"Курьере" хотя всего два рассказа"', но ясно, что из него выйдет толк.
Юноша всем понравился. И рассказ его "Волки" тоже понравился, и с то-
го вечера он стал посетителем "Сред". Вскоре из него выработался писа-
тель - Борис Зайцев"3.
"... На "Среде", - вспоминает через двадцать лет Зайцев, - держались
просто, дружественно; дух товарищеской благожелательности преобладал. И
даже тогда, когда вещь корили, это делалось необидно. Вообще же это были
московские, приветливые и "добрые" вечера. Вечера не бурные по духовной
напряженности, несколько провинциальные, но хорошие своим гуманитарным
тоном, воздухом ясным, дружелюбным
' Из письма Б. Зайцева Ариадне Шиляевои от 15 апреля 1968 г. Цитирую
но кн.: Шиляева Ариадна. Борис Зайцев и его беллетризованные биографии.
Нью-Йорк, издание русского книжного дела "Волга", 1971, г. 41. В подписи
под рассказом была допущена опечатка: вместо "Б. Зайцев" было напечатано
"П. Зайцев". "Хоть и П., а написал все-таки я", - писал он А. Шиляевои
27 января 1969 г. Там же, с. 41.
1 В газете "Курьер" с 1901 но 1903 годы опубликовано семь рассказов
Б. Зайцем. елешов Н. Записки писателя. М., "Московский рабочий", 1980,
с. 101.
(иногда очень уж покойным). Входя, многие целовались, большинство бы-
ло на ты (что особенно любил Андреев); давали друг другу прозвища, пох-
лопывали но плечам, смеялись, острили; и в конце концов, по стародавнему
обычаю Москвы, обильно ужинали.
Можно сказать: Москва старинная, хлебосольная и благодушная. Можно
сказать и так, что писателю молодому хотелось больше молодости, возбуж-
дения и новизны. Все же свой, великорусский, мягкий и воспитывающий воз-
дух "Среда" имела. Знаю, что и Андреев любил ее. А судьба решила, чтобы
из членов ее он ушел первым - один из самых младших"'
В этом же 1902 году участники телешовских "Сред" осуществили издание
сборника для юношества под названием "Книга рассказов и стихотворений",
в которую вошла и новелла Зайцева "Волки". Впервые его имя соседствует с
теми, которые составили литературную славу России: Горький, Бунин, Куп-
рин, Андреев, МаминСибиряк...
Первые успешные публикации открывают Зайцеву дорогу в любые журналы.
Его охотно печатают "Правда", "Новый путь", "Вопросы жизни", "Современ-
ная жизнь", "Золотое руно", "Перевал", "Современный мир", "Русская
мысль". И вот как бы первый итог дебютанта в литературеего трижды пере-
изданная книга "Рассказы" (1906,1907, 1908 гг.). Сразу после ее выхода
он проснулся знаменитым: о нем заговорили, появились первые рецензии и
очерки творчества. Назовем и процитируем наиболее важные из них.
Валерий Брюсов в числе первых заметил книгу Б. Зайцева и опубликовал
в "Золотом руне" рецензию (кстати, окружало ее интересное соседство -
отклики на новые книги А. Блока, И. Бунина, В. Брюсова). С тонкой прони-
цательностью характеризуя творческую манеру новичка, он писал: "Рассказы
г. Зайцева - это лирика в прозе, и, как всегда в лирике, вся их жизнен-
ная сила - в верности выражений, в яркости образов. Г. Зайцев, по-види-
мому, сознает пределы своего дарования, и все его творческое внимание
устремлено на частности, на отточенность слога, на изобразительность
слов. Среди образов, даваемых г. Зайцевым, есть новые и удачные, являю-
щие знакомые предметы с новой стороны, - и в этом главная ценность его
поэзии..." И резюме метра: "Мы вправе будем ждать от него прекрасных об-
разцов лирической прозы, которой еще так мало в русской литературе"2.
А. Г. Горнфельд: "Его слова умные, наблюдательные, нежные и опреде-
ленные, - как то озеро, о котором он говорит в "Тихих зорях":
"Если пристально смотреть туда, начинает казаться, что выйдешь ку-
да-то насквозь, глаз тонет в этом озере". Его рассказы полны чего-то не-
высказанного, но важного: как в хорошей картине есть воздух, так в его
рассказах чувствуется психическая атмосфера - и подчас кажется, что
именно эта воздушная перспектива настроения есть самый важный для него
предмет изображения. Он пишет мелкими мазками, точками не-
Зайцев Б. Леонид Андреев. - В сб.: Книга о Леониде Андрееве Воспоми-
нания. Берлин - Петербург - Москва, изд. 3. Гржебина, 1922. ' "Золотое
руно", 1907, No ].
К)
значительных подробностей, легко брошенными, но
вдумчивыми эпитетами; и часто, часто эти штришки разом
освещают нам содержание явления, в которое мы еле
вдумывались, и переводят в сознание то, что смутно
ощущалось за его порогом"'.
Александр Блок: "Есть среди "реалистов" молодой писатель, который на-
меками, еще отдаленными пока, являет живую, весеннюю землю, играющую
кровь и летучий воздух. Это - Борис Зайцев"2. А в "Записных книжках" 20
апреля 1907 года Блок отмечает: "Зайцев остается еще пока приготовляющим
фон - матовые видения, а когда на солнце - так прозрачные. Если он
действительно творец нового реализма (каким считала его критика того
времени. - Т. П.), то пусть он разошьет по этому фону пестроту свою"3. И
наконец, в статье "Литературные итоги 1907 года" заключает: "Борис Зай-
цев открывает все те же пленительные страны своего лирического сознания:
тихие и прозрачные"4.
М. Горький, прочитав книгу рассказов Зайцева, называет его в письме
Леониду Андрееву (в августе 1907 г.) первым в числе тех, с которыми тот
мог бы делать хорошие сборники "Знание", ибо такие, как он, "любят лите-
ратуру искренно и горячо, а не одеваются в нее для того, чтобы обратить
внимание читателя на ничтожество и нищенство своего "я". Однако в другом
письме А. Н. Тихонову (А. Сереброву), написанном в это же время, -
Горький выражает свое неприятие творческой манеры Зайцева: "Вам, кажет-
ся, знаком Б. Зайцев, и Вы немного поддались его манере выражать свою
истерическую радость жизни? Это - бросьте, советую. Есть такое состояние
психики, кое медицина именует:
"надеждой фтизиков" - у Зайцева источник вдохновения - именно эта на-
дежда"5.
Здесь следует заметить, что большинство критиков, анализировавших
творчество Зайцева, как и Горький, но без его злого сарказма, именно ра-
дость жизни, именно светлое, оптимистическое начало, столь ярко проявля-
ющееся в каждой зайцевской странице, считали главным достоинством его
рассказов, повестей, романов, пьес. "Зайцев сумел полюбить эту радость и
счастье человека сильнее, чем капризы своей души, или, вернее, он наст-
роил свою душу так, что все ее движения стали откликами этой радости и
этого счастья", - писал П. Коган. Он же: "Зайцев слушает трепет жизни во
всем, его душа откликается на радость всего живущего. И "вольное зер-
кальное тело" реки, и серая пыль, и запах дегтя - все одинаково говорит
ему о радости жизни, разлитой в природе. Он так любит эту радость, он
так ясно ощущает ее, что трагическое жизни не может нарушить ее светлого
течения. Печальное-только спутник счастья, а смысл и цель в этом послед-
нем. И кто владеет этим великим уменьем любить радость, пред тем бес-
сильно скорбное и боль-
' Г о р и ф е л ь д А. Г. Лирика космоса. - В сб.: Книги и люди. Ли-
тературные беседы. I. СПб., изд. "Жизнь", 1908, с. 20.
2 Блок А. О реалистах. - Собр, соч, в 8-ми т. М., 1967, т. 5, с. 124.
3 Блок А. Собр, соч, в 6-ти т. М., 1982, т. 5, с. 115.
4 Блок А. Собр, соч, в 8-ми т., т. 5, с. 224.
5 Горький М. Собр, соч, в 30-ти т. М., 1955, т. 29, с. 85.
ное. Этим светлым взглядом смотрит Зайцев на все чувства
людей".
К. И. Чуковский, выступивший еще в начале века как острый, взыска-
тельный критик, имеющий зоркое эстетическое зрение, но увлекающийся
сверх меры и потому субъективный, отчаянно спорил с Зайцевым, отвергая
его проповедь "стихийности", поглотившей человека, надмирности, жертвен-
ности, признавал, однако, высокую, покоряющую власть его жизнеутверждаю-
щего поэтического дара. Его поэзия, писал он, "так щемяще прекрасна, и
Зайцев восхитительный поэт, но наше несчастье, наше проклятие в том, что
мы все - такие же Зайцевы! Вы только представьте себе на минуту огромную
толпу, всю Россию, из одних только Борисов Зайцевых, Зайцевы сеют и
жнут, Зайцевы сидят в департаментах, Зайцевы продают, Зайцевы покупают,
да ведь это величайшее наше страданье и величайшая слабость! Тают, вя-
нут, никнут, блекнут - хлипкие, восковые фигурки, - ни одна не стоит на
ногах! И пожалуйста, не подносите к огню, так и закаплет воск. И при
этом еще улыбаются: ах, как приятно таять! "2
В истории литературы совсем немного примеров, когда издавший всего
только первую книгу сразу становился в один ряд с теми, чья литературная
репутация давно утвердилась. О Борисе Зайцеве узнала вся читающая публи-
ка, его включают в списки предполагаемых сотрудников и авторов новых
журналов и издательств, о нем обмениваются впечатлениями в письмах и
статьях А. Белый и И. Бунин, А. Луначарский и Ю. Айхенвальд, А. Куприн и
Ф. Сологуб, Е. Колтоновская и Эллис (Л. Л. Кобылинский), Г. Чулков и Л.
Андреев. Начинающего литератора приглашает на обед и сам Горький, кото-
рый тут же заказывает ему перевод драмы Флобера "Искушение святого Анто-
ния". Заказ Борису Зайцеву пришелся по душе, и он выполняет его с вооду-
шевлением. Новая работа публикуется в 1907 году в 16-й книге горьковских
сборников "Знание" и в этом же году выходит отдельным изданием. Луна-
чарский оценил этот перевод как "большое достижение"3. Под прямым воз-
действием флоберовской драмы Леонид Андреев пишет своего "Елеазара",
вызвавшего бурные споры, но за высокие литературные достоинства получив-
шего одобрение Горького.
В 1906 году Зайцев вместе с С. Глаголем, П. Ярцевым, Эллисом, С. Муни
(Кисейным) основывает литературную группу "Зори", и вскоре под таким
названием начинает выходить журнал, просуществовавший, однако, всего три
месяца: ведь это был год революционный, когда новые издания жили очень
недолго. В "Зорях" сотрудничали А. Белый, А. Блок, С. Городецкий, П. Му-
ратов, А. Ремизов, В. Ходасевич... Московская квартира Б. К. Зайцева и
В. А. Орешниковой (Зайцевой) "в доме Армянских, кораблем воздымавшемся
на углу Спиридоновки к Гранатного"4, служит в эту пору местом литератур-
ных встреч, в которых участвуют К. Бальмонт, С. Городецкий, С. Кречетов,
П. Муратов, Ф. Сологуб,
' Коган П. Очерки но историю новейшей русской . литературы. Современ-
ники. Зайцев. Т. 3, вып. 1. М., 1910, с. 177,181 - 1'82.
2 Чуковский К. И. Собр, соч, в б-тн т. М.,! 969, т. 6, с. 324.
3 Л у и а и а р с к и и А. В. Статьи о литературе. М., 1957, с. 640.
4 3 а и ц е в Б. Москва, Мюнхен, 1960, с. 46.
В. Стражев. Здесь же "четвертого ноября 1906 года, - вспоминает В. Н.
Муромцева-Бунина, - я познакомилась понастоящему с Иваном Алексеевичем
Буниным"'. Ивану Алексеевичу и Вере Николаевне Буниным, Борису Констан-
тиновичу и Вере Алексеевне Зайцевым суждено будет с этой поры по-семей-
ному сблизиться, подружиться и пройти рука об руку до последних дней
своих больших жизней, деля друг с другом радости и невзгоды, временами
ссорясь и быстро примиряясь. Бунин, рассказывал много лет спустя Борис
Константинович, "под знаком поэзии и литературы входил в мою жизнь: с
этой стороны и остался в памяти. Всегда в нем было обаяние художника -
не могло это не действовать"2.
В 1907 году Горький предпринимает попытки укрепить состав, улучшить
содержание сборников "Знание". Возглавить эту работу он предлагает Л. Н.
Андрееву.
"С осени я переезжаю в СПб, - пишет Леонид Николаевич А. С. Серафимо-
вичу 22 января 1907 года, - и становлюсь редактором знаниевских "Сборни-
ков". И Горький, и Пятницкий, после продолжительных со мною разговоров,
почувствовали, наконец, что дело неладно. И хочу я к работе привлечь всю
компанию: тебя, Чирикова, Зайчика "Б. К. Зайцева) - сообща соорудить та-
кие сборники, чтобы небу жарко стало! (...) В сборнике будут только ше-
девры"3. Летом этого же года Горький делится с Андреевым мыслями о прог-
