настоящая королева и ведьма тащит ее в храм. Беги!
Девушка, заливаясь слезами, пересекла площадь и скрылась в улице, что
вела к стене. Валерий устремился к зданию, угрюмо возвышавшемуся напротив
дворца. Ноги его едва касались каменных плит. Саломея и жрец в спешке не
закрыли за собой тяжелую дверь. Воин вбежал в храм и увидел тех, кого
преследовал. Королева очнулась и, чуя неминуемую гибель, сопротивлялась
изо всех сил. Ей даже удалось вырваться из цепких рук жреца, но лишь на
мгновение.
Они были уже в центре огромного зала, на другом конце которого
находился страшный жертвенник, а за ним - высокие железные двери. Многие
прошли через них, но возвращалась лишь одна Саломея.
Во время борьбы лохмотья слетели с королевы и она казалась лесной
богиней в объятиях демона. Саломея шагала к дверям, нетерпеливо
оглядываясь. В полумраке мелькали перекошенные физиономии идолов.
Подняв меч, Валерий в гневе бросился вперед. Раздался
предостерегающий крик Саломеи и желтолицый жрец, отбросив Тарамис, достал
из ножен окровавленный клинок.
Резать людей, ослепленных колдовским пламенем Саломеи, было, видно,
легче, чем противостоять молодому и сильному гиборийцу, охваченному
яростью и ненавистью.
Кровавый клинок взлетал вверх, но меч воина был более быстрым и
просто-напросто отсек кисть жреца. Брызнула кровь. Опьяненный боем,
Валерий наносил все новые и новые удары, пока бездыханное тело не рухнуло
на пол. Лысая голова при этом покатилась в сторону.
Валерий, похожий в эту минуту на лесного хищника, обернулся в поисках
Саломеи. Та склонилась над Тарамис. Одной рукой ведьма держала сестру за
волосы, другая, с кинжалом, выбирала место для удара. Снова свистнул меч
Валерий и вонзился в грудь ведьмы с такой силой, что вышел между лопатками
на добрый локоть.
Со страшным криком Саломея рухнула на колени, схватилась руками за
лезвие меча и упала, содрогаясь в конвульсиях. Глаза ее уже не походили на
человеческие и с нездешней силой цеплялась она за жизнь, вытекавшую из нее
через рану - она как раз рассекла алый полумесяц на груди. Ведьма
извивалась в агонии, кусала и царапала каменные плиты.
Валерий с отвращением отвернулся и поднял королеву; та была в
полуобморочном состоянии. Оставив позади издыхающую тварь, он вынес
Тарамис во двор к подножию лестницы.
Площадь была заполнена народом. Кто откликнулся на призыв Игвы, кто
просто бежал со стены от страха перед ордой. Отупелость и равнодушие
сменились подъемом, толпа волновалась и шумела, потрясала кулаками. Со
стороны ворот раздавались глухие удары тарана.
Отряд разъяренных шемитов напирал на толпу - это была стража Северных
ворот, спешившая на подмогу к Южным. Но все - и стражники, и народ -
разинули рты от удивления, когда на ступенях храма появился юноша,
державший на руках обнаженное тело.
- Вот наша королева! - провозгласил Валерий, стараясь перекричать
толпу.
Люди ничего не поняли.
Верховые шемиты стали пробиваться к ступеням храма, избивая народ
древками копий.
И тогда...
За спиной Валерия появилась тонкая фигурка в окровавленной белой
одежде. И люди увидели, что на руках Валерия лежит их повелительница, а в
дверях храма стоит другая - точная ее копия.
Увидев ведьму, Валерий почувствовал, что кровь стынет у него в жилах:
ведь его меч пробил ей сердце. По всем законам природы ей полагалось быть
мертвой. Но она была жива.
- Тауг! - закричала ведьма, оборотившись к дверям. - Тауг!
В ответ послышался громовой хохот, треск дерева и звон лопающегося
металла.
- Это королева! - завопил сотник-шемит и сорвал с плеча лук. -
Стреляйте в эту парочку на лестнице!
Но толпа уже рычала, как свора разъяренных собак. Люди, наконец,
поняли смысл слов Валерия и догадались, кто их настоящая королева. С этим
рычанием люди и набросились на шемитов, вооруженные лишь зубами, ногтями
да кулаками.
Возвышавшаяся над этим месивом людских и лошадиных тел Саломея
покачнулась и упала на мраморные ступени - на этот раз мертвая
окончательно и бесповоротно.
Стрелы свистели вокруг Валерия, пытавшегося укрыться за колонной
портика. Конные рубили и стреляли направо и налево, стремясь спастись от
расправы толпы. Валерий добежал до двери храма и уже собирался переступить
порог, но вдруг вернулся, закричав от ужаса.
Из мрака, царившего в храме, выкатилась огромная черная туша и
устремилась к Валерию длинными лягушечьими прыжками. Юноша увидел, как
сверкают огромные глазищи, увидел клыки и саблеподобные когти и отскочил
от дверей. Стрела просвистела над ухом, напомнила ему, что за спиной тоже
стоит смерть.
Четверо или пятеро шемитов пробились сквозь толпу, и теперь их кони
были уже на ступенях. Стрелы с треском ударялись в колонну. Тарамис давно
уже была без сознания и казалась мертвой.
Прежде чем шемиты успели еще раз выстрелить, ворота храма заполнило
гигантское тело. Наемники в ужасе поворотили коней и влетели в толпу. Люди
в панике побежали, топча упавших.
Но чудовищу были нужны только Валерий и королева. Протиснув свое
могучее колышущееся тело сквозь ворота, оно бросилось к юноше, который
побежал вниз по лестнице. Валерий слышал, как ЭТО движется за спиной -
огромная тварь, порожденная в сердце мрака, черная желеобразная масса, в
которой можно было различить только горящие жаждой крови глаза и страшные
клыки.
Тут раздался топот копыт и отряд окровавленных, изрубленных шемитов
влетел на площадь и стал вслепую прорубаться сквозь толпу. Это были те,
что охраняли Южные ворота. Их преследовала группа всадников, которые
размахивали окровавленными мечами и кричали на родном языке - то жители
Каурана, бежавшие в пустыню, вернулись в свой город. Вместе с ними въехали
полсотни чернобородых номадов во главе с богатырем в вороненой кольчуге.
- Конан! - воскликнул Валерий. - Это Конан!
Гигант увидел его, все понял и отдал приказ. Не останавливая коней,
всадники из пустыни подняли луки, натянули тетивы и выстрелили.
Смертоносная туча запела над человеческим морем и вонзилась в тушу
чудовища. Тварь остановилась, издала ужасный рев и зашаталась - черная
клякса на белом мраморе. Всадники сделали еще один залп, еще один...
Мерзкое кваканье раздалось из поганой пасти. Тварь рухнула и покатилась по
ступеням - мертвая, как и та, что вызвала ее из бездны минувших
тысячелетий.
Конан остановил коня и спешился.
Валерий положил королеву на мраморные плиты и упал рядом с ней - силы
оставили его. Толпа хотела приблизиться. Конан с проклятием отогнал ее и
склонился над королевой.
- Клянусь Кромом, это Тарамис, А кто же та?
- Дьяволица, принявшая ее облик, - прохрипел Валерий.
Конан выругался и, сорвав с ближайшего воина плащ, накрыл им
обнаженное тело королевы. Она открыла глаза и с изумлением посмотрела на
покрытое шрамами лицо киммерийца.
- Конан! - ее нежные руки обхватили богатырское плечо. - Или я сплю?
Ведь она сказала, что ты убит!
- Убит, да неудачно, - широко улыбнулся Конан. - Ты не спишь, Ваше
величество! Там, у реки, я разгромил Констанция в пух и прах. Они бежали,
трусливые собаки, но до стен не дошел ни один - я приказал не брать
пленных, кроме самого Констанция. Стража захлопнула ворота у нас перед
носом, но мы вышибли их тараном. Своих волков, не считая этой полусотни, я
оставил за воротами. Не могу поручиться, что они будут вежливо вести себя
в городе.
- О Иштар! Какой ужасный сон! - вздохнула королева. - Несчастный мой
народ! Конан, ты должен помочь нам - отныне ты и капитан гвардии, и самый
главные советник!
Конан засмеялся и отрицательно покрутил головой. Он встал и помог
подняться королеве, потом кивнул кауранцам, чтобы они спешились и ждали
распоряжений своей повелительницы.
- Не стоит, Ваше величество - капитаном я уже был. Отныне я вождь
зуагиров и поведу их на Туран, как обещал. Вот из Валерия получится добрый
капитан, а мне надоела жизнь среди мраморных стен. Но сейчас я должен
оставить тебя и закончить свои дела - в городе еще полно живых шемитов!
Сказав это, Конан жестом приказал подать ему коня, вскочил в седло и
помчался, увлекая за собой своих лучников.
Тарамис, опираясь на плечо Валерия, обернулась ко дворцу и ликующая
толпа расступилась, образовав коридор до самых дверей. Валерий услышал,
как нежная ладонь коснулась его правой руки, онемевшей от тяжести меча, и
не успел он опомниться, как оказался в объятиях Игвы. Наступило время мира
и покоя.
Увы, не всем сужден мир и покой - некоторые для того и приходят на
свет, чтобы неустанно сражаться и нет у них иной дороги...
...Всходило солнце. По древнему караванному пути от стен Каурана до
самой реки растянулись всадники в белых одеждах. Во главе кавалькады ехал
Конан-киммериец на огромном белом жеребце. Неподалеку от него торчал из
земли обрубок деревянного бруса. По соседству возвышался массивный
деревянный крест. На нем висел человек, прибитый по рукам и ногам
железными гвоздями.
- Семь месяцев назад, Констанций, ты стоял здесь, а я висел на
кресте, - заметил Конан.
Констанций не ответил, только облизнул помертвевшие губы. Глаза его
были полны болью и страхом.
- Пытать, конечно, ты горазд, а вот терпеть... - продолжал спокойно
Конан. - Я висел точно так же, но выжил - хвала счастливому случаю и
варварскому здоровью. Где вам, цивилизованным людям, равняться с нами. Вы
умеете только мучить, но не переносить муки. Да, слабо вы за жизнь
боритесь! Солнце не успеет зайти, как ты умрешь. Я оставлю тебя, Сокол
Пустыни, в обществе других здешних птичек, - он показал на стервятников,
кружащихся в небе над головой распятого.
Констанций закричал от ужаса.
Конан тряхнул поводьями и жеребец послушно направился к реке,
горевшей серебром в лучах утренней зари. Следом за своим вождем тронулись
белые всадники. Жалость незнакома людям пустыни - на Констанция они
взирали вполне равнодушно. Копыта коней отбивали в пыли ритм похоронного
марша распятому, а крылья голодных стервятников рассекали воздух все ниже
и ниже...
АЛЫЕ КОГТИ
Вернувшись в гиборийские земли, Конан снова подался в наемники, но
армия, в которой он служил, была разгромлена в южной Стигии. Киммериец
пересек саванну, вышел к побережью и присоединился к пиратам с островов
Бараха. Еще раз имя Амра-Лев прогремело по всем портовым городам. Корабль
его пошел на дно, и варвар вступил в Вольницу под начало некоего Заралло.
Отряд этот располагался в пограничном городке Сукмет, и жизнь там была,
надо сказать, невыносимо скучной...
1. ЧЕРЕП НА СКАЛЕ
Всадница остановила измученного коня. Тот расставил ноги и низко
опустил голову, словно сбруя из красного сафьяна с золотыми украшениями
была для него непомерной тяжестью. Всадница привязала коня к ветви
невысокого дерева, покинула седло и огляделась.
Местечко было довольно мрачное. Деревья-великаны гляделись в озерко,
в котором она недавно напоила коня. Их вершины сливались в сплошную
зеленую гущу. Всадница пожала плечами и в сердцах выругалась.
Это была молодая женщина, рослая, статная, с высокой грудью. Короткие
штаны, подпоясанные шелковым кушаком, сапоги из тонко выделанной кожи,
шелковая блуза с широким воротником и пышными рукавами составляли ее
костюм. На одном боку висел прямой обоюдоострый меч, на другом - длинный
кинжал. Ее золотистые волосы, остриженные до плеч, были перехвачены
