Когда я был юным, то видел ее, валяясь полумертвым на кровавом поле
Вольфравен. Она кружилась среди трупов, тело ее было подобно слоновой
кости, а волосы сияли золотом в лунном свете. Я лежал и выл, как
подыхающий пес, потому что у меня не было сил поползти за ней. Она
заманивает бойцов с поля сражения в ледяную пустыню, чтобы ее братья могли
принести их неостывшие сердца в жертву Имиру. Точно говорю вам, Конан
видел Атали, дочь Ледяного Гиганта!
- Ха! - воскликнул Хорса. - Старина Горм в молодые годы повредился
умом, когда ему проломили башку в сражении. Конан просто бредил после
жестокой сечи. Гляньте-ка, во что превратился его шлем! Любого из этих
хватит, чтобы выбить из головы всякий ум. Он бежал по снегу за призраком.
Ты ведь южанин, откуда тебе знать об Атали?
- Может, ты и прав, - сказал Конан. - Но струхнул изрядно.
Он умолк и уставился на свою левую ладонь. Он поднял ее вверх, и в
наступившей тишине воины увидели обрывок материи, сотканной из таких
тонких нитей, каких не прядут на земных веретенах.
"РАЗ В СТОЛЕТЬЕ РОЖДАЕТСЯ ВЕДЬМА"
Потом Конан пиратствовал в южных морях, оттуда попал в землю Шем.
Там, среди небольших пограничных городов-государств, его воинское умение
высоко ценилось, и был он близок к королевской короне как спаситель
принцессы Ясмелы из Корая. Но киммериец предпочел свободу и ринулся на
поиски приключений в гиборийские державы. Вместе с другими безработными
наемниками он основал Вольницу, которая тревожила границы королевства
Котт, Заморы и Турана, потом подался на запад в степи и присоединился к
мунганам, конным грабителям, жившим на казачий манер. И, наконец, спасаясь
от разгневанных туранцев, он возглавил дворцовую гвардию королевы Тарамис
в Кауране.
1
Тарамис, королева Каурана, пробудилась от тревожного сна. Окружающая
ее могильная, звенящая в ушах тишина не походила на обычный покой ночного
дворца - скорее на покой мрачных подземелий.
Она удивилась тому, что свечи в золотых подсвечниках гасли. Сквозь
стекла в серебряных переплетах пробивался звездный свет, но он был слишком
слаб, чтобы развеять мрак спальни.
В темноте Тарамис заметила светящуюся точку, и она приковала к себе
все внимание королевы. Свет, исходивший из нее, становился все ярче и ярче
и осветил обитые шелком стены. Тарамис приподнялась и увидела, что перед
ней вырисовываются очертания человеческой головы. Пораженная королева
хотела крикнуть людей, но ни одного звука не вырвалось из ее пересохшей
гортани. Черты призрака становились все отчетливей: гордо запрокинутая
голова, увенчанная копной черных волос. Королева замерла: перед ней было
ее собственное лицо! Словно бы она гляделась в зеркало - правда, кривое.
Таким жестоким и хищным было выражение этого лица.
- О Иштар! - прошептала Тарамис. - Я околдована!
К ее ужасу отражение ответило голосом, подобным сладкому яду:
Околдована? Нет, милая сестричка, это не колдовство!
- Сестричка? - сказала королева. - У меня нет сестры!
- И никогда не было? - поинтересовался голос. - Неужели у тебя
никогда не было сестры-близняшки с таким же тонким телом, равно
чувствительным и к пыткам, и к поцелуям?
- Да, когда-то у меня была сестра, - ответила Тарамис, все еще считая
это кошмарным сном. - Но она умерла...
Прекрасное лицо во тьме исказилось гримасой столь ужасной, что
королева отпрянула - ей показалось, что черные локоны со змеиным шипением
поднимаются над мраморным челом призрака.
- Ты лжешь! - выдохнули алые искривленные губы. - Она не умерла! Ты
дура! Но довольно маскарада - гляди на здоровье.
Свечи в золотых подсвечниках внезапно зажглись - словно светящаяся
змейка проскользнула по стенам. Тарамис задрожала и съежилась в изголовье
покрытого шелком ложа, глаза ее расширились и с ужасом глядели на фигуру,
возникшую из мрака. Казалось, что стоит перед ней вторая Тарамис, сходная
с королевой в каждой жилке тела, но как бы охваченная злым демоном. Ярость
и мстительность горели в глазах дикой кошки, жестокость таилась в изгибе
сочных пунцовых губ, каждое движение тела словно бы бросало вызов. И
волосы были уложены так же, как у королевы, и на ногах такие же золоченные
сандалии...
- Кто ты? - пересохшими губами прошептала Тарамис. - Объясни, как ты
сюда попала, или я прикажу слугам позвать стражу!
- Кричи-кричи, пусть хоть стены рухнут, - отвечала незваная гостья. -
Слуги твои не проснутся до утра, даже если весь дворец сгорит. И гвардейцы
не услышат твоего визга - я отослала их из этого крыла дворца.
- Что ты сказала? - воскликнула оскорбленная Тарамис. - Кто кроме
меня осмеливается приказывать моим гвардейцам?
- Я, милая сестричка! Как раз перед тем, как войти сюда. Они
подумали, что это их любимая повелительница. Ха! Я удачно сыграла эту
роль! С каким царственным величием, с какой неотразимой женственностью
держалась я с этими бронированными болванами...
Тарамис почувствовала, что какие-то грозные и загадочные события
сжимают кольцо вокруг нее.
- Кто ты? - крикнула она в отчаянии. - Зачем ты пришла? Что это за
бред?
- Кто я? - в ласковом голосе сквозило шипение кобры. Незнакомка
наклонилась к ложу, крепко схватила королеву за плечи и заглянула ей в
глаза. Взгляд этот парализовал Тарамис.
- Дура! - взвизгнула гостья. - И ты еще спрашиваешь? И ты еще
гадаешь? Я же Саломея!
- Саломея! - воскликнула Тарамис и волосы зашевелились у нее на
голове, когда это имя обрело смысл. - Я думала, что ты умерла сразу же
после рождения...
- Многие так думали, - сказала та, что назвалась Саломеей. - Меня
унесли умирать в пустыню - будьте вы все прокляты! Беспомощного плачущего
ребенка, еле живого! А знаешь, почему меня обрекли на смерть?
- Я слышала... Мне рассказывали...
Саломея захохотала и разорвала тунику на груди. Как раз между двумя
тугими полушариями виднелось странное родимое пятно в виде красного, как
кровь, полумесяца.
- Ведьмин знак! - Тарамис отпрянула.
- Он самый! - Полный ненависти хохот был острым, как лезвие кинжала.
- Проклятие царствующего дома Каурана! До сих пор на торговых площадях
наивные глупцы рассказывают эти байки о том, как первая в нашем роду
королева сошлась с повелителем тьмы и понесла от него дочь, имя которой
помнят и по сей день. И с тех пор каждые сто лет появляется в аскаурийской
династии девочка с алым полумесяцем. " Раз в столетие да рождается ведьма"
- так звучит древнее проклятие. И оно сбывается! Некоторых из нас убивали
при рождении - так хотели поступить и со мной. Другие оставались жить
ведьмами - гордые дочери Каурана, меченные адским полумесяцем на мраморном
теле, и каждая из них звалась Саломеей! Всегда была и всегда будет
появляться ведьма Саломея. Даже если сойдут с полюсов вечные льды, чтобы
обратить мир в прах, даже если заново возродятся царства земные - все
равно будут ходить по свету царственной походкой Саломея, и будут чары ее
порабощать мужчин, и будут по ее капризу отрубать головы мудрейшим!
- Но ты... Ты...
- Что я? - глаза ведьмы загорелись зеленым огнем. - Меня вывезли
далеко за город и бросили в горячий песок, на солнцепек, и уехали, оставив
плачущее дитя на растерзание стервятникам и шакалам. Но жизнь не покинула
меня, ибо источник ее таится в таких безднах, которых и представить не
может ум человеческий.
Шли часы, солнце палило нещадно - а я жила. И я помню, хоть и смутно,
эти муки.
Потом появились верблюды и желтолицые люди, говорившие на странном
наречии. Они сбились с караванной тропы. Их вожак увидел меня и знак на
моей груди.
И он взял меня на руки и спас мне жизнь.
Это был чародей из далекого Кхитая, возвращавшийся из странствий по
Стигии. Он взял меня с собой в город Пойкан, где пурпурные купола висят
над зарослями бамбука. Там я выросла, постигая его науки. Годы не ослабили
могущества моего наставника, и научил он меня многому...
Она прервалась, загадочно улыбнулась и продолжала:
- В конце концов он прогнал меня и сказал, что я заурядная колдунья,
не способная управлять могучими силами. Он добавил, что собрался сделать
меня владычицей мира, но я всего-навсего "проклятая вертихвостка". Ну и
что? Мне вовсе не улыбалось сидеть одной в Золотой Башне, часами
всматриваться в магический кристалл, бесконечно повторять заклинания,
начертанные кровью девственницы на змеиной коже, а от замшелых книг меня
просто тошнило. Учитель сказал, что я земная нежить и не сумею постичь
космическую магию. Что ж - все, что я желаю, можно найти и на земле -
власть, блеск, роскошь, красивых любовников и послушных рабынь. Заодно он
рассказал мне и о моем детстве, и о проклятии. Вот я и вернулась, чтобы
взять то, на что имею равное с тобой право.
- Что это значит? - оскорбленная Тарамис вскочила. - Неужели ты
полагаешь, что, заморочив головы слугам и стражникам, получила права на
корону Каурана? Помни, что королева здесь я! Конечно, ты будешь иметь все,
что положено принцессе крови, но...
Саломея злобно засмеялась.
- Как ты щедра, милая сестричка! Но прежде чем облагодетельствовать
меня, будь любезна, объясни, что это за войско стоит лагерем за городской
стеной?
- Это шемиты-наемники. Ими командует Констанций, вельможа из
королевства Котт.
- А что их привело в наши пределы?
Тарамис почувствовала в тоне сестры издевку, Но отвечала с
королевским достоинством:
- Констанций обратился к нам с просьбой пропустить его солдат через
нашу землю в Туран. Он поручился за войско своей головой, и, покуда
солдаты находятся в границах королевства, будет оставаться моим
заложником.
- Неужели нынче утром этот витязь не просил твоей руки?
Тарамис гневно глянула на сестру:
- Откуда ты знаешь?
Ведьма пожала плечами и спросила:
- Можно ли поверить, что ты отказала такому красавцу?
- Разумеется! - ответила Тарамис. - Неужели ты, принцесса крови,
могла подумать, что королева Каурана даст иной ответ? Чтобы я вышла за
бродягу с руками по локоть в крови, которого с позором изгнали с родной
земли, за главаря банды наемных убийц и грабителей? Мне не следовало
вообще впускать этих чернобородых мясников в пределы Каурана. Но ведь он
заточен в Южной башне, и мои гвардейцы зорко его стерегут. Завтра я
прикажу, чтобы его орда покинула королевство, а он будет в заложниках до
тех пор, пока не уйдет последний солдат. Наши воины сейчас не патрулируют
по городу, но я предупредила Констанция, что он головой поплатится за
любой вред, причиненный землепашцам и пастухам!
- И Констанций вправду томится в Южной башне? - допытывалась Саломея.
- Я же сказала! Почему ты спрашиваешь?
Саломея хлопнула в ладоши и воскликнула голосом, полным жестокого
торжества:
- Королева приглашает тебя на прием, Сокол!
Открылись раззолоченные двери, и в покой шагнул рослый воин. При виде
его Тарамис воскликнула с гневом и удивлением:
- Констанций, как посмел ты войти сюда?
- Да, это я и есть, Ваше величество! - пришелец опустил голову в
глумливом поклоне. Черты его лица и вправду напоминали хищную птицу. И
красота его была хищной. Лицо его было опалено солнцем, черные, как
воронье крыло, волосы зачесаны назад. Он был одет в черный камзол и
высокие сапоги - обычный походный наряд, местами даже носивший следы
ржавчины от панциря.
Подкрутив усы, наемник оглядел вжавшуюся в угол кровати королеву с
