Пассажиры трамвая посмотрели на меня осуждающе. Можно было подумать,
что все они родом из этого самого Лумпура.
- Ростов, - сказал я.
- Вальпараисо.
Я оглянулся по сторонам, ища поддержки. Сережа меланхолично ковырял в
носу, а пассажиры сидели с таким видом, будто только вчера сдали экзамен
по географии за седьмой класс. У каждого за душой был целый ворох горо-
дов.
В это время трамвай остановился, и в вагон вошла молодая женщина с
двумя детьми. Тоже мальчик и девочка, такие же, как и мои, но располо-
женные в обратном порядке.
- Вальпараисо, - строго напомнила Оля.
- Оттава! - с ходу включился мальчик.
И они в бешеном темпе начали обстреливать друг друга городами. Женщи-
на посмотрела на меня и сочувственно улыбнулась. Мы были товарищами по
несчастью. Вряд ли она знала больше десятка городов, да и то в Европейс-
кой части СССР. Это была настоящая женщина.
Наши дети замкнулись друг на друге, и можно было некоторое время дать
мозгу передышку.
- Мы едем смотреть агитатора, - сообщил неисправимый Сережа девочке.
- А мы едем смотреть слона, - независимо ответила девочка. - И жира-
фа. И кенгуру.
Сережа завистливо посмотрел на девочку и не нашелся, что ответить.
Подумав, он не очень последовательно заявил, что у него в кармане есть
стеклышко, и тут же показал его девочке. Стеклышко оказалось отбитым
горлышком пивной бутылки, и я его отобрал. Девочка с интересом взглянула
на меня и спросила:
- Мама, а почему ихний папа не в командировке?
Женщина посмотрела на меня как бы извиняясь. То ли за девочку, то ли
за папу, который находился в командировке. Я тоже смущенно улыбнулся,
так как понятия не имел, почему я не в командировке.
- Они такие любознательные в этом возрасте, - сказала женщина.
- Угу, - промычал я.
Между тем Сережа продолжал демонстрировать девочке содержимое карма-
нов. Он извлек оттуда половину резиновой подметки, кусок кирпича и спи-
чечный коробок, где сидел жук. Жуком девочка заинтересовалась. Словом,
они вступили в контакт.
Таким образом, неохваченными оказались только мы с женщиной. Откро-
венно говоря, я позавидовал сыну. У меня в карманах ничего такого инте-
ресного, что можно было бы показать, не имелось. Тогда старшие дети, ви-
дя затруднительность нашего положения, пришли на помощь.
- Мы пойдем все вместе, - сказала Оля. - Сначала посмотрим аллигато-
ра, а потом всех остальных.
- Вы познакомьтесь, пока наш папа в командировке, - разрешил мальчик.
Я покосился на пассажиров, боясь, что слова мальчика могут быть ис-
толкованы превратно. Женщина нервно рассмеялась, и я понял, что она опа-
сается того же. Хотя в принципе не против.
- Петр Николаевич, - сказал я с идиотским поклоном, чувствуя, как
теплеют уши.
- Наталья Генриховна, - прошептала женщина, покрываясь пятнами.
- Очень приятно, - сказал я, заставив себя улыбнуться несколько иро-
нически. Я хотел показать Наталье Генриховне, что это еще ни к чему не
обязывает.
- А как зовут вашего папу? - вдруг спросила Оля.
- Его зовут Котик, - ответил мальчик. - А вообще он Константин.
- А нашу маму зовут Киса, - сообщила Оля и мерзко захихикала.
- Киса! - закричал мальчик.
- Котик! - заорала дочь.
- Юра, прекрати! - не выдержала женщина.
В трамвае произошло легкое движение. Я оглянулся на публику, пригла-
шая снисходительно отнестись к детям. Никакого сочувствия в глазах пас-
сажиров я не увидел. "Мало того, что он неуч, - читал я во взглядах, -
так он еще соблазняет чужих жен".
К счастью, подоспел зоопарк. Мы вышли, провожаемые зловещей тишиной
вагона. Первые несколько видов зверей я смотрел невнимательно, напряжен-
но соображая, о чем бы мне поговорить с Натальей Генриховной.
- Слоны живут очень дружно, - наконец заметил я, когда мы дошли до
слонов.
Наталья Генриховна ободряюще улыбнулась.
- Самцы оберегают самок... - продолжал я, но прервался, потому что
Наталья Генриховна вздрогнула и испуганно огляделась.
- Дети, - поспешно сказала она. - Сейчас мы будем кормить слонов.
Она собрала детей в стайку и выглядела в этот момент очень мило. Сло-
нам бросили булку, а Сережа, видимо, от полноты души, добавил свой кусок
кирпича и подметку. Слон подметку съел.
Примерно к белым медведям мы с Натальей Генриховной разговорились не
на шутку. Я рассказывал ей телепрограмму "В мире животных", а она прият-
но улыбалась. Когда мы дошли до птицы какаду, которая удивленно на нас
посмотрела, мы заметили, что детей с нами нет. По всей вероятности, они
потерялись. Мы бросились назад к медведям и прежде всего проверили, не
упали ли дети в бассейн, где в это время плавал грязный, желтый, преск-
верного вида медведь. Потом мы пробежали мимо тигров. Аллигаторы были
закрыты на ремонт. Наталья Генриховна дрожала и заламывала руки. Я бы
тоже заламывал, если бы умел.
- Товарищи Верлухин Петр Николаевич и Осинская Наталья Генриховна, -
заорал на весь парк репродуктор, когда мы мчались мимо удава. - Ваши де-
ти Оля, Сережа, Юра и Танечка ждут вас вместе с работником детской ком-
наты милиции у площадки молодняка.
Наталья Генриховна побледнела, а я мысленно прикинул, сколько моих
знакомых и родственников бродит в настоящий момент по зоопарку и имеет
возможность познакомиться с новыми подробностями моей личной жизни. По-
лучалось вполне достаточное количество.
Работник детской комнаты милиции оказался женщиной и старшим лейте-
нантом. Судя по тому, как она посмотрела на нас, дети успели ей кое-что
порассказать. Мы схватили их за руки и понеслись к выходу. На остановке
мы попрощались, причем Наталью Генриховну все еще била нервная дрожь.
В трамвае Оля вынула записную книжечку и сказала:
- Папочка, я записала Юрин телефон. Мы договорились в следующее воск-
ресенье пойти вместе в цирк. Только они пойдут с папой. Он скоро прие-
дет.
- С папой? - пробормотал я. - Зачем с папой?
- А мы с мамой! - закричал Сережа.
- Правильно, - сказала Оля. - Хорошо ты придумал. Ихнему папе тоже
будет интересно.
И они посмотрели на меня своими чистыми, детскими, преданными глаза-
ми.
Специфика искусства
Один мой друг учился на режиссера драматического театра. Он благопо-
лучно доучился до последнего курса и был послан в тьмутараканский ТЮЗ,
чтобы поставить там дипломный спектакль.
Через полгода из Тьмутаракани поползли неясные слухи. Вроде бы моему
другу удалось там что-то поставить в обход традиций. Достоверных оценок
не было, но говорили, что очень.
И вот он приехал обратно защищать этот спектакль.
Я пошел на защиту, потому что люблю наблюдать всякую ерунду.
Мне самому приходилось защищаться, а потом много раз бывать на защи-
тах. Обычно это выглядит так. За столом, накрытым скатертью из бархата,
сидит группа пожилых людей. Как правило, среди них есть один помоложе,
ведущий себя агрессивно. Самый сонный обыкновенно председательствует.
Если в комиссии есть женщина, это вносит оживление и некоторую фри-
вольность в задаваемые вопросы.
Дипломант обычно имеет глуповато-задорный вид и время от времени
что-нибудь чешет у себя на теле. Он охотно дал бы отпилить себе руку,
лишь бы побыстрее все кончилось. Но руку никогда не отпиливают. В этом и
заключается садизм.
Сам процесс зачастую лишен всякого смысла. В течение получаса дипло-
мант и комиссия выслушивают друг от друга всякую дичь. У комиссии есть
преимущество: она может задавать вопросы. Дипломант этого права поче-
му-то лишен.
Так дело происходит в технических вузах. Мне хотелось узнать, какие
коррективы вносит в эту процедуру искусство.
Итак, зал большой. Скатерть есть. Агрессивный оппонент тоже. Тут он
оказался с бородой. Председатель был массивен и имел хорошо поставленный
голос. За столом также сидела узкая и длинная, как змея, женщина, кото-
рая изящно обвивала стул. В руке у нее дымилась сигарета. Женщина напом-
нила мне Сару Бернар, хотя Сары Бернар я никогда не видел.
Первым вошел мрачного вида длинноволосый юноша в джинсах. За ним
внесли доску, на которой была укреплена афиша спектакля. Афиша была
прикреплена вверх ногами.
Изогнувшись, я прочитал, что спектакль называется "В цеху его дом".
Не успел юноша открыть рот, как бородатый закричал фальцетом:
- А вам не кажется?!
Он не стал договаривать, а изобразил в воздухе крутящееся колесо. Па-
рень оглянулся на афишу, но ничего не понял. С большим трудом его уда-
лось убедить перевернуть афишу. Вместо того чтобы отколоть кнопки и пе-
ревесить афишу, он стал переворачивать всю доску. Когда он это проделал,
председательствующий прочитал громоподобным шепотом
- "В цеху его дом"... Это современно.
- Мой герой - молодой современник, - с вызовом подхватил юноша. - Он
всегда делает добро. Он верит в притягательную силу. У него есть любов
ь...
- Скажите, - вмешалась узкая женщина, устремляя к юноше зажженную си-
гарету,
- у него на протяжении всего развития конфликта есть любовь или же он
обретает ее по логике драматического развертывания?
- Развертывания! - уверенно заявил парень.
- Так! - удовлетворенно воскликнула женщина.
- Кто написал музыку? - спросил вдруг председатель.
- Пьесу написал местный драматург.
- А пьесу, простите, кто написал?
- Музыка Людвига вана...
Я почувствовал, что в этом месте мне нужно срочно проглотить табле-
точку одного лекарства. Оно обладает тем свойством, что мне сразу стано-
вится все до фени.
Я проглотил эту таблеточку и стал слушать дальше. Мне ужасно хотелось
узнать, про что же эта пьеса с таким диким для слуха наименованием? Кто
там действует? Какой цех хотя бы имеется в виду?
Вместо этого парень сказал так:
- Светлое побеждает в итоге. Таков замысел.
- Вы его воплотили? - быстро выкрикнул бородач.
- Угу.
- Кто видел спектакль? - спросил председатель.
Парень тревожно прошелся глазами по рядам. Увидев, что все потупи-
лись, он осмелел и признался:
- Вообще-то это опера. На мотив "Лунной сонаты".
- Вопросов больше нет? - спросил председатель.
У меня была уйма вопросов, больше ни у кого. Парня отпустили, а на
его месте возникло что-то бледное и анемичное, все в прыщах. За ним тор-
жественно внесли макет декораций, похожий на витрину гастронома в
сильном уменьшении.
Бледное начало говорить.
- Мой спектакль, посвященный борьбе, я ставил в содружестве с совхо-
зом "Красногвардейский". Тема героического...
- Борьба с интервентами? - прервал председатель.
- Борьба за урожай, - промямлило анемичное. - У меня играют овощи,
фрукты и продукты питания.
- Метерлинк! - уверенно заявила женщина-змея.
Председатель боязливо покосился на нее и предложил дипломанту перехо-
дить прямо ко второму акту. Дипломант стал мусолить второй акт, после
чего выяснилось, что там есть еще и третий. Дипломант уверенно излагал
победный марш овощей по прилавкам и дружную самошинковку капусты в ис-
полнении плясового трио.
- Вы Чехова читали? - участливо спросил бородатый.
- В школе, - застенчиво призналось бледное.
После этого оно испарилось, а в зал, как кавалерийская дивизия, всту-
пила молодая женщина в короткой замшевой юбке. Высоко неся бюст, она
надвинулась на комиссию и выложила на стол какие-то бумажки.
- Мои программки, - сказала она контральто.
Затем она отошла к своей афише, и только тут все разглядели, что на
афише значится: Н. В. Гоголь. "РЕВИЗОРША" . Женщина тряхнула грудью и
выпалила на одном дыхании:
- Борьбе с темными пережитками прошлого, каким является угнетение
женщин в недавнем прошлом и на классическом материале, посвящен спек-
такль по мотивам пьесы Гоголя...
При этом она делала ногами как застоявшаяся лошадка. На коленках по-
чему-то были красные пятна.
