мое слабое место.
Если бы старгородские заговорщики видели гиганта мысли и отца русской
демократии в эту критическую для него минуту, то, надо думать, тайный
союз "Меча и орала" прекратил бы свое существование.
- Ну, кажется, хватит, - сказал Коля, пряча руку в карман.
- Еще один разик, - умолял Остап.
- Ну его к черту. Будет знать другой раз!
Коля ушел. Остап поднялся к Иванопуло и посмотрел вниз. Ипполит Мат-
веевич стоял наискось от дома, прислонясь к чугунной посольской ограде.
- Гражданин Михельсон! - крикнул Остап. - Конрад Карлович! Войдите в
помещение! Я разрешаю!
В комнату Ипполит Матвеевич вошел уже слегка оживший.
- Неслыханная наглость! - сказал он гневно. - Я еле сдержал себя!
- Ай-яй-яй, - посочувствовал Остап, - какая теперь молодежь пошла.
Ужасная молодежь! Преследует чужих жен! Растрачивает чужие деньги...
Полная упадочность! - И, вспомнив блеющего незнакомца, спросил: - А ска-
жите, когда бьют по голове, в самом деле больно?
- Я его вызову на дуэль.
- Чудно! Могу вам отрекомендовать моего хорошего знакомого. Знает ду-
эльный кодекс наизусть и обладает двумя вениками, вполне пригодными для
борьбы не на жизнь, а на смерть. В секунданты можно взять Иванопуло и
соседа справа. Он бывший почетный гражданин города Кологрива* и до сих
пор кичится этим титулом. А то можно устроить дуэль на мясорубках - это
элегантнее. Каждое ранение безусловно смертельно. Пораженный противник
механически превращается в котлету. Вас это устраивает, предводитель?
В это время с улицы донесся свист, и Остап отправился получать аген-
турные сведения от беспризорных.
Беспризорные отлично справились с возложенным на них поручением. Че-
тыре стула попали в театр Колумба. Беспризорный подробно рассказал, как
эти стулья везли на тачке, как их выгрузили и втащили в здание через ар-
тистический ход. Местоположение театра Остапу было хорошо известно.
Два стула увезла на извозчике, как сказал другой юный следопыт, "ши-
карная чмара". Мальчишка, как видно, большими способностями не отличал-
ся. Переулок, в который привезли стулья - Варсонофьевский, - он знал,
помнил даже, что номер квартиры семнадцатый, но номер дома никак не мог
вспомнить.
- Очень шибко бежал, - сказал беспризорный, - из головы выскочило.
- Не получишь денег, - заявил наниматель.
- Дя-адя!.. Да я тебе покажу.
- Хорошо. Оставайся. Пойдем вместе.
Блеющий гражданин жил, оказывается, на Садовой-Спасской. Точный адрес
его Остап записал в блокнот.
Восьмой стул поехал в Дом Народов. Мальчишка, преследовавший этот
стул, оказался пронырой.
Преодолев заграждения в виде комендатуры и многочисленных курьеров,
он проник в Дом и убедился, что стул был куплен завхозом редакции "Стан-
ка".
Двух мальчишек еще не было. Они прибежали почти одновременно, запы-
хавшиеся и утомленные.
- Казарменный переулок, у Чистых прудов.
- Номер?
- Девять. И квартира девять. Там татары рядом живут. Во дворе. Я ему
и стул донес. Пешком шли.
Последний гонец принес печальные вести. Сперва все было хорошо, но
потом все стало плохо. Покупатель вошел со стулом в товарный двор Ок-
тябрьского вокзала, и пролезть за ним было никак невозможно - у ворот
стояли стрелки ОВО НКПС*.
- Наверно, уехал, - закончил беспризорный свой доклад.
Это очень встревожило Остапа. Наградив беспризорных по-царски - рубль
на гонца, не считая вестника с Варсонофьевского переулка, забывшего но-
мер дома (ему было велено явиться на другой день пораньше), - техничес-
кий директор вернулся домой и, не отвечая на расспросы осрамившегося
председателя правления, принялся комбинировать.
Ничего еще не потеряно. Адреса есть, а для того, чтобы добыть стулья,
существует много старых испытанных приемов: 1) простое знакомство, 2)
любовная интрига, 3) знакомство со взломом, 4) обмен, 5) деньги и 6)
деньги*. Последнее - самое верное. Но денег мало. Остап иронически пос-
мотрел на Ипполита Матвеевича. К великому комбинатору вернулись обычная
свежесть мысли и душевное равновесие. Деньги, конечно, можно будет дос-
тать. В запасе еще имелись картина "Большевики пишут письмо Чемберлену",
чайное ситечко и полная возможность продолжать карьеру многоженца.
Беспокоил только десятый стул. След, конечно, был, но какой след! -
расплывчатый и туманный.
- Ну что ж! - сказал Остап громко. - На такие шансы ловить можно. Иг-
раю девять против одного. Заседание продолжается! Слышите? Вы! Присяжный
заседатель!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Глава XXIV. Людоедка Эллочка
Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12
000 слов*. Словарь негра из людоедского племени "Мумбо-Юмбо"* составляет
300 слов.
Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.
Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего вели-
кого, многословного и могучего русского языка*:
1. Хамите.
2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивле-
ние, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
3. Знаменито.
4. Мрачный. (По отношению ко всему. Например: "мрачный Петя пришел",
"мрачная погода", "мрачный случай", "мрачный кот" и т. д.)
5. Мрак.
6. Жуть. (Жуткий. Например, при встрече с доброй знакомой: "жуткая
встреча".)
7. Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от
возраста и общественного положения.)
8. Не учите меня жить.
9. Как ребенка. ("Я его бью, как ребенка" - при игре в карты. "Я его
срезала, как ребенка" - как видно, в разговоре с ответственным съемщи-
ком.)
10. Кр-р-расота!
11. Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушев-
ленных и одушевленных предметов.)
12. Поедем на извозчике. (Говорится мужу.)
13. Поедем в таксо. (Знакомым мужеского* пола.)
14. У вас вся спина белая (шутка).
15. Подумаешь!
16. Уля. (Ласкательное окончание имен. Например: Мишуля, Зинуля.)
17. Ого! (Ирония, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и
удовлетворенность.)
Оставшиеся в крайне незначительном количестве слова служили переда-
точным звеном между Эллочкой и приказчиками универсальных магазинов.
Если рассмотреть фотографии Эллочки Щукиной, висящие над постелью ее
мужа - инженера Эрнеста Павловича Щукина (одна - анфас, другая в про-
филь), - то нетрудно заметить лоб приятной высоты и выпуклости, большие
влажные глаза, милейший в Московской губернии носик с легкой курносостью
и подбородок с маленьким, нарисованным тушью, пятнышком.
Рост Эллочки льстил мужчинам. Она была маленькая, и даже самые плюга-
вые мужчины рядом с нею выглядели большими и могучими мужами.
Что же касается особых примет, то их не было. Эллочка и не нуждалась
в них. Она была красива.
Двести рублей, которые ежемесячно получал ее муж на заводе "Электро-
люстра"*, для Эллочки были оскорблением. Они никак не могли помочь той
грандиозной борьбе, которую Эллочка вела уже четыре года, с тех пор как
заняла общественное положение домашней хозяйки - Щукинши, жены Щукина.
Борьба велась с полным напряжением сил. Она поглощала все ресурсы. Эр-
нест Павлович брал на дом вечернюю работу, отказался от прислуги, разво-
дил примус, выносил мусор и даже жарил котлеты.
Но все было бесплодно. Опасный враг разрушал хозяйство с каждым годом
все больше. Как уже говорилось, Эллочка четыре года тому назад заметила,
что у нее есть соперница за океаном. Несчастье посетило Эллочку в тот
радостный вечер, когда Эллочка примеряла очень миленькую крепдешиновую
кофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.
- Хо-хо, - воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику порази-
тельно сложные чувства, захватившие ее существо. Упрощенно чувства эти
можно было бы выразить в такой фразе: "Увидев меня такой, мужчины взвол-
нуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от люб-
ви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я - самая красивая. Такой
элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре".
Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них наиболее выра-
зительное - "хо-хо".
В такой великий час к ней пришла Фима Собак. Она принесла с собой мо-
розное дыхание января и французский журнал мод. На первой его странице
Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американско-
го миллиардера Вандербильда* в вечернем платье. Там были меха и перья,
шелк и жемчуг, легкость покроя необыкновенная* и умопомрачительная при-
ческа.
Это решило все.
- Ого! - сказала Эллочка самой себе.
Это значило: "Или я, или она".
Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. Здесь Эллочка по-
теряла прекрасную черную косу и перекрасила волосы в рыжий цвет. Затем
удалось подняться еще на одну ступеньку той лестницы, которая приближала
Эллочку к сияющему раю, где прогуливаются дочки миллиардеров, не годящи-
еся домашней хозяйке Щукиной даже в подметки: по рабкредиту* была купле-
на собачья шкура, изображавшая выхухоль. Она была употреблена на отделку
вечернего туалета. Мистер Щукин, давно лелеявший мечту о покупке новой
чертежной доски, несколько приуныл. Платье, отороченное собакой, нанесло
заносчивой Вандербильдихе первый меткий удар. Потом гордой американке
были нанесены три удара подряд. Эллочка приобрела у домашнего скорняка
Фимочки Собак шиншилловый палантин (русский заяц, умерщвленный в
Тульской губернии), завела себе голубиную шляпу из аргентинского фетра и
перешила новый пиджак мужа в модный дамский жилет. Миллиардерша покачну-
лась, но ее, как видно, спас любвеобильный papa-Вандербильд. Очередной
номер журнала мод заключал в себе портреты проклятой соперницы в четырех
видах: 1) в черно-бурых лисах, 2) с бриллиантовой звездой на лбу, 3) в
авиационном костюме - высокие лаковые сапожки, тончайшая зеленая куртка
испанской кожи и перчатки, раструбы которых были инкрустированы изумру-
дами средней величины, и 4) в бальном туалете - каскады драгоценностей и
немножко шелку.
Эллочка произвела мобилизацию. Papa-Щукин взял ссуду в кассе взаимо-
помощи. Больше тридцати рублей ему не дали. Новое мощное усилие в корне
подрезало хозяйство. Приходилось бороться во всех областях жизни. Недав-
но были получены фотографии мисс в ее новом замке во Флориде. Пришлось и
Эллочке обзавестись новой мебелью. Эллочка купила на аукционе два мягких
стула. (Удачная покупка! Никак нельзя было пропустить! ) Не спросясь му-
жа, Эллочка взяла деньги из обеденных сумм. До пятнадцатого оставалось
десять дней и четыре рубля.
Эллочка с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Мужа
дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук.
- Мрачный муж пришел, - отчетливо сказала Эллочка.
Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как гороши-
ны.
- Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда стулья?
- Хо-хо!
- Нет, в самом деле?
- Кр-расота!
- Да. Стулья хорошие.
- Зна-ме-ни-тые!
- Подарил кто-нибудь?
- Ого!
- Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хо-
зяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил...
- Эрнестуля! Хамишь!
- Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет!
- Подумаешь!..
- Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам!
- Шутите!
- Да, да. Вы живете не по средствам...
- Не учите меня жить!
- Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей...
- Мрак!
- Взяток не беру... Денег не краду и подделывать их не умею...
- Жуть!..
Эрнест Павлович замолчал.
- Вот что, - сказал он наконец, - так жить нельзя.
- Хо-хо, - возразила Эллочка, садясь на новый стул.
- Нам надо разойтись.
- Подумаешь!
- Мы не сходимся характерами. Я...
- Ты толстый и красивый парниша.
