ложение наизусть. Точно извилистые ходы в Сарматских каменоломнях, там
лет пять назад любили собираться Взыскующие Мрака. А мы, практикантыт-
ретьекурсники, любили наблюдать за похабными бдениями "мрачников".
Грех, конечно, и понимали мы, что грех, но дурные были, зелёные. Да и
начальство чётко задачу поставило. Зачёт опять же надо было зарабаты-
вать. Ох, и насмотрелся я тогда...
- Всё равно кончилось бы ваше предприятие, раньше ли, позже, -
изобразил я голосом участие. - Всё и хуже могло получиться, уж поверь-
те.
- А скажите... Что теперь-то с ним будет? - потеряно спросила Ве-
ра Матвеевна. - Тюрьма?
- Ох, ну и заварила ты кашу, тётка, - не сдержавшись, сплюнул я
на немытый пол. - Вы тут, в провинции, совсем, что ли, одичали? Не
знаете законов, по которым живёте? Или что Держава, что плутократы,
что красные - всё один хрен? Вы сами-то православная? - задал я совсем
уж идиотский вопрос.
- А то как же! - с готовностью подтвердила Вера Матвеевна, - каж-
дое воскресенье на службу...
- И, однако же, элементарных вещей не понимаете. То, чем с вашей
подачи занимался Михаил, называется оккультной практикой. По-простому
говоря, колдовством. Такие вещи сам по себе человек не может делать,
своей силой. Значит, бесовская поддержка, до поры до времени дура-
ку-оккультисту незаметная. Как вы думаете, православная держава может
такие дела допускать? По 209-й статье они проходят. И не будь этой
статьи - может, половина народа погибла бы от тёмных воздействий. Я
понимаю, жалко пацана, но и других-то жалко! А что касается вашего, -
перевёл я дыхание, - надеюсь, особо тяжёлых последствий всё же не бу-
дет. Болезнь мы застали на ранней стадии. Ну, года три послушания в
спецмонастыре, там, конечно, порядки строгие, но ничего, не загнётся.
Потом, естественно, на учёт в местном УЗВ его поставят. Ну, ограниче-
ния всякие, в паспорте пометка будет. Не на любую работу возьмут, и
учиться тоже кое-где не сможет. Вы бы лучше не том думали, а о душе
его бессмертной. Ведь чуть не погибла, а теперь есть шанс вытащить.
Вот так-то, Вера свет Матвеевна.
Она судорожно сглотнула, думая что-то сказать, но промолчала. Я
бросил взгляд на часы. Пора завершать этот глупый разговор, всё равно
больше ничего толкового она не сообщит. А интересоваться полученными
за гаданье суммами - зачем это теперь? Не хватало ещё, чтобы заставили
возвращать. В государственную казну, естественно. А что, вполне могут.
Имущество опишут, и куда она денется с пятилетним ребёнком? В интернат
ведь сдавать придётся. Такого маленького... Иначе ведь не прокормит.
Ещё неизвестно, что там с Мишкой будет. Одно дело - рыдающую тётку
утешить, а другое - как по правде всё сложится. Три года в спецмонас-
тыре - это в идеале. А то могут предосторожности ради и пожизненный
срок запаять. Тем более что несовершеннолетний, значит, не городским
судом дело пойдёт, а через нашу узевешную судебную часть. А там же та-
кие перестраховщики обосновались! Один подполковник Попов чего сто-
ит... Между прочим, весьма возможно, и саму Веру Матвеевну привлекут
по 209-й. Участвовала в преступном сговоре? - участвовала. Деньги с
гаданий имела? - и ежу понятно.
В принципе, нас, оперативную часть, такие детали волновать не
должны. Наше дело - пресечь оккультную практику, а кому какой срок на-
весят, на то другие коллеги имеются. Из этого следует простой вывод -
можно в протоколе о деньгах и не писать. В конце концов, чем я рискую?
Даже если следователи пойдут мотать клубочек - ну, недожал поручик
Бурьянов, не сумел расколоть упрямую тётку. Потому что не его это де-
ло, этого он не умеет. И вообще по "методике допроса" в своё время ед-
ва тройбан вытянул. Пускай уж лучше с автоматом за сатанистами гоняет-
ся.
- В общем, так, Вера Матвеевна, - кашлянув, подвёл я итог разго-
вору. - Зла я вам не желаю, ситуация ваша понятная, одинокая мать, ре-
бёнок дошкольного возраста. Но и служебные свои обязанности должен вы-
полнять. Поэтому сделаем вот что. В протоколе я опишу всё, кроме фи-
нансовых дел. Дескать, ваш сын гадал бесплатно, люди сами как-то на
него выходили, или, допустим, вы их с Мишкой сводили, по наивности, не
зная, зачем. Про Елену Кузьминичну упоминать не будем, да и сама она,
скорее всего, тройным узлом язык завяжет. Тем самым натягивается фор-
мулировочка: "неумышленная оккультная практика без извлечения дохо-
дов". Немногим лучше, но всётаки лично вас в покое оставят. Конечно,
обещать ничего не могу, это уж как пойдёт следствие, но первичный про-
токол сделаю. Поверьте, мне и в самом деле неприятно, что всё так выш-
ло. Ладно, распишитесь вот здесь в нижнем углу, и до свидания.
Оказывается, пока я общался с Верой Матвеевной, сумерки плавно
перетекли в ночь. Воздух не спешил расставаться с накопленным за день
теплом, но уже не было того унылого, одуряющего зноя, что сегодня едва
не свёл меня с ума. Душистые ароматы каких-то невидимых цветов навева-
ли совершенно неуместное сейчас лирическое настроение, крупные пере-
ливчатые звёзды, дрожа, касались моих ресниц тонкими острыми лучиками.
Млечный Путь вытянулся вдоль небосвода скрученной жгутом простынёй, в
столице такого не увидишь, ещё бы - освещение достойное мегаполиса. А
тут на всю улицу Заполынную пять фонарей, из которых исправны три. Ну
ладно я, научили в темноте ориентироваться, но местные-то жители как?
Впрочем, они спят, местные.
Наверняка и Никитич уже лёг, и когда миссия моя кончится, как бы
не пришлось стучать в окно, напоминая усталому экссторожу о своём су-
ществовании. А может, и не спит Никитич, тревожится - куда подевался
непутёвый парень Лёха? Так вот если подумать, обо мне давно уже никто
особо не тревожился. Не о поручике Бурьянове, не о прихожанине Алек-
сее, а просто обо мне. Разве что тётя Варя, ну, может быть, ещё и Гри-
горий Николаевич. Ну, друзья, конечно. Хотя и они - малость из другой
оперы. Ну, положим, Валька.
Впрочем, Валька вряд ли. Уже вряд ли. Надо же смотреть фактам в
лицо - наши отношения идут по убывающей. Та её фраза, видимо, была не
такой уж и шуткой. "Ты после работы руки моешь?" Чувствуется папино
воспитаньице. Максима Павловича факт Возмездия отнюдь не радует. Это
же без всякой оптики видно. И подчёркнутая вежливость со мной - цвето-
чек с той же полянки. Но у них обоих - и у папы, и у дочки - иногда
всё же прорывается. Отсюда и насчёт рук. Да, именно тогда, с того
снежного февральского дня всё у нас и пошло вкривь и вкось. Хотя, мо-
жет, и с самого начала так было, прав Серёга, я же в таких делах телё-
нок.
Так что Валька сейчас обо мне не дёргается.
Впрочем, и чего дёргаться? Вот идёт по ночной улице поручик Бурь-
янов, задержавший опасного тринадцатилетнего оккультиста в измазанной
соком футболке и мятых шортиках. Допросивший сейчас его маму и вскоре
имеющий снять первичные показания с самого преступника. Что угрожает
исполнительному поручику? Разве что ноет у него зуб, не считаясь с на-
личием пломбы? Но это поправимо.
Хорошо я днём всё же поинтересовался, где тут местная управа, не
пришлось плутать. Минут через десять я уже поднялся на высокое крыльцо
и потянул на себя тяжёлую дверь. В ноздри сейчас же шибануло чем-то
кирзовым, чем-то казённо-кислым. Сразу родной интернат вспомнился.
Скучающий дежурный оживился при виде столичной штучки. Видимо,
давешние городовые успели уже в подробностях пересказать события.
- Ну, как дела в столице? - поинтересовался он, наполовину пере-
валившись худосочной грудью через барьерчик.
- Вчера вроде как стояла на месте, - сухо отозвался я. Вот уж на
что меня сейчас не тянуло, так на тупой трёп в занюханной ментовке.
Как была ментовкой при красных и при плутократах, так и осталась. По-
лицейская управа, как значится на чёрной вывеске - нет, на сей уровень
здешняя контора не тянула.
- Чаю не желаете? С липовым мёдом, - от щедрот предложил дежур-
ный, указывая глазами на электрический чайник и аппетитно глядящуюся
янтарного отлива банку.
- Спасибо, в другой раз как-нибудь. - Ну достали меня в этом го-
роде с гостеприимством. Особенно если первый день вспомнить. - Мне,
господин капрал, надо снять первичные показания с мальчишки. Куда вы
его засунули?
- А пойдёмте, покажу, - вылез дежурный из перегородочки. - Вы
прямо там трясти его будете?
- Допрашивать, капрал. Не знаю, как здесь, а у нас в Управлении
не трясут, а именно что допрашивают. Тихо и вежливо. Так что ведите.
Пыльным коридорчиком добрели мы до железной двери с откидным
глазком и привинченной табличкой "12", дежурный поковырялся ключом в
замочной скважине, и дверь поехала внутрь.
- Спасибо, господин капрал, ваша помощь пока не требуется, - бро-
сил я через плечо. - Ступайте в дежурку, я скоро подойду, тут дел-то
на три копейки.
Когда дежурный, обиженный такой холодностью столичного выползня,
ушаркал восвояси, я притворил за собой дверь и огляделся.
Квадратную камеру заливал яркий свет лампочки под потолком. Не
будь она забрана в решётчатый колпак - свет и вовсе резал бы глаза. А
помимо лампочки, тут имели место откидная полка-кровать, привинченный
к полу табурет. Вот и вся обстановка, не считая, конечно, забравшегося
с ногами на кровать Мишки. Тот исподлобья глядел на меня, не поднимая
головы.
- Извини, Михаил, что так получилось, - начал я, усаживаясь на
табуретку. - Не лучшее место для разговора, да что теперь поделать...
В общем, я должен, выражаясь юридическим языком, снять с тебя первич-
ные показания. Понятно?
Мишка подумал и неопределённо мотнул головой.
- Это значит, написать протокол допроса. О том, как ты занимался
гаданием. Имей в виду, что врать тебе смысла не имеет. Любой следова-
тель, который прочитает эту бумагу, сразу поймёт, где ты лапшу на уши
вешал. И подумает, ясное дело: раз врёт, значит, есть что скрывать,
значит, надо на полную катушку его раскрутить. Так что, понимаешь, от
первого протокола многое зависит. Он, можно сказать, определяет ход
твоего дела. Поэтому не ляпай ничего наобум, подумай, прежде чем отве-
чать. Усвоил?
- Да, - угрюмо подтвердил Мишка, по-прежнему не глядя мне в гла-
за. - За что вы меня арестовали? Я что, украл чего-нибудь, убил, да?
- Задержан ты, Миша, по 209-й статье уголовного кодекса, - устало
протянул я. - И ведь ты об этом уже слышал. Ну хорошо, могу повторить.
209-я статья - это оккультная практика с целью извлечения дохода. Га-
дания твои - это и есть оккультная практика. А доход извлекала мама,
беря с каждого клиента беленький такой конвертик. Или тебе об этом ни-
чего не известно?
- Откуда я знаю, чего у них там с мамкой было, - буркнул Мишка. -
Я её не спрашивал, а сама она не говорила.
- И тебе никогда не приходило в голову, что работаешь не за бесп-
латно? - недоверчиво возразил я.
- Ну, не знаю... Иногда, наверное, думал. Велик в прошлом году
мамка купила, а раньше всё кричала - нет денег, нет денег, зарплата
маленькая, и не проси. Ну, я тогда и подумал, может, кто ей чего и
платит.
- Значит, я пишу, что ни о какой плате ты не знал. Клиенты прихо-
дили к тебе сами, или мама их приводила?
- Когда как, - пожал Мишка плечами. - Сперва, наверное, они с
мамкой всё-таки говорили, потом уж она меня в сарай посылала.
- Значит, так и запишем. Откуда узнают о тебе клиенты, не интере-
совался. По доброте душевной не отказывал их просьбам. Так? И не ду-
мал, конечно, что бесовским делом занимаешься...
Мишка вытаращил на меня глаза.
- Это почему? Я же ничего такого не делал, наоборот, людям помо-
гал.
- Угу, - хмуро заметил я. - С этого многие начинали. А рассказать
тебе, чем они кончали? Приходилось слышать про человеческие жертвопри-
