варварским, ибо его не слышали давно. Даже в Нуминоре на нем говорили
редко.
- Твои господа доверяют тебе опасные игрушки, - процедил пришелец и
немного помолчал. - Плохо принимают гостей в твоем доме. В спину мне дует
ветер, а я долго спал. Ты видишь, я переступил порог.
- Закройте дверь, Макфи, - произнес Рэнсом по-английски. Ответа не
было, и, впервые оглянувшись, он увидел, что Макфи спит на единственном
стуле.
- Что это значит? - спросил Рэнсом, остро глядя на пришельца.
- Если ты тут хозяин, - ответил тот, - то знаешь и сам. Если ты не
хозяин, то должен ли я отвечать? Не бойся, я не причиню вреда этому рабу.
- Это мы скоро увидим, - пробормотал Рэнсом. - А пока входи, я не
боюсь. Скорее я боюсь, как бы ты не ушел. Закрой двери сам, ты видишь - у
меня болит нога.
Не отрывая глаз от Рэнсома, пришелец отвел левую руку, нащупал засов
и запер дверь. Макфи не шевельнулся.
- Кто же твои господа? - спросил пришелец.
- Господа мои - ойярсы, - отвечал Рэнсом.
- Где ты слышал это слово? - изумился пришелец. - Если ты и впрямь
учен, почему ты одет, как раб?
- Ты и сам одет не лучше, - отпарировал Рэнсом.
- Удар твой меток, - кивнул пришелец, - и знаешь ты много. - Ответь
же мне, если посмеешь, на три вопроса.
- Отвечу, если смогу, - согласился Рэнсом.
Словно повторяя урок, пришелец напевно начал:
- Где Сульва? Каким она ходит путем? Где бесплодна утроба? Где
холодны браки?
Рэнсом ответил:
- Сульва, которую смертные зовут Луною, движется в низшей сфере.
Через нее проходит граница падшего мира. Сторона, обращенная к нам,
разделяет нашу участь. Сторона, обращенная к небу, прекрасна, и блажен,
кто переступит черту. На здешней стороне живут несчастные твари,
исполненные гордыни. Мужчина берет женщину в жены, но детей у них нет, ибо
и он, и она познают лишь хитрый образ, движимый бесовской силой. Живое
тело не влечет их, так извращена похоть. Детей они создают злым
искусством, в неведомом месте.
- Ты хорошо ответил, - одобрительно произнес пришелец. - Я думал,
только три человека знают это. Второй мой вопрос труднее: где кольцо
короля, в чьем оно доме?
- Кольцо короля, - ответил Рэнсом, - на его руке, в царском доме, в
круглой, как чаша, земле Абхолджин, за морем Дур, на Переландре. Король
Артур не умер, Господь забрал его во плоти, он ждет конца времени и
сотрясения Сульвы с Енохом, Илией и Мельхиседеком. В доме царя
Мельхиседека и сверкает кольцо.
- Хороший ответ, - уважительно сказал пришелец. - Я думал, лишь двое
знают это. На третий вопрос ответит лишь один. Когда спустится Лурга? Кто
будет в те дни Пендрагоном? Где научился он брани?
- На Переландре я учился брани, - ответил Рэнсом. - Лурга спустится
скоро. Я Пендрагон.
Только он произнес эти слова, ему пришлось отступить, ибо пришелец
зашевелился. Каждый, кто видел бы их сейчас, подумал бы, что дело идет к
драке. Тяжко и мягко, словно гора, сползшая в море, гость опустился на
одно колено. Однако лицо его было вровень с лицом Рэнсома.
- Да, возникла непредвиденная трудность, - заговорил Уизер, когда они
с Фростом уселись у открытой двери. - Должен признаться, не думал, что нас
ожидают... э... лингвистические неувязки.
- Нужен кельтолог, - сказал Фрост. - У нас с филологией слабо. Тут
подошел бы Рэнсом. Вы ничего о нем не слышали?
- Вряд ли нужно напоминать, - сказал Уизер, - что доктор Рэнсом
интересует нас не только как филолог. Смею вас заверить, если бы мы напали
на малейший его след, мы бы давно... э-э... имели удовольствие видеть его
среди нас.
- Сам понимаю. Наверное, он на Земле... Хорошо, по-валлийски говорит
Страйк. У него мать оттуда.
- Было бы чрезвычайно желательно, - проговорил Уизер, - сохранить
все... э-э-э... в семейном кругу. Мне было бы исключительно неприятно
приглашать кельтолога со стороны.
- Ничего, мы его потом спишем. Другое плохо, время уходит. Как у вас
там Страйк?
- Превосходно! Я даже сам теряюсь. Он продвигается так быстро, что
мне придется оставить свой проект. Я хотел объединить наших... э-э...
подопечных, сопоставив, тем самым, наши методы. Конечно, нет и речи о
каком бы то ни было соперничестве...
- Еще бы, я работал со Стэддоком только один раз! Результат -
оптимальный. Про Страйка я спросил, чтобы узнать, может ли он тут
дежурить. А вообще, пусть дежурит Стэддок. Пока там что, а сейчас пускай
трудится.
- Вы думаете, м-р... э... Стэддок... достаточно продвинулся?
- Это неважно. Что он может сделать? Выйти он не выйдет. Нам нужно,
чтобы кто-нибудь стерег, а ему - польза.
Макфи, только что переспоривший и Рэнсома, и Алькасана, почувствовал,
что кто-то трясет его за плечо. Потом он ощутил, что ему холодно, а левая
нога у него затекла, и увидел прямо перед собой лицо Деннистоуна. Народу в
сенях было много - и Деннистоун, и Джейн, все усталые и вымокшие.
- Что с вами? - с тревогой осведомился Деннистоун.
Макфи сглотнул несколько раз и облизал губы.
- Ничего. - Тут он выпрямился. - Эй, где же он?
- Кто? - спросил Деннистоун.
- Трудно сказать, - отвечал Макфи. - Понимаете, я сразу уснул.
Все переглянулись. Макфи вскочил.
- Господи! - крикнул он. - Да тут же был Рэнсом! Не знаю, что со мной
случилось. Наверное, это гипноз. Прискакал человек на лошади...
Все забеспокоились. Деннистоун распахнул дверь в кухню, и в свете
очага взорам новоприбывших предстали четыре спящие женщины. Спала и птица
на спинке стула, спал и медведь, по-детски посвистывая. М-сс Димбл уронила
голову на стол, вязанье - на колени (Димбл смотрел на нее с той жалостью,
с какой мужчина смотрит на спящего, особенно - на жену). Камилла
свернулась в качалке, как кошка, которая спит, где угодно. Айви дышала
ртом, а Грэйс Айронвуд сидела прямо, словно она с суровым терпением
приняла унизительное бремя насильственного сна.
- Будить их некогда, - решил Макфи. - Идемте наверх.
Они пошли, зажигая по пути свет, через пустые комнаты, беспомощные,
как все комнаты ночью - огонь в камине погас, часы остановились, на диване
- газета. Никто и не ждал увидеть что-нибудь другое на первом этаже.
- Наверху свет, - возразила Джейн, когда они дошли до лестницы.
- Мы сами его зажгли, еще в коридоре, - напомнил Димбл.
- Нет, это не тот, - отозвался Деннистоун.
- Простите, - обратился Димбл к Макфи, - мне лучше идти первым.
Еще со второй площадки и Джейн, и Деннистоун заметили, что первые
двое вдруг остановились. Хотя у нее немыслимо устали ноги, Джейн кинулась
вперед и увидела то, что видели Димбл и Макфи.
Наверху, у балюстрады, стояли два человека в пышных одеждах, один - в
алой, другой - в светло-синей. Страшная мысль поразила Джейн: собственно,
что она знает о Рэнсоме? Он заманил ее сюда... из-за него она узнала
сегодня, что такое адский страх... Теперь он стоит вот с этим, и они
делают то, что делают такие люди, когда никого нет или все спят. Один
пролежал много лет в земле, другой побывал на небе... Больше того, один
говорил, что другой им враг, а теперь они слились, словно две капли ртути.
Рэнсом стоял очень прямо, без костыля. Свет падал сзади, и от его бороды
шло сияние, а волосы сверкали чистым золотом. Вдруг Джейн поняла, что
смотрит, ничего не видя, прямо на пришельца. Он был огромен и что-то
говорил, указывая на нее.
Слов она не поняла, но их понял Димбл.
- Сэр, - говорил Мерлин на какой-то странной латыни, - вот тут
лукавейшая дама из всех живущих на земле.
- Сэр, ты неправ, - отвечал Рэнсом. - Эта дама грешна, как и все мы,
но она не лукава.
- Сэр, - возразил Мерлин, - знай, что она причинила королевству
величайшее зло. Ей и ее господину было суждено зачать дитя, которое,
возросши, изгнало бы наших врагов на тысячу лет.
- Она недавно замужем, - объяснил Рэнсом. - Дитя еще родится.
- Сэр, - отвечал Мерлин, - оно не родится, ибо час миновал. Она и ее
господин бесплодны по своей воле. Я не знал, что вам ведомы мерзости
Сульвы. И в отцовском роду, и в материнском, это рождение подготовили сто
поколений. Если сам Господь не совершит чуда, такое сочетание людей и
звезд не повторится.
- Молчи, - тихо проговорил Рэнсом. - Она понимает, что речь идет о
ней.
- Было бы великой милостью, - заметил Мерлин, - отрубить ей голову,
ибо поистине тяжко глядеть на нее.
Димбл загородил собою растерянную Джейн и громко спросил:
- Рэнсом, что это значит?
Мерлин что-то говорил, и Рэнсом слушал его.
- Отвечайте! - потребовал Димбл. - Что случилось? Почему вы так
одеты? Зачем вы беседуете с этим кровожадным стариком?
- Доктор Рэнсом, - сказал Макфи, глядевший на пришельца, как терьер
на сенбернара, - я не знаю латыни, но прекрасно знаю, что вы разрешили
загипнотизировать меня. Поверьте, не так уж приятно видеть вас в
опереточном костюме с этим йогом, шаманом, или кто он там есть. Скажите
ему, чтобы он на меня так не смотрел. Я его не боюсь. Если вы, доктор
Рэнсом, перешли на их сторону, я здесь не нужен. Можете меня убить, но
смеяться над собой я не позволю. Мы ждем ответа.
Рэнсом молча глядел на них.
- Неужели дошло до этого? - спросил он наконец. - Неужели вы мне не
верите?
- Я верю вам, сэр, - сказала Джейн.
- Чувства к делу не относятся, - отрезал Макфи.
- Что ж, - сказал Рэнсом, - мы ошиблись. Ошибся и враг. Это Мерлин
Амвросий. Он с нами. Вы знаете, Димбл, что такая возможность была.
- Да, - проговорил Димбл, - была... но посудите сами: вы стоите
здесь, рядом, и он говорит такие жестокие слова...
- Я и сам удивляюсь его жестокости, - согласился Рэнсом, - но, в
сущности, можно ли было ожидать, что он станет судить о наказании, как
филантроп XIX века? Кроме того, он никак не поймет, что я не полновластный
король.
- Он... он верит в Бога? - спросил Димбл.
- Да, - отвечал Рэнсом. - А оделся я так, чтобы его почтить. Он
пристыдил меня. Он думал, что мы с Макфи - рабы или слуги. В его дни никто
не надел бы по своей воле бесцветных или бесформенных одежд.
Мерлин заговорил снова.
- Кто эти люди? - спросил он. - Если они твои рабы, то почему они
столь дерзки? Ели они твои враги, то почему ты терпишь их?
- Они мои друзья, - начал Рэнсом, но Макфи перебил его.
- Должен ли я понимать, доктор Рэнсом, - спросил он, - что вы
предлагаете включить в нашу среду этого человека?
- Не совсем так, - отвечал Рэнсом. - Он давно с нами. Я могу лишь
просить вас, чтобы вы это признали.
Мерлин обратился к Димблу.
- Пендрагон сказал мне, что ты считаешь меня жестоким. Это меня
удивляет. Третью часть имения я отдал нищим и вдовам. Я никого не убивал,
кроме негодяев и язычников. Что же до этой женщины, то пускай живет. Не я
господин в этом доме. Но так ли важно, слетит ли с плеч ее голова, когда
королевы и дамы, которые погнушались бы взять ее в служанки, гибли за
меньшее? Даже этот висельник, что стоит за тобою - да, да, я говорю о
тебе, хотя ты знаешь лишь варварское наречье! - даже этот жалкий раб, чье
лицо подобно скисшему молоку, ноги - ногам аиста, а голос - скрипу пилы о
полено; даже он, этот карманник, не избежал бы у меня веревки. Его не
повесили бы, но высекли.
- Доктор Рэнсом, - вклинился Макфи, - я был бы вам благодарен...
- Мы все устали, - перебил его Рэнсом. - Артур, затопите камин в
большой комнате. Разбудите кто-нибудь женщин, пусть покормят гостя.
