- Ну бред не бред, а зерно истины там присутствует, - обиделся за
Брумма Фомич. Он хотел сказать, что доковырялся до этого зерна.
- А дьявол? - спросил я.
- Не дьявол, а черт, - поправил Фомич. - Горшком назови, только в
печку не ставь. Знаешь? Электрон, черт - разницы нету. Главное, чтоб ра-
ботало!
- Ну, это мы проверим, - сказал я.
- Утро вечера мудренее, - сказал Фомич.
Мы стали готовиться ко сну. Пришла откуда-то жена Фомича. Очень жиз-
нерадостная женщина. Фомича она называла Васютой, а к физике относилась
с любовью, как к домашней кошке. Меня покормили от души. Перед сном Фо-
мич понаблюдал немного в телескоп, делая какие-то записи. По-моему, он
опоздал родиться. Ему очень подошел бы Ренессанс. Прошу не путать с Ро-
синантом. Хотя Росинант этому рыцарю науки тоже сгодился бы. Мне очень
хотелось спросить, не пишет ли Фомич стихи. Или не ваяет ли? Но я не
спросил.
Ночью мне приснился Ганс Фридрих Брумм. Он пришел к нам на кафедру в
ватнике, надетом поверх черной мантии. В руках он держал телеграмму-мол-
нию. Я показывал ему подкову, и Брумм страшно хохотал. "Интевесно! Инте-
весно ведь!" - кричал он.
Потом Брумм перешел на латынь и долго что-то говорил. Из этого я по-
нял только крылатую фразу: "Квод лицет йови, нон лицет бови". Это озна-
чает: "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку". Я когда-то увлекал-
ся крылатыми фразами. Вот только неизвестно, кого Брумм подразумевал под
быком.
Экспериментируем вместе
Когда я проснулся, Фомича не было. Он пришел через полчаса с ведром,
в которое был вмонтирован кинескоп. 43 сантиметра по диагонали. Видимо,
Фомич только что проводил утреннее облучение коров.
Судя по-всему, проснулся он очень рано. Это я определил по пирометру.
Пирометр был разобран на части до последнего винтика. Его детали акку-
ратно лежали на чистой тряпочке. У Фомича был детский метод познания ок-
ружающего мира. Я тоже в детстве разбирал игрушки, чтобы посмотреть, что
внутри.
- Пирометр нам понадобится? - спросил Фомич, указывая на детали.
"Ишь ты, знает название", - подумал я.
- Да, - сказал я. - Понадобится.
- Сейчас соберу, - сказал Фомич.
И он действительно за какие-нибудь четверть часа собрал пирометр. Не
осталось ни одной детали. На ходу он что-то там модернизировал, в ре-
зультате, по его словам, пирометр можно было теперь использовать как
микроскоп.
- Еще есть чего? - спросил он с надеждой.
- Нет, - сказал я. - В следующий раз привезу больше.
- Эх, мне бы камеру Вильсона! - мечтательно сказал Фомич. - Я бы тог-
да...
Как выяснилось из разговора, Фомич склочником не был. Его письма в
научные центры объяснялись просто. Земляки не очень-то уважали Фомича за
его труды. Не считая, разумеется, аппаратов. Можно сказать, они не вери-
ли в его результаты. Тогда он решил получить авторское свидетельство,
чтобы таким образом укрепить свой престиж и заодно, чтобы не мешали ему
работать.
- Ремонтивуй, говорят, твактова! - жаловался Фомич. Я с трудом сооб-
разил, что он говорит о ремонте тракторов. - Да мне эти твактова неинте-
ресно чинить. У меня плазма на очереди.
Мы позавтракали и приступили к опытам. Интересно, что не пили ничего,
кроме чая. Ни вчера, ни сегодня. Потом оказалось, что Фомич вообще
непьющий. У меня даже мелькнула мысль - ввести обязательные занятия фи-
зикой в качестве меры против пьянства.
Нагревали подкову. Свечкой. Керосиновой лампой. Пальцем. Токи текли
неправдоподобно большие. Приемник работал. Моя электробритва брила.
Бриться от подковы! Да если это на кафедре рассказать, убьют!
Гипноз был исключен. Колдовство тоже. Оставалось снять шапку перед
фактами.
- А ты говоришь - бред! - радостно восклицал Фомич.
- Природа едина, - твердил я. - Не может быть в Петушках один физи-
ческий закон, а в городе другой.
- Как сказать! Как сказать! - приплясывал вокруг подковы Фомич. - Вот
в этом ты, видать, и ошибаешься.
Я еще раз проверил схему, снял показания, замерил температуру и ушел
думать в поля. Полей, слава Богу, хватало. Можно было обдумать всю физи-
ку от первого закона Ньютона до последних открытий Фомича.
Это что же получается? Я закончил школу, институт, готовлюсь в аспи-
рантуру. Отвоевал себе маленький клочок физики, где я знаю, кажется,
больше всех. Совсем маленький. Меньше не бывает. А тут человек исследует
глобально на одном энтузиазме. Причем о диссертации не помышляет. Инте-
ресно ему, вот и все. Так кто же из нас, спрашивается, занимается физи-
кой?
Получалось, что физикой занимается Василий Фомич. А я исследую ка-
кие-то крупицы истины, от которых никому ни жарко, ни холодно. Оптичес-
кие свойства анизотропных соединений висмута. Ну, защищу, положим, дис-
сертацию. А у Фомича мотоцикл от подковы ездит. Приемник говорит. Бритва
бреет. Вот-вот плазму в печке получит.
А если он шарлатан? Я вспомнил глаза Фомича, когда он колдовал со
свечечкой. Нет, он не шарлатан. Такой веры в глазах у шарлатанов не бы-
вает.
Ничего я не придумал, и мне стало холодно в полях. Наступил вечер.
Упали заморозки. Кажется, так говорится на сельскохозяйственном языке.
Трава пожухла. Я как вспомнил эти слова, так и захотелось мне переехать
жить в деревню. А что? Буду у Фомича ассистентом. Достанем камеру
Вильсона, ударим по элементарным частицам. Корову куплю. Мотоцикл. И хо-
рошо на душе стало, и все равно тоскливо, потому что никуда я не поеду.
Буду всю жизнь что-то измерять и писать статьи в журнал "Физика твердого
тела". А эти статьи будут понятны, кроме меня и шефа, еще семнадцати че-
ловекам. Это на всем земном шаре.
Расстроился я и вернулся к Фомичу. Он меня напоил парным молоком, а
на ночь мы поговорили про космические лучи и относительность прост-
ранства-времени. Давно я на такие темы не говорил со свежим человеком. А
Фомич был абсолютно свеж. Пару раз он меня ставил в тупик. Оказывается,
в пространстве-времени много нерешенных вопросов.
- Васюта, спи! - попросила с печки жена Фомича.
- Погоди! Душу мне разбередил этот Эйнштейн. Это как же я поперед не-
го не подумал?
- Он просто раньше жил, - успокоил я Фомича.
- Разве что, - согласился Фомич. - Все равно обидно!
Он долго еще ворочался, а потом заснул. Я смотрел в окошко и видел
распаханное поле, залитое зеленоватым светом луны. От каждого бугорка
падала тень. По полю, опустив морду, пробежала собака. Или волк. Мне за-
хотелось к маме. Или к жене.
Просторы очень действовали на нервную систему.
Едем обратно
- Собирайтесь, Василий Фомич! - сказал я утром. - Упаковывайте прибо-
ры. Поедем в Ленинград.
- Чего я там не видал? - насторожился Фомич.
- Вас там не видали, - сказал я.
- И не увидят. Вот еще!
- Мы вам осциллограф подарим, - пообещал я.
- Осциллограф? - Фомич мечтательно зажмурился. У него даже волосики
на голове зашевелились. - Нет, не поеду. Кто коров будет облучать? Пред-
седатель не отпустит.
Я пошел к председателю в соседнюю деревню. Правление было там. Пред-
седатель ничуть не удивился моему визиту. Как видно, по поводу Фомича
его посещали часто. Странно, что он еще сохранил к нему теплые чувства.
- Золотая голова! - сказал председатель. - Это раз. Не пьет. Это дв
а... Но ерундит иногда, это верно. Измышляет без пользы. Вот облучатель
сделал -молодец! А плазма эта - ну кому она нужна?
По словам председателя, золотую голову Фомича они даже в аренду сда-
вали. Соседним колхозам. Фомич тем рацпредложение, а они колхозу денеж-
ки. В общем, как у нас на кафедре договорные работы с предприятиями.
- Ладно, уговорил! - сказал председатель, когда я намекнул ему на Но-
белевскую премию. - Будет премия, построим коровник.
- На эту премию и слоновник можно построить, - сказал я.
- Зачем нам слоны? - не понял председатель.
- Вместо петухов. Научите их кукарекать.
Председатель посмотрел на меня с интересом. Я понял, что свалял дура-
ка со своим юмором. Так у меня часто бывает. Поэтому я решил испра-
виться.
- Вообще, слонов в Индии используют как рабочую силу.
- Да у нас весь урожай на корма пойдет! - сказал председатель, пос-
мотрев на дело практически. - А сколько стоит слон?
- Их трудно достать. Они все импортные, - успокоил я председателя. Он
сразу потерял интерес к слонам и выписал Фомичу какие-то документы на
отъезд. Напоследок попросил, чтобы Фомич научил подпаска Кольку облучать
коров. Я обещал.
День у нас ушел на сборы. Набрали в кузнице мешочек подков. Довольно
тяжелый. Взяли приборы Фомича, чтобы соблюсти чистоту эксперимента. И
тронулись.
Жена Фомича дала сушеных грибов и сказала:
- Держись там, Васюта.
И далее у них произошел такой же разговор, как у меня с женой. Только
они говорили о научной позиции.
Когда приехали в райцентр, Фомич весь съежился. Он шел не поднимая
головы. Мы прошли мимо Дворца культуры. На стенде "Они позорят наш ра-
йон" фотографии Фомича уже не было. Как, впрочем, и на Доске почета. Фо-
тографии взаимно уничтожались, как частица с античастицей. У нас это на-
зывается -аннигилировали. Фомич первый раз улыбнулся. Неизвестно, исчез-
новению с какой доски он больше обрадовался.
Мы приехали утром, и я сразу поволок Фомича в институт. Он все время
озирался и прижимал к животу мешочек с подковами. Два раза я вынимал его
из-под колес движущегося транспорта. Один раз он меня. Но это случайно.
Мы шли по коридору кафедры, обрастая сзади хвостом из любопытных. У
входа в лабораторию все уже напоминали комету. Ядром были мы с Фомичом.
Я впихнул Фомича в лабораторию, вошел сам и объявил, как на приеме:
- Знакомьтесь, Василий Фомич Смирный.
Шеф в это время давал консультацию студентке. Он сидел к нам спиной.
И по лицу студентки я понял, что происходит с шефом. У студентки расши-
рились зрачки, и она пролепетала:
- Виктор Игнатьевич, я потом зайду...
Шеф медленно повернулся. Все-таки у него сильная воля. Саша Рыбаков
снял очки и протер их. Произошла немая сцена, как в "Ревизоре". А Фомич
сказал:
- Вы меня помните? Я вам писал про Брумма...
- Помним, - сказал шеф. - Очень хорошо помним.
Носимся с Фомичом (1)
Публика расположилась как на стадионе, и у шефа с Фомичом началось
состязание. Сначала работал шеф. Рыбаков ему ассистировал. Я был тре-
тейским судьей. Не знаю, что это такое. Так принято говорить.
Шеф взял подкову через носовой платок и укрепил ее. Подпаяли провода
и так далее. Нагрели. Результата, конечно, никакого.
- Ну-с, - сказал шеф.
- Это по-вашему, - сказал Фомич. - Дайте свечку.
Фомич заступил за пульт управления и мгновенно добился тока. Получи-
лась боевая ничья. Со счетом 1:1.
Откуда ни возьмись появился Лисоцкий. Он подошел к Фомичу и нежно об-
нял его за плечи. Фомич испуганно отшатнулся.
- Ай-яй-яй, - сказал Лисоцкий. - Вам не стыдно, товарищи? Так встре-
чать гостя не годится. Где наше ленинградское гостеприимство?
- Я пить не буду, - тихо сказал Фомич.
- Петр Николаевич, товарищ устроен в гостиницу? - спросил меня Лисоц-
кий.
- Он же не из Парижа, а из Петушков, - сказал я. - Попробуй его уст-
рой.
- Я это беру на себя, - сказал Лисоцкий.
- Да я уж на вокзале, - предложил Фомич.
А подкова все продолжала давать ток. Кто-то из лаборантов незаметно
присоединил к ней лампочку. Та, конечно, загорелась. Шеф сел на стул и
вытер лоб тем же платком, которым брал подкову. Саша Рыбаков замерил
напряжение и объявил:
- Двести двадцать вольт... А есть подкова на сто двадцать семь?
- Почему нет? Есть, - сказал Фомич.
- Не надо, - еле слышно сказал шеф.
- Василий Фомич, - сказал Лисоцкий. - Сейчас мы вас устроим, вы от-
дохнете, а завтра продолжим исследования.
- Да чего тут исследовать? - удивился Фомич.
- Могут быть побочные эффекты, - уклончиво ответил Лисоцкий. - Кроме
