не раз с ним контактировали в деле Рыцарей Тьмы, и неплохо контактиро-
вали, но сейчас почему-то мне вспомнился маслянистый отлив его волос и
хищная тонкогубая улыбка. Если он будет вести Мишку, тому придётся пе-
режить немало неприятных минут. Потому что Серёгину нужен масштаб, и
версия об одиночной практике его не устроит. Майор станет искать следы
группировки. Он это умеет. Ясно, что сия воронка затянет и Веру Матве-
евну, и старуху Кузьминичну... Хорошо ещё, если мера пресечения для
них ограничится подпиской о невыезде. Хотя маловероятно, чтобы Серёгин
потащился раскручивать дело сюда, в заштатный Барсов. Он известный до-
мосед... Но воронка засосёт и кого-нибудь из Мишкиных клиентов, это же
ясно. А среди них наверняка обнаружатся те, кто пользовался услугами и
других оккультистов. Дело-то заразное...
А в случае группового процесса пацана спасут разве что его три-
надцать мелких лет. Да и то, спецмонастырь та ещё шарашка. Что-то вро-
де интерната, сказал я. Уж кому как не мне вздрагивать от этого сло-
ва... Я же на самом деле понятия не имею, что там творится. Интернат,
куда я угодил после больницы, тоже был на хорошем счету. С точки зре-
ния тёти Вари. Питание, спорткомплекс, библиотека... Я же никому так и
не рассказывал о той октябрьской ночи. Как знать, что происходит за
стенами этих монастырей? Тем более, монастыри они только по названию.
Сперва-то, в первые годы Державы, это дело - исправление малолетних
оккультистов - действительно поручили монахам, но потом кто-то на са-
мом верху решил, что те не справятся, да и не их это профиль - пускай
лучше молятся о гибнущих душах, а тут нужны специалисты. И "эсэмки"
вывели из ведения епархий, так что теперь монастырский персонал - наши
же люди, УЗВ. Конечно, в каждом таком заведении есть и домовая цер-
ковь, и дежурный духовник, и по идее раз в месяц архиерей должен при-
езжать, обследовать жизнь воспитанников, да ведь и ежу понятно - у лю-
бого епископа найдётся тысяча дел поважнее. А даже и приедет - уж на
показуху у нас все мастера. А как владыка отбудет...
- Ладно, Михаил, - сказал я, поднимаясь. - Пора мне идти. Мы ещё
увидимся. Не бойся, я постараюсь, чтобы всё было хорошо.
Мишка мне не ответил. Кажется, он и не заметил моего ухода.
...Поднявшись наверх, я потребовал у дежурного ключи от кабинета
начальника, где томился под полиэтиленовым чехлом компьютер. Похоже,
им здесь пользовались от силы раз в год. Или вообще не пользовались.
Можно, разумеется, было послать рапорт и с карманной станции, но мне
было предписано задействовать местный ресурс. То ли здешней полицейс-
кой братии продемонстрировать, что в Столицу сигнал отправлен, то ли
нашим, управленческим, программистам зачем-то надо было, чтобы включи-
лась эта машина. Какие-то ихние сетевые хитрости.
Войдя в систему, я набрал свой код и, дождавшись окна подтвержде-
ния, быстренько отстучал рапорт. Да, сигнал из Барсова оказался вер-
ным. Да, объект задержан и находится в местной полиции, в КПЗ. Первич-
ный допрос произведён. Жду указаний.
Указания не замедлили появиться спустя полминуты. В окаймлённом
жёлтой рамочкой окошке. В понедельник в 07-00 прибывают двое сотрудни-
ков Управления. Номера удостоверений такие-то. Объект должен быть сдан
им с рук на руки. На этом мои функции завершаются. В поле "примечание"
торчало лишь три слова: "Благодарю. Счастливой рыбалки".
Стиль моего дорогого начальника невозможно было не узнать.
Глава 7. Грибочков покушай.
К дому Фёдора Кузьмича я подошёл уже где-то в двенадцатом часу.
На пути мне никто не встретился, город, казалось, вымер. Назойливо
трещали невидимые во тьме кузнечики, кто-то мелкий возился в лопухах -
загулявшие куры, должно быть, или кошки. И конечно, пели над ухом жад-
ные до Бурьяновской крови комары, упорно пытались присосаться, то и
дело приходилось отмахиваться от ночных упырей, и вертелся в мозгах
дурацкий стишок, ещё с тех, с интернатовских времён: "Во лбу мужика
получилась дыра - он долго давил на себе комара".
А воздух по-прежнему истекал травяными ароматами, всё он не мог
остыть после дневного пекла, и лишь изредка ледяными струйками накаты-
вали быстрые, осторожные ветерки. Они стлались понизу, облизывая мои
ступни, точно языки вёртких ящериц, и мне казалось, будто они пытаются
затормозить меня, искривить мой путь - чтобы я пошёл куда-то совсем в
другую сторону, в какие-то тёмные, пронзительно дышащие полынной го-
речью провалы, где даже трели кузнечиков и те умолкли, растворённые
плотной, напряжённой тишиной.
Как я и думал, Фёдор Никитич ещё не отправился на боковую. Окош-
ко, задёрнутое лёгкой ситцевой занавесочкой, призывно светилось, и
негромкая музыка просачивалась сквозь неплотно прикрытую дверь - ста-
рик, надо полагать, наслаждался радиопрограммой "ночные мелодии". Он
ещё утром пояснил, бросив взгляд на неумолкающий приёмник: "Люблю,
чтобы мурлыкало".
Я осторожно постучался, лишь сейчас сообразив, что в суматохе не-
давних дел так и не побеспокоился заготовить какую-нибудь легенду на
тему столь позднего возвращения. Придётся сходу что-то сочинять, и это
само по себе несложно, только вот не то настроение. Да и зуб, между
прочим, опять ноет, а сие не способствует умственной активности.
Впрочем, заниматься словотворчеством мне не пришлось. Никитич
открыл дверь молча и сразу прошёл в комнату. Я немедля просочился
вслед за ним. Здесь, в тускло освещённом обиталище старика, было по
сравнению с улицей не то что теплее - попросту жарко. Точно я вернулся
в сегодняшний знойный полдень. Печку он топил, что ли?
- Есть будешь? - глядя в давно не мытые доски пола, поинтересо-
вался бывший сторож. Голос его походил на скрип сто лет не смазывав-
шихся дверных петель.
- Спасибо, Фёдор Никитич, что-то не тянет, - почти искренно отоз-
вался я, потому что хоть желудок и бубнил о чём-то своём, но спать хо-
телось куда как сильнее.
- Как знаешь, - хмыкнул старик и вновь надолго замолчал, уставясь
в разложенную на обеденном столе газету. Однако не замечалось, чтобы
он так уж увлечёкся номером "Верхнедальских новостей", жёлтом и заси-
женном мухами.
Что-то было с ним не так, что-то ощутимо изменилось с утра, исхо-
дило от него с трудом скрываемое напряжение, точно он разозлён или на-
пуган, а может, и то и другое вместе.
- Я тебе постелил, - мотнув лысой головой, произнёс в конце кон-
цов Никитич. - Хочешь, ложись, хочешь, нет. Дело твоё.
Нет, мне всё-таки было интересно, что же такое случилось с болт-
ливым сторожем, чему я обязан такой решительной переменой, будто нага-
дил ему в кастрюлю, и лишь правила приличия не позволяют вышвырнуть
постояльца в душную комариную ночь.
- Что случилось-то, дядя Федя? - решил я наконец привести ситуа-
цию к общему знаменателю. - Ты чего такой кислый?
Фёдор Никитич по-прежнему изучал передовицу.
- Всё путём, - пробубнил он, не отрываясь от газеты. - Спать по-
ра.
- Спать и в самом деле пора, только ты мне всё-таки скажи, чего
злишься?
- Зуб болит, - с неумелой фальшью в голове проворчал Никитич.
- Нет, дядя Федя, это как раз у меня зуб болит, - раздражённо
бросил я в тусклую пустоту. - А вот ты, я думаю, что-то ко мне имеешь.
Так скажи, душу не выматывай, а то не по-людски оно как-то выходит.
- А спектакли играть, это по-людски? - искоса взглянув поверх мо-
ей головы, ухмыльнулся Никитич. - Я, мол, такойсякой несчастный пар-
нишка, приютите, помогите... А я-то, дурень, разбежался, поверил...
- Это ты про что, Фёдор Никитич? - невинным тоном осведомился я,
уже чувствуя - сторож знает, потому что - маленький городок, и новости
разлетаются мгновенно.
- Сам понимаешь, про что. Врал, я, дескать, беднягаработяга, а
выходит - столичная штучка, поручик Управления. Сказочку жалостную
наплёл, про малыша своего похищенного, а на деле, получается, наживка,
я и поймался, как глупая рыба, адресок тебе дал...
Глупо было с ним спорить, изображая туповатого радиомонтажника. О
том, что случилось на Заполынной, наверняка знает уже полгорода. Вера
Матвеевна, видать, сразу после моего ухода бросилась изливать горе со-
седкам, а там и пошло-поехало. Какие-нибудь два часа - и пожалуйста,
народ в курсе. Да и мужички из полиции тоже, надо полагать, рот на
замке не держали.
- Ну, и чем ты недоволен, дядя Федя? - хмуро выдавил я застрявшие
где-то в районе пищевода слова. - Ну, поручик, ну, веду расследование.
Возражения есть? Работаю я, понимаешь? А работа наша не такая, чтобы
первым делом корочку служебную всем под нос тыкать. Ни хрена бы я тут
не вскрыл, если по-официальному. А что касается тебя, Фёдор Никитич,
то мне и вправду ночевать негде было. В полицию переться - сразу же и
засветить свою личность. От меня бы тогда Кузьминична как чёрт от ла-
дана шарахнулась. Поэтому за ночлег спасибо, но раз уж так вышло, до-
кучать не буду. Заплатил я тебе вперёд, сдачи не надо, пойду покемарю
на вокзале. Всё равно две ночи осталось, как нибудь уж перекантуюсь.
Я приподнялся с дивана и накинул на плечо ремень сумки.
- Брось, - махнул рукой Никитич. - Пыли не поднимай. Уговор наш в
силе, ночуй на здоровье, ничем ты никого не стесняешь. Не психуй, не
мальчик.
Ну что ж, меня два раза упрашивать не надо. Очень уж не хотелось
мне ломиться до вокзала.
- Ну ладно, проехали, - кивнул я. - Какие ещё вопросы, дядя Федя?
Ты ведь и чем-то другим недоволен, так ведь? Давай уж сразу всё разбе-
рём, чтобы потом друг на друга не собачиться.
- Да что теперь говорить, - устало выдохнул Никитич. - Я, конеч-
но, понимаю, долг там, работа, защита веры... Но тут ведь, Лёша, дело
тонкое. Ладно бы сволочь какая из этих, сатанистов, что жертвы прино-
сят, порчу наводят и всё такое... Я бы слова тут не сказал, ёлкин ко-
рень, их, конечно, надо за это самое место брать. Ну у нас-то что...
Мальчишка же, несмышлёныш... Да и чего такого он вредного делал? Па-
цан-то хороший, я ж его знаю, и Верку, мамку его, знаю, выпивали мы,
грешным делом, с мужиком её покойным.
- Между прочим, Фёдор Никитич, - ядовито заметил я, - этого хоро-
шего пацана ты не далее как вчера крапивой настегать хотел. Помнишь,
за мячик, там, на пустыре?
- Так это, - невесело улыбнулся Никитич, - это дело такое... Бы-
товое, что ли... Я ж не о том тебе толкую. Жалко мальчишку. Ты ж ему
судьбу переломил, теперь пойдёт крутиться одно на другое, что я, не
знаю, как оно бывает? Шестьдесят пять лет на свете прожил, насмотрел-
ся.
- Фёдор Никитич, - терпеливо сказал я, - тогда ты тем более пони-
мать должен, что нельзя иначе. Мы ж с тобой православные люди, и неза-
чем лекции читать про то, что способности такие от бесов. Парнишка,
ясное дело, этого не понимает, но мы-то с тобой грамотные. Он уже в
прелести находится, нечистый его ведёт, осторожненько так, аккуратно,
чтобы ни сам, ни окружающие не просекли. Знаешь, чем такие дела конча-
ются? Бесноватых видал когда-нибудь, которых старцы отчитывают? Ну
то-то, а мне вот по службе приходилось. Не останови мы сейчас этого
Мишку Званцева, с ним в конце концов то же случилось бы, если не чего
похуже. Вот ты говоришь, сатанисты, ритуальные убийства. Ну правильно,
газеты читаешь, радио слушаешь. Но откуда они берутся, сатанисты? Не
на пустом же месте вырастают! Вы же, обычные люди, и сотой доли того
не знаете, что мы, в УЗВ. Так вот, Фёдор Никитич, сатанисты по большей
части именно так и начинали, с бытовой экстрасенсорики. Лечение там,
гадание, биоэнергетика всякая... А как втянется человек, тут как раз и
начинается...
Фёдор Никитич смотрел на меня скучными глазами.
- Хорошо тебя учили Лёша. Правильно всё говоришь. Я понимаю, надо
