вательно морщит нос. Ему приятно было, что она стоит рядом, приятен
был слабый аромат ее духов.
- Ну, что ж, - сказал Питер, - вряд ли мы по уши залезем в долги
до завтрашнего утра. К тому времени бухгалтерия наведет справки.
- Все готово, - сказала она, вернувшись.
- Самое лучшее-поменять кровати, - сказал Питер. - Давайте
перетащим эту в тысяча четыреста десятый, а кровать из той комнаты
перенесем сюда.
Но дверной проем оказался слишком узким. Альберт Уэллс, к кото-
рому уже вернулись и дыхание, и более или менее нормальный цвет
лица, вдруг заявил:
- Я за свою жизнь немало исходил - могу и сейчас пройтись не-
множко.
Однако доктор Аксбридж решительно покачал головой.
Главный инженер измерил ширину проема и кровати.
- Я сниму дверь с петель, - сказал он больному. - И тогда вы,
словно пробка из бутылки, выскочите отсюда.
- Да не надо этого, - сказал Питер. - Есть способ более быстрый,
если вы, мистер Уэллс, не будете возражать.
Старик улыбнулся и кивнул.
Тогда Питер нагнулся, закутал старика в одеяло и легко поднял
в воздух.
- У тебя сильные руки, сынок, - сказал старик.
Питер улыбнулся и, словно ребенка, понес свою ношу по коридору
в другую комнату.
Через какие-нибудь четверть часа все уже было налажено и шло
как по маслу. Благополучно перетащили в новое помещение и кисло-
родный баллон, хотя в нем теперь не было такой острой нужды, по-
скольку комната 1410 была большой, просторной, под ней не проходили
горячие трубы парового отопления и, следовательно, дышалось здесь
легче. Штатный врач отеля доктор Ааронс наконец прибыл - величествен-
ный, благодушный, окруженный запахом виски. Он охотно принял пред-
ложение доктора Аксбриджа, который вызвался заглянуть на следую-
щий день и проконсультировать больного, равно как и сразу согласил-
ся с его рекомендацией применить кортизон, чтобы предотвратить по-
вторение приступа. Частная медицинская сестра, вызванная по телефо-
ну ее добрым знакомым доктором Ааронсом (оПриятная новость, моя
дорогая! Снова будем работать вместе!п) была уже где-то на пути
в отель.
Когда главный инженер и доктор Аксбридж уходили, Альберт Уэллс
уже спокойно спал.
Вслед за Кристиной вышел в коридор и Питер, осторожно закрыв
за собою дверь, - с больным остался лишь доктор Ааронс; в ожидании
медицинской сестры он бесшумно ходил по комнате, напевая себе под
нос куплеты Тореадора из оперы оКарменп. Замок щелкнул, и мурлы-
канья доктора не стало слышно.
Часы показывали без четверти двенадцать.
- Я рада, что мы оставили его здесь, в отеле, - сказала Кристина,
направляясь к лифту.
Питер удивился.
- Это вы о мистере Уэллсе? А почему мы должны были его вы-
дворять?
- В другом месте его бы не оставили. Вы ведь знаете, какие люди:
чуть что не так-пусть самая мелочь, и никто палец о палец не ударит.
Отель ведь существует для того, чтоб люди приезжали, регистрировались
и, уезжая, не забывали платить по счету-вот и все.
- Все равно как на фабрике сосисок. Нет, настоящий отель должен
быть гостеприимным и помогать клиенту, когда это нужно. В лучших
отелях так оно и было. К сожалению, многие работающие в нашей
области забыли это правило.
Она с любопытством смотрела на него.
- Вам кажется, что мы и здесь забыли об этом?
- Черт подери, конечно! Во всяком случае, часто забываем. Будь
моя воля, я бы многое здесь изменил... - Он вдруг умолк, смущен-
ный собственным признанием. - Да что там. Чаще всего подобные пре-
дательские мысли я держу при себе.
- А не должны бы. И потом, уж если вы их высказали, то не
должны стыдиться. - Кристина имела в виду то обстоятельство, что
в оСент-Грегорип многое делалось не так и в последние годы отель
существовал за счет былой славы. К тому же теперь отель стоял уже
перед финансовым кризисом, а это может повлечь за собой необхо-
димость решительных перемен, независимо от того, будет его владелец
Уоррен Трент за них или против.
- Бывают кирпичные стены, которые головой не пробьешь, - возра-
зил Питер. - Тут уж ничего поделать нельзя. У.Т. не признает новых
идей .
- Но это не причина, чтобы опускать руки.
Он рассмеялся.
- Вы говорите, как женщина.
- А я и есть- женщина
- Знаю, - сказал Питер. - Теперь уже начал это замечать.
А ведь и в самом Леле, подумал он. Все это время, что они были
знакомы с Кристиной, то есть с момента его появления в оСент-Грегорип,
она существовала для него постольку-поскольку. И лишь в последнее
время он все больше стал замечать, что она привлекательна и незаурядна.
Интересно, что она собирается делать сегодня вечером.
- А ведь я сегодня еще не ужинал, - нащупывая почву, заметил
Питер. - Вы бы не возражали, хоть и поздно, поужинать вместе?
- Обожаю ужинать поздно, - сказала Кристина.
Они уже подошли к лифту, как вдруг Питер вспомнил:
- У меня есть еще одно дело. Я послал Херби Чэндлера выяс-
нить, что там происходит на одиннадцатом этаже, но как-то я ему не до-
веряю. Вот только проверю лично и буду совсем свободен. - Он взял
ее за локоть и слегка стиснул его. - Подождите меня в конторе, хо-
рошо?
Руки у него были удивительно нежные для такого крупного мужчи-
ны. Кристина искоса взглянула на его сильный, волевой профиль с квад-
ратным, выступающим вперед подбородком. Да, интересное лицо, поду-
мала она, и человек, несомненно, решительный, а порой, наверно, и
упрямый. Она почувствовала, как у нее учащенно забился пульс и кровь
быстрее побежала по жилам.
- Хорошо, - сказала она. - Я буду ждать.
Как Марше Прейскотт хотелось теперь, чтобы ее девятнадцатый
день рождения прошел иначе - по крайней мере, надо было оставаться
на студенческом балу тут же, в отеле, в зале приемов восемью эта-
жами ниже. Звуки бала, приглушенные расстоянием и другими шумами,
донеслись до нее сейчас, когда она подошла к окну этого олюксап на
одиннадцатом этаже-его только что открыл, решительно сорвав плом-
бу, один из мальчиков, когда в набитой молодежью комнате из-за жа-
ры, сигаретного дыма и запаха спиртных напитков стало трудно ды-
шать даже тем, кто быстро утрачивал всякое представление об
окружающем .
И зачем только она пришла сюда! Но, как всегда, строптивая и своен-
равная Марша искала чего-то из ряда вон выходящего, а ее приятель
Лайл Дюмер, сын президента одного из местных банков и близкого
друга ее отца, - .Лайл, которого она знала уйму лет и который время
от времени приглашал ее то туда, то сюда, обещал, что скучать она
не будет. Во время танца Лайл ей сказал: оЭто занятие для младенцев,
Марша. А вон наши ребята сняли номер наверху, и мы провели там
почти весь вечер. И притом весьма неплохо! - Он попытался рассмеяться
этак солидно, по-мужски, но получилось лишь какое-то глупое хихиканье,
а потом напрямик спросил: - Хочешь пойти туда?п
Ни секунды не раздумывая, она ответила: оДап.
Они тотчас покинули танцевальный зал и поднялись в небольшой
номер 1126-27, где было шумно, полно народу и в воздухе-хоть
топор вешай. Она не ожидала увидеть такое сборище и уж совсем не
предполагала, что тут будет столько пьяных мальчишек.
В комнате находилось и несколько девушек. Марша почти всех их
знала, хотя весьма отдаленно, и попыталась завязать разговор, но в та-
ком шуме трудно было что-либо услышать или быть услышанной. Одна
из девушек, Сью Филипп, явно потеряла сознание, и ее приятель, юноша
из Батон-Ружа, лил на нее воду из туфли, которую то и дело наполнял
в ванной комнате. Платье из розового органди, которое было на Сью,
уже превратилось в мокрую тряпку.
Когда Марша вошла, мальчишки восторженно приветствовали ее и
тотчас снова сгрудились у импровизированного бара-перевернутого
набок шкафчика со стеклянными дверцами. Кто-то из ребят неловко су-
нул ей в руку стакан с вином.
Судя по всему, что-то весьма интересное происходило в соседней
комнате, за плотно закрытой дверью, - возле нее стояла группа маль-
чишек, к которым присоединился и Лайл Дюмер, бросив Маршу на
произвол судьбы. Марша слышала обрывки фраз и часто повторявшийся
вопрос: оНу, как, понравилось?п, но ответ обычно тонул 'во взрывах
непристойного хохота.
Когда наконец она поняла, или, вернее, догадалась, что там происхо-
дит, ее охватило отвращение, и ей захотелось уйти. Даже огромный,
пустой особняк в пригороде казался ей сейчас предпочтительней, хотя
она и не любила его за то, что он всегда был пустой, за то, что
жила там только она со слугами, а отец вечно находился в разъездах, -
вот и теперь его уже полтора месяца нет дома, и вряд ли он появится
раньше чем через две недели.
Вспомнив об отце. Марша подумала, что, если бы он приехал, как
обещал, она не была бы сейчас здесь и даже не пошла бы на студен-
ческий бал. Вместе) этого она праздновала бы день своего рождения
дома, и Марк Прейскотт, веселый, оживленный, со свойственным ему
блеском председательствовал бы на этом торжестве, на которое собра-
лись бы ближайшие друзья его дочери, а Марша знала, что они, не
задумываясь, отказались бы от студенческого бала ради того, чтобы
прийти к ней. Но отец не приехал. Он лишь позвонил по телефону -
на этот раз из Рима - и, по обыкновению, извинился.
оМарша, детка моя, я очень старался освободиться, но из этого
ничего не получилось. Дела задерживают меня здесь еще на две-три
недели, но, когда вернусь домой, я сторицей все возмещу тебеп. Он
предложил было Марше съездить к матери, жившей с нынешним мужем
в Лос-Анджелесе, но когда она наотрез отказалась, пожелал ей хорошо
провести день рождения. оКстати, подарок я тебе уже приготовил, думаю,
будешь довольнап, - добавил он. Марша чуть не расплакалась, слушая
приятный голос отца, но все-таки сумела сдержаться, так как давно
отучила себя плакать. К тому же вряд ли имело смысл раздумывать,
почему владелец одного из новоорлеанских универмагов, располагая
целым взводом высокооплачиваемых помощников, связан делами куда
больше, чем простой конторский служащий. Очевидно, его задерживало
в Риме и что-то другое, о чем ему не хотелось рассказывать дочери,
как и она никогда не расскажет ему о том, что происходило сейчас
в номере 1126.
Прежде чем уйти. Марша подошла к окну, чтобы поставить на подо-
конник стакан, и услышала, как внизу, в танцевальном зале, заиграли
оЗвездную пыльп. К полуночи оркестр всегда переходил на старинные
сентиментальные мелодии, тем более что во главе его стоял Макси
Бьюкенен, а сам оркестр именовался оЗвездные джентльмены Югап и
играл он почти на всех торжественных приемах, проходивших в оСент-
Грегорип. Даже если бы она раньше не танцевала, она все равно узнала
бы эту аранжировку-мелодичные, мягкие звуки трубы, столь характер-
ные для Бьюкенена.
Марша стояла у окна и раздумывала, не вернуться ли ей в танце-
вальный зал, хотя точно знала, как там все будет: мальчишки, основа-
тельно вспотевшие в своих смокингах, то и дело оттягивающие рукой
воротнички рубашек, - неуклюжие подростки, тоскующие по джинсам
и водолазкам; девчонки, то и дело выбегающие в туалетную комнату
и там, оживленно хихикая, обменивающиеся секретами. А в целом, ре-
шила Марша, - сущие дети, вырядившиеся для игры в шарады. Моло-
дость-это такая скука, часто думала Марша, особенно потому, что
приходится проводить время среди своих сверстников. Бывали мину-
ты-как, например, сейчас, - когда ей хотелось бы видеть вокруг себя
более зрелых людей.
А Лайл Дюмер таким не был. Со своего места она видела, что он
по-прежнему топчется у двери в смежную комнату, - раскрасневшийся,
со вспучившейся крахмальной манишкой и съехавшей на сторону бабоч-
кой. И как только она могла воспринимать его всерьез, а ведь неко-
торое время так оно и было.
Другие девушки тоже стали собираться домой и, прощаясь, уже
стояли у двери в коридор. В эту минуту из соседней комнаты вышел
юноша постарше, - Марша знала, что его зовут Стэнли Диксон. Плотно
закрыв за собою дверь, он кивнул в направлении соседней комнаты,
