Наконец-то она произнесла это слово! Я его, между прочим, с самого
начала ждал. Мне с этой диссертацией давно покоя не дают. А я ее принци-
пиально не защищаю, потому что науке от этого никакой пользы не будет, а
государству только вред. Оно будет вынуждено кормить еще одного кандида-
та. Их и так развелось, как сусликов. Давно пора произвести отлов и сор-
тировку.
Нет, я хотел зарабатывать деньги честно. Я уже об этом говорил. А тут
какие-то фокусы с этим званием... В самом деле, был я вчера младшим на-
учным сотрудником. А сегодня, допустим, защитил диссертацию. Так что же
- у меня в голове что-нибудь переключилось на повышенные обороты? Или я
сразу поумнел на пятьдесят процентов? Или аппетит у меня возрос?
За что, спрашивается, мне вдруг начинают платить как водителю автобу-
са первого класса?
И главное, платили бы, когда я работу делал. Пот проливал. Точечки на
график наносил. За рецензентами бегал. Так нет.
Деньги начинают платить, когда ты после защиты переходишь на отдых.
Теперь можно до пенсии стирать пыль с ушей, собирать марки, разводить
рыбок, играть на ксилофоне, ездить в капиталистические страны, спать на
ученом совете, меняться квартирами и лечить гастрит.
Зарплата будет идти аккуратно, как часы "Полет" на двадцати трех ру-
биновых камнях.
Жена наконец поняла, что попала в мое больное место.
- Пеленки мокрые, - сказала она. - Пойди постирай.
Я отправился в ванную с мокрыми тряпочками подмышкой, все еще бормоча
филиппики против кандидатов. В общем, ничего я в тот вечер не придумал.
Сплошные филиппики и ни одной разумной идеи.
Тогда я стал спрашивать народ на кафедре, нет ли где какой халтуры.
Мне все сочувствовали, предлагали денег взаймы, но я отказывался. Я ду-
мал о будущем, когда придется эти деньги отдавать своими руками. Эта
мысль вызывала повышенное уныние.
Дня через три меня вызвал заведующий кафедрой. Наш отец и благоде-
тель. Он весело посмотрел на меня и усадил мягким жестом.
- Петр Николаевич, - начал он осторожно, чтобы не ущемлять мое само-
любие.
- Я читал вашу статью в стенгазете относительно перспектив лазерной
техники. Дельно, увлекательно... У меня есть к вам предложение.
Я сразу успокоился. Предложение - это не втык. Это приятно.
- Один мой знакомый попросил меня подобрать кандидатуру молодого фи-
зика. Энергичного. С широким кругозором. С воображением...
"Да не тяните вы кота за хвост" - дерзко и уважительно подумал я. Ме-
ня очень заинтересовало, кому это нужен молодой физик с широким и энер-
гичным воображением? И зачем?
Как вскоре выяснилось, требовался специалист для консультаций. Некий
журналист со странной фамилией Симаковский-Грудзь намеревался осущест-
вить на студии телевидения цикл научно-популярных передач по физике. Од-
нако, насколько я понял, он в этом деле не очень петрил. Зато непринуж-
денно владел пером. А я непринужденно владел физикой. Получалось, что
вместе мы можем написать грамотный и увлекательный сценарий.
- Хорошо, - сказал я. - Я попробую.
- Попробуйте, попробуйте, - сказал завкафедрой, будто угощал меня
кексом собственного приготовления.
На следующий день мне позвонил Симаковский-Грудзь.
- Говорит Симаковский, - сказал он. - Мне Верлухина.
- Я Верлухин, - сказал я.
- Очень приятно, - сказал Грудзь. - Надо встретиться, старик.
- Давай, старик, встретимся, - согласился я. Я решил с самого начала
держаться на равных.
Мы встретились вечером у памятника Пушкину. Так почему-то захотелось
Симаковскому. Чтобы Симаковский меня узнал, я держал в руках журнал
"Иностранная литература".
Симаковский подошел вместе с каким-то стариком в берете. Старик на
ходу размахивал руками, задирал лицо к небу и что-то говорил Симаковско-
му. Сам Симаковский был небольшого роста человеком с желтым лицом и
аристократическими пальцами. Когда он улыбался, обнажалась уйма крупных,
как патроны, коричневых зубов.
- А вот и коллега, - сказал Грудзь, протягивая мне узкую ладошку. -
Юрий,
- сказал он. - Андрей Андреевич Даров, наш режиссер, - представил он
старика.
- Очень рад, - приветливо сказал старик, помахивая седыми бровями.
- Андрей Андреевич - автор идеи, - сказал Симаковский.
- Ну-с, с чего начнем, друзья мои? - приподнято спросил Даров.
- С идеи, - предложил я. - Я ничего про идею не знаю.
- В таком случае, простите. Может быть, я буду повторяться. Многое я
уже говорил Юрию Павловичу, - обратился Даров сначала к Симаковскому, а
потом ко мне. - Пойдемте прогуляемся.
И мы пошли прогуливаться, окружив Дарова с двух сторон вниманием. Да-
ров говорил, поворачиваясь то ко мне, то к Симаковскому, дергая руками,
а иногда на полном ходу останавливаясь, когда его поражала какая-нибудь
мысль. Мы с Симаковским по инерции проскакивали вперед, но тут же заме-
чали отсутствие старика и оборачивались. Даров стоял посреди улицы, хло-
пая себя ладонью по лбу, и повторял:
- Какой поворот! Какой замечательный поворот!
Он имел в виду поворот темы. И мы шли дальше, обсасывая идею. Даров
оказался чрезвычайно увлекающимся человеком. Слава Богу, что дело проис-
ходило летом. А то бы мы замерзли, наверное, насмерть, потому что гуляли
до полуночи. Даров незаметно перешел на стихи и читал нам Пушкина. Он
читал громко и выразительно. Симаковский воспитанно прикрывал рот, зе-
вая. Ему хотелось спать. Я трепетал, соприкоснувшись с миром творческих
работников.
В голове у меня скакали мысли о Прометее.
Профессионал пера
Несколько слов о Прометее. Я буду пересказывать своими словами миф,
который поведал нам Даров. Не думайте, что вы все знаете о Прометее. Я
тоже так думал, а зря. Прометей! Любимец богов!.. Никакой он не любимец.
Совсем даже наоборот.
Еще раз подтвердилось, что невежество не знает границ. Поэтому я и
расскажу миф о Прометее, чтобы не возникало потом путаницы.
Так вот. Прометей не был человеком. Он был титаном, а следовательно,
бессмертным. В свое время он оказал какие-то услуги Зевсу, а потом ото-
шел от политики и стал заниматься наукой. Люди в то время были совершен-
но дикие. Впрочем, как и сейчас. У них даже огня не было. Прометей очень
полюбил обыкновенных смертных. Таких, как я. Совершенно непонятно, за
что. Наверное, из сострадания.
Он выкрал у богов огонь и подарил его людям. Это первое. Возможно,
это сошло бы ему с рук, если бы он не пошел дальше. Но Прометей научил
людей ремеслам и наукам. Это второе. Ввел понятие медицины. Построил
первый корабль и дал людям искусство. Это, кажется, последнее.
Про искусство я не совсем четко представляю. Как он его дал? В какой,
так сказать, форме? Но это, к счастью, не важно.
Конечно, Прометей работал на пустом месте, поэтому успел так много
сделать. Кроме того, он имел кучу времени, поскольку был бессмертен. Но
в конце концов его деятельностью заинтересовался Зевс. Люди к тому вре-
мени немного обнаглели, получив столько знаний. Знания в этом смысле от-
рицательно сказываются на характере.
Зевс приказал прибить Прометея к скале. Его прибили. Умереть он физи-
чески не мог, а мучиться - сколько угодно. Он лежал на скале, и каждое
утро прилетал орел, который терзал ему печень. Продолжалось так я не
знаю сколько, но долго. Потом Прометея освободил Геракл, но это уже к
моей истории не относится.
В результате всего вышеизложенного Прометей стал собирательным типом.
А огонь Прометея стал символом служения людям.
Кстати, цикл наших передач так и должен был называться: "Огонь Проме-
тея". Схема была такая: мы с Грудзем пишем сценарий на 45 минут из ка-
кой-нибудь области физики. Рассказываем, кто ее двигал с самого начала,
а потом дальше. Останавливаемся на Прометеях: Ньютон, Эйнштейн, Мария
Кюри и прочие. А в конце передачи выступает наш Прометей из той же об-
ласти физики и рассказывает, как он сейчас двигает науку вперед. Было
одно условие: не ниже доктора наук. Кандидаты наук на роль Прометеев не
годились.
- Служение людям! - воскликнул Даров, когда мы гуляли. - Цель твор-
чества
- самоотдача... Знаете, чьи это стихи?
- Безусловно, - кивнул Симаковский.
- Не помню, - кивнул я. Не люблю интеллектуальных тестов.
Словом, Даров нас настроил эмоционально. Настолько эмоционально, что
Грудзь на следующий же день запил. Конечно, он не так примитивно запил,
как большинство. Грудзь красиво запил, интеллигентно. Он пил коньяк.
Я пришел к нему, как мы условились. У Симаковского была однокомнатная
квартира убежденного холостяка. На стенах висели афиши цирковых предс-
тавлений. Раньше Грудзь писал сценарии цирковых представлений, массовых
гуляний и традиционных заплывов. А теперь его потянуло на физику.
- Ты слышал, старик, что сказал старик? - спросил Симаковский, нали-
вая мне коньяк. - Служение людям! Это мы должны отразить.
- Давай отразим, - сказал я.
- Прием! - закричал Грудзь. - Главное - найти прием! Представь себе
-мы пишем про фазотрон. Знаешь, кто его изобрел?
- Нет, - сказал я.
- Эх, ты! Физик... - сказал Симаковский. - Ну, ладно. Не будем про
фазотрон. Будем сначала про эти... Маленькие такие...
- Электроны? - спросил я.
- Нет. Ква... ква... - заквакал Грудзь.
- Кванты, - догадался я. - А ты что, старик, их видел когда-нибудь?
Почему ты решил, что они маленькие?
- По телевизору показывали, - сказал Симаковский. - Маленькие, круг-
лые и светятся. На каждом крестик стоит.
- Это протоны, - с тоской сказал я.
- С тобой не договоришься! - закричал Симаковский. - Кто их изобрел?
- Планк, - сказал я, чтобы не запутывать Симаковского.
Симаковский задумался. Он пошевелил губами, произнося про себя труд-
ную фамилию. Потом он хлопнул рукой по колену.
- Бланк! - сказал он. - У меня был друг Женя Бланк. Тоже головастый
мужик. Мы с ним в Саратове устраивали гастроли львов. Понимаешь, полный
стадион народу, и прямо на футбольное поле вертолет выгружает дюжину
львов!.. Нет, шестерых. Все равно страшно. Дрессировщик запутался в ве-
ревочной лестнице, а львы побежали к трибунам. Так Женя Бланк встал
грудью и, пока дрессировщик распутывался, гонял львов туда-сюда по пло-
щадке. Он был материально ответственный за мероприятие.
Симаковский рассказал до конца эпопею со львами, а заодно прихватил
похождения Бланка в Казахстане с аттракционом "Гремучие змеи". Этот
Бланк, в самом деле, был рисковым человеком.
- Давай, старик, начнем писать сценарий, - предложил я.
- Про что? - спросил Симаковский. - Тему выдвигай ты. Мне все равно.
Только учти: служение людям... Кстати, ты как консультант будешь полу-
чать тридцать процентов.
- А сколько это в рублях? - спросил я.
- Договор заключат, тогда узнаешь, - сказал Симаковский. - А заключат
его по готовому сценарию. Соображаешь? Времени у нас в обрез. Одна неде-
ля.
- А где мы возьмем Прометея? - спросил я.
- У тебя есть знакомый доктор?
- Шеф у меня доктор, - неосторожно сообщил я.
- Гениально! - воскликнул Грудзь. - Доктор - значит, Прометей!
Я мигом себе представил лицо шефа в рамке телевизора. У меня энергич-
ное воображение. Картина получилась настолько нелепой, что у меня потеп-
лели уши.
- Он не пойдет, - сказал я.
- Пойдет, - заявил Симаковский. - Дадут полтинник, и пойдет! Чем он
занимается?
- Рассеянием электронов на примесях, электрон-фотонным взаимодействи-
ем... -начал перечислять я.
- Кто его изобрел?
- Никто его не изобретал. Оно всегда было, - сказал я.
Откровенно говоря, я боялся называть фамилии. Во-первых, там все
очень запутано, а во-вторых, у Симаковского с его общительностью вполне
могли оказаться знакомые однофамильцы.
- Ладно, - сказал Симаковский. - Прометеев найдем после.
Он поставил на стол пишущую машинку, заправил в нее четыре листа бу-
маги, переложенные копиркой, и отстучал заголовок:
