присяге. А когда узнает правду, да королева сама его попросит - может, и
отступит. Но вероятнее всего, Констанций разгромит Конана. Тогда придется
бежать из города и спасть королеву. Вы все поняли?
Собравшиеся разом кивнули.
- Доверим же мечи наши и души богине Иштар и пойдем к тюрьме -
наемники выходят из города через Южные ворота!
Так оно и было. Солнце играло на остроконечных шлемах, непрерывным
потоком льющихся через широкие ворота, на белых чепраках тяжелых боевых
коней.
Битва должна была начаться с атаки тяжелой конницы, как принято на
Востоке. Всадники выплывали из городских ворот стальной рекой - грозные
мужи в вороненых и серебристых кольчугах в кирасах, в сплошных панцирях,
бородатые, с хищными носами. Свирепые глаза их выражали решимость и
ярость.
Люди высыпали на улицы, выглядывали из окон, молча провожали взорами
чужеземных воинов, вышедших защитить чужой город. А горожанам было все
равно.
На башне, возвышающейся над широкой улицей, что вела к Южным воротам,
Саломея иронически разглядывала Констанция, который препоясался мечом и
натянул рукавицы из стальных чешуек. Из окна доносился шум движущегося
войска - поскрипывание сбруи и тяжелый конский топот по мостовой.
- Прежде чем стемнеет, - сказал Констанций и подкрутил усы, - у тебя
будет множество пленников, чтобы насытить твоего дьявола в храме. Ему,
поди, надоели мягкие тела горожан? Может, ему номады понравятся - они
жилистые!
- Смотри сам не нарвись на тварь еще более дикую, чем мой Тауг, -
ответила Саломея, - Помни, кто ведет врагов.
- Память у меня хорошая, потому и выхожу ему навстречу. Этот паршивый
пес воевал на Западе и знает толк в штурме городов. Мои разведчики
подобрались к их лагерю, а это нелегко, ведь у номадов орлиное зрение. Все
же они разглядели, что верблюды волокли и катапульты, и тараны, и осадные
башни. Клянусь Иштар! Чтобы все это соорудить, десять тысяч человек должны
были трудиться не меньше месяца. А где он взял материалы - ума не приложу.
Неужели договорился с туранцами? Впрочем, ему все это не понадобится. Я
уже дрался с этими песчаными волками. Сперва перестрелка - тут моих воинов
убережет броня, - потом атака. Мои полки прорвут слабый строй номадов,
развернутся, ударят сзади и разгонят это воинство на все четыре стороны.
Вечером я войду в Южные ворота и сотни пленников поплетутся за хвостом
моего коня. Ночью мы устроим на дворцовой площади праздник - мои ребята
любят сжигать пленных живьем и сдирать с них кожу. Что же касается,
Конана, то неплохо бы взять его живым и посадить на кол перед дворцом.
- Развлекайтесь сколько влезет, - равнодушно откликнулась Саломея. -
Я давно мечтала о платье из человеческой кожи. Но уж сотню пленных отдай
мне - и на жертвенник, и для Тауга.
- Все будет по твоему слову, - ответил Констанций и бронированной
ладонью зачесал волосы назад. - Итак, иду сразиться и победить во имя
незапятнанной чести Тарамис! - он взял украшенный перьями шлем на изгиб
левой руки, правой же отдал шутовской салют. Через минуту с улицы донесся
его властный голос, отдававший команды.
Саломея лениво приподнялась, потянулась и позвала:
- Занг!
Бесшумный жрец с лицом из желтого пергамента скользнул в комнату.
Саломея указала на возвышение из слоновой кости, на котором лежали
два хрустальных шара и велела жрецу взять тот, что поменьше.
- Поезжай за Констанцием. Будешь сообщать о ходе сражения. Ступай!
Человечек с пергаментным лицом низко поклонился, спрятал шар в
складки черного плаща и поспешно вышел. В городе стало тихо. Через минуту
послышался топот коня, затем - грохот закрываемых ворот.
По широкой мраморной лестнице Саломея поднялась на крышу, защищенную
от солнца балдахином. Отсюда открывался вид на опустевшие улицы и
безлюдную дворцовую площадь - народ Каурана предпочитал держаться подальше
от опоганенного храма. Город словно вымер.
Только на южной стене и на крышах прилегающих к ней домов толпились
горожане. Они не издавали обычных в таких случаях приветственных криков,
ибо не знали - победы желать Констанцию или поражения. Победа - значит
снова вернется иго ненавистных шемитов, поражение - значит, в городе будет
грабеж и резня. Никаких вестей Конан не подавал, а то, что он варвар -
помнили все.
Полки наемников выходили на равнину. Далеко - далеко, на этом берегу
реки можно было разглядеть волну конницы. Противоположный берег был усеян
темными точками - осадные машины оставались на месте. Должно быть, Конан
опасался удара в момент переправы.
Отряды Констанция тронулись - сперва шагом, потом рысью. Низкий рев
донесся до стоящих на стене.
Две встречные волны столкнулись и перемешались в сплошную клубящуюся
массу. Нельзя было понять, кто ударил первым.
Тучи пыли, поднятой копытами, покрыли поле сражения, как туман.
Изредка из этого тумана выныривали всадники и снова скрывались, временами
сверкало оружие.
Саломея недовольно передернула плечами и спустилась вниз. Во дворце
было тихо - все слуги и рабы вместе с горожанами таращились на сражение.
Ведьма вошла в зал, где прощалась с Констанцием, и подошла к возвышению.
Она увидела, что хрустальный шар помутнел и покрылся алыми пятнами.
Саломея склонилась над ним и прошептала заклинание.
- Занг! - позвала она. - Занг!
Внутри шара поплыли туманные пятна, распадаясь в мелкую пыль.
Мелькали неясные темные силуэты. Иногда, как молния в ночи, сверкала
полированная сталь.
Затем появилось лицо Занга - такое четкое, словно он сам стоял перед
Саломеей и глядел на нее выпученными глазами. По голому черепу текла
кровь, желтая кожа была в пыли. Губы его дрогнули. Случись в зале
посторонний, он бы ничего не услышал. Но для Саломеи голос жреца звучал
отчетливо, словно и не было между ними нескольких миль. Только демоны тьмы
ведали, что за магические нити связывали оба шара.
- Саломея! - сказал раненый.
- Я слышу! - крикнула ведьма. - Говори!
- Мы погибли! Кауран потерян. Клянусь Сетом! Подо мной убили коня, я
не могу убежать! Вокруг падают люди... Эти, в серебристых кольчугах,
гибнут как мухи...
- Перестань скулить и говори, что случилось! - фыркнула Саломея.
- Мы пошли навстречу этим псам пустыни, - начал жрец. - И они
двинулись к нам. Полетели тучи стрел и номады дрогнули. Констанций
скомандовал атаку и мы двинулись сомкнутыми рядами. И тогда их орда
расступилась вправо и влево и нам предстали несколько тысяч гиборийских
всадников - их никто не ждал! Кауранские витязи, охваченные гневом!
Огромные детины на могучих конях и в полном вооружении! Плотным железным
клином они прошли сквозь нас. Мы и заметить не успели, как строй был
разрезан пополам. И тогда с двух сторон ударили кочевники. Наши ряды
смешались, нас сломали и перебили! Это хитрый дьявол Конан! Осадные машины
были для виду - одни каркасы из пальмовых стволов да раскрашенные тряпки.
Наши разведчики ошиблись. Коварством выманили нашу армию за городские
стены на погибель! Шемиты Сокола бегут! Конан зарубил Кумбанигаша.
Констанция я не вижу. Кауранцы терзают нас, словно львы-людоеды, кочевники
расстреливают из луков... Я... ах-х...
В хрустале блеснула сталь, брызнула кровь - изображение исчезло,
словно лопнул пузырь на воде. Саломея застыла, вглядываясь с опустевший
кристалл. Потом хлопнула в ладоши, и в комнате появился жрец, точь-в-точь
похожий на покойного Занга.
- Констанций разбит, - торопливо сказала она. - Мы погибли. Скоро
Конан начнет ломиться в городские ворота. Не сомневаюсь, что со мной будет
тогда. Но сперва я уверюсь, что моя проклятая сестричка никогда уже не
взойдет на трон. Будь что будет, но мы угостим Тауга на славу! Ступай за
мной!
Они уже спускались во двор, когда со стен донесся нарастающий рев -
толпа, стоявшая там, поняла, что победил Конан. Из облаков пыли вырывались
всадники и устремлялись к городу.
Дворец был соединен с тюрьмой длинной галереей под островерхой
крышей. Потом Саломея и жрец вошли в широкий коридор, откуда круто вниз
уходили ступени. Вдруг Саломея встала как вкопанная и проклятье застыло на
ее губах. В полумраке возле стены лежал стражник-шемит, уставив короткую
бороду в потолок. Голова его была почти отделена от тела.
Внизу раздавались приглушенные голоса и шаги нескольких человек, на
стене появились отблески пламени.
Саломея отступила во тьму и притаилась за массивной колонной, туда же
укрылся и жрец. Рука ведьмы потянулась к висящей на поясе позолоченной
сумочке.
6
Яркое и дымное пламя факела пробудило королеву Каурана от сна. Она
поднялась, опираясь на руки и открыла глаза. Наверное, Саломея что-то
задумала! Но раздался взволнованный голос:
- Тарамис! О, моя королева!
Она сперва подумала, что продолжает спать, но глаза ее увидели за
пламенем блеск оружия и человеческие фигуры. Пятеро людей склонились над
ней - грозные чернобородые загорелые лица.
Королева завернулась в лохмотья и, сжавшись в комок, ожидала своей
участи.
Один из пришельцев пал на колени и простер к ней руки.
- О Тарамис! Иштар помогла разыскать тебя! Помнишь ли ты меня? Я
Валерий. Когда-то, после битвы при Корвеке ты удостоила меня поцелуем...
- Валерий... - простонала королева. - Я, должно быть, сплю... Это
новая ворожба Саломеи...
- Нет! - голос его дрожал. - Твои верные слуги пришли спасти тебя. Но
нужно торопиться. На равнине Констанций сражается с Конаном, который
привел из-за реки зуагиров, но сотни три шемитов все еще в городе.
Стражник убит, вот его ключи. Других часовых не видно. Уходим быстро!
Королева облегченно вздохнула и потеряла сознание. Не раздумывая,
Валерий подхватил ее на руки и пошел вслед за тем, кто нес факел. Они
стали подниматься по сырым ступеням лестницы - казалось, им не будет конца
- и очутились в коридоре. Вдруг возле портала факел погас, а тот, кто его
нес, издал короткий предсмертный стон. Голубая вспышка выхватила на миг из
темноты разъяренные лица Саломеи и ее спутника.
Вспышка была такой яркой, что кауранцы ослепли. Валерий с королевой
на руках продолжал бежать, слыша за спиной звуки убийственных ударов,
стоны и хищное сопение. Но тут сильный толчок поверг воина на пол, а
королеву вырвали у него из рук. Он кое-как поднялся и затряс головой,
чтобы прогнать ослепление. Он был один в коридоре, его спутники лежали в
крови, покрытые глубокими ранами. Ослепленные адским пламенем, они, должно
быть, и не защищались. Все были мертвы.
Королева исчезла.
Грубо выругавшись, Валерий вытащил меч, снял погнутый шлем и что было
сил хватил им об пол. Из раны на голове по лицу потекла теплая струйка. Он
несколько раз оборотился, прикидывая, в какую сторону унесли Тарамис, и
услышал, что кто-то зовет его:
- Валерий! Валерий!
Спотыкаясь, он побежал на голос и через минуту в его руках оказалось
знакомое стройное тело.
- Игва! Да ты с ума сошла!
- Я должна, должна была пойти сюда, - со слезами в голосе сказала
девушка. - Я следила за вами и спряталась во дворе за аркой. Только что я
видела ее и слугу, который тащил женщину. Я узнала Тарамис и поняла, что
вам не повезло... Ты ранен!
- Царапина, - он оттолкнул ее руку. - Вперед, Игва! Показывай, куда
они побежали!
- Через двор в сторону храма.
Молодой воин побледнел.
- Во имя Иштар! Вот ведьма! Она решила принести Тарамис в жертву
своему демону! Скорее беги к людям на южной стене и скажи, что нашлась
