представляла кровать, в полуразвернутом - столик, кроме того, она заме-
няла шкаф - в ней были полочки, крючки и ящики. Жена положила в универ-
сальную корзину холодный ужин и свежее белье.
- Можешь меня не провожать, - сказал опытный муж, - если придет Ру-
бенс за деньгами, скажи, что денег нет. До свидания. Рубенс может подож-
дать.
И Кислярский степенно вышел на улицу, держа за ручку допровскую кор-
зинку.
- Куда вы, гражданин Кислярский? - окликнул Полесов.
Он стоял у телеграфного столба и криками подбадривал рабочего связи,
который, цепляясь железными когтями за дерево, подбирался к изоляторам.
- Иду сознаваться, - ответил Кислярский.
- В чем?
- В мече и орале.
Виктор Михайлович лишился языка. А Кислярский, выставив вперед свой
яйцевидный животик, опоясанный широким дачным поясом с накладным карман-
чиком для часов, неторопливо пошел в губпрокуратуру.
Виктор Михайлович захлопал крыльями и улетел к Дядьеву.
- Кислярский - провокатор! - закричал брандмейстер. - Только что по-
шел доносить. Его еще видно.
- Как? И корзинка при нем? - ужаснулся старгородский губернатор.
- При нем.
Дядьев поцеловал жену, крикнул, что если придет Рубенс, денег ему не
давать, и стремглав выбежал на улицу.
Виктор Михайлович завертелся, застонал, словно курица, снесшая яйцо,
и побежал к Владе с Никешей.
Между тем гражданин Кислярский, медленно прогуливаясь, приближался к
губпрокуратуре. По дороге он встретил Рубенса и долго с ним говорил.
- А как же деньги? - спросил Рубене.
- За деньгами придете к жене.
- А почему, вы с корзинкой? - подозрительно осведомился Рубенс.
- Иду в баню.
- Ну, желаю вам легкого пара.
Потом Кислярский зашел в кондитерскую ССПО*, бывшую "Бонбон де Варсо-
ви"*, выкушал стакан кофе и съел слоеный пирожок. Пора было идти ка-
яться. Председатель биржевого комитета вступил в приемную губпрокурату-
ры. Там было пусто. Кислярский подошел к двери, на которой было написа-
но: "Губернский прокурор", и вежливо постучал.
- Можно! - ответил хорошо знакомый Кислярскому голос прокурора.
Кислярский вошел и в изумлении остановился. Его яйцевидный животик
сразу же опал и сморщился, как финик. То, что он увидел, было полной для
него неожиданностью.
Письменный стол, за которым сидел прокурор, окружали члены могучей
организации "Меча и орала". Судя по их жестам и плаксивым голосам, они
сознавались во всем.
- Вот он, - воскликнул Дядьев, - самый главный, октябрист.
- Во-первых, - сказал Кислярский, ставя на пол допровскую корзинку и
приближаясь к столу, - во-первых, я не октябрист. Затем я всегда со-
чувствовал советской власти, а в-третьих - главный это не я, а товарищ
Чарушников, адрес которого...
- Красноармейская! - закричал Дядьев.
- Номер три! - хором сообщили Владя и Никеша.
- Во двор и налево, - добавил Виктор Михайлович, - я могу показать.
Через двадцать минут привезли Чарушникова, который прежде всего зая-
вил, что никого из присутствующих в кабинете никогда в жизни не видел.
Вслед за этим, не сделав никакого перерыва, Чарушников донес на Елену
Станиславовну, Ипполита Матвеевича и его загадочного спутника.
Только в камере, переменив белье и растянувшись на допровской корзин-
ке, председатель биржевого комитета почувствовал себя легко и спокойно.
По делу пустой, как видно, организации "Меча и орала" шло следствие.
Единственно важным лицом прокурор считал скрывшегося Воробьянинова, ко-
торый несомненно имел связи с парижской эмиграцией.
Мадам Грицацуева-Бендер за время кризиса успела запастись пищевыми
продуктами и товаром для своей лавчонки, по меньшей мере, на четыре ме-
сяца. Успокоившись, она снова загрустила о молодом супруге, томящемся на
заседаниях Малого Совнаркома. Визит к гадалке не внес успокоения. Елена
Станиславовна, встревоженная исчезновением всего старгородского ареопа-
га, метала карты с возмутительной небрежностью. Карты возвещали то конец
мира, то прибавку к жалованью, то свидание с мужем в казенном доме и в
присутствии недоброжелателя - пикового короля. Да и само гадание кончи-
лось как-то странно. Пришли агенты - пиковые короли - и увели прорица-
тельницу в казенный дом - к прокурору.
Оставшись наедине с попугаем, вдовица в смятении собралась было ухо-
дить, как вдруг попугай ударил клювом о клетку и первый раз в жизни за-
говорил человечьим голосом.
- Дожились! - сказал он сардонически и выдернул из подмышки перышко.
Мадам Грицацуева-Бендер в страхе кинулась к дверям. Вдогонку ей поли-
лась горячая сбивчивая речь. Древняя птица была так поражена визитом
агентов и уводом хозяйки в казенный дом, что начала выкрикивать все зна-
комые ей слова. Наибольшее место в ее репертуаре занимал Виктор Михайло-
вич Полесов.
- При наличии отсутствия, - раздраженно сказала птица.
И, перевернувшись на жердочке вниз головой, подмигнула глазом застыв-
шей у двери вдове, как бы говоря: "Ну, как вам это понравится, вдовица?"
- Мать моя! - простонала вдовица.
- В каком полку служили? - спросил попугай голосом Бендера. -
Кр-р-р-р-рах!.. Европа нам поможет.
После бегства вдовы попугай оправил на себе манишку и сказал те сло-
ва, которые у него безуспешно пытались вырвать люди в течение тридцати
лет:
- Попка дурак.
Вдова бежала по улице и голосила. А дома ее ждал вертлявый старичок.
Это был Варфоломеич, похудевший после смерти бабушки.
- По объявлению, - сказал Варфоломеич, - два часа жду, барышня.
Тяжелое копыто предчувствия ударило Грицацуеву в сердце.
- Ох! - запела вдова. - Истомилась душенька.
- От вас, кажется, ушел гражданин Бендер? Вы объявление давали?
Вдова упала на мешки с мукой.
- Какие у вас организмы слабые, - сладко сказал Варфоломеич, - я бы
хотел спервоначалу насчет вознаграждения уяснить себе...
- Ох!.. Все берите! Ничего мне теперь не жалко! - причитала чувстви-
тельная вдова.
- Так вот-с. Мне известно пребывание сыночка вашего О. Бендера. Какое
же вознаграждение будет?
- Все берите! - повторила вдова.
- Двадцать рублей, - сухо сказал Варфоломеич.
Вдова поднялась с мешков. Она была замарана мукой. Запорошенные рес-
ницы усиленно моргали.
- Сколько? - переспросила она.
- Пятнадцать рублей, - спустил цену Варфоломеич.
Он чуял, что и три рубля вырвать у несчастной женщины будет трудно.
Попирая ногами кули, вдова наступала на старичка, призывала в свиде-
тели небесную силу и с ее помощью добилась твердой цены.
- Ну что ж, бог с вами, пусть пять рублей будет. Только деньги попро-
шу вперед. У меня такое правило.
Варфоломеич достал из записной книжечки две газетных вырезки и, не
выпуская их из рук, стал читать:
- Вот, извольте посмотреть, по порядку. Вы писали, значит: "Умоляю...
ушел из дому товарищ Бендер... зеленый костюм, желтые ботинки, голубой
жилет"... Правильно ведь? Это "Старгородская правда", значит. А вот что
пишут про сыночка вашего в столичных газетах. Вот... "Попал под ло-
шадь"... Да вы не убивайтесь, мадамочка, дальше слушайте... "Попал под
лошадь"... Да жив, жив! Говорю вам, жив. Нешто б я за покойника деньги
брал бы?.. Так вот. "Попал под лошадь. Вчера на площади Свердлова попал
под лошадь извозчика щ8974 гражданин О. Бендер. Пострадавший отделался
легким испугом"... Так вот, эти документики я вам предоставлю, а вы мне
денежки вперед. У меня ух такое правило.
Вдова с плачем отдала деньги. Муж, ее милый муж в желтых ботинках ле-
жал на далекой московской земле, и огнедышащая извозчичья лошадь била
копытом в его голубую гарусную грудь.
Чуткая душа Варфоломеича удовлетворилась приличным вознаграждением.
Он ушел, объяснив вдове, что дополнительные следы ее мужа безусловно
найдутся в редакции газеты "Станок", где уж, конечно, все на свете из-
вестно.
После ошеломительного удара, который нанес ему бесславный конец его
бабушки, Варфоломеич стал промышлять собачками. Он комбинировал объявле-
ния в "Старгородской правде". Прочтя объявление:
Проп. пойнтер нем. коричнев.
масти, грудь, лапы, ошейн. серые.
Утайку преслед. Дост. ул.
Кооперативную 17, 2.
а рядом с ним замаскированное:
Прист. сука неизв. породы
темно-желт. Через три дня счит. своей.
Перелеш. пер. 6.
Варфоломеич обходил объявителей и, убедившись, что сука одна и та же,
еще до истечения трехдневного срока доносил владельцу о местопребывании
пропавшей собаки. Это приносило нерегулярный и неверный доход, но после
крушения грандиозных планов могла пригодиться и веревочка*.
Письмо отца Федора, писанное им в Ростове, в водогрейне "Млечный
путь", жене своей
в уездный город N.
Милая моя Катя!
Новое огорчение постигло меня, но об этом после. Деньги получил впол-
не своевременно, за что тебя сердечно благодарю. По приезде в Ростов
сейчас же побежал по адресу. "Новоросцемент" - весьма большое учрежде-
ние, никто там инженера Брунса и не знал. Я уже было совсем отчаялся, но
меня надоумили. Идите, говорят, в личный стол, пусть в списках посмот-
рят. Пошел я в личный стол. Попросил. Да, сказали мне, служил у нас та-
кой, ответственную работу исполнял, только, говорят, в прошлом году он
от нас ушел. Переманили его в Баку, на службу в Азнефть*, по делу техни-
ки безопасности.
Ну, голубушка моя, не так кратко мое путешествие, как мы думали. Ты
пишешь, что деньги на исходе. Ничего не поделаешь, Катерина Александров-
на. Конца ждать недолго. Вооружись терпением и, помолясь Богу, продай
мой диагоналевый студенческий мундир*. И не такие еще придется нести
расходы. Будь готова ко всему.
Дороговизна в Ростове ужасная. За нумер в гостинице уплатил 2р. 25
коп. До Баку денег хватит. Оттуда, в случае удачи, телеграфирую.
Погоды здесь жаркие. Пальто ношу на руке. В номере боюсь оставить -
того и гляди украдут. Народ здесь бедовый.
Не нравится мне город Ростов. По количеству народонаселения и по сво-
ему географическому положению он значительно уступает Харькову. Но ниче-
го, матушка. Бог даст, и в Москву вместе съездим. Посмотришь тогда -
совсем западно-европейский город. А потом заживем в Самаре - возле свое-
го заводика.
Не приехал ли назад Воробьянинов? Где-то он теперь рыщет? Столуется
ли еще Евстигнеев? Как моя ряса после чистки? Во всех знакомых поддержи-
вай уверенность, будто я нахожусь в Воронеже у одра тетеньки. Гуленьке
напиши то же.
Да! Совсем было позабыл рассказать тебе про страшный случай, проис-
шедший со мной сегодня.
Любуясь тихим Доном, стоял я у моста и возмечтал о нашем будущем дос-
татке. Тут поднялся ветер и унес в реку картузик брата твоего, булочни-
ка. Только я его и видел. Пришлось пойти на новый расход - купить анг-
лийский кепи за 2 руб. 30 коп. Брату твоему, булочнику, ничего о случив-
шемся не рассказывай. Убеди его, что я в Воронеже.
Плохо вот с бельем приходится. Вечером стираю, а если не высыхает,
утром надеваю влажное. При теперешней жаре это даже приятно.
Целую тебя и обнимаю.
Твой вечно муж Федя.
Глава XXX. Курочка и тихоокеанский петушок
Репортер Персицкий деятельно готовился к двухсотлетнему юбилею вели-
кого математика Исаака Ньютона.
- Ньютона я беру на себя. Дайте только место, - заявил он.
- Так вы, Персицкий, смотрите, - предостерегал секретарь, - обслужите
Ньютона по-человечески.
- Не беспокойтесь. Все будет в порядке.
- Чтоб не случилось, как с Ломоносовым. В "Красном лекаре" была поме-
щена ломоносовская праправнучка-пионерка, а у нас...
- Я тут ни при чем. Надо было вам поручать такое ответственное дело
рыжему Иванову! Пеняйте сами на себя.
- Что же вы принесете?
- Как что? Статья из Главнауки, у меня там связи не такие, как у Ива-
нова. Биографию возьмем из Брокгауза. Но портрет будет замечательный.
Все кинутся за портретом в тот же Брокгауз, а у меня будет нечто поори-
