фантазии, ничего тогда и не было. Потому что иначе... Хорошо ещё роди-
тели не потащили к психиатру. Прибавилось бы тогда на всю жизнь проб-
лем. А может, всё куда серьёзнее? Уже тогда, двадцать лет назад, про-
тянула ко мне пальцы пустота. Безнадёжная, унылая - и в то же время
нечеловечески сильная. Пытаясь урвать ошмётки этой запредельной силы,
и крутится вся эта шваль - Солдаты, Рыцари, Адепты. Совершают ритуалы,
приносят жертвы.
Да, защитил меня тогда, в сопливом детстве, ангелхранитель. Но
вот если взять нынешние сны... Мухи на распухшем языке. Голые, освежё-
ванные стены кельи. Пригнувшая меня к земле чёрная музыка. Неспроста.
Чем-то зацепил я этих, снизу. Вот и суетятся. Ну да Господь не оста-
вит.
Ладно, хватит. Сейчас бы с нежданным гостем разобраться. Кто бы
это мог быть? У Никитича свой ключ, значит, к нему ктото ломится. При-
дётся визитёра опечалить, тем более, что мне неведомо, куда конкретно
ушёл старик расслабляться.
А на пороге стоял не кто иной как настоятель храма, отец Николай.
Ничего себе встреча!
- Здравствуйте, Алексей Юрьевич, - не обращая внимания на мою
растерянность, приветливо произнёс он. - А я, собственно говоря, к
вам.
- Заходите, конечно, заходите, - забормотал я, отступая от двери.
- Я, право, не знаю, чем обязан.
Сейчас, в тёмно-сером подряснике и стоптанных сандалиях, он ка-
зался куда проще, чем утром, на службе. Сразу видно, что и лет ему не-
мало, и проблемы замучили, и язва, наверное, покою не даёт.
Со двора неслышно появился Волчок, встряхнулся и коротко тявкнул.
- Не обращайте внимания, батюшка, се зверь кроткий, - проговорил
я с внутренней усмешкой. Давно ли почти такими же словами успокаивал
меня Никитич?
- Да мы с Волчком прекрасно знакомы, - благодушно пробасил свя-
щенник, нагибаясь к псу и гладя того по свалявшейся тёмной шерсти. - Я
эту живность ещё слепым щенком помню. Любит Федя собак, ну, и они ему
взаимностью отвечают.
Волчок вновь тявкнул - на сей раз подтверждающе. Посмотрел на ме-
ня каким-то оценивающим взглядом и не спеша удалился во двор - нести
сторожевую повинность. Интересно, если к Никитичу и впрямь кто вломит-
ся, много ли будет проку от смиренного двортерьера?
- Видите ли, Алексей Юрьевич, мне надо поговорить с вами, - про-
должил отец Николай, заходя в комнату. - Узнать местоприбывание ваше
мне, как понимаете, труда не составило. Свойство маленьких городков -
новости распространяются молниеносно.
- Садитесь, батюшка, - пододвинул я ему единственный приличный
стул, с изящно выгнутой спинкой. - Знаете, я, кажется, догадываюсь, о
чём вы хотели поговорить.
- Совершенно верно, - кивнул он. - О Мише Званцеве.
- В таком случае вы уже третий.
- Да? - с интересом протянул священник. - И кто же, если не сек-
рет, мои предшественники?
- Не секрет. Фёдор Никитич - вы его, надо полагать, знаете. Ну, и
мальчик ещё один, Мишин приятель.
- Не густо, - усмехнулся отец Николай. - Опасаются люди.
- И чего же они опасаются? - я непроизвольно хмыкнул.
- По-моему, вы и сами догадываетесь, - негромко сказал отец Нико-
лай. - Но лучше перейдём к делу.
- Минутку, - перебил его я. - У меня такое ощущение, что разговор
наш выйдет долгим, так что я, с вашего позволения, чайник поставлю. У
Фёдора Никитича варенье имеется, вишнёвое, сушки ещё в пакете остава-
лись.
- Не возражаю, - кивнул отец Николай. - Хорошое варенье у Феди,
знаю, не раз гостевал... Честно говоря, Алексей Юрьевич, не знаю как
начать. Опыта подобных разговоров у меня нет. Затрудняюсь даже сказать
- к сожалению или наоборот. Но посудите сами. Я - настоятель храма
святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Семья Званцевых отно-
сится к моему приходу. Я отвечаю за их духовное окормление. И разуме-
ется, мне никак нельзя оставаться в стороне от случившегося. Конечно,
тут и моя вина есть, что мальчик занимался сомнительными вещами, а я,
его духовник, что называется, ни сном, ни духом. Званцевы, как вы уже,
должно быть, поняли, люди не слишком воцерковленные, но тем не менее.
По великим праздникам исповедовались, причащались. Как все. И у меня
даже в мыслях не было, что за всеми этими мелкими грешками скрывается
что-то особое. Я их и знал-то не особо хорошо.
Вере, конечно, приходской совет помогал. Пособия выписывали раз в
полгода, детские вещи, само собой. Тяжело ей приходилось, муж давно
умер, двое мальчишек на руках, а работа на фабрике, между прочим,
весьма вредная. Не то что до Возмездия, разумеется, но всё-таки здо-
ровье своё она надорвала. Что же до детей, то старший, Миша, мне всег-
да был симпатичен. Чувствовалась в нём какая-то, что ли, чистота. Он,
конечно, на исповеди о многом умалчивал, это для подростков типично,
но только одни это делают с ясными глазами, уверенные, что так и надо,
а Михаил... Знаете, священнику всегда видно, когда человек стыдится
своего умолчания. Так вот, Миша Званцев - стыдился.
- Снимая снимал первичные показания, - заметил я, - мне пришлось
поинтересоваться: не приходило ли ему в голову о своих необычных спо-
собностях рассказать на исповеди. Оказалось - ни о чём таком мальчик и
не помышлял.
- Ну, значит, о чём-то другом умалчивал, - покладисто согласился
отец Николай. - Но заметьте, душа у него болела. А это, как вы знаете,
свойственно хорошему человеку. Да... А теперь вот вскрылась эта исто-
рия. Неприятная, конечно, история, но, думаю, Миша сделает из всего
случившегося правильные выводы. Жаль, что всё так нелепо получилось.
Как вы, Алексей Юрьевич, представляете себе дальнейшие его перспекти-
вы?
- Ну, что вам сказать, - задумчиво протянул я, снимая чайник с
огня. - Будет, разумеется следствие. Мальчик не достиг ещё возраста
полной уголовной ответственности, значит, скорее всего, будет отправ-
лен в спецмонастырь. Видимо, до совершеннолетия. Потом вернётся домой.
Конечно, останутся некоторые ограничения на учёбу, на работу. Но всё
это вполне терпимо.
- Спецмонастырь? - выделяя голосом слово "спец", переспросил отец
Николай. - Я, кажется, что-то такое слыхал, но всё же сейчас как-то не
могу взять в толк. Не могли бы вы объяснить, в чём суть сего заведе-
ния? Похоже, с настоящим монастырём оно имеет весьма мало общего.
- Мне, батюшка, тоже до сех пор не приходилось сталкиваться с ни-
ми, - осторожно начал я, - но судя по всему, это нечто вроде интерната
с довольно строгим режимом. Для малолетних оккультистов, членов ерети-
ческих сект.
- Колония? - понимающе кивнул отец Николай.
- Ну, можно сказать и так. Разумеется, без тех мерзостей, что бы-
ли при плутократах и красных. Окормление воспитанников осуществляют
опытные священнослужители. Вся деятельность спецмонастыря находится
под архиерейским контролем.
- Алексей Юрьевич, - неожиданно прервал меня отец Николай, - вы
не замечаете, что сама ваша лексика сделалась вдруг сугубо официаль-
ной? И знаете, почему?
- Самому интересно, - удивлённо ответил я.
- А потому, видимо, что практически ничего о спецмонастырях вы,
Алексей Юрьевич, не знаете. И, пытаясь убедить меня в доброкачествен-
ности сих заведений, повторяете чужие слова. Предназначенные, кстати,
именно для успокоения масс. А вот мне представляется, что колония
всегда колонией остаётся, как её ни величай. И нравы там практически
не меняются. Духовное окормление - всё это, конечно, замечательно, од-
нако в тамошних условиях его явно недостаточно. Да и к тому же, - он
испытующе взглянул на меня, - известно ли вам, Алексей Юрьевич, что
персонал в этих монастырях состоит отнюдь не из монахов?
- Известно, батюшка, - усмехнулся я. - Всякой работой должны за-
ниматься специалисты, а монашеское делание, как я полагаю, заключается
в другом. Спасать свои души, молиться за весь мир - это одно, а зани-
маться несовершеннолетними преступниками - совершенно другое. Неудиви-
тельно, что высочайшим повелением спецмонастыри отданы в ведение УЗВ.
- И вы полагаете, что пребывание там будет для Миши наилучшим вы-
ходом?
- Полагаю, да. А вы могли бы предложить что-то иное, батюшка?
- В принципе, - задумчиво протянул отец Николай, - приходской со-
вет мог бы взять мальчика на поруки. В конце концов, настоящего ок-
культизма, с призыванием нечистого, с ритуалами - такого, насколько я
понимаю, не было.
- К сожалению, батюшка, настоящий оккультизм начинается именно с
этого. Мишей бы скоро заинтересовались... большие люди. А противосто-
ять их методам нелегко и взрослому, опытному человеку. Так что мы выб-
рали меньшее из двух зол.
- Вот как? - прищурился отец Николай. - Не кажется ли вам, что
когда мы это самое делаем - из двух зол выбираем, то и добра больше не
становится? И уж во всяком случае, когда касаемся дела духовного - а
мы с вами именно о таком деле говорим, нельзя в эту ловушку попасть.
Если это зло - так зачем к нему примеряться? Ну выбрали вы это меньшее
зло, остались с ним. Возникает лишь один вопрос - а с Господом-то вы
остались? С Тем, Кто не терпит никакого зла?
- Ну, это вы, батюшка, перегибаете, - я был поражён примитив-
ностью его логики. - Не выбирать из двух зол - значит, совсем ничего
не делать. Пусть, мол, всё идёт как идёт, а мы постоим в сторонке.
Только вот на Страшном Суде как потом ответим? Отказ от выбора - это
ведь тоже выбор, батюшка. Причём самый лёгкий.
- А всё же я не понимаю, - не сдавался отец Николай, - кому стало
бы хуже, возьми мы Мишу на поруки? Он бы, естественно, покаялся, пе-
рестал бы заниматься этим своим ремеслом, да и наблюдали бы за ним.
Теперь, когда известные события случились, он на виду. Никто бы из
взрослых оккультистов никуда бы его не затянул. Я вам обещаю.
- Вот теперь-то, после "известных событий", - выделил я голосом
обтекаемую батюшкину фразу, - им обязательно заинтересуются. Если, ко-
нечно, его не изолировать. А насчёт "на виду"... Отец Николай, ну за
кого вы нас в Управлении принимаете? Мы же профессионалы, поймите это.
Мы знаем, как можно выйти на человека, минуя любые преграды. А уж в
вашем-то городке - и подавно. Вы могли бы следить за мальчиком кругло-
суточно, всем приходом, - а так или иначе проглядели бы. Не забывайте,
кто помогает нашему противнику.
- Да я и не забываю, - усмехнулся отец Николай. - Только и вы не
забывайте, Кто помогает нам.
- На Бога надейся... - вздохнул я. Ну почему он никак не хочет
понимать очевидного? - Нельзя же всё на Него перекладывать, батюшка.
Это уже не вера в Промысел получается, а элементарный фатализм. И уход
от ответственности, между прочим. Мы, в Управлении, понятное дело, да-
леко не ангелы, своих нестроений у нас хватает, и в избытке, но, по
крайней мере, мы не даём гарантий там, где гарантий не существует.
- В том числе и гарантий, что выдержите меру? - прищурился батюш-
ка.
- То есть? Не понял вас.
- Я говорю насчёт самого вашего метода - насилия. Поймите, Алек-
сей Юрьевич, я же не отвергаю его в принципе, но вот борясь с работой
антихристовой силой меча - выдерживаете ли вы меру? Помните, у апосто-
ла в послании к Ефесянам - несть наша брань к плоти и крови.
- Апостол Павел, между прочим, и другое говорит - начальник есть
Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не нап-
расно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему
злое.
- Так ведь там, Алексей Юрьевич, не о том зле говорится, - с мяг-
кой улыбкой возразил священник. - Я понимаю, когда речь идёт о сата-
нистах, которые детей похищают, убивают случайных свидетелей шабаша,
подкупают чиновников и прочее - тут вам и меч в руки, и автомат, и кто
бы спорил? Ведь явное же зло, видимое. Такие вещи и светское законода-
тельство преследует в любой нормальной стране. А только вот мальчик
