что он медленно нагревается. Как паровой котел. Потом он подскочил и
ударил кулаком по столу, отчего фиолетовые буквы письма прыгнули куда-то
вбок.
- Поразительно! - закричал шеф. - Мракобесие! Алхимией заниматься я
не желаю!
- Ничего, Виктор Игнатьевич, - сказал я. - Это тоже полезно. Вы
только не волнуйтесь, я все сделаю.
- Вы уж, пожалуйста, Петя, - попросил шеф. - И ответьте как-нибудь
помягче. Пообещайте ему что-нибудь.
- Посмертную славу, - предложил я.
- Ни в коем случае! - испугался шеф. - Пообещайте ему какой-нибудь
прибор, что ли? Амперметр, к примеру... О, Господи! - И шеф нервно забе-
гал по лаборатории. Он всегда принимает все близко к сердцу. Так он дол-
го не протянет.
В письме из газеты указывалось на недопустимость пренебрежительного
отношения к письмам трудящихся. Оказывается, нужно было проверить самим
эффект Брумма, а не ссылаться на какого-то Максвелла.
- Брумм-брумм-брумм... - запел шеф на мотив марша.
- Он тут Энгельса цитирует, - заметил я, ознакомившись с письмом Ва-
силия Фомича в газету.
- Брумм-брумм-брумм, - еще громче запел шеф.
Я отложил свой эксперимент и занялся опытом Василия Фомича. Прежде
всего предстояло достать свечку. Гена посоветовал купить в магазине, а
Саша Рыбаков
- в церкви. Церковь к нашему институту ближе, чем магазин, поэтому я
направился туда.
У церквей странное расписание работы. Иногда они закрыты весь день, а
иной раз работают даже ночью. Мне повезло. Церковь функционировала. У
входа какая-то старушка торговала свечками. Свечки были тонкие, как ма-
кароны, и дорогие. Я купил пять штук, и старушка меня перекрестила. Ви-
дать, я ей понравился.
С подковой дело обстояло хуже. Я просто не знал, где в городе можно
достать качественную подкову. Позвонил в справочное бюро. Меня там обру-
гали, сказали, чтобы я не хулиганил. Тогда я заказал подкову в механи-
ческой мастерской. Дядя Федя, наш стеклодув, нарисовал мне по памяти эс-
киз. Он у нас родом из деревни. Я перечертил по всем правилам в трех
проекциях, и в аксонометрии тоже. Все честь честью. Выписал наряд и стал
ждать.
Три дня я бегал в мастерскую, интересовался заказом. Наконец подкова
была готова.
- У тебя конь-то что, одноногий? - спросил слесарь.
- Остальные у него протезы, - сказал я.
- Кобыла или жеребец?
- Скорее, жеребец.
- Жалко животное, - сказал слесарь.
Я принес подкову на кафедру и принялся готовить опыт. Народу набежало
очень много. Шеф, чтобы не волноваться, ушел в библиотеку. Я чувствовал,
что он не совсем уверен в результате. Лисоцкий ходил и иронизировал нас-
чет подковки. Однако к схеме приглядывался очень внимательно. Это я от-
нес на счет его природной любознательности.
Я укрепил подкову на штативе, припаял к ней провода, присоединил ам-
перметр и зажег свечу. Все это напоминало венчание. Со свечой в руке я
походил на жениха. На месте невесты стоял Лисоцкий.
- Надо спеть аллилуйю, - предложил Рыбаков.
Я поднес свечку к подкове и начал нагревать. Стрелка прибора дрогнула
и подвинулась на одно деление.
- Термоэлектрический ток, - констатировал Лисоцкий.
Ну это я и сам знаю. Никаким Бруммом и не пахло. Я извел три свечки,
нагревая подкову в разных местах. Она потеряла прежний блеск, закопти-
лась и выглядела жалко. Получилась какая-то бывшая в употреблении подко-
ва.
- Ни хрена, - сказал Саша Рыбаков и вернулся к своим приборам.
- И должно быть ни хрена, - раздался сзади голос шефа. Он незаметно
подошел и наблюдал за опытом.
- Дайте паяльную лампу, - сказал Лисоцкий.
- Не мешай эксперименту! - сказал шеф.
- Дайте лампу! - закричал Лисоцкий.
Ему дали лампу, и он в течение десяти секунд нагрел подкову добела.
Провода от нее отпаялись, а результат был тот же.
- Не та подкова, - заявил Лисоцкий. - Суррогат, а не подкова. Нужно
настоящую, с коня. С копыта, так сказать!
- Хватит! - сказал шеф. - Петя, пишите вежливое письмо. Приложите
схему опыта. Пообещайте амперметр. Не забудьте написать "с уважением".
Это преступление!.. Убить неделю на какого-то Брумма! А если этот Фомич
заявит завтра, что Земля имеет форму бублика? Мы это тоже будем прове-
рять? Да?!
- Подождите, - загадочно сказал Рыбаков, - это еще семечки.
Лисоцкий выпросил подкову и унес к себе в лабораторию. Сказал, что на
счастье. В результате так оно и вышло, но гораздо позже.
Я снова написал письмо в Верхние Петушки. Назвал Фомича "коллегой",
употребил кучу терминов и дал теоретическое обоснование с формулами. На-
писал даже уравнение Шредингера, хотя оно было и ни к чему. Это чтобы он
подольше разбирался. Я уже чувствовал, что предстоит затяжная борьба.
Это же чувствовал шеф.
- Петя, изучите этого Брумма как следует, - сказал он. - Чтобы быть
во всеоружии.
На следующий день я отправился в отдел рукописей и старинных изданий
Публичной библиотеки и засел за оригинал. Брумм писал по-латыни. С этим
я еще справлялся с грехом пополам. Но у него обоснования теории были
немного мистические. Он, например, всерьез заявлял, что электрический
ток есть одна из форм существования дьявола. И святой огонь, мол, зас-
тавляет дьявола бегать по проводам и производить искры. Каким образом
дьявол может заряжать аккумуляторы, Брумм не писал.
В общем, в таком роде.
Я изучил только один трактат из четырнадцати, а Василий Фомич уже ус-
пел сделать ответный ход.
Собираюсь
На этот раз Смирный поднял на ноги общественность. Общественность
обычно охотно поднимается на ноги. Можно сказать, она только этого и
ждет.
Общественность можно поднимать на ноги различными способами. Василий
Фомич пошел по пути коллективного письма. Не знаю, где он набрал в Верх-
них Петушках столько народу. Может быть, в райцентр ездил? Во всяком
случае, человек пятьдесят клятвенно подтверждали, что товарищ Смирный
пользовался мотоциклом с коляской шесть месяцев, и довольно интенсивно.
Причем аккумулятор заряжал один раз от подковы. Все видели. Где он брал
подкову, тоже указали. Он брал ее в кузнице.
- Вот видишь. Не в церкви, а в кузнице, - сказал Рыбаков.
- Да я свечу брал в церкви, а не подкову, - сказал я.
- Все равно, - меланхолично заметил Саша.
По-моему, Рыбаков задался целью методично меня довести до состояния
шефа. Это у него не выйдет!
Шеф смотрел на меня скорбно, когда я читал письмо. У него зрела
мысль. Начал он издалека.
- Петя, вы еще молоды, - сказал он мягко. - Нервы у вас крепкие. По-
езжайте в Петушки. А не то Фомич сам прикатит на своем мотоцикле. Тогда
я за себя не ручаюсь. А у меня семья.
И я пошел оформлять командировку. Начальство подписало ее не глядя, а
в бухгалтерии заволновались.
- Это где такие Петушки-гребешки? - спросил главный бухгалтер. - И
зачем это тебе туда ехать? Небось, по грибы собрался?
Я терпеливо объяснил, что в Верхних Гребешках состоится международный
симпозиум. То есть, тьфу! Не в Гребешках, а в Петушках. Повестка дня:
доильные аппараты на транзисторах, сбор яиц с помощью электромагнита и
применение подковы в качестве генератора. Про подкову я не соврал.
- А самогон там еще не гонят на транзисторах? - пошутил главбух.
- Запланировано в следующей пятилетке, - пошутил я.
- Езжай! - сказал главбух. - Иностранцы будут?
- Три автобуса, - сказал я.
Главбух остался мною доволен. Я тоже. Получив аванс, я отправился уз-
навать, как мне добраться до Петушков.
Выяснилось, что лучше всего ехать туда на лошади, потому что на лоша-
ди все равно где передвигаться. Самолеты в Петушки не летали, поезда не
ходили, пароходы не плавали. Я серьезно забеспокоился насчет иностран-
цев. Как они туда попадут?
Наконец какой-то старичок на вокзале мне все подробно рассказал. Нуж-
но ехать поездом до райцентра, потом автобусом. Если влезешь, сказал
старичок. А уж после катером по какой-то реке. Если ходит, сказал стари-
чок.
- А если не ходит? - спросил я.
- Тады пешим, - сказал старичок. - Там недалече. Верст двадцать пять.
Я поблагодарил старичка за информацию и пошел покупать резиновые са-
поги. И ватник.
На кафедре мой отъезд наделал много шуму. Посыпались заказы на суше-
ные грибы. А Саша Рыбаков предложил мне удочку для подледного лова.
- Так ведь льда еще нет, - сказал я.
- Как знать, - загадочно сказал Рыбаков. - Эксперименты могут затя-
нуться.
Лаборантка Неля даже всплакнула, когда я прощался. По-моему, она меня
любит. Это надо будет проверить, когда приеду, решил я. Прибежал дядя
Федя с какой-то посылкой. Просил по пути завезти к нему в деревню, пле-
мянникам. В посылке были сухофрукты и пластинка Муслима Магомаева.
Я уточнил у дяди Феди, откуда он родом.
- Из Тульской губернии, - сказал дядя Федя.
- Дядя Федя, ты географию знаешь? - спросил я.
- Нет, - гордо сказал дядя Федя. - Я только Европу знаю. В войну всю
прошел. А здесь уже подзабыл маленько. А что, разве не по пути?
Я специально сбегал за картой и показал дяде Феде местонахождение
Верхних Петушков.
- Поди ж ты! - огорчился дядя Федя. - Ну все равно. Отдай там ко-
му-нибудь. Магомаева там тоже знают, наверное.
Мой научный багаж заключался в конспекте работы Брумма и пирометре,
который я захватил для солидности. Пирометр - это такая штука, которой
можно замерять высокие температуры. Он не очень большой.
Потом я направил Фомичу телеграмму. "Командируется представитель ко-
миссии по проверке эффекта Брумма. Подготовьте аппаратуру".
Провожать меня на вокзал никто не пошел. Даже жена. Поезд отходил в
третьем часу ночи. Очень удобный поезд для убегающих тайно и навсегда. Я
понял, почему отправление назначили так поздно. Или так рано, не знаю.
Дело в том, что поезд был отнюдь не "Красная стрела" сообщения Ленинград
- Москва. И его отправление днем или вечером могло навести на грустные
мысли. Особенно гостей нашего прекрасного города. Я говорю о внешнем ви-
де.
Я шагал вдоль поезда по платформе и вспоминал последние слова жены.
Она сказала:
- Петечка, ты должен держаться.
- Это ты насчет научной позиции? - спросил я.
- Нет, насчет выпивки. Там же все пьют!
- Это слухи, - сказал я. - Все не могут пить. Дети не пьют. Старушки
тоже. И вообще там передовой колхоз.
- Закусывай салом, - сказала жена. - Говорят, это помогает.
Еду
В вагоне было темно, как в бомбоубежище во время ночного налета. Мне
мама рассказывала про бомбоубежища. Такое у меня о них представление.
Я прошел по вагону, спотыкаясь о чьи-то чемоданы. Вагон был общий.
Кто-то уже спал на второй полке, высунув ногу в носке наружу. Я ударился
о нее носом. Не больно, но неприятно.
На моем месте сидели двое. Они дружелюбно посмотрели на меня, но мес-
та не уступили. Предложили присоединиться. Я не присоединился, потому
что помнил слова жены.
Забросив пирометр на третью полку, я пошел за бельем. Проводница мол-
ча метнула в мою сторону что-то белое. Я поймал. Рубль она поднесла к
окошку и долго разглядывала.
На второй полке в своем отсеке я нашел матрац, свернутый, как рулет.
В матраце перекатывались пять комков ваты. Я постарался распределить их
равномерно по всей площади и застелил простыней. Подушка тоже была не
ахти.
Теперь предстояло раздеться. Делать это в проходе я посчитал непри-
личным. Поэтому я залез на полку и попытался раздеться там. Никогда не
думал, что лежа так трудно снимать брюки. Носки по общему примеру я сни-
мать не стал. Странное какое-то ощущение, когда спишь в носках. Однако я
все-таки заснул.
Проснулся я довольно скоро от упавшего вниз пирометра. Пирометр сва-
лился с третьей полки на столик, где стояли бутылка и два стакана. К
счастью, они были пустые. Но звону все равно было много. Я свесил голову
вниз и стал раздумывать, что предпринять. Как ни странно, никто в нашем
