибрагим ибн Якуб, испано-араб. путешественник 152 Иван Васильевич
342,343 Иван III Васильевич, кн. 344 Иван 1 Данилович Калига, кн. 22,
302 Иван Дмитриевич, кн. 338 Иван Иванович, кн. 339 Игорь Ольгович, кн.
201,277 Игорь Рюрикович, кн. 97,100,101,124,133,147,161,163,
165-169,176,178,179,225,227,246,395,398,399,406 Игорь Святос-
лавич, кн. 114 Игорь Ярославич, кн. 181,183,194 Изяслав Владимирович,
кн. 181,195,202 Изяслав Давидович, кн. 193,285 Изяслав Мстиславич,
кн. 112,196,290,
319,320,322 Изяслав Ярославич, кн. 181,183,187,
192,196,206,215,229,283,404 Изяславичи, княжеская ветвь 193,
199,
Иларион, епископ 298 Иларион, митрополит 174,263,401

ИловайскийД. И. 14,393,399,400,410,
Ильин Н. H. 388
Илья-Иоанн, архиепископ 267,300 Илья Муромец, былинный герой 290,328
Иоаким, епископ 394 Иоанн, архиепископ 271,272 Иоанн Схоластик, патри-
арх 407 Иоанн 1 Цимисхий, визант. имп. 166,168 Иоанн II, митрополит
228,260,268,269,
272 Иоасаф, монах 354 Иордан (Yordanis. в дореволюционной литерату-
ре-Иорнанд), историк готов 116,121,122,126,130,296,297,397,398,
411 Иорнанд см. Иордан Ираклий, визант. имп. 126,398 Ирина, св. 314
Ишутин Н. А. 6, II
Казимир II Справедливый, пол. король
410 Казимир IV Ягеллон, вел. кн. литов. и
король пол. 344
Калачов Н. В. 398,401,406,407,411 Карамзин Н. М. 117,211,351,
368,400,
406,412,413
Карл Великий, франк, имп. 144,165 Каролинги, королевская и импера-
торская династия 154 Карпини см. Плано Карпини Кизеветтер А. А. 15 Кий,
легендарный основатель Киева 80,
108,129-131,157 Киреева P. A. 9,10
Кирик, Новгород, монах 244,254,268 Кирилл (Кирилле), св. 313 Кирилл
(Константин), создатель славян.
письменности 109,395 Кирхманн П. Ф., немец, историк 16 Клеванов А.
С. 411 Климент, св. 410
Климент Смолятич, митрополит 280 Клочков М. В. 6 Ключевский Б. В.
383,387 Кобрин В. Б. 32 Козьма, св. 314 Конецпольские, князья 288 Кони
А. Ф. 20 Константин, св. 314
Константин см. Константин Багрянородный
Константин Всеволодович, кн. 332,337 Константин V Копроним, визант.
имп.
Константин VII Багрянородный, визант. имп. 90,105,126,147,165,
167,170-172,178,400 Копанев А. И. 32 Корсаков Д. А. 6,412 Котляревс-
кий С. A. 18 Котошихин Г. К. 392 Ксения, св. 313 Куник А. А. 399 Кучко-
вичи, бояре 324

Лаврентий, монах 93 Лавровский П. А. 398 Ланге Н. И. 406 Лаппо-Дани-
левский А. С. 12 Ласкин Г. А. 400 Лев Данилович, кн. 340,341 Лев Диа-
кон, визант. хронист 90,166,168,
Лев Исавр, визант. имп. 217 Леонтий, епископ 298,299 Лермонтов М. Ю.
19 Лешек (Лешко) Казимирович, кн. Краковский 410 Ливен А. А. 386 Линни-
ченко И. А. 6 Лихачев Д. С. 380 Лонгинов А. В. 411 Лотарь, император
Священной Рим. империи 154 Лука, св. 300 Любавский М. К. 6, II, 15 Людо-
вик Благочестивый, франк, имп. 145
Маврикий, визант. имп. 124 Макарий (Булгаков М. П.), митрополит,
историк церкви 404,406,408,409 Мал, древлянский кн. 130 Мария Ва-
сильевна, княгиня 338 Мария Египетская, св. 313,314 ал-Масуди, араб.
историк, географ и
путешественник 90,123,129,398,399 Мезецкие, князья 342 Меровинги,
королевская династия 187 Мефодий, епископ, создатель славян.
письменности 109,395 Милюков П. Н. 12,15,20 Михаил III, визант.
имп. 102,105,157,
Михаил Всеволодович, кн. Черниговский, св. 342 Михаил (Михалко)
Юрьевич, кн. 326,
327,330,331 Моисей, библ. 99 Мономах см. Владимир Всеволодович
Мономах
Мономаховичи (Мономашичи), княжеская ветвь 112,193,194,196,
199,204,213,327,348 Мрочек-Дроздовский П. Н. 14 Мстислав 1 Владимиро-
вич, кн. 190,193,
196,197,225,262 Мстислав Данилович, кн. 340 Мстислав Изяславич,
кн. 285,286,320,
410 Мстислав Мстиславич Удалой, кн. 333,
Мстислав Романович, кн. 91 Мстислав Ростиславич Храбрый, - кн.
321,326-328,333 Мэн Г. Д. С., англ. историк права 37
Насонов А. Н. 372,380 Наум, св. 314 Неволин К. А. 407

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Нестор, летописец 90,94,95,99,100,102,
103,107.380.396.397 Нечкина М. В. 7,9-11,16,17,20,23,
370,376,377,383-387 Никифор, патриарх 105 Николай II 20 Николай
Чудотворец (Никола), св. 278,
313,314 Нифонт, епископ 244,268 Нишкипас (Илья Великий), языч. бо-
жество 307 Новосельцев А. П. 370 Ной, библ. 96,106 Носов Н. Е. 32
Оболенский М. А. 395 Одоевские, князья 342 Олаф (Олав) 1 Трюгвасон,
король норв.
147,399
Олеарий Адам, немец, ученый и путешественник 308
Олег, кн. 80,96-98,100,102,105,125,147,148,156-159,161,
163-165,167-170,172,179,225,227,246,272-274,395-397 Олег Святос-
лавич, кн. 95,192,193,209,
Ольга, княгиня 101,147,165 Ольговичи, княжеская ветвь 112,199,
Ольминский М. С. см. Александров М. С.
Павел, апостол 109 Павлов А. С. 14,233,395.401 Павлов-Сильванский
Н. П. 378,379 Пашуто В. Т. 370 Перетяткович Г. И. 393 Перун, языч. бо-
жество 133,227 Петр 1 Великий 25,46,415 Петрушевич А. С. 410 Пичета
В. И. 7 Плано Карпини, итал. путешественник
287,410,411 Платонов С. Ф. 14,19 Погодин М. П. 117,401 Покровский
М. Н. 7,386 Полевой Н. А. 22 Поликарп, монах 94 Попов Н. А. 13,14 По-
тоцкие, князья 288 Пресняков А. Е. 7,374,378,379 Приселков М. Д. 380
Прокопий Кесарийский, визант. историк
124,131,133,398 Пуд, св. 313 Пушкин А. С. 15
Рагдай Удалой, легендарный богатырь
Радим, легендарный родоначальник радимичей 125
Рогнеда, полоцкая княгиня 181,195 Рожков Н. А. 15
Роман Мстиславич, кн. 213,281,287,331,340,341

Роман Ростиславич, кн. 321 Рорих, викинг 154 Ростислав Владимирович,
кн. 181,183,
Ростислав Мстиславич, кн. 196,268,405 Ростиславичи, княжеская ветвь
199,209,
Рубинштейн Н. Л. 7 Рыбаков Б. А. 370,372 Рюрик, кн. 28,96,97,106,
108,140,145,
147,148,151-154,159,161,179 Рюрик Ростиславич, кн. 184,213,331
Рюриковичи, княжеская и царская династия 342
Сабинин С. Т. 399 Садко, былинный герой 303 Самсон, св. 314 Сахаров
А. М. 32
Сварог, языч. божество 132,133 Свенельд, воевода 147,165 Свердлов
М. Б. 370 Святополк Владимирович, кн. 180,201,
223,281,405
Святополк Изяславич, кн. 100,102,183,184,192,194,197,204,209,
242,283,290
Святослав Всеволодович, кн. 333,337 Святослав Игоревич, кн. 163,
166-168,
179,180,395,400 Святослав Ольгович, кн. 268,285 Святослав Яросла-
вич, кн. 181-184,187,
202,215,216,283,304 Святославичи, княжеская ветвь 114,193,
196,199,209,213,404 Семен Иванович Гордый, кн. 339 Семе-
нов-Тян-Шанский П. П. 393,400,
411,416 Сергеевич В. И. 18 Серов В. А. 23 Сильвестр (Селивестр) см.
Сильвестр
Выдубицкий
Сильвестр Выдубицкий, игумен, писатель и церковный деятель 90,95,
99,102-104,106-110,155,380,396 Синеус, легендарный кн. 151 Скржинс-
кая Е. Ч. 397 Смирнов И. И. 19 Смирнов П. П. 7 Смирнов С. И. 12 Солда-
тенков К. Т. 13 Соловьев С. М. 5,6,11-15,22,26,109,117,186,351,
368,372,374,387,388,394,396-402,404,405,409-413,416 Стефан,
игумен 94 Стефан Душан, король серб. 221 Стефан Сурожский, св. 145,158
Стрибог, языч. божество 133 Сыромятников Б. И. 6
Татищев В. Н. 94,280,291,292,340,394,
397,401,409,411,412 Тацит Корнелий, рим. историк 126,297,
Терм, рим. божество 134 Терновский Ф. А. 395,400

Тилло А. А. 73 Титмар Мерзебургский, епископ, немец.
хронист 146,182,402 Тихомиров М. Н. 8,9,31,370-373,375,
377,380,382,383 Тихонравов Н. С. 13,405 Толстой Л. Н. 19 Траян,
рим. имп. 121,126,397 Трувор, легендар. кн. 147,151 Тхоржевский С. И.
Федор Васильевич, кн. 342-344 Федоровичи, князья 336 Фейербах Л. А.
II Феодор, епископ 298 Феодосии Печерский, игумен 94-96,
100,107,243,277,309,394,396 Феодул (Федул), св. 313,314 Фотий,
патриарх 90,146,157,159,164,
167,407 ' Фрелаф, викинг 147 Фюстель-де-Куланж Н. Д., фр. историк 37
Хвойка В. В. 410 Хвольсон Д. А. 399 Хлодвиг, франк, король 187 Ходо-
та, предводитель вятичей 130 Хордадбе см. Ибн-Хордадбех Хоре, языч. бо-
жество 132,133
Цамутали А. Н. 8 Цахарие фон Лингенталь К. Э., немец.
византинист, историк права 230 Цимисхий см. Иоанн Цимисхий
Чампас, языч. божество 304,305,307,
Черепнин Л. В. 8,30,31,370,380 Чернышевский Н. Г. II Чичерин Б.
Н. 6, II, 18,368 Чуванов М. И. 387 Чумаченко Э. Г. 9
Шайтан, мифологический персонаж 304,
Шаляпин Ф. И. 23 Шапиро А. Л. 8 Шахматов А. А. 27,105,109,380

Шимон, тысяцкий 277 Шлецер А. Л. 117,368,397,402
Щапов A. П. 6,12 Щапов Я. Н. 380,382
Эдигей см. Едигей
Юрий П, кн. Галицкий 410,411 Юрий Всеволодович, кн. 333,337 Юрий
Владимирович Долгорукий, кн. 112,190,193,277,285,290-292,319-321,
328,335,348,405 Юрий Львович, кн. 340 Юрьевичи, княж. ветвь 199 Юсти-
ниан, визант. имп. 222 Юшков С. В. 382
Языков Д. И. 397 Яковлев А. И. 12 Яковлев В. А. 394 Ян Вышатич, дру-
жинник 94,100,304,
305,308
Ян Длугош, пол. хронист 410 Янин В. Л. 28,29,380,382 Ярополк Вла-
димирович, кн. 193,282 Ярополк Ростиславич, кн. 326 Ярополк Святосла-
вич, кн. 108,151,156,
Ярослав Владимирович Мудрый, кн. 97-100,107,124,146,167,168,
173,178-185,189,192,193,196,197,200,201,205,212,215-217,219,
223,225,226,236,237,239,241,250,255,257,260-263,266,268,
269,272,273,276,277,279,281-283,285,335,339,351,365,374,
380,381,394,395,401,403,406 Ярослав Всеволодович, кн. 184,333,
336-338,413 Ярослав Владимирович Осмомысл, кн.
285,287,331 Ярослав Святославич, кн. 194 Ярослав Ярославич, кн. 337
Ярославичи, княж. ветвь 181-185,187 - 189,192,194,196,199,202,215,
236,250,281,335,336,339,344,356,402-405,413
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абастуман, г. 15,19 Авратынская возвышенность 73,171 Азия 63-65,
68,118,120,121,282,392 Азовское море 65,71,74,137,141,173 Ала-
унская возвышенность (плоскогорье) 74,81,137 Александровск, г. 170
Алексин, г. 292 Амастрида, г. 145 Америка 248 Андога, р. 353 Андожский
удел 353 Аральское море 69,70 Архангельск, г. 67 Архангельская губ. 75,
293 Астраханская губ. 74 Атлантический океан 66,75,154
Багдад, г. 139,140,146,167,399 Балахна, г. 411
Балканский п-ов 64,122,126 Балтийское (Варяжское) море 52,66,
121,137,138,144,146,152,156 Балтика см. Прибалтика Баруч (Бары-
шевка), м. 409 Белая Вежа см. Саркел Белгород, г. 321,411,412 Белеозе-
ро см. Белоозеро Белое море 52,296,311 Белое озеро 151 Белозерск, г.
173 Белозерский край 181,306 Белоозеро, г. и терр. 94,158,296,304,
306,307,324,375 Белоозерская страна см. Белоозеро Белороссия 52
Березань, о-в 171 Берестье, г. см. Брест Бессарабская губ. 88 Боголюбов,
г. 291,324 Богородск, г. 301 Богуслав, г. 410 Болгар (Булгар), г. 133,
278 Болгария Волжско-Камская 299,325 Болгарское государство (царство,
земля) 110,120,126 Большая Нерль, р. 291 Бордо, г. 154 Босфор Кимме-
рийский см. Керченский
пролив Бохтюга, р. 353 Бохтюжский удел 353 Брест, г. 91,340 Брынь,
вол. 290 Брынь, р. 290 Брянск, г. 290 Бургундия 154
Вадбольский удел 353 Вазуза, р. 167

Вайгачский пролив (Югорский Шар) 65 Валдайская возвышенность (Вал-
дайские
горы) 74,76 Варшава, г. 410 Варяжское море см. Балтийское Василев,
г. 175 Великороссия см. Россия Венгрия (Венгерская земля) 64,108,120
Верхневолжская Русь см. Русь Верхневолжская Весьегонск, г. 297 Византия
(Византийская империя. Восточная империя) 38,101,106,110,121,122,
124,128,129,147,157,158,163,168-170,176,220,221,227,272,
277,395,398 Висла, p. 67,121,122,124,125,137,286,
289,375,397
Витичев, г. 166,170,209,410 Владимир-Волынский, г. 173,181,287,
Владимир-на-Клязьме, г. 93,173,211,291,292,318,319,322-327,
329-331,337,344 Владимирская губ. 291,292 Владимирская обл. 337 Вла-
димирский уезд 292 Владимирское Великое княжество 332,
342,352,353
Волга, p. 46,50-52,64,70,73,74,76,77,81,86,87,137-141,
143,173,275,278,287,289,291,294,296,299,300,304,309,332,
336,344,345,347,348,350,351,362,376,416 Волхов, p. 51,116,
138,140,141,150,155,
156,158,160,170,372 Волынская губ. 73,75,88 Волынское княжество
93,287 Волынь (Волынская земля, обл.) 181,183,194,201,202,204,
213,287,327,340 Ворскла, p. 173 Восток 47,128,139,140,145,154,
158,
284,375 Восточная Европа 27,28,63,126,145,
146,152
Восточный Буг, p. 124,137,158,173,288 Всероссийская империя 52
Вышгород (Вышеград), г. 166,320,321,
325,410,412 Вышгород (при впадении Протвы в
Оку), г. 291,292 Вышний Волочек (Волочек), г. 300
Галиция (Галицкая земля, обл.) 73,125,
173,201,286-288,292,333,375,397 Галицкое княжество 93,205,
287,331 Галич см. Галицкое княжество Галич (на Днестре), г. 285

Галич (в Суздальской земле), г. 291,292,
411 Гардарика (Гардарик), древнескандинав.
назв. Северо-Западной Руси 146 Гаронна, р. 154 Германия 38,152 Горо-
дец, г. 291 Греция (Греческая земля) 38,100,108,
119,147.166,182,278.283,320,410 Гродненская губ. 75 Гродненс-
кое (Городенское) княжество 194
Дакийское царство (Дакия) 121,126,397 Дамаск, г. 139 Дания 144 Деб-
рянск, г. см. Брянск Дедичи, с. 135 Дедогостичи, ' с. 135 Десна, р. 80,
81,141,172,181,290 Дмитров, г. 291 Дмитрово-Галицкий удел 353 Днепр,
p. 46,51,73,76,81,100,107,110,116,117,119-122,125,128,130,
131,137-141,148,150,155-158,160,165,166,170-173,184,227,275,
278,282,283,285,288-290,332,345,346,364,372,375,397,398,
400,401,403 Днепровская Русь см. Русь Днепровская Днепровье 140,397
Днестр, р. 64,119,122,124,130,137,158,
173,286,288 Дон, p. 63,64,73,74,130,137-140,143,
144,332,397 Донецкая возвышенность 73 Дорогобуж, г. 229 Древнерусс-
кое государство 28,30,371,
Древняя Русь см. Русь Киевская Друцк, г. 282
Дунай, р. 71,96,109,116,119-122,125,126,171,180,369,370,
Европа 38,63-65,68,76,120,121,126,
138,146,151,152,282,312,341,392 Европейская Россия см. Россия
Египет 102 Егона, р. 297 Екатеринослав, г. 170 Екатеринославская губ. 88
Елевферии св. о-в, см. Березань Елисаветград, г. 67 Ергены, возвышен-
ность 73
Жидчичи, с. 135 Жиздра, р. 290 Жиздринский уезд 290 Житомир, г. 72
Заволжье 47,83 Загорск, г. 14 Закавказье 139
Залесская земля см. Суздальская земля Залесье 364 Заозерское княжест-
во (удел) 353

Заонежье 293 Запад 86,87,144,146,147,154,165,205,
275,278,351,360,402 Западная Двина, p. 76,137,150,156 Западная
Европа 10,13,15,19,47,48,65,66,68,74,75,77,86,88,143,144,
153,178,278,284,359,372,375,379 Западная империя см. Римская им-
перия Западный Буг, р. 123,124,158,173,181,
286,375 Звенигород, г. 291,292
Иена, г. 38
Иерусалим, г. 98,207,212 Изборск, г. 149,151,158 Иллирия 109
Ильмень, оз. 137,138,155 Империя см. Римская империя Иранское плос-
когорье 65 Ирпень, р. (приток Днепра) 292 Ирпень, р. (приток Клязьмы)
292 Искоростень (Искоростен), г. 130 Италия 38 Итиль, г. 139,278,399
Кавказ (Кавказский хребет) 15,50,52,
65,368 Казань, г. 6,12,308 Калужская губ. 290,297 Калужский уезд
292 Калязин, г. 291 Кама, p. 69,72,297 Камышин, г. 66 Канев, г. 410
Карачарово, с. 290 Карпатский край 122 Карпаты (Карпатские горы) 49,64,
69,73,116,119,122,124-128,158,161,289,293,369,384,397 Кар-
патские склоны см. Карпаты Каспийское море (Каспий) 50,52,65,
69-71,137,138,140,141 Кемский удел 353 Кемь, p. 353 Керченский
пролив (древний Босфор
Киммерийский) 137,399 Керчь (Пантикапея), г. 137,145 Кельн, г. 154
Киев, г. 72,80,83,93-98,100,102,106-109, III, 117,122-124,
130,131,133,140,143,144,147,148,150,151,153,154,156-161,
164-167,170,172,173,175,180-184,188,192,193,195-197,199-202,
204,206,207,210,211,255,270,277,278,282-284,286-290,292,296,
300,319-322,324,325,331,332,334-337,340,344,354,372,374,375,
395,396,398,399,401-405,409,411-412 Киевка, р. (приток Оки) 292
Киеве, с. (в Московском уезде) 292 Киевская земля 81,145,146,157,
159,
172,193,287,292,327,333,412 Киевская обл. 123,149,150,164,
172.178,
193,201,288 Киевская Русь см. Русь Киевская

Киевское княжество 143,149,156,159-
161,163,167,174,202,372 Киевцы, с. (в Тульской губ.) 292 Клин,
г. 301 Клязьма, р. 74,93,173,211,291,319,324,
331,332,337,352 Козельск, г. 290 Колокша, p. 326 Коломна, г. 301
Константинополь, г. см. Царьград Корсунь, г. 145,410 Корсунская
страна 169 Корчева, г. 300 Кострома, г. 66,291 Костромская губ. 74
Костромской удел 353 Косва (Косьва), р. 297 Краков, г. 410 Краковская
обл. 287,410 Крым 65,137,145,169 Кснятин, г. 291 Кубань, p. 119 Ку-
бена, р. 354 Кубенский удел 353 Кубенское оз. 353 Кума-Манычская низина
71 Курбица. р. 416 Курбский удел 353 Курск, г. 193,194 Курское княжест-
во 202
Ладога, г. 108,150,153 Ладожское оз. (Нево) 138,173 Ледовитый оке-
ан 66,70,71 Лена, р. 44 Липица, p. 333 Литва (Литовское государство)
288,335,
341,342,411
Литовско-Русское государство 341 Ловать (Ловоть), р. 51,138 Ломбар-
дия 86 Луара, p. 154 Луга, p. 181 Лыбедь, р. 292
Любеч, г. 140,157,164,166,192,209,285 Люблинская губ. 411
Малороссия (Малая Россия, Малая
Русь) 52,288 Мизия 121 Милет, г. 137 Минск, г. 149,282,383 Минская
губ. 75 Минское княжество 282 Мирятичи, с. 135 Можайск, г. 301 Можаров-
ка, с. 10 Молога, р. 353,416 Моложский уезд 74 Моложский удел 353 Мо-
настыри: Вертинский 153 Ваастский 153 Ипатьевский (Костромской) 93 Ка-
менный (Спасо-Каменный на о-ве Кубенского оз.) 354

Кирилло-Белозерский 406 Михайловский (Выдубицкий) 95,380,396
Печерский (Киево-Печерский) 47,93-95,98-100,107,242,282,394,
396 Рождественский (Владимирский) 93 Св. Маманта (Св. Мама) 168 Соловец-
кий 306 Морава, р. 397 Моравская держава 110 Москва, г. 6, II, 14,15,
20,63,72,75,83,
211,291,300-302,327,342,343,377 Москва, p. 297,298,318 Мос-
ковская котловина см. Окско-
Донская низменность Московская Русь см. Русь Московская Московский
удел 353 Московский уезд 292 Московское государство 30,91 Московское
княжество 342,352,360,366 Мурманский берег 66 Муром, г. 173,224,289,
290 Муромо-Рязанская обл. (окраина) 181,
201 Муромо-Рязанское княжество 194
Нево, оз. см. Ладожское оз. Немецкое море 154 Нижний Новгород, г. 72,
73,86,292 Николаев, г. 137 Никополь, г. 126
Новгород Великий (Новгород), г. 28 - 30,97,107,117,140,144,148,
151,153,155,157-159,166,176,179-181,196,197,201,204,239,264,
282,286,324,332,394.403 Новгород-Северский, г. 202,285 Новгородс-
кая волость 181,333 Новгородская губ. 73,75 Новгородская земля (обл.)
28,29,149,
150,201,289,303,333 Новленский удел 353 Новороссия 50,52,75
Область Войска Донского 73,88 Общий Сырт 70 Овернь 154 Одесса, г. 6
Озерная обл. 75
Ока, р. 74,80-82,86,125,129,167,173.181,289-292,294,296-298,
309,336,342,376
Окско-Донская низменность 74,81 Олонецкая губ. 75,293 Ольвия, греч.
кол. 137 Онежское оз. 297 Оренбург, г. 50,67 Орловская губ. 290 Оять,
р. 297
Паннония 109
Пантикапея, г. см. Керчь Париж, г. 154 Пенза, г. 10
Переяславль-Залесский (Суздальский), г. 291,292,326

Переяславль-Южный, Русский, г. 140,141,164,181,183,184,193,
284,292,395,403
Переяславль-Рязанский, г. 292 Переяславская волость 282,338 Переяс-
лавская земля (обл.) 149,150,
192,201,283,287,288 Переяславский уезд 409 Переяславское княжест-
во (удел) 319,
352,353
Переяславское оз. 296 Пермь, г. 72
Петербург, г. 15,21,67,211 Петербургская губ. 75 Пиренейский п-ов
284,375 Поволжье 52,131,181,225,295,297,309,
310,318,335,336,347,351 Поднепровье 27,131,132,137,144,285,
286,288,289,332,370,385 Подольская губ. 73,88 Полесье 73,75
Полоцк, г. Ill, 140,151,158,164,207 Полоцкая обл. 149,150,201,
202 Полтавская губ. 181,292 Польско-Литовское государство 288 Польша
(Польское государство) 108,125,173,194,205,286-288,375,410,411
Померания 147 Понт см. Черное море Поросье 280.283 Порхов, г. 300
Почайна, р. 292 Прибалтика 27,28 Приволжская возвышенность 73 Приднеп-
ровье см. Поднепровье Прикаспийская низменность 69,70 Принять, р. 124,
149,151,194 Приуралье 293
Пропонтида (древнегреческ, назв. Мраморного моря) 145 Протва, р. 291.
297 Псел. р. 173 Псков, г. 30.176,300 Псковская губ. 75
Радплов, г. 411 Рейн, р. 154 Рига, г. 301 Рим, г. 37,138,211 Римс-
кая империя (Западная империя)
61,122,165,387
Россия 10,13,15,17-20,23,24,26,30,32,44,45,47,50,52,
61,63-76,80,8? __84,86-89,96,116,118,119,121.123,146,224,265,
293-295,297,298,300,302,303,310-312,315,317,341,344,367-369,
376,389,397 Ростов, г. 140,141,164,173.183,289,290,298,309,
318,320,323,324,326-328,330,349,364
Ростово-Владимирская волость 333 Ростово-Суздальская (Залесская) зем-
ля
328,349
Ростово-Суздальский край 289,295 Ростовская земля (край, обл.) 81,
181,

201,202,239,297,299.304,309,318,319,323-326,329,330,333,
345,394 Ростовское княжество (удел) 352,353 Ростовское оз. 296 Рось,
p. 280,372
Русская земля 52,93,97,98,102,104,110-112,114,117,123,128,
129,137,138,140,144,148,155,163,167,171,174,177-182,184,
185,187-189,192-199.201,203,204.207-213,229.270,282,286,289,
290,293,295,318,322-324,331-337,339,341,344,345,347,350,352,
354-357.365,366,368,374,384,396-398,401.403,406 Русское госу-
дарство 30,155,159-161,
163,174,377 Русское море см. Черное море Русь 28-30,44,45,
47.51,81,84,85,91,95,96,98,100,101,105,107,109-111,116,119,120,123,
124,135,138,140-149,151,152,155-160,163,165-174,176-183,185,
188,192,197,199,201-203,205-211,213,214,218,220,222,223,
225-228,244,245,256.264,269,272,273,275-277,279,282-289,
291-293,296-298,301 - 304,309,310,315.318-322,325-329,331,332,
339,341,346,348,350,352-354,362,365,366,369,371,372.374-381,
387,395-400,403-407,410-411 Русь Великая, Московская 52,85,288,
Русь Верхневолжская 52,275,276,293,310,318,331.335-337,
346-348,360,361,368,369,377,379,414 Русь Днепровская 51,84,275,
287,293,
310,318,345,352,368,369.403 Русь Киевская 19,26-29,82,84,
93,101,131,144,157,210-212,227,275-278,280-283,285,286,288-
290,300,302,310,318,326,328,330,332.335-339,346.347,352,
354,360,362-364,366,369-371,373-382,384,413
Русь Северо-Восточная 17,376-379 Русь Суздальская (Белая, Владими-
ро-Суздальская) 93,291,338,348,364,365,378 Русь Червонная 125,194
Рязанская губ. 297 Рязанская земля 332,333,342 Рязанское княжество 342
Рязань, г. 72, III, 224,292,332
Самара, г. 300 Сандомир, г. 410 Саратов, г. 67,308
Саркел (Белая Вежа), крепость 143 Святополч, г. 283 Север 139,290,
292,298 Северо-Запад 27 Северный Донец, р. 73 Северный океан см. Ледо-
витый океан Северское княжество 202 Седлицкая губ. 411

ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЛЕКЦИЯ
Научная задача изучения местной истории. - Исторический процесс. - Ис-
тория культуры или цивилизации. - Историческая социология. - Две точки зре-
ния в историческом изучении-культурно-историческая и социологичес-
кая. - Методологическое удобство и дидактическая целесообразность второй
из них в изучении местной истории. - Схема социально-исторического процес-
са. - Значение местных и временных сочетаний общественных элементов в ис-
торическом изучении. - Методологические удобства изучения русской истории
с этой точки зрения.
ЛЕКЦИЯ II
План курса. - Колонизация страны как
основной факт русской истории. - Периоды русской истории как главные
моменты колонизации. - Господствующие факты каждого периода. - Видимая не-
полнота плана. - Исторические факты и так называемые идеи. - Различное про-
исхождение и взаимодействие тех и других. - Когда идея становится истори-
ческим фактом? - Существо и методологическое значение фактов политических
и экономических. Практическая цель изучения отечественной истории.
ЛЕКЦИЯ Ш
Форма поверхности Европейской России. - Климат. - Геологическое происхож-
дение равнины. - Почва. - Ботанические поясы. - Рельеф равнины. - Почвенные воды
и атмосферные осадки. - Речные бассейны.
Сена, р. 154
Сергиев Посад см. Загорск Серпухов, г. 291 Сетомль, р. 93 Сибирь 50,
293,368,393 Сить, p. 353
Скандинавия 117,144,151,153,228 Скифия 74,118,122 Смоленск, г.
83,140,148,157,164,166,
181,183,184,194,290,321,403 Смоленская вол. 333 Смоленская зем-
ля (обл.) 149,150,201,
202,213,333 Согожа, p. 416
Соединенные Штаты Америки 292 Сож (Сожь), р. 1'25 Среднерусская воз-
вышенность 73 Средняя Азия 64,76 Стародуб, г. 291,292
Стародубское княжество (удел) 352,353 Старые Безрадичи, дер. 409
Стугна, р. 172,401,409 Сугорский удел 353 Суда, р. 353,416 Судской
удел 353 Суздаль, г. 289,318,320,323,324,
326-328,330,349,364 Суздальская земля (край, обл.) 181,213,276,
289-292,320,322,324-339,346,348,353,375,384,413 Суздальская
Русь см. Русь Суздальская Суздальское княжество (волость, удел)
292,322,353 Сула, р. 172,282,283 Супой, p. 283 Сурож (Судак), г.
145 Сухона, р. 297,416 Сылва, p. 297 Сырт см. Общий Сырт
Тамань, г. (Таматарх) см. Тмуторокань Танаис, г. 137 Танаис, р. см.
Дон Тверская губ. 74,75,297 Тверской удел 353 Тверь, г. 290,291,300,
318 Теребовль, г. 209
Теребовльское княжество (вол.) 209,281 Тихий океан 50
Тмуторокань, г. 173,181,183 Торческ, г. 409,410 Трир, г. 154
Трубеж, р. 141,172,283,292,409 Трубчевское княжество 202 Тула, г.
Тульская губ. 292,297 Туркестан 50,89 Туров, г. 149,151,158 Туро-
во-Пинское княжество 194 Тьма, p. 289
Углицкий удел 353 Угра, р. 289

Урал (Уральские горы. Уральский хребет) 50,52,63,65,69-71,75.
311 Усть-Сысольск, г. 67 Уфа, г. 72 Ухтома, p. 353 Ухтомский удел 353
Фанагория, г. 137 Феодосия, г. 137 Финляндия 73,297 Финский залив
155 Франция 38,65,154 Фрисландия 154
Хазария (Хозария) 127,395 Харьков, г. 8,66,67 Харьковская губ. 73
Херсонес Таврический, г. 137,167 Херсонская губ. 88 Хорватское госу-
дарство 126 Хороль, р. 283
Царьград (Константинополь), г. 102,105,108,138,143,145,146,
151,154,157-159,166-170,182,227,278,286,395
Червонная Русь см. Русь Червонная Чернигов, г. 72,140,141,164,
166,181,
182-184,188,193,204,285,403 Черниговская земля (обл.) 81,149,
150,181,192,193,201,202,212,285,288,333
Черниговское княжество 202 Черное море 52,65,66,69,71,73,84,118,
121,122,128,137-140,145,146,159,399
Чехия (Чешское государство) 108,126 Чиркове, с. 354
Швейцария 86 Швеция 146,415 Шексна, p. 304,306,307,416 Шелешпанс-
кий удел 353 Шехонский удел 353 Шотландия 154
Эллада 64 Эльба, p. 154
Юг, р. 297
Юго-Западная низменность 73 Юрьев (Дерпт), г. 173 Юрьев-Польской, г.
291,326,328,333,
Юрьев (на Роси), г. 283 Юрьевское княжество (удел) 352,353 Юхотский
удел 353 Юхоть, р. 416
Ярославль, г. 173,289,304,338 Ярославская губ. 74
Ярославское княжество (удел) 338,353 Яхрома, р. 291

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЛЕКЦИЯ IV
Влияние природы страны на историю ее
народа. - Схема отношения человека к природе. - Значение почвенных и бо-
танических полос и речной сети русской равнины. - Значение окско-волжско-
го междуречья как узла колонизационного, народнохозяйственного и полити-
ческого. - Лес, степь и реки: значение их в русской истории и отношение к
ним русского человека. - Можно ли по современным впечатлениям судить о
действии природы страны на настроение древнего человека? - Некоторые угро-
жающие явления в природе равнины.
ЛЕКЦИЯ V
Начальная летопись как основной источник для изучения первого периода
нашей истории. - Летописное дело в древней Руси; первичные летописи и ле-
тописные своды. - Древнейшие списки Начальной летописи. - Следы древнего
киевского летописца в начальном летописном своде. - Кто этот летопи-
сец? - Главные составные части Начальной летописи. - Как они соединены в
цельный свод. - Хронологический план свода. - Нестор и Сильвестр.
ЛЕКЦИЯ VI
Историко-критический разбор Начальной
летописи. - Ее значение для дальнейшего русского летописания. - Ошибоч-
ность хронологической основы свода и происхождение ошибки. - Обработка
составных частей свода его составителем. - Неполнота древнейших списков
Начальной летописи. - Идея славянского единства, положенная в ее осно-
ву. - Отношение к летописи изучающего. - Летописи XII в. - Исторические возз-
рения летописца.
ЛЕКЦИЯ VII
Главные факты 1 периода русской истории. - Два взгляда на ее нача-
ло. - Народы, обитавшие в южной России до восточных славян, и их отношение
к русской истории. - Какие факты можно признавать начальными в истории на-
рода? - Предание Начальной летописи о расселении славян с Дуная. - Иорнанд о
размещении славян в VI в. - Военный союз восточных славян на Карпа-
тах. - Расселение восточных славян по русской равнине, его время и призна-
ки. - Обособление восточного славянства как следствие расселения.
ЛЕКЦИЯ VIII
Следствия расселения восточных славян
по русской равнине. 1) Юридические. Быт восточных славян в эпоху рас-
селения. - Влияние колонизации на разрушение родового союза и на взаимное
сближение родов; смена рода двором. - Отражение этих фактов в мифологии
русских славян. - Очерк их мифологии. Культ природы. - Почитание пред-
ков. - Отражение тех же фактов в формах языческого брака у русских славян
и в их семейном праве. - 2) Следствия экономические. Давнее торговое дви-
жение по Днепру. - Греческие колонии по северным берегам Черного моря. -
Следы ранних торговых сношений русских славян с хозарским и арабским
Востоком и с Византией. - Влияние хозарского ига на успехи этой торгов-
ли. - Происхождение древнейших русских городов.

ЛЕКЦИЯ IX
3) Политические следствия расселения восточных славян по русской рав-
нине. - Печенеги в южнорусских степях. - Русские торговые города вооружают-
ся. - Варяги; вопрос об их происхождении и времени появления на Руси. - Об-
разование городовых областей и их отношение к племенам. - Варяжские кня-
жества. - Сказание о призвании князей; его историческая основа. Поведение
скандинавских викингов IX в. в Западной Европе. - Образование великого
княжества Киевского как первой формы Русского государства. - Значение Ки-
ева в
княжества
-Обзор изученного.
образовании государства. - 143
ЛЕКЦИЯ Х
Деятельность первых киевских князей. - Объединение восточных славянс-
ких племен под властью киевского князя. - Устройство управления. - Налоги;
повозы и полюдья. - Связь управления с торговым оборотом. - Внешняя дея-
тельность киевских князей. - Договоры и торговые сношения Руси с Византи-
ей. - Значение этих договоров и сношений в истории русского права. - Внешние
затруднения и опасности русской торговли. - Оборона степных границ. - Русс-
кая земля в половине XI в. - Население и пределы. - Значение великого князя
киевского. - Княжеская дружина; ее политическая и экономическая близость к
купечеству больших городов. - Варяжский элемент в составе этого купечест-
ва. - Рабовладение как первоначальная основа сословного деления. - Варяжский
элемент в составе дружины. - Разновременные значения
слова Русь. - Превращение племен в сословия.
ЛЕКЦИЯ XI
Порядок княжеского владения Русской
землей после Ярослава. - Неясность порядка до Ярослава. - Раздел земли
между сыновьями Ярослава и его основание. - Дальнейшие перемены в распо-
рядке наделов. - Очередь старшинства во владении как основа порядка. - Его
схема. - Происхождение очередного порядка. - Практическое его действие. - Ус-
ловия, его расстраивавшие: ряды и усобицы князей; мысль об отчине; выде-
ление князей-изгоев; личные доблести князей; вмешательство волостных го-
родов. - Значение очередного порядка.
ЛЕКЦИЯ XII
Следствие очередного порядка и условий,
ему противодействовавших. - Политическое раздробление Русской земли в
XII в. - Усиление старших волостных городов; их веча и ряды с
князьями. - Элементы земского единства Руси в XII в.: действие княжеских
отношений на общественное настроение и сознание; общеземское значение
княжеских дружин; значение Киева для князей и народа; обобщение бытовых
форм и интересов. - Политический строй Русской земли в XII в. - Пробуждение
чувства народного единства - завершительный факт периода.
ЛЕКЦИЯ XIII
Русское гражданское общество XI и XII вв. - Русская Правда как его от-
ражение. - Два взгляда на этот памятник. - Особенности Русской Правды, ука-
зывающие на ее происхождение. - Необходимость переработанного свода мест-
ных юридических обычаев для церковного судьи XI и

ОГЛАВЛЕНИЕ
ОГЛАВЛЕНИЕ

приговоры князей. - которыми они пользовались.
_ - .. - р. р^^^м - 11ч, 1и-1пи ^и^давленных статей. - Составление и
состав Русской Правды; взаимное отношение основных ее редакций. - Отноше-
ние Правды к действовавшему праву. - Гражданский порядок по Русской Прав-
де. - Предварительная заметка о значении памятников права для историческо-
го изучения гражданского общества. Раздельная черта между уголовным и
гражданским правом по Русской Правде. - Система наказаний. - Древняя основа
Правды и позднейшие наслоения. - Сравнительная оценка имущества и личности
человека. - Двоякое деление общества. - Имущественные сделки и обяза-
тельства. - Русская
XII вв. - Значение кодификации в ряду основных форм права. - Византийс-
кая кодификация и ее влияние на русскую. - Церковно-судное происхождение
Правды. - Денежный счет Правды и время ее составления. - Источники Правды.
Закон русский. - Княжеское законодательство. - Судебные приговоры князей. -
Законодательные проекты духовенства. - Пособия,
ЛЕКЦИЯ XIV
Предстоящие вопросы о составлении Русской Правды. - Следы частичной ко-
дификации в древнерусской юридической "исьменности. - Сведение и перера-
ботка частично составленных пят-си -
письменн вле) иени1
составленных статей. е основ: некий по
перер)авдь: звавшему
венные сд - кодекс капитала. 232
ЛЕКЦИЯ XV
Церковные уставы первых христианских
князей Руси. - Церковное ведомство по уставу Владимира Святого. - Прост-
ранство церковного суда и совместный церковно-мирской суд по уставу
Ярослава. - Перемены в понятии преступления, в области вменения и в сис-
теме наказаний. - Денежный счет Ярославова устава; время его составле-
ния. - Первоначальная основа устава. - Законодательные полномочия церк-
ви. - Ход церковной кодификации. - Следы ее приемов в уставе Ярослава. - От-
ношение устава к Русской Правде. - Влияние церкви на политический поря-
док, общественный склад и гражданский быт. - Устройство христианской
семьи.
ЛЕКЦИЯ XVI
Главные явления II периода русской истории. - Условия, расстраивавшие
общественный порядок и благосостояние Киевской Руси. - Быт высшего общест-
ва; успехи гражданственности и просвещения. - Положение. низших классов;
успехи рабовладения и порабощения. - Половецкие нападения. - Признаки запус-
тения днепровской Руси. - Двусторонний отлив населения оттуда. - Признаки
отлива на запад. - Взгляд на дальнейшую судьбу юго-западной Руси и вопрос
о происхождении малорусского племени. - Признаки отлива населения на севе-
ро-восток. - Значение этого отлива и коренной факт периода.
ЛЕКЦИЯ XVII
пикороссии и на племенной
Этнографические следствия русской колонизации Верхнего Поволжья. - Воп-
рос о происхождении великорусского племени. - Исчезнувшие инородцы окс-
ко-волжского междуречья и их следы. - Отношение русских поселенцев к финс-
ким туземцам. - Следы финского влияния на антропологический тип велико-
росса, на образование говоров великорусского наречия, на народные по-
верья Великороссии и на состав великорусского общества. - Влияни природы
Верхнего Поволжья на народное хозяйство Великороссии и на племеннп
характер великоросса.

ЛЕКЦИЯ XVIII
Политические следствия русской колонизации Верхнего Поволжья. - Князь
Андрей Боголюбский и его отношения к Киевской Руси: попытка превратить
патриархальную власть великого князя в государственную. - Образ действия
Андрея в Ростовской земле; его отношения к ближайшим родичам, к старшим
городам и старшей дружине. - Княжеская и социальная усобица в Ростовской
земле по смерти князя Андрея. - Суждение владимирского летописца об этой
усобице. - Преобладание верхневолжской Руси над днепровской при Всеволоде
III. - Действие политических успехов князей Андрея и Всеволода на настрое-
ние суздальского общества. - Перечень изученных фактов.
ЛЕКЦИЯ XIX
Взгляд на положение русской земли в XIII
и XIV вв. - Удельный порядок княжеского владения в потомстве Всеволода
III. - Княжеский удел. - Главные признаки удельного порядка. - Его происхож-
дение. - Мысль о раздельном наследственном владении среди южных князей. -
Превращение русских областных князей в служебных под литовской
властью. - Сила родового предания среди Ярославичей старших линий: отноше-
ния между верхнеокскими и рязанскими князьями в конце XV в. - Основные
черты удельного порядка. - Причины его успешного развития в потомстве
Всеволода III. - Отсутствие препятствий для этого порядка в Суздальской
области.
ЛЕКЦИЯ XX
Замечание о значении удельных веков в
русской истории. - Следствия удельного порядка княжеского владе-
ния, - Вопросы, предстоящие при их изучении. - Ход удельного дробле-
ния. - Обеднение удельных князей. - Их взаимное отчуждение. - Значение
удельного князя. - Юридическое его отношение к частным вотчинникам в его
уделе. - Сопоставление удельных отношений с феодальными. - Состав общества в
удельном княжестве. - Упадок земского сознания и гражданского чувства сре-
ди удельных князей. - Выводы.

Ваша оценка:
Комментарий:
Подпись:	(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
Сайт:

Комментарии (1)

Aliens Vs Predator |#3| Escaping from the captivity of the xenomorph

Aliens Vs Predator |#2| RO part 2 in HELL

Aliens Vs Predator |#1| Rescue operation part 1

Sons of Valhalla |#1| The Viking Way

Другие игры...

Курс русской истории: сочинения в 9-ти томах т.1