1973 году. Дом практически разваливался на глазах, - продолжал Герберт.
Надо же было как-то помочь. Я приезжаю туда в субботу утром и после обе-
да возвращаюсь обратно. Должен тебе сказать, Джонни, готовит она лучше
тебя.
- И выглядит тоже, - подыграл Джонни.
- Ну, конечно, она хорошенькая, но между нами, сам понимаешь, ничего
такого. Еще ведь и года не прошло, как мы похоронили маму...
Джонни, однако, подозревал что-то такое между ими и в глубине души
был этому рад. Очень уж ему не хотелось думать, что отца ждет одинокая
старость.
Уолтер Кронкайт рассказывал телезрителям о новостях политической жиз-
ни. Первичные выборы закончили, до партийных съездов оставались считан-
ные недели, по всему видно, что у Джимми Картера дело в шляпе и кандида-
том от демократов будет он. Зато Форд не на шутку сцепился с бывшим гу-
бернатором Калифорнии Рональдом Рейганом. Репортерам впору подсчитывать
делегатов поименно. В одном из своих редких писем Сара Хэзлит писала:
"Уолт держит пальцы рук (и ног!) скрещенными, чтобы Форд пришел первым.
Уолт рассчитывает в этом случае пройти в сенат штата. Он не знает, как в
других местах, но в Мэне у Рейгана нет никаких шансов".
Работая поваром в Киттери, Джонни взял за правило ездить раза два в
неделю в Дувр, или Портсмут, или другие ближайшие городишки Нью-Гэмпши-
ра. Там перебывали все кандидаты в президенты, так что Джонни представ-
лялась уникальная возможность увидеть их вблизи, без царственного орео-
ла, который позже, может быть, окружит того, кто заберет власть в свои
руки. Эти поездки превратились у него в своего рода хобби - на короткий
срок, разумеется. Когда предвыборная кампания в Нью-Гэмпшире закончится,
кандидаты переберутся во Флориду и даже не бросят прощального взгляда.
Кое-кому, естественно, придется похоронить свои политические амбиции
где-нибудь на полпути между Портсмутом и Кином. Никогда не интересовав-
шийся политикой (исключая период Вьетнама), Джонни вдруг всерьез увлекся
ею, когда страсти, вызванные касл-рокским делом, понемногу улеглись, и
его дар, а может быть, несчастье, как ни называй, сыграл тут не послед-
нюю роль.
Он пожимал руки Моррису Юдоллу и Генри Джексону, Фред Харрис похлопал
его по спине. Рональд Рейган приобнял его профессиональным жестом поли-
тика со словами: "Приходите на избирательный участок, ваш голос будет
весьма кстати". В ответ Джонни согласно кивнул, полагая, что проще оста-
вить Рейгана в заблуждении, будто на него, Джонни, можно вполне поло-
житься.
Он почти пятнадцать минут беседовал с Сарджем Шрайвером в вестибюле
страхолюдного "Ньюингтон-Молла". Шрайвер, только что подстриженный,
распространяющий волны парфюмерных запахов и, пожалуй, неуверенности,
шел в сопровождении помощника, чьи карманы были набиты воззваниями, и
агента секретной службы, ковырявшего украдкой прыщик. Шрайвер чуть не
расплылся оттого, что его узнали. Едва они попрощались, к Шрайверу подо-
шел кандидат в какой-то местный орган власти и попросил автограф. Шрай-
вер благосклонно улыбнулся.
Во время этих контактов Джонни всякий раз открывались различные под-
робности, но почти ничего существенного. По-видимому, рукопожатия прев-
ратились для этих людей в ритуал, при котором живые побуждения оказыва-
лись погребенными под толстым слоем прозрачного плексигласа. Джонни уда-
лось повидать практически всех, за исключением президента Форда, но лишь
однажды он испытал внезапное, как удар тока, озарение, подобное тем, ка-
кие были у него в случае с Эйлин Мэгоун и - при всей их несхожести - с
Фрэнком Доддом.
Ранним утром, без четверти семь, Джонни приехал в Манчестер на своем
стареньком "плимуте". Он работал всю ночь с десяти до шести. Он устал,
но приглушенный зимний рассвет был слишком хорош, чтобы проспать его.
Кроме того, Джонни нравился Манчестер - узкие улочки, обшарпанные кир-
пичные дома и рассыпанные по берегу, как четки, островерхие здания пря-
дильных фабрик. В то утро он не собирался охотиться за очередным полити-
ком. Он решил просто покружить по улицам, пока еще не высыпали люди и не
рассеялось холодное и тихое очарование февраля, а потом вернуться в Кит-
тери и немного соснуть.
Джонни завернул за угол и увидел у ворот обувной фабрики три безликих
"седана", хотя стоянка в этом месте была запрещена. Перед воротами стоял
Джимми Картер и пожимал руки рабочим, заступавшим на смену. Они шли по-
лусонные, в тяжелых мешковатых пальто, с завтраком в корзинках или бу-
мажных пакетах. Для каждого у Картера находилось свое слово. Его улыбка,
не успевшая пока разойтись миллионными тиражами, была безоблачной и неу-
томимой. Нос покраснел от мороза.
Джонни проехал еще полквартала, припарковался и направился к фабрич-
ным воротам; снег скрипел и похрустывал у него под ногами. Агент секрет-
ной службы смерил его взглядом и потерял к нему интерес - по крайней ме-
ре внешне.
- Я готов голосовать за любого, кто собирается снизить налоги, - го-
ворил мужчина в заношенной лыжной куртке с целым созвездием прожженных
кислотой дырок на рукаве. - От этих проклятых налогов житья нет, честное
слово.
- Мы займемся этим делом, - сказал Картер. - Когда я окажусь в Белом
доме, мы прежде всего пересмотрим налоговую политику. - Спокойная самоу-
веренность, звучавшая в его голосе, насторожила Джонни.
Глаза Картера, поражавшие своей голубизной, встретились с глазами
Джонни.
- Привет! - сказал он.
- Здравствуйте, мистер Картер, - сказал Джонни. - Я не работаю здесь.
Просто ехал мимо и увидел вас.
- Ну что же, рад, что остановились. Я выдвинул свою кандидатуру в
президенты.
- Я знаю.
Картер протянул руку. Джонни пожал ее.
- Надеюсь, что вы... - начал было Картер. И осекся.
Последовала вспышка, внезапный треск, как будто он сунул палец в
электрическую розетку. Зрачки у Картера сузились. Они с Джонни смотрели
друг на друга, казалось, целую вечность.
Агенту секретной службы все это не понравилось. Он бросился к Карте-
ру, на ходу расстегивая пальто. За их спиной, из какой-то немыслимой да-
ли, донесся долгий и протяжный гудок, возвещавший о начале семичасовой
смены.
Джонни выпустил руку Картера, но они продолжали смотреть друг на дру-
га.
- Что это, черт возьми? - тихо спросил Картер.
- По-моему, дружище, ты куда-то собирался, - подал вдруг голос агент
и положил увесистую руку на плечо Джонни. - Или нет?
- Все в порядке, - успокоил его Картер.
- Вы станете президентом, - сказал Джонни.
Рука агента лежала на его плече, но она стала как будто легче, и
вновь Джонни что-то почувствовал. Агенту секретной службы
(ГЛАЗА)
не нравились эти глаза. Они показались ему
(ГЛАЗА УБИЙЦЫ, ГЛАЗА МАНЬЯКА)
холодными и странными... пусть только запустит руку в карман пальто,
пусть хотя бы шевельнет ею, и я уложу его прямо на тротуаре. Не успела
эта мысль агента пронестись в голове Джонни, как вдруг откуда-то пришли
два слова, простые и страшные:
(ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ МЭРИЛЕНД ЛОРЕЛ)
- Да, - сказал Картер.
- Это реальнее, чем многие думают... реальнее, чем вы сами думаете...
в общем, вы победите.
Картер молча глядел на него, слегка раздвинув губы в улыбке.
- У вас есть дочь. Она поступит в школу в Вашингтоне. В школу... - Но
это уже было в мертвой зоне. - Школа названа именем освобожденного раба.
- Приятель, а ну-ка двигай отсюда, - сказал агент.
Картер посмотрел на него, и тот замолчал.
- Рад был познакомиться, - сказал Картер. - Вы меня слегка озадачили,
и все же я рад.
Джонни вернулся в свое обычное состояние. Все прошло.
Он почувствовал, что у него замерзли уши и что не мешает заглянуть
кой-куда.
- Все доброго, - сказал он, смешавшись.
- Спасибо. И вам того же.
Он повернулся к машине, чувствуя на себе взгляд агента, и уехал, как
в тумане.
Уолтер Кронкайт перешел от американских политиков к гражданской войне
в Ливане. Джонни поднялся, налил себе еще пепси и отсалютовал стаканом
экрану телевизора. ТВОЕ ЗДОРОВЬЕ, УОЛТ. ВЫПЬЕМ ЗА ТРИ "Р" - РАСПАД, РАЗ-
РУШЕНИЕ И РОК. КУДА БЫ МЫ БЕЗ НИХ ДЕЛИСЬ?
В дверь тихо постучали.
- Войдите, - отозвался Джонни, ожидая увидеть Чака; наверное, позовет
его прокатиться в Сомерсуэрт. Но это был не Чак. Это был отец Чака.
- Привет, Джонни, - сказал Чатстворт. Он был в застиранных джинсах и
легкой спортивной рубашке навыпуск. - Можно?
- Разумеется. Я думал, вы возвратитесь поздно.
- Видите ли, мне позвонила Шелли. - Так звали его жену. Роджер вошел
и закрыл за собой дверь. - К ней прибежал Чак. Расплакался от радости,
как малый ребенок. Сказал, что ваша система сработала. И что у него, на-
верное, все будет в порядке.
Джонни поставил стакан.
- Нам еще предстоит потрудиться, - сказал он.
- Чак встретил меня в аэропорту. - Последний раз я видел его таким...
уж и не вспомню когда. Лет в десять. Или в одиннадцать. Тогда я подарил
ему пистолет калибра 5,6 миллиметра, о котором он мечтал пять лет... Он
прямо в аэропорту прочитал мне заметку из газеты. Сдвиг просто невероят-
ный. Я пришел поблагодарить вас.
- Благодарить надо Чака, - сказал Джонни. - Он очень восприимчив. Его
успех во многом объясняется самовнушением. Он убедил себя, что это ему
под силу, и теперь развивает успех. Точнее не сформулируешь.
Роджер сел.
- Он говорит, вы учите его мысленно переключаться.
- Что ж, верно, - улыбнулся Джонни.
- Он сумеет пройти тесты?
- Трудно сказать. Жаль, если он все поставит на карту и проиграет.
Экзамен всегда стрессовая ситуация. Если его вдруг заклинит, не исключе-
на психическая травма. Не подумать ли о хороших подготовительных курсах?
Вроде Питсфилдских.
- Была у нас такая мысль, но, честно говоря, я считал, что этим мы
просто отдалим то, чего все равно не миновать.
- Вот-вот, отсюда все комплексы. Он чувствует, что ситуация критичес-
кая: пан или пропал.
- Я никогда не давил на Чака.
- Сознательно нет. Мне это известно. И Чаку тоже. Но, с другой сторо-
ны, вы богаты, преуспеваете и колледж в свое время окончили с отличием.
Чак, по-моему, чувствует себя так, словно ему вступать в игру сразу же
за Хенком Аароном.
- Тут уж я, Джонни, ничего не могу поделать.
- Я полагаю, что после года на подготовительных курсах, вдали от до-
ма, он яснее представит свое будущее. А потом он бы поработал на одной
из ваших фабрик. Если бы это был мой сын и мои фабрики, я бы пошел ему
навстречу.
- Почему же он мне сам ничего об этом не говорил?
- Чтобы вы не подумали, будто он перед вами стелется, - сказал Джон-
ни.
- Это его собственные слова?
- Да. Чаку хотелось бы попробовать себя в деле, он считает, это ему
пригодится. Чак мечтает пойти по вашим стопам, мистер Чатсворт. Но за
вами трудно угнаться. Отсюда его проблемы. У него дрожат руки, как у не-
опытного охотника при виде дичи.
Вообще-то Джонни немного приврал. Правда, кое-что проскальзывало в их
разговорах, но до таких откровений никогда не доходило. Если что и было,
то не на словах. Просто Джонни время от времени прикасался к Чаку, и та-
ким образом ему многое приоткрылось. Он видел фотокарточки, которые Чак
носил в бумажнике, и понял, как тот относится к отцу. О каких-то вещах
Джонни никогда бы не рассказал своему собеседнику, человеку приятному,
но достаточно для него далекому: Чак готов был целовать землю, по кото-
рой ступал его отец. Держался он уверенно и непринужденно, точь-в-точь
как Роджер, но за этим таился страх, что он никогда не нагонит отца. За-
хиревшую ткацкую фабрику Чатсвортстарший превратил в текстильную империю
Новой Англии. Отцовская любовь, казалось Чаку, зиждется на вере, что и
он когда-нибудь горы своротит. Станет настоящим спортсменом. Будет
учиться в хорошем колледже. Будет ч и т а т ь.
